РАЗСКАЗЫ
Е. Вороновой.
СОБСТВЕННОЕ ИЗДАНІЕ.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ типографіи П. Захваева, и Ко.
1860.
УЗДНЫЕ ТОЛКИ.
УЗДНЫЕ ТОЛКИ.
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЙ ОЧЕРКЪ.
Уездные толки, Воронова Елизавета Петровна, Год: 1860
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Въ октябр 18.. года общество отдаленнаго узднаго города было взволновано неожиданною встью: въ город былъ объявленъ концертъ, билеты готовы, афиши разосланы и грязныя залы въ гостинниц Лондонъ сняты за неслыханно высокую цну къ предстоящему торжеству: хозяинъ прижалъ, пользуясь случаемъ и русская натура не выдала себя. Какъ же было, скажите, не волноваться, всему этому, доброму обществу, при этомъ событіи вытсняющемъ его жизнь изъ привычной, вседневной ея колеи, при этой новости поразительной, изумительной, невроятной, неслыханной, хоть брось языкъ собакамъ! Какъ было молчать, читая въ афишахъ, что въ концерт назначенномъ такого-то дня будетъ участвовать Вра Павловна Сонская и Александръ Михайловичъ Левковичъ? И общество судило, рядило, шумло: это былъ чисто пиръ для праздныхъ умовъ.
Въ хорошо освщенной квартир Рогатина, въ очень чисто и мило убранной комнат сидли дв дамы: одна была жена хозяина дома, другая жена однаго чиновника, захавшая къ ней убить скуку длиннаго, осенняго вечера, въ особенности длиннаго въ небольшихъ городахъ. Сухой господинъ высокаго роста расхаживалъ въ комнат, вставлялъ изрдка слово въ разговоръ собесдницъ и снова продолжалъ ходить взадъ и впередъ.
— Dites moi, Рогатинъ, отнеслась къ нему гостья. Вы слышали новость?
— И очень не новую, если вы хотите говорить о концерт, перебилъ ее сухой господинъ.
— Не о концерт, возразила она, но объ обстоятельствахъ связанныхъ съ нимъ.
— Вы разумете участіе Левковича въ этомъ концерт? Объ этомъ участіи много толкуютъ, это понятно, и не можетъ быть иначе. Я умолчу о Сонской, она женщина легкихъ, сомнительныхъ правилъ….
— Pour ne pas dire plus! вмшалась Рогатина.
— Идетъ на проломъ условныхъ приличій, продолжалъ ее мужъ, пусть идетъ себ, никто ни мшаетъ. Но Левковичъ при его отношеніяхъ къ обществу, при его состояніи! Я всегда говорилъ: въ немъ много хорошаго, нельзя въ немъ отвергать ни души, ни ума, по какъ и куда все это направлено? Сотворилъ изъ себя чортъ знаетъ что такое: цыганъ, поэтъ, актеръ, наздникъ, судя по причудамъ сумазбродной фантазіи. Постояненъ въ одномъ: во всегдашнемъ разлад съ общественною жизнью: вотъ хоть бы и теперь: задумалъ играть въ публичномъ собраніи и со вредомъ себ поддерживать этою выходкою собрата-артиста!
— Непостижимо! сказала Рогатина.
— Mais au contraire, это очень понятно, замтила колко и насмшливо чиновница, если взять во вниманіе, что этотъ артистъ явился Левковичу въ образ молодой и талантливой женщины.
— Mais s’est un scandal! Но вы вдь должны помшать ему, Ипполитъ! отнеслась повелительно Рогатина къ мужу.
— Помшать! повторилъ въ раздумьи Рогатинъ. Левковичъ упрямъ во всхъ странностяхъ и настойчиво проводитъ ихъ къ предположенной цли, противорчіемъ испортишь все дло и только, повредишь отношеніямъ нашимъ, которыхъ я вовсе измнять не желаю, признавая въ Левкович много, много такого, чего не скоро отыщешь въ другомъ. Легкій, самый легкій, осторожный намекъ, все на что я ршаюсь.
— Но кто же подетъ въ этотъ концертъ? съ негодованіемъ спросила Рогатина.
