К. Л. Хетагуров
Владикавказ
[Земельный вопрос в горной полосе Терской области]
I
II
III
‘1894 года, ноября 9 дня, сел. Вакац.
ПРИМЕЧАНИЯ
Владикавказ, Хетагуров Коста Леванович, Год: 1893
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Коста. Публицистика. Избранные статьи
Редакция, вступительная статья и комментарии А. С. Малинкина
Государственное издательство Северо-Осетинской АССР Орджоникидзе. 1941
До сих пор еще не решенный земельный вопрос в горной полосе Терской области особенно обостряется в последнее время во Владикавказском округе. Мания во мгновение ока сделаться миллионером обуяла всех, начиная от лапотника и кончая всеми рангами общественного положения. Тысячи ‘кладоискателей’ бродят, как легендарный осетинский герой Бесо, по горным трущобам и роются в диких скалах. Открытые месторождения ископаемых минералов отмечаются столбиками или надписями и затем делается заявка в управление государственных имуществ. Самый способ заявок является наиболее интересной процедурой в погоне за золотым руно. На каком бы участке ни была открыта руда, на частном ли, на фамильном ли, или общественном, — это для кладоискателей безразлично, они делают заявки, как на казенной земле. Зачастую, чтобы делу дать ‘законный вид и толк’, они входят в соглашение с собственниками земли на грошевых условиях, и все-таки, пользуясь незнанием русского языка хозяев и их безграмотностью, они доверительный приговор или условие пишут не так, как они их переводят безграмотным хозяевам. Вместо того, чтобы, как они уверяют хозяев, сдаваемый в аренду участок означить в приговоре собственностью личной, родовой или общественной, они пишут: такой-то участок казенной земли, находящийся в нашем пользовании, мы и т. д… Так поступает не только приятель француз, бельгиец или москвич, но и наши интеллигентные туземцы. Далеко еще этим кладоискателям до ночи Ивана Купала, но все-таки то, что они успели натворить с такой энергией, достойно лучшей участи. Все Алагирское ущелье до Мамисонского перевала уже расхищено. Общество ‘Алагир’, ‘Французское’ и всевозможные анонимы захватили целые десятки верст. Когда-то вековые сосновые леса, краса Алагирского ущелья, вырублены дотла. Остались только одинокие сироты, спасшиеся от дикости людской на недоступных карнизах ‘утеса великана’, тысячи брусьев, сброшенных с огромной крутизны в ущелье, не выдерживая такого падения, своими искалеченными ‘трупами’ загромоздили дно ущелья русла реки Ардона. Больно до слез, какое множество леса гниет здесь без всякой пользы. В договорах казны с действующими в Алагирском ущелье акционерными обществами ясно сказано, что лесом можно пользоваться бесплатно до определенного срока только для специальных нужд рудника, т. е. для подпорок в шахтах и т. п. надобностей. Служащие в обществе ‘Алагир’ и французской компании пользуются этим лесом бесплатно, помимо специальных нужд, еще и для всевозможных построек заводских, частных и даже и для торговли на стороне.
Рядом с этим у населения отобраны все леса, которыми они пользовались, как своей собственностью с незапамятных времен. Несмотря на неоднократные указания министерства земледелия и государственных имуществ на то, что туземному населению Кавказа должно предоставить право пользования лесом для своей надобности в таких местах, которые и прежде были в их пользовании, лесные поляны для пастьбы и покоса должны быть также в их пользовании. Между тем. усердие не по разуму грубой и совершенно не понимающей своих обязанностей лесной стражи дошло до таких колоссальных размеров, что положительно не верится, каким тяжелым бременем навалилось оно на население. Этому много содействует отвод участков, где тому или другому селению предоставляется пользоваться лесом для своих надобностей. Если селение стоит на северо-востоке Владикавказского округа, то ему отводится лес на юго-западном углу того же округа, а ближайшие леса охраняются, как зеница ока. Если селение находится у опушки леса, то ему отводится лес на таких недоступных скалах, что туда не только на арбе, но и ползком нельзя добраться, а если и вскарабкается какой-нибудь смельчак, то он, во всяком случае, не принесет домой и охапки сухих веток. Результаты такой усердной охраны ‘казенных’ лесов поразительны. Есть не мало туземных селений, за которыми числится от 20 до 40 тысяч руб. штрафов ‘за самовольную порубку казенного леса’. А сколько перебывало этой голытьбы в тюрьмах за сопротивление власти (объездчик). Вое протоколы составляются не на месте порубки, а по дорогам и в селах, там, где объездчик наткнется на полено, еще не сгоревшее на очаге убогой сакли. Население, которое за небольшим исключением, не имея печей и всю долгую и суровую зиму проводит с полунагими детьми у очага сакли, поставлено в такое безвыходное положение, что хуже некуда.
