В. В. Воровский
В кривом зеркале
Фавн
В кривом зеркале, Воровский Вацлав Вацлавович, Год: 1908
Время на прочтение: 2 минут(ы)
В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
Нашему уважаемому ‘коллеге’ Меньшикову не везет в последнее время.
Только что ‘братушка’ Табурно чуть не пропорол ему брюхо ятаганом за то, что он разрешил боснийский вопрос с точки зрения австрийского посольства1,— а тут вдруг извольте радоваться.
Новое разоблачение.
А. А. Стахович, знаменитый Стахович-Разоблачитель2, Стахович-Овсяный, разоблачил, что тот же Меньшиков умеет разрешать вопросы политики и с точки зрения германского правительства.
Он, видите ли, ни более, ни менее как сотрудник мюнхенской ‘Allgemeine Zeitung’, пользующейся даже в самом Мюнхене славой ‘Gemeine Zeitung’.
Эта газета, консервативная и антисемитская, известная своим германским квасным патриотизмом, оказалась как раз подходящим местом для нашего политика, мыслящего и действующего применительно к гонорару.
Таким образом, в лице почтенного нововременца слились три точки зрения — интересы трех реакций. А так как у этих трех реакций имеются взаимно враждебные элементы, то, очевидно, гражданин Меньшиков воплотил в себе то общее, что заключается в каждой из реакций,— общереакционное начало, самую сущность реакции, абсолютную реакцию, реакцию an und fur sich — душу реакции.
Да, ‘коллега’ Меньшиков — это душа реакции, и не он, конечно, виноват, что у нее такая неблаговидная душа.
В лице Меньшикова символизируется тройственный союз европейской реакции — новый священный союз,— и сам Меньшиков — священный сосуд этого союза. Но — по Сеньке и шапка, по содержанию и черепок.
Реакционный абсолют — метафизическая субстанция, лежащая в основе эмпирической действительности. Для самого абсолюта безразлично, где и когда он проявляет себя, ибо он существует вне условий времени и места. Он удивителен, вечен и космополитичен.
Он с одинаковым успехом подавляет восстание венгров, освобождает братушек, усмиряет Персию, водворяет мир в Китае, низвергает какого-либо зазнавшегося принца, пленяет мятежного Араби-пашу, словом, действует вне границ пространства и времени, осуществляя лишь вложенную в него ‘идею’.
Чего же вы хотите, если символ этого абсолюта — ‘коллега’ Меньшиков — сегодня защищает австрийский захват от общественного мнения России, завтра проводит германскую русофобскую политику в какой-нибудь ‘Gemeine Zeitung’, послезавтра травит немцев и австрийцев в ‘Новом времени’,— и все это применительно к гонорару.
Ибо когда реакционный абсолют воплощается в эмпирический факт, этот факт с неизбежностью мирового закона начинает тяготеть к гонорару.
Гонорар в той или иной конкретной форме — вот центр тяготения абсолюта в его эмпирической форме.
И это один из основных законов истории.
Хотите ли вы ‘играть’ против рожна мировых законов? Хотите ли вы заставить летать крокодила?
А если нет, то не пеняйте на почтенного ‘коллегу’ из ‘Нового времени’, что он выделяет свое благоухание вне пространства и времени.
Ибо даже тогда, когда он получает свой ординарный или экстраординарный гонорар, он только служит непреложной идее триединой реакции.
‘Одесское обозрение’,
25 октября 1908 г.
Фельетон перепечатывается впервые.
1 Речь идет о выступлении редактора газеты ‘Вечер’ Табурно, в которой изобличалась проавстрийская позиция Меньшикова из черносотенного ‘Нового времени’.
2 А. Стахович на страницах газеты ‘Вечер’ сообщил о том, что Меньшиков напечатал в мюнхенской ‘Allgemeine Zeitung’ статью, в которой подвергал сомнению искренность сочувственного отношения русского общества к сербам. Выступление Меньшикова на страницах крайне правой немецкой газеты лишний раз показало, что скрывается за словами черносотенцев об их ‘патриотизме’.
Воровский с иронией называет Стаховича ‘знаменитым’, потому что тот был известен как автор статьи в газете ‘Речь’, в которой разоблачался спекулянт Лидваль (см. прим. к фельетону ‘Горе неутешной вдовицы’).