Турандот, Гоцци Карло, Год: 1762 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 59 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Карло Гоцци. Сказки для театра. Полное издание в одном томе

М.: ‘Издательство АЛЬФА-КНИГА’, 2013. — (Полное издание в одном томе).

Турандот

Трагикомическая китайская сказка для театра в пяти действиях

Перевод М. Осоргина

‘Загадки’ Турандот
в переводе С. Герасимовой

Предисловие автора к пьесе ‘Турандот’

Многие лица готовы были признать, что ‘Ворон’ — представление с большой внутренней силой. Другие, не менее многочисленные, хотя и были захвачены этой силой и охотно по нескольку рассмотрели пьесу, тем не менее, не хотели признать за ней существенных достоинств. Они голословно утверждали, не стараясь даже подкрепить свое мнение убедительными доводами, что веселье доблестных масок, которые, кстати сказать, очень мало участвовали в данной пьесе, фантастические появления и превращение человека в статую и статуи в человека — единственные причины того, что пьеса так счастливо удерживается в репертуаре.

На деле, однако, единственные причины того, почему данные лица не хотели признать за бедным ‘Вороном’ никаких достоинств, заключались в его ребяческом заглавии и неправдоподобном содержании. Эти неблагодарные люди заставили меня выбрать из Персидских Сказок забавную сказку о Турандот и сделать из нее представление, в котором хотя и участвуют маски, но они едва заметны и введены только для того, чтобы их поддержать, а фантастическое и чудесное отсутствует совершенно.

Я хотел, чтобы три загадки Китайской Принцессы, преподнесенные в искусно-созданных трагических обстоятельствах, дали пищу для первых двух актов, а затруднения в отгадывании их составили содержание остальных трех. Таким образом получилось пятиактное представление, наполовину серьезное, наполовину шутливое.

Три загадки и два имени, разумеется, огромная база для театрального спектакля и для того, чтобы держать просвещенную публику целых три часа прикованной к сцене, в серьезности, так мало соответствующей содержанию пьесы. Мои недоброжелатели, с их исключительными дарованиями, имея в руках подобный прекрасный сюжет, несомненно, сделали бы из него знаменитейшую пьесу, гораздо лучше моей, и которая, несомненно, имела бы огромный успех. Я готов с этим согласиться.

В виду простоты этой смешной сказки, лишенной всяких превращений и колдовства, я решил выбросить из нее не нравившееся мне рассуждение о важности превращений, хотя я и не сомневался в том, что все его положения чистейшая правда. Превращения, в большинстве своем грустного характера, помещенные мною в мои сказки, представляли собой лишь завершение обстоятельств, заблаговременно подготовленных, разработанных и соответственно окрашенных, которые могли привлекать внимание зрителей столько времени, сколько мне было нужно, и держать их в красочном обмане до самого момента превращения. Подобный прием, использованный мною со всем напряжением моего слабого дарования, был прекрасно подмечен людьми прозорливыми, и, если бы глупые насмешники обратили внимание хотя бы на тот факт, в какой упадок пришли обычные чудеса и чертовщина импровизированной комедии после моих вздорных сказок, они могли бы обнаружить истину, не применяя к делу с пошлой злонамеренностью отсутствующие у них таланты.

Сказка о ‘Турандот, Принцессе Китайской’ обставленная всеми невероятными перипетиями, с которыми читателю предстоит познакомиться, при незначительном участии доблестных масок и без всяких чудесных появлений и превращений, была поставлена труппой Сакки в Театре Сан-Самуэле в Венеции 22-го января 1761 года и шла с успехом семь вечеров подряд, благосклонно собирая полную залу. Это приостановило на время прежние разговоры. Моя фантастическая пьеса не умерла тотчас же после своего рождения. Ее играют ежегодно с неизменным успехом — единственной причиной ярости ее сказочных врагов.

Действующие лица

Турандот — китайская принцесса.

Альтоум — ее отец, китайский император.

Адельма — татарская княжна, любимая рабыня Турандот.

Зелима — другая рабыня Турандот.

Скирина — мать Зелимы.

Барах — под именем Ассама, бывший воспитатель Калафа.

Калаф — князь ногайских татар.

Тимур — астраханский царь.

Измаил — бывший воспитатель самаркандского князя.

Панталоне — секретарь Альтоума.

Тарталья — великий канцлер.

Бригелла — начальник пажей.

Труффальдин — начальник евнухов сераля Турандот.

Восемь мудрецов— члены Дивана, китайцы.

Толпа рабынь из сераля.

Евнухи.

Палач.

Солдаты.

Действие происходит в Пекине и его окрестностях. Все действующие лица в китайских костюмах, за исключением Адельмы, Калафа и Тимура, одетых по-татарски.

Действие первое

Вид на городские ворота в Пекине. Над воротами ряд железных шестов, на которые воткнуты головы, обритые, с турецкими чубами.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Со стороны выходит Калаф, затем Барах.

Калаф

Хотя одно отзывчивое сердце

Найдется и в Пекине.

Барах
(выходит из города)

Что я вижу!

Возможно ль это! Князь Калаф! Он жив?

Калаф
(с удивлением)

Барах.

Барах

Мой князь…

Калаф

Ты здесь!

Барах

Вы здесь! Вы живы!

Калаф

Молчи, не выдавай меня, прошу.

Но расскажи мне, как ты здесь?

Барах

Когда Под Астраханью я нашел разбитым

Все ваше войско, и татар ногайских

Я увидал бегущими в расстройстве

Пред ратью хорезмийского султана,

Который так жестоко овладел

Всем вашим царством, некогда могучим,—

Я скрылся в Астрахань, скорбя, страдая

От ран. И там узнал, что царь Тимур,

Родитель ваш, и вы — убиты оба

В бою. Тогда, рыдая, побежал

Я во дворец, чтобы спасти Эльмазу,

Несчастную родительницу нашу.

Увы — напрасно! В город беззащитный

Уже входил неистовый султан

С своими присными. И я бежал

Из города. Шесть месяцев я шел

И, наконец, пришел сюда, в Пекин,

Одет, как перс, под именем Ассана.

Здесь случай свел меня с одной вдовой,

Несчастной, угнетенной, я помог

Ей опытом, а главное — продав

Что было драгоценностей, она

Мне нравилась, была мне благодарна

И сделалась теперь моей женой.

Она меня еще считает персом,

Зовет меня Ассан, а не Барах.

И вот, живу, значительно бедней,

Чем прежде — но зато теперь я счастлив,

Раз жив Калаф, которого, как сына,

Я воспитал, которого опять

Живым я вижу — мертвого оплакав!

Калаф

Меня по имени не называй.

В тот день злосчастный, после пораженья,

С отцом мы поспешили во дворец.

Взяв лучшие сокровища, мои

Родители, Эльмаза и Тимур,

И я бежали прочь, в крестьянском платье.

Скрывались мы среди пустынь и скал

И долго шли. Когда б ты знал, Барах,

Как мы страдали, как мы были жалки!

Разбойники у нас в горах Кавказа

Все отняли, оставив только жизнь,—

Ее у них слезами мы купили.

От голоду и жажды умирая,

Изведав все несчастья, мы брели.

Я на плечах то старого отца,

То мать изнеможенную тащил.

И мы все шли. Сто раз предупреждал я

Отца, хотевшего с собой покончить

И также часто в чувство приводил

Я мать мою, терявшую сознанье

От слабости, усталости и горя.

Так мы дошли до города Яика.

Там много раз, сгорая от стыда,

Я у дверей мечетей и у лавок

Молил о милости, роняя слезы,

Выпрашивал монету, корку хлеба,

Чтоб поддержать несчастных стариков.

Но слушай дальше. Наш жестокий враг,

Хан Хорезмийский, трупов не найдя,

О смерти нашей слухам не поверил

И объявил богатые награды

За наши головы. Князьям окрестным

Он письма разослал, где перечислил

Приметы наши, требуя нас выдать.

Ты знаешь, все трепещут перед ним,

И падший царь, опутан подозреньем,

Несчастней, чем последний смерд. Ты знаешь,

Что значат интересы государства.

И вот, совсем случайно я узнал,

Что царь Яицкий отдал приказанье

По городу нас тайно разыскать.

Я прибежал к родителям, чтоб их

Опять побудить к бегству. Мой отец

И мать моя, рыдая, порешили

Покончить с жизнью. Если бы ты знал,

Мой верный друг, как трудно было мне

Внести покой в отчаянные души!

Как я молил, напоминая им

О тайнах Неба и его веленьях!

И, наконец, пошли мы снова в путь

Для новых бед, для новых испытаний

И новых мук бессчетных…

Барах
(плача)

Господин,

Не говорите больше! Не терзайте!

Тимур, мой царь, с супругою своей

И с сыном — до такого положенья

Доведены! Великий царский род,

Известный мудростью и милосердьем,

В столь жалкой нищете! Но, умоляю,

Поведайте мне: живы ли они,

Мой царь, его супруга?

Калаф

Да, мой друг,

Да, оба живы. Но теперь послушай,

Какой судьбе подвержен человек,

Хотя бы и в величин рожденный.

Дух сильный должен все перенести.

Ты знаешь сам, что пред лицом богов

И царь — ничтожество, лишь постоянство

И лишь покорность воле Неба сделать

Способны человека человеком.

В столице каразанского царя,

Желая поддержать моей работой

Родителей, я взялся при дворе

Оказывать нижайшие услуги.

Адельма, дочь царя, меня жалела,

И, думаю, не жалостью одной

Ее питалось чувство. Взор ее

Как будто угадал, что я рожден

Не тем, каким казался. Но не знаю,

Какой злой рок подвигнул Хейкобада,

Ее отца, однажды объявить

Войну царю Пекина, Альтоуму.

В народе глупые ходили толки

Про ту войну, одно лишь достоверно,

Что Хейкобад разбит, его семья

Погибла вся, и дочь его Адельма

Потоплена в реке. Так я слыхал.

И нам пришлось из края каразан

Бежать опять от ужасов войны

И страшной бойни. После многих дней

И многих бедствий прибыли мы в Берлас,

Босые, жалкие, полунагие.

Что мне еще сказать? Не удивляйся.

Четыре года бедных стариков

Пришлось кормить ценою униженья,

Таская на плечах мешки, кули

И тяжести, порою не под силу…

Барах

Довольно, господин! Я вижу вас

Теперь в одежде царской. Про несчастья

Забудем, и скажите поскорей,

Как, наконец, судьба вам улыбнулась?

Калаф

Мне улыбнулась? Слушай! Алингвер,

Берласский император, потерял

Любимца-сокола. Его поймал я

И с птицею явился к Алингверу.

Он пожелал узнать, кто я такой,

Но я, конечно, скрыл происхожденье,

Сказав, что и носильщик и бедняк

И что кормлю отца и мать работой.

Он приказал несчастных стариков

Принять в приют для бедных, поручив

Заботиться с особенным вниманьем.

(Плачет).

Вот где твой царь, Барах… Твоя царица…

Мои родители в тревоге вечной,

Что их откроют и накажут смертью…

Барах
(плачет)

О боже, что я слышу!

Калаф

Император

Мне подарил прекрасного коня,

Одежду эту, этот кошелек,

(Достает из-за пазухи кошелек).

И я, с тоской родителей обняв,

Сказал им, что пойду искать судьбы,

Чтоб или умереть, иль, может быть,

Великое содеять, что терпеть

И видеть их в несчастии таком

Не может сердце преданного сына.

Они меня хотели удержать,

Хотели вместе ехать, Небеса

Не допустили, чтобы вслед за сыном

Их увлекла горячая любовь.

Таясь от хорезмийского тирана,

Поехал я в Пекин, и здесь хочу,

Скрыв имя, стать солдатом богдыхана.

Быть может, я возвышусь, и судьба

Еще поможет мне отмстить злодею.

Но полон чужестранцами Пекин,

Не знаю почему. Я не нашел

Приюта. Только здесь с моим конем

Я принят был любезною хозяйкой

Гостиницы.

Барах

Да то моя жена.

Калаф

Твоя жена? Да ты, Барах, счастливец,

Твоя жена прекрасна и любезна!

(Хочет уйти).

Так я вернусь. Мне хочется взглянуть

На торжества, которые собрали

Такие толпы. А затем хочу

Предстать пред богдыханом и просить,

Как милости,— сражаться за него.

(Идет к городским воротам).

Барах

Калаф, остановитесь, не спешите

Потешить взоры зрелищем ужасным.

Вы злой судьбой приведены в страну

Неслыханных жестокостей.

Калаф

В чем дело?

Барах

Ведь вы не знаете, что Турандот,

Единственная дочка богдыхана,

Красива и жестока в равной мере.

И что она — причина многих зверств,

И многих слез, и горестей в Китае.

Калаф

Мне приходилось слышать много басен

От каразан. И даже говорят,

Сын Хейкобада необычной смертью

Погиб у вас в Пекине, и война

Из-за него и вышла с Альтоумом.

Но ведь в народе любят сочинять

Нелепости, стремясь проникнуть в тайны.

Людей разумных это все смешит.

Но расскажи мне дальше.

Барах

Турандот,

Дочь хана, красоты невыразимой

Ни кистью, ни искуснейшим пером,

И дивной остроты ума, портреты

Которой есть при всех дворах, душою

Настоль жестока и настоль враждебна

Мужскому полу, что ее руки

Напрасно жаждут многие монархи.

Калаф

Ну, вот как раз про это я слыхал

И много посмеялся этой басне.

Ну, что же дальше?

Барах

Нет, не басня, нет!

Ее отец не раз хотел найти

Наследнице единственной своей

Достойного супруга, царской крови.

Но с гордостью неслыханной она

Отвергла всех, отец ее так любит,

Что не решается принудить к браку.

Из-за нее не раз он воевал,

И, как он ни силен, как ни удачлив

В борьбе с соседями, он все же стар…

И вот, однажды, тщательно обдумав,

Он дочери упрямой заявил:

Ты или выйдешь замуж, или скажешь,

Как мог бы я страну от войн избавить!

Я стар, и многих оскорбил царей,

Тебя им обещая и потом

Из-за тебя не сдерживая слова.

Ты видишь, дочь, что я тебя люблю,

Но что я прав. Ты или выйди замуж,

Иль укажи, как войны прекратить,

Тогда живи и умирай, как хочешь.

Гордячка приложила все старанья,

Чтоб уклониться, нежного отца

Усердно умоляла, но напрасно.

От ярости ехидна заболела,

Едва не умерла. И вот, к отцу

Явилась с новой просьбой. Я прошу

Вас выслушать безумное решенье

Ужасной женщины.

Калаф

Ну да, все то же!

Я эти сказки слышал и смеялся.

Не правда ли: она отца просила

Издать указ, что может каждый принц

Просить ее в супруги, но с условьем,

Что прежде, пред собранием старейшин

Торжественно она ему сама

Задаст для разрешенья три загадки?

И если он загадки разрешит,

То будет он наследником престола

И мужем будет ей. Но если он

Загадок этих разрешить не сможет,

То клятвою священной пред богами

Хан Альтоум обязан приказать,

Чтоб принц неосторожный, неспособный

Решить загадок дочери его,

Был тотчас обезглавлен. А теперь

Барах, скажи мне, так ли излагаю

Я эту сказку? Продолжай ты сам,

Мне продолжать прескучно.

Барах

Это сказки?

О, если бы так было! Возмутился

Несчастный император. Но тигрица

Своими ласками, своей гордыней,

Притворными болезнями своими

Поколебала сердце старика,

Заставила издать указ жестокий.

Сама же рассчитала: ‘Ведь никто

На это испытанье не решится,

И буду жить я в мире. Если даже

Такой смельчак придет,— тогда отца,

Который дал торжественную клятву,

За исполненье клятвы не осудят’.

Закон был издан, сделался известным,

И я бы рад был, если б только сказку

Я говорил, и мне бы только снились

Последствия жестокого закона.

Калаф

Готов я верить — раз ты говоришь,—

Что издан был закон. Но уж, конечно,

Не мог найтись такой глупец…

Барах

Смотрите!

(Указывает ему на ряд голов на стене).

Все это головы несчастных принцев,

Несчастных юношей, не разрешивших

Таинственных загадок Турандот

И потерявших жизнь.

Калаф
(пораженный)

Ужасный вид!

Но как, скажи, могли найтись глупцы,

Чтоб голову отдать за обладанье

Жестокой девушкой?

Барах

Не говорите

Достаточно, когда увидит кто

Ее портрет, которых очень много,

Чтоб тотчас, как слепец, он устремился

Навстречу смерти.

Калаф

Кто-нибудь безумный!

Барах

О нет, иной и мудрый! Вот сегодня

Так необычно оживлен Пекин

Затем, что самаркандский принц, красавец,

Любезный, умница, идет на казнь.

