Ирвин Шоу.
Уймись, Роки!
Ирвин Шоу.
Уймись, Роки!
———————————————————————————
Уймись, Роки!, Шоу Ирвин, Год: 1939
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Мистер Гензель заботливо наматывал шестой метр бинта на знаменитую правую руку Джои Гарра. Джои сидел на столе для массажа, болтая ногами, и угрюмо посматривал ла своего менеджера.
— Деликатность, — произнес мистер Гензель, весь уйдя в работу. — Помните, деликатность — это главное.
— М-да, — сказал Джои, рыгнув.
Мистер Гензель поморщился и бросил бинтовать ему руку.
— Джои, — сказал он, — сколько раз я вам говорил: пожалуйста, не обедайте в столовках, сделайте мне такое одолжение.
— М-м, — сказал Джои.
— Всему есть граница, Джои, — сказал мистер Гензель. — В экономии тоже не надо заходить слишком далеко. Вы не нищий. У вас в банке лежит не меньше денег, чем у любой голливудской актрисы. Зачем же есть какую-то отраву за тридцать пять центов?
— А вы бы поменьше разговаривали. — Джои выставил вперед левую руку.
Мистер Гензель занялся знаменитой левой рукой.
— Язва желудка, — ворчал он. — У меня будет боксер с язвой желудка. Замечательная перспектива. Охота же есть требуху. Требуху под томатным соусом. Будущий чемпион в среднем весе. В каждом кулаке динамит. А рыгает сорок раз на дню. Боже мой, Джои!
Джои равнодушно сплюнул на пол и покосился в зеркало на свои аккуратно прилизанные волосы. Мистер Гензель вздохнул, беспокойно поправил языком мост во рту и закончил свою работу.
— Позвольте мне как-нибудь угостить вас обедом, — сказал он. — Обедом за полтора доллара. Хоть вкус узнаете.
— Берегите ваши деньги, мистер Гензель, — сказал Джои, — на старости пригодятся.
Дверь отворилась, и вошел Маколмон, а по бокам его еще какие-то двое, — высокие, плечистые молодцы с расплющенными носами, на их изуродованных губах играла дружелюбная улыбка.
— Рад вас видеть, ребята, — сказал Маколмон, подходя к Джои и похлопывая его по спине. — Как чувствует себя мой мальчик Джои?
— М-м, — сказал Джои, ложась на стол для массажа лицом вверх и закрывая глаза.
— У него отрыжка, — сказал мистер Гензель.— Я еще в жизни не видел, чтобы боксер так рыгал. А ведь я тридцать пять лет на ринге. Ну, а как ваш?
— Роки в форме, — сказал Маколмон. — Он хотел прийти сюда вместе со мной. Чтобы убедиться, что Джои понимает.
— Понимаю, — сердито ответил Джои. — Отлично понимаю. Ох, уж этот Роки. Вечно дрожит, как бы его кто-нибудь не ударил. Призовой боксер.
— Тут ничего такого нет, — рассудительно сказал Маколмон. — Ведь он же знает, что если Джои захочет, так может так его уложить, что он до второго пришествия не встанет.
— Одной рукой, — мрачно добавил Джои. — Тоже боксер, этот ваш Роки.
— Напрасно он беспокоится, — сказал мистер Гензель вкрадчиво. — Все абсолютно ясно. Ясно как день. Он у нас продержится десять раундов.
— Послушайте, Джои, — Маколмон навалился на стол как раз над самым лицом Джои. — Вы уж постарайтесь, чтоб он выглядел прилично. У него много поклонников в Филадельфии.
— Будет выглядеть замечательно, — неохотно сказал Джои. — Ни дать, ни взять британский флот. Меня только, одно беспокоит, как бы Роки не растерял своих поклонников.
Маколмон ответил очень холодно:
— Мне не нравится ваш тон, Джои.
— М-да. — Джои перевернулся на живот.
— На тот случай, — сказал Маколмон сухо, — на тот случай, если кто-нибудь забудет о нашем уговоре, позвольте вам представить мистера Пайка и мистера Петроскаса.
Оба плечистых молодца широко ухмыльнулись.
Джои медленно приподнялся, сел и уставился на них.
— Они будут сидеть в публике, — сказал Маколмон. — И с интересом следить за всем, что делается на ринге.
Оба молодца ухмыльнулись от уха до уха, и их расплюснутые носы расплюснулись еще больше.
— У них револьверы, мистер Гензель — оказал Джои. — Вон они, под мышками.
— Это только предосторожность, — сказал Маколмон. — Я не сомневаюсь, все сойдет как по маслу. Но ведь мы вложили капитал.
— Послушай, дубина ты этакая. — начал Джои.
— Так нельзя разговаривать, Джои. — встревоженно остановил его мистер Гензель.
