Великие религии Индии, Беттани Джордж Томас, Год: 1892

Антропология
Время на прочтение: 299 минут(ы)
Скачать в PDF

БЕТТАНИ и ДУГЛАСЪ.

ВЕЛИКІЯ РЕЛИГІИ ВОСТОКА
The Great Indian Religions

Переводъ съ англійскаго Л. Б. Хавкиной.

Подъ редакціей и со вступительной статьей профессора А. Н. Краснова.

Типографія Товарищества И. Д. Сытина, Валовая ул., свой д.
МОСКВА.— 1899.

ОГЛАВЛЕНІЕ.

ВСТУПЛЕНІЕ (проф. А. Н. Краснова)

Глава I. Первобытная ведійская религія.

Сходство съ греческой и римской религіями.— Эпоха Риг-Веды, до-письменный періодъ.— Языкъ Риг-Веды.— Религіозная основа.— Древнйшіе гимны.— Поклоненіе олицетвореннымъ сидамъ природы.— Діаусъ и Притгиви (небо и земля).— Начало міра. — Митра и Віруна.— Индра, богъ яснаго голубого неба.— Маруты или боги грозы.— Боги солнца Сурія и Савитаръ.— Путанъ.— Сома, индійскій Діонисій-Вакхъ.— Ушасъ, богиня зари.— Агни, богъ огня.— Тваштаръ.— Ашвины.— Браманаспати.— Вишну.— Яма и будущая жизнь.— Небесная награда за добродтели.— Будущее наказаніе.— Переходъ къ монотеизму и пантеизму.— Вишвакарманъ.— Отсутствіе позднйшихъ индусскихъ предписаній.— Бытъ древнихъ индусовъ.— Нравы.— Другія Веды.— Браманы.— Человческія жертвоприношенія.— Животныя жертвоприношенія.— Преданіе о потоп.— Безсмертіе.— Понятіе о движеніи солнца.— Происхожденіе кастъ.— Увренія брамановъ.— Содержаніе Брйманъ.— Домашнія жертвоприношенія.— Очищеніе.— Постъ.— Установленіе жертвеннаго огня.— Упанишады.— Слогъ Онъ.— Происхожденіе міра изъ эира.— Атманъ.— Шветашватара.— Переселеніе душъ.— Цль Упанишадъ.
Дополненіе: Основная идея религіи.— Погоня за богами.— Молитва.— Сила культа.— Безсмертіе боговъ и людей.— Наивно-религіозное отношеніе къ огню.— Культовая религія, теософія и мистика огня.— Культъ и космосъ.— Rtam

Глава II. Браманизмъ.

Сутры.— философы-раціоналисты.— Шесть шастръ.— Общія положенія.— Какъ достигнуть освобожденія.— Значеніе поступковъ.— философская система Санкхія.— философская система Іога.— Древніе обряды.— Уставъ Гаутамы.— Обряды очищенія.— Четыре браманскихъ ордена.— Аскетъ.— Отшельникъ.— Обязанности домохозяина.— Цари.— Въ какихъ случаяхъ не полагается читать Ведъ.— Различныя запрещенія.— Обязанности женщинъ.— Отверженные.— Епитиміи и наказанія.— Законы Ману и ихъ эпоха.— Происхожденіе міра.— Высокій религіозный идеалъ.— Самобичеваніе.— Изученіе Ведъ, какъ привилегія.— Боги по закону Ману. Новыя рожденія и ады.— Обязанности четырехъ кастъ.— Притязанія брамановъ.— Четыре періода жизни.— Ученикъ.— Либеральныя мысли.— Домохозяинъ.— Главные повседневные обряды.— Жертвоприношенія за умершихъ.— Положеніе женщинъ.— Подарки.— Нравственныя заслуги.— Отшельникъ.— Нищенствующій аскетъ.— Обязанности царя.— Превосходство брамановъ.— Преступленія.— Наказанія.— Оправданіе лжи.— Касты.— Смшанныя касты.— Переселеніе душъ.— Значеніе законовъ Ману.— Сводъ законовъ Яджнавалькіи

Глава III. Современный индуизмъ I.

Реакція на браманизмъ.— Торжество буддизма.— Упадокъ буддизма въ Индіи.— Система кастъ.— Магабгарата.— Бгагавадъ-гита.— Кришна.— Воплощенія божества.— Ученіе о безсмертіи.— Рамаяна.— Частичныя воплощенія.— Завоеванія Рамы.— Устойчивость браманизма.— Кумарила-Бгатта.— Санкара.— Культъ верховнаго Брамана.— Смарты.— Культъ Вишну.— Пураны.— Пурана Вишну.— Описаніе Высшаго Существа.— Великіе проповдники и вишнуиты.— Раманандъ.— Кабиръ.— Чаитанія,— Вліяніе буддизма.— Линга и салаграмъ.— Брама.— Вишну.— Воплощенія Вишну.— Рама.— Кришна-хранитель.— Будда.— Джаганнатъ.— Лакшми.— Сива-разрушитель.— Аскеты саваиты.— Дурга.— Кали.— Ганеза.— Ганга.— Мстныя божества и демоны.— Поклоненіе животнымъ и деревьямъ.— Обоготвореніе героевъ и святыхъ.
Дополненіе первое: Обряды при рожденіи индуса.— Гороскопъ.— Кулкнкзнь.— Салаграмъ.— Линга.— Ганеза или Ганеша.— Материбогини. Дополненіе второе: Легенда о Кришн 70—10

Глава IV. Современный индуизмъ II.

Сущность индусскихъ врованій.— Позднйшія перемны.— Набожность индусовъ.— Домашнее богослуженіе.— Гуру.— Посвященіе.— Астрологъ.— Элементы индусскаго культа.— Браманскіе обряды.— Обычные обряды.— Богослуженіе въ храмахъ.— Жрецы.— Праздники.— Идолы.— Праздничныя церемоніи.— Представленія.— Праздникъ Дурги.— Святыя мста.— Бенаресъ.— Храмъ Бишешвара.— Обязанности пилигримовъ.— Пури.— Большой храмъ.— Идолы.— Освященная пища.— Праздникъ Колесницы.— Религіозныя самоубійства.— Трогательный случай.— Храмъ Вишну въ Тричинополи.— Секты вишнуитовъ.— Секты сиваитовъ.— Сакты.— Сикхи.— Библія сикховъ.— Брамо-Сомаджъ.— Раммогунъ Рой.— Девендра Натъ Тагоръ.— Кешубъ Чундра Сенъ.— Всеобщій Сомаджъ.— фатализмъ.— Май, или заблужденіе.— Переселеніе душъ.— Награды и наказанія.— Смерть.— Сожиганіе труповъ.— Церемоніи въ память умершихъ.— Нравственность.— Жены.— Положеніе женщинъ.— Вдовы.— Сётти.— Несоотвтствіе нравовъ съ религіей.— Добродтели индусовъ

Глава V. Жизнь Будды.

Подготовленная почва.— Эпоха основателя буддизма.— Личность Будды.— Буддійскія священныя книги.— Родина Будды.— Его юность и молодость.— Великое отреченіе.— Отшельничество.— Просвтленіе.— Искушеніе.— Начало проповди.— Восьмеричный путь.— Происхожденіе страданія.— Свобода, какъ особенность буддизма.— Первые ученики.— Общія черты изъ жизни Будды.— Странствія и отдыхъ.— Буддійскіе сады.— Будда и блудница Амбапа ли.— Постители Будды.— Новая монашеская община.— Будда не соціалистъ.— Главные послдователи Будды.— Врующіе міряне.— Буддійскія женщины.— Монахини или сестры.— Противники Будды.— Опроверженіе браманскаго ученія.— Наилучшее жертвоприношеніе.— Поученія.— Пространныя разсужденія.— Обращеніе благороднаго юноши.— Методъ Сократа.— Притчи.— Книга о ‘Великой Кончин’.— Будда приготовляется къ послдней рчи.— Послднее искушеніе.— Смерть

Глава VI. Буддійское ученіе и священныя книги.

Реакція на браманизмъ.— Страданіе и незнаніе.— Вчно неизмнный.— Суета житейская.— Причинная связь.— Отвтственность человка.— Наказаніе за грхи.— Душа.— Нирвана.— Нравственные принципы.— Запрещенія.— Милосердіе.— Благотворительность.— Власть надъ собою.— Искушеніе.— Мара.— Борьба и побда души.— Созерцаніе.— Четыре ступени.— Личность Будды.— Буддійское священное писаніе.— Дгаммапада

Глава VII. Буддійская община.

Буддійская община.— Магавагга.— Собранія два раза въ мсяцъ.— Исповдь и покаяніе.— Строгія правила.— Буддійскій символъ вры.— Отсутствіе корпоративнаго устройства.— Отсутствіе главы посл Будды.— Соборы или совты.— Ограниченіе пріема въ общину.— форма пріема.— Средства къ жизни.— Четыре запрещенія.— Выходъ изъ общины.— Преимущество буддійской общины.— Отсутствіе золота и серебра.— Вншняя благопристойность.— Товарищество.— Руководители.— Чтенія и обсужденія.— Обособленность и любовь къ природ.— Малочисленность церемоній.— Почитаніе Будды.— Святыя мста.— Покаянныя собранія.— Чулавагга.— Проступки и наказанія.— Паварана или приглашеніе.— Монахини или сестры.— Міряне.— Тайный буддизмъ.— Карма

Глава VIII. Современный буддизмъ I.

Просвтительныя религіи.— Различныя проявленія буддизма — Первые буддійскіе соборы.— Царь Асока.— Третій соборъ.— Указы царя Асоки.— Различіе въ формахъ буддизма.— Четвертый соборъ (Канишки).— Фа-Сянъ.— Соборъ Силадитіи.— Добрыя дла Силадитіи Хуэнъ-Сіангъ.— Упадокъ индійскаго буддизма и его причины.— Великая и Малая Колесницы.— Распространеніе буддизма.— Число буддистовъ.— Сингалезскій буддизмъ.— Постепенныя измненія.— Статуи Будды.— Цейлонскіе вихары.— Подземные храмы.— Міряне.— Поклоненіе дереву Бо.— Дагобы.— Мощи Будды.— Отпечатки ноги Будды.— Васса и публичныя чтенія.— Пиритъ.— Буддійскіе монахи на Цейлон.— Школы.— Богослуженіе во время болзни.— Бирманскія буддизмъ.— Бирманскія монастырскія школы.— Послушники.— Бирманскій монастырь.— Фонга и.— Жизнь монаховъ.— Монастырскія постройки.— Бирманскія пагоды.— Великій Рангунскій храмъ.— Паганъ.— Бирманскій культъ.— Изваянія Будды.— Праздники пагодъ — Наты.— Анимизмъ.— Похороны мірянина.— Похороны монаха.— Сіамскій буддизмъ.— Сіамскіе храмы.— Новорожденныя дти.— Реформированныя сіамскія секты

Глава IX. Современный буддизмъ II.

Тибетскій буддизмъ.— Тибетское священное писаніе.— Поклоненіе.— Бодги-Сатва.— Майтрея.— Единичные Будды.— Дгіани-Будды.— Буддійскія небеса.— Ламы.— Великій Лама.— Исторія тибетскаго буддизма.— Монгольскіе императоры.— Далай-Лама и Панченъ-Лама.— Преемникъ Великаго Ламы.— Большіе монастыри.— Буддійскій Ватиканъ.— Аудіенція у Великаго Ламы.— Таши Лунпо.— Молитвенный механизмъ.— Молитвенные цилиндры.— Молитвенныя стны и молитвенные флаги.— Ежедневное богослуженіе монаховъ.— Праздники и посты.— Папская область буддизма.— Китайскій буддизмъ.— Введеніе буддизма въ Кита.— Китайская біографія Будды.— Миическія подробности.— Буддійскіе патріархи.— Переводъ буддійскихъ книгъ.— Оппозиція конфуціанистовъ.— Бодги-Дгарма.— Монгольскіе императоры.— Офиціальное противодйствіе буддизму.— Современное состояніе.— Храмы.— Изваянія.— Реализмъ статуй.— Кванъ-йинъ.— Амитабга.— Храмъ 500 святыхъ.— Тіенъ тай.— Школы китайскаго буддизма.— Линъ ци.— Монастыри и монахи.— Отшельники.— Женскіе монастыри.— Народныя воззрнія.— Буддійскій календарь.— Вліяніе буддизма въ Кита.— Секта ничегонедлателей.— Японскій буддизмъ.— Шинь-шинъ.
Дополненіе: Распространеніе ламаизма въ Тибет.— Градаціи ламайскаго духовенства.— Жизнь монаховъ и ихъ одяніе.— Монастырская жизнь.— Храмы.— Современныя божества ламаистовъ.— Богослуженіе.— Ламайская евхаристія.— Государственная религія Китая.— Японскія религіи

Глава X. Джайнизмъ.

Джайнизмъ и буддизмъ.— Магавира.— Врованія джайновъ.— Храмы въ Палитан.— Гора Абу.— Параснатъ: — Яти

Глава XI. Зороастръ и Зенд-Авеста.

Авеста.— Зендъ и Пехлеви.— Библейскіе волхвы.— Свднія грековъ о магахъ.— Позднйшія изысканія европейцевъ.— Зороастръ, какъ историческая личность.— Жизнь его въ восточномъ Иран.— Его эпоха.— Миическія наслоенія.— Чудеса.— Противоположный взглядъ.— Доктрина Зороастра.— Ормуздъ и Ариманъ.— Дуализмъ.— Значеніе помысловъ.— Сходство съ первобытною арійскою религіей.— Сравненіе съ ведійской религіей.— Агуры.— Зороастръ и осдлые земледльцы.— Обращеніе къ Ормузду.— Имя Ормузда.— Представленіе о высшемъ Божеств.— Амеша Спенты.— Язаты или духовные геніи.— Митра.— Ваю.— Сраоша.— Душа быка.— Злыя силы.— Ариманъ.— Даевы и друджи.— Яту, Дрванты и др.— Прославленіе Зороастра.— Всемірная борьба.— Добрые и злые.— Фраваши.— Безсмертіе.— Будущія награды и наказанія.— Разложеніе и обновленіе міра

Глава XII. Зороастрійскія книги. Митраизмъ.

Авеста.— Мсто ея происхожденія.— Эпоха.— Гаты.— Народъ, описываемый гатами.— Вендидадъ.— Самыя пріятныя и непріятныя мста.— Нечистота труповъ.— Выставленіе покойниковъ,— Законы о договорахъ и оскорбленіяхъ.— Виспередъ и Ясна.— Богослуженіе.— Древніе маздейскіе обряды.— Исторія маговъ.— Утрата зороастрійскихъ книгъ.— Пехлевійскіе тексты.— Бундагешъ.— Шаястъ-ла-Шаястъ.— Дадистанъ-и-Диникъ.— Духъ мудрости.— Митраизмъ.— Митраическіе памятники.— Враждебное отношеніе христіанъ.— Митраическія церемоніи

Глава XIII. Современный парсизмъ.

Парсы.— Преслдованіе ихъ.— Принципы парсовъ.— Парсійскій катехизисъ.— Жреческое сословіе.— Міряне.— Праздники.— Обряды.— Погребальныя церемоніи.— Башни безмолвія.— Моленія за умершихъ.— Домашній бытъ.— Закладка и освященіе башенъ

Вступленіе.

Предлагаемая книга иметъ своею цлью въ сжатыхъ очеркахъ, принадлежащихъ перу различныхъ спеціалистовъ, познакомить русскаго читателя съ сутью главнйшихъ религіозныхъ ученій, возникавшихъ и донын еще существующихъ у различныхъ народовъ далекаго востока и юга Азіи. Если Европу, и современную Европу въ особенности, мы въ прав считать колыбелью человческихъ знаній и источникомъ того строя жизни, который развился на почв научныхъ свдній и техническихъ изобртеній, то Азію, по всей справедливости, можно назвать матерью религій и религіозно-философскихъ ученій, воспитавшихъ ея многомилліонныя массы въ извстномъ дух и направленіи. Европа и страны Запада только лишь въ различныхъ направленіяхъ истолковывали ученіе Христа, жившаго и проповдывавшаго на томъ же Восток, изъ Азіи, между тмъ, кром христіанства и ученія Магомета, вышелъ цлый рядъ религіозно-философскихъ ученій врод Веданты, джайнизма, парсизма или ученія Зороастра, тамъ зародились еще до сихъ поръ находящія себ поклонниковъ, даже въ просвщенномъ европейскомъ обществ, ученія Лао Цзы, Будды, Конфуція и цлый рядъ новйшихъ религіозныхъ доктринъ. Большинство ученій этихъ было проповдано еще въ то время, когда религіозно-философская мысль народовъ Запада дремала и религіи ихъ находились въ состояніи религій первобытныхъ народовъ или лишь немного возвышались надъ ихъ уровнемъ. Уже боле чмъ за V вковъ до P. X. самыя глубокія истины религіозной морали были посяны въ человчеств. Именно тогда на Восток дйствовали Будда, Лао Цзы и Конфуцій, тогда же извстно уже было ученіе джайновъ. Научныя свднія того времени были слабы. То немногое, что было извстно, составляло достояніе избранниковъ, но никакъ не толпы, къ которой была обращена проповдь религіозныхъ мыслителей и невжество которой было немного меньше, чмъ у малокультурныхъ сыновъ природы. Идеи обращавшихся къ ней проповдниковъ формировались на почв того же народнаго міровоззрнія, но ихъ проповдывали люди, которые, большею частью, въ уединеніи имли возможность вдуматься въ злобы дня и которые глубже другихъ приняли къ сердцу страданія человчества, и старались вникнуть въ причины ихъ и дать рецептъ для ихъ исцленія.
Въ этомъ и секретъ возникновенія религіозныхъ ученій въ Азіи, на ея юг и восток. Это была первая страна, гд человчество сплотилось въ большія массы, гд эта тснота жизни создавала и давала возможность ежедневно видть картины человческаго несчастія, проистекавшаго отъ дурныхъ сторонъ человческой натуры, непониманія другъ друга, эгоизма и самыхъ условій совмстной жизни. Но вмст съ тмъ эта же скученность, создавши большую культуру, давала возможность, хотя единицамъ, не думая о завтрашнемъ дн, посвящать свое время мышленію и обсужденію прочихъ вещей.
Здсь была первая работа обобщающей мысли, первая попытка направить обобщенія своихъ наблюденій на пользу человчества. И работа эта, доступная умамъ выдающимся, благоговйно воспринималась массами, послднія чувствовали превосходство мысли своихъ вроучителей надъ своею собственною, восхищались ею, слдовали за нею, но, не будучи въ состояніи или по недостатку времени, или по ограниченности своей, проврить ее, принимали ее на слово и, вря въ авторитетъ проповдника, боготворя его, создавали изъ проповдей его свою новую вру.
Но въ томъ и лежитъ существенная разница между врою и знаніемъ, что знаніе для всхъ людей одно, тогда какъ вра зависитъ вполн отъ степени пониманія, отъ міровоззрнія каждаго человка. Знаніе провряется опытомъ, и такъ какъ опытъ, при одинаковыхъ условіяхъ, постоянно показываетъ одно и то же, то и знаніе для всхъ людей, каковы бы они ни были, будетъ все одно. Дважды два для всхъ будетъ четыре, а что вода есть соединеніе кислорода съ водородомъ — можетъ проврить каждый. Но прочувствовать то, что прочувствовалъ Будда или Лао Цзы, пріурочить къ своему міровоззрнію мысли этихъ философовъ можетъ далеко не всякій, такъ какъ объять всю глубину ихъ мысли посильно не каждому, а кругъ міровоззрнія у каждаго человка — свой собственный. Правъ Шопенгауеръ, говоря, что то же самое впечатлніе, воспринятое двумя различными лицами, можетъ явиться для ихъ собственнаго я далеко не тмъ же самымъ. А потому, въ сущности, всякій человкъ вритъ по-своему, и только вншняя формула этой вры для всхъ одинакова. Азія и исторія ея великихъ религій представляетъ тому блестящее доказательство. Ничье ученіе не привлекало къ себ такой массы поклонниковъ, самыхъ горячихъ, самыхъ преданныхъ, какъ ученіе Будды. Ничье ученіе не было такъ возвышенно и чисто, какъ ученіе Лао Цзы. И что же мы видимъ? На родин Будды, въ Индіи, если не считать Цейлона, теперь нтъ ни одного послдователя его ученія: оно исчезло, уступивъ мсто не какимъ-нибудь боле возвышеннымъ и лучшимъ ученіямъ, но разложившись на массу самыхъ дикихъ и нелпыхъ сектъ. Въ Тибет, на Цейлон, въ Кита и Японіи, правда, еще милліоны народу называютъ себя послдователями Сакія-Муни. Но то, что тамъ носитъ названіе буддизма, иметъ столь же мало общаго съ религіей индійскаго вроучителя, какъ мало общаго между индусами, среди которыхъ оно зародилось, и китайцами, которымъ оно было проповдано. Буддизмъ современный, какъ можетъ убдиться читатель, прочтя нашу книгу, представляетъ почти діаметральную противоположность тому, что составляетъ суть ученія, столь поэтично изложеннаго Эдвиномъ Арнольдомъ въ его книг ‘Свтъ Азіи’. Еще дале стоитъ современное чернокнижіе священниковъ религіи Тао отъ ученія Лао Цзы, и основатель его, вроятно, пришелъ бы въ ужасъ, если бы онъ, вернувшись изъ страны безсмертія, могъ увидть, какъ его проповди искажены его послдователями. Искаженіе ученій основателей великихъ религій Азіи шло постепенно, мало-по-малу, незамтно. Первые послдователи, подавленные гипнотизирующимъ вліяніемъ великаго человка, почти буквально воспринимали и заучивали его ученіе. Въ исключительныхъ только случаяхъ ученики, не понимая глубины философскаго взгляда учителя, толковали его узко, вызывая поправки и порицанія. Но разъ сходили со сцены первые проповдники, мысль послдователей начинала работать. Новое ученіе часто стояло въ полномъ разрз съ пониманіемъ и міровоззрніемъ послдователя: его нужно было согласовать, и путемъ для этого былъ компромиссъ, новое произвольное толкованіе.
А такъ какъ такихъ міровоззрній существуетъ ровно столько же, сколько и людей, то, очевидно, разъ имъ предоставлялась свобода толкованія своей вры, они создавали себ столько же връ, сколько и послдователей, они реформировали не только ученія, но и самыхъ боговъ, врою въ которыхъ ученіе это подкрплялось, создавая, въ полномъ смысл этого слова, боговъ по образу и подобію своему, понимая ихъ со своей узкой человческой точки зрнія и навязывая имъ вс свои слабости и недостатки.
Классическимъ примромъ хода такой эволюціи или, врне, разложенія вроученій является Индія, страна безъ господствующей церкви, которая скрпляла бы и канонизировала то или другое вроученіе.
Мы видимъ, что современный индуизмъ, создавшійся на развалинахъ ведизма, браманизма и буддизма, представляетъ изъ себя рядъ сектъ съ безчисленнымъ количествомъ толковъ и подраздленій, искажающихъ основныя идеи, легшія въ основу его ученія, до самыхъ феноменальныхъ уродливостей. Въ средніе вка и до нашихъ дней, какъ мыльные пузыри, поднимающіеся у ребенка въ чашк, наполненной мыльной водою, создавались и создаются все новыя и новыя религіозныя ученія, чтобы лопаться какъ пузыри же, превращаясь въ уродливыя искаженія этихъ ученій, постепенно пропадающихъ въ масс народнаго суеврія, и чтобы возродиться вновь въ боле оригинальной, но и столь же непостоянной форм, изъ матеріала, когда-то заготовленнаго въ ум массы.
Въ Тибет, въ Кита и Японіи на первый взглядъ существуетъ нчто врод церквей, подобіе канонизаціи догматовъ, особенно конфуціанства, но эта устойчивость часто кажущаяся.
Ламаизмъ съ его верховнымъ главою въ Лхасс, какъ показали труды Ведделя, представляетъ чуть ли не большее искаженіе буддизма, чмъ не носящія даже имени этого послдняго индійскія секты. Здсь, въ противоположность христіанству, сама церковь, чтобы быть понятою массой, пошла на компромиссъ, включивъ въ свой пантеонъ не только всхъ боговъ, но и большую часть культовъ и суеврій своихъ прозелитовъ. Но такъ какъ уровень развитія этихъ послднихъ былъ слишкомъ низокъ, чтобы понять ученіе Будды, то они и остались врны своимъ прежнимъ пенатамъ, признавъ надъ ними господство Будды, какъ нкоего верховнаго существа, подобно тому, какъ подчиненные вассалы, признавая главенство далекаго сюзерена, продолжаютъ боле всего бояться власти того, подъ чьимъ непосредственнымъ начальствомъ они находятся.
Личность Будды отождествилась съ Верховнымъ Существомъ, богомъ надъ богами, а за исключеніемъ немногихъ проповданныхъ Буддою правилъ по міровоззрнію и вр, ламаисты являются такими же шаманистами, какими они были до Сакія-Муни, только шаманизмъ этотъ облекся въ боле сложныя формулы, получилъ пышный и утонченный ритуалъ. То же самое было и въ Кита, только здсь практическій и реалистическій умъ населенія ршилъ вопросъ проще. Въ Кита, а особенно въ Японіи, религія Будды, ученіе Конфуція и древнія врованія отцовъ существуютъ совмстно, не мшая развитію другъ друга. Зовя на панихиду буддійскаго священника, японецъ одновременно посщаетъ свой шинтоискій храмъ и, если представится случай, не откажется прослушать и проповдь католическаго священника.
Изъ этого, однако, не слдуетъ, чтобы вс эти религіи сохранились въ своемъ чистомъ вид. И здсь буддизмъ является въ вид сектъ, сущность ученія которыхъ, искаженная мстными вліяніями, представляетъ діаметральную противоположность тому, что училъ Будда. Примромъ того, пакъ далеко ушли въ этомъ направленіи хотя бы японцы, можетъ служить сопоставленіе ученій сектъ хоненъ и ничиренъ съ чистымъ буддизмомъ. Если конфуціанство сохранилось въ большей чистот отъ толкованій, то только потому, что это былъ скоре Домострой для китайской жизни, а не религіозное ученіе, потому, что послдователи Конфуція, если они только не атеисты, слпо врятъ и въ чудеса буддизма, и въ догматы таоистовъ, которые, главнымъ образомъ, и ложатся въ основу ихъ міровоззрнія.
Итакъ не будетъ парадоксомъ, если мы скажемъ, что у народовъ далекаго востока Азіи тщетно станете вы искать въ чистомъ вид т ученія, которыя проповдывали имъ ихъ великія религіозныя свтила, и съ сутью ученія которыхъ мы знакомимся въ нашихъ курсахъ богословія и религіозной философіи. Т искаженія, въ вид которыхъ ученія эти являются въ народныхъ массахъ, далеки отъ того, чтобы дать хотя слабое понятіе объ ихъ основ.
Народы, которымъ было проповдано слово этихъ мыслителей, были слишкомъ невжественны, чтобы оно могло быть воспринято и могло принести свои плоды. Это невжество было терніемъ, которое заглушило самую руководящую идею, исказивъ ее до неузнаваемости, и теперь несравненно правильне было бы говорить о религіозномъ пониманіи каждаго отдльнаго лица въ частности, чмъ о врованіи китайскихъ, японскихъ или индійскихъ буддистовъ, таоистовъ и т. п.
Но міровоззрніе невжественныхъ массъ, занимающихся земледліемъ, каковы интересующіе насъ народы, само есть продуктъ окружающей обстановки и характера ихъ занятій. При общности этихъ послднихъ, и міровоззрніе боле или мене одинаковое одинаковость міровоззрнія вліяетъ на то, что и преподанное ученіе перерабатывается, такъ сказать, въ одномъ и томъ же направленіи. Вотъ почему, хотя я беру на себя смлость утверждать, что ни ученіе Будды, ни ученіе Лао-Цзы или другихъ вроучителей не исповдуется современными народными массами Азіи, но все-таки можно говорить о буддизм китайскомъ или индійскомъ, о чертахъ врованій, общихъ всмъ индусамъ, японцамъ или парсамъ, такъ сказать, о религіи этихъ народовъ, составляющей то, чмъ живутъ эти люди и къ чему боле или мене искусственно прилплено то или другое искаженіе древнихъ религій, принятое, какъ господствующая въ той или другой стран церковь. Эта религія есть логическій выводъ простолюдина изъ тхъ наблюденій окружающей его природы, о свойствахъ которой, за отсутствіемъ научно поставленныхъ опытовъ и широкаго кругозора для сопоставленій, онъ судитъ по сравненію съ самимъ собою, со свойствами своего организма. Эти свойства, правда, въ большинств случаевъ для него загадочны и непонятны, но онъ ихъ объясняетъ дйствіемъ невидимо присутствующаго и оживляющаго его тло духа, вліянію того, что мы называемъ душою.
Какъ душа человка заставляетъ его двигаться, говорить, думать, дйствовать и чувствовать, такъ, по міровоззрнію жителя Востока, всякое непонятное явленіе или вліяніе окружающей природы есть воздйствіе такихъ же точно невидимыхъ духовъ природы. Это они заставляютъ дерево шелестить листьями, тигра — длать набгъ на его добычу, море — волноваться и губить неопытнаго мореплавателя, пропасть — позволять безнаказанно ходить по ея краю или поглощать неосторожнаго путника, солнце — освжать землю, тучу — разражаться громомъ и дождемъ и т. д., и т. д.
Тло и духъ, хотя при жизни тсно связанные между собою, тмъ не мене могутъ существовать независимо другъ отъ друга. Сонъ есть наглядный случай, когда душа разстается съ тломъ и странствуетъ по разнымъ мстамъ, испытывая различныя приключенія, воспоминаніемъ о которыхъ является сновидніе. Потому-то сновидніямъ вс народы полукультурные придаютъ громадное значеніе, но нкоторыя племена юго-восточной Азіи даже боятся переносить съ мста на мсто спящаго человка, дабы душа не заблудилась и не покинула тла или, что еще хуже, дабы въ тло не вселился какой другой духъ и не причинилъ ему зла. На такое вселеніе въ тло постороннихъ духовъ сводятся также объясненія большинства болзней и помшательства, почему и лченіе у первобытныхъ народовъ носитъ столь варварскій характеръ, какъ заклинаніе, адская музыка и пріемъ внутрь веществъ противнаго вкуса, долженствующихъ изгнать своимъ непріятнымъ сосдствомъ вселившагося духа.
Смерть есть окончательная разлука души съ тломъ. Душа отлетаетъ отъ него, и у многихъ народовъ, если человкъ умираетъ, въ комнат отворяютъ окна или даже длаютъ отверстіе въ крыш для свободнаго отлета души. И душа эта только въ рдкихъ случаяхъ летаргіи возвращается вновь въ тло. Она не теряетъ, привязанности къ мсту, и духъ невидимо витаетъ еще долгое время надъ могилою. Отсюда — стремленіе спрятать тло, похоронить его съ почестями, стараться не разгнвать покойника, приносить на могилу пищу для духа, особенно въ извстные дни и сроки. Связь умершихъ родителей съ живыми дтьми не прерывается и посл смерти, точно такъ же, какъ не прерывается она между правителемъ и народомъ. Онъ чтится потомствомъ, и его память боготворится тмъ боле, чмъ больше было его вліяніе и значеніе при жизни. Невидимый духъ его чтится наравн съ невидимыми духами природы, и часто для боле тснаго общенія длается изображеніе умершаго — его идолъ, такъ какъ всмъ первобытнымъ народамъ присуща вра въ то, что это изображеніе какъ бы притягиваетъ къ себ духа, онъ можетъ вліять на него, и обратно, черезъ изображеніе можно вліять на духа, вотъ почему, между прочимъ, многіе народы такъ неохотно позволяютъ себя фотографировать незнакомцамъ. Фетиши длаются и силамъ природы. Но такъ какъ эти послднія, т. е. ихъ духи, часто проявляютъ дйствія, отличныя отъ человческихъ, то и обликъ ихъ фетишей долженъ быть иной. Отсюда безобразная и неестественная форма большинства истукановъ.
Вотъ народныя врованія первобытной азіатской массы, на фон которыхъ развивались ихъ религіи. Въ Японіи, въ лиц такъ называемаго шинтоизма, досел еще играющаго роль государственной религіи страны, мы видимъ эту религію въ чистомъ вид. Первый шагъ эволюціи религіи и міровоззрнія дикаря Азіи это — религіи гиляка или айна. Здсь силы природы: солнце, луна, бури, волненія, горы и долины — суть проявленія или мста жительства невидимыхъ духовъ. Эти духи обладаютъ слабостями и вообще свойствами людей, но вмст съ тмъ и сверхъестественными силами. Имъ нтъ истукановъ, и если бъ не вліяніе буддизма и заимствованнаго отъ него ритуала, то не было даже и культа, какъ нтъ его у гиляка и айна. Есть только благоговйное поклоненіе богу, будь оно подъ открытымъ небомъ, какъ это производится пилигримами богу солнца на вершин Фузи-Яма, при его восход, или передъ маленькой закрытой деревянной часовенькой, выстроенной въ лсу или на гор, среди красотъ природы. Молитва такому богу есть чистосердечная просьба объ исполненіи желанія. Жертва — какой-нибудь кротъ или щепотка табаку — представляетъ обмнъ дара, приносимаго отъ души бднякомъ за подачку богатаго и всесильнаго духа.
Здсь нтъ нравственнаго кодекса. Онъ лежитъ въ человк. Человкъ рождается безпорочнымъ. Вс нечистыя теченія, вс злыя дянія создаются со временемъ. Они длаются противъ голоса совсти, которая есть единственный руководитель человка. Слушая ее, онъ останется чистъ какъ ребенокъ, и этимъ исполнитъ свое назначеніе. Суть религіи составляютъ легенды, преданія и хвалебные гимны богамъ. Число послднихъ громадно, такъ какъ къ нимъ принадлежатъ не только обоготворенныя силы природы и духи-покровители разныхъ мстностей, но и души умершихъ героевъ. Эти-то боги и становятся мстными патронами и о нихъ-то создаются главныя легенды, исполненныя чудесныхъ и нравоучительныхъ похожденій, составляющія примръ для потомства и предметъ удивленія взрослыхъ. Наконецъ, микадо, прямой потомокъ боговъ, есть какъ бы земной богъ, которому еще недавно воздавались почти божескія почести. Врность микадо есть врность богу, и отсюда шинтоизмъ — государственная религія Японіи, и зеркало, эмблема богини Аматеразу, завщанная ею своему внуку, первому микадо,— святыня, изображеніе которой вы найдете въ каждомъ храм. Если теперь читатель сравнитъ суть религіи древнихъ Ведъ съ тмъ, что сказано о религіи японцевъ, то онъ убдится, что врованія древнихъ арійцевъ мало отличались отъ только что описанныхъ. Но, спустившись въ жаркую Индію, они достигли, такъ сказать, большей ширины и полноты міровоззрнія.
Наблюденіе окружающей природы, доступное каждому, показываетъ, что въ ней бренны одн только формы матеріи, создавшая же и одухотворяющая ихъ сила вчна. Срубленная пальма гибнетъ, но на мсто ея гд-нибудь вырастаетъ другая такая же. Мы убиваемъ тигра, данный индивидъ пропадаетъ, но вмсто него являются другіе тигры. И въ томъ, и въ этомъ случа исчезаютъ виды, но родъ сохраняется. Духъ умершей пальмы и умершаго тигра не пропадаетъ: онъ вселяется въ слдующаго, новаго. И нтъ надобности, чтобы онъ вселился именно въ тигра. Мы видимъ животныхъ, нравами, обликомъ, тою или другою чертой характера похожихъ на человка, и, наоборотъ,— людей, физіономіи которыхъ есть что-то лошадиное, собачье, свиное. Одни питаютъ глубокое отвращеніе къ жукамъ, тогда какъ другіе берутъ ихъ руками. Одни безгранично боятся гусеницъ, другіе змй, третьи мышей, четвертые боятся плавать по вод.
Для полукультурнаго сына природы, это — несомннныя доказательства прежняго воплощенія, прежней жизни, впечатлніе которой передается въ послдующую. Отсюда — общее всей южной и восточной Азіи врованіе въ переселеніе душъ. Только временно пребываетъ душа въ вид безплотнаго существа, она вновь и вновь возвращается на землю, пробгая безконечный циклъ формъ воплощеній.
Эти формы и ихъ дйствія — лишь иллюзія, злая потха Maры, какъ говорятъ индусы, но увлеченіе ими иметъ роковой характеръ, оно привязываетъ къ жизни, производитъ болзнь, смерть и лишеніе любимаго, дорогого, является источникомъ страданій и вмст съ тмъ причиною къ возвращенію вновь и вновь къ жизни въ различныхъ населяющихъ землю формахъ.
Справедливость удовлетворяется лишь отчасти воплощеніемъ существъ совершенныхъ въ тла счастливыхъ и высокоорганизованныхъ существъ, тогда какъ люди гршные принуждены воплощаться въ вид тварей презрнныхъ. Но страдаютъ и не лишены пороковъ вс, даже сами боги, составляющіе, такъ сказать, высшую инстанцію для воплощенія духовъ. Эти боги остаются тми же силами природы, и безъ общенія съ ними земледлецъ не можетъ обойтись, такъ какъ жизнь его и богатство зависятъ отъ такихъ только случайныхъ и необъяснимыхъ для него причинъ, какъ несвоевременно выпавшій дождь, поразившая складъ хлба молнія и т. п. Поэтому онъ долженъ постоянно трепетать передъ богами, которые завдуютъ стихіями, и молиться имъ. Но, въ религіи индусовъ, какъ и въ религіи китайцевъ, изъ всхъ этихъ dii minores et majores, два главныхъ фактора земледльческой жизни: небо съ его живительною силой, солнцемъ и свтомъ и земля съ ея производительною рождающею силой стоятъ на первомъ мст. Въ естественной религіи народовъ востока Азіи они остаются и оставались главными и высшими благами. Для Индіи, въ эпоху браманизма, мы опять видимъ господство культовъ солнца и огня — Агни, Варуны — неба, а позже Вишну, существа, поддерживающаго и обновляющаго жизнь. Но вмсто земли главнымъ богомъ здсь является время, это сила, боле отвлеченная, въ вдніи которой находится рожденіе и смерть, гибель и созиданіе, сила страшная, непостижимая и неумолимая. Въ этой отвлеченной форм олицетвореніе его, богъ Сива, былъ доступенъ лишь философски развитымъ умамъ — но его проявленіе: созидающія, рождающія силы земли и сила смерти, страшная и неумолимая, были главными предметами почитанія, какъ образованныхъ браминовъ, такъ и темной чернокожей массы полудикихъ, принявшихъ индуизмъ народовъ Индостана. Изображеніе мужского полового органа, т. наз. линга, вы найдете во всякомъ Сиваитскомъ храм, ему воздаются почести, какъ эмблем этой созидающей силы Сивы, и эти фаллическія изображенія были свойственны не однимъ индійскимъ культамъ. Еще недавно сотнями возвышались они въ храмахъ Японіи, пока правительство не нашло нужнымъ ихъ убрать, какъ оскорбляющихъ чувство цломудрія. Точно такъ же культъ кровожадной богини смерти и разрушенія — Кали, несмотря на вру въ переселеніе душъ и проповдь Будды, направленную противъ кровавыхъ жертвъ, до сихъ поръ господствуетъ въ Индіи, и ежегодно десятки тысячъ животныхъ, а еще недавно и человческія существа, приносились ей въ жертву.
Какъ эти два главныхъ бога Индіи, такъ и воплощеніе Вишну — Кришна, или еще пользующіеся почетомъ боги ркъ, дождя и горъ, соотвтственно разному уровню развитія, а потому и подчиненію силамъ природы, въ Индіи носятъ еще фантастическій характеръ. Въ Кита, гд народъ жилъ давно уже скученно, гд, за исключеніемъ засухъ и наводненій, ему меньше приходилось имть дло съ грозными явленіями природы, боги приняли уже совершенно человкоподобный характеръ. Міръ живущихъ и міръ мертвыхъ составляютъ какъ бы одно государство, при чемъ души временно переселяются изъ одного существа въ другое. Культъ предковъ, высоко развитый въ Кита, сдлалъ то, что души ихъ въ пантеон получили первенствующее передъ стихіями вліяніе, и начальниками надъ стихіями въ большинств случаевъ являются души давно умершихъ героевъ.
Если Китай самъ по себ есть царство чиновниковъ, то и загробный міръ есть такъ же точно бюрократическое царство съ судьями, губернаторами, наградами, производствами въ слдующій чинъ и т. д.
Въ загробномъ мір души длаются такими же чиновниками, какъ и въ этомъ,— ихъ можно такъ же подкупить, какъ подкупны мандарины, и за дурную службу ихъ ссылаютъ или, врне, вселяютъ въ тла людей и животныхъ, въ шкур которыхъ въ этой жизни согршающій не пожелалъ бы быть. Нтъ религіи, въ которой представленія о загробномъ мір боговъ были бы такъ прозаичны, какъ у этого самаго прозаичнаго изъ народовъ, боги котораго лучшею изъ жертвъ считаютъ деньги, которыя въ вид бумажекъ ежедневно милліонами приносятся имъ въ жертву.
За добрыя и злыя дла человкъ, по китайскому міровоззрнію, получаетъ возмездіе уже въ этомъ мір, вдающій его формуляромъ чиновникъ только подводитъ итоги этимъ дламъ, а одинъ изъ судей опредляетъ его мсто. Онъ продолжаетъ сноситься со своею семьей, и если его духъ не получаетъ отъ нея надлежащаго ухода, то можетъ наказывать ее черезъ посредство духовъ высшей инстанціи. Но послднихъ смертные могутъ умилостивить дарами, приносимыми въ храмы, имъ воздвигнутые, такъ и подкупаютъ ихъ чиновники, если на нихъ жалуются старшіе въ род. Связь между міромъ живыхъ и мертвыхъ такъ велика, что боги загробнаго міра, до извстной степени подвдомственны наивысшему чиновнику изъ міра живущихъ — китайскому императору. Отъ него зависитъ — возвысить чиномъ того или другого бога и дать для него культъ боле или мене почетный, чмъ при его предшественник. Дале этого по пути матеріализаціи духовъ идти нельзя, и мы дйствительно видимъ, что образованные классы Китая заражены невріемъ, хотя было бы ошибочно думать, что процентъ настоящихъ матеріалистовъ великъ въ сред китайской бюрократіи. Большая часть чиновниковъ, не исключая и извстнаго всему міру Ли-хун-чанга, способны придавать значеніе самымъ невроятнымъ съ нашей точки зрнія суевріямъ.
Такова была и есть та почва, на которую сялись слова великихъ вроучителей Азіи.
Какъ ни высоко и ни возвышенно было ихъ ученіе, оно лицомъ къ лицу становилось съ этимъ міровоззрніемъ массъ и тми логическими выводами, которые изъ него вытекали: зависимостью человка отъ духовъ загробнаго міра, вліяніемъ ихъ на его судьбу, необходимостью обращаться къ нимъ за помощью лично или черезъ посредство жрецовъ, сверхъестественною силой этихъ послднихъ.
Напрасно Конфуцій отказывался говорить о загробномъ мір, Будда училъ о бренности земного счастья и высшемъ благ небытія, Лао Цзы о счасть, любви къ ближнему и кротости,— вс эти ученія пріурочивались къ основному міровоззрнію массы и понимались ею постольку, поскольку они ему не противорчили. Что жъ удивительнаго, что изъ всей книги Тао-те-кингъ масса обратила вниманіе лишь на нсколько темныхъ мстъ, которыя она истолковала въ смысл возможности безсмертія на земл, добыванія философскаго камня и т. п., создавъ изъ таоистическаго священника чернокнижника, составителя гороскоповъ и полный аналогъ западнаго средневкового алхимика на Восток. Изъ ученія Будды о Нирван получилось ученіе о переселеніи душъ за грхи въ адъ и за добрыя дла въ рай, гд царитъ Амитабга- Будда и гд блаженство праведника расписано такими красками, посл которыхъ блднымъ покажется даже рай Магомета. Ученіе объ отреченіи отъ всего земного и отъ жизни создало въ Тибет громадные монастыри, гд ничего не длающіе монахи пожираютъ добрую половину доходовъ мірянъ или, какъ въ Кита, предаются всмъ формамъ скрытаго разврата.
Я не буду перечислять здсь всхъ другихъ формъ искаженія религіозныхъ ученій, излагаемыхъ въ этой книг. Он, какъ увидитъ самъ читатель, настолько значительны, что, въ большинств случаевъ, отъ самаго ученія остается только тнь или даже нчто совершенно противоположное, какъ напр. въ религіи сикховъ, съ особенною силой ратовавшей противъ идолопоклонства и приведшей къ поклоненію и воздаянію божескихъ почестей той книг, гд говорится противъ идолопоклонства, или, какъ въ религіи джайновъ,— статуямъ проповдниковъ.
Поэтому невольно приходится задать вопросъ, что же сдлали для человчества эти великія свтила мысли и чувства, имена которыхъ чтутъ тысячи ихъ послдователей, если слова ихъ истолкованы по-своему, основныя идеи искажены до неузнаваемости? Стало ли человчество дйствительно добре, гуманне, лучше подъ вліяніемъ ихъ проповди? И, кажется, что и къ ихъ ученіямъ съ одинаковою справедливостью можно будетъ примнить слова, что много было званныхъ, но мало избранныхъ.
Правда, мы, сыны христіанскаго Запада, когда попадаемъ на буддійскій Востокъ, мы впервые, въ особенности, бываемъ поражены мягкостью манеръ и если не человколюбіемъ, то во всякомъ случа скотолюбіемъ азіатца.
Но всмотритесь внимательне — и вы увидите, что эта вжливость обращенія есть слдствіе древней культуры, съ давнихъ поръ установившей вншнія правила общежитія, устраняющія непріятнаго свойства тернія между людьми. Подъ нимъ уже скрываются все т же жестокость и безсердечіе. Снимите вншнюю маску — и вы подъ нею увидите звря-человка, ни чуть не лучшаго, чмъ вс другіе. Отвращеніе къ мясу вызвано скоре его дороговизною, невозможностью имть его подъ рукою или даже просто непривычкою выработавшеюся при хозяйств, основанномъ на растеніеводств безъ помощи животнаго. Японцы не употребляютъ даже и молока или коровьяго масла, между тмъ какъ этого рода продукты не принуждаютъ ихъ къ убійству. Между тмъ, среди китайцевъ въ зачастую находите страстныхъ охотниковъ, а въ обращеніи съ животными народы Востока далеко не всегда такъ мягки и деликатны, какъ то принято думать. Сыновнее почтеніе у китайцевъ и ихъ уваженіе къ старшимъ, извстное всему міру, приписывается вліянію Конфуція. Но не нужно забывать, что оно ложится въ основу всего китайскаго міровоззрнія. Если духъ предка нуждается въ уход потомка, надо сдлать такъ, чтобы потомокъ этотъ чтилъ предка, чтобы отецъ не оставался бездтнымъ и по смерти пользовался бы затмъ культомъ. Потому имть дтей — это conditio sine qua non жизни китайца. Если онъ не въ силахъ ихъ произвести, онъ беретъ пріемныхъ и воспитываетъ, внушая сыновнія обязанности. Философія или, если хотите, религія Конфуція, была лишь систематизаціей этихъ народныхъ правилъ, она сыграла ту же самую роль, что Домострой Сильвестра для жизни до-петровской Руси, и онъ былъ такимъ же выразителемъ народнаго духа китайцевъ, какимъ является Бисмаркъ для нмцевъ.
Такимъ же образомъ можно разбить и другія стороны кажуагося вліянія религіозныхъ ученій Востока на его жителей. Если вліяніе этихъ религій гд и выразилось, то только во вншней культ. Храмы съ тмъ или другимъ характеромъ богослуженій играютъ видную роль, производя сильное впечатлніе на прізжаго. Гд господствуетъ буддизмъ, везд вы встртитесь съ громадными изображеніями вроучителя. Повидимому, стопа Будды на вершин Адамова пика на Цейлон дала идею изображать великаго учителя статуями, размры которыхъ были бы пропорціональны величин стопы. Отсюда исполинской величины истуканы Будды, лежащіе и сидящіе, разбросаны въ пещерныхъ храмахъ Цейлона. А такъ какъ стремленіе изображать великихъ людей громадными статуями свойственно человчеству и мы его встрчали еще у древнихъ египтянъ, то что жъ удивительнаго, что исполинскія деревянныя и бронзовыя статуи Будды мы встрчаемъ и въ Кита, и, въ особенности, въ Японіи, гд эти Дай Будсу представляютъ одну изъ главныхъ достопримчательностей Кама-кура и Нара. Буддизмъ создалъ монастыри и культъ реликвій. Такъ называемыя ступы или громадныя колоколовидныя постройки всюду возвышаются близъ буддійскихъ храмовъ и монастырей Индіи, и если бы сосчитать вс зубы, ногти, кости и другіе останки Сакія-Муни, надъ которыми он воздвигнуты, то, сложивъ ихъ вмст, мы составили бы существо, обликомъ мало похожее на человка. Эти ступы являются характерными памятниками также и для погибшихъ древнихъ городовъ Индіи, въ род Анурадгапура на Цейлон. Ни одна религія въ мір не группировала въ своихъ храмахъ такой массы идоловъ, какъ буддійская. Буддійскіе храмы — это своего рода музеи, въ которыхъ пытливый изслдователь найдетъ истукановъ древнихъ и новыхъ боговъ, донын имющихъ поклонниковъ и уже вышедшихъ изъ моды.
Буддійское духовенство, въ гораздо даже большей степени, чмъ духовенство католическое, ищетъ всего, что дйствуетъ на воображеніе прихожанъ, что позволяетъ импонировать.
Среди полудикой массы тибетскаго населенія оно ввело мистеріи и діавольскіе танцы, изображающіе судъ надъ душею гршника въ аду и мщеніе ей. Тамъ же оно создало сложный ритуалъ пснопній и богослуженій, многія черты которыхъ носятъ несомннный характеръ заимствованій изъ христіанства. Такимъ же заимствованіемъ, по крайней мр, до извстной степени, можно считать и культъ Кваннонъ, или богини милосердія,— личности, не стоящей, повидимому, ни въ какой прямой связи съ буддизмомъ, но идолъ которой, нердко изображаемый въ вид женщины съ младенцемъ на рукахъ, вы найдете въ каждомъ буддійскомъ храм, гд онъ для поклонниковъ играетъ почти ту же роль, что Мадонна для христіанъ Запада. Къ ней возносятся молитвы объ исцленіи недуговъ, ее увшиваютъ изображеніями исцленныхъ органовъ, къ ней обращаются въ минуты скорбей и печалей, и, какъ на Запад, въ Японіи, напр., имются десятки храмовъ, разбросанныхъ въ различныхъ мстностяхъ, гд статуи Кваннонъ носятъ различныя названія, съ идолами ея связаны различныя легенды, и благочестивые пилигримы долгомъ своимъ считаютъ обойти вс эти храмы, помолившись каждой стату въ отдльности. Въ храмахъ ламайскихъ вы услышите ектеньи, литіи, у японскихъ буддистовъ выходятъ жрецы въ ораряхъ и шитыхъ золотомъ ризахъ, благословляя плоды, хлбъ и рыбу, расположенные передъ алтаремъ, зажигаются восковыя свчи, курится иміамъ въ курильниц, а къ небу возносится дымъ отъ курительныхъ свчей.
Подраздленія буддійскаго духовенства напоминаютъ католическія. Тутъ есть священники, діаконы, дьячки и пвчіе, настоятели монастырей и главы духовенства. Они носятъ особыя желтыя или красныя рясы, покрываютъ бритую голову особыми шапочками и какъ католическіе ксендзы, безбрачны. Какъ у католиковъ, богослуженіе здсь производится на непонятномъ для массъ тибетскомъ язык,— санскрит или пали,— обыкновенно настолько исковерканномъ, что онъ непонятенъ и для самихъ совершающихъ требу, и сводится на бормотанье не имющихъ смысла заклинаній, при которыхъ народная толпа присутствуетъ, какъ при интересномъ представленіи, не принимая активнаго участія.
Ея роль — слдовать за процессіями, присутствовать при храмовыхъ праздникахъ и покупать путемъ мновой торговли съ богами то, чего ей не могутъ дать смертные: тайну будущаго, прощеніе тяготющихъ надъ душою грховъ и исцленіе отъ недуговъ, которые врачи отказываются лчить. Пилигримъ, благоговйно простершись предъ идоломъ, бросаетъ въ стоящую передъ нимъ копилку нсколько мдныхъ монетъ и возжигаетъ курительныя свчи, затмъ, если рчь идетъ объ узнаніи будущаго, объ удач или неудач предпріятія, онъ беретъ съ алтаря колчанъ со стрлами и, съ молитвою потрясая имъ предъ идоломъ, вынимаетъ одну изъ нихъ. Для того, чтобы проврить, правильно ли выпалъ жребій, онъ бросаетъ разрзанный надвое кривой кусокъ бамбуковаго ростка и, если об половинки упадутъ на выпуклыя стороны, жребій выпалъ врно. Соотвтственно NoNo стрлъ жрецъ вынимаетъ предсказаніе, написанное темнымъ слогомъ Дельфійской Пиіи, и любопытство пилигрима удовлетворено.
Для успокоенія совсти предлагаются не боле сложныя мры. Въ буддійскихъ храмахъ Китая вы можете купить у тамошнихъ бонзъ родъ кредитокъ, по ихъ увренію, вращающихся въ царствіи небесномъ, захвативъ ихъ въ гробъ, вы можете смло разсчитывать на свободный пропускъ у стражей рая. Постоянная мысль объ Амитабга-Будд и тысячекратное повтореніе его имени совершенно достаточно для того, чтобы въ слдующемъ возрожденіи воплотиться въ его царств, т. е. въ буддійскомъ раю, и этимъ путемъ достигнуть Нирваны. Посщая храмы Японіи, туристъ бываетъ пораженъ, видя, что металлическія ршетки, отдляющія многихъ идоловъ отъ публики, бываютъ сплошь заплеваны катышками жеваной бумаги въ род тхъ, какими гимназисты младшихъ классовъ часто портятъ потолки своихъ залъ. Это — молитва, пережеванная съ благочестивыми просьбами во рту паломниковъ и ловкимъ плевкомъ пущенная въ бога. Если такія бумажки прилипли къ ршетк капища, молящійся смло можетъ надяться на исполненіе его просьбы. Наконецъ, почти всякій буддійскій бонза боле или мене докторъ. Пепелъ отъ сожженной бумажки, разболтанный въ вод и принятый внутрь, нсколько молебновъ, отслуженныхъ во время болзни, большинствомъ буддистовъ предпочитается какимъ угодно другимъ медицинскимъ пріемамъ. Такова вншняя сторона буддизма, покрывшаго своими капищами Китай, Японію, Тибетъ, Монголію и Индо-Китай. Народный характеръ, условія мстной природы и, наконецъ, національный вкусъ народа придали этимъ храмамъ и капищамъ далеко не одинаковый видъ. Буддійскій храмъ на Цейлон не похожъ на таковой же въ Кита или Японіи, и китайскій, въ свою очередь, отличается отъ японскаго, но во всякомъ случа, въ облик туземныхъ городовъ они везд играютъ такую же видную роль, какую духовенство играетъ въ народной жизни. Обрядная вншность, выработанная буддистами, плнила себ сердца народовъ Востока независимо отъ того, послдователями какой религіи они ни были бы. Бонзу зовутъ при рожденіи и смерти, это онъ даетъ совты въ случа болзни, несчастья или жизненнаго затрудненія, это буддійская религіозная процессія и мистерія влечетъ за собою толпы народа, независимо отъ того, будутъ ли эти люди чисто буддистами, послдователями Конфуція, Лао Цзы или шинтоистами.
Въ Индіи, на полуостров, гд другія религіи стали на мсто буддизма, картина получается совершенно такая же. И здсь многочисленные храмы наполнены идолами, носителями таинственной силы тхъ божествъ, которыхъ они изображаютъ. И здсь эти идолы получаютъ жертвы отъ посщающихъ ихъ капища пилигримовъ, въ надежд, что взамнъ того просители получатъ т же три недостижимыя блага. И здсь, какъ бы ни были высоки догматы той или другой религіи, паломничества къ святому мсту, купанье въ священной рк, постройки возможно большаго числа часовенъ, крупныя пожертвованія браманамъ — вотъ главное, что нужно для человчества, чтобы пріобрсти спокойствіе души и совсти и будущее блаженство. Истязанія плоти, кровавыя жертвы богамъ, какъ до пришествія Будды, такъ и въ настоящее время, считаются лучшимъ путемъ къ спасенію, вызываютъ наибольшее удивленіе, сочувствіе и уваженіе окружающихъ. Милліоны головъ рогатаго скота ежегодно обагряютъ алтари Кали, и Индія до сихъ поръ кишитъ нищими и факирами. Браманы читаютъ богамъ молитвы на непонятномъ язык, отношеніе же простолюдина къ божеству ограничивается запоминаніемъ безсмысленнаго заклинанія,— единственнаго свднія религіознаго характера, получаемаго отъ духовника, или гуру. Послдователи секты джайновъ боятся проглотить комара и этимъ совершить убійство, но это не мшаетъ индусу быть попрежнему и мстительнымъ, и злопамятнымъ, и злорчивымъ {Даже послдователи Конфуція — китайцы, отрицающіе и буддизмъ и таоизмъ, въ своихъ культахъ являются, такими же фетишистами. Ихъ храмы предковъ содержатъ таблички съ именемъ умершихъ, на которыхъ невидимо присутствуютъ души послднихъ. Имъ молятся, имъ приносятъ жертвы, съ ними длятся обдомъ и у нихъ просятъ совта.}.
Итакъ, нравственная проповдь основателей великихъ религій Востока, дйствуя на чувство людей, была подобна фейерверку, который, озаривъ, освтивъ точку яркимъ свтомъ великихъ и привлекательныхъ истинъ, такъ же скоро и погасъ во мрак окружающаго невжества. Немногіе, возвышавшіеся до пониманія основныхъ истинъ этихъ ученій послдователи проповдника дйствовали такимъ же образомъ. Толпы послдователей, на чувство которыхъ они вліяли, шли за ними. Но въ человчеств чувство и разумъ постоянно спорятъ другъ съ другомъ, и какъ бы простъ и невжественъ ни былъ народъ, къ которому обращена проповдь, онъ стремится понять ее по-своему, въ дух того развитія и тхъ знаній, которыми онъ обладаетъ. И чмъ темне и невжественне масса, тмъ боле дико будетъ ея толкованіе. Если ученіе противорчитъ практик жизни, житейскому опыту, то оно найдетъ компромиссы, какъ бы плохи они ни были, какъ бы сильно они ни искажали смыслъ ученія. Во вншнихъ формахъ и обрядностяхъ, въ легче даваемыхъ жертвахъ, оно задушитъ основное ученіе, ослпивъ совсть обрядностями, одинаково выгодными и для толпы, и для стоящаго на страж интересовъ церкви духовенства.
Только тогда истина, будь она въ области науки отвлеченной или практической, въ области чувства или разума, будетъ осязательной для всхъ, когда она будетъ доказана, когда она будетъ принята умомъ постольку же, поскольку она воспринята сердцемъ. Религія Востока обращается, главнымъ образомъ, къ послднему. Никто боле Лао Цзы не возставалъ противъ учености и знаній, утверждая, что ученіе нравственности должно быть открыто людямъ простымъ и неученымъ. И зато ни одна религія въ мір не подверглась такому искаженію, не пришла къ такимъ діаметрально противоположнымъ теченіямъ, какъ таоизмъ. Чувство и разумъ должны идти рука объ руку, иначе не выйдетъ ничего добраго. Исторія религіозныхъ ученій Востока иллюстрируетъ это какъ нельзя лучше.

Проф. А. Красновъ.

ВЕЛИКІЯ РЕЛИГІИ ВОСТОКА.

Часть I.
БЕТТАНИ. — ВЕЛИКІЯ РЕЛИГІИ ИНДІИ.

ГЛАВА I.

Первобытная ведійская религія.

Сходство съ греческой и римской религіями.— Эпоха Риг-Веды, до-письменный періодъ.— Языкъ Риг-Веды.— Религіозная основа.— Древнйшіе гимны.— Поклоненіе олицетвореннымъ силамъ природы. Діаусъ и Притгиви (небо и земля).— Начало міра.— Митра и Варуна.— Индра, богъ яснаго голубого неба.— Маруты или боги грозы.— Боги солнца Сурія и Савитаръ.— Путанъ.— Сома, индійскій Діонисій-Вакхъ.— Ушасъ, богиня зари.— Агни, богъ огня.— Тваттаръ.— Ашвины.— Браманаспати.— Вишну.— Яма и будущая жизнь.— Небесная награда за добродтель.— Будущее наказаніе.— Переходъ къ монотеизму и пантеизму.— Вишвакарманъ.— Отсутствіе позднйшихъ индусскихъ предписаній.— Бытъ древнихъ индусовъ.— Нравы.— Другія Веды.— Браманы.— Человческія жертвоприношенія.— Животныя жертвоприношенія.— Преданіе о потоп.— Безсмертіе.— Понятіе о движеніи солнца.— Происхожденіе кастъ.— Увренія брамановъ.— Содержаніе Браманъ.— Домашнія жертвоприношенія.— Очищеніе.— Постъ.— Установленіе жертвеннаго огня.— Упанишады.— Слогъ Омъ.— Происхожденіе міра изъ эира.— Атманъ.— Шветашватара.— Переселеніе душъ.— Цль Упанишадъ.

Какова бы ни была исторія составителей Ведъ, арійцевъ, до ихъ переселенія въ Индію, но несомннно то, что, живя въ Индіи, задолго до появленія буддизма (которое относится къ VI в. до P. X.), они придерживались религіозныхъ воззрній и понятій, представляющихъ удивительное сходство съ первобытными врованіями грековъ. Это показываетъ, если не доказываетъ, что европейскіе и индусскіе арійцы имли общее происхожденіе. Названіе индусскаго божества ‘дева’ или ‘сіяющій’ легко можно узнать въ латинскомъ deus, санскритское ‘діаушпитаръ’ (небо — отецъ) — въ римскомъ ‘Юпитеръ’ и Діеспитеръ, санскритское Вару на (всеобъемлющее небо) — въ греческомъ ‘Уранъ’. Какъ это ни странно съ перваго взгляда, но, на основаніи цлаго ряда подобныхъ словъ, нельзя не прійти къ заключенію, что браманская и греко-римская религіи произошли изъ общаго источника. Въ данномъ случа не особенно важно, которая изъ нихъ древне по происхожденію. Мы знаемъ, что индусскія священныя книги, Веды — по крайней мр, нкоторыя изъ нихъ — принадлежатъ къ древнйшимъ литературнымъ памятникамъ и развертываютъ передъ нами одни изъ самыхъ раннихъ человческихъ воззрній, закрпленныхъ путемъ письменности.
Большинство мнній сходится на томъ, что Риг-Веда создана между 1200 и 800 гг. до P. X. Она состоитъ изъ десяти книгъ, въ которыхъ содержится 1017 гимновъ, въ каждой изъ первыхъ восьми книгъ сначала идутъ гимны въ Агни, затмъ — къ Индр и, наконецъ, къ другимъ богамъ. Повидимому, Риг-Веда составлена не меньше, чмъ двумя поколніями авторовъ, такъ какъ послднія книги носятъ подражательный характеръ. Есть также вроятіе, что нкоторые гимны существовали ране 1200 г. до P. X.
Не только въ этомъ сборник, но даже въ другихъ, боле позднихъ памятникахъ, нтъ никакихъ указаній на письменность. Отсюда можно заключить, что Риг-Веда предшествовала Моисееву Исходу, гд ясно говорится о ‘книгахъ’ и о письменности, и лишь богатая народная память могла сохранить это удивительное собраніе гимновъ. Какъ извстно, браманы и теперь посвящаютъ много лтъ на медленное, методическое заучиваніе и повтореніе своей священной литературы, и, судя по всему, этотъ обычай установился еще въ ту пору, когда не существовало другого способа для сохраненія Ведъ. Въ литературныхъ памятникахъ, относящихся къ боле поздней эпох, чмъ Риг-Веда, встрчается подробное расписаніе жизни брамана, но нигд не упоминается о томъ, чтобы онъ учился писать, только въ законахъ Ману впервые говорится объ этомъ.
Самый языкъ Риг-Веды свидтельствуетъ о древности ея происхожденія. Слова такъ трудно поддаются объясненію, что вызываютъ рядъ толкованій. Когда значеніе отдльныхъ словъ установлено, то еще нердко возникаютъ разногласія въ пониманіи ихъ сочетаній и внутренняго смысла. Въ гимнахъ понятія совершенно ребяческія или, на нашъ взглядъ, несообразныя, перемшиваются съ выраженіями возвышенныхъ чувствъ, и многословіе смняется краткими, убдительными афоризмами. Этимъ исключается всякое предположеніе о томъ, чтобы отдльные значительные отрывки могли быть составлены однимъ лицомъ. Дйствительно, въ древней индусской литератур авторство понималось не въ такомъ смысл, какъ теперь. Слово ‘Веда’ (премудрость) ясно указываетъ на то божественное знаніе, которое, по представленіямъ индусовъ, исходило, какъ дыханіе, отъ Предвчнаго Существа и вдохновляло мудрецовъ, такъ называемыхъ риши, по этой причин Веды и до сихъ поръ считаются непогршимыми.
Обычная форма Ведъ — простая и не особенно плавная лирическая поэзія. Содержаніе ихъ почти исключительно религіозное, это въ значительной мр обусловливается характеромъ индусовъ. Проф. Whitney говоритъ: ‘Ни одинъ великій народъ не отличался такимъ строго-религіознымъ направленіемъ въ своемъ развитіи, ни одинъ изъ нихъ не строилъ такъ безусловно всей своей общественной и политической жизни на религіозной основ, ни одинъ изъ нихъ не предавался такому глубокому и исключительному размышленію о сверхъестественныхъ явленіяхъ, ни одинъ изъ нихъ не поднимался такъ высоко въ сферы умозрительной религіи и въ то же время не погружался такъ глубоко въ низменныя суеврія — дв крайности, къ которымъ естественно приводитъ подобная тенденція’.
Хотя первые ведійскіе гимны созданы въ весьма отдаленную эпоху, тмъ не мене имъ долженъ былъ предшествовать продолжительный періодъ цивилизаціи, такъ какъ языкъ ихъ достаточно выработанъ и сложенъ. Существуетъ уже не только опредленное представленіе о богахъ, но даже указано число ихъ — тридцать-три, вс они изображены великими и старыми, и врующій взываетъ къ нимъ, чтобы они не уклонили его отъ пути его отцовъ. Каждый богъ, котораго прославляетъ тотъ или другой гимн, считается самымъ важнымъ и вполн независимымъ, пока о немъ идетъ рчь. Max Mller говоритъ по этому поводу: ‘Во мнніи врующаго вс боги равны, и въ данную минуту любой изъ нихъ считается истиннымъ и величайшимъ, тогда какъ мы, европейцы, думали бы, что многочисленность боговъ должна отражаться на поклоненіи каждому изъ нихъ въ отдльности’.
Древній ведійскій индусъ покланялся олицетвореннымъ силамъ природы и врилъ, что на нихъ могутъ повліять его славословія, молитвы и поступки. Свойства отдльныхъ боговъ мало разграничены. Всхъ ихъ называютъ безсмертными, однако, часто смотрятъ на нихъ не какъ на предвчныя, несотворенныя существа, а какъ на порожденія неба и земли, однако, въ этомъ пункт существуетъ разногласіе. Надо думать, что предки тоже возводятся въ божеское достоинство, такъ какъ про нкоторыхъ боговъ говорится, что они удостоены безсмертія за свои подвиги и добродтели или же получили его въ даръ отъ Агни, подразумвается даже, что одни боги являются преемниками другихъ, существовавшихъ раньше. Есть, напримръ, слдующее обращеніе къ Индр: ‘Кто сдлалъ мать твою вдовою? Кто изъ боговъ присутствовалъ при борьб, когда ты умертвилъ своего отца, схвативъ его за ногу?’ По временамъ боги воюютъ между собою. Власть и преимущества ихъ выражаются въ томъ, что изъ числа смертныхъ, которые, безъ сомннія, не могутъ измнять ихъ повелній, они награждаютъ своихъ ревностныхъ поклонниковъ и наказываютъ нерадивыхъ.
Небо и земля, какъ родоначальники боговъ, олицетворены въ образахъ Діауса и Притгиви. Гимны, обращенные къ нимъ, гласятъ: ‘На празднеств я приношу дары и прославляю Небо и Землю, покровителей добра, великихъ, мудрыхъ, дятельныхъ, прародителей боговъ, которые вмст съ богами расточаютъ благословенія за наши гимны. Я покланяюсь мысли благодтельнаго Отца и могучей сил Матери. Плодовитые родители сотворили все существующее и своими милостями доставили широкое безсмертіе своему потомству’… Вотъ какъ совпадали понятія древнихъ индусовъ о Матери-Земл и Отц-Неб съ воззрніями грековъ и римлянъ! Во многихъ мстахъ, однако, говорится, что боги также были созданы, преимущественно, Индрою, который сотворилъ ихъ изъ собственнаго тла и которому они воздаютъ почести.
Какой же взглядъ существовалъ на начало міра? Въ одномъ изъ самыхъ замчательныхъ ведійскихъ гимновъ говорится:
Бытье и небытье тогда не были,
И не было ни воздуха, ни неба.
Но что вращалось? Гд? Подъ чьимъ покровомъ?
Была ли водъ зіяющая бездна?
И не было ни смерти, ни безсмертья,
Межъ днемъ и ночью не было различья.
Само безъ втра То одно дышало,
И не было тогда бытья иного.
Въ начал тьма была покрыта тьмою,
Весь этотъ міръ былъ мрачною пучиной.
Но — бездною прикрытое начало.—
Оно одно тепла родилось силой.
То искони любви начало было,
Исконное то было смя Духа,
И связь бытья съ небытіемъ открыли
Поэты въ сердц, разумомъ взыскуя.
И поперекъ протянутъ лучъ ихъ мысли,
Внизу и наверху сіяетъ лучъ тотъ…
Они творцы, они велики были,
Внизу ихъ воля, наверху ихъ сила.
Кто жъ это знаетъ, кто здсь это скажетъ,
Откуда вышло это мірозданье?
Съ нимъ заодно и боги появились.
Но кто же знаетъ, какъ оно возникло?
Откуда вышло это мірозданье?
Была ли создана иль нтъ природа?
Ея блюститель на неб то знаетъ,—
Иль, можетъ-быть, и онъ того не знаетъ!..
(Пер. Овсяннико-Куликовскій).
Итакъ, человкъ ведійскаго періода разршалъ вопросъ о происхожденіи міра почти тмъ же путемъ, какъ самые развитые люди позднйшей эпохи, и приходилъ къ такому же неопредленному конечному выводу.

[]

Оставляя въ сторон Адити, трудно объяснимое олицетвореніе общей Природы или Существованія, мать боговъ (Адитій), способную освобождать людей отъ грха, мы переходимъ къ характеристик ея сыновей Митры и Варуны, которые часто слиты въ одно понятіе и могутъ быть истолкованы, какъ день и ночь. Варуна иногда изображается видимымъ. Про оба эти божества говорится, что они летаютъ въ колесниц, запряженной конями, что они поднимаются въ высочайшія воздушныя сферы и видятъ все, что длается на неб и на земл. Солнце иногда называютъ окомъ Митры и Варуны, а обоихъ ихъ, вмст и порознь, величаютъ царями вселенной. У Варуны такіе же атрибуты, какъ у греческаго Урана. По его велнію засвтило солнце, подулъ втеръ, открылись русла и по нимъ потекли рки, изливая свои воды въ океанъ, который никогда не переполняется. Ему извстенъ полетъ птицъ небесныхъ, путь морскихъ кораблей, теченіе дальняго втра, онъ слдитъ за всми священнодйствіями, которыя совершались или будутъ совершаться, и видитъ все, какъ на ладони. Тамъ, гд соберутся двое, царь Варуна присутствуетъ, какъ третій. Онъ пользуется неограниченной властью надъ людьми и обладаетъ тысячью средствъ помощи, поэтому его молятъ явить глубокое благоволеніе и отстранить отъ людей зло и грхъ. Приводимъ переводъ одного отрывка: ‘Всемогущій богъ съ неба видитъ наши дла, какъ на ладони. Боги знаютъ все, что люди длаютъ, хотя бы люди и старались скрыть свои поступки. Кто стоитъ, кто движется, кто подкрадывается, кто прячется въ укромномъ мст,— все это боги отмчаютъ. Гд бы двое ни сговаривались, считая, что они наедин, царь Варуна, какъ третій, всегда между ними, и вс ихъ намренія ему извстны. Эта земля принадлежитъ ему, эти обширныя, необъятныя небеса принадлежатъ ему, оба моря подвластны ему, и даже маленькая лужица зависитъ отъ него. Если бы кто-нибудь направилъ свой путь далеко за предлы неба, то все-таки не вышелъ бы изъ владній царя Варуны. Его слуги, сходя съ неба, скользятъ по всему міру и тысячами всевидящихъ очей наблюдаютъ за отдаленнйшими уголками земли. Все, что существуетъ на земл, на неб и выше небесъ, открыто передъ глазами царя Варуны. Ему извстно, сколько разъ каждый смертный моргнетъ. Онъ управляетъ міромъ, какъ игрокъ костями. О, боже, крпкіе силки, которые ты плетешь, чтобы ловить злыхъ, закинь ты на лжецовъ, но помилуй всхъ праведныхъ!’ (Muir.)

[]

Какъ въ этомъ, такъ и во многихъ другихъ отрывкахъ, Варуна изображенъ существомъ высоко-нравственнымъ. Священные барды или риши молятъ его о прощеніи, однако, вино, нардъ, игра въ кости и необдуманность иногда сбиваютъ его съ истиннаго пути. Очень часто Митр и Варун въ совокупности приписываютъ т же атрибуты, что и одному Варун. Ниже будетъ указано, какое большое сходство между зороастрійскимъ и индійскимъ Митрой, надо полагать, что представленіе объ этомъ божеств существовало еще до отдленія индійской втви отъ иранской (персидской). Впослдствіи Варун стали приписывать исключительное владычество надъ водой и возсылать мольбы о дожд.
Индра и Агни, которые сначала играли не такую видную роль, какъ Митра и Варуна, впослдствіи пріобрли большее значеніе. Они рождены на свтъ и обладаютъ разными удивительными свойствами. Описываются личныя черты каждаго изъ нихъ. Индра, богъ яснаго неба, красивъ собою: у него рыжіе или золотистые волосы и длинныя руки, по своему усмотрнію онъ можетъ принимать разнообразныя формы {На туземныхъ изображеніяхъ его, большею частью, представляютъ верхомъ на слон, какъ видно изъ прилагаемаго рисунка. Прим. пер.}. Онъ разъзжаетъ въ блестящей золотой колесниц, запряженной парой золотыхъ коней, которые несутся быстре мысли, въ рукахъ у него громовая стрла и другое оружіе. Подъ вліяніемъ напитка ‘сомы’, приносимаго его поклонниками, онъ развеселяется. Во многихъ мстахъ высказывается убжденіе, что извстныя послдствія этого излюбленнаго опьяняющаго напитка не чужды были и богамъ. Одно изъ спеціальныхъ назначеній Индры — вызывать на бой и побждать враждебныхъ демоновъ засухи. По словамъ, эта ассоціація идей представляется совершенно естественной и понятной для тхъ, кто видалъ смну временъ года въ Индіи. ‘Индра — страшный воинъ и въ то же время добрый другъ: оглобли его колесницы приносятъ врагамъ разореніе, а поклонникамъ освобожденіе и благосостояніе. Явленія грома и молніи неизбжно порождаютъ мысль о столкновеніи враждебныхъ силъ, даже мы сами нердко упоминаемъ о войн или борьб стихій. Люди усматривали въ фантастическихъ очертаніяхъ обликовъ то колесницу и коней своего бога, то нагроможденныя массами развалины разрушенныхъ имъ замковъ и городовъ’. Индр часто возсылаютъ привтствія, какъ богу, обладающему наибольшей властью надъ вншнимъ міромъ, ‘обожаемому изъ обожаемыхъ, побдителю непобдимыхъ, величайшему изъ живыхъ существъ’. Поклонники должны относиться къ нему съ полнымъ довріемъ, могущество его ограждается отъ скептическаго отрицанія. Онъ любитъ смертныхъ, помогаетъ всмъ людямъ, защищаетъ и освобождаетъ ихъ, внемлетъ ихъ молитвамъ. Онъ можетъ надлять всевозможными земными благами и, по своему произволу, распоряжаться судьбою человка. Иногда въ молитвахъ выражается наивность поклонниковъ, которые просятъ бога выказать свою доблесть или же льстятъ ему, увряя, что ‘не слышно, чтобы на земл кто-нибудь ему равный совершалъ подобныя дянія’. Индра также является особеннымъ поборникомъ и защитникомъ арійскихъ индусовъ противъ покоренныхъ ими темныхъ расъ. Повидимому, понятіе объ Индр развивалось по мр того, какъ падалъ авторитетъ Варуны, послдній богъ тсно связанъ съ первобытною несложною врой арійцевъ до ихъ переселенія въ Индію, его можно узнать въ зороастрійскомъ Ормузд и греческомъ Уран. По другой версіи, Индра низвергъ во мракъ бога Діауса, этимъ изображается различіе между тмъ временемъ, когда арійцы жили въ возвышенной и гористой стран Центральной Азіи, гд ясное безоблачное небо было благодатнымъ и желаннымъ явленіемъ, и боле позднимъ періодомъ, въ Индіи, когда дождь составлялъ предметъ мечтаній, и отождествленіе его съ Индрою получило широкое распространеніе.
Минуя незначительныя божества: Парджанію, бога проливного дождя, и Ваю, бога втра, мы переходимъ къ Марутамъ, Рудрамъ, многочисленнымъ богамъ грозы, которые часто соединяются то съ Индрой, то съ Агни. Отрывки изъ гимна, обращеннаго къ нимъ, лучше всего покажутъ, какія представленія связываются съ ними. ‘Они потрясаютъ своею силой самыя могучія существа на земл и на неб… Они, подающіе силу, ревущіе, пожирающіе враговъ, произвели втеръ и молнію. Они доятъ небесное вымя (облака) и, скитаясь, поятъ землю молокомъ (дождь)… Вы могущественны, сильны, ослпительны, непоколебимы, какъ горы, (но) легко скользите, вы пожираете лса, какъ слоны… О, Маруты, подайте своимъ поклонникамъ силу непобдимую, блестящую, приносящую богатство, славную между людьми! Дайте намъ прокормить нашихъ близкихъ и родныхъ въ продолженіе ста зимъ!’ (Max Mller.)
Боги, олицетворяющіе солнце въ различныхъ фазахъ,— Сурія и Савитаръ — въ Ведахъ описываются и снабжаются соотвтственными эпитетами. Они здятъ въ колесницахъ, запряженныхъ многочисленными конями, охраняютъ все живущее, даютъ людямъ возможность длать свое дло и видятъ ршительно вс, какъ хорошіе, такъ и дурные, ихъ поступки. Про Сурію иногда говорится, что онъ подвластенъ Индр, который даетъ ему сіяніе и подготовляетъ ему путь.
Еще одно солнечное божество, это — Пушанъ, который во время путешествій ведетъ людей по дорог, покровительствуетъ рогатому скоту и содйствуетъ увеличенію людского имущества. Гимн къ нему гласитъ слдующее: ‘Поведи насъ, о Пушанъ, по нашей дорог, отврати отъ насъ несчастье, о сынъ освободителя, пойди впереди насъ! Истреби на нашемъ пути жаднаго, лютаго волка, который ищетъ нашей погибели! Прогони съ нашего пути врага, вора, разбойника… О, богъ съ золотымъ копьемъ, подающій всякое благословеніе, помоги намъ легко достичь богатства! Проведи насъ мимо противниковъ, дай намъ благополучно совершить путь, пошли намъ силу!’ Въ другомъ гимн встрчается выразительная мольба о личномъ благосостояніи: ‘Дай намъ, Боже, приличное людямъ богатство и пошли хорошаго хозяина, который осыпалъ бы насъ дарами. Побуди къ щедрости, о сіяющій Пушанъ, и такого человка, который не хотлъ бы ничего давать, смягчи сердце даже скряг. Открой намъ путь, чтобы достать пропитаніе, порази нашихъ враговъ, пошли намъ удачу въ длахъ, о славный Богъ!’ Его иногда вмст съ Сомой прославляютъ, какъ подателей богатства и охранителей міра.
Сома, придающій жизнь опьяняющему соку растенія сомы (вроятно, изъ рода Asclepios), занимаетъ среди индійскихъ боговъ мсто Діонисія-Вакха. Ему освящены вс гимны 9-й книги Риг-Веды, числомъ 114. Проф. Whitney говоритъ: ‘Замтивъ, что подъ вліяніемъ даннаго напитка люди приходятъ въ возбужденное состояніе и совершаютъ необычные поступки, простодушный арійскій народъ приписалъ это чему-то божественному. Растеніе, доставляющее такой напитокъ, сдлалось въ ихъ глазахъ царемъ растеній, процессъ его приготовленія сталъ священнодйствіемъ, и необходимыя для этого орудія — священными’. Поклоненіе Сом велось еще въ глубокой древности, такъ какъ о немъ упоминается въ Зенд-Авест. Сом приписываютъ почти вс божественныя силы и воздаютъ божескія почести, главнымъ образомъ, благодаря вліянію, которое онъ оказываетъ на другихъ боговъ и на поклоняющихся ему людей. Культъ Сомы постепенно падалъ и почти исчезъ вмст съ первобытными ведійскими врованіями.

[]

Къ богин зари, Ушасъ, обращены многіе прекраснйшіе гимны. Она возстановляетъ сознаніе, льстиво улыбается, побуждаетъ существа къ веселью, приводитъ въ движеніе все живущее, возрождается снова и снова, открываетъ завсу неба. ‘Благословенная Ушасъ, оживленная силой и сіяющая удивительною роскошью!— говоритъ врующій.— Подай мн славное и прочное богатство, которое заключается въ здоровыхъ сыновьяхъ, многочисленныхъ рабахъ и лошадяхъ’ (Muir). Ушасъ обыкновенно считается дочерью неба, а солнце — ея возлюбленнымъ. Имя Ушасъ тождественно съ греческимъ Эосъ и латинскимъ Аврора.
Агни, богъ огня (романскій Игнисъ, славянскій Огнь), занимаетъ видное мсто, такъ какъ по количеству гимновъ съ нимъ соперничать можетъ только Индра. Его характеристика показываетъ, что наши предки смотрли на огонь, какъ на чудо. Агни безсмертенъ, живя на земл, онъ служитъ посредникомъ между богами и людьми. Онъ — мудрецъ и въ то же время жрецъ, высочайшій руководитель религіозныхъ церемоній и обязанностей. ‘О, Агни! отъ тебя, какъ новорожденный мальчикъ, исходитъ безсмертное пламя, и блестящій дымъ возносится къ небу, такъ какъ ты посланъ встникомъ отъ боговъ. Твоя власть мгновенно распространяется по земл, когда ты захватишь пищу въ уста, твое дыханіе исходитъ, какъ смлое войско, своимъ легкимъ пламенемъ ты. какъ будто косишь траву. Лишь за нимъ, за вчно юнымъ Агни, люди вечеромъ и на зар ухаживаютъ, какъ за конемъ, они укладываютъ его на ложе, какъ чужестранца’. (М. Mller.) При его появленіи міръ и небеса, дотол объятые мракомъ, становятся видимыми. Онъ все пожираетъ, у него пылающая голова, тысяча глазъ и тысяча роговъ. Его пламя рычитъ, какъ морскія волны, его стукъ подобенъ грому, а крикъ втру. Онъ обладаетъ различными божественными свойствами, врующіе въ него благоденствуютъ и долго живутъ. Онъ покровительствуетъ поклоннику, который приноситъ ему топливо или въ пот лица служитъ ему. Его молятъ о всевозможныхъ милостяхъ и о прощеніи разныхъ безразсудныхъ грховъ. Образцомъ фамильярнаго отношенія къ богамъ, о которомъ мы уже упоминали, могутъ служить слдующія слова: ‘Если бы ты, Агни, былъ смертнымъ, а я безсмертнымъ, то, поврь, я не оставилъ бы тебя въ нужд и бд. Мой поклонникъ не былъ бы ни бднымъ, ни огорченнымъ, ни обездоленнымъ’. Агни также причастенъ къ будущей жизни, о чемъ, свидтельствуютъ слдующія строки: ‘Освободи, могучій владыка, твоихъ рабовъ! Смой съ насъ слды грха, а когда мы умремъ, окажи намъ милость на костр, спали наши тла съ ихъ тяжелой, виной, но упрочь намъ вчный удлъ наверху въ сіяющихъ чертогахъ и молніеносныхъ царствахъ, чтобы намъ тамъ вчно жить, вмст съ праведниками!’ (Monier Williams.)
Тваштаръ, ремесленникъ и искусный изобртатель, во многомъ соотвтствуетъ Гефесту-Вулкану. Онъ точитъ желзную скиру Браманаспати и куетъ громовыя стрлы для Индры. Ему приписываютъ всякаго рода созданныя силы.
Ашвины — первые носители утренняго свта передъ зарей, они, часто соединяются съ Суріей. Имъ воздается поклоненіе и хвала за то, что они прогоняютъ тьму, охраняютъ отсталыхъ и запоздалыхъ, врачуютъ хромыхъ, слпыхъ, больныхъ, даютъ производительную силу всмъ существамъ и могутъ обновлять юность во всемъ. Поэтому ихъ молятъ о разныхъ милостяхъ и просятъ покарать, низвергнуть въ прахъ скрягу, который не приноситъ жертвы. По нкоторымъ авторитетнымъ мнніямъ, Ашвины, это — обоготворенные смертные, отличавшіеся въ земной жизни проворствомъ и владвшіе искусствомъ врачеванія.
Къ боле позднему періоду относится божество Бригаспати или Браманаспати, оно олицетворяетъ поклонника подъ видомъ священнослужителя, жреца, который является посредникомъ между людьми и богами. Это уже шагъ впередъ въ нравственномъ развитіи. Слово браманъ одно изъ труднйшихъ на санскритскомъ язык, такъ какъ его различно, производятъ и объясняютъ. Въ виду того, что въ высшемъ смысл оно обозначаетъ объективное существо или Источникъ міра, то первоначально оно, быть-можетъ, обозначало соревнованіе передъ богами, затмъ — всякое священное слово, формулу, церемонію, дйствіе и, наконецъ, жреца. Браманаспати — владыка молитвы, помогающій Индр разбить демона тучъ, иногда его отождествляютъ съ Агни. Онъ — потомокъ двухъ міровъ (неба и земли) и вдохновитель молитвъ, молитва — его орудіе. Онъ здитъ въ церемоніальной колесниц и. побждаетъ тхъ, кто враждебно относится къ богамъ и молитв. Онъ руководитъ благочестивыми, покровительствуетъ имъ, защищаетъ ихъ отъ бдствій и посылаетъ имъ блага.
Богъ Вишну довольно рдко упоминается въ Риг-Вед, но съ теченіемъ времени онъ пріобрлъ большое значеніе. Древніе характеризовали его тремя шагами, которыми онъ проходитъ надъ міромъ, тройственнымъ его существованіемъ въ вид огня на земл, молніи въ атмосфер и солнца въ неб или же тремя положеніями солнца — восходомъ, кульминаціей и заходомъ. Ему приписываютъ различныя тройственныя силы, и онъ считается помощникомъ другихъ боговъ. Но иногда ему воздаютъ самостоятельное поклоненіе, напримръ: ‘Мы возсылаемъ гимны и молитвы Вишну, сотворившему много чудесъ, онъ — широко шагающій, возвышенный богъ, и творческія силы его неистощимы’. Часто Вишну ассоціируется съ Индрой. Впослдствіи, какъ мы увидимъ дальше, онъ занялъ совершенно иное положеніе. О большинств богинь, перечисленныхъ въ Риг-Вед, намъ не придется вовсе говорить, такъ какъ он играютъ весьма незначительную роль.

