Владимир Ильич Ленин, Маяковский Владимир Владимирович, Год: 1925

 Владимир Маяковский Владимир Ильич Ленин ---------------------------------------------------------------------------- Владимир Маяковский. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. Том шестой. 1924 - первая половина 1925 Подготовка текста и примечаний: И. С. Эвентов - стихотворения, тексты к рисункам, лозунга, 'Летающий пролетарий', коллективное Ю. Л. Прокушев - 'Владимир Ильич Ленин' ГИХЛ, М., 1957 ----------------------------------------------------------------------------  Российской коммунистической партии посвящаю Время - начинаю про Ленина рассказ. Но не потому, что горя нету более, время потому, что резкая тоска 10 стала ясною осознанною болью. Время, снова ленинские лозунги развихрь. Нам ли растекаться слезной лужею, - Ленин и теперь 20 живее всех живых. Наше знанье - сила и оружие. Люди - лодки. Хотя и на суше. Проживешь свое пока, много всяких 30 грязных ракушек налипает нам на бока. А потом, пробивши бурю разозленную, сядешь, чтобы солнца близ, и счищаешь 40 водорослей бороду зеленую и медуз малиновую слизь. Я себя под Лениным чищу, чтобы плыть в революцию дальше. Я боюсь этих строчек тыщи, 50 как мальчишкой боишься фальши. Рассияют головою венчик, я тревожусь, не закрыли чтоб настоящий, мудрый, человечий ленинский огромный лоб. 60 Я боюсь, чтоб шествия и мавзолеи, поклонений установленный статут не залили б приторным елеем ленинскую простоту. За него дрожу, 70 как за зеницу глаза, чтоб конфетной не был красотой оболган. Голосует сердце - я писать обязан по мандату долга. Вся Москва. Промерзшая земля дрожит от гуда. 80 Над кострами обмороженные с ночи. Что он сделал? Кто он и откуда? Почему ему такая почесть? Слово за словом из памяти таская. 90 не скажу ни одному - на место сядь. Как бедна у мира сл_о_ва мастерская! Подходящее откуда взять? У нас семь дней, 100 у нас часов - двенадцать. Не прожить себя длинней. Смерть не умеет извиняться. Если ж с часами плохо, мала календарная мера, 110 мы говорим - 'эпоха', мы говорим - 'эра'. Мы спим ночь. Днем совершаем поступки. Любим 120 свою толочь воду в своей ступке. А если за всех смог направлять потоки явлений, мы говорим - 'пророк', мы говорим - 130 'гений'. У нас претензий нет, - не зовут - мы и не лезем, нравимся своей жене, и то довольны дон_е_льзя. Если ж, 140 телом и духом слит, прет на нас непохожий, шпилим - 'царственный вид', удивляемся - 'дар божий'. Скажут так, - и вышло ни умно, ни глупо. 150 Повисят слова и уплывут, как д_ы_мы. Ничего не выколупишь из таких скорлупок. Ни рукам ни голове не ощутимы. Как же Ленина таким аршином мерить! 160 Ведь глазами видел каждый всяк - 'эра' эта проходила в двери, даже головой не задевая о косяк. Неужели про Ленина тоже: 170 'вождь милостью божьей'? Если б был он царствен и божествен, я б от ярости себя не поберег я бы стал бы 180 в перекоре шествий, поклонениям и толпам поперек. Я б нашел слова проклятья громоустого, и пока растоптан я 190 и выкрик мой, я бросал бы в небо богохульства, по Кремлю бы бомбами метал: д_о_л_о_й! Но тверды шаги Дзержинского 200 у гроба. Нынче бы могла с постов сойти Чека. Сквозь мильоны глаз, и у меня сквозь оба, лишь сосульки слез, примерзшие к щекам. 210 Богу почести казенные не новость. Нет! Сегодня настоящей болью сердце холодей. Мы хороним самого земного 220 изо всех прошедших по земле людей. Он земной, но не из тех, кто глазом упирается в свое корыто. Землю всю 230 охватывая разом. видел то, что временем закрыто. Он, как вы и я, совсем такой же, только, может быть, у самых глаз 240 мысли больше нашего морщинят кожей, да насмешливей и тверже губы, чем у нас. Не сатрапья твердость, триумфаторской коляской мнущая тебя, 250 подергивая вожжи. Он к товарищу милел людскою лаской. Он к врагу вставал железа тверже. Знал он 260 слабости, знакомые у нас, как и мы, перемогал болезни. Скажем, мне бильярд - отращиваю глаз, шахматы ему - они вождям полезней. 