Уже не раз хан Альтоум оплакал

Закон, которым клялся. Но ликует

Бесчеловечная.

(Прислушивается. Доносится печальный звук расстроенного барабана).

Вот этот звук,

Унылый и печальный, служит знаком,

Что казнь свершилась. Чтоб ее не видеть,

Я вышел из Пекина.

Калаф

Что за вещи

Престранные, Барах, ты рассказал мне!

Ужели же возможно, чтоб природа

Создала женщину, как Турандот,

Которая не только не способна

Влюбиться, но и жалости не знает?

Барах

Одна из дочерей моей жены

В серале Турандот живет рабыней

И говорит порою про нее

Такие вещи, что нельзя поверить.

Как тигр, она жестока, но порок

Главнейший — гордость и высокомерье.

Калаф

Меж демонов встречаются такие

Чудовища. Среди людей не могут!

Когда бы я имел такую дочь,

Я на костре бы сжег ее живую.

Барах
(смотрит в сторону города)

Вон там идет, рыдая, Измаил,

Казненного несчастный воспитатель

И мой приятель близкий.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Те же и Измаил.

Измаил
(выходит с плачем из города)

Милый друг! Погиб мой принц!

Какой удар жестокий!

Уж лучше бы меня он поразил.

(Заливается слезами).

Барах

Но отчего ж позволил ты ему

Пойти на это дело?

Измаил

Ты к печали

Еще свои упреки добавляешь?

Барах, свой долг я выполнил, как мог.

Но известить отца я не успел бы.

Моих же уговоров он не слушал.

Ведь воспитатель — раб: не может он

Распоряжаться принцем.

(Плачет).

Барах

Успокойся

И будь философом.

Измаил

Где взять покой?

Меня любил он и хотел со мною

Быть до последнего мгновенья. Вечно

Мне будут памятны его слова,

Они мне в грудь, как терния, вонзились.

Не плачь — сказал — охотно я умру,

Раз обладать жестокой недостоин.

Пускай меня простит отец, твой царь,

Я дом его покинул, не простившись.

Боялся я, что он меня не пустит,

И оскорбил его непослушаньем.

И этот покажи ему портрет.

(Вынимает спрятанный на груди портрет).

Пусть взглянет он на прелесть гордой девы

И мне простит, и над судьбой моей,

Судьбой жестокой оба погорюйте.

Сказал, и сто горячих поцелуев

Запечатлел на дьявольском портрете.

Затем склонил он шею — и мгновенно

(Чудовищная, страшная картина!)

Кровь хлынула, и труп его упал,

И голову питомца дорогого

Я увидал в руке у палача.

И я бежал, от ужаса и горя

Не чувствуя, не видя ничего.

(Бросает портрет на землю и топчет ногами).

О ты, портрет проклятый и презренный,

Лежи в грязи! О, если бы я мог

С тобою вместе Турандот топтать!

Тебя царю представить? Нет, конечно!

Нет, Самарканд меня уж не увидит.

Я в вечной скорби кончу дни в пустыне.

(Уходит в бешенстве).

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Барах и Калаф.

Барах

Вы слышали, мой принц?

Калаф

Да, признаюсь,

Я потрясен услышанным. Но как же

Такой могучей силой обладает

Простой портрет?

Идет поднять портрет. Барах его останавливает.

Барах

Что делаете вы?

Калаф
(с улыбкой)

Хочу поднять его, чтоб увидать

Невиданную прелесть.

Хочет поднять портрет. Барах удерживает его силой.

Барах

Лучше вам

Взглянуть в лицо ужасное медузы!

Я не позволю вам!

Калаф

Оставь меня!

(Отталкивает его и поднимает портрет).

С ума сошел ты? Пусть ты — сумасшедший,

Я не таков. Не родилась еще

Та женщина, которой красота

Могла б меня заставить опустить

Глаза — не то, что мне затронуть сердце.

Я говорю о женщине живой,

И ты увидишь, будет ли способен

Портрет, набросанный искусной кистью,

Мне сердце взволновать, как ты боишься.

Какие пустяки!

(Вздыхает).

Увы, мой друг,

Другим теперь я занят, не любовью.

Хочет взглянуть на портрет. Барах порывисто закрывает портрет рукой и не дает ему смотреть.

Барах

Принц, умоляю! Не смотрите!

Калаф
(отстраняя его)

Прочь!

Меня ты оскорбляешь, глупый!

Смотрит на портрет. Он поражен. Мало-помалу лицо его перестает быть насмешливым. Он очарован.

Барах
(в отчаянии)

Горе!

Несчастный я!

Калаф
(удивленно)

Что вижу я, Барах!

Не может быть, чтоб в этом нежном взоре,

В лице прекрасном и в лилейной груди

Мог жить тиран ужасный.

Барах

Что я слышу?

Мой господин, она еще прекрасней.

Всей красоты художник передать

Не мог. От вас я правды не скрываю.

Зато красноречивейший язык

Ораторов не сможет описать

Всей гордости ее, высокомерья,

Всей спеси, всех ее жестоких чувств

И низости испорченного сердца.

Отбросьте поскорей ее портрет.

Ужасной красоты смертельный яд

Не пейте вашим взглядом, умоляю.

Калаф
(все смотрит на портрет)

Меня напрасно хочешь устрашить.

О, нежность щек, о, прелесть этих глаз,

Улыбка губ!.. Как счастлив будет тот,

Кто сможет обладать ее красот

Живым, одушевленным сочетаньем!

(Задумывается, затем говорит решительно).

Не выдавай меня. Настало время

Решиться разом: или обладать

Прекраснейшей из всех живущих женщин

В империи могучей, разгадав

Загадки странные, или пресечь

Невыносимый гнет несчастной жизни!

(Смотрит на портрет).

О, сладкая надежда! Я готов!

Я — жертва новая твоих загадок,

Но пожалей меня. Скажи, Барах,

Там, на собраньи мудрецов, пред смертью,

Увижу ль я живым изображенье

Красы столь дивной?

Слышен траурный бой расстроенного барабана в стенах города, ближе, чем прежде. Калаф прислушивается. С той стороны ворот выходит на городскую стену ужасный китайский палач с голыми окровавленными руками. Он водружает на шест голову самаркандского принца и удаляется.

Барах

Но взгляните прежде

И ужаснитесь. Это голова

Несчастного царевича, с нее,

Еще дымясь, стекает кровь. А тот,

Что водрузил ее — он ваш палач.

Пусть вас удержит неизбежность смерти,

И знайте: невозможно разгадать

Загадок женщины жестокой. Завтра

И ваша голова в угрозу всем,

Которые дерзают, но напрасно,

Воткнется рядом с этой.

(Плачет).

Калаф
(обращаясь к голове)

Бедный мальчик!

Зачем всесильный рок меня влечет

К тебе в товарищи? Барах, послушай,

Ты смерть мою уже оплакал раз,

К чему ж еще? Иду на испытанье.

Смотри, не открывай же никому

Мое прозванье. Может быть — как знать? —

Пресытилось моим несчастьем Небо

И сделает меня теперь счастливым

За то, что был кормильцем стариков.

И если мне удастся разрешить

Загадки, знай, что за твою любовь

Тебя я вспомню. Ну, прощай!

Хочет уйти. Барах его удерживает.

Барах

Постойте!

Остановитесь, сын мой… Бога ради…

Жена… Иди сюда… На помощь мне…

Вот этот юноша, мне очень близкий,

Идет в Пекин и хочет заявить,

Что он берется разгадать загадки

Жестокой Турандот.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Те же и Скирина.

Скирина

Увы! Что слышу?

Ведь это вы, мой гость? Что вас толкает

Любезный юноша, в объятья смерти?

Калаф

К моей судьбе зовет изображенье

Красавицы.

(Показывает ей портрет).

Скирина

Но кто же мог вам дать

Ее портрет ужасный?

(Плачет).

Барах
(плача)

Чистый случай.

Калаф
(освобождаясь от них)

Ассан, и вы, любезная, мой конь

И кошелек на вашем попеченьи.

(Вынимает кошелек и передает Скирине.)

Ничем иным в убогой нищете

Я выразить вам чувства не сумею.

И, если вам не жаль, отдайте часть

Из этих денег на святые жертвы

Богам небесным и на помощь бедным.

Пусть сотворят молитву о несчастном.

Прощайте.

(Уходит в город).

Барах

Господин…

Скирина

Остановитесь…

Сынок несчастный… Нет, напрасны просьбы

Скажи, Ассан, кто этот человек,

Такой великодушный и несчастный,

Что ищет смерть свою?

Барах

Не любопытствуй.

Он так умен, что я еще надеюсь.

Идем, жена, и отдадим жрецам

И беднякам все золото, да будет

К нему добрее Небо. Если ж он

Умрет — его оплачем.

(Огорченный, входит в дом).

Скирина

О, не только

Все это золото, но что имею,

Я все отдать готова за бедняжку

На добрые дела. Я вижу, он

Прекрасный, благородный человек,

Высокого рожденья. Дорог он

И мужу моему. Пусть так и будет.

Три сотни кур и столько ж рыб речных

Великому снесу Бергингузину,

А гениям — корзины овощей

И рису. Пусть же будет благосклонен

К моленьям бонз всеведущий Конфуций.

Действие второе

Большая зала Дивана с двумя дверями, одна против другой. Предполагается, что одна ведет в сераль принцессы Турандот, а другая в апартаменты императора, ее отца.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Труффальдин, Бригелла, евнухи. Все в китайских одеждах.

Труффальдин распоряжается евнухами, которые подметают залу. Велит поставить два китайских трона на двух концах сцены. Затем, по его указанию, ставят восемь стульев для восьми Мудрецов Дивана. Он весел и напевает.

Бригелла входит, спрашивает, для чего все эти убранства.

Труффальдин отвечает, что здесь должен спешно собраться Диван Мудрецов, император и его милая принцесса. По милости Неба дела идут отлично. Появился еще один принц, желающий, чтобы ему отрубили голову.

Бригелла замечает, что лишь три часа тому назад погиб один. Он упрекает Труффальдина, что тот весел, когда происходят подобные жестокости.

Труффальдин. Никто не неволил этих принцев отрезывать себе головы, если они сами сумасброды-добровольцы, так уж это их убыток и т. д. Говорит, что его обожаемая принцесса всякий раз, как ей удастся запутать какого-нибудь принца своими загадками и предоставить его своей судьбе,— дарит что-нибудь ему, Труффальдину, в ознаменование своей радостной победы, и т. д.

Бригелла высказывает свое отвращение к таким чувствам, недостойным патриота. Осуждает жестокость принцессы. Ей следовало бы выйти замуж и положить конец этому несчастью и т. д.

Труффальдин. Она права, что замуж не хочет и т. д. Это довольно надоедливая и нескромная штука, брак, и т. д.

Бригелла. Так могут выражаться только евнухи, бесполезные и т. д. Все евнухи брак ненавидят, и т. д.

Труффальдин заявляет злобно, что он потому ненавидит браки, что от них рождаются разные Бригеллы.

Бригелла раздраженно кричит, что он благородный человек и т. д. Что такого рода взгляды весьма постыдны, что если бы мать Труф-фальдина не вышла замуж, то и самого его на свете не было бы.

Труффальдин. Все это бессовестное вранье. Никогда его мать замужем не была, а, однако, он великолепнейшим образом родился.

Бригелла. То-то и видно, что он родился против добрых правил.

Труффальдин говорит, что он — начальник евнухов, и просит в его дела носа не совать. Раз Бригелла — начальник пажей, так пусть и убирается заниматься своим делом. А уж ему, Труффальди-ну, известно, какие штучки по части браков Бригелла проповедует своим пажам и т. д.

Пока между этими персонажами происходит словесная стычка, евнухи приводят залу в порядок. Слышна музыка, играющая марш. Это — император, в сопровождении двора и Мудрецов, идет в залу Дивана. Бригелла из почтения удаляется. Труффальдин со своими евнухами уходит известить свою дорогую принцессу.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Под звуки марша выходит стража, одетая по-китайски. Затем восемь Мудрецов, за ними Панталоне, Тарталья и хан Альтоум, все в китайских нарядах. Альтоум — почтенный старик в богатом китайском одеянии. При его появлении все припадают лицом к земле. Альтоум всходит и салится на трон, ближний ко входу. Панталоне и Тарталья садятся по обе столоны трона. Мудрецы — на заготовленные для них стулья. Марш прекращается.

Альтоум

О, верные мои, доколе буду

Страдать и мучиться? Едва… едва

Успели мы свершить обряд печальный

Над прахом злополучнейшего принца,

И этот прах я оросил слезами,

Как, вот, является искатель новый

И новой скорбью мне сжимает грудь.

О, злая дочь, рожденная на горе!

Что толку проклинать теперь тот час,

Когда я дал торжественную клятву

Великому Конфуцию — исполнить

Мной изданный указ? Нарушить клятву

Я не могу. Жестокости дочерней

Предела нет. И недостатка нет

В глупцах упрямых, в дочь мою влюбленных.

И некому советом мне помочь.

Панталоне

Уж прямо ума не приложу, ваше величество, какой вам дать совет. У нас, в наших краях, на таких законах не клянутся. Да и указов таких не издают. И примера такого не было, чтобы принцы влюблялись настолько в портретик, чтобы за оригинал голову сложить, и девицы у нас такие не родятся, чтобы мужчин ненавидеть, как дочка ваша, принцесса Турандот. Н-н-е-е-т, у нас о такого рода девицах и понятия не имеют, даже во сне. Прежде, чем мои несчастья заставили меня покинуть мою родину, и судьба незаслуженно вознесла меня на пост секретаря вашего величества, я про Китай только то и знал, что тут имеются великолепные порошки против перемежающейся лихорадки. И уж так я теперь удивлен, как увидал тут такие порядки, разные такого рода клятвы и таких парней и девушек. Расскажи я такую историю в Венеции, так мне бы сказали: ‘Ступай ты, болтунишка, хвастунишка, враль несчастный, иди ребятам свои сказки рассказывать’. Расхохотались бы мне прямо в лицо и повернули оглобли.

Альтоум

Тарталья, посетили вы его,

Несчастного искателя?

Тарталья

Так точно, ваше величество, он там, в обычных приемных комнатах, отведенных для иноземных принцев. И я был поражен его осанкой, его прекрасным лицом, благородством разговора! Я в жизни своей не встречал такого достойного человека. Прямо влюбился я в него, и сердце у меня разрывается, как подумаю, что такой красивый, хороший, такой молоденький принц идет на убой, словно козел какой… (Плачет).

Альтоум

О, горе несказанное! Ужель

Нам не помогут жертвоприношенья?

Ужель хоть каплю света не прольют

На тайну Небеса и не помогут

Решить загадки дочери жестокой?

Но нет, надежды тщетны!..

Панталоне

Будьте покойны, ваше величество, насчет этих жертвоприношений. Сотня быков Небу заказана, потом Солнцу сто лошадей, да Луне сто свиней. (В сторону). Я то, по совести говоря, не очень понимаю, какой толк может быть от такой императорской бойни?

Тарталья
(в сторону)

Лучше было бы принести в жертву одну свинку-принцессу. И всякому бы горю конец.

Альтоум

Итак, пусть новый принц войдет сюда.

Один из стражей уходит.

Попробуем его отговорить.

А вы, умы ученые Дивана,

Министры верные, мне помогите,

Когда мне горе утомит уста.

Панталоне

Нам это дело привычное, ваше величество. Сначала всласть поболтаем, а потом он пойдет себе горло резать, как индейский петух.

Тарталья

Слушай, Панталоне. В этом юноше много ума и остроты. Я не теряю надежды.

Панталоне

Что? Это чтобы он эти бабьи закорючки разгадал? Это уж вы — ах оставьте!

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Те же и Калаф в сопровождении стражи.

Калаф
(преклоняет колени, касаясь рукой лба)

Альтоум

Встань, юноша неосторожный!

Калаф подымается и, поклонившись, с благородной осанкой становится среди Дивана между двумя тронами, лицом к аудитории. Альтоум, внимательно оглядев Калафа, продолжает в сторону.

Прекрасен он! Всем сердцем жаль беднягу!

Скажи, несчастный, ты откуда? Чей

Ты сын?

Калаф
(несколько смешавшись, но затем с благородным поклоном)

Мой государь, могу ль просить я

О милости — остаться неизвестным?

Альтоум

Но как же можешь ты, сокрыв свое

Рождение, надеяться на брак

С моею дочерью?

Калаф
(величественно)

Я — принц, и если

Угодно Небу, чтобы умер я,—

Мое рожденье, положенье, имя

Я до того последнего мгновенья

Хотел бы скрыть. И пусть тогда узнают,

Что не дерзнул бы никогда мечтать

О царственном союзе, если б сам

Я не был крови царской.