[]

Въ девятой и десятой книгахъ Ригъ-Веды говорится о безсмертіи и будущей жизни, въ предыдущихъ книгахъ упоминается только о томъ, что люди достигли безсмертія или отправились къ богамъ, которые продлятъ ихъ жизнь. Иногда также встрчается воззваніе въ душамъ предковъ, существующимъ на ряду съ богами. Въ позднйшихъ частяхъ Риг-Веды понятіе о загробной жизни связывается съ Ямой, божественнымъ правителемъ умершихъ душъ, который, какъ полагаютъ иные, изображаетъ перваго человка и иметъ сестру — близнеца Ями (Max Mller съ этимъ не согласенъ). Monier Williams приводитъ слдующее описаніе Ямы:
‘Хвала и дары могучему царю Ям! Онъ былъ первымъ изъ умершихъ людей, первый неустрашимо отправился по стремительному потоку смерти, первый указалъ путь на небо и привтствовалъ другихъ, приходящихъ въ это свтлое жилище. Никакая сила не можетъ отнять у насъ прибжища, завоеваннаго тобою. О, царь, мы идемъ! Рожденные должны умереть, пройти проложенную тобою тропинку, по которой уже прошли ряды народовъ и наши предки. Ауша покойника, отойди! Не бойся вступить на дорогу, на древнюю дорогу, по которой двигались твои предки. Взойди и узри бога, узри своихъ счастливыхъ отцовъ, которые блаженствуютъ съ нимъ. Не бойся стражей, четырехъокихъ рябыхъ псовъ, которые караулятъ умершихъ. Вернись въ свое жилище, о душа! Оставь на земл свой грхъ и стыдъ, прими свой прежній сіяющій образъ, утоненный и незапятнанный’.
Интересно сопоставить двухъ четырехъокихъ псовъ Ямы со стражемъ Тартара, Церберомъ. Въ Риг-Вед Яма еще не иметъ отношенія къ будущему наказанію нечестивыхъ, какъ въ позднйпей миологіи. Его собаки приходятъ на землю въ качеств встниковъ и охраняютъ путь къ его жилищу, покойнику подается совтъ спшить за ними, насколько возможно. Когда тло умершаго возложено на костеръ, то бога Агни молятъ не сжигать и не уничтожать его, а перенести къ предкамъ, какъ жертву. ‘Пусть его око отправится къ солнцу, а дыханіе къ втру, пусть онъ пойдетъ на небо и на землю, согласно природ, или же въ воду, если это теб угодно. А перерожденную часть, ты (Агни) воспламени своимъ жаромъ и перенеси въ міръ праведниковъ’. Согласно этимъ представленіямъ, душа вступаетъ въ боле совершенную жизнь, гд исполняются вс желанія, тамъ она будетъ исполнять волю боговъ. Въ тотъ періодъ, когда боговъ изображали вступающими въ бракъ и поддающимися вліянію сомы, міръ умершихъ не представлялся идеализированнымъ.
Слдующее мсто даетъ понятіе о добродтеляхъ, за которыя полагается небесная награда: ‘Пусть онъ отойдетъ къ тмъ, которые, усердно удаляясь отъ міра, сдлались непобдимыми, пусть онъ отойдетъ къ воинамъ, къ героямъ, которые пожертвовали своею жизнью или оказали тысячи благодяній. Допусти его, о Яма, къ тмъ суровымъ предкамъ, которые проповдывали и прославляли священные обряды’. Судя по нкоторымъ гимнамъ, врующіе воздаютъ поклоненіе своимъ предкамъ, спрашиваютъ ихъ соизволенія, боятся ихъ гнва, молятъ ихъ о покровительств, просятъ у нихъ долгоденствія, богатства и многочисленнаго потомства. Предполагается, что предки вкушаютъ возліянія и жертвенную пищу и поэтому тысячами стекаются на жертвоприношенія.
Что касается будущаго наказанія, то въ десятой книг Риг-Веды есть мольба къ Индр, чтобы онъ повергъ въ глубокій мракъ всякаго человка, который оскорбитъ его поклонника, однако, подъ глубокимъ мракомъ не всегда подразумвается мсто наказанія. Въ девятой книг говорится, что Сома сбрасываетъ ненавистниковъ и безбожниковъ въ пропасть. Надо, однако, сознаться, что свднія о будущей жизни въ Риг-Вед смутны и неясны.
Одинъ изъ лучшихъ гимновъ Риг-Веды, это — 121-й изъ десятой книги Риг-Веды, который гласитъ:
Въ начал былъ рожденъ Хиранья-гарбха,
То былъ единый сущаго владыка.
Онъ землю утвердилъ и небо.
Какому богу воздадимъ мы жертву?
Источникъ духа и податель силы,
Чьему велнью вс послушны боги,
Онъ тотъ, чья тнь есть смерть, чья тнь — безсмертье.
Какому богу воздадимъ мы жертву?
Въ величьи былъ владыкой онъ единымъ
Всего, что дышитъ, ходитъ или дремлетъ,
Двуногихъ царь, четвероногихъ царь онъ.
Какому богу воздадимъ мы жертву?
Тотъ, кмъ земля прочна, кмъ сильно небо
Тотъ, коимъ твердь упрочена и солнце,
Кто атмосферу широко раскинулъ!
Какому богу воздадимъ мы жертву?
Кого дв рати въ трепет сердечномъ
Зовутъ къ себ на помощь, уповая,
Кого на неб солнце озаряетъ!
Какому богу принесемъ мы жертву?
Куда стеклись, огонь рождая, воды,
Великія, чреватыя, оттуда
Воздвигся богъ — единый животворный!
Какому богу воздадимъ мы жертву?
Кто созерцалъ т творческія воды,
Когда он рождали жертвы тайну,
Кто надъ богами богомъ былъ единымъ!
Какому богу принесемъ мы жертву?
Да не обидитъ насъ творецъ правдивый,
Который создалъ землю, небо, воды,
Великія сіяющія воды!
Какому богу, воздадимъ мы жертву?
Никто другой, о Праджапати, не былъ,
Какъ ты, превыше всхъ созданій этихъ!
Что просимъ мы, даруй намъ, и да будемъ
Мы господами надъ богатствомъ нашимъ.
(Пер. проф. Овсяннико-Куликовскій).
Такимъ образомъ, въ первобытныхъ ведійскихъ гимнахъ мы видимъ рядъ представленій о различныхъ божествахъ, олицетворяющихъ силы природы и носящихъ соотвтственныя названія. Лишь значительно поздне зарождается мысль, что вс они только разностороннія проявленія, одной и той же силы, подчасъ это вытекаетъ изъ желанія особенно возвеличить какого-нибудь излюбленнаго бога. Впослдствіи такимъ обобщеннымъ понятіямъ присвоены новыя имена, какъ Вишвакарманъ и Праджапати, имъ не отводится особой области, это божественныя силы, управляющія землею. Другія выраженія указываютъ на первобытную форму пантеизма, отождествляющаго главныя божества съ природой, напримръ: ‘Адити — небо, Адити — воздухъ, Адити — мать, отецъ и сынъ, Адити — вс боги вмст взятые и пять классовъ людей. Адити — все уже рожденное, Адити — все, что еще должно родиться’. (Muir.)
По десятой книг Риг-Веды, Вишвакарманъ (первоначально одно изъ именъ Индры) есть великій міровой архитекторъ, всевидящій богъ, имющій на каждой сторон тла лица, глаза, руки и ноги, отецъ мірозданія, знающій всю вселенную и дающій богамъ имена. Въ гимнахъ, составленныхъ, по всей вроятности, различными авторами, такіе же атрибуты приписываются и другимъ божествамъ, какъ, напр., Браману, Праджапати и т. п. Мы можемъ прослдить постепенное развитіе идей у первобытныхъ арійцевъ по ихъ разнообразнымъ попыткамъ объясненія міровыхъ явленій. Весьма естественно, что эти понятія смутны, разнорчивы и подчасъ очень наивны, но трудно ожидать чего-нибудь другого, такъ какъ конечный итогъ человческаго мышленія и въ наши дни формулируется фразой: ‘нельзя изысканіями познать Бога’.
Monier Williams длаетъ слдующіе авторитетные выводы: ‘ведійскіе гимны ни слова не говорятъ о переселеніи душъ, которое составляетъ отличительную особенность позднйшей индусской религіи. Въ нихъ также не воспрещается вдовамъ вступать въ бракъ, не поощряются браки между дтьми, не предписываются строгія кастовыя правила, не возбраняется выздъ за границу, не видно, чтобы олицетворенныя силы природы изображались картинами или же деревянными и каменными символами. Животныхъ убивали не только для жертвоприношеній, но и для ды, бычачье мясо употреблялось въ пищу, тогда какъ впослдствіи это было строго запрещено.
По всмъ вроятіямъ, ведійскіе народы первоначально заселяли Пенджабъ и лишь впослдствіи захватили страну, орошаемую Джумной и Гангомъ. Въ каждомъ дом обязанность жреца исполнялъ глава семейства, а въ каждомъ племени — вождь. Но по мр того, какъ вырабатывалось сложное богослуженіе, совершеніе его стали поручать жрецамъ, которые знали одобренные гимны и дйствительныя молитвы. Съ теченіемъ времени вожди получили право удерживать при себ любимыхъ и прославленныхъ жрецовъ, и жреческія обязанности такъ же, какъ и званіе вождя, стали передаваться по наслдству изъ рода въ родъ. Жрецы получали щедрые подарки отъ царей, и многіе ведійскіе гимны восхваляютъ этотъ обычай. Нкоторые гимны были составлены самими царями. Мало-по-малу риши начали оспаривать первенство у правителей и выдлились въ особую касту брамановъ, однако, этого положенія они достигли не безъ борьбы. Отдльныя семьи различались по вншнимъ признакамъ, какъ, напр., по особой манер бритья головы или по числу и расположенію прядей волосъ.
Общимъ правиломъ было одноженство, но допускалось и многоженство. Женщины могли вступать вторично въ бракъ и, повидимому, пользовались нкоторою свободой выбора. Разумется, въ обществ была и своя доля безнравственности, даже Индра, будто бы, высказалъ мнніе, что у женщины ‘легкомысленный характеръ и неукротимый нравъ’. Ложь безусловно осуждалась и влекла за собою божеское наказаніе. Въ гимнахъ упоминается о разбойникахъ, которые грабили на большихъ дорогахъ, и о ворахъ, которые втайн совершали похищенія. Щедрость и врность высоко цнились.
Какая разница между добрыми, милостивыми, снисходительными божествами первобытныхъ арійцевъ и строгими, безчеловчными, жестокими богами позднйшихъ индусовъ! Непосредственныя сношенія съ богами, непосредственная награда за гимны и жертвоприношенія, пламенная молитва, сосредоточенное размышленіе, спасительное благословеніе,— вотъ основныя черты древней индусской религіи.
Сама-Веда и Яджур-Веда по размрамъ гораздо меньше и составлены, преимущественно, изъ Риг-Веды, но со значительными измненіями. Первая изъ нихъ въ стихотворной форм описываетъ жертвоприношенія Сом, а вторая, въ проз — другія жертвоприношенія. Яджур-Веда относится къ тому времени, когда арійцы разселились по восточной Индіи, и браманы пріобрли верховную власть. Четвертый большой сборникъ — Атгарва-Веда — явился гораздо поздне, вроятно, въ эпоху Браманъ, и заключаетъ въ себ уже значительно видоизмненное ведійское богослуженіе и употребительные гимны. Изъ него видно, что сильно возросла вра въ злыя силы, для предохраненія отъ которыхъ, такъ же, какъ и отъ болзней, и отъ вредоносныхъ животныхъ и растеній, указанъ рядъ заклинаній, кром того, перечислены проклятія врагамъ и магическія изреченія на разные случаи повседневной жизни, предотвращающія несчастье. Атгарва-Веда содержитъ множество народныхъ выраженій.
Слдующій крупный отдлъ въ индусской литератур составляютъ Браманы, въ нихъ еще нтъ никакихъ хронологическихъ указаній или ссылокъ на историческія лица, зато подробно изложено ученіе о жертвоприношеніяхъ, предназначенное для жрецовъ или брамановъ. Это — цлый рядъ прозаическихъ произведеній, описывающихъ связь священныхъ пснопній и словъ съ жертвенными обрядами. Они относятся къ 7 или 8 в. до P. X. Здсь, какъ и во многихъ другихъ жреческихъ системахъ, мы видимъ стремленіе упрочить, развить такіе обряды, которые могутъ быть выполнены только наслдственной кастой священнослужителей и влекутъ за собою щедрыя даянія отъ врующихъ. Длина Браманъ чрезвычайно утомительна, особенно въ виду ихъ догматическихъ предписаній и сложнаго символизма. Каждый изъ ведійскихъ сборниковъ иметъ соотвтствующія Браманы, такъ, напр., къ Сама-Вед существуетъ не мене восьми Браманъ. Кром обрядовыхъ предписаній, Браманы даютъ обширный матеріалъ, по которому можно опредлить постепенный ростъ индусскихъ религіозныхъ воззрній.
Въ одномъ изъ разсказовъ бездтный царь прославляетъ вс преимущества, которыя приноситъ сынъ, и общаетъ, что если у него родится сынъ, то онъ посвятитъ его Варун. Родившійся царевичъ, узнавъ о своей участи, отказывается исполнить обтъ и покидаетъ отцовскій домъ. Разгнванный Варуна наказываетъ отца водяною болзнью. Сынъ много лтъ странствуетъ по лсамъ и, наконецъ, однажды встрчаетъ браманскаго отшельника, который поверженъ въ отчаяніе оттого, что его второй сынъ добровольно предлагаетъ себя въ жертву вмсто царевича. Впрочемъ, силою ведійскихъ молитвъ, замститель освобождается отъ жертвы.
Въ другомъ разсказ говорится о томъ, какъ боги умертвили человка, и часть его, пригодная для жертвоприношенія, послдовательно входила въ лошадь, быка, овцу и козу, которые поочередно были принесены въ жертву. Жертвенный элементъ дольше всего пребывалъ въ коз, отчего она особенно удовлетворила назначенію. Отсюда видно, что человческая жертва постепенно, замнилась животной.
Въ Шатапата-Браман, одной изъ самыхъ интересныхъ Браманъ, есть древнее преданіе о потоп. Рыба предупредила святого человка, Ману, о томъ, что потопъ сотретъ съ лица земли все живущее, но ему, Ману, суждено спасти родъ человческій. Ману долженъ былъ построить корабль и войти въ него, когда вода начнетъ подниматься. Онъ все въ точности исполнилъ и привязалъ къ кораблю рыбу, которая увезла его за сверныя горы. Когда потопъ прошелъ, Ману оказался единственнымъ человкомъ на земл, въ силу религіозныхъ обрядовъ у него таинственно родилась дочь, и впослдствіи вся земля заселилась его потомками. Поздне сложилось мнніе, что рыба была однимъ изъ воплощеній Вишну, который хотлъ такимъ путемъ предостеречь Ману.
Ученіе о безсмертіи выражено въ той же Браман опредленне, чмъ въ ведійскихъ гимнахъ. Боги, посл ряда трудныхъ религіозныхъ обрядовъ, сдлались безсмертными. Тогда смерть выказала опасеніе, чтобы люди не послдовали ихъ примру, и боги устроили такъ, что ни одно существо въ своей тлесной оболочк не могло получить безсмертія, а должно было предварительно отдать тло во власть смерти.
Древніе браманы имли удивительное для той эпохи представленіе о солнц, какъ видно изъ одного замчательнаго отрывка: ‘Солнце никогда не восходитъ и не садится. Когда люди считаютъ, что оно заходитъ, оно только мняетъ положеніе, достигнувъ конца дня, и образуетъ ночь, а на другой сторон день. Люди думаютъ, что оно утромъ восходитъ, а оно только круто поворачиваетъ, дойдя до конца ночи, и производитъ день, а на другой сторон ночь. Такимъ образомъ оно никогда не садится’.
Успшныя увренія брамановъ въ своемъ превосходств способствовали утвержденію касты жрецовъ, на ряду съ этимъ образовался классъ земледльцевъ, отдлившійся отъ воиновъ, которые прежде составляли огромное большинство населенія. Въ то время, какъ завоеватели — арійцы разселились по бассейну Джумны и Ганга, браманы, соблюдая свою выгоду, находили нужнымъ показать, что они исповдуютъ лучшую и боле могущественную религію, чмъ покоренные туземцы. Въ силу этого мы встрчаемъ увренія въ род слдующихъ: ‘Поистин боги не вкушаютъ пищи, принесенной царемъ безъ пурогиты (семейный жрецъ)’. Или въ Атгарва-Вед: Да снизойдетъ полная, непоколебимая, побдная сила на тхъ, у кого я состою пурогитой. Я усовершенствую ихъ царство, ихъ власть, ихъ силу и мощь. Посредствомъ этого жертвоприношенія я отрзаю руки ихъ врагамъ’. Обряды развились до такой степени, что для выполненія ихъ понадобилось нсколько классовъ жрецовъ.
Чрезвычайно трудно, не вдаваясь въ детали, дать понятіе о содержаніи Браманъ. Он описываютъ древнйшія церемоніи, комментируютъ каждую подробность, которая могла бы потребовать объясненія, обсуждаютъ смыслъ какого-нибудь отдльнаго стиха или даже его размра и объясняютъ происхожденіе жертвоприношеній, большей частью, въ форм пространныхъ легендъ и миовъ.
Каждый браманскій домохозяинъ, обзаводясь собственнымъ очагомъ, долженъ былъ ежемсячно совершать два двухдневныхъ жертвоприношенія,— на новолуніе и на полнолуніе. Въ первый день былъ постъ, во время котораго полагалось подмести и убрать очагъ и зажечь огонь, при этомъ браманъ и его жена произносили обтъ: воздерживаться отъ мяса и нкоторой другой пищи, стричь бороду и волосы за исключеніемъ одной пряди на темени, спать на полу въ одномъ изъ главныхъ ‘домовъ огня’ и соблюдать молчаніе. ‘Тотъ, кто собирается произнести обтъ, прикасается къ вод, стоя между (жертвенными) огнями и обративъ лицо на востокъ. Онъ долженъ дотронуться до воды потому, что человкъ (жертвенно) нечистъ, такъ какъ онъ говоритъ ложь, а этимъ способомъ онъ достигаетъ внутренняго очищенія, такъ какъ вода поистин (жертвенно) чиста… Глядя на огонь, онъ произноситъ обтъ въ слдующихъ словахъ: ‘О Агни, богъ обтовъ! Я исполняю обтъ! Да буду я достоинъ его, да успю я въ немъ!’ Агни — богъ обтовъ и къ нему-то долженъ обращаться врующій со своими словами.
Сущность обта заключается въ пост. Боги видятъ помышленія человка, когда онъ произноситъ обтъ, то они знаютъ, что на слдующее утро онъ принесетъ имъ жертву, и собираются въ его дом. Не подобаетъ, чтобы человкъ вкушалъ пищу раньше, чмъ боги насытятся, поэтому онъ можетъ сть только то, что въ жертву не приносится, а именно то, что растетъ въ лсу.
Ежедневно утромъ и вечеромъ полагалось приносить богу Агни всесожженіе изъ свжаго молока, а утромъ жертвеннаго дня глава дома избиралъ себ брамана, или верховнаго жреца.
Дале въ Браманахъ слдуютъ многочисленныя сложныя указанія и разъясненія различныхъ жертвоприношеній.
Очень подробно разработаны правила, касающіяся установленія жертвенныхъ огней въ дом молодого хозяина. Кром жреца, при этомъ должны были присутствовать четыре священнослужителя, они воздвигали по всмъ правиламъ два навса или дома огня, затмъ добывали огонь треніемъ или же приносили его изъ опредленныхъ мстъ и возлагали на тщательно вычищенный жертвенникъ. Передъ заходомъ солнца приносившій жертву взывалъ къ богамъ слдующимъ образомъ: ‘Боги, отцы! отцы, боги! Каковъ я есть, я приношу жертву и не исключу того, въ чьей я власти. Мое будетъ приношеніе, мой трудъ, моя жертва!’ Затмъ браманъ шелъ въ одинъ изъ домовъ огня, а жена его въ другой, посл различныхъ церемоній они получали по полну особо приготовленныхъ дровъ, для того, чтобы развести жертвенный огонь на слдующее утро. Приносимая вслдъ за этимъ жертва состояла, главнымъ образомъ, изъ риса и очищеннаго коровьяго масла. Молодой хозяинъ умывалъ жрецамъ ноги, подавалъ имъ благовонія, одлялъ ихъ соотвтственными подарками и приглашалъ откушать. Церемонія Сомы по Браманамъ еще сложне, но за недостаткомъ мста мы не можемъ дать ея описанія.
Съ теченіемъ времени оказалось, что Веды и Браманы не достаточно обезпечиваютъ господство жреческаго сословія надъ народомъ, и вотъ появилась новая большая группа сочиненій: Упанишады, или мистическая доктрина. Нкоторыя изъ нихъ составляли дополненіе къ Браманамъ, это — такъ называемыя Араніаки или лсныя книги, предназначенныя для тхъ брамановъ, которые, завершивъ обязанности ученика и домохозяина, удалялись въ лса, чтобы провести остатокъ дней въ созерцаніи.
По словамъ мстныхъ авторитетовъ, названіе Упанипіада означаетъ ‘уничтоженіе невжества откровеніемъ мудрости высшаго духа’. Собственно этимологическій смыслъ его — засданіе, главнымъ образомъ, засданіе учениковъ вокругъ учителя. Эти книги сдлались важнйшими толкованіями Ведъ для учениковъ-индусовъ. Max Mller думаетъ, что хотя Упанишады написаны поздне Браманъ, но зачатки ихъ находились еще въ Риг-Вед. По его мннію, древнйшія Упанишады всегда будутъ занимать въ литератур видное мсто среди самыхъ удивительныхъ, гд бы и когда бы то ни было созданныхъ произведеній человческой мысли.
Чхандогія-Упанишада, дополняющая Сама-Веду,— одна изъ важнйшихъ индусскихъ философскихъ книгъ. Она начинается страннымъ для европейца совтомъ: ‘Пусть человкъ размышляетъ о слог Омъ’, или, по иному переводу, ‘пусть человкъ поклоняется слогу Омъ’. Смыслъ этого тотъ, что непрестанное повтореніе вышеупомянутаго слога отвлекаетъ мысль отъ всего посторонняго и сосредоточиваетъ ее на тхъ предметахъ, для которыхъ онъ служитъ символомъ. Слогъ Омъ былъ началомъ Веды, сущностью ея, символомъ рчи и жизни. Поэтому онъ изображалъ физическія и умственныя силы человка, въ особенности духъ животворящаго начала, а впослдствіи отождествился съ духомъ солнца или природы. Чхандогія-Упанишада учитъ, что никакія самыя совершенныя жертвы не обезпечиваютъ спасенія, тогда какъ размышленіе о слог Омъ или объ его значеніи неизмнно ведетъ къ спасенію и безсмертію. Она затрогиваетъ высшіе философскіе вопросы. Очень интересенъ выводъ, что міръ произошелъ изъ эира,— ‘такъ какъ вс существа зарождаются изъ эира и возвращаются въ эиръ, эиръ старе ихъ, эиръ — ихъ остатокъ’. Но дале эиру придается боле, чмъ физическое значеніе. Упанишада гласитъ: ‘Браманъ есть то же, что эиръ, окружающій насъ, а эиръ вокругъ насъ — все равно, что эиръ внутри насъ. Эиръ внутри насъ, это — эиръ внутри сердца. Онъ вездсущъ и неизмненъ. Тотъ, кто это постигнетъ, получитъ вчное и неизмнное блаженство. (М. Mller).
По М. Mller’у главная доктрина Упанишадъ заключается въ томъ, что человкъ-браманъ считалъ свое Я или Атманъ лишь за отраженіе Высшаго Я и стремился познать себя въ этомъ Высшемъ Существ, которое соотвтствуетъ Божеству, абсолюту западныхъ философовъ. Благодаря этому познанію, онъ надялся возвратиться къ Высшему Я и опять отождествиться съ нимъ. ‘Въ данномъ случа познать значило сдлаться, познать Атманъ равносильно тому, чтобы сдлаться Атманомъ, а наградой за это высшее познаніе было освобожденіе отъ новыхъ рожденій и безсмертіе’. Итакъ Атманъ есть источникъ видимаго существованія, тождественный съ Браманомъ и Духомъ, истинный и дйствительный, существующій сначала и до вка, и порождающій все живущее. Хотя съ этой философіей связано много такого, что кажется мелочнымъ или же страннымъ, но въ ней кроется основа пантеизма. Современные философы въ этомъ отношеніи не далеко ушли отъ древнихъ индусовъ. Въ Упанишадахъ можно найти много свдній о жертвоприношеніяхъ и объ отдльныхъ богахъ, между прочимъ говорится, что тотъ, кто размышляетъ о жертвоприношеніяхъ и познаетъ ихъ, какъ повелно, получитъ награду въ различныхъ мірахъ, съ богами, на опредленные сроки, пока, наконецъ, не достигнетъ истиннаго Брамана. Въ такомъ состояніи онъ уже не возвышается и не понижается, а одинъ стоитъ въ центр. Для того, кто познаетъ это ученіе, ‘солнце не восходитъ и не заходитъ. Для него разъ навсегда наступаетъ день’.
Размышленіе о пяти чувствахъ — одно изъ самыхъ достопримчательныхъ, а слдующее за нимъ разсужденіе излагаетъ основы браманской философіи, поэтому мы приводимъ его цликомъ: ‘Все это — Браманъ. Пусть человкъ размышляетъ о томъ (видимомъ мір), какъ начинающемся, кончающемся и существующемъ въ немъ (въ Браман).
‘Теперь человкъ — существо воли. Такое же значеніе, какъ его воля въ этомъ мір, будетъ онъ имть санъ, окончивъ ныншнюю жизнь. Поэтому пусть у него будетъ воля и вра.
‘Разумъ, тло котораго есть духъ, форма котораго есть свтъ, мысли котораго истинны, сущность котораго подобна эиру (вездсущему и невидимому), отъ котораго происходятъ вс дла, вс желанія, всякое благоуханіе и пріятный вкусъ, который все это обнимаетъ, никогда не говоритъ и никогда не удивляется,—
‘Вотъ мое внутреннее Я, которое меньше рисоваго зерна, меньше ячменнаго зерна, меньше горчичнаго зерна, меньше канареечнаго смени, меньше ядрышка канареечнаго смени. Это также мое внутреннее Я, которое больше неба, больше всхъ міровъ.
‘То существо, отъ котораго исходятъ вс дла, благоуханіе и пріятный вкусъ, которое все обнимаетъ, никогда не говоритъ и никогда не удивляется, мое внутреннее Я, это — Браманъ. Когда я уйду изъ этого міра, я соединюсь съ нимъ’ (М. Mller).
Въ Тавалакара-Упанишад есть слдующее интересное мсто:
‘То, что не выражается рчью и чмъ выражается рчь, то, что не думаетъ мыслью и чмъ думаетъ мысль, то, что не видитъ глазами и чмъ видятъ глаза, то, что не слышитъ ухомъ и чмъ слышитъ ухо, то, что не дышитъ дыханіемъ и чмъ дышитъ дыханіе, то одно, знай, есть Браманъ, а не то, что люди здсь обожаютъ’ (М. Mller). Эта Упанишада основана на покаяніи, отреченіи и жертвоприношеніи. ‘Веды — ея члены, Истина — ея мстопребываніе. Тотъ, кто познаетъ эту Упанишаду и стряхнетъ съ себя зло, попадетъ въ безконечный, непобдимый небесный міръ’.
Шветашватара содержитъ боле разработанное ученіе, хотя по временамъ отождествляетъ высшее Я, Брамана, съ различными низшими божествами. Она учитъ о сліяніи душъ въ единомъ Я и о невещественности міра, какъ ряда умственныхъ измышленій. Браманъ не иметъ эволюціи, онъ не творитъ непосредственно и предоставляетъ это Исвар или Дев, Господу — Браману подъ видомъ особаго бога-творца и вседержителя.
Интересно сопоставить пантеизмъ этой Упанишады съ предшествовавшими воззрніями. Напримръ: ‘Я познаю это Великое существо, сіяющее подобно солнцу во мрак. Человку, который поистин позналъ его, смерть не страшна: другой дороги нтъ. Весь міръ наполненъ этимъ Существомъ, нтъ ничего выше его, вн его, больше и шире его, оно стоитъ отдльно, укрпленное въ неб, какъ дерево. Все, что за предлами этого міра, не иметъ формы и не страдаетъ. Т, которые познаютъ это, длаются безсмертными, остальные же терпятъ муку… Руки и ноги его везд, глаза и голова его везд, уши — везд, онъ объемлетъ весь міръ. Отдленный отъ всхъ чувствъ, онъ есть богъ и правитель вселенной, великое прибжище всхъ’ (Max Mller).
Нкоторые разсказы, введенные въ Упанишады, развиваютъ ученіе о борьб между добрыми, свтлыми богами (девами) и злыми духами, которое неясно выражено въ Ведахъ и нсколько понятне въ Браманахъ. Въ одномъ изъ нихъ, Индра, какъ главный, и Вирбчана, какъ главный злой духъ, просятъ разъясненій у верховнаго бога Праджапати. Праджапати говоритъ: ‘Существо, свободное отъ грха, свободное отъ старости, отъ смерти и печали, отъ голода и жажды, желающее только того, что оно должно желать, и думающее только о томъ, о чемъ оно должно думать,— вотъ то, къ чему намъ надлежитъ стремиться и что надлежитъ постигать’ (Max Mller). Оба представителя хотятъ осуществить этотъ идеалъ и проходятъ черезъ рядъ иллюзій, Вирочана легко удовлетворяется мыслью, что тло есть Атманъ, но Индра продолжаетъ разслдованія и, наконецъ, постигаетъ, что истинный Атманъ познаетъ и видитъ, но отличается отъ ума и очей, какъ отъ инструментовъ.
Другая Упанишада подробно излагаетъ ученіе о переселеніи душъ. Атманъ безсмертенъ, и посл смерти иные люди вновь рождаются на земл, въ вид животныхъ, а другіе входятъ въ стволы деревьевъ или въ камни. ‘Онъ, Высочайшій Духъ, бодрствующій надъ нами, когда мы спимъ, создающій одинъ пріятный видъ за другимъ, онъ поистин называется Свтлымъ, называется Браманомъ… Есть только одинъ вчный мыслитель, думающій невчныя мысли. Онъ хотя и одинъ, но исполняетъ желанія многихъ. Мудрецы, которые узрятъ его въ своемъ Я, обртутъ вчный покой… Его нельзя достигнуть рчью, умомъ или глазомъ. Понять его можетъ только тотъ, кто говоритъ: онъ есть. Когда прекращаются вс желанія сердца, тогда смертный становится безсмертнымъ и достигаетъ Брамана’.
Но опредленію М. Mьller’а, цль Упанишадъ — ‘показать высшую степень безполезности и пагубности всякихъ обрядовъ, осудить всякое жертвоприношеніе, въ основ котораго таится желаніе или надежда на награду, опровергнуть если не самое существованіе, то исключительный и преувеличенный характеръ Девъ и научить, что спасеніе заключается только въ признаніи истиннаго и всеобщаго Я, и въ поискахъ покоя тамъ, гд онъ единственно находится’.
Такъ работалъ человческій умъ въ Индіи тысячелтія тому назадъ и создалъ книги мудрости, считающіяся непосредственнымъ откровеніемъ и заключающія въ себ много ребяческаго. Отсюда разрослась чрезвычайно искусственная жреческая система, благодаря ей, браманы въ Индіи достигли верховной власти, которой они и впослдствіи вполн не утратили.

ДОПОЛНЕНІЕ КЪ ГЛАВ ПЕРВОЙ *).

Основная идея религіи.— Погоня за богами.— Молитва.— Сила культа.— Безсмертіе боговъ и людей.— Наивно-религіозное отношеніе къ огню.— Культовая религія, теософія и мистика огня.— Культъ и космосъ.— Rtam.—

*) Въ дополненіе къ глав о ведаизм, приводимъ выдержки изъ статьи извстнаго спеціалиста проф. Д. Н. Овсяннико-Куликовскаю ‘Религія индусовъ въ эпоху Ведъ’ (‘В. Е.’ 1892, 4—5.)
Во всякой религіозной систем есть своя основная идея, къ которой тяготетъ все содержаніе религіи. Въ іудаизм — единобожіе и мессіанизмъ, въ маздеизм (религіи Зороастра) — дуализмъ, и т. д. Въ ведаизм такимъ центральнымъ пунктомъ является своеобразная идея культа и теософія культовыхъ божествъ — Агни и Сомы.
Индра — національное божество арійцевъ эпохи Ведъ, онъ неизмнно держитъ ихъ сторону въ борьб съ неарійскими племенами Пенджаба, эти послднія, называемыя, его услугами не пользуются, не поклоняются ему, не приносятъ ему жертвенныхъ даровъ и возліяній, онъ не ихъ богъ, онъ — богъ арійцевъ. Враждуютъ ли между собою два арійскихъ племени (или два союза арійскихъ общинъ), оба наперерывъ другъ передъ другомъ стараются привлечь Индру на свою сторону. Къ какимъ же средствамъ прибгаютъ они для привлеченія Индры? Они пользуются жертвоприношеніями, возліяніями, гимнами,— однимъ словомъ, силою культа.
Всмъ нуженъ Индра и вс обращаются къ нему. Но въ такомъ случа почему же въ гимнахъ онъ такъ настойчиво приглашается ‘услышать именно насъ’, при чемъ подразумваетея: ‘а не другихъ’? Разв онъ не могъ бы одновременно внять мольб всхъ или многихъ? Въ томъ-то и дло, что онъ, такъ сказать, физически не въ состояніи сдлать этого. По понятіямъ эпохи, божество дйствуетъ не иначе, какъ движимое силою культа, при чемъ оно должно самолично явиться къ жертвоприношенію, вкусивъ жертвенные дары, возліянія и гимны, выслушавъ моленіе тхъ, которые совершили культъ, оно нкоторымъ образомъ обязуется или принуждается исполнить то, о чемъ его просятъ. Но разъ божество услышало однихъ и явилось къ нимъ, то понятно, что оно отвернулось отъ другихъ. Ведійскіе боги, за изъятіемъ Агни, Сомы и еще нкоторыхъ, въ строгомъ смысл не вездсущи и не всемогущи {Эпитеты, указывающіе на всемогущество божествъ, встрчаются нердко, но въ большинств случаевъ они употреблены въ весьма условномъ смысл. Не нужно упускать изъ вида также и того обстоятельства, что авторы ведійскихъ гимновъ часто намренно льстятъ данному божеству, приписывая ему такіе атрибуты, которые не вытекаютъ изъ его сущности. Сюда относится между прочимъ перенесеніе атрибутовъ одного божества на другое.} Есть сила выше ихъ, которая способна связать ихъ волю: это сила культа.
Понятіе ‘молитвы’, которое мы можемъ извлечь изъ ведійскихъ обращеній къ божеству, далеко не совпадаетъ съ тмъ, которое мы привыкли соединять со словомъ: ‘молитва’. Это не моленія въ собственномъ смысл, это почти приказанія, но только особаго рода: ихъ удобне всего назвать ‘заклинательными формулами’. Въ ту отдаленную эпоху арійцы Пенджаба еще не достигли той ступени развитія, на которой люди впервые начинаютъ молиться. Настоящая молитва начинается тогда, когда человкъ приходитъ къ сознанію своего ничтожества ‘передъ всемогуществомъ божества, когда онъ въ глубин души смиряется передъ божественною волей и обращается къ божеству не иначе, какъ съ полной покорностью и глубокимъ благоговніемъ. Напрасно будемъ мы искать въ гимнахъ Ведъ выраженія этихъ чувствъ. Ведійскія отношенія человка къ божеству совсмъ иныя. Человкъ еще не созналъ своего ничтожества, онъ считаетъ себя если не равнымъ божеству, то нужнымъ ему. Дло въ томъ, что въ рукахъ человка находится нчто такое, безъ чего боги не могутъ обойтись, сила, которая необходима богамъ, которая ихъ питаетъ, поддерживаетъ ихъ божественную мощь и даже ихъ безсмертіе. Эта сила есть культъ вообще и ‘молитва’ (въ ведійскомъ смысл) въ частности.
Изучая многочисленные гимны Риг-Веды, мы убждаемся, что индусы того времени ‘молились’ не иначе, какъ совершая извстные обряды жертвоприношенія. Молитва — это только одна изъ частей культа. Сама по себ, независимо отъ послдняго, она не мыслима: она потеряда бы всю свою силу, не дошла бы до божества, не могла бы на него воздйствовать.
‘Молитвы’ понимались какъ нчто объективное, независимое отъ молящагося человка, это не просто функція души человческой, а какъ бы самостоятельныя и къ тому же одаренныя сверхъестественною силой существа, которыми люди пользуются въ своихъ сношеніяхъ съ богами, потому что эти существа, эти ‘богини рчи’ обладаютъ особою магическою силой — дйствовать на волю боговъ. Однимъ словомъ, ‘молитвы’ и гимны были объективированы и обоготворены.
Теперь намъ нужно выяснить ведійское понятіе безсмертія, которое необходимо для правильнаго пониманія ведійской идеи культа.
Безсмертіе есть отличительный признаку боговъ. Боги и богини, обоготворенныя явленія природы, разные атрибуты божествъ — очень часто опредляются эпитетами амарта и амартья — безсмертные, люди же, въ противоположность божествамъ, называются марта, мартья — смертные. Это различіе между ‘двумя племенами’,
какъ называются въ гимнахъ Риг-Веды люди и боги, проведено съ достаточной отчетливостью и послдовательностью. Но при всемъ томъ разстояніе между безсмертіемъ божествъ и смертностью людей, съ ведійской точки зрнія, далеко не такъ велико, какъ мы могли бы думать.
Боги безсмертны, но ихъ безсмертіе не обходится безъ поддержки со стороны культа, а культъ находится въ рукахъ людей, стало-быть, люди являются нкоторымъ образомъ блюстителями безсмертія боговъ. Божество какъ бы ждетъ отъ смертныхъ подтвержденія и признанія своего безсмертія, какъ и другихъ своихъ атрибутовъ.
Совершая для того или другого божества таинство культа, актъ жертвоприношенія, человкъ, по выраженію гимна, ‘снаряжаетъ его, это божество, для безсмертія’.
На чемъ же зиждется эта таинственная сила культа?
Первоисточникъ безсмертія, это — священный огонь (Агни). Онъ именуется безсмертнымъ не только какъ богъ, какъ всякое божество, но и какъ источникъ безсмертія для другихъ боговъ.
Дло въ томъ, что огонь есть по преимуществу божество культа, онъ образуетъ необходимую основу, безъ которой немыслимо никакое священнодйствіе. Все, что люди преподносятъ богамъ въ акт жертвоприношенія, проходитъ черезъ священный огонь, который служитъ посредникомъ между людьми и богами, вотъ почему культъ можетъ оказывать поддержку безсмертію боговъ.
Въ культ есть еще одинъ источникъ безсмертія. Это — священный напитокъ Сомы, который составляетъ Необходимую принадлежность священнодйствія. Сома есть божество не только опьяннія, экстаза, пнія, поэзіи, но также и безсмертія, какъ и Агни. Онъ именуется безсмертнымъ въ томъ же смысл, какъ и Огонь, т. е. онъ безсмертенъ не только самъ по себ, но является также источникомъ безсмертія для боговъ.
Итакъ культъ является для боговъ поддержкою ихъ безсмертія, потому что онъ зиждется на Огн, и потому также, что Сома составляетъ его неотъемлемую принадлежность.
Благодяніями культа пользуются не одни боги,— ими пользуются и люди. Можно даже сказать, что культъ есть учрежденіе, имющее въ виду преимущественно благо людей. Онъ оказываетъ извстныя услуги богамъ, обязуя ихъ тмъ самымъ покровительствовать и помогать людямъ. Но, помимо этого, люди непосредственно извлекаютъ извстныя выгоды изъ культа, участвуя вмст съ богами въ ‘жертвенномъ пиршеств’, вкушая жертвенную пищу и напитокъ Сомы. Они, стало-быть, также и ‘пріобщаются’ Огню и Сом, этимъ первоисточникамъ безсмертія. Неужели же это пріобщеніе можетъ не отразиться на ихъ смертной природ? Ясное дло, что оно не можетъ пройти безслдно, и человкъ такимъ путемъ пріобртаетъ своего рода безсмертіе.
Въ чемъ же состоитъ это безсмертіе смертныхъ?
Прежде всего оно сводится къ размноженію потомства. Въ гимнахъ на ряду съ ‘безсмертіемъ’ говорится также о ‘слав’: это не что иное, какъ увковченіе имени въ потомств, это почти синонимъ ‘человческаго безсмертія’, которое состоитъ въ продленіи рода. Въ Риг-Вед мы встрчаемся съ одной изъ характерныхъ идей древности — съ своеобразнымъ, весьма отличнымъ отъ нашего, пониманіемъ личности и ея отношеній къ предкамъ и потомкамъ. Неразрывными религіозными узами былъ связанъ человкъ съ цлыми поколніями своихъ предковъ, души которыхъ, на ряду съ богами, являлись предметомъ религіознаго почитанія. Вс поколнія предковъ призываются къ участію въ жертвенномъ пиршеств, имъ преподносятъ жертвенную пищу, возліянія, напитокъ Сомы. Культъ предковъ необходимъ для поддержанія ихъ безсмертія и образуетъ священную обязанность человка, для котораго потерять связь съ предками значило потерять то цлое, часть котораго онъ составлялъ. Это цлое слагалось изъ двухъ огромныхъ половинъ: изъ длиннаго ряда поколній, теряющихся въ глубин временъ, и изъ неопредленно-длиннаго ряда поколній грядущихъ.
Итакъ, заключая все сказанное о ведійскомъ понятіи безсмертія, мы можемъ подраздлить его на три категоріи: во-первыхъ, безсмертіе Агни и Сомы, представляющееся абсолютнымъ и служащее источникомъ безсмертія для другихъ боговъ, а также и для людей, во-вторыхъ, безсмертіе другихъ боговъ (кром Агни и Сомы и отчасти также кром Земли и Неба — божествъ космическихъ), представляющееся относительнымъ, требующее подтвержденія и поддержки со стороны культа, въ-третьихъ, безсмертіе людей, еще боле относительное, сводящееся къ безсмертію душъ и непрерывности рода, цликомъ основанное на родовомъ культ предковъ.
Есть основаніе думать, что самое понятіе ‘безсмертія’ развилось изъ понятія ‘долгой жизни’, и что первоначально боги назывались безсмертными не въ смысл ‘неподлежащихъ смерти’, а въ смысл ‘долго живущихъ’, ‘не (скоро) умирающихъ’.
Но когда человкъ сравнивалъ свою смертную природу или свое — человческое — безсмертіе съ безсмертіемъ Агни и Сомы, то въ его сознаніи обрисовывалось отношеніе иного рода. Агни и Сома безсмертны и вчны, ихъ жизненная мощь не можетъ изсякнуть и не нуждается въ поддержк со стороны культа, который отъ нихъ же и получаетъ всю свою силу. Передъ лицомъ Агни и Сомы человкъ долженъ былъ ясне всего сознавать и признавать всю бренность своей смертной природы. И дйствительно, противопоставленія смертной природы человка безсмертію божества чаще всего встрчаются въ гимнахъ, посвященныхъ Агни и Сом. Но это сознаніе своей бренности должно было быть весьма своеобразно и, конечно, весьма мало отвчало подобному же сознанію, свойственному намъ, ибо общее отношеніе индусовъ эпохи Ведъ къ божеству далеко не походило на наше. Изучая религіозное сознаніе древнихъ, мы должны по возможности не поддаваться весьма понятному искушенію — приписывать имъ наши современныя или вообще боле позднія понятія и чувства.
Въ гимнахъ Риг-Веды отразилось то впечатлніе, которое производилъ огонь на младенческіе умы огнепоклонниковъ. Въ явленіи огня все казалось имъ удивительнымъ и необычайнымъ. Яркое пламя огня, его жаръ, его блескъ, его дымъ вызывали восторженное удивленіе. Поразительнымъ казался и тотъ фактъ, что огонь свтитъ даже ночью, а равно и то, что онъ виденъ издали. Съ чувствомъ особливаго изумленія было отмчено также стремленіе огня къ небу при содйствіи втра. Не безъ любопытства наблюдали, какъ огонь ‘пожираетъ’ дрова, растенія и всякую пищу, которую ему предлагали, при чемъ особенно казалось поразительнымъ то, что это легкое, эирное существо такъ ловко справляется не только съ мягкою, по и съ твердою пищей.
Ихъ воображеніе было поражено явленіями и свойствами огня, а подъ вліяніемъ двухъ важныхъ факторовъ, это ‘наивное изумленіе’ преобразовывалось и претворялось въ религіозное чувство.
Первый факторъ — логическій. Логика подсказывала, что огонь есть живое существо, одаренное разумомъ и волею. На той ступени развитія, на которой стояли эти огнепоклонники въ древнйшее время, человкъ въ высшей степени субъективенъ и представляетъ себ вещи не’ иначе, какъ приписывая имъ свои собственные атрибуты. Ощущая въ себ жизнь, волю, чувство, разумъ, онъ всюду усматриваетъ присутствіе этихъ признаковъ. Онъ заране предрасположенъ во всякомъ явленіи встртить живое и сознательное существо. Наблюденія, которыя онъ длаетъ, черты, которыя бросаются ему въ глаза, въ большинств случаевъ идутъ навстрчу такому предрасположенію и оправдываютъ эту точку зрнія. Такъ, въ огн прежде всего бросалась въ глаза его яркость, стремительность, подвижность, жаръ его пламени, теплота, которую онъ распространяетъ,— признаки, невольно вызывавшіе въ ум представленіе жизненности.
Такимъ образомъ, путемъ логики, подкрпленной наблюденіемъ, люди пришли къ воззрнію на огонь какъ на живое существо, одаренное волею и разумомъ, какъ одаренъ ими человкъ, но только существо высшаго порядка, существо ‘сверхъестественное* или, лучше сказать, сверхъчеловческое.
Второй факторъ — культурный. Открытіе огня, т. е. способовъ искусственно добывать его (изъ дерева посредствомъ тренія и изъ камня черезъ высканіе), совершенное въ глубочайшей, незапамятной древности, задолго до раздленія индо-европейскихъ племенъ, было въ свое время величайшимъ завоеваніемъ и могущественнйшимъ орудіемъ цивилизаціи. И много вковъ спустя, уже посл раздленія индо-европейскихъ племенъ, долго еще сохранялись старыя преданія о священномъ огн, объ его открытіи, о перенесеніи его съ небесъ на землю, о многочисленныхъ услугахъ и благодяніяхъ, которыя онъ оказалъ людямъ.
Итакъ, вотъ т три психологическіе фактора, которыхъ дйствіе было вызвано явленіемъ и культурной ролью огня: 1) изумленіе передъ его необычайными свойствами, 2) работа примитивной логики, приведшая къ воззрнію на огонь, какъ на живое существо, и 3) сознаніе зависимости отъ него человка, сознаніе услугъ, имъ оказанныхъ людямъ, культурныхъ благодяній, которыя онъ расточалъ. Совмстное дйствіе этихъ трехъ факторовъ привело къ ихъ сліянію въ одно психологическое цлое, явившееся какъ новый психологическій моментъ, гораздо боле сложный и заключавшій въ себ зародыши дальнйшаго и весьма плодотворнаго развитія. Это было — религіозное чувство по отношенію къ огню. Установилась та специфическая связь (religio) человка съ обоготвореннымъ явленіемъ, которая придаетъ своеобразную окраску всмъ чувствамъ и помысламъ, вызываемымъ въ человк даннымъ явленіемъ. Отнын онъ будетъ изумляться ему,.любить его, дорожить имъ, сознавать свою зависимость отъ него и т. д.— не такъ, какъ это происходило раньше. Вс эти струны душевныя будутъ теперь трепетать учащенне и сильне, ихъ звуки будутъ чище, выше, страстне, значительне. Вникая въ нихъ, мы легко подслушаемъ первые аккорды зарождающагося мистическаго чувства, воздйствіе котораго на младенческую психію человка было въ высокой степени сильно и плодотворно.
Возникновеніе религіознаго отношенія въ огню привело къ созданію его теологической и культовой конценціи.
Для индусовъ эпохи Ведъ, какъ и вообще для древнихъ народовъ, стоявшихъ на той же ступени развитія, сказать, что какой-то Агни, Индра, Аполлонъ, Зевсъ и пр. есть богъ — значило ничего не сказать или, по крайней мр, сказать очень мало. Нужно было опредлить, чего именно этотъ богъ есть Понятіе ‘богъ’ было равносильно понятію дятель, заправитель, владыка, податель, при чемъ каждое божество дйствовало въ опредленномъ район, заправляло извстнымъ кругомъ явленій, было владыкою и подателемъ извстныхъ благъ. Были, разумется, такіе ‘дары’, которые могло дать любое божество, и также нкоторыя явленія разсматривались, какъ общая принадлежность двухъ, трехъ, многихъ, даже всхъ боговъ. Но, за вычетомъ этихъ случаевъ, каждое божество имло свою спеціальность, свою строго опредленную функцію. Въ чемъ же состояла спеціальность или функція Агни?
Самый распространенный и самый характерный эпитетъ Агни, это — жрецъ и притомъ такой, котораго спеціальность состоитъ въ томъ, чтобы совершать возліянія богамъ и произносить молитвенныя воззванія, къ нимъ обращенныя.
Жреческая дятельность Агни выражалась, во-первыхъ, въ томъ, что онъ приводилъ боговъ къ жертвоприношенію, во-вторыхъ, въ томъ, что онъ возносилъ къ богамъ возліянія, жертвенные дары, молитвы и гимны людей. Боги ‘вкушали’ все это не иначе, какъ черезъ посредство Агни.
Онъ также другъ и благодтель смертныхъ, среди которыхъ онъ живетъ, гоститъ. Живя у людей, онъ является жрецомъ-посредникомъ между ними и богами, онъ приводитъ боговъ къ культу и возноситъ къ богамъ дары, молитвы и гимны смертныхъ. Въ этомъ-то и состоитъ его роль, какъ встника. Въ конц концовъ онъ встникъ постольку, поскольку онъ — жрецъ.
Этотъ богъ, гость и благодтель смертныхъ рисовался въ воображеніи его поклонниковъ какъ великій мудрецъ, который все знаетъ, все видитъ, все понимаетъ.
Огонь добывали посредствомъ тренія двухъ кусковъ дерева {Инструментъ для добыванія священнаго огня состоялъ изъ двухъ частей, называвшихся арани: одна изъ нихъ была дощечка съ углубленіемъ посредин, а другая — палочка, заостренный конецъ которой опускался въ это углубленіе, за симъ, посредствомъ веревокъ или ремней, она приводилась въ быстрое вращательное движеніе, результатомъ коего и было воспламененіе ея остраго конца. Огонь понимался, какъ сынъ двухъ арани.}. Эта процедура рано или поздно должна была навести на вопросъ: какимъ образомъ треніе можетъ производить огонь? На этотъ вопросъ не могли отвтить иначе, какъ предположивъ, что огонь — это такое живое существо, которое иметъ свойство невидимо скрываться въ дерев, откуда его извлекаютъ посредствомъ тренія. Опытъ показывалъ, что онъ скрывается также въ камн, откуда его получали черезъ высканіе. Дале было установлено его присутствіе въ грозовыхъ тучахъ, изъ которыхъ онъ выскакиваетъ въ вид молніи. А такъ какъ въ этихъ тучахъ находятся небесныя воды, то молнія была концепирована какъ огонь, скрывающійся въ водахъ, и получила спеціальное названіе: ‘Агни — сынъ водъ’. Дожди, падая на землю, приносятъ съ собою зародыши огня, скрывающагося въ дождевыхъ капляхъ, вмст съ послдними эти зародыши проникаютъ въ землю и, оплодотворяя ее, переходятъ въ растенія, выходящія изъ земли и растущія подъ воздйствіемъ животворной мощи огня, въ нихъ пребывающаго. Это — своего рода ‘научная’ теорія, объяснявшая явленіе растительности и возможность добыванія ‘огня изъ дерева. Итакъ, огонь находится, видимо или незримо, везд: на неб, гд онъ обнаруживается въ свтилахъ небесныхъ, въ земл, въ водахъ, въ растеніяхъ, въ камняхъ, въ тлахъ людей и животныхъ. Это божество космическое, вездсущее и всепроникающее. Его безсмертіе является лишь необходимымъ постулатомъ этихъ атрибутовъ его. Оно не есть то условное безсмертіе, которое присуще, напр., Индр и возводится къ понятію ‘долгой жизни’. Оно больше этого ‘безсмертія’, оно есть вчность.
Такимъ образомъ, представленіе о мудрости Огня развилось изъ его теософической концепціи, изъ врованія въ стихійную природу этого божества, сокровенно пребывающаго во всякомъ тл.
Но навстрчу этому воззрнію шло нсколько иное представленіе о мудрости Агни, развивавшееся изъ другого источника, изъ вышеуказаннаго взгляда на культурное и цивилизаціонное значеніе Огня. Какъ мы видли выше, индусы довольно долго не переставали смотрть на Агни, какъ на цивилизатора и благодтеля смертныхъ. Оттуда — одинъ шагъ къ признанію необыкновенной мудрости Агни. Онъ — мудрецъ просто потому, что онъ ‘устрояетъ общежитія смертныхъ’, что онъ — цивилизаторъ. И мн кажется, что эта именно его мудрость,— культурная, житейская, общественная, должна быть отмчаема отъ его высшей, метафизической мудрости.
Посл всего вышеизложеннаго читателю должна быть ясна та связь, которая существовала между ‘культовой религіей’ и ‘теософіей’ Огня. Конечно, культовая утилизація огня, то-есть его употребленіе для цлей культа, должна была возникнуть раньше, чмъ развилась его ‘теософія’. Послдняя развивалась постепенно, по мр того, какъ открывали присутствіе сокровеннаго огня въ разныхъ тлахъ. Іо когда эта теософія окончательно установилась, то она не могла, въ свою очередь, не воздйствовать, и притомъ могущественно, на культовую концепцію Огня. Выяснилось, что не даромъ далекіе праотцы избрали Агни жрецомъ-посредникомъ между людьми и богами. Кому же исполнять эту функцію, какъ не ему, божеству космическому. и стихійному, всюду пребывающему, разлитому по всей природ, источнику жизни и безсмертія, обладателю высшей мудрости?
Подъ тмъ же воздйствіемъ развилась и другая сторона этихъ сложныхъ идей, группировавшихся вокругъ симпатичнаго образа ‘кроткаго друга и гостя’ людей, а именно сторона мистическая. Агни — божество скрывающееся, прячущееся. Его нужно было искать, и старыя легенды, уходящія въ глухую индоевропейскую древность, повствовали о томъ, какъ впервые онъ былъ найденъ и утилизированъ.
Вс эти легенды образуютъ только часть мистики Огня. Существенное содержаніе этой послдней иметъ своимъ предметомъ ‘таинство’ культа. Вотъ въ немногихъ словахъ мистическая сущность этого ‘таинства’.
Великое космическое божество, наполняющее собою вселенную, величаво обнаруживающееся въ свтовыхъ явленіяхъ неба, источникъ жизни и безсмертія, спрятано въ дерев. Это его тайное убжище. Неоднократно говорится, что онъ ‘помщенъ тайно’ или въ ‘потаенномъ мст’ въ тхъ двухъ ‘арани’, изъ которыхъ онъ извлекается посредствомъ тренія. Онъ представлялся зачатымъ въ дерев и рождающимся отъ дерева.
Процедура культа, это — великая мистерія, въ которой люди овладваютъ величайшимъ божествомъ, превратившимся въ младенца, съ восторгомъ и религіознымъ трепетомъ взираютъ они на него, какъ онъ растетъ, какъ онъ пылаетъ на алтар, устанавливая связь земли съ небомъ и обязуя боговъ служить людямъ. Объятые мистическимъ восторгомъ, они и привтствовали его крылатымъ словомъ гимна:
Онъ — первый жрецъ,— смотрите на него вы,
На этотъ свтъ — безсмертный среди смертныхъ!
Изъ вышеочерченной культовой и теософической концепціи Огня вытекаетъ слдующее:
Великое и таинственное божество культа, есть вмст съ тмъ и божество космическое, движущая и животворящая сила космоса. Поэтому понятіе міра и порядка, въ немъ царящаго, осложняется представленіями, взятыми изъ понятія культа. Космосъ изображается какъ своего рода культъ, какъ грандіозное всемірное жертвоприношеніе. Космосъ, это — макрокозмъ культа.
И обратно: великое космическое божество — Агни-Джатаведасъ — есть вмст съ тмъ и, по преимуществу, божество жертвоприношеній. Поэтому понятіе культа и, въ немъ царящаго, осложняется признаками, взятыми изъ понятія космоса. Культъ изображается какъ своего рода маленькій космосъ, какъ микрокозмъ, въ которомъ собраны вс важнйшія стихіи и силы міра.
Между этими двумя сферами, космосомъ и культомъ, между этими двумя порядками, аналогичными и соотносительными, завязаны искони таинственныя связи. Если культъ зависитъ отъ космоса (ибо отъ него получаетъ свой матеріалъ), то космосъ, въ свою очередь, находится въ прямой зависимости отъ культа, ибо въ таинств послдняго этотъ матеріалъ такъ сконцентрированъ и организованъ, что становится могущественною силой, магически дйствующей на весь міръ. Эта сила находится въ рукахъ людей,— и люди управляютъ космосомъ ‘уздою культа’.
Все это, вмст взятое, то-есть вселенная, какъ макрокозмъ культа, культъ — какъ микрокозмъ, ихъ взаимныя связи, ихъ зависимость другъ отъ друга, магическая сила культа, наконецъ, порядокъ, царящій въ той и въ другой сфер,— все это образуетъ сложную религіозную идею, которая въ гимнахъ Ведъ обозначается словомъ ‘rtam’.
Въ примненіи къ культу этотъ терминъ обозначаетъ тотъ строгій порядокъ, который соблюдался при совершеніи обрядовъ жертвоприношенія. Rtam культа, это — стройная система священнодйствій и пснопній, издревле установленная и нерушимо соблюдаемая во всхъ своихъ частяхъ и подробностяхъ. Но эта система, если можно такъ выразиться, не стоитъ на мст: она движется, она повторяется ежедневно — съ незапамятныхъ временъ, съ тхъ поръ, какъ впервые отдаленные миическіе предки, по преданію, учредили таинство культа и упорядочили его составныя части. Съ тхъ поръ колесо культа катится безостановочно.
Въ примненіи къ космосу rtam обозначаетъ порядокъ, господствующій въ мір, правильную смну временъ года, дня и ночи, движенія свтилъ, законосообразность явленій. Это космическое rtam изображается часто какъ продуктъ творческой дятельности боговъ, при чемъ каждое божество является творцомъ rtam — порядка въ подвдомственной ему сфер явленій.

ГЛАВА II.

Браманизмъ.

Сутры.— философы-раціоналисты.— Шесть шастръ.— Общія положенія.— Какъ достигнуть освобожденія.— Значеніе поступковъ.— Философская система. Санкхія.— философская система Іога.— Древніе обряды.— Уставъ Гаутамы.— Обряды очищенія.— Четыре браманскихъ ордена.— Аскетъ.— Отшельникъ.— Обязанности домохозяина.— Цари.— Въ какихъ случаяхъ не полагается читать Ведъ.— Различныя запрещенія.— Обязанности женщинъ.— Отверженные.— Епитиміи и наказанія.— Законы Мину и ихъ эпоха.— Происхожденіе міра.— Высокій религіозный идеалъ.— Самобичеваніе.— Изученіе Ведъ, какъ привилегія.— Боги по законамъ Ману.— Новыя рожденія и ады.— Обязанности четырехъ кастъ.— Притязанія брамановъ.— Четыре періода жизни.— Ученикъ.— Либеральныя мысли.— Домохозяинъ.— Главные повседневные обряды.— Жертвоприношенія за умершихъ.— Положеніе женщинъ.— Подарки.— Нравственныя заслуги.— Отшельникъ.— Нищенствующій аскетъ.— Обязанности царя.— Превосходство брамановъ.— Преступленія.— Наказанія.— Оправданіе лжи.— Касты.— Смшанныя касты.— Переселеніе душъ.— Значеніе законовъ Ману.— Сводъ законовъ Яджнавалькіи.

Ведійская священная литература разрослась до такой степени, что никто не могъ цликомъ изучить или усвоить ея. Понадобилось сокращенное изложеніе откровеній и обрядовыхъ правилъ, которые мы находимъ въ форм или сборниковъ афоризмовъ, сжато передающихъ самыя необходимыя свднія. Сутры составлялись различными авторами для различныхъ браманскихъ семействъ и появлялись въ несмтномъ количеств. Вс он основаны на Ведахъ и на соотвтствующихъ Браманахъ и сохраняютъ многія особенности ведійскаго языка. Въ нихъ впервые дается полный очеркъ кастовой системы, составленный въ эпоху, совпадающую съ возникновеніемъ и распространеніемъ буддизма.
Лтъ за 500 до P. X., одновременно съ Буддой, появилась масса философовъ-раціоналистовъ, которые, признавая авторитетъ Ведъ и высокое значеніе Браманъ, въ то же время свободно обсуждали философскіе и міровые вопросы. Ихъ доктрины свелись, въ конц концовъ, къ шести главнымъ системамъ или шастрамъ, Хронологическій порядокъ которыхъ еще не выясненъ. Эти философскія системы заключаютъ въ себ много общаго и до сихъ поръ приняты большинствомъ образованныхъ индусовъ. Общими положеніями въ нихъ являются: вчность души, какъ верховной души или Брамана, такъ и индивидуальной или Атмана, вчность матеріи или вещества, изъ котораго произошелъ міръ, то, что душа можетъ мыслить и желать лишь тогда, когда она входитъ въ тлесную оболочку и соединяется съ разумомъ, какъ она и проявлялась въ теченіе ряда вковъ въ лиц Брамы, Вишну, Сивы и др. боговъ и въ образ людей, что соединеніе души съ тломъ налагаетъ узы, а у людей порождаетъ несчастіе, что послдствія хорошихъ и дурныхъ поступковъ частью находятъ возмездіе на неб или въ аду, а частью искупаются переселеніемъ душъ въ различныя животныя, вещественныя и высшія формы, что это переселеніе душъ обусловливается зломъ, но что душа несетъ лишь послдствія своихъ дяній, хотя бы они произошли въ ёя незапамятныхъ прошлыхъ существованіяхъ, и, наконецъ, что великая цль философіи — вызвать безразличіе мысли, чувства и поступковъ и содйствовать возвращенію личности въ положеніе первоначальной души.
Образчикомъ философіи Сутръ могутъ служить выдержки изъ Ніяйи философа Гаутамы (котораго не слдуетъ смшивать съ Буддой). Вотъ что говорится о злополучныхъ повторныхъ рожденіяхъ: ‘Несчастье, рожденіе, дятельность, заблужденія, ложныя понятія — если все это устранять по очереди (начиная съ послдняго), то устраняется и предыдущее, затмъ, наконецъ, наступаетъ освобожденіе’ (Monier Williams). Индусскій комментарій къ этому гласитъ слдующее: ‘Ложныя понятія порождаютъ пристрастіе и предубжденіе, отсюда происходятъ: злословіе, зависть, обманъ* увлеченіе, гордость, скупость. Дйствуя тлесно, человкъ совершаетъ обиды, кражи, предается беззаконію, чувственности, становится лживымъ, грубымъ, злоязычнымъ. Порочныя дла заслуживаютъ наказанія, но добрыя дла: благотворительность, услужливость, правдивость, прямая рчь, повтореніе Ведъ, доброта, безкорыстіе и почтительность, достойны награды. Такимъ образомъ, награда или наказаніе назначается сообразно поступкамъ. Поступками же обусловливается какъ низкое, такъ и благородное рожденіе. Спутникъ рожденія — страданіе, т. е. горесть, бда, болзнь и печаль. Освобожденіе есть прекращеніе всего этого. Какой разумный человкъ не пожелаетъ освободиться отъ страданія?’
Какъ эта система, такъ и ея дополненіе — Вайшешика,— учатъ о вчности матеріальныхъ атомовъ, а также — высшей Души и индивидуальныхъ душъ. Философія Санкхія держится боле положительныхъ взглядовъ по этимъ вопросамъ и гласитъ: ‘Не можетъ что-нибудь возникнуть изъ ничего, то, чего нтъ, не можетъ развиться въ то, что есть’. Она признаетъ, что есть сущность или эссенція, развивающаяся и производящая все остальное вмст съ душами, которыя не созданы и не созидаютъ, но соединяются съ производителемъ міра въ различныхъ степеняхъ. Развитіе этихъ идей въ позднйшей индусской теологіи и философіи будетъ указано ниже.

[]

Философія Іога служитъ основой индійскаго аскетизма. Она признаетъ Высшее Существо и стремится научить человческую душу, какъ достигнуть полнаго единенія съ высшею Душой. Въ ней пространно изложены преимущества созерцанія слога Онъ, какъ символа божества. Умственное сосредоточеніе обличается тлесными лишеніями, утомительными позами, религіозными размышленіями, удерживаніемъ дыханія, умерщвленіемъ чувствъ и т. д., предполагается, что врующій такими путями можетъ достигнуть единенія съ высшимъ Существомъ даже въ земной жизни.
Два философскихъ ученія — Джаймини и Веданта — разрабатываютъ обрядовую сторону. Первое изъ нихъ придаетъ обрядамъ чуть ли не божеское значеніе и высказываетъ сомнніе въ непогршимости Ведъ. Веданта основывается на пантеизм Упанишадъ.
Многіе индусскіе церемоніалы въ древности также были сведены въ Сутры, при чемъ каждая школа имла свою форму. Нкоторыя Сутры, предшествовавшія знаменитымъ законамъ Ману, дошли и до насъ. Он представляютъ нчто въ род руководства, составленнаго ведійскими учителями для своихъ школъ и лишь впослдствіи послужившаго общимъ связующимъ звеномъ для арійцевъ. ‘Уставъ Священнаго Закона’, приписываемый Гаутам, начинается признаніемъ Ведъ за источникъ священнаго закона, затмъ указываетъ время и способъ посвященія брамана и описываетъ обряды очищенія посл прикосновенія къ нечистымъ предметамъ. Вотъ одинъ изъ этихъ обрядовъ:
‘Обратившись лицомъ къ востоку или къ сверу, онъ долженъ очищаться отъ оскверненія. Сидя на чистомъ мст, держа правую руку между колнъ, расправивъ платье (или жертвенный шнуръ), какъ при жертвоприношеніяхъ богамъ, онъ долженъ три или четыре раза вымыть руки до запястья, затмъ молча выпить глотокъ воды, которая доходитъ до сердца, дважды вытереть губы, окропить ноги и голову, дотронуться до головной впадины правою рукой и потомъ приложить ее къ темени и къ пупку’.
Изученіе каждой Веды продолжалось двнадцать лтъ, но можно было ограничиться и одной изъ нихъ. Изучивъ Веду, браманъ выбиралъ для себя любой изъ четырехъ орденовъ: учениковъ, домохозяевъ, аскетовъ или лсныхъ отшельниковъ. Отъ аскета требовалось, чтобы онъ жилъ милостыней, подавлялъ въ себ всякія желанія и выказывалъ равнодушіе ко всмъ живымъ существамъ, независимо отъ того, хорошо или дурно они къ нему относятся. Отшельникъ долженъ былъ жить въ лсу, питаться плодами и корнями, умерщвлять плоть, почитать боговъ, тней (культъ предковъ), людей, демоновъ и риши (великихъ ведійскихъ учителей). Онъ не имлъ права ни заходить въ деревню, ни ступать на вспаханную землю, его одежда состояла изъ древесной коры и звриныхъ шкуръ.
Для домохозяина бракъ и связанные съ нимъ обряды имли огромное значеніе, поэтому даны были подробнйшія указанія относительно выбора жены и свадебныхъ церемоній, которыя видоизмнялись, сообразно роду брака. Потомство отъ брака представителей различныхъ кастъ выдлялось въ особую касту. Домохозяинъ долженъ совершать сложныя домашнія церемоніи съ жертвоприношеніями: богамъ, владющимъ восемью пунктами горизонта, Марутамъ — на порог дома, домашнимъ богамъ — внутри дома, Браману — въ центр дома, Водамъ — у котла, Эиру — на воздух, и ночнымъ духамъ — передъ вечеромъ. Онъ долженъ быть гостепріимнымъ, и передъ тмъ, какъ вкусить пищи, накормить своихъ гостей, дтей, больныхъ, женщинъ, стариковъ и людей низкаго происхожденія. Браману въ случа нужды позволяется зарабатывать себ хлбъ различными занятіями и воспрещается только продавать нкоторые сорта товаровъ.
Уставъ Гаутамы поддерживаетъ авторитетъ царей, но въ то же время требуетъ особыхъ привилегій для брамановъ, такъ, напр., чтобы ихъ, какъ лицъ высокаго происхожденія и жреческаго сословія, не подвергали тлесному наказанію, тюремному заключенію, денежному штрафу, изгнанію или поношенію. Правдивость рчи и показаній всегда вмняется въ обязанность.
Одна изъ любопытнйшихъ главъ этого Устава подробно указываетъ, въ какихъ случаяхъ не полагается читать Ведъ, напр., если втеръ поднимаетъ пыль среди дня или воетъ ночью, если слышится лай собакъ, вой шакаловъ или ржаніе ословъ, если человкъ детъ въ экипаж или же на вьючныхъ животныхъ, если онъ прозжаетъ черезъ кладбище, черезъ околицу деревни, если гремитъ громъ во время дождя и т. д. и т. д.
Интересны также свднія о подаркахъ, которые можно принимать отъ дважды рожденныхъ людей (т. е. отъ чистокровныхъ арійцевъ). Въ крайности, если нельзя достать никакихъ средствъ къ существованію, то браману дозволяется принять помощь отъ Судры (представителя одного изъ порабощенныхъ, подчиненныхъ народовъ). Домохозяинъ не долженъ сть пищи, въ которую попалъ волосъ или наскомое, или которую понюхала корова, или которая была разогрта, или того, что было подарено дурными людьми, исполняющими низкія обязанности. Перечисленіе животныхъ, которыхъ нельзя употреблять въ пищу, напоминаетъ книгу Левитъ, впрочемъ, нкоторыя ограниченія для лицъ, принадлежащихъ къ высшему или къ избранному сословію, свойственны многимъ религіямъ. Браманы не должны пить молока овецъ, верблюдовъ и полнокопытныхъ, имъ нельзя употреблять въ пищу животныхъ о пяти пальцахъ, за исключеніемъ дикобраза, зайца, кабана, игуаны, носорога и черепахи, запрещается также сть животныхъ съ двойнымъ рядомъ зубовъ, животныхъ, покрытыхъ чрезмрно густой шерстью или вовсе лишенныхъ шерсти, полнокопытныхъ и др.
Женщинамъ предписывается точно исполнять обязанности по отношенію къ мужьямъ, удерживать языкъ, глаза и поступки, при этомъ, однако, для нихъ считается законнымъ и справедливымъ многое такое, что возмутило бы христіанъ. Раннія помолвки поощряются.
За нкоторыя преступленія, какъ, напр., за убійство, за оскорбленіе брамана, за сношенія съ отверженными, человкъ подвергается изгнанію, и это наказаніе едва ли не древне самого браманизма. ‘Быть отверженнымъ’, говоритъ Гаутама: ‘это значитъ лишиться нрава на законныя занятія дважды-рожденныхъ людей, а посл смерти — на награду за достойныя дла’.
За проступки налагались многочисленныя строгія епитиміи. Убійца брамана долженъ былъ изнурять себя лишеніями и трижды броситься въ огонь, дли же, сохраняя цломудріе, въ теченіе двнадцати лтъ заходить въ деревню только за милостыней, при этомъ носить въ рук ножку кровати и черепъ и всенародно разсказывать о своемъ проступк. Стоя днемъ, сидя ночью и совершая омовенія трижды въ день, черезъ двнадцать лтъ онъ могъ освободиться отъ грха, того же онъ достигалъ, если спасалъ жизнь браману. Браманская литература упорно отстаиваетъ святость и неприкосновенность жрецовъ и стремится вполн подчинить своему авторитету повседневную жизнь арійцевъ. Строжайшія епитиміи налагаются за употребленіе спиртныхъ напитковъ, напримръ: ‘надо влить горячій спиртной напитокъ въ ротъ брамана, вкусившаго такой напитокъ, онъ получитъ очищеніе посл смерти’. Строгія тайныя епитиміи назначаются тмъ, чьи грхи не были публично обнародованы. Не слдуетъ, впрочемъ, думать, что вс эти правила установлены для того, чтобы умышленно нанести уронъ культу боговъ, но обязательные обряды и епитиміи пріобрли такую силу, что умалили значеніе боговъ и подняли вліяніе брамановъ, поэтому зарожденіе буддизма явилось вполн естественнымъ.

Законы Ману.

Въ виду ограниченныхъ рамокъ нашего сочиненія, переходя къ знаменитымъ законамъ Ману, мы не можемъ сравнить ихъ съ другими боле поздними уложеніями законовъ (Васишта, Баудгаяна и Апастамба) или поговорить о Грихія-Сутрахъ, книгахъ, посвященныхъ домашнимъ церемоніямъ. Законы Ману представляютъ стихотворное изложеніе всего браманскаго вроученія и, согласно авторитетнымъ мнніямъ, относятся къ пятому вку до P. X. Проф. Bhler, однако, думаетъ, что едва ли они въ ныншней своей форм могли существовать раньше второго столтія посл P. X., хотя и несомннно развились изъ прежнихъ варіантовъ на то же основное содержаніе. Дйствительно, они произошли отъ постепеннаго преобразованія школьнаго курса въ общій законодательный сводъ, съ теченіемъ времени къ нему прибавлены были разныя вымышленныя легенды для того, чтобы упрочить его божественный авторитетъ и обезпечить повиновеніе всхъ арійцевъ. Первая глава законовъ Ману весьма характерна, поэтому мы приводимъ выдержку изъ нея.
‘Великіе мудрецы приблизить къ Ману, который сидлъ, сосредоточивъ мысли. Воздавъ ему должное поклоненіе, они сказали слдующее:
‘Удостой, божественный, повдать намъ точно и въ должномъ порядк, священные законы каждой изъ четырехъ главныхъ кастъ, а также законы переходныхъ кастъ.
‘Такъ какъ теб одному, Владыка, извстенъ смыслъ, (т. е.) обряды и мудрость души, преподаваемая во всхъ повелніяхъ Предвчнаго, который непостижимъ и неизмримъ!
‘Тотъ, кого можно познать лишь однимъ внутреннимъ органомъ, тотъ, кто невидимъ, неразличимъ и вченъ, кому подвластны вс живыя существа, обнаружился по своей вол’.
‘Желая сотворить изъ своего тла разнородныя существа, онъ раньше всего создалъ воды и положилъ въ нихъ свое смя’.
‘Это смя превратилось въ золотое яйцо, по блеску подобное солнцу, въ этомъ (яйц) онъ самъ родился, какъ Браманъ, родоначальникъ всего міра’ (Bhler).
Посл фантастическаго разсказа о сотвореніи міра и объ отношеніяхъ творца къ тварямъ, говорится, что творецъ самъ составилъ этотъ Сводъ законовъ и преподалъ его автору, Ману, который послалъ своего ученика Бхригу возвстить его.
Введеніе къ Законамъ Ману, опредляющее ихъ общую авторитетность, было вызвано, невидимому, накопленіемъ боле древнихъ произведеній, имвшихъ лишь мстное или ограниченное значеніе, и возраставшимъ вліяніемъ частныхъ школъ на общее религіозное и юридическое образованіе. Безъ сомннія, однимъ изъ факторовъ, способствовавшихъ признанію этого Свода, послужило пространное изложеніе обязанностей царя и судебныхъ властей, а другимъ, общая примнимость его для всхъ арійцевъ, къ какой бы каст они ни принадлежали. Авторитетъ этихъ законовъ поддерживался тмъ, что ихъ выдавали за произведеніе Ману, символическаго человка, потомка предвчнаго Брамана, обладающаго въ силу своего происхожденія двумя естествами: божескимъ и человческимъ. Поэтому Ману призывали, какъ Владыку живыхъ существъ, и даже отождествляли его съ Браманомъ или Высшимъ Духомъ. Въ Риг-Вед его часто называютъ Отцомъ Ману, тамъ же говорится, что онъ — родоначальникъ ‘пяти племенъ’ или ‘человческихъ расъ’. Мы уже упоминали о легенд изъ Шатапата-Браманы, которая повствуетъ о томъ, какъ Ману спасся отъ великаго потопа, уничтожившаго всхъ остальныхъ людей. Такимъ образомъ, Ману олицетворяетъ соціальный и нравственный порядокъ и является типомъ временнаго правителя, вдохновеннаго учителя и жреца. Во многихъ мстахъ Риг-Веды говорится объ его жертвоприношеніяхъ и возсылаются мольбы богамъ, чтобы они приняли жертву отъ жрецовъ такъ, какъ принимали ее отъ Ману.
Въ эпоху законовъ Ману письменность была уже извстна и даже пользовалась значительнымъ распространеніемъ, какъ это видно по отрывкамъ и приведеннымъ сложнымъ переводамъ. Обиліе архаическихъ фразъ и описаніе первобытныхъ обычаевъ свидтельствуетъ о томъ, что законы Ману основывались на боле древнихъ сочиненіяхъ, и тщательное изученіе даетъ возможность начертить ходъ ихъ развитія.
Законы Ману проникнуты религіознымъ колоритомъ. Европейцу трудно представить себ, до чего каждая, мелочь въ жизни и поступкахъ индуса связана съ его религіозными врованіями. Христіанскій идеалъ религіозности уже въ древности былъ осуществленъ индусами, хотя по форм, основ и характеру эти об религіи представляютъ существенныя различія.
Индусскіе законы основаны на авторитет Ману, Ведъ, ведійскихъ учителей и на обычаяхъ святыхъ людей. Они не считаютъ похвальнымъ стремленія людей къ наградамъ, но мирятся съ нимъ. Человку, исполняющему предписанныя обязанности, общается осуществленіе всхъ его желаній въ земной и безсмертіе въ загробной жизни. До какой степени доводится самобичеваніе и безучастіе, можно видть изъ слдующаго стиха: ‘Побдившимъ свою плоть можно считать того человка, который, слыша, трогая, чувствуя, пробуя, нюхая что-нибудь, не испытываетъ ни радости, ни отвращенія’. Изученіе Ведъ составляетъ привилегію для избранныхъ, но денежнымъ подаркомъ можно смягчить это ограниченіе. Однако, даже во времена жестокихъ бдствій ведійскій учитель долженъ скоре умереть со своей ученостью, чмъ посять ее на безплодную почву. Браманъ, не изучившій Ведъ, считается безполезнымъ, какъ деревянный слонъ, который только по имени сходенъ съ настоящимъ животнымъ. Веда возводится на недосягаемую высоту. Говорится, что она — вчный глазъ тней, боговъ и людей и выходитъ за предлы людского пониманія. Все, что не основывается на ней, зиждется на мрак и посл смерти не удостоивается награды, вчная премудрость Ведъ поддерживаетъ вс живыя существа. Только тотъ, кто знаетъ Веды, достоинъ быть царемъ, судьей, полководцемъ, знаніе Ведъ смываетъ съ души пятно проступка. Браманъ, выучившій наизусть Риг-Веду, не будетъ считаться виновнымъ, хотя бы онъ разрушилъ три міра. Изученіе Упанишадъ считается необходимымъ для того, чтобы достигнуть единенія съ высшей Душой.
Кром всеобщаго Духа или Души, въ законахъ Ману упоминаются еще другіе боги, и почти т же, что въ Ведахъ, какъ-то: Индра, Сурія, Маруты, Яма, Варуна, Агни и т. д., но они, повидимому, занимаютъ скромное мсто, а на первомъ план все-таки стоитъ Высшій Духъ и браманскіе обряды. Тутъ уже видно несомннное тяготніе въ пантеизму, такъ какъ часто упоминается, что все происходитъ отъ всемірной Души, Брамы, и со временемъ опять съ нею сольется. Эта философія включаетъ еще переселеніе душъ, возрожденія въ тхъ же или низшаго рода существахъ, или въ адахъ, какъ слдствіе дурного поведенія, и поглощеніе въ Высшей Душ, какъ конечный результатъ величайшихъ заслугъ. Ады ужасны по описанію, но пребываніе въ нихъ лишь временное. Въ числ адскихъ мукъ упоминается о воронахъ и совахъ, заклевывающихъ людей, о знойномъ, палящемъ песк, о кипяченіи въ котлахъ и т. д. Въ общемъ теологія почти отсутствуетъ въ книгахъ Ману, но не слдуетъ забывать, что везд рекомендуется постоянное изученіе Ведъ. Чрезвычайно рдко упоминается объ общественномъ богослуженіи и о храмахъ. Изъ всего видно, что семья была краеугольнымъ камнемъ браманской религіи. Въ ту пору, когда составлялся сводъ законовъ Ману, браманы оказывали огромное вліяніе на домашній бытъ индусовъ.
Основныхъ кастъ считается четыре: браманы, кшатріи или воины, вайшіи, или земледльцы, и судры, или слуги. Въ десятой книг Риг-Веды говорится, что Брама создалъ представителей главныхъ кастъ изъ своихъ устъ, рукъ, бедръ и ногъ и опредлилъ имъ соотвтственныя обязанности. Браманамъ онъ поручилъ изученіе и объясненіе Ведъ, совершеніе жертвоприношеній за себя и за другихъ, и далъ имъ право подавать и принимать милостыню. Кшатріямъ онъ вмнилъ въ обязанность защищать народъ, длать подарки, приносить жертвы, изучать Веды и воздерживаться отъ чувственныхъ наслажденій. Вайшіямъ онъ повеллъ разводить скотъ, приносить дары и жертвы, изучать Веды, вести торговлю, ссужать деньги и обрабатывать землю. Судры же обязаны были служить первымъ тремъ кастамъ.
Браманская каста возвеличивается надъ другими на томъ основаніи, что браманы созданы изъ устъ Брамы: они — первородные, они охранители и толкователи Ведъ. ‘Кто изъ сотворенныхъ можетъ превзойти того, чьими устами боги постоянно вкушаютъ жертвенное мясо и жертвоприношенія за умершихъ?’ Превосходство отдается тому браману, который исполняетъ въ точности свои обязанности и познаетъ Брамана, онъ соединяется съ Брамой-творцомъ. Ему принадлежитъ право на господство надъ всми существами, на верховное владычество, ему все дано. Самое существованіе смертныхъ зависитъ отъ благоволенія брамановъ. Книги Ману возводятъ всякаго брамана въ божеское достоинство, будь онъ ученый или невжда, даже если онъ занимается какимъ-нибудь низкимъ ремесломъ. Считается, что браманъ, изучающій законы Ману и добросовстно исполняющій свои обязанности, не гршитъ ни словомъ, ни дломъ, ни помышленіемъ и своимъ присутствіемъ освящаетъ не только всякое общество, куда онъ присоединится, но еще семь своихъ предковъ и семь потомковъ. Безъ сомннія, нигд не встрчается такой нахальной самоувренности, какъ у брамановъ. Царю длается предостереженіе, чтобы онъ не разгнвалъ брамановъ, такъ какъ они своимъ безграничнымъ могуществомъ или же произнесеніемъ магическихъ текстовъ мгновенно могутъ уничтожить его со всей его арміей. Довольно нелогичнымъ является допущеніе, что какъ кшатріи не могутъ процвтать безъ брамановъ, такъ, наоборотъ, браманы безъ кшатріевъ. Личность брамана считается неприкосновенной, и человкъ, погрозившій ему палкой, сто лтъ будетъ мучиться въ аду, а ударившій его — тысячу лтъ. Еще рзче слдующая угроза: ‘Сколько пылинокъ осядетъ въ пролитой крови брамана, столько лтъ пролившій ее пробудетъ въ аду’. Конечно, для поддержанія кастовой системы нужны были постоянные крупные доходы. Чтеніе Ведъ и жертвоприношенія, лежавшія на обязанности брамановъ, щедро оплачивались. Браманы были избавлены отъ всякихъ налоговъ. Существовало убжденіе, что если царь допуститъ ученаго брамана умереть съ голоду, то голодъ постигнетъ все его царство, съ другой стороны — достойныя дла брамана увеличатъ богатства покровительствующаго ему царя, продлятъ его жизнь и умножатъ его владнія. Если же, несмотря на вс эти предписанія, браману не удастся получить приличнаго покровительства и содержанія, то онъ можетъ сдлаться солдатомъ, земледльцемъ или купцомъ.
Упомянемъ еще объ особенностяхъ жизни и обученія брамановъ, которыя лишь отчасти примняются въ другихъ кастахъ, но составляютъ всеобщій идеалъ индусской религіозной жизни. Нельзя не удивляться продолжительности учебнаго періода у брамана: девять, восемнадцать, тридцать-шесть лтъ или даже весь вкъ. Самый важный изъ многочисленныхъ предварительныхъ обрядовъ, это возложеніе священнаго или жертвеннаго шнура, который долженъ быть сдланъ изъ трехъ бумажныхъ волоконъ, свитыхъ въ правую сторону. Носить его надлежитъ черезъ лвое плечо. Въ начал этой церемоніи приготовляютъ шестъ въ ростъ ученика, затмъ стояніемъ и хожденіемъ около священнаго огня воздаютъ поклоненіе солнцу, дале юноша проситъ милостыни о пищи поочердно у всхъ присутствующихъ въ назначенномъ порядк. Посл ды и омовенія, идетъ еще рядъ формальностей, и затмъ учитель приступаетъ къ преподаванію Веды. Въ начал и въ конц урока всегда произносится слогъ Омъ. Посвященный браманъ-ученикъ долженъ въ положенное время совершать омовенія, а также возліянія воды богамъ, вдохновеннымъ риши и умершимъ предкамъ. Онъ долженъ почитать божества (что впослдствіи толковалось ‘поклоняться богамъ’) и возлагать топливо на священный огонь. Онъ обязанъ также вести цломудренную жизнь, не обижать живыхъ существъ, не носить обуви, не брать съ собою зонтика, воздерживаться отъ мясной пищи и отъ чувственности, отъ пляски, пнія, игры на музыкальныхъ инструментахъ, отъ гнва, жадности, праздныхъ ссоръ и азартной игры. Предписывается почтительное отношеніе къ учителямъ, а также уваженіе къ родителямъ и старшимъ. Говорится, что страданіе, которое родители переносятъ при рожденіи дтей, не можетъ быть вознаграждено и во сто лтъ, а послушаніе родителямъ и учителю есть лучшее выраженіе строгой жизни. Сынъ долженъ длать то, что пріятно и полезно родителямъ. Почитая ихъ, онъ получаетъ три міра, для того же, кто не уважаетъ родителей, безполезны вс обряды.
Чрезвычайно странно встртить въ этомъ строгомъ регламент слдующія либеральныя мысли: ‘Имющій вру, можетъ почерпнуть чистое ученіе даже у человка низшей касты и взять прекрасную жену даже изъ презрнной семьи’.
‘Даже изъ яда можно приготовить нектаръ, даже отъ ребенка получить хорошій совтъ, даже отъ врага — нравственный урокъ, даже изъ нечистаго вещества — золото’.
‘Прекрасную жену, ученость, знаніе законовъ, правила чистоты, хорошій совтъ и различныя искусства можно пріобрсть отъ кого бы то ни было’.
Браману, не нарушившему обта за все время обученія, общается посл смерти высочайшее небо и освобожденіе отъ новыхъ рожденій на земл.
Достигнувъ положенія домохозяина, браманъ избираетъ себ жену изъ своей же касты, не имющую тлесныхъ недостатковъ и обладающую нравственными достоинствами. Многоженство допускается, хотя не одобряется, и если первая жена изъ одной съ мужемъ касты, то другія могутъ быть и изъ низшихъ кастъ. Существуетъ восемь формъ брака: четыре похвальныхъ и четыре непохвальныхъ, смотря по тому, въ чемъ заключается приданое и каковы свадебныя церемоніи. Выше всего ставится тотъ бракъ, гд отецъ невсты отдаетъ ее въ богатыхъ одеждахъ съ дорогими украшеніями ученому браману, если сынъ такой женщины совершитъ достойныя дла, то освободитъ отъ грха десять своихъ предковъ и десять потомковъ.
Браманъ-домохозяинъ долженъ исполнять ежедневно пять главныхъ обрядовъ: 1) читать про себя Веду, 2) приносить воду и хлбъ предкамъ, 3) приносить всесожженіе богамъ, 4) приноситъ жертву всмъ существамъ, включая сюда престарлыхъ родителей, злыхъ и добрыхъ духовъ, т. е. разбрасывать рисовыя зерна на крыш дома или за дверью, 5) приносить жертву людямъ, т.е. оказывать гостепріимство (браманамъ) гостямъ. Послднее предписаніе иметъ особенное значеніе, такъ какъ доставляетъ главныя средства къ существованію ученикамъ, аскетамъ и отшельникамъ. Каждое новолуніе совершаются жертвоприношенія за умершихъ и тогда ученымъ браманамъ оказывается особенно радушный пріемъ. Существуетъ длинный перечень лицъ, которыхъ въ эти дни слдуетъ избгать, какъ-то: врачей, жрецовъ при храмахъ (на томъ основаніи, что они пріобртали все большее значеніе, и интересы ихъ шли въ разрзъ съ интересами домашнихъ брамановъ), продавцовъ муки, актеровъ и пвцовъ, одноглазыхъ людей, поджигателей, пьяницъ, игроковъ и лицъ, покинувшихъ своихъ родителей. Прославленіе умершихъ, которое считается важне, чмъ обряды въ честь боговъ, свидтельствуетъ о томъ, что среди арійцевъ культъ предковъ появился позже, чмъ обоготвореніе природы. Впослдствіи погребальныя церемоніи легли въ основу индусскихъ законовъ о наслдств. Вс, совмстно приносившіе въ жертву погребальный пирогъ и воду, считались связанными въ одну семью, представителемъ которой являлся старшій по возрасту мужчина, хотя настоящая семья также имла право на извстную часть наслдства.
Масса повседневныхъ обрядовъ и запрещеній отмняется для добрыхъ брамановъ, сравнить это можно только съ крайностями древняго фарисейства. Мясная пища вообще воспрещается, но въ иныхъ случаяхъ она, наоборотъ, предписывается.,
Все, что въ законахъ Ману говорится про женщинъ, свидтельствуетъ объ ихъ полномъ порабощеніи. Мужъ не сметъ сть вмст со своею женой, не сметъ даже смотрть на нее, когда она стъ. Женщинамъ воспрещается читать Веды или совершать религіозные обряды. Он всегда должны чувствовать свою зависимость отъ мужей. Жена обязана почитать мужа, какъ бога. Женщинамъ приписываютъ различные пороки. За неврность жена въ послдующей жизни возраждается въ вид шакала и подвергается мучительнымъ болзнямъ. Разводъ женщины первоначально не признавался, и считалось, что если мужъ продастъ или отвергнетъ ее, то она не можетъ сдлаться законною женой другого. Вкоренившееся мнніе, будто законы Ману и Веды поощряютъ и даже предписываютъ сожженіе вдовы (Сати {Сати значитъ ‘врная’.}), лишено всякаго основанія. Вторичный бракъ женщины допускается, но съ извстными ограниченіями, и вдов, сохранившей цломудріе, общается небесная награда. Очень ранніе браки двочекъ дозволяются, если женихъ знатенъ и красивъ.
Домохозяева должны длать щедрые подарки. ‘Если его просятъ, то онъ всегда долженъ что-нибудь подать, хотя бы самую малость, безъ всякаго ропота’. Дающій получаетъ соотвтственную награду, либо въ мірскихъ благахъ, либо въ будущей жизни. Правдивость очень поощряется: ‘нечестный въ рчи, нечестенъ и во всемъ’. Домохозяинъ не долженъ никого обижать, ему надлежитъ постепенно накоплять себ запасъ вчныхъ нравственныхъ заслугъ. ‘Одиноко каждое родившееся существо, одинокимъ умираетъ оно, въ одиночку получаетъ оно награду за добродтель, въ одиночку несетъ наказаніе за грхъ… Тотъ, кто постояненъ, кротокъ и терпливъ, кто избгаетъ сообщества жестокихъ людей и не обижаетъ живыхъ существъ, достигаетъ такой жизнью небеснаго блаженства’.
Отшельническій или аскетическій періодъ жизни считается верхомъ браманскаго совершенства. Намъ неизвстно, многіе ли браманы дошли до этого состоянія, но домохозяину рекомендуется, когда онъ доживетъ до морщинъ и сдыхъ волосъ и будетъ имть внуковъ, удалиться въ лсъ, захвативъ съ собою священный огонь и необходимыя принадлежности для домашнихъ жертвоприношеній, которыя онъ долженъ совершать попрежнему. Живя въ лсу, онъ заплетаетъ волосы, не стрижетъ бороды и ногтей, обуздываетъ свои чувства, читаетъ Веды, терпливо переноситъ утомленіе, привтливо обходится со всми, выказываетъ состраданіе къ живымъ существамъ и предается размышленію. Онъ долженъ переносить различныя лишенія: такъ, напримръ, подвергаться зною лтомъ, жить подъ открытымъ небомъ и носить влажное платье зимою, самоистязаніями сокращать себ жизнь и неизмнно учиться. Подъ конецъ, онъ можетъ даже питаться одною водой и воздухомъ, пока ‘его тло не погрузится въ покой’. Освободившись отъ тлесной оболочки, онъ вступаетъ въ міръ Брамы, гд нтъ ни страха, ни печали.
Лсной отшельникъ, не нашедшій освобожденія, можетъ сдлаться нищенствующимъ аскетомъ. Онъ произноситъ обтъ вчнаго молчанія, для него не существуетъ наслажденій, онъ равнодушно относится ко всему и сосредоточиваетъ свои помыслы на Брам. ‘Пусть онъ не стремится ни къ жизни, ни къ смерти, пусть онъ ждетъ назначеннаго срока, какъ слуга ждетъ уплаты жалованья’. ‘Пусть онъ терпливо выслушиваетъ грубыя слова, пусть никого не оскорбляетъ и не длается ничьимъ врагомъ… Пусть онъ не платитъ гнвомъ за гнвъ, пусть онъ благословляетъ проклинающихъ его’. Вотъ нкоторыя изъ многочисленныхъ правилъ, предписывающихъ аскетамъ высокую духовную жизнь. Размышленіе, сдержанность, ровность, довольство, прощеніе, честность, правдивость, воздержаніе отъ гнва, очищеніе и т. п. качества составляютъ итогъ нравственныхъ законовъ для всхъ брамановъ.
Мы вкратц коснемся обязанностей царя и правительства, предписанныхъ книгами Ману. Царь является представителемъ Агни, Индры, Марутовъ, Варуны, Ямы и другихъ боговъ, предполагается, что онъ сотворенъ изъ нихъ всхъ, поэтому онъ — ‘великое божество въ человческой форм’. Онъ одаренъ божественной властью и долженъ покровительствовать всмъ существамъ, служить воплощеніемъ закона. Ему полагается имть семь или восемь чиновниковъ, изъ которыхъ главный — непремнно браманъ. Наказаніе служитъ главнымъ орудіемъ, единственной опорой закона. Царь долженъ повиноваться браманамъ и не отступать въ битвахъ. Браманы исполняютъ обязанность судей либо самостоятельно, либо въ качеств царскихъ помощниковъ. Уголовные законы отличаются строгостью и достаточной непослдовательностью. Оскорбленіе, нанесенное лицомъ низкаго происхожденія кому-нибудь изъ высшаго класса, влечетъ за собою суровое, подчасъ, жестокое возмездіе, но для брамановъ длается снисхожденіе. Брамана никогда не приговариваютъ къ смертной казни, какія бы тяжелыя и многочисленныя преступленія онъ ни совершилъ. Къ числу ‘смертныхъ грховъ’ относятся: убійство брамана, употребленіе спиртныхъ напитковъ, кража залога у брамана, сожительство съ женой Гуру (духовнаго учителя), сношеніе со всми, кто совершалъ подобныя дла, ложно-приписываемое себ высокое происхожденіе, ложное обвиненіе на учителя, забвеніе или поношеніе Ведъ, убійство друга, лжесвидтельство, кража золота, кровосмсительство и прелюбодяніе. Классификація наказаній показываетъ, что имъ придается лишь относительное значеніе. Многія наказанія служатъ только епитиміею, снимающей съ человка вину. Чтобы убдиться въ справедливости свидтельскаго показанія, употребляются различныя пытки огнемъ и водою. Какъ видно, древніе браманы не были сильны въ разоблаченіи истины, и нкоторыя частности говорятъ не въ ихъ пользу. Въ иныхъ случаяхъ человкъ, дающій завдомо ложныя показанія изъ религіозныхъ побужденій, не лишается небесной награды. Тамъ, гд разоблаченіе можетъ повесть къ смерти судры, вайшія, кшатрія или брамана, дозволяется говорить ложь. Въ случаяхъ насилія, кражъ, прелюбодянія, клеветы или оскорбленія, судья не долженъ допрашивать свидтелей слишкомъ подробно, но вообще онъ убждаетъ ихъ говорить правду, общая имъ блаженство посл смерти и славу на земл. Лжесвидтелямъ угрожаетъ наказаніе Варуны, который связываетъ ихъ и длаетъ безпомощными на сто существованій.
Возвращаясь еще разъ къ вопросу о кастахъ, замтимъ, что браманъ считается трижды рожденнымъ: первое — его естественное рожденіе, второе — пожалованіе ему пояса изъ травы Мунга, третье — посвященіе, которое даетъ ему право совершать большія жертвоприношенія. Кшатріи (воины) и вайшіи (земледльцы) считаются только дважды рожденными: второе рожденіе наступаетъ со дня полученія священнаго шнура. Самый терминъ ‘каста* не есть индусскаго или вообще древняго происхожденія, а заимствованъ изъ португальскаго языка, португальское слово casta (родъ, семья) иметъ общій корень съ латинскимъ castus (чистый). Въ законахъ Ману это понятіе обозначается словомъ варна (цвтъ), а въ позднйшей индусской литератур — джати или джатъ — (рожденіе). Законы Ману должны были признать, что касты значительно уклонились отъ первобытной чистоты, такъ какъ только дти отъ законной жены изъ одной касты съ мужемъ считались принадлежащими къ каст своихъ родителей. Потомству отъ брака между различными кастами были присвоены особыя названія. Нкоторымъ изъ такихъ лицъ приписывали жестокіе поступки и зврскія наклонности. Имъ назначали опредленныя занятія, число которыхъ возрастало по мр развитія индусской жизни. Иныхъ считали пригодными только для низшихъ и позорныхъ должностей и недостойными священныхъ обрядовъ. О современномъ состояніи кастъ рчь впереди.
Проповдуя вру въ переселеніе душъ, которая играетъ такую важную роль въ индусской религіи, браманы въ значительной мр преслдовали личную цль: упрочить свое вліяніе на житейскія дла. Согласно этому ученію, проступки тлесные наказываются возрожденіемъ въ неодушевленномъ предмет, словесные — возрожденіемъ въ животномъ или птиц, а мысленные, какъ, напр., жадность, злоба, приверженность къ лжеученію, ведутъ къ возрожденію въ низшей каст. Обуздывая себя во всемъ, человкъ избавляется отъ грха и достигаетъ конечнаго блаженства. Эта схема разработана очень подробно, установлены нисходящія градаціи, изъ которыхъ каждая представляетъ наказаніе за особое прегршеніе. Наказанія не всегда обоснованы, но иногда видна ихъ причинная связь съ проступками, напримръ: ‘люди, наносящіе другимъ оскорбленія, длаются плотоядными животными, воры — существами, пожирающими себ подобныхъ. За кражу зерна человкъ превращается въ крысу, за кражу мяса — въ ястреба, и т. д. За сладострастіе человкъ проходитъ черезъ рядъ адовъ и мучительныхъ рожденій, переноситъ рабство, тюрьму, кандалы. Послднія страницы законовъ Ману посвящены прославленію брамановъ, исполняющихъ свои обязанности, и восхваленію всеобщаго Я или Души, ‘такъ какъ тотъ, кто познаетъ міръ въ Я, не обратитъ своего сердца къ нечестію… Тотъ, кто, такимъ образомъ, познаетъ Я во всхъ созданныхъ вещахъ, длается равнодушнымъ ко всему и достигаетъ высшаго состоянія — Брамана. Дважды рожденный, читающій эти установленія, открытыя самимъ Ману, всегда будетъ добродтельнымъ и дойдетъ до желаннаго состоянія’.
Въ законы Ману включена и система наказаній, и различныя опредленныя предписанія. Сила этого философскаго ученія заключалась въ томъ, что оно постепенно развивалось въ связи съ прежними ходячими понятіями о мірозданіи, верховной власти и нравственности, и въ томъ, что его пропагандировали лица, обладавшія наибольшею интеллектуальною силой и способностью руководить людскими поступками. Такимъ именно являлось въ древній періодъ индійской исторіи необычайное вліяніе священнаго класса брамановъ,— вліяніе, которое было такъ велико, что удержалось до нашихъ дней, а дв съ лишнимъ тысячи лтъ тому назадъ породило въ вид реакціи замчательную буддійскую религію. Признавая величіе многихъ принциповъ и представленій браманизма, нельзя, однако, считать высокимъ его общій нравственный уровень. Это ученіе было достаточно могущественнымъ, чтобы на нсколько столтій сплотить общество, но значеніе его не доходило до того, чтобы оно могло распространиться между другими расами и сдлаться міровой, а не спеціально индусской религіей.
Намъ остается упомянуть еще объ одномъ свод законовъ ‘Дгарма Піастра Яджваналькіи’, который относится приблизительно къ первому вку посл P. X. Въ Бенаресской школ онъ и до сихъ поръ играетъ первенствующую роль. Онъ гораздо сжате и систематичне, чмъ сводъ законовъ Ману и соотвтствуетъ боле поздней ступени развитія. На ряду съ традиціонными и школьными авторитетами онъ ставитъ также и Пураны. Развитіе кастъ пошло еще дальше, и браману запрещается брать даже четвертую жену изъ касты судръ. Письмо уже вошло въ употребленіе, и письменные документы считаются законными доказательствами. Въ ходу также звонкая монета. Буддизмъ, очевидно, получилъ значительное распространеніе, такъ какъ всмъ извстны бритыя головы и желтая одежда его послдователей. Царю подается совтъ: устраивать монастыри для брамановъ,— явное подражаніе буддистамъ.
Приводимъ образецъ философіи Яджнавалькіи для сравненія съ Ману. ‘Успхъ каждаго поступка зависитъ отъ судьбы ц. личнаго усилія человка, но судьба, очевидно, не что иное, какъ послдствія поступковъ человка въ его предыдущемъ період существованія. Иные все приписываютъ судьб или врожденнымъ свойствамъ, другіе — времени, третьи — личнымъ усиліямъ, а самые здравомыслящіе — общему сочетанію этого (Monier Williams). ‘Въ основныхъ принципахъ разница не такъ велика, чтобы о ней распространяться подробне.

