ГИБЕЛЬ ПЕТРОГРАДА
Фантастика Серебряного века
Том XII
Валентин Франчич
Валентин Франчич
В ТУРЕЦКОМ ГРОБУ
Сенсационный рассказ
В ТУРЕЦКОМ ГРОБУ
Сенсационный рассказ
I
II
III
IV
V
VI
Комментарии
Комментарии
В турецком гробу, Франчич Валентин Альбинович, Год: 1915
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Когда война началась, английское посольство выехало из Константинополя. Но один из служащих в этом посольстве, молодой человек, Джордж Лоренс, по некоторым чрезвычайно важным обстоятельствам должен был остаться во вражеском городе, исполняя секретнейшее поручение. И вот что случилось с ним…
Джордж Лоренс в глубоком раздумье сидел уже более часа над остывшей чашкой кофе у столика какой-то кофейни на набережной. Рассеянно глядел Лоренс на чудесный вид, расстилавшийся перед ним, на голубое море, врывавшееся многочисленными заливами в город, сверкавшее среди мысов и полуостровов, застроенных домами, лепящимися по холмам. Стройные кипарисы, золотые краски осенней листвы оживляли картину города, а сверкающие купола мечетей и белые башенки минаретов придавали ему особенную своеобразную красоту.
Но эта красивая картина, по-видимому, нисколько не привлекала Лоренса. Он внезапно очнулся от своего раздумья, расплатился за кофе и направился в самую бойкую, оживленную торговую часть Константинополя. Здесь узкие, извилистые улицы были загромождены лавками, конторами, складами и полны суетящимся народом. Турки в фесках и чалмах, арабы в белых бурнусах, персы в высоких шапках, албанцы в коротких белых юбках с пистолетами за поясом, болгары, цыгане, бесконечное множество новоявленных друзей Турции — пруссаков — все кричали, толкались, ругали и благодарили друг друга. Суета и давка были невообразимые.
Но и толпа, и безумная восточная роскошь, и невообразимая уличная грязь, — эти дикие контрасты красоты и безобразия — все было уже слишком привычно Лоренсу.
Его светлые глаза с усиленным вниманием останавливались на лицах суетящихся турок, точно он искал среди них кого-то и не мог найти.
Побродив по улицам, Лоренс, хмурый и недовольный, возвратился к себе домой. День спускался уже к вечеру, становилось прохладнее.
Молчаливый слуга подал Лоренсу обед на широкой веранде. Молодой человек машинально стал есть, но, не закончив обеда, принялся ходить вдоль веранды, вновь погрузившись в раздумье.
Уже давно он ломал себе голову над странной загадкой, не находя ее разрешения.
В течение лета у Лоренса исчезли двое слуг: камердинер-француз, Рауль Мишо, ушедший из дому на рынок, чтобы купить фруктов, и не возвращавшийся больше. Все поиски его были напрасны.
Турецкие власти приняли горячее участие в расследовании итого случая, но ничего не могли узнать, клятвенно заверяя Лоренса в своем глубочайшем сожалении.
Спустя два месяца после этого случая, так же неожиданно и таинственно, исчез второй слуга Лоренса — мальчик-ирландец.
Турецкие власти, казалось, были испуганы этим вторым исчезновением и делали вид, что лезут из кожи, желая разъяснить его. Но все поиски ни к чему не привели и Лоренсу только намекнули на то, что оба слуги увлекались азартными играми, что они, по слухам, посещали различные притоны. Власти заверили, что они перевернули вверх дном все самые темные закоулки города, но Лоренс не мог этому верить. Нужны были годы, чтобы обшарить все темные углы этого города-муравейника.
Лоренса больше всего смущало то, что, разбирая в своем бюро секретные бумаги на другой день после исчезновения ирландца, он заметил на документе следы не совсем чистых пальцев. Это привело Джорджа Лоренса в смущение и ужас.
Кто мог овладеть секретом замков бюро, совершенно недоступных обыкновенным ключам и отмычкам? И если кто-либо овладел этим секретом, то с какою целью? Были ли слуги замешаны в предательстве? Или оба они пали жертвами людей, пытавшихся выманить у них что-либо касающееся Лоренса?
Все эти вопросы волновали ею и мучили. Он дрожал за порученные ему документы, не расставаясь с ними ни днем, ни ночью. Он не брал новых слуг и только один старый испытанный слуга-англичанин прислуживал теперь молодому человеку.
