Лев Троцкий
Лев Троцкий
(1783 — 1852)
* * *
Комментарии
Комментарии
——————————————
В. А. Жуковский, Троцкий Лев Давидович, Год: 1902
Время на прочтение: 15 минут(ы)
Пятьдесят лет тому назад, 12 апреля 1852 г., в Баден-Бадене умер Василий Андреевич Жуковский, — по собственному определению — ‘родитель на Руси немецкого романтизма и поэтический дядька чертей и ведьм немецких и английских’.
Предание говорит, что помещик Бунин сказал, прощаясь со своими крепостными, отправлявшимися в румянцевский поход против турок: ‘Привезите мне хорошенькую турчанку, жена моя совсем состарилась’. Это было сказано ‘в шутку’, но принято ‘всерьез’… а 29 января 1783 года от этой ‘шутки’ уже появился на свет божий В. А. Жуковский. Доброе старое время!
Жуковский приспособил к русскому климату немецких и английских чертей — и тем насадил в России романтизм. В чем смысл этой заслуги? Что такое романтизм?
Истерзанное слово! Оно напоминает старый мешок, который в процессе литературно-исторической эволюции наполнялся все новым и новым содержанием и лопнул в конце концов от переполнения.
Вспомните. Романтизм был тимпанами и кимвалами, славившими человеческое я, освобожденное Великой Революцией из кандалов ‘старого порядка’ — и романтизм был литературным убежищем идейной реакции, знаменем попятного призыва к готическим соборам, рыцарским турнирам, крепостному праву и властному папизму.
Романтизм был рупором для ‘демонических натур’, через который они бросали проклятиями в эту несчастную, глупую и пошлую землю и посылали вызов небесам, — и он же, романтизм, изнывал в слезливой, беспредметной тоске, расплывался в гимнах фантастическому ‘голубому цветку’ и гордился маразмом мысли и воли.
Романтизм! Он состоял в услужении у Меттерниха*1, облаченный в австрийские ливреи немецких романтиков*2, и он же был непримиримым политическим изгнанником вместе с Виктором Гюго*3.
Чем только не был он, романтизм?
Свободолюбивый и холопский, боевой и квиетический, передовой и реакционный, свободомыслящий и ортодоксальный, титанически-сильный и детски-слезливый, романтизм сохранял во всех своих превращениях только одну общую черту: он жил или хотел жить жизнью чувства, а не рассудка, он стремился освободить темные, неопределенные и бессознательные силы психики из горячечной рубашки, которую мысль торопится набросить на стихийные порывы души. Его путеводителем были не законы резонирующего разума, но блуждающие огни разнузданной мистики чувства. ‘Иссушающему’ рационализму он противопоставил сорвавшуюся с петель фантазию. Может быть, наиболее ярко эта черта романтизма выражена у немецкого поэта Гельдерлина*4: ‘О, человек — бог, когда он грезит, и нищий, когда он мыслит’.
Романтизм как стихия ‘грез’ был, разумеется, субъективен насквозь, до сердцевины. В конце концов он уставал от разнузданности собственного субъективизма, пресыщался его дикими причудами и, в качестве блудного сына, искал успокоения на груди католицизма. Забегая вперед, заметим, что Жуковский был застрахован от слишком бурной качки духа, так как никогда не выходил из-под власти догмата.
Но что собственно представлял собою романтизм Жуковского?
‘Это — желание, стремление, порыв, чувство, вздох, стон, жалоба на несовершенные надежды, которым не было имени, грусть по утраченном счастьи, которое, бог знает, в чем состояло, это — мир, чуждый всякой действительности, населенный тенями и призраками, конечно, очаровательными и милыми, но тем не менее неуловимыми, это — уныло, медленно текущее, никогда не оплачивающееся настоящее, которое оплакивает прошедшее и не видит перед собой будущего, наконец, это — любовь, которая питается грустью и которая без грусти не имела бы чем поддержать свое существование’.
Об этой поэзии можно сказать стихами Гете:
Es sauget jedes zartliche Gemuthe
Aus seinem Werk sich melanchol’she Nahrung’*
/* ‘Каждая нежная душа черпает из его творений меланхолическую пищу‘.