270 И от шахмат перейдя к врагу натурой, в люди выведя вчерашних пешек строй, становил рабочей - человечьей диктатурой над тюремной капиталовой турой, 280 И ему и нам одно и то же дорого. Отчего ж, стоящий от него поодаль, я бы жизнь свою, глупея от восторга, за одно б 290 его дыханье _о_тдал?! Да не я один! Да что я лучше, что ли?! Даже не позвать, раскрыть бы только рот - кто из вас из сёл, из кожи вон, 300 из штолен не шагнет вперед?! В качке - будто бы хватил вина и горя лишку - инстинктивно хоронюсь трамвайной сети. Кто сейчас 310 оплакал бы мою смертишку в трауре вот этой безграничной смерти! Со знаменами идут, и так. Похоже - стала вновь 320 Россия кочевой. И Колонный зал дрожит, насквозь прохожей. Почему? Зачем и отчего? Телеграф охрип от траурного гуда. 330 Слезы снега с флажьих покрасневших век. Что он сделал, кто он и откуда - этот самый человечный человек? Коротка и до последних мгновений 340 нам известна жизнь Ульянова. Но долгую жизнь товарища Ленина надо писать и описывать заново. Далеко давным, годов за двести, первые 350 про Ленина восходят вести. Слышите - железный и луженый, прорезая древние века, - голос прадеда Бромлея и Гужона - 360 первого паровика? Капитал его величество, некоронованный, невенчанный, объявляет покоренной силу деревенщины. Город грабил, грёб, 370 грабастал, глыбил пуза касс, а у станков худой и горбастый встал рабочий класс. И уже грозил, взвивая трубы з_а_ небо, 380 - Нами к золоту пути мост_и_те. Мы родим, пошлем, придет когда-нибудь человек, борец, каратель, мститель! - 390 И уже смешались облака и д_ы_мы, будто рядовые одного полка. Небеса становятся двойными, дымы забивают облака. 400 Товары растут, меж нищими высясь. Директор, лысый черт, пощелкал счетами, буркнул: 'кризис!' и вывесил слово 'расчет'. 410 Кр_а_пило сласти мушиное с_е_ево, хлеб_а_ зерном в элеваторах портятся, а под витринами всех Елисеевых, живот подведя, плелась безработица. 420 И бурчало у трущоб в утробе, покрывая детвориный плачик: - Под работу, под винтовку ль, н_а_ - ладони обе! Приходи, заступник 430 и расплатчик! - Эй, верблюд, открыватель колоний! - Эй, колонны стальных кораблей! Марш в пустыни огня раскаленней! Пеньте пену 440 бумаги белей! Начинают черным лат_а_ться оазисы пальмовых нег. Вон среди золотистых плантаций засеченный вымычал негр: 450 - У-у-у-у-у, у-у-у! Нил мой, Нил! Приплещи и выплещи черные дни! Чтоб чернее были, чем я во сне, и пожар чтоб крови вот этой красней. 460 Чтоб во всем этом кофе, враз, вскипелом, вариться пузатым - черным и белым. Каждый добытый слоновий клык - тык его в мясо, в сердце тык. Хоть для правнуков, 470 не зря чтоб кровью литься, выплыви, заступник солнцелицый. Я кончаюсь, - бог смертей пришел и поманил. Помни это заклинанье, Нил, 480 мой Нил! - В снегах России, в бреду Патагонии расставило время станки потогонные. У Ив_а_нова уже у Вознесенска каменные туши будоражат 490 выкрики частушек: 'Эх, завод ты мой, завод, желтоглазина. Время нового зовет Стеньку Разина'. Внуки спросят: - Что такое капиталист? - Как дети теперь: 500 - Что это г-о-р-о-д-о-в-о-й?.. - Для внуков пишу в один лист капитализма портрет родовой. Капитализм в молодые года был ничего, 510 деловой парнишка: первый работал - не боялся тогда, что у него от работ засалится манишка. Трико феодальное ему тесн_о_! Лез не хуже, 520 чем нынче лезут. Капитализм революциями своей весной расцвел и даже подпевал 'Марсельезу'. Машину он задумал и выдумал. 530 Люди, и те - ей! Он по вселенной видимо-невидимо рабочих расплодил детей. Он враз и царства и графства сжевал 540 с коронами их и с орлами. Встучнел, как библейская корова или вол, облизывается. Язык - парламент. С годами ослабла мускулов сталь, 550 он раздобрел и распух, такой же с течением времени стал, как и его гроссбух. Дворец возвел - не увидишь такого! Художник - не один! - 560 по стенам поерзал. Пол ампиристый, потолок рокок_о_вый, стенки - Людовика XIV, Каторза. Вокруг, с лицом, что равно годится быть и лицом 570 и ягодицей, задолицая полиция. И краске и песне душа глуха, как корове цветы среди луга. Этика, эстетика 580 и прочая чепуха - просто - его женская прислуга. Его и рай и преисподняя - распродает старухам дырки 590 от гвоздей креста господня и перо хвоста святого духа. Наконец, и он перерос себя, за него работает раб. 600 Лишь наживая, жря и спя, капитализм разбух и обдряб. Обдряб и лег у истории на пути в мир, как в свою кровать. 