Уильям Вордсворт. Избранная лирика, Мин Дмитрий Егорович, Год: 1885

 
 Уильям Вордсворт Избранная лирика ---------------------------------------------------------------------------- Перевод Д. Мина Избранная лирика: Сборник/Составл. Е. Зыковой. - М.: ОАО Издательство 'Радуга', 2001. - На английском языке с параллельным русским текстом. ---------------------------------------------------------------------------- Гарри-Гилль Мальчик 'Отшельницам не тесно жить по кельям...' Кукушка Близость осени Сентябрь Водопад Гнездо пеночки ГАРРИ-ГИЛЛЬ Что за причина! что за чудо! Наш Гарри-Гилль угрюм как тень, Лицо его так желто, худо, И весь он зябнет целый день. Уж мало ль у него одежи, Плащей, камзолов и всего: У всей у нашей молодежи Нет столько их, как у него. А все дрожит он, даже летом Ему, как в зиму, холодно. Соседи все твердят об этом, Что Гарри-Гилль дрожит давно - Дрожит во всякую погоду, Поутру, в поддень и в ночи, Идет ли солнышко по своду, Блестят ли месяца лучи. А был он фермер сильный, тучный, Румяный, словно маков цвет, Имел он голос громозвучный, Силач, каких в деревне нет. - Бедна была старушка Гуди, Жила поденным лишь трудом, Бывало, все дивились люди, Как у сердечной беден дом. Весь день прядет она, бывало, И долго за полночь прядет, А выпрядет порой так мало, Что чуть на свечи достает. Жила она у нас лет сорок, В Дорсетском графстве, под горой, Где уголь каменный так дорог И к нам привозится водой. У нас все бедные старушки Ведут хозяйство сообща, Но Гуди-Блэк одна в лачужке Жила, на Бога не ропща. Еще ей летом было сносно, Когда день долог, ночь тепла, Весь день прядет она под сосной, Как коноплянка, весела. Зато как жить сердечной трудно, Когда замерзнут волны рек! Тогда-то, Боже правосудный, Какая жизнь для Гуди-Блэк! Ей худо днем, а ночью хуже. Какая грустная пора! Как страшно лечь в постель от стужи, Не спать от стужи до утра! Зато, о верх благополучья! Когда метель, качая бор, В ночь поломает сосен сучья И занесет их к ней на двор. Но никогда, вам скажет каждый, Ей не случалось их набрать Так много, чтоб хотя однажды Согреться и не горевать. Когда трещит мороз и станет Уж не по силам холод ей, - Как сильно взор старушки манит К себе соседних вид плетней! И, молвить истину, нередко, В избе продрогнув целый день, Ходила по ночам соседка Ломать у Гарри-Гилль плетень. Давно старушку в похищеньи Наш Гарри-Гилль подозревал, И в сердце каменном о мщеньи Немилосердно замышлял, И часто ночью, встав с постели, Ходил дозором по полям, И на снегу, в мороз, в метели, Он поджидал соседку там. И вот он раз, за скирдом хлеба, Старушку Гуди сторожил. Луна светила ярко с неба, И жниво иней серебрил. И вдруг он слышит чей-то шорох, Тогда он тихо сполз с холма И с дикой радостью во взорах Глядит - то Гуди-Блэк сама! В расположении веселом, Он за кустом к земле приник И видит: Гуди, кол за колом, Кладет в дырявый передник, Потом, на плечи взяв вязанку, Спешит околицей домой. Тогда несчастную беглянку Он ухватил и крикнул: стой! И злобно руку ей пожал он Рукой тяжелой, как свинец, И злобно руку потрясал он, Крича: 'Попалась наконец!' Тут Гуди, с ужасом во взоре, Бросает наземь ношу дров И, преклоня колена, в горе Так молится творцу миров: 'О Боже, бедных покровитель, Не дай ему согреться век!' Холодный месяц был лишь зритель, Как на коленях Гуди-Блэк, Иссохшие поднявши руки, Молилась жаркою мольбой. Наш Гарри, слов тех слыша звуки, Вдруг охладев, пошел домой. Наутро все узнали вскоре Ужасную в деревне быль. В лице болезнь, на сердце горе, Весь день не мог согреться