— Говори за себя, не ручаясь за прочихъ. Я первый поду отъ нечего длать, проговорилъ небрежно Рогатинъ. При томъ же видть постороннія глупости: еще не значитъ ихъ одобрять.
— Я тоже поду, непремнно поду, сказала ршительно и весело чиновница. Я хочу видть Сонскую и всмотрться поближе въ эту оригинальную, женскую личность. Я люблю изучать все выходящее изъ общаго порядка природы. C’est mon faible a moi!
— Любознательность вообще очень похвальна, замтила холодно Рогатина чиновниц и мн остается пожелать вамъ на этотъ разъ и удовольствія и много успха.
— Я и не сомнваюсь ни въ томъ и ни въ другомъ.
Разговоръ начинавшій клониться къ размолвк былъ во время прерванъ пріздомъ того, кого вовсе не ждали въ гостиной Рогатина.
Этотъ гость былъ Левковичъ.
Ему были рады, хозяинъ горячо пожалъ его руку, Рогатина встртила его благодарною улыбкою, а бойкая чиновница привтливымъ взоромъ, краснорчиве всхъ словъ. Его усадили въ покойное кресло, предложили сигару и завязалась живая бесда на избитыя темы всхъ уздныхъ бесдъ.
Я не возьмусь описывать наружность Левковича. Зачмъ вамъ его лобъ, его носъ и глаза? Онъ былъ не красавецъ, былъ дуренъ, быть можетъ, малъ ростомъ и худъ, какъ вообще вс т люди, въ которыхъ избытокъ умственныхъ силъ подавляетъ развитіе физической силы. Вы же, если хотите, создайте себ образъ, оригинальный образъ артиста, вотъ вамъ и Левковичъ. Я только добавлю, что онъ одвался очень небрежно, но смотрлъ вовсе бариномъ тысячи душъ и вообще сильно смахивалъ на кутилу студента, какимъ онъ былъ дйствительно долгое время, и какимъ, на зло обществу, онъ остался въ душ. Судьба очень ошиблась, давши Левковичу такое замтное положеніе въ обществ, а съ нимъ неизбжно, ту именно роль, къ которой онъ былъ всего мене сроденъ, въ ней онъ былъ бездарный актеръ. Немного побольше спси и важности, поболе достоинства въ словахъ и въ пріемахъ, побольше вниманія и къ своей разумется и къ чужой обстановк, и все шло бы иначе, и актеръ бы и публика жили въ ладу! Но этихъ достоинствъ или этихъ пороковъ, какъ кто хочетъ назвать, не было въ артистической натур Левковича и любой изъ приказныхъ узднаго суда могъ быть его менторомъ въ полезной наук запускать пыль въ глаза благородному человчеству и держать себя въ обществ, гд Левковичъ казался и неловокъ и страненъ, не говоря о дамскомъ, гд онъ звалъ точь въ точь, какъ на своей постел и служилъ вчною цлью пересудовъ, догадокъ и злыхъ эпиграммъ.
Таковъ былъ Левковичъ во всемъ и везд, таковъ же онъ былъ и въ гостиной Рогатина, гд, завалившись въ глубокое кресло, онъ слдилъ машинально за ходомъ бесды, межъ тмъ, какъ его мысль носилась тамъ гд-то, за тридевять земель и разговоръ, межъ тмъ, тихо брелъ и добрелъ окольною дорогою, куда его вели противники Сонской и артистовъ вообще.
Чиновница первая пустилась въ аттаку.
— На долго-ли къ намъ? спросила она, обращаясь къ Левковичу.
— Да теперь ужъ пробуду здсь до 30-го, быть можетъ и дальше, если время позволитъ, добавилъ Левковичъ, думая вслухъ.
— Да что-жъ я въ самомъ дл съ подобнымъ вопросомъ, воскликнула чиновница съ притворною досадою. Voila ou me men ma sotte distraction! Врьте честному слову, совершенно забыла, что у насъ концертъ и вы, какъ артистъ, srement не удете отъ возможности слышать такой несомннный, музыкальный талантъ, какой признаетъ общество въ Сонской?
