![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/text_1896_in_borrowed_plumes-1.jpg)
Вильям Джекобс.
<>В павлиньих перьях
Вильям Джекобс.
<>В павлиньих перьях
Джо Бросс.
————————————————————————
В павлиньих перьях, Джекобс Уильям Уаймарк, Год: 1896
Время на прочтение: 13 минут(ы)
Шкипер ‘Сары Джен’ исчез два дня тому назад, и все, кроме юнги, чьим мнением никто не интересовался, — были чрезвычайно обрадованы этим обстоятельством. Дважды уже случалось шкиперу опаздывать к отходу вверенного ему судна, его образ жизни отличался, мягко выражаясь, некоторой нерегулярностью, так что наконец начальством было приказано считать следующую подобную отлучку последней. Должность у шкипера была хорошая, и его помощник мечтал о ней взамен своей, на которую в свою очередь метил квалифицированный матрос Тэд Джонс.
— Еще два часа, — объяснил взволнованный помощник столпившейся у борта команде, — и я вывожу шхуну.
— Это можно будет сделать даже раньше, чем через два часа, — заметил Тэд, перегнувшись через борт и рассматривая воду, которая медленно поднималась над илистым дном [В Темзе, как известно, бывают сильные приливы и отливы], интересно, куда девался старикашка.
— Не знаю, да и не интересуюсь, — ответил помощник, — поддержите меня, ребята, и всем нам будет лучше. М-р Пирсон [Владелец парохода] ясно сказал прошлый раз, что если шкипер еще раз опоздает на шхуну к отчаливанию, то больше он на ней не поедет, и в присутствии старика велел мне никогда не ждать лишней минуты, а отправляться без него.
— Старый дурак, — вставил второй матрос Билль Лок, — никто о нем плакать не будет, кроме мальчишки, — он уже с утра волнуется, а за обедом имел такой печальный вид, что я его пнул ногой, чтобы хоть немного развеселить его. Вон он, полюбуйтесь-ка!
Помощник бросил презрительный взгляд по направлению юнги и тотчас же отвернулся. Мальчик, не желая быть центром внимания, спрятался за брашпиль и, вытащив из кармана какое-то письмо, в четвертый раз перечитал его.
‘Милый Томми’, — гласило оно, — ‘беру перо, чтобы сообщить тебе, что я нахожусь здесь и не могу выйти по той причине, что вчера вечером проиграл в криббедж мою одежду и деньги, и все. Не говори об этом ни одной живой душе, так как помощник метит на мое место, а собери мне какую-нибудь одежу и принеси ее сюда, не говоря никому ни слова.
О носках не беспокойся, так как они на мне. Голова так болит, что на сем кончаю. Твой любящий дядя и капитан
P. S. Смотри, чтобы помощник не видел тебя, когда ты пойдешь, а то не пустит’.
— Еще два часа, — вздохнул Томми, засовывая письмо обратно в карман, — как же мне достать одежу, когда она у всех заперта? А тетя еще наказывала, чтобы я заботился о нем и не давал бы ему попасть в беду…
Томми сидел, обдумывая положение, через некоторое время команда ‘Сары Джен’ отправилась на берег, чтобы воспользоваться приглашением помощника выпить рюмочку. И тогда Томми осторожно спустился в каюту. Он решил сделать еще одну последнюю попытку, но единственные предметы из носильного платья, бывшие на виду, принадлежали миссис Бросс, которая до этого последнего плавания всегда ездила на шхуне для присмотра за ее капитаном. На эти вещи уставился теперь Томми.
— Возьму-ка я их, да попробую обменять на мужские, — вдруг решил он и тотчас же сорвал вещи с вешалки, — капитан ничего не будет иметь против, — добавил он, торопливо свертывая все в пакет и заталкивая его вместе с ковровыми ночными туфлями капитана в старый мешок из-под сухарей. Взвалив его на плечи и осторожно поднявшись на палубу, он сошел на берег и рысью побежал по указанному в письме адресу. Это было далеко от берега, а мешок казался ему тяжелым. Первая попытка обмена оказалась небезопасной. Владелец ломбарда только-что получил от полиции предостережение и был настроен строго и подозрительно, так что мальчик поспешил схватить свой узел и уйти подобру, поздорову. Сильно взволнованный, он быстро шел вперед, пока его взгляд не упал на стоящего за прилавком добродушного и, по-видимому, благожелательного булочника.