В прошлой корреспонденции (No 47 ‘Северный Кавказ’), касаясь земельного неустройства в горной полосе Терской области, мы, главным образом, остановились на Алагирском ущелье. В настоящей статье мы имеем возможность сообщить то, что происходит в Урухском ущелье, по существу очень тожественное с предыдущим сообщением.
До 1890 года в Дигурии (Урухское ущелье) существовала такая же форма, землевладения, как и во всей горной Осетии: пашни принадлежат отдельным семьям, леса, покосы и пастбища — фамилиям. Благодаря разумному пониманию значения, леса в жизни природы и людей, предки осетин многие лесные участки сделали заповедными. Это и способствовало сохранению в целости, части лесов в гордой полосе Осетии. В 1890 году в Дигурии леса перешли в общинное пользование и с этого момента начинается их беспощадное истребление. Причиной такого печального явления было, главным образом, водворение в Урухском ущелье нескольких горнопромышленных обществ, которым и сбывается лес, не исключая заповедных. С особенным озлоблением рубит лес та часть населения, которой запрещалось пользование чужими фамильными лесами. Не мог остановить такого хищнического истребления леса даже заведующий алагирским лесничеством. Он в 1899 году предложил четырем дигурским обществам на обсуждение проект лесохранения, при долгом обсуждении проекта, доверенные приняли его, но с некоторыми изменениями. Пункт, в котором предлагалось каждому обществу отвечать за своего несостоятельного порубщика, был изменен в том смысле, чтобы такой порубщик подвергался в первые два раза тюремному заключению, а в третий раз — удалению из общества, 3-й пункт был редактирован так, чтобы рубка красного леса в нагорной полосе совсем не производилась до тех пор, пока леса не достигнут размеров строевого леса. В периоды рубки охраняемый лес отпускать лишь тем обществам, которые поручились за его целость. К 6-му пункту добавлено, чтобы доходы, получаемые с лесов, поступали в фонд для содействия народному образованию в пределах названных четырех приходов. Кроме того, к проекту добавлен новый параграф: заведующий Алагирским лесничеством отпускает в интересах населения и охраны лесов в нагорной полосе бесплатные билеты для пользования для своих надобностей черным лесом северных склонов, называемых магометанскими.
В настоящее время на землях сел. Фаснал и Уакац производятся разведочные работы двумя компаниями: ‘Терская акционерная’ и ‘Вьэльмонталь’. Общества эти пользуются в народе очень плохой репутацией. Они всевозможными махинациями захватили самые лучшие уголки ущелья.
‘Терское акционерное общество’ за место под постройку завода обязалось уплатить за него хозяевам, вместо 10—20 тысяч действительной стоимости его, всего 1000 руб., да и то до сих пор не уплачивает. Требования населения относительно выполнения кампанией своих обязательств кончаются тем, что вожаков старшины ввергают в клоповник при сельском правлении, а зачастую их под строгим конвоем препровождают в участковую тюрьму, где они без следствия и суда просиживают по 2—3 недели, так поступили, между прочим, в прошлом году с почетными членами общества Дзасаром Цараковым и с его товарищами, которые, как, якобы, ‘бунтовщики’, просидели по две недели. На самом же деле за то, что они просили за два отвода рудоносных земель, ‘Нысаин-аевцгег’ и ‘Смаг’, по 15 десятин удобной земли и 300 (!) руб., обещанные по договору с компанией и до сих пор не выплаченные.
И об этом в конце концов никто не смеет пикнуть, так как сам старшина состоит агентом компании на солидном жаловании, и потому все идет, как по маслу.
Старшине помогает с большим усердием сомнительная личность К., и они, благодаря своему положению, легко узнавали людей, стоящих за или против компании, и о них доносили горному инженеру Стрыжову. Последний тогда увольнял ‘вредных’ для компании людей. Убедившись, что больше всех их предприятию помогали старшины и писаря, Стрыжов пристроил писарей при конторах, а старшин награждал деньгами, а детей их пристраивал на заводе. Были случаи, когда Стрыжов платил влиятельным старикам ‘пенсию’, якобы, из симпатии к ним. На самом же деле, эта симпатия награждалась с той целью, чтобы с их помощью захватить еще какой-нибудь жирный кусок рудоносной земли. Стрыжов зачастую бросал в толпу детей горстями медяки и этим приводил s восторг их матерей… Тактика поразительная! Он даже входил с обществом в соглашение, обещая платить короткими сроками по три копейки за пуд добытой руды с тем, чтобы по окончании срока аренды завод перешел, в потомственное владение туземцев. Условие принято,— идут месяцы за месяцами, а Стрыжов еще ей разу, не уплатил обществу ни одной трехкопеечной монеты. После таких недобросовестных сделок, естественно, возникали жалобы, которые по обыкновению, оставались без последствия. Масса народа доведена до полного нищенства, а господа Стрыжовы блаженствуют за счет несчастных, разграбляемых самыми бесчеловечными способами. Компания ‘Вьэльмонталь’ ни в чем не уступает своему приятелю. Но о ней до следующего раза.