Свойствами духовной натуры Жуковского и условиями общественной среды объясняется исключительное предпочтение, которое поэт отдавал немецкому романтизму: последний отличается от французского полным преобладанием психологического содержания над общественным. Вместе с немецкими романтиками Жуковский подслушивает ‘дольней лозы прозябанье’, созерцает странствование душ, освободившихся от телесной скорлупы, сплетает хороводы из прозрачных русалок и скелетов в черных плащах, — суровая же действительность совершенно не входит в его художническое поле зрения. Искусство тут служит средством не улучшения жизни, но малодушного бегства из нее…
Подобно немецким романтикам, Жуковский поэтизировал пиэтистскую идею предопределения, естественно освобождающую человека от необходимости критически мыслить и деятельно бороться и оправдывающую общественное безразличие и мечтательную апатию.
Созерцательный романтизм, развивая свое внутреннее содержание, естественно дошел до той пропасти духа, которая именуется индийской нирваной*5, дошел — и не испугался ее… Верный немецким учителям, Жуковский тоже отдал дань романтического уважения Индии в своем переводе отрывка из Магабгараты*6 (‘Наль и Дамаянти’).
В европейском романтизме были боевые освободительные ноты, ведшие свое начало от принципов 1793 года. Этих нот мы и со свечой не сыщем в поэзии Жуковского. Трудно сказать, кто тут более виновен: пиэтистски бесстрастная натура поэта, искавшая мира и только мира, или общественные условия, которые немецкого Sturm-поэта Клингера*7 сделали у нас генералом и начальником воспитательного корпуса, наложившим строжайшую цензуру на свои собственные сочинения для кадетов.
Но если Жуковский не усвоил своей поэзии протестующего духа некоторых западно-европейских романтиков, зато он оказался вполне солидарным с немецкими носителями ‘гемюта’* в прозаической области отношений к высшим сферам. Но к чести Жуковского нужно сказать, что он не лицемерил, — этого не скажешь столь категорически относительно его немецких единомышленников.
/* Gemuth — душа, душевность. — Ред.
Нельзя сомневаться в искренности чувства, которое руководило поэтом, когда он писал, напр., ‘Певца во стане русских воинов’ — произведение, более благонамеренное, чем поэтическое. Как художественны в самом деле эти русские солдаты в классических костюмах, в шлемах, латах, со щитами в руках! Такова уж, видно, судьба той ‘поэзии’, которая комментирует иллюминации, рапорты и реляции…
Всю свою жизнь Жуковский прожил в оранжерейной атмосфере. Что делается вне ее, на вольном воздухе, он не знал, ибо в ее рамах, как в окнах готических соборов, были непрозрачные цветные стекла, создававшие внутри оранжереи вечный меланхолический полумрак.
Там, за стеклянными стенами, издыхающее крепостное право, как потухающая лампа, вспыхивает особенно яркими огнями зверства и насилия. Там — стон, там — скрежет зубовный.
А здесь, в декоративно-причудливой обстановке романтической теплицы, — томление по ‘былом’, которого не было, стремление к ‘будущему’, которого не будет, тоска по неземному и полувздохи под аккомпанемент Эоловой арфы…
И во всю жизнь, во всю долгую жизнь Жуковского, кошмары крепостного права не тревожили его поэтического полусна. И тем удивительнее в Жуковском этот романтический квиетизм, эта неподвижность общественного мышления, что впечатления собственного детства должны были принудительно навязать сознанию поэта критическую работу: мать Жуковского, пленная турчанка, жила в доме Бунина рабыней и не смела садиться при ‘господах’, к которым принадлежал и ее собственный сын… Ласкать его она могла лишь тайно, урывками… Кажется, достаточно выразительная иллюстрация нравов?
Крепка, значит, была броня гражданского равнодушия, которою судьба облачила ‘чувствительную’ душу балладника!
Биограф Жуковского, говоря о его литературной деятельности, употребляет — очевидно ненароком, по шаблону — слово ‘подвижничество’. Вот уж действительно трудно подыскать другое определение, которое бы менее подходило к литературной физиономии Жуковского!