В тот день, с которого начинается наш рассказ, гуляя перед завтраком в своем саду, Лоренс нашел брошенный, очевидно, из-за ограды, маленький запечатанный конвертик с надписью: ‘Господину Лоренсу’.
В конвертике было письмо на французском языке, набросанное нервной женской рукой:
‘Monsieur! Если Вы хотите спасти Ваших несчастных слуг, приходите сегодня, в 7 час. вечера, к Старому мосту. Женщина, которой дорога судьба одного из них, поведет Вас туда, где теряются их следы’.
Письмо это весь день волновало Лоренса. Быть может, все это было только мистификацией? Быть может, откликнувшись на это письмо, он обречет себя на гибель? Но, если те двое еще не погибли, если есть еще возможность спасти их?
Лоренс кончил тем, что решил идти на таинственное свидание. Когда он явился к Старому мосту, до семи часов оставалось еще минут двадцать.
Ожидание показалось Джорджу бесконечным. Он поминутно взглядывал на часы. Без четверти, без десяти, без пяти…
— Очевидно, это была только глупая шутка, — с досадой пробормотал <,он>, и повернулся, чтобы идти обратно, как вдруг чья-то рука коснулась его плаща.
Лоренс быстро оглянулся. Закутанная женская фигура слабо виднелась в сгустившейся темноте.
— Monsieur Лоренс? — произнес нежный женский голос.
Англичанин поклонился.
— Простите, что я заставила вас ждать, — слегка задыхаясь, как после быстрой ходьбы, по-французски заговорила женщина… — Я спешила, но было очень далеко идти… О, как я благодарю вас за то, что вы пришли! Спасите, спасите Рауля! Он мне дороже всего на свете!
Она отбросила вуаль и при свете звезд Лоренс увидел нежное бледное лицо турчанки с чудесными черными глазами, полными слез.
— Я сделаю все, что будет в моих силах, сударыня, — сказал он. — Расскажите мне, в чем дело?
Она, торопясь и задыхаясь, стала рассказывать. Она призналась в том, что камердинер Рауль был ее возлюбленным. За день до исчезновения он говорил, что хочет отправиться в лавку Али-Бея, где по ночам идет тайная игра и где можно обогатиться в несколько часов.
Когда же Аэша — так звали незнакомку — стала умолять Рауля не ходить туда, он, смеясь, сказал, что даже маленький Гарри — второй слуга лейтенанта — выиграл в лавке сотню червонцев.
Все же Рауль дал своей возлюбленной слово не ходить к Али-Бею, но не сдержал его. Аэша заболела воспалением мозга. Хозяйка — француженка-портниха — увезла ее с собой в Неаполь, где Аэша долго и медленно оправлялась после болезни.
Накопив денег, она вернулась в Константинополь, открыла мастерскую дамских нарядов и исподволь, осторожно стала наводить справки. Она нарочно не обращалась к полиции, чтобы не вспугнуть тех, кто доверчиво относился к ней…
И вот теперь ей, наконец, удалось узнать, где находится таинственная лавка, где идет тайная игра, мало того, ей удалось получить рекомендацию к Али-Бею для себя и для своего жениха, чтобы вместе с Аэшей проникнуть в таинственное убежище и напасть на след пропавших людей.
Аэша говорила так горячо, что Лоренс почувствовал к ней глубокое сострадание и желание помочь ей. Он охотно согласился назваться ее женихом.
Пришлось переодеться.
Статское платье делало возможным полное превращение, но Аэша упросила англичанина еще наклеить принесенные ею темные усы, сильно изменившие его лицо.
— Теперь вы совсем похожи на турка, — сказала Аэша, — но не будем терять времени.
Лоренс никогда не бывал в той части города, куда привела его Аэша. Он чувствовал, что совершенно запутался бы в той сети черных переулков, где они долго кружились.
— Как вы могли запомнить эту дорогу? — удивился он.
— Я три раза прошла ее днем, — ответила Аэша. — Да и сейчас я не вполне уверена, что это верный путь… Но нет, мы не сбились… Видите вы этот маленький домик? Здесь помещается лавка Али-Бея.
Они остановились у низенькой двери, и Аэша осторожно постучала три раза, затем секунду переждала и постучала пять раз. Дверь совершенно бесшумно открылась и какая-то темная фигура встретила посетителей низким поклоном. Затем эта фигура повернулась и направилась в глубину длинного коридора, где бледно светился огонек фонаря.
Аэша и Лоренс пошли вместе за безмолвным провожатым.
Портьера в глубине коридора приподнялась. Они вошли в низкую, слабо освещенную комнату, где четверо турок играли в карты.
