Устройство быта помещичьих крестьян. Труден ли выкуп земли?, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1859 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 41 минут(ы)

H. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах

Том V. Статьи 1858—1859

М., ГИХЛ, 1950

No 6
УСТРОЙСТВО БЫТА ПОМЕЩИЧЬИХ КРЕСТЬЯН. ТРУДЕН ЛИ ВЫКУП ЗЕМЛИ?¹

Когда палка искривлена в одну
сторону, чтобы исправить ее, надобно
перегнуть на другую сторону².
Мальтус.

Два месяца тому назад мы говорили, как сильно и вредно отражается на рассуждениях о крестьянском деле непривычка к точным расчетам³. Теперь возвращаемся к тому же предмету, только применяем наше замечание к вопросу во всей его обширности, а не к одним усадьбам, как прежде.

Выкуп земли, отходящей во владение крестьян, бывших крепостными, представляется для многих, для очень многих, почти для всех, пишущих об этом предмете, задачею чрезвычайно трудною. Нет нужды, что некоторые обманывают сами себя, прикрывая затруднение, в которое попадают, фразами: ‘крестьянин легко будет уплачивать такой ежегодный взнос’, и ‘таким образом крестьянин в непродолжительное время расплатится с долгом за получаемую землю’, надобно только взглянуть на цифры, которые одеты спереди и сзади этими ‘легко’ и ‘скоро’, и мы увидим, что дело в сущности оказывается вовсе не ‘легкое’ и очень не ‘скорое’. Почти у всех выходит, что крестьянам пришлось бы платить за выкуп земли деньги, превышающие оброк, которым они теперь обложены, и производить такую оплату в течение 30, 35, 40 или даже более лет. Какое же тут ‘легко’, какое же тут ‘скоро’? Цифры не похожи на слова, которыми сопровождаются. Но даже эти слова представляются уму не очень многих, напротив того, большинство рассуждающих о крестьянском вопросе прямо говорит, что выкуп земли в настоящее время затруднителен почти до невозможности или до совершенной невозможности, и лучше отложить его до будущего времени.

Отложить до будущего времени! Не поздно ли будет будущему приниматься за то, самая возможность чего станет исчезать с каждым годом? Когда в среду крестьян пройдет мысль, что владение землею, отданною им в пользование, не принадлежит им, не отнимет ли у них эта новая, доселе чуждая крестьянам мысль нравственное основание для возможности выкупа? Мне говорят: ‘для удобства и скорости решения мы произнесем решение такого рода, что вам следует получить из целого дома, следующего вам, только одну комнатку, об остальных комнатах мы поговорим когда-нибудь после, через десять, через двадцать лет, когда это будет удобнее. Но, приняв такого рода решение, я тем самым уже почти лишусь возможности возобновить вопрос. Решение состоялось, я его принял, чего же больше я хочу?

Отложить выкуп до будущего времени! Но с каждым годом будет уменьшаться и материальная возможность выкупа. Земля быстро возвышается в цене. Через десять, пятнадцать лет она повсюду будет стоить в полтора раза дороже, чем теперь, а во многих местах, можно сказать в целой половине губерний с большим процентом крепостного населения, она будет стоить в три, в четыре раза дороже, чем теперь. Это одно. А с тем вместе население будет возрастать, следовательно заработная плата понижаться. Это другое. А с тем вместе набросятся на покупку земли новые соискатели — чиновники не из дворян, купцы, зажиточные мещане, которые станут давать прямо, вдруг всю цену за покупаемый участок, между тем как крестьяне в массе имеют возможность покупать ее только с рассрочкою уплаты по годам. У кого не будет охоты лучше продать участок за 1 000 рублей и получить их сполна при совершении купчей крепости, нежели продать его за 1 200 рублей и ждать уплаты по частям несколько лет? Это третье. Можно прибавить и четвертое. Никакая бдительность не в силах уследить за тем, чтобы крестьяне остались много лет в пользовании всею тою землею, какою пользуются теперь, если земля остается в зависимости от интересов, желающих сократить ее размер. Пути к обрезыванию тут бесчисленны: разные сделки с мелкими властями, от которых в сущности зависит все в судьбе маленьких людей, несколько ведер вина для мироедов, так называемых ‘добросовестных’⁴, вообще пребывающих у царева кружала, неурожайные годы, в которые село согласится уступить часть земли за уступку в оброке, в выкупе за усадьбы и т. д. Можно бы прибавить и пятое и шестое и много других соображений, но довольно и четырех, которые приведены.

Сведем же эти факты: повышение цены на землю, понижение заработной платы, соперничество более крупных покупщиков, платящих вернее и вдруг, обрезывания всякого рода, наконец, что всего, быть может, важнее, ослабление сознания о неизбежной принадлежности земли, находящейся в пользовании у крестьянина, самому крестьянину, — сведем эти факты и мы увидим, что, если выкуп земли труден в настоящее время, то чем дальше, тем труднее он будет и скоро сделается совершенной невозможностью и в материальном, и в нравственном отношении. По-нашему, лучше уж и не говорить о предоставлении его будущему, если не делать его в настоящем, лучше уж прямо сказать, что о нем нечего и думать, что масса крестьян должна остаться по материальным условиям в прежнем положении или даже превратиться в сословие батраков.

Точно так же, по-нашему, лучше уж прямо говорить, что выкуп земли — дело очень трудное или невозможное, нежели прикрывать благодушным’ фразами тяжелые или невыносимые цифры.

Только позвольте, на меня находит сомненье: каким же это образом выкуп земли может быть в самом деле затруднителен? Как он может превышать силы народа? Это неправдоподобно. Это противоречит основным понятиям народного хозяйства. Политическая экономия прямо говорит, что все те материальные капиталы, какие достаются известному поколению от предшествовавших поколений, составляют ценность не очень значительную по сравнению с тою массою ценностей, какая производится трудом этого поколения. Например, вся земля, принадлежащая французскому народу, со всеми зданиями и всем находящимся в них. всеми кораблями и грузами, всем скотом и всеми деньгами и всеми другими богатствами, принадлежащими этой стране, едва ли представляет стоимость во сто миллиардов франков, а труд французского народа ежегодно производит ценность в пятнадцать или более миллиардов франков, то есть не более как в семь лет французский народ производит массу ценностей, равную ценности целой Франции, как она есть от Ламанша до Пиренеев. Стало быть, если бы французам нужно бы было выкупить у кого-нибудь всю Францию, они могли бы это сделать в продолжение одного поколения, употребляя на выкуп пятую часть своих доходов. А у нас о чем идет дело? Разве целую Россию должны мы выкупать со всеми ее богатствами? Нет, только одну землю. И разве всю русскую землю? Нет, выкуп относится только к тем губерниям одной Европейской России, в которых укоренилось крепостное состояние, то есть к пространству, занимающему не более 60 тысяч географических миль {Царство Польское, Великое Княжество Финляндское, остзейские губернии, Аохангельск, Астрахань, Олонец, Ставрополь, Вятка, Крым, Бессарабия в этот счет нейдут, потому что в них или вовсе нет крепостного состояния, или оно существует в размерах, не представляющих никакой важности для выкупа земли.}, да и на этом пространстве разве вся земля подлежит выкупу? Вовсе нет: на этом пространстве живет почти столько же вольных людей, сколько и крепостных крестьян. И [хотя нет у нас точных сведений о пропорции земли, принадлежащей там не казне, но] можно сказать с достоверностью, что разве немногим менее половины из этих 60 тысяч квадратных миль принадлежат казне, и разве с небольшим половина принадлежит к крепостным именьям. И из этих 30 или 35 тысяч квадратных миль разве на все мы претендуем? Нет, из них разве около третьей части находится в пользовании крепостных крестьян, и при всем увеличении надела, какое было бы нужно для упрочения благосостояния освобождаемых крестьян, разве половина крепостных земель отходила бы к ним? Так неужели же для великого русского народа может быть затруднителен выкуп одной шестой части пространства, занимаемого Европейской Россией?

Сделаем соображение на другом основании.

Число крепостных крестьян составляет немногим меньше одной третьей части всего населения Русской империи. Ценность годичного сбора, доставляемого десятиною земли, у нас немногим уступает всей продажной ценности этой десятины, а во многих местах чуть ли не превышает ее {Пять четвертей хлеба по три рубля за четверть дают пятнадцать рублей валового дохода с десятины, во многих местах десятина земли не стоит этих денег ⁵.}. Каким же образом для целой нации может быть затруднителен выкуп такого капитала, который разве-разве в два раза, да и то едва ли, превышает ценность производства, даваемого трудом трех дней в неделю одной трети ее населения? Ведь это все равно, как если бы вы сказали, что, когда из трех братьев, получающих каждый по тысяче рублей дохода в год, на одном брате лежит долговое обязательство в две тысячи рублей, то общими силами всех трех братьев трудно выкупить этот долг. По здравому смыслу и по житейскому опыту казалось бы, напротив, что если все три брата серьезно захотят расквитаться с долгом, то в четыре, много в пять лет они уплатят его, нисколько не стесняясь, почти нечувствительно.

Что за странность! Политическая экономия, статистика России, здравый смысл — все ведет к предположению, что выкуп земель, находящихся в пользовании у крепостных крестьян — дело легкое, даже очень легкое, а между тем одна половина рассуждающих об этом выкупе признает его делом невозможным, а другая половина хотя и говорит о возможности, иной раз даже о легкости его, но представляет такие цифры, после которых чувствуешь, что лучше было бы и не начинать о нем речи. Тут что-нибудь не так.

Когда посмотришь на житейские дела, обыкновенно видишь, что если два человека, имеющих между собою денежный расчет, не могут сойтись к легкому его решению, то один из них ведет счет по неверным основаниям. Не то ли же самое и по вопросу о выкупе земли? Не знаем, на каких основаниях стали бы вести счет по этому делу крестьяне: они еще не излагали своих оснований, стало быть с их стороны еще не могло быть неверности. Представляла счеты до сих пор исключительно одна сторона — помещики {Из числа писавших о крестьянском вопросе некоторые, правда, и не были помещики, но и те почти все основывались на соображениях и расчетах, представленных помещиками, да и вообще по всему образу мыслей и всем интересам тесно были связаны с этой стороной.}. По их счетам оказывалось, что выкуп земли невозможен или соединен с очень большими тяжестями на очень долгое время, то есть оказывалось, что требование не только не совпадает с мнениями людей, подлежащих требованию, но и вообще без всякого отношения к понятиям этой другой стороны само по себе уже имеет или просто невозможные, или очень затруднительные размеры.

Ясно, где тут надобно предполагать ошибку. Ее надобно предполагать в основаниях расчетов, приводящих к такому странному результату. Когда-нибудь мы просмотрим эти основания, и наше предположение оправдается фактами. Теперь удовлетворимся одним тем выводом, что оснований, представлявшихся другими, нам не следует принимать без критики, если хотим достичь положительного, а не отрицательного решения, и надобно самостоятельно поискать более точных оснований, приступая к вопросу как будто бы к новому, еще не затронутому, и не ожидая себе значительной помощи от прежних его решений {Кроме одного, которое было представлено в нашем журнале и о которым в главных основаниях мы тогда же соглашались ⁶.}.

Начнем же дело будто новое, начнем его с самого начала, с отыскивания оснований, на которых оно может быть ведено.

Какое неуважение к предшествовавшим почтенным трудам! Называть новым, непочатым вопрос, о котором так много пишут уже целый год, пишут сотни людей, коротко знакомых с делом, оказавших важные услуги сельскому хозяйству, прекрасно управлявших своими поместьями, все с выгодою для себя, многие с благом для крестьян, — называть непочатым вопрос, столь внимательно ими разрабатываемый, это явная несправедливость.

А вот мы сейчас увидим, справедливы ли наши слова, что вопрос о выкупе земли едва почат. Первым основанием, с которого должна начаться его разработка, должно служить определение средней ценности ревизской души с наделом землей в каждом округе, составляющем однородное экономическое целое. Где же найти эти цифры? Их почти не представлено вновь в дополнение к тем, какие были известны до начала крестьянского дела, преимущественно из исследований покойного Журавского и г. Соловьева. Правда, кое-где в журналах за прошлый год встречаются указания относительно ценности имений или дохода с них в той или другой местности, но на чем основаны приводимые цифры, мы не видим, а степень точности, с какою делаются потом из них разные выводы, заставляет предполагать, что и основные цифры выведены не совсем точно, потому без длинной и утомительной проверки принимать их нельзя, стало быть и вопрос не подвинулся ни на шаг от их напечатания, и достоверными цифрами остаются пока только те, которые выведены покойным Журавским для Киевской⁷ и г. Соловьевым для Смоленской губерний⁸.

Мы не надеемся приобресть одобрение от всех помещиков, но найдутся между помещиками многие столь беспристрастные и гуманные, что во все продолжение чтения этой статьи будут признавать в нас желание приблизиться к истине, какова бы ни была эта истина. Когда же читатель дойдет до последних страниц статьи и увидит, с какой целью были выставляемы и защищаемы наши цифры, могущие многим показаться слишком низкими, то, конечно, одобрят нас очень многие даже из тех, которые сначала могли быть нами недовольны. Мы даже полагаем, что по прочтении всей статьи до конца большинство рассудительных помещиков убедится в справедливости нашего уверения, что цель наша — не нападение на их выгоды, а, напротив, охранение их собственных интересов.

Так, например, основанием для наших приблизительных выводов мы берем цифру, представляемую покойным Журавским для Киевской губернии, принадлежащей к богатейшим, и вовсе не хотим на этот раз пользоваться цифрами, представленными у г. Соловьева для Смоленской губернии, потому что она одна из бедных и соединение ее цифр с киевским значительно понизило бы вывод. Говоря по строгой правде, губерний, похожих на Смоленскую, у нас не меньше, чем похожих на Киевскую, и мы имели бы полное право столько же основываться на выводах г. Соловьева, сколько и на выводах покойного Журавского. Но, повторяем, мы хотим лучше погрешить излишней высотой цен, нежели упрекнуть себя в возможности противного.

Какие же основания мы получаем от исследований Журавского, которые, надобно заметить, чрезвычайно обширны и точны, наполняют собою три огромные тома in quarto и составлены почти исключительно по документам, полученным от самих помещиков?

В 1834 году, по Журавскому, в Киевской губернии считалось 504 431 душа крепостных крестьян мужеского пола. В 1846 году общая сумма всех доходов, доставленных крепостными поместьями, простиралась, по очень точным вычислениям, до 7 123 380 рублей, таким образом, средний доход с души в Киевской губернии, одной из богатейших, простирался до 14 рублей 12 копеек {Число душ у Журавского показано за 1834 год, по г. Кеппену, в 1835 году было в Киевской губернии 504 589 душ крепостных крестьян мужеского пола, а в 1851 — 511 554 души. Итак, среднее приращение в год 455,3 души. На основании этого в 1846 году следовало бы считать 509 129 душ. А если бы мы взяли эту цифру (как и следовало бы по точной справедливости), вывод среднего выкупа понизился бы. Вот первое доказательство того, что мы всячески натягиваем пропорции для. повышения выкупной цифры.}. Но тут надобно сделать несколько замечаний. Во-первых, цифра дохода, принимаемая Журавским, вычислена им самим и далеко превышает ту цифру, какую показывали помещики. По итогам, доставленным помещиками, весь доход простирался бы всего только до 4 020 557 рублей серебром, то есть всего выходило бы только по 7 рублей 97 копеек с души. По строгим законам справедливости, конечно, мы имели бы полное право не ценить доходов с имуществ выше, нежели ценили их сами владельцы, но мы только предоставляем читателю вспоминать в случае надобности, что, каковы бы ни были выводы, нами получаемые, все-таки они понизились бы более чем на 43%, если бы мы стали держаться цифр, какие нравились самим помещикам до возникновения крестьянского вопроса. Мы будем до неумеренности соблюдать их выводы, будем заботиться о их выгодах больше, нежели заботились сами они, и вместо их собственных низких цифр возьмем высшие цифры, выведенные самим Журавским.

Второе наше замечание состоит в том, что доход, выведенный Журавским, есть валовой доход, а не чистый, из него не вычтены ни издержки по управлению, ни страховая премия, а при капитализировании дохода, конечно, надобно брать в основу чистый доход за вычетом из валового дохода страховой премии и издержек по управлению. Величина этих вычетов должна быть очень значительна, и мы, собственно, должны были бы считать ее в 30—40%, на такую пропорцию ниже средней цифры валового дохода средняя арендная плата с души, представляющая средний чистый доход {Журавский говорит: ‘Обыкновенная арендная плата с имений, отдаваемых в посессию ¹⁰, считается здесь от 8 до 10 руб. серебром с ревизской души’. Принимая среднюю цифру 9 рублей, мы получим, что чистый доход составляет менее 64% валового дохода.}.

Мы будем так заботливы о сохранении, даже с нарушением справедливости, возможно большей цифры, что примем этот вычет только в 10 %. Каждый хотя несколько знакомый с сельским хозяйством скажет, что издержки по управлению вместе с страховой премией берут из валового дохода процент гораздо значительнейший. Наконец третье и последнее замечание, самое важное, уже было нами сделано в первой статье: ‘О новых условиях сельского быта’. Тогда мы уже говорили, что доход, вычисленный Журавским, далеко не весь получается из крепостных отношений и, следовательно, далеко не весь должен входить в оценку для определения выкупа этих отношений. Именно из 7 123 380 руб. ⁹ общего дохода помещики около 3 миллионов получают вовсе не как помещики, а как владетели фабрик, хозяева тонкорунных стад, торговцы лесом, торговцы вином, свеклосахарные заводчики и т. д. {Вот подробный счет, который желающие могут проверить по книге Журавского и который в таком случае найден будет слишком умеренным. Пропинация и лесная продажа дают 1 250 000 руб., из 1 350 000 руб., даваемых овцеводством и винокурением, конечно, более половины нужно считать не результатом крепостного труда или вообще крепостных отношений, а прямо процентами с денежных и натуральных капиталов, затраченных помещиками на эти предприятия, которых нимало не касается отменение крепостных отношений, но мы возьмем в вычет только половину, то есть 675 000 рублей. Из дохода, доставляемого хлебопашеством и свекловицею (3 800 000), конечно, гораздо более нежели одну пятую часть надобно считать результатом работы реманентного (господского) скота и господских машин, которых также не коснется уничтожение крепостного права, и процентом на посеянное зерно, мы возьмем только пятую часть, это составит более 750 000 рублей. Сложив эти суммы, из которых две последние слишком умеренны, мы получим уже 2 675 000 рублей. Остальные 325 тысяч следует вычесть из чиншей¹¹ и разных сборов, которые составляют в общей сумме более 500 тысяч рублей и из которых самая значительная часть получается от источников, нимало не связанных с отменением крепостного права (например, рента с земли, заселенной разными сословиями городских обывателей и принадлежащей помещикам).}.

К какой же цифре приводят нас эти факты? На основании третьего замечания, из 7 123 380 руб. общего валового дохода за вычетом 3 миллионов рублей, получаемых помещиками не как помещиками, а как фабрикантами, заводчиками и торговцами, мы должны признать валовым доходом, получаемым помещиками как помещиками, всего только 4 123 380 рублей. На основании второго замечания мы должны из этого валового дохода вычесть 10% расходов по управлению и страховой премии. За этим вычетом мы получаем в остатке 3 711 042 рубля как сумму всего чистого дохода, получаемого помещиками как помещиками. Это составляет (с 504 431 души) 7 рублей 36 копеек с души.

Единственно этот чистый доход должен быть принимаем основанием при капитализации, определяющей ценность имений, часть которых подвергается выкупу при отменении крепостных отношений. По какому же проценту надобно рассчитывать капитализацию? Это решить довольно легко. Все сведущие в сельском хозяйстве люди утверждают, что дурно управляется то имение, которое дает не больше 7%. Обыкновенным процентом считается 8. Действительно, меньшей цифры принять нельзя, потому что дома в Петербурге дают 7%, а по известному экономическому закону та собственность, управление которою хлопотливее и доходы с которой подвергаются большей страховой премии, дает и больший процент. Кто же не знает, что управлять деревней хлопотливее, нежели управлять домом в Петербурге, и что на жильцов в Петербурге не бывает неурожайных годов? Итак, мы должны были бы принять по крайней мере 8 %, но снова поддаваясь своей наклонности к возможному повышению выкупного капитала, примем только 7 ¹/₂ %. По этому расчету выходит, что если бы выкупу подлежала личность крепостных крестьян вместе со всею землей, которая собственно принадлежит к крепостным отношениям, то есть со всею крестьянскою и со всею [тою] господскою землею, [доходы с которой получаются через крепостной труд,] то средним числом полная выкупная цена души мужеского пола была бы 98 рублей 10 копеек серебром.

Но это — полная цена всей крепостной земли вместе с самою личностью крестьянина. А по правилу, установленному высочайшими рескриптами, и по желанию, выражаемому всеми благомыслящими помещиками, личность не подлежит выкупу, подлежит выкупу одна только земля. Притом и землю предполагается выкупить не всю, находящуюся в даче каждого крепостного имения, а только ту часть земли, которая находится в пользовании самих крестьян. Таким образом, чтобы из полученной нами цифры 98 рублей 10 копеек вывести точную цифру для величины выкупа, надобно было бы определить, во-первых, какая именно часть ценности придается поместью собственно крепостным трудом, который не подлежит выкупу, и какая часть доставляется самою землею, во-вторых, каково отношение ценности выкупаемой части земли к ценности целой дачи, принадлежащей к поместью. Разумеется, ответы были бы чрезвычайно разнообразны по разным местностям, но все-таки их очень легко можно было бы свести в общий итог, и тогда мож’но было бы сообразить, какая часть общей ценности крепостных имений, получаемой умножением средней цифры на количество всех душ, принадлежит исключительно личностям, душам самих крестьян, не подлежащим выкупу, и потому должна быть просто вычтена из общей суммы. Затем остаток представлял бы ценность собственно крепостных земель, и надобно было бы узнать, какая часть этих земель останется за помещиками и какая перейдет к крестьянам. Только последняя часть подлежит выкупу, и только ценность одной ее составляет итог выкупа.

Ни для того, ни для другого обстоятельства не подготовлены общие цифры по всей России, хотя сколько-нибудь точные. Напрасно мы стали бы искать их во всех бесчисленных статьях и записках по крепостному вопросу. Не вправе ли были мы сказать после этого, что вопрос о выкупе земли, несмотря на множество основательных статей об нем, до сих пор остается непочатым в нашей литературе?

Мало того, что не собраны об этих ценностях общие приблизительные сведения, определение которых соединено с вычислениями хотя и не слишком мудреными, но все же требующими некоторого умственного труда, не собраны даже хотя сколько-нибудь приблизительные сведения о факте, уже прямо без всяких вычислений и соображений ложащемся под перо и обусловливающем собою величину обеих требуемых нашим делом цифр. Мы говорим о том, какое количество крепостных крестьян состоит на барщине и какое на оброке. Известно, что в оброчных имениях часть ценности, зависящая прямо от личной крепостной обязанности, гораздо значительнее, а часть ценности, принадлежащая самой земле, гораздо меньше, нежели в имениях, состоящих на барщине. Известно также, что и вообще доход с оброчных имений менее, нежели с состоящих на барщине¹². Мы знаем только вообще, что на оброке состоит гораздо меньшая часть крестьян, нежели на барщине. Но какая именно часть — одна третья, или одна четвертая, или одна пятая, или еще меньшая часть крестьян состоит на оброке, этого сказать в настоящее время никто не может. Мы должны принять эту пропорцию чисто наудачу.

По нашему правилу, в тех случаях, где неизвестна точная цифра и где неизбежна потому погрешность, погрешать против точной цифры разве преувеличением, а никак не уменьшением, мы предположим, что оброчные имения должны быть ценимы точно так же, как состоящие на барщине. Читатель видит, что этим явно преувеличивается выкупная сумма выше действительной величины, мы уже сказали, что оброчные имения дают вообще дохода менее состоящих на барщине. Но так и быть, положим, что они дают такой же доход.

Опять всем известно, как мы уже сказали, что личные крепостные обязанности, отменяющиеся без выкупа, составляют в общей ценности оброчного имения гораздо большую часть, а земля гораздо меньшую часть, нежели в барщинном. Но опять-таки сделаем явную натяжку для увеличения суммы выкупа: положим, что в оброчных имениях земля имеет такую же цену, как в барщинных.

После этих двух явных преувеличений очевидно, что чем больше мы положим оброчных имений, тем значительнее преувеличивается выкупная сумма выше действительной цены: ведь в сущности, так как оброчное имение дает меньше дохода, нежели барщинное, то и выкуп за него должен быть меньше, а он будет у нас больше, как увидим впоследствии. Верные своему правилу при неизбежности погрешить против точной цифры — грешить только увеличением, а никак не уменьшением ее, мы положим цифру оброчных душ самую большую, какую только можно вообразить. Пусть оброчных имений будет целая третья доля, хотя в действительности, наверное, их гораздо меньше¹³.

Теперь займемся приблизительным определением того, какую часть общей ценности имений составляет выкупаемая земля в имениях, состоящих на барщине. Вообще говоря, количество пахотных полей у крестьян в таких имениях несколько больше, нежели в господской запашке. Зато лугов, имеющих более цены, нежели пахотная земля, находится у помещиков в личном пользовании гораздо больше, нежели сколько предоставлено в пользование крестьян. Можно сказать, что если взять ценность крестьянских лугов и полей вместе, то она едва ли будет равняться ценности лугов и полей, оставленных за собой помещиками. Затем остается еще огромное количество разных угодий, собственно считаемых господскими, а не крестьянскими, в числе их есть угодья очень ценные, именно лес (во всей средней и южной России он имеет страшную ценность) и рыбные ловли. Чтобы сколько-нибудь точно определить эти цифры, мы опять прибегнем к данным, собранным об одиннадцати уездах Киевской губернии {О Чигиринском уезде точных сведений не было получено.} покойным Журавским:

	Господской	Крестьянской
Пахотной земли	749 021	861 759 десятин
Сенокосов	260 124	187 366 ‘
	1 009 145	1 049 125 десятин

Затем остаются, с одной стороны, крестьянские усадьбы, с другой — господские усадьбы, очень ценные, и 716 580 десятин леса, который один стоит в пятьдесят раз дороже всех возможных усадеб, и сверх того еще более 200 тысяч десятин других угодий, отчасти также очень ценных. Словом сказать, из 3 149 702 десятин всего пространства крепостных земель только 1 194 472 десятины были обращены в надел крестьянам, а 1 955 230 оставались за помещиками, притом, вообще говоря, именно лучшие земли и наиболее ценные угодья были оставлены в последней части, так что мы оценим в общей сложности десятину крестьянской земли слишком дорого, если положим ей ценность, равную десятине господской земли. Иначе говоря, из тысячи десятин крепостной земли до сих пор только 379 было предоставлено в надел крестьянам, а 621 десятина оставалась за помещиками, и мы преувеличим цену первой части, если скажем, что из 1 000 рублей ценности всей крепостной земли на долю ее приходилось тоже 379 руб.