Сам поэт, вероятно, отмахнулся бы от такого определения. По крайней мере, рассказывая о своем представлении императрице, он с похвальной искренностью прибавляет: ‘Я не струсил, желудок мой был в исправности, следственно, и душа в порядке’… Это признание насчет прямой зависимости романтической души от прозаического желудка не нужно считать лишь ‘цинической’ шуткой: несомненно, душа, столь старательно отгородившая себя от общественных внушений и черпающая свои настроения единственно ‘из себя’, рискует утратить свою ‘независимость’ и попасть в кабалу к желудку.
Мы, разумеется, совсем не подвергаем сомнению личной доброты и жалостливости поэта, известно, что возвратившись в 1822 году из-за границы, Жуковский отпускает на волю крепостных, приобретенных для него книгопродавцем Поповым, и в одном письме выражает удовольствие по поводу того, что его ‘эсклавы’* получили волю. Остается, однако, несомненным тот факт, что никаких общественных выводов по поводу ‘эсклавов’ Жуковский не сделал — потому ли, что не умел, или не хотел…
/* Esclave — раб. Ред.
В ‘Записках кн. Трубецкого’*8 сохранился интересный факт, превосходно характеризующий гражданское настроение Жуковского. ‘Законоположение’ (устав) тайного ‘Союза Благоденствия’*9, преследовавшего цели ‘общего блага’, было показано поэту, разумеется, с предложением вступить в сообщество. Возвращая ‘Законоположение’, Жуковский сказал, что ‘устав заключает в себе мысль такую благодетельную и такую высокую, для выполнения которой требуется много добродетели, и что он счастливым бы себя почел, если бы мог убедить себя, что в состоянии выполнить его требования, но что, к несчастью, он не чувствует в себе достаточной к тому силы’*.
/* В. И. Семевский. ‘Крестьянский вопрос’. Т. I, стр. 504.
Как он здесь похож на себя, наш мечтательный романтик, со своим платоническим уважением к добродетели и со своей социальной пассивностью. Противопоставьте этому романтическому индифферентизму голос истинного гражданского мужества… ‘я не счел себя вправе следовать примеру моего друга поэта (В. А. Жуковского), — говорит Н. И. Тургенев*10, — я думал, что всякий честный человек должен отложить в сторону неважные соображения относительно формы, не обращать внимания на личные неудобства и даже опасности, если он может по мере сил содействовать делу нравственному и полезному’*.
/* В. И. Семевский. ‘Крестьянский вопрос’. Т. I, стр. 505.
А вот как отзывается о Жуковском другой гражданин, Рылеев*11. ‘К несчастью, — говорит он в письме к Пушкину, — влияние его на дух нашей словесности было слишком пагубно, мистицизм, которым проникнута большая часть его стихотворений, мечтательность, неопределенность и какая-то туманность, которые в нем иногда даже прелестны, растлили многих и много зла наделали!’.
Все, что сказано выше, почти не затрагивает чисто литературных заслуг поэта, которые очень велики. Не должно забывать, что Жуковский раз навсегда освободил русскую ‘словесность’ из дисциплинарного батальона ложноклассицизма и внес много нового содержания в обиход литературы. На Западе романтизм XIX ст. был поэтическим переживанием исторического опыта средних веков. Но мы, русские, проходили свою историю, так сказать, по сокращенному учебнику. Мы не знали ни рыцарства, ни крестовых походов, ни готических соборов. Усвоив нашей литературе романтическое направление, Жуковский обогатил наше сознание теми идейными элементами, которые были завещаны Западной Европе эпохой феодализма и католицизма. Таким образом, Жуковский не просто переводил Шиллера*12, Гете*13, Грея*14 и Вальтер-Скотта*15, — нет, он сделал нечто большее: он ‘перевел’ на русский язык европейский романтизм. Нужно быть ему за это благодарным.
Брандес*16 безусловно прав, когда говорит, что романтика была и осталась, по преимуществу, поэзией салонов, и идеалом ее было остроумное общество, собравшееся на эстетический ‘чай’, — но в атмосфере этого салона она была живым делом, шла от души к душе, выражала и будила интимные чувства… ‘Жуковский первый на Руси, — говорит Белинский, — выговорил элегическим языком жалобы человека на жизнь’. До него наша поэзия представляла риторические иллюстрации к ложно-классическим схемам. Жуковский впервые связал поэзию с жизнью индивидуальной души. Пушкин и, особенно, Гоголь повели это дело дальше: они связали литературу с жизнью души коллективной, т.-е. общества.