[]

Скажемъ еще нсколько словъ о знаменитыхъ индійскихъ храмахъ, высченныхъ въ скалахъ много столтій тому назадъ. Они не составляютъ исключительной принадлежности индусской религіи, такъ какъ многіе изъ нихъ сооружены буддистами и нами. Они украшены изваяніями боговъ и изображеніями ихъ подвиговъ и часто поражаютъ своей искусной архитектурой и скульптурой. Большая часть браманскихъ пещерныхъ храмовъ посвящена Сив. Между ними славятся храмы на остров Элефант, недалеко отъ Бомбея, въ одномъ изъ нихъ находится колоссальный Тримурти или бюстъ о трехъ лицахъ, изображающій Сиву въ трехъ видахъ, какъ творца, хранителя и разрушителя. Не меньшей извстностью пользуются Эллорскіе священные гроты въ Низам.

ГЛАВА III.

Современный индуизмъ I.

Реакція на браманизмъ.— Торжество буддизма.— Упадокъ буддизма въ Индіи.— Система кастъ.— Магабгарата.— Бгагавадъ гита.— Кришна.— Воплощенія божества.— Ученіе о безсмертіи.— Рамаяна.— Частичныя воплощенія.— Завоеванія Рамы.— Устойчивость браманизма.— Кумарила-Бгатта.— Санкара.— Культъ верховнаго Брамана.— Смарты.— Культъ Вишну.— Пураны.— Пурана Вишну.— Описаніе Высшаго Существа.— Великіе проповдники вишнуиты.— Раманандъ.— Кабиръ.— Чаитанія.— Вліяніе буддизма.— Линга и салаграмъ.— Брама.— Вишну.— Воплощенія Вишну.— Рама.— Кришнахранитель.— Будда.— Джаганнатъ.— Лакшми.— Сива-разрушитель.— Аскеты сиванты.— Дурга.— Кали.— Ганеза.— Ганга.— Мстныя божества и демоны.— Поклоненіе животнымъ и деревьямъ.— Обоготвореніе героевъ и святыхъ.

Ниже, въ глазахъ о буддизм, будетъ показано, что новая религія, которая свергла господство браманизма въ Индіи и боле тысячи лтъ угнетала его, частью была естественной реакціей противъ высокомрнаго владычества брамановъ и ихъ обрядовыхъ и жертвенныхъ предписаній, частью развилась изъ прежней религіи. Образованные браманы убдились въ томъ, что ведійскія божества не что иное, какъ поэтическій вымыселъ и что различные боги: Солнце, Всеобъемлющее небо, Заря и др., которые изображались независимыми и одаренными верховной властью, сами должны происходить отъ Высшей Причины. Поддерживая распространенныя понятія о богахъ и совершая общепринятыя жертвоприношенія, они въ то же время создавали богословскую литературу, Упанишады и Пураны, излагающія ученіе о единств Бога и безсмертіи души, все еще вперемежку съ миами и суевріями. Эта новая система проповдывала братство людей, но лишь Гаутам суждено было совершить ршительный переворотъ и основать великую буддійскую религію. Вс классы общества нашли въ ней элементъ, котораго не доставало въ браманизм, и охотно отвергли многое изъ того, что ихъ тяготило. Начиная съ третьяго вка до P. X. и вплоть до четвертаго посл P. X., значеніе буддизма все возрастало и, наконецъ, онъ сдлался господствующей религіей въ Индіи. По уже съ пятаго столтія приверженцы старой религіи стали преслдовать буддистовъ. Въ конц того же вка буддійскіе учителя нашли пріютъ въ Кита и распространили свою вру въ новой стран. До двнадцатаго столтія буддизмъ еще держался въ Индіи, но теперь онъ уже тамъ совершенно исчезъ, если не считать джайновъ за его представителей. Вліяніе буддизма на браманизмъ было очень велико, и современный индуизмъ значительно отличается отъ ведійской и браманской религій. W. W. Hunter считаетъ современный индуизмъ продуктомъ сліянія буддизма съ браманизмомъ. Послдній подвергался медленному, но существенному измненію во время господства перваго. По свидтельству грековъ временъ Александра Великаго и буддійскихъ жрецовъ изъ Китая, побывавшихъ въ Индіи въ пятомъ и седьмомъ столтіяхъ, браманы пользовались такимъ же уваженіемъ, какъ и буддійскіе монахи, а храмы индусскихъ боговъ встрчались на ряду съ буддійскими монастырями.
По мннію индусовъ, окончательная побда надъ буддизмомъ совершилась, благодаря проповди бенгальскаго брамана Кумарилы, который съ успхомъ выставилъ ведійское ученіе о личномъ Создател и высшемъ Существ противъ отрицаній буддизма, но въ то же время Кумарила преслдовалъ буддистовъ. W. W. Hunter усматриваетъ боле глубокія причины совершившейся перемны, считая индуизмъ естественнымъ развитіемъ племенныхъ особенностей и вроученій. Онъ держится того взгляда, что индуизмъ основанъ на систем кастъ и представляетъ сліяніе древней ведійской вры съ буддизмомъ и съ грубыми обрядами до-арійскихъ и монгольскихъ расъ. Мсто не позволяетъ намъ дать полнаго очерка кастовой системы. Безчисленныя подраздленія кастъ произошли частью отъ смшанныхъ браковъ, частью отъ различія въ занятіяхъ и въ мстныхъ условіяхъ, частью отъ обращенія въ индуизмъ новыхъ племенъ. Религіозныя ограниченія и объединеніе торговли, быстро развившись, превратили Индію въ собраніе отдльныхъ классовъ. Каста — могущественное орудіе для дисциплины и поддержанія условныхъ обычаевъ, но она подрываетъ народную дятельность и національное единство. Ея сила заключается въ наслдственныхъ инстинктахъ и въ соціально-религіозномъ отлученіи. Нарушитель кастовыхъ законовъ можетъ быть оштрафованъ своими сотоварищами, можетъ подвергнуться запрещенію вкушать пищу или вступать въ бракъ въ ихъ, сред и даже можетъ быть исключенъ изъ общины.
Чтобы уяснить себ развитіе современнаго индуизма, необходимо познакомиться съ двумя большими индійскими эпическими поэмами, Магабгаратой и Рамаяной. Первая изъ нихъ представляетъ соединеніе цлаго ряда поэмъ и эпизодовъ въ одно цлое, это — длиннйшая поэма въ мір, она въ четырнадцать разъ длинне Иліады. Нкоторыя ея части относятся къ ведійскому періоду, а другія послдовательно доходятъ до сравнительно недавняго времени. Магабгарата содержитъ полный циклъ индусской миологіи, начиная отъ Ведъ, и описываетъ обоготвореніе героевъ на ряду съ воплощеніями божества. Основная ея фабула повствуетъ я борьб двухъ семействъ изъ Лунной династіи, поселившихся въ окрестностяхъ Дели. Магабгарата, невидимому, существовала въ боле или мене законченной форм за пять или шесть вковъ до нашей эры, но затмъ она подверглась большимъ измненіямъ, благодаря добавленіямъ дидактическаго и религіознаго характера, которыя были внесены браманами, стремившимися подчинить своей власти военное сословіе.
Къ числу важнйшихъ эпизодовъ, этой великой эпической поэмы и принадлежитъ Бгагавадъ-гита или пснь о Багават. Названіе Багаватъ относится къ Кришн, одному изъ воплощеній Вишну. Передъ большимъ сраженіемъ Кришна посылаетъ герою Арджун откровеніе, чтобы побдить его сомннія въ томъ, можно ли лишать людей жизни. Это откровеніе учитъ о превосходств души надъ тломъ и о вчности ея существованія въ высшемъ Дух, благодаря чему смерть не можетъ коснуться ея. Магабгарата превозноситъ обязанности кастъ, но особенно интересна она тмъ, что даетъ поэтическое изложеніе ведантійской пантеистической философіи, доказывающей, что міръ есть Брама, отъ котораго все исходитъ и къ которому все возвращается. Кришна, обращаясь къ Арджун, такъ говоритъ.о себ:
‘Я — древній, безначальный мудрецъ, я — правитель и вседержитель, я непостижимъ по форм, я тоньше и мельче мельчайшихъ атомовъ. Я — причина міра, я его создалъ и растворилъ, я живу, какъ премудрость, въ сердц всего. Я — благо всякаго блага, я — начало, середина, конецъ и вчность, рожденіе и смерть существующаго. Я все создалъ изъ себя. Думай обо мн, врь и поклоняйся мн, стремись въ размышленіяхъ ко мн. Такимъ образомъ ты прійдешь ко мн, о Арджуна! Такимъ образомъ ты подымешься въ мое высокое жилище, гд солнцу и лун незачмъ сіять, такъ какъ, знай, весь ихъ яркій свтъ принадлежитъ мн’ (изъ сборника М. Williams’а ‘Индійская мудрость’).
Въ откровеніи Кришна, между прочимъ, объясняетъ, что онъ время до времени рождается на земл, чтобы установить праведную жизнь. Кришна прославляетъ трудъ въ слдующихъ словахъ:
‘Знай, что трудъ ведетъ начало свыше. Я — образецъ для людей. Знай, что я уже прошелъ вс искусства. Мн уже нечего добиваться дятельностью, но все же я работаю неутомимо, и весь міръ погибнулъ бы, если бы я не длалъ своего дла’,

[]

Изъ этихъ отрывковъ видно, что Бгагавадъ-гита содержитъ много глубокихъ мыслей, не даромъ ее прославляютъ за возвышенность замысла, разсужденія и слога. Въ ней замчается нкоторое соотвтствіе съ буддійскими воззрніями, такъ какъ она проповдуетъ, что освобожденіе достигается самоотреченіемъ и благочестіемъ и ведетъ къ конечному сліянію съ божествомъ. Не давая женщинамъ никакихъ правъ, Кришна, однако, заявляетъ, что вс обратившіеся къ нему достигнутъ спасенія. Онъ говоритъ: ‘Для меня нтъ друга и недруга, я одинаковъ со всми, и кто почитаетъ меня, тотъ пребываетъ во мн и я въ немъ. Тмъ, кто меня любитъ, я дарую благочестіе, которое ихъ приводитъ ко мн.
Ни одна врующая душа, хотя бы несовершенная въ познаніи, ни одна заблудшая душа не погибнетъ ни въ этомъ, ни въ другомъ мір. Она будетъ вновь рождаться до тхъ поръ, пока, получивъ очищеніе и усовершенствованіе, не достигнетъ высшаго жилища’.
Многократныя воплощенія божества составляютъ главную особенность этого ученія. Отсюда развился великій ‘аватаръ’ или индусское понятіе о воплощеніи, сущность котораго заключается въ томъ, что божество постоянно проявляется для руководства и покровительства своему народу. Въ переходный періодъ отъ браманизма къ индуизму описываются различныя формы Кришны, какъ воплощенія Вишну {Вишну по Риг-Вед есть одно изъ олицетвореній солнца, богъ, проходящій небо тремя шагами. Прим. авт.}. Онъ является героемъ, покровителемъ, святымъ, мудрецомъ, побдителемъ злыхъ духовъ, народнымъ чудотворцемъ.
Значеніе слова Кришна (‘черный’) не свидтельствуетъ въ пользу предполагаемаго сродства съ христіанствомъ: оно скоре указываетъ на уваженіе къ человчеству вообще, къ чернымъ и блымъ людямъ безъ различія, такъ какъ Кришна поучаетъ Арджуну, ‘благо’.
Ученіе о Кришн послужило главнымъ связующимъ звеномъ между высшею браманскою философіей и ходячими народными врованіями. Кришна проявляетъ благороднйшія черты индусскаго генія, въ то же время онъ снисходитъ къ зауряднымъ ходатай ствамъ взрослыхъ и дтей и даже къ ихъ развлеченіямъ. Бгагавадъ-гита излагаетъ высшее ученіе о безсмертіи слдующимъ образомъ: ‘За предлами видимаго существованія есть другое, невидимое я вчное, которое не погибаетъ, когда все остальное погибаетъ, даже когда великіе дни творческой жизни брамана переходятъ въ ночь и все, что существуетъ въ какой-нибудь форм, возвращается къ Богу, откуда оно произошло, достигнувшіе этого, никогда уже не возвращаются… Какъ солнце во мрак, сіяетъ Онъ для души, которая непрестанно размышляетъ и помнитъ о Немъ въ часъ смерти,— о Немъ, древнйшемъ изъ мудрецовъ, первоправител, мельчайшемъ атом, вседержител,— въ тотъ часъ, когда каждый обртаетъ то, о чемъ онъ размышляетъ и съ чмъ онъ сходенъ… Врующіе въ меня и ищущіе освобожденія отъ смерти и разрушенія, познаютъ Браму и высшаго Духа, и всякое дяніе. Познающіе меня въ моемъ существ, въ моемъ лиц, въ проявленіи моей жизни, въ часъ смерти, поистин познаютъ меня’.
Другая большая эпическая поэма, Рамаяна, или похожденія Рамы, представляетъ хронику, которая описываетъ завоеванный арійцами Аудъ и затмъ побды ихъ въ южной Индіи.-Подобіе ныншней своей формы Рамаяна уже имла въ начал III вка до P. X. Какъ и въ Магабгарат, здсь проводится 0раманское понятіе о томъ, что главный Богъ въ форм одного изъ воплощеній Вишну, Рамы, побждаетъ демона. Рамаяна начинается разсказомъ о бездтномъ цар Ауда, родомъ изъ солнечной династіи. Посл жертвоприношенія богамъ, у него отъ трехъ женъ рождаются четыре сына: старшій, Рама, надленъ половиной натуры Вишну, второй — Бгарата — четвертью, а двое другихъ — близнецы, каждый по одной восьмой. Этимъ наглядно поясняется браманское ученіе о томъ, что, кром Кришны, или полнаго воплощенія, существуютъ еще частичныя воплощенія божескаго существа, въ людяхъ, животныхъ и даже въ неодушевленныхъ предметахъ. Дале говорится о чудесной юности Рамы, о его бракосочетаніи съ Ситой, о его изгнаніи и объ отказ Бгараты вступить на престолъ посл смерти отца. Царь южныхъ демоновъ, Равана, пользуется отсутствіемъ Рамы и въ волшебной колесниц увозитъ его красавицу-жену на Цейлонъ. Тогда Рама заключаетъ союзъ съ аборигенами южной Индіи, предпринимаетъ походъ на Цейлонъ, убиваетъ Равану и освобождаетъ свою жену. Ей предстоятъ еще новыя испытанія: ее подозрваютъ въ неврности и подвергаютъ изгнанію. Сита — типъ женской покорности и чистоты. Посл шестнадцатилтняго изгнанія она примиряется съ мужемъ, съ которымъ въ заключеніе переносится на небо.

[]

Въ этихъ рамкахъ совершился переходъ отъ древняго браманизма къ новйшему индуизму. Вышеупомянутыя эпическія поэмы свидтельствуютъ о томъ, что, несмотря на господство буддизма въ Индіи, браманизмъ фактически не переставалъ существовать, искусно примъняясь къ новымъ условіямъ. На собор буддійскаго монарха Силадитіи, состоявшемся въ Канудж на Ганг въ 634 г. до P. X., на первый день была поставлена статуя Будды, на второй — изображеніе бога Солнца, а на третій — изваяніе Сивы, котораго нужно считать порожденіемъ позднйшаго браманизма. Въ эпоху упадка буддизма появился цлый рядъ браманскихъ апостоловъ. Первый изъ нихъ, Кумарила-Бгатта (около 750 г. посл P. X.) возстановилъ древнее браманское ученіе о личномъ Бог и Создател и обратилъ многихъ въ браманизмъ. Какъ онъ, такъ и другіе религіозные реформаторы, подобно Будд, торжественно отршались отъ міра.
Ихъ простая и понятная проповдь, по словамъ W. W. Hunfer’а, была ‘возстановленіемъ личности Бога и равенства людей передъ Нимъ’.
Еще боле прославился ученикъ Кумарилы, Санкара. Онъ настолько популяризировалъ ведантійскую философію, что она сдлалась національною религіей и ‘со времени его короткой жизни, въ восьмомъ или девятомъ вк, каждая новая индусская секта стала врить въ личнаго Бога’ (Hunter). Санкара училъ, что верховный богъ Брама представляетъ нчто отдльное отъ древней браманской троицы, и культъ его долженъ выражаться духовнымъ размышленіемъ, а не жертвоприношеніями. Санкара увковчилъ свое ученіе, учредивъ браманскую секту смартовъ. Онъ допускалъ, однако, исполненіе ведійскихъ обрядовъ и распространенныя формы поклоненія богамъ. Народное преданіе считаетъ его основателемъ многихъ ныншнихъ индусскихъ сектъ. Ему также приписываютъ установленіе культа Сивы, который, однако, существовалъ гораздо раньше, самого Санкару даже считаютъ однимъ изъ воцлощеній Сивы. Какъ мы уже говорили, Сива это — Рудра, ведійскій богъ грозы, Разрушитель и Создатель. Поклоненіе Сив, возраставшее параллельно съ развитіемъ буддизма, восхваляется въ Магабгарат. Послдователи Санкары подняли этотъ культъ до того, что онъ сдлался однимъ изъ двухъ главныхъ проявленій индуизма.

[]

По ученію Санкары, существуетъ верховный богъ Брама, или Браманъ, и троица, въ которой онъ проявляется: Брама, Вишну,
Сива. Верховный Браманъ — существо абсолютное, не имющее формы или образа, предвчное, безграничное, совершенное. Лишь немногіе воздаютъ Брам самостоятельный культъ и врятъ, что онъ совершилъ дло мірозданія. Ему воздвигнутъ всего одинъ храмъ въ Пушкар, въ Аджмир. Word писалъ въ 1318 году: ‘Брама мы во время утренняго и вечерняго богослуженія произносятъ заклинаніе, въ ко* торомъ описывается образъ Брамы. Въ полдень ему при носятъ въ жертву цвтокъ, а въ часъ всесожженія — ги {Ги — очищенное коровье мясо, продуктъ священной въ глазахъ индусовъ коровы. Прим. перев.}. На полнолуніе въ мсяц Магх воздается поклоненіе глиняному изображенію Брамы съ Сивой по правую и съ Вишну по лвую руку.
Секта Смартовъ въ южной Индіи, которая слдуетъ философскому ученію Санкары, иметъ много монастырей, изъ нихъ самый замчательный — Срингирскій, въ горахъ западнаго Мизора. Главный жрецъ этой секты, настоятель Срингирскаго монастыря, пользуется особымъ уваженіемъ среди сиваитовъ, которые считаютъ Санкару однимъ изъ воплощеній Сивы.
‘Культъ Вишну въ той или иной фаз составляетъ господствующую религію средняго класса’, говоритъ W. W.
‘Корень его лежитъ глубоко, въ тхъ прекрасныхъ формахъ поклоненія природ, которыя были свойственны не-арійскимъ племенамъ, а вершина его развтиляется въ самыхъ сложныхъ и ученыхъ браманскихъ сектахъ. Это во всхъ отношеніяхъ милостивая религія. Ея боги и герои — свтлыя, добрыя существа, которыя по временамъ спускаются на землю и бесдуютъ съ людьми. Ея легенды отличаются античной красотой@. Вотъ мнніе о вишнуизм одного изъ безпристрастныхъ ученыхъ, мнніе, совершенно противоположное тому взгляду, будто колесница Джаганната есть олицетвореніе всякаго зла.
Ученое изложеніе доктринъ современнаго индуизма находится въ Дуранахъ (на санскритскомъ язык), это — восемнадцать трактатовъ, составленныхъ различными браманскими авторами, гд въ форм утомительныхъ діалоговъ доказывается превосходство Вишну или Сивы. Главная между ними — Дурана Вишну, которая относится къ одиннадцатому вку, но, какъ показываетъ названіе ‘пурана’, содержитъ различныя ‘древнія преданія@, даже изъ ведійскаго періода. Въ нее также входятъ: полная космогонія, то-есть исторія сотворенія, разрушенія и обновленія міровъ, генеалогія боговъ и патріарховъ, описаніе царствованій различныхъ Ману, установленіе общества, кастъ и погребальныхъ обрядовъ, исторія царей изъ солнечной и лунной династій, жизнеописаніе Кришны и представленіе о кончин міра. Въ общую схему введенъ пантеизмъ, Богъ отождествленъ съ Природой, а Вишну, какъ верховный богъ, воплощенъ въ лиц Кришны.
О философіи Дураны Вишну можно судить по слдующей выдержк: ‘Кто можетъ описать того, котораго нельзя постигнуть чувствами, лучшаго изъ всего существующаго, высшаго духа, предвчнаго, того, который не обладаетъ отличительными признаками вншности или касты, который избавленъ отъ рожденія, бдствій, смерти и тлнія, который одинъ всегда и везд существуетъ, который носитъ поэтому названіе Васудева (сіяющій, въ которомъ все пребываетъ)? Онъ — Брама, верховный владыка, вчный, нерожденный, непогибающій, нетлнный, единосущный, чистый, безгршный. Онъ, этотъ Брама, составлялъ все, соединяя въ себ неразличимое (духъ) съ различимымъ (вещество). Онъ существовалъ въ форм Пуруши и Калы. Куруша (духъ) былъ первой формой верховнаго. Затмъ шли дв формы — различимое и неразличимое, и, наконецъ, послдняя — Кала (время). Мудрый человкъ считаетъ эти четыре формы чистымъ и высшимъ состояніемъ Вишну. Эти четыре формы въ извстномъ соотношеніи вызываютъ явленія созданія, сохраненія и разрушенія. Вишну, различимая и неразличимая сущность — духъ и время — забавляется, подобно рзвому ребенку, какъ вы можете видть по его проказамъ’ (Н. Н. Wilson). Вообще, слдуетъ замтить, что индусы считаютъ сотвореніе міра забавой, развлеченіемъ Высшаго Существа.
Жизнеописаніе Кришны въ этой Пуран полно такихъ чудесъ, что читается какъ какая-нибудь арабская сказка, утратившая, впрочемъ, свою поэтическую красоту. Но эта Пурана еще не достаточно способствовала развитію культа Вишну, а возвысился онъ, главнымъ образомъ, благодаря вишнуитскимъ проповдникамъ, которые, начиная съ XII вка, съ легкой руки Рамануджи, ополчились противъ жестокаго ученія сиваитовъ. Въ конц XIII или въ начал XIV вка большой подъемъ вишнуизма былъ вы званъ апостольской проповдью Рамананда. Этотъ учитель жилъ въ Бенаресскомъ монастыр и проповдывалъ свое ученіе въ Сверной Индіи. Онъ избралъ себ двнадцать учениковъ изъ презрнныхъ кастъ, какъ-то: цирюльниковъ, кожевниковъ, ткачей и т. д., которые, подобно буддійскимъ монахамъ, должны были отречься отъ міра, жить исключительно подаяніемъ и ходить, поучая народъ. Они проповдывали на туземномъ нарчіи и этимъ содйствовали превращенію его въ литературный языкъ. То обстоятельство, что главные ученики Рамананда происходили изъ низшихъ кастъ, показываетъ, что его проповдь была реакціей противъ браманскихъ ограниченій. Нкоторыя особенности Раманандъ позаимствовалъ у буддистовъ, какъ, напримръ, устройство монастырей или пріютовъ для нищенствующихъ.
Величайшій изъ учениковъ Рамананда, Кабиръ, стремился слить магометанъ съ индусами въ одно религіозное братство. Онъ былъ ярымъ противникомъ не только системы кастъ и высокомрныхъ притязаній брамановъ, но и поклоненія иконамъ. Онъ училъ, что индусскій богъ и магометанскій — одно и то же. ‘Жизнью мы обязаны Али (Аллаху) и Рам,— пишетъ одинъ изъ его послдователей,— и должны кротко относиться ко всмъ живымъ существамъ. Можетъ ли помочь омовеніе устъ, перебираніе четокъ, погруженіе въ священныя волны, поклоненіе въ храмахъ, если во время молитвы или во время паломничества вы сохраняете въ сердц обманъ? Индусъ постится разъ въ одиннадцать дней, магометанинъ — на Рамазанъ. Кто же создалъ остальные мсяцы и дни, что вы почитаете только одинъ изъ нихъ?.. Помните всегда лишь одно: тотъ, кому принадлежитъ міръ, есть отецъ всхъ врующихъ, какъ въ Али, такъ и въ Раму’. Кабиръ усматривалъ въ судьб, надеждахъ, опасеніяхъ людей, несмотря на религіозныя различія, присутствіе единаго Божественнаго Духа. Когда человкъ познавалъ это, то избавлялся отъ Майи, или заблужденія, и душа его обртала покой. Такого состоянія можно было достигнуть не всесожженіями и не жертвами, а врой, размышленіемъ о верховномъ Существ и постояннымъ сохраненіемъ его святыхъ именъ на устахъ и въ сердц. Кабиръ пріобрлъ много послдователей, особенно въ Бенгаліи. Главное мстожительство его секты — Кабиръ-Чаура, въ Бенарес.
Культъ Джеггернота или Джаганната (буквально Владыки міра) ведетъ начало съ первой половины XVI вка. Его распространенію особенно содйствовалъ Чаитанія, который такъ ревностно проповдывалъ вишнуитское ученіе, что его самого посл смерти стали почитать за одно изъ воплощеній Вишну. Проповдь Чаитаніи относилась къ индусамъ, равно какъ и къ магометанамъ, онъ придавалъ большое значеніе тому, чтобы врующіе повиновались религіознымъ наставникамъ. Чаитанія утверждалъ, что душа достигаетъ освобожденія отъ недостатковъ и тлесныхъ грховъ путемъ созерцанія, а не выполненіемъ обрядовъ. Посл смерти душа врующаго на вчныя времена пойдетъ въ небесное царство, будетъ находиться въ присутствіи самого Вишну и познаетъ его высшую сущность.
Посл Чаитаніи появились учителя, которые понизили нравственный уровень вишнуизма. Одни изъ нихъ проповдывали религію наслажденія, другіе придавали чрезмрное значеніе плотской любви, третьи воздавали поклоненіе пастуху-ребенку Кришн. Къ послдней категоріи принадлежалъ, между прочимъ, Валлабга-Свами, жившій въ шестнадцатомъ вк. Онъ установилъ восемь богослужебныхъ обрядовъ, во время которыхъ статую Кришны, изображающую хорошенькаго мальчика, купали, умащали, одвали въ богатыя одежды и кормили. Въ богослуженіяхъ видную роль играли также прекрасныя женщины и разныя чувственныя наслажденія. Эта религія потворствовала вкусамъ людей состоятельныхъ, избалованныхъ и сладострастныхъ и повела къ распущенности нравовъ.
Прежде чмъ входить въ детальное разсмотрніе современнаго индуизма, мы должны въ нсколькихъ словахъ отмтить, какое вліяніе на его развитіе оказалъ буддизмъ и другія распространенныя индійскія религіи. Братство людей въ большей или меньшей степени признается различными индусскими сектами. Монашескіе дома многихъ индусскихъ коммунъ представляютъ сколокъ съ буддійскихъ монастырей. W. W. Hunter называетъ правила вишнуитскихъ общинъ буддійскими на браманской подкладк. Въ одномъ братств послдователей Кабира первое правило, подобно извстному буддійскому предписанію, гласитъ, что нельзя лишать жизни ни человка, ни животныхъ, потому что жизнь есть даръ Божій. Правда считается высшей добродтелью, такъ какъ все зло и незнаніе исходятъ отъ лжи. Отреченіе отъ міра поощряется въ виду того, что мірская жизнь препятствуетъ душевному покою и размышленіе о Бог. Въ индуизм боле или мене ясно проводится также и буддійское тройственное понятіе: Будда, Дгарма (законъ) и Самгха (собраніе). Довольно странное совпаденіе индуизма съ другими религіями заключается въ томъ, что сиваиты на Адамовомъ пик (островъ Цейлонъ) поклоняются отпечатку ноги своего божества, буддисты считаютъ тотъ же оттискъ слдомъ Будды, а магометане — священнымъ слдомъ перваго человка, Адама. Это образецъ индійской святыни, гд мусульмане и индусы чтятъ одинъ и тотъ же предметъ.

[]

Индусы также переняли многіе обряды и суеврія у не-арійскихъ народовъ, какъ, напр., поклоненіе змямъ и драконамъ, крокодиламъ, эмблемамъ производительности, фетишамъ, деревьямъ и т. д. Эмблемы производительности (линга) нашли особенное распространеніе среди Сиваитовъ, считающихъ своего бога не только разрушителемъ, но и все производителемъ. Фетищи, т. е. сель скіе, мстные боги, въ вид неоте саннаго камня или дерева (обыкновенно растеніе шуласи) сдлались обычными символами вишнуитовъ. Нкоторые ихъ обряды лишь немногимъ отличаются отъ дикихъ обычаевъ, свойственныхъ индусамъ низшихъ кастъ.
Переходимъ теперь къ описанію главныхъ и распространенныхъ индусскихъ боговъ. Брама, создатель, изображается въ вид рыжаго человка о четырехъ головахъ, въ блой одежд, верхомъ на гус. Жена Брамы, Сарасвати, богиня мудрости и науки, изображается въ вид прекрасной молодой женщины съ четырьмя руками: одною изъ правыхъ рукъ она подаетъ Брам цвтокъ, въ другой она держитъ книгу изъ пальмовыхъ листьевъ, въ одной изъ лвыхъ у нея нитка жемчуга. Въ Магабгарат она называется матерью Ведъ. Разъ въ году, въ одномъ мсяц съ праздникомъ Брамы, бываетъ праздникъ Сарасвати. Ей воздаютъ тогда поклоненіе вс лица, причастныя къ ученію, и приносятъ ей въ жертву перья, чернила, книги, бумагу и т. д. Въ этомъ торжеств женщины не принимаютъ участія.
Вишнуитскія секты ставятъ Бишну наравн съ Брамой или даже выше и называютъ его долготерпливымъ и безстрастнымъ охранителемъ. Въ Буранахъ различныя легенды говорятъ о томъ, что вс другіе боги подчинены всевдущему и всемогущему Вишну. На рисункахъ Вишну большей частью изображенъ въ вид чернокожаго человка о четырехъ рукахъ: въ одной держитъ дубину, въ другой раковину, въ третьей кругъ, въ четвертой лотосъ. Онъ детъ верхомъ на птиц Гаруд.

[]

Monier Williams считаетъ вишнуизмъ и сиваизмъ проявленіями монотеизма, такъ какъ въ обоихъ, этихъ вроученіяхъ отъ Брама и Сарасвати (съ туземнаго рисунка).
дается преимущество одному избранному богу, передъ равноправною троицей: Брамой, Вишну и Сивой. Однако, вишнуитовъ нельзя назвать сознательными монотеистами, они воздаютъ суеврный культъ, сами не зная чему. Мнніе вышеупомянутаго ученаго, что вишнуизмъ есть ‘единственная реальная индусская религія, имющая гораздо больше общаго съ христіанствомъ, чмъ съ язычествомъ’, опровергается его4же собственными словами, что вишнуизмъ ‘порождаетъ грубыя суеврія и отвратительное идолопоклонство’. Положительной чертой вишнуизма считается то, что онъ проповдуетъ поклоненіе богу, который сочувственно относится къ людскимъ страданіямъ и выказываетъ интересъ къ человческимъ дламъ частыми посщеніями земли (аватарами).
Въ Буранахъ перечислено двадцать-восемь аватаровъ Вишну. Это — воплощенія въ человческой форм посредствомъ рожденія отъ земныхъ родителей всего божескаго, существа Вишну или же только одной его части, при чемъ божеская форма не измняется. Изъ нихъ назовемъ Рыбу, образъ которой Вишну принялъ, чтобы спасти родоначальника человчества, Ману, отъ всемірнаго потопа. Ману своимъ благочестіемъ заслужилъ милость Вишну, который предупредилъ его о предстоящемъ потоп я повеллъ построить корабль, куда онъ долженъ былъ взять семь патріарховъ (риши) и представителей отъ всхъ живыхъ существъ. Когда насталъ потопъ, Рыба за канатъ, привязанный къ рогу на ея голов, увезла корабль на высокій утесъ, гд онъ былъ въ безопасности, пока вода не спала.

[]

Мы пропускаемъ аватары черепахи, борова, человка-льва, карлика и Рамы съ скирой. О великомъ Рам, Рамачандр или луноподобномъ Рам, мы уже говорили, какъ о главномъ дйствующемъ лиц Рамаяны. ‘Каждый мужчина, женщина и даже ребенокъ въ Индіи,— говоритъ Monier вроятно нсколько сгущая краски,— знакомъ съ похожденіями Рамы въ поискахъ за женою, такъ что о невжд сложилась ходячая фраза: ‘человкъ, который не знаетъ что Сита была женою Рамы’. Отъ Кашмира до мыса Коморина имя Рамы не сходитъ съ устъ. Вс секты почитаютъ его и прибгаютъ къ нему при каждомъ удобномъ случа, такъ, напр., друзья при встрч, въ вид привтствія, дважды произносятъ имя Рамы. Это же имя сплошь да рядомъ дается дтямъ, призывается на похоронахъ и въ часъ смерти, оно служитъ связующимъ звеномъ для всхъ классовъ, кастъ и убжденій’.
Самое популярное изъ воплощеній Вишну, гд его божеское существо проявилось полностью, это — Кришна. Онъ — по преимуществу, богъ низшихъ сословій, такъ какъ воспитывался среди пастуховъ и крестьянъ, съ которыми постоянно поддерживалъ сношенія, о немъ существуетъ множество чудесныхъ сказаній. Изъ литературы и преданій о Кришн очевидно, что онъ, подобно Рам,— обоготворенный герой. Monier Williams отождествляетъ его съ могущественнымъ вождемъ Ядавскаго племени Раджпутовъ, въ центральной Индіи, на востокъ отъ Джумны, тогда какъ, по легенд Рама былъ сыномъ царя изъ Луда.

[]

Съ немалымъ изумленіемъ видимъ мы, что Будда считается также однимъ изъ воплощеній Вишну. Браманы объясняютъ, что Вишну, изъ состраданія къ животнымъ, сошелъ на землю въ образ Будды, чтобы уничтожить ведійскія жертвоприношенія. Wilkins говоритъ: ‘Браманскіе писатели изъ осмотрительности не могли не признать, что Будда, оказывающій такое вліяніе на народъ, есть воплощеніе божества, но такъ какъ его ученіе противорчью ихъ собственнымъ доктринамъ, то они остроумно доказывали, что Будда своей проповдью стремится низвергнуть божескихъ враговъ, которые вслдствіе своихъ заблужденій становятся слабыми и дурными и терпятъ пораженіе’.
Помимо прошлыхъ воплощеній, вишнуиты ожидаютъ будущаго пришествія бога, которое они называютъ Кальки-аватаромъ. Въ конц вка Кали (начавшагося сошествіемъ Кришны), когда міръ сдлается въ высшей степени дурнымъ, Вишну покажется на неб, верхомъ на бломъ кон, простирая обнаженный мечъ, чтобы наказать злыхъ и возстановить чистоту міра.
Къ воплощеніямъ Вишну мы не причислили Джаганната, во-первыхъ, потому, что онъ считается проявленіемъ Вишну, а во-вторыхъ, потому, что это божество, повидимому, заимствовано у одного не-арійскаго племени, перешедшаго въ индуизмъ. Врующіе стремятся увидать, какъ изваяніе этого бога купаютъ, одваютъ и везутъ на колесниц. Народъ также считаетъ воплощеніемъ Вишну религіознаго реформатора Чаитанію, который жилъ сравнительно недавно. Жена Вишну, Лакшми — богиня любви, красоты и благосостоянія. Ее изображаютъ златокудрою женщиной всего съ двумя руками, сидящей на цвтк лотоса.
Разрушитель Сива, обыкновенно, изображается суровымъ и мстительнымъ, тмъ не мене его считаютъ благодтельнымъ божествомъ. Такъ какъ смерть есть только переходъ въ другую форму жизни, то Разрушитель, въ сущности — лишь Возсоздатель, оттого-то ему присвоено имя, означающее Свтлый, Счастливый. Сива — богъ, посл-ведійскаго періода, хотя индусы отождествляютъ его съ Рудрой, съ которымъ онъ иметъ много общаго. Въ Рамаян говорится, что Рудра (Сива) женился на Ум, дочери Дакшы. Эта самая Ума боле извстна подъ именами Парвати, Дурги и Кали. Между Сивой и его тестемъ Дакшей произошла крупная ссора, во время который Ума добровольно бросилась въ огонь, сдлалась сати (сётти) и потомъ возродилась въ лиц Парвати. Тогда Сива сдлался аскетомъ и поселился съ Парвати въ Гималаяхъ, побждая демоновъ. На нкоторыхъ рисункахъ Сива изображенъ вмст съ Парвати, вокругъ его черной шеи обвита змя или же ожерелье изъ череповъ. Эмблемы Сивы: блый быкъ, на которомъ онъ детъ верхомъ, тигровая шкура и т. д., у него три глаза, изъ которыхъ одинъ на лбу. Магадева (великій богъ — самое распространенное названіе Сивы) изображается въ вид аскета: у него заплетены волосы, онъ живетъ въ лсу, гд предается размышленію и самобичеванію. Существуетъ преданіе, что, поссорившись съ Брамой, Сива отрзалъ ему пятую голову, которая какимъ-то образомъ приросла къ рук разрушителя. Чтобы спастись отъ преслдованій великана, сотвореннаго Брамой, Сива бжалъ въ Бенаресъ, гд получилъ прощеніе за свой грхъ и освободился отъ головы Брамы, а Бенаресъ съ тхъ поръ сдлался особенно священнымъ городомъ.
Такъ какъ Сива покровительствуетъ быку, то у сиваитовъ установился довольно странный обычай: при погребеніи, гд только возможно, выпускаютъ на свободу быка, котораго никто не сметъ обидть, чтобы снискать благоволеніе Сивы, иногда такимъ образомъ выпускаютъ до семи быковъ. Подражая аскету Сив, многіе изъ его послдователей ведутъ жизнь, полную лишеній и мучительныхъ страданій. Британское правительство воспретило многіе изъ распространенныхъ прежде тяжелыхъ зрлищъ. Бывало, набожные сиваиты качались на желзныхъ крючьяхъ, воткнутыхъ въ спину, или бросались съ высоты на острія ножей. Но не такъ легко вывести освященные вками обычаи, какъ, напр., держаніе рукъ или ногъ годами въ одномъ положеніи, сжиманіе руки въ кулакъ до тхъ поръ, пока ногти не врастутъ въ ладонь, вчнаго молчанія или пристальнаго гляднія на солнце. Такихъ фанатиковъ въ Индіи до сихъ поръ насчитываютъ тысячами. Сиваиты полагаютъ, что опьянніе во время богослуженія угодно богу. Больше всего Сив поклоняются подъ эмблемой Линга, хотя онъ и носитъ тысячу именъ.

[]

Какъ Ума и Парвати, жена Сивы, играетъ подвластную роль, но какъ Дурга, она отличается могуществомъ, воинственнымъ духомъ и различными рзкими, суровыми чертами. Эти особенности она проявляла во многихъ своихъ воплощеніяхъ. Ей воздается поклоненіе въ широкихъ размрахъ. Имя свое она получила отъ того, что убила демона Дургу. Объ этомъ существуетъ много мноическихъ сказаній. На изображеніяхъ, у могущественной Дурги кроткое, прекрасное лицо, золотистые волосы и десять рукъ, которыми она держитъ различное оружіе, къ одной ея ног прислоняется левъ, а къ другой — великанъ. Изъ различныхъ формъ Дурги, укажемъ на Кали (черная женщина), вроятно, это какая-нибудь племенная богиня, причисленная къ индусскому сонму боговъ. Она одержала побду надъ великанами, высосавъ ихъ кровь, въ этомъ ей помогала Чанди — другая форма Кали. Ниже, при описаніи одного изъ бенгальскихъ праздниковъ, мы поговоримъ объ изображеніяхъ Кали и постараемся выяснить нкоторыя ея свойства. Прежде богин Кали приносили въ жертву не только животныхъ, но и людей, такъ какъ считалось, что человческое жертвоприношеніе умилостивляетъ ее на тысячу лтъ. Врующіе думали угодить ей, отрзая или выжигая себ куски тла. Столь распространенныя среди индусовъ имена Кали, Дурга и Тара свидтельствуютъ о популярности этой богини и въ наше время.
Старшій сынъ Сивы и Парвати, Ганеза, богъ благоразумія и хитрости, съ головою слона, указывающей на его мудрость, считается покровителемъ бенгальскихъ лавочниковъ, у него хоботъ, одинъ клыкъ и четыре руки. Картикея, меньшой сынъ Сивы и Парвати,— богъ войны, въ Южной Индіи его имя — Субраманія. Назовемъ еще Гангу или Гангъ, рожденіе и дятельность котораго составляетъ предметъ замысловатыхъ легендъ, воды Ганга обладаютъ свойствомъ смывать настоящіе, прошедшіе и будущіе грхи. Особенно священнымъ считается то мсто, гд Гангъ впадаетъ въ океанъ, у острова Сагара, ежегодно, въ январ мсяц, туда стекаются толпы народа, чтобы радостно погрузиться въ священныя волны и воздать поклоненіе многочисленнымъ изваяніямъ боговъ, которыя находятся подъ вдніемъ жрецовъ, взимающихъ съ пилигримовъ плату.
Мы перечислили лишь самыхъ выдающихся изъ индусскихъ боговъ, общее число которыхъ опредляютъ въ 330 милліоновъ. Дйствительно, во всей Индіи держится столь распространенная также въ Кита вра въ мстныхъ духовъ и демоновъ. Въ каждой деревн есть своя мать-хранительница, мужъ которой тоже считается покровителемъ, но самой матери воздается большее поклоненіе. Она внемлетъ молитвамъ и жертвамъ, а за нерадніе посылаетъ болзни. Многія ‘ божества исполняютъ какія-нибудь спеціальныя назначенія, такъ, напр., предотвращаютъ опредленную болзнь или посылаютъ дтей. Нердки обоготворенія знатныхъ женщинъ, изъ которыхъ иныя — діаволы, упивающіеся кровію. Духи управляютъ тайными дйствіями природы и обладаютъ магическою силой, которою они также могутъ надлять врующихъ.

[]

Существуетъ даже мнніе, что преобладающія врованія индусовъ, особенно по деревнямъ, сводятся къ страху передъ злыми духами, которые приносятъ горе и болзни или же имютъ свой опредленный районъ разрушительной дятельности. У духовъ — вещественныя, но боле эирныя тла, чмъ у людей, духи бываютъ обоего пола, могутъ принимать любую форму и переноситься по воздуху въ любомъ направленіи. Къ ихъ числу относятся Асуры, демоны, созданные при сотвореніи міра или созданные богами (первоначально это названіе просто означало: богоподобныя существа). Не вдаваясь въ ихъ классификацію, укажемъ только что большинство демоновъ, по врованіямъ индусовъ, были раньше злыми людьми. Всякое преступленіе, заболваніе, несчастье бываетъ вызвано особымъ демономъ. Духи требуютъ пищи и особенно крови живыхъ существъ. Иногда земляная насыпь или груда камней служитъ алтарёмъ, гд имъ въ жертву приносится пища и читается заклинаніе. Въ каждой деревн есть свой демонъ. Въ южной Индіи существуетъ убжденіе, что черти любятъ танцы, музыку и т. д., поэтому, ‘если въ какомъ-нибудь округ свирпствуетъ чума, то профессіональные заклинатели или выбранные для этого люди, разрисовываютъ себ лица, переряжаются, надваютъ отвратительныя маски, запасаются страннымъ вооруженіемъ и принимаются плясать. Они представляютъ тхъ или иныхъ чертей или, врне, убждаютъ злыхъ духовъ покинуть своихъ жертвъ и вселиться въ нихъ самихъ, при этомъ, подъ звукъ роговъ, удары тамъ-тама и звонъ колокольчиковъ, они кричатъ, мечутся и доводятъ себя до крайняго возбужденія. Когда танцующіе выбьются изъ силъ и въ какомъ-то изступленіи упадутъ на землю, то на нихъ смотрятъ, какъ на ясновидящихъ и предсказателей. Присутствующіе задаютъ имъ вопросы относительно своихъ ухавшихъ родственниковъ или будущихъ событій и глубоко врятъ ихъ прорицаніямъ’ (Monier Williams). Съ культомъ демоновъ въ Индіи связаны нкоторые странные праздники, и по всмъ даннымъ можно судить, насколько распространены были прежде обычаи, встрчающіеся теперь среди боле дикихъ народовъ. Культъ животныхъ, какъ-то: коровъ, змй, обезьянъ и т. д., и культъ деревьевъ также есть остатокъ древности. Въ Индіи онъ обусловливается врою въ неприкосновенность жизни и въ переселеніе душъ изъ людей въ животныхъ. Культъ великихъ людей привился у индусовъ еще больше, чмъ у китайцевъ, индусы не перестаютъ обоготоворять новыхъ и ноцыхъ вождей, проповдниковъ, учителей и святыхъ, почитая ихъ за воплощенія Вишну или Сивы. Даже человку, стяжавшему не особенно громкую славу, посл смерти воздаютъ почести и поклоненія и воздвигаютъ алтарь въ томъ мст, гд онъ пользовался наибольшей извстностью. Какъ видно изъ всего вышесказаннаго, индусы покланяются высшимъ силамъ подъ различными наглядными формами.

ДОПОЛНЕНІЕ ПЕРВОЕ КЪ ГЛАВ III.

Отряды при рожденіи индуса.— Гороскопъ — Кулинизмъ.— Салаграмъ.— Линга.— Ганеза или Ганеша.— Матери-богини.

Рожденіе индуса сопровождается многими религіозными обрядами. Женщина во время родовъ считается нечистою. Ее выводятъ въ отдльное помщеніе, обыкновенно лишенное мебели, и лишь устланное соломой, гд она и остается до дня очищенія. Передъ входомъ въ это помщеніе обыкновенно вывшивается черепъ коровы, выкрашенный въ красный цвтъ для отогнанія злыхъ духовъ. Икона Састи, богини-покровительницы замужнихъ женщинъ и дтей, длается изъ коровьяго помета и ставится на видное мсто, гд ей воздаютъ знаки почитанія до тхъ поръ, пока мать не возвращается вновь въ семейство. Во все это время ни мужъ, ни отецъ, ни мать, ни сестра не могутъ навщать больную, и единственною ея подругой является повивальная бабка, жена цирюльника.

[]

Все это длается, чтобы не оскорбить Састи, патронессы индусскихъ женщинъ. Если ребенокъ умираетъ сейчасъ посл рожденія,— это Састи его беретъ себ, если мать рождаетъ сына, за это восхваляютъ Састи. Састи значитъ, такъ какъ, по преданію, она есть одна шестая сущности хана Пракрита, мужскою и женскою творческою силой котораго создана была вселенная. Пріяврата, сынъ Сваямбгу, проведшаго много лтъ въ полномъ увлеченія отшельничеств, былъ убжденъ Брамою вступить въ бракъ. Но такъ какъ жена его долгое время не давала ему дтей, онъ пожелалъ, чтобы святой мудрецъ Басіана отпраздновалъ путрешти, въ заключеніе котораго мудрецъ далъ ей състь священное кушанье (рисъ, сваренный съ очищеннымъ масломъ), проглотивъ его, она забеременла. Скоро она родила сына, блестящаго, какъ золото, но, къ сожалнію, недоношеннаго. Царь взялъ съ горечью мертвое дитя и положилъ его на костеръ для сожженія. Внезапно на неб тогда появилась богиня чудной красоты, блестящая, какъ лтнее солнце. Пораженный царь спросилъ, кто она такая. Богиня сказала: ‘Я жена Картикеи, глава матерей, я шестая часть, люди зовутъ меня Састи’. Говоря это, она, взяла ребенка, вдохнула въ него жизнь и сдлала жестъ, показывающій, что она хочетъ взять его съ собою въ царство славы. Царь сталъ умолять, чтобы она оставила его ему. Богиня, тронутая его ревностною молитвою, сказала: ‘О сынъ Сваямбгу Ману, царь трехъ міровъ! Если ты будешь прославлять мой поступокъ всю твою жизнь, я отдамъ теб твое дитя’. Онъ устроилъ въ честь Састи торжественный праздникъ, и съ тхъ поръ культъ Састи сталъ однимъ изъ самыхъ распространенныхъ въ Индіи. Изображается Састи въ вид женщины-матроны въ желтомъ одяніи, верхомъ на кошк и кормящей ребенка. Чаще же, просто. берется камень, красится въ желтый цвтъ и ставится на окраин деревни, подъ деревомъ Вата. Черезъ день или черезъ два посл рожденія ребенка празднуется рожденіе Лаи — Кришны,— и сосднимъ дтямъ раздаются сладости.
На пятый день посл рожденія ребенка комната матери чистится и приводится въ порядокъ. На слдующій день надлежитъ опять воздаяніе чести Састи. Въ ночь этого дня совершается, по врованіямъ индусовъ, установленіе судьбы дитяти и предопредленіе его будущей жизни.
Думаютъ, что тогда приходитъ, видъ Брамы, и пишетъ на лбу младенца будущія событія его, жизни. Поэтому передъ закатомъ солнца длаются приготовленія для его пріема. Кладется пальмовый листъ, перо и чернила, шкура зми, кирпичи отъ храма Сивы, фрукты и деньги. Когда все это приготовлено, кто-нибудь бодрствуетъ всю ночь, чтобы не обидть божество, которое въ противномъ случа пишетъ на чел своего кліэнта длинный списокъ несчастій. Индусъ не мене магометанина вритъ въ предопредленіе. ‘Это было у меня написано на лбу’, говоритъ онъ въ объясненіе постигшихъ его несчастій и переноситъ бдствія съ непонятнымъ для насъ стоицизмомъ. Что написалъ Видгата, того не избгнешь. Черезъ три недли совершается очищеніе матери и опять воздается честь Састи и Дург. На шестомъ мсяц мальчику даютъ имя. Наконецъ, въ это время для него составляютъ гороскопъ, гд точно записанъ день рожденія, при чемъ по сочетанію звздъ въ этотъ день судятъ о будущемъ дитяти. Эти гороскопы замняютъ паспорты и метрическія свидтельства нашего строя.
Говоря вообще, индусы, какъ и большинство земледльческихъ народовъ, моногамисты. Вторую жену иметъ право индусъ взять только въ случа безплодія первой. Исключеніе изъ этого правила представляютъ браманы изъ секты Кулинъ. Исторія этой секты приблизительно слдующая. Въ царствованіе царя Адисура въ царств его браманы были столь невжественны, что не могли даже читать Веды, и были несвдущи во многихъ основныхъ церемоніяхъ. Между тмъ страшная засуха стояла въ кра, угрожая бдствіями голода. Тогда царь ршился послать къ сосду своему, царю Кануджа, прося прислать ему свдущихъ въ церемоніяхъ людей, которые могли бы молитвами отвратить бдствіе. Прельщенные общаніями, пять брамановъ ршились придти на его зовъ. Это были браманы высшаго порядка, возводившіе родъ свой до божественныхъ мудрецовъ — сыновей самого Брамы.
Окруженные почестями со стороны царя и его приближенныхъ, они совершили церемонію и остались жить въ стран. Но, презирая туземныхъ брамановъ за ихъ невжество и образъ жизни, они не хотли имть съ ними никакого общенія, не вступали въ бракъ съ ихъ дочерьми, и не выдавали своихъ дочерей замужъ за людей* не своего круга. Однако, это продолжалось недолго, и вскор потомки брамановъ изъ Кануджа стали сливаться и подражать образу жизни брамановъ мстныхъ. Тогда одинъ изъ царей, Бэаллаласенъ, ршилъ выбрать наиболе благочестивыхъ и далъ имъ титулъ Куль или почетный. Ихъ потомки, такъ называемые Кулины, составили родъ духовной аристократіи, пользующейся необыкновеннымъ почетомъ, который и распространяется на все ихъ поколніе, хотя бы оно происходило отъ Кулина и женщины другой фамиліи. Поэтому масса браманскихъ фамилій добивается, какъ особенной чести, выдать свою дочь за брамана изъ касты Кулинъ и даетъ имъ бшеныя приданыя. Съ другой стороны, дочь брамана Кулина, выходя замужъ за не-Кулина, рискуетъ обезчестить свой родъ, и потомство ея лишается почетнаго титула. Поэтому браманы Кулины стремятся не выдавать своихъ дочерей иначе, какъ за Кулиновъ. Кулины же, пользуясь этимъ, требуютъ баснословнаго приданаго, почему двицы, обыкновенно, не могутъ выходить замужъ, проводятъ время въ бдности и кончаютъ тмъ, что выходятъ за стариковъ, боле для вида, сами же занимаются проституціей.
Въ лучшемъ случа Кулинъ иметъ двухъ женъ: одну настоящую, а другую изъ своей касты. Гораздо чаще, или изъ цлей сладострастія, или гонясь за богатымъ приданымъ, онъ женится на нсколькихъ женахъ, число которыхъ доходитъ до 42, 60, 65. 72 и даже до 82, при чемъ извстны случаи отцовъ, имвшихъ до 32 сыновей и 16 дочерей, а въ одномъ случа 100 мальчиковъ и 150 двочекъ. Обыкновенно мужъ этихъ женъ не живетъ съ ними, он остаются въ дом отца, онъ навщаетъ ихъ много, если 2—3 раза въ годъ, чтобы получить подарки и богатое угощеніе отъ родственниковъ. Нердко браки совершаются чисто ради проформы, и мужъ не исполняетъ ни одной изъ своихъ супружескихъ обязанностей. Бывали случаи совершенія нсколькихъ свадебъ въ одинъ день. Наоборотъ, многія семейства бывали разорены, пытаясь доставить громадныя средства мужу, чтобы удержать его отъ слдующихъ браковъ. Нердко Кулины являются мужьями нсколькихъ сестеръ.
Поклонники Вишну, если только могутъ скопить нкоторую сумму, стараются достать Салаграмъ иди, по крайней мр, воспитать растеніе туласи, какъ представительницу ихъ любимой богини-покровительницы, въ честь которой растеніе и было названо. Супруга Вишну, ревнуя его вниманіе къ Туласи, превратила ее въ растеніе. Вишну, желая все-таки наслаждаться ея обществомъ, превратился въ Салаграмъ,— аммонитъ, находимый въ нкоторыхъ ркахъ Непала и необыкновенно высоко цнимый поклонниками Вишну. Въ семьяхъ простонародныхъ за этими Садаграмами ухаживаютъ, какъ за живыми существами. Въ жаркое время года ихъ купаютъ, а иногда подвшиваютъ сосудъ съ водою, изъ котораго, просачиваясь чрезъ поры, вода капаетъ на поверхность аммонита, поддерживая его въ состояніи постоянной влажности. За растеніемъ Тулази ухаживаютъ необыкновенно тщательно, ему ежедневно молятся, или, по крайней мр, въ его лице привтствуютъ богиню по нскольку разъ въ день.
Сива — не столько богъ разрушенія, сколько возрожденія. Эмблемой его творческой зарождающей силы служитъ изображеніе мужского полового органа — линга. У сиваитовъ изображеніе это играетъ громадную роль. Его повязываютъ, заключивъ въ особый футляръ, на шею или на руку, а въ мстахъ, гд нтъ храмовъ богу, женщины длаютъ передъ купаньемъ его глиняное изображеніе и не входятъ въ воду, не поклонившись ему. Громадныя изображенія линга замняютъ идоловъ Сивы во многихъ храмахъ. Ихъ увнчиваютъ внкомъ изъ душистыхъ цвтовъ и, какъ вишнуиты салаграмъ, въ жаркое время года держатъ въ состояніи постоянной влажности, заставляя капать воду изъ сосуда, подвшеннаго сверху.
Ганеза или Ганеша — богъ препятствій, сынъ Сивы и Парвати. Парвати, желая имть сына, просила черезъ мужа о содйствіи Вишну, который отдалъ часть себя, и эта часть возродилась въ форм Ганезы. Когда боги сошлись поздравить Парвати, то Сапа или Сатурнъ, стремясь истреблять все, что онъ видлъ, оторвалъ кусокъ тла Ганезы, вслдствіе чего голова его, отдлившись, улетла въ небеса Кришны, гд она и соединилась съ нимъ, составивъ его часть. Парвати была безутшна, пока не явился Вишну и не прикрпилъ головы слона на мсто исчезнувшей головы Ганезы. Поэтому-то Ганеза и изображается всегда со слоновою головой безъ одного клыка. О потер этого послдняго легенда гласитъ слдующее. Парасурама, бывшій любимымъ ученикомъ Сивы, явился на Гималаи, чтобы постить своего учителя, но его не сталъ пускать Ганеза, и между ними возникъ споръ. Сперва Ганеза имлъ перевсъ и опрокинулъ Парасураму, но герой, вскочивъ, выхватилъ мечъ Сивы, бывшій у него за поясомъ, и такъ какъ Ганеза не могъ ничего сдлать противъ оружія отца, то онъ отхватилъ у него одинъ клыкъ. Ганеза почитается особенно сильно у купечества, которое не предпринимаетъ ни одного дла, не посовтовавшись съ этимъ богомъ. Въ большинств индусскихъ книгъ вы находите вступленье: ‘Om. Ganeshada om.!’, то-есть привтъ Ганез, такъ какъ Ганеза есть вмст съ тмъ и богъ-покровитель учености.
Плотскія божества женскаго рода, повидимому, восходятъ у народовъ Индіи до временъ первобытной древности. Нтъ ни одной великой религіи безъ боготворимыхъ женщинъ, и, повидимому, это врованіе коренится еще въ той первобытной эпох, когда не было семьи и происхожденіе велось отъ матери, а не отъ отца. Мы имемъ въ Индіи повсюду слды этого культа женскаго начала: Гангамаи — мать Гангесъ, мать Земля, Дгарти мата, мать-оспа — наиболе извстны изъ такихъ боготворимыхъ женскихъ началъ. Въ боле древней миологіи Адити или безконечное пространство разсматривалось, какъ вчная мать, а Практики была вчная мать, способная производить изъ себя все созданное, вступая въ соединенье съ вчнымъ мужескимъ началомъ Паруша. Отсюда вытекаетъ и дуалистическая идея въ браманизм о двойственности началъ въ Сив (Ардшнари). Этотъ культъ матерей, повидимому, происходящій отъ неарійскихъ расъ Индіи, развился впослдствіи въ культъ женскаго начала у великихъ боговъ, какъ Брамани, женскаго элемента Брамы, Индрани — отъ Индры и такъ дале. Такимъ образомъ, первый культъ матерей затмъ развился и выродился въ т культы Тантръ, о которыхъ уже было говорено въ этомъ сочиненіи. Обыкновенно считаютъ восемь главныхъ матерей, хотя счетъ этотъ мняется. Въ нкоторыхъ мстностяхъ ихъ считаютъ всего семь, а иногда ихъ считаютъ 16. Ихъ культъ примыкаетъ къ культу Сивы, составляя свиту сына его Сконда. Въ настоящее время этотъ культъ господствуетъ, главнымъ образомъ, въ Гузерат. Monier Williams перечисляетъ здсь до 140 различныхъ матерей, не считая различныхъ разновидностей почитанія ихъ въ народ. Повидимому, это все мстныя божества, принятыя браманизмомъ. Нкоторыхъ изъ нихъ изображаютъ въ вид грубыхъ идоловъ, другимъ строятъ простенькіе храмы, третьимъ ставятъ обширныя постройки безъ всякихъ изображеній, какъ то длаютъ японцы для своихъ боговъ религіи Шинто. Каждая богиня иметъ свои спеціальныя функціи. Такъ, одна, называемая Ходіаръ или несчастье, причиняетъ послднее, если ей не будетъ отдано почтенія, другая, такъ называемая Бераи, предохраняетъ отъ холеры, третья, Маяки, причиняетъ холеру, Хадокаи наблюдаетъ за бшеными собаками и предохраняетъ отъ водобоязни, Асапура, изображаемая двумя идолами, исполняетъ надежды женъ, давая дтей. Многія изъ нихъ причиняютъ заразительныя болзни или предохраняютъ отъ нихъ. Обыкновенно, принято приносить имъ въ жертву козью кровь. Такъ, по преданію, одинъ индійскій докторъ вылчилъ цлую деревню отъ инфлуэнцы, прочитавъ заклинанья и принеся въ жертву разгнванной богин кровь двухъ козъ, которую онъ вылилъ на дерево. Одна изъ этихъ матерей играетъ роль въ оригинальномъ обыча куваджи. Въ Гималаяхъ очень популярна такъ называемая матерь Пуджа. Почитатель ея беретъ доску и чиститъ ее рисовою мукой. На такой доск онъ рисуетъ 16 изображеній матерей, а справа отъ нихъ изображаетъ Ганезу, а также солнце и луну. Затмъ онъ длаетъ метелку изъ священныхъ травъ, макаетъ въ коровій пометъ и ею прикасается къ изображеніямъ. Посл чтенія молитвенныхъ стиховъ пять или семь разъ, на доску капаютъ смсью масла и сахара. Затмъ жрецъ отмчаетъ лобъ и грудь молящихся монетою, обмакнутою въ масло, которую онъ оставляетъ себ въ награду. Богослуженіе заканчивается возженіемъ лампадъ для отогнанія злыхъ духовъ, пніемъ гимновъ и принесеніемъ даровъ браманамъ. Во многихъ мстахъ къ числу матерей относятъ также Майю, мать Будды, и ея статуи распространены во многихъ мстностяхъ Индіи. Другой типъ культа матерей мы находимъ подъ видомъ Паремаи. Она изображается въ вид чернаго камня, окрашеннаго красною охрой, ставящагося подъ ближайшей къ селенію смоковницей. Это въ сущности мать лса, позволяющая, если она разгнвана, тиграмъ и другимъ лснымъ зврямъ длать нападенія на жителей села. Грубая купа хворосту часто воздвигается въ ея честь, какъ храмъ. Надобно также упомянуть о матери голода, въ честь которой совершаются различнаго рода церемоніи во время такъ часто посщающихъ Индію неурожаевъ. Главная богиня Раджпутовъ, это — Мата Деви или мать боговъ. Она окружена семействомъ боговъ и изображается статуей изъ благо мрамора.
Но самымъ широко распространеннымъ культомъ обладаетъ Ситата, прогоняющая оспу, въ честь которой совершаются разнообразныя церемоніи. Она считается старшею изъ семи сестеръ, прогоняющихъ разнообразныя болзни, какъ Adwani, или огневицы, создающія лихорадку и др. Мсто жительства Ситаты есть дерево пимъ, почему паціентовъ и обвваютъ его листьями. Въ жертву ей обыкновенно приносятъ лишь холодную пищу, такъ какъ она причиняетъ холодъ, и ея мсто жительства — холодныя части дома. Были случаи, что во время особенно сильно свирпствовавшей оспы, ей приносили человческія жертвы. Во время эпидеміи паломничество къ храмамъ этой богини строго воспрещается. Не меньшимъ почтеніемъ пользуется богъ Мардауръ Лола, причиняющій холеру, котораго заклинаютъ разными церемоніями, эта же болзнь приписывается богин Мариманъ, или смерти. Вс вообще болзни въ Индіи приписываются демоническимъ силамъ, вліянію злыхъ духовъ, дурному глазу, и для изгнанія ихъ пользуются общими всмъ шаманствующимъ народомъ средствами: заклинаніями, жертвами или шумомъ.

Проф. А. Н. Красновъ.

ДОПОЛНЕНІЕ 2-е КЪ ГЛАВ ТРЕТЬЕЙ.

Легенда о Кришн.

Біографія Кришны можетъ служить типомъ тхъ сказаній о различныхъ индійскихъ богахъ, которыя продаются какъ въ народныхъ книжныхъ торговляхъ, такъ и книгоношами около мстъ поклоненія, подобно тому, какъ продаются житія святыхъ около нашихъ монастырей. Вншность этихъ изданій, печать,— все поразительно напоминаетъ намъ житія. Не то можно сказать о содержаніи книжекъ. Вотъ краткое изложеніе одной изъ нихъ.
‘Во время оно Земля, отягощенная грхами, предстала передъ собраніемъ боговъ, жалуясь, что она не можетъ боле сносить воплощеній демоновъ, попирающихъ ея почву. Боги, выслушавъ ея жалобы, обратились къ Вишну, говоря: ‘Ты покровитель міра, и все живущее живетъ въ теб. Все, что было или будетъ — ты еси. Ты — Риг-Веда, Яджур-Веда, Сама-Веда и Атгарва-Веда. Ты — обрядъ, значеніе, мра, астрономія, исторія, преданіе, грамматика, теологія, логика и законъ — ты, непостижимый’. Гари понравилось это обращеніе и онъ сказалъ Брам: ‘Окажи мн, чего ты, Брама, и вы, боги, чего вы желаете?’ Брама простерся предъ нимъ и сказалъ: ‘Спаси, господинъ, эту Землю, угнетенную могущественными Асурами, прійди къ ней, чтобы спасти ее отъ этого бремени’. Когда Брама окончилъ свою рчь, Всевышній вырвалъ два волоска, одинъ блый, одинъ черный, и сказалъ богамъ: ‘Да снизойдутъ эти два моихъ волоса на землю и да избавятъ они ее отъ бремени нечестія. Этотъ черный волосъ да сдлается восьмымъ зачатіемъ жены Васудевы, Деваки богоподобной, и да убьетъ онъ Кансу, который не кто иной, какъ демонъ Каланеми’. Сказавъ это, Гари исчезъ. Канса былъ тиранномъ города Матуры, сыномъ Угросены и двоюроднымъ братомъ * Деваки, убившимъ ея отца. Кудесникъ Муни-Нарада сообщилъ ему, что Вишну возродится въ восьмомъ ребенк Деваки и лишитъ его жизни. Канса поэтому ршается ее убить. Но Васудева, мужъ ея, говоритъ ему: ‘Пощади ея жизнь, а я берусь отдать въ твои руки каждаго изъ дтей, которыхъ она родитъ’. Канса согласился, и согласно общанію, Васудева доставлялъ ему всхъ рождавшихся отъ Деваки дтей.
Но Вишну сообщилъ Іоганидр, что седьмое зачатіе составитъ частицу его самого, а самъ онъ воплотится въ восьмомъ ребенк Деваки. Въ день рожденія Кришны облака издавали пріятные звуки и на землю падалъ дождь изъ цвтовъ. Васудева, взявъ на руки младенца, ушелъ изъ города, такъ какъ Іоганидра усыпила стражей. Чтобы защитить ребенка отъ сильнаго дождя, лившаго ночью, Вегна, многоголовый змй, слдовалъ за Васудевой, распростерши свои головы и широкія шеи надъ ихъ головами въ вид зонтика. Ночью, когда они переходили глубокую рку Ямуну, вода не смла подняться выше колнъ Васудевы. Въ эту самую ночь Ясода, жена нкоего Нандо, пастуха изъ Гскуля, родила дочь. Васудева подмнилъ новорожденныхъ, взялъ двочку и, положивъ своего мальчика къ матери, быстро возвратился домой. Ясода, проснувшись, убдилась, что она разршилась мальчикомъ столь же темнымъ, какъ темные листья лотоса, и страшно обрадовалась этому обстоятельству. Васудева же, взявши двочку, дочь Ясоды, вернулся домой незамченнымъ и положилъ ребенка въ постель Деваки. Стражи, разбуженные крикомъ новорожденной, сообщили Канс, что Деваки родила ребенка. Канса сейчасъ же отправился къ Васудев и, взявши ребенка, размозжилъ его о камень. Но онъ поднялся до неба и разросся въ громадную восьмирукую фигуру. Чудовище обратилось къ Канс со’ словами: ‘берегись, твой.убійца родился’, и исчезло. Испуганный Канса отпустилъ Васудеву и Деваки. Дале разсказывается, какъ младенецъ Кришна высосалъ духъ кудесницы Путаны, которая имла обыкновеніе отравлять дтей, кормя ихъ своею грудью, какъ Кришна, разсерженный, что не идутъ на его зовъ, опрокинулъ телгу съ горшками, подъ которой его положили спать, какъ онъ кралъ масло у своей матери, чтобы сть его со своими товарищами, и какъ онъ и его братъ Балярама, подрастая, вели пастушескую жизнь, длали внки и гирлянды изъ павлиньихъ перьевъ и лтнихъ цвтовъ, музыкальные инструменты изъ листьевъ и травъ, или учились играть на пастушьихъ флейтахъ,— словомъ, какъ эти освободители міра вели мирную жизнь пастуховъ телятъ.

[]

Юность Кришны знаменуется его побдою надъ страшнымъ змемъ, на которомъ онъ, почти задушивъ его, танцовалъ побдоносный танецъ — и когда тотъ призналъ свое безсиліе, Кришна позволилъ ему удалиться въ море. Юный пастухъ прославляется и за шалости, за которыя въ наше время не похвалили бы ни одного повсу. Такъ, однажды, когда пастушки купались въ рк, Кришна насъ коровъ подъ снью фиговаго дерева. Услыша псни купающихся, онъ, осторожно подкравшись, похитилъ ихъ платья. Долго и тщетно разыскивая свои одежды, пастушки, наконецъ, замтили Кришну, залзшаго на дерево. Смущенныя двушки, спрятавшись въ воду, стали умолять повсу возвратить имъ ихъ костюмы. Но Кришна потребовалъ, чтобы они сами пришли за одеждою, и когда он, прикрываясь руками, ршили выйти изъ воды, онъ потребовалъ, чтобы он, взявшись за руки, подошли къ нему, и тогда сказалъ имъ: ‘Не негодуйте за то, что случилось: это вамъ урокъ. Вода — жилище бога Варуны. Кто входитъ въ нее совершенно нагимъ, оскверняетъ его образъ. Идите теперь домой, въ мсяцъ же Картика приходите вести со мною хороводы’.
Кришна уже въ молодости является богомъ боле сильнымъ, чмъ древніе боги арійцевъ. Онъ запрещаетъ своимъ одно сельчанамъ приносить жертвы Индр, говоря: ‘Индра нуженъ земледльцамъ, мы же живемъ отъ скота и лсовъ. Скоту нашему и духамъ нашихъ горъ и лсовъ должны мы приносить жертвы и устраивать празднества’ Разгнванный Индра приказалъ облакамъ 7 дней и 7 ночей лить дождь на непокорное селеніе. По Кришна, сорвавши гору Гаварданъ, поднялъ ее въ вид зонтика и. собравъ подъ ея защиту народъ свой, показалъ ему безсиліе Индры. Чмъ боле мужалъ Кришна, тмъ боле выказывались въ немъ свойства того бога любви, какимъ онъ является для своего народа. Онъ по вечерамъ запвалъ, играя на флейт, сладкія псни, любимыя женщинами, и он, заслыша ихъ, покидали дома и бжали на ихъ звуки, Кришна склонялъ однхъ сладкими рчами, другихъ томными взглядами, нкоторыхъ бралъ за руки и танцовалъ подъ мрный звукъ, издаваемый ихъ браслетами, и двы, увлеченныя танцами, простирали свои разукрашенныя руки, восхваляли избавителя, бросались въ его объятія. Он всюду слдовали за нимъ, и каждое мгновенье, проведенное безъ Кришны, имъ казалось миріадой лтъ. Между другими женщинами онъ плнилъ Радгу, жену Аяноготи. Мужъ ея, узнавши объ измн, ршилъ въ ярости убить Кришну, но Крищна успокоилъ свою любовницу, сказавъ, что онъ приметъ обликъ богини Кали въ тотъ моментъ, когда къ нему явится разгнванный мужъ. Скоро затмъ явился и ея мухъ и поклонился вмст съ нею Кришн подъ видомъ Кали. Имя Радги всегда сопровождаетъ въ гимнахъ имя Кришны, ее рисуютъ съ нимъ на картинахъ, призываютъ въ молитвахъ. Теперь забыты вс остальныя жены божества, одну Радгу почитаютъ вмст съ ея любовникомъ. Однажды вечеромъ, когда Кришна и Радга забавлялись танцами, демонъ Аришта принялъ видъ дикаго быка и бросился на нихъ, произведя всеобщее смятеніе. У него были громадные рога и глаза горли, какъ два солнца, онъ взрывалъ землю своими копытами, его хвостъ былъ поднятъ. Наводя всеобщій ужасъ, демонъ приближался. Пастухи и жены ихъ, страшно испуганные, взывали къ Кришн, который немедленно явился на помощь съ оружіемъ въ рукахъ. Демонъ наставилъ рога на грудь Кришны и съ бшенствомъ устремился на него. Кришна же выжидалъ его съ улыбкою на устахъ и, схвативъ за рога, швырнулъ о землю какъ мокрую тряпку, затмъ, вырвавъ одинъ изъ роговъ, билъ имъ дикаго демона, пока тотъ не умеръ, изрыгая кровь изо рта. Вскор посл этого событія Риши Нарада сообщилъ Канс о томъ, что Кришна живъ. Тогда Канса ршилъ пригласить Кришну и Баляраму въ Матуру на атлетическія игры и предложить имъ состязаніе съ двумя бойцами, которые, по мннію Кансы, должны были убить Кришну. Приглашеніе долженъ былъ передать Акрура, одинъ изъ немногихъ хорошихъ людей въ царств Кансы. По пути онъ долженъ былъ дать приказаніе демону Кнсину, сторожившему лса Виндрабана, чтобы тотъ напалъ на молодыхъ людей. Кисинъ явился немедленно. Пастухи бжали подъ защиту Кришны. Кришна сказалъ: ‘иди ко мн, негодяй!’ Демонъ побжалъ съ разинутымъ ртомъ. Кришна же, всунувъ ему руку въ пасть, выломалъ зубы и, продолжая всовывать глубже и глубже, разорвалъ демона надвое. Онъ все время безстрашно улыбался, глядя на гибель демона. Затмъ явился Акрура съ приглашеніемъ, склонивши свою голову передъ Кришною. Кришна отвтилъ ему, что явится на приглашеніе въ Матуру и въ теченіе трехъ дней убьетъ Кансу. Радга была безутшна, думая, что, познакомившись съ прелестными двушками Матуры, онъ больше къ ней не вернется. Оба брата въ колесниц, запряженной быстрыми конями, прибыли посл заката въ Матуру. Они вошли въ городъ, одтые какъ крестьяне. Идя по улиц, они замтили человка, стирающаго и окрашивающаго платья, и смясь взяли у него нсколько одеждъ. Это былъ слуга Кансы, человкъ, благодаря расположенію къ нему его хозяина, очень дерзкій. Онъ сталъ громко ругать молодыхъ людей, пока Кришна не повалилъ и не убилъ его. Затмъ, взявъ платье и разодвшись въ желтыя и голубыя одежды, они пошли дале. Проходя мимо продавца цвтовъ, они получили отъ него лучшіе изъ цвтовъ, за что Кришна общалъ ему и его потомству благополучіе. По пути они встртили также горбатую двушку, по имени Кубжа, которая несла горшокъ съ благовонными маслами во дворецъ. По ихъ требованію, она отдала имъ эти втиранія, и они натерли ими свое тло. Кришна, взявъ голову двушки пальцами и придержавъ ступни ногъ ея своими ногами, выпрямилъ горбатую и сдлалъ ее женщиной чудной красоты. Въ благодарность, она пригласила юношей въ свой домъ. Войдя въ комнату съ оружіемъ, Кришна попросилъ попробовать лукъ. Онъ натянулъ поданный ему лукъ такъ сильно, что лукъ переломился надвое. Между тмъ Канса, узнавши, что Кришна и Балярама пришли, позвалъ къ себ Хануру и Пуштику, своихъ бойцовъ, и сказалъ имъ: ‘Два юноши, пастуха, пришли. Правдой или неправдой, но вы должны убить этихъ двухъ негодяевъ’.. Затмъ онъ послалъ за человкомъ, управлявшимъ его слонами, веллъ поставить самаго большого слона у воротъ арены и напустить его на молодыхъ людей, когда они будутъ выходить. На слдующее утро граждане города собрались на поставленныя для нихъ платформы, а принцы съ министрами и придворными заняли царское мсто. Около центра круга Канса поставилъ судей для боя, а самъ слъ около на пышномъ трон.
Особая платформа была поставлена для Фрейлинъ, куртизанокъ и женъ гражданъ. Нанда и пастухи стояли также на отведенныхъ для нихъ мстахъ, на конц которыхъ сидли Акрура и Васудева. Между женами гражданъ виднлась Деваки, мать Кришны. Когда Кришна и Балярама пытались выйти на сцену, слонъ Каази бросился на нихъ. Они стали съ нимъ бороться, подобно тому, какъ они привыкли бороться въ дтств съ телятами. Наконецъ, Кришн удалось схватить слона за хвостъ, закрутивъ его, повалить слона на землю и убить ударомъ. Онъ вырвалъ у него клыкъ: изо рта слона хлынула кровь и потекла ркою. Когда загремла музыка, на арену прыгнулъ Ханура. Народъ воскликнулъ: ‘Увы!’, и Муттика съ недоумніемъ всплеснулъ руками. Пастухи, вс въ слоновьей крови, вооруженные клыками слона, спокойно вышли передъ публикою. Восклицанія сожалнія смшались у зрителей съ криками удивленія. ‘Вотъ Кришна’, говорилъ народъ. ‘Это тотъ, который убилъ Путану, кто въ дтств опрокинулъ телгу, убилъ злого демона’ и т. д. Женщины утверждали, что несправедливо, чтобы мальчиковъ заставляли бороться съ опытными бойцами, знаменитыми своею силой. Кришна, подвязавъ свою повязку, стать плясать, потрясая почву ногами. Балярама также танцовалъ, ударяя въ ладоши. Затмъ Кришна вступилъ въ бой съ Ханурою, они ударяли другъ друга кулаками, руками, лбами, давя другъ другу колна и толкаясь ногами. Наконецъ, Кришна опрокинулъ Хануру такъ, что тотъ перевернулся сто разъ, ударившись о землю, разлетлся на сто кусковъ и увлажнилъ землю сотнею брызгъ крови. Подобнымъ же образомъ Балярама опрокинулъ Муттику и билъ его, пока тотъ не умеръ. Канса въ бшенств закричалъ къ народу: ‘Уведите этихъ двухъ пастуховъ, схватите Нанду, замучьте до смерти пытками Васудеву!’ Но тогда Кришна бросился къ тому мсту, гд сидлъ Канса, схватилъ его за волосы и умертвилъ его тяжестью своего тла. Затмъ онъ вытащилъ его на арену яри горестныхъ крикахъ всего собранія. Посл того Кришна и Балярама обняли ноги Васудевы и Деваки.
Кришна освободилъ Угросену изъ заточенія и посадилъ его на тронъ. Глава ядавовъ, короновавшись, похоронилъ по обряду Кансу и другихъ убитыхъ. Посл вступленія на тронъ Угросены, оба юноши отправились въ Аванти учиться подъ руководствомъ Сандипани. Въ теченіе 64 дней они прошли вс элементы военной науки, съ трактатами объ употребленіи оружія и пніи молитвенныхъ пснопній, обезпечивающихъ помощь сверхъестественныхъ силъ. Сандипани, пораженный быстротою ихъ успховъ, полагалъ, что солнце и мсяцъ сдлались ихъ учениками… Дале Кришна освободилъ свой городъ Шатуру отъ неоднократно нападавшихъ на него враговъ, хитростью заставилъ вождя непріятельской арміи притронуться къ заклятому богами спящему великану, одно прикосновеніе къ которому сжигало всякаго смертнаго, похитилъ дочь знаменитаго царя Бишмака, армію котораго ему приходилось разбить на-голову почти одному. Кришна пріобрлъ себ еще пять женъ, кром уже извстной намъ Радги и похищенной Рукмини. Помимо этихъ женъ, у Кришны было еще 16,000, при чемъ на этихъ послднихъ онъ женился сразу, получивъ руки ихъ въ одно мгновеніе. Чтобы исполнить обязанности мужа, Кришна умножался, принимая различныя формы, и каждая изъ невстъ думала, что она одна только иметъ женихомъ Кришну, пришедшаго въ ея отдльное жилище. По словамъ Пураны Вигину, у него было 180,000 сыновей, по другимъ даннымъ, у него ихъ было ‘сто сотенъ’. Кришна въ зрломъ возраст не ограничивался побдами надъ людьми и демонами. Къ нему однажды обратился за помощью богъ Индра, явившись на своемъ бломъ слон, и жаловался на тираннію демона Нароки, который обижалъ людей и боговъ, похитилъ зонтикъ у Варуны, серьги у матери Индры, Адити, и требовалъ знаменитаго благо слона Индры Айровати. Кришна побдилъ армію демоновъ, высланную ему Нарокою, и освободилъ, между прочимъ, тхъ 16,000 плнныхъ двъ, которыя стали его женами. По вскор, желая похитить изъ сада Индры росшее тамъ любимое дерево его жены, дерево Паріати, съ золотыми втвями и душистыми цвтами, онъ вступилъ въ бой съ Индрою и остался его побдителемъ, пересадивъ на все время своего существованія на земл это дерево въ садъ любимой жены своей. Затмъ, съ неменьшимъ успхомъ воевалъ онъ съ великимъ богомъ Сивою, котораго онъ обратилъ въ бгство. Наконецъ, боги послали къ Кришн посла, говоря: ‘Демоны вс перебиты и тягота ихъ снята съ земли, возвратись же къ намъ на небо править безсмертными’. Смерти Кришны предшествовала гибель народа ядавовъ, поссорившихся и перебившихъ другъ друга на устроенномъ Кришною пиршеств, гд онъ и боги плясали съ двами и гд Кришна руководилъ танцами, отплясывая со своими женами. Танцы завершились ужиномъ, гд вс сидли по рангамъ. Чисто одтые повара подавали гостямъ жареныхъ буйволиныхъ телятъ, мясо вареное съ перцемъ и соусами изъ тамариндовъ и гранатъ. Было тутъ не мало различныхъ напитковъ и закусокъ. Окруженные возлюбленными, гости пили майрейю, мадвику, суру и асову, закусывая жареной дичью съ дкими соусами или душистыми печеньями. Но упоенный виномъ народъ сталъ ссориться и вступилъ въ бой, подъ конецъ котораго не осталось никого, кром Кришны и Даруки. Самъ Кришна нсколько позже палъ отъ охотника, нечаянно ранившаго его въ пятку, принявъ ее за часть оленя, въ то время, когда онъ, положивъ ногу на ногу, сидлъ подъ деревомъ. Раненъ онъ былъ наконечникомъ, выкованнымъ изъ меча, заклятаго мудрецомъ Нарадою. Увидавъ свою ошибку, охотникъ Яра умолялъ Кришну о прощеніи. Кришна же ему сказалъ: ‘Не бойся за послдствія, иди со мною на небо, въ жилище боговъ’. Немедленно явилась небесная колесница, на которой охотникъ былъ взятъ на небо, Кришна же оставилъ смертное тло. Арджуна, найдя тло Кришны и брата его, убитаго во время празднества, похоронилъ ихъ по обычаю. Восемь королевъ Кришны съ Рукмини во глав, обняли тло Гари и вошли въ погребальный огонь. Ревати также, обнявъ тло Балярамы, взошла на костеръ. Услышавъ объ этомъ, Угросена и Васудева съ Деваки и Рогини предали себя пламени. Арджуна управлялъ тысячами женъ Кришны и прочимъ народомъ Двораки съ нжностью и заботливостью. Дерево Паріати поднялось на небо, и съ того самаго момента, какъ Кришна удалился съ земли на небо, спустился темный вкъ Кали. Океанъ затопилъ царство Двораки, кром зданія богини рода Яду. Море и теперь не можетъ смыть этого храма, и Кесава живетъ тамъ и до настоящаго времени. Кто поститъ этотъ святой храмъ, мсто, гд упражнялся Кришна, освобождается отъ всхъ грховъ. Образованный читатель придетъ, конечно, въ ужасъ, если сравнитъ популярнйшаго изъ боговъ народныхъ Кришну — это восьмое воплощеніе Вишну — съ благороднымъ образомъ Будды — шестымъ воплощеніемъ того же божества или даже съ предыдущимъ его воплощеніемъ, Рамою, восптымъ въ Рамаян. Но не слдуетъ забывать, что если буддизмъ былъ въ Индіи протестомъ и революціей противъ гнета брамановъ, то появленіе Кришны, простого чернокожаго пастуха, освобождающаго народъ отъ его притснителей, изображенныхъ въ вид демоновъ и злодевъ, унижающаго арійскихъ боговъ Индру и Сиву, есть протестъ нкогда покореннаго народа, составляющаго наибольшую и наиболе бдную крестьянскую и рабочую часть населенія Индіи, противъ ослабвшихъ и, въ свою очередь, покоренныхъ арійскихъ и скискихъ завоевателей. Культъ Кришны и развился наиболе сильно здсь, на сверо-запад, гд гнетъ блой расы былъ наиболе силенъ. Кришна, богъ любви, богъ веселья и потворства страстямъ, богъ желающій поклоненія духамъ-покровителямъ лсовъ и скота, всегда на первомъ мст стоявшимъ у аборигеновъ Индіи, былъ протестомъ противъ аскетизма, самобичеванія, доходившихъ у брамановъ до крайнихъ формъ, онъ былъ протестомъ противъ монашества и нищенскихъ орденовъ буддистовъ, онъ, такъ сказать,— основатель эпикуреизма, но эпикуреизма грубой народной массы, понимаемаго какъ потворство страстямъ и плотскимъ стремленіямъ. Онъ нашелъ отзывъ въ той части населенія, которой опротивлъ аскетизмъ, и сталъ популярнйшимъ народнымъ богомъ на сверо-запад Индіи.
Въ городъ и деревн зайдите въ домъ индуса — и вы увидите, какъ видлъ я въ Агр, Дели, Амрицар, Вандрабан и другихъ мстахъ, на выбленныхъ стнахъ комнатъ развшанныя картины, изображающія различныя событія изъ жизни Кришны: Кришну, танцующаго на зм, Кришну, похищающаго одежды двицъ или ведущаго съ ними хороводъ, Кришну, держащаго надъ головой народа своего гору, которая защищаетъ его отъ дождя, посылаемаго Индрою. Старинныя картины нарисованы грубо, напоминая наши монастырскія изданія иконъ. Теперь он становятся рдкостью, замняясь нмецкими лубочными изданіями. Та самая фабрика, которая тысячами экземпляровъ направляетъ въ польскія и малороссійскія деревни изображенія Двы Маріи, младенца Христа и другія сцены изъ библейской исторіи, тми же красками, въ томъ же формат и въ томъ же род печатаетъ сцены изъ безобразной индійской миологіи, и яркость красокъ этихъ европейскихъ изданій обезпечиваетъ имъ громадный сбытъ въ сред индійскаго населенія. Кришна пляшущій, Кришна-младенецъ, похищающій масло, и Кришна во многихъ другихъ видахъ изображается въ бронзовыхъ, мдныхъ и глиняныхъ статуэткахъ. Цна этимъ статуэткамъ грошовая, и туристъ въ лавкахъ, особенно въ лавкахъ священныхъ городовъ, можетъ составить цлую коллекцію ихъ. Но если такая статуэтка была снесена въ храмъ и полежала нкоторое время около священнаго идола, она пріобртаетъ свойства этого послдняго, она становится домашнимъ богомъ, и et уже ни за какія деньги индусъ не продастъ, въ особенности поганому mlechas — европейцу. Но значеніе Кришны не ограничивается всмъ вышесказаннымъ. Баллабга, жившій въ Гокул, къ XVI столтіи, основалъ весьма распространенную теперь секту послдователей Кришны, почитающихъ бога этого путемъ свтскихъ увеселеній и плотскихъ наслажденій. Учителя этой секты, мнящіе себя потомствомъ и воплощеніемъ Кришны, всегда одты въ лучшія платья, питаются лучшимъ мясомъ на счетъ свон поклонниковъ, принадлежащихъ часто къ самому богатому классу индійскаго купечества. Эти потомки Валлабги, теперь называемые магараджами, съ самаго дтства окружаются обожаніемъ и воспитываются въ невжеств, дерзости и сладострастіи.
Мужчины и женщины преклоняются передъ ними, приносятъ имъ благовонія, фрукты, цвты и свчи. Удовлетворяя плотскимъ удовольствіямъ магараджей, послдователи этой секты какъ бы служатъ Кришн. Тло, душа и собственность (tan, man, dhau) — все имъ предоставлено. Женщинъ учатъ, что величайшее благо, это — если он или ихъ семьи будутъ въ связи t съ магараджей. Передъ ними двицы поютъ, обыкновенно, эротическаго характера псни на празднествахъ, и тогда магараджей считаютъ за единое съ Кришной, сладострастіе поощряется и воспвается во всхъ гимнахъ, связанныхъ съ Кришною. Главный магараджа, по имени Гопингти, есть человкъ, истощенный до степени скелета излишествами всякаго, рода, за исключеніемъ пьянства. Но браманы магараджи не ограничиваются этой ролью. У нихъ еще бываютъ вечера плотской любви, гд они пользуются женами другъ друга, или гд принадлежащіе къ различнымъ кастамъ люди, посл пиршества, предаются свальному грху. Это — полное попраніе кастовыхъ правилъ, протестъ противъ невыносимыхъ узъ лицемрія, какими связанъ браманъ. Главные магараджи имютъ весьма своеобразные источники доходовъ. Такъ, за счастіе посмотрть на него платятъ 5 рупій, за удовольствіе прикоснуться — 20, за удовольствіе омыть ему ноги — 35, за счастіе вытереть его благовонными маслами — 60, за удовольствіе погостить у него или принять у себя 50—500, за пляску въ хоровод 100—200, за питье воды, въ которой выкупался магараджа или въ которой вымыли его блье,— 19 и т. д. Такъ чтится человкъ не за личныя его качества, а только за происхожденіе! Надо ли говорить, что ни одинъ индусъ, найдя у входа въ домъ свой калоши магараджи или другого брамана, не сметъ войти въ него, если тотъ самъ его не позоветъ…

Проф. А. Красновъ.

ГЛАВА IV.

Современный индуизмъ II.

Сущность индусскихъ врованій.— Позднйшія перемны.— Набожность индусовъ.— Домашнее богослуженіе.— Гуру.— Посвященіе.— Астрологъ.— Элементы индусскаго культа.— Браманскіе обряды.— Обычные обряды.— Богослуженіе въ храмахъ.— Жрецы.— Праздники.— Идолы.— Праздничныя церемоніи.— Представленія.— Праздникъ Дурги.— Святыя мста.— Бенаресъ.— Храмъ Бншешвара.— Обязанности пилигримовъ.— Пури.— Большой храмъ.— Идолы.— Освященная пища.— Праздникъ Колесницы.— Религіозныя самоубійства.— Трогательный случай.— Храмъ Вишну въ Тричинополи.— Секты вишнуитовъ.— Секты сиваитовъ.— Сакты.— Сикхи.— Библія Сикховъ.— Брамо-Сомаджъ.— Раммоіунъ Рой.— Девендра Натъ Тагоръ.— Кешубъ Чу ядра Сенъ.— Всеобщій Сомаджъ.— фатализмъ.— Май или заблужденіе.— Переселеніе душъ.— Награды и наказанія.— Смерть.— Сожиганіе труповъ.— Церемоніи въ память умершихъ.—Нравственность.— Жены.— Положеніе женщинъ.— Вдовы.— Сётти.— Несоотвтствіе нравовъ съ религіей.— Добродтели индусовъ.

