Утай, Потанина Александра Викторовна, Год: 1884 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 15 минут(ы)

УТАЙ.

(Изъ путевыхъ замтокъ по Китаю).

Именемъ Утай называется горный хребетъ, который ограничиваетъ пекинскую равнину съ запада. Въ южной части этого хребта, въ одной изъ его долинъ, находится цлое собраніе буддійскихъ монастырей, частью соединенныхъ въ одну группу, частью разсяныхъ по сосднимъ ущельямъ. Это снятое мсто, лежащее на юго-запад отъ Пекина, пользуется большой славой у буддистовъ какъ китайскихъ, такъ и монгольскихъ. У монголовъ Утай пользуется даже большей славой, чмъ у китайцевъ, между халхасцами и дурбетами, кочующими на дальнемъ свер, у самой границы Сибири, не найдется человка, который не слыхалъ бы объ Ута, и немало найдется между ними отдльныхъ лицъ, которыя ходили туда на поклоненіе. Это какъ бы Аонская гора монголовъ. Лежитъ это мсто вн Монголіи, за двойною стной, чтобъ дойдти до него, монголамъ приходится пересчь два или три высокихъ хребта и миновать немало большихъ китайскихъ городовъ, не говоря уже о многочисленныхъ китайскихъ деревняхъ.

Китайскіе буддисты утверждаютъ, что въ Ута являлся одинъ изъ великихъ учителей буддизма, Манджушри, или, какъ его зовутъ китайцы, Вэнь-ту-пуса, представитель знанія, это лицо, скоре, можетъ быть, миологическое, чмъ историческое, у буддистовъ свернаго Китая занимаетъ такое же выдающееся мсто, какъ у южныхъ китайцевъ богиня милосердія, Кванъ-имъ-пуса. Этимъ объясняется уваженіе китайцевъ къ Утаю. Почему монголы такъ облюбовали эту святыню, неизвстно.

Задолго до того, какъ мы, двигаясь по дорог изъ Пекина, достигли до этого мста, мы уже начали чувствовать его близость. Еще гд-то около города Баодина, всего въ 150 верстахъ отъ Пекина, мы видли, какъ по дорог, по которой и мы хали, страннымъ манеромъ передвигался человкъ: онъ воздвалъ руки къ небу, становился на колни, потомъ ложился на землю ничкомъ, вытягивался во всю длину тла, затмъ подтягивалъ подъ себя колни, вставалъ, вновь воздвалъ руки и т. д., нашъ слуга, Цуй-санъ, первый обратилъ на него наше вниманіе съ поясненіемъ, что это пили гриммъ, идущій въ Утай, если дйствительно этотъ ‘калика перехожая’ выдержитъ свой искусъ, то едва ли, двигаясь такимъ образомъ на манеръ извстной гусеницы — геометра, онъ къ зим увидитъ утайскія святыни. Впрочемъ, это, можетъ быть, была догадка Цуй-сана, что странникъ шелъ въ Утай. Зато около города Фупипа, который лежитъ уже на сворот въ горы съ большаго пекинскаго тракта, уже нельзя было сомнваться, что попадавшіеся пилигриммы или ламы явились здсь, благодаря Утаю. Чмъ дальше отъ Фупипа, тмъ эти знаки близости Утая стали становиться чаще. Въ гостинницахъ стали попадаться монгольскія или тибетскія надписи на стнахъ или особыхъ дощечкахъ, по дорог чаще попадались ламы въ засаленныхъ желтыхъ халатахъ, пшкомъ или верхомъ на животномъ, вновь услышали мы монгольское привтствіе: амуръ сай-ханъ байну? За день до Утая стали попадаться монастыри, обнесенные стнами, изъ-за которыхъ выглядывали золотыя острія, украшающія обыкновенно коньки крышъ кумиренъ. Вс кумирни обыкновенно скрывались въ тни большихъ деревьевъ. Нердко и весь скатъ горы, къ которой прислоненъ монастырь, былъ одтъ лсомъ. Впрочемъ, тутъ только и лсъ, гд кумирня, остальныя же горы и дно долины совершенно голы, деревья встрчаются только около деревень. дешь по долин, впереди начинаетъ показываться профиль горы, покрытый лсомъ, верхнюю часть его видно, а подошва еще загорожена, уже впередъ можно сказать, что, когда подошва раскроется, тутъ увидишь какую нибудь обитель съ красной стной и сверкающими маковками. Деревни чередуются съ монастырями до самаго главнаго святилища, горы были почти сплошь роспаханы до самыхъ верхушекъ, а равно и на дн долины мало осталось невоздланнаго пространства, камни, которые когда-то покрывали сплошь долину, собраны, почва расчищена, унавожена и роспахана, а изъ камней подланы изгороди или стнки, ограждающія пашни отъ скота. Скучный видъ безлсныхъ горъ еще скучне становился оттого, что пашни на горахъ по были еще покрыты зеленью, а представляли оголенную и взрытую почву.