— Еще бы ухать? отозвался Левковичъ. Да что вы, помилуйте! Да вдь такіе случаи рдки у насъ, они меня мирятъ съ безцвтною жизнью. Я еще исключаю ныншній годъ, продолжалъ Левковичъ, обращаясь къ Рогатину. Судьба въ этомъ году благоволитъ ко мн. Зимою, сверхъ ожиданія былъ улаженъ спектакль, вотъ теперь концертъ, а тамъ, Богъ поможетъ, успемъ уладить еще что нибудь. Понимаете, что главная-то штука въ начал, а когда оно сдлано, такъ и за продолженіемъ дло не станетъ. Вотъ вамъ не забираясь вдаль за примромъ, прошлогодній театръ. Сколько толковъ, препятствій встртило въ нашемъ обществ мое предложеніе! Но я устоялъ наперекоръ всему, хлопоталъ съ утра до ночи, чуть не нажилъ чахотки, все устроилъ, уладилъ и чмъ же все кончилось? Когда сошло удачно первое представленіе, то запросили и другаго и третьяго и мн же сказали спасибо, за то, что я настоятельно не послушался ихъ. Въ томъ и сила искусства, заключилъ Левковичъ, съ живымъ убжденіемъ, чмъ съ нимъ ближе знакомишься, тмъ безраздльне отдаешься ему.
— Сейчасъ виденъ артистъ! замтилъ Рогатинъ, съ двуличною улыбкою.
Дамы обмнялись значительнымъ взглядомъ: этотъ взглядъ былъ презрительный, взглядъ сожалнія.
— Expliquez moi de grace, спросила Рогатина, если только врить афишамъ и слухамъ. Вы сами участникомъ въ этомъ концерт?
— Вамъ не солгали ни т ни другіе, я точно играю, каковъ только будетъ мой первый дебютъ?
— Ну вопросъ этотъ лишній при вашемъ прекрасномъ, музыкальномъ талант, но неужели вы станете въ самомъ дл играть? спросилъ его Рогатинъ укоризненнымъ тономъ.
— А почему же нтъ? спросилъ сухо Левковичъ.
— Я бы тоже спросилъ: почему неиграть? замялся Рогатинъ, да общество-то смотритъ съ другой точки зрнія на подобныя вещи, а въ понятіяхъ своихъ какъ-то странно сливаетъ фигляра съ артистомъ, уврьте-жъ его, что эти два званія не совсмъ равнозначащи! Вс это смшно и просто нелпо, но вы согласитесь, что живя уже въ обществ, нельзя иногда не сдлать уступки его убжденіямъ, положимъ превратнымъ и идти во всхъ случаяхъ противъ его мннія.
— Я съ вами согласенъ, совершенно согласенъ, отвтилъ Левковичъ спокойно и холодно, но я далъ слово Сонской и буду играть.
Наступила минута неловкаго молчанія. Рогатина первая нарушила его:
— Все это прекрасно, сказала она, но какъ вамъ удастся уладить вс это при такой досадной бдности средствъ, инструментовъ во первыхъ? Дурной инструментъ портитъ игру, а хорошихъ начтется въ цломъ узд не боле трехъ да и тхъ не дадутъ въ такую погоду.
— Досадно конечно, но да нечего длать, замтилъ Левковичъ. О себ-то впрочемъ я усплъ позаботиться и досталъ инструментъ не отлично хорошій, но и тому то радъ, когда негд взять лучшаго.
— А вашъ инструментъ? замтилъ Рогатинъ.
— Что вы Господь съ вами, воскликнулъ Левковичъ. Куда ему помилуйте въ концертную игру? Да вы врно не знаете моего инструмента: это чисто лукошка!
Подавленный смхъ напомнилъ Левковичу слово слетвшее у него съ языка, это слово которое на другое же утро стало сказкою цлаго города и трети узда.
Дамы одна вслдъ за другою ускользнули изъ комнаты.
— Ахъ чортъ ихъ возьми! проговорилъ Рогатинъ, совсмъ растерявшись.
Левковичъ ршительно ничего не сказалъ: вся его находчивость, а ее между нами было въ немъ очень мало, оставила его въ эту минуту. Онъ и Рогатинъ молча краснли другъ противъ друга. Но нтъ такого положенія въ жизни, изъ котораго бы пообдумавшись, не нашлось исхода. Эта истинна была спасительною нитью, попавшей Левковичу первому въ руки. Онъ схватилъ на лету первый предметъ, промелькнувшій въ ум его въ это мгновеніе и, не замтивши всей его странности, завелъ рчь о ботаник.