Современный индусскій культъ представляетъ совокупность различныхъ, часто противорчивыхъ обрядовъ и обычаевъ: нтъ въ мір другой столь широкой, всеобъемлющей религіи. Какъ видно изъ отчета послдней бенгальской переписи, терминъ индуизмъ не обозначаетъ ни вры, ни расы, ни церкви, ни народа и даетъ лишь общее туманное опредленіе. Подъ него подходятъ и послдователи ведантійской философіи, и высокородные браманы, и представители низшихъ кастъ, почитающіе различныхъ боговъ индусскаго пантеона, и полуварварскіе аборигены, совершенно незнакомые съ индусскою миологіею, покланяющіеся во время болзни или опасности какому-нибудь камню. Разница въ преобладающихъ формахъ культа по отдльнымъ округамъ очень велика, кром того, есть масса личныхъ и домашнихъ церемоній, видоизмняющихся сообразно мстнымъ и общественнымъ условіямъ. Народъ полагаетъ, что его вковой культъ никогда не подвергался измненіямъ, и европейцы въ значительной мр раздляютъ этотъ взглядъ, однако, въ религіи индусовъ произошли значительныя перемны. Большой праздникъ Джаганната есть лишь варіантъ буддійскаго празднества, и нетрудно доказать существованіе многочисленныхъ наслоеній въ современномъ индуизм.
Индусы отличаются особенной набожностью. Wilkins говоритъ: ‘Разсказывать объ обыденной жизни индусовъ все равно, что описывать ихъ религію. Отъ самаго рожденія и до конца жизни индусу предписывается рядъ періодическихъ церемоній, которыя онъ, обыкновенно, и выполняетъ’. Большая часть этихъ церемоній представляетъ остатки анимизма, колдовства, астрологіи и т. п. первобытныхъ врованій. Такъ, напр., передъ рожденіемъ ребенка мать не сметъ надвать одежды, черезъ которую перелетла птица, не сметъ ни сидть ни гулять во двор, должна всегда завязывать платье узломъ вокругъ пояса, должна, чтобы спастись отъ злыхъ духовъ, носить на ше амулетъ, въ которомъ находятся цвты, посвященные богу Баба-Такуру, и ежедневно пить нсколько капель воды, къ которой она нредварительно прикасается этимъ амулетомъ. Нареченіе имени ребенку — одна изъ важнйшихъ индусскихъ церемоній, въ составъ которой входятъ благодарственная служба и дары предкамъ. Дтямъ часто дается одно имя бога или обоготвореннаго героя, а другое — по назначенію астролога, который вычисляетъ младенцу гороскопъ.
Въ каждомъ, сколько-нибудь состоятельномъ дом, если глава не браманъ, имется свой семейный жрецъ, который совершаетъ богослуженіе, обыкновенно, дважды въ день, въ комнат, гд стоитъ семейный идолъ. Противъ входныхъ дверей дома находится также площадка, куда ставятъ изображенія боговъ во время періодическихъ религіозныхъ праздниковъ. Жрецъ купаетъ и умащаетъ идола, совершаетъ положенные обряды и отъ лица семьи приноситъ въ жертву плоды и цвты. Семья, однако, не всегда при этомъ находится, такъ какъ необходимымъ считается только присутствіе жреца. Жертвенные дары идутъ въ его пользу, а полное содержаніе онъ получаетъ отъ одного или двухъ семействъ. Конечно, безъ него не обходится ни одна важная семейная церемонія.
Гуру, или религіозный учитель, несетъ иныя обязанности. Онъ совершаетъ посвященіе въ индусскія секты и преподаетъ основы ихъ ученія. Гуру не живетъ въ дом своего ученика. Индусу внушается, что лучше оскорбить боговъ* чмъ гуру, такъ какъ въ первомъ случа гуру можетъ исходатайствовать помилованіе боговъ, но во второмъ случа всякое посредничество безсильно, и проклятіе гуру принесетъ несказанное несчастіе. Гуру посщаетъ учениковъ разъ въ году, всякій необычный визитъ доказываетъ, что онъ хочетъ лишній разъ получить денегъ. Онъ обращается со своими духовными чадами свысока, образованные индусы описываютъ жадность, безнравственность и порочность гуру. Эти учителя требуютъ, чтобы имъ оказывали наилучшій пріемъ, давали новую обстановку, ковры и богатые подарки, лишь немногіе изъ нихъ преподаютъ что-нибудь дльное. Гуру можетъ и не быть браманомъ. Каждый индусскій мальчикъ, восьми лтъ отъ роду (иногда старше), получаетъ отъ избраннаго для него гуру священный текстъ или мантру, такъ называемый текстъ смени, гуру по секрету сообщаетъ ему этотъ текстъ и избираетъ для него бога, которому онъ долженъ воздавать особое поклоненіе. Ученикъ никогда никому не сметъ сообщить своего текста и Одолженъ мысленно или шопотомъ повторять его сто-восемь разъ на день (многіе откладываютъ это число на четкахъ). Мальчикъ передъ полученіемъ мантры постится, купается и надваетъ безукоризненно чистое платье. Если же онъ принадлежитъ къ каст дважды рожденныхъ (брамановъ, кшатріевъ или вайшіевъ), то въ этотъ день на него впервые возлагаютъ священный шнуръ. Духовное родство между ученикомъ и гуру продолжается въ теченіе всей жизни. Ныншніе гуру — по большей части корыстолюбивые и невжественные люди.
Необходимымъ лицомъ въ каждой семь также является астрологъ, безъ него нельзя предпринять путешествія, нельзя начать новаго дла. Онъ назначаетъ часъ для свадебъ и религіозныхъ празднествъ и опредляетъ благопріятное время для различныхъ случаевъ повседневной жизни.
Главныя проявленія индусскаго культа, это 1) размышленіе, 2) достойныя дла, 3) соисканіе милости или предупрежденіе немилости боговъ путемъ подарковъ и жертвъ. Образованный индусъ преслдуетъ еще высокую цль, а именно — онъ стремится къ отождествленію и къ сліянію съ Высшимъ Духомъ. Этого состоянія можетъ достигнуть только браманъ-аскетъ, остальные же, не браманы, должны религіозными длами заслужить будущихъ возрожденій въ высшихъ кастахъ.
Мы уже говорили о томъ, что священныя книги предписываютъ браманамъ соблюденіе различныхъ обрядовъ. Количество церемоній такъ велико, что на ежедневное выполненіе ихъ уходитъ два часа утромъ, столько же вечеромъ и часъ среди дня. Аскеты располагаютъ достаточнымъ временемъ, но занятые браманы находятъ эти обряды очень затруднительными и иногда выполняютъ ихъ чрезъ посредника, семейнаго жреца. Передъ всякимъ религіознымъ актомъ совершается полное омовеніе, сопровождаемое молитвами, дале слдуетъ поклоненіе солнцу и размышленіе о Брам, Вишну и Сив, затмъ, задерживая дыханіе, надлежитъ трижды повторить текстъ, извстный подъ именемъ Гаятри. Онъ гласитъ слдующее: ‘Онъ, земля, небо! Мы размышляемъ о божественномъ свт сіяющаго прародителя (солнце), который управляетъ нашимъ разумомъ, который есть вода, блескъ, вкусъ, безсмертная мыслительная способность, Брама, земля, небо’. Итакъ солнечный свтъ считается типомъ всякой лучезарной силы, поэтому, какъ говоритъ одинъ туземный комментаторъ, ‘солнцу долженъ покланяться всякій, кто трепещетъ предъ возрожденіями и смертями и жаждетъ блаженства’… Передъ этою молитвой еще перечисляются названія семи міровъ: 1) земля, 2) міръ умершихъ, безсознательно ожидающихъ конца ныншняго вка, 3) небеса блаженныхъ, 4) средній міръ, 5) міръ рожденій’ для животныхъ, уничтоженныхъ въ конц каждаго вка, 6) жилище сыновъ Брамы, 7) жилище верховнаго Брамы. Въ начал и въ конц этого перечня произносится слогъ Онъ, затмъ слдуетъ рядъ другихъ церемоній. Чтобы очистить сердце отъ грха, полагается втянуть немного воды черезъ одну ноздрю и выпустить ее черезъ другую. Въ одной изъ молитвъ говорится: ‘пусть всякій грхъ словомъ, дломъ и помышленіемъ, который я совершилъ ночью, будетъ изглаженъ днемъ. Пусть снимется съ меня всякій грхъ’.
Вслдъ затмъ приступаютъ къ чтенію Ведъ, но предварительно приносятъ богамъ въ жертву зерно и т. п. и просятъ ихъ благосклоннаго присутствія при чтеніи Ведъ. Подобныя же жертвы приносятся Ям и великимъ родоначальникамъ человчества, дале идутъ жертвы за предковъ-брамановъ и за всхъ людей, чтобы облегчить страданія тмъ, кто въ аду, и увеличить блаженство тмъ, кто на неб. Посл этого утомительнаго ряда церемоній, браманъ готовится вкусить пищу. Прежде всего онъ долженъ пожертвовать часть ея богамъ, предкамъ и другимъ существамъ и накормить своихъ гостей, затмъ умыть руки и ноги и отвдать воды. Когда ему подаютъ пищу, онъ говоритъ: ‘Пусть небо подаетъ тебя!’ А во время ды онъ говоритъ: ‘Пусть земля принимаетъ тебя!’ Но и это еще не все: передъ тмъ, какъ сть, браманъ долженъ отгородить рукою свою тарелку, чтобы изолировать ее отъ остальныхъ присутствующихъ, долженъ пожертвовать пять кусочковъ Ям, совершить пять возліяній дыханію и примочить глаза. Въ дополненіе къ вышеупомянутымъ обрядамъ, о которыхъ мы говорили лишь въ общихъ чертахъ, въ каждой отдльной сект бываютъ еще особыя церемоніи, такъ, напр., нкоторые передъ тмъ, какъ вкушать пищу, ожидаютъ прихода какого-нибудь гостя, потому что въ лиц всякаго гостя появляется Брама.
Нужно, однако, оговориться, что не у всхъ индусовъ ежедневные обряды такъ сложны. Сакты и набожные представители другихъ сектъ совершаютъ ежедневно цлый рядъ церемоній, сущность которыхъ все та же, т. е. очищеніе тла, предупрежденіе гнва духовъ или предковъ, жертвоприношенія великимъ богамъ и богинимъ, перечисленіе ихъ подвиговъ, согласно ученію Пуранъ и т. д. Но большинство индусовъ ограничивается ежедневнымъ купаньемъ, воздваніемъ рукъ и поклоненіемъ восходящему солнцу. Торговцы въ своихъ лавкахъ держатъ изображеніе Ганезы, а утромъ воскуриваютъ передъ нимъ иміамъ. Вишнуиты почитаютъ эмблемы своего бога, особенно Салагрямъ (ископаемый аммонитъ), заботятся о нихъ, какъ о живыхъ существахъ, купаютъ ихъ въ жаркое время года и т. д. и ежедневно молятся передъ ними. Имена боговъ повторяются много разъ на день. Въ т дни, когда совершеніе длинной церемоніи почему-либо неудобно, индусъ ограничивается повтореніемъ текста, полученнаго имъ отъ гуру и часто представляющаго лишь безсмысленный наборъ словъ.
Главная религіозная святыня индусовъ находится въ общественныхъ храмахъ. Не слдуетъ, однако, думать, чтобы эти храмы отличались обширными размрами. Они не разсчитаны на большую толпу, и площадь ихъ обыкновенно не превышаетъ 10—12 квад. Футовъ. Такое маленькое строеніе находится въ завдываніи у жреца, который также заботится объ идол или изваяніи. Идолъ считается особымъ мстопребываніемъ божества, и врующіе, поодиночк, падая ницъ, приносятъ ему жертву. Нкоторые храмы были построены на общественныя приношенія, другіе — правителями, а многіе — состоятельными частными лицами, которыя старались обезпечить себя заслугами въ противовсъ собственнымъ грхамъ. Кто хочетъ принести крупную жертву, тотъ строитъ но одинъ большой храмъ, какъ можно было бы ожидать, а цлый рядъ маленькихъ: семь, четырнадцать, двадцать одинъ, даже больше, изъ которыхъ многіе остаются безъ употребленія. Когда такого рода храмъ приходитъ въ ветхость, то его не ремонтируютъ: новый человкъ ничего не хочетъ прибавить къ заслугамъ своего предшественника. Обыкновенно храмъ стоитъ во двор, который окруженъ верандами, гд паломники, пришедшіе издалека, находятъ пріютъ. Самый храмъ состоитъ изъ двухъ главныхъ частей: сней и маленькаго алтаря, гд стоитъ идолъ и, вслдствіе тсноты, можетъ помститься только жрецъ. Существуетъ странный пріемъ звонить въ колокольчикъ, чтобы привлечь вниманіе бога на врующаго, который обходитъ кругомъ, передаетъ свой даръ жрецу и поклоняется идолу.
Вс жрецы въ этихъ храмахъ — браманы, они, обыкновенно, совершаютъ богослуженіе безъ зрителей, произнося священные тексты на санскритскомъ язык, которые непонятны народу. Выборъ текстовъ, конечно, обусловливается культомъ того или иного бога или воплощенія. Основной характеръ индусскаго культа заключается въ томъ, что къ идолу относятся, какъ къ живому существу, а на жреца смотрятъ, какъ на слугу, который долженъ его умывать, одвать, кормить, украшать, укладывать въ постель и т. п. Обязанности врующихъ ограничиваются тмъ, чтобы приносить дары, которые идутъ въ собственность жреца. Въ тхъ случаяхъ, когда по обряду полагается приносить въ жертву животныхъ, жрецъ долженъ еще убить ихъ. Мясо идетъ въ его пользу и тотчасъ же находитъ сбытъ, такъ какъ считается особенно цннымъ посл священнодйствія.

[]

Правильное ежедневное богослуженіе въ храмахъ составляетъ лишь незначительную частицу религіозной жизни индусовъ. Гораздо большее значеніе имютъ праздники, повторяющіеся періодически, черезъ короткіе, но не совсмъ правильные промежутки и приблизительно соотвтствующіе христіанскому воскресенью. Богамъ въ такіе дни воздается общественное поклоненіе, многіе боги имютъ свои особые праздники. Изображеніе боговъ ставятъ не только въ храмахъ, но иногда въ частныхъ домахъ, куда въ дни праздниковъ стекаются для поклоненія толпы народа. Посл богослужебныхъ церемоній обыкновенно идутъ развлеченія: непристойныя пляски, игры, музыка. Иногда дв или нсколько смежныхъ деревень устраиваютъ такой праздникъ въ складчину, и каждый домохозяинъ вноситъ свой пай.
Изготовленіемъ идоловъ занимаются особые мастера. Идоловъ, обыкновенно, длаютъ на основ изъ бамбуковыхъ палокъ, которую покрываютъ сномъ и сверху обмазываютъ тиной изъ священной рки. Затмъ ихъ просушиваютъ на солнц, красятъ и одваютъ, согласно указаніямъ священныхъ книгъ. Когда они уже водворены на мст богослуженія, то жрецы совершаютъ, такъ называемую, церемонію дарованія жизни, умоляя бога, чтобы онъ поселился въ своемъ изваяніи на одинъ, два, три дня. Посл этого изображеніе уже считается священнымъ, къ нему прикасаться можетъ только браманъ, приближаться — только индусъ. Передъ нимъ совершается полное утреннее и вечернее богослуженіе, за вечернимъ всегда слдуютъ развлеченія. Въ послдній день праздника происходитъ прощаніе съ богомъ: ему приносятъ благодарность за то, что онъ милостиво постилъ своихъ поклонниковъ, и просятъ возвратиться въ слдующемъ году. Посл предполагаемаго удаленія бога, изображеніе опять становится простымъ кускомъ глины, и всякій можетъ дотронуться до него. Къ заходу солнца его несутъ на берегъ рки или пруда въ сопровожденіи музыкантовъ, танцовщицъ и факельщиковъ, отвозятъ на середину теченія и бросаютъ въ воду. Богослуженіе еще усложняется церемоніями, посредствомъ которыхъ индусъ заискиваетъ особенной милости покровительствующихъ ему боговъ. Намъ не придется описывать всхъ важнйшихъ ежегодныхъ общественныхъ праздниковъ. Общее число ихъ очень велико и многіе изъ нихъ носятъ мстный характеръ, такъ, напримръ, по всей Бенгаліи существуютъ праздники Джаганната, наподобіе тхъ, которые бываютъ въ Пури. Много праздниковъ устраивается въ честь богини Сашти, которая охраняетъ родильницъ и покровительствуетъ дтямъ.
На праздникахъ Кришны видное мсто занимаютъ представленія, на которыхъ въ лицахъ разыгрываются главнйшія событія изъ жизни боговъ, не исключая даже приписываемыхъ имъ неприличныхъ поступковъ и рчей. Благодаря этимъ зрлищамъ, некультурное населеніе получаетъ довольно ясное понятіе о своихъ богахъ.

[]

Въ Бенгаліи большой популярностью пользуется праздникъ Дурги, гд главными дйствующими лицами являются сыновья Дурги, жена Брамы — Сарасвати и жена Вишну — Лакшми. У самой Дурги десять рукъ, въ которыхъ она держитъ оружіе, эмблему своихъ побдъ. Церемоніи, предшествующія ‘оживанію’ богини, очень длинны, ей приносятъ въ жертву одного, трехъ или семь козлятъ, а иногда даже буйвола. Этотъ праздникъ считается настолько большимъ, что мужчины ради него возвращаются домой съ заработковъ и всякія занятія прекращаются, поэтому его называютъ Бенгальскимъ Рождествомъ. Онъ приходится въ шестомъ мсяц, соотвтствующемъ концу нашего сентября и началу октября. Въ ближайшій за нимъ праздникъ Лакшми принято цлую ночь на пролетъ играть въ карты или предаваться другимъ забавамъ такъ какъ, по мстными врованіямъ, эта богиня ночью проходитъ надъ всми бодрствующими. Вт седьмомъ мсяц бываетъ отталкивающее, кровавое празднество Дурги. ‘Во время этого праздника, говоритъ,— выставляются изваянія богини, гд она изображеніе темнокожей, какъ показываетъ ея имя Кали, мужъ лежитъ у нея подъ ногами. Она высовываетъ языкъ и простираетъ не четыре руки, въ одно изъ нихъ она держитъ мечъ, въ другой — голову великана, а остальными двумя даетъ указанія своимъ воинамъ. Вмсто серегъ у нея два непріятельскихъ трупа, на ше — ожерелье изъ мертвыхъ головъ, единственная одежда ея — поясъ изъ рукъ побжденныхъ враговъ. Волосы ея длинными прядями спускаются по спин. Она опьянена вражескою кровью, глаза ея сверкаютъ гнвомъ, брови ея наведены красною краской, по ея груди струится кровь’. Этотъ праздникъ сопровождается полунощными животными жертвоприношеніями, выкликаніями и пьяными оргіями. Нкоторыя праздники представляютъ родъ карнавала. На праздникахъ Сивы прежде принято было зацплять людей крючьями за спину и поднимать такимъ образомъ на значительную высоту, теперь это выведено и либо употребляютъ чучело, либо крюкъ зацпляютъ за веревку, обвязанную вокругъ пояса человка.

[]

Необходимую принадлежность индусскаго культа составляетъ хожденіе, по святымъ мстамъ. Множество индусовъ только этимъ и занимаются, а масса народу употребляетъ вс усилія къ тому, чтобы хоть разъ въ жизни постить какой-нибудь священный алтарь. Иногда въ теченіе многихъ лтъ индусъ подвергаетъ себя лишеніямъ, чтобы только собрать необходимую сумму на поздку и на жертву богамъ, питая увренность, что паломничество принесетъ ему благословеніе и въ настоящей и въ будущей жизни. Онъ бодро переноситъ величайшую нужду и даже страданія на пути и выражаетъ сильнйшую радость при вид своей конечной цли или выставленнаго напоказъ священнаго изваянія. ‘Я видлъ, какъ люди бросались на землю,— говоритъ Wilkins,— и цловали прахъ, лишь только издали ихъ взорамъ открывался священный городъ Бенаресъ. Я видлъ, какъ они собирали пыль съ колесницы Джагаината и съ выраженіемъ величайшей радости посыпали ею головы. Я слышалъ, какъ они кричали отъ восторга, завидвъ издали впаденіе волнъ Ганга въ море, у острова Сагара’. Въ настоящее время нкоторые отправляются къ прославленнымъ святынямъ по желзной дорог. Такимъ образомъ, толпы паломниковъ еще возросли противъ прежняго. Но многіе и до сихъ поръ ходятъ пшкомъ или дутъ на лодкахъ, при чемъ нердко тонутъ и гибнутъ. Иные даютъ обтъ совершить большой путь, измряя его длиною своего тла. Число человческихъ жертвъ обусловливается еще вымогательствомъ жрецовъ, которые часто не оставляютъ паломникамъ достаточно денегъ на обратный путь. Нельзя сказать, чтобы сущность или характеръ поклоненія святын вознаграждали за изнурительную и сопряженную съ большими расходами поздку. Паломникъ купается, приноситъ дары, обходитъ вокругъ храмовъ, осматриваетъ святое мсто, вотъ и все. Остальное время посвящено безнравственнымъ и унизительнымъ развлеченіямъ, для которыхъ жрецы открываютъ широкое поле. Слава многихъ святыхъ мстъ поддерживается хвалебными разсказами наемныхъ странниковъ. Иногда паломничество вызвано надеждой на рожденіе сына или служитъ выполненіемъ обта, даннаго во время несчастья или болзни.
Мы опишемъ боле или мене подробно только два святыхъ мста Индіи: Бенаресъ и Пури. Первый изъ нихъ считается особымъ мстопребываніемъ Сивы, а второй — Вишну. Ни въ одномъ индійскомъ город нельзя встртить такого грубаго идолопоклонства, какъ въ Бенарес, гд на каждомъ шагу попадаются безобразные идолы, чудовища и эмблемы производительности. За время британскаго владычества выстроено больше храмовъ и на нихъ израсходовано больше денегъ, чмъ въ такое же число лтъ мусульманскаго господства, это нужно приписать увеличенію народнаго богатства. Нсколько лтъ тому назадъ въ самомъ Бенарес, не считая его предмстій и частныхъ домовъ, имющихъ своихъ идоловъ, числилось боле тысячи храмовъ. Они посвящены Сив подъ различными именами или другимъ, родственнымъ ему богамъ. Не ограничиваясь изображеніемъ главнаго бога, которому посвященъ храмъ, жрецы часто ставятъ изображенія другихъ боговъ въ нишахъ или рядами, гд ихъ бываетъ до сотни. Бенаресъ считается особенно священнымъ въ силу легенды, приведенной въ предыдущей глав. Священный характеръ простирается на извилистую дорогу вдоль Ганга въ пятьдесятъ миль, на которой встрчаются сотни храмовъ. Прохожденіе этой дороги составляетъ величайшую заслугу. Постоянные жители Бенареса должны, по краЕней мр, разъ въ году совершить этотъ путь, а если же кто умретъ на его протяженіи, то, будь онъ еретикъ или преступникъ, а попадетъ на небо.
Главный храмъ въ город воздвигнутъ Бишешвару (богу міра). Такъ во всемъ округ Бенареса называютъ Сиву, которому подвластны боги священной дороги, составляющіе родъ полицейской силы. Мстопребываніемъ Сивы считается каменная эмблема линга, передъ нею ежедневно проходятъ толпы народа, приносящія въ даръ рисъ, цвты, зерно, ги или деньги. Многіе изъ врующихъ, приближаясь къ богу, выказываютъ признаки большого страха, боятся навлечь на себя его гнвъ. Другая прославленная святыня, это — источникъ Манкарника, стоячій прудъ, воды котораго, по врованіямъ индусовъ, смываютъ самыя тяжелыя преступленія.
Пилигримы, предпринимающіе обходъ Бенареса по священной дорог, соблюдаютъ извстные обряды. Они должны, если возможно, искупаться передъ уходомъ и въ конц каждаго дня, идти босикомъ, добывать себ пропитаніе собственными средствами, не получая его ни отъ кого и не раздавая его никому, не должны ссориться или ругаться во время пути, а по окончаніи должны принести дары жрецамъ Манкарникскаго источника.

[]

[]

Городъ Пури, на побережь Ориссы, не мене прославленный и священный въ глазахъ индусовъ, нсколько отличается отъ Бенареса. Здсь воздается поклоненіе Вишну, какъ Джаганнату (владык міра). Рядъ значительныхъ празднествъ въ теченіе всего года поддерживаетъ извстное религіозное возбужденіе, достигающее наибольшей силы въ знаменитый праздникъ Колесницы, на который стекаются до ста тысячъ пилигримовъ. Пури раньше былъ буддійской святыней, славу которой унаслдовалъ Джаганнатъ. Ныншній храмъ, сооруженный въ конц двнадцатаго столтія, представляетъ пирамидальное строеніе, на пригорк, около двадцати футовъ высотою. Чаитанія реформировалъ культъ Лишну, проповдуя, что вра и любовь боле угодны Богу, чмъ епитиміи и обряды. Храмъ уже въ его времена былъ окруженъ толстою двойною стной. Чаитанія училъ, что за этой оградой люди всхъ кастъ равны и могутъ вмст вкушать святую пищу. Вообще со временъ Чаитапіи культъ Джаганната принялъ другой характеръ: кроткое, жизнерадостное, человколюбивое божество не имло и тни тхъ кровожадныхъ свойствъ, которыя ему приписывались прежде. Разумется, жизнерадостность въ понятіяхъ индусовъ превратилась въ сладострастіе. Нкоторыя лица считаютъ культъ Джаганната безнравственнымъ, но другія, хорошо освдомленныя, горячо опровергаютъ это обвиненіе.
Внутри ограды на площади 300X400 футовъ, кром большого храма, находится цлая масса маленькихъ храмовъ, священныхъ мстъ и священныхъ деревьевъ. Большой храмъ раздляется на четыре отдла: отдлъ жертвенный, отдлъ танцовальный — для развлеченій, притворъ и собственно алтарь, послднія два отдленія занимаютъ по восьми квадратныхъ футовъ. Въ алтар, въ нишахъ, стоятъ три большихъ изображенія главныхъ воплощеній Вишну: вепрь, человкъ-левъ и карликъ. Главные идолы здсь, это — Джаганнатъ, черный, его братъ Баларама, блый, и ихъ сестра Субгадра, золотисто-желтая. Эти три идола вытесаны изъ цльныхъ кусковъ твердаго дерева и представляютъ грубйшее изображеніе человческаго тла безъ рукъ и ногъ, вмсто рукъ у нихъ обрубки, къ которымъ придланы кисти рукъ изъ золота. і)ба мужскихъ идола высотою около шести футовъ, а женскій — около четырехъ съ половиной. Одежду и украшенія на нихъ мняютъ по нскольку разъ въ день, такъ что въ различные часы ихъ можно видть то въ облаченіи Будды, то Кришны, то Ганезы. По поводу этихъ безобразныхъ идоловъ ходятъ различные толки, такъ, напримръ, говорятъ, что Богъ великъ и нельзя точно изобразить его, а эти уродливыя фигуры сдланы для того, чтобы внушать людямъ страхъ и побуждать ихъ приносить Господу умилостивительные дары. Вроятно, это — видоизмненные буддійскіе идолы. Кром нихъ, въ храм стоитъ безформенный шёстифутовый чурбанъ, наверху котораго изображено колесо, соотвтствующее буддійскому колесу закона. Внутри идола Джаганната находится какой-то талисманъ, который бережно переносятъ при замн стараго изображенія новымъ, въ чемъ онъ заключается, знаютъ только жрецы, но, по всмъ вроятіямъ, это какія-нибудь буддійскія мощи.

[]

Въ самомъ алтар и около него находятся также многочисленныя изображенія другихъ боговъ или ихъ главныхъ воплощеній. За исключеніемъ большихъ праздниковъ, ихъ не трогаютъ съ мста, но ежедневно передъ ними совершается служба, гд они играютъ роль живыхъ существъ. Ко времени четырехъ главныхъ ежедневныхъ трапезъ въ храмъ приносятъ массу вареной пищи, которую не надолго ставятъ передъ идоломъ и посл этого считаютъ освященной. Готовятъ ее лщи низшихъ кастъ, но посл освященія пилигримы всхъ кастъ безъ различія дятъ ее и даже иногда берутъ домой, какъ святыню. Въ иные дни до ста тысячъ человкъ получаютъ такую пищу, разумется, за плату, и жрецы отъ этого имютъ огромный доходъ. Величайшими праздниками въ Пури считаются: Долъ-Джатра, нчто врод весенняго карнавала, Снанъ-Джатра, когда идоловъ купаютъ въ священной вод, наряжаютъ въ великолпныя одежды, и подъ тмъ предлогомъ, что они во время купанья простудились и заболли лихорадкой, помщаютъ на дв недли въ лазаретъ, чтобы заново окрасить ихъ, затмъ Ратъ-Джатра, или праздникъ колесницы, когда боговъ вывозятъ кататься. Колесницы обыкновенно очень тяжелы и громоздки, такъ, напримръ, колесница Джаганната иметъ сорокъ-пять футовъ высоты и покоится на шестнадцати колесахъ. При большомъ стеченіи народа идоловъ ставятъ въ колесницы, одваютъ и привязываютъ имъ золотыя руки. Когда все готово, главный жрецъ, Курда-раджа, именуемый ‘подметальщикомъ храма’, мететъ дорогу саженъ на пятьдесятъ передъ колесницами, поклоняется идоламъ и берется за вожжи, при этомъ сотни особыхъ индусскихъ служителей съ помощью пилигримовъ принимаются тащить колесницу къ ряду храмовъ, отстоящихъ почти на дв мили. Путешествіе длится, обыкновенно, четыре дня, по прибытіи на мсто назначенія, изображеніе Лакшми несутъ провдать Джаганната. Черезъ четыре-пять дней процессія отправляется обратно. Случалось, что фанатики-пилигримы кончали самоубійствомъ во время этого праздника, и онъ сдлался чуть ли не синонимомъ кроваваго жертвоприношенія. Это, однако, прямо противорчитъ духу вишнуитскаго культа. Безъ сомннія, бывали религіозные самоубійцы, которые стремились умереть въ состояніи святости, чтобы не возвращаться къ мірскимъ искушеніямъ, въ толп и давк также нердко происходили несчастные случаи, оканчивавшіеся смертью. Но жрецы отнюдь не предписываютъ и не поощряютъ человческихъ жертвъ, такъ какъ считается, что всякая капля крови, пролитая въ присутствіи Джаганната, оскверняетъ жрецовъ, народъ и святую пищу. Если смертельный случай происходитъ въ храм, то богослуженіе тотчасъ же пріостанавливается и жертва уносится отъ лица оскорбленнаго божества. Въ Пури бываетъ почти непрерывный циклъ религіозныхъ празднествъ, которыя даютъ жителямъ средства къ существованію.
Паломники стекаются также въ большіе храмы Танджора, Мадуры и Рамесвары (островъ между Индіей и Цейлономъ), гд воздается культъ Сив. Величайшимъ подвигомъ для пилигрима считается, если онъ побываетъ въ Бенарес, принесетъ оттуда сосудъ съ водою Ганга въ Рамесвару, польетъ ею символъ Сивы и затмъ выкупается въ мор, разумется, оплачивая каждый свой шагъ. По поводу этого Monier Williams приводитъ одинъ трогательный разсказъ. ‘Незадолго до моего прізда, какой-то отецъ съ сыномъ, совершая данный обтъ, посл продолжительнаго и тяжелаго пути, перенесли уже, наконецъ, свою драгоцнную ношу,— воду изъ Ганга,— черезъ проливъ. Желанная цль была совсмъ близка, храмъ Рамесвары открывался взорамъ, какъ вдругъ отецъ скоропостижно умеръ, оставивъ своего малолтняго сына беззащитнымъ сиротою. Однако, у мальчика все еще было сокровище — кружка воды изъ Ганга. Онъ разсудилъ, что если только ему удастся полить ею священный символъ, то это освободитъ его отъ всхъ земныхъ горестей. Еще разъ поднялъ онъ свою ношу и поспшилъ съ нею къ святилищу. Вообразите же взрывъ страстнаго отчаянія ребенка, когда двери оказались запертыми для него: у него не было денегъ, чтобы заплатить главному жрецу!’
Въ южной Индіи самый замчательный изъ храмовъ, посвященныхъ Вишну, это Срирангамскій въ Тричинополи. Онъ окруженъ семью параллельными оградами, въ предлахъ которыхъ живутъ сотни брамановъ. На углахъ каждаго квадрата находятся ворота и огромныя пирамидальныя башни. Все вмст должно изображать небеса Вишну. Главный идолъ лежачій, онъ считается неподвижнымъ и, разумется, по этому поводу сложилась объяснительная легенда. Надъ нимъ находится алтарь въ вид слога Онъ. Другое изображеніе Вишну возятъ во время процессій на праздник Колесницы и т. д. Внецъ его усыпанъ брильянтами, жемчугами, рубинами и другими драгоцнными камнями. При такихъ храмахъ содержатся, обыкновенно, толпы музыкантовъ и танцовщицъ, принимающихъ участіе въ праздничныхъ торжествахъ.
Теперь мы перейдемъ къ разсмотрнію индусскихъ сектъ. Вс он до извстной степени придерживаются догматовъ, о которыхъ мы говорили выше, почитаютъ Вишну и другихъ боговъ въ различныхъ проявленіяхъ, или же слдуютъ ученію реформаторовъ. Такъ, въ числ вишнуитскихъ сектъ есть послдователи Рамануджи, Рамананда, Кабира и др. Сектантовъ различаютъ но особымъ значкамъ, которые наводятся блою глиной на лбу посл купанья, во время большого праздника. У Рамануджиновъ идутъ дв вертикальныя линіи отъ корней волосъ до бровей и соединяются на переносья горизонтальной линіей, посреди лба — поперечная красная черта. На груди и на рукахъ у нихъ также красные и блые мазки, которые должны изображать извстныя примты Вишну. Главная особенность ихъ вроученія та, что Вишну есть Браманъ, верховное существо. Раманандины почитаютъ Вишну, какъ Рамачандру, а также жену его Ситу. У этой секты много монастырей и много странствующихъ членовъ, которые собираютъ подаянія и ходятъ по святымъ мстамъ, вс они безбрачны. Фактически они не признаютъ кастовыхъ различій. Послдователи Кабира врятъ въ единаго Бога и не воздаютъ вншняго поклоненія индусскимъ божествамъ, они лишь воспваютъ гимны основателю своей секты. Нравственность ихъ стоитъ высоко: они предписываютъ правдивость, гуманность и отвращеніе къ насилію.

[]

Есть много вишнуитовъ, почитающихъ своего бога подъ видомъ ребенка Гопала, сына пастуха. Эта секта основана Вишну-Свами и расширена Валлабгой, въ противоположность аскетизму, она ставитъ въ заслугу богатство одежды и щедрость угощенія. Главный храмъ Гопала — въ Аджмир.
Мадвы южной Индіи, это — послдователи Мадгавы, который жилъ въ двнадцатомъ вк и котораго они считаютъ воплощеніемъ бога Ваю. Они носятъ одежду грязно-желтаго цвта, ходятъ съ непокрытою головой и выжигаютъ себ раскаленнымъ желзомъ символы Вишну на груди или на плечахъ. Они поклоняются нсколькимъ богамъ, но учатъ, что человческій духъ не тождественъ съ божественнымъ духомъ, хотя и соединенъ съ нимъ, и что поглощеніе въ главномъ божеств невозможно. Въ этомъ заключается существенное отличіе ихъ ученія отъ обычныхъ индусскихъ врованій.
Большинство почитателей Вишну въ Бенгаліи принадлежитъ къ сект, основанной Чаитаніей, вліяніе котораго такъ подняло значеніе праздниковъ въ Пури. Его послдователи врятъ, что Вишну есть верховная Душа и единственная сущность міра и что Чаитанія былъ его воплощеніемъ. Они также придаютъ большое значеніе бакти, или вр, различая въ ней пять степеней: 1) миръ, спокойное созерцаніе, 2) рабство, 3) дружбу, 4) сыновнее чувство, 5) кротость. Ихъ жизнерадостный культъ вмняетъ въ обязанность безусловное послушаніе духовному учителю, или гуру. На ихъ праздникахъ не соблюдается разграниченіе кастъ.
Отличительнымъ знакомъ сиваитскихъ сектъ служатъ горизонтальныя линіи, взамнъ вертикальныхъ, ширина и цвтъ ихъ указываютъ на принадлежность къ той или иной сект. Большинство сиваитовъ происходятъ изъ касты брамановъ. Сектъ у нихъ не такъ много и он не такъ популярны, какъ вишнуитскія. Къ числу сектантовъ относятся данди, или носители посоховъ, нищенствующіе люди, проводящіе большую часть времени, въ размышленіи. Часто они доходятъ до идіотства отъ постояннаго на силованія мысли и рчи. Другая секта созерцателей — это іоги, подчиненные строжайшимъ правиламъ, соблюденіе которыхъ, будто бы, придаетъ имъ легкость’ способность мгновенно проходить огромныя разстоянія или длаться невидимыми и т. д. Многіе изъ нихъ — странствующіе фокусники и предсказатели, эксплуатирующіе доврчивый народъ.

[]

Подъ названіемъ сактовъ извстны различныя секты, воздающія культъ женскимъ формамъ божества: Оарасвати, Лакшми, Сит Парватя, Дург, Кали и т. д. Они считаютъ женское божество источникомъ активной энергіи и существованія. Эти взгляды развиты главнымъ образомъ въ позднйшихъ книгахъ, такъ называемыхъ Тантрахъ, которыя считаются библіей сактовъ. Он частью сходны съ Пуранами, частью описываютъ спеціальные обряды сактовъ, заклинанія и чары, преимущественно, въ форм діалоговъ между Ситой и его женой. Нтъ сомннія, что индуизмъ унизился до послдней степени въ этомъ культ, который возбуждаетъ и поддерживаетъ разнузданные, чувственные инстинкты, учитъ, что удовлетвореніе грубйшихъ аппетитовъ при сосредоточиваніи ума на высшемъ существ есть самый благочестивый поступокъ. Употребленіе спиртныхъ напитковъ и мяса составляетъ, принадлежность сактійскаго богослуженія. Предполагается, что размышленіе о текстахъ и чарахъ Тантръ доставляетъ особенное могущество: даетъ способность предсказывать будущее, совершать чудеса, внушать кому-нибудь любовь, превращать растенія въ муку и т. п. Едва ли легковріе можетъ пойти дальше, чмъ у сактовъ. Однако, образованіе, которое вводятъ англичане, уже до нкоторой степени ограничило распространеніе этихъ пагубныхъ понятій.
Теперь обратимся къ противоположному явленію современнаго, индуизма — развитію деистическихъ сектъ съ чистыми стремленіями. Послдователь Кабира, Нанакъ, родившійся близъ Лагора въ 1469 году, положилъ начало сикхизму въ Пенджаб. Онъ сдлался учителемъ, или гуру, а его послдователи стали называться сикхами, или учениками. Подъ вліяніемъ развивавшагося магометанства, онъ проповдывалъ религію, свободную отъ кастовыхъ различій и идолопоклонства, но онъ все-таки былъ скоре пантеистомъ, чмъ монотеистомъ, и училъ, что Богу слдуетъ поклоняться въ лиц Гари (Hari), это — одно изъ наименованій Вишну. Посл Нанака былъ цлый рядъ главныхъ гуру, которые внушали враждебныя отношенія къ магометанамъ и, по большей части, становились военными предводителями. Четвертый гуру, Рамдась, построилъ храмъ на священномъ озер въ Амрицар, гд съ тхъ поръ находится главное мстожительство сикховъ. Пятый гуру, Арджунъ, значительно дополнилъ библію сикховъ. Говиндъ, десятый гуру, составилъ вторую книгу или дополненіе къ библіи, опредлилъ форму крещенія, училъ отказываться отъ идолопоклонства и почитать только сикхійскаго гуру и сплотилъ цлую партію. Войну онъ возвелъ въ религіозную обязанность. Отказавшись назначить себ преемника-гуру, онъ сдлалъ библію сикховъ или ‘Грантъ’ предметомъ культа, съ титуломъ Сагиба. Съ тхъ поръ Грантъ сталъ считаться непогршимымъ руководителемъ, который даетъ отвты на какіе угодно вопросы. Библія сикховъ написана своеобразно, на древнемъ нарчіи ‘Инди’ (Hindi). Въ ней говорится объ единств Бога, но она основана на пантеистическихъ понятіяхъ. Многія названія Вишну приняты, какъ имена верховнаго Бога. Эта библія запрещаетъ идолопоклонство, но самый способъ поклоненія, одванія и украшенія Гранта очень къ нему приближается. Въ ученіе Гранта введены многія грубыя индусскія суеврія, какъ, напр., вра въ святость коровы и въ безчисленныя переселенія душъ, и предписывается полное подчиненіе верховному гуру. За послдніе годы сикхизмъ замтно регрессировалъ и приблизился къ вишнуизму. Многіе сикхи теперь признаютъ раздленіе кастъ, носятъ браманскій шнуръ и придерживаются индусскихъ праздниковъ и церемоній. Въ Патн есть большой храмъ Говинда, гд хранятся многія его вещи.! Храмъ въ Амрицар — одинъ изъ замчательнйшихъ архитектурныхъ памятниковъ Индіи. Онъ посвященъ единому Богу подъ именемъ Гари, но, по сикхійскимъ врованіямъ, Богъ видимо представленъ въ образ священной книги.
Брамо-Самаджъ представляетъ возрожденіе деизма Ведъ подъ значительнымъ вліяніемъ христіанскаго ученія. Основатель Брамо-Самаджа, Раммогунъ-Рой (род. въ 1774), сынъ высокороднаго брамана-вишнуита, въ совершенств зналъ персидскій, арабскій и санскритскій языки. Шестнадцати лтъ отъ роду онъ написалъ трактатъ противъ идолопоклонства и возбудилъ такую оппозицію, что долженъ былъ на нсколько лтъ покинуть домъ и поселиться въ Тибет, гд онъ занялся изученіемъ буддизма. Затмъ, познакомившись съ англійскимъ языкомъ, онъ получилъ правительственное мсто и попалъ въ среду европейцевъ. Посл смерти отца онъ могъ смле возставать противъ того, что считалъ отступленіями отъ истинной ведійской религіи. Онъ обратилъ особенное вниманіе на то, что Сати, или обычай сожженія вдовъ, не былъ санкціонированъ Ведами. Изучивъ христіанское вроученіе, онъ издалъ въ 1819 году книгу ‘Ученіе Христа, руководителя мира и счастья’, въ которой онъ говорилъ, что, насколько ему извстно, догматы Христа больше всхъ другихъ соотвтствуютъ принципамъ нравственности и больше всхъ другихъ примнимы для разумныхъ существъ. Онъ выбралъ лучшее изъ всхъ религій, полагая, что вдохновеніе не ограничивается одною какою-либо эпохой или націей, поэтому онъ позаимствовалъ все, что нашелъ хорошаго въ священныхъ книгахъ различныхъ націй.
Брамо-Самаджъ окончательно утвердился въ 1830 году, какъ ‘культъ вчнаго, неисповдимаго, неизмннаго Духа, Творца и охранителя міра’. Брамо-Самаджъ не допускалъ ни иконъ, ни изображеній, не дозволялъ жертвоприношеній и не разршалъ непочтительнаго отношенія къ чужимъ врованіямъ. Высказавшись письменно и устно противъ системы кастъ, Раммогунъ-Рой, однако, не отказался ни отъ нея, ни отъ браманскаго шнура. На собраніяхъ, попрежнему, читались Веды, а не библія. Въ 1831 году Раммогунъ-Рой похалъ въ Англію, но палъ жертвою климата и умеръ въ Бристол въ 1833 году. Ему индуизмъ обязанъ первымъ шагомъ къ возвышенію и очищенію.
Его преемникомъ былъ Девендра-Патъ-Тагоръ (род. въ 1818 г.), основавшій общество познанія истины въ 1839 году, и пришедшій въ Брамо-Самаджъ въ 1841 году. Въ 1843 году онъ выработалъ схему для преобразованія этого общества въ церковь, члены которой должны были произносить семь торжественныхъ обтовъ. Имъ надлежало воздерживаться отъ идолопоклонства, почитать великаго Бога, Творца, Сохранителя и Разрушителя, выражая это любовью къ Богу и богоугодными длами, вести святую жизнь и исправляться отъ грховъ. Затмъ былъ назначенъ священнослужитель, и къ 1847 году уже 767 человкъ произнесли обты, дале ихъ примру послдовали многіе другіе. Къ 1856 году выработалось убжденіе, что не слдуетъ врить въ непогршимость Ведъ и можно признать только т ихъ предписанія, которыя согласны съ деистическою истиной. Въ силу этого составлены были одобренныя выдержки изъ Ведъ, законовъ Ману, Шатапата-Браманы и т. д.’Церковь’ считаетъ Бога отцомъ, который никогда не воплощался, который слышитъ молитвы всхъ существъ и охраняетъ ихъ своимъ провидніемъ. Раскаяніе есть путь къ искупленію, прощенію и спасенію. Для религіозныхъ цлей необходимы только добрыя дла, милосердіе, созерцаніе и благочестіе, но епитиміи и паломничество излишни. Единственная жертва — самопожертвованіе, единственный храмъ — чистое сердце. Кастовыя различія не признаются.
Несмотря на явный прогрессъ, Брамо-Самаджъ сохранялъ еще много общаго съ индуизмомъ. Въ 1865 году появился новый реформаторъ, извстный Кешубъ-Чундра-Сенъ, который проповдывалъ боле спиритуальное ученіе. Онъ началъ съ того, что уничтожилъ кастовыя ограниченія, и это повело къ раздленію секты. Затмъ онъ ввелъ новую форму посвященія, сталъ допускать женщинъ и проповдывалъ измненіе брачныхъ законовъ. Однако, прошло нсколько лтъ, и самъ Кешубъ, возстававшій противъ раннихъ браковъ, выдалъ свою малолтнюю дочь за магараджу Кучъ-Бехара, при чемъ свадьба сопровождалась нкоторыми индусскими церемоніями. Вышелъ страшный скандалъ. Тмъ не мене, церковь Кешуба, или прогрессивный Брамо-Самаджъ, процвтала подъ его автократическимъ управленіемъ вплоть до его смерти, послдовавшей 8-го января 1884 года. Общество, отъ котораго отдлился Кешубъ, извстное теперь подъ именемъ Ади-Самаджа (первичнаго Самаджа), состояло подъ управленіемъ Девсидра-Натъ-Тагора, впослдствіи оно опять до извстной степени вернулось съ индуизму. Кешубъ замнилъ прежніе индусскіе праздники новыми, во время которыхъ происходили религіозныя собранія и публичныя процессіи съ музыкой и пніемъ. Онъ также считалъ себя призваннымъ уничтожить расколъ и распри между сектами. Вліяніе Кешуба чувствуется и понын. Апостолъ его церкви Дурбаръ не дозволилъ пользоваться площадкой, съ которой училъ Кешубъ, и объявилъ, что самъ Кешубъ и посл смерти стоитъ во глав церкви. Интересно, будутъ ли сдланы дальнйшіе шаги къ его обоготворенію.
Лица, отдлившіяся отъ Кешуба посл бракосочетанія его дочери, образовали церковь, извстную подъ именемъ Всеобщаго Самаджа (Universal Samaj). Они учредили родъ пресвитеріанскаго правленія, во избжаніе неограниченной власти одного лица, только тотъ, кто и частнымъ, и публичнымъ образомъ отрекался отъ идолопоклонства и кастъ, могъ вступить подъ знамена Всеобщаго Самаджа. Всего въ различныхъ деистическихъ сектахъ Индіи насчитывается 1500 членовъ и 8000 кандидатовъ, распредленныхъ между 178-ю церквами.
Упоминаемъ еще о нкоторыхъ обще-индусскихъ понятіяхъ, которыя сильно тормазятъ прогрессъ, такова, напр., вра въ фатализмъ, въ то, что вся жизнь человческая предопредлена Богомъ, и что безполезно противиться Его ршенію. Эта-то покорность судьб парализуетъ дятельность народа, особенно во время болзней. Затмъ, очень развита вра въ Майю, или заблужденіе. Вс люди считаются жертвами заблужденія, особенно, когда они воображаютъ, что они отличны отъ Бога. Говорятъ, обыкновенно, что Высшему Духу надоло одиночество и онъ, въ вид развлеченія, создалъ міръ, а вс несчастья въ жизни происходятъ отъ Майи, такъ какъ существа не знаютъ,- что они составляютъ одно съ Богомъ.
Вра въ переселеніе душъ распространена по всей Индіи и, между прочимъ, составляетъ характерную особенность буддизма. Мы вкратц изложимъ основы этого ученія. Существованіе продолжается и посл смерти. За добрую жизнь полагается небесная награда, за дурную — адское наказаніе. Черезъ нкоторое время душа возвращается на землю и, сообразно своимъ прежнимъ поступкамъ, возрождается въ низшемъ или высшемъ состояніи. Возрожденій можетъ быть неограниченное число, они то идутъ въ восходящемъ порядк, то высокія чередуются съ низкими. Предполагается, что у многихъ боговъ есть собственныя небеса, куда они на нкоторое время берутъ своихъ почитателей, боле или мене приближая ихъ къ себ. Изъ поступковъ, которые даютъ это преимущество, главное мсто занимаютъ: паломничество, соблюденіе культа, жертвоприношенія, построенія храмовъ, дары браманамъ и почитаніе гуру. Высшее состояніе блаженства доступно исключительно браманамъ, но представители низшихъ кастъ за добрыя дла могутъ постепенно возрождаться въ высшихъ кастахъ, пока не сдлаются, наконецъ, браманами.
Въ Пуранахъ подробно описаны различные ады и небеса. Существуетъ сто тысячъ адовъ, по одному для каждаго рода поступковъ. Такъ, обжору бросаютъ въ кипящее масло, того, кто обидлъ человка высшей касты, даютъ на растерзаніе свиньяхъ, того, кто презрительно обращался съ религіозными нищими, погружаютъ лицомъ въ грязь. Но, къ счастью, какъ для гршниковъ, такъ и жрецовъ, эти наказанія можно смягчить добрыми длами и жертвоприношеніями. Законы Ману говорятъ, что ‘за тлесный грхъ человкъ возродится въ растеніи или въ минерал, за словесный — въ птиц или животномъ, за мысленный — въ низшемъ сословіи. Убійца брамана возродится въ вид собаки, кабана, осла, быка и т. п., совершившій кражу у жреца тысячу разъ возродится въ вид пауковъ, змй и т. п. Въ позднйшихъ книгахъ это ученіе достигло наибольшаго развитія, такъ, напр., Агни-Пурана говоритъ, что утратившій человческое рожденіе проходитъ черезъ восемь милліоновъ рожденій въ низшихъ существахъ, прежде чмъ сможетъ вновь вочеловчиться. Изъ нихъ 2,100,000 приходится на неодушевленные предметы, какъ-то: камни, деревья и т. п. 900,000 — на долю водяныхъ животныхъ, 1,000,000 — на наскомыхъ, червей и т. д., 1,000,000 — на птицъ и 3,000,000 на зврей. Еще дале по восходящимъ ступенямъ, совершивъ подобающія заслуги, онъ проживаетъ 400,000 жизней въ низшихъ кастахъ людей и 100 — въ каст брамановъ. Посл этого онъ можетъ достигнуть поглощенія въ Брам’. Вотъ до какой степени развилась насильственно привитая система уваженія или покорности къ требованіямъ жрецовъ! Если случается какое-нибудь несчастье, то индусъ увренъ, что оно послано ему въ наказаніе за грхи прошлыхъ существованій.
Въ виду всего этого неудивительно, что смерть считается подходящимъ моментомъ для достиженія будущихъ благъ или освобожденія отъ наказаній. Ученіе гласитъ, что если индусу не удастся умереть вблизи Ганга или другой священной рки, и если его тло не будетъ сожжено на берегу этой рки, или вообще, около воды, куда надлежитъ бросить часть пепла, то духъ его посл смерти будетъ блуждать въ несчастьи. Этимъ обусловливается обычай переселенія умирающихъ на берегъ рки. Безконечные слды ногъ тянутся вдоль береговъ вплоть до топорныхъ построекъ, называемыхъ гитами, куда кладутъ умирающихъ.
Индусы считаютъ такую смерть величайшимъ благодяніемъ я, желая оказать услугу своимъ умирающимъ родственникамъ, часто перевозятъ ихъ по страшной жар, подвергая неминуемому риску. Множество людей погибло такимъ образомъ, хотя ихъ болзнь вовсе не была смертельна. По одному слову туземнаго доктора, опредлившаго опасность, начинаются сборы въ путь, чтобы больной не умеръ дома. Вся эта картина носитъ въ высшей степени отталкивающій характеръ. За нсколько минутъ до смерти, жертву переносятъ на самый край берега, боле или мене погружаютъ въ воду, гд она и умираетъ. Иногда, безъ сомннія, этими обстоятельствами пользуются, чтобы скоре отправить больного на тотъ свтъ. Одинъ туземный писатель говоритъ: ‘Лица, на обязанности которыхъ лежитъ уходъ за умирающими въ гат, скоро начинаютъ тяготиться своимъ положеніемъ и вмсто того, чтобы заботиться. объ удобств больного, прибгаютъ къ искусственнымъ средствамъ, ускоряющимъ смерть. Погруженіе часто является синонимомъ удушенія’. Живучесть нкоторыхъ людей простирается до того, что они выдерживаютъ девять-десять погруженій, и все-таки приходится ихъ отвезти домой, но остатокъ жизни ихъ считается безчестіемъ.
Посл смерти трупъ немедленно предаютъ сожженію. ‘Трупъ умершаго съ берега переносятъ въ гатъ, который находится на разстояніи нсколькихъ десятковъ саженъ, и тотчасъ же воздвигаютъ погребальный костеръ. Тло, покрытое кускомъ новой матеріи, кладутъ на костеръ, который состоитъ изъ дровъ и хворосту, съ примсью сандаловаго дерева и смолы, чтобы заглушить трупный запахъ. Затмъ, отверженный, Манипора-браманъ читаетъ положенную формулу, и сынъ или ближайшій родственникъ покойника, переодвшись въ новое блое платье, къ пол котораго привязанъ желзный ключъ для предохраненія отъ злыхъ духовъ, зажигаетъ востеръ. Тло должно испепелиться, а ‘несгарающую часть его бросаютъ въ рку. Сынъ поливаетъ костеръ нсколькими кружками святой воды, купается въ рк и возвращается домой со своими друзьями’. Дале идутъ дикія выраженія печали со стороны женщинъ. Часто семья не въ состояніи купить достаточно дровъ, чтобы сжечь тло, и тогда часть его предоставляется шакаламъ и коршунамъ. Погребальныя церемонія брамановъ гораздо сложне.
Посл сожженія тла наступаетъ Шрадда, или поминальныя церемоніи. Иногда он обходятся дешево, но въ нкоторыхъ случаяхъ сопровождаются страшными расходами. На тридцатый день посл смерти духу покойника и его предкамъ приносятъ въ жертву състное, и затмъ устраиваютъ угощеніе для брамановъ и людей изъ другихъ кастъ. Эти церемоніи напоминаютъ китайскій культъ предковъ и показываютъ, какое крупное вліяніе уваженіе къ предкамъ имло у совершенно различныхъ народовъ. Вотъ текстъ одной такой молитвы: ‘ Пусть вс изъ моего рода, сожженные огнемъ, вс живущіе и даже вс не сожженные, вкусятъ предлагаемой пищи и въ довольств отправятся по высшему пути! Пусть т, у кого нтъ ни отца, ни матери, ни родственника, ни пищи, ни средствъ къ пропитанію, вкусятъ отъ этой пищи, приносимой на земл, и также достигнутъ счастливаго жилища!* Часть пищи, приносимой въ жертву, бросаютъ въ огонь, чтобы она такимъ способомъ дошла по назначенію. Въ теченіе перваго года посл смерти, браманы часто совершаютъ эти церемоніи, а потомъ лишь одинъ разъ въ годъ. Выполнять погребальные обряды по настоящему долженъ сынъ или ближайшій родственникъ покойнаго, если же мужскихъ родственниковъ не окажется, то эту обязанность могутъ нести женщины или другіе наслдники. Пурана и другія священныя книги общаютъ щедрыя награды, какъ, напримръ, прощеніе всхъ грховъ, тмъ, кто какъ слдуетъ выполняетъ обряды Шрадды.
Какое же вліяніе оказываютъ религіозныя воззрнія индусовъ на состояніе ихъ нравовъ? Многіе писатели полагаютъ, что поднятію индійской нравственности препятствуетъ затворничество женщинъ, и пока он не получатъ свободы и образованія, не можетъ быть и рчи о крупномъ прогресс. Приводимъ отрывокъ изъ книги одной индусской писательницы объ обязанностяхъ женщины: ‘Мужъ для жены — религія, единственное дло, все. Жена должна размышлять о своемъ муж, какъ о Брам. Для нея вс паломничества должны быть сосредоточены у ногъ мужа. Приказаніе мужа иметъ такую же силу, какъ предписаніе Ведъ. Для цломудренной жены мужъ есть богъ. Когда мужъ доволенъ, то и Брама доволенъ. Мужъ доставляетъ жен счастье, состояніе, праведность и блаженство, онъ освобождаетъ ее отъ печали и грха, онъ ея гуру, ея честь’.
Конечно, въ низшихъ классахъ обыкновенно не приходится держать женщину взаперти, но и тамъ это составляетъ идеалъ. Рожденіе двочки считается несчастьемъ для матери и, наоборотъ, каждая индусская женщина молится, совершаетъ паломничества, постится, приноситъ цнные дары, чтобы у нея родился сынъ, который сможетъ совершеніемъ обрядовъ Шрадды освободить своихъ предковъ отъ посмертныхъ страданій. Вс стремленія двушки клонятся къ тому, чтобы получить хорошаго мужа и сыновей. Она надется достигнуть этого путемъ различныхъ обрядовъ, о которыхъ намъ не приходится распространяться. Мы не можемъ также въ подробностяхъ поговорить о вред раннихъ браковъ (въ возраст 7—10 лтъ), о многоженств, распространенномъ въ высшихъ кастахъ, и о брачныхъ церемоніяхъ, которыя полны религіознаго значенія. Жены бдныхъ людей пользуются сравнительною свободой, но въ богатыхъ классахъ жена бываетъ служанкой не только своего мужа, но и всхъ старшихъ женщинъ своей семьи. Постителей она можетъ принимать только въ присутствіи шурина и не сметъ въ теченіе дня разговаривать съ мужемъ или даже обдать съ нимъ вмст. Часто она бываетъ жертвой тиранніи и злоупотребленій со стороны старшихъ женщинъ зенаны.
Тмъ не мене жизнь индусской женщины — рай въ сравненіи съ судьбой бездтной вдовы. Долго держался обычай, чтобы врная жена приносила себя въ жертву на погребальномъ костр (сётти). Многія вдовы малодушно отказывались отъ исполненія даннаго ими обта, отравлялись или же были принесены въ жертву насильно. Но часто вдовы спокойно и безстрашно шли на костеръ, не издавая ни крика, ни стона. На нихъ могущественно дйствовало убжденіе, что он совершаютъ поступокъ, угодный богамъ и ихъ покойнымъ мужьямъ. Въ 1830 году сожженіе вдовъ было запрещено въ провинціяхъ, подвластныхъ Британіи, но оставалось попрежнему въ нкоторыхъ туземныхъ областяхъ. Wilkins говоритъ, что послдній, извстный ему, случай происходилъ около 1880 года.
Трудность уничтоженія сати объясняется тмъ, что вдовы, особенно бездтныя, терпятъ ужасное обращеніе: имъ запрещено вступать вторично въ бракъ, он должны исполнять черную работу и выносить насмшки всей зенаны. Имъ полагается сть всего лишь разъ въ сутки и два дня въ мсяцъ поститься, украшеній и всякихъ удовольствій он вовсе лишены. Иногда страданія вдовы такъ велики, что она предпочла бы умереть. Нтъ сомннія, что пожилыя вдовы могутъ завоевать себ извстное положеніе и со временемъ пріобрсти вліяніе. Однако, какъ уже было сказано, ключъ ко многимъ религіознымъ и соціальнымъ вопросамъ Индіи лежитъ въ положеніи и воспитаніи женщины. Съ расширеніемъ образованія въ привилегированныхъ классахъ наступило нкоторое улучшеніе, этому способствовало также допущеніе въ зенаны европейскихъ женщинъ и женщинъ-врачей. Къ этомъ кроется залогъ будущаго.
По ученію индусовъ, за величайшіе проступки можно получить прощеніе, нисколько не измнивъ своей жизни и не исправившись. Поэтому неудивительно, что воровство, ложь, неблагодарность, подлогъ, клятвопреступничество, мстительность, жестокость и развратъ очень часто встрчаются между ними. Wilkins говоритъ: ‘Меня нисколько не удивляетъ безнравственность индусовъ, такъ какъ ихъ священныя книги даютъ высочайшія и величайшія нравственныя предписанія, а ихъ божества при воплощеніяхъ совершенно забываютъ эти прекрасные уроки. Вообще религія и нравственность индусовъ не идутъ рука объ руку… Если индусъ разгнванъ, то онъ забываетъ правду, честь, все, и не задумается ни передъ какими средствами, чтобы оскорбить врага. Терминъ ‘кроткій индусъ’ — не что иное, какъ сарказмъ. Индусы покоряются тиранніи и жестокости только потому, что они физически неспособны къ сопротивленію, но дайте имъ возможность отомстить врагу, и они не хуже другихъ постоятъ за себя. Они не употребляютъ ножа или кинжала, но зато прибгаютъ къ яду или, что еще хуже, къ яду своихъ лживыхъ языковъ’. Съ другой стороны, у индусовъ очень развито братское и сыновнее чувство, затмъ они отличаются щедростью въ дарахъ, большимъ терпніемъ, трудолюбіемъ и изобртательностью. Благодаря этимъ положительнымъ качествамъ, а также большимъ умственнымъ способностямъ, изъ нихъ со временемъ можетъ выработаться великая и благородная нація.

ГЛАВА V.

Жизнь Будды.

Подготовленная почва.— Эпоха основателя буддизма.— Личность Будды.— Буддійскія священныя книги.— Родина Будды.— Его юность и молодость.— Великое отреченіе.— Отшельничество.— Просвтленіе.— Искушеніе.— Начало проповди.— Восьмеричный путь.— Происхожденіе страданія.— Свобода, какъ особенность буддизма.— Первые ученики.— Общія черты изъ жизни Будды.— Странствія и отдыхъ.— Буддійскіе сады.— Будда и блудница Амбапали.— Постители Будды.— Новая монашеская община.— Будда не соціалистъ.— Главные послдователи Будды.— Врующіе міряне.— Буддійскія женщины.— Монахини, или сестры.— Противники Будды.— Опроверженіе браманскаго ученія.— Наилучшее жертвоприношеніе.— Поученія.— Пространныя разсужденія.— Обращеніе благороднаго юноши.— Методъ Сократа.— Притчи.— Книга о ‘Великой Кончин’.— Будда приготовляется къ послдней рчи.— Послднее искушеніе.— Смерть.

Разсматривая исторію буддизма, необходимо имть въ виду, что онъ зародился на почв браманизма, которая доставила ему его существенные элементы, его raison d’tre. Высокая браманская философія объединила массу древнихъ ведійскихъ боговъ во Всемірнаго Духа и значительно развила пантеистическое ученіе. Но въ то же время возраставшій гнетъ браманскаго владычества, соблюденіе частыхъ и сопряженныхъ съ расходами обрядовъ и обязательное послушаніе Ведамъ съ одобренными комментаріями на нихъ, становились все тягостне, такъ что, естественно, пробудился духъ противодйствія этому. Изъ тхъ данныхъ о философахъ-раціоналистахъ, которые нами были приведены выше (стр. 53), видно, что реформа, связанная съ именемъ великаго Будды, была лишь проявленіемъ этого духа. Прежнія философскія теченія такъ или иначе признавали Веды, а буддизмъ провозгласилъ, что люди, собственными силами, независимо отъ Браманъ и Ведъ, могутъ достигнуть спасенія. Онъ выдвинулъ боле высокій идеалъ религіозной жизни и потребовалъ освобожденія отъ фарисейскихъ узъ.
Трудно съ достоврностью опредлить, когда именно жилъ основатель буддизма. Прежде многіе авторитеты полагали, что это происходило въ VI или VII столтіи до Р. X., но позднйшія и, повидимому, боле обоснованныя мннія сходятся на томъ, что онъ жилъ въ V вк до P. X. и умеръ между 420 и 400 годами.
Едва ли когда-нибудь удастся выяснить непосредственную связь буддизма съ браманизмомъ. Извстно только, что древній буддизмъ призналъ съ нкоторыми дополненіями и подраздленіями божество прежней религіи,— ‘Брамана’. Несомннно также, что поощреніе жизни отшельника и аскета повело къ основанію отшельническихъ и аскетическихъ общинъ, которыя можно считать прототипомъ буддійскихъ монашескихъ орденовъ. Сначала, вроятно, возникло нсколько сектъ, которыя не соглашались въ нкоторыхъ пунктахъ съ Ведами и искали для себя иного выхода, изъ нихъ остались только буддисты и джайны.
Не подлежитъ никакому сомннію, что буддизмъ имлъ основателя, которому, конечно, приписывается гораздо больше, чмъ было на самомъ дл. Тмъ, кто полагалъ, что жизнь Будды — не что иное, какъ героическій миъ, пришлось для его опроверженія изобртать еще боле фантастическія объясненія. Изученіе буддійскихъ памятниковъ, сохранившихся на Цейлон и написанныхъ на священномъ для буддистовъ палійскомъ язык (родственномъ санскриту), показываетъ, что въ очень отдаленныя времена (повидимому, задолго до христіанской эры) буддисты врили въ основателя своей религіи, который былъ извстенъ подъ именемъ Познавшаго, Просвтленнаго (Будда) или Возвышеннаго (Бгагава). Однако, въ эпоху палійскихъ текстовъ не было настоящей біографіи Будды. Вс указанія этихъ текстовъ носятъ случайный и несвязный характеръ. Отсутствіе жизнеописаній нисколько не опровергаетъ существованія религіознаго вождя, такъ какъ въ древній періодъ мысль о составленіи біографіи еще совершенно чужда народамъ и индусскія книги не даютъ ничьей, хотя бы самой примитивной, біографіи.
Многочисленность буддійскихъ священныхъ книгъ, сочиненныхъ, по всей вроятности, раньше Весалійскаго собора семисотъ отцовъ, состоявшагося въ IV вк до P. X., а также характеръ ихъ содержанія, свидтельствуютъ о томъ, что он излагаютъ ученіе великаго Будды, который проповдывалъ народу спасеніе и освобожденіе. Будда соперничалъ съ шестью главами другихъ сектъ, изъ которыхъ одинъ, Натапутта, былъ основателемъ общины джайновъ. Джайнизмъ обыкновенно считается отпрыскомъ буддизма, хотя онъ скоре является выразителемъ параллельныхъ съ нимъ воззрній. Проф. Oldenberg говоритъ: ‘Очевидно, что Будда стоялъ во глав монашеской общины того же типа, какъ община, къ которой принадлежалъ Натапутта, что онъ на положеніи аскета переходилъ изъ города въ городъ, училъ, собирая вокругъ себя толпу учениковъ, которымъ онъ давалъ простыя предписанія. Свднія о Будд сохранились, преимущественно въ форм рчей и поученій, которымъ иногда присвоено сомнительное географическое названіе по мсту, гд онъ ихъ произносилъ, въ связи съ ними разсказаны главныя событія его жизни.
Родина Будды находилась между Непальскими предгорьями Гималаевъ и среднимъ теченіемъ рки Рапти, на сверо-восток Ауда. Маленькая рка Рогини, впадающая въ Рапти около Горукпора, на сто миль сверне Бенареса, составляетъ ея восточную границу. И Рогини, и Рапти, подъ ныншними именами, упоминаются въ древней буддійской литератур. Въ этой плодородной мстности, подверженной обильнымъ дождямъ и продолжительнымъ наводненіямъ, жило арійское племія Сакіевъ (могущественныхъ), Сакіи занимались разведеніемъ риса и поддерживали сношенія съ боле сильнымъ царствомъ Косалы (Аудъ), на юго-запад, которому они впослдствіи покорились.
Будду, обыкновенно, считаютъ царскимъ сыномъ, но древнйшіе памятники говорятъ лишь о томъ, что его отецъ, Суддходана, былъ богатымъ землевладльцемъ, а одна изъ женъ Суддходаны, Мая, изъ того же племени, умерла вскор посл рожденія сына Сиддартхи, который извстенъ былъ подъ именемъ Сакіа, или Сакіа-Муни, т. е. мудреца Сакіа. Надо думать, что это событіе относится приблизительно къ 500 году до P. X. Юность свою Будда провелъ въ столиц Сакіевъ, Капил. Древнія преданія не указываютъ, чтобы онъ былъ ведійскимъ ученымъ, да и событія дальнйшей его жизни, гд онъ является реформаторомъ и противникомъ браманскихъ притязаній, не подтверждаютъ этого предположенія. Онъ былъ женатъ и имлъ сына Рагулу, который впослдствіи сдлался его ученикомъ. Нтъ никакихъ достоврныхъ указаній на причины, побудившія Будду, въ возраст двадцати-девяти лтъ, покинуть свой домъ и сдлаться странствующимъ аскетомъ, извстнымъ съ тхъ поръ подъ именемъ Гаутамы. Одинъ изъ древнйшихъ источниковъ говоритъ, что Будда часто и много размышлялъ о старости, и ужасъ передъ болзнью и смертью лишилъ его юношескаго веселья и жизнерадостнаго чувства. По другимъ древнимъ памятникамъ, ‘аскетъ Гаутама, молодымъ, въ молодые годы, во цвт юношескихъ силъ, въ первой свжести жизни ушелъ изъ дому на бездомную жизнь. Хотя его родители и не хотли этого, хотя они проливали горькія слезы и плакали, но аскетъ Гаутама сбрилъ волосы и бороду, надлъ желтое платье и ушелъ изъ дому на бездомную жизнь’. Къ другомъ мст говорится: ‘жизнь дома горестна, это — нечистое состояніе, свобода — вн дома, такъ думалъ онъ и покинулъ свой домъ’. (Oldenberg).
Гаутама странствовалъ семь лтъ въ поискахъ за духовнымъ просвтленіемъ и освобожденіемъ и за это время слушалъ проповдь двухъ выдающихся учителей. Не получивъ нравственнаго удовлетворенія, онъ отправился въ царство Магадхи и дошелъ до города Урувелы. Тамъ, въ прекрасномъ лсу, онъ провелъ много лтъ въ самоистязаніяхъ, подавляя свои желанія и ожидая просвтленія свыше. Онъ испробовалъ постъ и различные способы самобичеванія, но безуспшно. Одно время онъ жилъ съ пятью другими аскетами, которые потомъ покинули его.
Наконецъ, наступилъ великій переломъ. Сидя разъ подъ деревомъ (дерево Бо или дерево Познанія), Будда прошелъ черезъ послдовательныя ступени созерцанія, при чемъ позналъ тайну переселенія душъ и четыре священныхъ истины: 1) что страданіе есть общій удлъ міра, 2) что его причина — желаніе или привязанность, 3) что оно оканчивается въ Нирван, 4) какъ можно достигнуть Нирваны. ‘Когда я позналъ и постигъ это,— говорятъ древніе тексты,— душа моя была освобождена отъ грха желанія, отъ грха земного существованія, отъ грха заблужденія, отъ грха незнанія. Въ освобожденномъ пробудилось познаніе освобожденія. Уничтожено возрожденіе, оконченъ священный путь, исполненъ долгъ: я не вернусь больше къ этому міру,— вотъ что я позналъ’ (Oldenberg). Онъ сдлался Буддой, пробужденнымъ, просвтленнымъ.
Нкоторое время Будда оставался около древа Познанія, постился и наслаждался блаженствомъ освобожденія. По древнйшимъ сказаніямъ, этотъ періодъ продолжался двадцать-восемь дней. Затмъ Будда подвергся искушенію: злой Мара убждалъ его вступить сразу въ Нирвану, вмсто того, чтобы возвщать свое ученіе міру. Дале, встртясь съ однимъ браманомъ, Будда отвчалъ на его разспросы, что ‘истинный браманъ есть тотъ, кто отрекся отъ всякаго зла, кто не знаетъ ни насмшки, ни скверны, кто одержалъ надъ собою побду’. Наконецъ, по требованію самого Верховнаго существа, Брамы-Сагампати, Будда ршилъ повдать міру истину, которую онъ позналъ.
Но общему мннію, Будда вступилъ на служеніе міру въ Бенарес. Прежде всего онъ изложилъ свое ученіе пяти аскетамъ, которые одно время были его сподвижниками. Онъ объяснилъ имъ, что есть совершенный восьмеричный путь, представляющій нчто среднее между умерщвленіемъ плоти и удовлетвореніемъ желаній и ведущій къ покою, къ познанію, къ просвщенію, въ Нирван, а именно: ‘истинная вра, истинная ршимость, истинное слово, истинное дло, истинная жизнь, истинное стремленіе, истинные помыслы, истинное созерцаніе’. Эта первая проповдь Будды, если считать ее за его подлинныя слова, показываетъ, какъ древніе буддійскіе монахи понимали сущность ученія своего руководителя. Изъ нея видно, что индусы считали страданіе удломъ жизни. Такой взглядъ явился слдствіемъ безпрерывныхъ распрей о гнета, которому они подвергались. ‘Рожденіе есть страданіе, старость есть страданіе, болзнь есть страданіе, смерть есть страданіе, союзъ съ нелюбимой есть страданіе, разлука съ любимой есть страданіе, недостигнутое желаніе есть страданіе. Словомъ, пятеричная привязанность {Привязанность къ элементамъ, изъ которыхъ состоитъ тлесно-духовное бытіе человка: тлесность, воспріятіе, представленія, формы (или стремленія) и познаніе. Прим. перев.} къ земному есть страданіе’.
‘Вотъ, о монахи, святая истина о происхожденіи страданія: жажда бытія, сладострастіе, желаніе, находящее тамъ и сямъ удовлетвореніе, жажда наслажденій, жажда созиданія, жажда власти,— все это ведетъ отъ возрожденія къ возрожденію’.
‘Вотъ, о монахи, святая истина объ уничтоженіи страданія: эта жажда уничтожится, если совершенно уничтожить желаніе, заглушить его, отршиться отъ него, положить ему предлъ’.
Затмъ Будда растолковалъ имъ, что такое восьмеричный путь, по которому онъ достигъ высшаго состоянія, какъ въ этомъ мір, такъ и въ мір боговъ, и избавился отъ возрожденій. Его ученіе можно резюмировать слдующими словами: ‘совершай цломудренно свой путь, чтобы положить конецъ всякому страданію’.
Первыми увровавшими въ Будду были вышеупомянутые пять аскетовъ, вслдъ затмъ вокругъ него сгруппировались другіе ученики, которыхъ онъ послалъ проповдывать по окрестнымъ странамъ. Существенное отличіе буддійскаго ученія отъ браманскаго состояло въ отсутствіи формализма, стсненій, церемоній, фарисейства. ‘Я освободился отъ всхъ божескихъ и человческихъ узъ,— говоритъ Будда,— и вы также, о ученики, освободились отъ всхъ божескихъ и человческихъ узъ. Идите же, о ученики, и странствуйте для блага всхъ, для радости всхъ, изъ состраданія къ міру, для спасенія, блага и радости боговъ и людей. Не ходите по двое въ одно и то же мсто’.
Возвратившись въ Урувелу, гд онъ позналъ освобожденіе, Будда проповдывалъ групп аскетовъ и, согласно преданію, посл многочисленныхъ чудесъ, обратилъ въ свою вру ихъ руководителя Еассапу. Затмъ, вс они вмст отправились въ Раджагаху, столицу Магадхи (Бехаръ), гд ихъ ученіе принялъ царь Бимбисара и множество мстныхъ благородныхъ юношей, а народъ началъ роптать, что новый аскетъ пришелъ свергнуть семейное начало и ввести бездтность и вдовство.
Съ этого момента уже нельзя составить полной и связной біографіи Будды. Изъ древнихъ преданій о немъ можно опредлить лишь общій характеръ его дятельности, а не индивидуальныя черты, которыя могли броситься въ глаза евреямъ или европейцамъ, но почти ускользали отъ индусовъ и китайцевъ. Это отчасти объясняется тмъ, что индивидуальность, въ томъ смысл, какъ мы ее понимаемъ, была мало развита у послднихъ двухъ народовъ. Ихъ цивилизація создавала не личностей, а, скоре, типы, которые думали, поступали и чувствовали совершенно одинаково. Въ эпоху древняго буддизма почти не встрчается противорчій между монашескими орденами, и нтъ въ помин учениковъ, которые, развивая ученіе своего главнаго проповдника въ новомъ и неожиданномъ направленіи, сами сдлались бы реформаторами. Былъ ли Будда такимъ, какъ его описываютъ древнія преданія, или нтъ, но онъ не имлъ соперниковъ, и его ученики буквально подражали тому, что, по ихъ врованіямъ, онъ говорилъ или длалъ. Вслдствіе этого, черты изъ жизни Будды характеризуютъ многихъ его непосрёдственныхъ учениковъ.
Смна двухъ временъ года въ Индіи опредлила періодичность въ жизни Будды. Въ продолженіе трехъ дождливыхъ мсяцевъ, онъ, по необходимости, долженъ былъ отдыхать и жить гд-нибудь вблизи города или деревни, тутъ онъ удлялъ извстную долю времени на проповдь ученикамъ, которые стекались къ нему. Остальную часть года Будда вмст со своими учениками проводилъ въ странствіяхъ по царствамъ Косалы, Магадхи и сосднимъ съ ними, которыя вошли въ составъ ныншняго Ауда и Бехара. Повидимому, они не посщали западнаго Индостана, гд твердо держался браманизмъ. Близъ столицъ вышеупомянутыхъ государствъ, Саваттхи (нын Сахетъ-Махетъ на Рапти) и Раджагахи (нын Раджгаръ), Будд и ученикамъ его отведены были прекрасные сады и дома. Одна изъ древнихъ буддійскихъ книгъ описываетъ, что такія убжища ‘не слишкомъ далеко, но и не слишкомъ близко отъ города, снабжены многочисленными входами и выходами, доступны для всхъ желающихъ, не слишкомъ шумны днемъ, покойны ночью, далеки отъ людской суеты и толпы, располагаютъ къ уединенію и къ размышленію’. Тамъ были великолпныя рощи, пруды, на которыхъ росъ символическій лотосъ, и всякія приспособленія для собраній, тми же достоинствами въ большей или меньшей степени отличались и другія буддійскія убжища. Между постителями были чужеземцы, пришедшіе изъ дальнихъ странъ, принявшіе ученіе отъ апостоловъ Будды и жаждавшіе увидать его самого, даже цари и вожди стремились повидать его и послушать его проповдь. Случалось также, что правитель какого-нибудь города подъ страхомъ наказанія высылалъ всхъ жителей навстрчу Возвышенному.
Одно изъ замчательнйшихъ буддійскихъ преданій повствуетъ объ обращеніи блудницы и о томъ, какъ учитель принялъ ея приглашеніе на обдъ, отказавшись отъ приглашенія знатнйшихъ жителей. Приводимъ въ сокращеніи этотъ разсказъ изъ ‘Книги о Великой Кончин’.
.Вотъ блудница Амбапали въ своей манговой рощ услышала о томъ, что Благословенный прибылъ въ Весали. Тотчасъ же она приказала запречь множество великолпныхъ колесницъ, вошла въ одну изъ нихъ и, вмст со свитой, направилась къ своему саду. Она хала въ колесниц до тхъ поръ, пока проздъ былъ возможенъ, потомъ встала, пошла пшкомъ до того мста, гд находился Благословенный, и почтительно сла около него, а въ то время, какъ она сидла, Благословенный религіозной рчью поучалъ, вразумлялъ, наставлялъ, просвщалъ ее.
‘Затмъ, получивъ поученіе, вразумленіе, наставленіе, просвщеніе отъ словъ Благословеннаго, она обратилась къ нему и сказала: ‘Пусть Благословенный окажетъ мн честь и завтра со своими учениками отобдаетъ у меня въ дом’.
‘И Благословенный молча далъ свое согласіе. Когда Амбапали увидла, что Благословенный согласенъ, то встала, низко поклонилась, слва прошла мимо него и удалилась’.
‘И вотъ весалійскіе ликхави (богатые благородные юноши), услышавъ, что Благословенный прибылъ въ Весали и находится въ рощ Амбапали, пошли пригласить его отобдать съ ними на слдующій день, но онъ отказался, объяснивъ, что уже общалъ обдать у Амбапали.
‘Рано утромъ Благословенный одлся, взялъ свою чашу и съ братіей пришелъ къ дому Амбапали. Тамъ онъ слъ на приготовленное для него мсто, и блудница Амбапали, подавъ членамъ общины, съ Буддой во глав, сладкій рисъ и печенье, прислуживала имъ, пока они не насытились.
‘А когда Благословенный окончилъ трапезу, блудница принесла низкую скамеечку, сла рядомъ съ нимъ и обратилась къ нему со словами: ‘Учитель, я дарю это жилище общин нищенствующихъ, которою руководитъ Будда’. И Благословенный принялъ этотъ даръ. И, поучивъ, вразумивъ, наставивъ, просвтивъ ее религіозною рчью, онъ всталъ съ мста и удалился’.
Самое поученіе Будды ровно ничего не говоритъ по поводу даннаго случая. Учитель произнесъ лишь обычныя формулы, которыя своею неотразимостью подйствовали на слушательницу, безотчетно принявшую ихъ. Центръ тяжести здсь лежитъ въ согласіи отобдать у блудницы (очевидно, состоятельной особы) и въ предпочтеніи, оказанномъ передъ приглашеніемъ богатыхъ благородныхъ юношей, которыхъ по наружности сравниваютъ съ ведійскими богами.
Въ числ постителей Будды бывали и извстные браманы, которые, подъ вліяніемъ его рчей, сознавали несостоятельность своихъ религіозныхъ убжденій, и логическіе казуисты, которые старались сбить его или поймать на слов. Люди всхъ классовъ и положеній/ за исключеніемъ, повидимому, бдняковъ, прибгали къ Будд, чтобы онъ подлился съ ними своею мудростью. Въ знакъ присоединенія къ общин, они, обыкновенно, устраивали ему и его ученикамъ обдъ, за которымъ опять слдовало духовное поученіе. Если не имлось никакихъ приглашеній, то Будда и его ученики съ чашами отправлялись въ городъ собирать милостыню. Oldenberg говоритъ: ‘Уже въ то время, когда Будда былъ знаменитъ и имя его гремло по всей Индіи, ежедневно можно было видть, какъ этотъ человкъ, передъ которымъ преклонялись цари, ходилъ по улицамъ и переулкамъ изъ дома въ домъ и безмолвно стоялъ съ опущеннымъ взоромъ, ожидая, чтобы въ его чашу бросили кусокъ състного’.
Будда извстенъ также, какъ учредитель общины бикшу или биггу. Трудно передать точный смыслъ этого слова, которое, обыкновенно, переводятъ ‘монахъ’, тогда какъ буквальное значеніе его — нищій, нищенствующій. Собственно говоря, члены этой общины вовсе не нищенствовали. Они отказывались отъ мірскихъ благъ, но не удалялись отъ общества, и поэтому ихъ нельзя назвать монахами, они не произносили обта и во всякую минуту могли выйти изъ общины. Они не были жрецами, такъ какъ не совершали никакихъ обрядовъ и не являлись посредниками между людьми и божествомъ. Быть-можетъ, правильне было бы называть ихъ ‘братьями’ или ‘членами общины’, но названіе монаховъ уже утвердилось за ними. Вншними знаками принадлежности къ общин были бритыя головы и желтое облаченіе.
Учрежденіе Буддой особой общины показываетъ, что въ его времена очень распространена была мысль, будто для спасенія нужно удалиться отъ міра. Увровавшіе въ Благословеннаго просили его принять ихъ въ число учениковъ и истинно врующихъ: и онъ принималъ ихъ, говоря: ‘Иди ко мн, о монахъ, ученіе возвщено, живи цломудренно, чтобы прекратить всякое страданіе’. Монахи жертвовали все свое имущество общин или, по крайней мр, отказывались отъ него, отршались отъ семейныхъ узъ и давали обтъ цломудренной жизни и затмъ, большей частью, отправлялись въ странствія, чтобы проповдывать ученіе Будды. Съ той поры они уже были чужды всякаго личнаго самолюбія, личнаго возбужденія, тщеславія, эгоизма. Каста была уничтожена или, врне, эти люди, отрекшіеся отъ міра, не придавали ей значенія. ‘Если царскій рабъ или слуга наднетъ желтое платье и будетъ вести монашескую жизнь по мысли, по словамъ и по дламъ, то скажешь ли ты тогда,— спрашиваетъ Будда одного царя: — пусть онъ попрежнему будетъ моимъ рабомъ и слугою, пусть встаетъ и падаетъ передо мною ницъ, пусть исполняетъ мои приказанія, пусть служитъ моимъ удовольствіямъ, говоритъ со мною почтительно, ловитъ каждое мое слово?’ А царь отвчаетъ: ‘Нтъ, Господи. Я преклонюсь передъ нимъ, встану передъ нимъ, приглашу его ссть, предложу ему одежду, пищу, кровъ, а въ случа болзни — лкарство и обезпечу приличествующую ему защиту и охрану’. Будда вполн одобряетъ такое отношеніе.
Oldenberg сильно возстаетъ противъ мннія, которое приписываетъ Будд роль соціальнаго реформатора, разбившаго кастовыя узы и уготовившаго въ своемъ духовномъ царств мсто бднымъ и униженнымъ. Будда былъ далекъ отъ мысли о какой-либо реформ государственной жизни, о замн господствовавшаго строя новымъ. ‘Духъ Будды былъ чуждъ той страстности, безъ которой ни одинъ человкъ не можетъ выступить борцомъ за угнетенныхъ противъ притснителей. Пусть государство и общество живетъ, какъ знаетъ: монахъ, отрекшійся отъ міра, не принимаетъ участія въ заботахъ и дятельности людей. Каста для него не иметъ значенія, такъ какъ онъ отршился отъ всего земного, ему и въ голову не приходитъ бороться за уничтоженіе кастъ или за смягченіе ихъ суровыхъ правилъ для тхъ, кто остался въ міру. ‘Мало вроятія также, чтобы Будда одинаково относился ко всмъ слоямъ общества. Почти вс первые ученики происходили изъ высшихъ классовъ, это были благородные браманы, купцы, люди образованные. Въ древнихъ буддійскихъ книгахъ встрчаются фразы, въ род слдующихъ: ‘Поистин для Возвышеннаго желателенъ разговоръ съ такими благородными юношами’. ‘Для ученія и закона расположеніе этой уважаемой и извстной личности очень важно’. Рдко когда попадается какой-нибудь отдльный разсказъ о принятіи лица низкаго происхожденія, какъ, напримръ, подметальщика засохшихъ цвтовъ въ храмахъ и дворцахъ. Въ послднемъ случа мораль направлена противъ браманскихъ ограниченій. ‘Святымъ рвеніемъ и цломудренною жизнью, воздержаніемъ и самоотреченіемъ человкъ достигаетъ Брамана, это — высокое состояніе’. О слабыхъ и о дтяхъ говорится мало. Въ одномъ мст сказано: ‘Законъ для мудрыхъ, а не для глупцовъ’.
Главные послдователи Будды похожи другъ на друга цломудріемъ жизни, стремленіемъ къ совершенному миру и благоговніемъ передъ Возвышеннымъ. Въ самомъ начал поприща Буды, его учениками сдлались два брамана, Сарипутта и Моггалана. которые оставались врными ему всю жизнь и умерли въ старости, незадолго до смерти самого Будды. Изъ близкихъ учениковъ Будды извстны еще: его родной братъ Девадатта, двоюродный — Ананда и придворный цирюльникъ Сакіевъ, Упали. Ананда заботился о Будд, когда онъ состарился, и часто одинъ сопутствовалъ ему. Къ Ананд обращены многія изъ послднихъ рчей Будды. Девадатта — традиціонный измнникъ, стремившійся захватить въ свои руки вліяніе брата и пытавшійся убить его, какъ разсказываютъ, рядъ чудесъ спасъ Будду отъ этого покушенія. Девадатта пробовалъ ввести боле строгую аскетическую дисциплину среди монаховъ, но это ему не удалось.
Кром монаховъ, Будда допускалъ еще врующихъ мірянъ, которые признавали истину его ученія, но не отршались отъ обыденной жизни, они могли подавать милостыню и оказывать гостепріимство братьямъ Ордена. Это допущеніе было вызвано необходимостью, если бы существовали только нищенствующіе члены, то ихъ не на что было бы содержать. Конечно, въ такой стран, какъ Индія, жизнь очень дешева, но и для нея нуженъ постоянный притокъ средствъ. Пріемъ врующихъ мірянъ не совершался по какой-либо установленной форм, и ихъ доля вліянія была весьма ничтожна. Какъ среди братьевъ, или монаховъ, такъ и среди врующихъ мірянъ, главное мсто занимали благородные князья, браманы и торговцы, тогда какъ бдныхъ было несравненно меньше. Будда и монахи собирали вокругъ себя толпы поклонниковъ, которые могли бы принимать и содержать ихъ, созывать собранія, гд они держали рчи, и сопровождать ихъ въ экипажахъ и пшкомъ.
Къ женщинамъ Будда относился съ одной стороны лучше, а съ другой — хуже, чмъ браманы. Браманизмъ давалъ возможность ведійскому ученику сдлаться домохозяиномъ, жениться и воспитать семью, которая продолжала бы выполнять жертвенные обряды, однако, женщина занимала подневольное, почти рабское положеніе. Буддійскіе монахи должны были отказаться отъ брака и близкихъ сношеній съ женщинами, какъ несогласныхъ съ ихъ вроисповданіемъ, но затони женщины могли вступать въ общину, длаться монахинями, чіодъ условіемъ отказа отъ всякихъ сношеній съ мужчинами. Денщины бывали также въ числ врующихъ мірянъ, да и безъ ихъ помощи трудно было бы содержать самую общину. Однако, не сразу стали допускать и охотно даже принимать женщинъ. Въ древній періодъ, на вопросъ Ананды, какъ держаться по отношенію къ женщин, Будда отвчалъ: ‘Избгайте ея всегда’. Ананда продолжалъ допытываться: ‘А если мы увидимъ ее, что намъ длать?’ — ‘Не разговаривайте съ ней’.— ‘А если же она заговоритъ съ нами, что намъ длать?’ — ‘Тогда бодрствуйте’, или, по другой версіи: ‘Тогда смотрите за собою!’ — отвтствовалъ учитель. Нравоученіе одного изъ позднйшихъ буддійскихъ разсказовъ подтверждаетъ этотъ взглядъ. ‘Неизмримо глубоко, какъ путь рыбы въ вод, скрытъ характеръ женщинъ, этихъ хитроумныхъ грабительницъ, въ которыхъ истины не найдешь, для которыхъ ложь — все равно, что истина, а истина — все равно, что ложь’.
Жизненный опытъ заставилъ Будду, хотя и не безъ колебаній, измнить свое отношеніе къ женщин. Мачеха и ученикъ Ананда убдили его, наконецъ, что женщины способны пройти четверичный путь. Онъ, однако, вмнилъ имъ въ обязанность восемь правилъ, какъ, напримръ, то, что монахиня всегда должна прислуживать и вставать въ присутствіи монаха, даже только что посвященнаго. Монахини во многомъ были подчинены монахамъ, отъ которыхъ они принимали посвященіе и должны были выслушивать всякія замчанія. Будда, однако, скорбитъ и говоритъ, что законъ продержится въ чистот только пятьсотъ лтъ. ‘Если на рисовомъ нол появится ржавчина, то это знакъ, что урожай скоро погибнетъ, такъ же точно, при какихъ правилахъ ни допускать въ общину женщинъ, которыя промниваютъ семейную жизнь на бездомную, то религія продержится не долго. Какъ человкъ для предохраненія строитъ плотину, такъ и я назначаю для сестёръ восемь главныхъ правилъ, которыхъ он не должны преступать въ теченіе всей Своей жизни’. Женщины-ученицы, насколько это было примнимо, должны были подчиняться всмъ правиламъ, обязательнымъ для мужчинъ. А по общему правилу, ученіе великаго проповдника вело къ миру, а не къ страсти, къ почтительности, а не къ гордости, къ довольству малымъ, а не къ жажд многаго, къ уединенію, а не къ общественной жизни, къ усердію, а не къ лни, къ довольству, а не къ ссорамъ. Женщинамъ предписывалось множество ограниченій относительно одежды, украшенія тла и лица, привычекъ, занятій и т. д. Тмъ не мене, Будда и его ученики часто пользовались гостепріимствомъ женщинъ, которыя должны были считать это для себя величайшимъ счастьемъ. Висакха, богатая благородная женщина изъ Саваттхи, просила, какъ милости, разршенія раздавать одежду, пищу и лкарства приходящимъ и уходящимъ монахамъ. Будда отвтилъ ей слдующее: ‘Если женщина, ведущая праведную жизнь, ученица Блаженнаго, преодолвъ скупость, съ радостнымъ сердцемъ подастъ пищу и питье,— небесный даръ, уничтожающій печаль и приносящій благословеніе,— то она достигнетъ небесной жизни и пойдетъ по дорог, гд нтъ грха и скверны. Стремясь къ добру, она сдлается счастливой, освободится отъ болзней и долго будетъ наслаждаться небеснымъ царствомъ’.
Удивительно, какъ мало въ буддійской литератур говорится объ активномъ противодйствіи Будд. Возможно, что это — намренное утаиваніе, однако, въ виду несомнннаго процвтанія буддизма, о серьезныхъ противникахъ было бы что-нибудь сказано, хотя бы для того, чтобы описать ихъ пораженіе. Буддизмъ зародился въ восточной части Индіи, гд браманизмъ не пустилъ такихъ глубокихъ корней, какъ въ сверо-западной, и гд возникли многочисленныя общины аскетовъ и различныя вольнодумныя секты. Необычайная набожность индусовъ, естественно, возбуждала въ нихъ уваженіе къ искателю религіозной истины, да еще такому, который отказался отъ мірскихъ благъ и ничмъ не нарушалъ общественной тишины и порядка. Въ сущности, брамайскій аскетизмъ во многомъ сходенъ съ буддійскимъ. И только въ стран, гд чрезмрныя притязанія брамановъ уже породили сомнніе и протестъ, Будда могъ выступить со своею строгою критикой на это ученіе.
Будда не признавалъ жертвоприношеній, ведійскихъ предписаній, кастъ. На вопросы брамановъ, гд истинный путь, онъ, въ дух Сократа, объясняетъ, что ни одинъ ведійскій путь не привелъ брамана предъ лицо Брамы, не далъ ему познать ни самого Брамы, ни происхожденія Брамы, поэтому хваленая премудрость брамановъ лишь нелпость. ‘Тамъ, гд рядъ слпцовъ держится другъ за друга, ничего не видитъ ни тотъ, кто впереди, ни тотъ, кто въ середин, ни тотъ, кто сзади’. Въ доказательство приводятся образные примры. Будда говоритъ, что пять причинъ мшаютъ браманамъ познать истину: нечестивое желаніе, злоба, лнь, гордость съ самообольщеніемъ и сомнніе. Брам все это не свойственно, поэтому браманы никогда не могутъ соединиться съ нимъ. На вопросъ, какъ же достигнуть соединенія съ Брамой, Будда отвчаетъ, что время до времени въ мір рождается несравненный учитель, руководитель смертныхъ, просвщенный, благословенный Будда. Онъ въ совершенств понимаетъ міръ, бо говъ и людей и сообщаетъ свою мудрость другимъ. ‘Онъ возвщаетъ правду съ ея вншней и внутренней стороны, правду, прекрасную въ своемъ начал, прекрасную въ своемъ развитіи, прекрасную въ своемъ окончаніи, онъ знакомитъ съ высшею жизнью во всей ея чистот и совершенств’. Домохозяинъ, услышавшій истину и увровавшій въ Будду, заявляетъ: ‘Семейная жизнь полна препятствій, это — путь, запятнанный страстью. Жизнь того, кто отказался отъ міровыхъ благъ, свободна, какъ воздухъ. Какъ трудно человку въ домашнемъ кругу жить высшей жизнью со всею ея полнотой, чистотой и совершенствомъ! Поэтому я лучше сбрею волосы и бороду, одну желтое платье и уйду отъ семейнаго очага да бездомную жизнь!’ И вскор, отказавшись отъ своей доли имущества, большой или малой, отказавшись отъ своей родни, большой или малой, онъ сбриваетъ волосы и бороду и уходитъ отъ семейнаго очага на бездомную жизнь.
‘Сдлавшись, такимъ образомъ, затворникомъ, онъ ведетъ строгую жизнь, согласно правиламъ Паттинокки. Прямодушіе для него — наслажденіе, онъ видитъ опасность въ малйшей изъ вещей, которыхъ ему слдуетъ избгать, онъ укрпляется въ ученій, окружаетъ себя святыми словами и длами, онъ поддерживаетъ жизнь совершенно чистыми средствами: онъ ведетъ себя хорошо охраняетъ дверь своихъ чувствъ, онъ внимателенъ, сдержанъ и вполн счастливъ’. (Священныя Книги Востока.)
Будда также объясняетъ браманамъ сущность истиннаго жертвоприношенія и говоритъ: ‘Во времена оны, одинъ великій царь посл побды водворилъ миръ и благосостояніе въ своей стран и, чтобы искупить всякій грхъ, принесъ жертву, для которой не убили ни одного животнаго, не вырубили ни одного дерева,. не сокрушили ни одной травки: въ жертву принесли только молоко, масло и медъ’. Но по мннію Будды, еще лучше и легче другая жертва: дары благочестивымъ монахамъ и постройка жилищъ для Будды и его общины. Высокую жертву уже приноситъ тотъ, кто принимаетъ ученіе Будды, еще выше — сдлаться монахомъ, но выше всего — получить освобожденіе и познаніе: ‘я больше не вернусь къ этому міру’.
Насколько враждебныя аскетическія общины со своими руководителями открыто возставали противъ Будды, намъ неизвстно. Уже поздне у нихъ происходилъ взаимный обмнъ учтивости, на ряду съ попытками отнять другъ у друга вліятельную поддержку народа. Главное отличіе ученія Будды отъ ученія другихъ братствъ, это — отсутствіе самобичеванія, которое онъ считалъ мрачнымъ, недостойнымъ, неестественнымъ. Но жизнь, полная чувственныхъ наслажденій, по его мннію, низка и недостойна. Совершенства нужно искать посредин, на восьмеричномъ пути. Такимъ образомъ, Будда выяснялъ глубокую силу средняго теченія, и это обстоятельство, конечно, помогло ему образовать обширнйшую въ мір религіозную общину.
Будда придерживался устной и разговорной формы поученій. Въ т времена никто еще не помышлялъ о писательств, и хотя изученіе книгъ было въ большомъ ходу, но единственнымъ практическимъ способомъ представлялось заучиваніе ихъ наизусть. И, конечно, нкогда сочли бы большимъ новшествомъ, и, пожалуй, даже безразсудствомъ, если бы кто-либо взялся записать цлую книгу, когда такъ легко и просто запомнить ея содержаніе. Мы съ нашей, сравнительно слабой, памятью не можемъ даже представить себ того состоянія общества, когда ученые знали свои немногія книги наизусть тверже, чмъ мы усвоиваемъ какія бы то ни было свднія. Устное преподаваніе имло тогда не меньше, пожалуй даже больше, значенія, чмъ во всякую другую историческую эпоху. Если описанія бесдъ Будды съ учениками и не вполн точны, то они даютъ общій типъ его поученій. Въ противоположность Ведамъ, написаннымъ на санскритскомъ язык, буддійскія книги — на народномъ діалект. Говорятъ, что самъ Будда повеллъ, чтобы каждый изучалъ его слова на своемъ родномъ язык.
Буддійскіе разсказы носятъ печать вка, которому свойственны были торжественныя пространныя разсужденія. Въ т времена люди свободные или отказавшіеся отъ міра любили потолковать о причинахъ явленій природы, различныхъ смутъ или затрудненій. Они далеки были отъ нашей торопливой жизни, гд каждой вещи отводится наименьшее количество времени. Принявшись за разсужденіе, индусы не спшили и вели его въ должномъ, стройномъ порядк съ положенными церемоніями. Жаркій климатъ выработалъ въ нихъ медлительную и растянутую рчь. Они почти никогда не подыскивали сжатыхъ выраженій. Упанишады, написанныя раньше буддійскихъ книгъ или же одновременно съ ними, показываютъ, насколько въ эту эпоху развитъ былъ духъ отвлеченной философіи. Итакъ форма буддійскаго ученія обусловливалась свойствами наиболе образованныхъ индусовъ, которыя отразились на ведійской и послведійской литератур. Рчи, приписываемыя Будд, затрогиваютъ различные вопросы и поясняются яркими примрами. Приводимъ нсколько образцовъ, дающихъ понятіе о метод его поученій.
Будда выражаетъ мысль, что вншнія чувства и предметы, постигаемые при ихъ посредств, заглушаются горестями и скоротечностью земныхъ длъ, онъ обращается съ рчью къ тысяч учениковъ или монаховъ, находящихся при немъ. ‘И сказалъ Благословенный своимъ ученикамъ: ‘Все, о ученики, объято пламенемъ. Но что же все, о ученики, объято пламенемъ? Глазъ, о ученики, объятъ пламенемъ, видимое объято пламенемъ, незнаніе видимаго объято пламенемъ, соприкосновеніе съ видимымъ объято пламенемъ, чувство отъ соприкосновенія съ видимымъ — будетъ ли то удовольствіе или страданіе, или ни то ни другое — также объято пламенемъ. Какимъ же огнемъ воспламеняется все это? Воспламеняется это огнемъ желанія, огнемъ ненависти, огнемъ ослпленія, воспламеняется рожденіемъ, старостью, смертью, страданіемъ, грустью, печалью, горемъ, отчаяніемъ: такъ говорю я. Ухо объято пламенемъ’ и т. д., затмъ слдуетъ такое же подробное перечисленіе для чувствъ обонянія, вкуса, осязанія и для ума. Это длинное, на нашъ взглядъ, очень однообразное, разсужденіе, вроятно, восхищало слушателей. Дале въ немъ говорится: ‘Познавъ это, о ученики, мудрый служитель, идущій по благородному пути, начинаетъ тяготиться глазомъ, тяготиться видимымъ, тяготиться познаніемъ видимаго’, и т. д., все перечисляется снова. ‘Когда онъ начинаетъ тяготиться всмъ этимъ, то освобождается отъ желанія, свободный отъ желанія, онъ получаетъ искупленіе, въ искупленномъ пробуждается познаніе: я искупленъ, конецъ возрожденію, святость достигнута, долгъ совершенъ. Нтъ боле возвращенія къ земной жизни, вотъ что онъ познаетъ’. Посл этой рчи, умы цлой тысячи учениковъ освободились отъ привязанности къ міру. (Oldenberg).
Вотъ какъ описано обращеніе благороднаго юноши, который ране уже былъ мысленно приготовленъ (Магавагга, I, 7, Свящ. Кн. Вост.).
‘Въ то время жилъ въ Бенарес сынъ казначея, благородный и хорошо воспитанный юноша, по имени Яза. У него было три дворца: одинъ для зимы, другой для лта, третій для дождливаго времени. Въ послднемъ дворц онъ безвыходно проводилъ четыре дождливыхъ мсяца, въ обществ музыкантшъ, среди которыхъ не было ни одного мужчины. Однажды Яза, благородный юноша, одаренный пятью удовольствіями чувства, окруженный музыкантшами, заснулъ раньше обыкновеннаго. Вслдъ за нимъ заснули и его прислужницы. Всю ночь напролетъ горлъ мясляный свтильникъ.
‘Яза, благородный юноша, проснулся раньше обыкновеннаго и увидлъ, что его прислужницы еще спятъ. Одна изъ нихъ облокотилась на свою лютню, другая прислонилась затылкомъ къ своему тамбурину, третья прилегла на свой барабанъ. У одной растрепались волосы, у другой текла слюна изо рта, вс он говорили со сна. Можно было подумать, что здсь находилось кладбище. Увидвъ это, Яза понялъ, какую дурную жизнь онъ велъ до тхъ поръ, умъ его сталъ тяготиться мірскими удовольствіями. И Яза, благородный юноша, воскликнулъ: ‘Увы, какое горе! Увы, какая опасность!’
‘Тою же ночью онъ вышелъ и отправился искать Будду, который на зар прогуливался. Ему онъ повдалъ свою печаль, а Будда отвтилъ: ‘Здсь нтъ печали, Яза, здсь нтъ опасности! Иди сюда, Яза, садись! Я повдаю теб истину’ (Дгамма). И Яза, благородный юноша, услышавъ, что нтъ печали, нтъ опасности, возрадовался и возвеселился и, надвъ позолоченныя туфли, отправился къ мсту, гд находился Благословенный. Приблизившись къ нему и почтительно поклонившись, онъ слъ около него. Тогда Благословенный сталъ проповдывать ему, какъ подобало, т. е. говорилъ о заслугахъ, достижимыхъ при подач милостыни, о нравственныхъ обязанностяхъ, о небесахъ, о зл, о тщеславіи, о грховности желаній и о блаженств отршенія отъ желаній.
‘Когда Благословенный увидлъ, что умъ Язы, благороднаго юноши, приготовленъ, открытъ для впечатлнія, освобожденъ отъ препятствій, возвышенъ, способенъ воспринять вру, тогда онъ повдалъ ему главную (буддійскую доктрину, именно о страданіи, о причин страданія, о прекращеніи страданія, о пути’. Яза сдлался послушникомъ, а потомъ монахомъ. Отецъ его также позналъ истину. Вотъ какъ говорится объ этомъ: ‘Казначей-домохозяинъ, увидвъ истину, добившись истины, проникнувшись истиной, преодолвъ неизвстность, разсявъ сомннія, достигнувъ полнаго познанія, достигнувъ независимости въ познаніи доктрины Учителя, сказалъ Благословенному: ‘Славный владыка! славный владыка! Словно возстановляя то, что было низвержено, словно разъясняя то, что было скрыто, словно показывая дорогу заблудившемуся, словно внося свтъ въ темную комнату, такъ Благословенный проповдывалъ свое ученіе. Мое прибжище — Благословенный, истина и монашеская община. Пусть же Благословенный приметъ меня съ ныншняго дня и до конца моей жизни, какъ ученика, считающаго его своимъ прибжищемъ’. Таковы типичные разсказы. Неизвстно, было ли излишнимъ примняться къ частнымъ случаямъ или же частности утратились въ изложеніи, но буддійская литература даетъ только общее ученіе. Есть лишь единое простое и послдовательное ученіе, а единое прибжище для тхъ, кто достигаетъ полнаго познанія, это — присоединеніе къ монашеской общин.
Доказывая какое-либо положеніе ученому лицу, Будда употребляетъ нчто въ род метода Сократа. Такъ, напримръ, разсуждая съ браманами, онъ спрашиваетъ: ‘Есть ли у Брамы жены и богатство?’ — ‘Нтъ, господинъ’. ‘Подверженъ ли Брама гнву?’ — ‘Нтъ, господинъ!’ ‘Есть ли въ немъ коварство?’ — ‘Нтъ, господинъ!’ ‘Есть ли въ немъ испорченность?’ — Нтъ, господинъ!’ ‘Владетъ ли онъ собою?’ — ‘Владетъ, господинъ’. ‘Теперь, какъ же вы думаете, имютъ ли браманы, знатоки Ведъ, женъ и богатство?’ — ‘Имютъ, господинъ!’ Дале идутъ т же вопросы, которые приводятъ къ торжественному заключенію: ‘можетъ ли быть сходство и тождество между браманами, у которыхъ есть жены и имущество, и Брамой, у котораго ничего этого нтъ?’
Въ буддійскомъ ученіи часто встрчаются притчи и сравненія: приводимъ нкоторыя изъ нихъ.
‘Если у курицы бываетъ десять или двнадцать яицъ и она должнымъ образомъ высиживаетъ ихъ, должнымъ образомъ садится ни нихъ и въ сердц у нея возникаетъ мысль: ‘Хоть бы мои маленькіе цыплятки разбили скорлупу своими коготками или клювиками и благополучно вышли на свтъ!’ — то вс маленькіе цыплятки пробьютъ скорлупку коготками или клювиками и благополучно выйдутъ на свтъ Божій. Такъ же точно братъ, одаренный пятнадцатикратной ршимостью, наврно выйдетъ на свтъ, наврно достигнетъ высшей мудрости, наврно достигнетъ верховной защиты’. Мораль отсюда та, что, несмотря на сомннія курицы или врующаго, слдствія опредлены ихъ поступками. (Свящ. Кн. B. XI.)
Самъ Будда говоритъ: ‘Я скажу вамъ притчу. Мудрые люди понимаютъ смыслъ сказаннаго притчей’. Его собственное ученіе сравнивается съ лченіемъ врача, который извлекаетъ изъ ранъ отравленныя стрлы и лкарствами парализуетъ ядъ. Подобно тому, какъ цвтокъ лотоса поднимаетъ изъ озера головку, до которой вода не касается, такъ и Будда не касается нечестія міра. Вотъ еще отрывокъ изъ распространенной притчи: ‘О, ученики, въ лсу, на склон горы, лежитъ низменная, влажная мстность, гд живетъ большое стадо оленей. Приходитъ человкъ, который желаетъ оленямъ зла, бды, опасности. Онъ закрываетъ хорошую, удобную и пріятную для нихъ дорогу и открываетъ имъ новую, болотистую тропинку. Отъ этого большое стадо оленей терпитъ бду и опасность, убываетъ. Но теперь, о ученики, если придетъ человкъ, который желаетъ этому большому стаду оленей процвтанія, благополучія и безопасности, расчиститъ для нихъ хорошую безопасную дорогу, уничтожитъ ложный путь, болотистую тропинку, то большое стадо оленей будетъ благоденствовать, расти и множиться. Я говорилъ вамъ, о ученики, притчей, чтобы повдать мою мысль. А моя мысль такова: большое болото и вода, о ученики, это — удовольствія, стадо оленей, это-живые люди. Человкъ, который желаетъ бды и погибели, это — злой Мара. Ложный путь, это — восьмеричный ложный путь: ложная вра, ложная ршимость, ложное слово, ложное дло, ложная жизнь, ложное стремленіе, ложные помыслы, ложное созерцаніе. Болотистая дорога, это — удовольствіе и желаніе, болотистая тропинка, это — невжество. Человкъ, который желаетъ благосостоянія, Процвтанія, спасенія, это — Совершенный, Святой. Высшій Будда. Безопасная хорошая дорога, по которой удобно идти, это — восьмеричный путь’ и т. д.
‘Все, что учитель который хочетъ Опасенія своихъ учениковъ, который жалетъ ихъ, долженъ длать изъ состраданія къ нимъ, все это я длалъ для васъ’. (Oldenberg). Басни также нердко введены въ рчи Будды.