За полверсты до группы главныхъ монастырей долина съуживается, дв высокія горы образуютъ при вход въ верхнюю часть долины узкія ворота, на лвой гор, боле высокой и крутой, построена кумирня, она стоитъ на самой верхушк горы точно рыцарскій замокъ. Когда обогнешь послдній мысъ, загораживающій видъ на верхнюю часть долины, открывается живописная картина. На первомъ план большая китайская деревня, фигурныя городскія ворота съ двумя кровлями, одна надъ другой, служатъ для възда въ деревню, изъ-за черепичныхъ кровель ея на второмъ план вздымается куполообразный холмъ, до верху покрытый постройками и садами, это утайскіе монастыри, наконецъ, вокругъ всего этого амфитеатромъ поднимаются горы, одн выше другихъ, и сзади всхъ плоская гора, на которой еще видны полоски не растаявшаго съ весны снга, это Пей-тай, самая высокая гора во всемъ Утайскомъ хребт. Въ день нашего възда въ Утай было пасмурно, и вершины самыхъ высокихъ горъ были закрыты облаками, но тмъ эффектне выходилъ видъ на холмъ съ монастырями, который попалъ подъ лучъ, прорвавшійся сквозь густыя темныя облака, и освщенный этимъ лучомъ представлялъ контрастъ съ остальными окрестностями, погруженными въ тнь отъ облаковъ, особенно яркое пятно длала блая высокая ступа, поставленная на передней сторон холма. Набожному буддисту эта картина могла бы показаться внушеніемъ свыше о торжеств буддизма надъ мракомъ, въ которомъ живетъ остальное человчество.

Ворота ввели насъ въ узкую улицу селенія, которое состоитъ изъ сотни домовъ. Селеніе это называется Утай. Лавочники и другіе мстные жители смотрли на си-янъ, т. е. на ‘западныхъ заморцевъ’, съ неодинаковымъ любопытствомъ, нкоторые выбгали на улицу, торопились забжать впередъ, сгибали дугой спину, вытягивали шею и длали большіе глаза, точно прицливались въ насъ, иные, увидвъ насъ, пускались бжать впередъ съ цлью оповстить своихъ домашнихъ о событіи и, исчезнувъ на нсколько мгновеній въ широкихъ воротахъ какого нибудь дома, выходили изъ нихъ вновь на троттуаръ съ цлой толпой зрителей. Другіе, напротивъ, не выходя изъ своихъ лавокъ, спокойно смотрли на насъ, облокотившись на прилавки. Какой то приказчикъ, пока мы хали мимо, такъ былъ занятъ пересчитываніемъ чоховъ на ладони, что все время простоялъ на троттуар, не отвлекаясь отъ своего дла и не поднимая глазъ, и упустилъ единственный случай въ жизни видть ‘западныхъ заморскихъ чертей’.

Остановились мы по обыкновенію въ дян, т. е. гостинниц, или, лучше сказать, на постояломъ двор, гд, не смотря на три двора, занятые постройками и стойлами, была такая тснота, что мн, хавшей сзади каравана, пришлось, по крайней мр, пять минутъ стоять на улиц, дожидаясь, пока во дворъ помстились вс наши мулы и дали намъ, хавшимъ позади, проздъ въ ворота. Пока мы стояли на улиц, около насъ собралось человкъ до пятидесяти зрителей. Густо стояли они на обоихъ троттуарахъ и созерцали насъ, стоявшихъ на мостовой, мостовая эта была шириной — только одной телег прохать и ниже троттуаровъ боле, чмъ на полфута, что напомнило мн помпейскія улицы. Въ толп были люди различныхъ возростовъ, старики, молодые люди и дти, даже очень маленькіе, какой то крошка въ прическ, длавшей его рогоносцемъ, стоялъ на мостовой, замтивъ, что вс стоятъ троттуар, а на мостовой остался онъ одинъ, онъ почувствовалъ одиночество и началъ веньгать и до тхъ поръ плакалъ, пока кто-то изъ толпы не схватилъ его за руку и, какъ щенка, приподнялъ и пустилъ на троттуаръ. Одинъ молодой человкъ наблюдалъ насъ съ разинутымъ ртомъ и съ широко раскрытыми глазами, въ которыхъ было такъ мало живаго блеску, точно это былъ приговоренный къ смерти, смотрящій на свою вислицу. На противоположной сторон улицы, на порог воротъ, за спиной другихъ зрителей, или, правильне, за ихъ пятками сидлъ старикъ въ бдной, старой и сотню разъ переплатапной одежд и смотрлъ себ въ ноги, склонивъ голову. Онъ былъ уже слишкомъ старъ, чтобъ наравн съ молодежью бросаться на небывалое зрлище и, можетъ быть, только прислушивался къ разговорамъ толпы, съ него и этого было довольно.

