ТУРКЕСТАНЪ И ТУРКЕСТАНЦЫ
ТУРКЕСТАНЪ И ТУРКЕСТАНЦЫ
I.
——
II.
Туркестан и туркестанцы, Терентьев Михаил Африканович, Год: 1875
Время на прочтение: 120 минут(ы)
Введенный, въ вид опыта, ‘проектъ положенія объ управленіи въ Сыръ-дарьинской и Семирченской областяхъ’ сослужилъ свою службу, и въ настоящее время выработывается особою коммиссіею новое положеніе, на основаніи пятилтняго опыта и всесторонняго изученія на мст бытовыхъ особенностей населенія далекой азіатской окраины. Такимъ образомъ, реформа 1867 года длается достояніемъ исторіи. Вводя новое положеніе, организаціонныя коммиссіи собирали боле или мене подробныя, боле или мене точныя статистическія свднія о своихъ участкахъ.
Особенно дятельно работала Кураминская коммисіи. Собранныя ею данныя по топографіи узда и по экономической дятельности населенія послужили мн матеріаломъ при моихъ статистическихъ работахъ {Статистическіе очерки средне-азіатской Россіи.— Зап. Импер. Географ. Общ. Т. IV. 1874.}, а служба моя по военно-народному управленію дала мн возможность лично познакомиться съ Куражинскимъ уздомъ, проврить и дополнить собранныя до меня данныя, и такимъ образомъ составить довольно полный очеркъ узда по всмъ отдламъ программы центральнаго статистическаго комитета.
Новый проектъ потребуетъ, конечно, новыхъ коммиссій для опредленія поземельныхъ правъ каждаго осдлаго жителя, и я полагаю, что разсказъ объ опыт предшественниковъ можетъ пригодиться новымъ дятелямъ положительною или отрицательною своею стороною, т.-е. представляя примры, достойные подражанія, или предостерегая отъ ошибокъ.
Кураминскій уздъ населенъ такъ пестро, въ немъ перемшано столько народностей, переходы отъ пастушества къ земледлію, отъ кочевого образа жизни въ осдлости такъ рзко очерчиваются, что и въ этомъ отношеніи онъ представляетъ наибольшій интересъ въ ряду другихъ уздовъ. Поэтому я считаю не лишнимъ подлиться, съ интересующимися этнографіей и статистикой Средней Азіи, своими наблюденіями и свдніями, добытыми коммиссіей. Нашъ трудъ будетъ состоять изъ двухъ отдловъ: собственно реформы, и очерка работъ организаціонныхъ коммиссій и ихъ результатовъ въ Бураминскомъ узд.
Движеніе наше въ Средней Азіи началось еще съ 1730 года, когда киргизы Малой Орды, не находя нигд спасенія отъ набговъ дзюнгаръ, башкиръ и яицкихъ казаковъ, обратились въ Россіи съ просьбой принять ихъ въ подданство.
Учрежденіемъ оренбургской линіи до Уралу башкиры были замкнуты и съ теченіемъ времени совершенно намъ подчинились — киргизы съ этой стороны были успокоены, имя къ тому же возможность всегда уклониться отъ нашего вліянія простою откочевкою къ югу.
Со стороны Сибири, линіи и поселенія тянулись не вдоль границы, а перпендикулярно къ ней, направляясь рядомъ параллельныхъ линій отъ свера къ югу по меридіанамъ, ничмъ не связанныя по широт.
Въ 1836 году, сибирскія лиши примкнули въ оренбургской при помощи соединенія Орска съ Троицкомъ. Въ 1844 г. мы заняли низовья Сыръ-дарьи, а въ 1864 г. ршено уже было связать образовавшуюся даръ-дарьинскую линію съ западною Сибирью. Правительство надялось закрыть ничмъ не охранявшееся пространство, запереть эти громадныя ворота, сквозь которыя по корридорамъ, образованнымъ ‘линіями’, безпрепятственно вторгались шайки кочевыхъ барантачей, вплоть до Иртыша и Урала.
Выполненіе этой задачи вызвало рядъ войнъ съ Коканомъ и Бухарою и повело къ занятію обширной территоріи, включающей теперь почти цликомъ бассейны Сыръ-дарьи, Чу, Или и Заравшана.
Завоеванія наши были до того неожиданны и до того не въ видахъ нашего правительства, что напримръ, 31-го октября 1864 года состоялось высочайшее повелніе о непремнной недвижности нашей границы. Сначала хотли ограничиться Пишпекомъ и Ауліе-ата, откуда вести пограничную черту по сверному склону хребта Кара-тау, отнюдь не занимая ни Туркестана, ни Чемкента. На дл это оказалось намъ не по силамъ: мы были слишкомъ слабы, чтобы допустить такіе два лагеря передъ нашимъ фронтомъ, и достаточно сильны, чтобъ занять ихъ. Стоя на главныхъ путяхъ, ведущихъ изъ двухъ средне-азіатскихъ ханствъ въ Россію, Чемкентъ и Туркестанъ послужили намъ какъ-бы замками, запирающими ворога сибирской и оренбургской окраинъ. Вслдъ за сказаннымъ повелніемъ былъ занятъ Ташкентъ, но въ отношеніи министерства иностранныхъ длъ къ оренбургскому генералъ-губернатору (отъ 23-го февраля 1866) было высказано намреніе возвратить Ташкентъ назадъ. Не занявъ Чемкента и Туркестана, соединеніе Сибири съ сыръ-дарьинской линіей было невозможно. Линія же отъ Чемкента въ Ауліе-ата длалась чисто фиктивною, какъ только Ташкентъ выпалъ бы изъ нашихъ рукъ: она была совершенно открыта и съ фланга, и съ тыла. Кром того, нравственное значеніе и матеріальныя средства средне-азіатскихъ ханствъ были такъ сильны, что на прочность нашей новой линіи нельзя было бы разсчитывать. Только благодаря послдующимъ успхамъ нашимъ мы заняли наконецъ достаточно обезпеченное положеніе, дозволившее намъ заняться внутреннимъ устройствомъ занятыхъ земель.
Расширеніе нашихъ владній въ Средней Азіи и возстаніе дунганъ, возгорвшееся близъ нашихъ границъ съ западнымъ Китаемъ, до того измнили положеніе наше на юго-восток киргизскихъ степей, что явилась необходимость принять безотлагательныя мры къ преобразованію существовавшаго управленія мою пограничною полосою. Необходимость преобразованій чувствовалась тмъ осязательне, что дйствовавшія тогда въ разныхъ частяхъ края узаконенія были крайне разнообразны: временное положеніе 6-го августа 1865 г.— для большей части края, сибирскія учрежденія 1822 — для копальскаго и сергіопольскаго округовъ, и ‘особое положеніе’ для алатавскаго округа. Оренбургскій генералъ-губернаторъ, ген.-адьютантъ Крыжановскій, и тогдашній туркестанскій военный губернаторъ генералъ-майоръ Романовскій, представляя хаотическое состояніе существовавшей администраціи, доносили, что такое положеніе терпимо доле быть не можетъ, и потому предлагали мры въ ея преобразованію.
Въ видахъ ознакомленія съ нуждами новаго края учреждена была степная коммиссія, на обязанность которой было возложено объхать вс кочевки и населенныя мста Туркестанской области и составить проектъ положенія для управленія ею. Предсдателемъ коммиссіи былъ назначенъ дйствительный статскій совтникъ Гирсъ, а членами: полковники Гутовскій и Гейнсъ и подполковникъ Проценко. Цлыхъ два года коммиссія разъзжала по степи, знакомилась съ бытомъ народа, собирала статистическія данныя и, наконецъ, выработала проситъ положенія объ управленіи народомъ. Въ основаніе соображеній по устройству администраціи края коммиссія приняла слдующія начала: 1) Нераздльность власти военной и административной. 2) Необходимость приблизить устройство мстныхъ правительственныхъ органовъ, по возможности, въ администраціи, существующей въ другихъ частяхъ имперіи. 3) Предоставленіе внутренняго управленія туземнымъ населеніемъ по дламъ, не имющимъ политическаго характера, — выборнымъ изъ среды народа. 4) Отстраненіе въ этихъ низшихъ народныхъ учрежденіяхъ порядковъ, вредныхъ интересамъ Россіи. 5) Образованіе и развитіе административныхъ органовъ, сообразно мстной потребности, съ точнымъ указаніемъ предловъ ихъ власти. 6) Отдленіе суда отъ администраціи, въ возможной, по мстнымъ обстоятельствамъ, степени.
Заключенія Особаго Комитета, спеціально обсуждавшаго вопросъ о преобразованіи управленія въ Туркестанской области, были высочайше утверждены 11-го апрля 1867 г.
Согласно этимъ заключеніямъ, Туркестанская область и часть Семипалатинской (къ югу отъ Тарбагатайскаго хребта) были изъяты изъ вднія оренбургскаго и западно-сибирскаго генералъ-губернаторовъ и соединены въ одно генералъ-губернаторство, названное туркестанскимъ и раздленное на дв области: Семирченскую и Сыръ-дарьинскую. Противъ отдленія Ташкента отъ Оренбурга сильно ратовалъ оренбургскій генералъ-губернаторъ, доказывавшій, что ‘самостоятельное’ существованіе туркестанскаго округа опасно, ибо грозитъ отдленіемъ, по слабости его связи съ центромъ. Юнкерское училище даетъ въ Ташкентъ офицеровъ, а само находится въ Оренбург, дороги за Орскъ не нужны оренбургской власти и можно надяться, что, въ случа отдленія, почтовая гоньба придетъ въ упадокъ (это и случилось на дл) и т. д.: въ такомъ род были аргументы.
Выработанный степною коммиссіею проектъ положенія объ управленіи въ областяхъ туркестанскаго генералъ-губернаторства, согласно резолюціи комитета министровъ, высочайше утвержденной 14-го поля 1867 г., ршено было ввести въ вид опыта на три года, но при этомъ генералъ-губернатору предоставлено было право, примняясь къ указаннымъ въ проект основаніямъ, принимать вс т мры, какія будутъ признаны полезными для лучшаго устройства края. По проекту положенія, Семирченская область раздлялась на пять, а Сыръ-дарьинская на восемь уздовъ.
Организація управленій проектирована была слдующая:
Во глав управленія всего края — генералъ-губернаторъ, при немъ: канцелярія и чины для порученій (въ томъ числ одинъ по дипломатической, одинъ по горной и одинъ по финансовой частямъ). Во глав управленія областей — военные губернаторы и областныя правленія, въ каждомъ три отдленія: распорядительное, хозяйственное и судное, въ областныхъ городахъ учреждаются областныя казначейства и областныя почтовыя конторы, въ уздахъ: уздные начальники, при нихъ два помощника {младшій назначается изъ туземцевъ) и канцелярія. Кром того: уздный врачъ, уздная касса, почтовое отдленіе и уздный судья, въ г. Ташкент: начальникъ города, его помощникъ, канцелярія и городской врачъ, въ г. Врномъ: городничій.
Ближайшее внутреннее управленіе туземнымъ населеніемъ положено было предоставить выборнымъ изъ среды самого народа, примняясь къ его обычаямъ. Туземное населеніе туркестанскаго края состоитъ изъ кочевыхъ и осдлыхъ, первые преимущественно киргизы, вторые сарты. Киргизы длятся народы, роды на отдленія и подъ-отдленія. Неудобства этого подраздленія, въ административномъ отношеніи, состоятъ въ томъ, что роды, составляя большія и неравномрныя единицы, раскинуты иногда на значительномъ пространств, а соединеніе большихъ родовъ подъ властію одного родоначальника можетъ быть неудобно въ политическомъ отношеніи.
Такъ какъ у киргизовъ Западной Сибири уже десятки лтъ существуетъ подраздленіе на волости и аулы, вполн соотвтствующее волостнымъ и сельскимъ обществамъ Россіи, и такъ какъ оно принесло благопріятные результаты, то не было никакого повода предполагать, чтобы такая же организація управленія туркестанскими киргизами могла имть неудовлетворительные послдствія. Чтобы устранить вліяніе богатаго или знатнаго меньшинства, ршено было предоставить право выбора всему народу, безъ ограниченія цензомъ. Въ каждомъ аул хозяева десяти кибитокъ назначаютъ одного избирателя, сходъ этихъ избирателей выбираетъ аульнаго. Затмъ, отъ каждыхъ пятидесяти кибитокъ назначается также одинъ избиратель, създъ этихъ избирателей со всей волости выбираетъ волостного. Опредленіе размра содержанія волостнымъ и аульнымъ предоставляется самымъ обществамъ, приговоры которыхъ должны быть составлены, впрочемъ, раньше выборовъ этихъ должностныхъ, чтобы устранить при этомъ вліяніе ихъ.
Осдлое населеніе также выбираетъ старшинъ или аксакаловъ {Акъ — блый, сакалъ — борода.} посредствомъ избирателей, назначенныхъ отъ каждыхъ десяти домовъ. Немноголюдныя, но близко другъ къ другу лежащія селенія соединяются по два и боле подъ властію одного аксакала, а большія селенія и города раздляются на кварталы — махале. Существовавшіе при коканцахъ раисы — особые полицейскіе чиновники, наблюдавшіе за нравственностію и религіозностію народа, были оставлены, съ темъ однакоже, чтобы вакансіи, могущія открыться впредь за смертію раиса или за выбытіемъ его — уже не замщались новыми лицами.
Въ кра дйствуютъ три рода суда: 1) военный — за измну, возбужденіе народа къ неповиновенію, нападеніе на почты и военные транспорты и за убійство христіанина и должностного лица, 2) по общимъ уголовнымъ законамъ имперіи: за разбой, грабежъ, нападеніе на караваны, похищеніе казеннаго имущества, дланіе фальшивой монеты, сопротивленіе властямъ и побгъ въ чужія владнія, 3) народный: за вс остальныя преступленія, не исключая баранты и убійства у киргизовъ, сарты же по этимъ преступленіямъ вдаются судомъ уголовнымъ.
Русскіе подданные, не-туземцы, судятся по общимъ законамъ. Тому же суду подлежать и дла между туземцами и’ русскими, а также между сартами и киргизами. Такимъ образомъ, если истецъ не единоплеменникъ отвтчику, онъ уже долженъ обращаться не къ народному, а къ русскому суду.
Органами суда народнаго служатъ біи у киргизовъ и казіи у сартовъ. Судъ біевъ — гласный и публичный, онъ ршаетъ дла по совсти и по обычаю. Судъ казіевъ также гласный и публичный, но основывается на шаріат, то-есть на коран и его толкованіяхъ, и сохраняетъ по преданію рутинную неподвижность, безъ всякаго отношенія въ духу времени и требованію обстоятельствъ. Въ видахъ ослабленія вліянія казіевъ, а слдовательно и фанатическаго духовенства, приняты были слдующія мры: 1) предоставлено народу выбирать судей на 3 года, чрезъ что устраняются вредныя послдствія ихъ несмняемости и со временемъ явится возможность попадать въ казіи и не однимъ ходжамъ {Ходжа — святоша, отсюда наше ‘ханжа’.}, 2) территорія края раздлена на судебные участки, вдающіеcя каждый исключительно своимъ казіемъ, что, конечно, должно было подорвать авторитетъ кази-келяновъ (келянъ — старшій) и разныхъ святошей, въ которымъ при прежнемъ порядк по преимуществу стекались тяжущіеся, 3) учреждены періодическіе създы казіевъ, ршающіе дла уголовныя, а также исковыя, если они превышаютъ власть казія, то-есть выше 100 рублей. Эта мра, во-первыхъ, уменьшаетъ значеніе казія, а во-вторыхъ, даетъ боле правильную организацію существовавшимъ и прежде създамъ, даетъ, сверхъ того, возможность надзора безъ нарушенія шаріата, 4) разршено туземцамъ обращаться и къ русскому суду, но только до разбора дла у казія или и посл разбора, но уже тогда при заявленномъ неудовольствіи обихъ сторонъ и съ обоюднаго ихъ на то согласія. Эта мра увеличитъ, конечно значеніе русскаго суда, не придавая ему нисколько характера аппеляціонной инстанціи, въ которой въ большинств случаевъ здсь обращалась бы неправая сторона, что напрасно увеличивпло бы работу судебныхъ властей и развило бы ябеды, 5) отмнены тлесныя наказанія и смертная казнь, постановлявшіяся прежде судомъ казіевъ. Форма судопроизводства у біевъ и казіевъ иметъ много общаго съ нашимъ мировымъ судомъ: предложеніе сторонамъ окончить дло миромъ или третейскимъ разбирательствомъ, гласность и публичность суда, отсутствіе письменнаго производства, простота и несложность обрядовъ, — все это длаетъ русскій судъ доступнымъ пониманію туземцевъ и не поражаетъ ихъ новизною, а принимается какъ давно знакомое дло.
Нтъ сомннія, что туземцы будутъ охотне обращаться къ русскому судь, какъ боле развитому и гуманному, чмъ казій и бій. Съ распространеніемъ суда совсти — судъ шаріата, а съ нимъ и фанатизмъ станутъ упадать мало-по-малу, уступая мсто русскому праву и вротерпимости. Біи — отъ 4 до 8 на каждую волость — выбираются тми же представителями народа, которые выбираютъ и волостного. Жалованья имъ не полагается, но они получаютъ бій-лыкъ за ршеніе каждаго дла, т.-е. установленный обычаемъ штрафъ съ виновнаго. Казіи также не получаютъ жалованья, а довольствуются кази-лыкомъ. Понятно поэтому, что доходъ судьи прямо зависитъ отъ количества ршенныхъ имъ длъ, а это количество прямо зависитъ отъ доброй славы судьи: если онъ извстенъ за толковаго человка, умющаго скоро отличать ложь отъ правды, если онъ затмъ еще и справедливъ, не кривитъ душою, не склоняется подарками на сторону неправую, то къ нему и будутъ обращаться преимущественно передъ другими. Обычаемъ киргизовъ установлено, что тяжущіеся имютъ право, съ обоюднаго впрочемъ согласія, обращаться къ тому или другому бію, не стсняясь въ выбор ничмъ, хотя бы онъ былъ не только другого рода, но даже и жилъ бы за тридевять земель. Этотъ обычай, въ сущности не дурной, подтвержденъ и нашимъ положеніемъ. Въ Семирчьи, напримръ, ссоры между киргизами, каркаралинцами, джалаировцами и намовцами, при невозможности найти изъ своихъ равно безпристрастнаго къ обимъ сторонамъ судью, повели къ тому, что вс спорныя дла оставлялись до прізда какого-нибудь русскаго, хотя бы простого казака. Въ особенности прославился одинъ рыбопромышленникъ, извстный у киргизовъ подъ именемъ аксакь-малора (хромого малора). Онъ ежегодно прізжалъ, разбиралъ споры и бралъ бій-лыкъ.
У сартовъ, гд казій въ то же время и духовное лицо — намъ неудобно было бы узаконять тотъ же обычай: это питало бы въ народ ненужный фанатизмъ, а цлью нашей было сколько можно ограничить значеніе этихъ святошей. Достигнута эта цль весьма простымъ средствомъ: казіи пріурочены къ своемъ участкамъ и принимать дла изъ другого участка не имютъ права.
Для ршенія длъ, превышающихъ сумму въ 100 p., учрежденъ създъ біевъ со всей волости, а у сартовъ създъ казіевъ, ршенія этихъ създовъ окончательны на сумму не выше 1,000 р. Для всхъ остальныхъ длъ исковыхъ или гражданскихъ, а также и уголовныхъ, у киргизовъ — учреждается еще чрезвычайный съэдъ біевъ со всего узда, этотъ създъ собирается только по распоряженію узднаго начальника и въ его присутствіи. Ршенія суда біевъ и казіевъ записываются въ особую книгу и объявляются сторонамъ, съ выдачею выигравшей сторон копіи съ постановленія за печатями судей. Только по однимъ брачнымъ дламъ сторона, недовольная ршеніемъ народнаго суда, можетъ обратиться къ уздному начальнику, которому и предоставляется право ршить дло окончательно. Понятно, что будетъ обращаться въ русской власти именно женщина. Подчинилъ бракоразводныя дла вднію русскаго суда казалось неудобно и въ томъ отношеніи, что въ нашихъ законахъ нтъ статей, которыми бы могъ руководствоваться судья въ этихъ случаяхъ. Есть, напротивъ, статьи, положительно воспрещающія всякія условія, клонящіяся въ расторженію брака или къ нарушенію ‘святости’ его. У насъ, при трудности добыть законный разводъ у духовной власти, житейская практика выработала обычай обращаться въ этихъ случаяхъ въ свтской власти. Генералъ-губернаторы, оберъ-полиціймейстры, шефъ жандармовъ могутъ выдать притсняемой женщин отдльный видъ на жительство. Этотъ нашъ обычай перенесенъ былъ и на средне-азіатскую почву: въ лиц узднаго начальника туземая женщина получила естественнаго защитника. О томъ, какъ пользовались русскіе этимъ правомъ, я скажу впослдствіи, когда придется говорить о результатахъ реформы по наблюденіямъ моимъ въ Курам.
Съ кочевого населенія положено взимать кибиточную подать, но не личную съ каждаго поименованнаго въ списк, а съ волости, которая должна внести сумму по разсчету въ 2 руб. 75 коп. на каждую душу, и сама уже раскладываетъ эту сумму не поровну на богатыхъ и бдныхъ, а пропорціонально состоянію каждаго. Такимъ образомъ, введена наша круговая порука. Точно также раскладываются и остальные сборы: почтовый, на общественные расходы и т. п. Общественные расходы заключаются въ жалованьи волостнымъ, аульнымъ, аксакаламъ и прочимъ. Волостному управителю объявляется вычисленная заране и назначенная губернаторомъ цифра податей, падающихъ на его волость. Эту сумму раскладываютъ по ауламъ, смотря по ихъ богатству, выборные отъ 50 кибитокъ. Послднюю раскладку между юртовладльцами въ каждомъ аул производятъ выборные отъ десяти кибитокъ. Самый же сборъ производится аульными старшинами. Собранныя деньги сдаются волостному, а этотъ отвозитъ ихъ въ мстную уздную кассу. Съ осдлаго населенія опредлено взимать хераджъ въ 1/10 съ урожая и танапный сборъ съ произведеній земли, не подлежащихъ хераджу. Сборы эти взимаются порядкомъ издавна существующимъ у туземцевъ, т.-е. особыми спеціальными сборщиками — серкерами. Дло сервера весьма не легко: онъ долженъ вычислить площадь засяннаго поля, чтобъ опредлить сколько въ немъ танаповъ {Танапъ — 1/6 части нашей десятины.} и сколько, значитъ, слдуетъ взыскать съ землевладльца, онъ долженъ врно опредлить на глазъ, какъ великъ можетъ быть урожай на каждомъ данномъ участк, приказъ въ разсчетъ количество высяннаго зерна и густоту стоящаго на корню хлба… Все это требуетъ извстныхъ знаній и снаровки. Вотъ почему хорошій серкеръ всегда цнился, и вотъ гд источникъ богатства этихъ спеціалистовъ: оцнивая на глазъ, серкеръ можетъ ошибиться — въ пользу землевладльца, а за это можетъ получить и должную благодарность.
