‘За два года’. Сборникъ статей изъ ‘Искры’. Часть вторая.
Tua res agitur (о теб идетъ дло).
Tua res agitur (о теб идетъ дло).
(18-го апрля 1904 г. No 64).
(переводъ съ нмецкаго).
Парвусъ.
Tua res agitur, Парвус Александр Львович, Год: 1904
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Прусское правительство еще разъ выслало дюжину русскихъ студентовъ. Какая крупная побда правительства! Вообще, съ нкотораго времени имперское правительство не перестаетъ одерживать побды: такъ, по крайней мр, возвщаютъ буржуазныя газеты. Сперва побды въ прусскомъ ландтаг, гд два прусскихъ министра, подъ прикрытіемъ 200 юнкеровъ, побдили противника, для котораго входъ въ палату предварительно былъ герметически закупоренъ трехвласснымъ избирательнымъ правомъ. Врагъ былъ представленъ манекеномъ либерально-демократической оппозиціи. Этотъ врагъ изъ соломы и картона палъ, сраженный бумажными ядрами поддльныхъ цитатъ. А газеты восклицали: ‘Побда надъ соціалдемократіей!’ Посл того побда въ рейхстаг. Побдоносные министры такъ были отдланы соціалдемократіей, что только клочья летли. Но вотъ ‘были пущены въ ходъ телефонныя проволоки’, какъ пишутъ въ газетныхъ бюллетеняхъ по поводу крупныхъ сраженій, и графъ Бюловъ появился, бряцая оружіемъ изъ блестящей жести. И вслдъ затмъ пресса восклицала: Осанна Бюлову! Онъ отважился бороться съ Бебелемъ, и онъ побдилъ, не смотря на ‘осипшій голосъ!’ ‘Уничтожающій ударъ соціалдемократіи!’ Наконецъ, въ третій разъ прусское военное государство побдило русскихъ студентовъ.
Преступленіе этихъ послднихъ заключалось въ томъ, что они не хотли позволить обращаться съ собой, какъ съ собаками которымъ даютъ пинокъ, когда он надодаютъ. Въ этомъ пресса, представляющая въ Пруссіи общественное мнніе, усматриваетъ’неслыханную дерзость’, и даже самые либеральные изъ демократовъ ворчливо поучаютъ горячія русскія головы, что было бы благоразумне склониться передъ боле сильнымъ, и что они засвидтельствовали бы свою политическую зрлость, если бы безпрекословно проглотили оскорбленія, идущія отъ высшей власти.
Но русскіе не захотли этого понять. Ихъ глубоко оскорбила не только въ ихъ политическихъ убжденіяхъ, но и въ ихъ личномъ чувств чести, русскихъ учащихся женщинъ поносили при этомъ площадными словами — они защищались противъ этого и аппелировали къ чувству справедливости и порядочности всхъ цивилизованныхъ людей. И въ стран націи ‘мыслителей и поэтовъ’ имъ данъ былъ отвтъ… полицейскимъ служителемъ.
Представьте себ — конечно невозможный случай: французскій министръ президентъ оскорбилъ живущихъ въ Париж нмцевъ. Онъ ни въ коемъ случа не могъ бы ихъ упрекнуть въ томъ, что они своимъ неудержимымъ стремленіемъ къ свобод приводятъ въ смущеніе гостепріимную Францію. Но можетъ быть онъ сказалъ бы: ‘Нмцы ищутъ въ Париж либо денегъ, либо женщинъ. Пресытившись неуклюжими ласками женщинъ своей націи, они ищутъ идеала женственности въ парижскомъ полусвт. Но они столь же нечистоплотны въ любви, какъ и въ торговыхъ оборотахъ. Нмецкіе поэты мечтательны безъ чувственности, нмцы въ Париж чувственны безъ изящества. Имъ не достаетъ той страстности, которая облагораживаетъ эротичность людей романскихъ націй. Они понизили нравственный уровень кокотокъ, подобно тому, какъ въ торговые обороты они внесли духъ восточно-прусскихъ проходимцевъ’.