Въ дян намъ дали три комнаты, одну для насъ съ мужемъ, другую М. М. Березовскому и третью А. И. Скасзи. Комната, запятая нами, въ другое время, очевидно, служила кухней, полъ около стнъ былъ въ ней заставленъ деревянными ларями и корчагами, въ которыхъ китайцы держатъ зерно, къ потолку на длинныхъ веревкахъ были подвшаны большія ршета, но въ наше распоряженіе былъ предоставленъ обширный канъ, покрытый покой циновкой, какъ былъ освщенъ огромнымъ во всю его длину окномъ, заклееннымъ бумагой. Черезъ пашу комнату былъ ходъ въ другую небольшую, которая была образною, въ ней стояли кіоты съ изображеніями боговъ, передъ ними стояли подсвчники и курильница, съ потолка висли фонари, употребляемые во время процессій. Эту китайскую образную г. Березовскій обратилъ въ чучельную лабораторіи. Г. Скасси завялъ комнатку съ отдльнымъ ходомъ въ особомъ придл, прилпленномъ къ нашему флигелю, на крыш его спальни была его астрономическая обсерваторія. Туда же мы лазили иногда съ биноклемъ полюбоваться на видъ утайскихъ монастырей. Вообще мы устроились здсь съ такимъ удобствомъ, какого давно не видли. Зрители приходили на дворъ по не стояли по цлымъ днямъ и, главное, не облпляли оконъ, не сдирали съ нихъ бумагу и, за нкоторыми исключеніями, не лзли въ двери. По крайней мр, изо всей дороги, сдланной нами до сихъ поръ, Утай не оставилъ по себ памяти, какъ злополучное мсто.

На другой день по прізд въ Утай мой мужъ, взявъ слугу Цуй-сана и проводника изъ мстныхъ китайцевъ, похалъ осматривать монастыри, расположенные на холм или на горк. Тутъ помщается пять монастырей, изъ которыхъ два принадлежатъ монголамъ, остальные три китайцамъ.

Это, впрочемъ, не вс утайскіе монастыри, гораздо большее число монастырей размщается въ другихъ частяхъ долины, при подошв горъ, въ вершинахъ овраговъ или ущелій, въ полугор и на самыхъ вершинахъ нкоторыхъ горъ. Каждый монастырь извстенъ подъ своимъ особымъ названіемъ, и имя Утай ни къ одному изъ нихъ не прилагается. Утай по-китайски значитъ ‘пять священныхъ горныхъ вершинъ’, дйствительно здсь указываютъ на пять боле высокихъ вершинъ, изъ которыхъ изъ долины видно только одну — Пей-тай, т. е. сверную священную гору.

На холм близь деревни Утай находятся самые главные монастыри. Самой старинной кумирней здсь считается такъ называемая ‘Мдная’, принадлежащая китайцамъ, а вершина горы занята монгольскимъ монастыремъ, который въ народ извстенъ подъ именемъ Пусасы или Пусыдянъ. У южной подошвы холма видны слды бывшаго здсь императорскаго дворца въ вид кучъ изъ камней, въ цлости остался только выложенный каменными плитами взводъ на террасу, на которой стоялъ дворецъ. Прежде, разсказываютъ, китайскіе императоры посщали Утай ежегодно и проводили здсь лто, теперь прошло узко четыреста лтъ, какъ они не бываютъ здсь.

(Продолженіе будетъ).

А. Потанина.

‘Восточное Обозрніе’, No 45, 1884

**УТАЙ *)**

(Изъ путевыхъ замтокъ по Китаю).

*) См. No 45 ‘В. О.’

