Д. Н. Садовников
Д. Н. Садовников
Усолка
Усолка
(Народное предание).
————————————————————
Усолка, Садовников Дмитрий Николаевич, Год: 1873
Время на прочтение: 3 минут(ы)
При Грозном на Волгу, к подошве холмов,
Точивших солёную воду,
Сошлись поселенцы на выгодный зов,
Почин положили заводу.
Срубили жильё, окружили стеной,
И скоро возник городок соляной
На дальней границе востока,
Где спеть расстилалась широко.
Усолье росло: заезжали купцы,
Рабочие шли на варницы,
Приставлены царские были стрельцы,
И пушки глядели в бойницы.
Нередко в долину с солёной водой
Сбегались кочевники дикой ордой,
Скакали по Русскому полю.
Людей уводили в неволю.
Кругом ещё лес был да темени гор,
Пониже — селенье и пашня,
А самый высокий венчала бугор
В лесу караульная башня.
Чуть ночью по степи затопает конь,
На ней зажигали сигнальный огонь,
И местные жители знали,
Что надо готовить пищали…
По старым рассказам, в Усолье жила
Одна богатырка в то время,
Она от Усолья на степь угнала
Ногайское хищное племя.
Шло время… Седела, теряла глаза
Посёлка защита, ногайцев гроза,
Могучая сила сбывала…
Усолье её забывало.
Смеялась недавно над ней молодёжь:
‘ Куда тебе, бабушка, драться?
На старости лет ты с коня упадёшь,
Пора на покой убираться’!
Кто знает, сердилась старуха, иль нет,
Но только ни слова усольцам в ответ
На это она не сказала,
Чему подивились немало.
Покойно и мирно тянулись годы
По милости страшной Усолки,
Татарских коней не видать и следа,
Замолкли тревожные толки.
Но горе застало Усолье врасплох,
В осеннюю ночь загорелся сполох,
Недаром такая тревога:
Ногайцев нахлынуло много…
Покинули полчища диких татар
Степей кочевое раздолье,
Потоптаны нивы, и скоро пожар
Осветит родное Усолье!
Из города выслана малая рать
Ногайскую силу в леса отогнать,
А с ней заодно отряжёны
И девки, и мужние жёны.
Дрались поселенцы… Оружия стук
Взлетал до лесистых верхушек,
Стрелу отпускал туго стянутый лук,
Рубились, палили из пушек.
Кровавая битва была горяча,
А сила росла, как в степи саранча,
И дрогнули наши средь поля:
Ждала их недобрая доля.
Здесь стало понятно толпе удальцов,
Кого на бою не хватало…
Усолка в обиде: за несколько слов,
Быть может, всё дело пропало!
В былые года у ней сила была,
Недаром она богатыркой слыла,
И сильной и грозной недаром
Казалась несносным татарам.
И вот старшины отрядили гонцов,
Должны они были в посёлке,
С казав в извинение несколько слов,
Подмоги просить у Усолки.
Быть может, её неожиданный вид
Усталые силы людей оживит,
Давно уж её не видали
С клинком из сверкающей стали.
Приходят гонцы и старухе поклон
С почтеньем отвесили низко:
‘ Спаси от ногайца — отступится он
И после не сунется близко!
Прости нам обиду, тряхни стариной,
Всё дело теперь за тобою одной…
Родная, забудь своё сердце, —
От нас отгони иноверца’!
Ответ им держала Усолка такой:
‘ Забыть не могу я обиду,
Ищите себе вы подмоги другой,
На выручку к вам я не выйду!
Пришли над старухой смеяться больной?
Что? Мало вам места за это стеной?
Где сабли у вас и пищали?
Иль порохом вы обнищали’?
Тем временем длился отчаянный бой
И стоном стонала дубрава…
Усольцы к стенам отступали гурьбой,
Налево рубясь и направо.
Сверкал меж дерев их пищальный огонь,
Валился татарин и пятился конь…
Ногайская тёмная сила
Усольцев кругом обступила…
Недолго продержится русская рать,
Зато уж отдастся не даром,
Хоть будут тела её лес устилать,
И всё истребится пожаром.
Но каждый усолец заране решил
Сражаться, пока хватит духа и сил,
От Бога одна лишь подмога:
Их мало, а нехристей много.
Гонцы богатырку просили опять…
В тревоге сидела старуха:
Стал топот татарских коней достигать
Её, прежде чуткого, уха…
‘ Прости неразумных, не наша вина…
Нам горькая доля теперь суждена,
Забудь ты обидное слово —
Спаси от татарина злого’!
‘ Стара я для боя, — куда воевать
И лезть мне в кровавую драку!
Пора обо мне позабыть вспоминать,
Как дохлую бросить собаку…
Вся в ржавчине сабля, ступилось копьё —
В груди улеглось ретивое моё…
У вас молодая есть сила,
А мне она уж изменила’…
Сердилась Усолка, но слёзы людей
Её победили, — смягчилась,
Взыграла вся кровь богатырская в ней,
Вся старая удаль забилась…
‘ Давайте коня! Где он, конь боевой?
Давно не видала его под собой!
Проклятым татарам навстречу
Я кинусь в кровавую сечу’!
И выведен был застоявшийся конь
С густой серебристою гривой,
Из камня ногой высекал он огонь,
Мотал головою красивой.
Высоко ходила могучая грудь, —
И фыркал скакун при собрании в путь
На хищные орды Ногая,
Себе седока поджидая.
Выходит Усолка, завидев коня,
Ремень-опояска у стана,
И в древко копья ударяют, звеня,
Ножны вдоль её сарафана!
На стремя ступила привычной ногой,
В одной руке сабля и пика — в другой,
И с гиком пустилася лётом
К широко раскрытым воротам.
И по полю конь богатырку понёс…
При виде могучего взмаха,
При виде седых и растрёпанных кос
Враги ошалели от страха.
‘ Скачи без разбора, ногами топчи
Проклятую силу степной саранчи’!
В крови накупались досыта
Коня боевого копыта.
К усольцам вернулась вся прежняя мочь,
Отвага в глазах засверкала,
Рубились, пока не подкралась вдруг ночь,
Татар положили немало.
Везде впереди богатырка была,
От страшных ударов валились тела
Кровавою грудой на груду…
Ногайцы бежали от всюду.
Бежали к горам, и никто их потом
Не видел на этой равнине,
То место же, где был татарский погром,
Всё ‘ Сечей’ зовётся и ныне.
И память о той богатырке жива!
Её сохранила людская молва…
Так бились все в старые годы
За право труда и свободы.
1873 г.
Источник текста: Садовников Д. Н. ‘Избранные произведения’, Саратов, ‘ Приволжское книжное издательство’, 1989 г.