610 Его не объехать, не обойти, единственный выход - взорвать! Знаю, лирик скривится горько, критик ринется хлыстиком выстегать: 620 - А где ж душа?! Да это ж - риторика! Поэзия где ж? - Одна публицистика!! - Капитализм - неизящное слово, куда изящней звучит - 'соловей', но я 630 возвращусь к нему снова и снова. Строку агитаторским лозунгом взвей. Я буду писать и про то и про это, но нынче не время любовных ляс. 640 Я всю свою звонкую силу поэта тебе отдаю, атакующий класс. Пролетариат - неуклюже и узко тому, кому коммунизм - западня. 650 Для нас это слово - могучая музыка, могущая мертвых сражаться поднять. Этажи уже заёжились, дрожа, клич подвалов 660 подымается по этажам! - Мы прорвемся небесам в распахнутую синь. Мы пройдем сквозь каменный колодец. Будет. С этих нар рабочий сын - пролетариатоводец. - 670 Им уже земного шара мало. И рукой, отяжелевшей от колец, тянется упитанная туша капитала ухватить 680 чужой горл_е_ц. Идут, железом клацая и лацкая. - Убивайте! Двум буржуям тесно! - Каждое село - могила братская, город_а_ - завод протезный. 690 Кончилось - столы накрыли чайные. Пирогом победа на столе. - Слушайте могил чревовещание, кастаньеты костылей! Снова нас 700 увидите в военной яви. Эту время не простит вину. Он расплатится, придет он и объявит вам и вашинской войне 710 войну! - Вырастают на земле слез_ы_ озёра, слишком непролазны крови топи. И клонились одиночки фантазеры над решением 720 немыслимых утопий. Голову об жизнь разбили филантропы. Разве путь миллионам - филантропов тропы? И уже бессилен сам капиталист, 730 так его машина размахалась, - строй его несет, как пожелтелый лист, кризисов и забастовок х_а_ос. - В чей карман стекаем 740 золотою лавой? С кем идти и на кого пенять? - Класс миллионоглавый напрягает глаз - себя понять. Время часы капитала кр_а_ло, 750 побивая прожекторов яркость. Время родило брата Карла - старший ленинский брат Маркс. Маркс! Встает глазам 760 седин портретных рама. Как же жизнь его от представлений далека! Люди видят замурованного в мрамор, гипсом холодеющего старика. Но когда 770 революционной тропкой первый делали рабочие шажок, о, какой невероятной топкой сердце Маркс и мысль свою зажег! Будто сам 780 в заводе каждом стоя ст_о_ймя, будто каждый труд размозоливая лично, грабящих прибавочную стоимость за руку поймал с поличным. Где дрожали тельцем, 790 не вздымая глаз свой даже до пупа биржевика-дельца, Маркс повел разить войною классовой золотого до быка 800 доросшего тельц_а_. Нам казалось - в коммунизмовы затоны только волны случая закинут нас юл_я_. Маркс раскрыл 810 истории законы, пролетариат поставил у руля. Книги Маркса не набора гранки, не сухие цифр столбцы - Маркс рабочего поставил н_а_ ноги 820 и повел колоннами стройнее цифр. Вел и говорил: - сражаясь лягте, дело - корректура выкладкам ума. Он придет, 830 придет великий практик, поведет полями битв, а не бумаг! - Жерновами дум последнее мел_я_ и рукой дописывая восковой, 840 знаю, Марксу виделось видение Кремля и коммуны флаг над красною Москвой. Назревали, зрели дни, как дыни, 850 пролетариат взрослел и вырос из ребят. Капиталовы отвесные твердыни валом размывают и дробят. У каких-нибудь годов на расстоянии 860 сколько гроз гудит от нарастаний. Завершается восстанием гнева нарастание, нарастают революции за вспышками восстаний. Крут 870 буржуев озверевший норов. Тьерами растерзанные, воя и стеная, тени прадедов, парижских коммунаров, и сейчас вопят парижскою стеною: - Слушайте, товарищи! 