Книга о великой кончин.

Преданія о послднихъ событіяхъ изъ жизни Будды и объ его смерти изложены въ ‘Книг о Великой Кончин’, которая, какъ надо полагать, относится къ концу 4-го и началу 3-го вка до P. X., т. е. составлена лтъ черезъ сто посл смерти Будды. Авторъ ея неизвстенъ. Годъ смерти Будды въ ней не указанъ, но видно, что онъ прожилъ около восьмидесяти лтъ и сорокъ-четыре года проповдывалъ свое ученіе міру. Эта книга описываетъ его путешествіе изъ столицы Магадхи, Раджагахи, въ новую столицу, Паталипутту (Патну), которой онъ предсказалъ будущее величіе. Въ разсказы 6 предсмертныхъ событіяхъ введены рчи и наставленія Будды, произнесенныя, вроятно, гораздо раньше. Въ пути Будда сильно заболлъ, но на время силою воли превозмогъ свои страданія, такъ какъ желалъ попрощаться съ общиной. Онъ говорилъ Ананд, что не хочетъ доле господствовать надъ общиной, не хочетъ, чтобы община была ему подчинена. ‘Теперь, о Ананда, я — старикъ, прошедшій свой жизненный путь’ и достигшій его предла: мн будетъ восемьдесятъ лтъ. Ветхую повозку можно двигать только съ особою осторожностью, Ананда, такъ лишь съ особою осторожностью можетъ передвигаться теперь тло Просвтленнаго’. Будда совтовалъ ученикамъ искать прибжища въ самихъ себ, а не въ другихъ, и, главное,— учиться. Посл того явился къ нему искуситель Мара, нашоптывая, что онъ можетъ добровольно тотчасъ же умереть, такъ какъ завершилъ вс свои дла. Но Будда ршилъ прожить еще три мсяца. ‘Итакъ Благословенный обдуманно и сознательно отвергъ предложенный ему срокъ жизни, при этомъ произошло страшное землетрясеніе и раздался оглушительный громъ’. Созвавъ учениковъ, Будда въ послдній разъ изложилъ имъ главныя основы своего ученія и закончилъ слдующими словами:
‘Мой вкъ созрлъ, близка цль моей жизни. Я оставляю васъ, я ухожу. Бодрствуйте, братья! ведите святую осмысленную жизнь! Будьте стойкими! берегите свои сердца! Кто неутомимо поддерживаетъ истину и законъ, тотъ пройдетъ житейское море и положитъ конецъ огорченію’.
Будда продолжалъ путешествіе, но черезъ нсколько дней заболлъ дезинтеріей, сопровождавшейся жестокими страданіями, которыя онъ переносилъ безъ стоновъ и жалобъ. Наконецъ, онъ пришелъ въ Кусинару, тамъ онъ скончался, не переставая до послдней минуты вербовать новыхъ учениковъ. Послднія его слова были: ‘Истинно, истинно говорю вамъ, братья, все на свт скоротечно. Итакъ заботьтесь о своемъ спасеніи’. Смерть, его сопровождалась громомъ и землетрясеніемъ и, какъ гласитъ преданіе, верховный Богъ, или Первопричина, Брама, устами почтеннаго ученаго Ануруддхи, произнесъ нсколько характерныхъ буддійскихъ истинъ:
‘Когда мудрецъ, свободный отъ ненасытныхъ желаній, достигшій спокойнаго состоянія Нирваны, завершалъ свое житейское поприще, то никакая борьба не смущала его стойкаго сердца’.
‘Непоколебимый, полный ршимости, восторжествовалъ онъ. надъ страданіемъ и смертью. Какъ гаснетъ яркое пламя, такъ освободился онъ отъ жизненныхъ узъ’.
Знать Кусинары похоронила Будду съ почестями, достойными даря царей. Тло его завернули въ пятьсотъ новыхъ бумажныхъ и шерстяныхъ савановъ, уложили въ два желзныхъ ящика и предали сожженію на благовонномъ костр. Легенда добавляетъ, что отъ него не осталось ни пепла, ни сажи, а одн лишь кости’ Толпы врующихъ пожелали имть мощи Будды, которыя были раздлены на восемь частей, и надъ каждою изъ нихъ былъ воздвигнутъ курганъ.

ГЛАВА VI.

Буддійское ученіе и священныя книги.

Реакція на браманизмъ.— Страданіе и незнаніе.— Вчно неизмнный.— Суета житейская.— Причинная связь.— Отвтственность человка.— Наказаніе за грхи.— Душа.— Нирвана.— Нравственные принципы.— Запрещенія.— Милосердіе.— Благотворительность.— Власть надъ собою.— Искушеніе.— Мара.— Борьба и побда души.— Созерцаніе.— Четыре ступени.— Личность Будды.— Буддійское священное писаніе.— Дгаммапада.

Буддійское ученіе, которое стремится дать счастье и прекратить страданія, по-настоящему, можно назвать философіей пессимизма и отрицанія. Оно явилось естественною реакціей противъ браманскихъ притязаній на всевдніе и всемогущество. Буддисты приписываютъ себ только одно познаніе, а именно — познаніе пути къ уничтоженію страданій и къ Нирван. Страданіе, на которое стуетъ Будда, это не только несчастье и бдствія, но также недостаточная власть людей надъ своимъ тломъ и сознаніемъ, все на свт скоротечно, и это то же горе, слдовательно, человкъ не можетъ быть увренъ въ себ и говорить: ‘Это мое, это я, это я самъ’. Коренная причина здсь — незнаніе. Мы сходимся съ буддистами въ томъ взгляд, что незнаніе часто, если не всегда, лежитъ въ основ зла. Но буддисты даютъ совсмъ своеобразное объясненіе и сводятъ все къ незнанію ихъ четырехъ священныхъ истинъ.
Нкоторые совершенно ошибочно ищутъ признаковъ нигилизма въ буддійской философіи, которая хотя и отличается узкимъ характеромъ, но иметъ и свои положительныя стороны. Она обращаетъ взоръ къ высочайшему и постоянному существованію, признавая Вчно-Неизмннаго, который въ высшей степени свободенъ и блаженъ. Онъ — единственное для людей прибжище отъ страданія, гд ни рожденіе, ни смерть, ни перемна, ни разрушеніе не имютъ мста. Человкъ долженъ искать освобожденія отъ превратнаго и возвращаться къ Неизмнному. Ведетъ ли это къ вчному существованію или нтъ, остается невыясненнымъ. Будда никогда не претендовалъ на познаніе и даже, скоре, допускалъ обратное. Цль и счастье своихъ послдователей онъ усматривалъ въ томъ, чтобы они достигли ‘освобожденія’, избавленія отъ страданій, единенія съ Неизмннымъ.
Понятіе о сует житейской, такъ сжато выраженное ветхозавтнымъ проповдникомъ, нашло особенно обширную разработку въ буддійскихъ книгахъ. Для образца приводимъ отрывокъ: ‘странствованіе существъ, о ученики, ведетъ начало отъ вчности. Нельзя опредлить начала мученій и странствованій людей, которые погружены въ незнаніе и томятся жаждой бытія. Какъ вы думаете, о ученики, чего больше: воды въ четырехъ великихъ океанахъ или слезъ, пролитыхъ вами, когда вы странствовали и скитались по этому обширному міру и скорбли и плакали о томъ, что вы получаете все, что ненавидите и не получаете того, что любите? Смерть матери, смерть отца, смерть брата, смерть сестры, смерть сына, смерть дочери, потеря родственниковъ, потеря имущества — таковъ былъ долгое время вашъ удлъ. А испытывая это долгое время, странствуя и скитаясь по этому обширному міру, плача и скорбя о томъ, что вы получали все, что ненавидли, и не получали того, что любили, вы пролили больше слезъ, чмъ воды въ четырехъ великихъ океанахъ’
Въ такомъ же дух говорится и о другихъ земныхъ длахъ.
Дгаммапада, замчательный сборникъ буддійскихъ афоризмовъ, пословицъ и сравненій, существовавшій еще до второго собора, который состоялся въ 377 г. до P. X., содержитъ много выразительныхъ изреченій грустнаго характера. Напримръ: ‘человкъ собираетъ цвты, сердце его полно радости, вдругъ, какъ наводненіе, которое сразу затопляетъ деревню, такъ приходитъ смерть и уноситъ его ‘.—‘Какъ вы можете веселиться? Какъ вы можете заботиться о наслажденіяхъ? Пламя горитъ вчно. Мракъ окружаетъ васъ Отчего вы не ищете свта?’ — ‘Считай міръ игрушкой, считай его миражемъ’.— ‘Сладострастія не утолишь и дождемъ золотыхъ монетъ’.— ‘Человкъ не долженъ ничего любить, потеря любимаго есть несчастіе. Кто ни къ чему не питаетъ ни любви ни ненависти, тотъ не связанъ узами’.— ‘Любовь порождаетъ страданіе, любовь порождаетъ страхъ’. Однако, на ряду съ грустными размышленіями развивается знамя радости: изучившій буддійскія истины одолваетъ несчастье и достигаетъ счастья. ‘Добродтельный человкъ счастливъ въ этомъ мір и счастливъ въ будущемъ. Онъ счастливъ въ обоихъ мірахъ. Онъ счастливъ при мысли, что онъ совершилъ добро, а еще боле счастливъ тмъ, что идетъ по истинному пути’.— ‘Ревностный среди беззаботныхъ, бодрствующій среди спящихъ, мудрый человкъ подвигается, какъ рысакъ, опережающій всхъ’.— ‘Человкъ не долженъ легко относиться къ добру и говорить въ своемъ сердц: оно въ меня не войдетъ. Даже капли воды наполняютъ сосудъ, ‘мудрый человкъ исполнится добра и въ томъ случа, если будетъ собирать его понемногу» — * Будемъ жить счастливо, безкорыстно среди корыстолюбцевъ’.— ‘Добрыя дла встрчаютъ того, кто ихъ совершалъ и перешелъ изъ этого міра въ другой, какъ родственники возвратившагося друга’.
Ученіе о причинной связи не преподавалось народу, а предназначалось только для самыхъ образованныхъ буддистовъ. Европейскому уму оно кажется смутнымъ, бездоказательнымъ, противорчивымъ. Буддизму не удалось разршить философскихъ вопросовъ, хотя онъ и затрагивалъ ихъ суть. Древніе буддисты полагали, что тло, воспріятіе и представленіе исчезаютъ, не исчезаетъ только невидимое, вчное, всепросвщающее познаніе. Оно состоитъ изъ особаго духовнаго вещества или элемента и посл смерти стараго существа становится зародышемъ новаго. Рядъ возрожденій продолжается до тхъ поръ, пока не наступитъ ‘освобожденіе’, о которомъ учитъ буддизмъ.
Буддизмъ проводитъ ту мысль, что человкъ, независимо отъ условій своего предыдущаго состоянія, несетъ отвтственность за свои поступки. Подобно тому, какъ и въ христіанской Библіи, въ буддійскихъ книгахъ говорится: ‘Ни на неб, ни среди моря, ни въ горныхъ пещерахъ, нигд не можешь ты скрыться отъ послдствій своихъ злыхъ ддъ’ (Дгаммапада, V, 127).
Даже на пути къ освобожденію человкъ терпитъ наказаніе за грхи, которыхъ онъ еще не искупилъ. Такъ, напримръ, одинъ разбойникъ, сдлавшійся буддійскимъ монахомъ, получилъ жестокій припадокъ во время сбора милостыни, и Будда повдалъ ему, что это онъ понесъ возмездіе за свои грхи, иначе ему пришлось бы мучиться тысячу лтъ въ аду. Между прочимъ, описывается одна сцена суда. Злой человкъ былъ приведенъ изъ ада къ царю Ям, который раньше всего спросилъ его, видлъ ли онъ на земл пять явленій человческой немощи и страданія: ребенка, старика, больного, подсудимаго и покойника, а затмъ — подумалъ ли онъ о томъ, что и его не минуетъ старость и смерть, вслдствіе чего онъ долженъ творить добро словомъ, дломъ и помышленіемъ. Человкъ сознается въ томъ, что позабылъ свои обязанности, и Яма говоритъ ему, что онъ одинъ отвтственъ за свои грхи и долженъ пожинать ихъ плодъ. Адскіе стражи опять уводятъ его и подвергаютъ сильнйшимъ физическимъ пыткамъ, которыя окончатся смертью лишь тогда, когда грхъ будетъ вполн искупленъ.
Слдующій отрывокъ иллюстрируетъ буддійское ученіе о причинной связи: ‘Кто въ истин и мудрости постигаетъ происхожденіе вещей въ этомъ мір, для того въ этомъ мір не существуетъ: ‘этого нтъ’. Кто въ истин и мудрости постигаетъ уничтоженіе вещей въ этомъ мір, для того въ этомъ мір не существуетъ: ‘это есть’… Тамъ, гд что-нибудь зарождается, зарождается горе, тамъ, гд что-нибудь проходитъ, проходитъ и горе. ‘Все есть’ — вотъ одна крайность. ‘Ничего нтъ’ — вотъ другая крайность. Совершенный, далекій отъ этихъ обихъ крайностей, провозглашаетъ истину посредин. Отъ незнанія происходятъ формы (санкхары), которыми обусловливаются дальнйшія измненія. Всякое понятіе, всякое условіе, тлесное или духовное, само по себ есть санкхара, вс он временны и подчинены закону причинной связи. Дальше этого буддизмъ не пытается идти: онъ не знаетъ, какъ совершилось мірозданіе, не задается даже вопросомъ, наступитъ ли когда-нибудь конецъ міра, или нтъ.
Буддійское ученіе также не допускаетъ существованія души отдльно отъ тла, оно признаетъ только скомбинированное, видимое, сознательное и страдающее существо и за этими предлами не вдается въ объясненія. Буддизмъ считаетъ, что страданіе было, есть и будетъ, но не опредляетъ, что такое вчная душа, которая страдаетъ. Все земное подвластно причинной связи.
Будда училъ, что состоянія Нирваны можно достигнуть и до смерти, поэтому Нирвану нельзя отождествлять съ уничтоженіемъ. Буквальное значеніе этого слова — погашеніе, но это лишь погашеніе желаній, страданія, заблужденія, незнанія. Состояніе Нирваны называется вчнымъ, но что значитъ вчное состояніе — объ этомъ древній буддизмъ умалчиваетъ. Вроятно, правильне всего понимать Нирвану, какъ совершенство, котораго буддисты могутъ достигнуть въ этомъ мір. ‘Все, что можно было погасить, онъ погасилъ: огонь вожделнія, ненависти, заблужденія’. Достигнувъ такого состоянія, благочестивый ученикъ говоритъ: ‘Я не жажду смерти, я не жажду жизни, я жду, чтобъ пробилъ мой часъ, какъ слуга ждетъ уплаты жалованья’. У буддистовъ уничтоженіе сознанія, въ сущности, предшествуетъ смерти, оно въ ихъ понятіи связывается съ воображаемымъ совершенствомъ, которое не поддается никакому описанію. Однако, никому не возбраняется лелять надежду на вчное существованіе и на полное счастье.
Нравственное ученіе Будды, обязательное для всхъ его послдователей, еще не исчерпываетъ несмтнаго количества правилъ буддійской монашеской общины. Довольно любопытно, что въ такую древнюю культурную эпоху сложились правила нравственности, не основанныя на послушаніи Верховному Властителю міра или Творцу и не предписывающія людямъ никакихъ обязанностей по отношенію къ Нему. Вс они носятъ вполн утилитарный характеръ и обусловливаютъ блаженство или же наказаніе человка. Будда не отвергалъ никого изъ жаждавшихъ познать истину, но отсюда не слдуетъ, что буддизмъ предназначался для всего человчества, давалъ общіе для всхъ людей принципы или проповдывалъ освобожденіе всмъ безъ изъятія. Но какъ бы то ни было, это не помшало широкому развитію буддійской общины, а то обстоятельство, что буддійская проповдь относилась только къ такимъ лицамъ, которыя сознавали свое грховное состояніе и желали освобожденія, послужило стимуломъ для остальной массы, поскольку ея умственное развитіе допускало стремленія къ лучшему. Буддизмъ не училъ всхъ людей безъ разбора, всегда о везд, какъ имъ вести себя и что длать, только тмъ, кто желалъ вступить въ число свтскихъ учениковъ или же нищенствующихъ монаховъ, давалась система ограниченій, включающая нравственныя обязанности, которыя должны были поднять общій уровень развитія. Итакъ выработался взглядъ: ‘Кто говоритъ или дйствуетъ при нечистыхъ помыслахъ, за тмъ слдуетъ горе, какъ колесо за упряжной лошадью. Кто говоритъ или дйствуетъ при чистыхъ помыслахъ, того, какъ тнь, неразлучно сопровождаетъ радость’.
Высокій восьмеричный путь отъ третьей и до шестой своей части включительно относится къ нравственности, тогда какъ первая и вторая — правильные взгляды, далекіе отъ суеврія и заблужденій, истинныя цли и истинные помыслы, достойные разумнаго человка,— касаются умственной жизни. Третья часть, означающая истинную рчь, вполн правдивую и привтливую, четвертая — истинное поведеніе, честное и мирное, пятая — честный заработокъ, не причиняющій никому вреда, и шестая — истинное стремленіе, власть надъ собою, самообуздываніе — вотъ итогъ буддійской нравственности. Седьмая и восьмая части — мышленіе и созерцаніе — носятъ отвлеченный характеръ. Вс нравственные принципы сводятся къ честности въ словахъ, длахъ и помышленіяхъ, но также указывается на высокое значеніе мудрости, которая составляетъ внецъ честности.
Значительная часть буддійскаго моральнаго кодекса состоитъ изъ запрещеній. Указаны пять особыхъ препятствій, которыя нужно преодолвать, а именно: вожделніе, злобу, лность, самообольщеніе или гордость и сомнніе. Часто повторяются пять главныхъ заповдей: 1) не убивать живыхъ существъ, 2) не красть, 3) не вести порочной жизни, 4) не лгать и 5) не употреблять опьяняющихъ напитковъ. Для монаховъ существуютъ еще дополнительныя правила, въ род слдующихъ: ‘Онъ долженъ отложить въ сторону дубину и мечъ и относиться во всмъ живымъ существамъ съ кротостью и состраданіемъ. Того, что онъ услышитъ въ одномъ мст, онъ не долженъ повторять въ другомъ, чтобы не вызвать ссоры… Ему надлежитъ соединять разошедшихся, поощрять друзей, примирять людей, любить миръ… Онъ можетъ произносить только учтивыя, ласкающія слухъ, доходящія до сердца, пріятныя для людей слова… Отклоняя пустую болтовню, онъ воздерживается отъ тщеславныхъ разговоровъ. Онъ говоритъ во-время, говоритъ то,- что есть, говоритъ дло… Все, что ведетъ къ благу, хорошо и разумно. Онъ не причиняетъ вреда ни травк, ни живому существу. Онъ стъ разъ въ сутки, воздерживается отъ пляски, пнія, музыки и театральныхъ зрлищъ’ (Св. Кн. Востока, XI).
Добродтель, которую проповдуетъ буддизмъ, представляетъ лишь нкоторое подобіе христіанской любви, но это скоре уничтоженіе ненависти, чмъ истинная любовь. Такъ, напримръ, говорится: ‘Кто удерживаетъ закипающій гнвъ, какъ колесницу на полномъ ходу, того я назову настоящимъ возницей… Пусть человкъ преодолваетъ въ себ гнвъ, пусть побждаетъ зло добромъ, алчнаго — щедростью, лжеца — правдою’.— ‘Вражды въ этомъ мір нельзя прекратить враждою, конецъ ей можетъ положить только примиреніе. Такъ было во вс времена’. Въ подтвержденіе этого въ Магавагг приводится цлая исторія.
Буддійское милосердіе существенно отличается отъ христіанскаго уже тмъ, что тло буддиста, которое терпитъ обиды отъ другихъ, не считается принадлежащимъ ему, поэтому онъ не питаетъ злобы къ своимъ обидчикамъ. ‘Я отношусь одинаково и къ тмъ, кто причиняетъ мн страданія, и къ тмъ, кто причиняетъ мн радость. Привязанности и ненависти я не знаю. Я не поддаюсь ни радости, ни горю, при почет и при безчестіи я одинаковъ’. Это милосердіе не есть внезапная симпатія, которая урождается въ сердц добраго человка, а лишь результатъ предумышленныхъ умственныхъ упражненій. Говорятъ, что оно оказывало чуть ли не магическое вліяніе, устанавливало гармоническія ггношенія между буддистами съ одной стороны и всми людьми ‘ даже животными — съ другой.
Что касается благотворительности, которая пользовалась таишь уваженіемъ у христіанъ, то, хотя съ вншней стороны она играла не мене видную роль въ древнемъ буддизм, но характеръ ея проявленій былъ иной. Въ Индіи въ т времена не много было бдняковъ, нуждавшихся въ хлб насущномъ или въ заработк, и о высокой христіанской благотворительности тамъ не могло быть и рчи. Самое присоединеніе къ буддійской общин связано было съ отреченіемъ и освобождало семейныхъ людей отъ обязательствъ по отношенію къ роднымъ. Но едва ли можно на звать это отреченіе благотворительностью, такъ какъ оно не имя цлью облагодтельствовать кого-нибудь. Изъ всхъ буддистовъ наибольшей благотворительностью, въ сущности, отличались врующіе міряне, которые длали щедрые подарки какъ отдльнымъ монахамъ, такъ и всей общин, выполняя такимъ путей свои религіозныя обязанности, такъ что и это не можетъ быть названо благотворительностью въ собственномъ смысл слова. Вообще, въ первобытномъ буддизм благотворительность была заслонена боле настоятельной и глубокой необходимостью отреченія отъ мірскихъ благъ. Даже врующіе міряне не должны были считать своимъ того, что могли дать въ пользу общины. Разсказы нсколько боле поздняго періода также проводятъ мысли, что отреченіе отъ жены и дтей — лишь ничтожная жертва для достиженія высшаго блаженства. Итакъ мы видимъ, что не благотворительность оказала главное вліяніе на распространеніе буддизма.
Буддисты считаютъ, что власть надъ собою достигается путемъ внутренней работы. ‘Пробуждай себя самъ, слди за собой самъ… Обуздывай себя самъ, какъ наздникъ обуздываетъ хорошую лошадь… Убей въ себ пять чувствъ, оставь ихъ, поднимись выше ихъ… Хорошо обуздывать тло, хорошо обуздывать слово, хорошо обуздывать помыслы, хорошо обузданіе во всемъ (Св. Кн. В., X, Дгаммапада). Все надлежитъ длать сознательно осмотрительно. За собою нужно слдить при всякомъ сношеніи съ міромъ, при каждомъ сбор милостыни. Вс дурныя и предательскія чувства необходимо подавлять.
Буддійская религія доказываетъ, что характеръ есть внутренній міръ человка. ‘Все, что въ насъ есть, это — результатъ нашихъ помысловъ, все основано на нашихъ помыслахъ, все сдлано изъ нашихъ помысловъ’, такъ гласитъ первый стихъ Дгаммапады
Искушеніе ассоціируется съ особымъ духомъ, такъ называемымъ Марой, который не считается первопричиной зла и несчастья, такъ какъ этотъ вопросъ совершенно не разработанъ у буддистовъ, а — лишь главнымъ искусителемъ въ словахъ, длахъ и помышленіяхъ. Подобно браманскому Ям, онъ олицетворяетъ смерть, онъ — царь смерти и въ то же время царь мірскихъ удовольствій. Основаніе буддійской общины нанесло смертельны! ударъ этому царству, поэтому Мара безпрестанно преслдуетъ врующихъ. Самому Будд онъ предлагаетъ владычество надъ всей землей, лишь бы онъ отказался отъ своей духовной миссіи. Три дочери Мары: Желаніе, Страстность и Наслажденіе, искушали Будду, но онъ устоялъ передъ ними. Въ разсказахъ, предназначенныхъ для всего народа, Мара является вполн реальнымъ существомъ, онъ не вченъ, но можетъ нападать на всякаго. Высшая буддійская философія усматриваетъ присутствіе Мары во всемъ, что подвержено перемнамъ. ‘Гд есть глазъ и форма, гд есть ухо и звукъ, гд есть мышленіе и мысль, тамъ — Мара, тамъ горе’ (Oldenberg). Подробности объ искусител, сообщаемыя буддійскими книгами, не рисуютъ его великимъ или величественнымъ во зл. Нападки Мары на Будду и его послдователей сравните.іьно просты, такъ что ихъ не трудно отразить. Будд въ вид искушенія предложено было царство, гд онъ могъ бы осуществить то, что находилъ возможнымъ, т. е. ‘праведно царствовать, никого не угнетая и не допуская угнетенія, не страдая и не причиняя никому страданій’, или же, взамнъ этого,— возможность превратить Гималаи въ золото. На это Будда отвтилъ: ‘Къ чему мудрому человку гора серебра или золота? Какъ можетъ тотъ, кто постигнулъ источникъ горя, поддаваться желаніямъ? Пусть тотъ, кто сознаетъ, что земное существованіе налагаетъ оковы, стремится освободиться отъ нихъ’. Тогда злой Мара сказалъ: ‘Возвышенный знаетъ меня. Совершенный знаетъ меня’. Затмъ, пораженный и смущенный, онъ удалился. По другимъ разсказамъ, Мара постоянно слдитъ за проявленіями чувствъ и добирается до мышленія. Эту постоянную осаду можно преодолть только постоянной же осмотрительностью, которая, подъ конецъ, заставитъ Мару отказаться отъ безуспшныхъ попытокъ.
Olderiberg изъ древнихъ буддійскихъ сказаній выводитъ слдующую характеристику искусителя Мары и борьбы человческихъ душъ съ цлью страданій: ‘Борьба не легка и продолжительна. Съ той минуты, когда въ сердц впервые пробуждается увренность,- что необходимо бороться, чтобы достигнуть освобожденія, и вплоть до окончательной побды, протекаетъ множество вковъ. Земные міры, небесные міры и адскіе міры проходятъ такъ же, какъ они зарождались и исчезали изъ каждой вчности. Боги и люди, вс живыя существа приходятъ и уходятъ, умираютъ и возрождаются. И въ этомъ безконечномъ круговорот вещей существа, стремящіяся къ освобожденію, то побдно подвигаясь, то отступая назадъ, добиваются своей цли. Путь выходитъ за предлы взора, но въ немъ есть конецъ. Посл безчисленныхъ странствій по мірамъ и вкамъ, путникъ, наконецъ, видитъ передъ собою цль. Тогда къ его сознанію побды примшивается еще чувство гордости, такъ какъ онъ одержалъ ее собственными силами. Буддистъ не благодаритъ бога и не призываетъ его во время борьбы. Сами боги преклоняются предъ нимъ, а не онъ передъ богами’.
Мсто молитвы въ буддизм занимаетъ размышленіе, созерцаніе, возможное удаленіе отъ чувственнаго міра. Насколько оно вызывается искусственнымъ путемъ, мы увидимъ дальше. Буддійская литература указываетъ способы, которыми можно вызвать самосозерцаніе, и эти способы часто приближаются къ патологическому, т. е. болзненному состоянію. Нтъ ничего мудренаго въ томъ, что галлюцинаціи чувствъ появляются у людей, которые, отказавшись отъ всякихъ семейныхъ привязанностей, обрекли себя на бездомную жизнь и исключительно предаются отвлеченному размышленію. Въ рдкихъ случаяхъ этимъ людямъ мерещатся божественные образы или божественные звуки, обыкновенно же, они доходятъ до такъ называемаго ясновиднія, при которомъ, какъ они утверждаютъ, дух становится особенно утонченнымъ, гибкимъ и сильнымъ. Въ такомъ состояніи монахи, будто бы, могутъ ясно видть прошлое, даже свои собственныя прошлыя существованія, читать чужія мысли, могутъ получать чудодйственную силу, длаться невидимыми и потомъ опять показываться* на земл.
Сначала между монахами не различали степеней, кром высшаго состоянія, свойственнаго тмъ, кто уже достигъ освобожденія. Впослдствіи же установлены были четыре степени: 1) низшая, къ которой относятся люди, достигшіе пути и уже не подверженные возрожденію въ низшихъ мірахъ (въ адахъ, въ мірахъ животныхъ и въ мірахъ духовъ), 2) т, кто еще разъ должны возвратиться въ этотъ міръ, а именно: побдившіе въ себ желаніе, ненависть, легкомысліе, 3) не возвращающіеся, которые вступаютъ въ высшіе міры боговъ и достигаютъ Нирваны: 4) святые, или архаты. Однако, достиженіе этихъ степеней не давало монахамъ никакихъ преимуществъ въ общин.
Особую степень занимаютъ люди, которые собственными силами достигли состоянія Будды и добились истины, приносящей освобожденіе. Они жили, въ большинств случаевъ, ране Сакіа-Муни, но не могутъ сравниться со ‘всемірными Буддами’, къ числу которыхъ принадлежалъ и Гаутама.
Положеніе Будды характерно тмъ, что онъ не считается представителемъ невидимыхъ силъ или исполнителемъ воли Всевышняго, а лишь первымъ человкомъ, которому удалось достигнуть высшаго состоянія ‘Будды’. Онъ преподавалъ другимъ истины, открытыя имъ самимъ, но люди лишь собственными усиліями и размышленіемъ могутъ достигнуть ихъ познанія. Однако, Будд приписывается ни боле ни мене, какъ всевдніе и совершенство. Онъ самъ говоритъ: ‘Я побдилъ всхъ враговъ, я — премудрый, я — пренепорочный во всемъ какъ есть, я отрекся отъ всего и достигъ освобожденія уничтоженіемъ желанія. Кого могу я назвать своимъ учителемъ, когда я собственными силами достигъ познанія? У меня нтъ учителя, никто не сравнится со мною. Ни на земл ни на неб нтъ подобнаго мн. Я — святой въ мір, я — величайшій учитель, я одинъ — совершенный Будда. Но мн угасло всякое пламя, я достигъ Нирваны’ (Магавагга, Свящ. Кн. В., XIII). ‘Онъ приходитъ въ міръ для спасенія многихъ, для счастья многихъ, изъ состраданія къ міру, ради благословенія, спасенія,- радости боговъ и людей. Но не одинъ Будда достигъ этого высшаго состоянія: до’ него были и посл него будутъ еще многіе Будды. Вс они родомъ изъ восточной Индіи, изъ касты брамановъ или кшатріевъ (воиновъ). Ученіе ихъ держится боле или мене долго, посл чего вра на время пропадаетъ на земл. Итакъ Будда былъ родоначальникомъ новой религіозной жизни, но никакъ не богомъ или небеснымъ посланникомъ.

Буддійское священное писаніе.

Первое мсто среди буддійскихъ памятниковъ письменности занимаютъ древнйшія книги на палійскомъ язык, сохранившіяся на о. Цейлон. Он сведены въ три сборника или такъ называемыя ‘Корзины’ (питаки). Первая изъ нихъ, или Виная-питака, содержитъ правила относительно вншней жизни монашеской общины. Вторая, Сутта-питака, представляетъ разнообразныя сочиненія въ форм суттъ, т. е. краткихъ выразительныхъ изреченій, въ которыхъ иногда приводятся слова Гаутама-Будды и легенды о предшествовавшихъ Буддахъ. Третья состоитъ изъ различныхъ разсужденій, перечисляетъ условія жизни и т. д.
Наибольшій интересъ и наибольшія литературныя достоинства представляетъ Дгаммапада (Путъ Добродтели или Преддверіе Закона), изъ которой мы уже выше приводили отрывки. Названіе ея съ теченіемъ времени стало обозначать ‘религіозныя изреченія’ вообще. Время ея составленія, такъ же, какъ и составленія другихъ книгъ, по словамъ буддистовъ, было опредлено на первомъ собор, который состоялся вскор посл смерти Будды. Во всякомъ случа она существовала до собора Асоки (около 242 г. до P. X.) и была привезена на Цейлонъ сыномъ царя Асоки, Магиндой. Буддисты врятъ, что самъ Гаутама продиктовалъ Дгаммападу, но даже если не онъ ея авторъ (чего нельзя доказать), то она была написана вскор посл его смерти однимъ или нсколькими лицами, не уступавшими ему въ дарованіи. Важно замтить, что во всемъ священномъ писаніи ни разу не упоминается о собор Асоки, но зато говорится о нервомъ и второмъ соборахъ (въ Раджагах и Весали), описаніе которыхъ мы находимъ въ конц Чулаваггй.
Приводимъ еще нсколько отрывковъ изъ Дгаммапады, чтобы, помимо общаго характера, о которомъ мы уже говорили, выяснить ея литературныя особенности. Иногда въ ней встрчается догматическое изложеніе, напримръ: ‘Кто хочетъ надть желтое платье, не очистившись отъ грха, и кто при этомъ не почитаетъ воздержанія и истины, тотъ не достоинъ желтой одежды’. ‘Человкъ самъ совершаетъ зло, самъ страдаетъ, самъ искупаетъ зло, самъ очищается. Чистое или нечистое состояніе зависитъ отъ самого человка, никто не можетъ очистить другого’. ‘Нельзя считать хорошимъ такой поступокъ, въ которомъ человку приходится раскаиваться или за который онъ съ радостью и весельемъ получаетъ награду’. ‘Никогда не говори грубо, а то теб будутъ платить тмъ же’.
Нкоторыя изреченія по глубокомыслію не уступаютъ Соломоновымъ пословицамъ, напримръ: ‘Пусть мудрый человкъ охраняетъ свои мысли, такъ какъ за ними трудно услдить,— он лукавы и устремляются куда попало’. ‘Глупецъ, сознающій свою глупость, можетъ считаться мудрецомъ, но глупецъ, который мнитъ себя мудрымъ, вполн достоинъ своего званія’. ‘Лучше побдить себя, чмъ кого-нибудь другого’. А вотъ порицаніе аскетизма: ‘Ни нагота, ни заплетенные волосы, ни грязь, ни* постъ, ни лежаніе на земл, ни натираніе пылью, ни неподвижное сидніе не могутъ очистить смертнаго, который не подавилъ въ себ желаній’.
Эти афоризмы самаго разнообразнаго содержанія: ‘Дурные и пагубные для насъ поступки легко совершать, а хорошіе — трудно’. ‘Этотъ міръ теменъ, здсь лишь немногіе идутъ на небо, подобно птицамъ, вырвавшимся изъ сти’. ‘Здоровье — величайшее благо, довольство — лучшее богатство, довріе — лучшее родство, Нирвана — высшее блаженство’. ‘Если что-нибудь нужно сдлать, то пусть человкъ это длаетъ, пусть усердно берета за дло. Безпечный пилигримъ только дальше разбрасываетъ пыль своихъ страстей’. Встрчаются также прекрасныя, очень мткія сравненія, напримръ: ‘подобно тому, какъ пчела собираетъ медъ и улетаетъ, не повредивъ ни яркихъ красокъ, ни запаха цвтка такъ и мудрецъ долженъ жить въ своей деревн’. ‘Прекрасны! слова, не осуществленныя на дл, подобны красивому яркому цвтку безъ запаха’. ‘Нтъ огня, подобнаго страсти, нтъ плутовства, подобнаго ненависти, нтъ западни, подобной безумію нтъ потока, подобнаго алчности’. ‘Чужую вину легко замтить а свою трудно. Человкъ молотитъ вину своего сосда, какъ мякину, а свою скрываетъ, какъ плутъ, который прячетъ невыгодную кость отъ игрока’. ‘Если бы глупецъ хоть всю жизнь прожилъ съ умнымъ человкомъ, то не больше научился бы распознавать истину, чмъ ложка — вкусъ кушанья’.
Разумется, тутъ тоже высказывается истина о всеобщемъ страданіи и о житейской сует. ‘Скоро — увы!— это тло будетъ лежать въ земл, презрнное, несмысленное, какъ безполезный пень’. ‘Подобно тому, какъ пастухъ загоняетъ коровъ въ хлвъ, такъ Время и Смерть гонятъ жизнь людскую’. Старость описана слдующимъ образомъ: ‘Посмотри на этотъ разряженный чурбанъ, покрытый сплошными ранами, полный мыслей, но хилый и безсильный. Это больное тло истощено, эта гніющая куча разсыплется на куски, такъ какъ жизнь окончится смертью’. ‘Считай міръ игрушкой, считай его миражемъ’. Высказывается также мысль, что бодрствованіе и истинное познаніе охраняютъ человка. Въ одномъ изъ позднйшихъ изреченій описанъ типъ стоика: ‘Я назову истиннымъ браманомъ того, кто никого не обижаетъ, кто терпятъ гнетъ и побои, кто выносливъ и силенъ. Вообще, истинный браманъ отличается возвышенными свойствами: онъ терпимъ съ нетерпимыми, кротокъ съ хулителями, безстрастенъ среди страстныхъ, онъ — человкъ мыслящій, искренній, свободный отъ сомнній и привязанностей и всегда довольный’.

ГЛАВА VII.

Буддійская община.

Буддійская община.— Магавагга.— Собранія два раза въ мсяцъ.— Исповдь и покаяніе.— Строгія правила.— Буддійскій символъ вры.— Отсутствіе корпоративнаго устройства.— Отсутствіе главы посл Будды.— Соборы, или совты.— Ограниченіе пріема въ общину.— форма пріема.— Средства къ жизни.— Четыре запрещенія.— Выходъ изъ общины.— Преимущества буддійской общины.— Отсутствіе золота и серебра.— Вншняя благопристойность.— Товарищество.— Руководители.— Чтенія и обсужденія.— Обособленность и любовь къ природ.— Малочисленность церемоній.— Почитаніе Будды.— Святыя мста.— Покаянныя собранія.— Чулавагга.— Проступки и наказанія.— Паварана, или приглашеніе.— Монахини, или сестры.— Міряне.— Тайный буддизмъ.— Карма.

Перейдемъ теперь къ великой общин нищенствующихъ, или монаховъ, которая упрочила вліяніе Будды и распространила его ученіе. Въ самомъ начал своего поприща Будда основалъ братство, для котораго постепенно выработался рядъ правилъ. Первоначально великій проповдникъ самъ принималъ всхъ вровавшихъ въ новое ученіе, но съ расширеніемъ общины это право, естественно, было передано другимъ. Правила общины перечислены въ одной изъ древнйшихъ буддійскихъ книгъ, Магавагг. Она начинается разсказомъ, въ которомъ приведены многія изъ первыхъ проповдей Будды и описаны различныя его чудеса.
Буддійскіе монахи стали устраивать собранія два раза въ мсяцъ: на новолуніе и на полнолуніе. Въ Индіи это время издревле считалось священнымъ и у брамановъ сопровождалось различными религіозными церемоніями. Главною цлью буддійскихъ собраній была взаимная исповдь и назначеніе покаяній за проступки. Былъ составленъ списокъ, предусматривавшій различныя прегршенія, на каждомъ собраніи его читали вслухъ, вызывая по очереди всхъ присутствовавшихъ монаховъ, которые должны были на каждый пунктъ отвтить трижды: виновны они, или нтъ. Этотъ списокъ прегршеній показываетъ, какимъ строгимъ правиламъ подчинены были буддійскія бикшу. Монахъ могъ строить хижину не боле извстнаго размра, не долженъ былъ имть лишнихъ платьевъ или лишней чаши, не долженъ былъ употреблять шелковой матеріи или шелковой цыновки. Платье ему полагалось носить шесть лтъ. Онъ не смлъ злоупотреблять гостепріимствомъ, оказаннымъ уже другому, и не смлъ вкушать боле одной трапезы въ общественномъ пріют.
Членамъ общины полагалось ходить за милостыней въ полномъ чистомъ одяніи, безъ шума, безъ жестикуляціи, съ опущеннымъ взоромъ, съ непокрытою головой, соблюдая извстныя правила относительно получаемой ими пищи. Они не должны были проповдывать буддійскаго ученія лицамъ, которыя слушали ихъ въ неприличныхъ позахъ или сидя.
Посл смерти Будды выработана была система пріема въ монашескую общину. Вотъ символъ вры, который вскор сдлался господствующимъ.
‘Я врю въ Будду: Онъ, Всемогущій, есть святой верховный Будда, Мудрый, Ученый, Благословенный, знающій міры, Верховный, укрощающій людей, какъ укрощаютъ дикихъ быковъ, Учитель боговъ и людей, возвышенный Будда.
‘Я врю въ ученіе: оно возвщено Возвышеннымъ, оно сдлалось явнымъ, оно не нуждается во времени, оно гласитъ: прійди и узри. Оно ведетъ къ благу, мудрый познаетъ его въ сердц своемъ.
‘Я врю въ общину: община учениковъ Возвышеннаго живетъ должнымъ образомъ. Честную, праведную жизнь ведетъ община учениковъ Возвышеннаго, четыре пары, восемь классовъ врующихъ. Община учениковъ Возвышеннаго достойна того, чтобы люди съ почтеніемъ простирали къ ней руки. Это высочайшее въ мір убжище, гд человкъ можетъ длать добро.
‘Я хочу жить по заповдямъ справедливости, которыя угодны святымъ, по заповдямъ ненарушимымъ, неизмннымъ, неимтощимъ примсей, свободнымъ, неподдльнымъ, восхваляемымъ мудрецами и ведущимъ къ самоуглубленію’.
Буддійская община, собственно говоря, никогда не отличалась корпоративнымъ устройствомъ, въ ней никогда не было верховной власти или же выборнаго совта. Будда не назначилъ себ преемника, намстника. Въ ту эпоху человчество еще не выработало понятія объ общемъ авторитет, вліяніе котораго простиралось бы на самыя различныя и отдаленныя мстности. Единственная уловка, къ которой прибгали монахи, состояла въ томъ, что всякое нововведеніе они приписывали самому Будд. Онъ одинъ лишь пользовался авторитетомъ, поэтому можно было разсчитывать, что вс приписываемыя ему заповди будутъ выполняться. Новыя постановленія удавалось также проводить на соборахъ, или совтахъ, которые нельзя сравнивать съ христіанскими вселенскими соборами, такъ какъ въ нихъ принимали участіе только монахи одного какого-нибудь центра, а не представители всхъ буддійскихъ діоцезъ. На первомъ собор, который состоялся въ Раджагах вскор посл смерти Будды, присутствовали, вроятно, самые выдающіеся и уважаемые изъ его послдователей. Но не такъ легко было привить постановленія этого собора тмъ, кто на немъ не присутствовалъ. То же было и съ позднйшими соборами, которые, очевидно, созывались для разршенія какихъ-нибудь спорныхъ вопросовъ. Чмъ больше распространялся буддизмъ, тмъ больше независимыхъ умовъ вступало подъ его знамена и тмъ трудне становилось примирить различія или предупредить уклоненія отъ доктрины и обычаевъ. Общую связь поддерживали только священныя книги, благоговніе передъ Буддой и боле или мене сознательное отношеніе къ прогрессу и борьб. Поэтому, какъ и предсказалъ Учитель, буддизму суждено было умереть въ Индіи и удержаться лишь въ нкоторыхъ другихъ странахъ, но въ значительно искаженномъ вид.
Сначала пріемъ въ общину не былъ ограниченъ, но затмъ сдлались обязательными правила, въ силу которыхъ въ общину не допускались: преступники, лица, обладающія серьезными физическими недостатками, солдаты, должники, рабы и несовершеннолтніе, не заручившіеся согласіемъ родителей. Послушникомъ можно было сдлаться не ране двнадцати, а полноправнымъ монахомъ не ране двадцати лтъ. Въ посвященіи различались дв степени: предварительное вступленіе, т. е. выходъ изъ мірской жизни или изъ другой монашеской секты, и полное вступленіе въ общину (Упасампада). Послднее совершалось на одномъ изъ общихъ собраній (Самгха) монаховъ даннаго округа, при представленіи новаго кандидата, предлагалось присутствующимъ высказать свои возраженія, если таковыя имлись. Кандидату задавали нсколько вопросовъ: не страдаетъ ли онъ нкоторыми болзнями {Проказой, чахоткой, падучей, зобомъ и т. д. Прим. перев.}, свободный ли онъ человкъ, нтъ ли у него долговъ, иметъ ли онъ приличную нищенскую чашу и одежду, заручился ли онъ согласіемъ родителей, не находится ли онъ на царской служб и т. д. Затмъ онъ долженъ былъ указать на какого-нибудь опытнаго монаха, который согласится быть его руководителемъ. Посл этого, если со стороны монаховъ не было возраженій, то онъ считался принятымъ. Ему офиціально сообщали, на какія средства живетъ община, это: 1) пища, получаемая въ вид подаянія, 2) одежда изъ лоскутьевъ, 3) жилище у подножія дерева и 4) взамнъ лкарства грязная жидкость. Всякая другая пища, питье, жилище и одежда считались излишествомъ. Кром того, его знакомили съ четырьмя великими запрещеніями: 1) не вести нечестивой жизни, 2) не брать ни пылинки изъ того, что не подарено ему, 3) не лишать жизни ни одного живого существа, 4) не хвалиться никакими сверхъестественными совершенствами. Итакъ пріемъ въ общину сводился къ заявленіямъ со стороны кандидата и со стороны собранія и не сопровождался ни молитвами, ни церемоніями, ни формальною передачей власти.
Изъ общины можно было свободно выйти во всякое время. Это было прямымъ слдствіемъ ученія Будды, которое открывалось только желающимъ. Быть-можетъ, ни одна община не оказывала такого малаго давленія на своихъ членовъ, но въ этомъ и крылась ся сила. Монахи должны были вести умренную жизнь, но существованіе ихъ всегда было обезпечено, благодаря заботамъ мірянъ объ общин, къ тому же, прививаемые имъ взгляды совпадали съ ихъ собственными предубжденіями. Вс монахи безусловно пользовались уваженіемъ и вліяніемъ. Никого насильно не удерживая (всякій монахъ могъ выбыть подъ тмъ предлогомъ, что желаетъ возвратиться къ роднымъ, къ мірской жизни, домой), община, однако, сохраняла за собою право исключенія членовъ. Нарушеніе одного изъ великихъ запретовъ, дошедшее до свднія собранія, вело къ исключенію виновника изъ общины. Такимъ образомъ, принудительное исключеніе, съ одной стороны, и добровольное отреченіе — съ другой, совершались безъ всякаго труда, и община, удерживая лишь добровольныхъ и исправныхъ членовъ, была сильна.
Въ отличіе отъ многихъ монашескихъ орденовъ, у буддистовъ строго запрещалось какъ отдльнымъ монахамъ, такъ и всей общин принимать въ даръ серебро и золото. Предполагалось, что это удержитъ ихъ отъ ‘корня всякаго зла’. Если же кто-нибудь, невзирая на запрещеніе, принималъ такой даръ, то принужденъ былъ передать его какому-нибудь врующему мірянину, чтобы тотъ купилъ масла и меду для всей братіи, за исключеніемъ его самого. Итакъ золото и серебро изгонялись тмъ или инымъ путемъ. Это строгое ограниченіе вками держалось въ буддійской общин.
Еще одно отличіе буддійскихъ монаховъ отъ членовъ разныхъ другихъ индійскихъ братствъ и общинъ составляла ихъ вншняя благопристойность. Всячески избгая грязи и нечистоплотности, они обращали большое вниманіе на купанье, уходъ за тломъ, провтриваніе жилищъ и другія санитарныя условія. Ихъ одежда, хотя и очень бдная, всегда должна была имть приличный видъ, тмъ боле, что не запрещалось принимать достаточнаго количества пищи и одежды отъ врующихъ мірянъ. Типъ древняго буддійскаго монаха представляетъ нчто среднее между аскетизмомъ и излишествомъ. Но, избгнувъ крайностей индусскаго аскетизма, онъ не всегда былъ чуждъ крайностей другого рода. Moнаху не воспрещалось жить въ хорошей квартир, обставленной различными удобствами. Везд соблюдались санитарныя условія, во многомъ напоминающія намъ домашній бытъ евреевъ. Старики и учителя пользовались особымъ уваженіемъ и были окружены заботами. Во время странствій ученики и послушники шли впереди, заготовляя для своихъ руководителей квартиры и оказывая имъ всевозможныя услуги. Отшельничество не поощрялось. Монахи обыкновенно селились вмст, помогали другъ другу въ затрудненіяхъ, болзняхъ или искушеніяхъ и взаимно заботились о духовныхъ благахъ. Въ теченіе первыхъ пяти лтъ каждый членъ общины имлъ двухъ руководителей, опытныхъ монаховъ, про бывшихъ въ этомъ сан не мене десяти лтъ. Онъ долженъ былъ сопровождать ихъ, прислуживать имъ и поучаться отъ нихъ. Въ общежитіи монахи распредляли между собою домашнія обязанности, какъ-то: раздачу плодовъ и риса, уборку спаленъ, залы собраній и г. д.
Буддійскіе монахи не придавали особаго значенія труду и занимались постоянною работой только въ случа крайней необходимости. Подобно браманамъ, которые выше всего ставили чтеніе Ведъ, такъ и они считали существенно-важнымъ повтореніе изреченій Будды и правилъ общины. Время до времени они устраивали обсужденія какихъ-нибудь спорныхъ пунктовъ и пространныя объясненія главныхъ доктринъ. ‘Кто живетъ въ общин, не говоритъ много и не говоритъ о пустякахъ. Онъ излагаетъ ученіе или же проситъ другихъ излагать его, а самъ хранитъ священное молчаніе’ (Oldehberg). Итакъ община жила въ мір, хотя и не принадлежала къ міру, почти ежедневно созерцала шумъ и развлеченія страдальческой, непостоянной жизни, не принимая участія въ нихъ, и служила для эгоистическаго, неуживчиваго народа нагляднымъ примромъ того, что есть на свт лучшія стремленія, что можно побдить страсти, освободиться отъ горя и достигнуть философскаго спокойствія.
На такой складъ жизни монаховъ не малое вліяніе оказала, повидимому, ихъ любовь къ природ, въ связи съ нею стояла и пощада жизни. Туземные поэты неоднократно воспвали эту любовь къ природ, напримръ: ‘Обширныя, сладостныя сердцу пространства, увнчанныя лсами, прекрасныя мстности, гд слышится голосъ слоновъ, скалы,— все радуетъ меня. Чудныя убжища, гд низвергаются потоки, горы, гд бродятъ мудрецы, гд раздается крикъ павлина, скалы,— все радуетъ меня. Тамъ хорошо мн, любителю созерцанія, борцу за спасеніе, тамъ хорошо мн, монаху, стремящемуся къ истинному добру, борцу за спасеніе’ (Oldenberg).
Самыми регулярными буддійскими собраніями были т, которыя созывались два раза въ мсяцъ, почти единственною ихъ религіозною формой была исповдь и взаимные разспросы. Принимая. во вниманіе гнетъ браманскихъ ограниченій и притязанія брамановъ на всеобщій авторитетъ, вполн очевидно, что буддизмъ представлялъ полный контрастъ съ прежними воззрніями. Малочисленность церемоній, обособленность жизни, скромное поведеніе, цломудріе, отсутствіе вры въ сверхъестественныя силы, составляли залогъ его могущества. Дйствительно, нужно отнести къ числу замчательныхъ міровыхъ явленій тотъ фактъ, что религія (если это названіе къ ней примнимо), которая не вмняетъ въ обязанность служенія Богу и не преклоняется передъ сверхъестественнымъ существомъ, насчитываетъ среди своихъ адептовъ треть населенія земного шара.
Будда пользуется большимъ уваженіемъ, хотя его ныншнее существованіе подлежитъ сомннію: онъ въ Дирван, а продолжается ли Нирвана и понын — неизвстно. Въ силу этого Будд не возносятъ молитвы, и онъ не отвчаетъ на молитвы. Но все-таки память о немъ живетъ, имя его священно и ученіе его, попрежнему, вліятельно.
Единственное, что въ древнемъ буддизм есть общаго съ паломничествами и культомъ другихъ религій, это почитаніе четырехъ священныхъ мстъ, прославленныхъ Буддою: мста его рожденія, мста, гд онъ достигъ познанія и совершеннаго просвтлнія, мста, гд онъ создалъ праведное царство, и мста его кончины. Людямъ, умирающимъ на пути къ этимъ мстамъ, общается возрожденіе въ неб. Забота о мощахъ Будды, построеніе памятниковъ для ихъ сохраненія и устройство праздниковъ въ ихъ честь всецло предоставлены мірянамъ.
Буддійскія собранія по типу, быть-можетъ, наиболе приближаются къ методистскимъ митингамъ, установленнымъ Джономъ Несли.’Вождемъ’ буддійскаго собранія, обыкновенно, бываетъ монахъ, дольше всхъ въ данномъ округ пробывшій въ монашескомъ сан. Вс члены общины, даже больные, должны присутствовать на этихъ собраніяхъ или, въ крайнемъ случа,— прислать черезъ одного изъ монаховъ заявленіе о томъ, что они не совершили никакихъ проступковъ, какъ того требуетъ священная форма (Паттимокка, слова отпущенія). На собранія не Допускаются ни женщины, ни міряне, ни послушники. Каждый вопросъ предлагался трижды, и молчаніе служило знакомъ невиновности. Впослдствіи установлено было, чтобы каждый монахъ заране сознавался въ своихъ грхахъ и подвергался соотвтственному взысканію (кром тхъ лишь случаевъ, когда за проступокъ полагалось исключеніе изъ общинъ). Каждый братъ, знавшій о прегршеніи другого, обязанъ былъ потребовать отъ него исповди и покаянія.
Мало-по-малу выработалась цлая система, предусматривавшая всевозможные случаи грха, она изложена въ Чулавагг. Буддійскіе монахи, какъ и вс люди, чувствовали себя грховными. Различнымъ отдламъ Чулавагги предпосланы вступленія, въ род слдующаго: ‘Въ то время достопочтенный Сейясака былъ неразумнымъ, нескромнымъ, гршнымъ и недостойнымъ, онъ велъ свтскую жизнь и поддерживалъ незаконныя сношенія съ міромъ, такъ что монахамъ приходилось назначать ему покаяніе за покаяніемъ’, и т. д. (Св. Кн. В., XVII).
Изъ различныхъ разсказовъ видно, что монахи оказывались виновными въ тхъ или другихъ прегршеніяхъ и, смотря по степени вины, подвергались предостереженіямъ, наказаніямъ или же исключенію изъ общины. Если монахъ обидлъ своего собрата или даже мірянина, то долженъ былъ просить у него прощенія. Кто не сознавался въ своей вин и не старался ее загладить, тотъ исключался. Какъ строго было это наказаніе, можно судить по слдующему отрывку: ‘Монахи не оказывали ему почета, не привтствовали его вставаніемъ, не прислуживали ему, не кланялись ему, не оказывали ему гостепріимства, не уважали, не чтили его, не давали ему содержанія’.
Еще одна простая церемонія, совершавшаяся разъ въ году, извстна была подъ именемъ Павараны, или приглашенія. По окончаніи дождливаго времени года, передъ началомъ странствій, монахи даннаго округа собирались вмст, садились на полъ, воздвали сложенныя руки кверху и приглашали, чтобы собратья уличили ихъ въ прегршеніяхъ, общая загладить всякую свою вину. Если какой-нибудь монахъ въ это время случайно былъ одинъ, то могъ самолично совершить положенный обрядъ.
Итакъ буддизмъ былъ чуждъ всего показного, всякихъ торжественныхъ обрядовъ и пышныхъ церемоній. Онъ не признавалъ жрецовъ, храмовъ, Верховнаго существа, тмъ не мене подъ его знамена стекались тысячи новыхъ приверженцевъ. Не вс они, однако, вели себя, какъ безмолвныя, безотвтныя рыбы, попавшіяся въ сть. Въ общин уже издавна появился расколъ, которому посвящены цлыя главы священныхъ книгъ. Ссоры, жалобы на невинныхъ и невмняемыхъ и т. п. подвергаются разбору, если мирное соглашеніе оказывается невозможнымъ, то дло, ршается большинствомъ голосовъ, за исключеніемъ тхъ случаевъ, когда предметъ слишкомъ маловажный или когда голосованіе могло бы привести къ открытой ереси.
Буддійскія монахини или сестры составляли особую общину, имвшую свои отдльныя собранія два раза въ мсяцъ, но вполн подчиненную монахамъ, безъ участія которыхъ не могла совершаться ни одна изъ главныхъ церемоній. Сестры обязаны были почтительно кланяться, вставать и воздвать кверху сложенныя руки передъ каждымъ, хотя бы только что посвященнымъ монахомъ. Исповдь и проповдь доктринъ для нихъ вели монахи, и посл своего ежегоднаго собранія сестры посылали въ собраніе монаховъ справиться, не найдутъ ли т за ними какой-нибудь вины. Монахинямъ запрещалось бранить, поносить или обвинять монаховъ. Пріемъ сестеръ, назначеніе покаяній, разршеніе споровъ,— все это лежало на обязанности монаховъ. Каждыя дв недли монахини получали духовное наставленіе и увщаніе отъ монаха, назначеннаго для этого ршеніемъ братіи. Но ему строго воспрещалось переступать порогъ ихъ жилища, странствовать вмст съ ними или находиться съ ними въ близкихъ сношеніяхъ. Сестры не должны были жить одн или въ лсу, поэтому он селились всегда вблизи городовъ или деревень. По численности и вліянію он не могли сравниться съ монахами, да это и не входило въ интересы буддійской общины, такъ какъ она содержалась на счетъ семейныхъ людей, доставлявшихъ ей пропитаніе и жилище, а съ увеличеніемъ числа монахинь этотъ порядокъ могъ нарушиться.
Отношенія между общиной и мірянами носили совсмъ не такой характеръ, какъ въ другихъ церквахъ. Нужно было большое количество свтскихъ членовъ, чтобы содержать всю массу буддійскихъ монаховъ. Для пріема мірянъ въ лоно буддизма не было выработано никакихъ формальностей и даже списка имъ не велось, впрочемъ, въ каждой области поклонники Будды были всмъ извстны. Разумется, исключеніе кого-нибудь изъ класса дарящихъ было явленіемъ нежелательнымъ и не совершалось безъ особо важной причины. Мірянинъ, желавшій сдлаться буддистомъ, заявлялъ какому-нибудь монаху, что онъ ‘прибгаетъ къ Будд, Ученію и Общин’. Впрочемъ, монахъ могъ причислить благотворителя къ свтскимъ поклонникамъ Будды и безъ такого заявленія съ его стороны. Монахи охотно поучали буддійскимъ доктринамъ всякаго, кто оказывалъ имъ гостепріимство, и, наоборотъ, лишали этой чести тхъ, кто злословилъ или оскорблялъ ихъ. За серьезную провинность монахи переставали подставлять чаши данному мірянину и отказывались отъ его гостепріимства. Такой деликатный способъ отлученія, вроятно, приходился по вкусу лицамъ, дурно относившимся къ общин.
Монахи охотно принимали назадъ всякаго, кто раскаивался въ своей вин и желалъ примиренія. Въ частную жизнь мірянъ они не вмшивались: истинную церковь составляла, по ихъ мннію, только община, а остальному человчеству было очень далеко до блаженства, и объ его нравственномъ состояніи не стоило заботиться. Мірянамъ предписывалось восьмеричное воздержаніе: отъ убіенія животныхъ, воровства, лжи, употребленія опьяняющихъ напитковъ, нечестивой жизни, ды посл полудня, благоуханій и внковъ, спать имъ полагалось на земл, на жесткой подстилк. У свтскихъ буддистовъ не бывало общихъ собраній, а на собранія монаховъ они не допускались. Ихъ восхваляли и сулили имъ блаженство, какъ, напримръ: ‘Будда считаетъ лучшимъ изъ даровъ отдавать общин дома, гд можно въ мир и спокойствіи предаваться размышленію и созерцанію. Поэтому пусть мудрый человкъ, понимающій свое благо, строитъ хорошіе дома и принимаетъ въ нихъ знатоковъ ученія. Пусть онъ съ радостью подаетъ имъ, праведнымъ сердцемъ, пищу, питье, одежду и жилище. И они будутъ проповдывать ему ученіе, уничтожающее всякое страданіе. Если онъ познаетъ это ученіе на земл, то безъ грха войдетъ въ Нирвану’. Иногда монахи предъявляютъ слишкомъ большія требованія, священныя книги осуждаютъ такое поведеніе и велятъ считаться съ мнніемъ мірянъ.
Скажемъ еще нсколько словъ о новйшемъ ученіи, которое извстно подъ названіемъ: ‘Тайнаго буддизма’. Согласно ‘Книг о Великой Кончин’, Будда не признавалъ никакого тайнаго ученія. Современный тайный буддизмъ можно скоре назвать формой теософіи, которая лишь въ нсколькихъ пунктахъ сходна съ буддизмомъ, напр., она учитъ, что души перевоплощаются послдовательно въ тлахъ, но не помнятъ своего предыдущаго состоянія, одна жизнь отъ другой отдляется ‘промежуткомъ духовнаго сознанія въ такомъ міровомъ пространств, которое совершенно непостижимо для обыкновенныхъ чувствъ’. Во время этого состоянія совершенно забываются низкія земныя страсти и господствуютъ только высшія чувства. Интенсивность этого счастья зависитъ отъ степени высокихъ стремленій въ предыдущей жизни. При отсутствіи этихъ стремленій, перевоплощеніе сопряжено съ наказаніями за грхи.
Въ Тайномъ буддизм особенное значеніе иметъ ‘карма’, или поступокъ, это слово объясняютъ, какъ законъ нравственныхъ воздаяній. Карма опредляетъ условія, при которыхъ произойдетъ перевоплощеніе. Добрая карма въ земной жизни засчитывается, а худая карма должна быть искуплена страданіемъ.

ГЛАВА VIII.

Современный буддизмъ I.

Просвтительныя религіи.— Различныя проявленія буддизма.— Первые буддійскіе соборы.— Царь Асока.— Третій соборъ.— Указы царя Асоки.— Различіе въ формахъ буддизма.— Четвертый соборъ(Канишки).— фа-Сянъ.— Соборъ Силадитіи.— Добрыя дла Силадитіи.— Хуэнъ Сіангъ.— Упадокъ индійскаго буддизма и его причины.— Великая и малая Колесницы.— Распространеніе буддизма.— Число буддистовъ.— Сингалезскій буддизмъ.— Постепенныя измненія.— Статуи Будды.— Цейлонскія вихары.— Подземные храмы.— Міряне.— Поклоненіе дереву Бо.— Дагобы.— Мощи Будды.— Отпечатки ноги Будды.— Васса и публичныя чтенія.— Пиритъ.— Буддійскіе монахи на Цейлон.— Школы.— Богослуженіе во время болзни.— Бирманскій буддизмъ.— Бирманскія монастырскія школы.— Послушники.— Бирманскій монастырь.— Фонгаи.— Жизнь монаховъ.— Монастырскія постройки.— Бирманскія пагоды.— Великій Рангунскій храмъ.— Паганъ.— Бирманскій культъ.— Изваянія Будды.— Праздники пагодъ.— Наты.— Анимизмъ.— Похороны мірянина.— Похороны монаха.— Сіамскій буддизмъ.— Сіамскіе храмы.— Новорожденныя дти.— Реформированныя сіамскія секты.

Monier Williams въ своемъ сочиненіи о буддизм высказываетъ мысль, что эту религію необходимо изучать въ ея различныхъ проявленіяхъ, такъ какъ въ различныя времена и въ различныхъ странахъ ‘буддійское ученіе становилось то отрицательнымъ, то положительнымъ, то агностическимъ, то гностическимъ, отъ явнаго матеріализма и атеизма онсг переходило къ деизму, политеизму и спиритуализму. То оно выражается пессимизмомъ, то чистйшею филантропіей, то монашеской жизнью, то высоко-нравственными предписаніями, то матеріалистическою философіей, то простою демонологіей, то смсью всякихъ суеврій, съ колдовствомъ, волшебствомъ, идолопоклонствомъ и фетишизмомъ включительно. Въ иной своей форм буддизмъ почти совпадаетъ съ какою-нибудь другою религіей и, вообще, длаетъ позаимствованія почти изъ всхъ вроученій’.
На первомъ буддійскомъ собор, который состоялся въ Раджагах вскор посл смерти Гаутамы, ученіе Просвтленнаго было сведено въ три группы, именно: сутры, или сутты, рчи Будды къ ученикамъ, виная, или дисциплина общины, и дгарма, или законъ. Въ общей сложности он составляли Трипитаки, т. е. три корзины, или сборника. Черезъ сто лтъ второй соборъ, происходившій въ Весали, высказался противъ возникшей за это время системы снисхожденій. Вслдствіе этого буддизмъ распался на два толка, изъ которыхъ впослдствіи образовалось восемнадцать сектъ. Расколъ не помщалъ, однако, буддійскому ученію распространяться въ сверной Индіи.
Около половины третьяго вка до P. X., царь Магадхи (Бехара) и внукъ основавшаго это царство Чандрагупты (греческаго Сандрокоттоса), Асока, извстный своимъ союзомъ съ Александромъ Македонскимъ и Селевкомъ, сдлался новымъ апостоломъ буддизма. При немъ было построено такое количество монастырей, что его царство получило прозвище страны монастырей (Вихара или Бехаръ). Онъ сдлалъ буддизмъ государственною религіей и созвалъ въ Патн въ 240 г. третій соборъ, который пересмотрлъ буддійскіе догматы и церковный уставъ. Въ заботахъ о расширеніи общины, Асока разсылалъ миссіонеровъ. Онъ стремился запеча тлть правила общины, вырзывая ихъ на скалахъ, на столбахъ и подземельяхъ по всей Индіи. Многія изъ этихъ надписей уцлли и до сихъ поръ. Форма, которую буддійское писаніе приняло подъ его вліяніемъ, и современное ему нарчіе легли въ основу рукописей на такъ называемомъ палійскомъ язык, которыя сохранились на Цейлон. Асока во всхъ отношеніяхъ былъ просвщеннымъ, религіознымъ монархомъ и своихъ взглядовъ не прививалъ насильно. Посланные имъ миссіонеры должны были проповдывать неврующймъ всхъ классовъ безъ различія и ‘поучать ихъ лучшимъ вещамъ’. Въ своихъ указахъ онъ запрещаетъ убивать животныхъ для пищи или жертвоприношеній и говоритъ, что счастье надо искать въ добродтели, что преходящей мірской слав противополагается высшая награда, что поучать другихъ буддійскимъ догматамъ и добродтели есть высшій путь благотворительности. Нкоторые его указы трактуютъ о подач врачебной помощи людямъ и животнымъ, объ охраненіи нравственности и т. д.
Со временъ Асоки уже появляется различіе въ національныхъ формахъ буддизма, поэтому намъ придется разсматривать развитіе каждой изъ нихъ въ отдльности.
Четвертый буддійскій соборъ состоялся въ первомъ столтіи ныншней эры при Канишк, царство котораго простиралось отъ Кашмира далеко на сверо-западъ. Здсь составлены были три комментарія, послужившіе основаніемъ Тибетскаго священнаго писанія. Этотъ соборъ показалъ, что буддизмъ прочно утвердился и широко распространялся въ Индіи, гд онъ продолжалъ господствовать по меньшей мр до 800 года по P. X., хотя браманизмъ не прекращалъ своего существованія и, постепенно воспринимая нкоторые буддійскіе взгляды, готовился занять новое прочное положеніе.
Въ начал V столтія посл P. X. китайскій буддистъ Фа-Сянъ, постивъ Индію, нашелъ, что буддійскіе монахи и браманскіе жрецы пользовались одинаковымъ почтеніемъ, а буддійскіе религіозные дома встрчались на ряду съ индусскими храмами. Въ VII вк индусы численностью уже превосходили буддистовъ, хотя въ Индіи еще встрчались могущественные буддійскіе монархи и государства. Въ эту же эпоху появился ярый поборникъ буддизма въ лиц царя Силадитіи, который въ 634 году созвалъ соборъ въ Канадж на Ганг. Тутъ, въ преніяхъ между буддистами и браманами, выяснился прогрессъ браманизма, и вслдъ за освященіемъ статуи Будды присутствующіе воздали поклоненіе богу солнца и Сив. Рознь между послдователями Будды выяснилась изъ диспутовъ между защитниками свернаго и южнаго каноновъ, или такъ называемыхъ Великой и Малой Колесницъ Закона. Силадитія извстенъ еще тмъ, что раздавалъ каждыя пять лтъ свои сокровища и драгоцнности. Посл всего онъ самъ одлся въ нищенское рубище и этимъ путемъ ознаменовалъ великое отреченіе Будды. Неподалеку отъ Гайи онъ устроилъ большой монастырь Налунды, гд до десяти тысячъ монаховъ и послушниковъ обучались и спасались. Но Гая уже была крупнымъ центромъ индуизма. Хуэнъ-Сіангъ, пріхавшій въ VII столтіи изъ Китая въ Индію, нашелъ, что браманизмъ продолжалъ прогрессировать, хотя буддизмъ попрежнему процвталъ въ южной Индіи. Нкоторые индусскіе реформаторы, какъ мы уже говорили, являлись гонителями буддизма. На сравнительной высот буддизмъ держался въ Орисс и Кашмир еще даже въ XI столтіи. Въ Магадх буддизмъ господствовалъ вплоть до магометанскихъ завоеваній, т. е. до конца XII вка.
Дале индійскій буддизмъ сталъ приходить въ упадокъ. Чмъ же это объяснялось? Отчасти тмъ, что, какъ мы уже указывали, индуизмъ позаимствовалъ самыя существенныя доктрины буддизма, сочетавъ ихъ съ нкоторыми собственными твердыми основами и популярными обрядами, съ другой стороны тмъ, что буддизмъ не боролся съ браманизмомъ: это противорчило бы его принципамъ, да и вообще буддійская невозмутимость и уничтоженіе желаній не могли выработать какого-либо активнаго противодйствія. Затмъ безбрачіе буддистовъ шло въ разрзъ съ однимъ изъ сильнйшихъ инстинктовъ человчества. Къ тому же они не признавали существованія Бога, отрицали откровеніе, отрицали необходимость молитвы и жреческаго сословія. Къ тому же,— и это, бить-можетъ, было главною причиной,— буддизмъ давалъ слишкомъ мало врующимъ мірянамъ, истинными буддистами считались только монахи. Мірская церковь не имла никакой организаціи: она должна была только содержать и кормить монаховъ. Поэтому вишнуизмъ и сиваизмъ, въ которыхъ народу отводилась боле видная роль и въ которыхъ онъ усматривалъ большія преимущества для себя и большій жизненный интересъ, завоевали симпатіи индійскаго населенія.
Наимене искаженный буддизмъ встрчается въ настоящее время на Цейлон, въ Бирман и въ Сіам. Эти страны придерживаются той редакціи священнаго писанія, которую сверные буддисты съ презрніемъ называютъ Малой Колесницей. Дв тысячи лтъ тому назадъ великимъ апостоломъ буддизма на Цейлон былъ сынъ Асоки, Магинда. Южный Канонъ былъ сначала переведенъ на сингалезскій языкъ, а затмъ въ V столтіи Будда-госа перевелъ его обратно на палійскій языкъ, который немногимъ отличался отъ обиходнаго нарчія при цар Асок. Съ тхъ поръ палійскіе тексты уже не подвергались измненіямъ. Они были переведены на современный сингалезскій языкъ и снабжены обширными комментаріями.
Соборъ, созванный Канишкой, выработалъ Канонъ, принятый на свер Индіи, извстный подъ именемъ ‘Великой Колесницы’ (Магаяна) и написанный на санскритскомъ язык. ‘Великая Колесницаи состоитъ изъ девяти главныхъ книгъ, изъ которыхъ наибольшей извстностью пользуются: ‘Лотосъ истиннаго Закона’ и ‘Баснословное жизнеописаніе Будды’. Вс он переведены на тибетскій языкъ, къ нимъ существуетъ масса комментаріевъ. На этомъ канон основывается непальскій, тибетскій, китайскій, манджурскій и японскій буддизмъ. Въ каждой изъ этихъ странъ онъ принялъ своеобразную физіономію.
Распространившись на такомъ обширномъ и плотно населенномъ пространств земного шара, буддизмъ, какъ говорятъ, пріобрлъ до 500 милліоновъ адептовъ, но ошибка такого счисленія очевидна, если припомнить, что въ Кита, на который падаетъ максимумъ буддистовъ, значительный процентъ населенія исповдуетъ конфуціанство и таоизмъ, при чемъ конфуціанство, поклоненіе предкамъ и различныя формы таоизма вкоренились очень глубоко. Если бы китайцамъ пришлось исключить одну изъ своихъ религій, то почти съ увренностью можно сказать, что они отказались бы отъ буддизма. Во всемъ Кита едва ли наберется 100 милліоновъ буддистовъ. Въ Японіи, гд также много буддистовъ, въ свою очередь преобладаетъ шинтоизмъ. Везд замчается, что міряне неохотно принимаютъ буддійскую вру, такъ какъ истии ными буддистами считаются только монахи. Monier Williams опредляетъ число буддистовъ въ 100 мил., Happer, извстный американскій миссіонеръ, живущій въ Кита, полагаетъ, что тамъ не боле 20 мил. настоящихъ буддистовъ, а во всей Азіи ихъ семьдесятъ-два съ половиною милліона. Трудно точно. исчислить приверженцевъ какой-либо религіи, въ особенности буддистовъ, однако не подлежитъ сомннію, что буддизмъ — одна изъ четырехъ главныхъ религій земного шара.

Сингалезскій буддизмъ.

Современный буддизмъ съ его сложною организаціей, богатыми монастырями, обрядностью, поклоненіемъ иконамъ и обоготвореніемъ лицъ,— очень далекъ отъ простоты первобытнаго ученія. Онъ постепенно примнялся къ инстинктамъ и желаніямъ народныхъ массъ, какъ это происходило во всхъ странахъ и почти со всми религіями земного шара. Въ то же время Гаутама былъ окруженъ ореоломъ совершенства, и его мощамъ стали воздавать поклоненіе гораздо раньше, чмъ появились его изображенія. На Цейлон изваяніе Будды называется ‘пилама’, т. е. снимокъ, подобіе.

[]

[]

Въ третьемъ, четвертомъ и пятомъ столтіяхъ посл P. X. появилась масса такихъ изваяній, залитыхъ драгоцнностями и высотою до двадцати футовъ и даже больше. Цейлонскія вихары, гд хранятся изваянія Будды, говоритъ Spence, ‘это — постоянныя постройки съ оштукатуренными стнами, крытыя черепицей, между тмъ у жрецовъ — лишь жалкія временныя жилища. У входа вихары обыкновенно стоятъ четыре рельефныхъ фигуры, изображающія хранителей и подвижниковъ даннаго храма. Святилище представляетъ маленькую и большею частью темную комнатку, гд хранятся статуи и картины. Противъ входной двери бываетъ другая дверь, заставленная ширмой, и если отодвинуть ее, то видна статуя Будды, занимающая почти все святилище. Передъ статуей находится столъ или алтарь, на который возлагаютъ цвты, подобно тому, какъ въ греческихъ храмахъ, стны покрыты живописью. Современный цейлонскій стиль въ общемъ напоминаетъ стиль египетскихъ гробницъ и храмовъ. Живопись — на сюжеты изъ жизни Будды или изъ исторіи его рожденій. Вихары нердко расположены на скалахъ. Дворъ вихары обыкновенно засаженъ цвтущими деревьями, и эти цвты употребляются для жертвоприношеній. Нкоторыя знаменитыя вихары находятся въ природныхъ пещерахъ, искусственно расширенныхъ и углубленныхъ внутрь скалы. Статуи Будды изображаютъ его то въ лежачемъ, то въ стоячемъ, то въ сидячемъ положеніи, то въ состояніи созерцанія, то съ поднятою рукой въ моментъ поученія. Въ Котт, недалеко отъ Коломба, находится сорока-двухфутовая статуя. На алтар вмст съ цвтами часто ставятся маленькія мраморныя или металлическія статуи. Повидимому, каждая нація въ статуяхъ Будды воплотила свой идеалъ красоты, такъ, напр., цейлонскія изображенія походятъ на стройныхъ туземныхъ островитянъ, а китайскія по своей тучности едва ли удовлетворили бы индуса. На сіамскихъ изображеніяхъ Будда является изможденнымъ, что больше всего согласуется съ нашимъ представленіемъ объ аскет’.
Подземный храмъ въ Дамбалл — одинъ изъ самыхъ замчательныхъ. Въ одной изъ его залъ находится высченная въ скал лежачая фигура Будды, длиною въ сорокъ-семь футовъ, у ногъ ея всегда стоитъ прислужникъ, а противъ лица находится статуя Вишну, который, какъ предполагается, помогъ соорудить этотъ храмъ. Въ другой зал свыше пятидесяти изображеній Будды, статуи браманскихъ Девъ, Вишну, Нативъ и др. Въ той же вихар находится прекрасная дагоба, шпицъ которой почти касается потолка. Внутренность храма — скалистыя стны и статуи,— окрашены въ яркіе цвта, среди которыхъ преобладаетъ желтый. Цейлонскіе подземные храмы были построены приблизительно въ ту же эпоху и изъ такихъ же побужденій, какъ храмы въ Аджунт и Эллор. За послднее время на Цейлон не было построено ни одной выдающейся вихары.
Міряне при вход въ вихару, сжавъ ладони и прикасаясь большими пальцами ко лбу, преклоняются или повергаются ницъ передъ статуей. Затмъ они троекратно произносятъ свой символъ вры или же называютъ нкоторыя изъ десяти обязанностей, возлагаютъ цвты и немного рису на алтарь и бросаютъ нсколько мдныхъ монетъ въ кружку. Молитвы въ собственномъ смысл не существуетъ, да и молитвеннаго настроенія, повидимому, также нтъ, потому что самый культъ является обычнымъ и условнымъ дломъ и вызванъ желаніемъ какой-нибудь милости. На Цейлон одинаково прибгаютъ къ покровительству Будды, Ученія и Общины. Покровительства Будды можно Достигнуть, если руководиться священнымъ писаніемъ и соблюдать предписанія, потому что этимъ искупаются дурныя послдствія проступковъ. Покровительства общины можно добиться небольшимъ подаркомъ. Покровительство всхъ трехъ освобождаетъ отъ возрожденій, отъ мысленнаго страха, отъ тлесныхъ страданій и мученій въ четырехъ адахъ. Будда покровительствуетъ тому, кто отказывается отъ поклоненія дагоб или другому священному мсту, или же покрывается одеждой, зонтикомъ и т. п. въ присутствіи статуи Будды. Ученіе не защищаетъ того, кто садится безъ позволенія около жреца, кто безъ назначенія читаетъ правила, кто опровергаетъ доводы жреца, кто покрываетъ плечи или держитъ зонтикъ, не взирая на близость жреца, кто, прозжая мимо жреца въ повозк, не встаетъ. Множество легендъ подтверждаетъ важность этихъ предписаній.