На слдующій день еще нельзя было начать сниманіе фотографій, Л. И. Скасси цлый день былъ занятъ приготовленіемъ пластинокъ и приведеніемъ въ порядокъ фотографическихъ аппаратовъ. На четвертый день нашего пребыванія онъ отправился снимать фотографіи съ утайскихъ достопримчательностей и пригласилъ меня сопутствовать ему. Мы похали тотчасъ посл утренняго чая, взявъ съ собою мула, нагруженнаго аппаратами, проводника, который уже служилъ моему мужу наканун въ качеств гида и своего слугу, китайца Тана. Прежде всего мы поднялись къ кладбищу, которое лежитъ за оврагомъ, къ западу отъ холма. Отсюда г. Скасси снялъ общій видъ на монастыри и отдльный видъ большой ступы, которая стояла прямо передъ нами, верхушка ступы была окружена бахрамой изъ колокольчиковъ, мелодическій звонъ которыхъ доносился до насъ при каждомъ порыв втра. Какъ только насъ замтили, изъ всхъ окрестныхъ овражковъ на ту же горку, гд мы стояли, ползли зрители. Сначала это были мальчуганы, повидимому, бывшіе въ пол: у многихъ были корзинки въ рукахъ, у однихъ для собираемаго удобренія, у другихъ для травы, которую они ковыряютъ по горамъ маленькой какъ бы игрушечной лопаточкой. Большинство мальчугановъ были бритоголовые. Все это будущіе ламы. Нкоторые изъ нихъ были крошечные, 5—6 лтъ, а мужъ мой въ Пусыдян видлъ даже ребенка 4 лтъ, посвященнаго въ монахи. Одни изъ дтей были умыты и одты почище, другіе были отвратительно грязны и оборваны. Вся эта толпа вплотную обступила г. Скасси, мальчики перебгали и заглядывали въ камеру со всхъ сторонъ. Я въ это время пробовала было нарисовать ступу, меня тоже обступили, заслоняя мн видъ. Я попросила одного посторониться, его мсто сейчасъ же заняли пять другихъ и еще тсне обступили меня, разсматривая мой рисунокъ. Чтобы отвлечь толпу отъ г. Скасси, я начала рисовать для мальчугановъ маленькія картинки, рожицы, цвты и т. п. Это привлекло боле маленькихъ, по къ этому времени уже набралась и взрослая публика. Этимъ, конечно, было интересне наблюдать странную процедуру фотографированія и разсматривать сложный аппаратъ, чмъ наблюдать то,,какъ я чиню карандашъ, какъ перочинный ножикъ исчезаетъ гд то въ моихъ кудзахъ (штанахъ) и, не смотря на отверстія внизу около ступней, не вываливается на землю. Пріятно было наблюдать надъ дтскими лицами, какъ любопытство смнялось на нихъ ожиданіемъ или удивленіемъ и радостью, какъ мальчуганы постарше покровительственно держали свои руки на головахъ маленькихъ оборвышей, но запахъ чесноку, который обдаетъ постоянно отъ всякой китайской толпы, иногда длался невыносимъ, я вставала и такимъ образомъ освобождалась на нсколько минутъ отъ тсноты.