Какъ сказано, мы предполагаемъ невозможный случай. Но если бы студенты и другіе нмцы въ Париж организовали собраніе протеста противъ нанесеннаго имъ оскорбленія.— считали бы ихъ въ Германіи неимющими права на уваженіе, незрлыми людьми, злоупотреблявшими чужимъ гостепріимствамъ? Не прославляли-ли бы ихъ скоре за то, что они своимъ протестомъ выполнили по отношенію къ своей націи долгъ чести? Но по отношенію къ русскимъ но хотятъ допускать, что они тоже могутъ обладать національнымъ чувством.
428 русскихъ, подписавшихъ протестъ и рисковавшихъ за это не только высылкой изъ Пруссіи, но и сверхъ того преслдованіями по возвращеніи своемъ на родину, сдлали это, конечно, но для того, чтобы выдвинуться политически. Въ Россіи требованія, предъявляемыя къ политическому мученичеству, очень высоки. Тамъ, гд лучшіе люди націи въ повседневной политической борьб ставятъ на карту свою жизнь, политическая извстность пріобртается не такъ легко. Поэтому мы должны признать, что эти русскіе юноши проявили, во всякомъ случа, не меньше мужества и чести, чмъ прусскіе министры и нмецкій имперскій канцлеръ, которые, опираясь на сильную власть огромнаго нмецкаго государства, оскорбительными рчами обрушились на беззащитныхъ иностранцевъ.
Но еще боле, чмъ эти новйшіе политическіе подвига нмецкаго правительства, характерны побдные клики буржуазнаго ‘общественнаго мннія’. Оно смется само надъ собой и не сознаетъ этого! Доказано, что нмецкое правительство оказываетъ царю полицейскія услуги,— и не со вчерашняго только дня, но еще со времени Бисмарка. Вс указанія на ‘анархизмъ’, вплоть до поддльныхъ цитатъ, отброшены за негодностью посл прочитанныхъ вслухъ имперскимъ канцлеромъ документовъ. Совершенно ясно было высказано въ дл Льва Дейча: царь лично заинтересованъ въ его выдач, слдовательно нужно уступить его желанію {Эти факты изъ переписки имперскаго и баденскаго правительствъ (тов. Дейчъ, какъ извстно, былъ арестованъ въ Баден), сообщены были рейхстагу гр. Бюловымъ во время недавнихъ дебатовъ.}. Чтобы добиться благосклонности царя, Левъ Дейчъ выдается какъ уголовный преступникъ, хотя не только изъ документовъ по его длу, но и изъ настойчиваго интереса къ этому длу ‘августйшей особы’, вытекало, что дло идетъ о политическомъ борц. Совершается торговля людьми, торговля самаго худшаго сорта: законъ обходится, общественное мнніе вводится въ обманъ и человка выдаютъ съ головой, потому что благосклонность царя общаетъ политическія выгоды. И въ этой попытк подслужиться царю, въ погон за мнимыми выгодами при помощи негодныхъ средствъ, свидтельствующихъ о жалкой слабости, равно какъ и въ послдующихъ шпіонскихъ услугахъ, буржуазія усматриваетъ проявленія величія и силы Имперіи.
Левъ Дейчъ отбылъ сибирскую каторгу, посл 16 лтъ ссылки ему удалось бжать изъ Сибири. Онъ издалъ книгу, которая появилась и на нмецкомъ язык подъ заглавіемъ: ’16 лтъ въ Сибирской ссылк’. Отъ этапа къ этапу, изъ тюрьмы въ тюрьму развертываетъ онъ передъ нами эти шестнадцать лтъ. Онъ пошелъ туда юношей и вернулся съ сдыми волосами. Но удивительно: во всей книг ни слова жалобы, ни слова ненависти — печать эпическаго спокойствія лежитъ на всемъ изложеніи, заставляющемъ забывать, что здсь кто-то разсказываетъ свою личную трагическую судьбу. И черезъ 16 лтъ онъ снова вступаетъ въ ряды синей партіи, какъ будто только вчера оставилъ свой постъ. Г-нъ Бюловъ, знаете-ли вы, что это значитъ? Страшную силу! Партія, сообщающая своимъ приверженцамъ такую спокойную и непоколебимую стойкость, должна располагать неистощимыми источниками убжденія.