Съ торгующихъ туземцевъ сыръ-дарьинской области взимается зякеть въ 2 1/2% съ торговаго капитала или въ 1/40 часть стоимости товара. Цифра эта установлена во всей Азіи древнимъ обычаемъ.
Въ Семирченской области, а также въ Казалинск и Перовск торгующіе туземцы подчиняются торговому уставу, общему для всей имперіи. Зякетъ тамъ взыскивается только съ каждаго приходящаго изъ-за границы иностраннаго каравана, въ чемъ и выдается квитанція караванъ-башу. Такая разница правъ туземнаго купечества въ одномъ и томъ же округ, конечно, не можетъ считаться нормальною, и со временемъ придется ввести однообразную систему.
Подводная повинность въ вид поставки арбъ {Арба — телга на двухъ высокихъ колесахъ.}, верблюдовъ и лошадей для передвиженія войскъ и тяжестей — отмнена. Впрочемъ, въ военное время и въ экстренныхъ случаяхъ разршается прибгать и въ наряду, но съ уплатою за перевозку или, какъ здсь говорятъ, ‘за жиръ’ и за упалыхъ животныхъ, по опредленной, т.-е. назначенной начальствомъ, цн. Постоянная повинность или квартирная, въ вид размщенія войскъ по туземнымъ жилищамъ или въ вид выставки кибитокъ на ночлеги проходящихъ командъ, также не существуетъ. Войска располагаются въ поход бивуаками или возятъ съ собою кибитки, на мст — въ казармахъ, а лтомъ — въ баракахъ.
26 октября 1867, вновь назначенный ген.-губернаторъ предписалъ воен. губернатору Семирченской области составитъ пять организаціонныхъ коммиссій, по числу предположенныхъ уздовъ, и приступить съ составленію списковъ юртовладльцевъ, къ образованію ауловъ и волостей, выбору должностныхъ и раскладк податей. Такъ какъ въ Семирченской области населеніе по преимуществу кочевое, то нужно было приняться за дло немедленно и окончить его въ теченіи зимы, чтобы захватить вс кочевки на мстахъ. Позднее прибытіе въ край нкоторыхъ изъ вновь назначенныхъ чиновъ военно-народнаго управленія задержало дло организаціи, и чтобы наверстать потерянное время пришлось потомъ раздлить Сергіопольсюй и Копальскій узды на два участка каждый и сформировать дв новыхъ коммиссія, которымъ, конечно, досталось вдвое мене работы, и потому он могли окончить ее къ назначенному сроку. Работы Семирченскихъ коммиссій начались съ декабря 1867 года и продолжались отъ 3-хъ до 7 мсяцевъ.
20-го декабря 1867 предписано было сформировать и въ Сырь-дарьинской области три коммиссіи для уздовъ, гд преобладаетъ кочевое населеніе, а именно: для Ауліе-атинскаго, Казалинскаго и Перовскаго. Вс коммиссіи снабжены были инструкціями, указывавшими, впрочемъ, только общіе пріемы предстоявшихъ работъ, и не стснявшими исполнителей излишними подробностями, которыя на практик могли бы оказаться непримнимыми. Руководителемъ всего дла организаціи былъ одинъ изъ членовъ степной коммиссіи, А. К. Гейнсъ, назначенный правителемъ канцеляріи генералъ-губернатора. Коммиссіямъ указано было формировать аулы изъ 100 и до 200 кибитокъ, названія ауламъ давать по нумерамъ, сохраняя особую нумерацію въ каждой волости. Затмъ указанъ былъ самый порядокъ выборовъ: сначала избирателей по одному отъ каждыхъ 10 и по одному отъ каждыхъ 50 кибитокъ, а затмъ и выборовъ аульныхъ старшинъ, волостныхъ управителей и наконецъ біевъ. Волости указано формировать изъ 1,000 и до 2,000 кибитокь. Названія волостямъ давать или по главному, вошедшему въ составъ ея роду, или по урочищу, гд расположены зимнія стойбища. Во все время работы коммиссіи должны были обходить вопросъ о податяхъ, и только во второй объздъ разъяснитъ народу порядокъ взиманія податей, тогда же объявить и о введеніи особыхъ бляхъ для должностныхъ лицъ, а также о форменныхъ для нихъ печатяхъ. Вс эти вопросы казались наиболе щекотливыми. Для завдыванія сборами податей и хозяйствомъ волостей приказано было учредить въ каждомъ узд по нскольку хозяйственныхъ управленій, соединяя для этого по 8—10 волостей, которыя и выбираютъ членовъ управленія по два, по три отъ каждой.
При выполненіи этой программы, коммиссіи, начавшія работа зимою, встртили множество препятствій: разбросанность кочевокъ небольшими группами длала невозможнымъ посщеніе каждой группы, за недостаткомъ времени. Поэтому, вполн правильнаго составленія списковъ ожидать было нельзя. Суровое время года крайне затрудняло перезды коммиссій. Бураны заметали иногда вс пути въ какое-нибудь ущелье, гд пріютился тотъ или другой аулъ. Необходимость окончить работы въ весн, т.-е. ко времени начала перекочевокъ, заставляла спшить съ подготовительными работами: киргизы боялись показывать правильно число кибитокъ, чтобы съ нихъ не взыскали недоборъ податей за прошлые годы. Въ Семирченской области, гд прежде взимался ясакъ, то-есть подать со скота, киргизы старались скрыть истинное число кибитокъ, чтобы уклониться отъ обложенія податью. Наконецъ, нашлись и злонамренные люди, распространявшіе нелпые слухи о томъ, что мы будто бы хотимъ сдлать киргизовъ осдлыми, какъ сдлали это съ башкирами, что если составляются списки, то съ цлію потомъ брать рекрутъ по одному съ 10 кибитокъ. Слухи эти повели къ тому, что, напримръ, въ Врненскомъ узд, въ списки юртовладльцевъ, если ужъ никакъ нельзя было пропустить кого-нибудь, записывали нердко давно умершихъ или недавно родившихся, — такъ что хозяиномъ оказывался не отецъ, а самый младшій сынъ! Въ томъ же узд выбрали даже бія, котораго и имени не было въ списк хозяевъ.
Въ Казалинскомъ узд, въ подобнымъ же слухамъ присоединилось еще то обстоятельство, что біи, съхавшіеся на торги для поставки саксаула, получивъ извлеченіе изъ положенія (въ перевод на киргизскій языкъ) выдали его за приказъ собратъ отъ народа деньги. Результатомъ этого было то, что около 500 кибитокъ укочевало въ оренбургскія степи, а боле 1,200 въ Хиву.
Какъ легко удавалось киргизамъ уклоняться отъ записи, можно судить изъ того, что когда до генерала Колпаковскаго {Бывшаго тогда губернаторомъ Семирченской области.} дошли слухи о пропускахъ, сдланныхъ врненскою коммиссіей, то онъ самъ похалъ проврить одну волость и, при помощи своихъ агентовъ, нашелъ 324 кибитки, не попавшія въ перепись. Коммиссіи это было поставлено на видъ, и при второмъ объзд она сама нашла еще 4,266 кибитокъ, всего же, противъ прежняго счета, открылось 12,815 лишнихъ кибитокъ.
Въ Токмакскомъ узд открыто — 8,711
‘ Копальскмъ — 3,660
‘ Сергіопольскомъ — 1,222
‘ Иссыкъ-кульскомъ — 306
А всего — 26,716
Степная коммиссія считала, что по крайней мр 1/3 всего числа кибитокъ скрывается отъ обложенія податью, и потому опредляла все число кибитокъ Семирченской области въ 62,000. Организаціонныя коммиссіи записали 104,811 кибитокъ, слдовательно, противъ счета степной коммиссіи на 42,812 кибитокъ боле, а это составляетъ почти 65%, то-есть не 1/3, а 2/3 кибитокъ укрывались отъ подати!
Самый порядокъ переписи въ семирченскихъ уздахъ былъ такой: прибывъ въ аулъ, тотчасъ собирали юртовладльцевъ и переписывали имена ихъ, съ отмткой числа кибитокъ, принадлежащихъ каждому. Поврка числа юртъ производилась при перекличк выборныхъ десятниковъ и пятидесятниковъ, какъ для простоты называли депутатовъ-избирателей. Вызывая депутата, одинъ изъ членовъ спрашивалъ его, отъ кого онъ выбранъ, другой отмчалъ по списку его показанія, и кого нтъ, того вписывали. Для скорости, въ Токмакскомъ узд длалось такъ: въ одинъ центральный аулъ собирали выборныхъ изъ окрестныхъ ауловъ, гд списки поручалось составить старому волостному, списки эти поврялись десяточными, затмъ, новоизбранному волостному также приказывалось составить списки и затмъ производилась перекрестная поврка. Если являлось сомнніе, то при объзд коммиссія повряла на выдержку 1 аулъ съ волости.
Въ Врненскомъ узд также собирали по 1,000 и боле юртовладльцевъ въ центральные пункты и тамъ записывали, но какъ это производилось во время уразы {Мусульманскій постъ.}, то народъ собирался весьма неохотно, и мы уже знаемъ, сколько коммиссіей было пропущено кибитокъ.
Въ Сергіопольскомъ узд придумано было каждому юртовладльцу выдавать особый билетъ на право кочеватъ въ извстномъ, указанномъ самимъ киргизомъ, мст. Киргизы брали билеты весьма охотно, такъ какъ это походило на документъ, закрплявшій за ними землю. При объзд же, коммиссія спрашивала билеты и сейчасъ открывала, кого не было на сборномъ пункт. Мысль удачная и вполн отвчающая цли.
Для ознакомленія народа съ новыми порядками, генералъ Коллаповскій веллъ перенести на киргизскій языкъ нкоторые параграфы положенія (130—135, 181—213 и отъ 151 по 171), касавшіеся киргизовъ. Переводы эти были розданы по одному на волость. Такъ какъ у равныхъ султановъ было много теленгутовъ, рабовъ, которые объявлены были нами свободными, и какъ, кром того, оказалось много всякаго сброда изъ батраковъ, бдняковъ, отставшихъ отъ своего рода, то ихъ приказано размстить по разнымъ волостямъ, съ такимъ разсчетомъ, чтобы они ни въ одной не оказались большинствомъ. Въ Копальскомъ узд, гд волости часто приходилось составлять изъ нсколькихъ родовъ, генералъ Колпаковскій разршилъ уравнивать число избирателей отъ слабыхъ и сильныхъ родовъ: слабые выставляли для выбора волостного не по одному отъ 50 кибитокъ, а по одному съ 45-ти, съ 35-ти и даже съ 25-ти, то-есть уже по два отъ 50-ти кибитокъ. Такимъ образомъ, сильные роды не могли подавать слабыхъ большинствомъ голосовъ и не могли навязать имъ своихъ волостныхъ, біевъ и членовъ хозяйственныхъ управленій. Потомки знаменитаго хана Аблая, считающіеся теперь въ числ 19-ти кибитокъ въ Врненскомъ и нсколькихъ еще (сколько именно — я цифры не нашелъ) въ Копальскомъ, навсегда освобождены отъ всякихъ податей. Право это переходить, впрочемъ, только въ старшему въ род и потому обленныхъ всегда будетъ только то число, какое записано въ организацію 1868 года. Аулы составлялись изъ 150—200 сосднихъ кибитокъ, изъ 8—11 ауловъ составлялась волость. Такимъ образомъ, волость составлялась изъ 1500—2000 юртъ, если въ составъ ея входило бдное населеніе, то волость длалась сильне числомъ кибитокъ, чтобы легче могла содержать своихъ представителей. Къ границамъ области волости длались мельче, даже до 800 кибитокъ, цль была та, чтобы облегчить волостному наблюденіе за порядкомъ, что въ особенности нужно и въ особенности трудно, именно на границахъ.
Названія волостямъ давались по урочищамъ и ркамъ, что давало возможность, по одному названію, знать, гд она расположена и, кром того, родовыя имена по-немногу исчезаютъ. Вс коммиссіи почти безъ исключенія держались. такого правила, отдавая преимущество территоріальному началу передъ родовымъ. Основаніемъ для границъ волости приняты были зимнія кочевки и пашни: лтнія нельзя было принять за основаніе, потому что иные роды откочевываютъ весьма далеко. Коммиссіи ограничивались только приведеніемъ въ извстность мста лтовокъ и лишь въ случаяхъ, когда он были не далеко отъ зимовокъ — ихъ включали также въ границы волости. Выборы волостныхъ производились закрытой баллотировкой записками. Правду сказать, это было нсколько неясно: какъ можетъ написать записку неграмотный? А если за него пишетъ другой, то это ужъ никакъ не закрытая баллотировка… Списокъ избранныхъ представлялся губернатору, который иногда и не утверждалъ выбора, а назначалъ забаллотированнаго. Это хотя и разрушало принципъ выбора, во въ виду новости дла для самихъ киргизовъ было совершенно неизбжно. Въ Копальскомъ узд, напримръ, выбрали однажды совершенно дряхлаго, 87-ми-лтняго старика, а кандидатомъ въ нему человка необыкновенно тучнаго и пораженнаго хроническимъ ревматизмомъ! Понятно, что оставить народу выбранныхъ имъ точно на потху — было нельзя. Случалось также, что выборъ падалъ на лицъ неблагонадежныхъ въ нравственномъ или политическомъ отношеніяхъ. Жалованье аульнымъ старшинамъ назначалось выборными отъ 50-ти кибитокъ, и одинаковое во всей волости — отъ 50 до 125 рублей. Волостнымъ назначалось по 400 до 600 руб., считая съ разсыльными. Были случаи, что должностные отказывались отъ жалованья. Такъ, въ Иссыкъ-кульскомъ узд трое волостныхъ и вс аульные старшины въ двухъ волостяхъ отказались отъ жалованья, сохранивъ только назначеній имъ на содержаніе джигитовъ-разсыльныхъ — по 70 р. въ годъ (волостнымъ по 150 p.). раскладка податей производилась при второмъ объзд. Среднимъ счетомъ каждая кибитка должна была платить по 3 р. 73 2/з коп., считая въ томъ числ и расходы на администрацію. Реформа встрчена была населеніемъ Семирчья съ довріемъ и благодарностію — въ этомъ заслуга организаціонныхъ коммиссій, которыя такимъ образомъ съумли разъяснить дло какъ слдуетъ.
Только въ одномъ Токмакскомъ узд сарабагиши постарались отойти подальше отъ административнаго центра и, двигаясь на востокъ, потснили богинцевъ, которые, не будучи въ силахъ отразить баранту и сберечь скотъ отъ расхищенія, вынуждены были уступить свои мста. Сарабагиши заняли, такимъ образомъ, даже пашня богинцевъ по р. Кунгею. Въ степныхъ уздахъ Сыръ-дарынской области нкоторый непорядокъ произошелъ только въ Казалинскомъ узд, гд, какъ сказано, откочевало 1,728 кибитоък (482 въ оренбургскую степь и 1,246 въ Хиву), вслдствіе плутовства біевъ. Въ Ауліе-атинскомъ узд киргизы, по примру врненскихъ, хотли составлять волости по родамъ, не соединяясь по нскольку родовъ въ одну волость, такъ какъ каждый родъ хотлъ избрать своего волостного. Предсдатель коммиссіи, артиллеріи капитанъ Мдинскій, обошелся безъ всякаго шума и весьма просто: онъ удалилъ изъ толпы наиболе вліятельныхъ людей, заинтересованныхъ почему-либо въ выбор, и толпа согласилась на все.
Казалинская коммиссія (предсдатель — генеральнаго штаба капитанъ Соболевъ) сочла нужнымъ отступить въ нкоторыхъ случаяхъ отъ указаній инструкціи. Во-первыхъ, аулы формировались не изъ 200, а изъ 300 и 400 кибитокъ, волости изъ 1,750—2,254 кибитокъ. Біи выбраны были для каждаго аула, въ видахъ облегченія народа, а не по 4 на всю волость. Киргзы просили еще опредлить имъ и аульныя границы, такъ имъ зимою, при наплыв кочевниковъ изъ другихъ родовъ, является недостатокъ въ топлив и корм. Просьба эта была удовлетворена, что заслуживаетъ одобренія уже въ томъ отношеніи, и выдвигаетъ на первый планъ поземельные интересы. При раскладк податей оказалось, что большая часть выборныхъ не знали и не понимали, какъ надо взяться за дло, какъ разложить всю причитающуюся съ волости сумму по ауламъ, чтобы это вышло уравнительно и пропорціонально богатству ихъ. Коммиссія должна была произвести эту раскладку сама. При опредленіи границъ волостей, оказалось невозможнымъ включить въ нихъ и лтовки, такъ какъ чумекеевцы, дюрткарницы, алтынцы, китинцы, чиклинцы, якпасцы и др. уходятъ на pp. Иргизъ и Тургай и дале, до Орска, особенно, когда на Сыр легкая зима и потому ожидается сухое лто. На западъ названные рода доходятъ до Малыхъ-Барсуковъ. Кром того, игинчи {Бдныя киргизы, не имвшіе скота и средствъ къ кочевк и потому занявшіеся земледліемъ. Ихъ въ 1868 г. насчитано 4,886 кибитокъ.}, разбогатвъ теперь, также тянутся кочевать на сверъ.
Въ видахъ административныхъ, полезно было бы присоединить Иргизскій и Тургайскій узды къ туркестанскому генералъ-губернаторству, такъ какъ лтомъ въ нихъ переселяется почти весь Казалинскій уздъ, спасающій свои стада отъ сыръ-дарьинскаго овода.
Прежде чмъ приступить къ организаціи остальныхъ уздовъ Сыръ-дарьинской области, въ которыхъ приходилось имть дло уже съ осдлымъ населеніемъ — надобно было произвести предварительный опытъ на Ташкент. Принявъ реформу, Ташкентъ послужилъ бы хорошимъ примромъ и другимъ городамъ, что казалось тмъ важне, что осдлыхъ туземцевъ, какъ боле знакомыхъ съ тонкостями мусульманскаго ученія, у насъ считая мене склонными къ реформ, чмъ киргизовъ. Кром того, на Ташкент могли подучиться, собранные на этотъ случай, члены другихъ коммиссій, люди большею частью новые, только-что прибывшіе изъ Россіи и вовсе съ краемъ незнакомые.
Для организаціи г. Ташкента была сформирована коммиссія изъ нсколькихъ отдленій, подъ предсдательствомъ ген.-м. Гейнса. Составленіе списковъ и здсь встртило иного затрудненій. При опасеніи возбудить открытое противодйствіе и при нежеланіи нарушить народные обычаи, коммиссіи избгали входить внутрь дворовъ, а при такомъ своеобразномъ характер построекъ, каковы здшнія, весьма легко замаскировать не только домъ, но и цлую улицу: загородятъ входъ арбой, замажутъ калитку глиной и увряютъ, что тутъ не жилье, а сады. Входить для проврки было запрещено, и приходилось отмчать садомъ чуть не цлый кварталъ!
Для разъясненія жителямъ касавшихся ихъ параграфовъ проекта положенія — приглашены были въ коммиссію улемы, казіи, аксакалы и другіе почетные туземцы. Нкоторые параграфы вызвали пораженія по стороны улемовъ. Нашли, напримръ, что выбора казія допустить отнюдь нельзя, ибо это будетъ нарушеніемъ шаріата, нельзя также отмнять права казіевъ приговаривать къ тлеснымъ наказаніямъ, отсченію членовъ и къ смертной казни, наконецъ и народная перепись противна шаріату. Первое возраженіе было устранено чтеніемъ изъ шаріата того мста книги Фазилъ-Гамиди, гд говорится, что если начальникъ города не мусульманинъ, то избраніе казія зависитъ отъ мусульманъ, и если избранный согласится, то долженъ быть допущенъ къ должности. На протестъ противъ отмны тлесныхъ наказаній и смертной казни, установленныхъ шаріатомъ, было сказано, что такова высочайшая воля, и что если во всей Россіи это уничтожено, то и здсь не будетъ исключенія. Тогда нкоторые улемы просили оставить за казіями хотъ право налагать штрафы, какъ это установлено шаріатомъ, на это имъ предоставлено составить особый кодексъ въ одномъ изъ будущихъ създовъ. Что касается переписи, то собраннымъ туземцамъ было указано, что шаріатъ не допускаетъ только личной переписи, а дома, дворы, скотъ, количество урожая и т. п. могутъ быть предметами переписи. Самая уплата хераджа, танапа и зикета немыслима безъ счета, безъ переписи. Наконецъ, 60 лтъ назадъ Алимъ, ханъ копанскій, произвелъ же народную перепись — правда, что онъ далъ торжественную клятву въ мечети, что это онъ длаетъ въ послдній разъ. Казіи находили также неудобнымъ ношеніе бронзовыхъ знаковъ своего званія, такъ какъ изображенія вообще, а выпуклыя въ особенности — строго воспрещены кораномъ {Посл занятія Самарканда, 2-го мая 1868, ген.-губернаторъ роздалъ нсколько медалей, но казы-келянъ отказался надть суретъ (портретъ), ибо законъ не позволяетъ, а кази долженъ показывать другимъ примръ.}. Неудобно также вводить форменные печати, по случаю изображенія на нихъ орла. Это, конечно, были вопросы не существенные, а между тмъ могли возбудить разные толки и дать пищу фанатизму. Поэтому ршено было ни знаковъ, ни печатей не вводить.
Въ март 1868 года приступлено было къ организаціи остальныхъ уздовъ Сыръ-дарьинской области. Наиболе интереса и вмст съ тмъ затрудненій представлялъ Кураминскій уздъ, въ которомъ собрались представители всхъ народностей русскаго Туркестана и всхъ ступеней гражданственности: тутъ, рядомъ съ кочевымъ киргизомъ, видишь полукочевого сарта, полу-осдлаго киргиза, а рядомъ съ осдлымъ сартомъ и таджикомъ, видишь осдлаго киргиза, видишь, наконецъ, особый типъ, свойственный только Кураминскому узду — курама. Несмотря на затрудненія коммиссіи, подъ предсдательствомъ маіора Колпакова, скоро и толково повела дло, собравъ попутно довольно обстоятельныя данныя по топографіи узда, этнографіи его и экономической дятельности населенія.