— Извините, пожалуйста, сэр, — начал Томми, входя в булочную и опуская мешок на стойку, — нет ли у вас старой, ненужной одежды?
Булочник повернулся к полке, выбрал черствую булку и, разрезав ее на две части, протянул одну из них мальчику.
— Мне не нужно хлеба, — с отчаянием проговорил Томми, — мама только что умерла, а папе нужно траурное платье для похорон, у него есть один хороший костюм, и если б удалось мамины вещи обменять на старое мужское платье, то он продал бы его и устроил бы похороны на эти деньги.
Он высыпал содержимое на прилавок, только что вошедшая в лавку жена булочника принялась рассматривать их не без благосклонности.
— Бедный мальчик, ты потерял свою мать, — сказала она, разбирая вещи, — это хорошая юбка, Билль.
— Да, мэм, — горестным голосом произнес Томми.
— А отчего она умерла? — просил булочник.
— От скарлатины, — ответил Томми со слезами, назвав единственную болезнь, которую он знал.
— Скар… Убери эти вещи!! — заревел булочник, сбрасывая их на пол и убегая вслед за женой на другой конец лавки, — убери их сию минуту, разбойник!
Он кричал так громко и повелительно, что мальчик, не пытаясь даже уговорить его, быстро втолкал вещи обратно в мешок и исчез. Убегая, он взглянул на часы и приобрел такой же панический вид, какой только что был у булочника.
— Нельзя больше терять времени, — думал он, прибавляя шагу, — или старик оденет эти вещи, или останется там, где сейчас находится.
Он добежал до указанного дома, еле переводя дыхание и остановился при виде сидящего на пороге человека в старой, просаленной одежде, с видимым удовольствием покуривавшего глиняную трубку.
— Капитан Бросс здесь? — с трудом проговорил запыхавшийся мальчик.
— Он наверху, — с усмешкой ответил тот, — сидит в рубище и пепле, — да и то пепла на нем больше, чем рубища. Что, ты принес ему одежду?
— Вот что, — сказал Томми, опускаясь на колени и раскрывая мешок, совсем как опытный торговец в разнос, — дайте мне в обмен на это какой-нибудь старый костюм, но только поскорее! Смотрите, какое прелестное платье!
— Черт побери! — протянул тот, рассматривая вещи, — у меня ничего нет, кроме того, что на мне. За кого ты меня принимаешь? За герцога, что ли?
— Ну, достаньте мне откуда-нибудь, — сказал Томми, — иначе капитану придется выйти в этом платье, а это ему, наверное, не понравится.
— Интересно, как он будет в нем выглядеть, — заметил парень, оскалив зубы, — чёрт меня подери, если я не пойду взглянуть на него.
— Достаньте мне одежду, — взмолился Томми.
— Я бы не достал тебе одежды даже за пятьдесят фунтов, — строго ответил тот, — какое имеешь ты право портить людям удовольствие? Поди, поди, покажи капитану, что ты принес для него, — мне хочется послушать, что он скажет. Он и так уже здорово ругается с десяти часов утра сегодня, но для такого случая, наверное, выразится как-нибудь совсем необыкновенно.
Он пошел по деревянной лестнице, указывая дорогу измученному мальчику, и вошел в грязную каморку на самом верху. Там и сидел, не желая никого видеть, шкипер ‘Сары Джен’, одетый лишь в пару носков и старый номер газеты.
— Капитан, — сказал трактирный слуга, взяв у юнги мешок с вещами, — этот молодой человек принес вам одежду.
— Почему ты не пришел раньше? — прорычал шкипер, развлекавшийся чтением объявлений на себе.
Слуга полез рукой в мешок и вытащил из него вещи.
— Как вы их находите? — спросил он с интересом.
Шкипер попытался было ответить ему, но, к счастью, язык отказался служить ему и присох к гортани, мозг его горел площадной бранью, но выхода она не могла найти.
— Ну, скажите же хоть спасибо, раз ничего другого не можете придумать, — посоветовал его мучитель, не теряя надежды на развлечение.
— Ничего другого я не мог принести, — торопливо объяснил Томми, — все вещи заперты. Я хотел обменять эти, но меня чуть не арестовали. Одевайтесь, да поскорее!
Шкипер провел языком по засохшим губам.
— Помощник отчалит, как только поднимется вода, — продолжал Томми, — оденьте эти вещи — и его игра будет испорчена. Сейчас идет дождичек, никто вас не увидит, а там попросите кого-нибудь из людей одолжить вам одежду.