Обладай буржуазная публика хоть нкоторымъ пониманіемъ политической психологіи, она совсмъ иначе оцнила бы протестъ русскихъ студентовъ. Глупо смяться надъ тмъ, что они еще не ваяя ли положенія въ обществ, не обзавелись семьей и состояніемъ. Чмъ объясняется, что эти молодые люди интересуются, въ противоположность нмецкимъ студентамъ-корпорантамъ, не пивомъ и фехтованіемъ, но политикой и соціализмомъ? На этомъ вопрос слдовало бы остановиться. Русскіе въ Берлин не составляютъ исключенія изъ числа другихъ русскихъ студентовъ, какъ за-границей, такъ и на родин. Факты, свидтельствующіе объ этомъ, всмъ извстны. Причина этого явленія — настроеніе всей вообще русской интеллигенціи, о которомъ свидтельствуетъ столь часто поражающая насъ русская литература. Кто понялъ это, тотъ не можетъ не сдлать опредленныхъ выводовъ о характер соціальной среды, порождающей подобныя явленія, тотъ долженъ убдиться, что революціонное настроеніе русской молодежи является только выраженіе общаго политическаго броженія въ Россіи, достигшаго громадной силы. Но буржуазія уже потеряла всякую способность понимать прогрессивныя политическія явленія. Ея теперешняя травля русскихъ представляетъ собою культурный барометръ, показывающій, какъ низко она пала въ политическомъ отношеніи.
Было время, когда буржуазія низвергла троны и брала приступомъ небо, когда она указывала человчеству новыя цли, мечтала ‘о свобод, равенств и братств’, грезила объ единеніи народомъ, о всемірной республик, о царств разума, счастья и высшей культуры. Это фактъ, хотя онъ уже забытъ и самое воспоминаніе о немъ выброшено изъ школьныхъ учебниковъ. Царство буржуазіи стало царствомъ безстыдной эксплуатаціи и дикой погони за прибылью. Такъ какъ буржуазія не можетъ больше выставить никакого идеала, то она, вообще, отрицаетъ его возможность и провозглашаетъ соціальную борьбу мхъ противъ всхъ величайшимъ закономъ человческой культуры. Наука стала простымъ предметомъ торговли, и искусству было отведено служебное мсто — оно живетъ еще потому, что изображаетъ лица тхъ, кто можетъ его оплачивать. Буржуазія лишилась духа свободнаго изслдованія и заключила миръ съ богомъ на неб и съ попами на земл. И она, нкогда боровшаяся за парламентскій режимъ, какъ за главное требованіе своей политической жизни, видитъ теперь въ поддержк русскаго абсолютизма основное условіе своего существованія. ‘Tua res agitur’ (о теб идетъ дло) — таково было спасительное слово, произнесенное нмецкимъ имперскимъ канцлеромъ. Поддержка царскаго трона необходима въ интересахъ защиты европейской буржуазіи. Вотъ что заслужило громкое одобреніе буржуазнаго общественнаго мннія. Но если буржуазія связываетъ свою судьбу съ абсолютизмомъ, то это должно насъ, революціонныхъ соціалистовъ, наполнять радостной увренностью въ побд. До наступленія крупныхъ историческихъ поворотныхъ пунктовъ, внутреннія движущія силы историческаго развитія могутъ быть открыты только при строго научномъ изученіи. Но бываютъ такія вншнія проявленія историческаго процесса, которыя, хотя они и производнаго характера, но могутъ быть легче замчены, такъ какъ выступаютъ на поверхность соціальной жизни, и эти-то проявленія, будучи оцнены съ правильной точки зрнія, бросаютъ свтъ на то, что творится глубоко внизу.