Надел землею, существовавший доселе, во многих местах достаточен для крестьян, в других местах, напротив, он не был бы достаточен для достижения цели, указанной высочайшими рескриптами, именно для обеспечения уплаты повинностей и податей, и полезно бы было его увеличить. Кроме того, без сомнения, отделится крестьянам часть лесов, рыбных ловель и других угодий, необходимых для сельского быта. Положим, что вследствие этих прибавок к прежнему наделу пространство земли, отходящей к крестьянам, сравняется по объему с землею, которая останется за помещиками (для этого нужно в очень многих поместьях очень сильно увеличить крестьянский надел, так чтобы в общем итоге он увеличился почти на целую треть против нынешнего), но даже и в таком случае мы все-таки погрешим против действительности излишним возвышением цены, если положим, что пятьсот десятин, которые отойдут к крестьянам, будут стоить столько же, сколько пятьсот десятин, которые останутся у помещиков: последняя половина по качеству гораздо лучше первой.

Мы старались приблизиться к определению пропорции между ценностью крестьянских земель и земель, остающихся за помещиками. Но земля в имении, находящемся на барщине, составляет только один элемент в общей ценности поместья, насколько эта ценность относится к крепостному вопросу. Другой элемент ценности заключается в праве на личность. Отношение между этими двумя элементами очень трудно определить по совершенному недостатку цифр, заслуживающих доверия. Если бы мы захотели принять ту оценку выгод, доставляемых обязательным трудом, какую дают нам сами помещики, мы пришли бы к результату, слишком невыгодному для них теперь, когда решено, что личность не выкупается, а подлежит выкупу только земля. Одни из помещиков дают нам сведения, по которым оказывается, что ценность обязательного труда вдвое и даже втрое превышает чистый доход с земли, предоставленной крестьянам. Каков оказался бы результат, если бы мы приняли в расчет эти показания? Результат был бы вот каков:

Ценность господской земли — 621 рубль, или 35,5%

‘ крестьянской земли — 379 рублей, или 21,5%

‘ обязательного труда (вдвое против ценности крестьянской земли) — 758 рублей, или 43%

Итого — 1758 рублей, или 100%

По этому расчету оказывалось бы, как видим, что ценность настоящего надела крестьянских земель составляет только по 215 рублей с каждых 1 000 рублей общей ценности имения, и, следовательно, если принять, как мы нашли, ценность души со всею крепостною землею, господскою и крестьянскою, в 98 рублей 10 копеек, то оказалось бы по счету самих помещиков, что выкуп крестьянских земель за настоящий надел составлял бы всего только 21 рубль с души в имениях, состоящих на барщине. Таков-то был бы вывод, если бы мы приняли оценку обязательного труда, представляемую одними. Еще поразительнее был бы результат, если бы мы приняли оценку обязательного труда, предлагаемую другими помещиками: они говорят, что обязательный труд составляет с каждого тягла не меньше 30 рублей серебром или даже 36 руб. или 42 руб. ¹⁴. Будем считать на 100 душ 30 тягол и обязательную работу каждого тягла в 30 рублей, выходит, со ста душ ценность обязательного труда 900 рублей. Что же далее? Личные крепостные повинности отменяются без вознаграждения. Итак, сто душ крестьян должны выиграть в ежегодном доходе 900 рублей. А между тем мы нашли, что вся годичная ценность, доставляемая как личным крепостным правом, так и

Правом на крепостную землю, не превышает 7 руб. 36 коп. с души, то есть 736 руб. со ста душ. Итак, пожертвование, которое должен бы принести помещик, было бы значительнее всего дохода, даваемого ему и личным крепостным трудом и всею землею как крестьянскою, так и господскою, и оказывалось бы, что помещик должен был бы не только отдать даром всю крепостную землю и свою и крестьянскую, но еще и приплачивать на каждую крепостную душу по 1 руб. 64 коп. ежегодно или, капитализируя эту уплату по принятому нами расчету (7 ¹/₂%), приплатить каждой душе по 21 руб. 90 коп. Разумеется, еще больше окажется эта приплата, если мы возьмем не очень умеренные цифры, а те, которые выставляются помещиками более требовательными, например положим согласно с их мнением, что на сто душ следует считать 40 тягол и обязательный труд каждого тягла следует ценить в 36 руб. сер. Какие цифры получатся тогда? Вот какие:

40 тягол по 36 руб. дают 1 440 руб., капитализируя эту ценность обязательного труда по расчету 7 ¹/₂%, мы получим, что выгода, приносимая обязательным трудом, равняется капиталу в 19 200 руб.

Между тем ценность всех крепостных земель крестьянских и господских, со всеми поселенными на них душами, равняется только 98 руб. 10 коп., то есть все поместье, имеющее 100 душ, стоит только 9 810 руб.

А так как владелец этого имения должен уступить своим крестьянам ценность 19 200 руб., то, стало быть, если он откажется в пользу крестьян от всего поместья, то этим еще далеко не исполнится мера его уступки: он уступит им только 9 810 руб., и для пополнения уступки он должен будет еще приплатить 9 390 руб., — только тогда он возвратит им вполне всю ценность обязательного труда, от которого отказывается.

Что за нелепость! Надобно совершенно задаром отказаться от всего поместья и вдобавок приплатить еще цену, почти равную той, какую имело целое поместье, только тогда составится сумма, равная одной части ценности этого самого именья! Вместо геометрической аксиомы ‘часть меньше целого’ мы пришли к выводу совершенно противного рода: ‘часть почти вдвое больше своего целого’. Изумительное открытие! После этого надобно думать, что в Петербурге больше жителей, нежели в целой России, что Европа занимает пространство большее, нежели вся поверхность земного шара, что один палец больше всей руки. А впрочем, нечего и удивляться подобным выводам: каковы основания, таков и вывод из них. Выставить преувеличенную цифру, чтобы делать из нее преувеличенные выводы для собственной пользы, вещь очень заманчивая, но только дело в том, что из каждой цифры может быть выводимо множество различных применений. Вы взяли то приложение цифры, какое было выгодно для вас, но ведь так же легко сделать и другие приложения, которые окажутся для вас далеко не в такой степени выгодными, и тогда придется вам признать, что уклонение от истины не всегда полезно для самого уклоняющегося, тогда, быть может, ясно станет для вас, что истина безопаснее всего.

Мы все это говорили только к тому, чтобы показать, какими желаниями мы руководимся, не соглашаясь приписать обязательному труду той преувеличенной ценности, какую дают ему некоторые. Мы видим, что преувеличение в этом случае повертывается в невыгоду самих владельцев, и именно для соблюдения их пользы хотим держаться самой умеренной цифры при определении того, какая часть ценности придается имению обязательным трудом. Личность освобождается без вознаграждения, потому, чем ниже мы оценим обязательный труд, тем большая часть ценности останется на долю земли, подлежащей выкупу, следовательно тем выгоднее для владельца будет цифра выкупа.

Итак, положим, что ценность обязательного труда составляет только пятую часть ценности всего крепостного имущества в имениях, состоящих на барщине. На самом деле обязательный труд составляет, без сомнения, гораздо значительнейшую часть общей суммы, но мы принимаем меньшую цифру для выгоды владельцев. Какова же будет при этой цифре окончательная величина выкупа в именьях, состоящих на барщине?

Вся стоимость крепостного имущества найдена нами равняющеюся 98 рублям и 10 копейкам серебром на душу, из этой цифры одна пятая, то есть 19 рублей 62 копейки, отсчитывается на обязательный труд, не подлежащий выкупу. Ценность земли остается 78 руб. 48 коп. на душу. По нынешнему наделу из тысячи десятин земли крестьянам уступлено 379, по этой пропорции из 78 руб. 48 коп. на крестьянскую землю приходится ценность 29 руб. 74 коп., — вот средняя величина выкупа с души в имениях, состоящих на барщине, при нынешнем наделе.

Но мы уже заметили, что во многих поместьях настоящий надел пахотною землею и сенокосами недостаточен, сверх того, для крестьян необходим надел некоторою частью лесов и других угодий, не причисляемых ныне к их земле. Мы говорили, что вследствие этих необходимых прибавок крестьянскому наделу следовало бы в общей сумме возвыситься до половины всей крепостной земли. Мы будем брать за норму выкупа эту последнюю величину надела, без которой не достигнется цель, указанная высочайшими рескриптами. Тогда выкуп составит ровно половину ценности всей крепостной земли, то есть 39 рублей 24 копейки с души.

До сих пор мы говорили об имениях, состоящих на барщине. В оброчных имениях обыкновенно вся земля находится во владении крестьян, но тем не менее встречаются оброчные имения, в которых часть земли остается за владельцами. Во многих других оброчных поместьях согласное желание владельца и крестьян будет состоять в том, чтобы при отходе поместья от владельца некоторая часть земли была возвращена ему. Положим, что оба эти факта в сложности произведут оставление за владельцами оброчных имений хотя одной восьмой части крепостной земли. В действительности эта доля, конечно, будет гораздо значительнее, но чем меньше принять вычет, тем больше останется величина выкупа. В этом случае, как и во всех других, мы делаем всевозможные натяжки для возвышения выкупной суммы. Так мы уже приняли цену земли в оброчных имениях за равную цене земли в барщинных, хотя в оброчных земля гораздо малоценнее, как известно всякому. Точно так же мы хотим принять, что цена Личности в оброчных имениях составляет, как в барщинных, только одну пятую часть всей ценности крепостного имущества, хотя известно, что в оброчных имениях ценность гораздо больше, нежели в барщинных, проистекает из крепостного права на самую личность, а не на землю, и хотя даже для барщинных имений вычет из общей ценности за отменяемое без вознаграждения право на личность принят нами меньше своей действительной цены.

На этих основаниях, до крайности выгодных для владельца, величина выкупа в оброчных имениях определится таким образом:

За вычетом 19 руб. 62 коп. из общей цифры 98 руб. 10 коп. ценность всей крепостной земли остается, как в барщинных имениях, 78 руб. 48 коп., из этой земли одна восьмая часть останется за помещиками (ценность этой доли 9 руб. 81 коп.), за крестьянами остается семь восьмых частей, ценность которых 68 руб. 67 коп.

Эта цифра 68 рублей 67 копеек и составляет выкуп оброчной души с землею.

Теперь совершенно ясно, что мы делали большую натяжку для повышения общей выкупной суммы по всей империи, когда считали, что целая треть крепостных крестьян находится на оброке, между тем как в действительности пропорция эта гораздо меньше: выкуп за оброчных больше, чем за состоящих на барщине.

Вот мы достигли наконец того, что можем вывести приблизительную величину выкупа всех крепостных крестьян целой империи с наделом земли, какой мы принимали выше, то есть с наделом, увеличенным до целой половины всей крепостной земли.

Мы принимали, что из 300 душ 200 находятся на барщине, а 100 на оброке, по принятым для того и другого разряда цифрам выкупа имеем:

200 душ по 39 руб. 24 коп. 7 848 руб.

100 ‘ ‘ 68 ‘ 67 ‘ 6 867 ‘

Итого — 300 душ 14715 руб.

Разделяя общую ценность 14715 руб. на 300 душ, мы получаем среднюю ценность выкупа за каждую душу 49 руб. 5 коп. {Если бы мы приняли, что оброчные крестьяне составляют только четвертую часть общего числа, мы имели бы:

300 душ по 39 руб. 24 коп. 11 772 руб.

100 ‘ ‘ 68 ‘ 66 ‘ 6 867 руб.

Итого — 400 душ 18 639 руб.

Разделяя 18 639 руб. на 400 душ, получим среднюю ценность выкупа Души с землей 46 руб. 59 ³/₄ коп. на душу.}.

Помножая эту среднюю ценность выкупа (49 руб. 05 коп.) на все количество крепостных душ в Европейской России (10 844 902 по новейшим сведениям г. Тройницкого ¹⁵, мы получим 53 1942 443 руб. 10 коп.

Вот вся сумма выкупа с землею при наделе, увеличенном на целую треть выше настоящего.

Как далеко от этой цифры до страшных полутора или двух миллиардов рублей серебром, о которых обыкновенно говорят! ¹⁶Целая бездна отделяет наш вывод от этих ужасающих фантомов.

У кого из нас не облегчается сердце при взгляде на эту скромную цифру 531 940 000 руб., на эту цифру, которая уже сама за себя прямо говорит: ‘Вглядитесь в меня хорошенько: я вовсе не так страшна, как вас пугают, со мною нетрудно будет вам сладить, я не разорю вас, как те раздутые чудовища, которые ужасали вас под моим именем. Вглядитесь в меня хорошенько: есть ли во мне хоть малейший признак переполнения государства кредитными знаками, потрясения кредиту, громадных займов, изнурительных усилий, которыми вас стращали уродливые миллиарды, являвшиеся вместо меня впотьмах безрасчетности? Они старались представиться вам слонами, эти самозванцы-миллиарды выкупа: а я, я чуть ли не муха, — так легко со мною справиться. Вглядитесь в меня хорошенько: ведь я не больше той цифры, какую вы в десять лет истратите на одни железные дороги, ведь я вдвое меньше той цифры, какую составит в следующие десять лет оборот одних только балтийских ваших портов. И будто бы вам не справиться со мною в самом деле и легко и быстро?’

Но отчего же в самом деле такая громадная разность между нашим выводом и страшными миллиардами, которые являлись под пером других? Мы старались по возможности держаться ближе к действительным данным. Мы принимали за основание строго проверенные цифры о целом полумиллионе душ крепостного населения. А люди, пугавшие миллиардами, обыкновенно ровно ни на чем не основывались кроме приходо-расходных книг своего поместья — книг, которых никто не проверял и которые богу одному известно по какой бухгалтерии ведены. Да и то еще было хорошо, Когда основывались хоть на каких-нибудь счетах настоящего дохода, а то без церемонии прямо говорили: ‘Я, дескать, не знаю, сколько дохода доставляет мне мое поместье, но полагаю, что оно должно доставлять вот столько-то’, или даже еще прямее: ‘но желаю, чтобы оно считалось доставляющим мне вот сколько’, и от неверных счетов по одному имению или и от верных счетов, но по одному имению, находящемуся в исключительно выгодном положении, или, наконец, и просто от соображения о том, сколько дохода могло бы приносить это имение, если бы приносило дохода гораздо больше, чем приносит теперь, они приходили к заключению прямо о целой России. Да и то еще было хорошо, если хоть на таких неверных или желательных счетах по одному своему имению основывали вывод о целой России, а то и просто без всяких рассуждений писали ‘два миллиарда’ и ставили точку, как будто меньше этой цифры уже и быть ничего не может.

Итак, первая причина разницы между нашим умеренным выводом и ужасающими выводами других состоит в том, что мы взяли основание хотя и не совершенно достаточное для безусловно точного результата, но все-таки очень широкое и прочное, именно добросовестные и очень верные исследования о целом полумиллионе душ мужеского пола, то есть о целом миллионе душ обоего пола, а другие строили свои выводы на одном каком-нибудь поместье да и то без точной проверки его доходов или и вовсе ни на чем не основывались, кроме собственного произвола. Наше широкое и прочное основание — вот, сказали мы, первая причина умеренности, какою отличается наш вывод. Другая причина разницы состоит в том, что мы стремились уяснить себе, какая именно часть поместных доходов имеет связь с крепостным правом, из этой части какая именно доля подлежит выкупу. Другие поступали не так, они прямо, не разбирая ничего, говорили: ‘Я получаю (или желаю получать) со всего своего поместья столько-то рублей, вот вам и выкуп, какого я хочу’. — ‘Но часть этих доходов получается от фабрик, заводов и других промышленных оборотов и предприятий, которые нимало не пострадают, а напротив разовьются от уничтожения крепостных отношений’. — ‘Я ничего знать не хочу, я знаю только, что получаю с своего поместья 10 000 руб., ну, и давайте мне такой выкуп, с которого проценты составили бы 10 000 руб.’ — ‘Но мало того, что из ваших 10 000 руб. почти половина доставляется вам источниками, которых не касается крепостной вопрос, из остальной половины также значительнейшая доля останется у вас в руках’. — ‘Опять-таки повторяю, я этого ничего знать не хочу, фабрика и завод останутся у меня, половина пахотной земли и большая половина сенокосов, лесов и других угодий останутся тоже у меня, а все-таки давайте мне выкуп за целое поместье’. От таких оснований и с такою логикою не трудно дойти не только до двух миллиардов, но и до двадцати и до двухсот миллиардов.

‘Но, скажут нам, вы принимаете выкуп только в 49 рублей за душу, тогда как другие считают, что мало будет и 100 руб., иные думают, что мало будет и 200 рублей. Как же это можно так низко спускать цифру?’ Боже мой, именно мы-то и должны спросить наоборот: как можно было другим так раздувать эту цифру? Рассуждения наши были длинны, но сущность их очень коротка. Мы взяли за основание вывода одну из богатейших губерний, в случаях сомнения мы ставили себе за правило принимать такие пропорции, которые из всех допускаемых здравым смыслом наиболее выгодны для возвышения выкупной цифры, и все-таки не могли вывести ее больше как в 49 рублей 5 коп. После этого не имеем ли скорее мы право спросить: вероятны ли цифры, втрое и вчетверо превосходящие цифру, полученную нами?

И чем же мала наша цифра? Кажется, нельзя отвергать того, что доход, доставляемый чисто крепостными отношениями, без фабрик, заводов и других промышленных и торговых предприятий выражается оброком. Оброк в двадцать пять руб. серебром с тягла возможен только в меньшей половине России, в гораздо большей половине он от двадцати рублей спускается до пятнадцати ¹⁷. Считая 33 тягла на 100 душ, мы получаем при 25 рублях оброка только 8 руб. 33 коп. с души, при 20 руб. оброка — только 6 руб. 66 коп. с души, при 15 руб. оброка — только 5 руб. с души. Вот вам весь собственно крепостной доход. Если кто из владельцев получает больше без произвольных притеснений, он получает этот излишек не как собственник крепостного права, а как антрепренер, не как помещик, а как заводчик, фабрикант, негоциант, каким останется и по выкупе крестьян. Берем же среднюю цифру собственно крепостного дохода, 6 руб. 66 коп. с души, и замечаем, что он получается от всей крепостной земли, а лучшая половина этой земли и по выкупе останется за помещиком, стало быть, вовсе не будет обиды ему положить всю потерю его в 3 рубля 33 коп. Эти 3 руб. 33 коп. дохода выкупаются, по нашему расчету, 49 руб. 5 коп., — разве можно назвать невыгодной капитализацию по такому проценту? Ведь по 7 ¹/₂ % составлялось бы только 44 руб. 44 коп., ведь по нашему расчету капитализация выходит на основании менее нежели 7%, а кто не знает, что 7% уже выгодная цифра для капитализации земледельческих доходов?

Можно еще проще обсудить нашу цифру выкупа другим образом. Каждому известно, что [продажную цену души в поместье, состоящем на барщине, нельзя положить выше 175 рублей средним числом ¹⁶, но ведь тут продается все имение с запасом господского хлеба, с господскою усадьбой, обыкновенно еще с какими-нибудь хозяйственными заведениями, положим, что все эти ценности составляют только одну пятую часть цены имений, то есть 35. рублей на душу, остается, стало быть, собственно крепостная ценность 140 рублей на душу, положим, что право на личность, отменяемое без вознаграждения, составляет тоже пятую часть в этой цене, то есть 28 рублей, остается, стало быть, ценность всей крепостной земли 112 рублей на душу. Теперь из ста десятин менее нежели 38 уступлены в пользование крестьянам, и эти 38 десятин хуже по своему качеству, нежели 62, остающиеся за помещиком, стало быть, трудно допустить, чтобы они стоили даже 42 рубля 50 коп. А ведь мы принимали цифры слишком выгодные: продажную цену души следовало бы считать не выше 160 руб., ценности, не имеющие отношения к крепостному праву, составляют наверно больше одной четвертой части этой суммы {В Киевской губернии они составляют не менее трех седьмых частей.}. Остается, стало быть, за вычетом 40 рублей всего только 120 рублей собственно крепостной ценности, из нее опять по крайней мере четвертая часть принадлежит крепостному праву на личность, отменяющемуся без вознаграждения {В Смоленской губернии десятина населенной земли стоит 9 руб. 30 коп., а десятина ненаселенной — всего только 5 руб. 47 коп., стало быть, право на личность составляет целых две пятых части в крепостном праве.}.

Вычтем эти 30 рублей, и останется только 90 рублей на ценности всей крепостной земли, стало быть, если увеличить крестьянский надел даже до половины всей крепостной земли, все-таки окажется ценность выкупа только в 45 рублей.

Можно взять и третью точку зрения в свидетельство совершенной удовлетворительности выведенной нами цифры: известно, [что] когда имение заложено в опекунский совет, то уплата процентов берет более половины валового дохода у помещика, во многих поместьях она брала (по прежнему расчету процентов на долги кредитных учреждений) две трети и даже три четверти валового дохода, наконец известно, что часто поместья покупались с прибавкою самой ничтожнейшей суммы к переводу долга на покупщика, наконец известно и то, что при аукционной продаже за неуплату процентов помещику приходилось получать из продажной цены за вычетом опекунского долга иной раз каких-нибудь по десяти рублей остатка с души. Что же за цифра этот опекунский долг, поглощающий почти всю ценность имения? Что же за цифра эти проценты опекунского долга, поглощающие большую часть доходов с имения? Опекунский долг составляет не больше 80 рублей серебром на душу, проценты с него по прежней высокой норме (6%) составляли всего 4 рубля 80 копеек с души. После этого можно ли говорить, что низка оценка, которая только половину крепостных земель, составляющих только часть всей ценности крепостного имения, полагает в 49 рублей? Скорее надобно сказать, что эта оценка выкупа слишком высока.

Да и как не быть ей выше действительной средней цифры? Ведь мы взяли за основание одну из богатейших губерний и, выводя выкупную цифру, постоянно принимали такие пропорции, которые были выше действительных, для возвышения выкупной цифры. Угодно ли знать, к чему пришли бы мы, если бы не увлекались желанием возвысить выкупную цифру? Вот к чему. Для Киевской губернии вывели мы выкупную цифру барщинных поместий 39 руб. 24 коп. Не будем переверять этого вывода, который уже основан на многих возвышениях пропорций. Не будем вычитать из него тех лишних увеличений, которые легко было бы открыть. Обратим внимание только на одну пропорцию между барщинными и оброчными поместьями. Оброк в Киевской губернии почти совершенно неизвестен: почти все имения состоят на барщине. Если мы положим на оброке одну двадцатую часть крепостных крестьян Киевской губернии, мы все-таки положим их больше, нежели сколько их в действительности ¹⁹. Какое -же влияние на общий вывод будет иметь эта пропорция?

1900 душ по 39 руб. 24 коп. 74 556 руб.

100 ‘ ‘ 68 ‘ 67 ‘ 6867 ‘

Итого — 2 000 душ 81 423 руб.

Средний выкуп за душу по этому итогу оказывается 40 руб. 71 коп.

Но Киевская губерния — одна из богатейших, рассчитывать по ней одной несправедливо. Надобно взять также одну из бедных губерний, и для того обратимся к цифрам, какие собраны г. Соловьевым для Смоленской губернии. Цифры эти вот каковы.

Всего крепостной земли находится в Смоленской губернии 3 847 524 десятины. Средняя продажная цена земли 5 руб. 47 коп. Итого, ценность всей земли 21 061 000 рублей. Общее число крепостных душ мужеского пола 378 038. Разделяя на эту цифру ценность крепостной земли, получаем, что вся крепостная земля как господская, так и крестьянская, дает ценность 55 руб. 72 коп. на душу. Если половина ее отойдет к освобождаемым крестьянам в барщинных имениях, на душу придется выкуп в этих имениях 27 руб. 86 коп. Число оброчных крестьян в Смоленской губернии чрезвычайно незначительно, наверное меньше одной десятой части всего числа их. Но положим одну десятую часть, и положим по прежнему правилу, что одна восьмая часть земли в оброчных имениях останется за помещиками. Вычет за эту восьмую часть составит 6 руб. 96 коп., остается ценность выкупаемой земли на оброчную душу 48 руб. 76 коп. Выведем же теперь среднюю цифру выкупа для Смоленской губернии.

900 душ по 27 руб. 86 коп. 25 074 руб.

100 ‘ ‘ 48 ‘ 76 ‘ 4 876 ‘

Итого — 1 000 душ 29950 руб.

Разделяя 29 950 рублей на 1 000 душ, мы получаем среднюю выкупную цифру в Смоленской губернии 29 руб. 95 коп. за душу.

Теперь мы взяли одну богатую и одну бедную губернию. Вывод, получаемый из соединения обоих этих оснований, будет ближе к действительной средней цифре, нежели тот, какой был получен нами прежде на основании данных одной только богатой губернии. Выведем же среднюю цифру по двум губерниям.

Киевская губерния

504 431 душа по 40 руб. 71 коп. 20 535 386 руб. 1 коп.

Смоленская губерния

378 038 душ по 29 руб. 95 коп. 11322238 руб. 10 коп.