(Склоняется).

А пока

Дозвольте мне остаться неизвестным.

Альтоум
(в сторону)

Полны достоинства его слова.

Как жаль мне юношу!

(Громко).

Но если ты,

Темнейшие загадки разгадав,

Окажешься не царственного рода,—

Как быть с законом мне?..

Калаф
(прерывая его с горячностью)

Лишь для князей

Был издан ваш закон. Мой господин…

Да будет воля Неба… Если я

Вас обманул, и род мой — недостойный,

Тогда обман я этот искуплю,

Склонивши голову под топором,

И пусть мой труп останется лежать

Добычей воронам, псам и шакалам.

Но, знайте, есть в Пекине человек,

Который подтвердит мое рожденье.

(С поклоном).

Пока — хочу остаться неизвестным,

Об этом, как о милости, прошу.

Альтоум

Я эту милость дарую тебе.

Такому голосу и благородству

Отказа нет. О, если бы ты столь же

Был милостив к высокому престолу,

С которого я шлю к тебе мольбы!

Послушай, откажись от испытанья,

Которому себя подвергнуть хочешь!

Ты мне понравился, и я готов

Все предложить тебе, что только может

Дать император. Ты мне будешь другом

И соправителем. Когда мои глаза

Должны закрыться будут, я тебе

Оставлю все мое благоволенье.

Меня насильно палачом не делай.

Моя ошибка сделала меня

Позором подданных. Прошу тебя

О милости, о, храбрая душа,

Не заставляй меня твой труп оплакать!

И ненависти к дочери моей

Не разжигай в сердцах! И вместе с ней —

Ко мне, за то, что я родил ее,

Гордячку, злую, жесткую, пустую,

Источник горести моей и смерти.

(Плачет).

Калаф

Утешьтесь, государь. Известно Небу,

Как я вам сострадаю. Вашу дочь

Пример отца не мог тираном сделать.

Оставим это. Вся вина отца,—

Когда его за то винить возможно,—

Лишь в том, что нежно он любил свою

Единственную дочь, и миру дал

Такую красоту, перед которой

Бессилен человек. Благодарю

За ваших чувств святое благородство.

Я был бы вам помощником плохим!

Пусть либо Небо даст мне Турандот,

Мою избранницу, в супруги, либо

Пусть пресечется жизнь, которой бремя

Без Турандот невыносимым станет.

Я смерти требую, иль Турандот.

Панталоне

Но послушайте, ваше высочество, жизнь вы моя, вы ведь видели на городских воротах все эти черепа воткнутые, не к ночи будь сказано? Не могу я взять в толк, что вам нравится в том, чтобы идти наверняка себе голову рубить, словно козленок какой, да еще всех нас заставлять над вами слезы проливать, как все эти прочее отчаянные? Вы имейте в виду, что принцесса вам три такие загадочки заворотит, что и сам астролог Чингарелло не разгадает. Даже и мы, которые сколько уж времени сидим тут депутатами вместе с их превосходительствами, с этими мудрецами Дивана, сидим специально, чтобы решить, кто разгадал правильно, и кто — нет,— так даже и мы, люди опытные, книжники, и то иной раз надсадимся, пока доберемся до смысла этих самых загадок, которые жестокая принцесса загадывает. Потому что тут нужно иметь и желудок железный, и кишки холщевые, и всякую такую штуку. И все новые она придумывает, будь они прокляты. И коли бы она не раздавала ответы на них сложенными и запечатанными их превосходительствам мудрецам, так, пожалуй, те не знали бы, куда у них голова потерялась. Так-то, сынок, шел бы ты с миром. Стоишь ты там, прямо, как цветочек. Жалость смотреть берет. Я вам потому это говорю, что добра вам хочу, а то, ежели вам угодно на своем стоять, так, ведь, мне до вашей головы столько же дела, сколько до огородной редиски.

Калаф

Старик, не утомляй себя речами.

Я смерти требую, иль Турандот.

Тарталья

Заладил — Турандот, Турандот… Да какого ты черта на стену лезешь, сын мой милый? А ты лучше пойми. Тут ведь не то, что на пари загадки загадывать за чашку кофе с пышкой, да за полплитки шоколаду с ванилью. Ты пойми раз навсегда: тут идет дело о голове. Я никаких других убеждений и приводить не стану, одного этого довольно. О голове идет дело, о голове, о голове. Вот его величество сам тебя просит, он принес в жертву сто лошадей Солнцу, да сто быков Небу, да сто свиней Луне, да сто коров звездам, все из-за тебя, а ты, неблагодарный, стоишь на своем и досаду ему причиняешь. Коли бы даже не было на свете других женщин, кроме принцессы Турандот, и то бы порядочной глупостью это было. Ты меня извини, мой милый, принц мой. По совести скажу: это из любви к тебе я с такой свободой выражаюсь. Понял ли ты хорошенько, что значит голову потерять? — прямо невозможно!

Калаф

К чему старания? Напрасно все:

Я смерти требую, иль Турандот.

Альтоум

Жестокий! Но пусть так. Ты вкусишь смерть,

А я отчаянье.

(Стражу).

Пускай принцесса

Пожалует в Диван на испытанье,

И пусть она упьется новой жертвой.

Страж уходит.

Калаф
(пылко говорит сам с собой)

О боги, ниспошлите вдохновенье!

Пусть вид ее меня не поколеблет.

Мой ум волнуется — я сознаюсь —

И бьется сердце, и дрожат уста.

(К собранию).

Диван священный, мудрецы и судьи

Моих ответов и моей судьбы!

Простите мне мой пыл, явите милость

К слепому от любви, который сам

Не знает, где он, что он, и летит

К своей судьбе, влекомый тайной силой.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Слышны звуки марша, вперемежку со звоном тамбуринов. Входит Труффальдин с палашом на плечах. За ним следуют его евнухи. Затем разные рабыни, под звон тамбуринов. Затем две рабыни под покрывалами, одна богато и величественно одетая по-татарски (это Адельма), другая в обычном китайском наряде (Зел и м а). В руках у последней маленькая тарелка с запечатанными листами. Труффальдин и евнухи, идя один за другим, распростираются на земле перед Альтоумом, затем встают. Рабыни преклоняют колена, поднося руку ко лбу. Затем входит Турандот, под покрывалом, одетая в богатый китайский костюм, с гордым и надменным видом. Мудрецы и министры припадают лицом к земле. Альтоум встает на ноги, Турандот подносит руку ко лбу и торжественно кланяется отцу, затем всходит на свой трон и садится. Калаф, встречающий приход принцессы коленопреклоненно, встает и в очаровании смотрит на нее. Все возвращаются на свои места. Труффальдин, проделав на свой лад разные забавные церемонии, берет у Зелимы тарелку с запечатанными листами, раздает их мудрецам и удаляется, исполнив еще несколько китайских церемоний и поклонов. Во время всех этих немых обрядов играет марш. С уходом Труффальдина в зале Дивана воцаряется молчание.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Альтоум, Турандот, Калаф, Зелима, Адельма, Панталоне, Тарталья, мудрены и стража.

Турандот
(надменно)

Кто здесь так храбро льстит себя надеждой,

Не наученный опытом других,

Проникнуть в тайный смысл моих загадок?

Кто хочет жизнь за это положить?

Альтоум

Вот он.

(Указывает на Калафа, который стоит среди залы Дивана).

И был бы он вполне достоин

Быть избранным тобой себе в супруги

Без испытанья, не терзая сердца

Того, кому обязана ты жизнью.

Турандот
(взглянув на Калафа, тихо Зелиме)

О Небо! Ни один из смельчаков,

Являвшихся передо мной в Диване,

Еще мне состраданья не внушал.

А этого мне жаль, Зелима!

Зелим
(тихо ей)

Что же,

Задайте легкие ему загадки

И перестаньте быть жестокой.

Турандот
(тихо ей, с горделивым видом)

Как? А честь моя? Как смеешь говорить

Ты, дерзкая!

Адельма
(пристально рассматривая Калафа, в сторону)

О Небо! Это он!

Тот самый, кто у нас при Каразанском

Дворе работал, как невольник жалкий,

Когда был жив отец мой, Хейкобад.

Итак — он принц! Я чувствовала это

И сердце отдала ему.

Турандот

О принц,

От гибельной попытки откажитесь.

Я не жестока, нет. Известно Небу,

Что слух об этом — ложь. Но я таю

В моей душе глухое отвращенье

К мужскому полу. Чтобы защитить

Себя и быть свободной, я готова

Все сделать, что могу и что умею.

И почему должна лишиться я

Свободы той, которая доступна

Должна быть всем? Кто заставляет вас

Меня жестокой делать против воли?

И если вас возможно убедить

Мольбами — я унижусь до мольбы.

Оставьте, принц, попытки, не дерзайте

Испытывать мой ум. Я им горда,

Лишь им одним горда. Мне Небо дало

Мой разум и талант. И если здесь,

В Диване, кто-нибудь меня превысит

Своей догадкой, дав мне всенародно

Изведать стыд,— я мертвой упаду.

Избавьте же меня от злого долга

Загадывать загадки. Или вам

Придется смерть оплакивать напрасно.

Калаф

Прекрасный голос, и прекрасный облик,

И дивный ум, редчайшей остроты,—

Все в этой женщине! Зачем же так

Мужчина создан, что своей он жизни

Готов не пожалеть для обладанья?

Ах, гордая умом, она не знает,

Что чем ее достоинства прекрасней,

Чем более противится она

Его женою стать — тем он сильнее

Пылает страстью! Знайте, Турандот

Жестокая, что если бы имел

Я не одну, а сотню тысяч жизней,

Я все бы их за вас принес на плаху.

Зелима
(тихо Турандот)

О, загадайте легкие загадки!

Он так достоин вас.

Адельма
(в сторону)

Как он хорош!

О, если б он был мой! Зачем не знала

Тогда я, что он принц! Теперь же я

Сама рабыней стала. О, как страстно

В моей душе любовь зажглась при мысли,

Что он — царевич! Буду же смелее.

Любовь всегда смела.

(Тихо Турандот).

О Турандот,

Про нашу славу вспомните.

Турандот
(в сторону, недоумевая)

Лишь он,

Лишь этот принц способен сожаленье

Мне в сердце пробудить?

(Решительно).

Но нет, должна

Себя я пересилить.

(Резко Калифу).

Так готовься,

Надменный, к испытанью.

Альтоум

Значит, ты

Настаиваешь, принц?

Калаф

Да, я сказал:

Я смерти требую, иль Турандот.

Альтоум

Пускай же будет роковой указ

Прочитан всенародно в устрашенье.

Панталоне вынимает из-за пазухи книгу законов, целует ее, прижимает к груди, потом ко лбу, затем передает Тарталье, который, сначала распростершись на земле, берет книгу и читает громко.

Тарталья

Сим объявляется, что каждый принц

Просить имеет Турандот в супруги.

Но прежде он средь Мудрецов Дивана

Обязан три загадки разгадать

Самой принцессы. Если разрешит,

То станет мужем ей. Но если он

Окажется к решенью неспособен.

То будет сдан немедля палачу,

И палачом да будет обезглавлен.

Хан Альтоум указ сей выполнять

Перед лицом Конфуция клянется.

Окончив чтение, Тарталья целует книгу, прижимает ее к груди и ко лбу и возвращает Панталоне, который, приняв ее распростершись на полу, встает и представляет ее Альтоуму, а тот опускает на книгу поднятую руку.

Альтоум
(со вздохом)

Мучительный закон! Тебя исполнить

Перед лицом Конфуция клянусь.

Панталоне вновь засовывает книгу за пазуху. В зале Дивана воцаряется полная тишина. Турандот подымается.

Турандот
(академическим тоном)

‘Поведай мне, кто может неустанно

По замкам шествовать, в село любое

Входить? Его вовек не тронут в стане

Поверженных и победивших в бое.

Ему все рады, даже если странник,

Придет он рано. Всем он друг — не скрою.

Тягавшихся с ним дурнями сочтут.

Неведомый, но видимый он тут’.

(Садится).

Калаф
(поднимает глаза к небу, как бы раздумывая.
Затем кланяется Турандот, касаясь рукою лба).

Я был бы счастлив, если бы загадки

Все были также просты! О принцесса,

Кому ж не ясно, что обходит вечно

Все города, все замки, все селенья,

Что совершает безвозбранный путь

Средь криков пораженья и победы,

Что равного себе не терпит в мире

И здесь находится — простите — солнце?

Панталоне
(весело)

Тарталья, а ведь он ее подкузьмил.

Тарталья

В самую середку попал.

Все мудрецы
(вскрывают первую бумагу и хором говорят)

Великолепно, Солнце, Солнце, Солнце!

Альтоум
(весело)

Мой сын, пусть Небо даст тебе поддержку

В дальнейшем.

Зелима
(в сторону)

Боги, милостивы будьте!

Адельма
(в волнении, в сторону)

О Небо, не давай ему догадки.

Пусть он не будет мужем Турандот.

Я чую смерть мою.

Турандот
(раздраженно, в сторону)

Он победит?

Он разум мой превысит? Нет, не верю!

(Громко).

Безумец, слушай вновь и отгадай!

(Встает и снова продолжает академическим тоном)

‘Произрастила твердь

Всегда младое древо,

Но древнее. С ним смерть

Для всех потомков Евы.

Листочков не найдешь

Белей, свежей, задорнее,

Но в них таится ложь,

Ведь с тыла листья черные.

Так как по всем приметам

Зовется древо это?’

(Садится).

Калаф
(немного подумав, с обычным поклоном)

Простите, госпожа, что снова я

Загадку вашу разрешу. Растенье

Древнейшее, но юное, где скрыта

Кончина человека, чьи листы

Белы снаружи и черны с изнанки,

То будет — с днями и ночами Год.

Панталоне
(весело)

Тарталья, а у него есть в башке кое-что!

Тарталья

По совести сказать, чем дальше, тем лучше!

Все
мудрецы (вскрывают второй лист, и хором)

Великолепно, это — год, год, год!

Альтоум
(радостно)

Какая радость! Боги, помогите

Ему закончить так же!

Зелима
(в сторону)

О, когда бы

Загадкой этой кончить испытанье!

Адельма
(в сторону, в отчаянии)

Ах! Я его теряю.

(Тихо Турандот).

Госпожа,

В единый миг вы можете утратить

Всю вашу славу. Он вас превосходит.

Турандот
(тихо, в негодовании)

Молчи! Погибнет прежде род людской,

И рухнет мир.

(Громко).

Узнай, глупец несчастный,

Чем больше ты стремишься превзойти

Меня, тем больше мною ненавидим.

Отсюда ты не выйдешь. Откажись

Со мной тягаться — и избегнешь смерти!

Калаф

Лишь ваша ненависть одна, принцесса,

Меня смущает. Умереть готов,

Раз милости я вашей недостоин.

Альтоум

О, откажись, мой сын, и ты, о дочь,

От новых испытаний. Он достоин

Твоим супругом быть. Он заслужил!

Турандот
(гневно)

Супругом? Отказаться? Пусть закон —

Свершится.

Калаф

Не печальтесь, государь.

Я смерти требую, иль Турандот.

Турандот
(негодующе)

В супруги смерть получишь. Вот увидишь.

(Встает и читает академическим тоном).

‘Скажи мне, как зовется страшный зверь,

Четвероногий, мудрый и крылатый!

Он любит всех: трепещущих теперь

Иль честно облачающихся в латы,

Живущих в мире. Гневом обуян,

И всюду шествуя, как триумфатор,

Под лапы он подмял весь океан

И ширь земную, что богатством пенясь,

Век миром наслаждается: из стран

Те счастливы, где правит новый Феникс’.

Прочтя загадку, Турандот гневно отбрасывает с лица покрывало, чтобы поразить Калафа.

Смотри в лицо, и не дрожи! Теперь Реши загадку, или будешь мертвым!

Калаф
(в замешательстве)

Какая красота! Какой восторг!

(Закрыв глаза руками, он молчит).

Альтоум
(в волнении)

Погибнет он. Мой сын, не поддавайся.

Приди в себя!

Зелима
(с горечью, в сторону)

Рассудок я теряю…

Адельма
(в сторону)

Ты мой, о чужестранец! Да, ты мой!

Моя любовь тебя укрыть поможет.

Панталоне
(в тревоге)

Эй, эй, сынок милый! Мужайся! Эх, кабы можно было помочь ему. У меня поджилки со страху трясутся, как бы он себя не погубил.

Тарталья

Не будь этого этикета, я бы сбегал на кухню за банкой с уксусом.

Турандот

Несчастный, ты погиб. В своей судьбе

Повинен ты один.

Калаф
(приходя в себя)

О Турандот!

Вы ослепительною красотой

Меня смутили. Я не побежден.

(Обращается к аудитории).