— У меня тоже вложен капитал! — завопил Джои.— Я поставил тысячу долларов чистыми деньгами на вашего Роки. Надеюсь, этот мозгляк продержится десять раундов. И совсем ни к чему эти гориллы. Я сам боюсь, как бы ваш Роки не окачурился со страху еще до десятого раунда.
— Это правда? — спросил Маколмон мистера Гензеля.
— Я сам вносил деньги через моего шурина, — сказал мистер Гензель. — Могу побожиться.
— Стану я бросать такие деньги на ветер! Я деловой человек.
— Верьте моему слову, — сказал мистер Гензель. — Джои деловой человек.
— Ну. ладно, ладно, — Маколмон примирительно выставил вперед ладони.— Тут нет ничего такого, если мы захотели наперед все это выяснить, ведь правда? Теперь всем все понятно. Вот так я люблю работать! — Он обратился к Пайку и Петроскасу. — Все в порядке, ребята, сидите на своих местах и развлекайтесь.
— А для чего это они останутся? — спросил Джои.
— Вы ведь не против того, чтобы они развлекались? — с холодной иронией спросил Маколмон. — Ведь вас от этого не убудет, если они немножко повеселятся?
— Это ничего, — успокаивающе сказал мистер Гензель. — Мы не возражаем. Пускай веселятся.
— Только пусть убираются отсюда, — громко сказал Джои.— Не желаю, чтоб ко мне в комнату лезли всякие с револьверами.
— Ну, ребята! — сказал Маколмон, открывая дверь.
Оба они приятно ухмыльнулись и вышли. Петроскас остановился на пороге и обернулся.
— Желаю удачи, — сказал он, и, важно кивнув головой, вышел, закрыв за собой дверь.
Джои посмотрел на мистера Гензеля и помотал головой.
— Приятели Маколмона, — сказал он. — Филадельфийские поклонники.
Дверь распахнулась настежь, и глашатай пропел:
— Джои Гарр, следующий Джои Гарр. — Джои поплевал на забинтованные руки и вместе с мистером Гензелем поднялся по ступенькам на ринг.
Как только матч начался, Роки сразу же вошел в клинч. Под густой порослью волос, которая покрывала его грудь и даже плечи, он весь вспотел.
— Послушай, Джои, — взволнованно шептал он на ухо Джои, крепко ухватив его за локти, — ты ведь помнишь уговор? Помнишь, Джои, правда?
— М-да, — сказал Джои. — Пусти мою руку. Что ты, оторвать ее хочешь, что ли?
— Извини меня, Джои, — сказал Роки, освобождаясь из клинча и нанося Джои два удара по ребрам, один за другим.
По мере того как бой развертывался п публика громкими воплями одобряла технику боя, ловкие приемы, сокрушительные удары, только чудом не попадавшие в цель, Роки набирался храбрости. К четвертому раунду он уже стоял, подняв голову и открыв подбородок, быстро и эффектно работая кулаками. Его приятели в публике взвизгивали от удовольствия и во весь голос орали: ‘Убей длинного, Роки! Ух ты, Роки! Роки, тяжело дыша, вдруг размахнулся и хватил Джои по уху. Голова Джои слегка качнулась, лицо его выразило некоторое изумление.
— Лупи его, Роки! — прогремел чей-то бас в толпе сторонников Роки. Роки выпрямился и в ту самую минуту, как ударил гонг, опять свиснул Джои по уху. Приосанившись, он зашагал в свой угол, самоуверенно улыбаясь своим приятелям.
Мистер Гензель нагнулся и стал растирать Джои.
— Слушайте, Джои, — зашептал он,— Роки вас затирает. Скажите ему, чтоб унялся. Смотрите, как бы он не получил приз.
— А, пустяки, — сказал Джои. — Это для публики. Для его приятелей. Так все-таки веселей. Имеет вид. Не беспокойтесь, мистер Гензель.
— Пожалуйста, скажите ему, чтоб унялся, — упрашивал мистер Гензель. — Сделайте мне такое удовольствие, Джои. Он должен продержаться десять раундов, но победить должны мы. Не можем же мы уступить первенство Роки Пиджону, Джои.
На пятом раунде Роки перешел в нападение, работая обеими руками, ныряя, атакуя, гоняя Джои по всей арене, а ‘своя’ публика повскакала с мест, ободряя его хриплыми криками. Джои очень ловко сдерживал его, то принимая удары на перчатку, то уклоняясь от ударов, и время от времени направляя джэб в грудь Роки. Загнав Джои к веревкам, Роки сделал свинг правой рукой и радостно заворчал, когда удар попал в цель.
Охнув от боли, Джои вошел в клинч.
— Послушай, Роки, — вежливо шепнул он, — уймись, пожалуйста.
— О, — проворчал Роки, словно только что опомнившись, и отступил. В течение тридцати секунд они очень осторожно вели спарринг, Джои не отходил от веревок.