Жуковский не дал своего имени никакому литературному периоду, он стоит посредине между эпохами Карамзина*17 и Пушкина: закончив работу одного, он подготовил почву для другого. Белинский говорит, что без Жуковского мы не имели бы Пушкина. Это страшно много, и нужно уметь быть за это благодарным.
‘Восточное Обозрение’ No 89,
19 апреля 1902 г.
*1 Князь Меттерних (1773 — 1859) — австрийский дипломат и министр, один из наиболее влиятельных государственных деятелей эпохи европейской реакции 1815 — 1848 г.г., наступившей после низложения Наполеона I. Крайний сторонник абсолютизма и ожесточенный противник французской революции и всех вызванных ею революционных течений в Европе, он в течение тридцати с лишним лет играл роль злого гения Европы, подавляя всякие попытки освобождения как политического, так и национального. Решения Венского Конгресса, происходившего в 1814 — 1815 г.г. и созванного державами, которые принимали участие в борьбе с Наполеоном для водворения в Европе нарушенного революцией ‘законного порядка’, были плодом его искусной политики и исключительного влияния на Конгресс, председателем которого он был. Преследуя цели реставрации, Венский Конгресс перекроил карту Европы соответственно династическим интересам европейских монархов, в полном противоречии с интересами нарождавшейся буржуазии. Германия и Италия остались по-прежнему разделенными на мелкие государства, Ломбардия и Венецианская область были присоединены к Австрии. Для закрепления порядка, созданного решениями Венского Конгресса и для предупреждения возможных революций, европейскими монархами, по инициативе Александра I, был образован так называемый ‘Священный Союз’, прикрывавший свои истинные цели очень туманной религиозно-мистической фразеологией. С помощью этого Союза Меттерних поддерживал в Европе систему абсолютизма, силой оружия подавил революционное движение в Италии и Испании и всем своим влиянием воспротивился оказанию помощи Греции, восставшей против турецкого ига.
В 1819 г. деятельный сторонник Священного Союза, немецкий драматург Коцебу, был убит студентом Зандом. Убийство это явилось ответом национально настроенной прогрессивной молодежи Германии на травлю и насмешки Коцебу над ее патриотизмом. Это событие Меттерних использовал — через Франкфуртский союзный сейм — для того, чтобы подавить в Германии движение молодежи, задушить печать, закрыть многие общества и учредить надзор за университетами. С революционным движением 1830 г., возникшим в Германии, как отзвук июльской революции во Франции, Меттерниху тоже удалось справиться — около 2.000 человек было предано суду, — и только революция 1848 г. заставила его подать в отставку и бежать из Австрии.
*2 Речь идет о немецких патриотических писателях эпохи войны за освобождение Германии от владычества Наполеона. Первым выступил Арндт (1769 — 1860), поэт и профессор всеобщей истории в Грейфевальде, издавший в 1806 г. книгу ‘Дух времени’ (Der Geist der Zeit), проникнутую патриотическим духом и переполненную ожесточенными нападками на французов. Кроме того, Арндт написал много воинственных песен, чрезвычайно популярных в свое время. В 1812 г. появилась патриотическая трагедия ‘Zriny’, написанная молодым поэтом-романтиком Кернером (1791 — 1813). Кернер принимал непосредственное участие в войне за освобождение и был убит в 1813 г. Уже после его смерти был издан сборник его стихотворений под названием ‘Меч и Лира’. Другой молодой поэт Шенкендорф (1783 — 1817), также непосредственный участник войны 1813 г., призывал в своих стихотворениях к восстановлению германской империи. Наконец, Рюккерт (1788 — 1866), впоследствии известный переводчик восточных поэтов, выступил впервые в 1814 г. со сборником патриотических стихотворений.
Все эти писатели с надеждой смотрели на Меттерниха, возглавлявшего в то время противонаполеоновскую политику Австрии, которая одна из всех германских государств сохранила независимость, так как Пруссия была оккупирована наполеоновскими войсками, а все остальные государства вошли в Рейнский союз, фактически ставший вассалом Наполеона. Немецкие патриоты ждали, что поражение Наполеона приведет к восстановлению национального единства Германии. Как известно, политический курс, взятый Меттернихом после поражения Наполеона, принес им жестокое разочарование. Арндт испытал на самом себе действие реакционного режима Меттерниха: в 1820 году он был обвинен в ‘демагогическом’ образе действий и лишен кафедры.