Отъ ступы мы похали въ главное собраніе монастырей, окруженное, какъ оказалось, цлымъ городомъ, состоящимъ изъ домовъ частныхъ обывателей. Сначала мы вошли въ ворота, за ними было пустое пространство, за которымъ другія, повидимому, боле важныя, по нашему бы, святыя ворота, потому что верхняя башенка этихъ воротъ содержала въ себ золоченое изображеніе какого-то божества. За этими воротами открылась вторая площадка, окруженная, какъ мн показалось, монастырскими зданіями. Между ними особенно поражало одно трехъ-этажное какъ будто старой нмецкой архитектуры, безъ всякихъ украшеній, съ одной кровлей, но не украшенной покитайски выступами и выгнутыми узорчатыми краями. Направо отъ этой площадки тянется узкая и кривая улица, гд торгуютъ китайцы разными мелочами для монаховъ: табакерками, чашками, чайниками, кушаками, четками, шляпами и up. Улица эта зигзагами лзетъ въ гору, какъ будто въ какомъ нибудь швейцарскомъ городк. Кунцы мн показались все такіе почтенные, подходящіе къ монастырской тишин, они оставались за прилавками, когда мы проходили мимо и спокойно смотрли на насъ сквозь свои большіе топазовые очки. Обычной торговой суеты на этой улиц не было, разв пробредутъ два, три оборванца нищихъ или группа старухъ, чтобы ссть гд нибудь въ тни забора и дожидаться прохожихъ, не подадутъ ли милостыни Улица эта такъ круто поднимается, что мстами ея каменная мостовая превращается въ настоящую лстницу. Въ конц улицы ворота, ведущія на монастырскій дворъ съ кумирнями, окруженный зданіями для келій, но торговая улица врывается и сюда, на одной изъ галлерей сидлъ цлый рядъ торговокъ и торговцевъ съ корзинами, въ которыхъ продавалась разная дешевая смсь и лакомства. Этотъ монастырь называется Юи-чжао-сы, главную кумирню въ немъ только что отдлывали, вся она блистала своими яркими красками, преобладающіе цвта были синій и зеленый, рисунокъ иногда длался желтой краской, въ общемъ это составляло пріятное сочетаніе. Большая сосна, замняющая въ здшнихъ монастыряхъ смоковницу индйскихъ буддійскихъ монастырей, и два другихъ деревца у входа въ кумирню очень скрашивали общій видъ. На террас передъ дверями кумирни были кучи глины и извести, внутри кумирни также производилась передлка и перетасовка статуй, противъ дверей стояла еще неоконченная группа боговъ изъ глины, только статуи, стоящія у задней стны, одн оставались на своемъ старомъ мст, другія вс были сдвинуты, многорукая Кванъ-имъ-пуса стояла лицомъ къ стн, и поститель могъ созерцать только ея локти, на стол было цлое собраніе отпавшихъ рукъ и ногъ боговъ, точно вы очутились въ анатомическомъ театр.

Къ моему сожалнію, лпильщикъ передъ нашимъ приходомъ окончилъ работу и мылъ руки, и я не видала, какъ онъ производитъ свою работу, впрочемъ нсколько полуоконченныхъ и едва начатыхъ фигуръ давало объ этомъ нкоторое понятіе. Сначала длается очень грубое деревянное изображеніе, составленное изъ плохо обдланныхъ обрубковъ, такъ что фигура представляетъ ломанныя линіи, на сгибахъ членовъ эти обрубки соединены толстой проволокой, такъ что художникъ до начала лпки можетъ измнить нсколько положеніе членовъ. Затмъ эта фигура обматывается соломой для приданія ей надлежащей округлости и только уже на эту шероховатую поверхность налпляется глина, сначала смшанная съ рубленой соломой, а потомъ чистая и боле нжная. Высохшая фигура иметъ видъ, какъ будто сдлана изъ терракотты. Почти совсмъ додланныя фигуры представляли юношу и двицу, поставленныхъ по бокамъ главнаго божества, сидящаго на спин льва.

Фигура юноши со сложенными руками выражала какъ будто стремительную готовность, станъ наклоненъ, голыя ноги твердо упираются пальцами, лицо улыбающееся, мн показалось, лукавой усмшкой, черные стеклянные глаза, вставленные въ глину, какъ будто смются въ своихъ узкихъ прорзкахъ. Лицо, руки и ноги у этой фигуры и сама она вся сдланы такими округлыми, какъ будто художникъ имлъ натурщикомъ ребенка, каждый палецъ на ног иметъ складки на составахъ, какъ это бываетъ у очень полныхъ ребятъ, подбородокъ тоже пухлый, круглый, обрисовывающійся складками, ротъ полуоткрытъ отъ усмшки, голова бритая, надъ ушами торчатъ завитки волосъ: это тоже прическа, нын встрчающаяся только на маленькихъ мальчикахъ, юноши ея уже не носятъ. Одежда на юнош короткая и плотно облегающая станъ, хотя сзади и есть какая то драпировка. Вокругъ туловища обвивается проволока, представляетъ ли она будущую змю или стебель вьющагося растенія, не узнала.

Фигура двушки, обращенная къ юнош въ ³/₄ оборота, представляетъ совершенную противоположность ему. Тамъ все движеніе, здсь покой. Фигура стоитъ прямо, пріятное спокойное лицо даже не улыбается, и черные, еще боле узкіе, чмъ у юноши глаза, смотрятъ спокойно. Въ выраженіи фигуры было что-то благосклонное и покорное. Руки приподняты, какъ будто въ одной изъ нихъ будетъ цвтокъ, но он ни на что не указываютъ, а тонкіе пальцы съ длинными ногтями сохраняютъ полусогнутое положеніе. Въ этой фигур тоже есть полнота, но она мене замтна, шея какъ будто тоньше, какъ мы привыкли видть у статуй, фигура одта въ платье, драпирующееся складками, башмаки на высокой подошв совершенно скрываютъ форму ноги, ясно, впрочемъ, что современнаго обезображенія ноги китайской женщины китайская скульптура не ршается воспроизводить.