Организаціи Курамискаго узда и наблюденіямъ нашимъ мы посвятимъ нсколько словъ въ слдующей глав. Вс почти коммиссіи окончили свои занятія въ теченіи 1868 года. Замшкалась только чемкентская, и пропустила время, такъ что киргизы успли откочевать раннею весною. Пришлось работать и зимою на 1869 годъ, но и тутъ дло шло весьма вяло, а потому въ помощь чемкентской коммиссіи былъ посланъ одинъ изъ членовъ кураминской, который и докончилъ дло организаціи этого узда.
Дживакская коммиссія и вовсе ничего почти не сдлала въ теченіи двухъ лтъ. Сначала ея работамъ мшала начавшаяся кампанія противъ бухарцевъ (такъ-называемая самаркандская экспедиція), а потомъ отсутствіе узднаго начальника. Теперь, какъ извстно, уздъ этотъ упраздненъ вовсе. Главная заслуга организаціонныхъ коммиссій заключается въ томъ, что он съумли внушить къ себ довріе въ народ, съумли разъяснить ему цль и значеніе вводившейся реформы, которая поэтому и принята спокойно, съ довріемъ и признательностью.
Боле всего пришлись по нраву населенію — отмна власти султановъ и манаповъ, давившихъ народъ поборами, затмъ право выбора всхъ ближайшихъ своихъ начальниковъ, раскладка податей пропорціонально состоянію, какъ процентъ съ дохода, и наконецъ, правильная организація народнаго суда. Успшность дйствій новыхъ, избранныхъ самимъ народомъ, представителей выразилась немедленно безнедоимочнымъ поступленіемъ податей, а затмъ и возрастаніемъ самой цифры этихъ податей. Кураминскій уздъ, напримръ, до организаціи въ 1867 г. вносилъ 81,980 р. 23 3/4 коп., а посл организаціи въ 1868 г. уже 244, 172 р. 22 1/4 к., въ 1869 году — 277,889 р. 82 1/4 к., да еще надобно прибавить къ этому общественные расходы и содержаніе туземныхъ властей въ 65,000 p., т.-е. 343,000 p., — вчетверо бол того, что вносилось до организаціи. Правда, туземецъ платитъ несравненно меньше, чмъ русскій крестьянинъ, но если при увеличившейся вчетверо сумм податей недоимокъ все-таки не происходитъ, то это, конечно, слдуетъ отнести не только къ заботливости уздной администраціи, но и къ заслуг низшихъ исполнителей, выбранныхъ изъ среды народа и самимъ народомъ.
Кураминская организаціонная коммиссія приступила къ работ съ предвзятою мыслью о неизбжности противодйствія со стороны мусульманскаго населенія. Она думала найти, съ одной стороны — кочевника, проникнутаго родовыми преданіями, гордаго своемъ степнымъ просторомъ и волею, съ другой — степеннаго, опытнаго и фанатичнаго сарта.
При первомъ же столкновеніи съ дйствительностью, коммиссій увидла ошибочность своихъ предположеній. Она увидла киргиза-земледльца, киргиза-осдлаго, увидла его кишлакъ изъ камышевыхъ кибитокъ, обмазанныхъ глиной и, значитъ, прикованныхъ уже къ земл, нашла кишлаки и изъ глиняныхъ домовъ. Оказалось, что для такого киргиза — родъ остается только послднимъ отголоскомъ безвозвратно минувшаго времени, пустымъ звукомъ безъ значенія: родовыхъ интересовъ уже нтъ и слда, потому что нтъ ни родовыхъ зимовокъ, ни родовыхъ лтовокъ — вс роды перемшались въ одну безхарактерную массу съ преобладаніемъ интересовъ уже не отвлеченныхъ — родовыхъ, а осязаемыхъ — территоріальныхъ. Явились заботы объ общемъ арык, объ общей земл, о границахъ участка и т. п. Понятіе же o род напоминало еще о себ только при сбор кибиточной подати, да и то потому, что она собиралась біями, оффиціальными представителями рода. Но біи эти не были старшими въ род, не были ни султанами, ни манапами, къ власти которыхъ искони привыкъ ихъ родъ. Это были, напротивъ, плебеи, чернь, простая ‘черная кость’ (кара-сюокъ), и выдвинулись не избраніемъ народнымъ, не первородствомъ, а произволомъ коканскихъ, а потомъ и русскихъ властей. Такіе біи не пользовались, конечно, ни должнымъ уваженіемъ, ни значеніемъ, свойственными званію, если оно доставалось законно, т.-е. по обычаю. Такіе біи держались только страхомъ, какой успвали внушить, благодаря поддержк со стороны власти, ихъ поставившей, и потому понятно, что они чаще всего возбуждали въ себ только ненависть и презрніе со стороны подчиненныхъ имъ людей. Безразличное отношеніе, почти равнодушіе въ мусульманству и забота о насущномъ хлб — способны были обломать, сгладить вс углы киргизскаго характера. Привыкшій уже къ кое-какимъ удобствамъ, усвоеннымъ отъ сосда таджика или сарта, утратившій всякую связь съ родомъ — киргизъ представлялъ готовую почву и какихъ угодно насажденій.
Что касается сарта, то и въ немъ коммиссія не нашла фанатика. Охваченные со всхъ сторонъ киргизскимъ населеніемъ — сарты также утратили постепенно многія изъ своихъ характерныхъ чертъ. Взаимнодйствіе народностей не прошло безслдно и для нихъ. Сталкиваясь съ киргизомъ на базар, на пашн, на суд, не встрчая ни въ комъ и нигд противорчія своему религіозному воззрнію, а слдовательно, и не находя борьбы, которая бы возбуждала и питала фанатизмъ, кураминскій сартъ могъ только сдлаться ханжею, лицемромъ, для котораго довольно и однихъ обрядовъ. Такимъ образомъ и сартъ оказался годнымъ для передлки матеріаломъ, хотя и мене податливымъ, чмъ киргизъ. Но и киргизъ, и сартъ явились сначала апатичными и равнодушными въ новымъ порядкамъ. Волновалась, рябила лишь поверхность, да и то потому, что искала мстъ и жалованья. Внизу, въ масс, царила тишь невозмутимая — этимъ сказалось отсутствіе религіознаго фанатизма и ничтожность вліянія туземнаго духовенства. Въ большихъ городахъ, каковы Ташкентъ, Джизакъ, Ходженть и т. п., гд множество мечетей, а слдовательно, и муллъ, коммиссіи встрчали не только затаенное противодйствіе, но иногда и явное сопротивленіе.
То же явленіе замчено и въ узд: Бискенть и старый Чиназъ, какъ наиболе населенные центры, выказали нкоторое противодйствіе, и если оно не имло вредныхъ послдствій, не помшало мирному ходу и успху работъ, то единственно потому, что къ организаціи этихъ центровъ коммиссія приступила не въ начал, а въ конц своихъ работъ, когда за нею было уже 6 мсяцевъ опыта, достаточное знакомство съ характеромъ народа, а главное — примръ принявшихъ уже новое положеніе. Кончилось тмъ, что недовольный вначал народъ, возбужденный ложными слухами и подстрекательствами нсколькихъ честолюбцевъ — высказывалъ впослдствіи признательность за порядокъ и тишину, которые у него водворились тотчасъ, какъ только введена была правильная система администраціи.
Старые порядки или, врне, безпорядки привели дла въ хаотическое состояніе: въ узд господствовала полная анархія. Мстная русская власть стояла одиноко, безъ возможности дйствовать и въ самомъ неопредленномъ, какъ въ высшимъ, т.-е. русскимъ властямъ, такъ и къ народу и его представителямъ. Созданный при генерал Романовскомъ новый органъ власти — такъ-называемое мехкеме (совтъ, дума) — смшивало въ себ и права судебной инстанціи, и права совта по всмъ дламъ. При такомъ всеобъемлющемъ характер мехкеме — оно скоро сдлалось гнздомъ интригъ, взаимной вражды и продажности.
Территоріальныхъ дленій никакихъ не было. Вся задача управленія сводилась исключительно къ сбору податей, а разъ, что сборы были не одинаковы съ кочевниковъ и осдлыхъ, то и подраздленія узда были не территоріальныя, а скоре этнографическія. При этомъ величина подраздленій была весьма неравномрна, а границы ихъ вовсе не опредлены. Отсюда — черезполосица со всми ея послдствіями. Народъ не зналъ въ точности, но именно уполномоченъ взимать съ него подати, и жалобы на неправильности, на вторичное взысканіе податей двумя разными сборщиками — были нердки. Русская власть не знала, съ кого именно и сколько собрано. Сборщикъ самъ опредлялъ, сколько тотъ или другой хозяинъ долженъ внести въ казну, сообразно съ урожаемъ, но оцнка урожая, измреніе площади засяннаго участка — такія хитрыя дйствія, что никакой контроль здсь невозможенъ, и потому весьма естественно, что сборщики могли смло оставлять въ своихъ карманахъ львиную долю.
Киргизское населеніе управлялось родовыми біями, старшими и младшими, и арыкъ-аксакалами. Біи зачирчинскіе почти не жили въ сред управляемаго ими народа, а стремились въ Ташкентъ, поближе въ главному начальству, а слдовательно и въ милостямъ. Народъ, конечно, тянулъ въ Той-тюбе къ русскому чиновнику, завдывавшему населеніемъ. Какъ могъ управлять киргизами этотъ чиновникъ, когда ближайшіе его помощники, біи, почти постоянно отсутствовали — трудно себ представить. Осдлое населеніе, въ которому въ то время причисляли только сартовъ, кураминцевъ и таджиковъ, также не могло похвалиться благоустройствомъ управленія. Кое-гд и существовало что-то въ род волостныхъ управителей, но то были либо русскіе ставленники, не имвшіе сами по себ никакого значенія и власти, либо прежніе серкеры, присвоившіе себ эту власть въ послднія времена коканскаго владычества и сдлавшіеся изъ простыхъ сборщиковъ податей полновластными господами своего округа.
Какъ ни противорчилъ такой порядокъ нашимъ интересамъ, все же онъ былъ лучше совершеннаго отсутствія волостныхъ, какъ это было въ нкоторыхъ мстностяхъ узда. Невзгоды такого порядка вещей сказывались весьма чувствительно, когда русское власти приходилось при каждомъ своемъ распоряженіи сноситься со множествомъ мелкихъ деревенскихъ старшинъ. Необходимость передаточныхъ инстанцій вызвала въ жизни множество самозванныхъ помощниковъ русскаго начальника. Это были, такъ сказать, чиновники особыхъ порученій изъ туземцевъ. Не нося никакого оффиціальнаго званія, они довольствовались только выпадавшимъ на ихъ долю почетомъ и вліяніемъ, изъ которыхъ умли извлекать и прямыя матеріальныя выгоды. Сотрудники эти, не имя подъ ногами никакой законной почвы и зная, что одинъ дурной пріемъ у русскаго начальника можетъ лишить ихъ въ глазахъ народа всякаго значенія — лавировали между народомъ и русскою властью, стараясь угодить обимъ сторонамъ. На оффиціальномъ язык эти люди причислялись вообще къ категоріи ‘вліятельныхъ или почетныхъ лицъ изъ туземцевъ’. Ихъ назначали въ депутаціи, выставляли при встрчахъ начальства и т. п., а выданный при этомъ случа халатъ съ галунами или медаль — навсегда закрпляли за пролазой титулъ ‘почетнаго лица’.
При первомъ взгляд обиліе ‘почетныхъ лицъ’ въ Курам могло привести зазжаго человка въ полнйшее уныніе, но самое поверхностное ознакомленіе съ дломъ ясно показывало, что въ сущности ‘вліятельныхъ’ нтъ ни одного, что они свтили только свтомъ, заимствованнымъ отъ русской власти, и что народъ быстро забывалъ своего непрошенаго представителя, своего ходатая, какъ только власть переставала его поддерживать.
Къ сожалнію, первые представители русской власти плохо понимали дло, были не въ состояніи оцнить свое положеніе, взвсить свои силы и потому вступали въ компромиссы, смотрли сквозь пальцы на подвиги такихъ самозванныхъ старшинъ, каковъ напримръ, злодй Мулла-Яръ {Въ 1868 году его, наконецъ, сослали въ Сибирь, но онъ скоро сбжалъ оттуда однако же былъ поймавъ въ 1869 г. и снова сосланъ.}, и подобные.
Это, конечно, вело за собою безурядицу въ управленіи и обнаруживало передъ народомъ слабость русской власти. Но кром ошибокъ, проистекавшихъ отъ взгляда на дло второстепенныхъ русскихъ дятелей — и вся тогдашняя система нашего управленія страдала излишнимъ смиренномудріемъ. Мы боялись затронуть врованія и предразсудки народа, боялись возбудить фанатизмъ нечаяннымъ нарушеніемъ какого-нибудь правила шаріата. Это много повредило длу цивилизаціи и надолго отодвинуло ршеніе многихъ важныхъ вопросовъ. Многое, что могло быть введено въ 1865 году однимъ почеркомъ пера — теперь потребуетъ долгихъ годовъ постепенной подготовки. Правда, что мы явились сюда только во всеоружіи силы и безъ знанія — ни бытъ, ни характеры, ни законы туземцевъ намъ извстны не были. Шаріать, котораго мы не вдали, служилъ для насъ пугаломъ, и вотъ причина, почему казіямъ и въ особенности такимъ, которые выдавались ханжествомъ, а слдовательно, были для насъ наиболе опасны — предоставлена была полная свобода отправлять правосудіе, какъ они знаютъ.
Самые святые изъ ханжей казіевъ быстро выдвинулись во мнніи главныхъ русскихъ начальниковъ въ кра и какъ нельзя лучше воспользовались этимъ, обративъ другихъ казіевъ въ своихъ подручныхъ и распространивъ черезъ нихъ свое вліяніе на огромныя пространства. Наши губернаторы, разсчитывая заслужить популярность въ покоренномъ народ — утвердили за такими ханжами титулъ казы-келяновъ, ‘верховныхъ судей’, которые и сдлались оффиціальными покровителями всякихъ ханжей, мулловъ, улемовъ и дувановъ. Понятно, затмъ, что туземецъ, служившій врно нашимъ интересамъ, терялъ въ народ всякую почву, какъ-только узаконенный нами старшій законовдъ, толкователь шаріата (сартовскій митрополитъ, какъ его называютъ наши солдаты), заклеймить этого туземца названіемъ кяфира, неврнаго.
Только равнодушіе массы, да отчасти спасительный страхъ поддерживали должный порядокъ, но ко времени введенія новаго положенія уже начали проявляться отдльные примры буйства, неповиновенія и ненужной смлости, хвастливости передъ русскою властію. Такъ, напримръ, нкоторые святоши на приказаніе явиться въ управленіе отвчали, что-де ‘во время уразы (мусульманской постъ) мы лежимъ на брюх, вознося мысли въ Богу и потому явиться не можемъ’.
Такой порядокъ вещей самъ по себ указывалъ уже на необходимость реформы, и надо сознаться, что эта реформа подоспла весьма кстати. Она положила конецъ дальнйшему развитію такого вреднаго направленія умовъ и разомъ повернула дло на новый, твердый путь. Тотъ-же святоша, что прежде въ уразу считалъ себя вправ не повиноваться приказу русскаго начальника — теперь, переставленный на новую должность, скачетъ, сломя голову, по первому зову, и, несмотря ни на что, безъ оговорокъ — собираетъ кибиточную подать со своей бывшей паствы! Фанатизмъ, такимъ образомъ, легко уживается съ выгодами, и если не нуженъ — удобно укладывается въ карманъ. Выборныя власти теперь твердо знаютъ, что у народа имъ нечего заискивать, что русская власть требуетъ только честной службы, а такая служба одинаково угодна и народу, что, наконецъ, русская власть и милуетъ, и караетъ, руководствуясь при этомъ не степенью пресловутой вліятельности лица, а лишь заслугами или проступками его. Новопоставленныя власти, поднятыя нердко изъ ничтожества, стали въ независимое положеніе относительно народа и тверже въ своихъ законныхъ требованіяхъ. Кто же уцллъ изъ старыхъ старшинъ, тотъ замтно притихъ и прежнее наглое казнокрадство исчезло.
Народъ во-очію убдился въ безсиліи своихъ прежнихъ кумировъ. Понятія о равенств передъ закономъ, которыя старалась проводить русская администрація, оказались мало отвчающими укоренившимся обычаямъ, но это не остановило дла. Какъ образчикъ понятій объ этомъ народа, можно указать жалобу выборныхъ уральской волости на своего старшину за то, что ‘онъ не смотритъ ни на кого, не различаетъ большого отъ малаго, одинаково со всхъ взыскиваетъ и никому не длаетъ ни въ чемъ уваженія’. Попытка объяснить выборнымъ противорчіе ихъ взгляда съ закономъ и справедливостью осталась тщетною. Это било выше ихъ пониманія, и потому имъ просто приказано слушаться.
Согласно проекту положенія объ управленіи въ Сыръ-дарьинской и Семирченской областяхъ, организаціоннымъ коммиссіямъ предложено было формировать аулы изъ 100 и до 200 кибитокъ, названія имъ давать по нумерамъ, сохраняя особую нумерацію въ каждой волости, волости формировать изъ 1000 и до 2000 кибитокъ, названія имъ давать или по тому роду, который въ волости преобладаетъ, или по урочищу, гд расположены его зимнія стойбища. Во время работъ коммиссіи должны были обходить вопросъ о податяхъ и только во второй объздъ разъяснить народу порядокъ взиманія податей, тогда же объявить о знакахъ или бляхахъ для старшинъ и судей и форменныхъ печатяхъ. Для завдыванія сборани податей и хозяйствомъ волостей, ршено учредить въ каждомъ узд нсколько хозяйственныхъ управленій, подчиняя вднію каждаго отъ 8-ми до 10-ти волостей. Каждая волость выбираетъ въ свое хозяйственное управленіе отъ 2-хъ до 3-хъ членовъ.
Организаціонная коммиссія {Предсдатель маіоръ Колзаковъ, члены: артилл. шт.-инж. Астафьыъ, капит. Гребенкинъ, прап. баронъ Гревениуъ и титул. сов. Савенковъ.} приступила въ работамъ 15-го карта 1868 г. и окончила ихъ 6-го декабря того же года. Съ перваго же шага коммиссія увидла невозможность придерживаться всхъ предположеній данной программы. Начать съ того, что составлять особыя аксакальства для осдлыхъ представлялось весьма неудобнымъ на томъ основаніи, что кишлаки весьма разбросаны, осдлые жители перемшаны съ кочевыми, да и самые кишлаки весьма малы. Понятное дло, что такимъ кишлакамъ весьма трудно было бы содержать свое особое управленіе и, сверхъ того, еще общее съ кочевымъ населеніемъ. Затмъ, выдленіе этихъ кишлаковъ въ особыя аксакальства дало бы поводъ жъ спорамъ за арыки, принудило бы сбирать мелкіе кишлаки, какъ бисеръ, на 70 верстъ въ окружности, что затруднило бы полицейскій надзоръ и поврку сборщиковъ податей (сборы производились не по кишлакамъ отдльно, а по арыку). Вс эти соображенія заставили коммиссію ходатайствовать о разршеніи ввести кишлаки въ составъ волостей, не выдляя осдлыхъ къ особое отъ кочевыхъ управленіе. Это казалось тмъ выгодне, но при сведеніи сартовъ и киргизовъ въ одну волость большинство, и слдовательно преобладаніе на выборахъ, оказалось бы на сторон киргизовъ — элемента боле для насъ удобнаго. Ходатайство это было уважено и коммиссія, не связанная боле буквой проекта положенія, повела дло быстро и ршительно. Въ смшанныхъ волостяхъ народу предоставлено было выбрать и казіевъ и біевъ, осдлые судились у казіевъ, кочевые у біевъ. Такимъ образомъ въ каждомъ кишлак явился свой казій, въ каждомъ аул свой бій, народу это было весьма удобно, ибо до суда не надобно было далеко ходить, розыскивая судей по всей волости, какъ это случилось бы въ томъ случа, когда было бы выбрано на всю волость 4—8 судей, безъ опредленія границъ ихъ вднія. При этомъ кто бойче, тотъ и практики имлъ бы больше, прибралъ бы къ рукамъ всю судебную власть и сдлался бы боле вліятельнымъ, чмъ то намъ считалось нужнымъ.
Степная коммиссія оставила такой порядокъ, какъ уступку мстнымъ обычаямъ, но при введеніи ея проекта въ практику пришлось измнить и этотъ пунктъ. Власть волостнаго, а также аульнаго старшины не иметъ корней въ прошломъ, не живетъ къ преданіяхъ народа, носить даже чужеземное имя. Волостной, какъ полицейскій, является агентомъ русской власти, тогда какъ и судья, есть хранитель преданія, старины, обычая и народности. Очевидно, на чьей сторон должна была быть симпатія. Для дла, конечно, лучше, если власть, вытекающая изъ русскихъ началъ, будетъ, силою вещей, расти и прививаться, а власть, оставленная въ вид уступки, умаляться и падать. При выборахъ не волостью, а ауломъ, выбираются не первые люди, извстные всему народу, а второстепенные, слава которыхъ не идетъ дальше аула. Такіе люди, конечно, не соперники волостному. Самая должность казія и бія потеряла отчасти свою заманчивость, и потому ни одинъ святой не добивался чести быть казіемъ, ни одинъ родоначальникъ не лзъ въ біи, а то и другое было какъ нельзя боле кстати: въ эти должности попало много неграмотныхъ, которые — по совершенному незнакомству съ шаріатомъ — поневол должны были судить только по обычаю и по совсти.
Киргизы такъ настойчиво проводили своихъ кандидатовъ въ ущербъ сартовскимъ, что даже въ хозяйственныхъ управленіяхъ они явились преобладающими. Неграмотность этихъ членовъ нсколько озабочивала коммиссію, но опасенія оказались напрасными: киргизы весьма осторожно скрпляли документы своими печатями, а при сбор податей дйствовали глазомромъ не хуже грамотныхъ. Для завдыванія арыками учреждены въ каждой волости особые арыкъ-аксакалы, вознагражденіе которыхъ составлялъ прежде такъ-называемый кепсенъ, т.-е. отсыпка хлба 2—3 чарика (чарикъ — большая чашка), съ батмана зерна или отъ 1 до 6 чариковъ съ танапа земли. Кепсень былъ отмненъ и вмсто него положено жалованье, мирабы или тугаты получали вознагражденіе отъ арыкъ-аксакаловъ, какъ ихъ помощники. Замчательно, что на жалованье своимъ избраннымъ народъ оказался весьма скупымъ и ни за что не хотлъ увеличить его. Казіямъ и біямъ предоставлено било довольствоваться только кази-лыкомъ и бій-лыкомъ — извстнымъ сборомъ съ тяжущихся.