Аэша молча протянула одному из них — толстому, низенькому старику — какую-то бумажку. Тот взглянул на нее и пригласил посетителей принять участие в игре. Турки-игроки потеснились, с любопытством глядя на вошедших.
Игра началась. Лоренс играл сдержанно, стараясь заинтересовать партнеров, но не сразу отдаться им в лапы.
Аэша не села за стол, а осталась стоять в стороне. Лоренс только что выиграл довольно крупную ставку и протянул руку вперед, чтобы взять деньги, как вдруг кто-то, подкравшись, неслышно ударил его по голове.
Лоренс вскочил, и в эту минуту увидел Аэшу, делавшую какие-то знаки двум туркам, остававшимся за столом. Пораженный злобным выражением ее лица, Лоренс на мгновение замер на месте, и в ту же секунду на него сзади набросили петлю. Потом второй удар по голове заставил его потерять сознание.
Тишина и тьма окружали его, когда он очнулся. Ни звука, ни шороха, ни малейшего движения воздуха.
— Где я? — пробормотал Лоренс.
Все кости его мучительно ныли, но, несмотря на эту боль, он протянул руку и она тотчас же уперлась во что-то твердое…
Он ощупал встретившийся предмет, сделал несколько движений одной рукой, другой… холодный пот выступил у него на лбу. Он понял, что со всех сторон окружен досками… что лежит в гробу…
— Негодяи похоронили меня, даже не прострелив мне сердце, — с тоской прошептал он. — Так вот как погибли мои верные слуги!
Смертная тоска сжала сердце англичанина. Он ярко почувствовал всю безнадежность своего положения. Кровь глухо стучала, приливая к голове, дыхание было стеснено. Одна мысль не покидала Лоренса: ‘Скорее бы, скорее кончилась агония’. Он с ужасом представлял себе, что будет лежать так много часов, будет задыхаться в этой черной яме в то время, когда там, над землей, может быть, ярко сияет солнце или звезды.
Несколько раз Лоренсу казалось, что конец уже наступает, и он впадал в забытье. Но потом опять сознание возвращалось, и он с поразительной ясностью чувствовал весь ужас своего положения, всю беспредельность выпавшей на его долю муки. Ему казалось, что уже несколько дней он лежит здесь, в этой ужасной яме.
‘Отчего же это длится так долго?’ — подумал он, очнувшись от забытья в третий раз…
И вдруг какая-то тень мысли заставила его сердце забиться сладостью надежды.
‘Если бы я был под землей — это не могло бы длиться так долго’, — подумал Лоренс.
И, охваченный радостью надежды, он, забыв о мучительной боли в костях, приподнялся разом, ударил головой и руками в крышку гроба… Но крышка не поддалась. Тогда осторожно, ощупью, Лоренс стал исследовать доски. Задыхаясь от волнения, он медленно проводил по доскам пальцами, ощупывая каждую выбоинку, трещину… Щель! Еще щель!.. Несомненно, что гроб сколочен кое-как из плохоньких досок и только страшная слабость Лоренса помешала ему сразу выбить их…
Улыбка тронула его губы. Сердце билось все сильнее, сильнее… Обрывки каких-то мыслей кружились в голове… донесся откуда-то запах сирени, мелькнуло в зелени белое платье, голубое небо улыбнулось с высоты…
— Сейчас, сейчас… только собрать силы… — лепетал Лоренс. — Сейчас…
Он напряг все силы, ударил головой и руками в крышку гроба, она затрещала, но не поддалась. Тогда он стал бешено колотить в нее, приходя в ярость от неудачи, изнемогая от боли в разбитой голове. И, наконец, усилия его увенчались успехом — доски разлетелись в разные стороны, а Лоренс, выбравшись из гроба, в глубоком обмороке свалился на сырую землю… И, теряя сознание, он успел заметить звездочку, сверкавшую в темной дали неба, и легко-легко вздохнул…
Но больше ему уже не суждено было очнуться. От тех усилий, которые были затрачены, раны его открылись, он истек кровью и умер, не приходя в сознание, рядом с разбитым гробом, из которого ему так трудно было выбраться.
Утром Али-Бей был сильно испуган, увидя разломанный гроб, оставленный на ночь в укромном уголке сада.
Но безжизненное лицо англичанина скоро успокоило старого преступника. Он опять уложил молодого человека в гроб и зарыл его в саду.
В ту же ночь был убит слуга Лоренса и похищены секретнейшие документы.
Впервые: Женщина. 1915. No 2, под псевд. ‘Альбионов’.