За этими фигурами былъ второй рядъ фигуръ, старыхъ, покрытыхъ позолотой и украшенныхъ разными подвсками и одяніями. Только въ правомъ придл стояли дв фигуры, покрытыя не позолотой, а красками, и представляютъ он, кажется, не божества, а лица человческія или, можетъ быть, эмблематическія, это фигуры старика и человка средняго возраста. Очень поправилась мн фигура старика, его худоба анатомически врная, его морщины, черезчуръ правильныя, какъ будто съ помощью циркуля размщенныя на лиц, въ то же время представляли большую натуральность, забываешь, что въ натур такихъ правильныхъ морщинъ не встрчается, ротъ, лишенный зубовъ, лысый черепъ, глаза, глубоко ввалившіеся, грудь съ высоко выдавшимися ключицами, все это были врно переданные аттрибуты старости, мертвенный цвтъ кожи и нкоторая безучастность въ выраженіи лица довершали правдоподобность. Между статуями, виднными мною въ Кита и Монголіи, здшнія по-моему представляютъ значительныя произведенія китайскаго искусства. У нихъ нтъ нашей реальности, т. о. художникъ не заимствуетъ образцы изъ природы, а воспроизводитъ данную работу по традиціямъ, усвоеннымъ отъ учителя, тмъ не мене, вроятно, между китайскими мастерами встрчаются иногда люди съ художественнымъ чутьемъ, которые время отъ времени видоизмняютъ традиціонную фигуру къ лучшему.

Ал. Потанина.

(Окончаніе будетъ).

‘Восточное Обозрніе’, No 46, 1884

УТЯЙ.

(Путевыя записки по Китаю).

(Окончаніе).