880 Смотрите, братья! Горе одиночкам - выучьтесь на нас! Сообща взрывайте! Бейте партией! Кулаком одним собрав рабочий класс. - Скажут: 890 'Мы вожди', а сами - шаркунами? За речами шкуру распознать умей! Будет вождь такой, что мелочами с нами - хлеба проще, 900 рельс прямей. Смесью классов, вер, сословий и наречий на рублях колес землища двигалась. Капитал ежом противоречий рос во-всю 910 и креп, штыками иглясь. Коммунизма призрак по Европе рыскал, уходил и вновь маячил в отдаленьи... По всему поэтому в глуши Симбирска 920 родился обыкновенный мальчик Ленин. Я знал рабочего. Он был безграмотный. Не разжевал даже азбуки соль. Но он слышал, как говорил Ленин, и он 930 знал - всё. Я слышал рассказ крестьянина-сибирца. Отобрали, отстояли винтовками и раем разделали селеньице. Они не читали и не слышали Ленина, 940 но это были ленинцы. Я видел горы - на них и куст не рос. Только тучи на скалы упали ничком. И на сто верст 950 у единственного горца лохмотья сияли ленинским значком. Скажут - это о булавках _а_хи. Барышни их вкалывают из кокетливых причуд. 960 не булавка вколота - значком прожгло рубахи сердце, полное любовью к Ильичу. Этого не объяснишь церковными славянскими крюками, 970 и не бог ему велел - избранник будь! Шагом человеческим, рабочими руками, собственною головой прошел он этот путь. Сверху 980 взгляд на Россию брось - рассинелась речками, словно разгулялась тысяча розг, словно плетью исполосована. Но синей, чем вода весной, 990 синяки Руси крепостной. Ты с боков на Россию глянь - и куда глаза ни кинь, упираются небу в склянь горы, 1000 каторги и рудники. Но и каторг больнее была у фабричных станков кабала. Были страны богатые более, красивее видал и умней. 1010 Но земли с еще большей болью не довиделось видеть мне. Да, не каждый удар сотрешь со щеки. Крик крепчал: - Подымайтесь 1020 за землю и волю вы! - И берутся бунтовщики- одиночки за бомбу и за рев_о_львер. Хорошо в царя вогнать обойму! Ну, а если 1030 только пыль взметнешь у колеса?! Подготовщиком цареубийства пойман брат Ульянова, народоволец Александр. Одного убьешь - другой 1040 во весь свой пыл пытками ушедших переплюнуть тужится. И Ульянов Александр повешен был тысячным из шлиссельбуржцев. И тогда сказал 1050 Ильич семнадцатигодовый - это слово крепче клятв солдатом поднятой руки: - Брат, мы здесь тебя сменить готовы, победим, но мы пойдем путем другим! - 550 Оглядите памятники - видите героев род вы? Станет Гоголем, а ты венком его величь. Не такой - чернорабочий, ежедневный подвиг на плечи себе 1070 взвалил Ильич. Он вместе, учит в кузничной пасти, как быть, чтоб зарплата взросла пятаком. Что делать, если дерется мастер. Как быть, 1080 чтоб хозяин поил кипятком, Но не мелочь целью в конце: победив, не стой так над одной сметённой лужею. Социализм - цель. Капитализм - враг. 1090 Не веник - винтовка оружие. Тысячи раз одно и то же он вбивает в тугой слух, а назавтра друг в друга вложит руки понявших двух, 1100 Вчера - четыре, сегодня - четыреста. Таимся, а завтра в открытую встанем, и эти четыреста в тысячи вырастут. Трудящихся мира подымем восстанием. 1110 Мы уже не тише вод, травинок ниже - гнев у трудящихся густится в туче. Режет молниями Ильичевых книжек. Сыпет 1120 градом прокламаций и летучек, Бился об Ленина темный класс, тёк от него в просветленьи, и, обданный силой 1130 и мыслями масс, с классом рос Ленин. И уже превращается в быль то, в чем юношей Ленин кл_я_лся: - Мы 1140 не одиночки, мы - союз борьбы за освобождение рабочего класса. - Ленинизм идет все далее и более вширь учениками 1150 Ильичевой выверки. Кровью вписан героизм подполья в пыль и в слякоть бесконечной Володимирки. Нынче нами шар земной заверчен. 1160 Даже мы, в кремлевских креслах если, - скольким вдруг из-за декретов Нерчинск кандалами раззвонится в кресле! Вам опять 1170 напомню птичий путь я. За волчком - трамваев электрическая рысь. Кто из вас решетчатые прутья не царапал и не грыз?! Лоб 1180 разбей о камень стенки тесной - за тобою смыли камеру и замели. 'Служил ты недолго, но честно на благо родимой земли'. Полюбилась Ленину в какой из ссылок этой песни 1190 траурная сила? Говорили - мужичок своей пойдет дорогой, заведет социализм бесхитростен и прост. Нет, и Русь от труб 1200 становится стор_о_гой. Город дымной бородой оброс. Не попросят в рай - пожалуйста, войдите - через труп буржуазии коммунизма шаг. Ста крестьянским миллионам пролетариат водитель. 