Самый порядокъ выборовъ происходилъ такимъ образомъ: въ каждомъ аул и кишлак отъ каждыхъ 10 кибитокъ или 10 домовъ выставлялось по одному депутату, представители эти выбирали аульнаго старшину и, сверхъ того, производили раскладку податей, наложенныхъ на ихъ аулъ депутатами отъ 50-ти кибитокъ. Эти послдніе, кром раскладки между аулами и кишлаками податей, причитающихся съ ихъ волости, назначались еще для избранія волостного управителя. Такъ какъ выборъ народа нердко подчинялся вліянію интриги и поэтому падалъ иногда на людей, не сочувствовавшихъ нововведеніямъ, то коммиссія предпочитала отступать отъ правила невмшательства и указывала народу на соотвтствующее лицо, то-есть выставляла оффиціальнаго кандидата. Такое отступленіе отъ правилъ оправдывалось опасеніемъ подвергнуть риску великое дло организаціи при несоотвтствующемъ выбор исполнителей. Уздъ раздленъ былъ на 28 волостей, сгруппированныхъ въ три хозяйственныя управленія, названныхъ по главнымъ системамъ арыковъ: ангреновскимъ, кара-суйскимъ и чирчикскимъ. Выборы, произведенные въ первый разъ подъ вліяніемъ коммиссіи, были въ большей части случаевъ удачны. Если нкоторые и не оправдали доврія, то это не могло особенно повредить длу, такъ какъ утайка или растрата части собранныхъ податей всегда открывалась своевременно и недостающая сумма пополнялась родственниками виновнаго или даже его избирателями.
Опытъ перваго же года убдилъ, что арыкъ-аксакалы не нужны. Они свалили всю тяжесть заботъ и наблюденія за арыками на мирабовъ, а сами только даромъ получали жалованье. На этомъ основаніи въ 1869 году должность арыкъ-аксакаловъ была упразднена, что дало сбереженія въ 18.000 р. ежегодно. Дятельность волостныхъ управителей аульныхъ и кишлачныхъ старшинъ, будучи направляема одного властію узднаго начальника, совершенно гармонировала съ правительственными цлями. Поддержаніе порядка и благочинія во ввренныхъ ихъ управленію районахъ, а также сборъ податей составляли единственную заботу низшихъ административныхъ органовъ. Въ помощь съ нимъ, по сбору податей командировались обыкновенно члены хозяйственныхъ управленій, какъ лица вполн подготовленныя къ нашей систем отчетности и счетоводства. Впослдствіи (въ 1870 г.) уздною администраціею принято было за правило, посылать въ волости во время сборовъ податей членовъ чужого хозяйственнаго управленія для контроля. Члены чирчикской думы посылались, напримръ, въ волости аигреновской думы, и наоборотъ. Этимъ дйствительно достигалась предположенная цлъ: подати вносились безнедоимочно, раскладка производилась правильно и самая сумма податей увеличивалась съ 81,980 р. на 244,172 р.
До введенія реформъ русская власть не опредляла заране количества податей и довольствовалась тмъ, что дадутъ сборщики. Въ этомъ виновата была сама система сборовъ въ процентномъ содержаніи съ урожая {Хераджъ — десятое зерно съ зерновыхъ продуктовъ, танапъ — десятая часть съ того, что зернами не ссыпается, какъ арбузы, виноградъ, хлопокъ и т. п.}. Урожай такая неуловимая величина, что усчитать сборщика никакъ невозможно. Для этого пришлось бы, во-первыхъ, вычислить площадь запашки каждаго землевладльца — дло не легкое, а въ особенности когда весь уздъ надо вымрять въ какіе-нибудь два мсяца, въ пору сборовъ. Во-вторыхъ, пришлось бы опредлить: сколько можетъ быть собрано хлба съ каждаго участка? Понятно, что и въ томъ и въ другомъ случа широко примнялся глазомръ и, конечно, къ выгод плательщика, а слдовательно, и сборщика. Такъ глазомрно собирались подати и во всемъ кра. Списки плательщиковъ и количество ихъ взносовъ писались на длинной — иногда въ нсколько саженъ — хартіи изъ приклеенныхъ одинъ въ другому листовъ лощеной бумаги. Хартіи эти, писанныя по-сартовски, пугали русскихъ чиновниковъ размрами и письменами. Переводить ихъ не было никакой физической возможности, по неимнію достаточнаго числа переводчиковъ, и потому поврялись только итоги, затмъ деньги сдавались въ казну, а хартіи свертывались въ трубки и укладывались на полки архивовъ. Впослдствіи хартіи передавались въ областное правленіе и въ контрольную палату, гд, конечно, имъ придется также лежать на полкахъ. Говорятъ даже, что иные изъ прежнихъ ‘завдывающихъ туземнымъ населеніемъ’, преспокойно вырзывали ножницами нсколько среднихъ листовъ съ ихъ итогами, а концы хартіи, гд были приложены печати сборщиковъ, склеивали снова. Эта операція давала возможность схоронить: деньги въ карманъ, а концы въ воду.
Какая бы причина тутъ ни дйствовала: злоупотребленія ли русскихъ чиновниковъ, плутовство ли туземныхъ сборщиковъ — фактъ остается въ своей сил и ни для кого не тайна, что доходы края возрасли чуть не вчетверо тотчасъ посл введенія реформы.
По всему округу доходъ въ 1868 году доходилъ до 1.006,657 р.
а въ 1870 ‘ былъ уже 1.958,880 ‘
Боле на 952,223 р.
Къ сожалнію, цифра дохода по всему округу за 1867 годъ, предшествовавшій реформ, мн не извстна въ точности, и потому я остерегаюсь привести ее, но уже по одной цифр дохода Кураминскаго узда читатель можетъ видть, какая произошла разница. Сыръ-дарьинсквая обл. дала 1.652,862 р. 67 к., Семириченская 306,017 р. 53 3/4 к. Изъ всей суммы доходовъ Сыръ-дарьинской области русское населеніе въ 21,549 чел. внесло 182,838 р. 93 к. (пошлинами за право торговли, акцизами: съ питей и т. п.). На каждаго приходится 8 р. 44 к. Туземцы, въ числ 931,660 душъ, внесли 1.470,023 р. 74 к. или по 1 р. 57 3/4 и. съ души.
Простое сравненіе относительнаго числа преступленій, совершаемыхъ средне-азіацами и жителями Европейской Россіи, говоритъ уже въ пользу нашихъ новыхъ подданныхъ. Если же принять въ соображеніе низкую степень гражданскаго развитія какого-нибудь полудикаго киргиза, у котораго понятія о прав собственности основываются до сихъ поръ на прав силы (что отбарантовалъ, то и его), у котораго даже личность гарантируется только собственными средствами (око за око, зубъ за зубъ), а кровь оплачивается куномъ — штрафомъ, то слдуетъ удивляться относительному благодушію туземцевъ. Вошедшій въ характеръ народа, въ плоть и кровь его, законъ возмездія, тысячелтній гнетъ полнаго произвола деспотической власти, отсутствіе общедоступныхъ и общепонятныхъ законовъ — все это сравнительно еще слабо повліяло на народную нравственность.
Если отсутствіе писаннаго и чисто мстнаго, по духу и по языку, закона сдлало коранъ единственнымъ кодексомъ, а законовдніе — достояніемъ и орудіемъ меньшинства, за то арабскій языкъ корана и его чужеземныя тенденціи сдлали этотъ кодексъ не популярнымъ, а муллъ и казіевъ, практиковавшихъ въ качеств судей и духовенства, — людьми сомнительными въ глазахъ народа, лишеннаго средствъ проврить изреченія своихъ оракуловъ, нердко вщавшихъ въ разноголосицу.
Относительное понятіе о справедливости развилось и окрпло въ народ отчасти и на основаніи корана, но единственно благодаря гласности суда казіевъ и біевъ. Дйствовалъ ли на суд шаріатъ или адать, т.-е. мусульманское ли право, народный ли обычай, но какъ скоро отправленіе правосудія происходитъ гласно, то присутствующіе мало-по-малу знакомятся съ дйствующимъ правомъ. Воспитательное значеніе гласнаго суда признано всми, и потому никто, конечно, не станетъ отвергать вліянія его на нравственность средне-азіатцевъ. Если и встрчались иногда между представителями правосудія люди недобросовстные, то они могли только подорвать довріе въ самимъ себ, усвоенное же народомъ понятіе о справедливости и законности оставалось непоколебимымъ. Введенное нами ‘Положеніе’ не тронуло народнаго судопроизводства, но еще развило его учрежденіемъ новаго органа — узднаго судьи, руководствующагося во всемъ положеніями о мировомъ суд. Сходство этихъ положеній съ судомъ біевъ повело къ тому, что уздный судья явился не новостью какою-нибудь, а знакомымъ лицомъ, только съ новою рчью и съ новыми законами, боле мягкими и справедливыми.
Уничтоженіе тлесныхъ наказаній, практиковавшихся здсь самымъ щедрымъ образомъ — отъ палокъ до отсченія руки — а также отмна смертной казни — нисколько не разнуздало, привыкшаго къ виду крови, народа. Опасенія въ этомъ смысл разныхъ казіевъ, а съ ихъ голоса и нкоторыхъ русскихъ дятелей — оказались напрасными. Число преступленій, по сознанію тхъ же казіевъ, даже уменьшилось противъ коканскаго времени, и уменьшилось не на малую долю, а чуть не вчетверо! Нтъ сомннія, что со временемъ, новое пока для народа, наше ‘русское право’ переработаетъ его первобытныя понятія и закрпитъ еще сильне ту связь, какая уже существуетъ между Россіей и ея новыми средне-азіатскими владніями.
Быстрое движеніе русскихъ въ глубь Азіи породило множество самихъ нелпыхъ слуховъ въ сред народа. Муллы, казіи и ханскіе чиновники, терявшіе подъ собою почву съ нашимъ приходомъ, были самыми усердными сочинителями этихъ нелпостей. Прежде всего разнеслась всть о насильственномъ обращеніи мусульманъ въ христіанство, но сдержанность нашего военнаго духовенства и незнаніе имъ мстныхъ нарчій скоро успокоили религіозный страхъ побжденныхъ. Былъ примръ, что какой-то сартъ самъ обращался въ благочинному церквей Сыръ-дарьинской области, о. Малову, съ просьбой о принятіи его въ христіанство, но ему было отказано на томъ основаніи, что онъ не знаетъ языка и потому не можетъ узнать догматовъ нашей религіи. Другой слухъ — о намреніи нашемъ брать рекрутъ — также распался съ теченіемъ времени. Туземцы даже стали сознавать свою негодность къ военной служб, по сравненію себя съ нашими солдатами… Слухъ объ усиленной дани разлетлся первымъ, такъ какъ г. Черняевъ и началъ именно съ объявленій льготы отъ податей на одинъ годъ, и затмъ, вмсто 1/5 и даже 1/3 части съ урожая, мы стали взимать только 1/10. Осталось только одно убжденіе, которое держится весьма упорно: кто — о намреніи нашемъ отнять у инглизовъ (англичанъ) Индію. Мягкое обращеніе русскихъ съ туземцами, ожидавшими совсмъ другого отъ побдителей — понемногу примиряетъ народъ съ волею судьбы. Мусульманскій фанатизмъ не иметъ пищи и уступаетъ мсто фатализму — покорности предопредленію. Если нкоторые изъ русскихъ склонны были видть въ факт разрытія нашихъ могилъ и поруганія мертвыхъ — признакъ религіознаго фанатизма, то они ошибались самымъ положительнымъ образомъ. Это была просто спекуляція: отрзавъ голову у только что схороненнаго покойника, а если это былъ офицеръ или чиновникъ, то, захвативъ и его эполеты или погоны, — хищникъ спшилъ съ добычей въ какое-нибудь изъ сосднихъ ханствъ, гд и выдавалъ эту добычу на трофей, взятый имъ въ честномъ бою… Халатъ, нсколько золотыхъ тиллей и слава батыря — богатыря — были обыкновенною наградой предпріимчиваго вора. Такъ какъ голова женщины не могла доставить столько же славы, какъ мужская, то, конечно, могилы женщинъ разрывались только по ошибк или незнанію и, значитъ, весьма рдко. Со времени принятія нами азіатскаго способа устройства могилъ (кром обыкновенной ямы еще боковая ниша, куда и вдвигается гробъ), открывать гробъ одному человку оказывается неудобнымъ, потому что прежде всего гробъ надобно выдвинуть изъ ниши, и потому нападенія на покойниковъ прекратились.
Между равными порочными склонностями туземцевъ заслуживаютъ упоминанія, по ихъ развитію, — подлоги документовъ, конокрадство, противоестественные пороки и пьянство.
Страсть къ подлогамъ, можетъ быть, нигд не развита въ такой степени, какъ здсь, — причина весьма простая: документы здсь не подписываются, а скрпляются только печатью, печать же, конечно, поддлать не трудно. Рзчики берутъ за печать, вмст съ серебромъ, до трехъ рублей, и заказчикъ чужой печати лпитъ документы сотнями, почти не рискуя быть уличеннымъ. Наша подпись, допускающая росчерки иногда весьма характерные, конечно, не боле гарантируетъ отъ подлога, чмъ и печать, потому что всегда найдутся искусники, которымъ нипочемъ подписаться подъ любую руку. Азіатскіе почерки не допускаютъ росчерковъ, и потому единственнымъ знакомъ принадлежности документа или письма тому или другому автору — служитъ его именная печать. Понятно, какъ берегутъ эту печать: ее носятъ тщательно завязанною въ пояс, какъ амулетъ, самый процессъ прикладыванія ея отличается торжественностію, точно совершается таинство, никогда туземецъ не отдастъ свою печать другому, разв ужъ довряетъ ему какъ самому себ. Такимъ образомъ, добыть чужую печать весьма трудно, рзчики есть не везд, но это не останавливаетъ ловкаго мошенника. Во время моей административной практики мн не разъ удавалось уличать такихъ плутовъ, противъ которыхъ были безсильны и свидтели, и очистительная присяга.
Однажды на волостного управителя, честнаго и прямодушнаго киргиза, предъявлено было нсколько росписокъ на довольно круглую сумму, въ нсколько сотъ тиллей (тилля стоить 3 руб. 80 к.). Росписки были написаны весьма мелко на небольшихъ четырехъугольныхъ кусочкахъ бумаги. Нкоторые кусочки были такъ малы, что на нихъ едва помщалась печать, при чемъ самый текстъ былъ написанъ на другой сторон. Другія росписки писались подъ печатью. Волостной утверждалъ, что онъ никогда не занималъ денегъ у истца, что истецъ бднякъ и самъ живетъ имъ милости у отвтчика, какъ дальній родственникъ, что на роспискахъ печати дйствительно его, но истецъ вроятно какъ-нибудь укралъ печать во время сна отвтчика. Выставленный волостнымъ свидтель или поручитель присягнулъ за правдивость всего показаннаго волостнымъ {По здшнему обычаю, присягаютъ не сами тяжущіеся, а выставленные ими поручители. Между киргизами, плохими мусульманами, присяга не пользуется уваженіемъ.}. Разспросы o личности истца дали въ результат, что онъ прежде былъ серкеромъ — сборщикомъ податей, но подчистилъ въ шнуровой книг и взыскалъ съ какого-то землевладльца вторично, за что и смненъ. Затмъ нсколько изъ присутствовавшихъ (разбирательство производилось гласное) заявили, что истецъ уже взыскивалъ долги съ нкоторыхъ старшинъ и волостныхъ, представляя росписки, выданныя ими будто бы за время исправленія имъ должности серкера, когда онъ не разъ вносилъ за нихъ въ казну свои собственныя деньги. Одинъ изъ потерпвшихъ былъ на лицо и сказалъ, что хотя онъ и не призналъ дйствительности долга, но такъ какъ на росписк была его печать, то казій приговорилъ заплатить. О другомъ потерпвшемъ сказали, что онъ и не допустилъ до разбирательства, а самъ уговорилъ и усовстилъ истца, который и согласился на отступное въ нсколько тиллей.
Я уже не сомнвался. Оставалось только уяснить себ способъ подлога, доказать его очевидность присутствующимъ и довести мошенника до сознанія. Самый видъ росписокъ навелъ меня на мысль, что истецъ просто досталъ какое-нибудь письмо отвтчика, вырзалъ кусочекъ, гд приложена печать и на обратной сторон написалъ росписку. Такъ какъ печати прикладываются большею частью у самаго текста, иногда даже закрываютъ нсколько послднихъ буквъ, то понятно, что не всякую печать можно отрзать, а если можно, то придется довольствоваться самымъ небольшимъ кусочкомъ бумаги. Что печати не были приложены нарочно для росписки, а вырзаны изъ старыхъ писемъ — доказывалось и тмъ, что почти у каждой гд-нибудь на кра бумаги видны были слды складки. Мирза — писарь узднаго управленія — какъ экспертъ, объяснилъ по моему спросу, что печать всегда прикладывается внизу текста, а еслибы мста не достало, то и на оборот, но съ тмъ условіемъ, чтобы нижній уголъ лицевой стороны былъ загнутъ назадъ и печать такимъ образомъ оттискивается частью на этомъ треугольник, а частію на обратной сторон, при чемъ верхъ печати долженъ придтись на треугольник. Выходить, что печать какъ-бы приложена на лицевой сторон и по недостатку мста перенесена на обратную.
Итакъ, подлогъ былъ ясенъ. Я громко объявилъ свое мнніе, взялъ со стола только-что полученное донесеніе одного изъ старшинъ, вырзалъ кусочекъ бумаги, гд была приложена его печать, и веллъ мирз написать росписку на имя истца въ 1000 тиллей.
— Возьми, — сказалъ я ему, подавая новую росписку. Эта съ твоими — какъ капли росы похожи.
Надобно было видть удовольствіе присутствующихъ. Хохотъ и насмшки надъ уличеннымъ плутомъ огласили залу нашего мехкеме (дума). Уличенный повинился, — а торжествующій волостной самъ же взялъ его на поруки.
Другой разъ мн представили постановленіе какого-то казія, покрытое печатями и каракулями неграмотныхъ и ‘безъ-печатныхъ’ свидтелей. Отвтчикъ отвергалъ законность документа на томъ основаніи, что имена свидтелей выставлены зря, что ихъ на самомъ дл на лицо не имется, и т. п. Пришлось вызвать въ уздное управленіе всхъ поименованныхъ свидтелей. Истецъ и казій выставили новыхъ, доказывавшихъ, что прежніе дйствительно были на лицо въ деревн во время разбирательства. Дло запутывалось. Къ счастію, доказано было, что одинъ изъ свидтелей былъ поденщикомъ при постройк дома въ Ташкент именно въ то самое время, когда въ другомъ мст за него рисовали каракулю! Казій сознался ‘въ ошибк’…
Но и лжесвидтельства не рдкость. Народъ относится къ этому весьма безразлично: лжесвидтель ‘работаетъ’ за коканъ, за два — что длать, когда ему нечего сть! Если его уличатъ, онъ сошлется именно на свою бдность. Свидтельствовать что бы то ни было и во что бы то ни стало — его ремесло. Во время организаціонныхъ работъ сами депутаты, избранники народа (представители 10 и 50 кибитокъ), длали безпрестанные подлоги, то скрывая цлые аулы, забиравшіеся въ какую-нибудь трущобу, то внося въ списки юртовладльцевъ имена людей давно умершихъ или только-что родившихся, боясь, что по спискамъ будутъ брать въ солдаты. Нечего и говорить, что возможности покривить душою представляется обширное поприще при сборахъ податей. Перейдемъ въ конокрадству.
Везд, гд есть лошадь, тамъ есть и конокрадъ. Но здшній конокрадъ только дерзокъ — онъ воруетъ, такъ сказать, откровенно, безъ хитростей. Единственное его средство для скрытія украденной лошади — это угнать ее подальше. Перекраска, передлка, подпиливаніе зубовъ и прочія искусства находятся еще въ младенческомъ состояніи и ограничиваются подстриганіемъ гривы и хвоста. Обыкновенно хозяинъ самъ начинаетъ розыски, а привычка къ путешествіямъ верхомъ и обширныя знакомства, сдланныя во время перекочевокъ, значительно облегчаютъ и ускоряютъ розыски. Вотъ почему значительная доля украденныхъ лошадей отыскивается хозяиномъ рано или поздно.
Конокрадство создало здсь особый типъ искателей конокрадовъ — ‘суинчи’ и особыя правила ихъ вознагражденія: за первый слухъ о пропавшей лошади, за поимку вора, за найденную лошадь и т. д. Правила эти обязательны, такъ что незаплатившій суинчи его гонорара принуждается къ этому судомъ казія или бія. Сообщившему первое извстіе о пропавшей лошади кулакъ-суинчи (кулакъ — ухо) дается обыкновенно халатъ и деньги, смотря по цнности лошади и средствамъ потерпвшаго. Поймавшій вора иметъ право на сасыгытъ, т.-е. отобрать у него одежду, которая составляетъ какъ-бы трофей побдителя. Вору оставляется только необходимйшее… За то поимщикъ обязанъ представить вора ближайшей власти, а если воръ убжитъ, то сасыгытъ отбирается и доказчикъ самъ отвчаетъ, какъ воръ. Кто розыщетъ и приведетъ въ хозяину украденнаго у него коня, тотъ получаетъ, конечно, большее вознагражденіе, которое достигаетъ почтенной цифры, если дло идетъ о цломъ табун, угнанномъ барантачами.
Воръ, конечно, увряетъ, что купилъ коня на такомъ-то базар (подальше ‘ гд-нибудь) или вымнялъ у неизвстнаго прозжаго. Уликъ обыкновенно нтъ никакихъ, очевидно только необыкновенное сходство лошади съ украденною. Для народнаго суда уликъ и не нужно: если только составилось убжденіе въ виновности пойманнаго, его принуждаютъ возвратить лошадь и вознаградить хозяина за издержки по розыскамъ, чаще всего вору приходится внести майнута-кусанъ, штрафъ въ вид двухъ лошадей, привязанныхъ въ грив и хвосту украденной, затмъ вора отпускаютъ на свободу. Дло въ томъ, что народъ смотритъ на конокрадство гораздо снисходительне, чмъ на простое воровство, а біи получаютъ даже ульджу, т.-е. свою часть съ каждой добычи. Баранта — охота за чужимъ скотомъ — считается удалью, молодечествомъ, и этотъ взглядъ сталъ измняться только подъ вліяніемъ русской администраціи, объявившей войну этому освященному обычаемъ и давностію грабежу. Какъ бы ни было, но общественная совсть относится въ конокрадству пока довольно мягко. Дла эти зачастую оканчиваются миромъ и потому не восходятъ дальше суда біевъ, но крупныя воровства и баранты теперь уже не встрчаются.