Ты, зверь четвероногий и крылатый,

Гроза вселенной, ты, что торжествуешь

Над морем и землей, даруя тень

Блаженную широкими крылами

Стихии беспокойной и земле,

Возлюбленным сынам твоей державы,

О, новый Феникс, зверь блаженный, ты —

Лев Адрии, во гневе справедливый.

Панталоне
(в порыве восторга)

Ах ты, будь ты… милый ты мой. Не могу удержаться… (Бежит обнять его).

Тарталья
(Альтоуму)

Ну, ваше величество, можете успокоиться.

Мудрецы
(вскрывают третий лист, и хором)

Лев Адрии. Да, верно, верно, верно!

Слышны восторженные крики народа и звон музыкальных инструментов. Турандот без чувств падает на трон. Зелима и Адельма ухаживают за ней.

Зелима

Он победил. Принцесса! Успокойтесь!

Адельма

Любовь моя погибла? Никогда!

Альтоум радостно покидает трон в сопровождении Панталоне и Тартальи. Мудрецы вереницей удаляются в глубину сцены.

Альтоум

Довольно, дочь моя, терзать меня

Твоей жестокостью. Ты, милый принц,

Иди меня обнять.

Обнимает Калафа. Турандот, придя в себя, в бешенстве сбегает со ступеней трона.

Турандот
(в припадке ярости)

Остановитесь!

Пусть не надеется он мной владеть,

Хочу еще задать ему загадки,

Но не сейчас. Мне слишком краткий срок

Был дан для подготовки. Не могла

Обдумать я загадок. Подождите…

Альтоум
(прерывая ее)

О нет, жестокая, теперь уж поздно.

Я больше не смягчусь. Закон суров,

И должен быть исполнен. Приговор

Я сообщу министрам.

Панталоне

Нет уж, извините! Больше никаких загадок не требуется, и никаких голов больше резать не будем,— словно это не головы, а тыквы. Этот мальчонка догадался. Все по закону выполнено, теперь пожалуйте бриться. (Тарталье). Верно ли я говорю, господин канцлер?

Тарталья

Конченное дело! И никаких толкований не требуется. Как изволят полагать их превосходительства, господа мудрецы?

Все мудрецы

Исчерпано, исчерпано! Довольно!

Альтоум

Тогда идемте в храм. Пусть незнакомец

Свое откроет имя, а жрецы…

Турандот
(в отчаянии)

Отец мой, пощадите, подождите!..

Альтоум
(негодующе)

Ждать нечего. Я все уже решил.

Турандот
(бросается перед ним на колени)

Отец мой, заклинаю вас любовью

Ко мне, и если дорога моя

Вам жизнь, я умоляю уступить

Мне новый день для новых испытаний.

Я не смогу перенести стыда.

Скорей умру, чем подчинюсь мужчине

И сделаюсь надменному женой.

Женой мужчины! Подданной мужчины!

Уж слов одних довольно для меня!

Мысль самая убить меня способна!

(Плачет).

Альтоум
(в сильном гневе)

Упрямая, жестокая и злая!

Довольно слушал я! За мной, министры!

Калаф

Встань, сердца моего тиран прекрасный!

Вас, государь, прошу я отменить

Приказы ваши. Я не буду счастлив,

Когда меня она так ненавидит.

Моя любовь мне не позволит быть

Причиною ее страданий. Чем

Утешусь я, когда вся страсть моя,

Весь пыл души — достойны лишь презренья?

Жестокая тигрица, если я

Твоей души суровой не смягчу,

Ты можешь быть довольной и веселой:

Твоим не буду мужем я. Но ах,

Когда бы ты могла увидеть муку

Истерзанного сердца, то, клянусь,

Ты пожалела бы. Чего ты хочешь?

Моей ты ищешь смерти? Государь!

Дозвольте ей другое испытанье!

Мне жизнь моя противна.

Альтоум

Никогда! Мое решенье твердо. В храм идемте,

Довольно испытаний… ты… безумец.

Турандот
(в порыве)

Пусть в храм идут. Но там на алтаре

С отчаянья и горя ваша дочь

Умрет.

Калаф

Умрет? Прошу вас, государь,

И вы, принцесса, окажите милость.

Пусть в новый день здесь соберут Диван,

И непокорному уму я сам

Здесь предложу решить мою загадку.

И вот она: ‘Чей сын и как зовется

Тот принц, который должен был просить,

Как нищий, корку хлеба, и который

Чтоб жизнь поддерживать, носил мешки

За плату низкую и, вознесясь

К вершине счастья, о каком не мыслил,—

Еще несчастней сделался, чем прежде?’

Пусть завтра здесь, перед лицом Дивана,

Жестокая душа найдет разгадку

И скажет имя сына и отца.

И если вы разгадки не найдете,

То обещайте мне не отказать

В руке любимой, и спасти от муки

Несчастного, и сердцем умягчиться.

Но если вам удастся разгадать,—

Тогда пускай несытая душа,

В своей жестокости непоборимой,

Моей упьется кровью, насладится

Моею смертью…

Турандот

Чужестранец, я

Условье принимаю.

Зелима
(в сторону)

Вновь опасность!

Адельма
(в сторону)

О, новая надежда!

Альтоум

Не согласен!

Не позволяю вам. Пускай закон

Исполнен будет!

Калаф
(опускаясь на колени)

Государь, когда

Хоть что-нибудь я стою, пожалейте,

Даруйте мир и дочери, и мне,

О пусть не я лишу ее отрады,

Пусть дух ее утешится. И если

Ей ум поможет в этом,— завтра пусть

Она мою загадку разгадает.

Турандот
(в сторону)

Я задыхаюсь от обидных слов.

Он надо мной смеется!

Альтоум

Неразумный,

Что требуешь? Да разве ты не знаешь,

Каков в ней ум? Прекрасно! Я готов

Вам уступить еще в последний раз.

Пускай она нам скажет имена,

Тогда она опять свободна будет.

Но я не допущу трагедий новых:

Хотя б она сумела догадаться,—

Ты не умрешь, и ты уйдешь живым.

Довольно я оплакивал несчастий.

(Тихо Калафу).

Иди за мной… несчастный… неразумный…

Вновь звуки марша. Альтоум, в сопровождении стражи, Мудрецов, Панталоне и Тартальи торжественно удаляется в ту дверь, из которой вышел. Турандот, Адельма, Зелима, Труффальдин, евнухи и рабыни с тамбуринами удаляются в другую дверь.

Действие третье

Комната в серале.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Адельма и ее доверенная рабыня, татарка.

Адельма
(резко)

Довольно разговоров, перестань!

Твои слова меня не убеждают.

Другое на сердце. Меня томит

Моя любовь к неведомому принцу,

И ненависть к гордячке нечестивой,

И горесть рабства. Слишком я страдала.

Уж пятый год истек, как я скрываю

Смертельный яд в груди и притворяюсь,

Что я смирилась, что люблю ее,

Надменную, всех бед моих причину.

Во мне кровь царская, ты это знаешь,

И Турандот меня ничем не выше.

Мне стыдно быть униженной рабой,

Мне равной подчиняться, как служанка!

Притворство не по силам больше мне,

Я вся измучена, больна, я таю,

Как снег под солнцем, воск перед огнем.

Скажи мне, кто бы мог во мне узнать

Адельму прежнюю? Но я решилась

Сегодня сделать все, на что способна:

Доверившись звезде моей любви,

Покончить разом с рабством или с жизнью.

Рабыня

Нет, госпожа, еще не время.

Адельма
(порывисто)

Прочь,

Не смей мне возражать, ни слова больше.

Я запрещаю, слышишь? Запрещаю!

Испуганная рабыня удаляется с поклоном, коснувшись рукою лба.

Теперь, когда она разъярена

И вне себя от злости и позора,—

Настало время также для меня

Пойти на все: победа или смерть.

(Скрывается).

СЦЕНА ВТОРАЯ

Турандот, Зелима, затем Адельма.

Турандот

Я не могу, Зелима! Словно пламя

Мне душу жжет при мысли о моем

Позорном пораженьи.

Зелима

Госпожа,

Ужели только ненависть и злобу

Он мог в вас пробудить, такой красавец,

Такой великодушный, так влюбленный?

Турандот

Не мучь меня… Ты знаешь… Ах, мне стыдно

Признаться… Он родил в моей груди

Неведомые чувства… холод… жар…

Неправда, нет! Его я ненавижу.

Он в стыд меня поверг перед Диваном.

Теперь во всей стране и в дальних землях

Узнают, что случилось. Над моим

Невежеством смеяться станут. Ах,

Скажи мне, помоги, Зелима, если

Ты знаешь, как помочь мне! Завтра утром

Опять сойдутся в зале мудрецы,

И если я не в силах разрешить

Им заданную трудную загадку,

Тогда отец немедленно велит

Вести нас в храм, соединить нас браком.

Он мне сказал: ‘Чей сын и как зовется

Тот принц, который должен был просить,

Как нищий, корку хлеба, и который,

Чтоб жизнь поддерживать, носил мешки

За плату низкую и, вознесясь

К вершине счастья, о каком не мыслил,—

Еще несчастней сделался, чем прежде?’

Я поняла, что неизвестный принц —

Он сам и есть. Но кто он может быть?

Как угадать отца и сына имя?

Его не знает даже император,

Который разрешил ему скрывать

Свое прозванье до конца борьбы.

А мне пришлось, конечно, дать согласье

На это испытанье, чтоб спасти

Себя от брака с ним. Нет, невозможно

Найти разгадку. Что теперь мне делать?

Зелима

Найдутся здесь, в Пекине, чародеи,

Испытанные в магии, найдутся

И мудрецы, искусные в каббале,

Вы обратитесь к ним.

Турандот

Как ты глупа, Зелима! Я не верю в них. Они

Обманщики, и верить может им

Одно простонародье. Посоветуй

Другое что-нибудь.

Зелима

Я вам напомню

Слова, и вздохи, и немую скорбь

Героя этого. Как на коленях

Он так усердно вашего отца

Просил за вас.

Турандот

Довольно, замолчи.

Знай, это сердце… Нет, я ненавижу!

Мужчины все коварны, никогда

Не искренне их сердце и к любви

Не может быть способно. Притворятся,

Что любят девушку, и, обольстив,

Не только о любви не помышляют,

Но, оскорбив союз священный брака,

От женщин к женщинам другим идут

И не стыдятся сердце отдавать

Последней потаскушке из народа,

Рабыням и блудницам. Нет, Зелима,

Не говори о нем. И если снова

Он завтра победит — возненавижу

Его, как смерть. Я вне себя от мысли,

Что он меня способен победить

И что могу я стать рабой мужчины.

Зелима

Вы слишком молоды, и потому

И говорят в вас гордость и упрямство.

А как настанет возраст несчастливый,

Поклонники исчезнут — вот тогда

Приходит час напрасных сожалений.

Что вы теряете? Какую честь?

Какую там надуманную славу?

Адельма
(вслушиваясь, понемногу выступает вперед
и резко обрывает Зелиму)

Прости, Зелима, только так судить

Приличествует лишь низкорожденным.

Ты плохо понимаешь, что принцесса,

Которая была побеждена Перед лицом высокого

Дивана Каким-то неизвестным, после ряда

Трофеев и побед,— должна невольно

Испытывать и стыд и огорченье.

Я видела сама толпу мужчин,

С нескрытой радостью шутивших злобно

Над этими загадками, как будто

Загадки были глупы и смешны.

Но я люблю принцессу, я была

Возмущена! Что делать ей, скажи,

Когда ее стремятся против воли

И вопреки рассудку — выдать замуж?

Турандот
(бурно)

Нет, ненависть мою не разжигай.

Зелима

Что за несчастье в том, чтоб выйти замуж?

Адельма

Ах, замолчи! Ты просто неспособна

Понять величье сердца. Не из лести

Я это говорю. Или пустяк,

Что завтра пред Диваном, всенародно,

Она должна два имени назвать?

И если ей придется отвечать

Незнаньем и признаньем откровенным

В своем бессильи разрешить задачу,—

Как быть тогда? Заранее я слышу

Гул тысячи насмешек, издевательств

Толпы народа, словно бы она

Несчастная комическая дива,

Ошибкой вызвавшая смех на сцене.

Турандот
(гневно)

И знай, Адельма, я уже решила,

Что если завтра утром не смогу

Открыть имен, то посредине храма

Пронжу кинжалом грудь.

Адельма

Принцесса, нет!

Решить загадку вам необходимо

При помощи науки или даже

Путем обмана.

Зелима

Так. Адельма вас

Гораздо больше любит, и она

Все понимает лучше. Пусть теперь

Она поможет вам.

Турандот

Да, да, Адельма!

Ты мне должна помочь. Но как могу

Узнать я имя сына и отца,

Когда не знаю, как, когда, откуда

Он к нам явился?

Адельма

Сам вчера в Диване

Он нам сказал, что здесь, в Пекине, есть

Его знакомые. Необходимо

Весь город перерыть, и не жалеть

Камней и золота. Все надо сделать.

Турандот

Располагай моей казной, как хочешь.

Жалеть мне нечего, я знать должна.

Зелима

Куда же тратить деньги? И кого

Искать? И как потом, узнавши даже,

Скрыть, что не доблестью, а лишь обманом,

Предательством открыты имена?

Адельма

Но кто же выдаст? Или ты, Зелима?

Зелима
(с гневом)

Нет, это слишком. Лучше вам, принцесса,

Сберечь свою казну. Я так хотела

Смягчить вам сердце, убедить вас дать

Свое согласье стать женой того,

Кто вас достоин, нежен, кто вас любит!

Мне было жаль его. Теперь же пусть

Я буду к вам пристрастна, к вам, которой

Обязана повиновеньем. Здесь

Была Скирина, мать моя. Она

Пришла ко мне веселая, узнав

Судьбу загадок, но еще не зная

О новом испытании на завтра.

Она открыла мне, что этот принц

В ее гостинице остановился,

И что Ассан, мой отчим, обожает

Его и знает близко. Я спросила,

Как имя принца, но она не знала.

Ассан не только принца ей не назвал,

Но отказал ей в этом наотрез.

Я мать мою просила попытаться

Еще раз, и она мне обещала.

Теперь принцесса может сомневаться

В моей любви и преданности.

(Сердито уходит).

Турандот

Нет,

Не уходи и дай обнять тебя…

Адельма

Ах, Турандот, Зелима указала

Нам некоторый путь. Она глупа.

Ведь глупо же надеяться, что отчим

Сам, добровольно, зная обо всем,

Откроет имена. Необходимо

Нам действовать умно. Нельзя теперь

Терять нам время. Если вам угодно

Любви моей поверить,— я хочу

Вам дать совет… не здесь… в укромном месте.

Турандот

Идем, мой друг. На все готова я,

Чтоб только поражен был чужестранец.

(Уходит).

Адельма

Любовь, подай мне помощь, исполняя

Мои желанья, чтобы мне уйти

От ига рабства! Пусть ее гордыня

Откроет мне широкую дорогу.

(Уходит).

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Зала во дворце. Калаф и Барах.

Калаф

Но наши имена,— мое, отца,—

Во всем Пекине знаешь только ты!

К тому же наше царство так далеко,

И сам я восемь лет уже скрываюсь,

И жили мы так скрытно, и прошла

Молва о нашей смерти. Нет, кто впал

В несчастие, тот быстро исчезает

Из памяти людей!

Барах

И все же вы

Неосторожны, принц! В несчастьи людям

И невозможного бояться нужно.

И стены, и деревья, и предметы

Подъемлют голос против злополучных.

Все в мире против них. Я не могу

Спокойным быть. С опасностью для жизни

Вы взяли верх над самою прекрасной

И умной женщиной, приобрели

Сильнейшее из царств,— и вдруг затем,

По слабости сердечной — все погибло!

Калаф

Барах, не меряй нежную любовь

Мерилом выгоды. Ты не видал

Отчаянья и гнева Турандот,—

А в ней вся жизнь моя.

Барах

Но вы, как сын,

Должны бы больше думать не о ней,

Уж побежденной вами, а о тех

Своих родных, которых в нищете

И в горе вы оставили в Берласе.

Калаф

Не упрекай меня! Я так хотел

Ее утешить! И смягчить хотел

Ей сердце. Может быть, поступок мой

Ей по душе пришелся. Может быть,

В ней искра благодарности проснулась…

Барах

В ком? В Турандот? Какое заблужденье!

Калаф

Она теперь моя. Барах, ведь ты

Меня не выдашь? Говорил ли ты

Своей жене, кто я?

Барах

Конечно, нет!

Барах послушен приказаньям вашим.

Но у меня предчувствие беды,

И я дрожу, не знаю почему…

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Панталоне, Тарталья, Бригелла, солдаты и прежние.