1210 Ленин - пролетариев вожак. Понаобещает либерал или эсерик прыткий, сам охочий до рабочих шей, - Ленин фразочки с него пооборвет до нитки, чтоб из книг 1220 сиял в дворянском нагише. И нам уже не разговорцы досужие, что-де свобода, что люди братья, - мы в марксовом всеоружии одна 1230 на мир большевистская партия. Америку пересекаешь в экспрессном купе, идешь Чухломой - тебе в глаза вонзается теперь Р_К_П 1240 и в скобках маленькое 'б'. Теперь на Марсов охотится Пулково, перебирая небесный ларчик. Но миру эта строчная буква 1250 в сто крат красней, грандиозней и ярче. Слова у нас до важного самого в привычку входят, ветшают, как платье. Хочу сиять заставить заново 1260 величественнейшее слово 'ПАРТИЯ'. Единица! - Кому она нужна?! Голос единицы тоньше писка. Кто ее услышит? - Разве жена! И то если не на базаре, 1270 а близко. Партия - это единый ураган, из голосов спрессованный тихих и тонких, от него лопаются укрепления врага, как в канонаду 1280 от пушек перепонки. Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин - каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое. 1290 А если в партию сгр_у_дились малые - сдайся, враг, замри и ляг! Партия - рука миллионопалая, сжатая в один 1300 громящий кулак. Единица - вздор, единица - ноль, один - даже если очень важный - не подымет простое пятивершковое бревно, тем более 1310 дом пятиэтажный. Партия - это миллионов плечи, друг к другу прижатые туго. Партией стройки в небо взмечем, держа 1320 и вздымая друг друга. Партия - спинной хребет рабочего класса. Партия - бессмертие нашего дела. Партия - единственное, что мне не изменит. Сегодня приказчик, а завтра царства стираю в карте я. 1330 Мозг класса, дело класса, сила класса, слава класса - вот что такое партия. Партия и Ленин - близнецы-братья кто более матери-истории ценен? Мы говорим Ленин, 1340 подразумеваем - партия, мы говорим партия, подразумеваем - Ленин. Еще горой коронованные гл_а_вы, и буржуи 1350 чернеют как вороны в зиме, но уже горение рабочей лавы по кратеру партии рвется из-под земель. Девятое января. Конец гапонщины. Падаем, 1360 царским свинцом косимы. Бредня о милости царской прикончена с бойней Мукденской, с треском Цусимы. Довольно! Не верим разговорам посторонним! Сами 1370 с оружием встали пресненцы. Казалось - сейчас покончим с троном, за ним и буржуево кресло треснется. Ильич уже здесь. Он изо дня н_а_ день 1380 проводит с рабочими пятый год. Он рядом на каждой стоит баррикаде, ведет всего восстания ход. Но скоро прошла лукавая вестийка - 1390 'свобода'. Бантики люди надели, царь на балкон выходил с манифестиком. А после 'свободной' медовой недели речи, банты 1400 и пения плавные пушечный рев покрывает басом: по крови рабочей пустился в плавание царев адмирал, каратель Дубасов. Плюнем в лицо той белой слякоти, сюсюкающей 1410 о зверствах Чека! Смотрите, как здесь, связавши з_а_ локти, рабочих н_а_смерть секли по щекам. Зверела реакция. Интеллигентчики ушли от всего и всё изгадили. 1420 Заперлись дома, достали свечки, ладан курят - богоискатели. Сам заскулил товарищ Плеханов: - Ваша вина, запутали, братцы! Вот и пустили крови лохани! 1430 Нечего зря за оружье браться. - Ленин в этот скулеж недужный врезал голос бодрый и зычный: - Нет, за оружие браться нужно, 1440 только более решительно и энергично. Новых восстаний вижу день я. Снова подымется рабочий класс. Не защита - нападение стать должно лозунгом масс. И этот год 1450 в кровавой пене и эти раны в рабочем стане покажутся школой первой ступени в грозе и буре грядущих восстаний. И Ленин снова 1460 в своем изгнании готовит нас перед новой битвой, Он учит и сам вбирает знание, он партию вновь собирает разбитую. Смотри - 1470 забастовки вздымают год, еще - и к восстанию сумеешь сдвинуться ты. Но вот из лет подымается страшный четырнадцатый. Так пишут - солдат-де 1480 раскурит трубку, балакать пойдет о походах древних, но эту всемирнейшую мясорубку к какой приравнять к Полтаве, к Плевне?! Империализм во всем оголении - 1490 живот наружу, с вставными зубами, и море крови ему по колени - сжирает страны, вздымая штыками. Вокруг него его подхалимы - патриоты - приспособились Вовы - 1500 пишут, руки предавшие вымыв: - Рабочий, дерись до последней крови! - Земля - горой железного лома, а в ней человечья 1510 рвань и рваль, Среди