Здсь кстати будетъ упомянутъ еще объ одномъ способ сдлать всякіе розыски покражи невозможными — способъ весьма простъ: можно състь украденную лошадь, хотя кража и рдко длается для этой цли. Дло въ томъ, что лошадь-перевозочный аппаратъ всегда дороже лошади-дичи. Понятно, что изморенная кляча, едва волочащая ноги, перестаетъ быть перевозочнымъ аппаратомъ и становятся кониной… Туземцы, въ особенности киргизы, не брезгаютъ даже и палою лошадью, но все-таки предпочитаютъ прирзать издыхающее животное раньше послдняго вздоха.
Не въ рабочую пору улицы базаровъ кишатъ праздношатающимися — это фланёры, длающіе ‘тамашу’ — развлеченіе. Ученья нашихъ войскъ, церковная служба, базарный день — все это привлекаетъ цлыя толпы народа. Въ первое время къ окнамъ невысокихъ русскихъ домовъ то-и-дло прилипали любопытные, чаще взрослые, чмъ дти. Бывало ничмъ нельзя было отогнать безцеремоннаго наблюдателя нашей домашней жизни! Незнакомые предметы, новые люди, ‘которыхъ такъ любитъ Богъ’ и которые принесли съ собою снгъ и морозы, все это, конечно, заслуживало вниманія и изученія. Насъ изучили однако же очень скоро: оказалось, что мы народъ нехитрый, простой, гостепріимный, не брезгающій ни сартомъ, ни жидомъ, ни индійценъ. Разные ‘тамыры’ (знакомые), подъ предлогомъ какихъ-нибудь услугъ, а не то съ канаусомъ и вышитыми шелкомъ кожаными чамбарами — (штаны) залзали къ намъ въ залы, кабинеты и спальни…
Какъ древній аинянинъ — здшній горожанинъ готовъ толкаться на площади цлый день, охотно слушая подъ открытымъ небомъ поученія какого-нибудь туземнаго Сократа, или повствованія о временахъ давноминувшихъ какого-нибудь туземнаго укидида. Базаръ для туземца — кладъ, чай-ханэ, — особенно съ балагуромъ и балалайкой, — сущій рай! Страсть къ зрлищамъ, бездлье и отсутствіе развлеченій сдлали увеселительнымъ мстомъ ‘чайную’ Псни, пляски и фокусы — вотъ незатйливая программа порядочной чайной. Пловъ съ морковью и изюмомъ, пельмени вареные на пару {Надъ котломъ съ кипящею водою ставится одно надъ другимъ нсколько рдкихъ ситъ, въ которыхъ укладываются пельмени, сверхъ всего опрокидивается сито съ сплошнымъ кожанымъ дномъ.}, сушеный урюкъ и персики, каленыя фисташки, кишмишъ, джиза (сартовскіе финики, какъ называютъ русскіе этотъ терпкій сладковатый плодъ), вяленая дыня, нарзанная ломтиками, сплетенными въ палку, гранаты, миндаль и прочія сласти манятъ гастронома и лакомку. А тутъ еще ‘бача’…
Женщина изгнана суровымъ закономъ изъ общества, нтъ ей мста въ сред мужчинъ. Безобразный синій халатъ, накинутый на голову съ длинными, сшитыми вмст и болтающимися сзади, рукавами, черная непроницаемая волосяная стка, покрывающая лицо — все это придаетъ туземной женщин видъ огороднаго пугала… Молчаливая, какъ мумія, она жмется къ стн отъ каждаго прозжаго, а пестрыя и нарядныя толпы мужчинъ, разодтыхъ въ яркіе, съ большими цвтами и птицами, ситцевые халаты, а не то въ адрасъ (полушелковая муаре) и канаусъ — весело балагурятъ съ красивыми и безстыдными мальчишками…
Взгляните на этого тучнаго сарта, съ лоснящеюся физіономіей и огромнымъ блымъ тюрбаномъ изъ англійской кисеи. На немъ сегодня только три халата, — значитъ въ тни не очень жарко: градусовъ двадцать {Зимой носятъ нкоторые и до восьми.— Холодно ли сегодня?— спросите вы.— Халатовъ на шесть.} — самый парадный верхній съ роскошнымъ букетомъ на спин, съ букетомъ на лвомъ рукав, очевидно, сшитъ только вчера изъ ситца для обоевъ. Шуршитъ и шумитъ накрахмаленная матерія, доволенъ и веселъ щеголь, съ завистью косятся розовые и зеленые халаты на диковинные цвти туземнаго франта, безпрестанно отворачивающаго полы, подшитыя узорчатымъ адрасомъ. Нжно гладитъ онъ рученку мальчугана съ подрисованными бровями, лукавыми глазенками и желтыми, окрашенными хеной, ногтями. Поклонникъ и обожатель красоты и граціи не знаетъ какъ угодить плясуну бач.— Бача одтъ въ женское платье. Длинныя косы, сплетенныя изъ конскаго волоса, висятъ по плечамъ и спин. Бусы и золоченыя русскія монеты украшаютъ его грудь… Никто не скажетъ, что это не двушка — такъ красивъ и кокетливъ бача. Другой еще продолжаетъ танецъ, плавно выступая по ковру босыми ногами подъ таитъ нсколькихъ бубенъ и пронзительный визгъ дудки.— Этотъ одть мужчиной, но движенія плечъ намекаютъ на что-то не-мужское… Бача есть, такъ сказать, законное слдствіе изгнанія женщины изъ общества. Есть особые мастера, воспитывающіе бачей, обучающіе ихъ танцамъ, граціи и самому циническому кокетству. Мастера эти являются со всмъ балетомъ, костюмами и музыкантами, по первому зову какого-нибудь богача, устроивающаго той — балъ, по случаю ли семейнаго торжества, или по случаю посщенія его кмъ-нибудь изъ русскихъ ‘большихъ тюря’.
Тлодвиженія мальчика, лукавые и вовсе недвусмысленные взгляды, граціозная поступь подъ звуки не всегда пристойной псни, — все это, конечно, должно дйствовать на чувственнаго азіата. Роскошная одежда, добрый вонь и толпа поклонниковъ въ свит еще издали выдаютъ бачу во время его прогулокъ. Въ лавкахъ онъ заставляетъ покупать себ лакомства и бросаетъ ихъ народу, а не то распоряжается такимъ же образомъ и деньгами своихъ обожателей. Народъ восхваляетъ щедраго бачу и сыплетъ комплименты: ‘глаза твои — что звзды, поцлуй — словно жаркое дыханіе меккскаго втра’...
Почти у каждаго богача есть свой бача, бдняки же любители идутъ въ складчину и общими средствами содержатъ одного бачу, удовлетворяя такимъ образомъ эстетическимъ потребностямъ души. Говорятъ, что встрчаются бачи, держащіе своихъ поклонниковъ ‘на благородной дистанціи’, и что такіе феномены являются обыкновенно въ бачахъ, принадлежащихъ цлой артели любителей.
Русскіе смотрятъ ли все это весьма снисходительно, а нкоторымъ это даже нравится… Бороться съ такимъ ненормальнымъ явленіемъ, какъ ‘бачебазство’ весьма трудно. Какъ уже сказано, это вытекаетъ естественнымъ образомъ изъ затворничества женщинъ. Кто не знаетъ, что бачебазство составляетъ обычное явленіе въ Турціи, Персіи и въ сосднихъ съ ними земляхъ. Греки, армяне, грузины заимствовали этотъ обычай какъ моду. Въ одну категорію съ Турціей и Персіей надо поставить и всю Среднюю Азію съ Хивой, Бухарой, Коканомъ, Кашгаромъ и русскимъ Туркестаномъ.
Кром изгнанія женщинъ изъ общества, на развитіе бачебазства иметъ, конечно, вліяніе и отсутствіе театровъ, что при однообразіи азіатской жизни и страсти азіатца въ зрлищамъ, въ развлеченіямъ, въ тамаш, заставляетъ его искать ихъ въ чайныхъ, кофейныхъ, баняхъ и т. п. притонахъ.
Главная же причина все-таки отсутствіе женщинъ. Доказательствомъ служитъ то, что у кочевыхъ народовъ, какъ, напримръ, у киргизовъ, порокъ встрчается не какъ общее правило, а какъ исключеніе — единственно благодаря равноправности женщинъ, открытому лицу ихъ и простот отношеній. Никакія мры не искоренять бачебазства до тхъ поръ, пока останутся нетронутыми причины этого ненормальнаго явленія. Строгія наказанія, существующія въ нашемъ уголовномъ законодательств, безсильны противъ этого зла — даже и въ Россіи, можетъ быть, именно вслдствіе ихъ строгости, а въ Азіи законы эти просто непримнимы. Длъ этой категоріи почти не возникаетъ.
Страсть къ одуряющимъ и опьяняющимъ веществамъ развита въ народ довольно сильно. Въ числ первыхъ — опій, англійской фабрикаціи (въ вид палочекъ, обвернутыхъ бумагою), наша или, какъ у насъ называютъ, гашишъ, изъ листьевъ и цвтовъ индійской конопли, употребляются какъ куренье. Маленькій шарикъ опія кладется на уголья чилима, самодльнаго кальяна изъ тыквы каду, и нсколько затяжекъ переносятъ ‘теріака’ — любителя опія — въ неземныя пространства!
Изъ ‘наши’ шарики длаются съ примсью сала. Густой блый дымъ, отзывающійся и сномъ, и горлымъ саломъ, и коноплею, быстро одуряетъ любителя, падающаго иногда почти безъ чувствъ на землю. Свжія или и сухія листья и верхушки мстной конопли даютъ матеріалъ для опьяняющаго напитка бенгъ. Листья эти стираютъ въ чашк, прибавляютъ воды, тщательно перемшиваютъ эту смсь и выпиваютъ. Веселое состояніе духа, смотря по характеру любителя, переходитъ или въ сонъ, или въ буйство. Боле же всего распространена буза, приготовляемая изъ проса. Такъ какъ съ бузой познакомились и наши солдаты, и такъ какъ на нихъ, по наблюденіямъ врачей, она дйствовала, вслдствіе какихъ-то примсей, одуряющимъ образомъ, то употребленіе ея и даже фабрикація были запрещены еще въ 1869 году. Теперь нкоторые любители сильныхъ ощущеній изъ спившихся съ кругу безсрочныхъ прибгаютъ и къ опію, и къ наша… Бывали примры, что одурвшаго солдата сарты обривали, одвали въ халатъ и чалму, и увозили связаннымъ въ Бухару Весьма распространено также употребленіе кукнара, приготовляемаго изъ обмолоченныхъ уже головокъ мака. Ихъ растираютъ съ водой и, выжимаютъ сквозь тряпку.
Слдовало бы лучше разршить бузу, которая все равно производится по ауламъ, чмъ запретомъ ея наталкивать народъ на боле вредныя, одуряющія вещества. Намъ кажется, что если вредна не самая буза, а вредныя примси въ ней, то слдовало бы только запретить эти примси. Наши солдаты чаще опиваются водкой, чмъ бузой, а между тмъ водку запрещать никто и не думаетъ. Въ пользу отмны запрещенія говоритъ и то, что поддерживать это запрещеніе ршительно невозможно, такъ какъ бузовареніе доступно каждому отдльному лицу и не требуетъ ни особенныхъ помщеній, ни машинъ, ни большихъ денежныхъ затратъ. Кром того, лица, на которыхъ возложена обязанность полицейскаго надзора, аульные старшины у киргизовъ и кишлачные аксакалы у сартовъ, нердко сами варятъ запрещенный напитокъ.
Теперь вмсто бузы туземцы начинаютъ пить водку, считая, что запрещеніе корана не распространяется на этотъ напитокъ, а если ужъ и водку подвести подъ понятіе о шарап, — о вин, — то въ ея пользу все-таки можно сдлать исключеніе, такъ такъ она въ тоже время и дару — лекарство.
Что водка есть лекарство, туземцы видятъ каждый день на примр своихъ русскихъ знакомцевъ, лечащихъ вс болзни этимъ специфическимъ средствомъ. Стручковый перецъ, мята, полынь, хина — все это служитъ матеріаломъ для настоекъ и лечитъ ту или другую болзнь.
Сарты предпочитаютъ, впрочемъ, совершенно чистую водку. Нкоторымъ изъ нихъ даже кажется, что мы запретили бузу именно съ цлію покровительствовать водк… Винокуренныхъ заводовъ, добывающихъ спиртъ и водку исключительно изъ винограда, развелось въ Ташкент не малое количество (Федорова, Жечужникова, Первушина, Кузнецова и еще кого-то). Ясно, что эти заводы не могли бы и существовать безъ поддержки туземцевъ, такъ какъ русскихъ потребителей немного.
Въ видахъ предупрежденія развитія пьянства въ Кураминскомъ узд было принято за правило: не разршать никому открывать питейныхъ заведеній въ деревняхъ, гд нтъ русскаго населенія. Поэтому, до сихъ поръ на весь уздъ имется только 20 кабаковъ (въ 1871 г.), находящихся преимущественно въ Чиназ. Мысль, руководившая въ этомъ случа уздною администрацію, была та, что у туземцевъ слишкомъ достаточно и своихъ пороковъ, чтобы имъ прививать еще наши. Наконецъ, гораздо лучше и спокойне имть меньше кабаковъ, чмъ больше тюремъ!
Слдуетъ упомянуть наконецъ о страсти во всевозможнымъ азартнымъ играмъ: орлянка, карты, чётъ и нечетъ камешками, — все это способствуетъ передвиженію капиталовъ, затмъ одежды, домашняго скарба, а наконецъ и домочадцевъ отъ одного игрока къ другому… Жена, сестра, дочь, сынъ — все идетъ на ставку! Игроки до того пристращаются въ игр, что иногда можно встртить играющаго съ самимъ собою: то кидаетъ монету и торопится взглянуть — орелъ или ршетка?— то перебрасываетъ камешки изъ одной руки въ другую и быстро считаетъ: чётъ или нечетъ? Въ 1870 году я видлъ въ Самарканд такого субъекта подъ судомъ по обвиненію въ разбо: онъ до того былъ углубленъ въ свою игру, что на вопросы судей отвчалъ невпопадъ, совершенно равнодушно относясь къ своей участи. Это васъ всхъ весьма поражало {Въ стать А. Д. Гребенкина, ‘Таджики’ (Русскій Туркестанъ, выпускъ второй) упомянуть, какъ видно, тотъ же случай.}. Кром игры, существуютъ и еще азартные способы пріобртать деньги, это — пари. Скачка, борьба двухъ силачей, бой птуховъ, перепеловъ, куропатокъ, нарочно для того выдерживаемыхъ въ теченіи зимы (весною, въ пору спариванія, ихъ стравливаютъ) — все это служитъ поводомъ къ пари.
Убійствъ было совершено: въ 1868 году — 4
‘ 1869 ‘ — 8
‘ 1870 ‘ — 5
Изъ числа совершенныхъ въ 1869 году — два падаютъ на долю русскихъ, и именно казаковъ.
Убійство у киргизовъ оплачивается куномъ, размръ котораго не опредленъ обычаемъ съ такою строгостію, чтобы можно было прямо сказать: сколько въ данномъ случа виновный долженъ будетъ заплатить. Обыкновенно богачъ платитъ за убійство дороже бдняка. Такъ, въ 1869 году одинъ виновный былъ приговоренъ біями въ уплат 90 тиллей — около 360 p., а другой убійца заплатилъ 193 тилли, то-есть 772 p., да еще 3 халата и 1 лошадь. Оно и резонно: иначе какой-нибудь богачъ могъ бы сдлаться просто бичомъ сосдей, такъ какъ для него легкій денежный штрафъ ничего бы не стоилъ. Правда, на такого человка найдется еще одна узда: обычай кровомщенія. Опасеніе за собственную жизнь служитъ довольно сильнымъ аргументомъ, сдерживающимъ самоуправство дикаго сына степей.
Кое-гд въ степи установилась для куна такая норма: за мужчину убійца долженъ отдать наслдникамъ 100 коней и 6 слдующихъ джаксы {Собственно джахсы значить хорошій: слово татарское, испорченное киргизскимъ произношеніемъ, которое передлываетъ мягкое и въ дже, ш въ с, в въ б и и т. д. Йолъ — дорога, будетъ джолъ, йилъ — годъ, джилъ, башъ — голова, басъ, кяфиль — свидтель, кяпилъ, яхши — хорошій, дхаксы и т. д.}: 1) одинъ невольникъ или невольница, 2) кара-паръ — черный одногорбый верблюдъ (пары сильне двугорбыхъ тюйя), 3) кара-чулакъ-атъ — вороная, славная въ народ лошадь, 4) акъ-суатъ — блая кольчуга, 5) тзумултукъ — врное ружье, и 6) калынь-гленъ — толстый мохнатый коверъ.
За женщину платится половина: 50 лошадей и 3 джаксы: кара-наръ, кара-чулакъ-атъ и калынь-глень, то-есть — верблюдъ, вороная лошадь и коверъ. Очевидно, что такая норма, гд играютъ рои ружья, кольчуги и прочее, не самая древняя. Счетъ баранами — конечно древне. За мужчину 1000, а за женщину 500 барановъ — какъ разъ даже и по цн подойдетъ въ названной выше норм. Ныншніе киргизы ее рдко придерживаются, потому ли, что обднли, потому ли, что цнятъ жизнь дешевле, потому ли, что теперь убійства рже и наказаніе не нуждается уже въ устрашающемъ характер — сказать трудно.
Смыслъ обычая весьма ясенъ: убійца мужчины долженъ обезпечить семью его на матеріальный ущербъ и выдать свое оружіе, коня и оруженосца, убившій женщину, оружія и раба не выдаетъ. Если бы оцнить вс джаксы и лошадей, то цнность куна выразилась бы слдующими цифрами:
100 лошадей, по 30 р. каждая — 3000 р.
Наръ — 80 ‘
Вороной конь — 200 ‘
Кольчуга — 30 ‘
Ружье — 30 ‘
Коверъ — 20 ‘
Рабъ — 200 ‘
Итого — 3560 р.
Надобно сказать, что кольчуги теперь упали въ цн: наздники убдились, что он ничего не стоять передъ русскимъ штыкомъ и пулей. Поэтому, теперь можно купить иногда порядочную кольчугу рубля за три, или на пять. Въ степи же это охранительное вооруженіе еще цнится. Хорошая лошадь-скакунъ цнится иногда и въ 1000 тиллей, т.-е. въ 3500 рублей, а меньше какъ за 200 р. его не купишь. Ружье, не весьма хитрой конструкціи, съ фителемъ и развалкой, придланной въ лож для подставки — тогда стоить и не дешево, но я принимаю здсь и кольчугу и ружье въ цну обыкновенной лошади.
Что касается невольниковъ, то, конечно, теперь существуетъ разв одинъ видъ рабства: кабала за долги, за невыплаченный кунъ и т. п. Впрочемъ, у сосднихъ съ китайскими провинціями киргизовъ встрчаются калмыки, проданные своими родителями, или и просто забарантованные во время набговъ. Такимъ образомъ, если принять даже наши умренныя цны, то кунъ за кровь мужчины доходитъ до 1000 тиллей, а за кровь женщины до 500 тиллей. Приведенныя вами выше цифры въ 90 тиллей и въ 193, а съ лошадью и 3-мя халатами, пожалуй, 215 тиллей — весьма далеки отъ старой нормы. За убійство султана или ходжи платится какъ на 7 человкъ. Обида этихъ лицъ словами оплачивается семью баранами. Не всегда ссора и драки доводятъ туземцевъ до убійства, такъ, на 5 убійствъ, совершенныхъ въ 1870 году, приходится 45 случаевъ нанесенія ранъ и увчій. Раны также оплачиваются куномъ, смотря по важности ихъ. За отсченіе большого пальца прежде платилось 100 барановъ, за мизинецъ — 20, а если потерпвшій не прощаетъ, то виновному отскается соотвтствующій членъ.
Для предупрежденія, а со временемъ и вовсе для искорененія баранты и кровомщенія можетъ служить изъятіе этихъ преступленій изъ-подъ вднія народныхъ судовъ, ограничивающихся, большею частью, только возмщеніемъ убытковъ и куновъ за кровь. Убійство и баранта завщаны эпохою безсилія государственныхъ началъ въ Средней Азіи, когда каждому предоставлялось право творить судъ и расправу надъ противникомъ, за нанесенную имъ обиду. Это, конечно, не можетъ быть терпимо при русскомъ владычеств. Судъ и расправа конечно не, могутъ быть предоставлены всякому желающему. Народъ уже достаточно ознакомился съ основаніями и пріемами русскаго судопроизводства, а потому передача такихъ крупныхъ правонарушеній, каковы грабежъ и убійство, подъ вдніе русскаго суда, не покажется уже крутою и неподготовленною мрою. Преслдуя эти преступленія уголовнымъ порядкомъ, слдуетъ однако же оставить за потерпвшей стороной право искать матеріальнаго вознагражденія по обычаю, въ противномъ случа множество преступленій будетъ скрыто отъ русскаго суда изъ-за матеріальныхъ выгодъ мировой сдлки.
Оставить одинъ кунъ, какъ пеню за пролитую кровь — значить снять съ богачей всякую отвтственность и дать каждому изъ нихъ возможность безнаказанно творить самоуправство, обрекая на смерть ихъ противниковъ.
Грабежей и разбоевъ было совершено: въ 1868 году — 14, въ 1869 г.— 10. Въ томъ числ на большихъ дорогахъ: въ 1868 г.— 10, а въ 1869 году — 4. Въ 1869 году изъ десяти грабежей, три произведено русскими.
Случаевъ воровства и мошенничества было: въ 1868 году — 12, въ 1869 г.— 11, въ 1870 г.— 186.
Увеличеніе цифры 1870 г. произошло не вслдствіе ухудшенія народной нравственности, а вслдствіе введенія боле правильной отчетности со стороны казіевъ и біевъ, которые прежде не сообщали въ управленіе числа ршаемыхъ ими длъ. Въ своемъ мст будутъ даны свднія о числ всхъ длъ, ршенныхъ въ 1870 году народнымъ судомъ. Замчательною кражей можно считать совершенную въ 1868 году: одинъ сартъ укралъ въ чиназской церкви часть разобраннаго имъ подсвчника. Это чуть ли не единственный случай въ этомъ род.