*3 Виктор Гюго (1802 — 1885) — знаменитый французский поэт, драматург, романист и глава французской романтической школы.
Складывавшийся в эпоху Великой Французской Революции, романтизм сам выковывал свои новые формы в пылкой борьбе с классицизмом — этим, по выражению Гюго, ‘старым порядком’, деспотическая власть которого тяжко угнетала литературу. Сам поэт так определяет свою роль и значение в создании нового направления во французской поэзии. ‘Я, — говорит Гюго, — провозгласил слова свободными, равными, совершеннолетними’. До него ‘ода ходила с кандалами на ногах, драма томилась в каземате’, он ‘приступом взял и разрушил бастилию рифм’. ‘Я знал, что разгневанная рука, освобождающая слово, вместе с тем освобождает и мысль’… ‘Благодаря тебе, о святой прогресс, революция трепещет теперь в голосе, в книге, где читатель чувствует ее жизнь в живом слове’.
Первыми произведениями Гюго, в которых вполне определилось романтическое направление, были драма ‘Кромвель’ (1827) и сборник стихов ‘Восточные мотивы’ (1829. Les Orientales). С этого времени до 1851 г. Гюго выпустил целый ряд лирических сборников, драм, повестей и романов. Самым крупным произведением этого периода является роман ‘Собор Парижской Богоматери’, с большой яркостью воссоздающий французскую жизнь конца средневековья.
С революции 48 года начинается участие Гюго в политической жизни Франции. В 1848 г. он был избран в члены Учредительного, а в следующем году — в члены Законодательного Собрания, где принадлежал к республиканской партии. Гюго принимал самое деятельное участие в сопротивлении государственному перевороту 52-го г. и сражался на баррикадах. После переворота он был объявлен вне закона, и за голову его была назначена награда. Гюго бежал из Франции и провел в изгнании 18 лет. В этот период он издал гневный памфлет против Наполеона III ‘Наполеон Малый’ (Napoleon le Petit) и сборник политических стихотворений ‘Кары’ (Les Chatiments), а также несколько лирических сборников и романы ‘Отверженные’ и ‘Труженики моря’, создавшие ему славу одного из лучших европейских писателей. В 1870 г., во время франко-прусской войны, Гюго вернулся в Париж и был избран в Национальное Собрание, но сложил с себя звание депутата, когда в Национальном Собрании победили сторонники мира. Во время Парижской Коммуны Гюго находился в Брюсселе, где выступал в защиту коммунаров. Событиям 70-го г. он посвятил сборник стихов под названием ‘Ужасный год’. Последние 14 лет своей жизни Гюго провел в Париже. Здесь в 1874 г. им был издан его последний роман ‘1793 год’, изображающий события французской революции.
*4 Гельдерлин (1770 — 1843) — немецкий поэт-романтик.
В самом крупном своем произведении, романе ‘Гиперион’, Гельдерлин рисует идеал прекрасной гармонической жизни и ищет его воплощения в древней Греции — родине его героев. Лирические стихотворения Гельдерлина проникнуты глубокой любовью к природе, отличаются музыкальностью и тонким использованием античных размеров.
*5 Понятие Нирваны (санскритское слово, означающее исчезновение, угасание) связано с буддийским представлением о смерти, как о блаженном небытии. По буддийскому учению, Нирвана может быть достигнута при жизни путем преодоления страстей и ‘жажды’ — воли к жизни. Идея Нирваны, как конечной высшей цели человеческого существования, была воспринята философией Шопенгауэра (см. прим. 59).
*6 Магабгарата (Великая война Бгарата) — древний индийский эпос, повествующий о кровавой распре двух линий царского рода Бгарата. Основное ядро этого эпоса составляют песни царских бардов. В течение веков, путем последовательных наслоений, Магабгарата превратилась в обширный свод индийской поэзии, религии и морали и отразила в себе взгляды и интересы разнообразных групп индийского народа в различные эпохи его истории. Время окончательного зафиксирования текста поэмы в его нынешнем виде можно определить только весьма приблизительно: оно относится к периоду с IV века языческой эры до IV века нашей эры. Отрывок Магабгараты, переложенный Жуковским на основании немецкого перевода Рюккерта под заглавием ‘Наль и Дамаянти’, представляет собой один из наиболее известных эпизодов эпоса, рисующий самоотверженную преданность Дамаянти разлученному с нею злыми силами мужу, с которым она, в конце концов, соединяется, преодолев все препятствия.
