В. Г. Бенедиктов: биографическая справка, Бенедиктов Владимир Григорьевич, Год: 1909
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Н. Лернер
Бенедиктов, Владимир Григорьевич, известный поэт. Родился 5 ноября 1807 г. в Петербурге, происходил из духовной семьи Смоленской губернии и провел детство в Петрозаводске, где служил его отец. Окончив четырехклассную олонецкую гимназию, Бенедиктов перешел (1821) в средние классы петербургского второго кадетского корпуса, откуда вышел первым в 1827 г., прапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк и начал скромную, бесцветную жизнь строевого офицера. В 1831 г. Бенедиктов, в чине поручика, принимал участие в усмирении польского восстания, а в следующем году оставил военную службу и перешел в министерство финансов, где прослужил много лет, от ничтожной канцелярской должности до места директора государственного заемного банка, ревностно относясь к своим служебным обязанностям, неизменно считаясь превосходным службистом и посвящая свои досуги высшей математике, астрономии и писанию стихов. Томиком стихотворений Бенедиктов дебютировал в конце 1835 г. ‘Сначала, — рассказывает автор вышедшей в конце тридцатых годов в Германии книги ‘Litterarische Bilder ans Russland’, Кениг, — никто не подозревал, чтоб он занимался стихотворством… Однажды пришел к нему друг его, литератор, и застал его за стихами. Бенедиктов должен был сознаться пред ним в любви своей к поэтическим трудам и прочесть кое-что из своих произведений настоятельному другу. Последний был изумлен его талантом, которого прежде не подозревал в нем, и восхищен неожиданною красотою его поэтических созданий. С того времени произведения Бенедиктова сделались известны публике’… Первая книжка ‘Стихотворений Владимира Бенедиктова’ разошлась в самое короткое время. Н.В. Гербель передает, что ‘ослепленная блеском и гармонией бенедиктовского стиха публика, восторг которой не знал пределов, буквально утопала в море звуков и раскупала книжку нарасхват, так что в самом непродолжительном времени понадобилось новое издание, которое и вышло в начале следующего года’. Бенедиктову тогда благоприятствовали многие обстоятельства. Читатели после ‘Бориса Годунова’ охладели к Пушкину, и это охлаждение коснулось даже такого чуткого ума, как Белинский, Жуковский, Вяземский, Баратынский, Козлов отзывались редко, и в это застойное время Бенедиктов занял в глазах публики вакантный трон лауреата. Всеобщего восторга не могли заглушить на первых порах трезвые и резкие отзывы Белинского (в ‘Телескопе’) и Н. Полевого (в ‘Сыне Отечества’). Благосклонно отнесся к Бенедиктову сам Пушкин (в его библиотеке сохранились оба первые издания книжки Бенедиктова), нашедший у него ‘превосходное сравнение неба с опрокинутой чашей’ и сказавший ему: ‘У вас удивительные рифмы, ни у кого нет таких рифм’, можно предполагать по одной отметке в библиографическом отделе ‘Современника’, что Пушкин собирался написать рецензию на сборник стихов Бенедиктова. Вторая книжка стихов, которую выпустил Бенедиктов в 1838 г., быстро разошлась без остатка в числе 3000 экземпляров, — успех по тому времени прямо неслыханный. Но здравое слово Белинского сделало свое дело. Молодой Тургенев, который сначала ‘воспылал негодованием’ против ‘критикана’, скоро почувствовал, что Белинский прав: ‘Прошло несколько времени, и я уже не читал Бенедиктова’. Белинский сразу и бесповоротно определил в стихах Бенедиктова ‘риторическую шумиху, набор общих мест’, ‘ошибки против языка и здравого смысла’, холодную риторику, свел их к ‘стихотворной игрушке’ и признал, что у Бенедиктова ‘нельзя отнять таланта стихотворческого, но он не поэт’ и многими ‘в наше прозаическое время’ лишь принят за поэта. Этого приговора Белинский не изменил и впоследствии и не раз, так или иначе, повторял его. Гром похвал постепенно стал стихать, общественное мнение заметно трезвело, и в 1842 г., когда Бенедиктов снова выпустил книжку стихов, ее встретили довольно сдержанно. Бенедиктов тогда стал мало писать, даже почти замолк на целые десять лет (1845 — 1855) и снова взялся за перо, уже как певец гражданских мотивов, в годину крымской войны и начала нового царствования. Поддавшись общему прогрессивному настроению, Бенедиктов в своем новом стихотворном цикле отразил мысли большинства, но остался тем же ритором, которому недостаток чуткости и образования не дал долго идти за общественным увлечением, и быстро исписался. Самое имя его стало постепенно забываться и скоро погрузилось в пучину окончательного забвения. Переживший себя Бенедиктов умер 14 апреля 1873 г. Основные черты творчества Бенедиктова — напряженная аффектация настроения, надуманность образов, вычурность выражений. Наивной