[]

Поклоненіе дереву Бо {Священная смоковница буддистовъ, знаменитое дерево Бо, по величин своей много уступаетъ окружающимъ его, ниже растущимъ особямъ того же вида. Его втви раскинулись далеко за предлы загородки, и кора ихъ сильно потерлась отъ многочисленныхъ поцлуевъ. Но ни одинъ смертный не сметъ сорвать листика съ этихъ втвей. Он, какъ втви нашей осокори, съ которою этотъ видъ смоковницъ иметъ большое сходство, постоянно колышутся отъ втра, листья всегда шелестятъ въ знакъ своей симпатіи къ великому Будд, который, какъ говоритъ преданіе, подъ снью этого дерева или, врне, подъ снью его родителя, росшаго въ Гай въ Индіи, одержалъ побду надъ искушеніями, надъ плотью, надъ міромъ и соблазнявшими его діаволами. Дереву воздаются здсь знаки почтенія. Пораненныя части ствола покрываются золочеными листочками или гирляндами изъ цвтовъ.
Это дерево есть одно изъ древнйшихъ деревьевъ въ мір, время посадки которыхъ помнитъ человчество. Оно было принесено изъ мстечка Гайи, близъ Патны, въ Индіи, принцессою Сангамита, сестрою миссіонера Магинда, въ 246 году до P. X., въ царствованіе царя Тиссы. По совту упомянутаго миссіонера было послано посольство въ Патну тамошнему королю съ просьбой разршить провезти на Цейлонъ вточку священнаго дерева, подъ которымъ происходило искушеніе Будды. Просьба эта привела дворъ въ большое смущеніе, такъ какъ дерево Будды тогда уже боготворилось и его втви и листья считались неприкосновенными. Созванъ былъ цлый консиліумъ монаховъ, и они, наконецъ, посл долгихъ преній разршили срзать втку Бо. Изготовленъ былъ золотой горшокъ въ 4 ф. въ діаметр и, говорятъ, при громадномъ стеченіи народа, при звукахъ музыки, на украшенномъ знаменами и драгоцнностями дерев, произошло чудо. Втка, предназначенная для черенка, была золотою кистью обведена красною краской, со словами: ‘Если этой втк дерева Бо предопредлено отправиться въ страну Лаика, да пересадится она сама собою въ этотъ золотой горшокъ’. И втка это исполнила. И король намтилъ на ней мсто, откуда должны были пойти главный и побочный корни, и они выросли при громкихъ крикахъ ‘Sadhu’ изумленнаго народа. Дерево, сопровождаемое многими фанатиками и вызывавшее на пути чудеса, было отправлено внизъ по рк Гангу, помщено на корабль и благополучно прибыло на Цейлонъ, гд его торжественно встртилъ король, сторожившій дерево все время, пока оно не было посажено. Золотые и серебряные сосуды со священною водой Ганга были присланы, для его поливки. Дерево съ почестью было перенесено на мсто, гд оно теперь находится. Преданіе говоритъ, что оно быстро само пустило корни и вогнало въ землю ту громадную золотую вазу, въ которую оно было посажено. Боги послали обильные дожди для его орошенія, и оно быстро стало давать плоды, отъ которыхъ ростки распространились около храмовъ по всему острову. Древнйшее изъ такихъ деревъ растетъ теперь въ Кэнди. Но нтъ буддійскаго храма на Цейлон, гд бы вы не увидли хотя бы молодой Ficus religiosa. Проф. А. Н. Красновъ.} (Пипулъ, священная смоковница), подъ которымъ Гаутама имлъ обыкновеніе сидть, ведется, безъ сомннія, издревле. Почти въ каждомъ двор цейлонскихъ вихаръ есть такое дерево, и про него говорится, что это отводокъ перваго экземпляра, привезеннаго на островъ въ IV вк до Г. X. Такое дерево принято было сажать на могильномъ камн, подъ которымъ покоился прахъ какого-нибудь кандіанскаго вождя или жреца.

[]

Дале на себя обращаетъ вниманіе дагоба, нчто отличное отъ пагоды. Это слово происходитъ отъ ‘да’ — кость, мощи и ‘геба’ — ндра, и означаетъ святилище для мощей. Т же самыя строенія обозначаются также словомъ ‘топъ’ или ‘ступа’ (мощи). Это — круглая каменная постройка на естественномъ или искусственномъ возвышеніи, увнчанная куполомъ въ вид полушарія который въ прежнія времена заканчивался шпицами. Одна изъ большихъ цейлонскихъ дагобъ, въ Анурадхапур, первоначально имла 405 футовъ высоты, во теперь она не превосходитъ 230 футовъ, другая прежде имла 315 футовъ, а теперь 269 фут. Вс он построены изъ кирпича и оштукатурены особенной блоснжной известью, которая хорошо поддается шлифовк, такъ что идеальное зданіе походитъ на хрустальный храмъ. Въ текущемъ столтіи многія дагобы были вскрыты, въ одной изъ нихъ, вскрытой на о. Цейлон въ 1820 году, внутри оказалось маленькое квадратное кирпичное отдленіе, стороны котораго соотвтствовали странамъ свта. Въ центр, подъ самой вершиной дагобы найденъ былъ каменный сосудъ съ крышкой, въ которомъ лежалъ маленькій кусочекъ кости, нсколько тонкихъ пластинокъ листового золота, кольца, жемчугъ, ожерелья, глиняныя изображенія священнаго бога змй Нага и два свтильника. Мощи въ дагоб считаются чудотворными и принадлежащими самому Будд или же какому-нибудь буддійскому святому. На Цейлон и понын хранится самая замчательная изъ реликвій Будды, а именно далада или лвый клыкъ,— кусокъ выцвтшей слоновой кости, длиною въ два вершка, конечно, онъ слишкомъ великъ для человческаго зуба. Онъ находится въ маленькой комнатк вихары при древнемъ дворц кандіансйихъ царей и заключенъ въ девять колоколовидныхъ, золотыхъ, усыпанныхъ драгоцнностями, футляровъ, изъ которыхъ каждый запертъ на замокъ, ключи отъ нихъ хранятся у девяти прислужниковъ. Стны входнаго корридора украшены фресками, изображающими восемь главныхъ буддійскихъ адовъ, гд гршниковъ рвутъ на части раскаленными клещами, перепиливаютъ надвое, стискиваютъ между каменными глыбами, насаживаютъ на раскаленные прутья и т. п. Буддійское милосердіе здсь вяжется съ угрозами ужасныхъ пытокъ.
Наравн съ мощами Будды поклоненіе воздается отпечаткамъ его ноги. Наиболе извстны отпечатки на Адамовомъ пик (Цейлонъ), куда ежегодно стекается до ста тысячъ паломниковъ. Эта святыня представляетъ углубленіе въ пять футовъ длиною и въ два фута шириною. Оно разбито на 108 отдленій, въ каждомъ изъ нихъ находится рисунокъ или фигура съ колесомъ въ центр.

[]

На Цейлон до сихъ поръ соблюдается Васса или пребываніе монаховъ въ опредленномъ мст въ теченіе дождливыхъ мсяцевъ, при чемъ они читаютъ народу буддійское священное писаніе. Чтеніе происходитъ во временно построенномъ около вихары пирамидальномъ зданіи съ нсколькими площадками. Въ середин его на нкоторой высот находится площадка для монаховъ, а народъ сидитъ вокругъ на циновкахъ. Во время чтенія слушатели держатъ въ рукахъ и на головахъ разнообразные яркіе фонари и свтильники, такъ что получается довольно живописная картина. ‘Женщины надваютъ лучшія платья, зачесываютъ волосы назадъ и тщательно закладываютъ ихъ узломъ, который прикалываютъ серебряными шпильками и маленькими гребешечками. Мужчины обыкновенно въ бломъ бумажномъ одяніи. Гд только возможно развшиваютъ флаги, знамена, узорчатые платки и шарфы. По временамъ раздаются звуки тамтама или пронзительной рзкой трубы. Музыка, гулъ человческихъ голосовъ, оружейные выстрлы, свтъ фонарей въ общемъ производятъ впечатлніе, не совсмъ согласное съ религіознымъ актомъ’ (Hardy). Обыкновенно, читается только палійскій текстъ, такъ что народъ не понимаетъ ни слова и многіе слушатели засыпаютъ или жуютъ бетель. Когда жрецъ произноситъ имя Будды, народъ издаетъ радостное восклицаніе: ‘Садгу’. Эти чтенія носятъ праздничный характеръ и происходятъ четыре раза въ мсяцъ, при перемн фазъ луны. Буддисты учатъ, что слушатели, соблюдающіе во время чтенія положенныя восемь правилъ, накопляютъ большія нравственныя заслуги. Въ эти дни не полагается ни торговать, ни длать коммерческихъ вычисленій, а тмъ боле обижать кого-нибудь.
Другая церемонія, на которой присутствуютъ міряне, это — Пиритъ, заклинанія отъ демоновъ, т. е. земныхъ духовъ, бывшихъ раньше людьми. Для этой цли считаются подходящими нкоторыя части священнаго писанія, извстныя подъ общимъ именемъ Пирита. Приводимъ содержаніе одного отрывка: ‘Пусть возрадуются вс собравшіеся здсь духи, земные и воздушные, пусть слушаютъ внимательно мои слова. Слушайте же, о духи, будьте милостивы къ человческому роду. Люди день и ночь приносятъ вамъ жертвы, охраняйте же ихъ. Собравшіеся здсь духи земные и воздушные, поклонимся Будд, поклонимся Общин!’ Въ особо важныхъ случаяхъ чтеніе Пирита продолжается безъ перерыва семь дней и семь ночей, для этого приглашаютъ особыхъ жрецовъ, которыхъ окружаютъ торжественною обстановкой.
Буддійскіе монахи на Цейлон именуютъ себя жрецами. ‘Въ городахъ и деревняхъ Цейлона, населенныхъ сингалезами или кандіанами’, говоритъ Hardy, ‘часто можно видть, какъ ‘жрецы’ Будды собираютъ подаяніе, переходя изъ дома въ домъ. Они, обыкновенно, идутъ по дорог размреннымъ шагомъ, босикомъ, съ непокрытою головой, почти не обращая вниманія на окружающихъ. Въ правой рук жрецъ несетъ веръ, въ род пальмоваго листа, которымъ онъ закрываетъ лицо при вид женщины, чтобы предохранить себя отъ дурныхъ помысловъ. Чаша у него прившена на ше и прикрыта платьемъ, которое онъ откидываетъ только тогда, когда нужно принять подаяніе’. Нсколько тысячъ безбрачныхъ монаховъ живутъ въ простыхъ травяныхъ хижинахъ и въ вихарахъ, строго соблюдая буддійскія правила. На видъ они гораздо тупе простонародья, и безсмысленный блуждающій взоръ придаетъ имъ какое-то идіотское выраженіе. Это лишь естественный физическій результатъ того созерцанія и зубренія, которыми наполняется ихъ жизнь. Населеніе, однако, считаетъ ихъ какъ бы низшими Буддами и оказываетъ имъ особое почтеніе. Въ одежд они подражаютъ Будд, а чтобы она походила на кучу желтыхъ лохмотьевъ, матерію разрываютъ на куски, которые потомъ сшиваютъ, лвое плечо, обыкновенно, покрыто, а правое обнажено.
При вихар почти всегда бываетъ школа, гд мальчики учатся читать, отвчать наизусть и писать, пишутъ сначала на песк пальцемъ. Большая часть книгъ, употребляемыхъ въ школ, религіознаго содержанія. Недавно буддисты учредили на Цейлон, въ Коломбо, коллегію для изученія санскритскаго, палійскаго и сингалезскаго языковъ. У вихары часто бываютъ крупныя земельныя владнія, управляетъ вихарой настоятель, но установленной іерархіи не существуетъ. Устройство школъ составляетъ одну изъ главныхъ заслугъ буддистовъ, которые этимъ оказали большую пользу стран. Школьники могутъ сразу сдлаться буддійскими послушниками, и церемонія ихъ посвященія очень проста.
Несмотря на ограниченный кругъ своихъ богослужебныхъ обязанностей, монахи играютъ нкоторую роль въ церемоніяхъ, связанныхъ съ рожденіями и бракосочетаніями, между прочимъ, они должны назначить благопріятный день для свадьбы, бъ случа болзни, буддисты-міряне посылаютъ за монахомъ, отправляя ему въ то же время цвты, масло и пищу. Затмъ около дома воздвигаютъ временную площадку, гд монахъ въ теченіе шести часовъ читаетъ священное писаніе роднымъ, друзьямъ, а если возможно и самому больному.
Получивъ еще подарки, жрецъ провозглашаетъ: ‘почтеніемъ мудрые обезпечиваютъ себ здоровье, подаяніемъ они стяжаютъ себ сокровища’. Если человкъ близокъ къ смерти, то монахъ читаетъ буддійскій символъ вры, пять запрещеній и четыре серьезныхъ размышленія. На Цейлон принято хоронить мертвыхъ, но тла монаховъ обыкновенно сжигаютъ подъ богато разукрашенными балдахинами.

Бирманскій буддизмъ *).

*) Яркую картину бирманскаго буддизма даетъ интересная книга Scott’а ‘Бирманъ’, подписанная псевдонимомъ Shway Yoe. Прим. автора.
Въ Бирман каждый мальчикъ съ восьми лтъ начинаетъ посщать монастырскую школу, гд онъ обучается чтенію и письму. Почти все преподаваніе ограничивается буддійскими формулами и предписаніями. До англійскаго владычества мальчикъ по окончаніи школы хоть не надолго поступалъ въ монахи. Даже въ настоящее время сравнительно немногіе отдаютъ предпочтеніе правительственнымъ школамъ.
Вступая въ общину не ране двнадцатилтняго возраста, послушникъ подвергается сложной церемоніи, которая приблизительно соотвтствуетъ христіанскому крещенію. Ему дается новое имя въ знакъ того, что онъ теперь можетъ избгнуть страданія. Если онъ возвращается въ міръ, то опять слагаетъ съ себя это имя, но уже то, что онъ его носилъ нкоторое время, вмняется ему въ заслугу. Дальнйшіе вступительные обряды состоятъ въ томъ, что послушнику надваютъ тонкія одежды и бреютъ голову, читаютъ палійскую молитву о принятіи его въ общину, чтобы онъ твердо шелъ по пути совершенства и достигъ благословеннаго состоянія ‘He-банъ’ (какъ Нирвана называется по-бирманске). а, въ заключеніе, настоятель монастыря вручаетъ ему желтое облаченіе и нищенскую чашу. Потомъ въ дом родителей устраивается парадный обдъ. Пребываніе послушника въ монастыр длится недолго, иногда всего одинъ день, но, по большей части, цлый дождливый сезонъ, или Вахъ (Васса, по-европейскому наименованію, четыредесятница). Желающіе посвятить себя религіозной жизни, подробне изучаютъ буддійскія священныя книги, но многое отталкиваетъ послушниковъ, особенно необходимость прислуживать, носить зонтики или книги для старшихъ и просить подаяніе. Въ нижнемъ Бирман родители иногда систематично посылаютъ ду сыну-монаху, но въ верхнемъ Бирман это не допускается.

[]

Въ бирманскомъ монастыр вся братія встаетъ до разсвта по звуку большого колокола. Посл умыванія каждый монахъ произноситъ нсколько формулъ. Одна изъ нихъ гласитъ: ‘Какую милость оказалъ мн Будда, открывъ свой законъ, соблюденіе котораго избавляетъ меня отъ ада и обезпечиваетъ спасеніе!’ Затмъ вс монахи собираются вокругъ изваянія Будды, совершаетъ утреннюю службу и расходятся исполнять различныя домашнія работы, старшіе члены общины исключительно предаются размышленію. Посл легкой закуски и часовыхъ занятій, монахи со свожжи чашами отправляются въ городъ за подаяніемъ. По возвращеніи они жертвуютъ часть собранной ими пищи стату Будды, а потомъ завтракаютъ сами. Собственно говоря, ихъ завтракъ долженъ состоять изъ полученнаго утромъ подаянія, но его, обыкновенно, раздаютъ ученикамъ и прохожимъ странникамъ, а для монаховъ приготовляется вкусная да. Часть дня наполняется почетными визитами, на которыхъ соблюдается строгій этикетъ, а разговоръ, по словамъ Shway Тое, вертится на томъ, какъ велики заслуги подаянія. Посл обда въ полдень вс возвращаются къ своимъ работамъ: одни поучаютъ, другіе штудируютъ буддійскія книги, третьи присматриваютъ за переписчиками рукописей. Многіе только и длаютъ, что размышляютъ, повторяя формулы общины. Изъ классной, гд ученики тонкимъ голосомъ выкрикиваютъ свой урокъ, доносится гулъ. Вечеркомъ послушники и монахи могутъ немного прогуляться, но къ закату солнца вс должны возвратиться домой. Школьники отвчаютъ настоятелю заданный имъ урокъ, весь или только по отрывкамъ. Въ восемь съ половиною или въ девять часовъ вечера вс собираются передъ изваяніемъ Будды, тогда послушникъ вслухъ называетъ данный часъ, день и годъ. Вс поклоняются Будд трижды, затмъ кланяются настоятелю и расходятся. По мннію Shway Yoe, ‘школа, во глав которой стоитъ разумный и серьезный настоятель, несомннно, должна оказывать хорошее вліяніе, особенно на такой непосредственный и впечатлительный народъ, какъ бирманцы. Пока все мужское населеніе будетъ обучаться въ монастыряхъ, проповдь западныхъ миссіонеровъ едва ли сможетъ свергнуть господство буддизма въ этой стран.
Монахъ, пробывшій въ общин не мене десяти лтъ и отличающійся стойкостью и самоотреченіемъ, считается ‘славнымъ’, фонгаи. Изъ числа такихъ монаховъ избирается настоятель, саяхъ. Кром того, есть должность надзирателя за многочисленными областными монастырями и — садо, или главнаго учителя. Всхъ садо восемь, они образуютъ родъ верховнаго бирманскаго религіознаго совта. Буддійскіе монастыри и въ Бирман характерны тмъ, что ихъ можно оставить во всякое время.
Жизнь монаха во многихъ отношеніяхъ представляется идеальной, онъ получаетъ пищу, ему не нужно готовиться къ проповдямъ, вншнихъ религіозныхъ обрядовъ мало, а соблюденіемъ главныхъ буддійскихъ предписаній онъ накопляетъ себ запасъ заслугъ. Въ монастыр царитъ строгая дисциплина, нарушеніе главныхъ правилъ ведетъ за собою суровое наказаніе: монаха разстригаютъ, исключаютъ, иногда даже побиваютъ каменьями. Положеніе исключеннаго монаха весьма плачевно: ‘никто не говоритъ съ нимъ, ни одинъ монахъ не принимаетъ /отъ него милостыни, онъ не можетъ ни продавать, ни покупать, не сметъ даже набрать воды изъ колодца’. Если по сосдству съ монастыремъ міряне ведутъ дурную жизнь или пренебрегаютъ религіозными обязанностями, то братія перевертываетъ чаши и не выходитъ на сборъ милостыни. Это считается такимъ бдствіемъ, что самые закоснлые гршники скоро смиряются. Въ сред монаховъ нердко встрчаются злоупотребленія: нкоторые изъ нихъ принимаютъ золото и серебро или какъ-нибудь обходятъ правила. Эте1 настолько распространено, что въ Нижнемъ Бирман появилась секта, которая стремится возстановить истинное буддійское отреченіе и предписанія и уже пріобрла много сторонниковъ какъ изъ числа монаховъ, такъ и изъ числа мірянъ. Въ общемъ народъ оказываетъ большое уваженіе монахамъ, вс имъ кланяются, а въ Верхнемъ Бирман женщины, завидвъ монаха, становятся на колни у дороги. Старйшій мірянинъ считаетъ себя ученикомъ самаго юнаго монаха и говоритъ о самыхъ обыкновенныхъ его поступкахъ высокимъ слогомъ.
Въ каждой бирманской деревн есть монастырь, скрытый отъ суеты мірской въ чащ деревьевъ. Это — продолговатое одноэтажное зданіе, построенное, обыкновенно, изъ тиковаго дерева или изъ кирпича, жилыя комнаты подняты на столбахъ на высоту 8—10 футовъ. Стны украшены рзною и лпною работой, выступы крыши образуютъ какъ бы нсколько (три, пять, семь) этажей. Главная зала раздлена на дв части: одна для учениковъ, а другая, боле высокая, для пріема постителей. Въ глубин послдней, у стны, на особомъ алтар находятся изваянія Будды, свчи, цвты, молитвенные флаги и т. д., около алтаря разставлены различныя сокровища, книги, рукописи, ящички, модели монастырей и пагодъ и т. д. Эта комната служитъ также спальней для монаховъ. Иногда въ одной оград находится цлый рядъ подобныхъ строеній.

[]

Главный монастырь близъ Мандалая представляетъ одно изъ замчательнйшихъ въ мір сооруженій этого рода. ‘Каждое зданіе отличается великолпіемъ, каждый отдльный кусочекъ выточенъ съ искусствомъ китайской игрушки, все покрыто позолотой и зеркальною мозаикой. Внутренность не мене, замчательна, особенно хороша тонкая рзная работа по дереву’. Это лишь одинъ изъ многочисленныхъ монастырей, разбросанныхъ на протяженіи между Мандалайскими горами и городомъ. Нкоторые изъ нихъ славятся библіотеками, гд собраны книги на пальмовыхъ листахъ, тогда какъ въ Нижне-Бирманскихъ монастыряхъ часто не имется даже полнаго экземпляра ‘Малой Колесницы’, который состоитъ всего изъ трехъ книгъ. Постройка и содержаніе монастырей составляетъ привилегію мірянъ, и поле для этой дятельности всегда открыто. Однако, многіе монастыри имютъ собственное значительное состояніе. Бирманцы несутъ крупный налогъ въ пользу буддизма, такъ какъ, помимо щедрыхъ подаяній, имъ нужно заботиться объ устройств праздниковъ пагодъ.
Бирманскія пагоды численностью превосходятъ монастыри, какъ и въ Индіи, на ряду со старыми разрушенными, постройками находятся новыя, пестрыя зданія, гд хранятся воображаемыя мощи Будды или другихъ святыхъ. Бирманцы называютъ эти строенія зайди, т. е. жертвенникъ или мсто молитвы, а самыя извстныя пагоды называются паяхами. Въ каждой изъ нихъ замурованы мощи, или священный предметъ, безъ чего ‘Хти’, или зонтикъ не могъ бы увнчать ея шпица. Часто въ нихъ стоятъ золотыя изображенія Будды съ укрощенною змей. Строеніе воздвигается на небольшой насыпи, ему придается видъ лотоса, а иногда — опрокинутаго колокола со шпицомъ. Для постройки употребляются просушенные на солнц кирпичи, легко подверженные порч. Лишь немногія изъ этихъ зданій обновляются или строятся достаточно прочно. Иногда большая пагода у подножія окружена маленькими, и въ каждой изъ нихъ находится изваяніе Будды.

[]

Великолпный буддійскій храмъ Швей-Дагонъ-Паяхъ находится въ Рангун. По сказаніямъ, въ немъ хранится восемь волосъ Гаутамы Будды и мощи трехъ Буддъ, его предшественниковъ. Храмъ расположенъ на огромномъ холм съ двумя террасами, изъ которыхъ верхняя возвышается надъ остальною мстностью на 166 футовъ, площадь ея 900 X 685 футовъ. Къ храму ведетъ крытая лстница съ площадками, украшенная фресками, которыя изображаютъ сцены изъ жизни учениковъ Будды и ужасныя мученія, ожидающія гршниковъ въ аду. Посреди верхней террасы построенъ массивный, восьмиугольный, кирпичный паяхъ, 370 футовъ высоты, покрытый снаружи позолотой, вершину его внчаетъ хти, или, вызолоченный зонтикъ изъ желзныхъ колецъ, на которыхъ прившены золотые и серебряные колокольчики, усыпанные драгоцнными камнями, звенящіе при малйшемъ дуновеніи втра. У подножія пагоды — четыре часовни съ колоссальными сидячими фигурами Будды и сотнями маленькихъ изваяній его во всевозможныхъ видахъ и положеніяхъ, которыя окружаютъ большія статуи или даже прикрплены къ нимъ. Многочисленныя украшенія не поддаются описанію. Особаго вниманія заслуживаетъ масса колоколовъ различныхъ размровъ до колоссальнаго въ 42 тонны (свыше 2500 пуд.) включительно. Во время второй бирманской войны англичане отбили этотъ колоколъ, но при перевозк уронили его въ рку Рангунъ и никакъ не могли вытащить со дна. Заручившись позволеніемъ, бирманцы съ помощью самыхъ примитивныхъ приспособленій принялись тащить колоколъ, и, благодаря настойчивымъ стремленіямъ, имъ это удалось, такъ что, къ великому торжеству буддистовъ, его привезли обратно. Во всякомъ случа, захватъ религіозной эмблемы или какого-нибудь имущества у побжденныхъ народовъ, это — такой поступокъ, которымъ не можетъ гордиться ни одинъ англичанинъ. Древній храмъ всего двадцати-семи футовъ высотою былъ съ теченіемъ времени нсколько разъ обнесенъ кирпичными футлярами, отчего становился все выше и обширне и, наконецъ, достигъ своихъ ныншнихъ размровъ. Позолота отъ время до времени возобновляется, кром того и сами врующіе взбираются на возможную высоту и прибиваютъ къ стнамъ квадратныя пластинки листового золота. ‘Прокаженные, калки и монахини въ блыхъ одяніяхъ на ступенькахъ жалобно просятъ милостыни. Вокругъ храма, на самой площадк сидитъ продавцы цвтныхъ свчей, китайскаго иміама, молитвенныхъ флаговъ и листового золота. Молодыя двушки торгуютъ цвтами, въ особенности, лотосомъ и различными жертвенными печеньями. Площадка никогда не пустетъ, далеко за полночь можно слышать голосъ врующаго, распвающаго на торжественно-монотонный ладъ свои благочестивыя воззванія. Даже въ будни, а тмъ боле въ праздникъ, смхъ, веселая толпа мужчинъ и двушекъ въ яркихъ національныхъ костюмахъ оживляютъ площадку Швей-Дагона и длаютъ ее однимъ изъ живописнйшихъ зрлищъ въ мір (ShwayYoe).
Швей-Mo-До, или лотосу,— алтарь въ Пегу, хранилище священныхъ волосъ въ Пром й большой храмъ въ Мандала также принадлежатъ къ выдающимся строеніямъ Бирмана. Мы должны еще упомянуть о ряд пагодъ около Пагана, древней столицы на рк Ирравади, эти постройки тянутся на восемь миль вдоль берега и на дв мили въ глубь страны {Подробное ихъ описаніе см. въ книг полковника Yule’я Mission to Ara. Прим. автора.}. Нкоторыя изъ нихъ имютъ форму креста и своими сводами, большими галлереями и поперечными ходами напоминаютъ древнйшіе соборы, въ другихъ есть минареты или пирамиды, чеканной работы, третьи похожи на огромные круглые грибы. Говорятъ, что въ этомъ мст — до десяти тысячъ пагодъ, но многія изъ нихъ уже развалились и заросли лсомъ (джунглями). Нердко въ нихъ можно встртить колоссальныя фигуры Будды и скульптурныя группы. Другое средоточіе храмовъ, это — на остров Швей-гу между Мандалаемъ и Бгамо, гд ихъ насчитываютъ девятьсотъ-девяносто-девять.
Итакъ, бирманцы полагаютъ, что построеніе пагоды есть великая нравственная заслуга, но однако, по словамъ Shway Yoe, они далеки отъ идолопоклонства и не почитаютъ ни мощей, ни иконъ. Пагода съ изваяніемъ Будды служитъ только подходящимъ мстомъ, чтобы восхвалять его и проникаться подражаніемъ его милосердой и безгршной жизни. Ему, собственно, не молятся, а произносятъ лишь славословія, выученныя въ монастырской школ или же сочиненныя самими врующими по образцу тхъ, которыя были уже приведены нами. Хвалы обращены не только къ стату, но и ко всему строенію и могутъ быть произнесены въ какомъ угодно мст, даже на значительномъ разстояніи отъ него. Паломники, идущіе въ Рангунскій храмъ, завидвъ издали его шпицы, время отъ времени повергаются на землю, повторяя обычныя формулы или палійскія изреченія, смыслъ которыхъ имъ неизвстенъ. Многіе приносятъ съ собою маленькіе молитвенные флаги разнообразной формы, въ центр которыхъ написано какое-нибудь благочестивое изреченіе на палійскомъ или бирманскомъ язык Возложеніе этихъ флаговъ на алтарь вмст со свчами, лампадами цвтами, палочками иміама, вмняется въ заслугу врующему. Мужчины, пришедшіе на поклоненіе, присдаютъ на корточки, подавшись немного впередъ и прикладывая сложенныя руки ко лбу, женщины становятся на колни и особенно тщательно покрываютъ ноги, вс, конечно, безъ обуви. Передъ тмъ, какъ произнести изреченія, врующій три раза падаетъ ницъ, касаясь лбомъ земли. Во время поклоненія принято держать между ладонями какой-нибудь даръ, а потомъ почтительно возложить его на алтарь.
Странно сказать, что бирманцы еще не додумались до того, чтобы увковчивать статуи Будды, которыя они въ рдкихъ случаяхъ длаютъ изъ мрамора или мди, а большей частью изъ хрупкаго кирпича, извести или дерева. Статуи, также не отличаются разнообразіемъ. Будда изображенъ или стоящимъ въ моментъ проповди, или сидящимъ съ поджатыми ногами, или лежащимъ въ ожиданіи близкой смерти. Стоячія фигуры очень велики и особенно распространены въ Верхнемъ Бирман, гд ихъ длаютъ высотою до сорока футовъ, многія изъ нихъ позолочены. Въ нижнемъ Бирман помщеніе около алтаря биткомъ набито всевозможными маленькими фигурками, а немногочисленныя большія изображенія высчены снаружи въ стн или поставлены на открытомъ мст.
Невжественные люди приписываютъ чудеса нкоторымъ статуямъ или мощамъ, но просвщенные буддисты отвергаютъ такія воззрнія, и лишь нкоторымъ безнравственнымъ монахамъ удается распространять ихъ. У подножія Мандалайскаго холма находится замчательная мраморная статуя Будды двадцати-двухъ футовъ высоты, страшно тяжелая, высченная изъ цльной глыбы. На вершин холма — другая статуя, у которой только глазныя яблоки покрыты позолотой, и врующіе постоянно возобновляютъ ее. Нкоторыя извстныя изображенія возведены изъ кирпича и пристроены къ какой-нибудь скал. Многія изъ нихъ — слды минувшихъ поколній — теперь совершенно заброшены, и лишь случайный поститель воздастъ имъ поклоненіе, но смотритъ на нихъ скоре съ любопытствомъ, чмъ съ благоговніемъ.
Въ Бирман праздники пагодъ обставлены очень торжественно и напоминаютъ многолюдныя средневковыя ярмарки въ Европ, каждое святилище иметъ свой особый праздникъ. Врующій, пришедшій на поклоненіе, остается въ святилищ нсколько минутъ и произноситъ восхваленія Будд, многіе этимъ ограничиваются, но другіе еще слушаютъ чтеніе и толкованіе священныхъ книгъ настоятелемъ монастыря. Четыре праздничныхъ дня, въ мсяц также соблюдаются, хотя не везд одинаково, а въ Нижнемъ Бирман со временъ британскаго владычества они совпала ютъ съ христіанскимъ воскресеньемъ. Трехмсячный Вахъ (соотвтствующій Васс), нчто въ род четыредесятницы, только безъ поста. Въ то время особенно тщательно выполняются религіозные обязанности и не устраивается ни пировъ, ни свадебъ. Богатые люди часто приглашаютъ къ себ въ домъ монаховъ для толкованія закона, при чемъ созываютъ своихъ друзей, чтобы ихъ по слушать. Дождливое время заканчивается особаго рода карнаваломъ, во время котораго въ Рангун бываетъ много пировъ, пышныя иллюминаціи и даже представленія въ монастыряхъ.
Несмотря на господство буддизма, бирманцы продолжаютъ врить въ духовъ природы или ‘натовъ’. Бирманское слово ‘натъ’ иметъ двоякое значеніе: одни наты, обитатели шести низшихъ небесъ, это — девы, позаимствованныя изъ ведійской миологіи, другіе, это — водяные, воздушные и лсные духи. Послднихъ-то стараются умилостивить изъ опасенія, чтобы они не причинили зла. Для этой цли на окраин каждой бирманской деревни находится маленькое святилище,— иногда не что иное, какъ простая бамбуковая клтка съ однимъ размалеваннымъ изваяніемъ или съ нсколькими изваяніями, по уродству не уступающимъ фетишамъ, и передъ ними поселяне приносятъ жертвы. Въ Бирман, несмотря на противодйствіе буддійскихъ жрецовъ, очень распространена вра въ мстныхъ духовъ, въ духовъ болзни, въ демоновъ, въ предзнаменованія, въ колдуновъ. Бирманцы считаютъ нкоторые дни счастливыми, а другіе несчастными, или же при годными для той и непригодными для иной цли, а астрологи извлекаютъ изъ этого выгоду. Такимъ образомъ, на ряду съ возвышенными буддійскими понятіями въ Бирман можно найти примитивную вру въ духовъ. По бирманскимъ воззрніямъ, главный духъ человческой жизни, это — духъ мотылька, который витаетъ во сн, можетъ быть заколдованъ чародемъ, можетъ подпасть подъ власть демона, можетъ находиться подъ охраной колдуны и, наконецъ, отлетаетъ при смерти.
Бракъ въ Бирман не связанъ съ какою-либо религіозною церемоніей, такъ какъ самое понятіе о немъ противорчитъ монашескимъ правиламъ, но въ похоронахъ монахи принимаютъ большое участіе. Ихъ приглашаютъ въ домъ, гд побывала смерть, чтобъ предохранить его отъ злыхъ духовъ, они произносятъ рчь о сует человческихъ желаній, о неизвстности и несчастьи жизни они получаютъ щедрыя подаянія по мр своихъ услугъ, на могил они читаютъ пять заповдей, перечисляютъ десять добрыхъ длъ и произносятъ различныя палійскія изреченія. Когда они собираются уходить со своими дарами, то руководитель погребальаго шествія льетъ на землю воду, приговаривая: ‘пусть покойому и всмъ присутствующимъ вмнится въ заслугу принесеная жертва и ныншняя церемонія’, чтобы земля помнила это на случай, если люди забудутъ. Часто еще цлую недлю не прекращается оплакиваніе и угощеніе, монахи принимаютъ дары, читать палійскія изреченія, прогоняютъ злыхъ духовъ и очищаютъ онъ. Въ Бирман и теперь еще часто сожигаютъ трупы.

[]

Похороны монаха носятъ совсмъ другой характеръ. Умирая, въ только возвращается на одно изъ безчисленныхъ небесъ, и на похороны называются ‘фонгаи-біанъ’ или возвращеніе къ великой слав. На похороны знаменитыхъ монаховъ стекается все окрестное населеніе. Посл сложныхъ приготовленій, тло монаха укладываютъ въ великолпный саркофагъ, покрытый живописью на религіозные сюжеты и различными украшеніями, такъ оно лежитъ въ теченіе нсколькихъ мсяцевъ въ открытомъ деревянномъ строеніи, которое называется ‘монастыремъ умершаго’. Сюда вносятъ картины различнаго содержанія и другіе дары, сюда приходятъ толпы паломниковъ, которые произносятъ свои религіозныя изреченія, жертвуютъ цвты и плоды и длаютъ взносъ на послднюю церемонію, т. е. воздвиженіе и сооруженіе погребально костра. На мст, расчищенномъ отъ джунгля, воздвигается богато разукрашенная постройка съ семью крышами и со шпицомъ до семидесяти футовъ высоты. Раньше всего туда ставятъ погребальную колесницу, при чемъ происходитъ цлая драка изъ-за того, кому тащить ее, такъ какъ это считается великой заслугой. Наконецъ, гробъ относятъ на площадку надъ будущимъ костромъ, гд сложены горючія вещества. Костеръ зажигаютъ издали посредствомъ ракетъ. Оставшіяся кости умершаго погребаютъ близъ пагоды. Въ отличіе отъ другихъ буддійскихъ странъ, въ Бирман на могилахъ не воздвигаютъ пагодъ или святилищъ.

[]

Сіамскій буддизмъ.

Сіамскій буддизмъ во многомъ сходенъ съ бирманскимъ. Сіамскіе монахи только въ дождливое время года живутъ въ своихъ, большею частью, вполн благоустроенныхъ монастыряхъ. Въ Сіам очень почитаютъ священный отпечатокъ ноги Будды въ пять футовъ длиною и 2 фута шириною, такъ называемый Пхра-Батъ, надъ нимъ воздвигнутъ алтарь, гд приносятся цнныя жертвоприношенія. Углубленіе это, въ сущности, мало похоже на слдъ ноги, но считается безусловною святыней. На такъ называемыхъ подлинныхъ снимкахъ съ него, раздленныхъ на 108 отдленій, есть масса помтокъ съ символическими буддійскими фигурами. Въ общемъ буддійскія предписанія выполняются въ Сіам точне, чмъ въ Бирман.
Въ большомъ храм Ватъ-Похъ въ Банкок стоитъ колоссальная кирпичная фигура умирающаго Будды около ста-шестидесяти футовъ длиною, покрытая лакомъ и густой позолотой. На огромныхъ подошвахъ ея ногъ перламутровая инкрустація изображаетъ событія изъ жизни Будды. Полъ этого храма выложенъ мраморной мозаикой. Ватъ-Чангъ, или храмъ слона иметъ видъ огромной башни съ замчательными наружными украшеніями, которыя издали походятъ на мозаику изъ драгоцнныхъ камней, но на дл — не что иное, какъ смсь битаго стекла, мишуры и раковинъ. На каждомъ изъ четырехъ фасадовъ этого храма помщено изображеніе трехголоваго слона.
Въ Сіам, обыкновенно, сожигаютъ трупы. Жрецы молятся день и ночь въ дом покойника до тхъ поръ, пока тло его не перевезутъ на землю, принадлежащую храму. Промежутокъ между смертью и похоронами колеблется соотвтственно общественному положенію и средствамъ семьи и доходитъ иногда до нсколькихъ мсяцевъ, въ теченіе которыхъ непрерывно читаются молитвы и на гробъ возлагаются цвты. Однако случается, что трупы предоставляютъ на растерзаніе коршунамъ и собакамъ.
Лаосы полагаютъ, что дти есть порожденіе духовъ, поэтому новорожденныхъ они кладутъ на верхнюю ступеньку лстницы, ведущей къ дому, и взываютъ къ духамъ, чтобы они тотчасъ же взяли съ собой ребенка или уже никогда больше не обижали его. Духамъ приносятъ различныя жертвы. На второй день ребенокъ уже вн ихъ власти, тмъ боле, что его фиктивно продаютъ за ничтожную плату какому-нибудь родственнику, такъ какъ предполагается, что духи не берутъ того, что было продано.
Въ Сіам распространено одноженство. Буддійскій жрецъ принимаетъ участіе въ брачной церемоніи, читаетъ отрывокъ изъ священнаго писанія, молится о благословеніи четы и затмъ окропляетъ ее святою водой. Бракъ завершается молитвами и пиромъ. Въ пользу возможнаго возрожденія буддизма говоритъ то обстоятельство, что въ Сіам за послднее время возникло нсколько свободныхъ буддійскихъ церквей, которыя отвергаютъ чудесный миическій элементъ и возвращаются къ чистому нравственному ученію основателя. Покойный король оказывалъ большую поддержку этимъ церквамъ и ихъ стремленіямъ, его министръ иностранныхъ длъ Чао-фіа-фраклангъ написалъ ‘Книгу, объясняющую многія вещи’, въ которой онъ доказывалъ, что многое въ народной миологіи не согласно съ буддизмомъ, тмъ не мене онъ сохранилъ, вру въ то, что Будда постилъ небо и поучалъ ангеловъ. Этого ученаго можно назвать буддійскимъ раціоналистомъ, проповдующимъ всеобщую нравственность. Тщательно изучивъ христіанство, онъ однако не согласился съ нимъ, считая его ‘неразумной религіей’. Книгу Фракланга, переведенную на англійскій языкъ Alabaster’омъ, стоитъ прочесть, какъ образчикъ дкой критики, которой христіанскіе миссіонеры подвергаются со стороны образованныхъ буддистовъ. Приводимъ выдержку, относящуюся къ ученію о будущей жизни. ‘Мы видимъ, что одни умираютъ въ молодости, другіе доживаютъ до старости, одни рождаются великими, другіе нтъ, одни богаты, другіе бдны, одни красивы, другіе уродливы, одни никогда не болютъ, другіе вчно больны, есть на свт слпые, глухіе, калки, сумасшедшіе. Если мы допустимъ, что Богъ ихъ создалъ такими, то мы должны считать, что онъ несправедливъ, пристрастенъ и непостояненъ, что онъ причиняетъ страданіе тмъ, кто этого не заслужилъ, и не подаетъ человку той доли счастья и несчастья, которая достается даже игроку. Но если мы будемъ врить въ послдовательный обмнъ жизни между существами, т. е. въ переселеніе душъ и въ то, что добро и зло зависятъ отъ насъ самихъ и являются результатомъ заслугъ или поступковъ, то мы на это будемъ имть нкоторое основаніе’.
‘Т, которые не врятъ, что посл смерти душа навки идетъ на небо или въ адъ, не могутъ доказать, что оттуда нтъ возврата. Конечно, прекрасно было бы безъ дальнйшихъ перемнъ попасть посл смерти прямо на небо, но едва ли это возможно, потому что врующіе, не вполн очистившіе сердца Отъ грха и не приготовившіеся къ этому прекрасному мсту, гд никто не рождается, не старется и не умираетъ, будутъ все еще осквернены неискорененнымъ грхомъ… Какъ возможно, чтобы т, которые не смыли съ души дурныхъ наклонностей, попали на прекраснйшее небо и вчно пребывали съ Богомъ Творцомъ? А изъ тхъ, кто вчно долженъ оставаться въ аду, многіе вдь имютъ заслуги и совершали добро. Неужели же это совсмъ не зачтется?’

ГЛАВА IX.

Современный буддизмъ II.

Тибетскій буддизмъ.— Тибетское священное писаніе.— Поклоненіе.— Бодги-Сатва.— Майтрея.— Единичные Будды.— Дгіани-Будды.— Буддійскія небеса.— Ламы.— Великій Лама.— Исторія тибетскаго буддизма.— Монгольскіе императоры.— Далай-Лама и Панченъ-Лама.— Преемники Великаго Ламы.— Большіе монастыри.— Буддійскій Ватиканъ.— Аудіенція у Великаго Ламы.— Таши Лунпо.— Молитвенный механизмъ.— Молитвенные цилиндры.— Молитвенныя стны и молитвенные флаги.— Ежедневное богослуженіе монаховъ.— Праздники и посты.— Папская область буддизма.— Китайскій буддизмъ.— Введеніе буддизма въ Кита.— Китайская біографія Будды.— Миическія подробности.— Буддійскіе патріархи.— Переводъ буддійскихъ книгъ.— Оппозиція конфуціанистовъ.— Бодги-Дгарма.— Монгольскіе императоры.— Офиціальное противодйствіе буддизму,— Современное состояніе,— Храмы.— Изваянія.— Реализмъ статуй.— Кванъ-йинъ.— Амитабга.— Храмъ 500святыхъ.— Тіенъ тай.— Школы китайскаго буддизма.— Линъ ци.— Монастыри и монахи.— Отшельники.— Женскіе монастыри.— Народныя воззрнія.— Буддійскій календарь.— Вліяніе буддизма въ Кита.— Секта ничегонедлателей.— Японскій буддизмъ.— Шинъ-шинъ.

Тибетскій буддизмъ.

Въ Тибет буддизмъ наложилъ свой отпечатокъ на весь складъ народной жизни. Буддійскіе жрецы фактически владютъ всею страной и почти что номинально подчиняются власти Китая. Ихъ іерархія, монастыри, церемоніи уже не разъ вызывали сравненіе съ римско-католическою церковью. Тибетскій буддизмъ представляетъ почти полный контрастъ съ простотою общины Гаутамы. Буддизмъ проникъ въ Тибетъ не ране VII столтія посл P. X., имя за собою слишкомъ тысячелтнюю исторію и получивъ уже господство въ Кашмир и Непал. Древніе тибетцы, подобно другимъ монгольскимъ народамъ, покланялись природ, врили въ колдовство и трепетали передъ злыми духами. Несомннно, что ихъ прежнія врованія оказали вліяніе на перемны, происшедшія въ буддизм.
Раньше всего укажемъ, какія отклоненія отъ основныхъ доктринъ буддизма встрчаются въ тибетскомъ священномъ писаній. Здсь уже воздается поклоненіе: Будд, Закону или Ученію и Общин, даже Фа-Сянъ относился къ Общин, какъ къ особой личности, обладающей ‘страшными сверхъестественными силами’. Изваянія Будды получили всеобщее распространеніе, а впослдствіи Законъ и Община у сверныхъ народовъ были представлены символами. Въ настоящее время законъ часто изображается въ вид мужчины (въ Сикким же въ вид женщины) съ четырьмя руками, изъ которыхъ дв сложены на молитву или подняты, третья держитъ книгу или лотосъ, а четвертая — четки или цвточную гирлянду. Впрочемъ, для обозначенія Закона иногда просто употребляется книга. Община представлена въ вид человка, который въ одной рук держитъ лотосъ, а другую положилъ на колни. Но странно, что порядокъ расположенія этихъ трехъ символическихъ фигуръ не всегда одинаковъ.

[]

Дальнйшее развитіе буддизма стоитъ въ связи съ присущимъ Будд состояніемъ Бодги-Сатвы. Прежде чмъ родиться на земл, Гаутама существовалъ въ состояніи просвтленнаго познанія, былъ Бодги-Сатвой, и добровольно пожелалъ сдлаться спасителемъ міра, прежде чмъ достигнуть Нирваны, которая ему полагалась. Гаутама веллъ своимъ послдователямъ ожидать пришествія другого Будды, который нын Бодги-Сатва, онъ извстенъ подъ именемъ Майтреи (сострадательнаго), и придетъ черезъ 5000 лтъ, когда Гаутама будетъ забытъ и законъ уже не будетъ соблюдаться. Въ настоящее время онъ находится на неб блаженныхъ и оберегаетъ буддистовъ и ихъ интересы. Въ виду того, что онъ живетъ, а не умеръ и со временемъ сдлается Буддой, ему воздается хвала и возсылаются мольбы. Хуэнъ-Сіангъ приводитъ слова: ‘Красота Майтреи не поддается описанію, его законъ не отличается отъ нашего, его чудный голосъ нженъ и* чистъ’. Поклонники Майтреи надются попасть на его небо и слушать его голосъ.
Главные ученики Будды и люди, прославившіеся благочестивой жизнью или ревностною проповдью ученія, были съ теченіемъ времени причислены къ лику святыхъ и почти что возведены въ божеское достоинство. Зародилась также мысль о существованіи единичныхъ Буддъ и многихъ Бодги-Сатвъ. Великая Колесница или Магаяна учитъ о томъ, что явится множество высшихъ Буддъ и Бодги-Сатвъ, которые достигнутъ своего положенія добродтелями и мудростью. Бодги-Сатвы наслаждаются небеснымъ царствомъ, не стремясь къ Нирван. Согласно тибетскому ученію, эти Будды только воплощаются на земл въ лиц цлаго ряда святыхъ и, слдовательно, представляютъ подобіе аватаровъ индусскихъ боговъ. Разумется, имъ воздается почитаніе, такъ какъ они поднимаютъ своихъ поклонниковъ до высоты благословеннаго неба, гд они сами обитаютъ. Итакъ, тибетскій буддизмъ общаетъ реальное небо и отодвигаетъ на задній планъ отвлеченную Нирвану.
Въ III вк въ Сверной Индіи, кром Майтреи, почитали еще трехъ Бодги-Сатвъ. Какъ покровители Будды, они въ народномъ мнніи мало-по-малу превратились въ охранителей всхъ буддистовъ. Первый изъ нихъ Авалокитесвара (владыка, взирающій свыше съ состраданіемъ) считается въ Тибет великимъ духомъ, который, пребывая всегда на неб, воплощается въ лиц всякаго Далай-Ламы. Онъ заботится о благосостояніи людей и различныхъ духовъ, его называютъ ‘милосерднымъ богомъ’, ‘владыкой міра’ и т. д., молятся ему часто во время опасности ‘или болзни, просятъ у него избавленія отъ возрожденій. Его обыкновенно изображаютъ съ нсколькими лицами и нсколькими руками, при чемъ головы расположены пирамидой въ три ряда, дв руки сложены на молитву Будд, а дв другія держатъ лотосъ и колесо. Часто ему придаютъ сходство съ Вишну. Ваджра-пани (громовержецъ), родъ буддійскаго Сивы, обуздываетъ и побждаетъ злыхъ духовъ, а Манджусри (славный красотою), вроятно, представляетъ обоготвореніе того брамана, который ввелъ буддизмъ въ Непал.
Поздне зародился еще новый мистическій культъ Дгіани-Буддъ, или Буддъ, существующихъ въ высшихъ мірахъ отвлеченнаго мышленія и соотвтствующихъ земнымъ Буддамъ. Каждый изъ нихъ изъ состоянія Дгіани-Бодги-Сатвы переходитъ ко временному наблюденію за буддизмомъ въ промежутокъ между смертью одного Будды и пришествіемъ другого. Уже издавна Дгіани-Будда, соотвтствующій Гаутам, именно Амитабга (распространитель безконечнаго свта) почитался за отдльнаго бога. Непальскіе буддисты пошли еще дальше и проповдуютъ теорію о существованіи Ади-Будды, первоисточника міра, отъ котораго произошли вс Дгіани-Будды и который соотвтствуетъ индусскому Брам. Но ни Ади-Будда, ни Амитабга не считаются создавшими міръ изъ ничего.
Буддисты описываютъ двадцать-шесть небесъ, въ которыхъ обитаютъ и царятъ многіе индусскіе боги. Шесть изъ этихъ небесъ отданы существамъ, которыя еще подвержены чувственнымъ желаніямъ, шестнадцать — тмъ, которыя проходятъ черезъ послдовательныя ступени отвлеченнаго мышленія, это такъ называемые браманскихъ боговъ, гд правитъ самъ Брама, впрочемъ, онъ стоитъ гораздо ниже Будды. Посл огромнаго промежутка времени, все боги должны перейти въ новую форму существованія. Наконецъ, есть четыре неба для существъ, не имющихъ формы, тибетская миологія, представляющая значительныя уклоненія отъ первобытнаго буддійскаго ученія, однако, держится того взгляда, что буддійскіе архаты (святые) и Будды стоятъ выше народныхъ божествъ. Мы не будемъ распространяться о разныхъ наслоеніяхъ буддизма, позаимствованныхъ изъ индуизма, а также изъ народныхъ врованій въ демоновъ, въ духовъ природы и животныхъ, въ колдовство и въ магію. Такихъ наслоеній, напоминающихъ первобытные взгляды дикарей, очень много.
Не останавливаясь на низшихъ градаціяхъ тибетскихъ монаховъ, мы переходимъ къ высшимъ монахамъ, которые называются ламами, или верховными учителями, и, подобно европейскимъ аббатамъ или игуменамъ, стоятъ во глав монастырей. Нкоторые изъ нихъ считаются воплощеніями умершихъ святыхъ или Бодги-Сатвъ и поэтому называются аватара-ламами. Низшіе изъ нихъ изображаютъ какого-нибудь святого или основателя великаго монастыря, срежніе — Бодги-Сатву, а высшій или Великій Лама, это — воплощеніе Будды или его Бодги-Сатвы. Вс они пользуются особымъ авторитетомъ. Въ женскихъ монастыряхъ также существуетъ своя іерархія съ женскими аватарами.
Чтобы понять тибетское ученіе, необходимо познакомиться съ его исторіей. Первые монастыри были основаны въ Ласс въ честь женъ тибетскаго монарха, который ввелъ въ своемъ государств буддизмъ. Въ восьмомъ столтіи былъ предпринятъ переводъ расширеннаго буддійскаго канона (Магаяны) на тибетскій языкъ. Онъ состоялъ изъ 108 томовъ (такъ называемаго Канджура), за которымъ слдовали 225 томовъ комментаріевъ и общей литературы (Танджуръ). Посл нкоторыхъ колебаній, въ конц одиннадцатаго вка, буддизмъ опять возродился подъ вліяніемъ кашемирца Атиши и тибетца Бромъ-Тона. Какъ въ одиннадцатомъ, и въ слдующихъ столтіяхъ, было основано много монастырей, изъ которыхъ главные — въ Сакіи и Разенг. Разенгскій монастырь, учрежденный Бромъ-Тономъ въ 1058 году, подчинялся имъ буддійскимъ правиламъ (желтая секта). Въ Сакіи, гд было меньше строгостей, монастырь сдлался мстопребываніемъ красной секты, многіе члены которой, до вступленія въ монашескую общину, были женаты. Въ тринадцатомъ вк Тибетъ былъ покоренъ монголами. Кублай-ханъ перешелъ въ буддизмъ и принялъ подъ свое покровительство тибетскихъ монаховъ. Начальники сакійскаго и разенгскаго монастырей пользовались уже значительнымъ вліяніемъ, и Кублай, своей властью, посадилъ на мсто прежняго настоятеля сакійскаго монастыря его племянника, котораго сдлалъ вассальнымъ намстникомъ Тибета. За это, какъ онъ, такъ и его преемники должны были короновать монгольскихъ императоровъ. Этотъ первый великій аватара-лама, или фуспалама, изобрлъ монгольскую азбуку, приказалъ пересмотрть буддійско-тибетскіе тексты, подготовивъ этимъ ихъ переводъ на монгольскій языкъ, и учредилъ множество монастырей. Когда въ Кита династія Минговъ смнила монголовъ, то правители продолжали попрежнему покровительствовать тибетскимъ ламамъ, но возвели въ такое же достоинство трехъ другихъ ламъ.
Въ конц XIV вка появился реформаторъ, Цонгъ-Кхапа, который, изучивъ въ оригинал тибетское священное писаніе, сталъ проповдывать прежнюю чистую вру и сгруппировалъ около себя нсколько тысячъ монаховъ, принадлежавшихъ къ строгой желтой сект. Онъ построилъ большой монастырь въ Голдан и сдлался его первымъ настоятелемъ, написалъ много книгъ, возстановилъ безбрачіе, вывелъ нкоторые суеврные обряды и возобновилъ обычай уединяться на время для размышленія, который не соблюдался въ Тибет, гд не было дождливыхъ мсяцевъ. Смерть его послдовала въ 1419 году, и съ тхъ поръ въ день его смерти бываетъ такъ называемый праздникъ свтильниковъ въ память его вознесенія на небо. Цонгъ-Кхапа теперь почитается за воплощеніе Амитабги, Манджу-сри или Ваджра-пани, его статуя находится во всхъ храмахъ желтой секты, при чемъ справа и слва стоятъ. изображенія Далай и Панченъ Ламъ. Посл него (хотя трудно опредлить, съ какихъ именно поръ) стали искать каждое новое воплощеніе Будды въ ребенк, вроятно, въ виду того, чтобы избжать соперничества и пререканій между монахами. Въ настоящее время есть два Великихъ Ламы: одинъ — Далай или Океанъ-Лама, въ Ласс, другой — Таши или Панченъ-Лама, въ Таши-Лунпо, неподалеку отъ границы британской Индіи. Первый считается воплощеніемъ Дгіани-Бодги-Сатвы Авалокитесвары, а второй — воплощеніемъ его отца Дгіани-Будды Амитабги. Все-таки большимъ могуществомъ пользуется Далай-Лама или, врне, его представитель, выборный главный Лама, который занимается длами, тогда какъ самъ Далай, погруженный, будто бы, въ божественное созерцаніе, только принимаетъ почести и поклоненіе, приличныя его сану и происхожденію. Преемникъ Ламы избирался тмъ или другимъ способомъ: то умирающій Лама указывалъ, въ какой семь онъ воплотится вновь, то монахи гадали по священнымъ книгамъ или вопрошали предсказателей, то Панченъ-Лама толковалъ преданія, на основаніи которыхъ находилъ новаго Далай-Ламу, и наоборотъ. Въ настоящее время главное вліяніе на выборъ новыхъ великихъ Ламъ оказываетъ китайскій дворъ, при чемъ въ ходъ пускаются всевозможныя формы отгадыванія: примты, жребій и т. д. (По такому же способу происходятъ выборы всхъ Ламъ, которые считаются воплощеніемъ святыхъ, и настоятелей многихъ монгольскихъ монастырей.) Когда выборъ палъ на извстнаго ребенка, то его приносятъ въ большое собраніе монаховъ, гд онъ долженъ узнать одежду, книги и другія вещи покойная Ламы и отвтить на вопросы о своей прежней жизни въ образ Ламы. Наибольшей извстностью пользуются Ламы: въ Голдан, гд тибетцы до сихъ поръ усматриваютъ въ воздух нетлнное тло Цонгъ-Кхапы, въ Курун и въ Куку, затмъ Дгарма-раджа въ Бутан и великій Лама въ Пекин. Буганскій Дгарма-раджа принадлежитъ къ красной сект, титулъ его: ‘Главный въ царств, защитникъ вры, равный Сарасвати во учености, начальникъ всхъ Буддъ, главный толкователь шастръ, изгонитель бсовъ, знатокъ священнаго закона, Божій Аватаръ, отпускающій грхи, глава лучшей изъ религій’.
Въ сверныхъ буддійскихъ странахъ монастыри представляютъ, обыкновенно, небольшія постройки въ непосредственномъ сосдств съ часовней или храмомъ, а въ Тибет, Монголіи и Ладак есть огромные монастыри или ламассеріи, изъ которыхъ одни расположены въ уединенныхъ мстахъ, а другіе въ такихъ многолюдныхъ центрахъ, какъ Ласса и Таши-Лунпо. Въ этихъ двухъ городахъ живетъ до 500 тысячъ монаховъ, а въ Ласс и ея окрестностяхъ насчитываютъ, по меньшей мр, тридцать большихъ монастырей. Одинъ изъ нихъ Потала, въ сверо-западной части Кассы, служитъ резиденціей Далай-Ламъ со времени пятаго Ламы, Навангъ-Лобзанга (1617—1682), который его перестроилъ. Это бромное четырехъэтажное строеніе иметъ десять тысячъ комнатъ для монаховъ, везд разставлены статуи Будды и другихъ святыхъ и приношенія благочестивыхъ, которые приходятъ въ Кассу поклониться великому Лам и приносятъ въ даръ золото, серебро и мдь. Надъ этимъ большимъ строеніемъ высится золотой куполъ.
Единственный англичанинъ, видвшій Далай-Ламу (17 декабря 1181 г.), это Томасъ Маннингъ. По его описанію, Лама — живой, разумный семилтній ребенокъ. Саратъ-Чандра-Дасъ видлъ ныншняго Ламу въ 1882 году. Аудіенція состоялась при выразительномъ и торжественномъ молчаніи высшихъ чиновниковъ. Все присутствующіе были окроплены святой водой, окрашенной шафраномъ въ желтый цвтъ. иміамъ, большіе свтильники и желтая пятиконечная шляпа (въ память пяти Дгіани-Буддъ) играютъ видную роль въ церемоніи, въ конц которой Лама угощаетъ всхъ чаемъ изъ золотого чайника, прочитавъ предварительно буддійскую молитву, заканчивающуюся словами: ‘Никогда, ни на минуту мы не упускаемъ изъ виду трехъ святынь (Будды, Закона, Общины) и всегда почитаемъ Три ратны (или три драгоцнности), да сойдетъ на насъ благословеніе всхъ трехъ!’ Освященный рисъ, до котораго дотронулся Великій Лама, былъ розданъ врующимъ. Священный юноша во время этой церемоніи, поджавъ ноги, сидлъ на трон, похожемъ на жертвенникъ, съ деревянными львами по бокамъ.
Ласса не уступаетъ Бенаресу и Мекк по количеству паломниковъ, которые стремятся въ Поталу, буддійскій Ватиканъ. Полученный тамъ рисъ, благословенныя пилюли, шелковые лоскутка, молитвенные флаги или билетики, освященные Великимъ Ламой хранятся всю жизнь.
Европейцамъ боле извстенъ Таши-Лунпо, гд находится большой монастырь Панченъ-Ламы. Этотъ монастырь состоитъ изъ нсколькихъ сотъ домовъ, окруженныхъ позолоченными храмами со шпицами и ступами. Величайшій буддійскій храмъ въ Тибет находится при древнйшемъ монастыр Лабранг, въ Ласс. Это трехъ этажный домъ съ портикомъ и колоннадой изъ огромныхъ деревянныхъ столбовъ. Противъ входа — обычныя большія статуи четырехъ великихъ царей, за ними большое продолговатое помщеніе, похожее на базилику, которое колоннами раздляется и три продольныхъ отдленія съ двумя поперечными проходами. Вт стнахъ нтъ оконъ, но надъ среднимъ отдленіемъ натянута промасленное полотно, пропускающее дневной свтъ. Къ каждой сторон большого зданія примыкаетъ рядъ маленькихъ часовенъ Въ проходахъ — сиднья для монаховъ, а за вторымъ проходомъ — святилище съ жертвенникомъ. На западной сторон церкви въ особой ниш находится большой алтарь со ступеньками, а на немъ особо-почитаемое позолоченное изображеніе Гаутамы-Будды о происхожденіи котораго ходитъ много легендъ. На верхнихъ ступеняхъ алтаря множество изваяній обоготворенныхъ святыхъ. Въ храм большое количество статуй и иконъ, изображающіе Будду, святыхъ, боговъ, а также много мощей. Противъ большой алтаря стоятъ огромные троны для Далай и Панченъ-Ламъ, а рядомъ съ ними троны поменьше для другихъ Аватара-Ламъ. Въ отдльномъ проход отведены почетныя мста для настоятелей монастырей и для старшихъ монаховъ. Пять тысячъ масляныхъ свтильниковъ освщаютъ храмъ, гд непрерывно раздается бормотаніе главной буддійской формулы. Обыкновенные тибетскіе статуи значительно меньшихъ размровъ. Главную ихъ принадлежность составляетъ жертвенникъ съ изображеніями Буддъ, Бодгисатвъ, жертвенными чашами, колоколами и т. д.

[]

Тибетскіе буддисты въ одномъ отношеніи превзошли вс остальные народы земного шара, а именно — они изобрли механическій способъ молитвъ. Чтобы накопить побольше религіозныхъ заслугъ, сокращающихъ пребываніе въ низшихъ формахъ жизни, и ускорить свое восшествіе на небо, они не только устно повторяютъ множество разъ столь распространенную ‘драгоцнную’ формулу, но предоставляютъ ея повтореніе вертящимся машинамъ или разввающимся по втру флагамъ, на которыхъ она написана. Формула состоитъ изъ одного изреченія: ‘Омъ мани падмегумъ’. Омъ — священный индусскій слогъ, слдующія два слова означаютъ ‘сокровище въ лотос’, это, какъ говорятъ,— намекъ на Авалокитесвару, который изображается сидящимъ или выходящимъ изъ лотоса. Послднее слово, по мннію нкоторыхъ, означаетъ аминь. Monier Williams полагаетъ, что вся формула иметъ нкоторое отношеніе къ индусскому культу Сивы, и говоритъ, что ‘ни одна людская молитва не произносится такъ часто. Каждый тибетецъ считаетъ ее панацеей отъ всякаго зла, конспектомъ познанія, сокровищемъ мудрости, итогомъ всей религіи’. По его мннію, каждый слогъ этой формулы вліяетъ на одну изъ шести степеней переселенія, по которымъ вс должны пройти, уменьшаетъ пребываніе въ нихъ, а со временемъ и совсмъ избавляетъ отъ переселенія.

[]

Особенно распространены металлическіе молитвенные цилиндры, на которыхъ съ наружной стороны вырзано мистическое воззваніе, они вплотную набиты свертками бумаги, на которыхъ эта молитва написана безчисленное множество разъ. Цилиндръ снабженъ рукояткой, его то вертятъ руками, то катаютъ на цпи или на веревк. ‘Цлый день не только Ламы, но и народъ шепчетъ всеобщую молитву ввертитъ цилиндръ въ направленіи часовой стрлки. При вход въ каждый тибетскій домъ стоитъ одинъ или нсколько большихъ цилиндровъ, членъ семьи или гость, проходя мимо, не преминетъ покрутить его за процвтаніе этого дома. Почти на каждой рчк видишь маленькое строеніе, которое можно принять за водяную мельницу, но на дл оказывается, что тамъ находится цилиндръ, приводимый въ движеніе теченіемъ рки и возсылающій благочестивыя молитвы къ небу, такъ какъ считается, что каждый поворотъ цилиндра, на которомъ написана молитва, препровождаетъ это благочестивое воззваніе къ божеству. Иногда огромные сараи наполнены такими ярко раскрашенными цилиндрами. Вообще, въ Тибет на каждомъ перекрестк и на каждомъ шагу это изреченіе въ той или иной форм обращаетъ на себя вниманіе путника’ (Gill ‘The River of Gold Sand’).
Молитвенное искусство проявляется еще въ постройк длинныхъ стнъ, исписанныхъ разными изреченіями. Пройти мимо такой стны въ извстномъ направленіи равносильно тому, чтобы прочесть вс эти изреченія. Молитвенные флаги съ молитвами и символами, разввающіеся по втру, молитвенные барабаны и колокола, изгоняющіе злыхъ духовъ или привлекающіе вниманіе боговъ и святыхъ, запястья со священными изреченіями или мощами внутри и другіе предметы въ большомъ ходу у тибетскихъ буддистовъ, а четки, по которымъ ведется счетъ прочитаннымъ молитвамъ, въ Тибет еще употребительне, чмъ среди католиковъ.

[]

Въ тибетскихъ монастыряхъ монахи три раза въ день собираются въ храмъ на молитву: при восход солнца, въ полдень и ори заход солнца. По звуку большой раковины, ‘гонга’, они выстраиваются въ процессію. Во время службы колокольчикъ подаетъ сигналъ къ началу чтенія или пнія молитвъ, отрывковъ священнаго писанія и т. д., нердко сопровождаемыхъ шумною музыкой. Каждый монахъ поочереди произноситъ изреченіе, хвалу или почетные титулы Будды или одного изъ Бодги-Сатвъ. Въ присутствіи Великаго Ламы служба гораздо сложне. Во время службы воскуриваютъ иміамъ и благовонія, а иногда раздаютъ святую воду и зерно. Въ составъ нкоторыхъ церемоній входитъ чаепитіе. Міряне играютъ второстепенную роль при богослуженіи, они могутъ присутствовать, повторять молитвы и призыванія, приносить дары, а также накоплять себ заслуги безостановочнымъ хожденіемъ вокругъ монастырей, храмовъ и т. д. Иногда во время этого паломничества они несутъ книги съ молитвами и на пути часто повергаются лицъ. Подобный обходъ вмняется имъ въ такую же заслугу, какъ если бы они прочли вс молитвы въ тхъ книгахъ, которыя носили съ собою.
У тибетцевъ много праздниковъ. Новый годъ, празднованіе котораго длится дв недли, представляетъ нчто въ род карнавала. Въ август или сентябр бываетъ праздникъ воды, когда вс озера и рки считаются благословенными и народъ купается, чтобы смытъ грхи. Большое значеніе иметъ день рожденія Будды и годовщина его смерти. Въ послдній изъ этихъ дней въ каждомъ монастыр, храм и частномъ дом Лассы не видно свта отъ возжигаемаго иміама. Дале идетъ праздникъ свтильниковъ, или восшествіе Цонгъ-Кхапы на небо, дни изгнанія бсовъ и представленія религіозныхъ драмъ. Благочестивые, преимущественно монахи желтой секты, соблюдаютъ посты, особенно передъ большими праздниками. Одинъ постъ длится четыре дня, во время которыхъ монахи исповдуются въ грхахъ и размышляютъ о вред проступковъ. На третій день не полагается сть абсолютно ничего, нельзя даже проглотить слюны, нельзя произнести ни слова, каждый монахъ долженъ быть погруженъ въ непрерывную безмолвную мояитву. Многіе монахи постятся въ каждый изъ четырехъ ежемсячныхъ праздниковъ.
Итакъ Тибетъ есть папская область буддизма. Многія ламаесеріи чрезвычайно богаты, он владютъ половиной страны, постоянно получаютъ дары по завщанію и даже наживаютъ проценты на свой капиталъ. Он не платятъ налоговъ и на ихъ земляхъ работаютъ многочисленные рабы. Многіе монахи не соблюдаютъ обта безбрачія, и простонародіе, какъ говорятъ, въ душ ненавидитъ Ламъ за ихъ притсненія. Правда это или нтъ, но всякій здравомыслящій человкъ согласится съ тмъ, что тибетскій буддизмъ далекъ отъ идеала.

Китайскій буддизмъ.

Буддизмъ въ Кита до сихъ поръ играетъ видную роль, хотя уже не такую, какъ въ т времена, когда ему покровительствовали императоры. Форма его значительно отклонилась отъ первоначальной. ‘Поклоненіе Пу-caxy’, говоритъ, ‘въ бдныхъ и богатыхъ домахъ не признается за буддизмъ и даже самое слово ‘Пу-сахъ’, называющее китайскую форму Бодги-Сатвы, считается туземнаго происхожденія и истолковывается, какъ ‘всеобщее благоволеніе’, въ то же время нкоторые предметы буддійскаго поклоненія, какъ, напримръ, богиня милосердія и Царица Неба, взяты изъ числа туземныхъ геніевъ’. Такимъ образомъ, можно встртить изображеніе Пу-саха въ домахъ многихъ чиновниковъ и частныхъ лицъ, которые но считаютъ себя буддистами.
Китайцы познакомились съ буддизмомъ въ 61 году посл P. X. Разсказываютъ, будто императоръ Мингъ-ти увидлъ во сн, что надъ его дворцомъ парилъ золотой богъ. Онъ обратился за толкованіемъ къ министрамъ, которые сказали ему, что на Запад родился божественный человкъ по имени Будда, и, вроятно, сонъ императора иметъ къ нему отношеніе. Вслдствіе этого императоръ отрядилъ въ Индію посольство за книгами и свдніями объ этой личности. Послы вернулись въ 67 году съ двумя буддійскими монахами и привезли съ собою книги, изваянія и мощи. Императоръ охотно внималъ ихъ рчамъ и построилъ для нихъ храмъ въ своей столиц Лоянг (нын Гонанъ-фу). Въ разсказ объ этихъ событіяхъ упоминается также о различныхъ чудесахъ, которыя буддисты совершили, чтобы доказать превосходство своей религіи.
Краткая біографія Будды, которую эти жрецы изложили и перевели на китайскій языкъ, представляетъ особый интересъ, такъ какъ въ южномъ канон не существуетъ біографіи Будды, бъ китайской біографіи онъ называется Сакіа-Муни (мудрецъ Сакіа), а его собственно Имя Гаутама упоминается очень рдко. Повидимому, названіе Сакіа Муни боле привилось у сверныхъ буддистовъ изъ-за сходства съ названіемъ могущественнаго, народа центральной Азіи, саковъ или скиовъ. Оно же принято какъ обозначеніе китайскихъ буддистовъ (Шихъ-Кіанъ или Шихъ-Ценъ).
Въ китайской біографіи перечислены предшествовавшіе Будды, появлявшіеся на промежуткахъ огромныхъ вковъ. Будда ныншняго вка (Сакіа-Муни) поднимался по различнымъ ступенямъ величія. Непосредственно передъ теперешнимъ вкомъ, Сакіа сдлался Бодги-Сатвой, родился на неб Тушита й, наконецъ, сошелъ на землю на бломъ слон о шести клыкахъ. Біографія излагаетъ главныя событія изъ жизни Будды, о которыхъ мы уже говорили, съ большими прикрасами и миическими подробностями. Она, между прочимъ, стремится объяснить происхожденіе и содержаніе многочисленныхъ книгъ свернаго канона. Такъ, напр., однажды Сакія поучаетъ Бодги-Сатвъ, въ другой разъ онъ на небесахъ индусскихъ боговъ проповдуетъ Индр, Ям и т. д. Все это служитъ фономъ для развитія миологіи Бодги-Сатвъ. Посл продолжительнаго воздержанія, размышленія и искушенія царемъ маровъ, Сакіа-Муни сдлался совершеннымъ Буддой (или, по китайскому выраженію, изъ Пу-саха сдлался Фо). Чтобы въ простой и доступной форм передать людямъ цетину, онъ принялъ видъ аскета, проповдовалъ четыре основныхъ истины, учредилъ общину монаховъ и послалъ ихъ проповдовать его ученіе. Потомъ онъ покорилъ лютаго змя и заставилъ его принять обтъ общины, устоялъ передъ новыми страшнйшими искушеніями царя маровъ и отправился на небо Тушита поучать свою мать Майю. Дале онъ принялъ въ ученики своего сына Рагулу и другихъ юношей, сталъ допускать женщинъ, установилъ дисциплину и т. д. Затмъ говорится, что Сакіа самъ отправился на Цейлонъ, постилъ среднія небеса, обезпечилъ покровительство боговъ (Девъ) своему ученію и сдлалъ Вишвакарму и пятнадцать дочерей Девъ патронами Китая. Онъ учредилъ ежедневное богослуженіе и веллъ почитать священныя книги. Въ послдніе дни онъ изложилъ свои лучшія произведенія: ‘Лотосъ добраго закона’ и ‘Нирвану’, чтобы вызвать въ своихъ ученикахъ высшія стремленія. Китайскіе авторы объясняютъ слова: ‘Я не погибну, но всегда буду на вершин поученія, такъ, что, вступивъ въ Нирвану, онъ не умеръ, но живетъ въ своемъ ученіи. Передъ смертью, какъ говорятъ, онъ освятилъ нсколько собственныхъ статуй изъ золота и сандаловаго дерева и передалъ ихъ своимъ ученикамъ. Смерть его и сожженіе сопровождались многочисленными чудесами.
Китайскія лтописи говорятъ о цломъ ряд буддійскихъ патріарховъ, покровителей и защитниковъ буддійскаго закона, изъ которыхъ каждый былъ назначенъ своимъ предшественникомъ. Первымъ былъ Мага-Кассіапа, назначенный самимъ Буддой. По словамъ Edkins’а, ‘существуетъ такое представленіе о патріарх, что онъ не любитъ зла и не смотритъ на него, но если онъ видитъ добро, то не длаетъ особенно большихъ усилій, чтобы его достигнуть. Онъ не отказывается отъ мудрости и не приближается къ безумію, онъ также не удаляется отъ заблужденія и стремится въ постиженію истины. Онъ знаетъ великія истины, недоступныя людскому разумнію, и проникаетъ въ помыслы Будды на неизмримую глубину’. Такой человкъ обладалъ магическою силой, могъ, какъ говорятъ, переноситься по воздуху, приходить въ изступленіе и читать людскія мысли, онъ, однако, жилъ бдно и носилъ простое платье. Приведены имена тридцати-трехъ патріарховъ, въ томъ числ пяти китайскихъ.
Со времени введенія буддизма, въ Китай съ Запада стали приходить многіе буддійскіе монахи и ученые, которые взяли на себя трудъ перевести и проповдывать ученіе. Въ четвертомъ вк китайцы вступали въ общину съ разршенія одного изъ князей Чоу, тогда уже въ Лоянг было построено много пагодъ, а въ сверномъ Кита рядъ монастырей. Буддійскіе учителя совершали чудеса и были знакомы съ магіей. Китайскіе буддисты отправлялись на паломничество въ Индію и другія буддійскія страны и потомъ приводили разсказы о виднныхъ ими чудесахъ (какъ, напр., Фа-Сянъ и Хуэнъ-Сіангъ). Въ начал пятаго столтія индійскій буддистъ Кумараджива въ сотрудничеств восьмисотъ жрецовъ сдлалъ новый китайскій переводъ буддійскихъ книгъ, которыя составляли до трехсотъ томовъ.
Посл этого китайскіе правители одно время относились къ буддизму враждебно, но это длилось недолго, и буддійскіе князья Индіи и Китая завязали между собою сношенія. Число монастырей и храмовъ возросло, а магія и чудеса, какъ говорятъ книги Большой Колесницы, заслонили первобытную вру. Китайскіе императоры и народъ, боле или мене, комбинировали конфуціанство и таоизмъ съ буддизмомъ. Но временамъ конфуціанисты стремились свергнуть буддистовъ, переженить монаховъ и монахинь т. д. Въ силу указовъ, имущество буддистовъ бывало тогда конфисковано, и имъ приходилось вернуться къ свтской жизни. На ряду съ религіозными перемнами, индусскіе буддисты внесли усовершенствованія въ китайскую орографію, науку и литературу.
Двадцать-восьмой индо-буддійскій патріархъ, Бодги-Дгарма, въ четвертомъ столтіи постилъ Китай, гд и умеръ. Бодги-Дгарма ставилъ размышленіе выше чтенія, книжной премудрости и построенія храмовъ, такъ какъ, по его мннію, заслуга состоитъ въ чистот и просвтленіи, въ глубин и совершенств, въ размышленіи при поко и тишин’. Въ Кита, въ отличіе отъ аскетизма обыкновенныхъ монаховъ, онъ основалъ особую секту созерцателей. Секта его мало-по-малу сдлалась самой вліятельной и, повидимому, значительно ослабила вру въ будущую жизнь и возмездіе, полагая необходимымъ для усовершенствованія только внутреннее самосозерцаніе. Вскор посл его смерти, монахъ изъ Китая, по имени Чи-Кай соединилъ созерцаніе и поклоненіе идоламъ въ особую систему, которая постепенно пріобрла большую популярность, а сочиненія Чи-Кая еще нсколько вковъ считались столпами китайскаго буддизма.
Въ средніе вка китайскій буддизмъ подвергался нападкамъ со стороны конфуціанистовъ, а со стороны императоровъ встрчалъ то преслдованія, то поддержку. Одни храмы были разрушены, а другіе воздвигнуты, монастыри и храмы переходили отъ одного культа къ другому, отъ одной буддійской секты къ другой. За все это время императоры не исповдывали явно буддизмъ. Однако, монгольскіе императоры, особенно Кублай-ханъ, сознательно приняли буддизмъ, и въ китайскихъ императорскихъ храмахъ совершалось буддійское богослуженіе. Въ конц тринадцатаго вка народная перепись показала, что въ Кита было свыше 42 тысячъ буддійскихъ храмовъ и 213 тысячъ монаховъ, что также свидтельствуетъ о большомъ количеств содержавшихъ ихъ врующихъ мірянъ. Посл паденія монгольской династіи, буддисты подвергались различнымъ стсненіямъ. Священный эдиктъ, который былъ изданъ въ 1662 году и до сихъ поръ періодически читается вслухъ, осуждаетъ буддистовъ за то, что они сосредоточиваютъ вниманіе на личномъ разум и выдумываютъ неосновательныя сказки о будущемъ счастьи и несчастьи. Итакъ, буддизмъ встрчаетъ оффиціальное противодйствіе, но ‘въ Монголіи и Тибет китайцы покровительствуютъ ему и уважаютъ его. Въ собственномъ Кита соблюдается культъ и праздники, но постройка новыхъ храмовъ значительно сократилась.
Въ настоящее время китайскій буддизмъ чрезвычайно сложенъ и разнообразенъ. Онъ иметъ много общихъ основъ съ тибетскимъ буддизмомъ, и китайскій монахъ такъ же вритъ въ Будду, Законъ и Общину, какъ и сингалезскій. Поклоненіе Будд сохранилось, но оно. нсколько матеріализировано. Образованные буддисты, по существу, не признаютъ поклоненія иконамъ, но допускаютъ его для невжественныхъ и слабыхъ. Въ этотъ культъ еще введено поклоненіе многочисленнымъ низшимъ существамъ, что на практик превратило буддизмъ въ сложную политеистическую религію.
О вншнемъ характер его можно судить по храмамъ богослуженіямъ.
Храмы китайскихъ буддистовъ, подобно многимъ китайскимъ строеніямъ, обращены на югъ. Они состоятъ изъ ряда комнатъ, у входа поставлены деревянныя изображенія четырехъ великихъ царей, одтыхъ и снабженныхъ различными символами, какъ-то: мечомъ, зонтикомъ или другими предметами, имющими на восток условное значеніе. Эти цари, посылаютъ благословеніе истиннымъ буддистамъ и лишаютъ своей милости тхъ правителей и т народы, которые пренебрегаютъ истиной. При вход можно встртить также статую Майтреи (Ми-ли-фо) и даже Конфуція, какъ покровителя буддійской религіи.
Сни ведутъ въ главную комнату, гд находятся изваянія Будды, шести Бодги-Сатвъ, Анаиды и многихъ святыхъ въ различныхъ символическихъ положеніяхъ. По правую и по лвую руку Будды часто помщаются Венъ-шу и Пу-хіэнъ, а позади нихъ, лицомъ на сверъ, Кванъ-йинъ. Иногда Будда одинъ впереди, а остальные трое въ рядъ стоятъ за нимъ. Кванъ-йинъ изображается въ живописи и скульптур въ различныхъ видахъ, напр., въ вид женщины, подающей ребенка бездтной матери.

[]

Къ главной комнат иногда примыкаютъ другія, гд находятся статуи, скульптурныя изображенія и иконы. По словамъ Edkins’а, данная центральная комната символически изображаетъ Будду, посещающаго собраніе учениковъ, тогда какъ притворъ изображаетъ покровительство небесныхъ силъ, которымъ пользуются буддисты. Все это вполн соотвтствуетъ разсказамъ ‘Большой Колестницы’. Встрчаются также часовни, посвященныя Бодги-Сатв и другимъ существамъ буддійской, индусской и китайской миолотіи. Въ присутствіи Будды изображенія Пу-саха и Бодги-сатвъ стоятъ, а въ собственныхъ святилищахъ они сидятъ. Во всеобъемлющихъ буддійскихъ храмахъ попадаются даже таоистскія изображенія на ряду со статуями знаменитыхъ китайскихъ буддистовъ.
Въ сверномъ Кита, особенно въ Пекин, принято всякія статуи, мдныя, желзныя, деревянныя или глиняныя, снабжать внутренними органами, согласно китайскимъ, не совсмъ, впрочемъ, правильнымъ, понятіямъ объ анатоміи, но головы у нихъ всегда длаются пустыми. Брюшные органы окутаны большимъ кускомъ шелка, исписаннымъ молитвами или заклинаніями, и состоятъ изъ мшковъ съ золотомъ, серебромъ, жемчугомъ и пятью главными сортами зерна. Многое изъ этого содержимаго было украдено изъ статуй.
Интеллигентные буддисты считаютъ свои храмы и статуя символическими, и жертвоприношеніями, поклоненіемъ и т. п. желаютъ выразить почтительное отношеніе къ ученію Будды. Но простонародье смотритъ на статуи, какъ на боговъ, и молитъ ихъ объ освобожденіи отъ болзней, страданія, бдности, бездтности и т. д. Особенный культъ воздается Кванъ-йинц подъ видомъ богини милосердія, которая слышитъ людскіе вопли. Сюда же относится поклоненіе отцу Кванъ-йинъ, Амитабг (О-ми-то). Оба они живутъ въ счастливой (западной) стран Сукхавати. Родившіеся въ этомъ раю наслаждаются безпредльной радостью, которая описывается яркими красками. Воображеніе китайскихъ буддистовъ постоянно стремится къ этому небу, и они безпрерывно повторяютъ имена ‘Амита-Буддъ’, перебирая четки. Весьма возможно, что нкоторыя проявленія этого культа, особенно молебствіе Кванъ-йинъ, позаимствованы у персовъ, арабовъ и евреевъ. Очень распространена вра въ то, что Кванъ-йинъ изъ состраданія общала проявляться во всхъ безчисленныхъ мірахъ, чтобы спасти ихъ обитателей. Кванъ-йинъ съ этой цлью также постила ады, объ этомъ посщеніи и его благодтельныхъ послдствіяхъ приводятся подробные разсказы. Существуютъ особыя сложныя богослуженія въ честь Кванъ-йинъ, на, которыхъ также воздается должное Будд и другимъ Бодги-Сатвамъ. Одна изъ молитвъ гласитъ слдующее: ‘Пусть всевидящая и всемогущая Кванъ-йинъ въ силу своего обта придетъ сюда на наши молитвы и избавитъ насъ отъ трехъ препятствій’ (нечистыхъ помысловъ, словъ и поступковъ).
Проф. Beal приводитъ китайское славословіе Кванъ-йинъ: ‘Слава доброй, сострадательной Кванъ-йинъ! Если бы я былъ брошенъ на груду ножей, то они мн не повредили бы! Если бы я былъ поверженъ въ огненное озеро, то оно меня не сожгло бы! Если бы я былъ окруженъ голодными духами, то они меня не тронули бы! Если бы я былъ предоставленъ во власть бсовъ, то они меня не коснулись бы! Если бы я былъ превращенъ въ животное, и то я попалъ бы на небо! Слава сострадательной Кванъ-йинъ’. Кванъ-йинъ и Амитабг воскуриваютъ иміамъ, приносятъ цвты и пищу и призываютъ ихъ, читая при этомъ подходящіе отрывки изъ священныхъ книгъ,’ нкоторые изъ нихъ на санскрит и непонятны ни жрецамъ, ни народу, но имъ приписывается чудодйственная сила.
Въ Кита и Японіи многіе отдльно поклоняются Амитабг. Эти люди образуютъ такъ называемую секту ‘чистой страны’ и надются, что Амитагба введетъ ихъ въ свтлый рай. Одно повтореніе его имени съ сосредоточеннымъ вниманіемъ уже должно обезпечить рай. Его также призываютъ въ форм ‘хвалы АмитаБудд’, за которую врующимъ сулятъ всевозможныя блага. Такова преобладающая форма буддизма въ большей части Китая, она очень популярна, такъ какъ, отодвигая на задній планъ Нирвану, общаетъ врующему міръ сознательнаго счастья и радости.
Въ храм Ни-гонъ-си, на запад отъ Пекина, есть комната, посвященная пятистамъ отошедшимъ въ вчность святымъ, глиняныя сидячія фигуры ихъ во весь ростъ занимаютъ шесть параллельныхъ галлерей. Въ другомъ двор находятся глиняныя скульптурныя сцены, изображающія будущую жизнь и судьбу праведныхъ и гршныхъ. Дале идетъ обычный рядъ комнатъ. Тутъ же имется масса пагодъ. Такихъ храмовъ очень много въ области Тіенъ-тая.
Музыка очень употребительна при буддійскомъ богослуженіи въ Кита. Изъ инструментовъ въ ходу: барабаны, малые и большіе колокола, цимбалы и различныя металлическія формочки, по которымъ бьютъ молоточками.
По словамъ Edkins’а, въ то время, какъ народъ вритъ въ нелпый миологическій или магическій элементъ, жрецы при богослуженіи до сихъ поръ читаютъ отрывки изъ буддійскихъ книгъ, которыя проповдуютъ ничтожность всего существующаго. Такимъ образомъ, богослуженіе наполнено рзкими контрастами.
Изъ буддійскихъ областей Китая особенно славится Тіенъ-тай, группа холмовъ въ 180 миляхъ на юго-востокъ отъ Ханъ-Чоу. Его прославилъ Чи-Кай, который въ шестомъ столтіи основалъ здсь школу созерцательнаго буддизма, полагая, что эта роскошная мстность служитъ жилищемъ великихъ святыхъ, архатовъ или логановъ. Онъ улавливалъ ихъ пніе въ шум замчательныхъ пороговъ надъ водопадомъ, а теперь въ этомъ мст поставлены 500 маленькихъ каменныхъ статуй. Здсь же Чи-Кай составилъ свое сложное толкованіе и разработку буддизма, которую онъ назвалъ ‘совершеннымъ наблюденіемъ’. Онъ все объяснялъ воплощеніемъ Будды и искусно обходилъ предметы народныхъ врованій. Онъ поучалъ различнымъ формамъ размышленія, которыя поддерживались его послдователей, не вполн отвергавшими народныя врованія, но и не признававшими крайностей буддійскаго агностицизма. Въ настоящее время монастыри раскинуты на пять миль вокругъ Тіентайской горной страны.
Существуетъ много крупныхъ школъ китайскаго буддизма, названныхъ по именамъ выдающихся учителей, преемниками которыхъ считаются монастырскіе настоятели. Ученіе ихъ въ общихъ чертахъ, почти сходно, но зато вс они придаютъ большое значеніе мелочамъ. Школа Лии-ци была основана учителемъ, который умеръ въ 868 году, и очень распространена въ Кита и Японіи. Она проповдуетъ, что Будда находится въ самомъ врующемъ, который его признаетъ. ‘Что такое Будда?— чистый и покойный разумъ. Что такое законъ?— ясный и просвщенный разумъ. Что такое Тао?— отсутствіе препятствій и чистое просвтленіе. Вс три составляютъ едино’. Какъ дисциплинарныя мры употребляются: три удара рукой или тростью, троекратный выговоръ и принудительное молчаніе.
Китайскіе монастыри устроены по общему типу буддійскихъ монастырей. При каждомъ изъ нихъ есть храмъ, или комната для богослуженія. Большіе монастыри имютъ поземельныя или другія владнія, но еще пополняютъ бюджетъ собираніемъ милостыни, пожертвованіями и добровольными подарками врующихъ. Процессія монаховъ, собирающая подаяніе, идетъ по улицамъ, ударяя, время до времени, въ гонгъ или цимбалы и произнося буддійскія формулы. Монахи одваются не такъ, какъ остальные китайцы, при богослуженіи они, обыкновенно, носятъ желтое шелковое или бумажное облаченіе съ большимъ отложнымъ воротникомъ и широкими рукавами, а въ остальное время — платье пепельно-сраго цвта. Два или три раза въ мсяцъ они бреютъ головы, а многіе въ одномъ или нсколькихъ мстахъ черепа выжигаютъ кожу раскаленнымъ углемъ. Повидимому, они строго держатся безбрачія, не ведутъ сношеній съ вншнимъ міромъ и мало общительны. Много времени они удляютъ на распваніе своихъ священныхъ книгъ, смысла которыхъ они не понимаютъ. Къ иныхъ монастыряхъ день и ночь звонятъ въ большіе колокола.
Въ монастыряхъ нкоторыя комнаты имютъ спеціальное назначеніе, тамъ бываютъ: библіотеки, кабинетъ, пріемныя для высокихъ гостей и помщенія для живыхъ зврей, которыхъ держатъ не для пищи, а во имя добраго дла. Иногда можно встртить садки съ великолпною рыбой, которую нельзя ни ловить, ни сть. Часто міряне, исполняя обтъ, приносятъ: куръ, козъ, свиней и т. д. и жертвуютъ зерно или деньги на прокормленіе ихъ до самой смерти.
Монахи по уставу не должны вкушать мясной пищи, но, кажется, они не очень этого придерживаются. Въ общемъ, китайскій народъ не слишкомъ уважаетъ буддійскихъ монаховъ, такъ какъ они гршатъ противъ правилъ сыновняго послушанія, которыя такъ свято соблюдаются въ Кита. Однако, монахамъ постоянно поручаютъ выполненіе частныхъ религіозныхъ обрядовъ за умершихъ, страдающихъ въ адахъ, за больныхъ и калкъ. Мальчиковъ-послушниковъ монастыри часто покупаютъ у родителей.
Въ монастыряхъ нердко бываютъ схимники, которые по цлымъ годамъ не имютъ сношенія съ окружающимъ міромъ и сидятъ въ своихъ кельяхъ въ непрерывномъ размышленіи. Имъ подаютъ пищу черезъ отверстіе въ двери. Тла умершихъ монаховъ сожигаютъ въ особыхъ кремаціонныхъ зданіяхъ, пепелъ и неистлвшія кости складываютъ въ глиняный сосудъ и ставятъ въ особой комнат или въ зданіи монастыря.
Въ Кита есть много буддійскихъ женскихъ монастырей, которые, главнымъ образомъ, посвящены Кванъ-йинъ. Многія женщины поступаютъ туда по собственному желанію, но другихъ покупаютъ въ юномъ возраст. Монахини бреютъ всю голову, какъ и мужчины, не бинтуютъ ногъ и носятъ такой же костюмъ, какъ и монахи. Нкоторыя изъ нихъ научаются читать буддійскія книги и помогаютъ въ храм при богослуженіи. Монахини посщаютъ больныхъ и страждущихъ и очень заботятся о своихъ духовныхъ чадахъ. Он произносятъ обтъ безбрачія, но, какъ и въ Тибет, сплошь да рядомъ нарушаютъ его. Но этой причин въ нкоторыхъ областяхъ китайскіе чиновники упразднили вс женскіе монастыри.
Хотя буддизмъ въ Кита не исповдуется большинствомъ, но къ нему, несомннно, относятся съ уваженіемъ, а его формулы и обряды, особенно магическія заклинанія, употребляютъ, преимущественно, какъ мру предосторожности. Народъ постоянно повторяетъ непонятныя ему слова, вря въ то, что они предотвращаютъ всякія бдствія. Рабочій утромъ передъ началомъ работъ сжигаетъ бумажку съ заклинаніями, а ученый человкъ, на словахъ презирающій буддизмъ, знаетъ на память магическія изреченія изъ Лингъ-йенъ-кингъ или Сутры Сердца.
Къ буддійскомъ календар значится множество праздниковъ и процессій, которые, однако, не такъ строго соблюдаются, какъ въ Бирман. Везд празднуются дни рожденія императора и императрицы, годовщины смерти императоровъ и четыре ежемсячныхъ праздника. Затмъ идутъ дни поклоненія Девачъ, позаимствованнымъ изъ древней индусской миологіи, дни затменія солнца и луны (къ нимъ обращаются, какъ къ Пу-сахамъ, или Бодги-Сатвамъ и для освобожденія ихъ взываютъ къ власти Будды), жертвоприношенія лун и молитвы о дожд или хорошей погод. Дева Веи-то (собственно Веда) считается особымъ покровителемъ, поэтому празднуется день его рожденія такъ же, какъ и дни рожденія трехъ другихъ великихъ покровителей, бога войны, Будды, каждаго Бодги-Сатвы, годовщины смерти главныхъ буддійско-китайскихъ святыхъ, основателей монастырей и т. д. Этотъ списокъ очень обширенъ.
Буддизмъ оказалъ умряющее вліяніе на характеръ китайской религіи. Отсутствіе жертвоприношеній, состраданіе къ животнымъ, духовная цль религіи, важность самоусовершенствованія сдлали свое дло. Примръ Будды, пришедшаго спасти міръ, его терпніе и самопожертвованіе въ послдовательныхъ существованіяхъ, его проповдь благороднаго пути и желательнаго освобожденія отъ жизненныхъ узъ, все это вмст облагородило народныя врованія. Нсколько сомнительное вліяніе оказало только ученіе о матеріальныхъ адахъ. Дается описаніе различныхъ пытокъ и способовъ наказанія, при которыхъ демоны наслаждаются человческими страданіями. Одни говорятъ, что это уменьшило число преступленій, за которыя полагались такія наказанія, а другіе,— что народное воображеніе свыкалось съ картинами и описаніями ужасныхъ зврствъ. Терпимость буддизма упрочила ему существованіе, но въ Кита она вызвала равнодушіе къ религіи. Взаимныя соглашенія и уступки, какъ въ религіозныхъ, такъ и въ другихъ длахъ, составляютъ симпатичную черту китайцевъ, если не считать ее за безжизненность и безразличіе. Къ достоинствамъ буддистовъ относится также то, что ихъ Будды и Бодги-Сатвы изображены въ высшей степени милосердными. Въ Кита буддизмъ больше, чмъ гд бы то ни было, уважаетъ сыновнія обязанности.
Необходимо отмтить, какъ много буддизмъ содйствовалъ артистическому и литературному развитію китайцевъ. Пагода — есть созданіе китайцевъ, ведущее свое происхожденіе отъ индійской ступы или дагобы. Основаніе ея, или площадка, означаетъ землю, полукруглое строеніе надъ нимъ — воздухъ, ршетка наверху — небо, а шпицъ и зонтики, расположенные въ нсколько этажей, изображаютъ рядъ міровъ надъ небесами. Однако, во многихъ случаяхъ китайскія пагоды не имютъ особаго религіознаго значенія и служатъ только для народнаго гаданія о счастіи. Пагоды, гд хранятся буддійскія мощи, всегда устраиваются при монастыряхъ. Нкоторыя пагоды — изъ кирпича, другія изъ фарфора, третьи изъ чугуна, многія уже приходятъ въ ветхость, а новыхъ строится мало. Артистическая жилка китайцевъ и японцевъ проявляется также въ культур цвтовъ, которая стоитъ въ связи съ буддійскими цвточными жертвоприношеніями. Въ монастырскихъ и церковныхъ садахъ разводятъ массу великолпныхъ цвтовъ для жертвъ и украшеній.
Въ заключеніе мы должны упомянуть о существованіи интересной секты реформированныхъ буддистовъ, которая съ начала XVI стол. широко распространилась въ низшихъ слояхъ китайскаго общества и извстна подъ именемъ Ву-ней-кіанъ или секты ничегонедлателей’. Послдователи ея не признаютъ никакихъ священныхъ изображеній и врятъ въ Будду, не поклоняясь ему. Собираются они въ простыхъ домахъ, гд нтъ иконъ, а только обычная китайская табличка, посвященная небу, земл, царю, родителямъ, учителямъ, какъ предметамъ, достойнымъ почитанія. Добродтель, по ихъ мннію, достигается размышленіемъ и внутреннимъ почитаніемъ вчнаго Будды, который находится въ человк и во всей природ. Основателю этой секты, Ло-хвей-ненгу, присвоенъ титулъ Ло-цу, т. е. патріарха Ло. Въ дни его рожденія и смерти, на новый годъ и въ половин восьмого мсяца, сектанты собираются, чтобы вмст пить чай и сть хлбъ. Они строгіе вегетаріанцы, врятъ въ переселеніе душъ и поэтому считаютъ убіеніе животныхъ грхомъ. У нихъ нтъ общины монаховъ или жрецовъ. Они думаютъ, что въ конц міра ихъ возьметъ на небо Кинъ-му, т. е. золотая мать, или мать души, ей даже воздаютъ большее поклоненіе, чмъ Будд, такъ какъ она считается защитницей отъ всхъ бдствій и болзней и отъ несчастій невидимаго міра. Такимъ образомъ, таоистскія понятія заполонили даже и эту чистую форму буддизма.