Гилль, Весь день ходил он в рединготе, Во вторник он купил другой, Купил две шубы он к субботе, Но не согрелся ни в одной. Не греет мех, не греют шубы, Ему все так же холодно, Стучат, стучат о зубы зубы, Как в бурю ветхое окно. С тех пор он вянет в юном цвете: На нем проклятия печать, И сколько б ни жил он на свете, Он не согреется опять. Он говорить ни с кем не хочет, Он всех дичится, весь ослаб, И вечно сам с собой бормочет: 'Бедняжка Гарри-Гилль озяб'. И, головой поникнув к груди, Стучит зубами целый век. - Порою вспомните, о люди! О Гарри-Гилль и Гуди-Блэк. x x x Отшельницам не тесно жить по кельям, В пещерах жизнь пустыннику легка, Весь день поэт не сходит с чердака, Работница поет за рукодельем, Ткач любит стан свой, в Форнер-Фелльс к ущельям Пчела с полей летит издалека, Чтоб утонуть там в чашечке цветка, И узники живут в тюрьме с весельем. Вот почему так любо мне замкнуть, В час отдыха, мысль вольную поэта В размере трудном тесного сонета. Я рад, когда он в сердце чье-нибудь, Узнавшее излишней воли бремя, Прольет отраду, как и мне, на время. МАЛЬЧИК Был мальчик. Вам знаком он был, утесы И острова Винандра! Сколько раз, По вечерам, лишь только над верхами Холмов зажгутся искры ранних звезд В лазури темной, он стоял, бывало, В тени дерев, над озером блестящим. И там, скрестивши пальцы и ладонь Сведя с ладонью наподобье трубки, Он подносил ее к губам и криком Тревожил мир в лесу дремучих сов. И на призыв его, со всех сторон, Над водною равниной раздавался Их дикий крик, пронзительный и резкий. И звонкий свист, и хохот, и в горах Гул перекатный эха - чудных звуков Волшебный хор! Когда же, вслед за тем, Вдруг наступала тишина, он часто В безмолвии природы, на скалах, Сам ощущал невольный в сердце трепет, Заслышав где-то далеко журчанье Ключей нагорных. Дивная картина Тогда в восторг в нем душу приводила Своей торжественной красой, своими Утесами, лесами, теплым небом, В пучине вод неясно отраженным. Его ж уж нет! Бедняжка умер рано, Лет девяти он сверстников оставил. О, как прекрасна тихая долина, Где он родился! Вся плющом увита, Висит со скал над сельской школой церковь. И если мне случится в летний вечер Идти через кладбище, я готов Там целый час стоять с глубокой думой Над тихою могилой, где он спит. КУКУШКА С восторгом слышу голос твой, Кукушка, гость весны! О, кто ты? - птица, иль пустой Лишь голос с вышины? Я слышу твой двухзвучный стон, Здесь лежа на траве, Вблизи, вдали - повсюду он В воздушной синеве. Долинам весть приносит он О солнце, о цветах, А мне - волшебный сладкий сон О прошлых чудных днях. Пленяй, как некогда, мне слух! Доныне, гость долин, Ты мне не птица, нет, ты дух, Загадка, звук один, - Тот звук, который в прежни дни, Как школьник, я искал, Везде, и в небе, и в тени Дерев, и в недрах скал. Бывало, целый день везде В лесах, лугах брожу, Ищу повсюду, но нигде Тебя не нахожу. Так и теперь я слушать рад Твой крик в лесной тени. Я жду: не придут ли назад Давно минувши дни. И снова кажется мне мир Каким-то царством снов, Куда принесся, как на пир, Ты, вешний гость лесов! БЛИЗОСТЬ ОСЕНИ While not a leaf seems faded. Еще и лист в дубраве не поблек, И жатвы с нив, под ясным небосклоном, Не срезал серп, а в воздухе студеном, Пахнувшем с гор, где Дух Зимы извлек Ледяный меч, мне слышится намек, Что скоро лист спадет в лесу зеленом. И шепчет лист певцам весны со стоном: Скорей на юг, ваш недруг недалек! А я, зимой поющий, как и летом, Без трепета, в том шелесте глухом Густых лесов и в ясном блеске том Осенних дней, жду с радостным приветом