*7 Клингер, Максимильян (1752 — 1831) — немецкий поэт-драматург, один из представителей ‘трагического сентиментализма’, который господствовал в Германии в конце XVIII столетия и был непосредственным предшественником романтизма. В этом движении, получившем название ‘бури и натиска’ (Sturm und Drang) по заглавию одной из наиболее известных драм Клингера, нашли себе в Германии отзвук политические и литературные брожения второй половины XVIII века. В нем отразились прежде всего идеи Руссо, его неудовлетворенность действительностью, протест против нее во имя свободной личности, культ природы и первобытного состояния, идеалы свободы и равенства. На нем видно и влияние английской литературы того времени, так называемой мещанской драмы и сентиментального романа, искавших трагических сюжетов в повседневной жизни. Одной из наиболее характерных черт этого направления в Германии было стремление к оригинальности, к освобождению от всяких правил, к свободному непосредственному творчеству. Произведения этой школы полны изображений сильных чувств, бурных необузданных порывов, титанических, неопределенных стремлений с яркой демократической окраской. В политически отсталой Германии того времени поэзия была единственной областью, где свободные стремления и демократический протест могли найти свое выражение.
Ранние произведения двух величайших немецких поэтов Гете (см. прим. 13) и Шиллера (см. прим. 12) представляют собой наиболее талантливые образцы литературы ‘бури и натиска’.
*8 ‘Записки князя Трубецкого’. — Князь Сергей Петрович Трубецкой (1790 — 1860), полковник, член Северного Общества, управлял его делами вместе с Н. М. Муравьевым и кн. Оболенским, был намечен в диктаторы, во время подготовки восстания 14 декабря 1825 г. находился в Петербурге, но не оправдал своим поведением возлагавшихся на него надежд и личного участия в восстании не принимал. Был присужден к пожизненным каторжным работам, но в результате сокращения срока наказания и в силу амнистии от 26 августа 1856 г. был восстановлен в правах дворянства и получил разрешение поселиться в Киеве. Умер в Москве в 1860 г.
‘Записки’ его были впервые напечатаны Герценом в Лондоне, затем Каспровичем в Лейпциге. Последнее русское издание, сделанное дочерьми Трубецкого с подлинной рукописи, вышло в Петербурге, в 1906 г.
*9 Союз Благоденствия — был основан в 1818 г. вместо распавшегося Союза Спасения или Истинных и Верных Сынов Отечества. Его основателем были будущие декабристы — братья Муравьевы-Апостолы, Якушкин, Лунин, Трубецкой и др. В основу ‘законоположения’ Союза был положен устав прусского умеренно-либерального общества ‘Союза Добродетели’ (‘Тугендбунда’), созданного в Пруссии в 1808 г. для поднятия патриотизма в народе и свержения французского владычества. Союз Благоденствия ставил своей целью уничтожение крепостного права и военных поселений, сокращение срока военной службы и облегчение ее тягот, установление равенства граждан перед законом и введение конституционного образа правления. Союз закрылся в 1821 г. Вместо него в 1822 г. Пестелем было организовано Южное Общество, а несколько позже образовалось Северное. Деятельность этих обществ привела непосредственно к восстанию 14 декабря.
*10 Тургенев, Николай Иванович (1789 — 1871) — сын известного масона, член Союза Благоденствия. Во время восстания 14 декабря находился в заграничном отпуску и, осужденный заочно на каторжные работы, оставался эмигрантом за границей до 1857 г. В 1818 г. напечатал ‘Опыт теории налогов’, заключавший в себе проект финансовых реформ, затрагивавших отчасти крепостное право. В 1815 г. он подал Александру I записку о крепостном праве, — проект освобождения крестьян без земли. В 1847 г. напечатал за границей книгу ‘La Russie et les Russes’ (Россия и русские). Книга эта, требовавшая уничтожения крепостного права и изменения государственного строя в России, является довольно полным выражением русского политического либерализма того времени. По возвращении в Россию Тургенев принимал деятельное участие в обсуждении вопроса об отмене крепостного права.