Японскій буддизмъ.

Буддизмъ былъ принесенъ въ Японію изъ Китая и Кореи въ VI ст. посл P. X., но большого значенія онъ достигъ не ране IX вка, когда жрецъ Ку-Кай или Кобо-Дайши нашелъ способъ слить шинтоизмъ съ буддизмомъ, проповдуя, что шинтойскія божества лишь переселенія буддійскихъ. Въ такомъ вид буддизмъ началъ широко развиваться. Въ семнадцатомъ вк появилось философское теченіе, которое учило, что каждый человкъ долженъ стремиться къ совершенству, врить въ послдовательныя переселенія душъ и ожидать высшей награды, т. е. сліянія съ Буддой. Въ Японіи существуетъ множество буддійскихъ святилищъ и храмовъ, которые гораздо богаче шинтойскихъ и содержатъ разнообразныя статуи. До недавняго времени жреческое сословіе было очень многочисленно, и жрецы старались привлечь толпу всевозможными средствами, какъ, напр., устройствомъ представленій, игръ, лоттерей и даже тировъ для стрльбы. Послдняя революція, однако, повлекла за собой разгромъ буддизма, многіе храмы и монастыри были закрыты, колокола перечеканены на звонкую монету и т. д. Теперь японскій буддизмъ влачитъ жалкое существованіе и употребляетъ вс усилія, чтобы вновь пріобрсти духовное вліяніе на народъ.
Въ Японіи много сектъ, которыя приблизительно соотвтствуютъ китайскимъ, нкоторыя изъ нихъ созерцательныя, другія мистическія, третьи придерживаются народныхъ церемоній. Секта Шинъ — шинъ особенно почитаетъ Амитабгу, который можетъ спасти врующихъ въ него. Послдователи ея не молятся о счастьи въ ныншней жизни и учатъ, что нравственность иметъ такое же значеніе, какъ и вра. Имъ принадлежатъ многіе великолпнйшіе японскіе храмы. Они высоко держатъ знамя образованія и извстны своей миссіонерской дятельностью въ Кита и Коре. Жрецамъ дозволено вступать въ бракъ и сть мясную пищу. Врованія этой секты, по словамъ одного изъ ея главныхъ учителей, изложены слдующимъ образомъ:
‘Отвергая всякія религіозныя строгости, отказываясь отъ мысли о нашемъ собственномъ могуществ, мы вримъ въ Амиту Будду всмъ сердцемъ, ожидая спасенія въ будущей жизни, которое важне всего. Мы вримъ, что съ той минуты, какъ мы обращаемся въ Амит-Будд, наше спасеніе обезпечено, съ этой минуты мы призываемъ его имя въ знакъ благодарности и признательности за благость Будды. Кром того, за это ученіе мы благодарны основателю и его преемникамъ, главнымъ жрецамъ, которые такъ милостиво поучали насъ и чьи слова насъ озаряли, какъ свтъ во мрак ночи. Поэтому мы должны соблюдать всю жизнь законы, опредляющіе наши обязанности’.

ДОПОЛНЕНІЕ КЪ ГЛАВ IX.

Ламаизмъ.

Распространеніе ламаизма въ Тибет.— Градаціи ламайскаго духовенства.— Жизнь монаховъ и ихъ одяніе.— Монастырская жизнь.— Храмы.— Современныя божества ламаистовъ.— Богослуженіе.— Ламайская евхаристія.

Распространеніе ламаизма въ Тибет.

До VII столтія Тибетъ представлялъ изъ себя страну, недоступную даже для китайцевъ. Тибетцы этого доисторическаго періода ихъ существованія представляли изъ себя хищныхъ дикарей, славившихся своимъ каннибализмомъ, не имвшихъ письменности и исповдывавшихъ шаманистическую религію отголоски которой они находили въ народномъ таоизм китайцевъ, и характерною чертой которой были, такъ называемые, діавольскіе танцы. Въ начал VII столтія Тибетъ становится извстнымъ китайцамъ, благодаря завоеваніямъ тибетскаго принца Сронъ Цанъ Гомпо. Этотъ послдній былъ женатъ на Бхрикути, дочери непальскаго царя Амсувармана, способствовавшей обращенію въ буддизмъ своего мужа и выписк изъ Индіи, Непала и Китая буддійскихъ книгъ и учителей. По даннымъ тибетскихъ лтописей, въ Индію былъ посланъ нкій Тонми Самбгота, который изучилъ догматы религіи и привезъ, такъ называемый, тибетскій алфавитъ. Сронъ Цанъ Гомпо былъ посл смерти обоготворенъ и почитается ламаистами Тибета какъ воплощеніе Бодги-Сатвы Авалокита, а его жена и ея мать, непальская принцесса, какъ богини Блая и Зеленая Тары. Но буддизмъ въ царствованіе его сдлалъ весьма мало успховъ въ Тибет, а истиннымъ проповдникомъ буддизма въ стран надобно считать монаха Падма Самбгава, приглашеннаго однимъ изъ преемниковъ его, царемъ Ты Сронъ Децанъ. Рожденный въ св.-западномъ Кашмир, славившемся своими кудесниками, Падма Самбгава, по преданію, подчинилъ своему вліянію всхъ духовъ Тибета, передъ которыми преклонялись его жители, и сдлалъ ихъ защитниками новой религіи, чмъ, между прочимъ, и объясняется то обстоятельство, что тибетцы, будучи ламаистами, исповдуютъ также безъ измненія и свою древнюю шаманскую вру. Тогда былъ основанъ первый буддійскій монастырь въ Satus въ 749 г. Подъ вліяніемъ проповдей настоятелей этихъ монастырей, или ламъ, въ народ сталъ распространяться первичный ламаизмъ, или смсь сиваитскаго мистицизма, магіи и индо-тибетской демонологіи, слегка спаянныхъ доктриною буддійской Магаяны. Такой общій характеръ ламаизма сохраняется и до нашихъ дней. Древнйшая исторія ламаизма въ Тибет можетъ быть подраздлена на три періода: на первый или святйшій, средневковой или эпоху реформы, и современный, начинающійся съ того момента, когда главою церкви становится Далай-Лама — именно съ XVII столтія нашей эры.
Въ первый періодъ своей исторіи, ламаизмъ обогащается различными переводами индійскихъ книгъ, монастыри умножаются и получаютъ все большее и большее значеніе въ ущербъ вліянію шамановъ. Послдніе находятъ поддержку въ цар Лангъ Дарма, который, какъ тибетскій Юліанъ, пытается возстановить древнюю вру и не терпитъ буддизма. Но, коварно убитый ламою Пальдордже, онъ кладетъ конецъ борьб шаманизма съ ламаизмомъ, и этотъ послдній окончательно водворяется въ стран. Посл неколькихъ реформъ, ламаизмъ въ XIII столтіи утверждается Кублай-ханомъ, который былъ обращенъ съ помощью чуда. Ханъ, котораго пытались обратить въ свою вру христіане, магометане и послдователи Конфуція, сказалъ, что онъ приметъ ту религію, проповдники коей могутъ сдлать чудо — заставить кубокъ подняться и подойти къ устамъ хана. Чудо это совершили ламаисты, и Кублай тогда провозгласилъ ламу изъ Саскія главою ламайской церкви. Этому лам и его преемникамъ, обыкновенно, приписываютъ введеніе монгольскихъ письменъ, хотя, повидимому, современный священный алфавитъ ламаистовъ есть лишь искаженіе несторіанскаго, подобно тому, какъ древніе письмена ихъ были искаженіемъ индійскихъ.
Въ XV столтіи новая реформа создала орденъ монаховъ добродтели, или Ге-люг-па. Ихъ первый глава, Великій Лама, создалъ идею о постоянномъ воплощеніи душъ предшествующихъ ламъ въ тла послдующихъ, которая при пятомъ Великомъ Лам этой секты превратилась въ вымыселъ о томъ, что въ новыхъ членахъ постоянно воплощается отраженіе божественнаго Бодги-Сатвы Авалокиты.
Въ 1650 г. Гузри-ханъ завоевываетъ Тибетъ и даритъ его Великому Лам, который и получаетъ титулъ Далай, т. е. Океанъ.
Этотъ титулъ, впрочемъ, боле извстенъ европейцамъ, такъ какъ туземцы зовутъ его ‘великимъ сокровищемъ величія’. Онъ длается главою церкви и тибетскаго государства, воплощеніемъ божества, и поселяется въ Лаос, при чемъ вс секты признаютъ его за своего главу и воплощеніе Авалокдты. Духовное вліяніе его простирается отъ калмыцкихъ степей до Камчатки и отъ области сибирскихъ бурятъ до Сиккима и Юннаня.
Въ первичномъ буддизм монашество, или собраніе добродтельныхъ, иначе церковь, является третьимъ членомъ буддійской троицы. Въ ламаизм монашество достигаетъ еще большаго значенія, чмъ въ буддизм, и монашескій орденъ составляется изъ Бодги-Сатвъ небесныхъ и земныхъ. Первые занимаютъ, конечно, высшія степени, а такъ называемые воплощенные ламы, которые, по врованіямъ ламайцевъ представляютъ воплощенныя отраженія сверхъестественныхъ Буддъ, или Бодги-Сатвъ, или святыхъ, занимаютъ промежуточное положеніе между духовенствомъ небеснымъ и земнымъ. Монахини занимаютъ низшее положеніе, мало чмъ отличающееся отъ положенія мірянъ. Почти каждое семейство въ Тибет посвящаетъ одного изъ своихъ сыновей въ монахи, и такъ какъ тибетцы, говоря вообще, имютъ мало дтей, то можно смло сказать, что монахи въ Тибет составляютъ одну шестую населенія. Какъ во всякомъ монашеств, различаются и здсь три степени: послушниковъ, настоящихъ монаховъ и почитаемыхъ отцовъ, по степени изученія догматовъ, монахи длаются изъ учениковъ учителями. Эти послдніе подраздляются на нижеслдующія степени:
Шаби или манджикъ — начальная степень, гецюль или начинающій, гелюнгъ — настоящій монахъ, хранящій 253 главныхъ буддійскихъ правила жизни. Хомбо — настоятель, конечная цль службы монашеской, это единственный рангъ, обладателя котораго по закону можно величать титуломъ лама — учитель.
Ребенокъ, котораго хотятъ посвятить въ монахи, остается обыкновенно дома до восьми, рдко до двнадцати лтъ, нося красную или желтую шапочку въ т дни, когда его посылаютъ въ монастырь. Его воспитываютъ въ чемъ-то въ род пансіона, гд онъ и достигаетъ одной изъ указанныхъ выше степеней. Мальчика, передъ вступленіемъ въ монастырь, осматриваютъ, не обладаетъ ли онъ какими-либо органическими недостатками, и, затмъ, одинъ изъ монаховъ, въ собраніи остальныхъ, его усыновляетъ. Первое время его положеніе мало чмъ отличается отъ положенія обыкновеннаго школьника, и онъ носитъ простое мірское одяніе, доучаясь у своего наставника азбук и выучивая наизусть маленькія священныя книги, какъ, напримръ: Семи-главъ (Leu bdunma), или молитвенникъ св. Падмы, ‘Заклинанія для пути, свободнаго отъ опасностей и бдъ’, молитву къ св. Падм въ 12 куплетахъ, ‘Покаяніе въ грхахъ’, молитвы о здоровь и т. п. Вмст съ тмъ его поучаютъ нравственнымъ истинамъ, врод: ‘То, что непріятно теб, бываетъ непріятно и другимъ. Нтъ глаза лучше знанія, нтъ слпоты хуже невжества, нтъ врага хуже болзни, и ничто такъ не страшно, какъ смерть. Если твоя рчь слишкомъ длинна, она скучна, если слишкомъ коротка, она непонятна, если она груба, она раздражаетъ, если мягка, она не удовлетворяетъ’ и т. д. и т. д.
Къ этотъ періодъ родные мальчика могутъ посщать его не чаще, какъ одинъ разъ въ мсяцъ, чтобы справиться объ его здоровь и успхахъ и заплатить воспитателю жалованье за воспитаніе и содержаніе. Обыкновенно посл двухъ лтъ такого ученья мальчика длаютъ послушникомъ. Посвященіе въ послушники сопровождается рядомъ церемоній. Лама-наставникъ вноситъ плату, равную пяти рублямъ, и проситъ у настоятеля разршенія о принятіи своего ученика въ разрядъ испытуемыхъ. Имя мальчика вносится въ книги монастыря, и онъ представляется настоятелю. Предлагаются вопросы, врод нижеслдующихъ: поступаетъ ли мальчикъ сюда по своей доброй вол? Не принадлежитъ ли онъ къ разряду рабовъ, неоплатныхъ должниковъ или солдатъ? Нтъ ли съ чьей-либо стороны препятствій для его поступленія? Не боленъ ли онъ какою-либо заразительною болзнью? Не былъ ли онъ уличенъ въ воровств, отравленіи водъ, бросаніи камней но склонамъ горъ или убійств животныхъ? Какова его семья? чмъ она занимается? гд она живетъ? Затмъ мальчику длаютъ экзаменъ во всемъ пройденномъ, посл чего его одваютъ въ подражаніе Сакіа-Муни въ желтое или красное одяніе. Онъ длается ученикомъ — ла-ра, и устраиваетъ угощенье своимъ близкимъ. Ему теперь позволяется присутствовать при богослуженіи, и онъ готовится къ полученію степени гецюля.
Эта степень получается посл экзамена и церемоніи обритія головы, совершаемой Ламою, и внчанія съ церковью. Посл того монахъ получаетъ кольцо и старательно готовится къ экзамену на степень гелюнга, экзаменъ длится три дня и въ случа, если экзаменующійся сржется, повторяется черезъ годъ. Во время подготовки монахъ-ученикъ принимаетъ участіе въ многочисленныхъ преніяхъ и диспутахъ. Степени гелюнга монахъ достигаетъ обыкновенно лтъ черезъ двнадцать посл поступленія въ монастырь. Вообще гелюнги не могутъ быть моложе двадцати лтъ. Гелюнги имютъ еще нсколько, ученыхъ степеней, соотвтствующихъ нашимъ магистрамъ и докторамъ богословія и получаемыхъ путемъ экзаменовъ или диспутовъ.
Большіе монастыри съ цлыми тысячами монаховъ обладаютъ строгою организаціей и администраціей. Во глав монастыря стоитъ настоятель, илй аббатъ,— воплощеніе божества, имющій подъ своимъ началомъ нижеслдующій штатъ лицъ:
1) Профессора богословія.
2) Казначея.
3) Эконома.
4) Двухъ инспекторовъ и ихъ двухъ помощниковъ.
5) Регента, управляющаго хоромъ.
6) Во дочернія.
7) Чайныхъ прислужниковъ.
Сюда еще нужно причислить секретарей, поваровъ, лакеевъ, смотрителей, принимающихъ гостей, счетчиковъ, носителей религіозныхъ эмблемъ, собирателей податей, монаховъ-медиковъ, живописцевъ, монаховъ-торговцевъ, заклинателей и т. д. Вс они содержатся въ строжайшей монастырской дисциплин.
Одежда обыкновеннаго монаха состоитъ изъ слдующихъ принадлежностей: шляпы, блья, рясы, шароваръ, сапогъ, четокъ и мелкихъ принадлежностей костюма.
Проснувшись, монахъ, живущій въ монастыр, долженъ трижды преклониться передъ находящимся въ его кельи алтаремъ и прочесть молитву: ‘О наставниче великаго милосердія, услышь меня, О милосердный наставникъ, даждь мн силу выполнить 258 правила и въ томъ числ воздержаніе отъ пнія, пляски и музыки, отъ мыслей о земномъ богатств, пышной д, отъ того, чтобы не брать того, чего теб не даютъ’ и пр. Затмъ слдуетъ молитва: ‘О Будды и Бодги-Сатвы всхъ десяти странъ свта, услышьте мою смиренную молитву! Я — чистосердечный монахъ и мое желаніе — посвятить себя на благодяніе живущимъ, посвятивъ свое тло и силы добродтели, клянусь, что завтъ мой — благотворить всмъ живущимъ существамъ’. Дале семь разъ повторяется мантра изъ Сутры: ‘Сосудъ, благословляющій животныхъ міра. От! Sambhara Sammaha jaha hum! Потомъ говорится заклинаніе: ‘Om Khrekara ganaya hri hri svaha!‘ причемъ монахъ плюетъ на ступни своихъ ногъ, чтобы все живущее, что будетъ имъ раздавлено, возродилось въ вид боговъ въ небесахъ Индры.
До восхода солнца монахъ отправляется на собраніе. Звонъ колокола будитъ заспавшихся. По звуку раковины монахи одваются и идутъ для совершенія омовеній, которыя происходятъ при бормотаніи молитвъ и внутреннемъ раскаянь во всхъ совершенныхъ грхахъ и тлесной нечистот. Затмъ, перебирая четки, каждый монахъ молится своему богу-покровителю, большею частью Манджусря или Тар.
Посл второго сигнала раковиной они направляются въ храмъ, гд садятся по старшинству на циновкахъ со скрещенными ногами, какъ изображается Будда на статуяхъ.
По третьему сигналу служится краткій молебенъ, посл чего подаютъ чай, благословляемый ламою. Посл чаю служится литургія Великому Сострадальцу, хвалебныя псни ученикамъ, молебны разнымъ божествамъ и т. д., это длится столь продолжительное время, что служба прерывается нсколько разъ чаепитіемъ. Часто служба прерывается для прихожанъ, за здравіе и за упокой.
Посл службы подаются супъ и чай и монахи покидаютъ храмъ. Они возвращаются въ свои кельи, гд занимаются своими длами, вращая отъ времени до времени молитвенныя мельницы. Восходъ солнца привтствуется особымъ гимномъ и молитвами при звукахъ инструментовъ, причемъ монахи стоятъ съ обнаженными головами изъ почтенія къ богин солнца Мариси.
Второе собраніе бываетъ въ девять час. утра. По первому сигналу трубы монахи удаляются въ отхожія мста. По второму они собираются передъ храмомъ и по третьему входятъ въ него, чтобы присутствовать при молебн богу-хранителю, во время чего трижды разносится чай. По окончаніи молебна монахи расходятся для поученія неофитовъ.
Третье собраніе иметъ мсто въ полдень, посл чего монахи расходятся по кельямъ ‘ приносятъ жертвы изъ рису и др. съдобныхъ предметовъ своимъ богамъ. Затмъ слуги изъ мірянъ приносятъ обдъ, состоящій изъ чая, мяса, пшеничныхъ лепешекъ. Часть этого обда приносится въ жертву голоднымъ духамъ. Посл этого монахи занимаются своими длами или отдыхаютъ. Четвертое собраніе бываетъ въ три часа. Оно напоминаетъ предыдущее. Слдующая молитва бываетъ въ семь часовъ вечера, посл чего монахи ложатся спать. Каждая молитва сопровождается чаепитіемъ. Чай пьется кирпичный. Понятно, что чаю выпивается невроятное количество. Одинъ китайскій императоръ высылаетъ въ Тибетъ не мене полумилліона кирпичей, не считая частныхъ пожертвованій. Котлы для варки чаю въ монастыряхъ достигаютъ исполинской величины. Они должны напоить многія тысячи народу. Въ большомъ монастыр Лассы такой котелъ вмщаетъ, говорятъ, свыше трехсотъ ведеръ.
Кром живущихъ въ монастыряхъ, есть еще монахи странствующіе, ихъ молитвы кратче и обряды проще. Наконецъ, есть отшельники, уединяющіеся въ пустыни или пещеры между скалъ и ведущіе тамъ въ полной изоляціи отъ людей жизнь, посвященную посту и молитв.

[]

По-ламайски храмъ значитъ божій домъ. Это — обыкновенно центрально расположенное выдающееся зданіе въ монастыр (монастыри иногда имютъ до 10,000 населенія и подобны на стоящимъ городамъ). Ихъ храмы увнчаны 2—3 колоколовидными одинъ надъ другимъ возвышающимися куполами изъ позолоченной мди, они представляютъ эмблему царскаго зонтика и знамени побды. Храмъ, обыкновенно, иметъ два этажа, при чемъ верхній обнесенъ балкономъ. На дверяхъ чаще всего изображается колесо жизни и большой вращающійся молитвенный цилиндръ. Колесо жизни, или схема всего буддійскаго ученія, представляетъ размалеванный масляными красками кругъ, въ центр котораго — кольцо, составленное изъ свиньи, птуха и зми, держащихъ другъ друга за хвостъ. Кольцо есть эмблема трехъ пороковъ, связанныхъ другъ съ другомъ и составляющихъ основу всхъ несчастій человческой жизни: глупости, гнва и сладострастія, побждать которые — главная задача всякаго буддиста. Этотъ центральный кругъ заключенъ въ большій, раздленный на шесть сегментовъ, въ каждомъ изъ нихъ изображены различныя оригинальныя фигуры, цль которыхъ представить страданія живыхъ существъ въ различныхъ стадіяхъ воплощенія. Такихъ стадій ламайская религія признаетъ шесть: состояніе человка, животнаго, такъ называемыхъ претъ, адскихъ существъ, титановъ и боговъ. Ни въ одномъ изъ этихъ состояній душа не находитъ полнаго счастья и страдаетъ въ большей или меньшей степени, но страданія ея въ однихъ, состояніяхъ утонченне, въ другихъ грубе. Въ колес жизни они, представлены боле или мене наглядно.

[]

Титаны, это — высшія по сравненію съ людьми существа, обладающія чрезмрно развитою гордостью, и титанами рождаются т изъ людей, которые въ своей жизни стремятся быть боле благочестивыми, чмъ другіе. Они живутъ между небомъ и землею и, подобно сатан, являются изгнанными съ неба за гордость. Продолжительность жизни ихъ гораздо больше, чмъ людская. Они живутъ въ роскоши и весель. Но ихъ гордость и зависть счастью боговъ побуждаютъ ихъ воевать постоянно съ этими послдними, и, оставаясь всегда побжденными, они не чувствуютъ себя счастливыми. На рисункахъ, обыкновенно, изображаются сперва ихъ рожденіе изъ цвтовъ лотоса и ихъ полная довольства жизнь, во время которой они пользуются плодами дерева и коровой, исполняющей вс ихъ желанія. Тутъ же изображается и ихъ горе — безплодная борьба съ богами. Ихъ жены страдаютъ дома, видя въ озерахъ парковъ, окружающихъ ихъ замки, отраженія страданій мужей своихъ. Смерть титановъ подобна смерти людей. Немногіе изъ нихъ могутъ возродиться вновь въ качеств настоящихъ боговъ — этой высшей стадіи совершенства, которой только можетъ достигать человческая душа. Небо,— мстожительство боговъ,— длится на нсколько этажей. Самый низкій и ближайшій къ земл этажъ занимаютъ четыре стража четырехъ странъ свта, окрашенные, соотвтственно приписываемымъ буддистами цвтамъ этихъ странъ, въ цвта: зеленый, желтый, блый и красный. Они охраняютъ небесное царство отъ нападеній демоновъ. Ихъ надо отличать отъ боговъ-хранителей десяти направленій свта, которые не что иное, какъ включенные въ ламайскій пантеонъ боги индійской религіи: Индра (востока), Агни (ю.-в.), Яма (юга), Варуна (запада), Сона (св.-вост.), Брама (зенита), Ананта (надира) и т. д. Самое небо длится на области желаній, формъ, гд формы лишены чувственности, и небо безформія — высшее изъ небесъ Брамы, сосднее съ Нирваною. Въ каждой изъ этихъ стадій душа пребываетъ громадные въ сравненіи съ человческой жизнью періоды времени. Въ колес жизни изображено картинно состояніе боговъ въ этихъ небесахъ, гд они рождаются изъ цвтовъ лотоса въ блестящихъ сіяющихъ одеждахъ, имя божественныхъ подругъ жизни, исполняющихъ вс ихъ желанія, дерево, дающее изъ листьевъ чудную пищу, изъ сока — нектаръ, приносящее вмсто плодовъ драгоцнные камни, корову, дающую вмсто молока всевозможные напитки, летающихъ, подобно Пегасу, коней, могущихъ предсказывать будущее, переносящихъ ихъ изъ міра настоящаго въ міръ прошедшаго и будущаго, озера изъ душистаго нектара, играющаго роль жизненнаго эликсира. Они предаются чувственнымъ наслажденіямъ въ чудныхъ дворцахъ и садахъ, съ удивительными птицами, между коими любимыя птицы индусовъ — павлинъ, попугай, кукушка и птица, повторяющая мистическія слова: ‘Om mani padme hum’,— играютъ главную роль. Царь боговъ Индра живетъ въ центр такого рая. Въ нижнемъ этаж живетъ самъ царь, средній этажъ занимаетъ Брама, а верхній — Мара, богъ желаній. Боги ведутъ войну съ титанами, оставаясь постоянно побдителями. Хотя боги живутъ громадные промежутки времени, но и они не вчны. Усыхаютъ постепенно озера нектара, и умираютъ ихъ* чудные коровы и пегасы, тла боговъ, не поддерживаемыя доле жизненнымъ эликсиромъ, ослабваютъ, блескъ ихъ пропадаетъ, они умираютъ, и если они жили не безъ грха, то возрождаются въ вид низшихъ существъ — людей, или даже попадаютъ въ адъ. Противоположностью блаженному состоянію душъ въ раю, является ламайскій адъ. Онъ расположенъ подъ землею и въ немъ царствуетъ ламайскій богъ Яма, который, несмотря на свое высокое положеніе, самъ подвергается адскимъ мукамъ и ежедневно проглатываетъ изрядную порцію расплавленнаго металла. Адъ иметъ множество подраздленій. Насчитываютъ до 136 горячихъ отдленій, гд въ черномъ воздух, облеченныя въ пламя чудовища, съ головами различныхъ животныхъ, подвергаютъ попавшихъ въ адъ различнымъ пыткамъ.
Состояніе претъ немногимъ только лучше, чмъ состояніе адскихъ существъ. Это — состояніе привидній и духовъ, вчно страдающихъ отъ жажды и голода. Это — участь скупыхъ и жадныхъ. Они имютъ вокругъ себя въ изобиліи драгоцнности и пищу, но ихъ ротъ меньше игольныхъ ушей и черезъ него они не могутъ утолить голода, мучающаго ихъ огромное тло. Влага, не попадающая въ ихъ желудокъ, жжетъ ихъ хуже огня. Горести жизни двухъ остальныхъ стадій или состояній души, именно въ тл человка и животныхъ, также наглядно изображены въ колес.
Животныя подаютъ другъ друга, длаются жертвою человка, разставившаго сти для птицъ и капканы для зврей, наваливающаго громадныя тяжести на домашнихъ животныхъ. Горести человческой жизни представлены въ вид цлаго ряда неудачъ на житейскомъ поприщ и неудовлетворенныхъ желаній, страданій отъ жара и холода, жажды и голода, потери близкихъ, болзней и т. п.
Вокругъ этихъ сценъ концентрически расположено изображеніе двнадцати данныхъ, сковывающихъ человка съ его земнымъ существованіемъ и образующихъ въ тсномъ смысл колесо жизни. Эта цпь составляетъ, такъ сказать, основу, суть всего буддизма, заключающуюся въ слдующемъ: старая и новая жизнь человка связаны одна съ другою. Онъ находится въ безысходномъ круг. Начинаясь съ состоянія смерти или отсутствія всякаго сознанія (на картин изображаемаго въ вид слпой верблюдицы), существо постепенно переходитъ въ стадію безсознательной воли (на картин изображенной въ вид горшечника, лпящаго горшки), безсознательная воля переходитъ въ сознательный опытъ (изображенный въ вид обезьяны), который, наконецъ, формируется въ самосознаніе (эмблема: врачъ, щупающій пульсъ.) Дальнйшимъ продуктомъ развитія будетъ появленіе пониманія и чувства, затмъ стремленіе путемъ осязанія познать окружающее. Отъ этого осязанія является ощущеніе, рождающее, въ свою очередь, желаніе и стремленіе къ его удовлетворенію, и достиженіе этого удовлетворенія, за которымъ слдуетъ зрлость и затмъ смерть. Эта послдняя есть переходъ въ первое изъ состояній души, за которымъ слдуетъ второе и т. д. до безконечности. Кругъ, на которомъ эмблемами изображены вс эти состоянія человческой души, представляется разсченнымъ на части, такъ какъ Будда своей жизнью и ученьемъ разскъ его, давъ исходъ въ Нирвану изъ этого circulus vitiosus.

[]

Такимъ образомъ, молящіеся, вступая въ храмъ, такъ сказать, проникаются воспоминаніемъ объ основныхъ догматахъ ученія, послдователями котораго они являются.
При вход въ притворъ бросается въ глаза, что стна его исписана страшными фигурами. Обыкновенно здсь изображаютъ: демона, покровителя земли, или краснаго діавола, мстныхъ мелкихъ боговъ — демоновъ, дв пары вдьмъ, краснаго и голубого цвтовъ, пожирающихъ своихъ жертвъ, и 12 сющихъ болзни вдьмъ, побжденныхъ Падмою. Главное мсто обыкновенно въ этихъ притворахъ (а въ китайскихъ храмахъ въ воротахъ, ведущихъ во дворъ, гд стоитъ храмъ) занимаютъ хранители четырехъ странъ свта — страшныя, уродливыя статуи или иконы. Двери храма убраны мдными или бронзовыми украшеніями, двустворчатыя, и ведутъ непосредственно внутрь его. Храмъ внутри раздленъ двумя колоннадами на три части. Въ глубин находится алтарь. Стны украшены фресками божествъ, святыхъ и демоновъ, большею частью въ естественную величину, и перемшаны съ изображеніями лотосовъ и другихъ эмблемъ. Эта стнная живопись исполнена яркими красками, но она сглаживается полумракомъ, царствующимъ въ храм. Надъ алтаремъ помщаются три громадныхъ позолоченныхъ истукана, или три драгоцнности: Будда, Дгарма и Самгха. Посредин большею частью изображается Будда, справа Падма Самбгава и слва Авалокита. Нердко изображеніе Будды замняется изображеніемъ безконечной жизни Амитабга. Справа и слва ставятся истуканы другихъ божествъ. Для кровожадныхъ покровителей буддизма, демоническихъ боговъ, ставятъ, однако, отдльныя капища или притворы, гд имъ приносятъ кровавыя жертвы, и стны этихъ капищъ, обыкновенно, расписываются изображеніями мученій, которыя испытываетъ душа въ загробномъ мір. Истуканы длаются, обыкновенно, изъ позолоченной глины, иногда изъ бронзы. Рже вшаются иконы въ форм японскихъ какемоно. Вдоль колоннадъ расположены сиднья для монаховъ во время ихъ религіозныхъ ассамблей. Оправа отъ алтаря стоитъ столъ настоятеля, имющій около 2 1/2 футовъ длины и около фута высоты, нердко рзной и разукрашенный лотосами и другими символами. На немъ находятся нижеслдующіе предметы: чаша съ рисомъ, жертвою вселенной, соусникъ съ рисомъ, для разбрасыванія его при жертвоприношеніяхъ, молитвенныя мельницы, колокольчикъ, скипетръ для отогнанія духовъ и чаша со святою водой. Особыми столами, кром настоятеля, пользуются еще только два монаха, на нихъ лежатъ т же аттрибуты, но въ меньшемъ числ. Надъ самымъ алтаремъ виситъ большой шелковый балдахинъ, символъ царственной власти. Алтарь состоитъ изъ двухъ ступеней. На нижней помщается сосудъ съ жертвенною водой, рисомъ, хлбами, цвты и свтильники. На верхней платформ, стоящей у самыхъ идоловъ, помщены музыкальные инструменты и нкоторые другіе аттрибуты богослуженія, какъ, напр., большая, стоящая на подножк, лампада. Одна такая лампада есть необходимая принадлежность алтаря, но нердко число ихъ достигаетъ до 10 и даже до 1,000, но тогда он длаются маленькими.
Подъ алтаремъ ставится нчто въ род купели, откуда берутъ воду для меньшихъ сосудовъ, блюдо для приносимаго въ жертву зерна, курильница и пара вазъ для цвтовъ. Справа на отдльномъ столик ставится принесенный въ жертву рисъ, представляющій трехъэтажную пирамиду, ежедневно возобновляемую. Обыкновенный жертвенный рисъ кладется въ мдныя чаши, состоящія изъ сплава мди, серебра, золота и порошка изъ драгоцнныхъ камней. Такихъ чашъ 5 или 7. Дв изъ нихъ наполняются рисомъ, насыпаемымъ маленькими конусами, рже рисъ замняется водою. Тутъ же ставится священный хлбъ — высокое, конической формы печенье изъ муки, масла и сахара, такъ называемая торма. Его кладутъ на металлическое блюдо, поддерживаемое треножникомъ. На верхней полк часто еще ставится модель ступы, нсколько священныхъ книгъ, ламайскіе скипетры, модели орудій громовержца Индры, вазы для святой воды, стрла для вопрошенія оракула, металлическое зеркало для отраженія злыхъ духовъ, дв пары цимбалъ, флейта изъ раковины, пара мстныхъ флажолетовъ, пара громадныхъ складныхъ трубъ, издающихъ протяжные звуки при богослуженіи, пара флейтъ изъ человческихъ костей, пара такихъ же флейтъ изъ костей тигра, бубны изъ череповъ. За исключеніемъ послднихъ кабалистическаго характера принадлежностей, большинство указанныхъ выше атрибутовъ фигурируетъ и на алтаряхъ китайскихъ и японскихъ буддистовъ..
Ламайскій пантеонъ, повидимому, самый обширный въ свт. Онъ состоитъ изъ великаго множества мстныхъ божествъ, демоновъ съ головами гидры и такъ называемыхъ чудовищъ, по численности своей конкурирующихъ съ не мене разнообразными буддійскими божествами. Миологія ламаистовъ буддійскаго прохожденія наполнена массою заимствованій изъ индусскихъ легендъ, но лишена силы и изящества языческихъ легендъ Европы, несмотря на то, что въ ней встрчаются миы чисто европейскаго характера. Первичный буддизмъ, какъ мы уже знаемъ, не имлъ божествъ, въ смысл Создателя и абсолютнаго существа, хотя самъ Будда въ своемъ ученіи былъ скоре агностикомъ, чмъ атеистомъ. Но уже съ самаго начала боги индусовъ заняли выдающееся положеніе въ буддизм, и ихъ вліяніе на судьбы человчества считалось настолько существеннымъ, что ихъ всегда боялись и они служили предметомъ поклоненія. Къ нимъ присоединились боги покоренныхъ народовъ, принимаемые на лоно церкви въ качеств защитниковъ ея, и, наконецъ, различные метафизическіе Будды, принимавшіе въ глазахъ народа характеръ реальныхъ божествъ.
Въ общемъ Waddel даетъ нижеслдующую классификацію буддійскихъ божествъ:
1) Будды небесные и человческіе.
2) Бодги-Сатвы — небесныя и человческія, включая сюда индійскихъ святыхъ и боготворимыхъ Ламъ.
3) Боги-покровители демоническаго характера, боги-защитники вры, вдьмы, индійскіе боги, мстные боги, боги-хранители отдльныхъ лицъ или семействъ.
Первые четыре класса боговъ безсмертны, остальные подвержены закону переселенія душъ.
Въ большинств случаевъ идолы этихъ божествъ хранятся не столько въ храмахъ, сколько у частныхъ лицъ въ домахъ и палаткахъ или носятся въ вид амулетовъ. Ихъ изготовляютъ ламы, рже непальскіе артисты, большею частью изъ металла или дерева. Многіе идолы считаются въ народ нерукотворными, упавшими съ неба и способными творить чудеса. Иногда они, длаются изъ глины.
Иконы, писанныя на полотн или щелк яркими красками, также въ большомъ употребленіи. Он преимущественно китайскаго письма. Чаще всего встрчается идолъ сидящаго на лотос Будды, какимъ его обыкновенно изображаютъ на всхъ рисункахъ. Но помимо этого созерцательнаго типа идоловъ, существуютъ еще три варіаціи, именно:
1) Кроткая, или типъ Бодги-Сатвы.
2) Гнвающаяся — типъ Рудры ведійскихъ временъ.
3) Неистовствующая.
Чтобы понять смыслъ этихъ изображеній, надобно напомнить читателю слдующія выдержки изъ философіи ламаизма.
Посл смерти Будды его личность скоро окружили сверхъестественными атрибутами. Будда пересталъ быть въ глазахъ врующихъ основателемъ буддизма и былъ однимъ изъ воплощающихся на благо міра божествъ, коихъ множество воплощалось до него (Татхагата) и будетъ воплощаться посл (Майтрея.) Число Татхагатъ, бывшее прежде = 7, впослдствіи было увеличено до 24, 35 и даже 1000. Къ нимъ отнесли еще такъ называемыхъ Патіекъ, или неучащихъ Буддъ. Во второмъ вк посл Нирваны возникло ученіе, что Татхагаты вчны, что они вездсущи, всемогущи, всеблаженны, что они вчно бодрствуютъ и что все живущее только черезъ нихъ можетъ получить спасеніе. Черезъ четыре вка это ученіе выродилось въ ученіе о томъ, что Будды и Бодги-Сатвы живутъ въ небесныхъ фантастическихъ мірахъ, а являющіяся на земл ихъ воплощенія представляютъ только отраженіе ихъ истиннаго, на неб обитающаго, существа. Затмъ это ученіе стало допускать существованіе нкоего высшаго первичнаго Будды Адибудды, проявлявшагося въ трехъ лицахъ: Дгарма-кая — законъ, Самбхога-кая — отраженіе его и Нирмана-кая, или воплощеніе его, человческій Будда.
Эти три существа первичнаго Будды составляютъ едино. Первйшему изъ Буддъ было дано названіе Амитабга — безконечный свтъ. Его жительство — Рай, находящійся на далекомъ, запад. Позже еще возникло ученіе о душ (атманъ) и іога, или томъ единеніи души человка съ душою міра, которое иметъ мсто во время религіознаго экстаза. Дальнйшая форма вырожденія буддизма есть тантрическій буддизмъ. Тантризмъ началъ вліять на буддизмъ въ 7 вк. Онъ основанъ на поклоненіи активной, производящей сил міра, олицетворяемой индусами въ лиц богини Кали или Дурги, которая есть выраженіе міровой души и ея проявленій въ форм разныхъ женскаго рода божествъ. Это повело къ включенію въ буддизмъ Бодги-Сатвъ женскаго рода, которымъ придавали качества кроткія, или ужасныя, смотря по характеру ихъ дятельности.
Это вызвало опять новую реформу въ представленіи о Будд. По этой теоріи во глав міра теперь стоитъ Адибудда, первичный богъ и создатель, который путемъ мышленія создаетъ пять небесныхъ Джинъ или ‘Буддъ мышленія’, большею частью безтлесныхъ, погруженныхъ въ мышленіе. Джины своимъ мышленіемъ производятъ активныхъ небесныхъ Бодги-Сатвъ — сыновей съ творческими функціями, которые своимъ отраженіемъ создаютъ ихъ воплощенія на земл.

[]

Сакія-Муни есть четвертое изъ такихъ воплощеній нашего вка, его Дгіани-Будда, или Будда мышленія есть Амитабга, а его соотвтствующій небесный сынъ, отраженіемъ коего онъ самъ является, его Бодги-Сатва, это — Авалокитесвара, патронъ ламаизма, воплощеніе его есть Далай-Лама. Въ 10 вк буддизмъ падаетъ еще ниже. Для женскихъ началъ различныхъ проявленій кровожадной Кали являются въ качеств супруговъ соотвтствующія отраженія А дибудды и Днани-Б со столь же кровожадными свойствами. Эти Будды и ихъ супруги могутъ быть умилостивлены лишь жертвами и молитвами. Наконецъ, къ ламаизму присоединилось теперь господствующее ученіе о томъ, что душа умирающаго дамы воплощается сейчасъ же въ ребенка, который и выбирается въ ламы на мсто умершаго. Въ зависимости отъ этихъ фазъ вырожденія ламаизма стоятъ и распространенные у ламаистовъ идолы Бодги-Сатвъ. Манджусри,— богъ мудрости, въ спокойномъ состояніи есть кроткое божество. Какъ строгій громовержецъ, онъ — активное гнвающееся божество, а какъ шестилицый царь драконовъ, онъ есть демонъ. Кроткіе боги изображаются въ вид красивыхъ принцевъ или принцессъ въ индійскомъ одяніи, окруженныхъ сіяніемъ и облаками. Гнвающійся тинъ страшенъ по тщательности выраженія безобразія, нахмуреннымъ бровямъ, выпяченнымъ глазамъ и обыкновенно третьему глазу на лбу.
Неистовствующій типъ окруженъ пламенемъ, гирляндами череповъ и обыкновенно торжествуетъ надъ какою-нибудь жертвой. Если идолы или иконы раскрашены, то блый и желтый цвта являются аттрибутами кроткихъ Буддъ, тогда какъ красный, голубой и черный принадлежатъ гнвающимся.
Обыкновенно боговъ пишутъ блыми, демоновъ красными, а діаволовъ черными. Боги высшаго порядка изображаются на лотосахъ, низшаго — на цвтахъ Nym esculenta съ разрзными лепестками, длающими ихъ похожими на капитель коринской колонны.
Мсто не позволяетъ намъ входить въ описаніе разнообразныхъ изображеній всхъ небесныхъ Буддъ, ихъ земныхъ и демоническихъ отраженій. Я скажу только нсколько словъ объ изображеніяхъ женскихъ элементовъ Бодги-Сатвъ. Главными и наиболе активными женщинами Бодги-Сатвами являются Тары и Мариси.
Тары спасительницы, эквивалентъ богини милосердія у китайцевъ, есть женскій элементъ Авалокита.
Его обычныя формы — Зеленая Тара, почитаемая въ Тибет, и Блая Тара — у монголовъ. Русскіе ламаисты со временъ. Екатерины Великой стали почитать императрицу за воплощеніе Блой Тары. Съ тхъ поръ они перенесли это представленіе на всхъ русскихъ государей, поклоняясь въ ихъ образ существу женскаго рода. Но, кром этихъ двухъ Таръ, есть еще 21, наиболе почитаемыя у тибетцевъ.
Мариси, супруга подземнаго духа, соотвтствуетъ Прозерпин, но она — гнвное божество съ тремя лицами и восемью руками.
Ламайскій ритуалъ состоитъ изъ семи отдловъ: воззванія къ небу, приглашенія божества присутствовать при молитв, предложенія даровъ, хвалебныхъ гимновъ, повторенія спеціальныхъ молитвъ или мантръ, молитвъ за благодянія, настоящія и ожидаемыя, и благословенія.
Передъ началомъ богослуженія духовенство благословляетъ другъ друга жестами, напоминающими т, которые употребляются у христіанъ. Мы уже упоминали при описаніи алтаря, какого рода вещи приносятъ въ жертву. При ихъ постановк жрецъ произноситъ: ‘Прійди, прійди, Онъ Громовержецъ, вкуси эти жертвы, воду для питья, прими холодную воду для омовенія, эти цвти для украшенія волосъ, благоуханія, свтъ лампадъ, духи, пищу и звуки цимбалъ! Кушай досыта, Svaha!’ Въ каждую чашу съ рисомъ обыкновенно втыкается душистая курительная свча. Часто жертвоприношеніе принимаетъ грандіозный характеръ, именно тогда, когда одновременно приносятся жертвы всмъ богамъ и всмъ демонамъ. Тогда устраивается настоящій банкетъ,— устанавливается громадный столъ, на которомъ рядами располагаются различныя яства.
Въ первомъ и второмъ ряду ставятся большія печенья и чаши съ туземной водкой и кровью (обыкновенно замняемой чаемъ) въ честь святыхъ древняго Тибета и демоновъ-защитниковъ. Въ третьемъ ряду ставятъ главныя жертвы, уже намъ извстныя. Въ четвертомъ ряду — безчисленное множество печеній, содержащихъ въ себ рисъ съ виномъ и мясную начинку.
Богослуженіе везд совершается на тибетскомъ язык съ аккомпаниментомъ трубъ и музыкальныхъ инструментовъ и хора, при чемъ оглушительныя завыванія огромныхъ трубъ чередуются съ благоговйнымъ pianissimo хора мальчиковъ.
Кром богослуженія, два раза въ мсяцъ монахи совершаютъ публичное покаяніе въ грхахъ.
Но, безусловно, самое интересное изъ всхъ богослуженій ламаистовъ, это — ихъ евхаристія и различнаго рода пляски и мистеріи, гд маскированные монахи изображаютъ страшный судъ и мученія душъ посл смерти.
Ламайская евхаристія носитъ у буддистовъ названіе церемоніи полученія долгой жизни и представляетъ характерное сочетаніе буддійскихъ идей съ тибетской демонологіей и заимствованными отъ несторіанъ обрядами. Она совершается одинъ разъ въ недлю, на нее сходятся большія массы народа. По крайней мр, одинъ разъ въ году она совершается въ каждой деревн за здравіе ея населенія и, ради продленія его жизни. Главный богъ, къ которому обращаются во время богослуженія, это Амитаюсъ, Будда безконечной жизни, или Вчный, котораго не слдуетъ смшивать съ Амитабгой, иди Буддою безконечнаго свта, отраженіемъ котораго является Амитаюсъ. Въ ней упоминаются ‘дающія долгую жизнь сестры — горныя нимфы, царствующія подъ вчными снгами’, и отчасти ‘Блая Тара’. Упоминается и царь смерти, Лма, чтобы онъ отсрочилъ день кончины. Священнослужители, принимающіе участіе въ такой служб, должны люди быть чистой морали, люди, воздерживающіеся отъ употребленія вина и мяса. Предшествующій день они должны провести въ пост, повторяя мантры дающему жизнь богу, если возможно, 100,000 разъ, и очиститься омовеніемъ.
На алтар ставятся для этого богослуженія слдующіе предметы:
1) Lus bum — обыкновенный алтарный сосудъ съ водою.
2) Ті bum — ваза съ висячимъ зеркаломъ, съ водой, подкрашенною шафраномъ.
3) Dban bum — ваза съ изображеніемъ пяти Джинъ.
4) Tse bum — или ваза жизни спеціально для Амитаюса, съ букетомъ изъ павлиньихъ перьевъ и священною травой — Куза.
5) Ts’e ch’an или вино жизни, представляющее изъ себя пиво, налитое въ чашу изъ черепа.
6) Ts’e ril или пилюли жизни, длаются изъ муки съ сахаромъ и масломъ.
7)’Chi-mar — вафли изъ муки съ масломъ и рисомъ.
8) mDah dar — священный мечъ для отгадыванья, съ шелковыми кистями.
9) Rdor jehi gzunlag или родъ восьмиграннаго скипетра.
Сперва приготовляются пилюли и вино изъ пива и, положенныя въ чашу изъ черепа, преподносятся стату Амитаюса. Жрецъ, одтый въ полное облаченіе, соединяетъ свою грудь съ изображеніемъ Амитаюса съ помощью скипетра и, такимъ образомъ, духовно соединяется съ нимъ и двумя князьями демоновъ. Затмъ онъ беретъ чашу No 1 и кропитъ святою водой рисъ, приготовленный для духовъ, и умоляетъ ихъ, вкусивъ этотъ рисъ, удалиться и оставить въ поко молящихся. Затмъ, принимая угрожающій тонъ, онъ, отъ имени вселившихся въ него князей демоновъ, говоритъ: ‘Если же вы откажетесь уйти, то я, могущественный Гаягрива, князь гнвныхъ демоновъ, сокрушу васъ, ваше тло, рчи и духъ превращу въ прахъ. Слушайте моего приказанья и уходите каждый въ свое убжище, или горе вамъ! Om sambhani’.
Затмъ вмст съ народомъ онъ говоритъ: ‘Боги осилили, демоны удалились!’
Жрецъ съ молитвою поднимаетъ священный кругъ съ заклинаніями, одинъ изъ многихъ мистическихъ знаковъ, вошедшихъ въ употребленіе въ ламаизм, и съ молитвой призываетъ Падму и другихъ святыхъ ламъ содйствовать молитв его передъ богами о продленіи жизни молящихся. Затмъ онъ говоритъ: Д Господь Амитаюсъ, царствующій въ пяти храмахъ сіянья! О, Гандгарва, духъ запада, Яма, духъ юга, Нага-раджа — востока, Якша — свера, Брама и Индра, царствующіе въ зенит, и Нанда и Такта — въ Надгер! И особенно вы, Будды и Бодги-Сатвы, молю васъ всхъ: благословите меня и исполните мою просьбу, даруя мн духъ безконечной жизни и смиренья на обиды злыхъ духовъ. Прошу васъ послать даръ жизни вчной и сойти ко мн. Я молю вашего благословенья, о. Будды трехъ временъ (Дипанкара, Сакія-Мунии Майтрея)’.

[]

При этомъ предполагается, что по вол Буддъ и другихъ боговъ жидкость чаши превращается въ амврозію безсмертія. При звукахъ хора и музыки священникъ несетъ сей сосудъ, наполненный амврозіей безсмертія, которую пять небесныхъ классовъ благословляютъ на лучшую жизнь: ‘Да будетъ жизнь постоянна, какъ адамантъ, побдоносна, какъ знамя короля, да будетъ она тверда и сильна, какъ орелъ, и длится вчно. Да буду я благословенъ даромъ жизни вчной и да исполнятся желанья мои…’
Теперь жрецъ, какъ временное воплощеніе Амитаюса, распредляетъ свои благословенія и раздаетъ священную воду и пищу собравшимся, помазавъ ею сперва себя, а потомъ ладони присутствующихъ. Затмъ лама беретъ сосудъ жизни, ставитъ его на минуту на голову колнопреклоненныхъ священнослужителей, повторяя молитву Амитаюсу, и, прикасаясь скипетромъ, говоритъ: ‘Жизнь, которую вы теперь получаете, такъ же врна, какъ это оружіе. Примите ее съ благоговніемъ, какъ неизмнна эта ваджра (скипетръ), такова и ваша жизнь. Поклоняйтесь Амитаюсу, богу безконечной жизни, глав правителей міра. Да придетъ слава его, и добродтель, к всяческое счастье!’ Толпа повторяетъ слова:’слава и счастье’.
Каждый поклонникъ получаетъ теперь изъ чаши жизни каплю освященнаго вина, которое онъ проглатываетъ съ благоговніемъ. Каждый получаетъ также три пилюли, блюдо съ которыми было освящено ламою. Он также должны быть сейчасъ же проглочены. Затмъ лама садится на низкое кресло, и прихожане проходятъ, кидая свои подаянія, состоящія большею частью изъ зерна.

А. Красновъ.

Государственная религія Китая.

Государственной религіей Китая является не буддизмъ, и не таоизмъ, о которыхъ говорится въ нашей книг, а весьма характерное для народной массы поклоненіе духу Неба/и сонму другихъ духовъ. По всей вроятности, оно развилось изъ шаманства, основныя врованія котораго заключаются въ обоготвореніи силъ природы. Фантазія желтолицыхъ распредлила безплотныхъ духовъ на главныхъ, или небесныхъ, и второстепенныхъ, или земныхъ. Къ первымъ относятся духи неба, земли, солнца, луны и звздъ, ко вторымъ — духи горъ, ркъ, лсовъ, покровители наукъ, профессій и т. п. Человческіе духи (Гуй-цинъ), по ихъ представленію, не что иное, какъ осязательныя части умершихъ, продолжающія вліять на судьбу живыхъ. На этомъ и основывается культъ предковъ, который иметъ въ Кита первенствующее значеніе.
Во глав іерархіи духовъ стоитъ Небо, Тянь, ‘повелитель міровой жизни’. Тянь заботится о смн временъ года, дня и ночи, управляетъ движеніемъ свтилъ небесныхъ, произрастаніемъ злаковъ земныхъ и людскими длами. Въ силу этого ему данъ титулъ Шангъ-ти, что означаетъ: верховный правитель. Китайцы придаютъ большое значеніе вол Неба, небесному Промыслу и судьб (тяньминъ). Уже императоры Яо и Шунь (2.357—2.205 до P. X.) приносили Небу жертвы. Главнымъ посредникомъ между Небомъ я народомъ служитъ императоръ, избранникъ и сынъ самого Неба (Тянь-цзы). Если Небо посылаетъ какія-нибудь общія бдствія, то только за провинности императора, такъ что все благополучіе подданныхъ держится на его умньи угодить верховному владык.
Небу (Шангъ-ты) и его супруг Земл (Ты) иметъ право приносить жертвы только императоръ, и жертвенники Небу (дай-мяо) находится исключительно въ Пекин и Мукден (родина ныншней династіи). У многихъ китайцевъ на домашнихъ алтаряхъ имются таблички въ честь Неба и Земли, но все-таки никто, кром государя, не можетъ совершать установленной вками церемоніи въ полномъ ея объем. Императоръ совершаетъ торжественное жертвоприношеніе въ честь Неба три раза въ году (въ начал весны, во время лтняго и зимняго солнцестоянія), а поклоненіе Земл — два раза (во время лтняго солнцестоянія и по окончаніи жатвы).
Къ числу государственныхъ церемоній относится также поклоненіе божествамъ земледлія и шелководства, при чемъ императоръ и князья сами обрабатываютъ ниву, жатва съ которой идетъ для жертвоприношеній, а императрица кормитъ шелковичныхъ червей, продукты которыхъ употребляются для выдлки жертвенныхъ одяній. Въ книг Ли-Ки говорится, что это ‘длается не потому, чтобы Сынъ Неба и князья не имли слугъ, которые пахали бы вмсто нихъ, или чтобы императрица не имла женщинъ которыя присматривали бы за шелковичными червями, а длается чтобы показать личную искренность’.
Изъ земныхъ духовъ особенное значеніе иметъ Лунъ-вамъ (князь драконовъ). Императоръ также воздаетъ ему поклоненіе. Драконъ — символъ верховной власти, и увидть богдыхана — все равно что ‘узрть ликъ дракона’. Этотъ духъ производитъ дожди и ураганы. Китайцы различаютъ драконовъ по вншнему виду и по ихъ особенностямъ. Самъ императоръ приноситъ жертвы солнцу только въ нечетные годы, а въ четные — для поклоненія командируется кто-либо изъ князей, лун же монархъ воздаетъ поклоненіе только въ четные годы. Китайцы пріурочиваютъ каждый предметъ, каждое явленіе къ особому духу, и, въ связи съ отсутствіемъ научныхъ свдній, у нихъ выработалась увренность въ существованіи извстнаго соотношенія между цифрами, геометрическими фигурами и явленіями природы. Почти всмъ цифрамъ придается кабалистическое значеніе.
Итакъ, по китайскимъ воззрніямъ, ‘свидтельствовать признательность Небу есть первый долгъ человка, а выражать благодарность предкамъ — второй’. Въ основ культа умершихъ, особенно родственниковъ, лежитъ принципъ сыновней любви: такимъ образомъ культъ родителей является естественнымъ продолженіемъ благоговйнаго почитанія ихъ при жизни. Эта доктрина подробно разработана Конфуціемъ. Канонизація прославленныхъ умершихъ составляетъ прерогативу высшей власти. Поклоняясь духамъ предковъ, народъ слдуетъ примру императора и чиновниковъ, для которыхъ жертвоприношенія предкамъ такъ же обязательны, какъ поклоненіе Небу и Земл. Въ честь каждаго предка длается табличка, на которой пишется его имя. Богдыханъ, князья и главные чиновники имютъ особыя кумирни ‘мяо’, частныя же лица помщаютъ таблички своихъ предковъ въ домашнихъ или общественныхъ ‘мяо’, гд устраиваются публичныя сборища, празднества и гд также ршаются мстныя дла. Въ каждомъ зажиточномъ дом имется своя особая молельня съ табличками предковъ, при чемъ младшіе сыновья для поклоненія приходятъ въ домъ старшихъ. При раздленіи семьи, узжающій беретъ съ собою дощечку, на которой выписаны имена предковъ, самыя же таблички остаются въ мяо родоначальниковъ.
Поминальные обряды такъ реальны, какъ будто относятся къ живымъ людямъ. Кром культа своихъ предковъ, всякій китаецъ воздаетъ еще поклоненіе духамъ мстнаго общества. Въ каждомъ город есть кумирня въ честь городского божества, покровителя (чэи-вамъ), въ его лиц поклоняются, обыкновенно, какому-нибудь прославившемуся чиновнику. Во многихъ городахъ можно еще видть кумирни въ честь цломудренныхъ женъ, вдовъ и почтительныхъ дочерей.

[]

Въ общемъ отличительною чертой государственнаго культа въ Кита является эклектизмъ, при чемъ самый культъ носитъ сильное вліяніе другихъ религіозныхъ системъ: буддизма и таоизма.

Японскія религіи.

Господствующія религіи.— Шинтоизмъ и буддизмъ.— Легенды.— Литературные памятники.— Шинтойскій храмъ,— Жрецы.— Жрицы,— Народное поклоненіе.— философія.— Самоубійство.— Легенда о Ронинахъ.— Японскій буддизмъ.— Идолы.— Храмы.— Храмъ Азакузы.— Богослуженіе.— Жизнеописаніе Ничирена.— Секта Ничирена.— Секта Джодо.— Секта Шин-шу.

Господствующими религіями въ Японіи считаются шинтоизмъ и буддизмъ. Въ теченіе вковъ он не только уживались рядомъ, но и оказывали такое большое взаимодйствіе, что совершенно уклонились отъ своего первобытнаго вида. Теперь даже трудно разграничить ихъ послдователей, потому что современныя японскія врованія, которыя выражаются въ форм нсколькихъ сектъ, представляютъ сліяніе шинтойской теологіи, буддійской вншней обрядности, да еще философіи Конфуція.
Шинтоизмъ — туземнаго происхожденія и ведетъ начало отъ глубокой древности, возможно даже, что онъ существовалъ до христіанской эры. Названіе шин-то (путь боговъ) было присвоено этой религіи въ отличіе отъ бутсу-до (путь Буддъ) уже впослдствіи, т. е. не ране шестого вка, когда буддизмъ проникъ въ Японію. Суть шинтоизма заключается въ обоготвореніи силъ природы и духовъ предковъ. Есть шинтойскія божества втра, огня, дождя, грозы, горъ и ркъ вообще, каждой горы и рки въ отдльности и т. п., ихъ насчитываютъ до восьмисотъ тысячъ. Всмъ этимъ духамъ приписываются слабости смертныхъ. Первенствующее мсто занимаетъ богиня солнца Аматеразу. Ея святилище въ Из привлекаетъ такое множество пилигримовъ, что его называютъ японскою Меккой. Разъ въ году лтомъ толпы пилигримовъ отправляются на вершину вулкана Фузи-Яма, чтобы тамъ воздать поклоненіе восходящему солнцу. На гору они взбираются ночью, при свт факеловъ, въ блыхъ одяніяхъ. Грандіозная картина, открывающаяся передъ ними въ моментъ восхода, невольно возбуждаетъ въ нихъ экстазъ.
Какъ религіозная система, шинтоизмъ состоитъ, главнымъ образомъ, изъ легендъ о богахъ и герояхъ. Легенды, между прочимъ, возводятъ генеалогію императоровъ до самой богини Аматеразу, и на этомъ основаніи японцы воздаютъ культъ императорской фамиліи. Японскіе миы, какъ и у всхъ народовъ, долгое время передавались изъ устъ въ уста ‘и подвергались различнымъ искаженіямъ. Микадо Темму, жившій въ начал VI вка по P. X., скорблъ объ этомъ и задумалъ возстановить подлинность легендъ. Для этой цли онъ созвалъ знатоковъ преданій, сличилъ вс версіи и, отвергнувъ то, что нашелъ въ нихъ неправильнаго, приказалъ своему приближенному Аре, который отличался необыкновенною памятью, заучить ихъ наизусть. Дло Темму довершила уже его преемница, императрица Джемміу, которая велла записать вс легенды со словъ Аре. Результатомъ этой записи, которая состоялась въ 712 г. и продлилась четыре съ половиной мсяца, явилась книга Кожики, какъ мы узнаемъ изъ ея предисловія. Кожики играетъ роль библіи у шинтоистовъ.
Изъ другихъ древне-японскихъ литературныхъ памятниковъ заслуживаютъ вниманія еще: Маніошу (книга тысячи поэмъ), сборникъ произведеній народнаго эпоса, и, или требникъ.
Кожики своею теоріей оскверненія и очищенія до извстной степени напоминаетъ Зенд-Авесту. Она учитъ, что людей особенно оскверняетъ рожденіе и смерть, и поэтому предписываетъ переносить родильницъ и умирающихъ въ наскоро сколоченныя хижины, которыя полагается сжечь посл того, какъ человкъ впервые увидитъ свтъ или отойдетъ къ праотцамъ. Очищенія можно достигнуть частыми омовеніями, которыя въ большомъ ходу у шинтоистовъ. Очищающими элементами считаются также огонь и соль. Древніе шинтойскіе жрецы передъ совершеніемъ обрядовъ не только купались и надвали чистыя одежды, но даже прикрывали ротъ полоской бумаги, чтобы дыханіемъ не осквернить приносимой ими жертвы. Существовали также общественные праздники очищенія, когда жрецъ или самъ микадо погружалъ въ воду нсколькихъ бумажныхъ манекеновъ въ знакъ того, что грхъ смытъ съ людей.
Въ древности шинтойскій храмъ имлъ видъ незатйливой хижины, такъ какъ японцы толъко посл введенія буддизма познакомились съ красивою индійскою и китайскою архитектурой. Необходимую его принадлежность составляли одни или нсколько деревянныхъ (а иногда каменныхъ) воротъ, имющихъ форму буквы И со слегка вогнутою верхнею перекладиной, такъ называемыя торіи. Торіи служили насстомъ для посвященныхъ богамъ птицъ, главнымъ образомъ, домашнихъ куръ и птуховъ. При храмахъ до сихъ поръ держатъ различныхъ священныхъ животныхъ, какъ, напримръ, блыхъ лошадей и оленей. Торіи впослдствіи утратили свое первоначальное значеніе, но и понын встрчаются около каждаго шинтойскаго храма. Обыкновенно, такіе храмы расположены гд нибудь въ уединенномъ мст, на возвышеніи, въ рощ изъ чудныхъ вчно-зеленыхъ деревьевъ. Около нихъ разбиты роскошные цвтники, обнесенные изгородью изъ подстриженныхъ чайныхъ кустовъ. Идоловъ въ шинтойскихъ храмахъ не бываетъ, но стна, которою обнесенъ дворъ, подчасъ носитъ слды буддійскаго вліянія въ вид скульптурныхъ украшеній и статуй. Святилище, это — маленькій домикъ, состоящій изъ одной, много двухъ комнатъ. Внутри на стнахъ иногда нарисованы птицы и цвты. Въ святилищ находятся разныя эмблемы боговъ: зеркало, мечъ, камень и т. п. По стнамъ также развшаны гирлянды изъ блыхъ бумажныхъ полосокъ, замнившія прежнія льняныя, пеньковыя или шелковыя ткани, которыя считались почетною жертвой богамъ, простую жертву составляли лишь продукты земледлія и рыбной ловли. Жертвоприношенія и праздники, какъ показываетъ, должны, съ одной стороны, умилостивлять разгнванныхъ боговъ, а съ другой — очищать врующаго. Теперь въ жертву богамъ приносятъ исключительно кушанья, при чемъ читаются молитвы и славословія. Въ силу культа предковъ, составляющаго краеугольный камень шинтойской религіи, жрецы считаются потомками бога, патрона того храма, при которомъ, они служатъ. Жреческія обязанности передаются отъ отца къ сыну. По вншности и костюму жрецы ничмъ не отличаются отъ мірянъ, только во время богослуженія они надваютъ длинное блое облаченіе, съ широкими рукавами и поясомъ, и особаго покроя черный капюшонъ. Безбрачіе для нихъ не обязательно. При нкоторыхъ большихъ храмахъ, какъ, напр., въ Из, бываетъ цлый штатъ жрицъ, которыя охраняютъ святилище, а во время праздниковъ исполняютъ религіозныя пляски. Жрицы также не лишены права вступать въ бракъ.

[]

Народное поклоненіе духамъ храмовъ выражается совершаемымъ разъ или два въ году паломничествомъ, которое даетъ возможность наблюдать красивые виды и присутствовать при оригинальныхъ мистеріяхъ. Религія считается вполн совмстимой съ развлеченіями и храмы бываютъ окружены всякаго рода увеселительными заведеніями, гд подчасъ разыгрываются самыя возмутительныя оргіи. Сколько-нибудь интеллигентнаго японца шинтойская религія лишенная философіи, мало удовлетворяетъ. Въ своей общественной и семейной жизни онъ руководится правилами Конфуція и Менція (но мстному наименованію Коши и Моши). Конфуціанство, пересаженное на японскую почву, совершенно измнило свой характеръ, и отсюда разница между китайскою и японскою этическое философіей. Въ Кита главною добродтелью является почитаніе родителей, въ Японіи гораздо выше ставится преданность господину. Нигд, даже между членами семьи, нтъ равноправныхъ отношеній и взаимной любви, а только существуетъ уваженіе подданныхъ къ повелителю, жены къ мужу, дтей къ отцу, младшихъ къ старшимъ, слугъ къ господамъ. Тотъ, кто, по японскимъ понятіямъ, занимаетъ боле высокое соціальное положеніе, можетъ снизойти до любви къ своему подчиненному, но обратный случай ршительно немыслимъ. Врноподданическія чувства ставятся выше обязанностей отца, мужа, брата, и положить жизнь свою во имя этихъ чувствъ — величайшій подвигъ. Такое воззрніе выработало особый родъ самоубійства, извстный подъ именемъ гаракири (harakiri) и лишь сравнительно недавно воспрещенный закономъ. Свершивъ все, что было въ его власти, по отношенію къ повелителю, врноподданный считалъ, что онъ достигъ конечной цли, и лишалъ себя жизни. Обычай этотъ появился раньше всего среди военнаго сословія. Получивъ рану на пол битвы, солдатъ не ожидалъ подачи помощи, а, напротивъ, спшилъ покончить съ собою, поэтому, отправляясь въ походъ, онъ обыкновенно запасался двумя мечами: длиннымъ — для борьбы съ врагами, и короткимъ — для гаракири. Впослдствіи этотъ родъ самоубійства замнилъ для знатныхъ лицъ казнь и сталъ считаться почетнымъ. Въ Японіи канонизировано не столько благодтелей рода человческаго или религіозныхъ реформаторовъ, сколько самоубійцъ. Излюбленнымъ сюжетомъ для мистерій, а также для различныхъ произведеній искусства, служитъ гаракири сорока-семи Рониновъ. Эти сорокъ-семь мужей отказались отъ всхъ земныхъ привязанностей и стремленій, ршили подвергать себя суровымъ лишеніямъ и даже не вкушать пищи, пока имъ не удастся отомстить за смерть своего господина. Долго пришлось имъ ждать благопріятнаго момента. Отрубивъ врагу голову, они принесли ее на могилу своего владыки, и такъ какъ ихъ обязанности по отношенію къ нему уже были кончены, то здсь же, распоровъ себ внутренности, они приняли мученическій внецъ и покрыли себя славой.

[]

Сущность буддизма въ Японіи та же, что и въ другихъ странахъ. Это атеизмъ или, врне, обоготвореніе людей и идей въ ихъ политеистической форм, отрицаніе кастъ, ученіе о переселеніи душъ и о возможности освобожденія отъ грховъ, т. е. достиженія Нирваны собственными средствами. Съ теченіемъ времени японскій буддизмъ выродился въ цлый рядъ конкурирующихъ сектъ, которыя ввели представленіе о ра и ад и усвоили множество шинтойскихъ и другихъ народныхъ божествъ.

[]

Въ Японіи буддисты такъ же часто воздвигаютъ исполинскія изображенія своего учителя, какъ и въ Индіи, гд ихъ длаютъ пропорціональными тмъ углубленіямъ почвы, которыя почитаются за священный слдъ его стопы. Въ Кита, какъ показываетъ прилагаемый рисунокъ, тоже встрчаются колоссальныя статуи Будды. Въ буддійскихъ храмахъ, кром изваяній Будды, находится еще множество идоловъ, такъ, напр., въ Кіото есть храмъ, гд стоятъ 33,333 истукана. Помимо истукановъ тамъ можно встртить многочисленные атрибуты богослуженія къ нимъ. Передъ храмомъ обыкновенно располагаются одинъ или нсколько двориковъ, къ которымъ ведутъ ворота. Въ этихъ воротахъ изображены стоящія другъ подл друга исполинскія безобразныя фигуры боговъ, выкрашенныя въ блую, красную или зеленую краску. Это такъ называемые стражи храмовъ, стражи четырехъ странъ свта или зеленый и красный дьяволы. Если воротъ и дверей двое, то во вторыхъ воротахъ помщаютъ бога грома и бога втра, не мене уродливыхъ чудовищъ. Внутри, во двор, стоитъ навсъ съ красивою крышей, подъ которою и помщены идолы, а передъ ними на алтар — курильница, вазы съ металлическими лотосами, свтильники и сосуды съ рисомъ.

[]

Замчательнйшій изъ этихъ храмовъ находится въ Токіо. Онъ расположенъ въ части города, именуемой Азакузой, откуда и получилъ свое названіе, и посвященъ богин милосердія Кваннонъ (китайская Кванъ-йинъ), которая пользуется огромною популярностью. Кваннонъ изображаютъ, обыкновенно, съ большимъ числомъ глазъ и рукъ, отчего и данъ ей эпитетъ: тысячерукая богиня милосердія. Храмъ Азакузы представляетъ рядъ удивительныхъ контрастовъ: набожность идетъ объ руку съ развлеченіями, на великолпныхъ алтаряхъ развшаны грубйшіе ex-voto, изящныя облаченія не гармонируютъ съ чудовищными идолами, священные голуби, куры и птухи снуютъ между ногами богомольцевъ, врующіе бесдуютъ съ заклинателями, во время богослуженія солдаты курятъ, дти затваютъ игры… Интересно также, что въ этомъ памятник стариннаго зодчества, который представляетъ для японцевъ религіозную святыню, свила себ гнздо американская реклама въ вид объявленій о лучшемъ сорт рисовой водки (саке) или о тихоокеанскомъ корабл ‘China’. Въ воскресенье посл обда, а также 17 и 18 числа каждаго мсяца (дни, посвященные богин Кваннонъ) туда стекаются несмтныя толпы врующихъ, преимущественно изъ средняго и низшаго классовъ населенія. Дорога къ храму застроена по обимъ сторонамъ балаганами, гд круглый годъ бываетъ ярмарка. Тутъ находятся рестораны и различныя увеселенія, а также лавки, въ которыхъ продаются не только курительныя свчи и иміамъ, но и галантерейные товары, игрушки и другіе предметы, не имющіе никакого отношенія къ культу. Сидитъ, напримръ, подъ навсомъ старикъ-живописецъ и рисуетъ одновременно двумя кисточками оленя и рядомъ съ нимъ лошадь. Это — своего рода ребусъ: лошадь — ба, олень ка, вмст оба названія составляютъ слово бака — дуракъ. Свои свже-испеченныя картинки онъ тотчасъ же сбываетъ за безцнокъ.

[]

Во дворъ храма ведутъ двухъэтажныя ворота, до семидесяти футовъ высотою, съ обычными колоссальными статуями краснаго и зеленаго дьяволовъ. На ршетк передъ этими безобразными идолами висятъ соломенныя сандаліи такого фасона, какъ носятъ японскіе крестьяне, только невроятныхъ размровъ, это — приношенія отъ лицъ, страдающихъ болзнями ногъ и жаждущихъ исцленія. У воротъ въ два ряда сидятъ нищіе, преимущественно женщины, которые бьютъ въ особыя деревянныя колотушки и читаютъ молитвы за благодтелей, бросающихъ имъ подачку. Во двор находится большой бассейнъ, гд люди моютъ руки и полощутъ ротъ прежде чмъ войти въ храмъ. На возвышеніи укрпленъ большой колоколъ, и его благовстъ оглашаетъ всю сверную часть города. Дале идетъ семиэтажная пагода, увшанная колокольчиками, которые при малйшемъ дуновеніи втра издаютъ серебристый-звонъ, и увнчанная высокимъ витымъ шпилемъ, который во время землетрясеній вибрируетъ, какъ струна. Сбоку, въ маленькомъ строеніи, длаются взносы (небольшими суммами, приблизительно по 1—3—10 руб.) на храмъ, такъ какъ онъ содержатся на частныя пожертвованія. Врующіе также приносятъ пищу содержимымъ при храм священнымъ животнымъ. Главное зданіе очень красивой архитектуры, особенно интересна своеобразной формы крыша изъ большихъ черныхъ черепицъ. Постители храма не могутъ проникнуться благоговйнымъ чувствомъ, такъ какъ ни обстановка, ни шумъ толпы, ни клохтанье птицъ, забирающихся въ самое святилище, не располагаетъ къ этому. Алтарь, гд находится священная статуя Кваннонъ, о происхожденіи которой ходятъ чудесныя легенды, разукрашенъ позолотою, парчею, драгоцнностями, свтильниками и живыми цвтами и отдленъ отъ притвора проволочною ршеткой. Передъ нимъ стоитъ огромный сундукъ, куда врующій бросаетъ полную пригоршню денегъ. Около идоловъ курятъ иміамъ и благовонныя свчи. Интересенъ также особенный способъ обращенія къ нимъ. Правоврный пишетъ моленіе на бумажк, скатываетъ ее въ шарикъ, разжевываетъ и плюетъ на идола, если онъ доплюнетъ, то значитъ богъ вниметъ его мольб. Въ боковыхъ придлахъ стоитъ множество идоловъ. Огромная, пострадавшая отъ времени, статуя бога Бинзуру (одного изъ первыхъ шестнадцати учениковъ Будды), который считается цлителемъ, привлекаетъ массу народа. Согласно туземнымъ врованіямъ, чтобы излчиться, достаточно сначала потереть рукою соотвтствующее болзни мсто на тл идола, а потомъ на тл паціента. Отъ постояннаго тренія поверхность идола потемнла и залоснилась, и самъ онъ уже, вроятно, служитъ источникомъ заразы. Потолокъ храма украшенъ живописью и лпною работой, изображающей буддійскихъ ангеловъ — женщинъ. На стнахъ и на массивныхъ колоннахъ развшаны всевозможныя письменныя молитвы, таблички съ символическими изображеніями, принесенныя по обту больными, торговцами, путниками, супругами и др. лицами, разныя религіозныя эмблемы и, наконецъ, иллюстрированныя объявленія коммерческаго характера.
Буддійское богослуженіе, особенно праздничное, отличается пышностью и сопровождается пснопніями и воскуриваніемъ иміама и свчей. Совершаютъ его жрецы — бонзы, одтые въ расшитыя золотомъ облаченія. Литургія съ освященіемъ хлбовъ нсколько напоминаетъ нашу литію. Народная вра требуетъ также присутствія духовенства въ важнйшіе моменты повседневной жизни. При рожденіи и смерти, въ случа болзни, засухи и другихъ бдствій служатся молебны.
Народъ знакомится со своею религіей благодаря мистеріямъ и періодическимъ выставкамъ идоловъ. Въ большомъ ходу также составляемыя бонзами житія святыхъ. Типичнымъ образцомъ этого рода литературы можетъ служить біографія Ничирена, основателя одной изъ распространенныхъ буддійскихъ сектъ.
Ничиренъ родился въ 1222 году въ маленькой деревушк на восток Авы. Его отецъ, бдный рыбакъ, знавалъ когда-то лучшія времена, но, заподозрнный въ какомъ-то политическомъ преступленіи, принужденъ былъ скрываться въ глуши. Мать, также изъ родовитой семьи, воздавала культъ божеству Солнца и пламенно молила его о дарованіи ей сына. Когда желанный ребенокъ появился на свтъ, то его назвали въ честь этого божества — Зенничи-маро, т. е. доброе дитя солнца. Легенды повствуютъ о томъ, что моментъ его рожденія сопровождался различными чудесами. Мальчикъ подросталъ и отличался необыкновенной набожностью. Когда ему исполнилось двнадцать лтъ, родители отдали его на воспитаніе въ близлежащій буддійскій монастырь, настоятель котораго славился своею мудростью и ученостью. Юноша пробылъ послушникомъ четыре года и затмъ былъ посвященъ въ монахи подъ именемъ Ренчо. Его выдающіяся способности обратили на себя вниманіе настоятеля, который ршилъ подготовить себ преемника въ его лиц. Родители также возлагали на это большія надежды. Но юношу терзали различныя вопросы и сомннія, и даже самъ мудрый настоятель не могъ дать ему удовлетворительныхъ объясненій. Совершенно неразршимымъ представлялся для Ренчо вопросъ о существованіи нсколькихъ враждебныхъ буддійскихъ сектъ. ‘Морская вода иметъ одинъ лишь вкусъ, какъ же въ ученіи Будды могутъ быть два пути? И почемъ знать, которая изъ сектъ исповдуетъ истинное ученіе Татхагаты?’ спрашивалъ онъ. Однажды, возвращаясь изъ храма посл молитвы, Ренчо упалъ безъ чувствъ, и изо рта у него хлынула кровь. Товарищи долго не могли привести его въ сознаніе. Врующіе приписываютъ особое значеніе этому припадку, и на мст происшествія до сихъ поръ показываютъ маленькій бамбукъ съ красными крапинками на листьяхъ, носящими, будто бы, слды крови Ренчо. Однажды, углубившись въ чтеніе Нирвана-Сутры, онъ дошелъ до фразы: ‘Врь слову, а не человку’, и въ его глазахъ она внезапно получила глубокій мистическій смыслъ, дала отвтъ на его мучительныя сомннія. Онъ ршилъ, что истинное ученіе надо искать только въ священномъ писаніи и что имъ только и слдуетъ руководиться. Въ одной изъ сутръ онъ также нашелъ хронологическій указатель всхъ книгъ какъ Магаяны, такъ и Гинаяны (Великой и Малой Колесницы), изъ котораго увидлъ, что послднимъ произведеніемъ Будды считается Саддгарма Пундарика Сутра. Отсюда онъ заключилъ, что Будда въ этой книг резюмировалъ все свое ученіе, что она есть ‘начало истины и вчности’, что она объясняетъ тайну происхожденія и просвтленія Будды и не даромъ носитъ поэтическое заглавіе, ‘Сутра Лотоса Таинственнаго Закона’. Ренчо заблуждался относительно Пундарика Сутры, такъ какъ она написана была уже лтъ черезъ пятьсотъ посл смерти Будды, а указатель въ Амитарта Сутр составленъ былъ лишь для того, чтобы поддержать авторитетъ новаго канона. Но Двадцатилтній фапатикъ такъ непоколебимо врилъ въ открытую имъ истину, что ршилъ покинуть монастырь и искать везд ея подтвержденія. Раньше всего онъ направилъ свои стопы въ городъ Камакуру, гд увидлъ представителей различныхъ буддійскихъ сектъ и понялъ, что они далеки отъ истины. Знаменія на неб, землетрясеніе, ужасная смерть почитаемаго въ народ святого — все доказывало, что люди блуждаютъ въ невдніи и необходимо имъ указать путь ко спасенію. Пробывъ въ Камакур пять лтъ, онъ вернулся на короткое время къ родителямъ, а оттуда отправился въ Эйзанъ, главный центръ буддійской учености въ Японіи. Тамъ, высоко надъ уровнемъ моря, въ дивномъ лсу криптомерій, спасалось до трехъ тысячъ монаховъ. Основатели многихъ сектъ, проведя въ Эйзан нкоторое время, получили откровеніе свыше и начали свою проповдь. Все это манило Ренчо, и онъ прошелъ пшкомъ четыре тысячи миль, чтобы добраться до знаменитой горы, гд онъ, въ свою очередь, надялся получить просвтлніе.
Большинство Эйзанскихъ монаховъ принадлежали къ сект Тендай, которая также почитала Пундарика Сутру, къ которой даже составлено было 60 томовъ комментаріевъ. Ренчо продолжительное время изучалъ всю эту литературу и окончательно убдился въ превосходств своей излюбленной Сутры, такъ что готовъ былъ положить за нее душу. Потомъ его стали посщать различныя виднія, стали ему слышаться призывающіе его неземные голоса… Въ возраст 32 лтъ онъ собрался выступить на служеніе міру, не имя ни вліятельныхъ покровителей, ни друзей и возлагая надежды лишь на торжество истины. Для первой проповди онъ намтилъ свою родную деревню, гд отецъ и мать съ нетерпніемъ ждали его возвращенія, но предварительно онъ перемнилъ имя Ренчо на Ничиренъ (Лотосъ Солнца), въ память, съ одной стороны, божества, даровавшаго ему жизнь, а съ другой — знаменитой Сутры. Въ храм, гд онъ долженъ былъ появиться, собралась большая толпа. Въ четырехъ углахъ воскуренъ былъ иміамъ, и Ничиренъ подъ барабанный бой взошелъ на каедру. Какъ водится, нтъ пророка въ своемъ отечеств, и пылкая рчь его, въ которой онъ доказывалъ, что единственный путь къ спасенію есть Сутра Лотоса, встртила такой взрывъ негодованія, что правитель Авы ожидалъ лишь минуты, когда Ничиренъ перейдетъ за предлы святой земли, чтобы убить его. Но старикъ-настоятель, надясь, что бывшій его ученикъ когда-нибудь одумается отъ своей ереси, ночью веллъ провести его по безопасной дорог. Тогда онъ пошелъ въ Камакуру, гд съ 1254 года началъ неизвстную дотол въ Японіи уличную проповдь. На площадяхъ и перекресткахъ онъ повторялъ то, что говорилъ впервые въ храм. Мало-по-малу онъ завоевывалъ вниманіе толпы и пріобрталъ послдователей. Но, не ограничиваясь устною проповдью, онъ написалъ ‘Разсужденіе о возстановленіи мира и праведности въ стран’, въ которомъ объяснялъ, что причиною всхъ бдствій служатъ лжеученія и что спасеніе возможно лишь въ томъ случа, если народъ признаетъ высшую изъ Сутръ — Пундарику, иначе государству угрожаетъ гражданская война и нашествіе иноплеменниковъ. Свои положенія онъ подкрплялъ многочисленными цитатами изъ священнаго писанія. Чтобы подавить волненіе умовъ, вызванное этой прокламаціей, ршено было удалить Ничирена изъ столицы. Въ теченіе пятнадцати лтъ ему пришлось вести непрерывную борьбу съ властями предержащими. Въ 1271 году наступилъ, наконецъ, кризисъ. Личность всякаго буддійскаго монаха окружена ореоломъ святости и считается неприкосновенною, но въ виду неслыханной дерзости Ничирена, опровергавшаго господствовавшія вроученія и возстановлявшаго народъ какъ противъ духовныхъ, такъ и противъ свтскихъ правителей, прибгли къ экстра-ординарнымъ мрамъ, и ему былъ подписанъ смертный приговоръ. Преданіе гласитъ, что когда палачъ занесъ мечъ надъ головою Ничирена, то святой прочелъ отрывокъ изъ Сутры, и лезвее разлетлось на куски, а у палача отнялась рука. Въ это время показался верховой гонецъ, который принесъ всть о помилованіи Ничирена и о замн казни изгнаніемъ. Надо думать, что при вид спокойнаго, безстрастнаго Ничирена, палачъ просто почувствовалъ суеврный страхъ и не могъ нанести рокового удара, а лравитель смягчилъ наказаніе, опасаясь мятежа.
Мстомъ изгнанія для Ничирена опредленъ былъ островъ Садо въ Японскомъ мор, куда ссылали самыхъ тяжкихъ преступниковъ. Ничиренъ провелъ тамъ нсколько лтъ, не имя почти никакой пищи, кром духовной. Его постоянство и выносливость вызывали удивленіе, а такъ какъ приходилось опасаться монгольскаго нашествія, которое народъ могъ бы истолковать, какъ предсказанное имъ вторженіе инопленниковъ, то ему позволили вернуться въ Камакуру. Черезъ нкоторое время онъ также получилъ разршеніе на безпрепятственную проповдь, но чувствуя, что согласіе правителей было вынужденнымъ, онъ не воспользовался имъ, а задумалъ вмсто того удалиться отъ міра, чтобы, подобно Гаутам, окончить дни въ спокойномъ созерцаніи и поученіяхъ. Онъ поселился на гор Минобу, къ западу отъ вулкана Фузи-Яма, гд его окружала величественная картина природы. На поклоненіе къ нему стекалось множество лицъ. Вторженіе монголовъ, послдовавшее въ 1281 году, еще увеличило его славу, какъ пророка. Въ слдующемъ 1282 г. Ничиренъ скончался въ дом одного своего ученика-мірянина. Говорятъ, что передъ смертью ему поднесли изваяніе Будды, но онъ былъ недоволенъ и жестомъ веллъ его убрать. Когда же ему подали какемоно съ названіемъ Нундарика Сутры, написаннымъ великолпными китайскими буквами, то Ничиренъ медленно обернулся, простеръ къ нему руки и испустилъ послдній вздохъ.
Главная молитвенная формула, установленная Ничиреномъ, это — Нам-мьо-го-реи-ге-кьо (О, Сутра Лотоса таинственнаго закона). Послдователи Ничирена всегда носятъ при себ барабанъ и, читая молитву, въ тактъ ударяютъ шесть разъ, по числу ея слоговъ. Признавая единаго истиннаго Будду, секта Ничирена вмст съ тмъ видитъ его отраженіе въ масс различныхъ людей и даже животныхъ, на этомъ основаніи, достойныхъ, почитанія. Люди, герои, свтила, какъ, напримръ, Полярная звзда, почитаются въ ихъ храмахъ. Они поклоняются Троиц: Будд, Закону и Общин, и держатъ у себя въ домахъ идоловъ. Рай ихъ расписанъ такими красками, передъ которыми для всякаго чувственнаго простолюдина блднетъ даже рай Магомета. Главное содержаніе ихъ ученія заключается въ томъ, что всякое животное посл длиннаго ряда перерожденій можетъ достигнуть стадіи Будды, при чемъ путь спасенія лежитъ въ насъ самихъ — въ соблюденіи закона, наблюденіи за собою и молитв. Послдователи Ничирена большіе спорщики, а также любители паломничествъ, амулетовъ и разныхъ громкихъ, сопровождающихъ молитву, инструментовъ. Ихъ сравниваютъ съ проповдниками ‘Арміи спасенія’. Въ ихъ распоряженіи до 5000 храмовъ, а всхъ сторонниковъ этой секты насчитывается около двухъ милліоновъ.
Одною изъ наиболе распространенныхъ сектъ считается секта Джодо или, по имени основателя, Го-ненъ. Ей принадлежитъ роскошный монастырь въ Кіото и замчательные мавзолеи въ Токіо и Пикко. Сущность ея ученія заключается въ томъ, что для достиженія Нирваны нтъ надобности проходить труднаго, заповданнаго Буддою, восьмеричнаго пути, да это и недоступно при порочности современнаго общества, а необходимо возродиться вновь въ ‘чистой стран’, и это достигается путемъ постояннаго размышленія о Будд и повторенія его имени. Эта страна есть міръ, въ которомъ царствуетъ Амнда-Будда. Онъ чистъ и свободенъ отъ ошибокъ, здшній же міръ преисполненъ печали, надо проникаться отвращеніемъ къ нему. Такъ какъ для освобожденія отъ него и возрожденія въ чистой стран считается достаточнымъ вровать и повторять имя Будды, то ученіе Го-нена выродилось въ ханжество. Люди, съ четками въ рукахъ, ударяя въ небольшіе деревянные барабаны, стоятъ часами въ храмахъ, бормоча имя Будды и надясь этимъ обезпечить себ входъ въ царство Амида. Итакъ, по мннію этой секты, спасаетъ людей вра, а не дла.
Послдователи секты Шин-шу, основанной Шинраномъ, возстаютъ противъ безбрачія буддійскаго духовенства. Постъ, испытанія, паломничества, удаленія изъ общества въ монастыри строго воспрещаются этими сектантами. Вмсто монастырскаго уединенія они проповдуютъ мирную семейную жизнь, а нравственность считаютъ выше православія вры. Но на практик и здсь главную роль въ спасеніи играетъ вра въ безконечно-милосерднаго Будду. Теперь это самая обширная секта въ Японіи, насчитывающая до 19,000 храмовъ. Сектанты не имютъ недвижимой собственности и всецло зависятъ отъ приношеній прихожанъ. Секта Шин-шу самая прогрессивная, она заимствуетъ многія доктрины у христіанскихъ протестантовъ, организуетъ частныя училища по образцу методистскихъ и, вопреки основной иде буддизма, первая провозгласила, что нравственная женщина можетъ достигнуть буддійскаго рая непосредственно, не воплощаясь въ слдующемъ поколніи, какъ мужчина.

Л. Хавкина.

ГЛАВА X.

Джайнизмъ.

Джайнизмъ и буддизмъ.— Магавира.— Врованія джайновъ.— Храмы въ Палитан.— Гора Абу.— Параснатъ.— Яти.

Джайны извстны не столько численностью, сколько своимъ богатствомъ и вліяніемъ. Они, по преимуществу, купцы и банкиры, черезъ ихъ руки проходитъ добрая половина торговыхъ сдлокъ Индіи, особенно въ сверныхъ и западныхъ областяхъ. Еще не такъ давно держалось убжденіе, что джайнизмъ — секта, существующая не боле тысячи лтъ, но тщательныя изслдованія выдающихся ученыхъ показали, что джайнизмъ возникъ одновременно съ буддизмомъ или даже нсколько ране, и, въ свою очередь, представлялъ развитіе браманскаго аскетизма и реакцію противъ браманской тиранніи. Приводимъ авторитетное мнніе проф. Jacobi по этому вопросу.

[]

Сходство между джайнизмомъ и буддизмомъ еще не доказываетъ, чтобы одна религія основывалась на другой, а лишь свидтельствуетъ о томъ, что он зародились въ одну общую культурную эпоху. Буддизмъ*оказался боле примнимымъ, возбудилъ боле широкія симпатіи и оттснилъ, заслонилъ собою джайнизмъ. Зато мене извращенный и боле мягкій джайнизмъ до сихъ поръ сохранился въ Индіи, тогда какъ буддизмъ совершенно исчезъ изъ этой страны. Въ обихъ религіяхъ встрчаются одинаковыя имена пророковъ и святыхъ, какъ-то: Тагхагата, Будда, Магавира, Архатъ и др., но нкоторыя изъ нихъ употребительне у джайновъ, а другія у буддистовъ. Важно замтить, что Тиртханкара, пророкъ джайновъ, по буддійскому священному писанію, считается основателемъ ереси. Об эти религіи запрещаютъ убивать животныхъ, предписываютъ почитать пророковъ и святыхъ и ставить ихъ изображенія въ храмахъ, об врятъ, что до ныншняго вка прошелъ огромный періодъ времени, об отвергаютъ божественный авторитетъ Ведъ и господство брамановъ. Дале есть почти полная аналогія между пятью обтами дкайнскихъ аскетовъ и заповдями буддійскихъ монаховъ, а именно: не убивать, не лгать, не красть, вести цломудренную жизнь и отказываться отъ всего мірского. (Послдній пунктъ даже формулированъ лучше, чмъ у буддистовъ.) Первые четыре пункта, повидимому, также служили обтомъ у браманскихъ аскетовъ, вообще, въ жизни джайнскихъ монаховъ примнялись многія браманскія правила.