При снятіи фотографіи ламы недоумвали, что имъ длать,по лицамъ стариковъ, выглядывавшихъ изъ-подъ пунцовыхъ о ргимджи (покрывалъ), видно было, что новшество это имъ не нравится, они сходились по два, по три, смотрли сурово, но не мшали, какой-то монахъ въ новомъ желтомъ халат съ очень умнымъ лицомъ, очевидно, поршилъ не вмшиваться въ наше дло и не помогать, онъ вышелъ изъ кумирни, затворилъ въ нее двери и слъ въ сторон, въ галлере. Толпа вокругъ г. Скасси возростала, но она была занята глазньемъ и, кажется, не интересовалась тмъ, будутъ ли ея боги сняты, или нтъ. Что говорили китайцы, бывшіе около насъ, намъ осталось неизвстнымъ, но нашъ Тэнъ довольно смло подошелъ къ кумирн, распахнулъ ея затворенныя двери и сталъ запрещать ламамъ приближаться къ ней, чтобъ они но мшали работать. Снявши наружный видъ, г. Скасси перенесъ камеру въ храмъ и снялъ статую двушки при стеченіи такой же многочисленной и мшающей публики, молодые монахи никакъ не могли утерпть, чтобъ не пройдти впереди объектива и не заглянуть въ него лишній разъ. По окончаніи работы г. Скасси поблагодарилъ ламу въ желтомъ халат и пригласилъ его къ себ на чай, взамнъ чего тотъ самъ пригласилъ насъ. Раскланявшись и одливъ нищую братію чохами, мы оставили кумирню и опять вернулись въ торговую улицу, по которой спустились къ кумирн Шинъ-тунъ-сы. Она помщается въ монастыр китайскихъ хэшановъ. Монастырь большой, просторный, кумирни его помщаются въ большихъ блыхъ каменныхъ зданіяхъ. По двору, окруженному кельями, везд мощеная плитою мостовая. Большія ворота съ крытой галлереей ведутъ съ улицы во дворъ кумирни, по галлере ходитъ постоянно сторожъ и ударами въ колоколъ съ густымъ бархатистымъ звономъ приглашаетъ прозжающаго подъ воротами къ пожертвованію въ пользу монастыря. Зданія, стоящія среди двора, имютъ два этажа и раздлены арками, въ нижнемъ этаж семь арокъ, изъ которыхъ въ средней двери, въ остальныхъ окна, надъ каждой дверью большая черпая доска съ китайскими надписями, арки отдлены пилястрами, капители которыхъ подходятъ подъ карнизъ и смшиваются съ его узоромъ, очень простымъ, какъ будто образовавшимся лишь отъ выступа кирпичей, въ карниз прорзаны круглые небольшіе медальоны съ рисунками птицъ, зврей и цвтовъ, ихъ семнадцать на узкой сторон зданія, на передней, значить, должно быть гораздо боле, это единственная пестрота въ этомъ зданіи, кровельные углы приподняты очень слабо, съ нихъ свшиваются колокольчики съ пріятнымъ звономъ, который производитъ втеръ, раскачивая ихъ. Верхній этажъ значительно меньше нижняго, стоя на двор, не видишь его оконъ. Кровля съ боку покрыта цвтнымъ рисункомъ и зелеными арабесками. Весь стиль постройки значительно отличается отъ обычнаго въ Кита, нтъ пестроты, мелкой ршетки, ничего игрушечнаго, все гораздо строже. За блыми зданіями въ самомъ заднемъ конц двора находится мдная кумирня, такъ называемая потому, что вся она сдлана изъ мди. Она построена на террас, можетъ быть, отчасти и естественной, но, по всей вроятности, потомъ искусственно разработанной и нивелированной. На узкую эстраду передъ мдной кумирней ведутъ дв лстницы съ каменными перилами, украшенными миніатюрными каменными фигурами львовъ, обезьянъ и пр. Такія же перила окружаютъ и самую эстраду, которая такъ высоко поднимается надъ уровнемъ двора, какъ наши балконы. Терраса на которой стоитъ мдная кумирня, возвышается еще надъ эстрадой на 1 ¹/₂ метра, и съ эстрады въ дверь кумирни ведетъ крыльцо. Въ то время, какъ я поднималась по ступенямъ крыльца, изнутри зданія неслось монотонное пніе, или, скоре, чтеніе монаховъ, кумирня, повидимому, была наполнена ими, и я не ршилась заглянуть въ нее. Стны и крыша мдной кумирни составлены изъ мдныхъ плитъ, которыя были отлиты съ рельефными украшеніями. Наружная сторона стнъ покрыта мелкимъ рисункомъ, на внутренней сторон плиты покрыты безчисленными изображеніями буддъ, расположенныхъ рядами. Вокругъ крыши устроенъ балкончикъ. На эстрад передъ входомъ въ кумирню поставлены четыре небольшія мдныя башенки, на которыхъ также отлиты фигуры буддъ, а также мдная курильница. На одной изъ колонокъ поставлена золоченая статуетка будды. По об стороны мдной часовни, симметрично, на одной съ нею террас стоятъ два одинаковыя блыя зданія, совершенно того же типа, какъ зданія, стоящія на двор и уже описанныя много, но меньшихъ размровъ, съ ихъ верхнихъ галлерей перекинуты мостики къ балкону, который окружаетъ крышу мдной кумирни. Сзади мдной кумирни самый задній планъ террасы занятъ длиннымъ двухъ-этажнымъ зданіемъ съ галлереей вдоль верхняго этажа. Вс эти постройки, лстницы, балконы, перила, башенки въ общемъ представляютъ очень красивое и симметричное цлое. Выше всего этого поднимается гора, одтая зелеными деревьями, а на вершин горы видны красныя и голубыя стны и желтыя крыши монастыря Пусыдяна.

Китайскіе хэшаны, которыхъ мы встрчали на двор этой кумирни, какъ показалось мн, значитсліно отличались отъ монгольскихъ, съ которыми я знакома была уже прежде. Монгольскіе монахи это все добрые ребята, молодые, веселые, здоровые, вполн разсчитывающіе на безконечную доброту Шакьямуни, и потому не особенно строги и къ себ. Не то казалось мн у китайцевъ: они смотрли сурово, молодые монахи отличались мертвеннымъ цвтомъ лица и задумчиво смотрящими глазами, монахи при вид насъ не оставляли своихъ занятій или уходили внутрь келій, ихъ срые халаты изъ какой-то жесткой, повидимому, шерстяной матеріи также больше подходили къ нашему представленію о монашеств, чмъ ярко желтые или красные халаты монгольскихъ ламъ съ шелковыми кушаками и вышитыми кисетами. Я можетъ быть, я введена въ обманъ, что китайскіе монахи изощрялись въ лицемріи и ханжеств, монгольскіе же несомннно поискренне и попроще.