*11 Рылеев, Кондратий Федорович (1795 — 1826) — поэт-декабрист, член Северного Общества, один из наиболее активных участников декабрьского восстания. Как поэт, он был известен своими ‘Думами’ и историческими поэмами ‘Войнаровский’, ‘Наливайко’ и др. Его лирические стихотворения представляют собой в русской литературе первые образцы гражданской поэзии. Рылеев был казнен вместе с Пестелем, Каховским, Бестужевым-Рюминым и С. Муравьевым-Апостолом 13 июля 1826 г.
*12 Шиллер, Фридрих (1759 — 1805) — великий немецкий поэт, создавший вместе с Гете классическую школу в немецкой литературе, начал свою поэтическую деятельность в эпоху ‘бури и натиска’ (см. прим. 7). К этому периоду относятся его первые драматические произведения (1781 — 1787): ‘Разбойники’, рисующие образ благородного разбойника, бросающего вызов развращенному обществу, республиканская драма ‘Заговор Фиэско’ и мещанская драма ‘Коварство и Любовь’. Историческая драма ‘Дон Карлос’ является завершением этого течения в творчестве Шиллера. Здесь в образе маркиза Позы воплощены смутные порывы и возвышенные идеи ‘бури и натиска’. Все эти произведения отличаются большой страстностью поэтического темперамента и глубоким личным чувством.
К романтическому направлению, сменившему собой в немецкой литературе мятежный дух ‘бури и натиска’, Шиллер примыкает своей лирикой и, главным образом, своими балладами. В некоторых из них, как ‘Перчатка’, ‘Кубок’, ‘Граф Габсбургский’, ‘Рыцарь Тоггенбург’, Шиллер обращается к излюбленному романтиками средневековью. Другие — ‘Ивиковы журавли’, ‘Жалоба Цереры’, ‘Элевзинский праздник’, ‘Поликратов перстень’ — явились выражением глубокого интереса к античному миру, характеризующего последний период творчества Шиллера. Эти баллады, а также ‘Орлеанская Дева’, наиболее романтическая из драм последнего периода, были переведены Жуковским.
*13 Гете, Вольфганг (1749 — 1838) — величайший немецкий поэт. Первые произведения Гете, драма ‘Гец фон-Берлихинген’ и роман в письмах ‘Страдания молодого Вертера’, поставили его во главе течения ‘бури и натиска’. Однако, этот период закончился для Гете еще раньше, чем для Шиллера. ‘Туманные неясные республиканские идеалы периода бурных стремлений… скрылись перед внезапным зрелищем переворота у соседей!’. Политическая отсталость Германии того времени, ее общественная разрозненность, отсутствие крупных объединяющих культурных центров породили отвращение от действительности и культ искусства, в котором находили средство освобождения от реальности, ухода от нее в область созданного фантазией идеального мира. Но и в самом искусстве отсутствие живого, захватывающего, достойного художественной обработки материала вызывало повышенный интерес к чисто формальным задачам, к процессу творчества, к художественной технике произведений. К этому присоединилось еще увлечение античным миром, древней Грецией, как родиной идеальной красоты и искусства. Этими тремя чертами — уходом от действительности (олимпийством), возвеличением искусства и культом античности — определяется классицизм, литературное направление, созданное Гете и Шиллером в зрелый период их творчества. К эллинистическим произведениям Гете относятся драмы ‘Ифигения’ и ‘Тассо’, ‘Римские элегии’ и небольшая эпическая поэма ‘Герман и Доротея’. Одно из стихотворений эллинистического характера ‘Путешественник и поселянка’ переведено Жуковским. Им же переведена и знаменитая баллада ‘Лесной царь’.
Величайшее произведение Гете, драматическая поэма ‘Фауст’ писалась им в течение всей его жизни и отражает в себе весь пройденный им путь. ‘Фауст’ был задуман Гете в ранней молодости и в первой его части отразилась еще эпоха бурных стремлений, закончен же он был лишь в последние десятилетия жизни Гете. В ‘Фаусте’ наиболее полно выразилось все, что занимало и волновало современников Гете — людей, стоявших на рубеже XVIII и XIX века.