Итого — 882 469 душ 31 857 624 руб. 11 коп.

Разделяя 31 857 624 руб. 11 коп. на 882 469 душ, мы получаем среднюю величину выкупной цены за душу 36 руб. 12 коп.

Первоначально полученная нами цифра 49 рублей 5 копеек может нравиться одним, может не нравиться другим. Кому она нравится, тот может успокоиться на ней, но кому она не нравится, тот может знать, что всякое переисследование с целью строжайшей проверки приведет только к уменьшению ее. Нам она нравится, потому что она — высшая цифра, какую только можно получить для выкупа со всеми натяжками к повышению, которые допускаются правдоподобием, и отчасти даже с такими, которые превышают правдоподобие. Мы останавливаемся на Ней, счастливые тем, если не будем принуждены возражениями на нее проверять ее и через проверку приходить к величине выкупа менее высокой.

49 руб. 5 коп. с души дают в итоге, как мы видели, около 531 950 000 рублей для выкупа всего крепостного населения России с наделом землею, значительно увеличенным против настоящего.

Определив цифру выкупа, надобно теперь заняться приисканием средств для уплаты найденной суммы его.

Сумма эта, мы уже замечали при первом взгляде на нее, вовсе не громадна по сравнению с средствами, которыми может располагать русская нация. Она едва ли превышает двухлетний государственный доход Русской империи. Она едва ли превышает пятилетний доход, какой будет приносить одна винная регалия по уничтожении откупов. Она едва ли составляет одну пятую часть годичного дохода, доставляемого русским сельскохозяйственным производством. Она едва ли составляет од’у седьмую часть годичного дохода русской нации. С такою суммой справиться легко.

А дело легкое можно сделать всячески, как угодно. Поднять пятипудовую гирю есть только одно средство: взяться за нее обеими руками, собрать цсе силы организма для преодоления громадной тяжести. Совсем не то, когда нужно перенести с места на место фунтовой разновесок, — тут поступайте как хотите, все-таки перенесете: возьмите его в обе руки, если вздумается, а не то возьмите одной правой рукой, пожалуй, можете взять и одной левой, а не то легко поднимете его и одним пальцем.

Так и с выкупной суммой, которую мы нашли: избирайте какой угодно путь для ее уплаты, все-таки она уплатится легко и быстро. Кажется ли вам справедливым, чтобы вся нация равномерно участвовала в уплате этой суммы, — нация уплатит ее, столь же мало обременяясь этим, как постройкой железных дорог, которая требует в десять лет не меньшей суммы. Находите ли вы удобнейшим, чтобы главная масса уплаты шла с одного бывшего крепостного сословия при небольшой только помощи от государства, и в таком случае уплата произойдет очень быстро и без всякого чувствительного обременения для платящих. Думаете ли вы, наконец, что государство не может принести этому делу никаких денежных пожертвований и должно предоставить освобождаемым крестьянам произвести уплату исключительно их собственными средствами, — ив этом случае крестьяне заплатят все довольно быстро и довольно легко. Итак, можете выбирать любой из трех путей, и, пожалуй, можно здесь же представить хоть по одному способу для производства выкупа каждым из этих трех путей. В легком деле легко давать советы, и каждый из них удобоисполним.

Первый путь

Выкуп исключительно средствами самих освобождаемых крестьян

Согласно с единодушным желанием всех помещиков, немедленно прекращаются всякие прямые отношения между ними и крестьянами ²⁰. Крестьяне, отошедшие от помещиков, не платят им прямо в руки ровно ничего, а вместо того облагаются государственною податью подобно государственным крестьянам. До сих пор они платили государству почти тремя рублями с души меньше, нежели ‘государственные крестьяне ²¹. Теперь они сравниваются по государственным податям с государственными крестьянами. Этот излишек (3 рубля с души) употребляется на уплату выкупа помещикам чрез посредство казны. Подати вносятся в государственное казначейство, из них по 3 рубля с души отчисляется в особенную сумму, которая и употребляется на уплату помещикам.

Помещикам выдаются облигации, каждому помещику одна на всю следующую ему сумму выкупа, если эта сумма не превышает 100 000 рублей серебром, если же сумма, следующая одному помещику, больше 100 000 рублей, она делится на соразмерное число облигаций, каждая величиною от 50 000 до 100 000 рублей серебром. Эти облигации приносят доход, равный тому, как билеты государственных кредитных учреждений, то есть 3 процента в год.

Говорят о том, что облигации выкупа переполнят рынок кредитными знаками. В том виде, какой предлагается здесь, они не могут иметь никакого действия на бумажные деньги, потому что огромностью своей величины совершенно отличаются от них и не могут соперничать с ними в ежедневном обращении. Облигация в 10 000, 20 000, 90 000 рублей серебром не может служить средством покупки чая, сахара, платья, расплаты за квартиру и тому подобное. Она переходит из рук в руки только в таких случаях, когда из рук в руки переходит дом, фабрика, участок земли, то есть только тогда, когда известный человек, ею владеющий, хочет ликвидировать свое имущество или вместо одного рода жизни и одного рода занятий избирает совершенно другую экономическую карьеру. Из таких облигаций, имеющих неподвижность почти недвижимого имущества, будет состоять почти вся масса выкупных облигаций. В самом деле владельцам мелкопоместным, имеющим менее 21 души, принадлежит всего только 385 000 душ, и выкупных облигаций пришлось бы получить им менее нежели на 20 000 000 руб. Только часть этих облигаций, имеющих величину от 40 руб. до 1 600 руб., именно облигации в 40—500 рублей, составляющие сумму вероятно менее 10 000 000 рублей, и могли бы иметь сходство с бумажными деньгами, да и те были бы выкуплены в течение первого же года, или, лучше сказать, тотчас по выдаче, так что и не попали бы в обращение. Затем владельцам, имеющим от 21 до 100 душ, принадлежат около 1 500 000 крестьян. Эти помещики получили бы облигации величиною примерно от 800 рублей до 8 000 рублей. Число таких владельцев, а следовательно, и число облигаций было бы с небольшим 35 000. Облигации в 1 000 рублей движутся уже очень медленно, облигация в 5 000 руб. имеет решительную наклонность лежать неподвижно. Весь итог этого разряда облигаций составлял бы ценность менее 75 000 000 рублей, если бы он весь вместе с предыдущим разрядом мог быть соперником бумажных денег, и тогда эти облигации по незначительности своей суммы (менее 95 000 000 руб. серебром) не могли бы иметь никакого влияния на ценность бумажных денег, присутствие их на рынке не было бы чувствительно. А между тем и из этих облигаций три четверти не могли бы служить торговым средством обмена и походили бы на недвижимое имущество. Затем остальная масса выкупных облигаций на сумму около 435000 000 рублей была бы выдана помещикам, имеющим бо’ее 100 душ. Из них самая маленькая была бы около 4 000 руб. Какое же в них средство размена? В том числе помещикам, имеющим более 500 душ, было бы выдано облигаций на сумму более 250 000 000 руб., и самая маленькая из этих облигаций была бы не менее 20 000 руб. сер. {Мы говорим, что за выкуп 100 душ в некоторых поместьях могли бы быть облигации не более 4 000 руб., а за выкуп 500 душ не более 20 000 руб., потому что, разумеется, цены выкупа в разных поместьях были бы различны, смотря по ценности выкупаемой земли. И для примера мы полагаем, что были бы поместья, в которых приходилось бы выкупа на душу не более 40 руб. серебром, зато в других выкуп доходил бы до 70 или 80 руб. на душу. В таком поместье за 100 душ выдавалась бы облигация в 7 000 руб. или в 8 000 руб.}. Такие облигации уже решительно обречены своею огромною величиной лежать в сундуках по нескольку лет, не показываясь на рынок, владельцу такой облигации расстаться с ней так же трудно, как расстаться с трехэтажным каменным домом. Представим для легчайшего соображения примерную таблицу величины предлагаемых облигаций.

В этой таблице по соображению, изложенному нами в статье ‘О необходимости умеренных цен выкупа’, мы считаем у мелкопоместных владельцев несколько меньшее количество душ, нежели какое оказывается в таблицах, составленных по губерниям, потому что часто владелец, имеющий маленькую деревеньку в одной губернии, имеет другую, гораздо большую, в другой губернии. Точно так же мы несколько уменьшаем количество крестьян у владельцев разряда от 21 до 100 душ и разряда от 101 до 500 душ. В самом деле, если помещик имеет 60 душ в одной губернии и 70 в другой, он оказывается имеющим уже 130 душ, и его крестьян надобно перенести из второго разряда (21—100 душ) в третий (более 100 душ). Эти вычитаемые из первых разрядов количества мы переносим в следующие разряды, чтобы несколько приблизить цифры распределения крестьян между помещиками к действительной пропорции в счете по целой империи. Наконец заметим, что мы берем круглые числа, потому что настоящая таблица, только примерная, служит единственно для облегчения соображения.

Разряды владельцев	Число принадлежащих им душ (примерно)²²	Сумма всех выдающихся облигаций (примерно)	Величина каждой облигации (примерно)
1—20 душ	375 000	18 500 000 руб.	40—1 600 руб.
21— 100 ‘	1 500 000	73 500 000 ‘	840—8 000 ‘
101—500 ‘	3 600 000	175 000 000 ‘	4 040—40 000 ‘
501—1000 ‘	1 500 000	73 500 000 ‘	20 040—80 000 ‘
1 001 и более	3 900 000	191 500 000 ‘	40 040—100 000 ‘

Выкупные облигации принимаются подобно билетам кредитных учреждений в залог по торгам и поставками они принимаются также казной в уплату всяких сумм, следующих к получению в казну]. Права эти даются облигациям только потому, что нет для казны оснований поступать иначе, а вовсе не потому, чтобы для предохранения облигаций от упадка в цене особенно нужны были такие права. Цена облигаций уже достаточно обеспечена идущими на них процентами и довольно быстрым выкупом их по тиражу.

А выкуп облигаций производится довольно быстро. Мы принимаем для него следующие основания.

Тираж производится по крайней мере три раза в год, если показалось бы слишком хлопотливо производить его чаще, например каждый месяц {Чем чаще производится тираж, тем успешнее идет выкуп. Во-первых, если, например, тираж производится три раза в год, то на облигации, вынутые 1 мая, идут проценты только за 4 месяца, а на облигации, вынутые 1 сентября, идут проценты только за 8 месяцев, между тем как на те и другие пришлось бы платить проценты за целый год, если бы не было тиража в мае и сентябре, и облигации пролежали бы до января. Через это несколько уменьшается масса денег, поглощаемая процентами, и остается больше денег на погашение капитала. Во-вторых, чем чаще производится тираж, тем ближе для каждой остающейся облигации шанс попасть к выкупу в следующий тираж, следовательно, тем прочнее поддерживается ценность облигации. Мы дажг предполагаем, что при очень частых тиражах, например при двухмесячных или ежемесячных, можно было бы облигациям довольствоваться меньшим процентом против билетов кредитных учреждений и все-таки удержаться в цене. [Ниже мы представим, как значительно сократился бы выкуп, если бы вместо 3% можно было положить 2 ⁴/₁₀%].}.

Тираж производится для целой империи в одном пункте: или в Петербурге, или в Москве.

Он производится, конечно, через посредство одного из кредитных учреждений. Суммы, отделяемые из податей для выкупной операции, передаются государственным казначейством в кредитное учреждение, производящее тираж.

Но для удобства владетелей облигаций проценты по облигациям и деньги за вынутые облигации выдаются предъявителю облигации как в центральном кредитном учреждении, где сосредоточена выкупная операция, так и в приказе общественного призрения той губернии, где находится поместье, по которому получается выкуп.

Каждая облигация нераздельна. Уплата за нее не может быть производима по частям, а непременно только за всю сполна. Это условие нужно для того, чтобы сохранить облигациям характер, отличающий их от кредитных билетов, серий и билетов кредитных учреждений. Именно своей огромностью они удерживаются от соперничества с бумажными деньгами. Поэтому можно поставить условием, что облигация с надписью в получении какой-либо части ее ценности считается уже недействительной и лишается права на уплату.

Таковы могли бы быть главные основания выкупной операции. При отделении на нее 3 руб. серебром с освобожденной души и при производстве тиражей по третям года весь выкуп оканчивался бы в 67 тиражей, то есть в течение 22 лет и 4 месяцев.

Для освобождаемых крестьян такой способ выкупа был бы, вероятно, не обременителен. По крайней мере наверное можно сказать, что обременение нимало не замечалось бы ими: они с первого же месяца по освобождении были бы поставлены относительно податей совершенно в такое же положение, как государственные крестьяне.

Но само собою разумеется, что верность выкупа обусловливается исправным взносом подати, идущей на выкуп, а для этой исправности главным условием служит то, чтобы хозяйство крестьян не подвергалось расстройству. Только с этой точки зрения может быть понята людьми, не принадлежащими к крестьянскому сословию, вся важность вопроса о перенесении крестьянских усадеб. Еще больше, нежели из любви к крестьянам, для выгоды самих помещиков, для обеспечения им верной уплаты выкупа надобно желать, чтобы перенесение крестьянских усадеб ни в каком случае не было поставляемо делом принудительным. Если сам крестьянин, если сама деревня захочет переселиться с прежнего места на другое, пусть переселяются, тогда переселение будет совершаться только в таких случаях, когда у крестьян есть на то достаточные средства и хозяйство их не расстраивается от перенесения усадеб. В противном же случае при переселении принужденном не будет ни числа расстроившимся от переселения крестьянским хозяйствам, ни меры расстройству, до какого дойдут их хозяйственные дела, и тогда недоимки в податях окажутся громадные, а от того в чрезвычайно значительной степени замедлится весь ход выкупной операции. Мы полагаем со временем подробнее рассмотреть вопрос о перенесении усадеб и тогда надеемся вполне раскрыть, как разорительно для самих помещиков было бы принужденное переселение крестьян ²³, о чем говорим теперь только мимоходом. Впрочем для каждого читателя, привыкшего к здравым экономическим соображениям, дело это ясно само собою.

Способ выкупа, изложенный нами, не показался бы обременительным для крестьян. На первый взгляд он представляется самым лучшим и для государственной казны. Она не жертвует на выкуп ни одной копейки. Самая операция происходят так просто, что не требуется почти никаких расходов по заведыванию ею. Для уездного казначея совершенно все равно, принять ли от освобождаемой деревни, имеющей 100 душ, 200 рублей подати, как принимает он теперь, или 500 рублей, как будет принимать тогда. Произвести в одном центральном пункте три раза в год тираж не представит ровно никакого обременения для администрации этого кредитного учреждения. Производить уплату процентов по каким-нибудь 85 000 облигациям в первые 2—3 года также составит вовсе не важное обременение для чиновников кредитных заведений, потому что число кредитных бумаг, по которым производят они уплату, считается сотнями тысяч, и прибавка 85 000 нумеров не увеличит и хлопот чувствительным образом. А через два-три года все мелкие облигации будут уже выкуплены, и останется всего каких-нибудь 20 000 крупных облигаций. Словом сказать, дело так просто и легко, что нам кажется ненужным учреждать для него никаких новых банков. Центральным местом выкупной операции мог бы служить государственный заемный банк или московский опекунский совет, а губернскими конторами служили бы приказы общественного призрения.

Все это так, совершенно так. Ни для уездной и губернской администрации министерства финансов, ни для чиновников самого министерства, ни для кредитных учреждений выкупная операция не была бы нимало обременительна, не потребовала бы она ни одного нового учреждения, а разве только назначения двух-трех новых экспедиторов в центральном кредитном учреждении и одного нового столоначальника или контролера в кредитной канцелярии министерства финансов. Но некоторые замечают в способе, нами изложенном, одно очень важное затруднение для государства. Это затруднение не бросается в глаза с первого взгляда, потому что состоит не в каких-нибудь расходах и не в надобности устроить какие-нибудь новые административные места, но во мнении некоторых проницательнейших людей оно кажется для государства обременительнее, нежели было бы пожертвование целыми десятками миллионов. Обратим внимание на срок выкупа. Он растягивается на целых 22 года. Во все это время освобожденные крестьяне должны платить известную подать, величина которой не подлежит уже уменьшениям. А пока одна половина крестьянского сословия будет платить по 5 руб. с души, надобно будет, конечно, оставлять в таком же положении и другую часть крестьян. Таким образом, с лишком на 20 лет, по мнению некоторых, у правительства будут связаны руки в вопросе о преобразовании одной из главных частей нашего финансового устройства и притом именно такой части, которой наиболее полезны были бы улучшения. Прежняя подушная подать, обратившись в поземельный налог по ведомству государственных имуществ ²⁴, не освободилась еще от одного из своих прежних неудобств. Она еще не достигла соразмерности с требованиями финансовой науки. Она часто расстраивает хозяйство податного сословия и потому невыгодно действует на развитие сельского хозяйства. Продолжительный срок выкупной операции был бы действительно вреден для государства, если бы стал представляться затруднением для задуманных правительством преобразований в распределении государственных налогов и повинностей, в изменении оснований, с которых они взимаются.

Но это затруднение более кажущееся, нежели действительное. Предположим, что в известном государстве получается 250 000 000 доходу, что из них 80 доставляются одним известным налогом, предположим, что из доставляемой этим налогом суммы на какое-нибудь особенное употребление в продолжение известного срока предназначены 30 000 000, может ли, в сущности, это последнее обстоятельство помешать преобразованию системы налогов и податей? Разве сущность дела в том, что известные 30 000 000 получаются именно из такого, а не из другого источника? Вовсе нет, сущность в том, что на один известный специальный предмет нужно 30 000 000, а на все другие предметы расхода еще 220 000 000. Итак, лишь бы с преобразованием системы налогов и податей попрежнему получалось государством 250 000 000, ни один из предметов расхода не пострадает, не пострадает, между прочим, и тот предмет, на который определялось прежде 30 000 000: все остальные расходы будут попрежнему удовлетворены прежнею суммою 220 000 000 и попрежнему будет оставаться 30 000 000 на особенный предмет срочного расхода, хотя бы этот излишек начал доставляться и не тем источником, каким доставлялся прежде.

Итак, для государства изложенный нами способ выкупа был бы тяжел только тогда, если бы послужил предлогом к возражениям против преобразований финансовой системы, но мы полагаем, что это неудобство только мнимое, что серьезным препятствием к преобразованию поземельного налога и подушного оклада он быть не может. Со всех других сторон для государства он совершенно легок, не требуя ни расходов по заведыванию выкупной операцией, ни копейки прямых пожертвований на выкуп. Для освобожденных крестьян будет представляться он совершенно удовлетворительным. Остается теперь взглянуть, благоприятна ли продолжительность его срока для помещиков.

Ждать выкупа 10 или 15 лет, а некоторым ждать даже 22 года — это может казаться обстоятельством не совсем удобным. Надобно ближе вникнуть в самые подробности очереди для облигаций разных разрядов, чтобы видеть, для многих ли лиц будет существовать это неудобство.

В статье о необходимости умеренных цен мы уже излагали, какой порядок очереди тиража для разных категорий помещиков представляется удобнейшим и одобряется беспристрастными людьми. Они говорят, что выкуп надобно начинать мелкими облигациями мелкопоместных владельцев и только постепенно, когда выкуплены малые облигации, переходить к тиражу крупных. Но с тем вместе нельзя совершенно исключать от участия даже в самых первых тиражах и крупные облигации, потому что шансами тиража держится их цена. Мы полагали бы при каждом тираже половину погашения употреблять на те облигации, разряд которых состоит на очереди, а другую половину на облигации всех высших разрядов без различия. При той величине выкупных средств и процента на облигации, какую мы приняли, в первые тиражи на погашение капитала можно было бы употреблять по 18 000 000 руб. в год, то есть по 6 000 000 руб. на каждый тираж {3 рубля с души в год дают но 1 рублю для каждой трети, то есть для каждого тиража. Итак, на каждую треть будет приходиться выкупных средств 10 844 902 руб. (но числу душ, платящих выкупную подать), из них 5 319 400 руб. будут употреблены на уплату процентов за первую треть (3% в год дают 1% в треть, а сумма выкупного капитала найдена нами 531 940 000 руб.). За этим вычетом остается свободных денег в первую треть всего только 5 525 502 руб. Но после каждого тиража с уменьшением числа невыкупленных облигаций уменьшается и сумма процентов, а на выкуп остается все больше и больше денег, стало быть, с каждым тиражом быстро уменьшается затрата денег вперед, при первом тираже равнявшаяся 475 000 рублям. При годичном обороте выкупной операции в 32 500 000 руб. затратичь вперед на год 1,2 или даже 3 миллиона — дело, не представляющее ни малейших затруднений, как известно, всем финансовым людям.}, из них 3 000 000 пойдут на облигаций мелкопоместных владельцев, а другие 3 000 000 на облигации более крупные. Таким образом, выкуп мелкопоместных облигаций займет 6 тиражей, то есть два года. Затем по той же пропорции выкуп облигаций по поместьям от 21 до 100 душ займет около семи лет. В течение этих девяти лет будет выкуплено также более 80 000 000 руб. облигаций высших разрядов, то есть четвертая часть помещиков, имевших более 100 душ, получит удовлетворение в первые девять лет. Большинству этих крупных землевладельцев придется ждать гораздо долее, средним числом по пятнадцати и по восемнадцати лет. Такое долгое ожидание для них, вероятно, покажется скучным, и потому они, вероятно, будут желать, чтобы избран был другой путь выкупа, более быстрый. Число помещиков, имеющих более 500 душ, не велико. Таблицы, составленные по губерниям ²⁶, насчитывают 3 917 таких владельцев, но в это число очень многие из них внесены по 3, по 4 и более раз по своим поместьям в разных губерниях, оттого нельзя полагать, чтобы в действительности находилось их более 2 500. Притом стеснение от продолжительного ожидания для них могло бы скорее только казаться неприятностью, нежели быть действительным затруднением в денежных делах: они пользуются кредитом как люди богатые. Наконец заметим, что выкупные облигации никак не могут упасть в цене, если выкупная операция будет вестись правильно {Главное условие правильности ее мы уже замечали: оно состоит в том, чтобы крестьянские хозяйства не подвергались расстройству.}, следовательно крупные облигации всегда могут быть разменены своими владельцами на наличные деньги у банкиров, через биржевых маклеров и других посредников оптовой торговли. Таким образом, продолжительность ожидания для этих лиц не могла бы служить серьезным поводом к недовольству. Не таково положение мелкопоместных владельцев, имеющих до 20 или даже до 50 душ. Кредита они не имеют, до столиц и портовых городов с биржами, банкирами и маклерами им далеко, потому хотя им ждать и не так долго, но они действительно могут быть приведены в затруднение. Впрочем, выручить их из него легко, потому что все их облигации, наверное, не составят и 50 000 000 руб. Ссуда таких денег, возвращающихся через тираж (среднею цифрою) в два года и шесть месяцев, не составит важного дела для наших кредитных учреждений, годичный оборот которых простирается до нескольких сот миллионов.

Из этого видим, что ‘ет серьезной причины признавать неудобным для помещиков изложенный нами путь выкупа. Крестьяне действительно могут исключительно своими силами выкупить землю при найденной нами цифре выкупа. Но сокращение срока выкупа может казаться привлекательным для помещиков. Если бы правительство нашло удобным исполнить в этом отношении, то есть в возможном сокращении продолжительности выкупной операции, желание владельцев, то оно приняло бы на счет целой нации часть уплаты. Таким образом мы должны рассмотреть

Второй путь

Выкуп соединенными средствами освобождаемых крестьян и всего населения империи

Степень денежного участия, принимаемого целою нацией в уплате выкупа, конечно, может быть чрезвычайно различна. Нация может принять на себя одну сотую, может принять на себя девяносто девять сотых платежа. Из этих бесчисленных степеней мы возьмем для примера одну. Положим, что правительство нашло бы возможным принять на государственные средства одну третью часть уплаты за выкуп земли.

Какова бы ни была величина доли, принимаемой на себя нациею в уплате капитала, масса которого погашается рассроченными взносами, во всяком случае представляется вопрос о том, какой из двух способов вспоможения предпочтительнее в интересах самого правительства: немедленное ли, одновременное вспоможение значительной суммой — или также рассроченное вспоможение менее значительными взносами.

Положим, например, что капитал в 400 миллионов, дающий 3%, погашается ежегодными взносами от известного сословия. Положим, что денежные средства этого сословия не дозволяют ему взносить в год более 16 000 000 руб. При таком взносе (16 000 000) капитал выкупается годичными тиражами в 46,891 {Значение десятичных дробей при определении продолжительности выкупа объяснено в статье ‘О необходимости умеренных цен’.} лет. Всего в эти годы будет взнесено должниками

(16 м. X 46,891) = 750 256 000 руб.

Обременение для должников тут очевидное: на проценты уйдет с них более 35 000 000, то есть на каждый рубль капитала уйдет 88 коп. лишних денег. Невыгоден такой порядок уплаты и кредиторам, потому что им приходится ждать слишком долго.

Если ни сумма капитала, ни величина процентов не может быть понижена, остается одно средство облегчить и должников и кредиторов: нация может дать помощь должникам, и тогда их бремя уменьшится, а уплата долга пойдет скорее. Теперь положим, что правительство находит возможным облегчить это дело принятием на себя одной пятой части платежа. Спрашивается, что будет менее обременительно для правительства, то есть для нации: производить ли ежегодную прибавку в 4 000 000 <руб. к ежегодному взносу должников (тогда весь взнос повысится до 20 милл., и 4 милл., которым' в 'ем участвует правительство, составят одну пятую часть его), или оказать единовременную помощь (непосредственной уплатой 80 милл. рублей (то есть одной пятой части капитала)?

Человеку, не знакомому с финансовыми расчетами, может показаться, что для правительства менее обременителен первый способ, при котором пособие производится ежегодным взносом малых сумм, но, в сущности, вовсе не то.