Снегов и бурь, когда сильней согрет, Чем в летний зной, восторгом муз поэт. СЕНТЯБРЬ Как позлащенные щиты, Трофеи пламенного неба, Легли на горные хребты Поля с роскошной жатвой хлеба. Как сткло, лазоревых озер Поверхность спит, не колыхаясь, И выси дальных сизых гор В нее глядятся, отражаясь. Повсюду гулкие леса Оглашены пернатых пеньем, Хотя уж птичек голоса Любви не дышат вдохновеньем. Но пусть в священной тишине Их песня страстью не согрета, - Она сто раз отрадней мне, Чем музыка весны и лета. В весенних песнях пыл любви, Борьба, тревога, раздраженье, Огонь в клокочущей крови И жизни бурное волненье. В них страсти рвутся на простор, Трепещут сладострастьем звуки, В них слышен бешеный раздор И голос ревности и муки. А здесь святая песнь слышна, Как благовест другого года, В ней, благодарности полна, Гимн Божеству гремит природа. И я, внимая песне той, Все дольное отбросив долу И чуждый мук борьбы земной, Несусь душой к Его престолу. Греми же, песнь! Да не смутит Тебя бурь зимних приближенье! Жив Тот, чья благость сохранит Все, что живет, от разрушенья, Все, что живет, живет лишь Им, Отцом любви, Владыкой славы, И шестикрылый херувим, И звучный хор певцов дубравы. ВОДОПАД Поутру рано или в час, когда Закат горит последним блеском света И в сумрак вечера вся даль одета, Взгляни, поэт задумчивый, тогда На водопад, где бурная вода, Как в логе лев, бушует. Нет предмета Ужаснее! Дух страшный водомета В венце из камня, кудри, борода Струят потоки - воссидит над урной, Скрывая днем свой облик. Он струит По бархату лугов поток лазурный Или, встречая на пути гранит Обрушенный, обломки гор, гремит И пенится чрез них волною бурной. ГНЕЗДО ПЕНОЧКИ Из гнезд, свиваемых весной По рощам птичками, ничье С такой не строится красой, Как пеночки жилье. На нем и свода сверху нет, Нет и дверей, но никогда Не проникает яркий свет, Ни дождик в глубь гнезда. В нем так уютно, так умно Все приспособлено, что, знать, Уж свыше пеночкам дано Искусство так свивать И прятать гнезда от невзгод В такую глушь, в такую тень, Что и пустынник не найдет Для кельи гуще сень. Они вьют гнезда то в щелях Руин, вкруг убранных плющом, То их свивают в камышах, Нависших над ручьем, Где, чтобы самке не скучать, Самец льет звонко трель свою Иль целый день отец и мать Поют под такт ручью, То вьют их в просеках леска, Где в гнездышке, как в урне клад, Яички прячет мать, пока Не прилетит назад. Но если пеночки вполне Искусны в стройке гнезд своих, - Все ж в выборе им мест одне Искуснее других. Такой-то птичкой был под тень, В том месте спрятан дом из мха, Где вкруг раскинул, как олень, Дубок ветвей рога. Но, видно, было ей невмочь Своим умом скрыть домик свой: Она просила ей помочь Куст буквицы лесной, Где карлик-дуб поник челом, Там в вышине, как детский рост, Виднелось над густым кустом То чудо между гнезд. Мой клад я показал, гордясь, Друзьям, способным без стыда Ценить и малое. Но раз, Взглянул я - нет гнезда! Погибло! Видно, хищник злой, Враг песен, правды и любви, Свершил безжалостной рукой Здесь подвиги свои! Но через три дня, проходя При ярком солнце место то, Гляжу - и вскрикнул как дитя - Целехонько гнездо! Пред ним куст буквицы лесной Поднял листы, как паруса, И этой хитростью простой Мне обманул глаза. - Укрытая от хищных рук, Таясь и от своих друзей, Чтоб не мешал тебе и друг Высиживать детей, - Сиди здесь, пеночка! И вот, Как дети вылетят и пуст Твой станет домик, отцветет И покровитель куст. Не забывай, как здесь тебя В тенистой роще, в дождь и зной, Берег, лелея и любя,  Куст буквицы лесной.