Вообще это было недурно придумано: ученость не рдко выручала Левковича, она была щитъ, которымъ артистъ не разъ укрывалъ свои частые промахи въ свтскихъ приличіяхъ, онъ ею держался въ мнніи общества и одна пышная барыня, первый голосъ въ совт благороднаго общества, выражалась о немъ своей доброй знакомой:
— Левковичъ смшонъ, вы увидите сами, по по своимъ познаніямъ ршительно замчательный человкъ, когда рчь заходитъ объ ученыхъ предметахъ, онъ такъ говоритъ, что его даже просто понять невозможно.
Тоже-ли самое думалъ Рогатинъ, слушая очень сложное разсужденіе Левковича, еще боле сложное отъ огромнаго множества латинскихъ названій, которые онъ, безъ зазрнія совсти включалъ въ свою рчь? Когда Левковичъ пересталъ говорить, чтобъ взглянуть на эфектъ своей дисертаціи, онъ съ улыбкою замтилъ, что Рогатинъ дремалъ съ открытыми глазами.
— Прощайте! сказалъ онъ, схвативши фуражку.
— Куда-жъ вы? спросилъ, очнувшись Рогатинъ.
— На репетицію, отвтилъ Левковичъ, я засидлся у васъ и совсмъ опоздалъ.
— Мы, надюсь, увидимся еще разъ до концерта.
— Къ вашимъ услугамъ, какъ время позволитъ.
— До свиданія!
— Прощайте!
Нтъ, думалъ Левковичъ, тащась съ ноги на ногу на жалкомъ извощик по убійственной мостовой отдаленнаго города, еслибъ во мн была хоть искра надежды жить въ ладу съ этимъ обществомъ, она бы угасла въ ныншній вечеръ. Что-жъ это за люди и что за понятія? А эта нелпая привычка вмшательства въ чужіе дла? Да это, отбросивши тлесную пытку, инквизиція временъ давнопрошлаго варварства, да это позоръ и вку и времени такія понятія, и вся эта ненависть къ благородному и святому длу искуства! И эти люди читаютъ журналы, не морщась, глотаютъ вс эпиграммы на уздныя общества, на отсталыя мннія, на всю эту мелочность и всю эту грязь и, не красня своего безобразія, покойно остаются при первомъ невждеств, безъ всякой попытки податься впередъ. Эпиграммы-ль не колки или броня невждества крпче всякой другой? Нтъ, такъ жили отцы, такъ живутъ и ихъ дти, будутъ жить и ихъ правнуки. Это въ свою очередь невздорная истина вмст съ которою чортъ взялъ бы ихъ всхъ!
А эти дв куклы, нарядныя жеманныя? Он вздумали ныньче расхваливать Сонскую: я знаю, похвала эта жгла имъ языкъ, он бы ее съли, дай только волю, но бранить при мн ее побоялись! Мы съ нею ужъ попали въ герои нелпаго, узднаго романа? Бдная Сонская зачмъ она здсь? Не на этакой почв разцвтаетъ талантъ! Здсь талантъ порокъ, почти что преступленіе: его уничтожатъ въ первомъ блеск развитія, закидаютъ грязью насмшекъ и сплетней, вырвутъ съ корнемъ вонъ!
Я это извдалъ какъ артистъ, какъ писатель! Да не будь я въ узд, тмъ чмъ я въ немъ теперь, то это же общество, которое мн льститъ униженно и нагло, не пустилобъ меня къ себ на порогъ. Никогда впрочемъ тяжесть жизни въ здшнихъ мстахъ не бросалась мн такъ рзко въ глаза: утшить въ ней можетъ одна только мысль, что нынче я здсь а въ нсколько дней могу быть далеко, за тысячи верстъ, что я могу ухать когда захочу, куда захочу, обновить впечатлнія и зажить новою, свободною жизнію вдали этого жалкаго и нелпаго общества.
Толчекъ прервалъ нить размышленій Левковича: онъ стоялъ у подъзда гостинницы грязной и мрачной наружности, гд мы его оставимъ быть можетъ до свиданія, судя по обстоятельствамъ.