Если правительство будет ежегодно давать 4 милл., то ежегодным взносом, увеличившимся до 20 милл., капитал будет уплачен в 30,99 лет, в это время будет всего (капитал и проценты) переплачено 619 800 000 руб., из них пятая часть (каждый год из 20 милл. 4 милл.), то есть 123 960 000 руб., будет уплачено правительством. С этой суммой должны мы сравнивать разные случаи помощи единовременным пособием.

Первый случай был бы тогда, если бы правительство имело возможность единовременно уплатить 80 милл. из наличных денег без займа, тогда останется к уплате силами исключительно одних должников 320 000 000 капитала, и ежегодным взносом 16 милл. от должников эта сумма будет уплачена также в 30,99 лет, как и при первом способе вспоможения, и с должников сойдет в эти годы 495 840 000 руб., то есть ровно столько же, как и при другом способе.

Итак, для должников решительно все равно, каким образом дается им помощь — единовременным большим или ежегодными малыми пособиями. Для кредиторов первый способ предпочтительнее, потому что они за один раз и в самом начале выкупной операции получают при нем ту принимаемую на себя нациею долю выкупа, которая при другом способе выплачивалась бы постепенно во все продолжение выкупной операции. Наконец для правительства также первый способ (единовременный большой взнос) гораздо менее убыточен, нежели вспоможение малыми ежегодными частями. На 80 милл. сберегаются этим способом правительству 43 960 000 руб. сравнительно с пожертвованиями, каких требовали бы ежегодные пособия.

Но мы делали вывод в том предположении, что правительство выдает единовременно деньги, которыми свободно располагает, не прибегая к займу, для уплаты единовременного большого вспоможения. Спрашивается теперь, до какой степени выгодно будет правительству заключить заем для такой операции?

Когда бы проценты займа были ниже процентов по облигациям, само собой разумеется, тут была бы выгода, хотя бы даже всю выдаваемую сумму пришлось занять. Например, если бы заем (например, у кредитных учреждений) был сделан по 1 ¹/₂%, он (при величине 80 милл.) уплачивался бы ежегодными взносами 4 милл. в 23,941 года, и всего пошло бы на уплату его с процентами 95 764 000 руб., то есть облегчение для казны было бы 28 196 000 руб. {123 960 000 за вычетом 95 764 000 руб.}.

Если бы процент займа был равен проценту облигаций, тогда правительство имело бы выгоду, если бы могло хотя самую ничтожную часть вспомогательной суммы выдать ‘з наличных денег, на которые не считались бы проценты. Например, если бы хотя 1000 000 руб. был взят из наличных денег, остальные 79 000 000 руб., занятые по 3%, уплачивались бы (ежегодным взносом 4 000 000 руб.) в 30,364 года, и пожертвование облегчалось бы на 1 504 0U0 руб. {30 364 Х на 4 милл.= 121 456 000 + 1 000 000 = 122 456 000 руб.}.

Наконец, если заем сделан по проценту высшему, нежели облигации, то можно поставить общим правилом, что единовременное вспомоществование бывает гораздо легче ежегодных пособий тогда, когда посредством займа получается только такая часть вспомоществования, сумма процентов на которую или меньше, или хотя равна сумме процентов со всего вспомогательного капитала. Например, на 80 милл. по 3% приходится 2 400 000 руб. %. Потому при займе в 4 % было бы очень выгодно занять 60 милл., только 20 милл. жертвуя свободными деньгами, при займе в 5 % — занять 48 милл., только 32 милл. жертвуя наличными деньгами, и т. д. Тут расчеты были бы следующие:

1) При 4% заем в 60 милл. ежегодными взносами 4 милл. погашается в 23,369 лет, сумма годичных уплат 93 476 000 руб., сбережение 10 484 000 руб. {93 476 000 руб. и 20 000 000 руб.. уплаченные из свободны:.- денег, составляют 113 476 000 руб. — вот весь расход правительства. Эту сумму надобно вычесть из 123 960 000 руб, которые оно израсходовало бы, предпочитая ежегодные пособия единовременному.}

2) При 5% заем в 48000 000 тем же взносом погашается в 18,789 лет, сумма взносов 75 156 000 руб., облегчение 16 804 000 руб. {75 156 000 + 32 000 000 = 107 156 000 руб. Вычитаем эту сумму из 123 960 000 руб.}

3) При 6% заем 40 милл. (процент 2 400 000) погашается в 15,000 лет, сумма взносов 60 милл., облегчение 23 960 000 руб. {60 милл. + 40 милл. (которые даны из свободных денег) = 100 милл.}

Сличая эти выводы, мы видим, что чем значительнее часть единовременного вспоможения, дающаяся из свободных денег, тем больше облегчение. [При процентах займа, значительно превышающих процент облигаций, эта доля облегчения очень велика при равной сумме уплаты на проценты, что облегчение очень значительное, и возможно даже превышение нормы, которую мы приняли для выгодной очень величины займа, и все-таки казне он еще будет выгоднее ежегодных пособий.

Так, например, при 4,2% займа (мы берем для примера этот процент, 42 руб. с 1 000, думая, по высоте курса наших фондов на лондонской и других иностранных биржах, что иностранный заем мог бы быть заключен не выше этого процента, если из 80 милл. только 20 даются свободными деньгами, а 60 милл. получаются через заем, все-таки выгоднее заключить этот заем и дать единовременное пособие, нежели помогать ежегодными взносами. Именно платежом 4 милл. в год заем 60 милл. по 4,2%, проценты на который составляют 2 520 000 руб., погашается в 24,163 года, и облегчение правительству состоит все-таки не менее нежели в 7 308 000 рублей.] {[Годичная уплата 4 милл., в 24,163 года составляет 96 652 000 руб., притом свободными деньгами дано 20 000 000 руб., всего пожертвование — 116 652 000 руб., вычитая эту сумму из 123 960 000 руб., которые ушли бы на ежегодные пособия, получаем 7 308 000 руб.]}

Кончив эти объяснения, возвращаемся к вопросу о выкупе силами освобождаемых крестьян с пособием от нации.

Мы положили примерно, что это пособие может равняться одной третьей части всего выкупа.

Мы видели, что единовременное вспомоществование менее убыточно для государства, ‘ежели вспоможение ежегодными пособиями. Оно также выгоднее и для помещиков, именно в интересе которых и оказывается желательным пособие от государства. Итак, предположим, что государство приняло бы на себя 176 940 000 руб., то есть третью часть всего выкупаемого капитала. Оставалось бы уплатить крестьянам своими силами 355 000 000 руб. При ежегодной подати в 3 руб. сер. (с 10 844 902 душ 32 534 706 руб. в год) этот капитал выкупался бы в 39 тиражей, или в 13 лет.

Для помещиков было бы тут значительное удобство перед первым путем выкупа силами одних крестьян без пособия правительства.

Во-первых, немедленно была бы произведена уплата всем владельцам, имеющим менее 100 душ, и затем оставалось бы из пособия государства еще 80 или более миллионов для уплаты другим помещикам. Из этих денег, вероятно, мог бы быть уплачен весь выкуп владельцев до 200 или даже 250 душ. [Оставалось бы ждать уплаты из всего сословия помещиков только пяти или шести тысячам богатейших людей, имеющим большой кредит, пользующимся почетом у банкиров и оптовых торговцев, которые по первому желанию каждого из них разменяли бы на наличные деньги его облигацию. Все остальные помещики получили бы уплату немедленно.]

Хотя при таком размере немедленной уплаты оставалось бы ждать очереди выкупа по тиражу только таким людям, для которых ожидание не затруднительно, но и для них срок ожидания чрезвычайно сильно сократился бы сравнительно с выкупом по первому пути. Тогда средний срок ожидания для владельцев поместий более 500 душ был бы около 15 лет, теперь он был бы всего только около 7 лет, то есть сократился бы с лишком вдвое.

Но где же средства для государства заплатить вдруг около 177 милл. руб.? Ответ на это готов у каждого: каждому из нас приходится беспрестанно слышать и читать о трех способах получения государством значительных сумм при недостатке громадных запасов свободной звонкой монеты. Эти средства: 1) выпуск кредитных билетов, 2) обмен долговых обязательств правительства на билеты государственных кредитных учреждений, 3) заем. Против каждого из этих средств представляются возражения, быть может основательные, если речь идет о страшных суммах в 1 ¹/₂ или 2 миллиарда, но лишающиеся всякого смысла, если требуется только незначительная цифра каких-нибудь 175 000 000 руб.

Выпуск кредитных билетов на всю сумму единовременного вспоможения, конечно, дешевле всего обошелся бы правительству. При нем государство избавилось бы от всего расхода ‘а проценты и жертвовало бы действительно только одним нужным для вспоможения капиталом. Экономия от этого сравнительно с пособием посредством ежегодных уплат простиралась бы свыше 65 000 000 руб. Но возможен ли выпуск 177 000 000 руб. кредитных билетов? Мы не имеем ни малейшего права сомневаться в этом, когда вспомним, что в течение трех сряду лет (1853, 54 и 55) выпускалось средним числом в год более 65 000 000 руб. {По отчету г. министра финансов о кредитных учреждениях за 1852 год, к 1 января 1853 года находилось кредитных билетов в обращении 311 375 581 руб., а по отчету за 1855 год к 1 января 1856 года находилось 509 181 397 руб., следовательно, в три года было выпущено 197 805 816 рублей.}, а в непосредственно следовавшем за этими выпусками году (1856) было выпущено вновь более 180 000 000 руб. {По отчету г. министра финансов за 1855 год, к 1 января 1856 гола состояло кредитных билетов в обращении 509 181 397 руб., а по отчету га следующий год к 1 января 1857 года состояло кредитных билетов уже 689 279 844 руб. Следовательно, в течение одного года было выпущено 180 098 447 руб. серебром.}. Заметим притом, что эти выпуски обращались на покрытие административных издержек и на войну, то есть на расходы, называющиеся в политической экономии непроизводительными, между тем как предполагаемый выпуск, не равняющийся даже выпуску 1856 года, обратился бы на расход самый производительный, то есть на заменение обязательного труда свободным и на приобретение личностью гражданской самостоятельности. А известно, что 3 рубля, выпущенные на производительный расход, менее обременяют рынок, нежели 1 рубль, выпущенный на расход непроизводительный. Потому 177 000 000 руб., поступающие на рынок для выкупной операции, менее обременят его, ‘ежели 60 000 000, поступивших в обращение для ведения войны.

Надобно думать, что все вспоможение (176 940 000 руб.) могло бы быть создано выпуском новых кредитных билетов без малейшего обременения рынка. Но положим, что такой размер выпуска был бы неудобен, рассмотрим же финансовые последствия другого средства к получению денег, вникнем в условия немедленного обмена некоторого количества выкупных облигаций на долговые обязательства по залогу поместий.

[Писатели, останавливающиеся на этом средстве, обыкновенно предполагают поставить такой обмен принудительным условием, так чтобы помещикам, у которых имения заложены в кредитные учреждения, сумма выкупа прямо зачиталась в уплату долга рубль за рубль, а потом государство выплачивало бы кредитным учреждениям переведенный на него с помещиков долг. Если бы такое обязательство было необходимо, если бы зачет не мог быть произведен путем добровольного желания, конечно, надобно было бы прибегнуть к обязательной мере. Но зачем употреблять стеснительную меру, когда дело легко исполнить без нарушения свободы? Мы думали бы, не принуждая никого из помещиков к тому или другому употреблению выкупных облигаций, произвести обмен следующим образом.

Объявляется, что кредитные учреждения принимают выкупные облигации в зачет долгов по поместьям с премией 5 коп. на рубль. Выкупная облигация принимается в такой зачет не по одному долгу того поместья, за которое дана, но вообще по долгу какого то ни было заложенного поместья, по зачету долга, состоящего на предъявителя облигации, кто бы он ни был, точно так, как бы принимались наличные деньги. Тогда человек, который не в состоянии рассчитать выгоду от размена облигации, дающей только 3% на долг, по которому берется с него 4%, будет иметь очевидную выгоду продать свою облигацию по 102 или 103 руб. за каждые 100 руб. ее номинальной ценности, а каждый расчетливый помещик будет иметь выгоду купить облигацию по такой цене, чтобы внести ее по 105 руб. в уплату своего долга. Наконец, если бы не достало у многих владельцев догадливости о такой простой выгоде, то немедленно занялись бы этим делом оборотливые люди, сделались бы посредниками между владетелями облигаций и должниками кредитных учреждений, и выкупные облигации быстро влились бы на выкуп долгов в кредитные учреждения в таком количестве, какое только угодно будет назначить кредитным учреждениям. Принуждения никому бы не было, а была бы выгода расчетливым людям.]

Если бы вся сумма государственного вспоможения доставлена была выкупной операции таким обменом, расходы государства были бы таковы:

176 940000 рублей облигаций, обмененные кредитными учреждениями за долг, были бы перенесены на счет государства с уплатой по ним 1 ¹/₂ процента. Внося по третям ежегодно 16 000 000 рублей в год (почти такой размер имели бы ежегодные пособия, если бы правительство посредством их помогало выкупной операции на одну третью часть) в кредитные учреждения, государство уплачивало бы переведенный на него долг в 12,1 лет, и всего понадобилось бы в течение этих лет уплатить 193 600 000 руб. А если бы вспоможение производилось ежегодными взносами, то они продолжались бы 14,13 лет и составили бы 226 080 000 руб., следовательно, государство сберегало бы через единовременное вспоможение посредством кредитных учреждений 32 580 000 руб.

Но мы тут принимали, что решительно вся сумма вспоможения доставлена обменом облигаций на долговые обязательства, а между тем нет ни малейшего сомнения, что если бы правительство и нашло неудобным выпуск кредитных билетов на всю сумму 176 940 000 рублей (хотя и такой размер едва ли представлял бы серьезные неудобства), то никто в мире не мог бы сказать ничего против выпуска кредитных билетов в гораздо меньшем количестве 57 000 000 рублей, — количестве, которое меньше среднего годичного выпуска их в 1853, 1854 и 1855 годах. Таким образом, даже при самой крайней осторожности в выпуске кредитных билетов правительству пришлось бы искать содействия кредитных учреждений только на сумму 120 000 000 рублей, а остальные 56 940 000 рублей единовременного вспоможения были бы покрыты кредитными билетами. Тогда операция имела бы следующий расчет:

120 000 000 облигаций, принятых кредитными учреждениями в зачет долгов, перенесенных на счет государства, с уплатой 17г процента, были бы погашены третными взносами на сумму 16 000 000 в год в продолжение 7,96 лет, сумма этих взносов составила бы 127 360 000 рублей. Прибавив к ним 56 940 000 рублей выпущенных билетов, получаем сумму пожертвований правительства 184 300 000 руб. Сравнительно с ежегодными пособиям’ это представляет экономию около 52 000 000 рублей.

Нам казалось бы, что против этого способа не может быть уже ровно никаких возражений, не только основательных, но даже и неосновательных, и что при размере выкупа, найденном нами, и при степени участия на одну третью долю, принимаемого в нем государством, не было бы государству ни малейшей надобности прибегать к займу.

Но положим, что было бы найдено удобным прибегнуть к займу. По курсу, какой имеют русские фонды на лондонской бирже (наши 472-процентные фонды в течение всего 1858 года не спускались ниже 98, а большею частию стояли на 100 и поднимались даже выше), надобно полагать, что легко было бы заключить 472-процентный заем по курсу 97 рублей 75 копеек или даже выше. Но положим, что заем был бы заключен даже только по курсу 96 руб.

Мы уже приняли, что выпуск 56 940 000 рублей кредитными билетами не имеет против себя никаких возражений. Потому заем потребовалось бы заключить только на остальные 120 000 000 рублей. При курсе 96 руб. получение такой суммы требовало бы записи в капитал долга 125 миллионов. Такой долг при 4 ¹/₂ % выкупался бы третными взносами на сумму 16 000 000 рублей в год в течение 9,36 лет, вся сумма взносов составила бы за это время 149 760 000 рублей. Прибавляя к тому цифру выпущенных билетов (56 940 00), мы получаем, что вся сумма пожертвований правительства составляла бы 206 700 000 рублей. Сравнительно с ежегодными пособиями этот способ обошелся бы государству дешевле почти на 20 000 000 рублей.

Но мы предполагали, что вся сумма вспоможения, остающаяся за выпуском кредитных билетов, покрывается посредством займа, без призвания кредитных учреждений к участию в операции. А, конечно, без всяких колебаний можно было бы призвать их к участию хотя бы 60 000 000 рублей, если бы даже не захотели увеличить это участие до 120 000 000 рублей. Такая сумма (60 000 000 рублей) уже совершенно ничтожна для учреждений, имеющих годичный оборот в 20 раз больший, имеющих более миллиарда рублей вкладов и более миллиарда рублей ссуд. А если из 120 000 000 рублей, не покрываемых выпуском кредитных билетов, 60 000 000 рублей приобретаются зачетом на долги по кредитным заведениям, то для иностранного займа остается только 60 000 000 рублей. Тогда вся операция имела бы следующий вид. Из 16 000 000 ежегодного взноса 900 000 отчислялись бы на уплату процентов кредитным учреждениям [*] [* В размере 50 000 000 рублей обмен облигаций на долги произошел бы, конечно, без всяких поощрений: надобно же предположить, что кз 10 человек найдется хоть один расчетлизый, который сообразит, что выгодно отдать доход п 3 процента на выкуп расхода в 4 процента. Потому для обмена в 50 ООО 000 мы не полагаем премии.], остальные 15100 000 рублей шли бы на проценты и выкуп долга. Третными уплатами этих 15 100 000 рублей заем в 60 000 000 рублей по 4,5%, требующий по курсу 96 рублей записи в капитал 62 500 000 руб., выкупался бы в 13,84 третей года.

По выкупе его весь ежегодный взнос обращался бы к выкупу долга, перенесенного кредитными учреждениями на счет государства. Эти 60 000 000 выкупались бы в течение 11,585 третей года.

Итого, оба долга вместе, иностранный и в кредитные учреждения, выкупались бы в 25,425 третей года, или в 8,475 лет. По 16 000 000 в год это составит 135 600 000 рублей. Прибавим к тому 56 940 000 выпущенных кредитных билетов, и сумма 192 540 000 будет итогом всех пожертвований государства. Это составило бы сбережение с лишком в 33 500 000 рублей сравнительно с ежегодными пособиями. Надобно сделать еще одно замечание.

Мы говорили о займе, совершаемом исключительно на биржах Западной Европы. Внутренний рынок представлял бы, без сомнения, условия более благоприятные. Когда кредитные учреждения платили по вкладам 4 %, сумма их вкладов увеличивалась ежегодно почти на 50 000 000 рублей средним числом {По отчету г. министра финансов о кредитных учреждениях за 1852 год, к 1 января 1853 года сумма вкладов составляла 806 083 233 руб. серебром. По отчету за 1856 год, к 1 января 1857 года она простиралась до 1 002 639 068 руб. серебром, это составит за 4 года 196 555 835 руб. серебром вкладов. Заметим притом, что в числе этих 4 лет были 3 года войны, конечно действовавшей очень невыгодным образом на возрастание национального капитала.}. Теперь, когда общество уже несколько привыкло к получению из кредитных учреждений 3%, конечно, не только прежняя цифра 4%, но даже и 3 ¹/₂ процента были бы очень привлекательны для нашей публики, и нет сомнения, что если бы через посредство кредитных учреждений был открыт внутренний заем по 3 ¹/₂ процента, он удался бы вполне даже тогда, когда бы размер его был выше 75 000 000 рублей. Если бы кредитные учреждения могли перенести без вреда для своих дел соперничество внутреннего займа по проценту высшему, нежели какой дают их вклады, этим открывалась бы совершенно новая перспектива для участия государства в выкупной операции. Тогда нечего было бы и говорить про выкупные облигации. Их существование ограничилось бы несколькими неделями, все они были бы обменены на деньги в три-четыре месяца, и, начавшись, например, в марте, вся выкупная операция была бы кончена в июле или августе того же года.

Но могут ли обороты кредитных учреждений безвредно выдержать соперничество внутреннего займа, например по 3 ¹/₂ процента? Это — вопрос, для решения которого нужно знакомство с положением наших кредитных учреждений более подробное, нежели какое имеет публика. Потому мы и не вводим в наши соображения тех средств, которые представлялись бы для выкупной операции возможностью подобного займа.

Мы видели, что при цифре выкупа, определенной нашими расчетами, выкупная операция легко и довольно быстро совершается исключительно силами самих освобождаемых крестьян. Если потом излагали мы способы совершить ее иным путем, именно при пособии государства с предоставлением, однакоже, главной массы выкупа делу самих крестьян, то основанием для такого предположения служила не столько нужда крестьян в помощи, сколько наклонность наша принимать близко к сердцу интересы помещиков и даже те их желания, которые не имеют особенной экономической основательности. Помещики должны находить слишком продолжительным сроком разложение выкупа на 22 года, хотя, в сущности, при полном удобстве продавать облигации безубыточно ожидание яе могло бы стеснять их в денежном отношении. И вот мы в удовольствие им нашли несколько вовсе не обременительных для государства способов устроить дело так, чтобы все помещики, имевшие менее 200 душ, получили выкуп немедленно, а остальным (из 85 000 помещиков всего только 6 или 7 тысячам богатым) помещикам срок ожидания тиража сокращался с лишком вдвое, и чтобы вся выкупная операция кончалась в 13 лет. Для этого нужно только, чтобы государство приняло на себя одну треть выкупа и оказало эту милость помещикам не ежегодными пособиями, а единовременным вспомоществованием, причем пожертвование государства простиралось бы, смотря по различию избранных для того способов, от 176 940 000 руб. (при исключительном получении этой суммы через выкуп кредитных билетов) до 192 500 000 руб. (при получении части суммы вспомоществования через заграничный заем).

Кажется, что такой срок выкупа, с немедленною выдачей всего выкупа девяти владельцам из десятерых, уже не представляет ни малейших поводов к жалобам с их стороны на денежные затруднения в ожидании выкупа. [Но если бы и эти условия найдены были стеснительными для них, и, например, государство захотело бы дать немедленное удовлетворение еще большему числу помещиков и для немногих остальных еще более ускорить срок ожидания, например окончить всю выкупную операцию в 10 лет, то и это не потребовало бы пожертвований, слишком обременительных для государства. Тогда государству нужно было бы принять на себя несколько менее половины выкупа, именно 252 700 000 руб., пожертвования, которых стоило бы ему единовременное пожертвование такой суммы, простирались бы, смотря по различию источников, избранных для получения этой суммы, от 270 до 300 милл. с рассрочкой погашения такой суммы от 15 до 20 лет. При таком размере единовременного пособия немедленно получили бы выкуп все помещики, имевшие до 400 или 450 душ, остальные до 500 душ получили бы выкуп в первый же год, и ожидать следующих тиражей пришлось бы только 3 500 самых больших помещиков, имевших более 500 душ.

Само собой разумеется, что если бы такие условия (тиражи на 10 или 13 лег с немедленной выдачей выкупа помещикам до 200 или 400 душ) показались бы предупредительными до излишества и приняты были бы достаточно льготными для помещиков более широкие размеры ожидания, то рассрочка выкупной операции на каждый год свыше 13 лет значительно уменьшала бы сумму пожертвований, какие следовало бы принять на себя государству.

Так, например, при 15-летнем сроке выкупной операции от государства потребовалось бы единовременное пособие только в 141 000 000, и пожертвования, которых стоило бы государству такое пособие, простирались бы от 141 000 000 руб. до 155 000 000, смотря по различию источников, избранных для получения денег. Тогда получили бы немедленный выкуп все помещики до 175 или 180 душ.

Словом сказать, при той цифре выкупа, какая найдена нами, уже слишком льготно для помещиков было бы участие государства в выкупе даже на половину выкупа, совершенно удовлетворительно участие на одну третью долю, достаточно участие на одну четвертую долю, и мера пожертвований государства не должна была бы переходить границ 140—200 милл. руб. Да и в этих размерах и вообще во всяких других, даже меньших размерах.] Пособие со стороны государства будет при найденной нами цифре выкупа не следствием надобности в том для помещиков или крестьян, а чисто только предупредительностью, любезностью, благосклонным подарком со стороны правительства помещикам для доставления им льготы, в сущности, излишней. Собственно говоря, правительству не было бы нужды делать ровно никаких расходов, и, если оно пожертвует при найденной нами цифре выкупа хотя одним рублем, это пожертвование будет следствием разве только благосклонности к помещикам из высших государственных соображений.

Только эти высшие соображения и могли бы приводить при найденной нами цифре выкупа к соображению о том, до какой степени возможно государству избрать для выкупа

Третий путь,
при котором выкуп в целом размере своем принимался бы на счет государства

Пока государственные крестьяне остаются обложены податью, которая на сумму около 3 руб. с души выше подати, собиравшейся с крепостных крестьян, освобождение крепостных крестьян, которые, без сомнения, будут обложены (по крайней мере по окончании выкупа, если до окончания его обязаны были бы платить более) податями наравне с государственными крестьянами, будет оказываться операциею, дающею около 32 500 000 руб. прибавки в государственных сборах. Этой суммой, вновь прибывающей в государственный доход, покрывается весь выкуп в 22 ¹/₃ года, две трети его в 13 лет. Итак, если правительство не преднамерено изменять податей с государственных крестьян в течение этих сроков, ему достаточно сравнять с ними освобождаемых крестьян, и тогда оно, если бы даже и хотело, не может сделать того, чтобы силами самих освобождаемых крестьян не были уплачены две трети выкупа (если подати с государственных останутся не уменьшенными 13 лет) или вся сумма выкупа (если подати с государственных крестьян останутся не уменьшенными в течение 22 ¹/₃ лет). Тут государство могло бы только сказать: ‘я принимаю на себя весь выкуп’, могло бы только усложнить разными переносами сумм из одних касс в другие финансовую операцию, но сущность операции осталась бы одна и та же: выкуп производился бы на деньги, получаемые с освобожденных крестьян, и притом именно на тот излишек этих денег, который получается вследствие освобождения и который не получался казною прежде.

