В. В. Воровский
В гостях у зверей
Фавн
В гостях у зверей, Воровский Вацлав Вацлавович, Год: 1908
Время на прочтение: 3 минут(ы)
В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
В качестве ‘смиренного’ обывателя я все время чувствовал духовное родство с ‘укрощенными’ зверями г. Саваде1. Наконец не выдержал и пошел вчера с ними познакомиться.
Это очень интересно. Интересно наблюдать, как один человек держит в своей власти целую ораву хищников, из которых каждый в отдельности мог бы, без всякого усилия и уж, конечно, без зазрения совести, поужинать своим властелином.
И, однако, вместо того, чтобы превратить его в бутерброд, они покорно подчиняются его воле — хотя в них и кипит злоба и жажда мести.
Но помимо этого обаяния интеллигентной силы человека, интересны и сами звери, как ‘личности’.
Вот выходит на арену пара небольших черных медвежат. Они идут важно на задних лапках — настоящая пара одесских банкиров — и так похожи друг на друга, как близнецы.
Однако всмотритесь, и вы увидите, что у каждого своя индивидуальность.
Один идет прямо, высоко подняв глупую, смешную мордочку, оставив опущенные вниз передние лапки. Это, по-видимому, простодушный, несколько хвастливый, недалекий, но бесхитростный субъект.
Другой, напротив, идет несколько сгорбившись, рожица у него лукавая и лицемерная, лапки сложены молитвенно, шажки он делает маленькие. Вы всматриваетесь в эту иезуитскую фигурку и вдруг вспоминаете: да ведь это Иудушка Меньшиков!
Да, это он. У зверей есть тоже свои Иудушки. Когда его сосед и собрат нечаянно столкнул с табурета, он так завопил, словно его лишили места фельетониста в ‘Новом времени’ и оклада в 40 000 руб.!
А вот вам совершенная противоположность — два больших белых медведя.
Это высокие, жеманные, молодящиеся субъекты, складывающие губки бантиком, держащие ручки comme il faut, ходящие мелкой рассыпчатой походкой мышиных жеребчиков.
Посмотрите на их бесцветные, глупые, самодовольные, совершенно невыразительные лица. Им только не хватает монокля в глаз, модного галстука, ярких перчаток и тоненькой тросточки.
Темперамента у них ни на грош. Сейчас видно, что родились они где-то на льдине Ледовитого океана, прожили свой век в холодной воде, питались одной рыбой.
Они послушно и как бы с наслаждением исполняют все свои номера, всегда заслуживая благоволения хозяина, и возвращаются на место с самодовольным видом непроходимой ограниченности.
А теперь посмотрите на настоящих хищников.
Перед вами два льва и целая куча тигров обоего пола. И какое различие темпераментов и характеров!
Один лев, примирившийся и окончательно опустившийся, сидит мирно, дремлет, весь какой-то апатичный. Когда рядом с ним начинает сердиться и протестовать тигр, он благоразумно отворачивается и делает вид, что ничего не замечает. Он не желает попасть в свидетели. Нос у него подозрительной окраски — должно быть, страдает запоем или, по крайней мере, болезнью печени. Когда он тихо дремлет, вы ясно видите, что сны его не идут дальше куска конины, брошенной хозяйской рукой.
Другой тип второй лев. Он моложе, живее. Он тоже покорился, но не утратил благородства. Он замкнулся в своей скорби и не будет, подобно своему коллеге, унизительно просить — ‘подайте что-нибудь потомку королей!’ Когда он минутами задумывается и, подняв гордо голову, направляет взор куда-то в пространство, вы ясно видите, как в его зрачках отражается далекая голая пустыня, красный закат, запоздалый караван и безграничный простор свободы…
Лев горд. Даже побежденный, он не унизится до жалкого, бессильного протеста. Совсем другая психика тигра. Их тут много — кажется, шесть. Кошачья природа коварна, а потому неукротима. Можно победить храбрость, силу, гордость, благородство, но коварства победить нельзя, ибо оно неуловимо. Уже целые тысячелетия приручена кошка (еще в древнем Египте она была священным животным), а, смотрите, читатель, завтра она перегрызет во сне вам горло.
Тигры злятся, они рычат, когда их заставляют показывать фокусы, т. е. власть человека. Они не повинуются. Приходится пускать в ход и угрозу и ласку. Они каждую минуту готовы броситься на своего господина. И, все-таки, в конце концов, они покоряются и, ворча, огрызаясь, лезут на тумбы, лестницы и т. п.
Есть в труппе еще два интересных типа: это — доги, единственные представители человеческого общества.
И когда звери рычат и злятся, доги настораживаются и зорко поглядывают.
Так и чуется: бросься тигр на г. Саваде, и эти псы схватят его за шиворот и потащат в участок. В них, несомненно, живет душа Держиморды, душа закабаленного существа, обращенного в орудие закабаления других.
Когда вы смотрите на г. Саваде, как он распоряжается своими зверями, у вас на миг исчезает сознание действительности. Вам начинает казаться, что это немецкий Schullehrer, находящийся в кругу школьников, среди которых есть и ласковые, как белые медведи, и лицемерные, как медвежонок Иудушка, и спокойно выдержанные, как львы,— и некоторые, ‘испорченные’, как тигры, и подлизы-‘академисты’, как доги. И он обращается с ними, как с учениками: кого гладит, кого стегнет хлыстом, кому даст сахару, а кому придвинет к носу страшную черную палку.
Как удивительно эти звери похожи на людей!
‘Одесское обозрение’,
16 февраля 1908 г.
Этот фельетон вызвал негодование одесского градоначальника Толмачева, которого особенно возмутило сравнение свирепых и злых догов с черносотенными студентами-‘академистами’. ‘Кто такой Фавн, кто такой Орловский и Воровский,— рассказывает Д. Л. Тальников, которого вызвал как редактора Толмачев,— генерал не знал, он требовал объяснений от редакции, которая не умеет обуздывать своих сотрудников… Генерал сурово требовал от меня объяснений: как мог я пропустить это сравнение прекрасных юношей-монархистов с собаками. Он с гордостью показал на значок ‘Союза русского народа’, который он носил в петлице своего официального мундира….’ (Д. Тальников. К биографии В. В. В. ‘Звезда’, 1928, No 6, стр. 82).
1 Саваде, Ричард — известный в 900-х годах цирковой артист и дрессировщик зверей.