— Правильно, капитан! — подтвердил слуга, — накажи меня бог, если все не влюбятся в вас.
— Скорее, — торопил Томми, приплясывая от нетерпенья, — скорее!
Шкипер стоял с бессмысленными, обалдевшими глазами, а оба ассистента одевали его, ссорясь из-за разных деталей по мере работы.
— Его нужно затянуть, говорят тебе, — горячился слуга.
— Нельзя его затягивать, раз нет корсета, — презрительно возразил Томми, — пора бы вам знать это.
— Да неужели? — передразнил его тот, — ты больно много знаешь для своего возраста. Ну, так затяни его веревкой.
— Некогда ждать веревки, — сказал Томми, приподнимаясь на цыпочки, чтобы завязать ленты чепчика на шкипере, — ну, а теперь обмотайте ему подбородок шарфом, чтобы не видно было бороды, и наденьте на него эту вуаль. Счастье еще, что он безусый.
Исполнив приказание, слуга отошел на несколько шагов, чтобы полюбоваться произведением своих рук.
— Право, хотя не мне бы говорить это, вы— прелесть, одобрительно заметил он, — а теперь возьми его, парень, под руку. Идите задворками, и если кто на вас посмотрит, называй его мамашей.
Оба отправились после того, как слуга, реалист по природе, сделал попытку поцеловать шкипера на пороге. К счастью, лил дождь, и, хотя на странную пару и смотрели с любопытством, все же она благополучно достигла пристани, как раз в тот момент, когда шхуна начинала отталкиваться от берега. Увидя это, шкипер подобрал юбки и бросился бежать.
— Эй, — кричал он, — подожди-и-те минуту!
Помощник бросил на необычайную фигуру взгляд, полный изумления, и отвернулся, но в этот момент нос шхуны оказался на расстоянии прыжка от пристани, и дядя с племянником, движимые одним импульсом, прыгнули и очутились на палубе, целы и невредимы.
— Почему вы не задержались, когда я вам кричал? — свирепо спросил шкипер.
— Почем я знал, что это вы? — огрызнулся помощник, понимавший, что игра его проиграна, — я думал, что это российская императрица…
Шкипер молча смотрел на него.
— Если б вы меня послушались, — продолжал помощник, усмехаясь не без злости, — то так бы и ходили всегда. Никогда у вас не было такого прекрасного вида в другой одежде.
— Я хочу одолжить у вас одежу, Боб, — сказал шкипер, в упор смотря на него.
— А где ваша? — спросил тот.
— Не знаю, — ответил шкипер, — со мной прошлой ночью случился припадок, и когда я проснулся сегодня утром, то одежды моей уже не было. Верно кто-нибудь воспользовался моим беспомощным состоянием и взял ее.
— Очень возможно, — согласился помощник и отвернулся, чтобы отдать какое-то распоряжение команде, возившейся с парусами.
— Старина, где твоя?.. — спросил шкипер.
— Почем я знаю? — возразил помощник и снова занялся командой.
— Я хочу сказать, где твои вещи? — пояснил шкипер, начинавший терять самообладание.
— Ах, моя одежда? — сказал помощник, — откровенно говоря, я не очень-то люблю одалживать свое платье. Я человек брезгливый. К тому же, у вас ведь может и в моих вещах случиться припадок.
— Вы отказываетесь одолжить их мне? — переспросил шкипер.
— Да, — повторил помощник, нарочно говоря громким голосом, и многозначительно подмигивая команде, которая прислушивалась к их разговору.
— Отлично, — сказал шкипер, — Тэд, поди сюда. Где твоя вторая смена?
— Я очень сожалею, сэр, — проговорил Тэд, смущенно переминаясь с ноги на ногу, и для смелости поглядывая на помощника, — мои вещи не подходят господам, сэр.
— Об этом предоставь судить мне, — резко прервал его шкипер, — тащи их сюда.
— Откровенно говоря, сэр, — проговорил Тэд, — я — как г. помощник. Я бедный матрос, но не одолжил бы своей одежи самой королеве Англии.
— Тащи сюда одежду, — проревел шкипер, срывая с себя чепец и бросая его на палубу, — немедленно тащи ее сюда! Неужели ты воображаешь, что я так и останусь в этих юбочках?
— Да ведь одежа моя, — пробормотал Тэд упрямо.