Но мы уже говорили, что правительство может найти возможность к преобразованию той финансовой системы, по которой двумя главнейшими источниками доходов служили два налога, равно невыгодные для государства в экономическом отношении: винный откуп и подушная подать с крестьян. Если преобразование коснется и второго налога раньше окончания выкупной операции, подобно тому как уже решено правительством отменить винный откуп, тогда, конечно, отношение выкупной операции к сборам с освобожденных крестьян и к источникам государственных доходов должно будет измениться. В таком случае представятся два вопроса: возможно ли было бы для государства принять весь выкуп на свой счет, и, если это было бы возможно, то справедливо ли было бы это?

Относительно возможности сомнений не должно существовать. Преобразование податей и налогов, не согласных с экономическими расчетами, в налоги, более соответствующие условиям финансовой науки, всегда сопровождается увеличением государственного дохода. Потому, если бы даже при настоящем размере государственных доходов принятие всей выкупной операции на счет государства казалось затруднительным для казны, то после улучшений, о которых мы говорим, оно должно было бы стать делом более легким или даже могло бы стать делом совершенно легким. Но мы посмотрим, могло ли бы оно быть трудным даже при настоящем размере государственных доходов.

Предположим, что в настоящее время доходы государства простираются до 275 000 000 рублей. Этими доходами при помощи разных финансовых операций (например, займов и т. д.) покрываются расходы. Пусть все остается попрежнему. Но с освобождением крепостных крестьян государственные доходы увеличиваются на 32 500 000 рублей, а расходы остаются прежние. Ясно, что государство имеет 32 500 000 рублей, которыми может располагать на выкупную операцию. С улучшением финансовой системы, то есть главнейшим образом с заменением подушной подати и винного откупа другими, более выгодными для государственного хозяйства налогами, прежняя сумма доходов должна необходимо увеличиться, следовательно и та часть их, которая может быть обращена на выкуп, должна необходимо возрасти. Но если мы даже возьмем только прежнюю ее величину, и тогда выкуп совершился бы легко. Разница только в том, что эти 32 500 000 руб. получались бы вместо подушной подати из других, более выгодных для народного хозяйства источников. Мы уже видели при изложении первого и второго пути выкупа, что годичный доход этого размера совершенно достаточен для совершения выкупной операции. Разница между третьим и первыми двумя путями состоит главным образом в том, будет ли преобразована финансовая система современно выкупной операции или нет. Если будет преобразована, то вместо прежних источников государственного дохода открываются новые, более обильные, и, между прочим, та часть подушного оклада, на которую прежде совершался выкуп, заменяется другим налогом, более выгодным для государства. Следовательно, цифры выкупных средств или остаются прежние, или, вернее сказать, возрастают.

Мы положим, что они остаются прежними. Тогда, если бы государство не захотело делать никаких пожертвований, оно оставило бы на выкуп только 32 500 000 рублей, которыми при новой системе заменились прежние 32 500 000 рублей, получавшиеся от прибыли в подушной подати вследствие освобождения крестьян. Тогда выкуп попрежнему совершился бы в 22 ¹/₃ года, и расход правительства был бы номинальный вроде того, как частный человек, получив от одного из своих знакомых ренту в 500 рублей, принял бы на себя уплату его кредиторам 500 руб. в год.

Но от имени многое зависит. Государство, назвав тогда выкупную операцию своим делом, конечно захотело бы и оказать ей некоторое содействие, то есть с разницею в названии прибегло бы к тем средствам, какие уже изложены при объяснении второго пути. Мы не будем излагать всех постепенностей того пособия, какое оно могло бы оказывать выкупной операции без обременения себя, — они более или менее сходны с принятыми у нас при изложении второго пути. Возьмем только крайнюю степень пособия, именно немедленную выдачу всего выкупа.

Даже для этого были бы достаточны два первых средства к получению денег, то есть выпуск кредитных билетов и зачет выкупа за долги кредитным учреждениям, и не было бы нужды заключать иностранного займа.

Пример 1856 года показывает возможность выпуска кредитных билетов более нежели на 180 000 000 рублей. Итак, положим, что будет выпущено для выкупа 181 94 000 рублей кредитных билетов.

Затем из общей цифры выкупа (531 940 000 рублей) остается 350 000 000 руб. Долги по поместьям в кредитных учреждениях простираются на сумму, гораздо высшую этой цифры [и составляют, конечно, более 450 000 000 руб.²⁶]. Итак, они были бы слишком достаточны для покрытия части выкупа, остающейся за выпуском кредитных билетов. [Ниже мы изложим причины, по которым при таком размере обмена считаем нужным произвольный обмен, с премиею заменить прямым зачетом долга в выкупную сумму.] Тогда взносом по третям 32 500 000 руб. в год выкупались бы 350 000 000 руб. долга, зачтенного за выкупленные облигации, в 11,75 лет. Сумма пожертвований за все эти годы составляла бы 381 875 000 рублей.

Если же правительство при увеличении своих доходов вследствие преобразования финансовой системы нашло бы возможность усилить этот взнос отделением, (например, 7 500 000 руб. в год из прибыли дохода, доставленной финансовыми преобразованиями, то взносом 40 миллионов руб. в год по третям весь долг, перенесенный кредитными учреждениями на счет государства, погашался бы менее нежели в 9 ¹/₂ лет, именно в 28,161 третей, и вся сумма расходов на его выкуп простиралась бы до 375 480 000 руб., то есть правительство через усиление взноса на 2 500 000 руб. в треть сокращало бы свои расходы в течение 9 лет почти на 6 400 000 руб. Эта выгода, по нашему мнению, уже не стоила бы усилий на увеличение взноса, иначе сказать, выкупные средства сами по себе представляли бы уже столь выгодную пропорцию к величине долга, что совершенно не нужно было бы и желать особенных усилий казны для увеличения доходов выкупной кассы.

В иностранном займе не было бы необходимости даже и при этом крайнем размере, когда правительство принимало бы на себя весь выкуп и уплачивало бы его помещикам немедленно, без всякого отлагательства. Но, разумеется, если бы правительство нашло удобнейшим прибегнуть и к этому средству, ничто не помешало бы заключить заем в 50, в 75 или более миллионов, сколько показалось бы нужным. Надобно только помнить, что чем больше был бы размер займа, тем сильнее возрастали бы расходы по выкупной операции.

Расчеты, которыми наполнена вся наша статья, конечно, были утомительны для читателя и, разумеется, еще утомительнее были для нас: в течение нескольких дней перебрасывать косточки на счетах — занятие нимало не веселое. И для нас было бы гораздо легче не громоздить цифр на цифры, и публикою статья наша прочлась бы легче, если бы не была набита цифрами. Но в таком случае мы по примеру других должны бы ограничиться общими фразами, из которых не следует ничего положительного, и также по примеру других, вероятно, увлеклись бы произволом, не пришли бы к выводам, за достоверность которых ручается арифметика. Теперь мы по крайней мере имеем полное право сказать: Выкуп крепостных крестьян с землей не только по настоящему наделу, но и по наделу, значительно увеличенному до той меры, при которой он действительно удовлетворял бы потребностям их благосостояния, такой выкуп вовсе дело не трудное, мало сказать: дело не трудное, нет, надобно сказать: он дело очень легкое, до такой степени легкое, что как ни поведите его, хотя бы и не самым легким путем, он все-таки будет очень легок. Если весь он будет предоставлен исключительно силам крестьян, крестьяне с небольшим в 20 лет уплатят его, сами не замечая, что платят выкуп. Если правительство найдет возможным, чтобы государство помогло крестьянам, то пожертвованием всего только от 175 до 195 миллионов он сократится до 13 лет, и само правительство может избрать при вспоможении любой из многих способов, между которыми ни один не был бы обременителен для государства, требуя лишних расходов всего по нескольку миллионов рублей в год в течение 12 или 10 или даже менее лет. Наконец, если правительство захотело бы принять весь выкуп на себя, такое великодушие или, лучше сказать, такая благородная и вместе расчетливая решимость была бы соединена с увеличением государственных доходов вследствие финансовых улучшений значительными суммами, от которых, вероятно, оставался бы большой излишек на другие государственные надобности даже и в продолжение выкупной операции и которые по ее окончании все оставались бы в распоряжении казны.

Как аукнется, так и откликнется.
Русская поговорка.

Когда человек запуган страшным сном, он, очнувшись от него, еще не смеет в первую минуту верить, что страшный сон действительно был вздорным, нелепым сном, он мысленно колеблется, верить ли ему в истину явившейся глазам его отрадной действительности. Так, вероятно, найдутся люди, до того запуганные чудовищными миллиардами, о которых твердилось им сотнями писателей, что будут, бедные, смущены исчезновением этих миллиардов от прикосновения к ним арифметики.

Куда же девались эти миллиарды? И как объяснить такое изумительное различие между чрезвычайно легким выкупом, о котором теперь прочли мы, и теми выкупами, о которых нельзя подумать без ужаса?— спросят они.

Найдутся люди, которые дадут ответ такого рода: ‘Мы полагали 150 или 200 рублей выкупа за душу, а он, автор статьи, находит выкуп равным только 50 рублям. Он говорит вздор. Ведь мы основывались на юридических претензиях. Мы разбирали, во сколько должен ценить крепостное право и крепостную землю помещик, стало быть, цифры, не согласные с нашими, — вздор’.

Ах, вы держались юридической стороны вопроса! Это прекрасно. Но ведь и мы держались ее и даже строже, нежели вы. Мы также берегли каждую копейку, действительно получаемую помещиком от крепостного права, мы также не хотим, чтобы пропала хотя одна копейка из того, что он получает теперь. Но только знаете ли, в чем сущность вопроса? Вот в чем.

Есть юридические отношения, убыточные для обеих участвующих в них сторон. В пример мы приведем случай неправдоподобный, но действительно происходивший на наших глазах.

У московского купца Саввы Филимонова был от первой жены сын Захар, по смерти первой жены Савва Филимонов женился на вдове, у которой был от первого мужа сын Терентий. Старик любил и пасынка, но еще больше любил сына. Тут еще нет ничего особенного. Случилось Савве Филимонову впасть в какое-то нравственное расслабление, и, воспользовавшись им, Захар, мужчина уж в летах, выпросил у отца право распоряжаться младшим сводным братом Терентьем, как вздумается ему, Захару, и заставил Терентья служить себе, Захару. И тут нет еще ничего удивительного. Но вот что странно: Захару вздумалось заставлять Терентья носить ему воду из реки не в ведре, а в решете. Как объяснить такую фантазию, я не знаю, но дело было так, н Захар требовал от Терентья, чтобы воды в решете приносил он столько, сколько нужно ему, Захару, и его жене по домашнему хозяйству. Бедняжка Терентий должен был круглые сутки без отдыха бегать по лестнице брата и мучился до крайности, а Захар с женою все-таки сидели без воды, кроме разве той, которую тоже с трудом могли собрать в грязных лужах, остававшихся единственным результатом трудов их неусыпного водовоза. Терентий с самого начала замечал нелепость положения, в которое поставлен. Но что ему было делать? Однакоже вот оправился наконец Савва Филимонов, то есть старик-отец, и велел Захару прекратить это дикое отношение. Как тут было рассчитываться Захару с Терентьем? Захар, который жил особым домом, начал утверждать, что его хозяйство расстроится, если он лишится дарового работника, и представил дело с юридической стороны в следующем виде: ‘Терентий работал на меня круглые сутки без отдыха, освобождая его, я возвращаю ему все его время, следовательно могу требовать в вознаграждение, чтобы он заплатил мне все те деньги, каких стоит капитализированная ценность его труда’. Разумеется, счет вышел страшный. Терентий, возя воду в бочке, может навозить воды в месяц на 30 рублей серебром, стало быть — в год на 360. Капитализируя эту ценность по 7 ¹/₂%, Захар сосчитал, что за освобождение водовоза Терентья ему, Захару, следует получить с него, Терентья, 4 800 рублей. Расчет очень милый. Но не очень мило для Захара было то, что Терентий чуть ли не вернее его производил расчет таким манером: ‘В решете я в целый год успел бы принести тебе разве несколько капель воды. Оценим эти капли, и я, пожалуй, заплачу тебе их ценность. Она равняется нулю, получи же его, и ты не останешься в убытке. Ведь ты и прежде сидел без воды, так за что же тебе получать деньги? Что ты теряешь, когда я избавляюсь от совершенно напрасного изнурения, не приносящего тебе ровно никакой пользы?’ Как тут рассудить? Пришли оба к отцу. Старик говорит: ‘Эх, брат Захар, не ожидал я от тебя этого! Видно, ты его братом себе не считаешь, да и меня, старика, не уважаешь. Не хочу же я над тобою и суда иметь, коли ты непочтителен, а ступайте вы судиться к чужим людям, — пусть они вас рассудят’. Что вы думаете, как рассудят посторонние люди?

Крепостное право — это истинное подобие решета, в прорехи которого вытекает решительно вся ценность, находящаяся в нем. Мужик трудится на вас целый год — это правда, земли у вас много — и это правда. Но вы все-таки разоряетесь с каждым годом больше и больше, ваша земля и с мужиками заложена и перезаложена, и как хотите высоко цените стоимость обязательного труда и земли, уступленной крестьянам, цените их хоть в 10 000 рублей на душу, а в результате все-таки оказывается, что с земли, уступленной крестьянам, вы не получаете ни копейки: она служит только к прокормлению крестьян, а прокормление крестьян служит только к тому, чтобы они работали на вас, а изнурительная работа их на вас служит только к тому, что вы с ваших господских полей получаете с десятины по 20 руб., вместо того, что получали бы по 40 или 50 руб., если бы крепостного права не было. Так вот оно каково дело: половина полей вашего поместья служит только к тому, чтобы другая половина приносила вам гораздо меньше дохода, нежели получалось бы вами с нее тогда, когда бы другая половина не принадлежала к вашей собственности. Что же вы теряете, лишаясь этой другой, убыточной для вас половины? Ровно то же самое, что теряет больной, лишаясь ревматизма, не дающего ему владеть правой рукой, или мозолей, мешающих ему ходить.

Взяв за основание расчетов одну из сторон крепостного права, неопровержимую с юридической точки зрения, многие выводят громадные цифры выкупа. Они забывают, что есть в том же праве другие стороны, столь же неопровержимые с юридической точки зрения, — такие стороны, которые приводят к отрицательным цифрам, и что если взять эти стороны и приложить их к первым, то в результате расчета, веденного строгим юридическим путем, окажется нуль или много-много 1 ¹/₂ копейки серебром.

Определять юридически величину выкупа — дело очень невыгодное для помещиков. Мы еще едва касались этой стороны вопроса, и то с великой бережливостью, потому что она чрезвычайно невыгодна для той стороны, интересы которой для нас кажутся интересами просвещения.

Мы желали бы, чтобы помещики получили как можно больше выкупа, но заметим тут слово ложно. Когда я с бедного человека буду требовать по очень сомнительному векселю десятки тысяч рублей, то самое выгодное для меня, что может случиться, это — то, что бедняк окончательно разорится на ведение дела против меня, и потом его посадят как несостоятельного должника в тюрьму, и я принужден буду сам же платить деньги за его содержание, не получив ни копейки из требуемой мною страшной суммы. А если бы я соразмерил свое требование с его средствами, я все-таки что-нибудь получил бы без всяких хлопот и проволочек и получил бы, может быть, даже больше, нежели мне следует. ‘Больше, нежели мне следует’, потому что вексель очень сомнительного качества, и бедняк признает себя моим должником собственно потому, что не любит тягаться по уездным и всяким другим судам.

Нет ничего хуже, как решать государственные вопросы по правилам юридической казуистики. Она — мерка слишком узкая для них. Теперь вы накладываете ее на меня, и мне приходится от нее очень тесно, но ведь точно так же она может быть наложена и на вас, тогда вам будет тоже неприятно.

Лучше оставим эту мерку. Она годится только для кляузничества. Важные дела надобно решать по совести и по здравому смыслу.

Здравый смысл говорит, что разорение освобождаемых крестьян отзовется самыми невыгодными следствиями на всем государственном организме и более всего на самих помещиках. При слишком высокой оценке ‘выкупа ежегодные взносы с крестьян будут слишком высоки. Слишком высокими ежегодными взносами в два-три года крестьяне разорятся. Разорившись, они не будут в состоянии платить не только высокого, но и ровно никакого выкупа. Вся выкупная операция расстроится, когда помещики не успеют еще получить и десятой части выкупа, и в результате окажется у помещиков в действительном получении много-много по 25 руб. с души, а между освобожденными крестьянами окажется всеобщее разорение и неоплатные недоимки. От этого предостерегает здравый смысл, говоря, что величина выкупа должна быть сообразна с силами крестьян.

Совесть говорит, что человек не должен при получении вознаграждения за свой доход ценить доход выше его действительной величины.

Здравый смысл говорит, что вред и себе, и другим делает тот, кто смущает государство неумеренностью своих претензий.

Совесть говорит, что дурно поступает тот, кто не старается миролюбиво и ко взаимному удовольствию кончить взаимными уступками дело, которое очень может кончиться миролюбиво и ко взаимному удовольствию, но которое не может кончиться ничем хорошим, если не будет ведено миролюбиво к общему удовольствию, со взаимными уступками.

Мы подадим первый пример уступок и с первого же раза сделаем их в полном размере, доведем их до самой той границы, дальше которой не позволяет итти здравый смысл.

III

Один рубль в кармане — лучше двух рублей в долгу.
Афоризм умных людей.

Величину выкупа, найденную нами, мы считаем самой высшей из тех, какие могут быть выведены точным расчетом. 49 руб. 5 коп. выкупа с души средним числом — больше этого ни одного рубля, ни одной копейки не выйдет в счете, если станете считать верно.

А меньше этого может выйти, и даже гораздо меньше. Ведь мы действительно возвышали все пропорции сверх правдоподобия для увеличения выкупной цифры.

Наша цифра не совершенно точная, а только приблизительная, заключающая в себе погрешность против действительной величины. Но достоверно то, что погрешность в ней вся исключительно с одной стороны: ни на одну сотую часть копейки она не может быть меньше того, что выйдет по совершенно точному расчету, но на сколько рублей она больше точной величины, этого мы не знаем и не советуем узнавать никому, кто заинтересован возможно высокою ценою выкупа.

Хорошо же, мы готовы отказаться от этой цифры для миролюбивого соглашения и принять норму выкупа в полтора раза большую.

Прочь все вычеты и учеты. Прочь все арифметические тонкости. Поставим дело прямо на суд здравого смысла помещиков и попробуем, нельзя ли решить его в двух словах.

Средний доход с крепостной души нельзя ценить выше 12 руб. серебром, — это известно каждому. Сколько из него надобно вычесть на доходы, чуждые крепостного права, на заботы по управлению, на страховую премию, этого всего мы теперь не хотим говорить, это все мы оставляем в стороне. Берем весь доход как он есть, 12 руб. с души.

По капитализации в 7 ¹/₃ % это составит ценность всего крепостного имущества 150 руб. на душу.

Из этого имущества даже при увеличенном против настоящего наделе, какого мы желали бы, все-таки за помещиками останется и большая по пространству, и лучшая по качеству часть крепостного имущества.

А мы все-таки положим выкуп равным целой половине всей ценности крепостного имущества.

Будем считать его средним числом в 75 рублей на душу.

Разумеется, в барщинных имениях он будет средним числом несколько ниже, в оброчных средним числом довольно много выше, именно в первых около 70 рублей, во вторых около 90 рублей, считая оброчных имений одну четвертую часть.

Считая около 10 000 душ таких крестьян (заслуженных старост, дворецких, камердинеров, дядек и т. п.), за которых помещики сами не захотят взять выкупа, мы получим, что вся сумма выкупа будет простираться приблизительно до 812500 000 рублей.

Пользуясь такою огромной уступкой, как произвольное повышение выкупа на целую половину, помещики, без сомнения, согласятся, что несправедливо было бы их землям оставаться изъятыми от податей.

Это тем неизбежнее, что право покупать землю, оставшуюся за помещиками, предоставляется всем сословиям. Неужели было бы возможно, чтобы одна и та же земля то избавлялась от податей, то подвергалась податям, смотря по имени и отчеству лица, ею владеющего?

Притом подать, платимая с земли, вовсе не уменьшит дохода наших землевладельцев. Она только поднимет цену сельских произведений и, следовательно, ляжет не на владельца земли, а на потребителей точно так, кате, например, акциз, уплачиваемый табачным фабрикантом, лежит собственно не на нем, а на потребителях табака. Подобно фабриканту землевладелец не сам подвергнется подати, а только будет служить посредником между казною и потребителями, действительно платящими подать.

Крестьянские земли слишком обременены податью, и мы уже говорили, что надобно желать их облегчения. Потому мы и не думаем предлагать, чтобы подать с дворянских земель была так же велика. Но если она будет почти втрое меньше, она будет доставлять, наверное, половину того, что доставляют земли государственных крестьян, потому что за дворянами останется больше земли, нежели сколько находится в пользовании государственных крестьян или сколько отрезано будет освобожденным крестьянам, и притом земля, остающаяся за помещиками, вообще лучше качеством, нежели крестьянская.

Таким образом источниками выкупа будут служить:

Подать с освобожденных крестьян — 32 500 000 руб.

Подать с дворянских земель — 16 250 000 ‘

Итого — 48 750 000 руб.

При таких средствах выкуп без всяких пожертвований со стороны государства, без выпуска кредитных билетов, без обмена выкупных облигаций на долги кредитным учреждениям окончился бы третными тиражами в 23 года и 3 месяца (точнее в 69,69 тиражей, или в 23,23 лет).

Если бы правительство нашло удобным помочь выкупной операции вспоможением, например, на 175 000 000 р., то есть на одну пятую часть всего выкупа, то выкупная операция кончилась бы в 16 лет и восемь месяцев (точнее 50,07 тиражей, или в 16,69 лет). При этом, если бы сумма вспоможения составлялась через выпуск 75 000 000 руб. кредитных билетов и зачет 100 000 000 долгов по кредитным учреждениям, и если бы на погашение этих долгов употреблялось потом третными взносами по 11 250 000 руб. в год, долг правительства кредитным учреждениям (100 000 000 руб.) был бы погашен в 6,54 лет, и вся сумма пожертвований правительства, рассроченная на 9 ¹/₂ лет, простиралась бы до 182 325 000 руб.

Если бы правительство нашло возможным принять на счет государства одну третью часть выкупа, то есть 272 500 000 рублей, то остающиеся 540 000 000 облигаций были бы выкуплены в 1372 лет (точнее в 40,607 тиражей, или в 13,539 лет). При этом, если бы сумма вспоможения составилась через выпуск 122 500 000 кредитных билетов и через зачет 150 000 000 руб. долгов в кредитные учреждения, то при третных взносах по 11 250 000 в год перенесенный на государство долг кредитных учреждений выкупался бы в 14,886 лет, требуя взносов на сумму 167 467 500 руб. Но при этом должно заметить, что государство платило бы на его погашение взносы из собственных средств только в продолжение 13,539 лет, пока выкупаются облигации по тиражам, а по окончании тиражей все выкупные средства делались бы свободными — из них по 11 ¹/₄ милл. в год было бы обращено на окончание погашения долга в кредитные учреждения, а остальные 37 500 000 руб. поступили бы уже в распоряжение казны. Таким образом, государство заплатило бы за долг по обмену облигаций только 152 313 750 руб. (в течение первых 13,539 лет, остальные 15 153 750 руб. были бы потом уплачены уже средствами выкупного дохода, из которого притом еще втрое больше осталось бы за это время в казне), и все пожертвование государства простиралось бы только до 274 813 750 руб., из которых почти половина ничего не стоила государству (кредитные билеты), а взнос другой был бы рассрочен на тринадцать с половиной лет.

Наконец предположим, что правительство нашло возможным принять на счет государства половину выкупа или даже несколько более, именно 412 500 000 руб., составив эту сумму, например, через выпуск кредитных билетов на 162 500 000 и через зачет 250 000 000 руб. долгов по кредитным учреждениям. Тогда счет был бы следующий: остальные 400 миллионов облигаций были бы выкуплены в 28,452 тиражей, или 9,484 лет. Погашение долга кредитным учреждениям потребовало бы (при прежних взносах 11 ¹/₄ миллионов рублей в год) 27,05 лет, но из них только в первые девять с половиной лет правительство уплатило бы из своих средств 106 695 000 руб. (после того выкупные средства оставались бы свободными и частью их был бы выкуплен остальной долг в течение следующих 17,566 лет, на что пошло бы 197 617 500 руб.). Таким образом, все пожертвование государства простиралось бы только до 269 195 000 руб. (162 500 000 кредитных билетов и 106 695 000 руб. взносами, рассроченными на девять с половиною лет).

Кажется, более краткого срока выкупа всех 812 500 000 руб. никто даже из самых нетерпеливых помещиков не стал бы требовать, — ведь последняя облигация выкупается не далее как через девять с половиной лет от начала выкупной операции. Кажется, и обременение для правительства вовсе не велико.

Итак, для личных своих удобств никто из помещиков не мог бы желать более значительного участия государства в выкупе, как на половину выкупа.

Но посмотрим, чего требуют выгоды самого правительства.

Человеку, не привыкшему к финансовым расчетам, конечно, представляется, что чем меньшую часть выкупа берет на себя государство, тем выгоднее для казны, а чем большую часть выкупа возьмет казна на себя, тем больше должна будет принести пожертвований. Но сравним сумму пожертвований казны при участии в выкупе на одну третью часть и на половину выкупа, и такое мнение поколеблется.

Взяв на себя только одну треть выкупа, казна должна будет израсходовать из собственных средств . . . 274 813 750 руб.

Взяв целую половину, из собственных средств ей нужно будет израсходовать только 269 195 000 руб., то есть облегчение выкупа на целую половину будет стоить казне целыми 5 618 750 рублями дешевле, нежели облегчение его на одну третью часть. Что за странность! И отчего это?