Панталоне
(выходя с озабоченным видом)

Да вон он, вон он! Ну скажи, пожалуйста.

Тарталья
(Калафу)

А это кто же с вами, ваше высочество?

Барах
(в сторону)

Несчастие! Что делать?..

Калаф

Человек

Мне неизвестный. Я его нашел

Случайно здесь. Расспрашивал его

Про город, про порядки, про другое…

Тарталья

Вы меня извините, вы, молодой человек, с мозгами превыше чалмы, и чувства в вас самые изящные. Я это еще в Диване заметил. Так на какой же это вы черт все эти глупости натворили?

Панталоне

Ну, ну, ладно, что сделано, то сделано. Вы, ваше высочество, сами не знаете, в каких водах плаваете, и не смотри мы за вами во все глаза,— сядете вы на мель.

(Бараху).

Эй, вы, господин усач! Вам тут быть не место. Вы, ваше высочество, потрудитесь удалиться в свои апартаменты. Дан приказ, чтобы две тысячи солдат под ружьем стояли на страже. Вы, Бригелла, с вашими пажами будете охранять вход в комнаты принца до завтрашнего утра. И чтобы никто туда не входил. Окружите его стражей и исполняйте ваш долг. Таков приказ императора, понимаете? Император прямо влюбился в ваше высочество и страсть боится, как бы чего не вышло. Если вы завтра его зятем не станете — боюсь я, как бы бедный старик от чрезмерной любви не помер. Но уж и мальчишество же, извините, вы сегодня учинили!

(Тихо Калафу).

Сделайте такую милость, не выдавайте вы своего имени ни единым звуком. Ежели, впрочем, пожелаете сообщить его старому почтенному старику на ушко, тихонечко,— я бы с великой признательностью принял… Угодно будет доверием подарить?

Калаф

Я вижу, вы плохой слуга царю!

Панталоне

Браво, браво. Ну, синьор Бригелла, за вами дело.

Бригелла

А вот, как вы болтать кончите, я и займусь делами.

Тарталья

Синьор Бригелла, вы смотрите в оба, тут можно поплатиться головой.

Бригелла

Я своей голове цену знаю. Напоминать мне не приходится.

Тарталья
(тихо Калафу)

Я прямо лопаюсь от любопытства — так мне имя ваше узнать хочется. Уж если бы вы мне его поведали — так бы оно у меня в животе на запоре и осталось.

Калаф

Оставь попытки. Завтра все узнаешь!

Тарталья

Брависсимо, черт побери!

Панталоне

Слуга ваш покорный, ваше высочество.

(Бараху).

А вы, господин усач, вы ступайте-ка лучше на площадь трубочку выкурить, чем здесь во дворце околачиваться. Очень советую вам по своим делам идти, лучше будет.

(Уходит).

Тарталья

Не скажу, чтобы он мне нравился. Больше на жулика с рожи похож. (Уходит).

Бригелла

Позвольте приказание выполнить. Разрешите препроводить вас в ваши комнаты.

Калаф

Сейчас иду.

(Бараху).

Ну, друг мой, до свиданья.

Увидимся в другой раз. Ну, прощай.

Барах

Слуга покорный.

Бригелла

Ну ладно, ступай, ступай, нечего церемонии разводить!

Отдает солдатам приказание окружить Калафа, и все идут к выходу.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Барах, затем Тимур.
Тимур — дрожащий старичок, в одежде, указывающей на крайнюю нищету.

Барах
(в сторону Калафа, удаляющегося со стражей)

Да поможет Небо

Неосторожному! А я, конечно,

Не выдам тайны.

Тимур
(увидав сына, которого уводит стража,
говорит в страшном волнении)

Горе мне! Мой сын!

Он взят под стражу! Этот злой тиран,

Хан Хорезмийский, дерзкий узурпатор

Моей короны — властен даже здесь.

Тогда умру и я!

(В отчаянии, готов броситься за ними следом).

Калаф! Калаф!

Барах
(в изумлении, хватает его за руку и обнажает палаш)

Молчи, старик, или умрешь на месте!

Кто ты такой? Откуда? Как узнал

Ты имя юноши?

Тимур
(вглядываясь в него)

Барах!.. О боже!..

Ты здесь, в Пекине? Как ты смел поднять

Оружье на монарха своего,

В несчастье впавшего? Ты — против сына?

Барах
(с величайшим изумлением)

Так, значит, ты — Тимур?

Тимур

О, да, предатель!

Ну что ж, ударь и сократи мне дни!

Я жил довольно. Больно пережить

Неблагодарность преданных министров,

Мне, ради низких выгод, изменивших.

И тяжело мне знать, что милый сын

Во власти хорезмийского тирана.

(Плачет).

Барах

Мой государь! Да, узнаю теперь,

(Падает на колени).

О, государь мой. Вы меня простите…

Поступок мой любовью к вам был вызван.

И если сын вам дорог, не зовите

По имени ни сына, ни себя.

Я больше не Барах. Здесь я — Ассан.

(Поднимается и боязливо оглядывается кругом.)

Что, если слышали меня?.. Скажите,

А где ж супруга ваша? Здесь? В Пекине?

Тимур
(продолжая плакать)

О дорогой жене не поминай.

Там, в Берласе, в убежище для нищих,

Несчастная в былом и настоящем,

Покорная судьбе, с мечтой о сыне

И с именем любимца на устах,

Склонив свое чело на эту грудь

Усталую, меня же утешая,

На этих обессиленных руках,

Вздохнув в последний раз, она скончалась…

Барах
(плача)

Несчастная царица!

Тимур

Я, в печали,

Отыскивая дорогого сына,

Отыскивая смерть, пошел в Пекин,

И вот, едва прибыв, я вижу сына,

Под стражей, уводимого куда-то.

Барах

Уйдемте, государь. И не тревожьтесь

О вашем сыне. Завтра, может быть,

Он будет счастлив. Вместе с ним и вы

Счастливым станете. Но только вы

Должны скрывать свое и сына имя.

И здесь я не Барах, здесь я Ассан.

Тимур

Но что за тайны?

Барах

Все я вам открою,

Когда уйдем отсюда. Здесь нельзя.

Скорей же, государь.

(Осматриваясь с опаской).

Но что я вижу? Скирина?

И выходит из сераля.

Откуда ты? К кому ходила?

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Те же и Скирина.

Скирина

Радость,

Что наш неведомый и милый гость

Здесь одержал победу, любопытство

Узнать, как эта хищная тигрица

Смирится и наденет узы брака,

Влекли меня в сераль, и тут с Зелимой

Я вместе радовалась.

Барах
(негодующе)

Ты всего

Еще не знаешь и идешь в сераль,

Болтливая сорока! Я тебя

Искал повсюду, чтобы запретить

Тебе болтать в серале. Но, на горе,

Мудрейшие из замыслов мужчин

На деле неизменно отстают

Во времени от глупых бабьих планов.

Что ж ты болтала? Я боюсь, что ты

В своей чрезмерной радости призналась,

Что неизвестный принц гостит у нас,

Что муж твой принца знает, очень любит…

Ну, говорила?

Скирина
(смущенно)

Если бы и так…

Что ж тут плохого, если бы сказала?

Барах

Нет, ты признайся. Рассказала? Да?

Скирина

Да я, сказала дочери. Она

Меня узнать просила имя принца,

И я, сказать по правде, обещала…

Барах
(в волнении)

О, я несчастный! Я погиб!..

О дура!.. Бежим отсюда.

Тимур

Что, скажи, за тайны?

Барах
(в большом волнении)

Скорее из дворца и из Пекина.

Бежим скорей.

(Смотрит внутрь).

Увы! Теперь уж поздно.

Вот евнухи жестокой Турандот.

(Скирине).

Неблагодарная.. За все добро.. Мне поздно

Уже бежать. А ты с несчастным этим

Беги и скрой его.

Тимур

Но расскажи…

Барах
(тихо Тимуру)

Уста замкните. Пусть из ваших уст

Не выйдет ваше имя. Ты, жена,

(Торопливо).

Ты, если хочешь мужу услужить,

И если ты хотела бы исправить

Свою ошибку — скройся поскорей

Со старцем этим вместе, живо скройтесь,

Но не в твоей гостинице, в другом

Укромном месте, и сидите там

До половины завтрашнего дня.

Скирина

Мой муж!

Тимур

А ты не с нами? Почему?

Барах

Ступайте без расспросов. Я открыт,

За мной идут, и я остаться должен.

(Смотрит вглубь сцены).

Да торопитесь же. Идите, скройтесь…

Тимур

Но почему же ты не с нами?

Барах
(в беспокойстве)

Боже!

Какое, наказанье!

(Смотрит в глубину сцены).

Скирина

Милый муж!

Но в чем моя ошибка?

Барах

Вот несчастье!

(Выталкивая их).

Ступайте! Да скрывайте имена.

(Смотрит в глубину сцены).

Увы! Напрасно время я терял

На убежденья. Глупая жена!

А ты, старик несчастный! Ну, тогда

Бежимте вместе… Ах, теперь уж поздно!

(Все готовятся бежать).

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Труффальдин, вооруженные евнухи и прежние. Труффальдин останавливает их, приставив им к груди оружие. Велит загородить все выходы.

Барах

Вы ищете Ассана? Я — Ассан.

Труффальдин просит его не шуметь. Говорит, что пришел оказать ему великую милость.

Барах

Ты хочешь отвести меня в сераль?

Труффальдин в преувеличенных выражениях описывает, какое счастье выпало на долю Ассана. Уверяет, что если в сераль залетает муха, то и ее осматривают, мужского она пола или женского. И если окажется мужского, то ее сажают на кол и т. д. Спрашивает, что это за старик.

Барах

Не знаю я его. Бедняк какой-то.

Труффальдин говорит, что в его расчеты входит осчастливить и этого старика-нищего. А кто эта женщина?

Барах

Я знаю, госпожа твоя меня

Искать велела. Брось же старика

И эту женщину. Я их не знаю.

Труффальдин раздраженно уличает Бараха во лжи. Он отлично знает, что эта женщина — его жена и мать Зелимы. Он видал ее в серале. Величественно приказывает своим евнухам окружит всех троих, и, под покровом ночи, отвести их в сераль.

Тимур

Скажи, что ждет меня?

Скирина

Не понимаю…

Барах

Что ждет тебя, старик? Что ждет меня?

Я все перенесу. И ты терпи.

Мои слова припомни. Ты, жена,

Поплатишься за все.

Скирина

Я вне себя!

Труффальдин с угрозами окружает их евнухами, и все удаляются.

Действие четвертое

Ночь.
Атриум с колоннами. Стол, на котором строит огромный таз с грудою золотых монет.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Турандот, Барах, Тимур, Скирина, Зелима, евнухи. Евнухи привязали по отдельности к двум колоннам Бараха и Тимура, до пояса в одних рубашках. По одну сторону стоят и плачут Зелима и Скирина, по другую стоит страшно раздраженная Турандот.

Турандот

Еще вы можете спастись. Я снова

Вам предлагаю гору золотую,

Но если вы откажетесь назвать

Два имени,— тогда мои рабы

Могучею рукой, без сожаленья,

Вас до смерти забьют. Эй, палачи!

Готовьтесь к исполненью приказанья!

Евнухи, сделав глубокий поклон, вооружаются палками.

Барах

Скирина, ты довольна, ты узнала

К чему ведут ошибки?

(С силой).

Турандот,

Насытьтесь нашей кровью. Я от пыток

Не уклонюсь. И умереть готов.

Что ж, палачи безжалостные, бейте,

Скорей! Отца неведомого принца

Я знаю, и обоих знаю имя.

Готов идти на муки, на страданья,

На смерть,— но не открою имена.

Все это золото не стоит грязи.

А ты, жена, по мне не убивайся,

И если слезы могут проникать

В жестокие сердца — моли о нем,

Об этом старике.

(Плачет).

Он виноват

Лишь в том, что мне был другом.

Скирина
(молящим голосом)

Пощадите!

Тимур

Не стоит огорчаться и просить

О старике, которого одна

Могила с нищетой разлучит. Друг,

Живи, пусть я — умру. Узнай, злодейка…

Барах
(настойчиво)

Во имя Неба! Пусть твои уста

Не произносят имя чужестранца,

Иначе он погиб!

Турандот
(с удивлением)

Старик, ты знаешь?

Тимур

Мне, мне не знать? Жестокая…

(Повернувшись к Бараху).

Скажи мне,

Мой друг, в чем тайна здесь? И почему

Я не могу сказать?

Барах

Затем, что смерть

Несчастного постигнет. И погибнем

Мы все.

Турандот

Старик, не бойся. Запугать

Тебя он хочет. Эй, вы, палачи,

Смирите дерзкого!

Евнухи готовятся пытать его.

Скирина

О горе!.. Муж мой!..

Мой муж… Остановитесь… Пощадите!..

Тимур

Но где же я? И что со мной? Принцесса,

Клянешься ли своею головой,

Что жизнь ему оставишь, и что жить

Останется царевич неизвестный?

Пусть на меня обрушится все зло.

О голове моей я не забочусь.

Я обещаю все тебе открыть.

Турандот

Торжественно моею головой

Перед лицом Конфуция великим

Клянусь, что неизвестный будет жить,

И вы спасетесь оба.

(Кладет руку на лоб).

Барах
(смело)

Лицемерка!

Остановись, старик! Под этой клятвой

Есть скрытый яд. Клянитесь, Турандот,

Что тотчас же, узнавши имена,

Вы станете женою чужестранца,

Как вы обязаны, как это должно.

Что он, отвергнут вами, не умрет

От горя иль с собою не покончит.

Еще клянитесь, что, когда мы вам

Откроем имена, то вы не только

Нас не лишите жизни, но еще

Не заключите в вечную темницу,

Чтоб скрыть предательства позорный след.

Нам поклянитесь в этом, и тогда

Я первый оба имени открою.

Тимур
(в смущении)

Но что за тайны? Небо, помоги,

Избавь нас от несчастий!

Турандот
(с досадой)

Я устала От этого упрямства.

Эй, рабы! Убейте их обоих.

Евнухи готовятся к истязаниям.

Скирина

Госпожа,

Прошу вас, пощадите!

Барах

Ну, старик,

Теперь ты понял сердце лицемерки?

Тимур

Сын, эту жизнь я приношу, как жертву

Любви к тебе. За матерью твоей

Иду я следом.

(Плачет).

Турандот

Сын? Как? Подождите.

Ты принца неизвестного отец?

Ты — царь?

Тимур

Да, злая женщина, тиран,

Я царь! И я — отец… отец несчастный…

Барах

Ах, что вы сделали!

Скирина

Что слышу? Царь,

До нищеты и крайности дошедший?

Турандот
(она тронута, в сторону)

В таком несчастьи? Царь? Его отец…

Мне жаль его глубоко… Он отец

Того, кого стремлюсь отвергнуть сердцем

И не могу…

(Овладевая собой).

Но что я говорю!

Отец того, кто в стыд меня поверг,

Кто честь мою попрал и обесславил!

Нет, поздно.

(Громко).

Можешь продолжать, старик!

Тимур

Мой друг, что делать мне теперь?

Барах
(настойчиво)

Терпите!

Да, Турандот, он царь. Не оскорбляйте

Хотя б себя поступком, недостойным

Рожденья вашего. Умейте чтить

Почтенные седины. Пусть ваш гнев

И злоба обратятся на меня,

Хотя без пользы: от меня ни слова

Вы не услышите.

Турандот
(раздраженно)

Ты прав. Мой гнев

Падет теперь на голову твою.

Я пощажу его. Но за него

Ты головой ответишь.

Делает знак евнухам, которые все подходят к Бараху, чтобы начать истязания.

Скирина

Муж мой… муж…

СЦЕНА ВТОРАЯ

Те же и Адельма.

Адельма

Остановитесь. Госпожа моя,

Я, спрятавшись, услышала довольно.

Мы двух упрямцев тотчас же запрем

В серале, в подземелья. Ваш отец

Идет сюда из царской половины.

Отдайте мне Скирину и отдайте

Все золото. Я подкупила стражу

У комнат чужестранца. И теперь

К нему проникнуть можно. Если все

Мои советы примут,— Турандот

Утешится и снова будет славной.

Скирина, если ты за участь мужа

Тревожишься, и если ты, Зелима,

За мать свою боишься,— обе вы

Должны исполнить все, что вам укажут.

Кто победит — тот будет награжден.

Но время дорого. Надеюсь скоро

Утешить вас.

Турандот

Тебе я доверяюсь!

Возьми с собою золото. Пускай

Идут с тобой Зелима и Скирина.

Теперь моя надежда на тебя,

Адельма, на Зелиму и Скирину.

Адельма

Идемте же, Скирина и Зелима.

Пусть это золото несут за мной.

(В сторону).