Главную статью въ цифр кражъ составляетъ конокрадство: въ 1868 и 1869 г. было по 9-ти случаевъ, а въ 1870 г. слдуетъ считать до 140. Въ сущности же и въ предшествовавшіе годы слдовало бы считать хотя по 180 всхъ кражъ, потому что въ то время мы вели войну съ Бухарою, вводили новое положеніе, посылали въ степь экспедиціи и т. д., и слд. надзорь былъ слабе. Такъ какъ уздная администрація обязана сдлать только первое дознаніе и затмъ передаетъ дло судебному слдователю (общему для узда и для города), и такъ какъ судебный слдователь, нисколько не подготовленный къ этой дятельности (изъ письмоводителей), обыкновенно затягивалъ дла и велъ ихъ вн узда, то слдить за ходомъ этихъ длъ не было никакой возможности.
Противъ конокрадства и грабежей въ 1868 году была принята слдующая мра: изъ самихъ жителей составлена стража и расположена пикетами у переправъ черезъ рки и на высокихъ мстахъ. Средство это оказалось довольно дйствительнымъ, и противъ 1867 года конокрадство сразу ослабло.
Крупныхъ происшествій, нарушившихъ общественный порядокъ, было только два. Въ 1868 году, въ ночь на 1-е апрля, на станцію Арабатъ, которую охраняли шесть уральскихъ казаковъ, напала шайка въ шестьдесятъ человкъ, подъ предводительствомъ одного карадуваны и нсколькихъ дувановъ {Дувана — туземный монахъ нищенствующаго ордена. Между ними многіе напускаютъ на себя юродство, и потому слово ‘дувана’ сдлалось синонимомъ — полоумнаго, дурака, юродиваго и т. п.}. Заслышавъ неистовые визги, казаки взобрались на крыши сакель и открыли огонь. Шайка потеряла трехъ человкъ убитыми и ранеными, и отступила. Виновные увряли, что они нападать и не думали, а просто возвращались съ праздника и вздумали поджигитовать мимо станціи, казаки же съ перепуга приняли ихъ за разбойниковъ. Присланный на слдствіе офицеръ поддержалъ показанія виновныхъ, и уральцы были заподозрны въ излишней пугливости, но настойчивость узднаго начальника не дала замолкнуть этому длу, и виновные подверглись суду. Главные зачинщики, впрочемъ, успли бжать, изъ второстепенныхъ же приговорены были двое — къ смертной казни и одинъ — въ каторжнымъ работамъ. Приговоренные къ смерти были однакоже помилованы генералъ-губернаторомъ и сосланы въ Сибирь на поселеніе. Другое нападеніе, и также на почтовую станцію, было произведено въ 1871 году, шайкою человкъ въ 60 сартовъ и киргизовъ, въ 30-ти верстахъ отъ Ташкента, при чемъ нсколько казаковъ было убито или ранено. Какъ скоро получено было извстіе о происшествіи, — снаряжена была погоня изъ мстныхъ жителей. Узнавъ о погон, разбойники разбрелись поодиночк, но жители горныхъ кишлаковъ били на-готов, и въ вечеру того же дня 8 человкъ было поймано, черезъ нсколько дней было захвачено еще 20 чел. и затмъ каждый день поодиночк перехватали боле половины шайки. Главный атаманъ усплъ бжать въ Коканъ.
Слдствіе показало, что ишанъ — святоша, бывшій атаманомъ шайки — давно уже пропагандировалъ противъ русскихъ и нердко прізжалъ въ самый Ташкентъ. Главная масса его послдователей забралась въ аул Кулъ-кара, гд онъ устроилъ мечеть, школу, и назначилъ по себ халифа — старшаго ученика и преемника. Себя выдавалъ за пророка Мегды, послдняго передъ свтопреставленіемъ. Шайку набралъ отчасти угрозами, отчасти увреніемъ, что все готово, что ташкентцы ждутъ-не дождутся и т. п. Замчательно, какъ отнесся къ этому народъ: мало того, что туземцы спасаютъ казака, даютъ знать въ сотню и ловятъ разбойниковъ, но даже готовы были растерзать пойманныхъ. Впослдствіи четверо изъ наиболе виновныхъ были разстрлены, нсколько сослано въ каторжныя работы.
Всхъ арестантовъ въ Кураминскомъ узд содержалось въ теченіи 1870 года 152 чел. Значительная доля ихъ, впрочемъ, не принадлежала узду, въ числ множества рабочихъ, прибывающихъ изъ Кокана въ Ташкентъ, попадаются и воры, которыхъ большею частію и высылаютъ обратно. Кураминскія тюрьмы служатъ для этихъ пересылочныхъ партій этапами. Собственно тюремъ нтъ, но при гауптвахтахъ въ Чиназ, Куйлюк, Той-Тюбе и Тиляу устроены арестантскія помщенія, весьма недостаточныя въ случа прилива арестантовъ изъ Ташкента. Той-Тюбинская, передланная изъ сартовской сакли, весьма низка, съ малыми отверстіями для оконъ, и потому съ недостаточною вентиляціею. Лтомъ, въ душныя ночи, арестантовъ приходится размщать въ тсномъ дворик, окруженномъ невысокою глиняною стною, — и это, при крайней неопытности оренбургскихъ и сибирскихъ казаковъ, составляющихъ обыкновенный гарнизонъ сел. Той-Твэбе, ведетъ къ побгамъ. Въ 1868 году бжало двое, въ 1869 году одинъ. Средство употреблялось весьма простое: во время вечерняго намаза, когда правоврные арестанты станутъ на колни и часовому казаку прискучить смотрть на однообразные поклоны, какой-нибудь смльчакъ вскакяваетъ на плечи сосда, хватается за верхъ стны и перелетаетъ на улицу. Выскочившій караулъ не знаетъ за кмъ гнаться, ибо на улиц видны пятки нсколькихъ человкъ, улепетывающихъ во вс стороны. Неистовые крики: ‘держи, лови’ и высыпавшая изъ ворогъ толпа казаковъ съ оружіемъ ошеломляетъ прохожихъ, незнающихъ въ чемъ дло и боящихся попасть на закланіе! Ловятъ обыкновенно какого-нибудь перепуганнаго прохожаго, а виновникъ суматохи успвалъ скрыться въ первомъ извилистомъ переулк.
Одежда арестантовъ ничмъ не отличаетъ ихъ отъ остальныхъ жителей, головы брютъ вс. Единственное средство сдлать ихъ замтными — это бритье бороды, усовъ и бровей, употребительное въ ханствахъ. Но это считается верхомъ позора. Когда хотятъ сказать: онъ потерплъ пораженіе, онъ былъ пристыженъ, то употребляютъ выраженіе: ‘онъ ушелъ съ обритыми бровями’!
Безпечность и незнаніе службы у казаковъ таковы, что, надобно удивляться, какъ еще не разбгались и вс арестанты!
Содержаніе арестантовъ возлагалось обыкновенно на такъ-называемаго куръ-баша, или сартовскаго полиціймейстера, которому отпускались и деньги. Обезпеченное содержаніе при полнйшемъ бездйствіи обращало тюрьму въ какой-то монастырь. Отшельники не только не стремились къ свобод (разв ужъ кому грозила строгая вара за содянное), но весьма охотно поступали въ скитъ, нисколько не заботясь ни о поручителяхъ, ни о скорйшемъ представленіи своихъ свидтелей.
Въ видахъ гигіеническихъ, а также, чтобы извлечь изъ массы тунеядцевъ какую-нибудь пользу, я заставлялъ ихъ (лтомъ 1870 года) очищать дворы узднаго управленія, поправлять дорожки въ саду, поливать засянную мною плантацію врачебныхъ растеній, сахарнаго сорго и т. п.
Къ зим арестанты обыкновенно старались уйти на поруки, крупныхъ плутовъ въ узд не держали, отсылая ихъ въ ташкентскую тюрьму, въ видахъ предупрежденія побга, а также виду того, что судебный слдователь жилъ постоянно въ Ташкент, гд и велъ слдствія.
Кром названныхъ пунктовъ, арестантскія имются и при каждомъ волостномъ управленіи, но он передланы изъ сакель и не отвчаютъ всмъ условіямъ гигіены, и потому требуютъ перестроекъ.
Дома строятся изъ глины, которую берутъ тутъ же подъ ногами, такъ какъ грунтъ состоитъ изъ чистйшей и хорошей глины. Для тонкихъ стнъ (въ лавкахъ, сараяхъ и т. п.) туземцы ставятъ деревянный остовъ и залпляютъ его глиной. Самый характеръ здшнихъ построекъ изъ глиняныхъ комьевъ съ камышевыми крышами, покрытыми глиною же, длаетъ ихъ недоступными огню съ вншней стороны. Смазка крышъ глиною употребляется кое-гд и въ Россіи. Опытъ указалъ, что это прекрасное предохранительное средство. Вовремя пожара въ Коротояк (Воронежской губ.), происшедшаго въ 1868 году отъ иллюминаціи въ честь прізда генералъ-инспектора кавалеріи, и когда притомъ вся вольнонаемная пожарная команда отправлена была за городъ зажигать плошки — удалось отстоять только т дома, крыши которыхъ были покрыты глиной, кругомъ же ихъ множество сосднихъ зданій были истреблены.
Сартовскія постройки застрахованы отъ огня и изнутри: въ нихъ нтъ ни печей, ни дымовыхъ трубъ — огонь раскладывается просто на полу въ особомъ углубленіи, а если сами жители хотятъ согрться, то въ это углубленіе накладываются уголья, надъ ними ставится большая и низкая табуретка, похожая на маленькій столикъ, табуретка покрывается ватнымъ одяломъ и семья садится вокругъ, засовывая ноги подъ табуретку на перекладины ея ножекъ и закутываясь въ одяло. Полъ, конечно, глиняный или вымощенный квадратными плитками кирпича — огню нтъ пищи никакой. Дымовыя трубы, причиняющія въ Россіи столько хлопотъ, здсь замняются окномъ, дверью или отверстіемъ въ крыш. Эта сравнительная безопасность отъ огня длаетъ пожары большою рдкостью. Ихъ было во всей области 20, сгорло 78 дворовъ на — 9,480 р.
Поэтому и пожарныхъ командъ нигд не имется. Слабымъ намёкомъ на будущіе пожарные инструменты въ Курам служитъ пока единственный гидропультъ, купленный мною для узднаго управленія. Въ случа нужды и онъ можетъ пригодиться, такъ какъ струя его достаетъ до крышъ здшнихъ невысокихъ построекъ.
Отсутствіе печей въ туземныхъ постройкахъ объясняется теплымъ климатомъ и короткою, несуровою зимой. Съ приходомъ русскихъ зима стала сурове. Туземцы видятъ въ этомъ знаменіе… знакъ особаго благоволенія Аллаха къ русскимъ, которые любятъ снгъ и безъ мороза жить не могутъ!
Занявъ сартовскія сакли, мы понадлали печей и — принялись рубить фруктовыя деревья. Туземцы охотно стали возить дрова, преимущественно урюковыя (абрикосовыя), которыя лучше горятъ. Съ истребленіемъ садовъ дрова, конечно, вздорожали. Наши печи устроились самымъ допотопнымъ образомъ такими печниками изъ солдатъ, которые сдлались ими только потому, что имъ ‘приказано’. Очагъ и вертикальная труба, безъ всякихъ заворотовъ, откровенно глядитъ сквозь крышу въ небо, никакихъ вьюшекъ не полагалось, и чтобы закрыть трубу, надо было лазить на крышу и тамъ затыкать трубу кошмой, сверхъ которой накладывались камни. Понятно, что такія печи подали огромное количество топлива и давали ничтожное количество тепла. Дороговизна дровъ заставила подумать и о топлив, и о печахъ. Каменный уголь съ казенной ‘Татариновской’ копи, хотя и добывался за Чемкентомъ и везти его 200 верстъ чего-нибудь стоило, но все-таки казалось выгодне платить 35 коп. за пудъ угля, чмъ 15 р. за саженъ дровъ. Выписанные изъ Россіи для ‘генеральскаго’ дома печники были заняты чуть не на годъ впередъ, и потому мене вліятельные чины должны были довольствоваться тми туземными уста — мастерами, которые служили чернорабочими при русскихъ мастерахъ. Одинъ изъ такихъ скоро дошелъ до такого искусства, что не уступалъ и русскимъ, но за то и его трудно было залучить къ себ. Сложить каминъ онъ брался за 7 и 10 рублей. Второстепенные мастера брали не мене 15-ти. Когда я выставилъ такому мастеру несообразность его цны сравнительно съ цной лучшаго мастера, онъ весьма резонно возразилъ:
— Да вдь тотъ какъ взялся за работу — такъ ужъ и кончитъ, а мн можетъ быть придется еще раза три передлать все сызнова… за что же я буду трудиться?
И правда: начнешь пробовать каминъ — то не тянетъ вовсе, то дымитъ. Мастеръ ужъ не отходить и передлываетъ до тхъ поръ, пока дло не наладится.
Татариновскую копь скоро залило водою. Уголь вздорожалъ. Первушинскій изъ копи Кураминскаго узда продавался по татариновской цн и портилъ колосники: избытокъ сры велъ къ образованію срнистыхъ соединеній, и желзные прутья перегорали. Теперь уже многіе топятъ камышомъ, камины передланы в простыя печи. У китайцевъ, гд дровъ было мало, печи или, врне, трубы строились такимъ образомъ: очагъ врывается въ полъ боровъ-дымоотводъ кладется горизонтально вдоль стнъ на полу же, и выходитъ потомъ наружу ниже горизонта, оканчиваясь въ трубу, сдланную изъ коры дерева, обмазанной внутри глиной. Въ видахъ красоты въ кору втыкаютъ сучья и втви, преимущественно вчно зеленой хвои — нужды нтъ, что кора дубовая, а втви будутъ еловыя. Боровъ внутри комнаты обдлывается лежанкой и покрывается циновками — выходитъ и чисто и тепло, да и мебели лишней не надо. Выгода еще та, что сырость, гнздящаяся обыкновенно внизу стнъ, уничтожается. Такія печи есть въ Кульдж, и русскіе должны съ ними познакомиться. Корейцы, переселенные насильно изъ Владивостока на Амуръ, передлали русскія печи въ домахъ, для нихъ построенныхъ, на описанный нами образецъ. Экономія въ топлив достигается при этомъ полная. Все тепло остается въ комнат, а не гретъ небо.
Другое, что слдуетъ позаимствовать отъ китайцевъ — это полы: матеріаломъ служитъ жженый кирпичъ, но его заливаютъ — замтимъ, не мажутъ только — варенымъ растительнымъ масломъ. Кирпичъ длается непроницаемымъ для сырости, пріобртаетъ большую прочность, такъ какъ въ порахъ его останется сгустившееся масло — и затмъ его можно еще шпаклевать, красить, мыть. Кирпичные полы длаются и у насъ, но безъ масла, оттого кирпичъ сильно стирается подъ ногами, пылитъ, а мытый — долго сохраняетъ сырость и гноитъ вещи въ сундукахъ, чемоданахъ и т. п. Квадратная сажень китайскаго пола обойдется въ 6 р. 50 к., а деревяннаго не мене 30 p., кирпичный и служитъ въ 10 разъ дольше.
Что касается санитарныхъ условій узда, то, напримръ, эпидемическихъ болзней до холеры 1672 года въ кураминскомъ узд не было. Только лтомъ 1870 года казаки въ сел. Той-тюбе страдали дизентеріей повальнаго характера. Отчасти скупость самихъ казаковъ, отчасти неопрятность ихъ, отчасти недосмотръ и нерадніе сотеннаго командира въ связи съ зноемъ, тогда свирпствовавшимъ, — были причинами этой болзни.
Въ сотняхъ введено было тогда артельное начало даже и въ содержаніи лошадей. Остатки отъ фуражнаго довольствія уже не поступали въ карманъ сотеннаго командира или завдывающаго кавалеріей, а длились между казаками по спуск на льготу. Изъ этихъ же денегъ заводилось все, нужное въ сотенномъ хозяйств. Такой порядокъ казался тмъ справедливе, что лошади у казаковъ не казенныя, а собственныя. На дл же это имло много неудобствъ. Сотенный командиръ обратился въ какого-то первобытнаго атакама, которой для ршенія вопроса о томъ: купить ли телгу для сотенной клажи, купить ли чіевъ {Чій — такъ сказать, заборъ, ограда, ршета изъ камышинъ, привязанныхъ въ рядъ одна къ другой.} и плетенокъ для шалашей, — долженъ былъ собирать ‘громаду’ и предлагать свой проектъ всей сотн. Громада же усчитывала своего командира въ расходахъ, ею разршенныхъ. Все это вмст съ патріархальностью отношеній казалось намъ, регулярнымъ, весьма необычнымъ, и влекло за собою, напримръ, отказъ сотни запасать въ походъ указанное количество фуража на томъ основаніи, что въ степи будетъ подножный кормъ, несогласіе устроивать навсы и шалаши на лагерной стоянк и т. п. Такъ случилось и съ сибирской сотней въ Той-Тюбе: она была выведена за село, къ рчк, на все лто, а строить себ навсы отказалась. Казаки размстились подъ телгами, развшивая на оглобли и пики всякую рухлядь. Лагерь скоре походилъ на цыганскій таборъ, чмъ на военную стоянку, жены и дти довершали сходство. Зной, спанье на голой земл, нечистота и міазмы произвели то, что дизентерія сдлалась эндемическою (мстною) въ лагер. Туземцы ею не страдали. Сотню пришлось перенесть въ другое мсто, и болзнь въ ней прекратилась, но за то перешла по наслдству къ оренбургской сотн, смнившей въ Той-Тюбе сибирскую. Смертность была довольно чувствительна: въ сибирской сотн умерло два, а въ оренбургской пять человкъ. Дизентерія стала ослабвать только съ наступленіемъ осени, то-есть съ уменьшеніемъ жаровъ.
Изъ эндемическихъ болзней въ узд свирпствуютъ лихорадки и разнообразныя накожныя болзни.
Лихорадки обусловливаются прямо искусственнымъ орошеніемъ, родомъ воздлываемаго хлба, обширными болотами и степенью превышенія даннаго мста надъ уровнемъ воды. Рисъ, напримръ, требуетъ столько воды, что поля стоять четыре мсяца болотами: оттого, гд сять больше рису — тамъ и больше лихорадокъ. Извстно, что въ сверной Италіи, гд рисовыя плантаціи также изобилуютъ, запрещено разводить рисъ ближе 15-ти верстъ отъ городовъ — то же по опыту вводится и нами: ташкентскій госпиталь выстроенъ на берегу рчки Салара и въ садахъ, — казалось бы чего лучше? Но за рчкой (она шириною будетъ съ городскую улицу) начинались рисовыя поля, и въ госпитал поселилась лихорадка. Поступитъ больной съ какимъ-нибудь ушибомъ, а черезъ три-четыре дня, смотришь, заболваетъ лихорадкой!.. Ужъ и такъ-то госпиталей у насъ боятся, а тутъ еще лихорадка, да тонкія крыши, назначенныя какъ-будто лишь для фильтрованія дождевой воды, да еще стнныя отдушины, замнявшія вентиляторы съ такимъ успхомъ, что черезъ всю комнату задували свчу!
Туземцы также недоврчиво относятся къ этому госпиталю: въ 1869 году, одинъ куражинецъ, едва ставъ на ноги, бжалъ тайномъ въ свой кишлакъ, гд тщательно скрывался при дружномъ содйствіи односельчанъ. Теперь крыши и отдушины, столь неудачно придуманныя начальникомъ инженеровъ, передланы {Еще въ 1870 году я ввелъ въ той-тюбинской больниц (которую доканчивалъ) вентиляторы-респираторы съ цинковыми листами, пробитыми мелкими дырочками. Ящикъ вентилятора имлъ дв неполныя перегородки, задерживавшія напоръ втра. Я предлагалъ ихъ и начальнику инженеровъ. Теперь въ госпитал введено нчто подобное, но уже по настоянію одного молодого врача.}. Рисовыя поля отодвинуты, и госпиталь по немногу поправляетъ свою репутацію.
Кураминскій уздъ такъ богатъ водою и такъ плохо ею распоряжается, что лихорадки составляютъ его законную собственность. Не зная, куда двать отработанную воду, народъ спускаетъ ее въ болота. Той-Тюбе и Чиказъ, гд эти болота группируются, наиболе, — наиболе и страдаютъ отъ лихорадокъ. Что касается командованія мстности надъ уровнемъ стоячей воды, а здсь еще и надъ уровнемъ орошаемыхъ полей, то уже извстенъ фактъ, что туманы, а съ ними и міазмы стоять надъ своими источниками, не поднимаясь выше извстной черты и затмъ падаютъ въ вид росы. Если нтъ втра, который бы отнесъ туманъ къ другому мсту, то понятно, что дышать міазмами будутъ только т, кого захватываетъ туманная толща. Чуть мсто возвышается боле, чмъ на 200 футовъ надъ уровнемъ болотъ и затопляемыхъ полей — лихорадка длается въ немъ случайностію: разв кто-нибудь захватилъ ее внизу.
Положеніе это подтверждается и наблюденіями въ самомъ узд: укрпленіе Теляу устроено на возвышенности, а сартовское селеніе лежитъ внизу — процентъ лихорадочныхъ здсь и больше. Прозжая днемъ мимо полей, залитыхъ водою, слышишь какой-то особенный, затхлый теплый паръ — бгите отсюда! При разъздахъ своихъ я каждый разъ схватывалъ лихорадку, когда случалось надышаться ‘рисомъ’. Лечился я по-кавказски — большимъ пріемомъ хины за два часа до пароксизма, но, чтобы опредлить время пріема, надобно было вынести два пароксизма: тогда узнаешь въ какіе дни и въ которомъ часу является присутпъ. Лихорадка прекращалась обыкновенно съ перваго же пріема.
Несмотря на то, что такъ-называемыя ‘болотныя’ лихорадки всегда и везд инютъ одинаковое теченіе и, значитъ, въ Ташкент должны уступать тмъ же средствамъ, какъ и на Кавказ — тмъ не мене многіе изъ врачей не раздляютъ мннія о необходимости прибгать къ большимъ дозамъ. Что же сказать посл этого о самихъ паціентахъ? Они просто боятся ‘лошадиныхъ пріемовъ’, какъ яда!
Казалось бы, посл блестящихъ результатовъ гиподермическаго способа, ограничивающагося 10 гранами тамъ, гд прежде употреблялось 200, — вопросъ долженъ бы считаться ршеннымъ, но недовріе въ новости и отвращеніе ‘вольныхъ’ паціентовъ отъ всего, что напоминаетъ операцію — препятствуютъ повсемстному введенію этого способа. Но если ужъ не подкожное впрыскиваніе, то во всякомъ случа лучше принять 18— 20 гранъ сразу, чмъ 120 или 200 гранъ понемногу въ теченіи цлаго мсяца: и дешевле, и лихорадка скоре бросить. Количество хины, отпускаемаго въ госпитали туркестанскаго округа, такъ не соотвтственно потребности, что врачи по невол прибгаютъ къ мышьяку, какъ это было, напримръ, въ 1868 и 1869 годахъ въ лазарет укр. Ключевого, близъ Джизвка. Ключевое вообще отличалось болзненностію и смертностію гарнизона. Выбралъ мсто самъ генералъ-губернаторъ, руководясь одними стратегическими соображеніями. Въ тактическомъ отношеніи укрпленіе было весьма неудовлетворительно: стоявшая передъ фронтомъ гора командовала внутренностію Ключевого и такой степени, что укрыться можно было разв за постройками лазарета, да и то въ полос, шириною шаговъ въ десять — остальное все было открыто, но генералъ зналъ, съ кмъ иметъ дло, и Ключевое постояло бы за себя противъ бухарцевъ.