[]

Вардгамана или Магавира, основатель джайнизма, по Кальпа Сутр считается двадцать-четвертымъ пророкомъ. Повидимому, онъ былъ младшимъ сыномъ Сиддартхи, благороднаго воина и властителя Кундаграммы, близъ Весали. Жена Сиддартхи была сестрою весалійскаго царя и родственницею царя Магадхн. Двадцати-восьми лтъ Магавира сдлался аскетомъ и провелъ двадцать лтъ въ самоистязаніяхъ. Посл этого онъ былъ признанъ пророкомъ или святымъ, Тиртханкарой (что значитъ завоеватель или руководитель мыслительной школы), и остальные тридцать лтъ жизни провелъ частью въ царств Магадхи, частью Въ путешествіяхъ къ Сравасти и къ подножію Гималаевъ, гд онъ поучалъ народъ и устроилъ общину аскетовъ. Въ буддійскихъ книгахъ Магавира подъ именемъ Натапутты извстенъ, какъ глава враждебной секты нигантховъ или джайновъ, о другихъ его современникахъ говорится въ книгахъ обихъ религій. Магавира жилъ за пять или шесть вковъ до нашей эры, но древнйшія сочиненія джайновъ составлены не ране третьяго вка до P. X., а записаны уже въ пятомъ или шестомъ столтіи посл P. X. Весьма сомнительно, чтобы Магавира что-нибудь позаимствовалъ отъ своего предшественника Парсвы, который, согласно Кальпа Сутр, жилъ на два столтія раньше его. Жизнеописаніе первыхъ джайновъ, такъ же, какъ и біографіи предшественниковъ Гаутамы, представляютъ сплошной миъ. Древнйшимъ изъ джайнскихъ пророковъ считается Адинатъ.
Жизнеописаніе Магавиры, изложенное въ Кальпа Сутр, не особенно пространно, оно представляетъ гораздо меньше интереса, чмъ біографія его великаго современника. Сдлавшись отшельникомъ, Магавира вырвалъ себ вс волосы и одиннадцать лтъ ходилъ нагимъ, умерщвляя свою плоть. Жизнь его отличалась совершенствомъ и самоуничиженіемъ. Под конецъ онъ достигъ полнаго и безпрепятственнаго познанія и сталъ всевдущимъ. Посл смерти онъ сдлался Буддой, Муктой (освобожденною душой), положилъ конецъ страданію, достигъ освобожденія, избавился отъ всякаго зла.
‘Магавира,— говоритъ профессоръ Jacobi,— принадлежалъ къ числу заурядныхъ религіозныхъ дятелей Индіи. Онъ не лишенъ былъ религіознаго таланта, но во всякомъ случа не обладалъ такимъ геніемъ, какъ Будда. Философія Будды образовала систему, которая основывалась на нсколькихъ главныхъ положеніяхъ, а ученіе Магавиры не можетъ быть названо системой: это лишь совокупность мнній по различнымъ вопросамъ’. Содержаніе нын переведенныхъ джайнскихъ книгъ настолько уступаетъ буддійскимъ, что мы не будемъ цитировать отрывковъ изъ нихъ.
Джайны врятъ въ Нирвану, которая состоитъ въ освобожденіи души отъ переселеній, но они не ищутъ поглощенія души во Всемірномъ Дух, да и вообще въ ихъ ученіи ничего не говорится о высшемъ божеств. Истинное стремленіе, ясное’ пониманіе, сверхъестественное познаніе, ведущее ко всевднію,— вотъ ступени къ Нирван. Пространство, занимаемое совершеннымъ человкомъ, достигнувшимъ Нирваны, безгранично и можетъ еще увеличиваться по мр его желанія. Такіе люди всегда пребываютъ въ блаженств и уже не возвращаются въ земное состояніе. Предла ихъ существованію нтъ, и они упражняются въ высшей философіи. Врующіе должны быть щедрыми, кроткими, благочестивыми, должны скорбть о своихъ грхахъ и щадить не только животныхъ, но даже и растенія. Джайны врятъ, что вс животныя и растенія (даже ихъ мельчайшія частицы, атомы) имютъ душу. Они тратятъ большія деньги на содержаніе больницъ для животныхъ, не дятъ на открытомъ воздух или въ темнот, чтобы не проглотить какой-нибудь мушки, передъ питьемъ три раза процживаютъ воду, не ходятъ противъ втра, чтобы имъ въ ротъ не задуло какого-либо мельчайшаго наскомаго. Благочестивые джайны носятъ съ собою щетку, чтобы подметать мсто, на которомъ они собираются ссть, и надваютъ вуаль во время молитвы. Въ теоріи джайны не признаютъ Ведъ, боговъ и кастъ, но на практик они соблюдаютъ нкоторыя кастовыя ограниченія, почитаютъ многихъ индусскихъ боговъ, да на придачу еще своихъ спеціальныхъ добрыхъ и злыхъ духовъ, и для подтвержденія своихъ взглядовъ часто ссылаются на Веды. Въ настоящее время уже не встрчается нагихъ аскетовъ, и только (одтые небомъ) снимаютъ одежду на время трапезы. Представители другой джайнской секты, светамбары, всегда носятъ полное блое одяніе. Жертвоприношеній у нихъ нтъ, нравственность стоитъ высоко. У джайновъ много общихъ врованію съ браманскою и буддійскою философіями, какъ, напр., то, что ступени возрожденія опредляются предыдущими существованіями.
Джайнскія святыя мста живописно расположены въ горахъ, и туда толпами стекаются паломники, такъ, напр., въ Палитан (Каттіаваръ) есть священная гора Сатрунджая, вся застроенная храмами, и джайны со всхъ концовъ Индіи воздвигаютъ тамъ еще новыя зданія. Такой храмъ занимаетъ, обыкновенно, площадь въ какихъ-нибудь три квадратныхъ фута и расположенъ надъ двухфутовымъ священнымъ отпечаткомъ ноги, который приписывается Магавир и весь испещренъ джайнскими эмблемами. Большіе храмы съ колоннами и башнями построены изъ мрамора и, въ противоположность индусскимъ, имютъ по нскольку входовъ. Полъ выложенъ великолпною мраморною мозаикой. Въ алтар, на пьедестал, находится огромная статуя Магавиры, сидящаго съ поджатыми ногами, какъ обыкновенно изображаютъ Будду. На лбу и на груди статуи пять брильянтовъ, а тло ея разукрашено золотыми пластинками, глаза ея изъ серебра, выложеннаго кусочками стекла, такъ отсвчиваютъ, что кажется, будто они пристально смотрятъ на входящихъ. По словамъ а (History of Indian architecture), большіе храмы расположены въ, или особыхъ дворахъ, обнесенныхъ высокою крпкою стной, а малые рядами образуютъ улицы. Немногочисленные или жрецы, ночуютъ въ храмахъ и совершаютъ ежедневно богослуженіе, а прислужники занимаются уборкой храма и кормленіемъ священныхъ голубей, постоянныхъ обитателей этого мста. Въ оград нтъ человческаго жилья въ собственномъ смысл. Пилигримъ или чужеземецъ приходитъ утромъ и, воздавъ поклоненіе или удовлетворивъ свое любопытство, удаляется. Онъ не долженъ вкушать или, по крайней мр, приготовлять пищи на священной гор, а также ночевать тамъ. Это — жилище боговъ, предназначенное для нихъ, а не для смертныхъ. Нкоторые изъ этихъ храмовъ существуютъ съ одиннадцатаго вка, но большинство воздвигнуто въ текущемъ столтіи.
Въ Раджпутан находится священная гора Абу, которую называютъ индійскимъ Олимпомъ. Два изъ тамошнихъ пяти храмовъ, по словамъ Fergusson’а, принадлежатъ къ числу самыхъ выдающихся строеній въ Индіи. Они цликомъ изъ благо мрамора, одинъ изъ нихъ построенъ (между 1197 и 1247 гг.) тми же двумя братьями, которые воздвигли тройной храмъ въ Гирнар. По тонкой рзной работ и красот отдлки съ нимъ едва ли можетъ соперничать какое-либо зданіе. Другой изъ этихъ храмовъ, также великолпный, но нсколько попроще, служитъ типичнымъ образцомъ большого джайнскаго храма. Средняя часть его увнчана пирамидальною остроконечною крышей. Въ этой части храма находится сидячая фигура съ поджатыми ногами, изображающая обоготвореннаго святого, предшественника Магавиры, Парсву. Надъ большимъ портикомъ высится куполъ. Все зданіе окружено большимъ дворомъ, съ двойною колоннадой, образующей портики для пятидесяти-пяти келій, которыя напоминаютъ часовни при буддійскихъ вихарахъ. Въ каждой изъ нихъ находится копія съ главной статуи, а надъ дверью — скульптурныя сцены изъ жизни святого. Въ джайнскихъ храмахъ одно какое-нибудь изображеніе Магавиры или другого святого сотни разъ повторяется въ часовняхъ и нишахъ. Украшенія колоннъ и другихъ частей зданія отличаются замчательнымъ искусствомъ.
Параснатъ въ Бенгаліи, восточная столица джайновъ, считается мстомъ перехода въ Нирвану десяти изъ двадцати-четырехъ обоготворенныхъ святыхъ. Видъ на Параснатъ открываютъ одинъ надъ другимъ три ряда храмовъ изъ блестящаго благо камня съ пятнадцатью сіяющими куполами и мдными шпицами. Стиль ихъ позаимствованъ частью отъ индусскихъ храмовъ, частью отъ мусульманскихъ мечетей. Жрецы не совершаютъ церемоній за пилигримовъ. Каждый врующій воздаетъ поклоненіе самъ, какъ ему заблагоразсудится. Передъ входомъ въ храмъ пилигримы длаютъ взносъ на жреческую общину и на ремонтъ зданій. Джайны возводятъ въ принципъ безусловную чистоту, отъ этого ихъ храмы еще выигрываютъ въ благолпіи. ‘При вход во святилище, васъ поражаетъ его изящная простота’, говоритъ одинъ изъ немногдхъ, допущенныхъ въ джайнскіе храмы, европейцевъ. ‘Полъ состоитъ изъ мраморныхъ плитъ съ голубыми жилками. Противъ входа, на бломъ Мраморномъ пьедестал, пять великолпныхъ статуй джайнскихъ святыхъ съ достоинствомъ ждутъ молитвъ своихъ поклонниковъ, звуки голоса, отраженные куполами храма, кажутся ниже и глубже’. Пилигримы посщаютъ вс алтари святого мста’ что оказывается дломъ не легкимъ, такъ какъ для этого приходится взбираться на высокія горы. Паломничество оканчивается обходомъ вокругъ всхъ священныхъ горъ, что въ общей сложности, составляетъ до тридцати миль.
Джайнскіе аскеты, или яти, но имютъ какихъ-либо опредленныхъ правилъ культа, все ихъ занятіе состоитъ въ отршеніи отъ земныхъ длъ. Въ храмахъ они читаютъ священное писаніе, другія же обязанности распредлены между браманами. Джайны постятся и особенно строго выполняютъ свои религіозныя обязанности въ дождливое время года (буддійская Васса). При его наступленіи они исповдуются въ грхахъ одному изъ аскетовъ и получаютъ отъ него прощеніе. Изъ двухъ джайнскихъ сектъ наибольшее число послдователей насчитываетъ секта светамбаровъ, которые дятъ одвшись, украшаютъ изображенія святыхъ и считаютъ, что женщина можетъ достигнуть Нирваны, тогда какъ дигамбары все это отрицаютъ.

ГЛАВА XI.

Зороастръ и Зенд-Авеста.

Авеста.— Зендъ и пехлеви.— Библейскіе волхвы.— Свднія грековгь о магахъ.— Позднйшія изысканія европейцевъ.— Зороастръ, какъ историческая личность.— Жизнь его въ восточномъ Иран.— Его эпоха.— Миическія наслоенія.— Чудеба.— Противоположный взглядъ.— Доктрина Зороастра.— Ормуздъ и Ариманъ.— Дуализмъ.— Значеніе помысловъ.— Сходство съ первобытною арійскою религіей.— Сравненіе съ ведійскою религіей.— Агуры.— Зороастръ и осдлые земледльцы.— Обращеніе къ Ормузду.— Имя Ормузда.— Представленіе о высшемъ божеств.— Амеша Спенты.— Язаты или духовные геніи.— Митра.— Ваю.— Сраоша — Душа быка.— Злыя силы.— Ариманъ.— Даевы (дивы) и друдин.— Яту, Дрванты и др Прославленіе Зороастра.— Всемірная борьба.— Добрые и злые.— Фраваши.— Безсмертіе.— Будущія награды и наказанія.— Разложеніе и обновленіе міра.

Зенд-Авестой называется великая священная книга или, точне, собраніе священныхъ книгъ, ученію которыхъ слдуютъ парсы, составляющіе вліятельную и зажиточную группу индійскаго населенія, числомъ до 70,000. Парсы родомъ изъ Персіи, откуда имъ предки посл магометанскихъ завоеваній VII вка переселились въ западную Индію и на Гузератскій полуостровъ. Лишь нсколько тысячъ представителей древняго народа до сихъ поръ исповдуютъ отцовскую вру въ самой Персіи, въ Іезд и его окрестностяхъ.
Собственно говоря, старинное собраніе книгъ, это — Авеста, а Зендъ (‘толкованіе’) — лишь названіе перевода и комментарій на пехлеви, или древне-персидскомъ язык. Зендъ даже по языку не сходенъ съ Авестой, однако, языкъ Авесты, на которомъ не сохранилось никакихъ другихъ памятниковъ, также принято называть Зендомъ. Этотъ языкъ, родственный санскриту, былъ распространенъ въ сверо-восточной части Ирана и отъ него или отъ близкой ему формы произошло семейство иранскихъ или персидскихъ нарчій {Это утвержденіе гршитъ неточностью: языкъ Авесты, вмст съ родственнымъ ему, но отнюдь не происходящимъ отъ него древне-персидскимъ съ извстнымъ намъ по клинообразнымъ надписямъ Дарія Гистаспа, Ксеркса и др.), возводится къ общеиранскому, отъ котораго никакихъ памятниковъ не сохранилось, но существованіе котораго въ глубокой древности такъ же несомннно, какъ и существованіе, напр., обще-греческаго, обще-славянскаго и т. д., распавшихся на исторически-извстныя намъ нарчія греческія, языки славянскіе и т. д. Отъ древне-персидскаго произошли старыя и новыя персидскія нарчія. Одинъ изъ старыхъ — пехлеви — былъ государственнымъ и литературнымъ языкомъ персовъ въ эпоху Сассанидовъ и на немъ написанъ вышеупомянутый ‘Зендъ’, т. е. комментарій къ тексту Авесты.}.
Еще древніе евреи и греки были знакомы съ зороастрійской религіей, поэтому чрезвычайно странно, что, сто съ лишнимъ лтъ тому назадъ, пытался оспаривать древность происхожденія Авесты. Жрецы этой религіи, ветхозавтные и новозавтные волхвы или ‘мудрецы’, жили ‘на восток’, среди халдеевъ и персовъ. Израильтяне считали ихъ астрологами, отгадчиками, толкователями сновъ. Въ книг пророка Даніила (гл. I, 20) говорится, что пророкъ и его друзья были ‘въ десять разъ выше всхъ тайновдцевъ и волхвовъ’. Насколько привился такой взглядъ на волхвовъ — видно уже изъ того, что отъ ихъ греческаго наименованія произошло въ различныхъ языкахъ названіе чародя, мага. Пророкъ Даніилъ ходатайствуетъ о мудрецахъ, приговоренныхъ Навуходоносоромъ къ смертной казни, я самъ считается великимъ мудрецомъ. Израильская и зороастрійскія религіи имли сходныя черты: об он отвергали идолопоклонство и признавали ‘Бога Небеснаго’. ‘Мудрецы (волхвы) съ востока’, о которыхъ говорится у ев. Матея (гл. II), быть-можетъ, и не были родомъ изъ Персіи, но сказаніе о нихъ свидтельствуетъ о томъ высокомъ положеніи, какое занималъ этотъ классъ людей, и о томъ уваженіи, какимъ онъ пользовался. Въ Новомъ Завт приводятся свднія о магахъ, подтверждающія тотъ фактъ, что въ Римской имперіи развелось множество самозванцевъ, въ числ которыхъ были Симонъ Волхвъ и Елима.
Греки въ древности знали о магахъ отъ Геродота и другихъ историковъ и путешественниковъ. Аристотель и еще нкоторые философы писали не дошедшія до насъ сочиненія о персидской религіи. Маги, повидимому, присовтовали Ксерксу во время нашествія разрушить греческіе храмы. Посл завоеванія Персіи, греки съ именемъ маговъ начали связывать понятіе, о ненавистной имъ систем прорицанія и о религіи побжденныхъ враговъ. Однако, Платонъ и Ксенофонтъ съ уваженіемъ отзываются о магахъ. По описанію великаго александрійскаго философа Филона, маги предавались созерцанію божественныхъ совершенствъ и по нраву могли занимать мста царскихъ совтниковъ. Въ Греціи многія литературныя произведенія считались прорицаніями Зороастра, хотя въ нихъ было лишь отдаленное сходство съ его ученіемъ. Въ средніе вка Европа не имла никакого понятія о древне-персидской религіи, но въ эпоху возрожденія возстановлены были прежнія свднія. Путешественники по Персіи и Индіи занялись изученіемъ религіи парсовъ и описали ихъ обычаи. Оксфордскій профессоръ Thomas Hyde въ 1700 году издалъ первое достоврное описаніе современнаго парсизмая. Въ 1723 году Richard Cobbe привезъ въ Англію экземпляръ книги Вендидадъ, которая была прикрплена на желзной цпи въ Бодлейской библіотек, но никто не могъ прочесть ея. Лтъ черезъ тридцать молодой французъ Duperron посл многолтнихъ настояній добился, чтобы суратскіе парсы дали ему свои книги, и научился разбираться въ нихъ, а въ 1764 г. привезъ въ Парижъ полную Зенд-Авесту. Въ 1771 г. онъ издалъ ея первый европейскій переводъ. Многіе, однако, считали Авесту подлогомъ, новйшимъ умышленіемъ, и только когда De Sacy удалось разобрать пехлевійскія надписи первыхъ сассанидскихъ императоровъ, которыя, въ свою очередь, помогли Bumouf’у, Lassen‘у и Rawlinson’у прочесть персидскія клинообразныя письмена, то выяснилось, что Авеста написана еще боле древнимъ языкомъ. Зендъ, какъ его принято называть, состоитъ въ особомъ родств съ санскритомъ, его грамматическія формы напоминаютъ какъ греческій и латинскій, такъ и ведійскій языки.

Зороастръ.

Многіе такъ скептически относились къ Авест, что сомнвались даже въ существованіи подлиной личности, соотвтствующей Зороастру или Заратуштр (на ново-персидскомъ Зардушту). Нужны, однако, неоспоримые доводы, чтобы опровергнуть единогласное показаніе классической древности, которая считаетъ Зороастра историческою личностью и основателемъ персидской религіи. Эпоха и подробности его жизни не выяснены, а имя его не упоминается ни въ одной изъ клинообразныхъ надписей, которыя до сихъ поръ были разобраны. Въ позднйшихъ частяхъ Авесты и въ Зенд жизнь Зороастра связана съ миами, о которыхъ мы поговоримъ ниже, но въ хатахъ, или гимнахъ Ясны, Зороастръ является человкомъ, который вритъ и поклоняется божественному существу, встрчаетъ въ окружающихъ сильную оппозицію, а въ своихъ покровителяхъ подчасъ малодушіе, борется по временамъ съ внутренними сомнніями и опять переходитъ въ твердымъ упованіямъ.
Естественне предположить, что эти чувства были присущи человку, основателю религіи, чмъ то, что они были выдуманы впослдствіи, когда религія уже клонилась къ упадку. Такъ же, какъ и во времена Будды, эти древніе арійцы не помышляли о томъ, чтобы писать біографіи, и оставили намъ лишь отрывочныя свднія о Зороастр.
Родина Зороастра неизвстна, но жизнь его протекла, по всмъ вроятіямъ, въ восточномъ Иран, быть-можетъ, въ Бактріи {Нкоторые, въ особенности Джемсъ Дармстетеръ, приходятъ къ другому утвержденію: родиною Заратуштры или, по крайней мр, религіи, связываемой съ его именемъ, была Мидія, и возможно, что самый языкъ Авесты былъ языкомъ того иранскаго племени, которое жило въ Мидіи, при чемъ, конечно, не отвергается возможность или вроятность распространенія этого языка и за предлами Мидіи, преимущественно въ сверо-восточныхъ частяхъ Ирана.}. Въ позднйшихъ частяхъ Авесты говорится, что онъ проповдывалъ въ царствованіе Виштаспы,— имя, которое греки переводятъ Гистаспъ. Однако, надо полагать, что этотъ царь жилъ гораздо раньше Гистаспа, отца Дарія. Царь, очевидно, былъ покровителемъ и другомъ Зороастра, и это значительно способствовало успху его ученія. Два брата — Фрашаоштра и Джамаспа (послдній изъ нихъ царскій министръ) — были главными послдователями Зороастра, который даже женился на ихъ сестр Хвови. Подобно другимъ религіознымъ вождямъ, Зороастръ встртилъ поддержку въ лиц своихъ родныхъ и знакомыхъ. Повидимому, у него была семья и дти. Въ Авест ничего не сказано объ его смерти, но Шах-Намэ, или книга иранскихъ царей, относящаяся къ тринадцатому вку, говоритъ, что онъ былъ убитъ въ алтар при осад Балка туранскими завоевателями. Единственное указаніе, которое мы имемъ относительно эпохи Зороастра, заключается въ томъ, что въ царствованіе Кира (въ VI вк до P. X.) религія маговъ уже господствовала въ западномъ Иран. По различнымъ предположеніямъ, Зороастръ жилъ въ промежутк между 1400 — 1000 годами до P. X.
Какъ видно изъ послднихъ частей Авесты, Зороастръ съ теченіемъ времени былъ надленъ чудесными, сверхъестественными силами и занялъ видное мсто въ миологіи маговъ. По описаніямъ, онъ побждаетъ враговъ, главнымъ образомъ, силою своихъ молитвъ и прогоняетъ злого духа Аримана огромными каменьями, которые онъ получилъ отъ высшаго добраго бога Ормузда. При его рожденіи потоки и деревья ликуютъ, даже самъ Ормуздъ приноситъ жертву ручью и молится о томъ, чтобы Зороастръ думалъ, говорилъ и поступалъ согласно его закону. Зороастръ, дйствительно, длается послдователемъ Ормузда, прогоняетъ Аримана и другихъ враговъ, желавшихъ убить его. Зороастръ — богоподобный борецъ, который побждаетъ злыя силы словомъ истины и священными чарами. Въ отдаленномъ будущемъ у него родится посмертный сынъ, который придетъ изъ области зари, чтобы освободить міръ отъ смерти и разрушенія, въ его царствованіе воскреснутъ мертвые и начнется безсмертіе.
Въ Бундагеш подробне указаны событія изъ жизни Зороастра и его чудеса, и на этомъ основаніи можно составить дбгендарное жизнеописаніе великаго учителя. Въ ранній періодъ своей жизни онъ много разъ чудеснымъ образомъ спасался отъ опасности. Юность его была безупречна, на служеніе міру онъ выступилъ только въ тридцать лтъ. Повидимому, онъ съ нсколькими послдователями перешелъ въ собственный Иранъ, совершая на пути чудеса. По сказаніямъ, духъ Вогу-Мано (добрый разумъ) приводитъ его къ высшему существу Ормузду, у котораго Зороастръ проситъ разршенія задать нсколько вопросовъ. Ба вопросъ, какое лучшее изъ божьихъ созданій, онъ получаетъ отвтъ: ‘то, у котораго чистое сердце’. Затмъ онъ узнаетъ имена и обязанности ангеловъ и свойства злого духа Аримана. Ему показываютъ различныя чудесныя знаменія: онъ видитъ огненную гору, черезъ которую ему велятъ перейти, при чемъ онъ остается невредимымъ. Ему вливаютъ въ грудь расплавленный металлъ, но онъ не чувствуетъ боли. Ему объясняютъ, что вс эти чудеса имютъ мистическое значеніе. Затмъ онъ получаетъ отъ Ормузда Авесту, которую долженъ возвстить при двор царя Внштаспы. Эта вра въ сношенія между Зороастромъ и Ормуздомъ красной нитью проходитъ по всей Авест. Въ каждомъ важномъ случа Зороастръ вопрошаетъ Ормузда и получаетъ отъ него опредленный отвтъ. Согласно нкоторымъ указаніямъ, Зороастръ получалъ откровенія на гор, которая потомъ была объята пламенемъ. Когда онъ въ послдній разъ явился ко двору, то царскіе мудрецы старались опровергнуть его ученіе, но принуждены были сознаться, что онъ побилъ вс ихъ доводы. Наконецъ, царь принялъ Авесту посл того, какъ пророкъ, обвиненный въ колдовств, доказалъ свое призваніе чудесами. Потомъ царь уже во всхъ длахъ совтовался съ Зороастромъ и воздвигъ первый храмъ огня.
До сихъ поръ мы говорили о Зороастр, какъ объ исторической личности, представленіе о которой связано съ миическимк или вымышленными разсказами, а теперь приведемъ противоположный взглядъ, котораго также держатся нкоторые ученые. ‘Вс черты характеризуютъ въ Заратуштр бога. Конечно, можно утверждать, что миическій элементъ мало-по-малу окружилъ образъ человка божественнымъ ореоломъ, но для этого необходимо точно выяснить, въ чемъ именно заключалась дятельность Зороастра. Предположеніе о томъ, что онъ противопоставилъ ведаизму новую религію и опровергнулъ существованіе прежнихъ боговъ, является несостоятельнымъ, такъ какъ доказано, что боги, идеи и культъ маздеизма (т. е. зороастризма) вытекаютъ непосредственно изъ древней религіи и такъ же мало являются ея реакціей, какъ зендъ — реакціей санскрита’.

(Darmesteter).

Доктрина Зороастра.

Основная черта ученія Зороастра, это — принципъ, дуализма, по которому добрый духъ Агура-Мазда (Ормуздъ) ведетъ непрерывную борьбу съ Ангро-Майніу (Арйманомъ). Въ конц концовъ Ариманъ будетъ побжденъ и изгнанъ изъ міра. Человкъ долженъ принимать дятельное участіе въ этой борьб, соблюдая кодексъ, который Ормуздъ сообщилъ Зороастру. Ормуздъ и Арижавъ когда-то существовали слитно и сдлались противниками въ древнйшій періодъ, извстный по гатамъ. Конечное торжество Ормузда свидтельствуетъ о томъ, что Ариманъ все-таки стоитъ ниже его. Зороастръ не отрицалъ вры въ другихъ духовъ, но, судя по всему, училъ объ особенномъ величіи и о грядущей побд Ормузда.
Зороастръ усматриваетъ примненіе своей доктрины въ томъ, что никто въ этомъ мір не можетъ занимать безразличнаго положенія, а долженъ стоять или на сторон добра, или на сторон зла. Единственный достойный путь для помышленій, словъ и длъ — добро. Все это было ясно изложено въ первой гат. Нужно отдать полную справедливость Зороастру въ томъ, что онъ выяснилъ значеніе помысловъ, которые составляютъ источникъ грха. Принимая во вниманіе, какъ мало гимны Риг-Веды говорятъ о грх, объ искупленіи, о сознаніи вины и о необходимости вымолить прощеніе у божества, легко можно убдиться, что Авеста проповдуетъ боле высокое ученіе.
Какъ бы велико ни было вліяніе Зороастра на религіозное развитіе народа, но возвщенная имъ религія могла привиться только тамъ, гд уже раньше существовали положительныя, хотя бы и ошибочныя основныя врованія. Иранцы, несомннно, одного происхожденія съ арійскими индусами, и за неимніемъ какихъ-либо памятниковъ, свидтельствующихъ о религіозныхъ воззрніяхъ предшественниковъ Зороастра, мы должны сравнивать ученіе Авесты съ древними индусскими врованіями. Это сопоставленіе даетъ интересные результаты.
Общее названіе божества въ древнихъ частяхъ Риг-Веды — Дева (сіяющій). Въ позднйшихъ гимнахъ Дева исключительно обозначаетъ добраго духа, благодтельнаго бога. Въ Авест злой духъ носитъ почти то же названіе, именно Даева. Въ начал Риг-Веды съ названіемъ девы чередуется асура, то же слово (агура) въ Авест примняется къ доброму божеству и входитъ въ составъ имени Ормузда (Агура Мазда). Въ позднйшихъ частяхъ Риг-Веды и въ браманской литератур наименованіе относится только къ злымъ духамъ. Къ сожалнію, мсто не позволяетъ намъ выяснить, насколько это различіе связано съ паденіемъ Варуны и съ возвышеніемъ Индры. По Авест видно, что во времена Зороастра существовали дв опредленныя и совершенно различныя формы врованій: дикіе кочевники врили въ или арійскихъ боговъ, и убивали, приносили въ жертву скотъ, а боле осдлые народы врили въ агуръ, покровителей скота, и возводили скотоводство въ священную обязанность.
Зороастръ исповдывалъ религію осдлыхъ народовъ и присоединилъ эпитетъ Мазда въ названію ихъ главнаго божества. Онъ отождествилъ древнихъ девъ, въ которыхъ еще вровали кочевники, со злыми силами, ложными богами, бсами. По его ученію, вс они — лишь различныя проявленія или помощники главнаго злого начала, которое часто называется Друджъ, или обманъ, и рже — Ангро-Майніу, или Ариманъ. Такимъ образомъ, Зороастръ только сконцентрировалъ и развилъ древне-арійскую вру въ борьбу между благодтельными и разрушительными силами природы.
Въ книг Вендидадъ употребляется краткое обращеніе къ Ормузду: ‘Благословенный духъ, создатель вещественнаго міра, святой’, или же полное: ‘Я почитаю создателя Агуру Мазду, блестящаго, лучезарнаго, величайшаго, лучшаго, прекраснйшаго, могущественнйшаго, мудрйшаго, красивйшаго по форм, славнйшаго по святости, щедраго, подающаго благословеніе, создавшаго насъ, приготовляющаго насъ, поддерживающаго насъ, благословеннйшаго духа’. Geiger обращаетъ особенное вниманіе на то, что Ормуздъ считается духомъ и изображается въ видимой форм только въ одномъ мст, гд солнце (Митра) названо’тломъ и глазомъ Мазды’. Въ Авест высшее существо рдко является въ человческомъ образ, и Geiger придаетъ символическій смыслъ всему, что говорится о женахъ и родныхъ Ормузда. Но весьма вроятно, что народная масса врила въ существованіе реальнаго родства, хотя религіозные вожди считали его только символическимъ.
Очевидно, большое значеніе придается ‘имени’ Ормузда, которое интересно сравнить съ ‘именемъ’ ветхозавтнаго Іеговы и съ 99 именами Аллаха въ Коран. Вотъ эпитеты Ормузда Яшта: ‘Тотъ, кого вопрошаютъ, податель стадъ, сильный, пресвятой, создатель всякаго добра, разумъ, премудрость, благосостояніе, податель благосостоянія, Агура (владыка), благодтельные, непобдимый, тотъ, въ которомъ нтъ зла, который ведетъ правильный счетъ (добрымъ дламъ и грхамъ), всевидящій, исцлитель, Мазда (премудрый)’. Гати говорятъ, что онъ никогда не заблуждается и, какъ страхъ, слдитъ за всмъ глазами, сіяющими святостью. Еакое высокое понятіе о божеств даютъ гаты, можно видть изъ слдующаго отрывка: ‘ Прошу тебя, повдай мн истину, о Агура: кто былъ отцомъ чистыхъ созданій въ самомъ начал? Кто сотворилъ ходъ солнца и звздъ? Кто, какъ не ты, создалъ прибыль и ущербъ луны? Это и еще другое я жажду узнать, о Мазда! Кто поддерживаетъ землю и облака, чтобы они не падали? Кто сдлалъ воду и растенія? Кто далъ быстроту втрамъ и облакамъ? Кто, о Мазда, сотворилъ благочестивый разумъ? Кто, длая добро, создалъ свтъ и мракъ? Кто, длая добро, создалъ сонъ и бодрствованіе? Кто создалъ зарю, полдень и вечеръ?’ (Ясна, 44).
Здсь, несомннно, проводится мысль, что Ормуздъ существовалъ раньше всхъ матеріальныхъ вещей и по своей вол сотворилъ міръ. Особенно подчеркивается то, что онъ создалъ святой разумъ, религіозную истину, молитвы и жертвоприношенія. Ормуздъ также считается творцомъ огня, о значеніи котораго мы поговоримъ ниже. Какъ всевдующій, непогршимый богъ, онъ награждаетъ добрыхъ и наказываетъ злыхъ и въ этомъ и въ будущемъ мір. Въ гатахъ, напримръ, говорится: ‘Кто въ праведности выказываетъ мн, Заратуштр, истинно добрыя дла, того они (божественныя существа) наградятъ будущею жизнью, которая желательне всего другого. Такъ ты сказалъ мн, Мазда, ты, который все знаешь лучше’.
Для нечестивыхъ приведена слдующая угроза, ‘Кто обманетъ благочестиваго человка, тотъ долго будетъ пребывать во мрак, и на долю его достанется гнилая пища и насмшки. Вотъ куда, о, порочные, заведутъ васъ души ваши въ силу поступковъ’.
Нкоторыя лица въ сходств зороастрійскаго и еврейскаго представленій о высшемъ божеств усматривали доказательство того, что одна религія вытекла изъ другой, иные же, напротивъ, отрицаютъ всякое родство между этими религіями. Такъ, Geiger говоритъ: ‘По опредленію Авесты, Агура Мазда стоитъ, несомннно, гораздо выше боговъ ведійскаго пантеона, и съ нимъ сравниться можетъ только древне-еврейскій Іегова. Но какъ ни очевидно сходство между израильскимъ богомъ и маздейскимъ, я никакъ не могу согласиться съ мнніемъ, что Авеста была позаимствована у евреевъ. На иранской почв, совершенно обособленная нація независимо и самостоятельно выработала высокое понятіе о бог, какого, за исключеніемъ евреевъ, не достигло ни одно арійское, семитическое или туранское племя’. Проф. Geldner считаетъ Ормузда идеализированною фигурой какого-нибудь восточнаго царя. Проф. Darmesteter смотритъ на него, какъ на развитіе арійскаго понятія о ‘бог неба’ въ виду того, что многія черты свидтельствуютъ объ его небесномъ происхожденіи: онъ — ‘блый, ясный, видный издали, у него величайшее и прекраснйшее тло, солнце — его глазъ, рки — его супруги, молнія — его сынъ. Онъ окутанъ небомъ, какъ одеждой, усянной звздами. Онъ живетъ въ безконечномъ свтломъ пространств’.
Семь категорій ведійскихъ боговъ, откуда развились двнадцать адитій, различаются также и въ иранской религіи. Спрашивается, не существовали ли они въ очень древній періодъ и не выдлился ли изъ ихъ среды Ормуздъ, который впослдствіи сдлался верховнымъ богомъ? Въ нкоторыхъ частяхъ Авесты говорится о семи Амеша Спентахъ (благословенныхъ безсмертныхъ), изъ которыхъ главный — Агура Мазда. Вотъ имена остальныхъ: 1) Вогу-Мано, добрый разумъ, 2) Аша-Вагишта, высшая святость, 3) Хшатра-Варія, желательное владычество, 4) Спента Армати, умренные помыслы и чувство смиренія, 5) Гарвататъ, благосостояніе, счастье, здоровье, 6) Амерталъ, долгоденствіе, безсмертіе. Отвлеченное значеніе этихъ именъ длаетъ ихъ трудными для пониманія, но нтъ сомннія, что Авеста призываетъ Амеша Спентъ, какъ живыхъ существъ, которыя могутъ отвчать на молитвы. Имъ даже приписываютъ опредленныя назначенія: Вогу-Мано покровительствуетъ стадамъ, Аша — огню, Хшатра бережетъ металлы, Спента-Армати сторожитъ землю, а подъ вдніемъ двухъ послднихъ находятся воды и растенія. Приводимъ данное Geiger’омъ объясненіе отвлеченнаго смысла нкоторыхъ Амеша Спентъ въ связи съ ихъ практической дятельностью. Вогу-Мано, разумъ, считается покровителемъ стадъ потому, что народъ, принявшій ученіе Зороастра и, слдовательно, разумный, въ противоположность кочевникамъ, занимался скотоводствомъ. Вогу-Мано считался также охранителемъ всхъ живыхъ существъ. Связь Аши, чистоты, съ огнемъ — очевидна, такъ какъ огонь — символъ чистоты. Армати (ведійская богиня Арамати) — покровитель земли, на него смотрятъ, какъ на ‘смиреннаго страдальца, который все переносятъ, все питаетъ и все выдерживаетъ’. По Риг-Вед, Арамати — благочестіе или геній благочестія. Индійскій комментаторъ Саяна считаетъ Арамати мудростью, впрочемъ, онъ дважды опредляетъ тоже слово: ‘земля’. Гарвататъ, здоровье — владыка воды, такъ какъ вода подаетъ здоровье. Амерталъ, долгоденствіе и безсмертіе,— геній растеній, которыя избавляютъ отъ болзней и смерти, въ особенности растеніе тома (индійская сома), приносящее здоровье и надолго сохраняющее жизненныя силы. Блая гаома доставляетъ безсмертіе. Огонь считается сыномъ, а Армати дочерью Ормузда. Въ одномъ мст (Яштъ ХІХ) всхъ ихъ призываютъ, какъ сыновей Ормузда: ‘Я призываю славу Амеша Спентъ, которыя вс семь думаютъ и поступаютъ одинаково и имютъ одного общаго отца и владыку, Агуру Мазду’.
Интересна также роль язатъ, которыхъ иные считаютъ ангелами или духовными геніями, господствующими надъ элементами или надъ отвлеченными понятіями. Dastur говоритъ: ‘Въ отвлеченномъ смысл все то, что совершенно и достохвально въ нравственномъ и матеріальномъ мір, все то, что прославляетъ мудрость божества, есть язата‘. (Geiger), Особенное значеніе между язатами иметъ Митра, котораго можно уподобить ведійскому богу свта Митр, тсно связанному съ Варуною. Митра все видитъ и поэтому все знаетъ. Онъ свидтель истины, охранитель клятвъ и чистой вры, онъ наказываете всхъ, кто нарушаетъ общанія, бъ то же время онъ владыка обширныхъ пастбищъ и князь странъ. Въ десятомъ яшт есть много гимновъ, обращенныхъ къ Митр, изъ которыхъ мы приведемъ нкоторые отрывки.
Агура Мазда обратился къ Спитама-Заратуштр, говоря: ‘По истин, когда я сотворилъ Митру, владыку обширныхъ пастбищъ, о Спитама, я сотворилъ его столь же достойнымъ жертвоприношеній и молитвъ, какъ и я самъ, Агура Мазда. Злодй, который солжетъ Митр (или нарушитъ договоръ), навлечетъ смерть на всю страну, причинитъ міру такое же зло, какъ сто гршниковъ. О Спитама, не нарушай договора ни съ неврующими, ни съ врующими, такъ какъ Митра и для врныхъ и для неврныхъ’.
‘Мы приносимъ жертву Митр, владык обширныхъ пастбищъ, правдивому, благообразному, глав собраній, имющему тысячу ушей и десять тысячъ глазъ, великому, премудрому, сильному, всегда бодрствующему,
‘Который поддерживаетъ колонны просторнаго дома и укрпляетъ его столбы, который подаетъ сыновей и стада быковъ тому Доку, гд ему угождали, и разбиваетъ вдребезги т дома, гд его оскорбляли’.
Митру призываютъ во время жертвоприношеній. Ему возсылаютъ мольбы о богатств, сил, побд, чистой совсти, благословеніи, мудрости и познаніи того, что приноситъ счастье. Въ одномъ мст онъ изображенъ, какъ воинственный храбрый юноша, который по небу и. во время битвы разъзжаетъ въ колесниц, впряженной четырьмя блыми конями, и становится язатой войны.
Ведійское божество Ваю, по Авест,— язата грозы. Ормуздъ проситъ у него силы, чтобы низвергнуть Аримана. Его призываютъ, какъ сильнаго, воинственнаго помощника во всякой опасности. Важное значеніе имютъ также: язата огня, посланникъ боговъ, приносящій на землю молнію и солнечное тепло, язата водъ — Ардвисура-Анагита, язата дождя — Тистрія, побдитель враговъ — Веретрагна, Солнце, Луна и т. д. Многіе изъ нихъ по именамъ или эпитетамъ сходны съ ведійскими богами или духами, и яшты совершенно напоминаютъ гимны Риг-Веды.
‘Тотъ, кто приноситъ жертву безсмертному, сіяющему, быстротечному Солнцу, устоитъ противъ мрака, устоитъ противъ даевъ, рожденныхъ отъ мрака, устоитъ противъ грабителей и разбойниковъ, устоитъ противъ невидимо подкрадывающейся смерти. Онъ приноситъ жертву Агура Мазд, приноситъ ее Амеша-Спентамъ, приноситъ ее собственной душ.
‘Мы приносимъ жертву Тистріи, яркому сіяющему свтилу, къ которому стремится и стоячая дода, и текучая ключевая вода, и потоки воды, и дождевая вода.
‘Когда же ясный и славный Тпстрія поднимется для насъ? Когда же ручьи, переполнившись водою на толщину лошадинаго копыта, потекутъ по прекраснымъ мстамъ и полямъ, по пастбищамъ и даже по корнямъ растеній, чтобы они дали хорошій ростъ?’
Слдуетъ также упомянуть о бог или дух Сраош. Имя его означаетъ повиновеніе, въ особенности повиновеніе Святому Слову. Сраоша первый связалъ баресму, священныя жертвенныя втви. Онъ первый восплъ священные гимны. Три раза въ день онъ сходитъ въ міръ, чтобы изгонять Ариманц. За это его величаютъ богомъ-жрецомъ. Его орудіе борьбы — святая молитва. Онъ требуетъ, чтобы человкъ вставалъ рано и совершалъ положенные обряды. Онъ жалетъ бдныхъ и нуждающихся и охраняетъ нерушимость договоровъ. Аши, или благочестіе, нравственный порядокъ, дочь Ормузда и сестра Сраоши, Митры и др., подаетъ людямъ-разумъ, охраняетъ бракъ и постоянно заботится о дом. Она доставляетъ власть и богатство, а двушекъ одаряетъ красотою.
Духъ по имени Гейшъ-Урванъ, или ‘душа быка’, въ гатахъ жалуется Ормузду на притсненія и опасности, которыя онъ терпитъ отъ боговъ. Есть еще масса другихъ духовъ, какъ-то: Святое Ученіе, Святое Слово, Геній справедливости и т. д. Очевидно, зороастризмъ былъ такъ же склоненъ къ олицетворенію отвлеченныхъ понятій, какъ ведійская религія къ олицетворенію матеріальныхъ предметовъ и силъ.
Теперь мы переходимъ къ оборотной сторон медали, къ злымъ силамъ и ихъ отношенію къ Ормузду и добрымъ духамъ. Мы уже говорили, какъ рельефно Авеста проводитъ принципъ дуализма въ управленіи міромъ. Но, по нкоторымъ мнніямъ, дуализмъ не боле присущъ зороастрійской, чмъ христіанской религіи, потому что въ Авест нтъ попытокъ объяснить происхожденіе обоихъ духовъ и въ то же время ясно указано, что злая сила иметъ лишь. временное значеніе. (West, свящ. книги Востока, XVIII). Haug говоритъ, что Зороастръ держался великаго понятія объ единств и нераздльности высшаго существа и старался примирить несовершенство и зло съ благостью и справедливостью бога, предположивъ, что дв первородныя причины слиты, несмотря на ихъ полное различіе. Но, конечно, гораздо проще за сущность ученія Зороастра принять увреніе гатъ, что два могущественныя существа сталкиваются и враждуютъ, но что доброе сильне и, подъ конецъ, одержитъ побду. Если читать гаты безъ всякой предвзятой мысли, то выносишь впечатлніе, что Ариманъ существовалъ съ самаго начала.
Ариманъ, владыка демоновъ, представляетъ полную противоположность Ормузду. Онъ живетъ въ безконечномъ мрак, самъ представляетъ мракъ, ложь и зло и окруженъ злыми духами. Всякій добрый человкъ — его врагъ, рожденіе Зороастра разъярило его. Злые духи раздляются на даевъ (девъ) мужескаго пола и друджей, женскаго. Существуютъ шесть главныхъ злыхъ духовъ, соотвтствующихъ Амеша Спентамъ, такъ, первымъ тремъ Амеша Спейтамъ соотвтствуютъ: 1) Акомано, злой разумъ, 2) Андра (Индра), разрушительный огонь и 3) Сару, тиранъ.
Первый отдлъ Вендидада подробно описываетъ, какъ Ариманъ каждому доброму творенію Ормузда противопоставилъ свое злое. Раньше всего онъ создалъ рчного змя и зиму, затмъ овода, хлбныхъ муравьевъ, москитовъ, демоновъ, нимфъ и т. д. и, кром того, грховныя желанія, невріе, гордость, неестественные грхи, погребеніе и сожженіе мертвыхъ, притсненія чужихъ правителей и чрезмрную жару. Ариманъ также считается убійцей перваго быка, отравителемъ растеній и производителемъ дыма, грха и смерти.
Нкоторые зароастрійскіе злые духи напоминаютъ ведійскихъ, такъ, напр., яшу, это — демоны, пайрики — злыя нимфы, останавливающія дождь, дрванты или дрегванты — опрометью бгущіе враги, варенія—даевы — небесные враги. Бушьянста посылаетъ людямъ сонъ на зар, чтобы они забыли помолиться и т. д.
Въ яштахъ Зороастръ изображенъ совершеннымъ человкомъ, который впервые вступилъ въ борьбу съ Ариманомъ. Въ 13-мъ яшт говорится: ‘Мы поклоняемся благочестію и Фраваши, духу святого Заратуштры, который первый сталъ мыслить, говорить и длать добро, который былъ первымъ жрецомъ, первымъ воиномъ, первымъ земледльцемъ, первый овладлъ быкомъ, святостью, словомъ, повиновеніемъ слову, властью, всмъ добромъ, сотвореннымъ Маздою, первый въ этомъ вещественномъ мір провозгласилъ слово, побждающее даевъ, законъ Агуры. Онъ былъ силенъ, подавалъ жизнь всему доброму, проповдывалъ народамъ законъ. Къ нему стремились Амеша Спенты вмст съ солнцемъ въ полнот вры и сердечнаго благочестія, он стремились къ нему, какъ къ владык и господу міра, прославляющему лучшаго, прекраснйшаго Ашу. При его рожденіи и возрастаніи радовались воды и растенія, при его рожденіи и возрастаніи вс добрыя созданія восклицали: ‘Слава!’ (Свящ. кн. Востока, т. XXIII). Здсь видны зачатки обоготворенія человка.
Борьба между добромъ и зломъ считается всемірной. Каждая сила, существо или матеріальный предметъ относится къ той или иной сторон, вс животныя и растенія также служатъ той или другой сил. Иногда боги и враги являются людямъ подъ видомъ собакъ, змй, выдръ, лягушекъ и т. д. Убивать созданіе Ормузда — грхъ, но, убивая созданіе Аримана, человкъ искупаетъ зло. По поводу этого ученія Darmesteter говоритъ, что ‘Персія была близка къ обожанію животныхъ’.
Человчество считается раздленнымъ между Ормуздомъ и Ариманомъ. Служитель Ормузда и Аши (огня) приноситъ имъ жертвы съ возліяніямъ святой воды и сока подкрпляющаго и цлительнаго растенія шолем (ведійской сомы), питье котораго есть богоугодный поступокъ. Врующій помогаетъ Ормузду и святымъ духамъ каждымъ своимъ помышленіемъ, словомъ или дломъ, а также — оказывая покровительство всмъ существамъ Ормузда. Жрецъ Атгарванъ, прогоняющій враговъ и болзни силою чаръ, воинъ, побждающій нечестивыхъ, земледлецъ, получающій хорошій урожай,— все это слуги Ормузда, а противоположные имъ — слуги Аримана. Врующіе будутъ возсдать на неб съ Ормуздомъ, въ конц временъ мертвые воскреснутъ и будутъ жить за земл, которая тогда освободится отъ всякаго зла.
Въ связи съ этимъ мы должны указать на вру въ духа (фраваши), который первоначально созданъ отдльно отъ тла и посл смерти опять разлучается съ нимъ. Прежде фраваши считались духами предковъ, но впослдствіи они получили значеніе безсмертной составной части каждаго существа: боговъ, животныхъ, растеній и даже неодушевленныхъ предметовъ. 13-й яштъ называетъ ихъ ‘страшными и всемогущими фраваши’, которые подаютъ помощь, доставляютъ радость врующимъ и поддерживаютъ вс созданія. Въ виду того, что фраваши помогаютъ въ непрерывной борьб между добромъ и зломъ, имъ поклоняются и призываютъ ихъ при всякомъ удобномъ случа. Они — ‘могущественнйшіе двигатели, легчайшіе въ поступательномъ движеніи, медленнйшіе въ отступленіи, надежнйшіе мосты, у нихъ самая мткая рука и оружіе, они никогда не обращаются въ бгство’, поэтому-то они страшны врагамъ. Однако, гимны говорятъ, что сами фрэдаши взываютъ слдующимъ образомъ: ‘Кто будетъ восхвалять насъ? кто принесетъ намъ жертву? кто будетъ размышлять о насъ? кто будетъ благословлять насъ? кто встртитъ насъ съ мясомъ и одеждой въ рукахъ и съ молитвой, достойной блаженства?’ Выше всхъ остальныхъ стоитъ фраваши Агура Мазды.
Авеста, несомннно, проповдуетъ ученіе о безсмертіи и о будущемъ мір, который ‘лучше добра’. Идея о томъ, что въ загробный міръ ведетъ мостъ, была свойственна многимъ религіямъ. Но описанію Авесты, это — ‘мостъ воздаяній’, гд будетъ оказано правосудіе. Добрые пойдутъ въ жилище свта и славы, гд Ормуздъ царствуетъ и восхваляется въ гимнахъ. Злые, лжеучителя и идолопоклонники на вчныя времена отправятся въ жилище бсовъ, въ вчный мракъ, гд ихъ ждутъ насмшки демоновъ. XXII яштъ описываетъ судьбу добрыхъ и злыхъ. Духъ добраго человка три дня посл смерти остается у изголовья трупа и вкушаетъ столько счастья, сколько можетъ вкусить весь міръ живущихъ. Затмъ онъ переходитъ въ благословенную страну, гд его встрчаетъ собственная его совсть въ лиц прекрасной небесной двы, которая перечисляетъ вс его добрыя дла и ведетъ его въ рай Добраго Помысла, Добраго Слова, Добраго Дла и Безконечнаго Свта. Дурной человкъ три дня несетъ такія страданія, какія можетъ вытерпть весь міръ живущихъ, а затмъ попадаетъ въ нечистую область Злого Помысла, Злого Слова, Злого Дла и, наконецъ, въ Безконечный Мракъ. Поздне эта картина была еще полне разработана.
Въ одномъ мст гаты говорятъ, что посл окончательнаго распредленія наградъ и наказаній, наступитъ разложеніе міра. Вообще же Авеста надется на возрожденіе земли и на воскресеніе мертвыхъ, которые соединятся со своими душами. Многіе полагаютъ, что мысль о воскресеніи первоначально зародилась у персовъ, отъ которыхъ ее позаимствовали іудеи. Авеста учитъ, что передъ концомъ міра появятся три великихъ пророка, сверхъестественные сыновья Заратуштры. Послдній изъ нихъ, Астватъ-Эрта, или побдный Спаситель, воплощенное благочестіе, преодолетъ вс мученія людей и демоновъ. Онъ обновитъ міръ, сдлаетъ живущихъ безсмертными, пробудитъ мертвыхъ отъ сна, положитъ конецъ смерти, старости и тлнію и пошлетъ благо честивымъ вчную счастливую жизнь. Между свтлыми и темными силами произойдетъ послдняя ршительная борьба, и Астватъ Эрта съ помощью добрыхъ духовъ побдитъ демоновъ, искоренитъ зло. Затмъ наступитъ мирное и счастливое царство Ормузда и праведниковъ, которое уже не будетъ нарушаться никакими проявленіями зла.

ГЛАВА XII.

Зороастрійскія книги. Митраизмъ.

Авеста.— Мсто ея происхожденія.— Эпоха.— Гаты.— Народъ, описываемый гатами.— Вендидадъ.— Самыя пріятныя и непріятныя мста.— Нечистота труповъ.— Выставленіе покойниковъ.— Законы о договорахъ и оскорбленіяхъ.— Виспередъ и Ясна.— Богослуженіе.— Древніе маздейскіе обряды.— Исторія маговъ.— Утрата зороастрійскихъ книгъ.— Пехлевійскіе тексты.— Бундагешъ.— Шаястъ-ла-Шаястъ.— Дадистанъ-и-Диникъ.— Духъ мудрости.— Митраизмъ.— Митраическіе памятники.— Враждебное отношеніе христіанъ.— Митраическія церемоніи

Авеста.

Изъ данныхъ самой Авесты можно заключить, что она была создана въ восточномъ Иран, на востокъ отъ центральной персидской пустыни, въ бассейн Сыръ-Дарьи, такъ какъ почти вс мста, упоминаемыя въ ней, находились въ этихъ предлахъ, за исключеніемъ Раги, которая лежала около западной границы. Изъ знаменитыхъ западныхъ городовъ упомянутъ только Вавилонъ. Арійская страна названа перво-созданной и самой лучшей. ‘Первая страна, которую я, Агура Мазда (Ормуздъ) сотворилъ, это — Аріана Вайджа (страна), расположенная на прекрасной Датіи. Поэтому Ангро-Майніу (Ариманъ), полный смерти, создалъ водяныхъ змй и лютую зиму’. (Geiger). Возможно, что арійская страна, о которой здсь идетъ рчь, это — Верхній Ферганъ.
Вотъ, что можно судить объ эпох Авесты: кром Раги, въ ней не упоминается ни одинъ изъ городовъ, извстныхъ во времена мидянъ и ахеменндовъ, не названа ни одна изъ позднйнихъ націй или имперій. Авеста знаетъ только арійцевъ, а не въ подраздленія на персовъ, парянъ и мидянъ. Въ ней ничего не сказано о битвахъ между мидянами и вавилонянами, а тмъ боле о завоеваніяхъ Александра Великаго. Что особенно знаменательно, такъ это — намеки на множество вншнихъ событій, битвъ, набговъ, свидтельствующихъ о вражд арійцевъ съ неарійцами и осдлыхъ земледльцевъ съ кочевниками. Племенное дленіе было въ полной сил, и только могущественнымъ царямъ удавалось сплотить племена въ царства. Вполн естественно усматривать во всемъ этомъ признаки глубокой древности, особенно, если считаться съ первобытнымъ типомъ языка Авесты. Разумется, нельзя признавать отдльныхъ частей ея повствованія миическими по той лишь причин, что утрачены нкоторыя имена. Показаніе Геродота, что мидяне прежде назывались арійцами, также подтверждаетъ древность преданія Авесты объ арійцахъ: очевидно, въ т времена мидяне еще не сдлались самостоятельнымъ народомъ.
Посмотримъ теперь, что гати, или гимны Авесты, собранные въ Ясн, сообщаютъ о народ, въ сред котораго они сложились. Вс они говорятъ устами Зороастра. Царь Виштаспа описывается, какъ благочестивый другъ и помощникъ Зороастра, жаждущій возвстить его святое дло. Гаты, часто упоминаютъ о лицахъ и событіяхъ того времени. Религія только формируется, приверженцы ея подвергаются преслдованіямъ. Въ гатахъ, несомннно, есть примсь миологіи, но если бы отрицать историческіе факты въ основ всхъ литературныхъ памятниковъ, которые содержатъ миическія объясненія или описанія, то, помимо Авесты, пришлось бы еще отвергнуть очень многое.
Весьма важное указаніе на древность гатъ и на родство описываемаго ими арійскаго народа съ арійцами Риг-Веды заключается въ томъ, что корова играла большое значеніе въ ихъ жизни, и на вскармливаніе и уходъ за нею было обращено особое вниманіе. Итакъ, арійцы переживали пастушескій періодъ, который слдуетъ за кочевою жизнью, и становились боле осдлыми, чмъ обыкновенные владльцы овецъ и козъ, которымъ легко перегонять свои стада съ одного пастбища на другое. Гаты выясняютъ, что корова указываетъ постоянное жилище, составляетъ предметъ заботы дятельнаго землепашца и способствуетъ развитію земледлія. Въ Вендидад, наоборотъ, земледліе возведено на одну степень со скотоводствомъ. Гаты говорятъ, что между кочевниками и земледльцами существуетъ антагонизмъ и первые противятся ученію Зороастра. Дйствительно, кочевники, какъ всегда водится, грабили осдлыхъ жителей и, естественно, не взлюбили духовнаго проповдника своихъ боле цивилизованныхъ братьевъ. Зороастръ считается особымъ покровителемъ коровы и заявляетъ, что корова создана для трудолюбивыхъ и дятельныхъ людей. Изъ позднйшихъ частей Авесты мы узнаемъ, что религія Зороастра вполн утвердилась, а съ нею и орденъ жрецовъ (атгарвановъ). Населеніе состояло изъ земледльцевъ и пастуховъ, повседневная его жизнь была тсно связана съ религіей, а характеръ народныхъ праздниковъ обусловливался его занятіями. Народъ, повидимому, еще не употреблялъ соли, звонкая монета и желзо также не были ему извстны, онъ еще не вышелъ изъ бронзоваго вка. Одно мсто, гд говорится о Гаутам, навело иныхъ на предположеніе, что Авеста написана поздне его эпохи, но это ничуть не доказательно, такъ какъ это имя, по всей вроятности, древне-иранскаго происхожденія, оно встрчается также въ Риг-Вед.
Книга Вендидадъ описываетъ зороастрійскіе обряды очищенія. Первые ея два отдла принадлежатъ къ древнйшимъ литературнымъ памятникамъ. Въ первомъ отдл, между прочимъ, говорится о томъ, какъ Агура Мазда сообщилъ Зороастру, что онъ внушилъ каждому народу привязанность къ своей стран, иначе все устремились бы въ арійскую страну, которая лучше всхъ остальныхъ. Дале описывается противоположное твореніе Ангро-Майніа (Аримана),— страна, гд десять мсяцевъ длится зима. По преданію, посл этого были созданы окрестныя страны, а Ариманъ въ отместку сотворилъ различныя бдствія, въ томъ числ зло и ядовитыхъ наскомыхъ. Во второмъ отдл Зороастръ спрашиваетъ Ормузда, кто былъ первый смертный, съ которымъ онъ бесдовалъ, и получаетъ отвтъ: ‘Прекрасный Яйма, пастухъ’. Яйма, повидимому, считается основателемъ цивилизаціи, ему было сказано, что приближается пора роковыхъ временъ, поэтому онъ долженъ въ большой загороди собрать всевозможныя смена и устроить родъ земного рая. Яйма въ нкоторыхъ отношеніяхъ сходенъ съ Ямой, ведійскимъ правителемъ умершихъ душъ.
Въ третьемъ отдл Вендидада перечислены пять самыхъ пріятныхъ и пять самыхъ непріятныхъ мстъ для земли. Пріятны: то мсто, куда вступаетъ врующій съ дровами для жертвеннаго огня и со связкой священнаго хвороста, читая молитву Митр, Владык обширныхъ пастбищъ и богу Рам-Свастр, который подаетъ стадамъ хорошій кормъ, 2) мсто, гд врующій строитъ домъ для жреца, его жены, дтей и стадъ, 3) мсто, гд врующій разводитъ больше всего хлба, травы и плодовъ, 4) мсто, гд бываетъ наибольшій приростъ стадъ и табуновъ, 5) мсто, гд скопляется больше всего удобренія. Непріятны т мста, гд находятся трупы и другія созданія Аримана, а также плнныя лица, и дти какого-нибудь врующаго.
Никто не долженъ переносить трупа въ одиночку. Если трупъ погребается {По случаю зимы, дождя или дурной погоды. Прим. перев.}, то лишь на время, и въ промежутк шести мсяцевъ его надлежитъ откопать и выставить. Значительная часть Вендндада посвящена описанію оскверненія отъ труповъ или мертвечины и способовъ очищенія. Во всемъ виденъ тотъ руководящій принципъ, что чистота, особенно тлесная, иметъ первенствующее значеніе. Нечистота считается дломъ демона, который пребываетъ въ труп и оттуда переходитъ въ тхъ, кто къ нему прикасается. Чтобы изгнать нечистаго духа, нужны особыя омовенія и чары. Ни въ одномъ вроученіи мысль объ оскверненіи отъ трупа не достигала такого развитія, какъ въ зороастризм. Злой духъ можетъ быть изгнанъ изъ трупа при посредств ‘четырехъокой собаки’, которую приводятъ посмотрть на покойника. Подъ четырехъокою собакой разумютъ такую, у которой два пятна надъ глазами. Здсь напрашивается сравненіе съ четырехъокими псами ведійскаго бога Ямы и трехголовымъ Церберомъ, который сторожитъ адскія врата. Везд, гд проносятъ трупъ, ему сопутствуетъ смерть, и ни одинъ человкъ, ни одно животное не должны идти по этому пути, пока четырехъокая собака не отгонитъ дыханіе смерти, чему также помогаетъ жрецъ своими заклинаніями.
Огонь, земля и вода считаются священными стихіями, поэтому трупы надлежитъ держать какъ можно дальше отъ нихъ, относить на высокія вершины, гд много хищныхъ птицъ и собакъ, и привязывать за ноги и за волосы къ подмосткамъ, чтобы кости не были унесены. Оставшіяся кости нужно складывать въ дахму, или башню безмолвія. Смерть части тла и болзнь также считается оскверненіемъ. Все, что исходитъ отъ человческаго тла,— нечисто, даже обрзки ногтей и волосъ. По зороастрійскому ученію, болзни посылаются Ариманомъ, и ихъ нужно лчить омовеніями и чарами. Если бы предстоялъ выборъ между нсколькими врачами, изъ которыхъ одинъ лчитъ ножомъ, другой — травами, а третій — святымъ словомъ или чарами, то предпочтеніе нужно отдать послднему. Этимъ объясняется то, что большая часть врачей принадлежали къ классу жрецовъ.
Четвертый отдлъ Вендидада излагаетъ законы о различныхъ договорахъ и оскорбленіяхъ. Послднія раздляются на семь степеней, при всякой повторной обид вина усугубляется. За преступленія полагается тлесное наказаніе и, кром того, предстоятъ страданія посл смерти. Оскорбленія боговъ наказываются гораздо строже, чмъ оскорбленія людей. Человкъ, ложно приписывающій себ способность очищать нечистое или въ одиночку переносящій трупъ, достоинъ смерти, такъ какъ это особенно оскорбляетъ боговъ. Только раскаяніе можетъ спасти человка отъ загробныхъ мукъ. Сожженіе или погребеніе мертвыхъ, употребленіе въ пищу падали и неестественныя преступленія не могутъ быть искуплены, за это человка ждетъ смерть и будущія мученія.
Виспередъ и Ясна, собственно, составляютъ одну нераздльную часть Авесты и излагаютъ зороастрійское богослуженіе. Краткій Виспередъ содержитъ призываніе Ормузда и добрыхъ геніевъ на предстоящія церемоніи. Ясна буквально означаетъ ‘жертвоприношеніе съ молитвами’ и заключаетъ въ себ гаты, или гимны, о которыхъ мы уже говорили. Жрецы должны были читать эти гаты (не въ присутствіи мірянъ) во время нкоторыхъ религіозныхъ церемоній, которыя заключались въ освященіи воды, баресмы, или втвей, и сока гаомы и въ принесеніи жертвы: драонъ, т. е. маленькихъ круглыхъ пирожковъ съ кусочками варенаго мяса, которые потомъ шли на трапезу жрецамъ. Собственно на обязанности жреца лежало разъ въ сутки прочесть всю Авесту, главнымъ образомъ, въ продолженіе ночи, такъ какъ это подготовляло его къ совершенію очистительныхъ обрядовъ.
Интересъ богослуженія не пропорціоналенъ его продолжительности. Приводимъ отрывки изъ Виспереда: ‘Мы почитаемъ всевдущаго Агуру Мазду. Мы почитаемъ свтъ солнца. Мы почитаемъ солнце и Амеша Спентъ. Мы почитаемъ совершенныя Мантры. Мы почитаемъ славныя дла чистоты. Мы почитаемъ собранія во имя огня. Мы почитаемъ чистое и благодтельное процвтаніе и разумъ’.— ‘Напрягайте руки, ноги, волю, о маздейцы, ученики Заратуштры, для совершенія добрыхъ длъ, предписанныхъ закономъ и справедливостью, для избжанія злыхъ длъ, беззаконныхъ и несправедливыхъ. Подавайте тмъ, кто нуждается’.
Ясна даетъ перечень тхъ духовъ, въ честь которыхъ приносятся въ жертву различные священные предметы или которымъ жрецы воспваютъ хвалу, напр.: ‘посредствомъ этой баресмы и снятой воды я воздаю почтеніе чистымъ духамъ мсяцевъ, чистымъ духамъ чистаго міра. Я воздаю почтеніе новолунію, чистымъ духамъ чистаго міра’. Иногда намекается на исторію или на подвиги духовъ. О царств Ормузда говорится слдующее: ‘Властвуй неограниченно надъ водами, надъ деревьями, надъ всмъ тмъ, что хорошо и что чистаго происхожденія! Сдлай праваго человка могущественнымъ, а неправеднаго безсильнымъ и слабымъ!’ Въ уста Зороастра вложенъ длинный очеркъ происхожденія и исторіи Гаомы, которому возносятъ, какъ лицу, молитвы въ вычурныхъ выраженіяхъ. Къ числу благъ, о ниспосланіи которыхъ молятъ Гаому, относятся: рай, здоровье, долгоденствіе, благосостояніе, побда, благополучіе, потомство и т. д. Его также просятъ воспрепятствовать тмъ, кто намревается оскорбить врующаго, и послать имъ самимъ всякія бдствія.
Вс эти указанія даютъ намъ понятіе о томъ, что изъ себя представляла зороастрійская религія за нсколько вковъ до христіанской эры, но уже поздне эпохи самою Зороастра. Въ Авест ничего не говорится о храмахъ, священный огонь хранился на алтар, устроенномъ на какомъ-нибудь холм и обнесенномъ заборомъ, подъ открытымъ небомъ. Маздейцы не длали никакимъ изваяній боговъ, символомъ ихъ служилъ единственно огонь, который постоянно поддерживался въ большихъ каменныхъ или мдныхъ сосудахъ, куда подбрасывали лучшія дрова. Жрецы (атгарваны) преподавали законъ Божій, читали священные тексты и призыванія, приготовляли гаому, мыли священные сосуды и совершали искупительные и очистительные обряды. Имъ полагалось знать Авесту наизусть, а также поучать и посвящать новообращенныхъ и учениковъ. Повидимому, они переходили съ мста за мсто для совершенія своихъ богослужебныхъ обязанностей. Нкоторые изъ нихъ были искусными врачами, но часто лчили однми лишь священными формулами. Праздниковъ было довольно много: первое, восьмое, восемнадцатое и двадцать-третье число каждаго мсяца посвящалось Ормузду, третье и пятое — Амеша Спейтамъ и, вообще, каждый день — какому-нибудь богу или духу. Главными праздниками считались: Новый годъ, въ честь Ормузда, и осеннее равноденствіе, въ честь Митры. Послдніе десять дней въ году отдавались памяти умершихъ. Оскверненія людей, о которыхъ мы говорили выше, искупались сложными очистительными церемоніями, которыя совершалъ жрецъ.
Во времена Дарія халдейское и семитическое поклоненіе иконамъ оказало нкоторое вліяніе на культъ Ормузда. Дарій въ своихъ надписяхъ помстилъ символическій рисунокъ бога. Артаксерксъ II соорудилъ въ Экбатан статуи и храмъ Анагит. Неизвстно точно, какимъ образомъ маги сдлались жрецами авестійской религіи, прежде они, повидимому, составляли племя или касту мидянъ и унаслдовали арійскія традиціи въ обработк Зороастра. Они пріобрли большое вліяніе въ Персидской имперіи, сдлавшись не только религіозными учителями и жрецами, но также политическими чиновниками и государственными совтниками. Надо думать, что они смшались, слились съ древнеперсидскимъ жреческимъ сословіемъ. Маги носили передъ царемъ Священный Огонь я преподавали царскимъ сыновьямъ религію Зороастра. Едва ли они уже и тогда занимались предсказаніемъ, гаданіемъ, толкованіемъ сновъ и т. п., есть вроятіе думать, что это лежало на обязанности халдейскихъ жрецовъ. По словамъ греческихъ историковъ, никто въ Персіи не могъ совершать жертвоприношенія безъ посредства мага. Маги приносили жертвы на высокихъ мстахъ, помолившись предварительно огню (или, врне, поглядвъ на священный огонь). Жертва состояла изъ животныхъ, которыхъ они убивали обухомъ. Божеству не оставляли какой — либо части мяса: съ него достаточно было души животнаго. ‘На запад, въ Каппадогіи,— говоритъ Страбонъ,— были отгороженныя мста, въ каждомъ изъ нихъ посредин находился алтарь съ кучею пепла, на которомъ маги поддерживали неугасаемый огонь. Ежедневно они пли часъ передъ огнемъ, держа въ рукахъ связку прутьевъ’. Религія маговъ распространилась даже до городовъ Лидіи, гд ихъ вру принялъ Панзаній.
Выставленіе труповъ уже было въ ходу у древнихъ персовъ, хотя, вроятно, только въ жреческомъ сословіи, царей хоронили. Во времена Сассанидовъ, всхъ покойниковъ выставляли, какъ это практикуется и въ настоящее время.
Не подлежитъ сомннію, что до насъ не дошли нкоторыя книги, въ древности входившія въ составъ Авесты. Различныя преданія говорятъ объ ихъ числ (21), объ ихъ содержаніи и о стараніи сохранить ихъ. Александръ Великій во время оргіи сжегъ дворецъ Перселоля, гд находился одинъ изъ имвшихся въ то время двухъ полныхъ экземпляровъ Авесты, другой же, какъ говорятъ, былъ похищенъ греками. Попытки персидскихъ царей изъ династіи Сассанидовъ, стремившихся собрать и сохранить зороастрійскія книги, не удались, благодаря разрушительному духу магометанъ, т персы, которые отказались принять вру побдителей, эмигрировали въ Индію и поселились, главнымъ образомъ, на западномъ берегу. Они сохранили нкоторыя части Авесты вмст съ переводами, комментаріями и оригинальными произведеніями на пехлевійскомъ язык, который преобладалъ въ Персіи съ третьяго до десятаго вка ныншней эры. Пехлевійскіе тексты даютъ намъ понятіе о средней исторіи маздеизма, которая, какъ говоритъ West, представляла ‘странную смсь древнихъ и новыхъ элементовъ, гд сказывались обычные признаки упадка,— стремленіе къ сложнымъ формамъ и детальной разработк’.
Одинъ изъ этихъ текстовъ, Бундагешъ, даетъ очеркъ космогоніи, легенда описываетъ ходъ мірозданія подъ хорошимъ вліяніемъ Ормузда и дурнымъ вліяніемъ Аримана и столкновенія обоихъ боговъ, вплоть до эпохи древне-персидскихъ царей и Зороастра, дальнйшая персидская исторія изложена очень кратко. Много данныхъ свидтельствуютъ о томъ, что это — комментированный переводъ съ авестійскаго оригинала. Бахманъ Житъ — замчательная пророческая книга, въ которой Ормуздъ предсказываетъ Заратуштр судьбу его религіи.
Шаястъ-ла-Шаястъ, книга о ‘чистомъ’ и ‘нечистомъ’, излагаетъ законы и обычаи, касающіеся грха и оскверненія. Къ ней перечислены различныя степени нарушенія законовъ собственности, различныя подраздленія добрыхъ длъ и тхъ людей, которые могутъ или не могутъ совершать ихъ, способы искупленія грха, различные виды культа и множество пространныхъ правилъ. Вс они сводятся къ педантическому вншнему и формальному очищенію и не свидтельствуютъ о высокомъ умственномъ развитіи народа.
Дадистанъ-и-Диникъ, книга, написанная въ девятомъ вк великимъ жрецомъ Манускигаромъ, излагаетъ ученіе и обряды современныхъ парсовъ. Заглавіе ея означаетъ: ‘Религіозныя мннія или ршенія’. Въ ней говорится, что люди созданы для ‘добра и преуспянія’. Человкъ долженъ прославлять и восхвалять Всеблагого Создателя. ‘Праведный человкъ есть тотъ, который выполняетъ возложенныя на него занятія и держится осторожно, чтобы его не обманулъ жадный врагъ’. Зло, которое въ этомъ мір въ широкихъ размрахъ выпадаетъ на долю добрыхъ людей, обыкновенно приписывается демонамъ и злымъ людямъ, но за это добрые получатъ въ духовномъ существованіи большую награду и будутъ застрахованы отъ зла и неподобающихъ поступковъ. Въ Дадистанъ-и-Диник также говорится о выставленіи труповъ, о познаніи душою судьбы тла и о будущности злыхъ и добрыхъ. Небо описано, какъ свтлое и яркое мсто, адъ же — какъ очень темное. Священный поясъ — шнуръ — означаетъ служеніе священнымъ существамъ, является символомъ искупленнаго грха и предвстникомъ блаженства. Священные обряды угодны Ормузду, такъ какъ они вполн соотвтствуютъ его повелніямъ и вызываютъ покровительство добрыхъ духовъ, приростъ удобренія, произрастаніе растеній, благосостояніе міра и всхъ живыхъ существъ. Въ этой книг описанъ надлежащій способъ богослуженія, который по существу ничмъ не отличается отъ описанныхъ выше обрядовъ и не носитъ особенно возвышеннаго или оригинальнаго характера.
Другая пехлевійская книга: ‘Мннія Духа Мудрости’, проповдуетъ вру въ то, что ‘врожденная мудрость’ Ормузда, какъ отдльная, созданная Ормуздомъ личность, произвела матеріальный и духовный міръ и, по свидтельству преданія, можетъ воплощаться и поучать людей. Еще одна книга въ томъ же род называется: ‘Объясненія, разсивающія сомннія’, она отстаиваетъ маздейскій дуализмъ на томъ основаніи, что другія религіи, объясняя происхожденіе зла, должны или унизить характеръ Верховнаго Существа, или предположить существованіе пагубнаго вліянія, которое на дл не что иное, какъ злой духъ. Эта книга считаетъ несостоятельными магометанскую, іудейскую, христіанскую и манихейскую доктрины и критикуетъ ихъ.

Митраизмъ.

Въ предыдущихъ главахъ мы уже говорили о бог Митр. Теперь намъ надлежитъ еще упомянуть о митраизм, темномъ культ, который, по нкоторымъ мнніямъ, въ первые вка христіанства былъ самымъ распространеннымъ вроученіемъ въ Римской имперіи, куда онъ былъ занесенъ солдатами {См. J. М. Robertson, ‘Religions systems in the World’, 1890, стр. 225—248.}. Въ Ведахъ богъ Митра тсно связанъ съ Варуной. Зороастръ считалъ его владыкой обширныхъ пастбищъ, созданныхъ Агура Маздой. Впрочемъ, и здсь онъ также былъ носителемъ небеснаго свта, а впослдствіи сдлался, по преимуществу, богомъ солнца, свта, правды, нравственной чистоты и доброты, который наказываетъ Митра-Друджа, ‘того, кто лжетъ Митр’, благодаря этому, онъ также производитъ судъ въ аду. (Св. Кн. В., IV, XXIII). Rawling говоритъ, что Дарій Гистаспъ отвелъ одинаково почетныя мста эмблемамъ Агуры Мазды и Митры на скульптурной доск своей усыпальницы (485 г. до P. X.), его примру слдовали и другіе монархи. Имя Митридатъ (‘данный Митрою’), очень распространенное среди восточныхъ царей, также свидтельствуетъ о высокомъ значеніи Митры. На Митру стали смотрть, какъ на посредника между Ормуздомъ и Ариманомъ, вчно юнаго, охраняющаго человчество отъ зла и совершающаго таинственное жертвоприношеніе, благодаря которому восторжествуетъ добро.
Иногда Митра считается божествомъ женскаго пола, поэтому на нкоторыхъ митраическихъ памятникахъ встрчаются двоякіе символы: бога и богини. Греко-романскій барельефъ: ‘Митра, убивающій быка’, который находится въ Британскомъ музе, указываетъ на символическую связь этого быка съ жертвоприношеніями и очищеніями, на другихъ изображеніяхъ Митра убиваетъ не быка, а барана. По показанію Оригена, митраическія мистеріи воспроизводили ходъ свтилъ небесныхъ и планетъ и, среди нихъ, человческую душу, лишенную уже тлесной оболочки.
Митраическій культъ совершался тайно, большей частью въ подземельяхъ, а древніе христіане противились и препятствовали ему. Еще понын сохранились остатки митраическихъ алтарей, высченныхъ въ скалахъ и называемыхъ ‘скалистыми Митрами’. Митраическіе обряды, вроятно, въ значительной степени были позаимствованы изъ зороастрійской религіи. Во время весенняго равноденствія Митру оплакивали, какъ покойника, и ночью клали его каменное изваяніе въ гробъ. Юстиніанъ мученикъ и Тертулліанъ описываютъ посвященіе и другія митраическія церемонія, представляющія, по ихъ мннію, подражаніе христіанскимъ таинствамъ. Но какъ и въ греческомъ ми о Персефон, мы видимъ, что это — не подражаніе, а древнее, очень распространенное символическое понятіе о смерти природы и весеннемъ возрожденія жизни.
Посвященіе представляло очень сложную церемонію, въ составъ которой входило испытаніе водою, огнемъ, холодомъ, голодомъ, жаждой, бичеваніемъ и т. д. Врующіе раздлялись на нсколько степеней, носившихъ названія различныхъ птицъ и животныхъ. Тертулліанъ говоритъ, что каждому воину Митры предлагался внецъ, отъ котораго онъ долженъ былъ отказаться на томъ основаніи, что самъ Митра — его внецъ. Повидимому, митраизмъ получилъ значительное распространеніе среди римскихъ солдатъ, что извстно было даже императорамъ, и можно неоднократно встртить военную надпись: ‘Deo Soli invicto Mithrae’ непобдимому богу солнцу Митр. Митра, большею частью, изображается молодымъ человкомъ въ восточномъ костюм. Однимъ колномъ онъ придерживаетъ повергнутаго быка, откинувъ ему голову лвою рукой, а правою вонзая ему въ шею мечъ. Собака, змя и скорпіонъ пьютъ кровь, струящуюся изъ раны быка, картину дополняютъ по обимъ сторонамъ солнце и луна.
Культъ Митры представляетъ значительный интересъ, но изученіе его еще не поставлено на достоврную почву, поэтому мнніе, что христіанство многое позаимствовало у митраизма, совершенно бездоказательно.

ГЛАВА XIII.

Современный парсизмъ.

Парсы.— Преслдованіе ихъ.— Принципы парсовъ.— Парсійскій катехизисъ.— Жреческое сословіе.— Міряне.— Праздники.— Обряды.— Погребальныя церемоніи.— Башни безмолвія.— Моленіе за умершихъ.— Домашній бытъ.— Закладка и освященіе башенъ.

Парсы.

Парсы — народъ, подобно евреямъ, затерявшійся въ масс другихъ, но достигшій вліянія и богатства, котораго трудно было ожидать при его малочисленности. Настойчивость составляетъ у нихъ наслдственную черту, держатся они, благодаря своей коммерческой жилк, а съ ними вмст держится и ихъ религія, какъ талмудъ съ евреями. Долгое время они подвергались преслдованіямъ и въ Персіи, и въ Индіи, трудность борьбы за существованіе выработала въ нихъ твердость духа. Они сохраняютъ въ чистот вру въ верховнаго благодтельнаго бога Ормузда, не признаютъ даннаго имъ прозванія огнепоклонниковъ и отрицаютъ вс виды идолопоклонства. Они почитаютъ огонь, какъ символъ своего бога и никогда не относятся къ нему легкомысленно. Это единственный народъ, который воздерживается отъ куренія табаку, такъ какъ оно противорчитъ ихъ религіознымъ принципамъ. Парсы ставятъ себ за правило не осквернять ни одного изъ созданій Ормузда, будь то земля, вода, животное или растеніе. Ихъ чистота и многократныя омовенія въ значительной мр способствуютъ поддержанію здоровья. Больше всего парсовъ живетъ въ Бомбе, а затмъ въ Сурат, Ахмедабад и др. городахъ Гузерата. Кром того, ихъ можно также встртить въ различныхъ англо-индійскихъ поселеніяхъ. Всхъ парсовъ насчитывается около 82,000, въ томъ числ 8,000 въ Персіи (въ Іезд и др. мстахъ). Парсы получили свое названіе отъ области Парсъ или фарсъ, откуда они родомъ. Того же происхожденія названіе страны — Персія.
Парсы, или гебры, живущіе въ Іезд, имютъ тридцать-четыре храма огня разной величины, но книгъ у нихъ мало. До послдняго времени они находились въ приниженномъ состояніи, жили въ большой бдности и терпли притсненія отъ магометанъ, но, благодаря настояніямъ бомбейскихъ парсовъ и англійскихъ чиновниковъ въ Персіи, положеніе ихъ улучшилось. Въ Баку также еще есть храмы огня.
До недавняго времени лишь немногіе парсійскіе жрецы сохраняли вру въ чистот, большинство же изъ нихъ читало заученные наизусть отрывки изъ священныхъ книгъ и формулы, не понимая даже языка, на которомъ они написаны. Въ послдніе годы былъ изданъ катехизисъ для обученія парсовъ, въ которомъ говорится, что есть одинъ богъ Ормуздъ, и Зартуштъ (Зороастръ) — его истинный пророкъ, что богъ сообщилъ ему религію Авесты, которая не подлежитъ никакому сомннію, что богъ благъ, что слдуетъ длать добро и избгать всякаго зла. Нравственность опредляется тремя словами: чистые помыслы, чистое слово и чистое дло, особенно предписывается говорить правду. Дурные поступки влекутъ за собою загробное наказаніе въ аду. Судъ происходитъ, по врованіямъ парсовъ, на четвертый день посл смерти и ршаетъ, долженъ ли покойникъ пойти на небо или въ адъ. Но, кром того, наступитъ воскресеніе мертвыхъ, если только Богъ можетъ спасти кого-нибудь. Во время молитвы, которая совершается нсколько разъ на день, врующій долженъ обратиться лицомъ къ какому-нибудь свтящемуся предмету. Парсы врятъ также въ ангеловъ, которые помогаютъ людямъ и управляютъ различными отдлами мірозданія. Имъ возсылаютъ молитвы, чтобы злые сдлались добродтельными и, по милосердію Ормузда, получили прощеніе. Парсы не молятся злымъ духамъ и не заискиваютъ ихъ расположенія.
Жреческія обязанности переходятъ по наслдству отъ отца къ сыну, но мірянинъ также можетъ сдлаться жрецомъ. Главный религіозный авторитетъ принадлежитъ высшимъ жрецамъ, или дастурамъ, которые налагаютъ епитиміи и преподаютъ ученіе. Кром того, есть средній классъ жрецовъ, мобеды, и низшій — гербады. Всми длами парсійской общины завдуетъ совтъ, или анчіатъ, изъ шести дастуровъ и двнадцати мобедовъ. Жрецы теперь совершенствуются, у обихъ парсійскихъ сектъ, которыя по существу мало различаются, есть по учебному заведенію съ толковыми преподавателями. Нкоторые парсы, получившіе образованіе въ германскихъ университетахъ и свободно владющіе европейскими языками, издали крупныя ученыя работы по изслдованію древнихъ текстовъ и по исторіи своей религіи. Парсы не считаютъ единственною заслугой пожертвованія на храмы и на жрецовъ: у нихъ много различныхъ благотворительныхъ учрежденій, и нищихъ парсовъ совсмъ не бываетъ.
Благочестивые міряне молятся по нскольку разъ на день на авестійскомъ язык, котораго они не понимаютъ. Молитвы полагается читать, вставъ отъ сна, посл купанья, по окончаніи каждаго дла, до и посл ды и передъ сномъ. Европейцамъ кажется особенно страннымъ и отвратительнымъ обычай парсовъ натирать руки и лицо пиратомъ (бычачьей мочей), какъ специфическимъ средствомъ отъ девъ и злыхъ духовъ, при чемъ читается молитва или заклинаніе. Поклоняться огню на алтар можно въ любое время, при этомъ врующіе, обыкновенно, даютъ что-нибудь жрецамъ.
Особое богослуженіе совершается въ дни праздниковъ, которые бываютъ приблизительно разъ въ недлю и затмъ еще въ установленныя числа, такъ, напр., шесть дней среди зимы празднуются въ память шести періодовъ мірозданія, весеннее равноденствіе — въ честь земледлія и его патрона Митры и т. д. Въ десятый день восьмого мсяца бываетъ праздникъ фравардина, властителя умершихъ душъ, когда совершаются особыя церемоніи въ память покойниковъ, посщаются башни безмолвія и читаются: молитвы въ особыхъ маленькихъ храмахъ. Въ каждомъ дом, кром того, ежегодно поминаютъ своихъ покойниковъ. Новый Годъ — не только религіозный, но и общественный праздникъ, въ этотъ день парсы посщаютъ храмы огня, гд молятся, обратившись лицомъ въ священному алтарю. Посл этого они навщаютъ друзей и раздаютъ милостыню бднымъ.
Ребенокъ парса, родившійся въ нижнемъ этаж дома, относится туда же назадъ въ случа смерти. На седьмой день браманскій или парсійскій астрологъ — жрецъ вычисляетъ ему гороскопъ. Когда ему исполнится семь лтъ, его очищаютъ нирангомъ и надваютъ ему священный поясъ изъ семидесяти шнурковъ въ честь семидесяти главъ Ясны. Благословляя ребенка, жрецъ посыпаетъ ему голову кусочками плодовъ, пряностей и благовонныхъ веществъ. Это — церемонія пусти. Бракъ устраиваетъ астрологъ, но совершается онъ посредствомъ религіозной церемоніи, причемъ чету связываютъ шнуркомъ, которымъ ее постепенно обвиваютъ, читая при этомъ благословенія на зендскомъ и санскритскомъ языкахъ.
Совершенно своеобразны у парсовъ погребальные обряды. Жрецъ читаетъ надъ умирающимъ парсомъ утшительные тексты изъ Авесты, даетъ ему пить сокъ гаомы и молится объ отпущеніи его грховъ. Трупъ относятъ въ комнату нижняго этажа, откуда все убрано. Тамъ его кладутъ на камни, обмываютъ теплою водой, одваютъ въ чистыя блыя одежды и укладываютъ на желзный катафалкъ. Жрецъ передъ трупомъ увщеваетъ родственниковъ покойника вести чистую и праведную жизнь, чтобы снова встртиться съ нимъ въ раю. Затмъ приводятъ собаку взглянуть на покойника, эта церемонія извстна подъ названіемъ сагдида, или взгляда собаки. Прежде, вроятно, инстинкту животнаго предоставляли ршать, дйствительно ли въ человк угасла жизнь) но, по ныншнимъ толкованіямъ, этотъ обычай обезпечиваетъ душ переходъ черезъ Чинватскій мостъ, по которому только благочестивые идутъ на небо. Перенесеніемъ труповъ на башню безмолвія занимается особый классъ парсовъ, или нечистые, получившіе это прозвище въ силу своего ремесла. Въ Бомбей башни безмолвія находятся на Малабарскомъ холм и даютъ пристанище несмтному количеству коршуновъ. Он построены изъ камня и имютъ футовъ двадцать-пять высоты. Въ каждой башн лишь одинъ маленькій входъ, внизу. Когда носильщики приближаются съ трупомъ къ башн, то у ближайшаго алтаря, гд горитъ огонь, жрецъ читаетъ молитвы.

[]

Въ теченіе трехъ дней посл смерти парса жрецъ непрерывно молится передъ пылающимъ костромъ, куда подбрасываютъ сандаловое дерево, неподалеку отъ того мста, гд лежало тло усопшаго, такъ какъ предполагается, что въ теченіе этого времени душа еще не покидаетъ здшняго міра. На четвертый день бываетъ новое моленіе за спасеніе души покойнаго. Въ память умершихъ раздаютъ милостыню и, кром того, устраиваютъ ежегодный муктадь, или поминки.
Люди состоятельные въ первый годъ посл смерти родственника молятся о немъ ежедневно, но муктаду въ особенности отведены послдніе десять дней въ году. Одна изъ комнатъ дома всегда отдлена и содержится въ чистот, каждое утро туда приносятъ лучшіе цвты и плоды, и вс члены семьи молятся тамъ не только за своихъ умершихъ родичей, но и о себ лично, объ оставленіи своихъ прошлыхъ грховъ.
Парсы считаютъ грхомъ ходить съ непокрытою головой, и поэтому ни днемъ, ни ночью не снимаютъ головного убора. Парсійскія женщины находятся въ лучшемъ положеніи, чмъ индусскія и магометанскія, а въ послдніе годы он даже были допущены за общій столъ съ мужчинами. За послднее время также было многое сдлано на пользу женскаго образованія. Семейная жизнь, особенно у зажиточныхъ парсовъ, представляемъ много симпатичныхъ сторонъ. Однако, парсы еще достаточно суеврны, у нихъ есть свои примты и благопріятные дни для каждаго дла: въ одинъ изъ дней можно вызжать въ дорогу, въ другой покупать новый домъ, въ третій выбирать невсту и т. д.

[]

Величайшая башня безмолвія въ Бомбе иметъ около девяноста футовъ въ діаметр, т. е. триста футовъ въ окружности. Наружная круглая стна ея построена изъ очень плотнаго камня и оштукатурена. Внутри всю ея площадь занимаетъ круглая платформа, выложенная большими каменными плитами. На платформ въ три ряда устроены ложа для покойниковъ, въ наружномъ ряду — самыя большія ложа, для мужчинъ, въ среднемъ — поменьше, для женщинъ, а во внутреннемъ — самыя маленькія, для дтей. Сосднія ложа отдлены бортомъ около дюйма высотою. Въ камн высчены жолобки, по которымъ вс жидкости стекаютъ въ глубокую яму посредин башни. ‘Когда хищныя птицы совершенно обгложутъ мясо съ трупа, для чего, обыкновенно, требуется не боле часа, и когда кости обнаженнаго скелета совершенно высохнутъ подъ могучимъ вліяніемъ тропическаго солнца, то ихъ бросаютъ въ яму, гд он разсыпаются въ прахъ’. Четыре канала отъ средней ямы ведутъ къ такому же числу стоковъ. ‘Входъ въ каждый каналъ выложенъ углемъ и песчаникомъ, чтобы очищать жидкость прежде, чмъ она проникнетъ въ почву, и соблюдать зороастрійское правило, въ силу котораго нельзя осквернять матери-земли. Дно сточныхъ ямъ усыпано слоемъ песку, толщиною въ пять-семь футовъ’.
Закладка и освященіе новой башни сопряжены съ торжественною церемоніей. Раньше всего площадь, предназначенная для постройки, отмчается шнуркомъ, который натянутъ на колышкахъ, размщенныхъ по окружности, затмъ приносятъ молитвы Сраош, властителю умершихъ душъ, Ормузду, Спента-Армати, хранителю земли, умершимъ душамъ и семи Амеша Спентамъ. Признавая, что не слдуетъ осквернять земли мертвыми тлами, парсы въ этихъ молитвахъ просятъ, чтобы только данное ограниченное пространство отведено было покойникамъ. При освященіи дахмы, вокругъ нея роютъ канаву, а затмъ два жреца утромъ и вечеромъ, въ продолженіе трехъ дней, читаютъ въ центр башни молитвы! Ясны и Вендидада и совершаютъ церемоніи въ честь Сраоши. На четвертое утро читается молитва въ честь Ормузда. Затмъ богослуженіе совершается снаружи, около дахмы, и тысячи парсовъ посщаютъ башню, куда потомъ входъ для всхъ будетъ! возбраненъ. Башни сооружаются иногда по общественной подписк, но, въ большинств случаевъ, частныя лица берутъ на себя вс издержки, такъ какъ это вмняется въ особую заслугу.
Итакъ, среди самыхъ разнородныхъ врованій держится религія, связанная съ именемъ Зороастра и развертывающая передъ нами воззрнія и культъ давно минувшихъ вковъ. Поклоненіе верховному богу, Ормузду, который изображается въ вид чудеснаго огня, страхъ передъ злымъ духомъ, мры къ тому, чтобы избгнуть его вліянія, и благотворительныя дла — вотъ основныя черты этого интереснаго остатка древности. По мннію современныхъ ученыхъ парсовъ, призываніе всякихъ другихъ духовъ, помимо верховнаго бога, не составляетъ принадлежности той религіи, которая была первоначально утверждена Зороастромъ: безъ этого можно обойтись, а надлежитъ только соблюдать вру во единаго Бога и чистоту помысла, слова и дла. Они находятъ также, что вс ихъ обряды и церемоніи должны приспособляться къ умственному уровню и нуждамъ общины.

ОКОНЧАНІЕ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Беттани Джордж Томас
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Конфуцинаство и Таосизм, Дуглас Роберт, Год: 1900
  2. Антихрист, Ренан Эрнест, Год: 1873
  3. Сказания евангелистов, Косидовский Зенон, Год: 1977
  4. Жизнь Иисуса, Штраус Давид Фридрих, Год: 1835
  5. Марк Аврелий и конец античного мира, Ренан Эрнест, Год: 1882
  6. Буддизм и его принципы, Зильбернагль Исидор, Год: 1891
  7. Жизнь Иисуса, Ренан Эрнест, Год: 1863
  8. Библейские сказания, Косидовский Зенон, Год: 1963
Электронная библиотека