— Ну же, Роки! — крикнул тот же бас. — Прикончи его! Ух ты, Роки!
Глаза у Роки загорелись, он подтянулся и нанес удар. Удар пришелся Джои по голове, слева, и как раз в это мгновение зазвучал гонг. Джои прислонился к веревке, отдыхая, и проводил Роки хмурым взглядом. Тот легкой походкой направился в свой угол под бурю аплодисментов. Джои подошел к мистеру Гензелю и сел.
— Ну, как? — спросил он мистера Гензеля.
— Вы побиты в этом раунде, — сказал мистер Гензель быстро и взволнованно. — Ради бога, Джои, скажите ему, чтобы он унялся. Ведь он вас победит. А если вы потерпите поражение от Роки Пиджона, вам только и останется драться в команде сиротского приюта. Почему вы ему не скажете, чтобы он унялся?
— Я говорил, — огрызнулся Джои. — Он точно взбесился. Приятели ему кричат, что он герой, а он и верит. Ну, пусть только даст мне в ухо еще раз, я после матча выведу его в переулок и всю шкуру с него спущу.
— Вы только скажите ему, чтоб он не увлекался, — озабоченно сказал мистер Гензель. — Напомните ему, что победить должны мы.
— Болван этот Роки, — сказал Джои. — Еще и рассуждать с ним — прямо наплачешься.
Ударил гонг, и оба боксера накинулись друг на друга. Глаза Роки все еще горели воинственным огнем, и он энергично работал, посылая один свинг за другим.
Джои стиснул его и сказал очень веско:
— Послушай. Роки, хорошенького понемножку. Будет тебе разыгрывать героя. Все уж и так думают, что ты чемпион. Ну и ладно. Хватит с тебя. Уймись, Роки. Ведь тут капитал вложен. Рехнулся ты, что ли? Ты понимаешь, что я тебе говорю?
— Ну да, — прохрипел Роки. — Это я только так, для виду. Надо, чтоб был вид.
— М-да, — сказал Джои, когда рефери наконец растащил их в стороны.
После этого они еще две минуты кружились один вокруг другого, но перед самым концом раунда Роки нанес Джои такой сокрушительный апперкот, что из носа Джои фонтаном брызнула кровь. Как только ударил гонг, Роки развязно повернулся па пятках и стал пожимать руки своим беснующимся поклонникам. Джои поглядел на него и выплюнул длинную струю крови вслед его удаляющейся гордо выпрямленной спине.
Мистер Гензель в тревоге бросился навстречу и увел Джои в свой угол.
— Почему вы ему не сказали, чтобы он унялся? — спросил он. — Почему же вы не сделали, как я вас просил?
— Я ему говорил, — со злобой ответил Джои. — И вот вам, полюбуйтесь, нос разбит. Выходит, для того я и приехал в Филадельфию, чтобы мне разбили нос. Мерзавец этот Роки.
— Так вы уж, пожалуйста, скажите ему, чтобы он унялся, — сказал мистер Гензель, проворно растирая нос Джои. — С этого раунда вам уже надо побеждать. Теперь уж чтоб было без ошибки.
— Неужели для того я приехал в город Филадельфию, в Старлайт-парк, — изумлялся Джои, — чтобы Роки Пиджон разбил мне нос. Боже ты мой!
— Джои, — умолял мистер Гензель, — вы не забудете, что я вам сказал? Остановите его, пусть он…
Прозвучал гонг, и оба боксера набросились друг на друга, а публика все так же завывала, словно никакого перерыва и не было. Громкий бас теперь гудел, подмывающе и почти не умолкая, все одно и то же:
—Ух, Роки, ух ты, Роки!
Джои свирепо сдавил Роки.
— Слушай ты, бродяга, — прошептал он сердито. — Тебя честью просят, уймись. А не то — выведу тебя после матча и все зубы повыбью. Так что, смотри.
И он разика два легонько стукнул Роки по голове, чтобы не забывался.
После этого Роки целую минуту держался на почтительном расстоянии, и Джои быстро набирал очки. Но вдруг половина публики подхватила завывание: ‘Ух, Роки, ух ты, Роки!’ Воспламененный восторгами публики, Роки ‘набрал побольше воздуха в грудь и сделал штос правой. Удар пришелся Джои как раз по разбитому носу. Кровь опять хлынула. Джои потряс головой, чтобы очистить нос, и шагнул навстречу бешено нападавшему Роки. Джои спокойно сделал крюк левой рукой, словно развертывая пружину, потом ударил правой. Роки зашатался, глаза у него остекленели, он упал и, откатившись на четырнадцать шагов, остался лежать лицом вниз. На какую-то долю секунды удовлетворенная улыбка осветила лицо Джои. Потом он вспомнил. Он судорожно глотнул, в ушах у него зазвенело от рева толпы. Он посмотрел в свой угол. Мистер Гензель как раз отвернулся и пересел спиной к рингу, охватив голову руками. Он посмотрел в угол Роки. Маколмон приплясывал на месте, в исступлении молотя свою шляпу кулаками, и вопил:
— Роки! Вставай, Роки! Вставай, или я тебя убью! Слышишь, Роки?