Средства казенной аптеки очень скудны, понятно, какъ дорожили хиной врачи и какими гомеопатическими дозами старались они обходиться. Я помню, какъ былъ обрадованъ ключевской врачъ, когда я отдалъ ему весь свой запасъ хины (не боле унца). Самъ онъ развшивалъ дозы, сдлалъ растворы и торжественно понесъ стклянки жъ больнымъ, уже три мсяца сидвшимъ на мышьяк.— ‘Сегодня у насъ балъ!’ сказалъ онъ на прощанье.
Въ такомъ же почти положеніи, относительно хины, находился и Ташкентскій госпиталь, гд больныхъ было чуть не впятеро больше. Военно-медицинскій инспекторъ, старый кавказецъ, осматривая госпиталь, спросилъ молодого врача:
— Какъ велика доза?
— Полтора грана, три раза въ день.
— Да вы разорить казну хотите, — какъ можно давать столько хины?
— Помилуйте, — усмхается ординаторъ:— ужъ меньше и невозможно…
— Кто вамъ говоритъ меньше: давайте вчетверо, но сразу — больной тотчасъ и поправится, а съ вашими полтора гранами вы будете напрасно пичкать его цлый годъ, изведете полфунта хины и все-таки ничего не добьетесь, — а хина вдь дорога!
Совершенно врная мысль: если хочешь сберечь и время, и деньги, и силы больного — давай большіе пріемы.
Подкожное вспрыскиваніе — новость для многихъ врачей и требуетъ все-таки нкоторой снаровки, а потому весьма рдко употребляется. Туземцы еще не подвергались опытамъ и потому неизвстно, какъ они отнесутся въ этому средству. Скоре, впрочемъ, можно ожидать недоврія. Я убдился на дл, что такому непосредственному человку, какъ киргизъ, кураминецъ и даже сартъ, больше всего внушаютъ доврія ‘чувствительныя’ средства: горькая хина, выжимающій слезы нашатырный спиртъ, обжигающій паршу растворъ дкаго кали, несмываемый ничмъ адскій камень, моментально дйствующія рвотныя, слабительныя и проч. Когда дйствіе лекарства скоро и замтно — дикому человку лучше ничего и не надо. Онъ доволенъ будетъ даже и однимъ впечатлніемъ вкуса, обонянія, осязанія: горько, воняеть, щиплетъ — вотъ это и лекарство! Къ хин сразу получили довріе ужъ на одно то, что она горька, ‘какъ желчь’, хуже!
По всему этому я полагаю, что туземцевъ еще долго придется лечить одними внутренними пріемами, а въ этомъ случа слдуетъ предпочесть кавказскій способъ: за два часа до пароксизма дать 15—20 гранъ (это взрослому).
Лахорадки, бизгекъ, переходятъ часто въ горячки, сузекъ. Туземные лекаря ‘таубы’, ‘хакимы’ (первое по-киргизски, второе по-сартовски) — лечатъ горячку отваромъ сана — какой-то желтоватой травы, запрещаютъ мясо и даютъ пить сары-су (желтая вода), т.-е. сыворотку отъ коровьяго молока. Возвратная горячка кайталаманъ, рдко излечивается. Больного пользуютъ животными ваннами: убьютъ лошадь, снимутъ съ нея кожу и завертываютъ въ нее больного. Каждый разъ надобно свжую шкуру. Если ужь ничто не помогаетъ, то, по древнему обычаю, въ обмнъ за человка предлагаютъ Богу благо барана: обведутъ его три раза вокругъ больного и затмъ приржутъ, причитывая такое обращеніе: ‘вотъ теб душа за душу — оставь больному жизнь!’
Болзни припадочнаго характера обыкновенно сваливаются у киргизовъ на ‘нечистую силу’. Но противъ шайтана, чорта, и противъ албасты, домового, всегда найдется средство: бакса, знахарь, сейчасъ научитъ что длать. Можетъ понадобиться лошадь съ большими блыми глазами, филинъ, беркутъ, сорока, наконецъ колючка (кустарникъ чингиль) или сабля. Всего этого нечистая сила не переноситъ! Крикъ филина распугиваетъ цлыя стаи чертей, перышко его на шапк или гд-нибудь на плать, а не то и въ грив лошади — прекрасное средство прогнать дьявола… Набросивъ на голое тло больного пучокъ колючки, можно исколоть и чертей… Воткнутая въ землю, остріемъ вверхъ, обнаженная сабля служитъ грознымъ сторожемъ…
Можно и предотвратить болзни: для этого стоить только носить на ше какой-нибудь тумаръ, талисманъ. Его обыкновенно зашиваютъ въ шелковую или же бумажную матерію. На ше лошади также вшается тумаръ, какая-нибудь нашептанная буса или раковина. Для путника лучшій талисманъ: яда-ташъ или безоаръ — камень синяго, зеленаго желтаго, благо, тлеснаго или чернаго цвтовъ. Его находятъ въ желудк коровъ и лошадей. Если надобенъ дождь, стоить только привязать яда-ташъ къ прутику и поставить его въ чистую воду, для вёдра — привязать къ хвосту лошади, для прохлады — заткнуть его за поясъ, — тотчасъ явятся облака…
Въ большомъ ходу также разныя заклинанія и молитвы. Разрзавъ бумагу на узкія полосы и склеивъ ихъ въ длинную хартію, мулла тщательно исписываетъ ее красными и черными строками. Тутъ не забыта ни сабля, ни пива, ни ружье, ни пушка, ни чокмаръ (палица съ мднымъ или чугуннымъ граненымъ шаромъ), ни штыкъ, ни стрла, ни айбалта (топоръ на длинной рукояти), словомъ, ни одинъ инструментъ, сокращающій дни человка. Владлецъ такого талисмана не можетъ никогда погибнуть насильственною смертію, поэтому онъ не скупится съ муллою и затмъ, скатавъ хартію въ трубочку, зашиваетъ ее въ канаусъ и вшаетъ себ на шею. Такіе талисманы, конечно, весьма дйствительны: въ моей коллекціи есть одинъ экземпляръ, снятый съ убитаго!
Бываютъ и спеціальные заговоры противъ одной какой-нибудь болзни, они служатъ не только какъ ‘наружное’ средство для ношенія на ше, но и какъ ‘внутреннее’: туземцы врятъ, что если разжевать бумагу и проглотить, то святыя слова или, врне, чернила, которыми эти слова написаны, исцлятъ недугъ не хуже заправскаго лекарства {Черила, сняи, приготовляются слдующимъ образомъ: зажигаютъ въ небольшой чашк льняное масло и держатъ надъ пламенемъ другую чашку, на которую и садится копоть. Сажу эту смшиваютъ съ рисомъ, прибавляютъ воды и развариваютъ въ клейстеръ — получается тушь, которую кусочками завертываютъ въ бумагу и для употребленія разводили водою.}, туземные лекаря любятъ въ особенности одно специфическое средство, сынетъ, ртуть. Правда, что венерическая болзнь нердкость, но сынетъ дается при всякомъ удобномъ и неудобномъ случа, не стесняясь разгадать болзнь!
До какой степени шарлатанятъ туземные ‘таубы’, можно судить изъ того, что они, пощупавъ только пульсъ и не разспрашивая ни о чемъ больного, прямо назначаютъ уже лекарство. Не трудно угадать, что это будетъ чаще всего любимое сынеть. Народъ до такой степени привыкъ въ подобному способу распознаванія болзней, что подробные разспросы нашихъ врачей кажутся ему явнымъ признакомъ незнанія. Во время моей рекогносцировки въ Буканъ-тау, въ 1869 году, съ нашимъ докторомъ, Исихановымъ, разыгралась слдующая сцена:
— Зачмъ я теб буду разсказывать, вотъ теб моя рука — узнавай самъ!— говоритъ, иронически поглядывая на нашего доктора, скептикъ киргизъ.
— Голова болитъ?— спрашиваетъ докторъ.
— Эхъ, тюря, — смется киргизъ:— голова болитъ, сердце болятъ, брюхо болитъ, если все теб скажу, не трудно будетъ узнать, а ты самъ узнай!
Только узнавъ, что докторъ ничего не беретъ ни за совты, ни за лекарства — киргизы перестали потшаться и съ недоумніемъ посматривали другъ на друга. На возвратномъ пути, когда уже лекарства на нкоторыхъ подйствовали, — доктору не было отбою отъ больныхъ. Многіе пріхали изъ сосднихъ ауловъ, а нсколько больныхъ, нуждавшихся въ продолжительномъ леченіи, собирались двинуться за отрядомъ, въ Джизакъ — это за 400 верстъ! Дло въ томъ, что туземные знахари за свои хартіи-заклинанія, а лекаря за разныя таинственныя пилюли берутъ иногда по золотому за штуку! Правда, что и пилюли золоченыя, — съ гордостію замчаетъ паціентъ.
— Да помогало ли хоть немного?— спрашиваемъ.
— Я мало сълъ, денегъ не хватило, а то бы совсмъ былъ здровъ, слюна такъ и бжала, такъ и бжала!
Туземные лекаря передаютъ свои знанія въ наслдство дтямъ. Впрочемъ, въ Бухар существуетъ медицинская школа, Даръ-шишфа на 50—60 студентовъ. При школ есть и лазареть на 80 больныхъ. Таубы хорошо лечатъ только раны — это ужъ у всхъ азіатовъ, такъ-сказать, врожденное искусство: практика большая!
Потертую спину лошади лечатъ, между прочимъ, сочнымъ стеблемъ ‘вонючки’, изъ рода асса-фетидъ (ferulaeae). Это однолтнее растеніе, высотою иногда въ ростъ человка, иметъ толстый прямой стебель и зонтичную верхушку. Издали, въ особенности при миражахъ или ряніи нижнихъ слоевъ нагртаго воздуха, кустъ вонючки кажется цлымъ деревомъ и чрезвычайно оживляетъ голую, голодную степь, гд это растеніе изобилуетъ. Солдаты прозвали ее ‘бухарскою капустой’, молодые побги ее кочевники употребляютъ въ пищу. Старые стебли такъ отвратительно пахнутъ, что на бивуакахъ не привыкшіе люди не знаютъ, куда дваться отъ запаха. Я даже просыпался ночью, когда вдругъ втромъ потянетъ со стороны, гд еще остались на корню кусты этой капусты, я обыкновенно вырубалъ ее шашкой, подъ самый корень, по крайней мр, шаговъ на тридцать во вс стороны отъ своей бурки и сдла, служившихъ мн постелью.
Изъ другихъ растеній туземцы знакомы съ золототысячникомъ (erythraea centaurium), который употребляютъ въ лихорадкахъ, какъ равно и гранатную корку наръ-пустъ (‘пустъ’ — значитъ кожа). Кизилъ-югуріукъ — мелкія бурыя смена, привозимыя съ горъ, употребляются противъ поноса и рвоты, сафистанъ, сушеные плоды въ род вишень, привозятся изъ Индіи, употребляются въ грудныхъ болзняхъ. Тамарандовыя яблоки также употребительны. Седана (semina nigellae), суфа — какія-то маленькія смена, разбухающія въ вод и покрывающіяся слизью, такъ что глотаются легко, спугулъ — тоже смена — все это отъ головной боли и разстройства желудка.
Весьма развиты также всевозможныя накожныя болзни и чесотка, короста, лишаи, такъ-называемая ‘сартовская язва’ и проч.
Все это, несмотря на кажущуюся чистоплотность народа, обязаннаго религіей совершать ежедневныя омовенія, — вс эти болзни развиты въ неутшительныхъ размрахъ. Рдкій туземецъ уйдетъ отъ парши и сартовской болзни. Первая, какъ растительный паразитъ, распространяется, конечно, путемъ прикосновенія путемъ переноса споръ (зародышей грибковъ). Выражаясь проще болзнь эта ‘прилипчива’ — грибки прилипаютъ во всему, что до нихъ коснется. Переносъ этихъ споръ совершается чаще всего кистью цирюльника, брющаго головы и больныхъ, и здоровыхъ, затмъ тюбетейкой (ермолка), попадающей буквально ‘съ больной мой головы на здоровую’. Почва для произрастанія растеній во всякомъ случа готовая и воспріимчивая, такъ какъ ноги правоврнаго чаще знакомятся съ водою, чмъ голова. Тюбетейка, неснимаемый головной уборъ, задерживаетъ испарину и, благодаря развитію при этомъ теплоты и влажности — какъ нельзя боле способствуетъ разнымъ произрастаніямъ, если бритва не весьма часто ихъ соскабливаетъ.
За отсутствіемъ или болзнью врача мн, какъ любителю, приходилось часто возиться съ больными, конечно, ‘невинными’, каковы, напримръ, лихорадочные и пораженные разними наружными изъянами. Чесотка скоро уступала простому керосину, а парша — раствору дкаго кали. Что касается ‘сартовской болсти’, то она для самихъ туземцевъ составляетъ загадку и, повидимому, не поддается мрамъ предупредительнымъ. Названіе ‘сартовской’ дано русскими, сами сарты называютъ ее ‘авганъ-яра’, афганская язва, или еще паша-хурда, злая муха, но это свидтельствуетъ только о попытк объяснить какъ-нибудь происхожденіе болзни. Афганцы называютъ ее ‘индійской язвой’, не знаю, какъ называютъ индійцы. Ясно только, что кто отъ кого позаимствовалъ болзнь, тотъ такъ и зоветъ. Что касается до названія ‘паша-хурда’, то здсь сказывается предположеніе, будто язва является слдствіемъ переноса ‘трупнаго яда’ — мухой, сидвшей прежде на падали. Въ особенности опасно, когда муха лизала мертвую змю…
Отвергать участіе наскомыхъ въ распространеніи разныхъ заразительныхъ болзней нельзя — по крайней мр фактъ переноса мухами сибирской язвы съ животныхъ на людей считается доказаннымъ. Тмъ не мене, я не могу согласиться безусловно съ такимъ предположеніемъ и относительно сартовской язвы. Я допускаю только одно: муха дйствительно можетъ перенести на лапкахъ заразительную матерію съ больного человка на здороваго, но трупный ядъ тутъ не причемъ, потому что на здоровую, непорзанную кожу онъ не дйствуетъ, а мухи кусающіяся садятся только на живыхъ кормильцевъ, ибо изъ трупа крови ей не насосать. Нкоторые врачи считаютъ сартовскую язву тождественной съ гвинейскимъ прыщомъ, алепскою язвой и т. п., но во всякомъ случа это, кажется, одинъ изъ видовъ лепры (проказы). Извстенъ фактъ, что ‘сартовская’ посщаетъ преимущественно лицо и руки, т.-е. именно т части тла, которыя чаще всего знакомятся съ водою.
Въ Ташкент, между русскими, населяющими удру {Часть города, построенная на мст бывшей коканской цитадели.}, язва имла нсколько жертвъ, тогда какъ въ другихъ частяхъ города она почти не встрчалась. Это наводитъ на мысль, что больные были обязаны болзнью вод. Приписывать болзнь неопрятности нельзя уже потому, что она часто поражала людей, наиболе опрятныхъ: нсколько весьма изящныхъ дамъ имли эту болзнь на лбу, щекахъ, перенось — а ужъ какъ он заботятся о лиц! Замчено также, что болзнь распространяется по арыкамъ: если перебрать всхъ больныхъ — окажется, что они берутъ воду изъ одного арыка. Вода, проходя черезъ весь городъ и омывая въ каждомъ двор всякую дрянь, несетъ ее дале и, чистая на видъ, все-таки заражаетъ употребляющихъ ее для умыванія. Какъ небрежно и безсовстно обращаются съ водой сами русскіе — трудно себ вообразить. Однажды у меня во двор перестала течь вода, хозяинъ, замтивъ, что подъ стной отъ сосдняго двора, гд проходилъ арыкъ, что-то завязло, протолкнулъ это что-то. Въ его бассейнъ {Здсь почти въ каждомъ двор вырыта яма для запаса воды. Въ ней купаются, полощутъ блье, а нкоторые посл этого еще и берутъ воду ли самоваровъ.} торжественно приплыла женская рубашка и затмъ дтскія пеленки — не скажу, въ каковъ вид! Каждый заботится только о себ, точно онъ сидитъ на краю свта и за нимъ никто уже не живетъ. Наблюдать за честностію отношеній къ сосдямъ въ дл пользованія водою — невозможно. Единственное средство дать всмъ хорошую воду — провести закрытые водопроводы.
Краснота, припухлость кожи, затвердніе, затмъ, изъязвленія поверхности и бурая корка — вотъ теченіе язвы. Она медленно уступаетъ леченію. Туземцы лечать ее разными дкими мазями изъ мднаго купороса, уксуса и меда. Русскіе врачи пробовали и прижиганія ляписомъ, и іодистые препараты — все неврно, все медленно и все оставляетъ по заживленіи безобразный шрамъ, напоминающій оспенную рябинку, только въ увеличенномъ масштаб (величиною иногда въ двугривенный, а то и больше). Одинъ изъ старшихъ врачей туркестанскаго края боле года ходилъ съ перевязанными руками — такъ он были поражены ‘сартовскою’. Несмотря ни на званія, ни на обиліе средствъ, язва не поддавалась. Кажется, единственное предохранительное средство противъ ‘сартовской’ заключается въ томъ чтобы не употреблять для умыванья воды не кипяченой или, по крайней мр, не колодезной. Въ колодезь все-таки вода фильтруется черезъ значительную толщу земли.
Изъ прочихъ видовъ проказы, достойна вниманія еще махао, но пораненные ею тщательно скрываются отъ глазъ постороннихъ и ничмъ не лечатся. Въ трехъ верстахъ отъ Ташкнта есть кишлакъ Махао, куда сорокъ лтъ тому назадъ были выселены вс прокаженные, изолированные такимъ образомъ отъ остального общества и лишенные почти всхъ гражданскихъ правъ. Кишлакъ этотъ напоминаетъ скитъ: изъ высокихъ глиняныхъ стнъ, окружающихъ четвероугольное пространство, ничего не видно. Внутри въ стнамъ прислонены грязныя и темныя кельи. Я посщалъ этотъ кишлакъ нсколько разъ, посылалъ оттуда больныхъ въ ташкентскій госпиталь (собственно съ цлью доставленія врачамъ случая ознакомиться съ болзнію), раздавалъ поскоре милостыню и торопился ухать.
Видъ ужасный. Ни одинъ туземецъ добромъ сюда не заглянетъ, и мой проводникъ и старшина сосдняго кишлака старались оставаться вн прибжища махаоновъ въ окружающемъ его саду. Все населеніе кишлака Махао состоитъ изъ 31 душъ, они начатъ свое горькое существованіе, питаясь милостынею, произвела на свтъ такихъ же горемыкъ, пораженныхъ проказою иногда со дня рожденія.
Въ 1869 году между махаонами было 29 взрослыхъ, пораженныхъ въ разной степени: почти вс они были покрыты злокачественною сыпью, у 12-ти человкъ уничтожены носовые хрящи, причемъ у 5-ти человкъ уничтожены также мягкое небо и язычокъ… У двоихъ поражены и глаза… Затмъ одинъ съ трудомъ раскрывалъ ротъ, вслдствіе рубцовъ на лиц, у другого была большая язва на ног, у третьяго — пальцы сведены на рукахъ и ногахъ. Кром того, у 4-хъ чел. отпали пальцы на конечностяхъ и, наконецъ, у одной женщины отвалилась вся стопа… Общіе признаки махао такови: кром изуродованій на лиц (рубцы, язвы, шишки, отсутствіе носовыхъ хрящей, пораженіе глазъ и проч.) и пораженій нёба, гортани и язычка — все тло больного, и въ особенности конечности, покрыты сыпью (psoriasis) съ атрофіей мускуловъ, худосочными язвами, сведеніями и искривленіями пальцевъ, а иногда и совершеннымъ отпаденіемъ ихъ.
Уздный врачъ опредлилъ болзнь сифилисомъ, осложненнымъ цынгою. Такъ смотрятъ и нкоторые другіе. На мой взглядъ эта болзнь кажется тождественною съ чапли у астраханскихъ киргизовъ, съ урусъ-котуръ у ногайцевъ, съ крымскою болзнію, обнаружившейся у донцевъ еще въ половин прошлаго вка, съ черною немочью, свирпствовавшею въ остальной Россіи, со шведскою spedalshed и т. д., словомъ, съ elephantiasie грековъ. Докторъ Козловскій, изслдовавшій эту болзнь въ Терской области на Кавказ, помстилъ замчательную монографію ея на страницахъ ‘Военно-Медицинскаго Журнала’ за 1869 г.
Проявленія этой болзни совершенно тождественны съ туркестанскою махао: сначала на кож появляются пятна, пупыри, узлы, бугры — въ особенности на лиц и конечностяхъ. При этомъ названныя части тла до того обезображиваются отёкомъ и буграми, что посторонній глазъ невольно ищетъ сравненій: лицо кажется львинымъ, ноги — слоновыми. Отсюда и названіе ‘слоновая болзнь’, элефантіазисъ. Затмъ, вторая стадія: начинаютъ крошиться ногти, потомъ бугры изъязвляются — впрочемъ, это не всегда, слизистыя оболочки носа, рта и глазъ поражаются также утолщеніями, буграми и, наконецъ, изъязвленіями, затмъ кости носа, твердаго неба, суставовъ пальцевъ поражаются каріознымъ процессомъ (костодою) и въ послднемъ случа, то-есть при костод пальцевъ, когда послдній суставъ выкрошился, ноготь переходитъ нердко на второй суставъ, а затмъ на первый, — оказывается тогда, что у больного вс пальцы въ два и даже въ одинъ суставъ. Дале, мускулы атрофируются, т.-е. худютъ, чахнутъ, лимфатическія железы припухаютъ, нервная система разстраивается, а чувство осязанія притупляется до того, что напримръ, больной, грясь у огня, не чувствуетъ боли отъ обжоговъ, не замчаетъ, что руки или ноги у него поджариваются, отдленія кожи прекращаются — больной не потетъ, являются разстройства органовъ дыханія, что выражается жаждою воздуха и вонючимъ выдыханіемъ, разстраивается и пищевареніе. Затмъ рожа, цынга, лишаи, лихорадки — суть только осложненія этой мучительной болзни.