Отчего это, мы показывали в статье о необходимости умеренных цен. Когда уменьшается капитал, выкупаемый с рассрочкой, проценты, задаром сходившие с должника громадными массами без пользы для кредитора, облегчаются гораздо в быстрейшей пропорции, нежели как уменьшается дающий процент капитал. Это действие производится в настоящем случае, потому что часть капитала, обременяющего должников не столько собою, сколько своими процентами, уплачивается без рассрочки кредитными билетами. Точно так же, когда понижается процент, сумма рассроченных платежей уменьшается гораздо в большей пропорции, нежели понижается процент. Это действие производится тем, что другая часть выкупа из облигаций, требующих трех процентов, переводится в ссуду кредитных учреждений, требующих только полтора процента.

Нужно только подумать внимательно об этих общих правилах рассроченной уплаты, и сам собою рождается вопрос так уж не приобретает ли государство тем большей экономии, чем большую часть выкупа принимает на себя?

А как же бы вы думали? Оно точно так и есть. Чтобы убедиться в этом, нужно только сравнить, какие суммы при разных степенях участия в выкупе останутся в излишке у казны от доходов с источников для выкупной операции за все время, обнимаемое самым продолжительным из различных сроков выкупной операции, — мы увидим, что чем быстрее выкупаются облигации, тем больше выгоды для казны, а так как облигации выкупаются тем быстрее, чем большую часть выкупа берет на себя казна, то и следует, что чем больше пожертвований захочет принести казиа выкупному делу, тем больше она получит пользы себе.

Делаем же сравнение, к которому обращали внимание читателей.

Из всех встречавшихся у нас сроков самый длинный был 27,05 лет. Берем же для легкости вычислений период в круглое число 27 лет и считаем.

Выкупные источники дают в год 48 750 000 руб., — всего в 27 лет дают 1 31674 миллионов рублей, сколько же из этой суммы будет оставаться чистого дохода в распоряжении казны при разных степенях ее участия в выкупе?

1) Если казна вовсе ничем не жертвует на выкуп, предоставляя его исключительно действию выкупных источников, выкуп поглощает эти источники в продолжение 23,23 лет, то есть на него уходит 1 132 462 500 рублей, sa вычетом их остается свободных денег в распоряжении казны . . . . . . . . . . 183 787 500 руб.

2) Если бы правительство приняло на себя около одной пятой части выкупа (175 миллионов), выкуп облигаций продолжался бы 16,69 лет и поглотил бы из выкупных источников 813 637 500 руб., сверх того, правительство израсходовало бы в течение 9,54 лет на погашение долга кредитным учреждениям 107 325 000 руб. и выпустило бы кредитных билетов на 75 000 000 руб. {Этого выпуска, собственно говоря, и не следовало бы считать за расход.}, всего 182 325 000 руб. Слагая эти суммы, видим, что всего поглотил бы выкуп 995 962 500 рублей, затем оставалось бы у казны . . . . . . . 320 287 500 руб.

3) Если государство примет на себя одну третью часть выкупа (27272 миллиона), выкуп облигаций займет 13,539 лет и поглотит 660 026 250 рублей, сверх того, на погашение долга кредитным учреждениям из тех же выкупных источников пойдет 15 153 750 рублей. Казна (пожертвует на то же погашение 152 313 750 рублей и выпустит кредитных билетов на 122 500 000 рублей, всего израсходует 274 813 750. Слагая все эти суммы, видим, что выкуп будет стоить 949 993 750 рублей, а казне останется . . . . . . . 366 256 250 руб.

4) Если государство примет на свой счет половину выкупа (412 ¹/₂ миллионов), тогда остальные 400 милл. облигаций выкупаются в 9,484 лет, этим поглощается 462 345 000 руб., из тех же выкупных источников идет потом на погашение долга кредитных учреждений 197 617 500 рублей. Сверх того казна расходует на их погашение 106 695 000 руб. и выпускает на 162 ¹/₂ миллиона кредитных билетов {Этого не следовало бы и считать за расход.}, всего расходует 269 195 000 руб. Итого, весь выкуп требует 929 157 500 рублей, а казне остается . . . . . . . . . . 387 092 500 руб.

Чем большую часть выкупа принимает на себя государство, тем выгоднее для него. Это приводит нас к рассмотрению вопроса: может ли оно и при размере выкупа в 75 руб. на душу принять весь выкуп на свой счет, как могло бы принять выкуп в 49 рублей?

Вопрос предлагается не для облегчения крестьян, — им довольно легко будет уплатить выкуп и каждым из способов, изложенных нами выше, он предлагается и не для доставления помещикам более быстрой уплаты по облигациям, — она уже очень быстра и при некоторых из способов, изложенных нами выше. Например, при третьей из представленных нами комбинаций немедленно получали бы выкуп владельцы до 100 или 150 душ, облигации остальных выкупались бы в 13 ¹/₂ лет, — это было бы уже очень удовлетворительно, это уже превзошло бы ожидания большей части помещиков, а при четвертой комбинации немедленно получали бы выкуп владельцы до 200 или 250 душ, для остальных же облигаций выкуп оканчивался бы всего в 9 ¹/₂ лет,— лучшего никто не только требовать, но и предполагать не мог. Что же, если мы увидим, что государству не только возможно, но и выгодно принять сумму выкупа на себя и выдать выкуп немедленно или всем помещикам, или почти всем, кроме нескольких сот богатейших владельцев?

Смотря по различию в количестве наличных денег, которыми могло бы правительство усиливать средства, доставляемые выкупными источниками, ход выкупной операции мог бы быть очень различен, но она может обойтись и без всякого усиления выкупных средств собственно казенными пособиями. Надобно только вообще помнить, что чем усиленнее производится уплата рассроченного долга, чем скорее кончается она, тем меньше денег идет на проценты и, следовательно, тем выгоднее оказывается операция для казны, производящей уплаты.

В этом соображении мы сначала предположим, что правительство, приняв операцию на свой счет, найдет возможным усилить выкупные средства (48 750 000 рублей) прибавкою из своих собственных средств еще на половину этой суммы, так чтобы доходы выкупной кассы простирались до 75 миллионов в год.

Но что, если правительство найдет, что казна не может расходовать в год по 26 миллионов, как мы предполагали бы? Нет нужды, государство все-таки удобно может принять выкуп на свой счет, выигрыш его от выкупной операции сократится на несколько десятков миллионов, но все-таки останется еще огромен. Мы представим расчет выкупа, совершаемого правительством исключительно на средства, доставляемые выкупными источниками, только для круглого счета прибавляя к ним 1 250 000 рублей в год, такая прибавка, конечно, уже не может затруднить казну, как бы ни мало находилось у нее свободных денег.

Вот счет по выкупной операции на основании обеих цифр. Одною из выгоднейших комбинаций будет следующая.

Выпускается 162 500 000 руб. кредитных билетов. Назначается зачет облигаций за долги до суммы 400 миллионов, переносимых на счет государства с уплатою 1 ¹/₂ %. Заключается иностранный заем (примерно по 4,5% по курсу 96 руб.) на 100 миллионов. Это потребует записи в капитал 104 ²/₃ миллионов рублей, мы для круглого счета положим 104,8 милл. За этими немедленными уплатами и обменом остается 150 миллионов выкупных облигаций (по 3%).

Каков бы ни был размер средств, служащих для выкупа, экономия требовала бы обратить их сначала главным образом на погашение займа, по которому платится самый высший, то есть самый убыточный процент (4,5%, между тем как по облигациям только три процента). Но эта уплата должна производиться звонкой монетой, которой в государстве бывает мало. Потому мы и полагаем на погашение долга и уплату процентов его только по 4 миллиона в треть, чтобы не подать повода к возражениям о возможности уплаты, — 12 миллионов в год звонкой монеты, кажется, всегда уже можно найти.

Затем главные средства выкупа обращаются на тираж облигаций, — процент их выше процента по долгу кредитных учреждений, да и владельцы их будут чувствовать тем более удовольствия, чем быстрее они будут выкупаться.

Если выкупные средства будут усилены до 75 милл. в год, то есть до 25 милл. в треть, то[гда можно будет выкупать в треть три миллиона иностранного долга и по десяти миллионов облигаций, остальные деньги пойдут на проценты, на погашение долга в кредитные учреждения сначала по 8 милл. в треть, потом и гораздо более, с уменьшением бремени процентов от предыдущих погашений и особенно по окончании выкупа облигаций.] Вся операция будет иметь такой вид:

1) Иностранный заем уплачивается взносами 4 миллионов в треть в 33,51 трети. Процентов за него в это время (по 1,5 процента в треть) пойдет 29 240 000 руб., всего с уплатою капитала (104,8 миллионов) эта статья потребует 134 040 000 руб.

2) Облигации (150 милл.) будут выкуплены взносами 19 милл. в треть (за отчислением 4 милл. на уплату займа и 2 милл. на проценты кредитным учреждениям, остается сначала из 25 милл. в треть 19 милл. на уплату облигаций) в 8,266 тиражей, то есть в 2 года и 9 месяцев. Процентов на них (три процента в год, то есть 1 % в треть) пойдет 7 054 000, всего эта статья потребует 157 054 000 рублей.

3) Долг кредитных учреждений выкупается по выкупе облигаций, на это требуется при взносах 21 милл. в треть (за отчислением 4 милл. на уплату иностранного долга остается на уплату долга кредитным учреждениям вся остальная сумма из 25 милл. в треть, потому что облигации уже выкуплены) 20,032 третей года. В это время идет на уплату процентов 20 672 000 руб., да в прежние 8,266 третей (во время выкупа облигаций, пока по долгу кредитных учреждений только уплачивались проценты) было уплачено процентов 16 532 000 рублей. Всего расходов по этой статье: погашение капитала 400 милл. и на проценты 37 204000 руб., итого 437 204 000 руб.

Итого расходов:

По иностранному займу — 134 010 000 руб.

‘ облигациям — 157 054 000 ‘

‘ долгу в кредитные учреждения — 437 204 000 ‘

Выпущено кредитных билетов на — 162 500 000 ‘

Всего — 890 798 000 руб.

Если же нельзя усилить выкупных средств до 75 милл. и они остаются ограничены доходами из выкупных источников, то есть ограничены цифрою 50 милл. руб. в год (16 666 666 ²/₃ руб. в треть), — выкуп пойдет так:

1) Погашение иностранного займа — попрежнему.

2) Выкуп облигаций третными взносами по 32 миллиона в год (из 50 милл. годичных средств, за вычетом 12 милл. на уплату иностранного займа и 6 милл. в год на проценты кредитным учреждениям, остается та цифра) оканчивается в 15,255 тиражей, то есть в 5,085 лет. На проценты уйдет 12 740 000 руб., а всего 162 720 000 руб.

3) На выкуп долга в кредитные учреждения идет потом 38 милл. в год третными взносами. Этими взносами долг уплачивается в 34,392 третей, и на проценты идет в это время 35 632 000 руб., да прежде, пока выкупались облигации, на проценты по этому долгу было израсходовано 30 510 000 руб., всего по этой статье расхода на уплату процентов 66 142 000 руб. и на погашение капитала 400 милл., итого 466 142 000 руб.

Счет расхода по всей выкупной операции таков:

По иностранному займу — 134 040 000 руб.

‘ облигациям — 162 720 000 ‘

‘ долгу кредитных учреждении — 465 142 000 ‘

Выпущено кредитных билетов — 162 500 000 ‘

Всего — 925 402 000 руб.

Сравнивая итоги, мы видим, до какой степени было бы выгодно государству по возможности усилить выкупные источники свободными деньгами от казны.

При усиленных средствах погашение долга кредитных учреждений почти кончается 28-ю третью (первою третью 10-го г.), далее требуется уже только около 12 миллионов в год на иностранный заем. Стало быть, приплачивать -по 25 милл. руб. пришлось бы только 97г лет, и всего понадобилось бы на это около 240 миллионов, — а через это усиление средств государство сберегало бы в общем ходе операции около 35 миллионов рублей.

Комбинации, нами изложенные, мы назвали довольно экономными потому только, что выгодно распределена в них единственная пропорция, зависящая от воли: пропорция употребления выкупных средств на погашение долга кредитным учреждениям и выкуп облигаций.

Напротив того, выкуп иностранного займа расположен вовсе не экономично: мы сказали, что его требовалось бы погашать быстрее других статей, а он погашается медленнее всех, потому что требует звонкой монеты, в которой не только Россия, но и ни одна из западных держав не имеет избытка. Потому иностранный заем из всех трех принятых нами способов приобретения денег, самый убыточный по высоте своего процента, оказывается еще белее убыточным оттого, что требует излишне долгой рассрочки в уплате {Он поглощает своими процентами лишних 28 коп. на рубль, между тем как облигации берут 7 ¹/₂ коп. (без усиления средств платежа) или даже только 5 коп. (при усилении средств), а долг по кредитным учреждениям 16 коп., (без усиления средств) или только 9 коп. (при усилении средств).}. Спрашивается: нельзя ли обойтись без этого слишком дорогого источника?

[Заметим еще одно обстоятельство, самое главное. Во всей операции самое обширное место занимает обмен облигаций на долги кредитных учреждений. При прежних примерных комбинациях мы безопасно могли оставлять эту основу выкупа на расчетливость самих кредиторов, — для успеха прежних комбинаций требовался обмен долгов в таком ограниченном размере (от одной пятой до одной половины пли меньше всего количества долгов, от 100 до 250 милл.), что число желающих и умеющих сделать это помещиков, наверное, оказалось бы даже больше, нежели нужно для достижения этой границы. Но теперь мы приняли обмен несколько более чем на три четверти всего количества долгов, — неуменье одной четвертой части из владельцев, имеющих заложенные поместья, уже несколько уменьшило бы размер обмена и привело к увеличению остатка невыкупленных облигаций, иначе сказать, отняло бы у казны несколько миллионов сбережения и, что еще важнее, замедлило бы двумя или тремя годами выкуп облигаций, то есть обратилось бы в неудобство остальным помещикам. Наконец заметим, что при 400 милл. обмена премия в 5% составляет в обременение государства уже очень значительную сумму (20 милл.). Потому спрашивается: есть ли средство избежать этих неудобств по обмену?]

Ответ ясен для каждого: средство есть, оно в том, чтобы до крайних пределов усилить зачет долга в кредитные учреждения [зачетом по выкупу.

Если бы правительство не принимало всего выкупа на свой счет, оно показывало бы, что не решается вести выкупное дело самым выгодным для государства способом. Но если принимает его весь на себя, то уже является расчетливым домохозяином государства и, конечно, обязано беречь каждую копейку, которую можно сберечь без несправедливости. Потому тут становится неуместна излишняя нежность к произволу, производящая премию. А неприятности помещикам обязательной не будет ни малейшей, эта мера не есть нечто постороннее их желаниям, напротив того, они сами все требуют ее, вовсе и не думая ни о какой премии, составляющей лично наше изобретение, которое являлось в этой статье совершенно неожиданным для них подарком. Когда правительство решается действовать экономно, то есть принять на себя весь выкуп, оно, разумеется, вовсе не должно делать ненужных подарков, которых никто и не желал и не ожидал.

Постановление долгов по кредитным учреждениям в зачет по выкупу обеспечит размер этого обмена, служащего одним из главных оснований выкупной операции, сбережет правительству много миллионов по этому обмену и даст возможность избежать самого убыточного из всех предлагаемых у нас способов получения денег, то есть иностранного займа].

Итак, если правительство захочет действовать экономно, ему выгодно будет принять основания такого рода:

Выпуск возможно большего количества кредитных билетов (выпустить их можно более 162 500 000 руб., нисколько не обременяя рынка, но мы возьмем только эту цифру). Зачет по выкупу всех долгов в кредитные учреждения. Мы полагаем, что это составило бы до 450 милл. А если бы зачет долгов кредитным учреждениям не достиг этой цифры, то следует на недостающие до нее миллионы (которые, во всяком случае, не превышают количества нескольких десятков) разрешить перенос на счет государства некоторого количества частных долгов по поместьям до наполнения суммы 450 миллионов. Такой перенос, производимый по соглашению кредитора и должника, был бы выгоден для обоих, и все расчетливые люди воспользовались бы с радостью этим средством. Должник избавлялся бы от уплаты тяжелых процентов, а кредитор, который отчаивался в возвращении своего капитала, верно и быстро получал бы уплату. На остальную сумму (200 миллионов) выдаются облигации. Иностранного займа не нужно.

По этим основаниям без усиления выкупных средств из других доходов, то есть при оставлении выкупной кассе только 50 милл. руб. в год, выкупная операция имела бы такой вид:

Выкуп облигаций (200 милл.) производится в первые 16 третей тиражами по 8 милл., далее тиражами по 9 милл. и оканчивается в 24 тиража (8 лет). Всего расходуется: на проценты 25 640 000 руб., а с уплатою капитала 225 640 000 руб.

Погашение долга, перенесенного кредитными учреждениями на счет государства, производится в первые 15 третей (5 лет) выкупом по 5 милл., далее 9 третей (3 года) по 6 милл., после 24-й трети (с 9-го года), когда облигации уже все выкуплены, выкупные средства идут уже исключительно на долг по кредитным учреждениям, и вносятся на выкуп по 16 миллионов в треть до 43-й трети (1-й трети 15-го года), то есть в течение 19 третей, и к 44-й трети остается только 17 милл., которые и выкупаются. Всего расходуется на проценты 63 820 000, а с уплатою капитала 513 820 000 рублей.

Итог всех расходов по выкупной операции:

По облигациям — 225 640 000 руб.

‘ долгу кредитных учреждений — 513 820 000 ‘

Выпуск кредитных билетов — 162 500 000 ‘

Всего — 901 960 000 руб.

Из этого видим, что если бы правительство даже не нашло возможным усилить выкупные средства, то, благодаря экономичности оснований для уплаты, оно приобретало бы сбережения над прежней комбинацией с соответственным размером выкупных средств около 24 милл.

Но если бы нашлась возможность усилить выкупные средства до 75 милл., экономия была бы гораздо значительнее. Тогда:

Облигации выкупались бы по 15 милл. впервые 12 третей и по 10 милл. в следующие две (13-я и 14-я трети). Их выкуп кончался бы в 4 года и 8 месяцев. На проценты израсходовалось бы 14 400 000 руб., всего с уплатою капитала 214 400 000 руб.

Долг по кредитным учреждениям выкупался бы в первые 14 третей взносами по 8 милл., в 15-ю треть взносом 18 милл. Далее взносилось бы по 24 милл. до 28-й трети включительно. Затем осталось бы только 8 милл. капитала, которые и уплачивались бы в 29-ю треть. Весь выкуп занял бы 9 лет и 8 месяцев. На проценты израсходовалось бы 31 030 000 руб., всего с уплатою капитала 481 030 000 руб.

Итог всех расходов по выкупной операции:

По облигациям — 214 400 000 руб.

‘ долгу кредитных учреждений — 431 130 000 ‘

Выпуск кредитных билетов — 162 500 000 ‘

Всего — 857 930000 руб.

Следовательно, экономия над выгоднейшей из всех других комбинаций была бы более 32 миллионов рублей.

Ограничивается ли этим экономия в расходах, которая может быть сохранена государству ведением выкупной операции сильным, решительным образом?

Мы принимали выпуск кредитных билетов только в 16272 миллиона, мы ограничивали его этою цифрой, чтобы отвратить сомнение в его возможности и у самых закоснелых рутинистов. Безопасность такого выпуска доказывается примером 1856 года, когда было выпущено кредитных билетов на цифру гораздо большую.

Но человек, соображающий смысл слов, которые читает в книгах, легко заметит, что предостережение против выпуска бумажных денег большими суммами, встречаемое у экономистов и совершенно справедливое по отношению к обыкновенным предметам расходования этих огромных выпусков, едва ли применяется к настоящему случаю. Большие количества бумажных денег почти всегда выпускались No европейских государствах за тем, чтобы получить средства на войну, на дипломатические и придворные издержки и другие предметы непроизводительного расхода. В этих делах и расходование звонкой монеты не лучше выпуска кредитных билетов действует на народное хозяйство и потом на государственные финансы. И тогда, когда бумажных денег не существовало, и там, где их до сих пор нет, война и расточительность точно так же разоряли народ, а следствием разорения все равно была чрезмерная дороговизна одних предметов, чрезмерный упадок цены других, расстройство промышленности, упадок торговли, коммерческие кризисы, потрясение промышленного, торгового и потом государственного кредита, оскудение государственных доходов. Бумажные деньги бывают не причиною этих бедствий, нет, они бывают сами вместе с этими бедствиями только результатом основного зла, их обыкновенно порождающего, только симптомом болезни, корень которой кроется не в них, а гораздо глубже. Смысл предостережений против громадного выпуска бумажных денег, в сущности, таков: берегитесь войны и расточительности. В этом нельзя не сочувствовать вполне благим советам экономистов. Бережливость в расходах первейшее, необходимейшее условие государственного благосостояния. Какими бы средствами ни прикрывались отступления от бережливости: возвышением ли налогов, займами ли, бумажными ли деньгами, — все эти средства бывают равно дурными в таких случаях, потому что служат для дурной цели.

Но бывают случаи исключительные, когда государству вдруг нужны громадные деньги не для прихоти честолюбия или роскоши, а для дел, требуемых совестью, здравым смыслом и расчетливостью. В таких случаях расчетливость требует не скряжничества, — оно только помешало бы надлежащему успеху дела, — нет, оно требует решительного, безбоязненного употребления всей суммы, нужной на честное и выгодное дело. Моралисты и экономисты совершенно правы, когда предостерегают меня от выдачи векселей на удовлетворение каким-нибудь моим прихотям, впрочем, расходование наличной звонкой монеты на эти вещи также невыгодно. Но осудят ли они меня, когда я даю вексель на очень выгодных условиях ‘ единственно за тем, чтобы полученные чрез него средства употребить на честное и очень выгодное коммерческое дело, прибыль от которого несомненна?

С бумажными деньгами бывает обыкновенно то же самое, что часто случается с векселями, служащими не для одних коммерческих оборотов, но и для мотовства. Но осуждая мотовство, следует ли осуждать и в хороших коммерческих делах употребление векселей в том количестве, какое требуется сущностью дел?

Экономия, строжайшая экономия! Каждый рубль бумажных денег, выпущенный на расходы непроизводительные, должен возбуждать сильнейшее беспокойство, глубочайшую горесть, потому что он — симптом дурного ведения хозяйства. Но, когда в противность обыкновенным случаям понадобились государству вдруг огромные суммы на чрезвычайное, вековое дело, — на такое дело, подобного которому даже со стороны необыкновенной финансовой выгодности для государства не бывало и не будет подобных, — тогда не бойтесь бумажных денег, выпускайте их, не колеблясь, полную сумму, какая только нужна, разумеется по строгому расчету в размере надобности. Не платите 200 руб. за то, что не стоит больше 75, — это было бы расточительностью, следовательно вредом для народного хозяйства, но если действительно нужны 75 руб., не колеблясь давайте вексель, не колеблясь выпускайте бумажные деньги на всю сумму, какая действительно нужна для благородного и выгодного дела.

Мы уверены, что на все те 362 500 000 руб., которые останутся к уплате за вычетом 450 000 000 долга, перенесенных кредитными учреждениями с помещиков на государство, что на все эти 362 500 000 руб. можно было бы совершенно безопасно выпустить кредитные билеты, мы уверены, что вся эта масса их менее повредила бы цене бумажных денег и кредиту, нежели одна десятирублевая бумажка, выпущенная на войну или другой непроизводительный расход.

Тогда производство выкупной операции было бы произведено действительно с полным приложением здравых начал государственного хозяйства, способом самым бережливым. Тут экономия расходов была бы так велика, лишних денег на проценты истрачивалось бы так мало, что не нужно было бы и желать того усиления выкупных средств заимствованиями из других государственных доходов, которое при всех других комбинациях выкупа представлялось нам большою выгодою.

В самом деле, если бы за основание выкупной операции был принят выпуск 362 500 000 кредитных билетов при зачете за выкуп 450 000 000 долга в кредитные учреждения, тогда, при средствах, доставляемых одними выкупными источниками (50 000 000 руб.), без всяких пожертвований со стороны государства, весь долг, перенесенный кредитными учреждениями на счет государства, погашался бы в 9,674 лет, и все погашение потребовало бы 483 700 000 руб., а если бы выкупные средства усилены были до 75 000 000, операция оканчивалась бы в 6,292 лет и требовала бы 471 900 000 руб. Таким образом, от усиления выкупных средств целыми 25 000 000 руб. в год операция сокращалась бы только на 11 800 000 руб., — результат почти в четыре раза меньше выгоды, получаемой вследствие подобного усиления при других системах выкупа, где сокращение простиралось до 40 000 000 руб. Эта разница показывает, что и без усиления выкупных средств проценты уже не составляют при последней комбинации значительного обременения. В самом деле уплатить 483,7 за капитал 450 составляет лишнюю уплату за проценты всего только 7 ¹/₂ коп. на рубль.

Эта чрезвычайно выгодная комбинация, не представляющая решительно ни малейшей надобности ни в каких усилиях со стороны казны, требует строжайшей экономии в государственном хозяйстве. Только в том случае, если не будет выпуска бумажных денег на расходы непроизводительные, если на рынке будет господствовать совершенная уверенность в том, — выпуск громадной массы бумажных денег на расход производительный нимало не поколеблет рынка.

Но как ни выгоден этот план, мы не отваживаемся думать о его исполнении, потому что, кроме всех других затруднений, он встретит слишком сильное неодобрение со стороны рутинистов, не признающих разницы между выпуском бумажных денег на расходы производительные и выпуском их на расходы непроизводительные. Опасаясь таких затруднений, мы считаем практичными только предшествующие комбинации: они хотя менее выгодны, зато представляются более верными, не могут возбуждать против себя слишком сильных сомнений, и потому, не настаивая на практическом осуществлении комбинации, самой рациональной по теории, мы представляем другие, совершенно практичные комбинации для легчайшего обозрения результатов их в следующей краткой таблице, цифры которой означают миллионы рублей:

Сравнительная таблица выгод, представляемых государственной казне различными системами выкупной операции²⁷

0x01 graphic

[Между этими восемью комбинациями выбор совершенно удобен на практике. Правительство может безопасно избирать ту из них, которая более согласна с его намерениями относительно степени участия государства в выкупе, с количеством свободных денег, какое может оно употребить на усиление выкупных средств, и наконец с положением наших кредитных учреждений.]