читательской массе 30 — 40-х годов, которая не умела оценить величавую и целомудренную прелесть поэзии Пушкина и упоенно восхищалась Марлинским, нравились и ‘меч молний’, которым ‘опоясалось море’, и грудь, которая ‘станет священным гробом’, и ‘мох забвения на развалинах любви’, и ‘морозный пар бесстрастного дыханья’, падающий на ‘пламя красоты’, и ‘шипучее сердце порока’, Бенедиктов тогда вполне соответствовал эпохе господства над умами Кукольника, Брюллова, Сенковского, Булгарина и Греча. За искренний жар страсти Бенедиктов выдавал ухарство самого вульгарного пошиба: соловей ‘дробью прыснул’, о глазах красавицы Бенедиктов говорил: ‘два голландские алмаза — глазки, глазки — у! — беда!’, ‘Плутяга’, Бахус Рубенса ‘алый ротик свой разинул’. Римский папа ‘взял громаду всей Европы в перегиб — и об гроб Христов расшиб’. Юпитера Бенедиктов величает ‘шутом-потешником’ и ‘старым чертом’. Отсутствие чувства меры доводило Бенедиктова до прямой порнографии. Свою искусственность Бенедиктов не только сознавал, но возводил в эстетический канон и внушал поэту: ‘Чтоб выразить таинственные муки, чтоб сердца огнь в словах твоих изник, — изобретай неслыханные звуки, выдумывай неведомый язык’. Так буквально он и поступал, Я.П. Полонский даже составил ‘Алфавитный список слов, сочиненных Бенедиктовым, видоизмененных или никем почти не употребляемых, встречающихся в его стихотворениях’. Среди них встречаются такие, как ‘возблагодать’, ‘льдоребрый’, ‘мужественность’, ‘нетоптатель’, ‘сентябревый’, ‘яичность’. По существу Бенедиктов был прав, признавая за поэтом державную прерогативу некоторой свободы в обращении с языком, но своими безвкусными неологизмами он только доказал, что сам он, по размерам своего дарования, на эту свободу посягать не должен был. Все же для развития и усложнения русской стихотворческой техники Бенедиктов сумел кое-что сделать и начал торить ту дорогу, по которой много лет спустя пошел Бальмонт, и в его ‘гремучих напевах’, где слышны ‘литавры и бубны созвучий’, изредка бывала неподдельная красота слова, попадались отдельные, вне связи и системы, ценные мысли, но эта малая и лучшая часть его творчества тонет в море банальщины, эффектничанья и пустозвонной трескотни. Мотивы поэзии Бенедиктова просты и незамысловаты и редко выходят из области любви и природы, к которым Бенедиктов относится без особой вдумчивости, с наивным обывательским эпикуреизмом. Тем же обывателем остался Бенедиктов и в своих гражданских мотивах, на первых порах примиривших с ним даже критику, после Белинского вообще сурово смотревшую на него. В них разнузданная муза Бенедиктова предстала уже ‘одета запросто, застегнута по шею, без колец, без серег’. Он обращался к писателю: ‘гласом добрым воззови, и зов твой, где бы ни прошел он, пусть духом мира и любви и в самом громе будет полон! Огнем свой ополчи глагол лишь на нечестие земное и — с Богом — ратуй против зол!’ В общих чертах он верно понимал дух новой эпохи, когда, встречая наступающий 1857 г., писал: ‘Кое-что сказалось с разных уголков, много завязалось новых узелков… Время полюбило правду, наголо, правда ж дай, чтоб было все вокруг светло!.. И не одолеют чуждых стран мечи царство, где светлеют истины лучи’. Такие азбучные поучения в те печальные годы царствования Александра II для многих звучали и тепло, и ново. Конечно, не дешевым либерализмом и не дешевой эротикой спасается в литературе от полного забвения имя Бенедиктова. Как верно подметил еще Пушкин, он несомненный, хотя и примитивный, художник слова, как такового, и справедливо сказал о нем позднейший критик: ‘Любитель славы, любовник слова, он в истории русской словесности должен быть упомянут именно в этом своем качестве, в этой свой привязанности к музыке русской речи’. Бенедиктов много и удачно переводил (из Мицкевича, Гюго, Теофиля Готье, Петефи, Козара, Медо Пучича). Собрание его стихотворений вышло в 3 томах в 1856 г., посмертное издание выпущено и издано товариществом Вольф в 1883 — 1884 годах, под редакций Я.П. Полонского и переиздано в 1902 г. Биография и библиографические сведения о Бенедиктове см. у Полонского в статье, помещенной при собрании сочинений Бенедиктова, у С. А. Венгерова (‘Источники словаря русских писателей’, 1, 210 — 211, ‘Критико-биографический словарь русских писателей и ученых’, II, 398 — 418), см. также В. П. Быкова, ‘Записки старой смолянки’, I, 172 — 173, 212, 244 — 248, 256 — 257, II, 222 — 223, Б. Садовской, ‘Русская Камена’, стр. 89 — 101 (М., 1910), Ю. Айхенвальд, ‘Силуэты русских писателей’, вып. III (М., 1910), и ‘История русской литературы XIX века’, изд. ‘Мира’, II, 62 — 65, рецензия А. К. на собрание стихотворений 1856 г. в ‘Сыне Отечества’, 1856, No 27 и 28.