*14 Грей, Томас (1716 — 1771) — известный английский поэт, автор ‘Элегии на сельском кладбище’, переведенной на все европейские языки и доставившей поэту широкую известность. На русский язык она была переведена Жуковским и явилась одним из первых произведений нового романтического направления в русской поэзии.
*15 Вальтер Скотт (1771 — 1831) — знаменитый английский романист и поэт. Его исторические романы соединяют в себе важнейшие элементы романтизма: интерес к родной старине и народному творчеству, к патриархальному быту и цельному, непосредственному чувствованию, любовь к сильным страстям и стойким характерам. Все это Вальтер Скотт нашел воплощенным в шотландском средневековьи. Он начал с трехтомного сборника, в котором было помещено несколько оригинальных баллад и множество обработок южно-шотландских сказаний. Затем последовала серия поэм, воспевавших в романтическом духе рыцарский быт старинной Шотландии. Кое-что из этих поэм переведено на русский язык Жуковским. Наиболее знамениты исторические романы Вальтера Скотта, в которых изображаются выдающиеся драматические моменты шотландской, английской и общеевропейской истории и дана широкая и захватывающая картина прошлого. Лучшие из них: ‘Айвенго’, ‘Веверлей’, ‘Квентин Дорвард’.
*16 Брандес, Георг (род. в 1842) — датский критик и историк литературы. Брандес начал свою литературную деятельность выступлением в защиту свободного научного исследования против господствовавшей в Дании школы Нильсена, стремившейся примирить ортодоксальный протестантизм с новыми идеями. После нескольких лет пребывания за границей Брандес стал читать в Копенгагенском университете курс ‘О главных течениях европейской литературы XIX века’. Этот курс лег в основу его главного шеститомного труда под тем же заглавием, доставившего ему европейскую известность и оказавшего большое влияние на его соотечественников. Как позитивист и радикал, Брандес должен был выдержать упорную борьбу со своими реакционными противниками, препятствовавшими распространению его влияния. Кроме ‘Главных течений в европейской литературе XIX века’ Брандесом написано большое количество литературных характеристик. Важнейшие из них: ‘Шекспир’, ‘Датские поэты’, ‘Фердинанд Лассаль’, ‘Бьернсон и Ибсен’, ‘Аристократический радикализм’ (о философии Ницше). Как литературный критик Брандес принадлежит к исторической школе. В своем главном труде он дает широкую картину общественных движений, на почве которых возникали литературные течения.
*17 Карамзин, Николай Михайлович (1766 — 1821) — русский писатель и историк. В начале 90-х годов XVIII столетия Карамзин начал издавать ‘Московский Журнал’, сыгравший большую роль в развитии литературных интересов и вкусов русского образованного общества того времени. Этот журнал почти целиком заполнялся произведениями Карамзина. Здесь были помещены ‘Письма русского путешественника’ — путевые впечатления из поездки Карамзина по Германии, Швейцарии, Франции и Англии. ‘Письма’ содержат много описаний природы и большой материал для характеристики культурной жизни европейских стран. Глубокое преклонение перед западной культурой, которым проникнуты ‘Письма’, имело большое воспитательное значение для того времени. В том же журнале были помещены и две повести Карамзина ‘Бедная Лиза’ и ‘Наталья, боярская дочь’, в которых очень ярко отразилось господствовавшее тогда на Западе сентиментальное направление в литературе. ‘Бедная Лиза’ имела огромный успех и вызвала много литературных откликов и подражаний. В этой повести, несмотря на всю условность ее образов, было некоторое приближение к жизненной правде, произведшее сильное впечатление на читателей.
Наибольшая заслуга Карамзина заключается в проведенной им реформе литературного языка. Он освободил русский литературный язык от славянщины и длинных периодов латинско-немецкой конструкции, приблизил его к разговорному и оживил большим количеством новых слов и выражений, отчасти созданных им самим, отчасти перенесенных им из старинных литературных памятников, которые ему приходилось изучать в качестве историка.
Общественные взгляды Карамзина отличаются большими противоречиями, свойственными большинству образованных русских людей его времени. Увлечение свободолюбивой проповедью Руссо соединялось у Карамзина с довольно откровенным крепостничеством.
Источник текста: Л. Троцкий. Сочинения. Том 20. Москва-Ленинград, 1926 г.
Оригинал находится на странице: http://www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl450.htm.