всего сумасшедшего дома трезвый встал один Циммервальд. Отсюда Ленин с горсточкой товарищей встал над миром 1520 и поднял над мысли ярче всякого пожарища, голос громче всех канонад. Оттуда - миллионы канонадою в уши, 1530 стотысячесабельной конницы бег, отсюда, против и сабель и пушек, - скуластый и лысый один человек. - Солдаты! Буржуи, 1540 предав и продав, к туркам шлют, за Верден, на Двину. Довольно! Превратим войну народов в гражданскую войну! Довольно разгромов, 1550 смертей и ран, у наций нет никакой вины. Против буржуазии всех стран подымем знамя гражданской войны! - Думалось: 1560 сразу пушка-печка чихнет огнем и сдунет гнилью, потом поди, ищи человечка, поди, вспоминай его фамилию. Глоткой орудий, шипевших и вывших, 1570 друг другу страны орут - на колени! Додрались, и вот никаких победивших - один победил товарищ Ленин. Империализма прорва! 1580 Мы истощили терпенье ангельское. Ты восставшею Россией прорвана от Тавриза и до Архангельска. Империя - это тебе не к_у_ра! 1590 Клювастый орел с двухглавою властью. А мы, как докуренный окурок, просто сплюнули их династью. Огромный, покрытый кровавою ржою, народ, 1600 голодный и голоштанный, к Советам пойдет или будет буржую таскать, как и встарь, из огня каштаны? - Народ разорвал оковы царьи, 1610 Россия в буре, Россия в грозе, - читал Владимир Ильич в Швейцарии, дрожа, волнуясь над кипой газет. Но что по газетным узнаешь клочьям? 1620 На аэроплане прорваться б ввысь, туда, на помощь к восставшим рабочим, - одно желанье, единая мысль. Поехал, покорный партийной воле, в немецком вагоне, 1630 немецкая пломба. О, если бы знал тогда Гогенцоллерн, что Ленин и в их монархию бомба! Питерцы всё еще всем на радость лобзались, 1640 скакали детишками малыми, но в красной ленточке, слегка припарадясь, Невский уже кишел генералами. За шагом шаг - и дойдут до точки, дойдут и до полицейского свиста. 1650 уже начинают казать ноготочки буржуи из лапок своих пушистых. Сначала мелочь - вроде мальк_о_в. Потом повзрослее - от шпротов до килечек. Потом Дарданельский, 1660 в девичестве Милюков, за ним с коронацией прет Михаильчик, Премьер не власть - вышивание гладью! Это тебе не грубый нарком. 1670 Прямо девушка - иди и гладь ее! Истерики закатывает, поет тенорком. Еще не попало нам и росинки от этих самых февральских свобод, 1680 а у оборонцев - уже хворостинки - 'марш, марш на фронт, рабочий народ'. И в довершение пейзажа славненького, нас предававшие и до и пот_о_м, вокруг 1690 сторожами эсеры да Савинковы, меньшевики - ученым котом. И в город, уже заплывающий салом, вдруг оттуда, из-за Невы, с Финляндского вокзала 1700 по Выборгской загрохотал броневик. И снова ветер свежий, крепкий валы революции поднял в пене. Литейный залили 1710 блузы и кепки. 'Ленин с нами! Да здравствует Ленин!' - Товарищи! - и над головами первых сотен вперед ведущую руку выставил. - - Сбросим 1720 эсдечества обветшавшие лохмотья. Долой власть соглашателей и капиталистов! Мы - голос воли низа, рабочего низа всего света, 1730 да здравствует партия, строящая коммунизм, да здравствует восстание за власть Советов! - Впервые перед толпой обалделой здесь же, перед тобою, 1740 близ, встало, как простое делаемое дело, недосягаемое слово - 'социализм'. Здесь же, из-за заводов гудящих, сияя горизонтом во весь свод, 1750 встала завтрашняя коммуна трудящихся - без буржуев, без пролетариев, без рабов и господ. На толщь окрутивших соглашательских веревок слова Ильича 1760 ударами топора. И речь прерывало обвалами рева: 'Правильно, Ленин! Верно! Пора!' Дом Кшесинской, за дрыгоножество 1770 подаренный, нынче - рабочая блузница. Сюда течет фабричное множество, здесь закаляется в ленинской кузнице. 'Ешь ананасы, рябчиков жуй, 1780 день твой последний приходит, буржуй'. Уж лезет к сидящим в хозяйском стуле - как живете да что жуете? Примериваясь, в июле за горло потрогали 1790 и за животик. Буржуевы зубья ощерились разом. - Раб взбунтовался! Плетями, да в кровь его! И ручку Керенского водят приказом - на мушку Ленина! 