Д. В. Философов
Д. В. Философов
Василиск и Вилли
Василиск и Вилли
Василиск и Вилли, Философов Дмитрий Владимирович, Год: 1913
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Василиск Гнедов, в грязной холщевой рубашке, с цветами на локтях, плюет (в буквальном смысле слова) на публику, кричит с эстрады, что она состоит из ‘идиотов’.
Вилли Ферреро — скромный милый мальчик. И притом, по-видимому, гениальный.
Между Василиском и Вилли нет ничего общего.
Их объединяет поднявшаяся вокруг них психопатия.
О Вилли Ферреро писали такие вещи, что стыдно вспомнить. Бия себя в грудь, восклицали: ‘Ныне отпущаеши раба своего с миром’. Читатели и читательницы ‘Биржевки’ завалили редакцию письмами, а ‘известная’ поэтесса Майская разразилась стихами. Странно, что молчит Изабелла Гриневская. Под проливным петербургским дождем часами стоит на улице публика, стремящаяся достать билет на вундеркинда. К делу привлекли психиатров. А. И. Зилотти разразился полным пафоса воззванием к русскому обществу.
Заволновались и аристократки, оберегающие детей от жестокого обращения. Дела у них мало. В России, очевидно, нет больше ‘жестокого обращения’, и они с чистой совестью занялись иностранным подданным. По иронии судьбы, в одном и том же номере газет появилось сообщение о заседании аристократического общества и о суде над эрмитажным сторожем Кузнецовым, который нечаянно убил своего младенца, замучил жену и шестилетнюю дочку. Словом — психопатия по всей линии.
Совершенно такая же психопатия идет по линии футуризма.
Мудрые футуристы! Они быстро заготовляют то ‘предложение’, на которое существует ‘спрос’. Они отлично знают свою публику. Ведь публика ‘любит’ возмущаться, особенно, когда это ни к чему не обязывает. И футуристы стараются. Крученых что-то вещал с эстрады с вышитой подушкой (с дивана) на груди. Он знает, как потрафить! Хотите возмущаться? Пожалуйте к нам. Заплатите полтинник и получите полное удовольствие. Можете свистать, кричать, выказывать свое благородство. Никто вас в кутузку не посадит.
Молодцы! Я им советую продолжать свое дело, но более основательно. Более толково пользоваться публикой. Систематически, для определенной цели. Пусть они сколотят себе малую толику денег и начнут издавать не дурацкие свои брошюрки, рассчитанные на психопатическую публику, а самые нормальные альманахи. Не все футуристы бездарны. Только бы поскорее они перестали ублажать публику.
Повозмущавшись Василиском Гнедовым, отдав дань дешевому благородству, публика (и я убежден, того же состава) прет на Вилли Ферерро. Там возмущения нет. Там — чистое благородство, наслаждение чистым искусством. Ну, вот, почти такое же, как в прошлом году в цирке Чинизелли, когда какая-то собака говорила: ‘Кухен!’ Благородные люди, и даже сам Александр Ильич, с гневом мне скажут: ‘Как! Вы сравниваете гениального мальчика с собакой!!’
На это я спокойно отвечу, что я говорю не о Вилли и не о Василиске, а о публике. Психология же публики в цирке Чинизелли и на концертах Ферреро — совершенно та же. Причем тут музыка, искусство? Интересует диковинка. Разве не диковинка, что восьмилетний малыш недурно дирижирует, что собака говорит ‘кухен’?
Если бы я обладал авторитетностью Александра Ильича Зилотти, я бы написал воззвание совсем другого содержания. И никакой импресарио Резников не смог бы меня привлечь за клевету.
В своем воззвании, не менее возвышенном, я сказал бы публике, милой петербургской публике, что она ведет себя в высшей степени… неумно. Так неумно, что даже Василиски и всякая футуристическая нечисть права. Иначе оценить культурность и разумность петербургской публики, как ее оценивают футуристы, — пожалуй, и нельзя.
Странно только одно. Почему, давая такие серьезные поводы для очень нелестной оценки со стороны футуристов, милая петербургская публика возмущается? Стоит ей только вести себя хоть несколько разумнее, не метаться между говорящей собакой, дирижирующим малышом и плюющим Василиском, как вся ‘правда’ футуристов, или, вернее, правда их позиции, исчезнет, как дым.
Впрочем, недаром у нас существует ‘Бродячая собака’, недаром титул ‘друга собаки’ стал ‘почетным’. В пятницу там, ‘по пьяному делу’, произошел скандал, о котором с радостью поведала ‘Биржевка’. К сожалению, к этому скандалу припутано имя Бальмонта. Мало ли скандалов и пьяных дел на свете? Но, Боже мой, почему это вокруг нашей литературы накопилось столько нечисти? Почему у нас исчезла всякая литературная среда? Почему с такой легкостью, в усладу жадной до скандалов публики, ей устраивают ‘литературные представления’? И разве Бальмонт держал себя не как истый ‘футурист’? Чем он лучше Василиска Гнедова?
Все это очень грустно. Каждый из перечисленных фактов ничтожен сам по себе. Но собранные в букет факты эти свидетельствуют о каком-то серьезном недомогании русского общества.
Впервые опубликовано: ‘Речь’. 1913. 10 ноября. No 308. С. 2.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/filosofov/filosofov_vasilisk_i_villi.html