Заботьтесь прежде всего о справедливости,
и все остальное придет к вам само собою.
Слова, сказанные некогда устами,
дававшими много хороших советов.

‘Вместо одного плана целых восемь! Вместо того, чтобы затрудняться открытием хотя одного способа к легкому и быстрому выкупу, вы затрудняете читателя колебанием между множеством способов, которые, по вашему мнению, все легки и удобны’, — скажут нам. ‘Неужели вы сами не предпочитаете ни одной комбинации всем прочим? А если предпочитаете, то почему не ограничились изложением ее одной?’ — спросят нас.

Почему не ограничились мы изложением одной только той системы, которую предпочитаем другим, — ответ на это уже дан последними строками предыдущего отдела. Мы не знаем ни намерений правительства, ни средств его, потому не можем сказать, какая система удобнее для него при данных финансовых обстоятельствах, и хотим только показать, что каковы бы ни были обстоятельства, выкуп все-таки не затруднителен при том размере, какой допускается нами, то есть в размере средним числом 75 руб. на душу. О том, как близко за границами этой крайней цифры возникает затруднительность его, о том, как невысок над этою цифрой предел, при котором затруднительность обращается уже в невозможность, читатель легко сообразит, припомнив нашу статью ‘О необходимости держаться возможно умеренных цен’. Мы показывали там цифрами, что при рассроченной уплате каждый лишний рубль прибавки к капиталу увеличивает десятками рублей массу процентов, под которыми без пользы для кредиторов изнемогает должник.

В самом деле, сделаем, например, опыт рассчитать выкупную операцию по первой системе (без всякого участия государства, исключительно выкупными средствами) при величинах выкупа в 100, 125 и 150 руб. на душу.

Размер выкупа на душу	Итог выкупной суммы (в миллионах рублей)	Число лет, нужное для выкупа	Количество денег, которое сойдет на уплату выкупной суммы (в миллионах рублей)
75 руб.	812	23,37	1 132
100 ‘	1083	73,5	3 533
125 ‘	1355	119,7	5 335
150 ‘	1614	493,37	24 050

Не ясно ли из этой таблицы, что средства, совершенно достаточные для выкупа в 75 руб. на душу, становятся уже совершенно неудовлетворительными при выкупе в 100 руб. и для кредиторов, которым пришлось бы ждать слишком втрое дольше, и для должников, которым пришлось бы переплатить также втрое больше? Растянуть выкуп облигаций на 70 лет значило бы совершенно уронить их цену при 3 % , чтобы поддержать цену облигаций, нужно было бы тогда рассчитывать уже не на шансы тиража, а единственно на доход, доставляемый их процентом, и оказалось бы нужным возвысить их процент по крайней мере до 5, а когда процент возвысился бы до 5, то всех выкупных средств недостало бы на уплату одних процентов, и тогда весь план выкупа разлетелся бы впрах. Еще нелепее представляется несоразмерность выкупа в 125 руб., при котором операция растягивается уже слишком на целое столетие, а совершенной иронией арифметики представляется расчет выкупа в 150 руб., при котором операция растянулась бы чуть не на 500 лет, а должники принуждены были бы за капитал в 1 624 000 000 заплатить слишком 24 000 миллиона, то есть на каждом рубле капитала уплатить еще по 13 руб. 80 коп. процентов.

Подобным превращениям подвергаются при увеличении выкупного капитала и все остальные системы. Та. которая была легка при 75 рублях, становится очень затруднительной при 100 руб., невозможна при 25 и обращается в насмешку над человеческим смыслом при 150 руб. При таких оценках нужны совершенно другие размеры выкупных средств, — размеры разорительные для крестьян, изнурительные для государства,— нужны совершенно иные комбинации выкупного оборота, — комбинации, тягостные для помещиков, тяжелые для государственного кредита.

Да и чего иного может ожидать читатель, знакомый с расчетами банковых операций или по крайней мере пробежавший нашу статью ‘О необходимости умеренных цен’? Будьте вы человеком богатым, но если вам придется платить за каждую вещь в полтора раза дороже действительной цены ее, вы скоро почувствуете недостаток в деньгах, а попробуйте поднять еще излишнюю переплату денег, и вы немедленно увидите себя разоренным. Да и это еще ничего, если вы платите наличными деньгами, а попробуйте-ка подписывать векселя с накладкою рубля на рубль к действительной сумме и, получая 1 000 руб., выдавать вексель на 2 000 руб., — будьте вы богаты, как Ротшильд, скоро продадут с аукциона имущество ваше все до последнего перстня с руки, и вы увидите себя в тюрьме. А тут с Кого будут итти деньги? С мужиков, у которых и без того не слишком много денег. Ведь мы, положив 75 руб. выкупа, уже увеличили его на целую половину против самой высокой оценки, какую только можно сделать, натягивая все пропорции к ее повышению: удивительно ли, что после увеличения еще и этой оценки на целую половину мы достигли очень близко к тому пределу, за которым уже следует и практическая разорительность, и теоретическая нелепость.

Впрочем, не было нужды нам ни в этих объяснениях, ни в ссылке на прежнюю нашу статью: надобно было только повторить сказанное в начале этой статьи о тех страшных цифрах, которыми пугают здравый смысл все расчеты выкупа, основанные на цифрах, значительно превышающих нашу. По этим счетам мужику приходилось бы платить в течение 30 или 40 лет по освобождении гораздо больше, нежели он платит теперь, иначе сказать, слова ‘ты освобождаешься’ имели бы смысл: ‘ты разоряешься, будут разорены и твои дети, и разве при внучатах твоих начнет приходить в порядок твое хозяйство’.

Совсем не то при нашей цифре: с нею выкуп настолько легок, что без обременения совершается при какой угодно системе выкупной операции.

Только это и хотели мы показать, излагая множество различных систем. Мы говорим: ‘Они все возможны на практике. Возьмите ту, которая сообразна с вашими намерениями’. Это еще не значит, чтобы в нашем мнении одна из них не казалась решительно лучше всех других.

Какую же лично мы предпочитаем? Разве и на это не служит уже ответом все наше изложение? Разве не довольно взглянуть на сравнительную таблицу выгод, приносимых государству разными системами, чтобы видеть, какой из них мы отдаем предпочтение?

За много страниц перед этим, начиная говорить о принятии государством на себя всей суммы выкупа, мы ставили два вопроса: возможно ли это? и справедливо ли это? Но из них мы рассмотрели только один — о возможности. Неужели забыт нами второй — о справедливости? Теперь, когда мы нашли, что принять на себя весь выкуп государству не только возможно, но и удобно, не только легко, но и выгодно, теперь мы припомним наш второй вопрос. Доказывать справедливость дела успешнее всего можно, доказавши сначала, что оно и легко и выгодно.

Спрашивается, одни ли освобождаемые крестьяне выиграют от того, что уничтожается крепостное право? Нет, возродится от этого все государство, выиграют все — от правительства до последнего солдата, от финляндца, не знавшего о крепостном праве между своих скал, до. сибиряка, забывшего о нем между своих тундр. Увеличатся государственные доходы, облегчится администрация, возникнет правосудие, разовьются промышленность и торговля, приобретет небывалую доселе безопасность собственность и личность каждого, смягчатся нравы, ослабеют пороки, все государство и каждый человек в государстве через несколько лет будет и богаче, и лучше, и счастливее, чем теперь. А кто выигрывает от какого-нибудь дела, тот должен платить и расходы по этому делу. Выигрывает вся нация, следовательно и расходы должна нести вся нация. [Я не был крепостным человеком и не имел крепостных людей, но моя жизнь изменится к лучшему от уничтожения крепостного права, — как же я откажусь от участия в его выкупе?]

‘Но крепостные крестьяне выигрывают больше всех, следовательно они и должны платить, если не всю сумму, то по крайней мере большую часть ее’. Во-первых, не так легко решить, какое именно сословие больше выигрывает от освобождения крестьян. Об этом нужно еще подумать. И если хорошенько вникнуть в дело, то окажется, что больше всего выиграют сами помещики, потом купцы и промышленники. Увеличатся ли вдвое доходы крестьян через 10 лет, этого мы еще не знаем, но в том, что каждый сколько-нибудь расчетливый помещик через 10 лет будет получать вдвое больше дохода, чем теперь, нет никакого сомнения. Во-вторых, если и действительно освобождаемые крестьяне выигрывали бы больше всех сословий, то ведь и по нашему проекту они одни дают правительству целых две трети всех сумм, на которые совершается правительством выкуп. Кажется, эта степень участия очень достаточна. Принятие правительством на себя всей суммы выкупа вовсе не служит к тому, чтобы снять с освобождаемого сословия главную массу приношений на выкупную операцию: правительство только берет в свои руки эти суммы н служит посредником. Этим посредничеством чрезвычайно облегчается и сокращается выкупная операция. Как же отказаться от посредничества, когда оно выгодно и для посредника и для обеих сторон, между которыми становится посредник? Не ясно ли, что справедливость в этом случае согласна с выгодою самой казны?

Выгоды, получаемые казной через то, что она примет на себя совершение всей выкупной операции, огромны. Если правительство найдет возможным усилить выкупные средства, на каждый израсходованный рубль оно получит рубль выгоды в течение первых же 27 лет, если оно не найдет возможности делать этих выгодных затрат, все-таки выгода ему будет огромная уже и от одного того, что оно употребит на облегчение выкупной операции силу своего кредита, не жертвуя ничем из собственных доходов.

Но главнейшая выгода и для казны, и для нации состоит не в том, что расходы по выкупной операции значительно сокращаются и в казне остается более 200 000 000 руб. сбережения от принятая правительством всего выкупа на счет государства. Главная выгода состоит в том, что, принимая всю операцию на счет государства, правительство развязывает себе руки для преобразований финансовой системы. Мы уже говорили, что оба эти дела тесно связаны одно с другим.

Эти соображения заставляют нас думать, что лучше всех других практических систем та, которая занимает два последних места в нашей сравнительной таблице. Повторим здесь ее основания.

Производится выпуск кредитных билетов на 162 500 000 руб. Возможность его доказана примерами прошлых лет. Прибавим здесь, что подобный выпуск на такое дело явился бы самым прочным ручательством за бережливость в выпусках бумажных денег на другие расходы, менее производительные, явился бы сильнейшим ручательством за твердое намерение сохранять баланс бюджета и, следовательно, не понизил бы, а, напротив, возвысил бы государственный кредит.

Затем производится зачет долгов по поместьям в кредитных учреждениях за приходящийся владельцам выкуп на сумму 450 000 000 руб. Если нужно, для пополнения этой цифры допускается до пределов ее перенесение частных долгов по поместьям с согласия кредитора и должника на счет государства через посредство кредитных учреждений. Такого зачета желают сами помещики, справедливо находя в нем двойную выгоду для себя: капитал выкупа, дающий только 3%, служит уплатою за капитал долга, по которому платят они 4 %, — в этом одна выгода. Другая в том, что посредством зачета чрезвычайно сокращается срок выкупа для облигаций, то есть чрезвычайно ускоряется получение владельцами остальных денег за выкуп.

За выпуском кредитных билетов и зачетом долга на остальные 200 000 000 руб. выкупной суммы выдаются облигации, приносящие три процента. Они выкупаются третными тиражами, а еще лучше, если тиражами еще более частыми, двухмесячными или даже ежемесячными.

Судя по пропорции между облигациями, зачетом и выпуском кредитных билетов, надобно считать, что владельцы до 400 или даже до 500 душ получат немедленно и сполна наличными деньгами всю часть выкупа, какая следует им после зачета долга.

Итак, ждать несколько времени удовлетворения по своим облигациям придется только немногим богатым людям, и то очень недолго.

Срок выкупа облигаций и вообще продолжения выкупной операции зависит от того, найдет ли правительство удобным усилить выкупные средства заимствованиями из других источников дохода или оставит выкупную операцию исключительному действию собственных средств выкупа.

Если эти средства останутся без усиления вспоможениями из других источников, будучи только доведены небольшою прибавкою 1 ¹/₄ миллиона рублей в год до круглой цифры 50 миллионов в год, то выкуп всех облигаций кончается в 24 тиража, или 8 лет, а выкуп долга, перенесенного кредитными учреждениями с поместий на счет государства, — в 14 лет и два месяца. Выкуп обеих этих статей (всего 650 милл. капитала) с уплатою по ним процентов требует 739 460 000 руб., а с выпуском кредитных билетов весь итог выкупной операции простирается до 901 960 000 руб. Сравнительно с выкупом на те же средства, но без могущественных облегчений, доставляемых ему правительством через содействие государственного кредита, казна выигрывает более 230 миллионов без всяких денежных усилий со стороны казны.

Если же правительство найдет возможным возвысить прибавкой собственных средств ежегодный оборот выкупной операции, например, до 75 милл., казна через это усилие еще выиграет более 44 милл. рублей, при этом выкуп облигаций весь кончается в 14 тиражей, или 4 года и 8 месяцев, а выкуп долга по кредитным учреждениям — в 9 лет и 8 месяцев.

Для лучшего объяснения прилагаем таблицы выкупа на принимаемых нами основаниях при том и другом размере выкупных средств. Вот краткий перечень этих оснований:

Таблицы выкупа в 75 рублей на душу (812 500 000 руб.) с немедленною выдачей всей причитающейся суммы владельцам до 450 душ и с выкупом всех остальных выкупных облигаций в 4 года и 8 месяцев (по таблице А) или в 8 лет (по таблице В), в том и другом случае без иностранного займа. Выкуп покрывается выпуском на 162 500 000 руб. кредитных билетов, зачетом 450 000 000 руб. поместного долга, переносимого кредитными учреждениями на счет государства (за этот долг правительство платит полтора процента кредитным учреждениям) и выпуском трехпроцентных выкупных облигаций на 200 000 000 руб. серебром.

А. Таблица выкупа с усилением выкупных средств до 75000000 руб. посредством прибавки из средств казны

0x01 graphic

Итого по обеим статьям уплачено капитала 650000000 руб., процентов 55430000 руб., всего 705430000 руб., а с выпуском кредитных билетов (162500000 руб.) весь расход на выкупную операцию составит 867930000 руб.

В. Таблица выкупа, производимого без всяких усилий со стороны правительства исключительно выкупными средствами. Годичная сумма выкупных средств принимается в 50 миллионов рублей

0x01 graphic

Продолжение

0x01 graphic

Итого по обеим статьям уплачено капитала 650 000 000 руб., процентов 89 460 000 руб., а всего 739 460 000 руб., а с выпуском кредитных билетов (162 500 000) весь расход на выкупную операцию составит 901960 000 руб.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ В настоящей работе Чернышевский выступает со своим основным требованием уничтожения крепостничества и самодержавия и национализации помещичьего землевладения без всякого выкупа.

В 1-й главе этой работы под видом ‘ошибочного’ расчета в размере выкупа доказывается, что не крестьяне помещикам, а помещики крестьянам должны, то есть не только не признается никакой выкуп крепостными своих земель у помещиков, но даже делается намек на ‘долг’ помещиков крестьянам, то есть на то, что сверх существующего земельного крестьянского надела крестьянам должна отойти и другая часть помещичьих земель.

Во 2-й главе в притче ‘о таскании воды в решете’ доказывается, что фактически размер выкупа, ‘причитавшегося’ помещикам за предоставляемую ими землю освобождаемым крестьянам, равен нулю, то есть опять-таки — выкуп отрицается.

В главе 3-й предлагается произвести выкуп за счет помещиков и государства.

В 4-й главе предлагается произвести тот же выкуп за счет помещиков и купцов (ср. с ‘Прологом’, где дается аналогичное решение, относимое Чернышевским к 1857 г.). В первоначальной рукописи этой работы Чернышевский доказывает путем своего любимого иносказания о ‘разбойниках’, что помещики, как ‘разбойники’, ‘грабители’, ‘мошенники’, не только не заслуживают вознаграждения за возврат достояния (земли), захваченного ими путем грабежа у крестьян, но и подлежат ‘наказанию’, как всякие грабители.

Против этой работы открыто выступили ‘С.-Петербургские ведомости’ (в No 42, фельетон Я-ва ‘Концертный сезон в одном из русских журналов’, в No 101, статья помещика Порховского уезда И. Заклингкого ‘Отзыв мелкопоместного владельца о статье ‘Труден ли выкуп земли?’), ‘Сын отечества’ (в No 18, ответ того же Я-ва на заметку К. Д. ‘Объяснение’ в ‘С.-Птербургских ведомостях’, No 56), ‘Русский вестник’ (1860 г., август, кн. I, статья С. Цвет ‘Экономическая деятельность и законодательство’) и др., оспаривая достоверность ее источников и нападая на Чернышевского за его разоблачение помещичьих и либеральных выкупных проектов, за его мысль о том, что помещики не только не имеют права на выкуп, а обязаны еще приплатить крестьянам сверх отводимого им существующего крестьянского надела, за его ‘намерения разорить помещиков’. С. Цвет прямо выступил против аллегории ‘о выпрямлении палки’, как революционного призыва к насильственному уничтожению эксплуататорского общества и экспроприации частной собственности на землю и средства производства в пользу трудящихся (см. прим. I к ‘Экономической деятельности…’). ‘Мелкопоместный владелец’, напуганный Чернышевским, водил о ‘конце концов’ дворянской России,

² Эпиграф — свободный перевод Чернышевского следующих слов Мальтуса, сказанных последним в оправдание своего реакционного закона о народонаселении: ‘Вероятно найдя лук слишком согнутым в одну сторону, я слишком перегнул его в другую, желая его выпрямить’.

Политический смысл этого эпиграфа, завуалированного в метафорическую подцензурную форму, разъяснен в работах Чернышевского ‘Тюрго’ и ‘Г. Чичерин как публицист’.

Указывая в первой из них, между прочим, на то, что капиталистическая собственность на землю была создана буржуазной революцией, Чернышевский выводит на основе этого следующий закон общественного развития: ‘когда палка искривлена в одну сторону, ее можно выпрямить, только искрививши в противоположную сторону: таков закон общественной жизни. Будем уважать его, хотя он прискорбен (‘прискорбен’ в том смысле, что влечет за собой гражданские войны, историческую ответственность за которые Чернышевский правомерно возлагает на эксплуататорские классы.— К. Ж.), будем признательны даже к ошибавшимся за их ошибку (то есть французским революционерам, утвердившим путем революции не социалистическую собственность, а буржуазную. — К. Ж.), если она содействовала исправлению других более важных и гибельных ошибок’, то есть привела к уничтожению феодализма. ‘До сих пор, — разъясняет он этот же закон в работе ‘Г. Чичерин как публицист’, — история не представляла ни одного примера, когда успех получался бы без борьбы… До сих пор мы не знали, что крайность может быть побеждена только другою крайностью, что без напряжения сил нельзя одолеть сильного врага…’ Чернышевский решительно выступает против либеральной ‘теории’ о вреде классовой борьбы вокруг крестьянской реформы, о вреде народной революции для разрешения крестьянского вопроса и стоит за победу ‘одной крайности’, то есть народной революции, над ‘другой крайностью’, то есть над помещичье-либеральной реакцией и контрреволюцией во главе с царем. Применительно к вопросу о выкупе это означает, что Чернышевский не допускает ‘среднего’, ‘безобидного’ для сторон решения вопроса (среднего размера выкупа и т. п.), а стоит за победу крестьянской ‘крайности’ (крестьянский захват помещичьей земли) над помещичьей ‘крайностью’ (безземельное или малоземельное освобождение крестьян за грабительский выкуп земли и личности крепостного и т. д.).

Политический смысл аллегории Чернышевского о ‘выпрямлении лука’, или о ‘выпрямлении палки’, прямо противоположен реакционной теории Мальтуса, против которой он всегда непримиримо и решительно боролся.

³ Чернышевский имеет в виду свою статью ‘О необходимости держаться возможно умеренных цифр при определении величины выкупа’, называя ее далее неточно ‘О необходимости умеренных цен выкупа’ и т. д.

⁴ ‘Добросовестные’ — здесь — ‘выборные’ от государственных и удельных крестьян, сельские судьи, ведавшие разбором мелких крестьянских тяжб и споров.

Чернышевский делает здесь вывод, что никакая власть из крестьян на местах не в состоянии защищать их земельные интересы, пока ‘земля остается в зависимости от интересов, желающих сократить ее размер’, то есть в зависимости от помещиков и от самодержавия.

⁵ Соображения Чернышевского имеют реальные основания. По преувеличенным данным, средняя стоимость десятины земли по продажным ценам 1854—1858 годов, взятая вместе для нечерноземных, черноземных и западных губерний, равнялась 16—16,6 руб., а отдельно по каждой группе губерний соответственно: 12—13,5 руб., 19—18,7 руб. и 17,4—18 руб. (см. Лосицкий А., Выкупная операция, СПБ. 1906, стр. 38—39).

⁶ Иронический намек на ‘Записку об освобождении крестьян в России (1855)’ К. Д. Кавелина. См. 2-ю статью ‘О новых условиях сельского быта’.

⁷ Чернышевский имеет в виду ‘Статистическое описание Киевской губернии’ (чч. I—III, СПБ. 1852), составленное Д. П. Журавским и изданное И. Фундуклеем.

⁷ Чернышевский ссылается на труд Я. А. Соловьева ‘Сельскохозяйственная статистика Смоленской губ.’. М. 1855.

⁸ Эта цифра и другие, приводимые на следующих страницах и о некоторых случаях округленные Чернышевским, взяты им из названного ‘Статистического описания Киев, губ.’, ч. II, стр. 23U—231.

¹⁰ Посессия — временное владение, или аренда, в Киевской губ., и вообще в Западном крае, обычно краткосрочная, трехлетняя, в которую сдавали крупные помещики свои населенные имения арендаторам (‘посессорам’) из беспоместных дворян, мещан и других свободных слоев населения.

¹¹ ‘Чинш’ — здесь: 1) феодальный оброк в денежной форме крепостного крестьянина помещику за пользование усадебными землями, прибавочными полевыми землями и другими угодьями — сверх инвентарном нормы и 2) капиталистическая арендная плата в денежной форме свободных граждан (однодворцев, мещан, колонистов и других лиц, ‘вольноживущих в помещичьих имениях’) тому же помещику за арендуемые у него землю и другие угодья.

¹² Это подтверждается в частности таким соображением: в черноземных губерниях оброк, равняясь по высокому уровню барщины, был выше, чем в нечерноземных, за исключением С.-Петербургской губ.

¹³ По вычислениям И. И. Игнатович в ее книге ‘Помещичьи крестьяне накануне освобождения’ (изд. 3-е, Л. 1925, стр. 379), в 40 губерниях Европейской России оброчные крестьяне составляли 28,3%, барщинные 71,7%.

¹⁴ В середине XIX века средний денежный оброк колебался от 12 р. 30 к. до 27 р. 56 к. с тягла, не считая ‘столового запаса’ (взносов курами, баранами, грибами, ягодами и пр.), чаще всего также заменявшегося добавочным денежным оброком.

¹⁵ Чернышевский имеет в виду статью либерального чиновника А. Г. Тройницкого ‘О числе крепостных людей в России’ в ‘Приложении’ к ‘Журналу министерства внутренних дел’, 1858, кн. 5.

¹⁶ В августе 1858 года председатель главного комитета по крестьянскому делу Ростовцев называл цифру выкупа в 1,5—2 млрд. руб. сер., требуемую помещиками. Он же определял ее — до 1 млрд. руб. сер.

¹⁷ Эти данные Чернышевского совладают с вычислениями. И. И. Игнатович: в 5 великороссийских губ. средний оброк колебался между 20 и 25 руб. с тягла, в 18 губ. — между 15 и 20 руб. и в одной был нигке 15 руб. (назв. соч., стр. 108).

¹⁸ В названном ‘Статистическом описании Киевской губернии’ средняя продажная цена души выведена в 178 руб.

¹⁹ По данным И. И. Игнатович, в Киевской губ. оброчные крестьяне составляли 1,6% (назв. соч., стр. 76).

²⁰ В действительности большинство дворянских комитетов высказывалось за сохранение временно-обязанных отношений.

²¹ Чернышевский имеет в виду так называемую оброчную подать в среднем в 2 р. 92 к. с души, которую платили в конце 50-х годов государственные крестьяне сверх подушной подати.

²² По данным А. Г. Тройницкого (назв. соч., стр. 8).

²³ Об этом см. работу Н. Г. Чернышевского ‘Материалы для решения крестьянского вопроса’.

²⁴ Чернышевский говорит о реформе Киселева 30—50-х годов XIX века, заменявшей подушную подать поземельным налогом, которая, по его мнению, не достигла своей цели — равномерности между платежами и доходностью хозяйства.

²³ Чернышевский имеет в виду таблицы из названной статьи А. Г. Тройницкого.

²⁶ Речь идет о долгах помещиков по ссудам под заложенные имения или земли с 7 103 тысячами крепостных душ (66% всего крепостного населения России), долги эти государственным кредитным учреждениям возникли еще в 1824 году. В 1859 году они составляли 425 млн. руб.

²⁷ Настоящая таблица, предусматривающая выкупную операцию на 27 лет, представляет собой окончательную авторскую редакцию, отличную от редакции этой таблицы в авторской корректуре, где выкупная операция рассчитана в 30 лег.

К. Журавлев

УСТРОЙСТВО БЫТА ПОМЕЩИЧЬИХ КРЕСТЬЯН. No VI. ТРУДЕН ЛИ ВЫКУП ЗЕМЛИ?