Въ ходжентскомъ узд, въ трехъ верстахъ отъ Ура-Тюбе есть свой кишлакъ Махао, состоящій изъ 7-ми дворовъ, въ которыхъ помщалось въ 1870 году: 15 мужчинъ, 5 женщинъ и двое дтей — всего 22 человка. Прежде этотъ кишлакъ былъ подъ самыми стнами Ура-Тюбе, но въ двадцатыхъ годахъ перенесенъ тогдашнимъ бекомъ на новое мсто, подальше отъ города.
Въ извстномъ сочиненіи доктора Шимановскаго: ‘Операція на поверхности человческаго тла’, помщено описаніе одного субъекта, до чрезвычайности схожаго съ однимъ ура-тюбинскимъ. Субъектъ этотъ билъ латышъ, изъ окрестностей Вендена, въ Курляндіи. Шимановскій приводитъ его какъ курьёзъ, подъ характеристичнымъ названіемъ тыквенной головы. Но тамъ это уродство было слдствіемъ разъдающаго лишая (lupus). Весьма возможно, что и здсь, въ Средней Азіи, нердко за махао принимается lupus, такъ что можетъ быть нкоторые больные попадаютъ въ отшельники, въ махаоны, не совсмъ справедливо.
Комплектованіе лепрозныхъ кишлаковъ и, слдовательно, наблюденіе за выдленіемъ больныхъ изъ среды здоровихъ, лежитъ на самихъ махаонахъ: какъ только слухи о вновь заболвшемъ достигли до лепрознаго кишлака, тотчасъ же снаряжается депутація, которая и требуетъ больного въ свою общину. Богатые откупаются ежегоднымъ взносомъ отъ 50 до 100 рублей, а бдные — покоряются, если не убжденіямъ, то сил, и волей-неволей водворяются въ сред махаоновъ.
Трудно сказать положительно: заразительна ли эта болзнь въ настоящее время? Прежде она дйствовала эпидемически и передавалась прикосновеніемъ, поэтому удаленіе больныхъ изъ среды общества было совершенно основательно и справедливо. Теперь многіе примры доказываютъ, что лепра переходитъ только въ наслдство, а, напримръ, здоровый супругъ не заражается отъ больного. Спросятъ пожалуй: какъ же рискуетъ женщина выдти замужъ за прокаженнаго или, наоборотъ — здоровый мужчина жениться на больной? Дло весьма простое и потому неотвратимое: болзнь проявляется большею частью въ зрломъ возраст, а молодежь часто на взглядъ совершенно здорова и потому храбро женится.
Проказа, можетъ быть, гнздится въ крови многихъ изъ тхъ, у кого мы видимъ изуродованные ногти, исковерканное буграми и пупырями лицо и прочее. Но это уже можетъ быть ослабвшій отъ времени типъ, пугающій гораздо мене, чмъ, напримръ, золотуха.
Въ другихъ не эпидемическихъ, а занесенныхъ со стороны, болзней, можно упомянуть о сифилис и ришт {Ришта, по-персидски значитъ нитка.}. Множество туземныхъ хакимовъ, практикующихъ въ тиши и неизвстности, не позволяетъ статистик добыть цифры заболвающихъ сифилисомъ. Но значительная пропорція такихъ больныхъ въ населеніи очевидна… Сынетъ, ртуть, какъ уже сказано, есть любимое средство туземныхъ лекарей.
Что касается ришты, то зародыши этого червя водятся преимущественно въ стоячей вод аузовъ, бассейновъ, а къ текучей вод рчекъ и арыковъ чувствуютъ природное отвращеніе. По наблюденіямъ покойнаго Федченки {Извстія Имп. Об. Люб. Естествозн. Т. VIII и Русскій Туркестанъ, выпускъ 2-й.} зародыши эти попадаютъ въ воду бассейновъ при омовеніяхъ. Ришта есть круглый тонкій червь (filaria medinensis) бловатаго цвта, длиною въ 1 1/2 аршина. Если ее перервать или даже проколоть, то вытекаетъ густая бловатая жидкость, въ которой уже подъ лупой можно видть множество весьма мелкихъ зародышей, двигающихся весьма быстро. Зародышъ иметъ видъ микроскопическаго червя, длиною въ 0,65 миллим., а толщиною въ 0,02 миллим. Если ришта какъ-нибудь перервана, то зародыши (а ихъ милліоны), при омываніи раны, попадаютъ въ арыкъ, а затмъ и въ бассейнъ, куда арыкъ входитъ. Здсь въ стоячей вод обыкновенно множество циклоповъ — водяныхъ вшей, какъ называютъ русскіе. Зародыши обвиваются около мохнатыхъ ножекъ циклоповъ и пробуравливаются черезъ брюшные покровы ихъ внутрь, гд и развиваются, теряя при этомъ свой хвостъ и становясь короче на дв-десятыхъ миллиметра. Въ тхъ городахъ, гд вода въ бассейнахъ рдко освжается тамъ и циклоповъ больше, а слдовательно и ришта чаще встрчается. Знамениты въ этомъ отношеніи Джизакъ, Бухара и Карши. Циклопъ едва замтенъ для глазъ и человкъ, не употребляющій фильтры или довряющійся сырой некипяченой вод, проглатываетъ тысячи этихъ животныхъ. При кипяченіи все водяное населеніе умираетъ и тонетъ на дно сосуда — вода безвредна. Хорошая фильтра не пропуститъ этого населенія въ вашъ стаканъ, и это пока единственныя средства, предохраняющія отъ зараженія риштой. Для очищенія самихъ прудовъ Федченко рекомендуетъ развести въ нихъ рыбъ, которыя будутъ подать циклоповъ милліонами.
Попавъ въ желудокъ, оттуда въ кишки, млечный протокъ и наконецъ въ артеріи, зародыши разносятся кровью по всему тлу и остаются въ подкожной клтчатк, а иногда и въ клтчатк между мускулами. Здсь червь начинаетъ рости, питаясь сосаніемъ. Порошица у него заростаетъ, вроятно, какъ не нужная. Чаще всего ришта встрчается въ нижнихъ конечностяхъ, но бываетъ и въ другихъ частяхъ тла — даже подъ кожей головы. Лежитъ она обыкновенно вытянувшись вовсю длину, иногда же, особенно, когда ихъ нсколько экземпляровъ, то и клубкомъ, величиною съ дтскій кулакъ. Въ Ташкент у одного, чуть ли не самаго богатаго въ кра туземца, извлечено было однажды двнадцать штукъ изъ разныхъ частей тла.
Окончательнаго развитія ришта достигаетъ въ теченіе жаркихъ мсяцевъ, съ мая по августъ. Въ это время, на томъ мст кожи, гд приходится головка ришты, образуется краснота и маленькій зудящій пупырышъ. Больной часто расчесываетъ это мсто и тогда въ отверстіи, при давленіи на окружающую кожу, видна бываетъ головка ришты.
Раздраженіе и красноту Федченко приписываетъ прекратившемуся росту и смерти ришты, но тогда отчего же эти явленія не обнаруживаются на противоположномъ конц, т.-е. у хвоста, который къ тому же заворачивается крючкомъ? Кажется, врне предположить, что при остановк роста ришта сосетъ все въ одномъ и томъ-же мст, а это, вроятно, и раздражаетъ на конц кожу до степени маленькаго нарыва.
Туземцы извлекаютъ ришту двумя способами: въ разстояніи дюйма отъ ранки приподнимаютъ иголкой кожу и срзаютъ ее бритвой, круглая ранка углубляется послдовательными срзами, пока не обнаружится тло ришты. Тогда подъ нее запускаютъ иголку и вытаскиваютъ передній конецъ паразита. Конецъ этотъ, длиною въ дюймъ, легко захватывается пальцами и червя тянутъ, нажимая другою рукою на задній его конецъ. На все это требуется минута времени, но при этомъ иногда случаются разрывы, и тогда-то начинается самый болзненный процессъ: во всемъ канал, занятомъ риштой, начинается нагноеніе, и если она проходила черезъ сочлененія, то больной не можетъ двигать конечностью за сильною болью. Сведеніе конечностей, постоянная хромота, а иногда и смерть бываютъ исходомъ неудачной операціи. Говорятъ, впрочемъ, что такой исходъ случается только тогда, когда операторъ, вмсто ришты, вытянетъ и оборветъ кусокъ нерва. Сходство между первомъ и риштою дйствительно существуетъ: не даромъ ее назвали vena medinensis, nervus medinensis.
Другой способъ состоитъ въ томъ, что выставившуюся изъ ранки головку ущемляютъ въ раскепъ палочки и осторожно навертываютъ ришту, какъ веревку на воротъ. Когда почувствуется нкоторое затрудненіе, операцію прекращаютъ и палочку приклеиваютъ пластыремъ у самой ранки, а сверху обвязываютъ тряпочкой. Такой процессъ повторяется ежедневно, и потому на всю операцію извлеченія ришты понадобится нсколько дней. Это хотя и медленно, за то врно. Русскіе врачи предпочли послдній способъ, какъ безопасный… Ришта встрчается еще къ Индіи, Аравіи и Африк, изъ этой послдней она завезена съ неграми на острова Южной Америки. Африканская ришта достигаетъ иногда до пяти съ половиною аршинъ. Наша туркестанская сходна съ индійскою.
Изъ остальныхъ болзней заслуживаютъ упоминанія еще сухтане, иначе кухча, куйдурга. Состоитъ она въ томъ, что на кож появляется блый пупырышекъ, воспаленная вокругъ кожа темнетъ, пятно растетъ и также темнетъ, окружность припухаетъ, наконецъ, пятно длается чернымъ, величиною съ четвертакъ, больной впадаетъ въ горячку и умираетъ. Туземцы вылечиваются прижиганіемъ каленымъ желзомъ, операцію повторяютъ пять или шесть разъ. Кора, образовавшаяся на мст прижиганія, лупится и сходитъ сама собой — тмъ дло и оканчивается.
Мн не приходилось наблюдать этой болзни, но, кажется, она иметъ сходство съ сибирской явной. Уральцы, видавшіе всякіе виды, расправляются съ этою язвой весьма ршительно: какъ только пупырышекъ зудитъ — сейчасъ ему длается проба: втыкаютъ въ него иглу, и если больно, то значить не ‘сибирская’, а если не больно, то ее выковыриваютъ ножемъ и натираютъ нашатыремъ. Въ Ташкент, въ 1871 году, три обойщика изъ рядовыхъ стрлковаго батальона заразились отъ непромытой ими шерсти, которою набивали мебель, и двое поплатились жизнью. Владлецъ мебели ршился-было предать ее огню, но ветеринарный врачъ З—чъ предложилъ окурить вынутую изъ-подъ обивки шерсть хлоромъ и затмъ, въ доказательство ея безвредности, вытеръ себ этою шерстью руки и шею.
О числ больныхъ, выздороввшихъ и умершихъ, нельзя дать и гадательной цифры. Да и число заболвавшихъ, можно сказать, совершенно неизвстно. Къ русскому врачу, живущему въ центр узда, обращаются разв только изъ ближайшихъ кишлаковъ, да и то еще при условіи, что врачъ съумлъ внушить къ себ довріе.— За 1868—1869 годы къ курамнискому врачу обращалось едва-едва 200 человкъ — явный знакъ, что врачъ не пользовался довріемъ туземцевъ. То же мненіе повторилось и въ ходжентскомъ узд, гд врачемъ былъ также старый, все перезабывшій лекарь.
Какъ шло дло въ остальныхъ уздахъ — видно изъ слдующихъ цифръ: въ 1868 году въ узднымъ врачамъ являлся 2562 больныхъ, въ 1869 — 7040.
Правда, что врачи не имли почти никакихъ средствъ и поданію дйствительной помощи: назначенная для этого отъ казны сумма въ 200 р. была удерживаема въ медицинскомъ управленіи округа для выписки оптомъ лекарствъ изъ Петербурга. Врачамъ оставлялось только 40 р. на спиртъ, уксусъ, перевязочные матеріалы и прочее. Съ этимъ, конечно, много не сдлаешь. Что касается до удержанной суммы, то ее доврили отвезти по назначенію (почты для денежной корреспонденціи устроено еще не было) какому-то чиновнику. Сумма пропала, никмъ пополнена не была, и врачи лечили два года одними совтами!
Оспопрививаніе въ народ извстно издавна и кажется заимствовано изъ Индіи, судя по мсту, гд производится операція: на тыльной поверхности кисти у большого пальца.
Наши врачи получаютъ оспу изъ воспитательнаго дома въ герметически запаянныхъ стеклянныхъ трубочкахъ. Матерія, впрочемъ, не всегда дйствительна, да, кром того, нашъ кураминскій врачъ долго не зналъ какъ съ ней быть: размачивать ли ее, если она въ трубочк подсохла, или нтъ?
За два года онъ не привилъ оспу ни разу, да туземцы и не давали ему дтей.— Принуждать же мы не ршались, и кажется хорошо сдлали, въ ходжентскомъ узд принужденіе вызвало въ 1871 году открытое возстаніе, имвшее, правда, кром того, еще одну причину — постоянное возрастаніе налоговъ. Пущены были, ханжами, конечно, фразы о наложеніи русскаго клейма, о привитіи мусульманскимъ дтямъ крови кяфировъ и проч. Въ Сыръ-Дарьинской области оспа привита была въ 1869 году только 1163 дтямъ, изъ этого числа на долю Ташкента приходится 700 паціентовъ и затмъ на долю Перовска 376, остальныхъ 87 паціентовъ приходится раздлить на шесть уздовъ!
Въ Семирченской области это дло шло гораздо успшне: въ 1868 г. привито 2158 лицамъ, а въ 1869 году — 23,754 {Въ томъ числ 22,61 киргизовъ.}. Цифра увеличилась въ 11 разъ. Изъ этого числа Врное беретъ 64,4% затмъ токмакскій уздъ 25,4%. Въ Сыръ-Дарьинской области, такъ сказать подъ глазами медицинской власти округа, дло это даже и въ 1870 году двигалось весьма тихо: въ Ташкент привита оспа 849 дтямъ (тутъ 49 русскихъ), въ казалинскомъ узд 516, а въ остальныхъ по одному!
Неспособность нашего врача въ дальнимъ перездамъ верхомъ подала туземцамъ мысль нанять себ другого врача изъ русскихъ. Съ просьбами въ этомъ смысл они неоднократно обращались въ уздному начальнику, но онъ могъ добиться только того, что въ помощь къ доктору былъ присланъ фельдшеръ. Впослдствіи, когда старый штабъ-лекарь выслужилъ срокъ къ пенсіи, на его мсто поступилъ молодой докторъ медицины, который, конечно, поведетъ дло какъ слдуетъ.
Въ конц 1868 года выборные отъ населенія кураминскаго узда, сознавая всю пользу новаго устройства, только-что введеннаго при ихъ содйствіи организаціонною коммиссіею, просили разршенія открыть подписку на сооруженіе въ Той-Тюбе какого-нибудь памятника. Тогдашній уздный начальникъ, подполковникъ Колзаковъ, отклонилъ это предложеніе, указавъ другое, боле сообразное употребленіе пожертвованію: онъ предложилъ устроить вмсто памятника больницу. Мысль эта была сочувственно принята выборными. Военный губернаторъ разршилъ подписку, и въ 25 августа 1869 г. собрано было около 1740 р. На первыя же деньги была выписана изъ Петербурга довольно полная аптека и затмъ, съ мая 1869 г., начата постройка больницы. Сверхъ единовременнаго взноса, волостные управители и чины хозяйственныхъ управленій обязались вносить три процента изъ жалованья, что составляло въ годъ 2400 р.
Къ зим 1870 г. больница была окончена. Вся постройка вмст съ мебелью обошлась около 6500 р. Больница одноэтажная, состоитъ изъ 8 комнатъ, кухни и сней. Отдльно во двор еще необходимыя пристройки.
На этомъ дло и стало. Медицинская власть области потребовала составленія штата больницы, и вотъ пошла переписка. Зданіе стоитъ пустымъ вотъ уже пятый годъ: ни особаго врача, ни повивальной бабки до сихъ поръ не назначаютъ, приходящихъ больныхъ пользуетъ все тотъ же фельдшеръ, произведенный уже въ чиновники, одна изъ палатъ занята подъ аптеку, другая назначена на случай прозда чиновныхъ особъ, а комната врача занята фельдшеромъ-чиновникомъ.
Уздная администрація, наконецъ, и сама сложила руки, такъ какъ противъ необходимости вести дло ‘законодательнымъ порядкомъ’ — ничего подлать невозможно, а торопить вс вышестоящія инстанціи кто иметъ силу?— Ко всему это присоединилось еще то обстоятельство, что сел. Той-Тюбе перестало быть административнымъ центромъ узда и теперь рдко посщается властями.
Что касается до аптеки, то медикаменты, выписанные изъ С.-Петербурга, прибыли въ нсколькихъ большихъ ящикахъ въ декабр 1869 г. Пріхавъ въ Той-Тюбе въ апрл 1870 года, я нашелъ эти ящики не раскупоренными и сваленными въ пустой квартир прежняго помощника. Врачъ заявилъ, что въ фармацевтик онъ не силенъ и потому не ршается приступить къ разбору медикаментовъ.— Я когда-то занимался этимъ дломъ въ аптек одного моего пріятеля, и пріобртенныя тогда свднія пришлись теперь весьма кстати. Всякое, самое скромное знаніе, при отсутствіи спеціалистовъ, всегда пригодится и принесетъ свою пользу. Это испытывается здсь на каждомъ шагу.
Много медикаментовъ оказалось попорченными, нсколько банокъ разбилось, и такъ какъ въ одной изъ нихъ была сулема, то я вынужденъ былъ выкинуть и закрыть въ землю нкоторую часть тхъ пакетовъ, которые пострадали. Слдуетъ обратить вниманіе петербургскихъ дрогистовъ и на поташъ: сколькими листами бумаги его ни завертывай — все-таки онъ сыретъ, продаетъ бумагу и портитъ сосдніе пакеты. Кислоты прибыли благополучно, въ особенности т, у которыхъ пробы были залиты гипсомъ.
Когда все было устроено, я пригласилъ собравшихся по какому-то случаю, членовъ всхъ хозяйственныхъ управленій и показалъ имъ нашу русскую дару-хана (лекарственный домъ). Туземцы обращали особенное вниманіе только на цвтныя вещества: срный цвтъ, плауновое смя, синій и зеленый купоросъ, шпанскія мушки, разнохарактерный радъ тянктуръ и проч. Я знакомилъ ихъ со свойствами нкоторыхъ веществъ, сыпалъ на пламя зажженой бумаги плауновое смя, давалъ нюхать дымящуюся крпкую водку (азотная кислота), соляную кислоту и нашатырный спиртъ. Превращалъ имъ холодную воду въ горячую прибавленіемъ срной кислоты, длалъ шипучую содовую воду и наконецъ роздалъ по нскольку щелчковъ электро-магнитнымъ аппаратомъ Румкорфа.
Надобно было отрекомендовать наши врачебныя средства съ съ перваго рану — и это мн удалось какъ нельзя боле. Туземцы были сильно заинтересованы и не скрывали своего удовольствія. Т же, которые старались-было сохранить равнодушный видъ, теряли всякое самообладаніе, когда ямъ давали въ руки цилиндры Румкорфа. Гости потшались надъ безплодными усиліями своего товарища разжать руку и выпустить ‘шайтана’, а когда вс переиспытали на себ эту невиданную штуку, то выскакивали на улицу и тащили всякаго встрчнаго, надъ которымъ и потшались. Впослдствіи мн еще не разъ приходилось показывать ‘шайтана въ сундук’ — людямъ, прізжавшимъ нарочно Богъ знаетъ откуда.
Съ этихъ поръ больные стали прибывать все боле и боле. Тогда-то и явилась настойчивая необходимость имть фельдшера, на котораго бы можно было возложить завдываніе аптекой. Присланный къ намъ фельдшеръ, изъ сибирскихъ казаковъ, оказался личностію весьма почтенною и достаточно знакомою съ длами. Скоро онъ пріобрлъ большую практику.
Запасомъ своимъ кураминская аптека не разъ выручала изъ нужды ташкентскую казенную, и многіе ташкентскіе врачи зачастую обращаются къ этому запасу, такъ какъ въ немъ имются и средства, не полагающіяся во казенному каталогу. Нтъ надобности и говорить, что запасъ этотъ ежегодно пополняется новыми выписками. Это обиліе средствъ заставляетъ еще боле жалть о невольномъ бездйствіи больницы.
Въ 1868 году, до свднія администраціи дошелъ только одинъ случай насильственной смерти: во время затянной киргизами игры кохъ-бури (срый волкъ {Игра состоитъ въ томъ, что кто-нибудь изъ участвующихъ беретъ на сдло зарзаннаго козла и скачетъ въ пол, за нимъ гонятся остальные, отнимаютъ козла, рвутъ его изъ рукъ другъ друга и дйствительно иногда разрываютъ на части, какъ волки.}, одинъ изъ участвующихъ заскакалъ въ Чирчикъ, да тамъ и утонулъ.
Въ 1869 году случаевъ насильственной смерти было 6, — вс отъ несчастныхъ случаевъ.
Въ 1870 году въ узд насильственныхъ смертей, вслдствіе убійства, произошло 5. Самоубійствъ 1, случайныхъ 16 (утонуло 4, задавлено при земляныхъ работахъ 3). Всего 22 случая. Въ сосднемъ ходжентскомъ узд такихъ случаевъ было 130, изъ этого числа жертвами убійства были: 18 мужчинъ и 2 женщины. Такая значительная цифра происходить, конечно, вслдствіе сосдства съ независимымъ ханствомъ Коканскимъ, куда легко могъ укрываться каждый разбойникъ. Всего въ Сыръ-Дарьинской области произошло 210 случайныхъ смертей. Изъ этой цифры 48 случаевъ приходится на убійства.
Санитарный очеркъ узда заключимъ данными по эпизоотіи. До сихъ поръ была только одна, въ 1870 году, отъ голода, по случаю занесенныхъ буранами тебеневокъ. Пало 225,000 овецъ, 16,200 лошадей, 6,400 верблюдовъ, 6,000 рогатаго скота и 300 ословъ. Всего 254,600 штукъ на 1.575,000 р. Въ другихъ уздахъ случалась и чума рогатаго скота. Въ 1868 г. въ токмакскомъ узд палъ весь скотъ — до 70,000, затмъ чума перешла въ врненскій уздъ и т. д., а всего пало до 260,000 головъ на 3 милліона рублей. Весною 1869 года трупы были зарыты, а частію и сожжены — чума и прекратилась.