1800 В Кресты Зиновьева! И партия снова ушла в подполье. Ильич на Разливе, Ильич в Финляндии. Но ни чердак, ни шалаш, ни поле вождя 1810 не дадут озверелой банде их. Ленина не видно, но он близ. По тому, работа движется как, видна направляющая ленинская мысль, видна 1820 ведущая ленинская рука. Словам Ильичевым - лучшая почва: падают, сейчас же дело растя, и рядом уже с плечом рабочего - 1830 плечи миллионов крестьян. И когда осталось на баррикады выйти, день наметив в ряду недель, Ленин сам 1840 явился в Питер: - Товарищи, довольно тянуть канитель! Гнет капитала, голод-уродина, войн бандитизм, интервенция в_о_рья - будет! - покажутся белее родинок 1850 на теле бабушки, древней истории. - И оттуда, на дни оглядываясь эти, голову Ленина взвидишь сперва. Это от рабства 1860 десяти тысячелетий к векам коммуны сияющий перевал. Пройдут года сегодняшних тягот, летом коммуны согреет лет_а_, и счастье 1870 сластью огромных ягод дозреет на красных октябрьских цветах. И тогда у читающих ленинские веления, пожелтевших декретов 1880 перебирая листки, выступят слезы, выведенные из употребления, и кровь волнением ударит в виски. Когда я итожу то, что пр_о_жил, 1890 и роюсь в днях - ярчайший где. я вспоминаю одно и то же - двадцать пятое, первый день. Штыками тычется чирканье молний, матросы 1900 в бомбы играют, как в мячики. От гуда дрожит взбудораженный Смольный. В патронных лентах внизу пулеметчики. - Вас вызывает товарищ Сталин. 1910 Направо третья, он там. - - Товарищи, не останавливаться! Чего стали? В броневики и на почтамт! - - По приказу 1920 товарища Троцкого! - - Есть! - повернулся и скрылся скоро, и только на ленте у флотского под лампой блеснуло - 'Аврора'. 1930 Кто мчит с приказом, кто в куче споря кто щелкал затвором на левом колене. Сюда с того конца коридорища бочком пошел незаметный Ленин. 1940 уже Ильичем поведенные в битвы, еще не зная его по портретам, толкались, орали, острее бритвы солдаты друг друга 1950 крыли при этом. И в этой желанной железной буре Ильич, как будто даже заспанный, шагал, становился и глаз, сощуря, вонзал, 1960 заложивши руки з_а_ спину. В какого-то парня в обмотках, лохматого, уставил без промаха бьющий глаз, как будто сердце с-под слов выматывал, 1970 как будто душу тащил из-под фраз. И знал я, что всё раскрыто и понято и этим глазом наверное выловится - и крик крестьянский, 1980 и вопли фронта, и воля нобельца, и воля путиловца. Он в черепе сотней губерний ворочал, людей носил до миллиардов полутора, Он 1990 взвешивал мир в течение ночи, а утром: - Всем! Всем! Всем это - фронтам, кровью пьяным, рабам 2000 всякого рода, в рабство богатым отданным. Власть Советам! Земля крестьянам! Мир народам! Хлеб голодным! Буржуи прочли - погодите, 2010 выловим. - животики пятят доводом веским - ужо им покажут Духонин с Корниловым, покажут ужо им Гучков с Керенским. Но фронт без боя слова эти взяли - 2020 деревня и город декретами залит, и даже безграмотным сердце прожег. Мы знаем, не нам, а им показали, какое такое бывает 2030 'ужо'. Переходило от близких к ближним, от ближних дальним взрывало сердца: 'Мир хижинам, война, война, война дворцам!' Дрались 2040 в любом заводе и цехе, горохом из городов вытряхали, а сзади шаганье октябрьское метило вехи пылающих дворянских усадеб. Земля - подстилка под ихними порками, 2050 и вдруг ее, как хлебища в узел, со всеми ручьями ее и пригорками крестьянин взял и зажал, закорузел. В очках манжетщики, злобой похаркав, 2060 ползли туда, где царство да графство. Дорожка скатертью! Мы и кухарку каждую выучим управлять государством! Мы жили пока производством ротаций. 2070 С окопов летело в немецкие уши: - Пора кончать! Выходите брататься! - И фронт расползался в улитки теплушек. Такую ли течь 2080 загородите горстью? Казалось - наша лодчонка кренится - Вильгельмов сапог, Николаева шпористей, сотрет Советской страны границы. Пошли эсеры в плащах распашонкой, ловили бегущих 2090 в свое словоблудьище, тащили по-рыцарски глупой шпажонкой красиво сразить броневые чудища! Ильич петушившимся крикнул: - Ни с места! Пусть партия взвалит и это бремя. Возьмем передышку похабного Бреста. Потеря - пространство, выигрыш - время. - Чтоб не перед_о_хнуть нам 2110 в передышку, чтоб знал - запомнят уд_а_ры мои, себя не муштровкой - сознанием вышколи, стройся рядами Красной Армии. Историки 2120 с гидрой плакаты выдерут - чи эта гидра была, чи нет? - а мы знавали вот эту гидру в ее натуральной величине. 