Из помещений на описываемом месторождении Булатова выстроены: 1) пороховой магазин, 2) кузница и 3) каменные постройки для рабочих и склада руды. Из Николаевского рудника до сортировочной площадки через ручей Галауз проведена, проволочная передача на 48 сажень. В проектированный отвод из горных пастбищных мест вошла площадка менее полудесятины, коей пользуется крестьянин сел. Вакац Ацу Кертибиев, и он же в присутствии начальника 3-го участка Владикавказского округа заявил, что: никаких препятствий к отходу в отвод его земли не имеет, так как он заранее уговорился с Булатовым о плате ему по 24 руб., а последний выразил на это полное согласие. Подписали: горный инженер В. Швачкин, начальник 3-го Владикавказского округа капитан Ермеев, горнопромышленник И. Иванович, и Булатов, за неграмотных понятых жителей сел. Каинихтэ Василия Сагкаева и Елмарза Скотаева по их личной просьбе расписался житель сел. Салугардан Задтанев’. Эта выдержка из акта начальника 3 участка Владикавказского округа поразительно иллюстрирует способ составления тысячей таких же актов по горнопромышленным делам во Владикавказском округе. Прежде всего, никаких каменных построек для рабочих и склада руды, ни порохового магазина, ни даже проволочной переправы не существовало при составлении акта. Но удивительнее всего то, что имени Ацу не было никогда не только у Кертибиевых, но даже во всей Осетии. И этот акт был составлен не на месте, в сел. Вакац, а в Алагире по диктовке Булатова. Понятые Василий Согкаев и Елмурза Скотаев состоят сторожами Булатова. Самая местность, указываемая в акте,— ущелье реки Галауз выше сел. Вакаца, служила пастбищем для всего селения. Участок земли, который по акту принадлежит какому-то ‘мифическому Ацу Кертибиеву,— сенокосный и составляет собственность не Ацу, а Кертибия Кершбиева, 90-летнего старика, с 1897 года почти уже слепого. А если этому участку в акте присвоена названье — пастбище, то это, вероятно, потому, что Булатов во время прогулок на нем пас своих лошадей и ставил свои палатки. Тем не менее, на ‘владении Ацу’ стали строить с 1900 года, казармы. Общество ‘Вьэльмонталь’, игнорируя мифического Ацу, платит 24 руб. за ‘пастьбу’ Кертибию Кертибиеву, а о начатых на этом ‘пастбищном’ участке фундаментальных постройках Булатов, конечно, не ведет никаких переговоров, потому что участок по акту принадлежит мифическому Ацу.
Помимо всего этого, в обеих компаниях рабочие без всякого присмотра. Нет ни сколько-нибудь сносных казарм, нет общей столовой, пища отвратительная,— продают рабочим что попало, включительно до дохлятины, нет никакой медицинской помощи, нет никакого санитарного надзора.
Самое дорогое чувство народа — благоговение к могилам предков — попирается самым варварским приемом: торговцы строят на них свои лавки, мясники закалывают на них волов, бродячие собаки, добыв кость, забираются в погребальную пещеру и на груди покойников гложут свои добычи.