За спиной Маколмона Джои увидел Пайка и Петроскаса, они встали на своих местах и, любезно ухмыляясь, с интересом глядели на Джои, засунув руки подмышки.
— Роки! — хрипло шепнул Джои, когда рефери отсчитал ‘пять’, — Роки! Милый! Вставай. Ради бога. Ну, пожалуйста… прошу тебя. — Он вспомнил про тысячу долларов и чуть не заплакал. — Роки,— всхлипнул он, нагнувшись над ним в углу ринга, когда рефери отсчитал ‘семь’, — ради всего святого…
Роки перевернулся, встал на одно колено.
Джои закрыл глаза, чтобы не видеть. Когда он открыл их, Роки стоял перед ним, еще слегка пошатываясь. У Джои вырвался не то вздох, не то молитва, и он бросился ему навстречу, театрально размахивая руками. Он обхватил Роки за шею и с силой сдавил ее. Роки опять чуть не упал. Джои ухватил его подмышки и отчаянно забарахтался, сильно двигая руками и делая вид, что никак не может высвободиться.
— Держись, Роки! — хрипло шептал он, не выпуская бесчувственного боксера. — Ты хоть коленки не сгибай. Ну, как тебе, Роки? Ничего? Роки, отвечай же! Ну, скажи хоть что-нибудь!
Но Роки не отвечал. Он прислонился к Джои, глаза у него были совсем стеклянные, руки бессильно висели по бокам, и Джои пришлось вести бой одному, как знает.
Ударил гонг, а Джои все держал Роки и не выпускал его, пока не подошел Маколмон и не оттащил его в свой угол. Судья пристально взглянул на Джои, когда тот проходил в свой угол.
— Интересный матч, очень интересный, — сказал судья. — Да, сэр!
— М-да, — сказал Джои, падая на стул. — Эй, мистер Гензель! — позвал он. Мистер Гензель опять повернулся лицом к рингу, в первый раз после того как упал Роки. Он едва взобрался по ступенькам, словно дряхлый старик, и принялся кое-как растирать своего боксера.
— Объясните мне, пожалуйста, — сказал он слабым голосом, — о чем вы только думаете?
— Это все Роки, — устало сказал Джои. — У любой старой лошади больше мозга. Никак не мог уняться. У меня чуть не полведра крови из носу вытекло. Я его и стукнул, чтоб не забывался.
— Да, — сказал мистер Гензель.— Очень хорошо. Ведь мы бы отсюда живыми не вышли.
— Я же его слегка, — оправдывался Джои. — Обыкновенный удар, средней силы. У него подбородок как у киноактрисы. Как у Мирны Лой. Не на ринге ему место. А за прилавком, обслуживать покупателей… В молочной. Масло, яйца.
— Сделайте мне такое одолжение, будьте любезны, — сказал мистер Гензель. — Чтобы он у вас продержался еще три раунда. Обращайтесь с ним поосторожней. А я пойду посижу в гардеробной.
И он вышел, а Джои повел нападение, колотя изо всех сил по дрожащим локтям Роки.
Через четверть часа Джои вышел в гардеробную и устало растянулся на столе для массажа.
— Ну? — спросил мистер Гензель, не поднимая головы.
— Ну, мы победили, — хрипло сказал Джои.— Ровно десять минут пришлось носить его по рингу как младенца. Как восьмимесячного младенца женского пола. Ох, уж этот Роки. Стукнешь его раз, так он три года никуда не годится. Никогда в жизни мне так не приходилось работать, даже на каучуковом заводе в Экроне, штат Огайо.
— Никто ничего не заметил? — спросил мистер Гензель.
— Слава богу, мы в Филадельфии, — сказал Джои. — Они не заметили, как мировая война кончилась. А сейчас все еще стоят и орут: Роки! Ух ты, Роки! как же, такой бесстрашный, таким молодцом принял бой. Ах ты господи! Да я каждые десять секунд лягал его по коленкам, чтоб не гнулись, а то он и стоять не мог бы.
Мистер Гензель вздохнул.
— Ну что ж, заработали кучу денег.
— М-да, — сказал Джои без всякой радости.
— Я угощаю вас обедом за полтора доллара, Джои.
— Не-е-т, — сказал Джои, растягиваясь на столе для массажа. — Мне хочется полежать тут и отдохнуть. Полежать и отдохнуть хорошенько.
Текст издания: журнал ‘Интернациональная литература’, 1941, No 3. С. 69—73.