— Хорошо, в таком случае я попрошу Билля, — сказал шкипер, — но имей в виду, голубчик мой, что ты мне за это заплатишь. Билль — единственный порядочный человек на этой шхуне. Дай руку, Билль, старичина!
— Я — с ними за одно, — пробурчал Билль, отворачиваясь.
Шкипер, закусив губу, повернулся от одного к другому и затем, ругаясь, направился на нос. Но не успел он дойти до фордека, как Билль и Тэд нырнули вниз на его глазах, и когда он спустился в бак, то они уже сидели рядышком на своих ящиках и смело смотрели ему в глаза. Они остались глухими к мольбам и угрозам, обезумевшему шкиперу пришлось в конце концов вернуться на палубу в тех же ненавистных юбках.
— Почему бы вам не пойти прилечь, — посоветовал помощник, — я пришлю вам чашку хорошего горячего чаю. Вы доведете себя до истерики, если не успокоитесь.
— Если вы будете со мной разговаривать, то я проломлю вам башку, — пригрозил шкипер.
— Ну, куда вам? — добродушно возразил помощник, — до этого вы еще не доросли. Поглядите-ка на того молодчика, вот там.
Шкипер взглянул по указанному направлению и, побагровев от бешенства, свирепо пригрозил кулаком какому-то человеку с седыми бакенбардами, который стоял на мостике проходящего парохода и посылал ему, шкиперу, бесчисленное количество воздушных поцелуев.
— Правильно, — проговорил помощник одобрительно, — не следует поощрять их. Любовь с первого взгляда не достойна вознаграждения.
Шкипер, невыразимо страдая от обуревавших его чувств, пошел к себе, а команда, желая удостовериться, что он больше не поднимется, прождала несколько минут и затем осторожно пробралась к помощнику.
— Если б нам только удалось довезти его до Бэттлси в этом виде, то все было бы хорошо, — сказал последний, — вы, ребята, держитесь за меня. У него на шхуне есть только шляпа и ночные туфли. Выбросьте все иголки, какие вам только попадутся, за борт, — а то он попытается сшить себе костюм из чего-нибудь в роде старого паруса. Если бы мы только довезли его в таком виде до м-ра Пирсона, то было бы весьма недурно.
Пока на палубе принимались эти меры, внизу шкипер и юнга обсуждали другое. Различные проекты капитана, имевшие целью овладение одеждой его людей, были забракованы юношей как противозаконные и, что еще хуже, невыполнимые. В течение нескольких часов изыскивали они выход из положения, но в конце концов дело свелось к обсуждению низости команды, шкипер, голова которого все еще болела после вчерашних излишеств, впал под конец в состояние мрачного отчаяния и погрузился в молчание.
— Клянусь Юпитером, Томми, я что-то придумал, — воскликнул он вдруг, подскакивая и ударяя по столу кулаком, — где твой второй костюм?
— Да ведь он же не больше этого, — сказал Томми.
— Ты его принеси, — приказал шкипер, многозначительно тряхнув головой. — Так… а теперь ступай в мою каюту и сними с себя этот.
Удивленный Томми повиновался, в полной уверенности, что его родственник с горя лишился рассудка, и через несколько минут появился вновь, закутанный в одеяло, со своим платьем под мышкой.
— Ты понимаешь, что я сейчас буду делать? — спросил шкипер с блаженной улыбкой на устах.
— Нет.
— В таком случае принеси мне ножницы. Понял теперь?
— Разрежете оба моих костюма и сделаете из них один большой для себя? — угадал остолбеневший от ужаса Томми. — Ой, не надо! Оставьте…
Шкипер нетерпеливо отстранил его, взял ножницы, разложил вещи на столе и несколькими взмахами разрезал их на составные части.
— А в чем же я-то буду ходить? — спросил Томми, начиная хныкать, — об этом вы и не подумали.
— В чем ты будешь ходить, эгоистичный поросенок? — строгим тоном сказал шкипер, — всегда думаешь только о себе. Поди, принеси ниток и иголок, и если будешь хорошим мальчиком, то я сошью тебе что-нибудь из остатков.
— Нету иголок, — прохныкал Томми после длительных поисков.
— Так поди и принеси мне ящик с парусными иглами, — сказал капитан, — смотри, чтобы тебя никто не видел. И ниток.
— Почему же вы меня не послали, когда мой костюм еще не был изрезан? — простонал Томми, — мне неприятно идти в одеяле. Они засмеют меня.