Такія проявленія даются намъ культурнымъ и политическимъ упадкомъ буржуазіи. Ибо мыслимо-ли, чтобы это политическое малодушіе, сухой практицизмъ въ наук, ограниченность, отсутствіе всякой серьезной точки зрнія въ литератур, формалистика въ искусств, трусливое подавленіе всякаго смлаго полета мысли во всхъ областяхъ, могло завершить величественное культурное развитіе человчества?
Должна-ли вся всемірная исторія подчиниться деспотизму? Возможно-ли, чтобы прогрессивныя силы, создавшіяся и умножившіяся въ теченіе безконечныхъ тысячелтій человческой исторіи, могли быть разъ навсегда остановлены въ своемъ развитіи посредствомъ полицейской силы? Все воодушевленіе, почерпнутое каждымъ изъ насъ въ твореніяхъ человческой мысли и въ человческой жажд идеала, все, чмъ мы живы духовно, возмущается противъ этого. Это абсурдъ. Это должно измниться.
Буржуазія препятствуетъ культурному развитію, потому что она должна отказаться отъ своей собственности, чтобы дать ему свободную дорогу. Тмъ самымъ она сама сдаетъ ему свои позиціи. Борьба за освобожденіе рабочаго класса становится борьбой за будущее человческой культуры.
Поэтому мы, съ своей стороны, взываемъ къ работникамъ: Tua res agitur! Это о васъ идетъ дло! Буржуазія боится не русскихъ студентовъ, но европейской соціалдемократіи. Буржуазія встртила бы съ ликованіемъ паденіе русскаго абсолютизма, если бы не боялась за свое собственное господство. Да и теперь она мягче бы относилась въ русскимъ революціонерамъ, если бы они въ то же время ме мыслили соціалдемократически.
Tua res agitur! Дло касается нмецкихъ рабочихъ. Уже изъ бывшихъ до сихъ поръ парламентскихъ дебатовъ стало ясно, что подъ предлогомъ борьбы съ русскимъ революціоннымъ движеніемъ борятся съ нмецкой соціалдемократіей. Каковъ бы ни былъ конецъ этого, суть дла ясна: не русскія нелегальныя произведенія вредятъ нмецкой соціалдемократіи, но, наоборотъ, легальная дятельность нмецкихъ соціалдемократовъ отнимаетъ у русскаго революціоннаго движенія симпатіи буржуазіи. Признать это — для соціалдемократіи является дломъ справедливости!
Tua res agitur! Нмецкіе рабочіе поняли это выраженіе. Никогда еще классовая борьба, свирпствовавшая внутри нмецкой націи, не была такъ грубо раскрыта, какъ этимъ выраженіемъ германскаго имперскаго канцлера.
И вотъ пресса ликуетъ и возвщаетъ о побд надъ соціалдемократіей! Но самоубійственной политик буржуазіи свойственно всегда считать свое собственное мнніе ‘голосомъ націи’ и она, поэтому, постоянно поражается смертельно, когда выборы въ рейхстагъ снова ей показываютъ, что въ Германіи существуютъ пролетарскія массы, иначе, чмъ она, относящіяся во всмъ явленіямъ.
Tua res agitur! Эти слова канцлера должны запомнить и т чудаки-фантазеры въ нашихъ собственныхъ рядахъ, которые думаютъ, что посл того, какъ историческое проявленіе могущества соціалистически-революціоннаго пролетаріата заставило буржуазію отказаться отъ всхъ своихъ идеаловъ, предать свои собственные политическіе интересы, сдлало ее величайшимъ трусомъ, ищущимъ себ прикрытія за спиной правительства и цпляющейся за колеблющійся тронъ царя — что посл всего этого ея парламентскимъ ораторамъ удастся влить при помощи умныхъ словъ въ буржуазныя партіи политическое мужество и внушить правительству широкіе историческіе взгляды.
Tua res agitur! Пролетаріатъ можетъ разсчитывать только самъ на себя, онъ является исполнителемъ воли исторіи въ борьб съ враждебной культур буржуазіей!