Но есть еще худшее зло, которое доводит туземное население до отчаяния, — это лесные объездчики. Один объездчик, некий Тазе, сговорился с поставщиком лесного материала в рудники и имеет громадный доход от акционеров. Он по целым неделям отсутствует, а лес хищнически рубится, возится на заводы, а иногда горит, н тогда самим же туземцам приходится тушить его в отсутствии объездчика. Но этого мало. В лесу захватывают бедного и богатство. При составлении протокола богач отделывается взяткой, а за бедным записывается вся порубка, составляются подложные протоколы за порубку леса на личного врага объездчика, на несовершеннолетнего, давно умершего и на мифического Табинга Авсоидзова и т. д. Протоколы составляются, значит, чего бояться ревизии. Протоколы направляются в суд, последний произносит свой приговор: бедняк Басиат оштрафован в 50 руб.. ребенок одного года Буцо — в 100 рублей, мифический Авсондзов — в 15 руб. При выяснении истины все были освобождены от штрафов: бедняк Басиат — по несостоятельности, годовалый ребенок Буцо — по несовершеннолетию, мифический Авсондзов — за неразысканием его на всем земном шаре, если он только не на острове св. Елены, в плену у англичан, покойника Кацо — за смертью. Произволу этих необузданных объездчиков нет границ. Тот же объездчик Тазе арестовывает лес, грозит большим штрафом… порубщик варит пиво, режет откормленного барана, или несет все это на дом объездчику или приглашает его к себе. После ублажения, порубщик на стол выбрасывает звонкие монеты и тогда объездчик соглашается на смягчение, так как окончательно простить его не может в виду того, что обыск произвел при старшине, а он будет ходатайствовать перед старшим объездчиком, который надо заметить, берет львиную долю от ‘доходов’ подчиненных. В конце концов он выдает лесокраду билет 2389 года 96 марта за No 0, якобы за старую порубку(!). По этому билету арестованный лес оплачивается по наименьшей цене — бревна принимаются за жерди из валежника… Но и это не все. Объездчик вступает в соглашение с целым кварталом, берет с каждого домохозяина по 4—5 руб. с условием брать лес с какого угодно места, но в такое время, когда он отсутствует. С этой целью объездчик часто отлучается и всегда дает знать своим клиентам о своем отъезде. Куда же дальше!? Но, оказывается, есть еще извороты. Нам известны два объездчика Губа и Закара, которые настоящей весной перед прогоном овец в горы стали объезжать пастухов и ‘просить’ у них курпеи для шубы. Пастухи, понимая, какую роль играет объездчик в народной жизни, за неимением курпея одарили их баранами. За два дня они объехали всех пастухов и набрали 40 ‘курпеев’. О шашлыках и кефире и говорить не стоит. Пастухам, конечно, была, разрешена пастьба в лесах и льготный прогон через леса, ‘льготный’, по понятиям объездчиков, значит, что стадо в 1000 голов можно засчитать за 100. Закар проводил пастухов до Мацута (мост в Дигорском ущелье), где имел стычку с жителями Нара, которые просили уплатить стоимость прогони, Закар поручился за пастухов, и нарцы ни с него, ни с пастухов не получили ничего за прогон овец через их земли. Девятнадцать лет тому назад по Урухскому ущелью через Белую гору самим населением была проведена дорога, стоившая ему 43.000 руб. Помимо этого, на ремонт ее расходовалось ежегодно по 3.000 руб. С водворением в ущелье Терского акционерного общества дорога с каждым днем все больше ухудшалась, благодаря многочисленным тяжелым возам рабочих акционеров, непрерывною цепью двигающихся по ней. В настоящее время дорога настолько испорчена, что передвижение по ней сопряжено с ежеминутной опасностью для жизни людей и животных. Во многих местах совершенно невозможна разъехаться, и встречающиеся на таких тропах всегда бывают на волосок от смерти. Дорога требует капитального ремонта, или необходимо провести новую дорогу. Ни на то, ни на другое у разорившегося населения нет никаких средств. Акционерные общества и знать ничего не хотят. Неоднократное обращение населения к начальству о том, чтобы горнопромышленным компаниям поставить условием ремонт дороги, которая с величайшим напряжением была выстроена населением, в настоящее время совершенно оголенных гор. Не особенно давно был даже сход по вопросу проведения новой дороги по Урухскому ущелью, на который акционерами был приглашен даже начальник Владикавказского округа. Народные представители утешали себя надеждой, что начальство будет на их стороне. Но не тут-то было. ‘Ездить по дороге нет никому никаких препятствий, а если хотите строить новую, то стройте с акционерами, иначе заставлю вас самих выстроить новую дорогу, а акционеры будут также пользоваться ею, как теперешней’. На эту речь представители народа, конечно, уже ничего не могли ответить.
Корреспонденция. Опубликована в газ. ‘Северный Кавказ’ No 47 (1757) от 21 апреля, No 56 (1766) от 12 мая и No 57 (1767) от 15 мая за подписью Нарон.
‘Сомнительная личность К.’ — кого имел в виду Хетагуров, установить не удалось.
Дигурия то же, что Дигория.
‘Нысан-аевцаег’ и ‘Смаг’ — название местностей в западной части Северной Осетии.
Общество ‘Вьэльмонталь’ организовано в 90-х годах XIX столетия.
Упоминаемый аул Нар в Дигорском ущелье следует отличать от родины Коста — аула Нар в Алагирском ущелье.
В предложении ‘неоднократное обращение населения к начальству… оголенных гор’, при наборе, видимо, выпала строка, автор, вероятно, выражал такую мысль, что обращения населения не увенчались успехом.
И. И. Булатов — горнопромышленник. Занимался разработкой серебро-свинцовых руд в Дигорском ущелье в 90-х и начале 900-х гг. О нем см. выше.