Впервые опубликовано в ‘Современнике’, 1859, No I, в виде особого отдела, стр. 1—74, за подписью автора. Перепечатано в Полном собрании сочинений, 1906, т. IV, стр. 334—392. Редакция текста, проверенного по рукописи и корректурам, впервые дана в ‘Избранных сочинениях’, т. I, ГИЗ, 1928, стр. 1—79. Рукопись: 83 исписанных полулиста канцелярской писчей бумаги, листы 37—40, 46—48, 54, 60—69, 73, 79—83 исписаны рукой Чернышевского, а остальные секретарем, обороты листов 38, 39, 46—47, 54, 60—69, 73, 80, 81 и 83 текстом не заполнены, поправки, вставки и надписи технического характера сделаны автором. После заглавия в рукописи отсутствует обозначение 1-й главы и эпиграф из Мальтуса. Цензорская корректура: на 9 ¹/₂ листах (формах) адресована цензору Мацкевичу, надпись: ‘Настоящую статью имею честь отнести на рассмотрение г-на действительного статского советника Арсеньева. 4 дек. 1858. Цензор Д. Мацкевич’, ‘Со стороны Министерства внутренних дел к напечатанию сей статьи препятствий нет. 5 января 1859. Действ[ительный] ст[атский] сов[етник] Арсеньев’ и ‘Печатать позволяется. 6 января 1859 года. Цензор Мацкевич’, изъятий и изменений нет. Только глава ‘Второй путь’ отчеркнута на полях красным карандашом. Авторская корректура: на 9 ¹/₂ листах (формах), датирована 24 и 28 декабря [1858] и 3 января [1859]. На 2-м листе заметка Н. Г. Чернышевского: ‘В некоторых местах цифры подчеркнуты карандашом — это ничего не значит, подчеркивал я только сам для себя’. В 7-м листе вырваны 22 строки (со слов: ‘III. Один рубль в кармане — лучше двух рублей в долгу’ (стр. 547) и кончая: ‘какого мы желали бы, все-таки за помещиками’ (547 стр., 12 строка снизу), и ¹/₂ листа (формы), со слов: ‘останется и большая по пространству, и лучшая’ (547 стр., 11 строка снизу) и обрываясь на словах: ‘в распоряжении казны. 183, 787, 500 р.’ (551 стр., 20 строка), эта часть корректуры является копией первой, со всеми сделанными на ней исправлениями, надписи автора: ‘Сводки этой статьи прошу Вас, Карл Иванович [Вульф], прислать ко мне, потому что в цифрах много перемен, так что надобно (Проверить их мне. Чернышевский’, ‘Так как в этих двух полосах слишком много переделано, то я просил бы поправить и прислать мне еще оттиск исправленный в гранках, еще не сверстывая, тогда бы сводка была чиста’ (полосы начинаются словами: ‘2) если бы правительство приняло на себя около одной пятой части выкупа’ (стр. 551, 21 строка) и кончается: ‘и всего понадобилось бы на это около 240 миллионов’) (555 стр. 15 строка) и другие технические надписи, в корректуре многие отрывки автором выброшены, часть из них дана в новой редакции, внесены большие изменения в цифровые данные, но, видимо, изменения были еще дополнительно сделаны в верстке, наконец на полях корректуры прибавлены новые отрывки. Рукопись и корректуры хранятся в Центральном государственном литературном архиве (NoNo 1754, 1908-а, 1908-6 и 1909). Статья нами печатается по тексту ‘Современника’, сверенному с рукописью и корректурами.

Стр. 500, 3 строка снизу. В ‘Современнике: ‘прямо говорили, что выкуп земли

Стр. 500, 8 строка снизу. В рукописи: которым они были обложены

Стр. 503, 17 строка снизу. В ‘Современнике’: половина рассуждавших об этом выкупе признавала его делом невозможным, а другая половина хотя и говорила о возможности… но представляла такие цифры

Стр. 505, 9 строка. В рукописи: эта истина. [Мы даже думаем, что по прочтении всей статьи до конца, нас можно скорее будет упрекнуть за некоторую наклонность к повышению оценки, нежели к ее понижению]. Когда же читатель дойдет

Стр. 505, 15 строка снизу. В рукописи: В 1845 году, к которому относятся сведения, в Киевской губернии считалось 504 431 душа крепостных крестьян.

Стр. 510, 14 строка. В рукописи: Словом сказать, из 3, 149, 611 десятин всего пространства крепостных земель только 1, 194, 381 десятина были

Стр. 511, 8 строка. В рукописи: заключается в праве на личность [, на обязательный труд]. Отношение между этими

Стр. 512, 11 строка. В рукописи: не самые умеренные цифры.

Стр. 513, 4 строка. В рукописи: что истина [выгоднее] безопаснее всякой лжи.

Стр. 514, 13 строка снизу. В рукописи: пропорция эта гораздо меньше: [{}

¹ Это будет ясно из следующего сравнения: принимая одну треть оброчных, мы в общем выводе имеем такие цифры:

2 души по 39 р. 23 ¹/₂ к. — 78 р. 47 к.

1 душа ‘ 68 ‘ 66 ‘ — 68 ‘ 66 ‘

3 души — 147 р. 13 к.

147 р. 13 кош. по разделении на 3 дают 49 р. 4 ¹/₃ коп. на душу. Если мы положим оброчных одну четвертую часть, будем иметь:

3 души по 39 р. 23 ¹/₂ к. — 117 р. 70 ¹/₂ к.

1 душа ‘ 68 р. 66 к. — 68 ‘ 66 ‘

4 души 186 р. 367₂ к.

186 р. 36 ¹/₂ коп. по разделении на 4 дают только 46 р. 59 ¹/₂ коп. на душу].

Стр. 515, 26 строка. В рукописи: ведь я [втрое или вчетверо] вдвое меньше

Стр. 515, 10 строка снизу. В рукописи: ни на чем не основывались [, кроме собственного желания написать цифру в два миллиарда рублей серебром или ссылались на] кроме приходо-расходных книг

Стр. 517, 12 строка снизу. В рукописи: по нашему расчету 49 р. 10 копейками, разве можно

Стр. 518, 11 строка. В рукописи: не выше 160 р. [(и то чуть ли не будет выше действительности)], ценности

Стр. 518, 31 строка. В рукописи: помещику постоянно приходится получать

Стр. 518, 32 строка. В рукописи: опекунского долга разве-разве каких-нибудь по десяти рублей

Стр. 518, 12 строка снизу. В рукописи: составляет одну [четвертую] пятую часть годичного дохода.

Стр. 522, 16 строка. В рукописи: Из таких огромных облигаций

Стр. 522, 22 строка. В рукописи: от 40 рублей до 1500 рублей, именно облигации

Стр. 523, 2 строка снизу. В рукописи: доходил бы до 70 или 80 р. на душу [, может быть, даже больше]. В таком поместье

Стр. 524, 5 строка. В рукописи: А выкуп производится довольно быстро. [Было бы не нужно облагать освобождаемых крестьян на продолжительный срок податью выше той, какую платит государственный крестьянин. Для окончания всей операции менее чем в 20 лет было бы достаточно потребовать от освобождаемых крестьян особого усилия только в продолжение 5 лет только по одному лишнему рублю с души, при обложении крестьян на эти 5 лет податью, которая бы была на 1 руб. серебром с души выше подати государственных крестьян, отделялось бы на выкуп 4 руб. в год с души, и в эти пять лет, производя тиражи каждую треть года, выкуп пошел бы следующим образом]. Мы принимаем для него следующие основания.

Стр. 524, 16 строка снизу. В рукописи: то есть в течение 23 лет и 4 месяцев.

Стр. 526, 26 строка. В рукописи: не подлежит уже изменениям. А пока одна половина

Стр. 527, 17 строка. В рукописи: способ выкупа был бы невыгоден только тогда

Стр. 527, 21 строка. В рукописи: для государства он очень выгоден, не требуя

Стр. 527, 25 строка. В рукописи: Для освобождаемых крестьян

Стр. 528, 13 строка снизу. В рукописи: из них 5 319 500 руб. будут употреблены

Стр. 528, 11 строка снизу. В рукописи: найдена нами 531 950 000 руб.

Стр. 528, 10 строка снизу. В рукописи: в первую треть всего только

5 525 402 руб.

Стр. 528, 14 строка. В рукописи: по губерниям, насчитывают 3 898 таких владельцев,

Стр. 529, 7 строка снизу. В ‘Современнике’ явная опечатка: (16 м. Х 46,891) = 750 260 000 р.

Стр. 531, 9 строка. В рукописи: облегчение для казны было бы 28 186 000 р.

Стр. 531, 15 строка снизу. В рукописи: сумма взносов 75 116 000 р., облегчение 16 844 000 руб.

Стр. 531, 4 строка снизу. В рукописи: 75 156 000 + 32 000 000 = 107 116 000 р.

Стр. 532, 20 строка снизу. В рукописи: на себя 176 950 000 р., то есть третью часть.

Стр. 533, 6 строка снизу. В рукописи: 197 805 916 рублей.

Стр. 534, 6 строка. В рукописи: 177 000 000, поступающие на рынок по совершении выкупной операции

Стр. 534, 9 строка. В рукописи: все вспоможение (176 950 000 р.)

Стр. 535, 6 строка. В рукописи: 176 950 000 р. облигаций, обмененные кредитными учреждениями по 100 рублей за 105 рублей долга были бы приняты в зачет 186 795 000 долга. Эта сумма была бы кредитными учреждениями перенесена на счет государства с уплатою по ним 1 ¹/₂%. Внося по третям ежегодно 11 000 000 рублей.

Стр. 535, 12 строка. В рукописи: долг в 19,87 лет, и всего понадобилось бы в течение этих лет уплатить 218 051 000 рублей. А если бы вспоможение производилось ежегодными взносами, то они составили бы 242 928 000 р., следовательно государство сберегало бы через единовременное вспоможение посредством кредитных учреждений более 24 350 000 р.

Стр. 535, 22 строка. В рукописи: всю сумму 176 950 000 р.

Стр. 535, 25 строка. В рукописи: в гораздо меньшем количестве 52 000 000 рублей.

Стр. 535, 30 строка. В рукописи: только на сумму 125 000 000 р., а остальные 51950 000 р. единовременного вспоможения

Стр. 535, 14 строка снизу. В рукописи: 125 000 000 облигаций, принятых кредитными учреждениями по 105 рублей за 100, составили бы зачет долгов на 131 250 000 рублей. Долг этот, перенесенный на счет государства с уплатою 1^lh%, был бы погашен третными взносами на сумму 11000 000 в год в продолжение 13, 15 лет, сумма этих взносов составила бы 144 650 000 рублей. Прибавив к ним 51 950 000 рублей, выпущенных билетов, получаем сумму пожертвований правительства 196 000 000 рублей. Сравнительно с ежегодными пособиями это представляет экономию более 46 300 000 рублей.

Стр. 536, 4 строка. В рукописи: стояли на 101 и поднимались даже выше

Стр. 536, 6 строка. В рукописи: по курсу 95 рублей 50 копеек или даже выше. По курсу 95 рублей 50 копеек, 4-х процентный долг потребовал бы только 40 рублей 93 копейки годичного процента на 1 000 рублей. Но мы предположим, что заем был бы заключен по проценту 42 рубля на 100 рублей.

Мы уже приняли, что выпуск 51 950 000 рублей кредитными

Стр. 536, 11 строка. В рукописи: только на остальные 125 000 000 рублей. При 4,2% этот долг выкупался бы третными взносами на сумму 11 000 000 рублей в год в течение 15, 547 лет, вся сумма взносов составила бы за это время 171017 000 р. Прибавляя к тому цифру выпущенных билетов (51950 000), мы получаем, что вся сумма пожертвований правительства составила бы 222 977 000 рублей. Сравнительно

Стр. 536, 25 строка. В рукописи: к участию хотя на 50 000 000 р., если бы даже не захотели увеличить это участие до 125 000 000 рублей. Такая сумма (50 000 000 р.) уже совершенно ничтожна.

Стр. 536, 29 строка. В рукописи: А если из 125 000 000 рублей, не-покрываемых выпуском кредитных билетов, — 50 000 000 р. приобретаются обменом облигаций на долги по кредитным заведениям, то для иностранного займа остается только 75 000 000 рублей.

Тогда вся операция имела бы следующий вид:

Из 11 000 000 ежегодного взноса, 750 000 отчислялись бы на уплату процентов кредитным учреждениям. Остальные 10 250 000 рублей шли бы на проценты и выкуп долга. Третными уплатами этих 10250 000 рублей, заем в 75 000 000 рублей по 4,2% выкупался бы с небольшим в 25 401 третей года

По выкупе его весь ежегодный взнос

Стр. 536, 6 строка снизу. В рукописи: Эти 50 000 000 выкупались бы в течение 14,042 третей года.

Итого оба долга вместе (иностранный и в кредитные учреждения) выкупались бы в 40,443 третей года, или в 13,481 лет. По 11 000 000 в год, это составит 148 300 000 рублей. Прибавим к этому 51950 000 выпущенных кредитных билетов, и сумма 200 260 000 будет итогом всех пожертвований государства. Это составило бы сбережение с лишком в 42 500 000 р.

Надобно сделать

Стр. 537, 18 строка. В рукописи: когда размер ею был гораздо выше 75 000 000 рублей.

Стр. 538, 30 строка снизу. В рукописи: от 176 950 000 р. (при исключительном получении этой суммы через выпуск кредитных билетов) до 200 260 000 р.

Стр. 539, 5 строка снизу. В рукописи: 22 ¹/₃ года, три четверти его в 15 лет, две трети в 13 лег. Итак,

Стр. 540, 2 строка. В рукописи: 13 лет или три четверги выкупа (если они останутся 15 лет) или вся сумма

Стр. 540, 6 строка. В ‘Современнике’: только сократить разными переносами

Стр. 541, 6 строка снизу. В рукописи: выпущено для выкупа 181 950 000 рублей кредитных билетов.

Затем из общей цифры выкупа (531 950 000 р.) остается

Стр. 542, 2 строка. В рукописи: кредитных билетов. [Мы опять думаем, что для обмена их на выкупные облигации, даже в таком размере, не было бы нужды прибегать к обязательным мерам, а достаточно было бы назначить премию, которую, по обширности предполагаемого размера, можно было возвысить до 7 ¹/₂%. Такая выгода (7 руб. 50 коп. на каждые 100 рублей), без сомнения, привлекла бы к кредитным учреждениям все или почти все выкупные облигации, так что ничтожный остаток их не произвел бы чувствительной разницы в общем расчете операции, который был бы таков:] Ниже мы изложим

Стр. 542, 15 строка снизу. В рукописи: расходы по выкупной операции. [Впрочем, заем во 100 000 00т по 4,2%, при третном взносе в 15 000 000, не представлял бы убытков, сравнительно с премиею в 7 ¹/₂% при обмене облигаций на долги. Тогда, конечно, обмен сократился бы до 250 000 000 рублей]

Расчеты, которыми наполнена

Стр. 543, 8 строка. В рукописи: только от 150 до 200 миллионов он сократится до 15 или до 13 лет

Стр. 543, 12 строка. В рукописи: требуя лишних расходов [не более как по 12 000 000] всего по несколько миллионов

Стр. 543, 23 строка. В рукописи эпиграф отсутствует.

Стр. 547, 2 строка. В рукописи эпиграф отсутствует.

Стр. 547, 24 строка. В рукописи: здравого смысла [и совести] помещиков

Стр. 548, 17 строка. В рукописи: не сам подвергается подати, а только служит посредником между казною и потребителями, действительно платящими подать.

[Мало того, что обложение земли податью безубыточно для землевладельца, изъятие дворянской земли от подати, пока ею владеет дворянин, было бы невыгодно для самих дворян. Тогда купец или чиновник не из дворян при покупке дворянской земли имел бы явную невыгоду перед покупщиком дворянином, таким образом желающих покупать дворянские земли было бы менее и эти земли продавались бы дешевле других земель, на которые покупателей было бы больше].

Крестьянские земли

Стр. 548, 9 строка снизу. В рукописи: третными тиражами в 23 года и 4 мееща (точнее в 69,68 тиражей или в 23,29 лет).

Стр. 548, 2 строка снизу. В рукописи: кредитных билетов и обмен 100 000 000 облигаиии с премиею 5% на долги кредитным учреждениям, и если бы на погашение

Стр. 549, 1 строка. В рукописи: третными взносами по 11000 000 руб. в год, долг правительства кредитным учреждениям (105 000 000 р.) был бы погашен в 11,433 лет, и вся сумма пожертвований правительства, рассроченная на 11 ¹/₂ лет, простиралась бы до 189 330 000 рублей.

Если бы

Стр. 549, 11 строка. В рукописи: и через обмен 150 000 000 облигаций в кредитные учреждения с прежнею [премиею], то сумма пожертвований правительства при третных взносах по 5 000 000 простиралась бы до 299 550 000 руб., рассроченных на 14 ¹/₂ лет

Наконец если бы правительство нашло возможным принять на счет государства половину выкупа или даже несколько более, именно 412 500 000 рублей и притом если бы эта сумма составилась] премиею (5%), то при третных взносах, по 11 000 000 в год перенесенный на государство долг (157 500 000) кредитных учреждений выкупался бы в 16,187 лет, требуя взносов на сумму 178 057 000 р. Но при этом

Стр. 549, 19 строка. В рукописи: из них по 11 миллионов в год было бы обращено на окончание погашения долга в кредитные учреждения, а остальные 37 750 000 р. поступили бы

Стр. 549, 23 строка. В рукописи: по обмену облигаций только 148 929 000 [в течение первых 13,539 лет, остальные 29 128 000 р. были бы потом уплачены

Стр. 549, 21 строка снизу. В рукописи: только до 271 429 000 р.

Стр. 549, 11 строка снизу. В рукописи: выкуплены в 28,5 тиражей или 9,5 лет. Погашение долга кредитным учреждениям (с премиею 5% на обмене облигаций было бы зачтено 262 500 000 р. долга) потребовало бы (при третных взносах 11 милл. р. в год) 29,563 лет

Стр. 549, 8 строка снизу. В рукописи: из своих средств 104 500 000 р.

Стр. 550, 18 строка. В рукописи: из собственных средств… 271429 000 р.

Стр. 550, 20 строка. В рукописи: израсходовать только… 269 195 000 руб.

Стр. 551, 7 строка. В рукописи: самый длинный был — 29 ¹/₂ лет. Берем же для легкости вычислений период в круглое число 30 лет и считаем.

Стр. 551, 10 строка. В рукописи: всего в 30 лет, дают 1462 ¹/₂ миллиона рублей.

Стр. 551, 17 строка. В рукописи: эти источники в продолжение 23,29 лет, то есть на него уходит 1 135 387 500 руб., за вычетом их остается свободных денег в распоряжение казне… 327 112 500 р.

Стр. 551, 25 строка. В рукописи: сверх того, правительство израсходовало бы в течение 11,433 лет на погашение долга кредитным учреждениям 114 330 000 р. и выпустило бы кредитных билетов на 75 000 000 р., всего 189 330 000 р. Слагая эти суммы, видим, что всего поглотил бы выкуп 1 002 963 000 р., затем оставалось бы у казны… 459 537 000 р.

Стр. 551, 9 строка снизу. В рукописи: пойдет 29 128 000 р.

Стр. 551, 7 строка снизу. В рукописи: погашение 148 929 000 р. и выпустит кредитных билетов… всего израсходует 271 429 000 р. Слагая эти суммы, видим, что выкуп будет стоить 960 583 250 р., а казне останется… 501 916 750 р.

Стр. 552, 4 строка. В рукописи: выкупаются в 9 ¹/₂ лет, этим поглощается 463 125 000 р., из тех же выкупных источников идет потом на погашение долга кредитных учреждений 220 693 000 р. Сверх того, казна расходует на их погашение 162 ¹/₂ милл. и выпускает на 162 ¹/₂ милл. кредитных билетов, всего расходует 267 000 000 р. Итого, весь выкуп требует 951 118 000 р., а казне остается… 511 382 000.

Стр. 553, 18 строка. В рукописи: Назначается обмен облигаций на долги по кредитным учреждениям по желанию самих должников до суммы 400 миллионов с премиею в 5%. Таким образом на счет государства переносится 420 000 000 милл. долгов по кредитным учреждениям, которые берут с государства 1 ¹/₂%. Заключается иностранный заем (примерно по 4,2% на 100 миллионов, за этими немедленными уплатами.

Стр. 553, 29 строка. В рукописи: процент 4,2%.

Стр. 553, 14 строка снизу. В рукописи: уплаты — 9 миллионов в 1’оД звонкой монеты

Стр. 554, 1 строка. В рукописи: 1) Иностранный заем уплачивается в 33 трети (по 3 милл. в 32 трети, в последнюю остальные 4 милл.). Процентов за него в это время (по 1,4% в треть) пойдет 24 024 000 р., всего с уплатою капитала (100 милл.) эта статья потребует 124 024 000 р.

Стр. 554, 5 строка. В рукописи: 2) Облигации (150 милл.) будут выкуплены (тиражами по 10 милл.) в 15 тиражей, т. е. 5 лет. Процентов на них (3% в год, т. с. 1 % в треть) пойдет 12 миля., всего эта статья потребует 162 000 000 р.

Стр. 554, 12 строка. В рукописи: 3) Долг кредитных учреждений выкупается в первые 6 третей по 8 миллионов, в следующие 6 третей по 9 милл., далее в три трети (13, 14, 15) по 10 милл. с 16-ой трети, по окончании выкупа облигаций на этот выкуп идет уже по 20 милл. до 24-ой трети включительно, затем в 25 и 26-ую трети по 21 милл., в 27, 28 и 29 трети по 22 милл. Итого выкупается 420 милл. капитала, а на проценты уходит 38 100 000 р., всего 458 100 000 р.

Стр. 554, 23 строка. В рукописи: Итого расходов:

По иностранному займу — 124 024 000 р.

‘ облигациям — 162 000 000 р.

‘ долгу кредитных учреждений — 458 100 000 р.

Выпущено кредитных билетов на — 162 500 000 р

Всего — 905 624 000 р.

Стр. 554, 13 строка снизу. В рукописи: 2) Выкуп облигаций в первые 18 тиражей по 6 милл., далее (с 19 тиража) по 7 милл. Выкуп оканчивается в 24 тиража, т. е. в 8 лет. На проценты уйдет 19 290 000 р., а всею 169 290 000 р.

Стр. 554, 7 строка снизу. В рукописи: 3) На выкуп долга в кредитные учреждения идет: в первые шесть третей по 3 милл., в следующие 6 по 3 600 000, потом в шесть третей (13—18) по 4 400 000 р., далее также шесть третей по 4 500 000 р. С 25 трети (выкуп облигаций кончен) в 9 третей (25—33) идет уже по 12 милл., потом в 12 третей (34—45) по 16 милл., в 46 треть (16-ый год) также 16 милл., наконец в 47 треть (2-ую треть 16-го года) уплачиваются остальные 11 милл. Всего уплачивается 420 000 000 р. капитала и 66134 500 р. процентов, итого 488134 500.

Стр. 556, 11 строка. В рукописи: оно в том, чтобы не оставлять обмена на произвол, а прямо ставить по общему правилу долги в кредитные учреждения зачетом по выкупу.

Стр. 557, 16 строка снизу. В рукописи: для уплаты, оно не только не израсходовало бы больше, нежели при менее экономных основаниях с усилением средств, но даже сберегло бы около 5 ¹/₂ миллионов рублей, а над прежнею комбинацисю с соответственным размером выкупных средств экономия была около 42 милл.

Но если бы нашлась возможность

Стр. 558, 7 строка. В рукописи: была бы более 44 миллионов рублей

Ограничивается ли этим

Стр. 558, 1 строка снизу. В рукописи: займами ли, [продажею ли государственных имуществ] бумажными ли деньгами

Стр. 560, 24 строка. В рукописи: за капитал 812,5 составляет лишнюю уплату

Стр. 561, 23 строка. В рукописи: за долги по кредитным учреждениям с премиею 5%

Стр. 561, 19 строка снизу. В рукописи: 122,5 м. Обмен 150 м. с премиею

Стр. 561, 5-ый столбец таблицы. В рукописи: В течение первых 30 лет от начала выкупной операции

Стр. 561, 23—26 строки. В рукописи:

75	11	114,3	1003	459,4	132,3
122,5	11	148,9	960,6	501,9	174,8

Стр. 561, 16 строка снизу. В рукописи:

162,5 м., обмен с премиею 250 м.

162,5

10,5

951,1

511,4

184,3

Стр. 561, 13 строка счизу. В рукописи: 162,5 м., обмен облигаций с премиею на 400 м.

Стр. 561, 10 строка снизу. В рукописи:

944

518,5

191,4

Стр. 561, 8 строка снизу. В рукописи:

252

906,6

555,9

228,8

Стр. 561, 3 строка снизу. В рукописи:

902

560,5

233,4

Стр. 561, 1 строка снизу. В рукописи:

247

857,9

604,6

277,5

Стр. 563, 4 строка. В рукописи: 23,27, 1,135

Стр. 563, 6 строка. В рукописи:

100 р.

1015

73,5

Стр. 565, 24 строка. В рукописи: большую часть ее’, [Позвольте, когда будочник избавляет меня от мошенника, напавшего на меня ночью, на одинокой улице, когда потом полицеймейстер возвращает мне часы, снятые с меня этим мошенником. Позвольте,] Во-первых, не так легко решить

Стр. 566, 3 строка. В рукописи: первых же 30 лет.

Стр. 567, 13 строка снизу. В рукописи: размере выкупных средств. Н. Чернышевский.

(т. е. первоначально статья заканчивалась на этом месте и была подписана автором).

Стр. 567, 10 строка снизу. В рукописи: причитающейся суммы помещиком до 250 душ и с выкупом

Стр. 567, 6 строка снизу. В рукописи: кредитных билетов зачетом (без премии) 450 000 000

Стр. 568, таблица, последний столбец. В рукописи:

1850
1700
1550
1400
1250
1100

950
800
980
650
500
350
200
100

No 6УСТРОЙСТВО БЫТА ПОМЕЩИЧЬИХ КРЕСТЬЯН. ТРУДЕН ЛИ ВЫКУП ЗЕМЛИ?1

ПРИМЕЧАНИЯ

Читайте также:

No 6
УСТРОЙСТВО БЫТА ПОМЕЩИЧЬИХ КРЕСТЬЯН. ТРУДЕН ЛИ ВЫКУП ЗЕМЛИ?¹