Н. А. ЛЕЙКИНЪ.
ШУТЫ ГОРОХОВЫЕ
КАРТИНКИ СЪ НАТУРЫ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. No 2,
1879.
ВЪ ЯЛИК.
ВЪ ЯЛИК.
В ялике, Лейкин Николай Александрович, Год: 1879
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Мосты на Нев разведены. Ждутъ ледянаго ‘сала’. Койгд показалось уже. Давно пора — конецъ ноября на двор. Перевозы есть.
Утро. На перевозный плотъ у Спасителя то и дло спускается народъ. Чиновники Петербургской стороны дутъ въ должность. Парохода ждать приходится — дутъ на яликахъ.
— Не опасно? Не затретъ?— спрашиваетъ перевознаго старосту купецъ въ сибирк, подбитой лисьимъ мхомъ.
— Гд затереть! Только еще показалось,— отвчаетъ тотъ.— Смло садитесь. За генеральскую душу отвчаемъ, а не токмо что…— добавляетъ онъ.
— Всякому, другъ любезный, своя душа дорога.
Купецъ крестится и садится въ общій яликъ. Поджидать недолго приходится: въ яликъ вскакиваетъ чиновникъ въ фуражк съ кокардой и съ засаленнымъ портфелемъ въ рукахъ, женщина въ кацавейк и платк, молоденькая двушка въ клеенчатой шляп, въ очкахъ и съ связкой книгъ. Подошелъ мастеровой въ синемъ кафтан и съ пилой, занесъ было въ яликъ ногу и покачнулся.
— Пьянъ, пьянъ!— крикнулъ на него перевозный староста.— Садись на пароходъ! Утонешь, такъ съ насъ спросится, а не съ тебя.
— Ей Богу, ни въ одномъ глаз!— откликается мастеровой.— Господи! Хочешь по одной половиц пройду?
— Сажай его. Что тутъ разговаривать!— кричатъ изъ ялика.— Пора отчаливать. Смирно сидть будешь?— спрашиваютъ его.
— Какъ колода! Что-жъ мн изъ-за своей-то собственной души?..
Перевозный староста, осмотрвъ мастерового, даетъ разршеніе. Тотъ садится. Яликъ отчаливаетъ отъ плота.
— Не опасно сало-то?— спрашиваетъ купецъ перевозчика.
— Сало опасне весенняго льда. Сало ржетъ, ну а тмъ только напираетъ,— разсказываетъ перевозчикъ.— Да нешто это сало? Такія-ли салы бываютъ!
— То-то, ты полегче.
— Робешь, господинъ купецъ?— бормочетъ мастеровой.— Во я какъ сижу! Хочешь, сейчасъ подъ Плевну пойду? Будь козыремъ, ходи съ заломомъ и куражъ въ затылк имй. Наблюдай меня.
— Что мн тебя наблюдать? Ты мн не указъ. Ты потонешь, у тебя можетъ всего и живота-то что одна пила, а у я меня домъ на каменномъ фундамент, да сироты останутся.
— И у меня одна беззаконная сиротка на каменномъ фундамент есть. Мамулька зовется.
— Та, братъ, плакать не будетъ. Сейчасъ себ солдата найдетъ. А у меня можетъ при себ векселей тысячевъ на пять. Утону съ векселями, кто сиротамъ заплатитъ? Нон деньги-то безъ росписокъ не любятъ платить.
— Охъ, не любятъ!— откликается женщина въ кацавейк и платк.— Сама вотъ человка ду ловить на ту сторону. Скубентъ у меня съ квартиры сбжалъ. Жилъ, жилъ два мсяца, а какъ стала деньги просить за квартиру, захватилъ клеенчатую подушку, да и сбжалъ. Думала такъ, куда въ гости ушелъ, анъ онъ совсмъ, недлю ужъ какъ не показывается. Спрашиваю у товарищевъ, а т: ‘онъ перехалъ’.
— Росписка есть?— спрашиваетъ купецъ.
— Ни Боже мой! Я не грамотная. Давали ужъ мн росписки то, а тамъ вмсто долга-то псни написаны.
— Ну, коли росписки нтъ — жалуйся Богу. Можетъ качества какія посл себя оставилъ?
— Качествъ у него никакихъ окромя клеенчатой подушки. И ту унесъ. Всей и требухи-то было связка книгъ да подушка.
— Значитъ у васъ теперь свободная комната?— спрашиваетъ двушка въ клеенчатой шляп.