'Мы смело в бой пойдем за власть Советов 2130 и как один умрем в борьбе за это!' Деникин идет. Деникина выкинут, обрушенный пушкой подымут очаг. Тут Врангель вам - на смену Деникину. Барона уронят - уже Колчак. 2140 Мы жрали кору, ночевка - болотце, но шли миллионами красных звезд, и в каждом - Ильич, и о каждом заботится на фронте в одиннадцать тысяч верст. Одиннадцать тысяч верст окружность, 2150 а сколько вдоль да поперек! Ведь каждый дом атаковывать нужно, каждый врага в подворотнях берег. Эсер с монархистом шпионят бессонно - где жалят змеей, 2160 где рубят с плеча. Ты знаешь путь на завод Михельсона? Найдешь по крови из ран Ильича. Эсеры целят не очень верно - 2170 другим концом да себя же в бровь. Но бомб страшнее и пуль револьв_е_рных осада голода, осада тиф_о_в. Смотрите - кружат над крошками мушки, 2180 сытней им, чем нам в осьмнадцатом году, - простаивали из-за осьмушки сутки в улице на холоду. Хотите сажайте, хотите травите - 2190 завод за картошку - кому он не жалок! И десятикорпусный судостроитель пыхтел и визжал из-за зажигалок. А у кулаков и масло и пышки. Расчет кулаков 2200 простой и верненький - запрячь хлеб_а_ да зарой в кубышки николаевки да к_е_ренки. Мы знаем - голод сметает начисто, тут нужен зажим, а не ласковость воска, 2210 и Ленин встает сражаться с кулачеством и продотрядами и продразверсткой. Разве в этакое время слово 'демократ' набредет какой головке дурьей?! 2220 Если бить, так чтоб под ним панель была мокра: ключ побед - в железной диктатуре. Мы победили, но мы в пробоинах: машина стала, обшивка - 2230 лохмотья. Валы обломков! Лохмотьев обойных! Идите залейте! Возьмите и смойте! Где порт? Маяки поломались в порту, кренимся, мачтами 2240 волны крестя! Нас опрокинет - на правом борту в сто миллионов груз крестьян. В восторге враги заливаются воя, но так лишь Ильич умел и мог - он вдруг 2250 повернул колесо рулевое сразу на двадцать румбов вбок. И сразу тишь, дивящая даже, крестьяне подвозят к пристани хлеб. Обычные вывески 2260 - купля - - продажа - - нэп. Прищурился Ленин: - Чинитесь пока чего, аршину учись, не научишься - плох. - Команду усталую берег покачивал. 2270 Мы к буре привыкли, что за подвох? Залив Ильичем указан глубокий и точка смычки-причала найдена, и плавно 2280 в мир, строительству в доки, вошла Советских республик громадина. И Ленин сам где железо, где дерево носил чинить 2290 пробитое место. Стальными листами вздымал и примеривал кооперативы, лавки и тресты. И снова становится Ленин штурман, 2300 огни по бортам, впереди и сзади. Теперь от абордажей и штурма мы перейдем к трудовой осаде. Мы отошли, рассчитавши точно. 2310 Кто разложился - на берег за в_о_рот. Теперь вперед! Отступленье окончено. РКП, команду на борт! Коммуна - столетия, что десять лет для ней? Вперед - 2320 и в прошлом скроется нэпчик. Мы двинемся во сто раз медленней, зато в миллион прочней и крепче. Вот этой мелкобуржуазной стихии еще 2330 колышется мертвая зыбь, но тихие тучи молнией выев, уже - нарастанье всемирной грозы. Враг сменяет 2340 врага поределого, но будет - над миром зажжем небеса - но это уже полезней проделывать, чем об этом писать. - Теперь, 2350 если пьете и если едите, на общий завод ли идем с обеда, мы знаем - пролетариат - победитель, и Ленин - организатор победы. От Коминтерна 2360 до звонких копеек, серпом и молотом в новой меди, одна неписаная эпопея - шагов Ильича от победы к победе. Революции - тяжелые вещи, один не подымешь - 2370 согнется нога. Но Ленин меж равными был первейший по силе воли, ума рычагам. Подымаются страны одна за одной - рука Ильича указывала верно: 2380 народы - черный, белый и цветной - становятся под знамя Коминтерна. Столпов империализма непреклонные колонны - буржуи пяти частей света, 2390 вежливо приподымая цилиндры и короны, кланяются Ильичевой республике советов. Нам не страшно усилие ничье, мчим вперед 2400 паровозом труда.. и