И здсь насъ окружала толпа, состоявшая, впрочемъ, только изъ монастырскихъ рабочихъ да мальчиковъ, уже поступившихъ въ духовное званіе. Одинъ изъ рабочихъ поразилъ меня своимъ костюмомъ, на немъ былъ стеганый халатъ, составленный изъ лоскутковъ разныхъ матерій, что очень напоминало наши половики, тканые изъ ситцевыхъ обрывковъ, на ногахъ его были сандаліи совершенно особаго покроя, какого я не видла прежде ни на Восток, ни на рисункахъ, весь костюмъ его представлялъ массу труда и аккуратность, и въ то же время крайнюю бдность. Видъ у парня былъ веселый, а когда онъ замтилъ, что я срисовала себ его сандаліи, то разразился самымъ веселымъ хохотомъ и, какъ любезность, предложилъ мн плодъ цбаоръ (жужубъ), который вытащилъ откуда-то изъ рукава.

Мдная кумирня, безспорно, самая интересная достопримечательность утайскихъ монастырей, къ сожалнію, г-ну Скасси удалось только спять общій видъ ея съ середины двора. Сложивъ камеру, онъ пошелъ было на эстраду къ самой мдной кумирн, чтобъ получить боле подробный снимокъ ея деталей, но въ это время явился какой то старый хэпіанъ и попросилъ насъ прекратить наши занятія. Еслибъ онъ замтилъ наше присутствіе на двор раньше, г-ну Скасси, можетъ быть, не удалось бы спять и общаго вида. Такимъ образомъ мы должны были удалиться изъ монастыря.

Отсюда мы похали къ подошв горъ, которыя стоятъ надъ свернымъ краемъ долины, чтобъ спять общій видъ утайскихъ монастырей съ свера. Ухавъ изъ селенія, окружающаго пять утайскихъ главныхъ монастырей, мы думали, что зрители тутъ не будутъ насъ безпокоить, и дйствительно минутъ пять мы оставались одни, но потомъ все-таки набрались сначала дти, а затмъ и взрослые, и даже женщины. Пока г. Скасси уставлялъ свой аппаратъ, я сла на глиняный обрывъ возл какого-то камня, присмотрвшись, я замтила, что онъ обдланъ человческой рукой. Это была или капитель колонны, или пьедесталъ подъ статую, мстами на немъ была замтна скульптура. Такихъ обломковъ, а также развалинъ стнъ, ступъ, памятниковъ разсяно по всей долин множество, нкоторые памятники съ разъденными временемъ надписями, можетъ быть, относятся къ очень давнему времени, и очень вроятно, что археологъ найдетъ себ здсь пищу. На этомъ кончились паши разъзды но долин, отсюда мы вернулись въ дянь.

Въ обоихъ монастыряхъ, которые мы постили въ этотъ день, видно было много больныхъ, особенно въ Юнъ-чжао-сы. Были больные съ страшными язвами на лиц. Дти, страдающія глазами и накожными сыпями, также часты, послднія самыя грязныя во всей толп, повидимому, имъ запрещено умываться съ санитарною цлью.

Въ утайскихъ монастыряхъ, какъ и у насъ въ лаврахъ, продаютъ изображенія находящихся тутъ божествъ, мдныя статуетки, глиняные слпки со стнъ мдной кумирни, иконы, рисованныя на ткани. Продаются также общіе виды утайскихъ монастырей, отпечатанные типографскими чернилами или тушью на большихъ лоскутахъ европейскаго коленкора, пропитаннаго крахмаломъ или известкой. Это видъ съ птичьяго полета: и ландштафтъ, и карта вмст. Къ сожалнію мастеръ, исполнившій этотъ планъ, изобразилъ на улицахъ, проходящихъ между монастырями, процессію, съ которою носятъ по Утаю гэгэна или другое духовное лицо что крайне затрудняетъ разбирать планъ. Такіе планы Утаи можно встрчать развшанными въ кумирняхъ на самомъ крайнемъ свер Монголіи, гд нибудь на берегу озера Косогола или тому подобное. Продаютъ все это сравнительно дешево, по словамъ самихъ монаховъ, изъ боговъ грхъ длать торговлю. Будто этимъ и объясняются дешевыя цны: утайскихъ произведеній, очень аляповатыхъ, сравнительно съ пекинскими, но не хуже, напримръ, снимка съ мозаичной Богородицы въ Софійскомъ собор въ Кіев, который продается монахами при вход въ соборъ.

Ал. Потанина.

‘Восточное Обозрніе’, No 48, 1884

УТАЙ.

УТАЙ *)

УТЯЙ.

Читайте также:

**УТАЙ *)**