— Какъ есть свободная. Мы на Малой Дворянской… Другой, скубентъ въ сочинители нанялся и тоже на ту сторону перехалъ. Этотъ ничего,— за долгъ самоваръ и одяло оставилъ.
— Я ищу себ комнату на Петербургской,— начинаетъ двушка.— Ежели недорого возьмете…
— Съ двушками-то-бы не хотлось возиться,— перебиваетъ ее женщина.— Теперича кофеи пойдутъ, подтопки подъ таганъ… Смотрите, у насъ ходъ черезъ хозяйку и мы съ мужемъ…
— Ежели не дорого, мн все равно.
— А мужчиновъ водить будете? Съ мужчинами цна — безъ мужчиновъ другая. Вы врно съ телеграпа?
Двушка краснетъ и молчитъ.
— Можетъ повитуха?— допрашиваетъ ее женщина.— Что-жъ вы не отвчаете?
— Я посл вашихъ дерзостей и отвчать не хочу…
— Вы на счетъ мужчиновъ-то? Которыя ежели по телеграпу или скубенки завсегда къ себ псни пть водятъ, а то такъ возьметъ да и настся срныхъ спичекъ. Возись потомъ. У меня у кумы жила одна скубенка — кислоту самоварную выпила. Свезли въ больницу, а за квартиру ни копйки…
Вдали показывается на вод пятно ледянаго сала.
— Смотри, смотри! На ледъ дешь!— кричитъ купецъ перевозчику.
— Ничего, этотъ ледъ можно съ хлбомъ сть,— откликается перевозчикъ и детъ прямо на пятно.
— Ты шь, а я сть не стану. Ахъ, ты, Господи! Вотъ сунуло-то на яликъ! Подрядъ, вдь, братцы, брать ду. Утону и подряда не взять. Залоги везу. Пронеси Богородица!
— Мы и сами за подрядомъ демъ,— снова вставляетъ слово мастеровой — Какіе твои подряды, купоросная твоя душа!— огрызается купецъ.— Перевозчикъ! Что-жъ ты на льдину-то?.. Ворочайся назадъ! Я не позволю!— кричитъ онъ.
— Я позволю! перебиваетъ его мастеровой.— Бери, землякъ, Плевну! Наши на земл ее взяли, а мы на вод! Ура!
— Ахъ, ты дубина, дубина! Перевозчикъ — назадъ! Господа, братцы! Вдь у меня тысяча рублевъ наличными въ карман! И сиротамъ не достанутся.
Ледяное пятно прохали. Въ ялик смются.
— Вы только хуже своимъ крикомъ и размахиваніемъ длаете,— замчаетъ купцу чиновникъ.— Какъ можно въ ялик вскакивать? Долго-ли до грха! И чево вы боитесь? Хуже мы васъ, что-ли? Отчего-же я сижу безъ робости?
— Эхъ, ваше благородіе!— протягиваетъ купецъ.— Вы чиновинки, вашего брата много въ департамент, утонете — за васъ ваше дло другой справитъ, возьметъ перо и справитъ, а я одинъ во всемъ своемъ состав. Кто, окромя меня, подрядъ возьметъ!
— Чортъ знаетъ, что вы городите, почтенный коммерсантъ!
— Нтъ, я дло… Какое такое ваше чиновничье упованіе къ празднику? Пятьдесятъ цлковыхъ награды и, окромя того, кошк на говядину не очистится даже, а я отъ своего подряда можетъ каменный домъ у себя на пустопорожнемъ мст вытянуть могу. Вотъ вы и учтите, кому жизнь краше.
— Эхъ, толстопузый, толстопузый! Всякому своя слеза солона!— упрекаетъ купца женщина.
— Молчи, долгогривая! Правда, ваше благородіе, я на счетъ упованія-то?— пристаетъ онъ съ вопросомъ къ чиновнику и трогаетъ его за колнку.
— На такія рчи и отвчать нельзя, а можно только посовтывать вамъ посл взятія подряда отправиться въ сумасшедшій домъ и ссть тамъ,— произноситъ чиновникъ и отворачивается.
— Ничего, сядемъ! Съ выгоднымъ дровянымъ подрядомъ и въ сумасшедшемъ дом хорошо!— радостно восклицаетъ купецъ, видя что яликъ приближается къ плоту.— Зима-то нон гд? Много-ли ее осталось? Ну, а дровъ-то у насъ позапасено! На, получай свои дв копйки!— швыряетъ онъ перевозчику деньги.
Яликъ причаливаетъ къ плоту.