‘Русское Богатство’, No 5, 1913
В. И. Дмитриева. Рассказы. Кн-во. ‘Просвещение’, СПБ, Дмитриева Валентина Иововна, Год: 1913
Время на прочтение: 2 минут(ы)
В. И. Дмитріева. Разсказы. Кн-во. ‘Просвщеніе’, СПБ, 1918. Стр. 296. Ц. 1 р. 25 к.
Содержаніе книги составляютъ три разсказа: ‘Мечта’, ‘Разбойники’ и ‘Взыскующій града’. По сюжету, тону, по манер изложенія они весьма разнородны, но есть въ нихъ и нчто объединяющее и въ то же время: наиболе характерное въ писательской физіономіи г-жи Дмитріевой: господствующій въ нихъ мотивъ справедливости. Выдержанность этого мотива является главнымъ достоинствомъ разсказовъ. Но онъ же обусловливаетъ и ихъ дефекты: вскрывая жизненныя несправедливости, авторъ бываетъ подчасъ. слишкомъ прямолинеенъ, и категоріи справедливаго и несправедливаго порой распредляются въ его повствованіи слишкомъ опредленно, схематично и послдовательно. Это было бы оправдано умышленно-условнымъ характеромъ письма, но отъ изображеній строго-реалистическихъ читатель вправ требовать, полнаго соотвтствія съ дйствительностью. А между тмъ въ реальной жизни, черное и блое — не самые частые тона, здсь преобладаетъ свтотнь: въ психологіи, въ морали, въ идеяхъ, въ фактахъ наиболе типичны (и, быть можетъ, въ реалистическомъ творчеств наиболе интересны и важны) неуловимые переходы отъ тьмы къ свту, отъ зла къ добру, отъ чернаго къ блому.
Качеству и тону симпатій г-жи Дмитріевой почти всегда можно довриться: здсь все продумано, прочувствовано и привлекательно, но съ нкоторой осторожностью приходится слдовать на распредленіемъ ея симпатій: здсь, какъ было сказано, чувствуется старинное дленіе на порочныхъ и, добродтельныхъ и идеализація, особенно въ. разсказ ‘Мечта’ изъ быта балаклавскихъ рыбаковъ. Кристо — хитеръ, жаденъ и коваренъ до мелодраматизма, Ламбро — простодушенъ, добръ и кротокъ до, сантиментализма: чувство мры безусловно нарушено въ ихъ изображеніи… Ламбро и Ефимъ, полунищіе рыбаки-работники, мечтаютъ: первый — о собственной лодк, второй — о томъ, чтобы отобрать у неврной жены свою двочку, — ‘и эти разговоры, эти мечты въ бурные февральскіе вечера, подъ неустанный рокотъ прибоя, согрвали ихъ гораздо больше, чмъ жаркое пламя костра, передъ которымъ они сушили свою промокшую, пропитанную рыбьей слизью одежду’. То бы слово, да не такъ’ бы молвить! Жанръ взятъ здсь суровый, а краски — мягкія. Или: у жаднаго Кристо умираетъ врагъ, униженіемъ котораго онъ наслаждался, — ‘и все, чего онъ добивался, ради чего обманывалъ, лгалъ, наживалъ деньги, — все это теперь казалось, безсмысленнымъ и ненужнымъ’. И эти штрихи, пригодные для характеристики какого-нибудь романтическаго злодя, конечно, не вяжутся съ фигурой плутоватаго балаклавскаго рыбака… Авторъ чутокъ къ несправедливости, особенно въ той сред, гд рдки или безсильны протесты, и порою кажется, что именно чуткость-то и приводитъ г-жу Дмитріеву къ преувеличеніямъ, что она не вритъ читателю, разберется ли онъ самостоятельно, кто правъ и кто виноватъ изъ ея персонажей, и вотъ она разъясняетъ, подчеркиваетъ, стараясь, чтобы несправедливость получила возмездіе со стороны возмущеннаго читателева чувства…
Отъ указаннаго недостатка совершенно свободенъ разсказъ ‘Взыскующій града’, и это — лучшая вещь въ сборник г-жи Дмитріевой. Здсь факты несправедливости столь же обильны, какъ и въ другихъ двухъ разсказахъ, но объ нихъ разсказываетъ читателю человкъ, вся жизнь котораго — сплошное исканіе и изобртеніе справедливости, не художникъ, а маніакъ высокаго благородства. Въ его устахъ рзкіе и односторонніе приговоры — естественны и убдительны. Это — хорошо извстный русской жизни максималистъ морали: ‘мн подавай или весь шаръ земной, или… ничего не надо’…
Образъ его нарисованъ превосходно: сжато, энергично, законченно. Въ его полубезумныхъ рчахъ есть та заразительность, которой не создать никакой искусной техник, если за нею не стоитъ любовь и искренность писателя.