— Иди сию минуту! — рявкнул шкипер и, повернувшись к нему спиной, принялся, насвистывая, раскладывать на столе куски сукна.
— Смейтесь, смейтесь, голубчики, — злорадно проговорил он, услышав взрыв хохота, который приветствовал появление Томми на палубе, — дайте срок.
Ему пришлось подождать минут двадцать, по истечении которых Томми, скатившись с трапа, ввалился в каюту, наступая на одеяло.
— Ни одной иголки нет на шхуне, — проговорил он торжественно, поднимаясь на ноги и растирая голову, — я искал везде.
— Что?! — проревел шкипер, быстро пряча куски сукна, — эй, эй, Тэд.
— Есть, есть сэр! — ответил Тэд, спускаясь.
— Мне нужна парусная игла, — бойко начал шкипер, — у меня в юбке дыра.
— Я вчера сломал последнюю, — ответил Тэд с недоброй улыбкой.
— Ну, тогда какую-нибудь другую иголку, — сказал шкипер, стараясь скрыть свое волнение.
— По-моему, на всей шхуне нет ни иголок, ни ниток, — ответил Тэд, исполнивший предусмотрительное распоряжение помощника, — я вчера еще сказал об этом помощнику.
Шкипер опять погрузился в глубины отчаяния. Отпустив Тэда знаком руки, он сел на край ящика, отдавшись мрачным думам.
— Жаль, что вы всегда так торопитесь, — сказал Томми, — мстительно фыркая, — нужно было удостовериться, что иголки есть, прежде, чем портить мою одежду. Теперь нас тут двое шутов гороховых.
Шкипер ‘Сары Джен’ оставил эту дерзость без внимании. В минуты глубокого отчаяния человеческий ум, естественно обращаясь к серьезным вещам, пытается использовать создавшееся положение для нравоучения. Просветленный страданием и разочарованием, шкипер всадил правую руку в карман, который ему не сразу удалось найти, и, ласково приказав завернутому в одеяло мальчику сесть, начал:
— Вот видишь, чем кончается страсть к вину и картам, — произнес он грустно, вместо того, чтобы стоять у руля, перегоняя все суда по реке, я прячусь здесь как… как…
— Как актриса, — подсказал Томми.
Шкипер окинул его взглядом с головы до ног. Томми, не чувствуя за собой вины, прямо смотрел ему в глаза.
— Если когда-нибудь, — продолжал шкипер, ты хотел бы выпить лишнее и остановился бы с кружкой пива на полдороге и вспомнил бы обо мне, как я сидел тут в этом позорном виде, что бы ты сделал?
— Не знаю, — проговорил Томми, зевая.
— Что бы ты сделал? — повторил шкипер с особой торжественностью.
— Верно, рассмеялся бы, — сказал Томми, подумав.
Звук ловкой пощечины огласил каюту.
— Ты противоестественный, неблагодарный маленький червяк, — свирепо проговорил шкипер, ты не достоин иметь доброго, хорошего дядю, который так о тебе заботится.
— Очень он мне нужен, — буркнул Томми, всхлипывая и осторожно ощупывая ухо, — вы вообще-то больше сейчас смахиваете на тетю, чем на дядю.
Пустив эту меткую стрелу, он скрылся, окруженный развевающимся одеялом, а шкипер, нехотя отказавшись от желания содрать с него шкуру живьем и затем выбросить его за борт, — снова сел на свое место и зажег трубку.
Когда они вышли в открытое море, шкипер поднялся на палубу и, большим усилием воли игнорируя улыбки команды и насмешки помощника, взялся за командование. Единственное изменение, которое он произвел в своем наряде, было появление на его голове шляпы вместо дамского чепца, и в таком виде работал он, а несчастный Томми скакал по палубе в своем одеяле.
Три дня плавания прошли, как тяжелый сон. Взгляд шкипера был полон такого вожделения, что матросы, проходя мимо него, инстинктивно придерживали свое нижнее белье и проверяли застежку курток. Ему мерещилось на гроте пиджаки, на бом-кливере брюки, и к концу плавания он даже стал заговариваться о синих и серых шевиотах [Шевиот — плотная, тонкая, ворсистая ткань, производимая из шерстяной или смешанной пряжи]. Забыв о славе, он решил войти в порт Бэттлси ночью, но не тут-то было. Ветер спал и солнце было высоко, когда они увидели серое побережье Бэттлси на штирборте.