Быть может, я открою имена,

Он будет побежден, отвергнут ею…

Быть может, я сумею убедить

Его бежать далеко из Пекина,

И будет он моим…

Адельма, Зелима и Скирина уходят в сопровождении одного из евнухов, который уносит сокровища.

Барах

Жена и дочь,

Не предавайте. И не подчиняйтесь

Их адским душам. О, мой государь,

Кто знает, что теперь со всеми нами

Случиться может!

Турандот

Верные рабы,

Немедленно их заключите тайно

В подземные темницы.

Тимур

Турандот,

Со мной ты можешь делать все, что хочешь,

Но сына пощади!

Барах

Не пощадит!

Твой предан сын. А нас она схоронит

Во мраке вечном, чтоб осталось скрытым

Ее предательство. Но трепещи,

Жестокая, коварная и злая.

Знай, что тебя еще накажет Небо.

Евнухи уводят Тимура и Бараха.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Турандот

Удастся ли Адельме? Если я

Достигну цели — кто славнее будет

Принцессы Турандот? И кто тогда

Дерзнет еще с умом ее тягаться?

О, как хочу я эти имена

Швырнуть ему в лицо перед Диваном

И выгнать опозоренным его,

Лишенным всех надежд!

(Останавливается).

И все же… странно…

Мне как-то неприятно… Словно вижу,

Как плачет он, как огорчен… Меня,

Не знаю… чем-то это беспокоит…

Ах, Турандот, довольно жалких слов

И этих слабых мыслей! Разве он

Тебя жалел, когда перед собраньем

Разгадывал загадки, заставляя

Тебя краснеть? Так пусть поможет

Небо Адельме! Пусть оно поможет мне

Его унизить, выкинуть долой

И снова стать свободной! Развязав

Позорного союза узел страшный,

Я буду презирать коварный пол,

Который хочет женщиной владеть,

Как подданной — и жалкою рабой.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Альтоум, Панталоне, Тарталья, стража и Турандот.

Альтоум
(задумчиво говорит про себя)

Так ныне хорезмийский узурпатор

Погибнуть должен был, а сын Тимура,

Калаф, прибыть сюда и, волей рока,

Добиться счастья… Кто проникнуть может,

О, небо справедливое, в твоих

Предначертаний тайные веленья?

Кто, дерзкий, смел бы их не уважать?

Панталоне
(тихо Тарталье)

Какого дьявола император все что-то бормочет?

Тарталья

К нему тайный гонец приехал. Уж какая-нибудь чертовщина тут да есть!

Альтоум

О дочь, близка заря, а ты не спишь

И бродишь по сералю, добиваясь

Знать невозможное. Я не искал,

Но знаю все, что ты узнать стремишься.

А ты усердно ищешь, и напрасно.

(Вынимает лист бумаги).

Здесь на листе стоят их имена

И названы приметы их обоих.

Сейчас ко мне гонец приехал тайный

Из дальних стран. Я расспросил его

И заключил под бдительную стражу

До завтрашнего дня, здесь на листе

Он записал мне эти имена

И ряд известий, радостных и важных.

Тот незнакомец — царь. Он сын царя.

Их имена давным-давно забыты.

Ты их узнать не можешь. Я пришел

К тебе из жалости. Ужели ты

Среди всего народа, пред Диваном

Вторично, добровольно, хочешь быть

Осмеянной? Презренная толпа

Свистками, улюлюканьем тебя

Проводит, в дикой радости, что ты,

Гордячка, ненавистная и злая,

Наказана за лишнюю жестокость.

И думать невозможно обуздать

Волненье возбужденного народа.

Повелительным жестом приказывает Тарталье, Панталоне и стражам удалиться. Они поспешно, с обычным земным поклоном, выходят. Альтоум продолжает.

Я мог бы честь твою восстановить.

Турандот
(несколько смешавшись)

Зачем слова о чести? Я, отец,

Вам очень благодарна. Только я

Ни в помощи, ни в прочем не нуждаюсь.

Я честь свою восстановлю сама.

Альтоум

Ах, нет. Поверь мне, дочь, что невозможно

Узнать, что ты хотела бы. Я вижу

В твоих глазах, в твоем лице боязнь?

Почти отчаянье. Я твой отец.

Тебя люблю, ты знаешь. Мы одни.

Скажи мне, ты узнала имена?

Турандот

Об этом ты узнаешь пред Диваном.

Альтоум

Нет, Турандот, ты их узнать не можешь.

Поверь моей любви. И если ты

Узнала их — скажи. Тебя прошу

Об этом, как о милости. Тогда

Я дам понять несчастному, что он

Тобой открыт, и дам ему возможность

Свободно выйти из моих владений.

И слух я распущу, что чужестранец

Был побежден тобой, но ты его

Не захотела дать на посмеянье.

Ты ненависти подданных избегнешь,

Да и меня утешишь. Неужели

Единственная дочь должна отцу

В такой пустяшной просьбе отказать?

Турандот

Я знаю имена… Или не знаю…

Не постеснялся он перед Диваном

Покрыть меня стыдом! Пускай теперь

Свершится справедливость. Пусть же он

Сам испытает то, что я терпела.

И если я узнаю имена —

Я их скажу в Диване.

Альтоум
(делает в сторону жест нетерпения,
но сдерживается и говорит с нежностью)

Турандот,

Он пристыдил тебя, спасая жизнь

И из любви к тебе же. Турандот,

Забудь на время гнев, обиду, злость.

Хочу я, чтобы ты могла понять,

Как я тебя люблю. Готов отдать

Я голову мою в залог того,

Что ты имен не знаешь. Я их знаю.

Они записаны, я их скажу.

Пускай Диван на завтра соберется

И незнакомец явится пред ним.

Ты победишь. Он будет пристыжен.

Пусть он страдает, плачет от обиды

И горести, что потерял тебя,

Которая ему дороже жизни.

Одно прошу: чтоб ты, его помучив,

Ему в награду руку отдала

И сделалась его женой. Клянись,

Что это сделаешь. Мы здесь одни.

И я тебе открою имена.

Пусть тайна остается между нами.

Ты гордость удовлетворишь свою

И подданных любовь снискать сумеешь.

Твоим супругом станет человек

Достойнейший, и старого отца,

Познавшего достаточно страданий,

Ты можешь напоследок успокоить.

Турандот
(тронута и колеблется. В сторону)

Отец искусен в просьбах… Что мне делать?

Довериться Адельме и, имея

Одну надежду — ввериться судьбе?

Или узнать разгадку у отца,

Поклявшись стать женою чужестранца?

Ах, Турандот, раз ты должна смириться —

Не лучше ли довериться отцу?…

Позора меньше… Но моя подруга

Уверенно добиться обещала…

И вдруг она узнает все,— а я

Себя связала клятвенным обетом…

Альтоум

Ну, дочь, о чем ты думаешь? Зачем

Колеблешься смущенно, боязливо?

Ужели думаешь, что я могу

Поверить, видя все твои тревоги,

Что ты еще надеешься найти

Ключи к загадке? Уступи отцу!

Турандот
(все еще нерешительно, в сторону)

Нет, подожду подругу. Почему

Отец с таким стараньем убеждает?

Не есть ли этот знак, что он боится,

Что я могу понять, в чем дело. Он

Так любит незнакомца. Может, с ним

Вошел он в соглашенье, от него

Узнал он тайно имена, и вот

Теперь меня пытает.

Альтоум

Ну же, дочь,

Ну, обуздай свой дух неукротимый,

Не мучь сама себя.

Турандот
(с внезапной решимостью)

Решила я!

Пусть завтра соберутся мудрецы

В Диванном зале.

Альтоум

Значит, хочешь ты

Остаться пристыженной, подчиниться

Скорее силе, чем мольбам отца?

Турандот

Да, я хочу, чтоб было испытанье.

Альтоум
(гневно)

Ты… злая, глупая… ты всех глупее!

Я убежден, что будешь всенародно

Посрамлена ты, ибо невозможно

Узнать имен. Так знай же, что Диван

На пущий стыд тебе, как побежденной,

Одновременно будет также храмом

И жертвенником. Я велю жрецам

Быть наготове. И среди народа,

Под град насмешек, возгласов презренья,

Я там, на том же месте, прикажу

Тебя связать супружеским обетом.

Сумею я припомнить твой недавний

Отказ отцу родному облегчить

Измученное сердце. Оставайся!

Безумная!

(в гневе уходит).

Турандот

Теперь, когда меня

Отверг отец,— лишь на тебя, Адельма,

Моя подруга, на тебя одну

И на любовь твою — мои надежды.

Лишь от тебя жду помощи в беде.

(Уходит).

СЦЕНА ПЯТАЯ

Сцена превращается в великолепную комнату с несколькими входами. Посередине стоит софа в восточном вкусе, которая служит для отдыха Калафу.
Темная ночь. Бригелла с факелом и Калаф.

Бригелла

Было девять часов {После заката солнца, т. е. 3-4 часа утра (М. О.).}, ваше высочество. Вы изволили прогуляться по комнате ровно триста шестнадцать раз, точка в точку. По совести говоря — устал я. Если соблаговолите отдохнуть — здесь место спокойное.

Калаф
(устало)

Ты прав. Меня мой беспокойный дух

Волнует. Но иди, оставь меня.

Бригелла

У меня к вам, ваше высочество, просьба. Сделайте такую милость, если будет какое привидение, вы с ним поосторожнее.

Калаф

Какие привиденья? Что такое?

Бригелла

О Небо, Небо! Нам под страхом смерти приказано никого к вам в эти комнаты не пускать, где вы, значит, находитесь. Но… наше дело маленькое… Император, конечно, император, а принцесса, она, можно сказать, императрица, а уж какое у нее сердечко — сами знаете. Мы люди маленькие… Промеж двух капелек не проскочишь… изволите видеть… жизнь наша в роде как бы между молотом и наковальней… не дай бог, кому не угодишь… сами можете понимать… Мы что ж, мы люди служащие… а тут еще и без того возраст преклонный, так как бы не ускорить… Положение наше уж очень плохое.

Калаф
(с удивлением)

Ты говоришь… Так значит жизнь моя

Не безопасна в этом помещеньи?

Бригелла

Я не про то… Только, сами понимать изволите, людям-то любопытно узнать, кто вы такой будете. Может случиться… к примеру, скажем… какой-нибудь там дух через замочную скважинку полезет… а то какая-нибудь фея с намерениями… Вы уж только будьте начеку и соображайте. Ладно ли сказал? Мы люди служащие, наше дело маленькое…

Калаф

Ступай, я понял. Буду осторожен.

Бригелла

Вот и отлично. Только уж вы меня не выдайте. Буду на милость вашу полагаться.

(В сторону).

Оно, конечно, может, от кошелька с цехинами и возможно отказаться. Но только я всяческие усилия делал — и никак не мог. Это уж как кому на роду написано, одному удается, а другому…

(Уходит).

Калаф

Он пробудил глухие подозренья.

Но что случиться может? Пусть хоть ад

Сюда придет — сумею защититься.

Я должен Турандот завоевать.

Еще немного нужно потерпеть,

Уж близок день. Но неужель возможно,

Что это сердце все еще строптиво?

Попробую немного отдохнуть.

(Собирается лечь).

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Скирина (переодетая китайским солдатом) и Калаф.

Скирина

Сынок…

(Оглядывается по сторонам).

Мой господин…

(Оглядывается).

Как сердце, бьется…

Калаф

Кто здесь? Чего ты хочешь?

Скирина

Я Скирина,

Жена Ассана, бедного Ассана.

Я пробралась сюда, переодевшись

Китайским стражником, как те, что вас

Здесь стерегут. И вот, пришла сюда.

Я вам должна про много рассказать,

Да я боюсь… мне страшно… плачу я…

И злое горе отнимает силы…

Калаф

Что хочешь ты сказать?

Скирина

Мой бедный муж

Бежал и скрылся. Кто-то Турандот

Сказал, что муж мой раньше вас знавал,

Она его велела привести

В сераль, чтоб он открыл прозванье ваше.

Хоть жизнь его в опасности теперь,

Хотя ему теперь грозят мученья,

Но он сказал, что коль его найдут,

То лучше он умрет, а вас не выдаст.

Калаф

Слуга мой верный!.. Злая Турандот!

Скирина

И больше вам скажу. Ведь ваш отец

Ко мне приехал. Он теперь вдовец,

Он вашей матушки лишился…

Калаф
(горестно)

Как?

Что говоришь ты? Небо!

Скирина

И еще

Скажу вам вот что. Знает ваш отец,

Что ищут все Ассана и что вы

Содержитесь под стражей. Он теперь

Боится, плачет. Даже он хотел

Явиться во дворец и там открыться.

‘Хочу,— кричит,— я с сыном умереть’.

Уж я устала даже, все стараясь

Его сдержать. Он всем нелепым слухам

Про вас поверил. Я его теперь

Пока одним сдержала обещаньем

Ему от вас записку принести,

Написанную вашею рукой

И с вашей подписью. Уж вы ему

В записке напишите, что вы живы

И чтобы не тревожился за вас.

Чего я только здесь не претерпела,

Чтобы записку эту попросить

И старика несчастного утешить!

Калаф

Отец в Пекине! Мать моя скончалась.

Ты мне не лжешь, Скирина?

Скирина

Если я

Солгала вам, пускай Бергингузин

Меня спалит огнем!

Калаф

Бедняжка мать!

Отец несчастный!

(Плачет).

Скирина

Вы поторопитесь!

Боюсь, чего бы не случилось, если

Не поторопитесь черкнуть два слова.

На случай под рукою не найдется,

Я принесла чернил, перо, бумаги,

Все приготовила.

(Вынимает все необходимое для письма).

Пускай старик

Получит строчку с надписью, что сын

В надежном месте, что он будет счастлив.

А то, боюсь, не побежал бы он

Сам во дворец и бед там не наделал.

Калаф

Да, передай скорее мне бумагу…

(Хочет писать, затем обдумывает).

Но что я делаю?

(Размышляет, потом бросает бумагу).

Беги к отцу,

Скирина, и скажи, что я прошу,

Чтоб к Альтоуму он пошел и смело

Наедине поведал все, что хочет,

Чтоб успокоить сердце. Я согласен.

Скирина
(смущенно)

Как? Не хотите? Ведь строки довольно…

Калаф

Нет, я не напишу. Не раньше утра

Мое узнают имя. Я дивлюсь,

Что ты, Скирина, ты, жена Ассана,

Меня пытаешься предать.

Скирина
(еще более смущаясь)

Предать! Да что вы говорите?

(В сторону).

Неужели

Разрушит он все выдумки Адельмы?

(Громко).

Ну, что же, можно. Вашему отцу

Я передам все это. Не ждала я,

Что после этаких трудов и страха

Меня ж начнут корить, что предаю…

(В сторону).

Хитра Альдема, да не прост и этот.

(Уходит).

Калаф

Слуга был прав, когда предупреждал

Меня о привиденьях. Но Скирина

Священной клятвой предо мной поклялась,

Что мой отец в Пекине и что мать

Скончалась. Надо верить: ведь повсюду

Несчастия преследуют меня…

(Вглядывается во вторую дверь комнаты)

Однако — вот другое привиденье.

Посмотрим, что ему угодно.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Зелима и Калаф.

Зелима

Принц,

Я к вам от Турандот, ее рабыня.

Я потайными пробралась путями,

Которые доступны для принцессы,

И принесла вам радостную весть.

Калаф

О, если б так! Но только я далек

От мысли льстить себя такой надеждой.

Уж слишком жестко сердце Турандот.

Зелима

Вы правы, господин, не отрицаю.

Но видно вы в ней первый пробудили

Такие чувства. Вам мои слова

Должны, конечно, показаться ложью.

Принцесса до сих пор еще твердит,

Что ненавидит вас, да я-то вижу,

Что любит вас она. Пускай земля

Разверзнется и пусть меня поглотит,

Когда она не любит вас.

Калаф

Так, так.

Я верю. Весть счастливая. Затем?

Зелима

Ведь все отчаянье принцессы только

От гордости. Она давно призналась,

Что слишком непосильную задачу

Взяла она на завтра пред Диваном

И что смертельным может оказаться

Ее смущенье. Трудно после стольких

Побед, пускай жестоких, оказаться

Посмешищем всего народа. Пусть

Я провалюсь на этом месте, если

Сказала вам неправду.

Калаф

Ну, зачем,

Не накликай себе таких несчастий.

Я верю и без клятв. Иди скорей

К своей принцессе и скажи, что я

Согласен отказаться от затеи.

И для нее гораздо лучше будет,

Без дальних опытов, пойти навстречу

Влеченью сердца, попросту признав,

Что это сердце милости доступно

И что она отдать мне согласилась

Любимую и дорогую руку,

Чтобы, по воле старого отца,

Спасти страну, влюбленного утешить.

