‘Наблюдатель’, No 1, 1891
В. Л. Величко. Восточные мотивы, Величко Василий Львович, Год: 1891
Время на прочтение: 3 минут(ы)
В. Л. Величко. Восточные мотивы. (Стихотворенія). Спб. 1890. Число поэтовъ съ каждымъ днемъ до того увеличивается на русскомъ Парнас, что на немъ скоро, кажется, не будетъ мста для любителей и любимцевъ музъ. И вс эти воспватели кого и чего угодно, познакомивъ публику съ плодами своихъ вдохновеній, тотчасъ же торопятся собрать въ книжку эти плоды, чтобы вторично поднести ихъ своимъ почитателямъ или просто читателямъ. Господа поэты никакъ не хотятъ понять, что даже лучшіе стихи ихъ, легко пробгаемые въ періодическомъ изданіи, попавъ въ книгу, затеряются между сотнею другихъ пьесъ и пройдутъ незамченными. Да и много ли найдется лицъ, въ наше дловое и занятое время, которыя дали бы себ трудъ, даже въ нсколько присстовъ, одолть томъ въ дв-три тысячи стиховъ? На это надо быть особымъ охотникомъ или присяжнымъ рецензентомъ. Г. Величко пишетъ давно и стихи его читаются съ большимъ удовольствіемъ въ нашихъ журналахъ, но книгу въ 250 страницъ, и еще наполненную мотивами чуждаго вамъ востока, прочесть не легко. По счастью, востокъ этотъ не еврейскій и русскій поэтъ знакомитъ насъ со стихотворцами Персіи, Аравіи, Средней Азіи, съ нашими кавказскими инородцами и татарами. Все это если не ново, то оригинально, самобытно, a мстами, дйствительно, поэтично. Нужно, впрочемъ, особое настроеніе духа, чтобы восхищаться всми этими Гафизами, Саади, Абу-Таммамами, Валляде и пр. Перлы ихъ поэзіи слишкомъ грубо отшлифованы, слишкомъ неискусно оправлены, чтобы нравиться европейцу. Въ созерцательной жизни востока, застывшаго въ своихъ преданіяхъ и врованіяхъ, незнакомаго съ развитіемъ западной культуры, поэзіею считаются часто пустыя игрушки стихотворства, мудрыми изреченіями — афоризмы, давно сдлавшіеся общими мстами риторики, давно уже пережившей въ Европ эпоху своего процвтанія. Очень умныя для восточнаго человка мысли для насъ только наивны, a въ иныхъ мы не видимъ вовсе никакого смысла. Въ пьес ‘Щенки’, какой-то эфенди самъ жилъ въ хол, a сына заставлялъ сидть безъ хлба и длалъ это потому, что ‘щенковъ, чтобы научить плавать — бросаютъ въ воду’. На эту глупую причину ему замчаютъ, что вдь при этомъ много щенковъ тонетъ. ‘Теймуразъ-эфенди слушалъ, ротъ разиня, словно отлетла отъ него гордыня’, но съ тхъ поръ все таки не давалъ сыну ни поддержки, ни хлба, и за это былъ еще больше уважаемъ. Что за смыслъ въ этомъ стихотвореніи, и кого тутъ поэтъ хотлъ выставить идіотами: согражданъ ли эфенди, или его самого? И такихъ примровъ восточной мудрости немало въ стихахъ г. Величко, только врядъ ли стоило знакомить съ ними.
Другая, самая обширная поэма въ 30 страницъ слишкомъ, то есть до тысячи строкъ: ‘Ханъ, свинья и трое ученыхъ’ — въ такомъ же странномъ род. Поэмою, впрочемъ, г. Величко назвалъ въ сроемъ сборник разсказанный на десяти страницахъ извстный анекдотъ о томъ, какъ Амру хотлъ сжечь библіотеку Александріи, но его отговорилъ отъ этого одинъ мудрецъ, a своего ‘хана со свиньею и учеными’ авторъ назвалъ просто восточною сказкой. Но и для сказки эта исторія очень незамысловата. Къ Ширъ-Али, хану Герата, являются трое ученыхъ и предлагаютъ испытать ихъ премудрость, заключающуюся въ томъ, что если одному изъ нихъ отрзать руку, y другаго вынуть глазъ, a y третьяго желудокъ и на другой день вложить опять — это нисколько не подйствуетъ на ученыхъ, и они будутъ владть своими отрзанными органами, какъ прежде. Только для этого необходимо одно условіе: чтобы эти отрзанныя части тла хранила въ теченіе ночи женщина, ни разу не солгавшая на своемъ вку. Три года евнухъ Ширъ-Али ищетъ такой женщины во всемъ ханств и, разумется, не находитъ. Отыскалась съ большимъ трудомъ только одна такая дама, никогда не лгавшая, да и та — потому, что она нмая. Ученые, однако, соглашаются доврить и ей свои отрзанные члены, чтобы на утро произвести опытъ, долженствующій доказать силу науки. Члены кладутъ въ корыто, покрываютъ ковромъ и нмая остается хранить ихъ, но шайтанъ посылаетъ къ ней ночью свинью, которая и съдаетъ въ корыт руку, глазъ и желудокъ. Нмая, увидя свою оплошность, убиваетъ свинью, достаетъ изъ нея желудокъ, вырываетъ глазъ y своего кота, отрзываетъ руку y повшаннаго наканун вора и кладетъ все это въ корыто. Подмна не замчаютъ, члены вставляютъ мудрецамъ и ханъ длаетъ ученаго со вставленнымъ глазомъ — своимъ визиремъ, чтобы онъ зорко смотрлъ за спокойствіемъ въ государств. Мудреца съ отрзанной рукой длаютъ сборщикомъ податей, a со вставленнымъ желудкомъ — генералъ провіантмейстеромъ. Но визирь съ кошачьимъ глазомъ гоняется только за мышами, мудрецъ съ рукою вора грабитъ народъ, а со свинымъ желудкомъ ведетъ себя, какъ свинья, и ханъ сажаетъ ихъ наколъ. Нельзя не пожалть, что на такую восточную премудрость г. Величко потратилъ столько хорошихъ стиховъ, которые вообще y него звучны и гладки, особенно во второй части его сборника, озаглавленной: ‘лирическія стихотворенія, фантазіи, эскизы’. Между 50-ю пьесами этого отдла есть много весьма замчательныхъ. Вообще мы думаемъ, что еслибы онъ сократилъ на половину свои восточные мотивы, выбросилъ нсколько мадригаловъ и альбомныхъ пьесъ съ безчисленными посвященіями, да уничтожилъ вовсе третій отдлъ своей книги: ‘Шутки’, благо онъ и весь невеликъ — всего 9 пьесъ — сборникъ его остался бы въ памяти читателей. У г. Величко — серьезное дарованіе, выдляющее его изъ ряда современныхъ поэтовъ и тратить его на мелочи не слдовало бы.