Шкипер управлял рулем, но когда до порта оставалась одна миля, рука его ослабела, и он стал оглядываться во все стороны, с волнением ища глазами помощника.
— Где Боб? — крикнул он наконец.
— Он очень болен, сэр, — ответил Тэд, покачав головой.
— Болен? — воскликнул удивленный шкипер, — ну-ка, стань сюда на минуту!
Передав ему руль, шкипер подобрал юбки и побежал вниз. Помощник полулежал, полусидел на своей койке и тяжело стонал.
— В чем дело? — спросил шкипер.
— Я умираю, — ответил помощник, — меня всего скрутило, я не могу выпрямиться.
Шкипер прочистил глотку.
— Вам нужно раздеться и полежать немножко, — сказал он участливо, — позвольте мне помочь вам.
— Нет— не-е беспокойтесь, — простонал помощник.
— Никакого беспокойства, — дрожа, проговорил шкипер.
— Нет, я не разденусь, — слабым голосом произнес помощник, — я всегда хотел умереть одетым. Может быть, это глупо, но ничего не поделаешь.
— Твое желание когда-нибудь исполнится, не беспокойся, подлый негодяй, — проревел измученный шкипер, — ты притворяешься, для того чтобы я ввел шхуну в порт.
— А почему бы вам не ввести ее? — спросил помощник с видом невинного удивления, — это ваша обязанность, как капитана. Советую вам подняться наверх. Здесь дно постоянно меняется.
Шкипер, сдерживая себя сверхчеловеческим усилием, поднялся на палубу и, взявшись за руль, обратился к команде с речью. Он с чувством говорил о послушании, которое люди должны оказывать своему начальству и об их нравственной обязанности одалживать последнему свои штаны, буде у него в таковых окажется нужда. Он остановился на ужасных наказаниях, кои присуждаются за бунты, и ясно доказал, что появление капитана в порту в юбке по их вине будет считаться самым злостным видом бунта. Затем он послал их вниз за одеждой, но они долго не возвращались, самому посредственному уму было бы ясно, что они и не думали принести ее. Между тем портовая бухта уже ширилась перед ними.
На набережной стояло два-три человека, когда к ней приблизилась ‘Сара Джен’. К тому же времени, когда она подошла к крайнему маяку, их было уже два-три десятка, и это число увеличивалось приблизительно в пропорции три человека на каждые пять ярдов, которые делала шхуна. Добросердечные, гуманные люди, не желавшие, чтобы их друзья пропустили столь редкое и дешевое зрелище, давали маленьким мальчишкам пенни, чтобы они сбегали за друзьями, что исполнялось неохотно, а к тому времени, когда шхуна дошла до своей стоянки, большая часть населения порта выглядывала друг у друга из-за плеч и окликала шкипера глупыми и шутливыми вопросами.
Известие дошло и до владельца шхуны, который прибежал к пристани в тот момент, когда шкипер, невзирая на горячие протесты публики, собирался спуститься вниз.
М-р Пирсон был человек полный, и казалось, что он лопнет от злости по дороге в порт, но когда он увидел зрелище, то им овладел припадок безудержного веселья. Три толстяка служили ему подпорами, и чем свирепее выглядел шкипер, тем труднее становилась их задача. В конце концов м-ру Пирсону, ослабевшему от хохота и продолжавшему истерически смеяться, помогли взобраться на палубу шхуны, откуда он последовал за шкипером вниз и дрожащим от избытка чувств голосом потребовал у последнего объяснений.
— В жизни своей не видел я подобного чудесного зрелища, Бросс, — сказал он, когда тот кончил, — ни за что на свете не хотел бы я его пропустить. Всю эту неделю у меня было скверное настроение, а теперь мне стало легче. Не говорите глупостей об увольнении. Я бы вас после этого не хотел потерять ни за какие блага, но если вы предпочитаете иметь другого помощника и другую команду, то сделайте одолжение, пожалуйста. Если б только вы согласились дойти до моего дома и показаться миссис Пирсон, развлечь ее после болезни, то я охотно дал бы вам пару фунтов стерлингов. Одевайте же чепчик и — пошли!..
Источник текста: Среди океана [и др. рассказы] / В. Джекобс, Пер. с англ. Марианны Кузнец. — Ленинград: ‘Сеятель’ Е. В. Высоцкого, 1926. — 74 с., 16 см. — (Общедоступ. б-ка ‘Сеятель’, No 241/242)