Ты это и хотела предложить?

Зелима

Нет, господин, мы думали иначе.

Простите слабость женскую. Принцесса

О милости вас просит, чтобы ей

Спасти в Диване призрачную славу,

Назвавши имена. Затем она

Покинет трон в порыве благородном

И руку вам свою отдаст навеки.

Мы здесь одни. И вам завоевать

Принцессы сердце многого не стоит.

Вы нежную получите супругу,

Не оскорбленную, и не насильно.

Калаф
(с улыбкой)

А в заключение последней речи

Прибавь свои обычные слова.

Зелима

Какие, господин, слова?

Калаф

Пускай

Я провалюсь на этом месте, если

Сказала вам неправду.

Зелима

Неужели

Вы сомневаетесь, что это правда?

Калаф

Отчасти сомневаюсь. И сомненье

Мое настолько сильно, что тебе

Я должен отказать. Иди к принцессе,

Скажи, что я прошу меня любить,

Но в именах ей должен отказать

Лишь от избытка чувств, а не в обиду.

Зелима
(смело)

Ты, неразумный! Разве ты не знаешь,

Как дорого ты можешь заплатить,

Ответив так?

Калаф

Пускай ценою жизни.

Зелима
(строго)

Так и заплатишь!

(В сторону).

Все напрасно было.

(Сердито уходит).

Калаф

Смешные привиденья… Но слова

Скирины этой мне смутили душу.

О, мать моя несчастная… отец…

Душа, крепись. Теперь уже не долго,

Узнаю все, придет конец мученьям.

Прилечь, пожалуй…

(Садится на софу).

Голова устала

От этих мыслей. Кажется, приходит

Сон благодатный тело укрепить.

(Засыпает).

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Труффальдин и спящий Калаф.

Труффальдин потихоньку входит и говорит, что можно заработать два кошелька с золотом,— стоит только выпытать два имени у незнакомца, который, по счастью, спит. Что он купил за одно сольдо у N. N. фокусника на площади, чудесный корень мандрагоры, если этот корень подложить спящему под голову,— тот немедленно заговорит, и можно у него выспросить все, что угодно. Рассказывает по этому поводу поразительные случаи чудесного действия этого корня, о которых сообщил фокусник и т. д. Тихонько подбирается к Калафу, подсовывает ему под голову корень, отходит назад, стоит и прислушивается, выкидывая разные смешные штуки. Калаф не говорит, но делает некоторые движения ногами и руками. Труффальдин воображает, что движения эти красноречивы в силу действия корня мандрагоры. Ему приходит в голову мысль, что каждое движение означает определенную букву алфавита. По движениям Калафа он старается угадать буквы, комбинирует их и составляет, по своему разумению, странное и смешное имя, затем весело, в надежде, что ему удалось достигнуть цели, уходит.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

Адельма, с покрывалом на лице и светильником в руке, и спящий Калаф.

Адельма
(сама с собой)

Не все ж мои попытки будут тщетны!

И если не узнаю я имен,—

Быть может, не напрасно попытаюсь

Его увлечь с собой из этих стен.

Он будет мой. О вожделенный час!

О ты, любовь, которая доселе

Мне придавала разума и силы,

И ты, судьба, умевшая помочь

Преодолеть преграды и препоны,—

Вы помогите мне, влюбленной страстно,

Отважную попытку завершить!

Любовь, о дай мне счастье. Ты, судьба,

Разбей мне злые цепи рабства!

(Освещает Калафа и смотрит на него).

Спит

Возлюбленный. О успокойся, сердце,

Не трепещи. Любимые ресницы,

Как жаль мне вас тревожить! Но нельзя

Терять мгновенья.

(Ставит светильник, затем говорит громко).

Незнакомец, встань.

Калаф
(проснувшись и испуганно вскочив)

Кто здесь? Кто ты? Чего еще ты хочешь?

Ты, новый беспокойный призрак… Дайте

Хоть миг покоя мне.

Адельма

Но почему

Ты сердишься? Чего боишься? Я

Лишь женщина несчастная. И я

Не имена выпытывать пришла.

Ты хочешь знать, кто я? Садись и слушай.

Калаф

Зачем ты здесь? Предупреждаю: ты

Пытаешься предать меня напрасно.

Адельма
(нежно)

Неблагодарный. Я — предать? Скажи,

Скирина здесь была? Письмо просила?

Калаф

Была.

Адельма
(быстро)

Но ты, конечно, не дал?

Калаф

Нет.

Не так я глуп.

Адельма

Благодари же Небо.

А хитрая рабыня здесь была?

Просила имена ей сообщить?

Калаф

Была и эта. Но она ушла

Ни с чем. И ты пришла напрасно тоже.

Адельма

Напрасны подозренья. Ты меня

Еще не знаешь. Сядь, послушай прежде,

А после если хочешь, называй

Меня предательницей.

(Садится на софу).

Калаф
(садится рядом)

Хорошо,

Скажи, чего ты хочешь от меня.

Адельма

Хочу, чтоб ты сначала посмотрел

Мои одежды и сказал мне, кто я.

Калаф
(рассматривает ее)

По виду, по осанке, по речам

Ты кажешься мне высокорожденной.

Но по одежде — скромная рабыня,

И вряд ли ошибусь, сказав, что ты

Была в Диване. Я тебя жалею.

Адельма

Пять лет назад тебя жалела я,

Когда ты был прислужником несчастным.

Сегодня, увидав тебя в Диване,

Жалела много больше. Было время,

Мне подсказало сердце, что рожден

Ты не для низкой службы. Знаю также,

Что для тебя я делала всегда

Все, что могла, когда я не была

Сама беспомощной. И что глазами

Я все сказала сердцу твоему,

Что девушке доступно молодой

И царской крови.

(Сбрасывает покрывало с лица).

Видишь? Говори:

Меня ты знаешь?

Калаф
(он поражен)

Небо! Ты Адельма?

Принцесса каразан? Ты та Адельма,

Которую считали все умершей?

Адельма

В цепях презренных рабства пред тобой

Дочь каразанского царя Адельма,

Рожденная дня царства, а теперь

Несчастная, ничтожная служанка.

(Плачет).

Калаф

Все смерть твою оплакали. И вот,

Дочь Хейкобада вновь передо мною,

В цепях, раба, служанка…

Адельма

Да, в цепях!

Позволь, я расскажу тебе теперь

Моих несчастий роковую тайну.

Мой брат, как ты, влюбился до безумья

В надменную принцессу Турандот

И для нее предстал перед Диваном.

(Плачет).

Среди голов на городских воротах

Ты можешь видеть голову его.

Мой бедный брат! Ужасная картина!

Я плакать никогда не перестану.

(Рыдает).

Калаф

Бедняжка! Я слыхал об этом раньше,

Но плохо верил. А теперь я знаю.

Адельма

Царь Хейкобад, отец мой, храбрый воин,

Был возмущен концом ужасным сына.

Собрав войска, желая отомстить

За смерть его, он осадил пределы

Пекинского царя. Но изменила

Ему судьба: он был разбит и пал.

Один из царедворцев Альтоума

Решил искоренить семейство наше.

Три брата были варварски убиты,

А мать мою, моих сестер, меня,

Чтоб с нами кончить, бросили всех вместе

В бушующую реку. Милосердый

Хан Альтоум стоял на берегу

И, увидав, жестоко рассердился

На царедворца и велел спасти нас

Во что бы то ни стало. Мать моя

Была уже мертва и сестры также.

Я, более несчастная, была

Еще полуживой, меня спасли,

Вернули к жизни, и потом меня

Хан Альтоум с великим торжеством

Жестокой Турандот в рабыни отдал.

Коль ты не чужд, о, неизвестный принц,

Чувств человечности,— оплачь мой жребий.

Подумай, каково, какой ценой

Досталось мне быть низкою служанкой

У той, которая была причиной

Всех наших страшных бед, у Турандот.

(Плачет).

Калаф
(тронутый)

О да, принцесса, горестям твоим

Я глубоко сочувствую. Однако

Их первою причиной был твой брат,

Затем отец неосторожный твой.

Но чем же мог бы я тебе помочь,

Я, сам несчастный? Если я достигну

Венца моих стремлений,— ожидай

От сердца, что сочувствует тебе,

Свободу и поддержку. А теперь

Рассказ об этих бедах лишь умножил

Мою печаль еще одной печалью.

Адельма

Вот я тебе призналась, и лицо

Тебе открыла, ты узнал, кто я,

Ты знаешь все мои несчастья. Я

Хочу одно: чтоб легче ты поверил

Мне, движимой глубоким состраданьем,—

Раз о любви не должно говорить,—

Мне, дочери царя. Пускай же Небо

Поможет мне внушить доверье сердцу,

Смущенному принцессой Турандот,

Слепому от любви, и пусть оно

Проникнется правдивыми словами

О замыслах принцессы.

Калаф

Говори,

Адельма, что ты хочешь рассказать?

Адельма

Я расскажу… Но ты решишь, что я

Пришла тебя предать, как те, другие,

Презренные служанки и рабыни.

Калаф

Не мучь меня, Адельма, не томи,

Скажи мне все о той, кого люблю.

Адельма
(в сторону)

О Небо, пусть он лжи моей поверит!

(С силой говорит Калафу).

Так слушай. Яростная Турандот,

Проклятая злодейка, приказала

Тебя убить, едва взойдет заря.

Вот что решила та, кого ты любишь.

Калаф
(встает в гневном изумлении)

Меня убить?

Адельма

Да, да, тебя убить.

(Вставая, с удвоенной силой).

Едва ты завтра выйдешь из покоя,

Как двадцать или более кинжалов

Тебя ударят, и падешь ты мертвым.

Калаф
(с беспокойством)

Я извещу охрану…

(Хочет выйти).

Адельма
(удерживая его)

Что ты хочешь?

Ужели ты надеешься спастись,

Уведомив охрану? Простодушный!

Ведь ты не знаешь, где ты…

Как сильна Здесь власть ее…

И до каких пределов

Дошли измена, хитрость и обман…

Калаф
(в слепом отчаянии)

Калаф! Несчастный! О Тимур, отец мой,

Так вот как я пришел тебе на помощь!..

(В печальном забытье стоит, закрыв руками лицо).

Адельма
(изумленно в сторону)

Калаф, Тимура сын… О, будь же ты

Благословенна, ложь моя! Теперь

Вдвойне помочь несчастному ты можешь.

Любовь моя, мне помоги, укрась

Мои слова цветами красноречья,

И если он сейчас мне не уступит,—

То все же он лишится Турандот!

Калаф
(продолжает в отчаянии)

Проклятая судьба… Ну! что ж еще

Останется проделать над несчастным

Тебе, собравшей все свои удары

Над головой отверженного принца,

Умевшего и верить, и любить?

Итак, она на все, на все способна!

Ах, нет, такая злобная душа

Не может жить в таком прекрасном теле

(С негодованием).

Принцесса, нет, меня ты обманула.

Адельма

Твои слова меня не оскорбляют.

О, я предвидела твои сомненья.

Узнай же, чужестранец, что она

Из-за твоей загадки, там, в серале,

Дошла до бешенства. Она теперь

Уверена, что ей не догадаться.

(С преувеличенным жаром).

Она в безумьи бродит по сералю

И, как собака, лаять и кусаться

Готова. Рвет и мечет, и кричит,

Позеленела вся, глаза косят,

Налились кровью, потемнел зрачок.

Она теперь не та, какой в Диване

Ее ты видел. Ты бы ужаснулся.

Я ей старалась расхвалить тебя,

Твои достоинства, чтобы умерить

Ее неистовство и убедить

Твоей женою стать. Но все напрасно.

Она, ты знаешь сам, пошла на хитрость.

И если б хитрость ей не удалась,

То верным евнухам распоряженье

Дано тебя предательски убить.

Ее приказы точны. Никогда

Еще на целом свете не рождалось

Такой души свирепой. За любовь

Ты ей заплатишь смертью. Эта смерть

Уже висит над головой твоей.

Ты мне не веришь? Что же, я готова

Стерпеть обиду. Мне вдвойне больнее,

Сознанье неминуемой беды.

(Плачет).

Калаф

Итак, я предан посреди солдат,

Поставленных монархом для охраны!

Да, правду мне сказал слуга, что страх

И выгода сильнее чувства долга.

Жизнь, я тобой не дорожу! Напрасно

Искать спасенья от звезды жестокой.

Так вот твоя награда, Турандот,

Тому, кто полюбил тебя безумно,

Кто преклонился, кто себя заставил

Пойти на невозможное, на все,

Чтоб ты могла свою исполнить прихоть

(Гневно).

Жизнь, я тобой не дорожу! Напрасно

Искать спасенья от звезды жестокой.

Адельма

Нет, от звезды жестокой, чужестранец,

Тебя сумеет оградить Адельма.

Ты должен знать, что я из состраданья

Сумела стражу золотом купить.

Тебя от смерти, а себя от рабства

Могу спасти я. Там, в моих краях,

Сокровище зарытое лежит.

Я связана и дружбою, и кровно

С царем Берласским, славным Алингвером.

Здесь стража есть, готовая меня

Сопровождать, и лошади готовы.

Бежим из этих ненавистных стен.

Я соберу войска, и с Алингвером,

Царем Берласским, я восстановлю

Мои владенья! И отдам тебе!

Из благодарности ты можешь взять

Вот эту руку, если же тебе

Союз со мной не по сердцу, тогда

Среди княжон татарских ты найдешь

Немало девушек, прекрасней этой,

Достойных быть супругами. А я

Останусь подданной. И лишь бы ты

Избавился от смерти, лишь бы я

Стряхнула цепи рабства, я сумею

Смирить любовь, в которой я тебе

Смущенно признаюсь. Лишь о себе,

Лишь о своем спасении подумай,

А руку ты мою отвергнуть можешь.

День близок… Я страдаю… Принц, бежим!..

Калаф

Адельма благородная! Мне тяжко,

Но не могу тебя доставить в Берлас

И дать тебе свободу. Что сказал бы

О бегстве Альтоум? Он был бы прав,

Назвав меня предателем. Похитив

Тебя, я бы нарушил вероломно

Священные права гостеприимства.

Адельма

Права гостеприимства Турандот

Нарушила.

Калаф

Пусть так. Я не могу.

Я не хозяин сердца своего.

Я буду счастлив умереть, Адельма,

По воле той, которую люблю.

Беги одна. Я за нее умру.

Я так решил. Зачем мне дальше жить?

Без Турандот я более чем мертвый.

Пускай она натешится победой.

Адельма

Так это правда? Значит, от любви

Ты стал совсем слепым?

Калаф

Любовь и смерть.

Я ни на что другое не способен.

Адельма

Я знала, чужестранец, что злодейка

Прекраснее меня, я шла в надежде,

Не встретит ли иную благодарность

Моя душа. Не больно мне, что я

Унижена, одним я дорожу,

Твоей бесценной жизнью. О, бежим!

Спаси лишь жизнь свою, я умоляю.

Калаф

Адельма, я умру, я так решил.

Адельма

Неблагодарный. Оставайся. Я

Из-за тебя останусь также здесь,

Но я рабой уже недолго буду.

И если Небо мне не помогло,—

То ты увидишь, кто из нас двоих

Презреть умеет лучше блага жизни

В превратностях судьбы.

(В сторону).

Сломить любо

Настойчивостью твердой я сумею.

Калаф, и сын Тимура?

(Громко).

Неизвестный,

Прощай!

(Уходит).

Калаф

Такую ночь провел ли кто?

Пылать в огне губительном любви,

Отвергнутым любимою страдать,

Быть окруженным тысячью напастей,

Узнать о смерти матери своей

И о большой опасности, грозящей

Отцу, слуге, и, наконец, узнать,

Что в самый день, который должен быть

Последним днем блужданья, днем надежды,

И радости, и высшего блаженства,—

В тот самый день тебя велит убить

Та, для которой ты хотел бы жить,

Которую ты любишь… Турандот!

Как ты безжалостна! Да, значит правду

Поведала мне хитрая рабыня,

Которой отказал я в именах,

Что дорого придется заплатить

Мне за мое упорство… Вот и солнце…

(Светлеет).

Настало время кровью напоить

Змею несытую. Долой печаль!

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

Бригелла, стража и Калаф.

Бригелла

Ваше высочество, настал час великого испытания.

Калаф
(в волнении)

Так это ты? Ну что же, исполняй

Приказ, который дан тебе. Злодей,

Иди, кончай. Я жизни не ценю!

Бригелла
(удивленно)

Какие такие приказы? Никакого у меня другого приказа нет, как препроводить вас в Диван, потому что император расчесал себе бороду и идет туда же.

Калаф
(с воодушевлением)

Идем в Диван. Я знаю, что до залы

Мне не дойти. Ты видишь, я умею

Идти на смерть без страха.

(Бросает саблю).

Не хочу

Иметь защиты. Пусть она узнает,

Жестокая, что был я безоружен

И добровольно грудь мою открыл,

Чтобы ее исполнились мечты.

(Уходит в гневе).

Бригелла
(в полном недоумении)

Что с ним за дьявол делается? Уж эти мне бабы проклятые! И спать ему не дали, и всю башку перебаламутили. Ола! На караул! Веди его, да смотри в оба!

Уходит. Слышны звуки барабанов и других инструментов.

Действие пятое

Сцена изображает Диван, как во втором действии. В глубине сцены алтарь с китайским божеством и два жреца, но он отделен от залы большим занавесом. При открытии действия Альтоум сидит на троне, Мудрецы на их местах. Панталоне и Тарталья по обеим сторонам трона Альтоума. Стража, как во втором действии.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Альтоум, Тарталья, Панталоне, Мудрецы, стража, затем Калаф. Калаф выходит в большом волнении, с подозрением оглядываясь вокруг. Прибыв на середину сцены, делает поклон Альтоуму, затем говорит сам с собой.

Калаф

Как? Неужели я благополучно

Прошел весь путь, всегда перед собой

Дыханье смерти чувствуя? Никто

Меня не тронул. Или обманула

Меня Адельма, или Турандот,

Узнавши имена, приказ о смерти

Успела отменить и… я погиб!

Но лучше смерть, чем если оправдаться

Должно мое сомненье.

(Стоит в задумчивости).

Альтоум

Милый сын,

Я вижу, ты взволнован. Я хотел бы

Тебя веселым видеть. Ты не бойся.

Сегодня кончатся твои невзгоды.

Я возвещу тебе и мир и радость.

Твоей супругой станет Турандот.

Она ко мне три раза посылала,

Прося меня освободить ее

От обязательства в Диван явиться

И от союза брачного. Ты видишь,

Что можешь быть уверенным и ждать

Ее бестрепетно.

Панталоне

Что верно, то верно, ваше высочество. Я сам лично два раза ходил и ждал у дверей сераля приказаний принцессы. Наскоро оделся и побежал. Замерз так, что до сих пор борода трясется. Ну ничего. Признаюсь — занятно мне было увидать вас в таком огорчении, когда всем нам предстоит веселье.

Тарталья

Я там в тринадцать {Т. е. 13 часов после Ave Maria (после заката солнца). (М. О.).} часов был. Как раз на самой на заре. Она меня своими просьбами с полчаса продержала. И я ей с холода да со злости, кажется, всяких глупостей наговорил.

(В сторону).

Выпорол бы я ее с удовольствием!

Альтоум

Смотри, как долго

Нейдет она. Я к ней послал с приказом

Немедленно явиться пред Диваном.

А в случае отказа — приведут

Ее насильно. Много оснований

Мне на нее сердиться. Вот она!

Она печальна. И лицо ее

Покрыто краскою стыда, который

Я тщетно вызвать в ней пытался…

Сын! Будь веселей!

Калаф

Простите, государь!

Я вас благодарю. Но не могу

Преодолеть жестоких подозрений,

И больно мне, что мог я быть причиной

Ее страданья и ее стыда.

Я лучше бы хотел… Нет, не могу…

Как мог бы жить я без нее на свете!

Надеюсь, что со временем она,

Моею окруженная любовью,

Ко мне привыкнет. Я ей безраздельно

Вручаю сердце! И ее желанья

Моими будут. Тот, кто от меня

Захочет милостей, не должен будет

Искать поддержки разных паразитов,

Льстецов придворных, женщины иной,

Одна она — советчица моя,

Посредница моих благоволений!

В любви я буду верен, постоянен,

И повода не дам для подозрений.

Немного времени пройдет, быть может,

Она меня полюбит и, надеюсь,

О ненависти прежней пожалеет.

Альтоум

Эй, слуги, торопитесь превратить

Зал заседаний в храм. Пускай она

Войдя, увидит, как держу я слово.

Пускай народ сюда свободно входит.

Настало время пострадать немного

Неблагодарной дочери моей

И разом заплатить за все мученья

Ее отца. Пусть радуются все.

Сыграем свадьбу. Жертвенник готовьте.

В глубине сцены поднимается занавес, и открывает алтарь и китайских жрецов.

Панталоне

Канцлер, а канцлер, она идет, идет. Сдается мне, что она плачет.

Тарталья

Свита у нее довольно печального вида. Вообще, эта свадьба больше на панихиду смахивает, по-моему.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Турандот, Адельма, Труффальдин, евнухи, рабыни и прежние. Под звуки печального марша выходит Турандот со своей обычной свитой. Все лица ее свиты носят знак траура. Выполняется тот же церемониал, как и во втором действии. Турандот, взойдя на трон, делает жест изумления, увидав алтарь и жрецов. Каждый занимает свое место, как во втором действии. Калаф стоит посреди сцены.

Турандот

Весь этот траур, незнакомец, этот

Печальный вид моей угрюмой свиты,

Тебя, я знаю, радуют. Я вижу

Готовый жертвенник, и я печальна.

Поверь, что я употребила все

Свое искусство, чтобы отомстить

За стыд вчерашний, но теперь судьбе

Я уступить должна.

Калаф

О Турандот!

Как я хотел бы душу вам открыть

И показать, что вашею печалью

Омрачена моя живая радость!

Зачем жалеть, что вы даете счастье

Тому, кто любит вас? Зачем не сплесть

Священный узел счастием взаимным?

И я прошу прощенья, если должен

Просить прощенья тот, кто полюбил.

Альтоум

Она не заслужила, сын мой милый,

Таких смиренных слов. И ей пора,

Давно пора склониться и смириться.

Пусть музыка играет веселей.

Пусть брак священный будет заключен.

Турандот

Еще не время. Нет прекрасней мести,

Как притвориться и вселить в тебя

Уверенность, душевный мир и радость,

Чтобы затем тебя внезапно бросить

От счастья к муке.

(Встает).

Слушайте меня!

Калаф, Тимура сын, вон из Дивана!

Вот имена, которых ты хотел.

Ищи жену другую! И узнай,

Как Турандот умеет побеждать!

Калаф
(в горестном изумлении)

О, я несчастный!

Альтоум
(изумленно)

Боги, что я слышу!

Панталоне

Мать честная, как она его отбрила! Канцлер, а?

Тарталья

Бергингузин! Меня прямо по сердцу резануло!

Калаф
(в отчаянии)

Погибло все! Кто мне теперь поможет?

Ах, некому помочь! Я сам себе

Убийцей стал. Я слишком полюбил

И погубил любовь. Я мог вчера

В ответах ошибиться. И теперь

Я был бы обезглавлен, и душа

Не испытала бы страданий этих,

Ужаснее, чем смерть! Ты, Альтоум,

Напрасно отменил закон суровый,

Суливший смерть мне, если дочь твоя

Узнает имена. Она была бы

Еще счастливей.

(Плачет).

Альтоум

Верь, Калаф, печаль

Терзает сердце старое. Какой

Нежданный случай!

Турандот
(тихо Зелиме)

Как мне жаль его,

Зелима! Дольше сердце от него

Не защитить мне!

Зелима
(тихо)

Сдайтесь, уступите!

Народ волнуется.

Адельма
(сама с собой)

Идет вопрос

О жизни и о смерти!

Калаф
(растерянно)

Будто сон…

Рассудок мой…

(Бурно).

Жестокая, скажи,

Ты сожалеешь, что не видишь мертвым

Того, кто так любил тебя? Хочу,

Чтоб ты и жизнь мою завоевала!

(Быстро подходит к трону Турандот).

Вот, он у ног твоих, тот принц Калаф,

Которого ты знаешь, ненавидишь,

Который презирает небо, землю,

Свою судьбу, который, обезумев,

В отчаянии, на твоих глазах

От горя умирает!

Выхватывает кинжал, хочет заколоться. Турандот бросается к нему с трона и останавливает его.

Турандот
(с нежностью)

Нет, Калаф!

Не надо.

Альтоум

Что я вижу?

Калаф
(в изумлении)

Как, ты хочешь

Той смерти помешать, которой ищешь?

Способна ты на дело милосердья?

Жестокая, ты хочешь, чтобы я

Жил без тебя, страдая бесконечно,

И мучился всю жизнь? По крайней мере,

Будь в этом милосерда и позволь

Мне избежать такого горя. Если

Способна ты на милость, то в Пекине

Есть мой отец, Тимур. Несчастен он,

Преследуем, его лишили царства,

Он нищим стал. Помочь ему я тщетно

Старался. Пожалей его, а мне,

Дай этот мир покинуть.

(Хочет убить себя. Турандот останавливает его.)

Турандот

Нет, Калаф!

Ты будешь жить. Ты должен… для меня!

Знай, я побеждена. Скорей, Зелима,

Беги ты к узнику, его отцу,

Утешить постарайся старика

И верного слугу его утешь.

Там ждет и мать твоя. Ей помоги…

Зелима

Бегу. О, как я рада!

(Уходит).

Адельма
(в страшном волнении)

Гибнет все!

Я чую смерть. Надежды больше нет!

Турандот

Узнай. Я победила лишь случайно.

Сегодня ночью, в странном забытьи,

Ты имена открыл моей рабыне,

Адельме. От нее я их узнала.

Но, пусть про то узнает целый мир,

Я не способна быть несправедливой.

Узнай еще, что красота твоя,

Твой доблестный и благородный вид

Нашли дорогу к сердцу моему,

Его смягчить сумели. О, живи,

Будь справедливо гордым. Турандот

Твоя супруга!

Адельма
(скорбно сама с собой)

О, как я страдаю!

Калаф

Как, ты моя? О радость, дай мне жить!

Альтоум
(сходя с трона)

Дочь… Дорогая… Я тебе прощаю

Все горести, что ты мне причиняла.

Ты искупила все своим порывом.

Панталоне

Свадьба, свадьба! Уступите дорогу, господа мудрецы.

Тарталья

Отойдите в сторонку, туда, на задний план.

Мудрецы отходят назад.

Адельма
(порывисто выходит вперед)

О да, живи, жестокий, и живи

С ней, ненавистной мне! А ты, принцесса,

Узнай, что ненавижу я тебя,

Что все мои дела имели целью

Добиться, чтобы он на мне женился.

Пять лет назад, еще в моих владеньях

Его я полюбила. Притворившись,

Что я забочусь об одной тебе,

Сегодня ночью я его просила

Бежать со мной, ему тебя бранила…

Но было все напрасно… Наконец,

Случайно произнес он имена.

Я их тебе открыла, ожидая,

Что ты его прогонишь, и тогда

Удастся мне склонить его к побегу,

И будет он моим. Но слишком он

Тобою увлечен. И мне на горе

Все оказалась тщетным, и надежда

Рассеялась навек. Теперь один

Мне остается путь. Я им пойду.

Я рождена принцессой. Стыдно мне

Жить в рабстве, как жила я до сих пор.

Тебя, жестокую, я ненавижу.

Ты отняла отца и мать мою,

И братьев, и сестер, мои владенья

И, наконец, его, мою любовь.

Довольно для Адельмы этих бедствий.

Пора кончать. Пускай же с ней погибнет

Последний отпрыск царственного рода.

И кровь да смоет годы униженья!

(Подымает кинжал Калафа и гордо продолжает).

Вот он, кинжал, тобою отстраненный

От сердца мужа, чтоб пронзить меня.

Пусть видит весь народ, могу ли я

Разрушить цепи рабства!

(Хочет убить себя. Калаф ее останавливает).

Калаф

Нет, Адельма!

Остановись!

Адельма

Оставь меня, тиран!

(Плачущим голосом).

Пусти, неблагодарный! Дай мне смерть!

(Пытается заколоться. Калаф отнимает у нее кинжал).

Калаф

Ты не умрешь. Я признаю, что я

Тебе обязан всем благополучьем.

Твое предательство на пользу было,

Им довела меня ты до поступка,

Который тронул сердце, наконец,

Той, что меня хотела ненавидеть

И сделала теперь счастливей всех.

Прости любовь, в которой я не волен,

И не зови меня неблагодарным.

Клянусь богами, если бы я мог

Любить другую, то моей женой

Была бы ты.

Адельма
(зарыдав)

Нет, нет, я не достойна

Твоей руки.

Турандот

Адельма, что с тобой?

Адельма

Теперь ты знаешь все мои страданья.

Ты отняла одну мою надежду —

Ты отняла его. Лишь для него

Я шла на все, предательницей стала,

Он отнял средство отомстить тебе.

Верни свободу мне, по крайней мере,

Я странницей покину ваш Пекин.

Не сотвори жестокости последней,

Не заставляй меня узреть Калафа

В объятьях Турандот. Ты должен помнить,—

Ревнивые сердца на все способны,

На все пойдет в отчаяньи душа.

Там, где Адельма, ты уже не можешь

Быть в безопасности.

(Плачет).

Альтоум
(в сторону)

Мне жаль ее,

Принцессу бедную.

Калаф

Адельма, будет,

Не плачь. Ты видишь, я теперь могу

Отчасти возвратить тебе свой долг.

Ты, Альтоум, и ты, моя супруга,

Я вас молю принцессе возвратить

Ее свободу.

Турандот

Я прошу о том же,

Отец! Я знаю, что в ее глазах

Я — ненавистна и жестока, видеть

Меня ей трудно. Я ее любила,

Я доверяла ей во всем. Но было

Напрасно все. Она таила гнев.

И для нее я не могла никак

Быть более подругой, чем принцессой.

Она не доверяла мне. Пускай

Она уйдет свободной! Если вы

Хотите оказать нам эту милость,

Мне, дочери, и моему супругу,—

Не откажите в этой низкой просьбе!

Альтоум

В такой счастливый день своих щедрот

Я мерить не могу. Пускай она

Свою получит долю в этом счастьи.

Одной свободы мало. Я отдам

Адельме мною отнятое царство.

Пусть выберет супруга, чтобы с ним

Благоразумно, мудро, а не слепо,

Не дерзостно страною управлять.

Адельма

О, господин мой… слишком смущена

Раскаяньем несчастная Адельма…

Моя любовь мешает мне понять

И оценить благодеянья ваши.

Но время просветит усталый ум.

Пока же я способна только плакать…

Нет сил сдержаться…

Калаф

Где ты, мой отец?

Ты здесь, в Пекине? Где тебя найти,

Обнять тебя и счастьем поделиться?

Турандот

Отец твой у меня. И в этот час

Он знает все и радостен. Позволь

Не открывать пред всеми эту тайну.

Я их стыжусь. Ты скоро все узнаешь.

Альтоум

Тимур с тобой? Калаф, возвеселись.

Здесь ты уж царь. Тимур да будет счастлив,

Его страна свободна. Этот варвар,

Хан хорезмийский, управлял жестоко

Твоей землей и от руки вассалов,

Не вынесших свирепой тирании,

Пал мертвым. А державный скипетр твой

Твоим министром верным дли тебя

Был сохранен. Теперь он разослал

Ко всем монархам тайные записки,

Где описал подробные приметы,

Прося тебя иль твоего отца

Принять бразды правленья, если живы.

Возьми вот этот лист и в нем прочти

Конец твоих невзгод.

(Дает ему бумагу).

Калаф
(рассматривая бумагу)

Возможно ль? Боги!

О Турандот, о царь! Но нет, не к вам,

Не к смертным воссылать мои восторги.

Мои восторги к вам, о боги! К вам

Я руки воздеваю. Вам я шлю

Мои благодаренья, вас молю

Послать мне сотню новых испытаний,

Вас, изменяющих дела земные

Наперекор людскому рассужденью,

В уничижении молю простить

Мне жалобы мои. И если жизнь

И горести ее порою могут

Нас заставлять на время позабыть

О всемогуществе руки дающей,—

Простите мне и это прегрешенье!

Все присутствующие тронуты и плачут.

Турандот

Ничто не омрачает нашей свадьбы…

(В раздумьи).

Калаф готов был жизнь свою отдать

Из-за любви ко мне. Его министр

Для счастья господина своего

Пошел на смерть. Его другой министр

Ему хранит престол, хотя бы мог

Сам стать царем. И тот старик несчастный

Во имя сына близко видел смерть…

А женщина, что мне была скорее

Подругой, чем рабыней, предает.

О Небо, умоляю мне простить

Упорное к мужчинам отвращенье!

Прости и все жестокости мои!

(Выходит вперед).

Узнайте вы, любезные мужчины,

Что я вас всех люблю. И чем-нибудь

Раскаянье извольте поощрить!

Занавес

Турандот

Предисловие автора к пьесе ‘Турандот’

Действующие лица

Действие первое

Действие второе

Действие третье

Действие четвертое

Действие пятое

Читайте также: