ЮСТИНЪ КЭРНЕРЪ.
ЮСТИНЪ КЭРНЕРЪ.
РАЗЛУКА.
РАЗЛУКА.
РОДИНА.
РОДИНА.
БСЪ ВЪ САЛАМАНК.
БСЪ ВЪ САЛАМАНК.
Три стихотворения, Кернер Юстинус, Год: 1877
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Нмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ. Подъ редакціей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.
1. Разлука. — М. М.<ихайловъ>
2. Родина. — М. М.<ихайловъ>
3. Бсъ въ Саламанк. — Кн. В. М — кой
Юстинъ-Андрей-Христіанъ Кернеръ родился 18-го сентября 1786 года въ Людвигсбург. Первоначальное своё образованіе получилъ онъ въ латинской школ своего роднего города, а дальнйшее — въ монастыр Маульброн, куда отецъ его былъ переведёнъ въ 1795 году. Около этого времени его постигла тяжолая болзнь, имвшая вліяніе на всю его послдующую жизнь, такъ-какъ онъ вслдствіе этого обстоятельства попался въ руки магнитизёра, посл чего, по собственнымъ словамъ, его стали сильно тревожить всякаго рода виднія. Въ 1804 году Кэрнеръ покинулъ снова свой родной Людвигсбургъ, куда переселился-было съ матерью въ 1799 году, по смерти отца, и поступилъ въ число студентовъ Тюбингенскаго университета на медицинскій факультетъ. Здсь онъ сошолся съ Уландомъ, Густавомъ Швабомъ и Фарнгагеномъ фонъ-Энзе, также штудировавшими въ то время въ Тюбинген. По окончаніи полнаго курса въ 1809 году, Кэрнеръ получилъ мсто практикующаго врача въ Вильдбад, а въ 1818 году назначенъ главнымъ врачёмъ въ Вейнсбергъ, старинный замокъ котораго онъ въ короткое время очистилъ онъ муссора и окружилъ красивыми постройками, въ которыхъ проживаетъ до-сихъ-поръ, не смотря на слпоту, постигшую его въ 1851 году. Впрочемъ, это несчастье не повліяло на его поэтическое дарованіе, такъ-какъ ещё въ 1852 году имъ издано было новое собраніе стихотвореній, подъ заглавіемъ ‘Послдній Букетъ’.
Есть поэты, жизнь и оригинальная личность которыхъ извстны публик боле чмъ самыя ихъ произведенія, тогда-какъ, напротивъ, она знаетъ другихъ только по ихъ сочиненіямъ, а не не ихъ біографіямъ. Кэрнеръ принвадлежитъ къ поэтамъ первой категоріи — и мистическая жизнь его въ Вейнсберг даётъ полное понятіе о характер его сочиненій. Впрочемъ и произведенія его тоже весьма замчательны, такъ-какъ онъ выставляетъ себя въ нихъ человкомъ, знающимъ гораздо боле тайнъ природы, нежели другіе. Замчательно, что, какъ человкъ, онъ съумлъ соединить въ своёмъ лиц три совершенно-различныя личности: искуснаго врача, простодушнаго поэта и самаго гостепріимнаго хозяина. Безъ сомннія, это небывалое соединеніе и было главной причиной той славы, которая окружаетъ его помимо его сочиненій. Какъ поэтъ, онъ принадлежитъ къ баварской школ, а сочиненія его отличаются неподдльнымъ юморомъ, часто переходящимъ въ меланхолическій оттнокъ. Какъ врачъ, онъ видитъ, что всё человчество ничто иное, какъ обширный госпиталь, гд у каждаго что-нибудь болитъ. ‘Какъ поэтъ’, говоритъ Шерръ, ‘Кэрнеръ постоянно варьируетъ тэму романтической тоски по небу, часто въ такихъ звукахъ, которые загадочною силою трогаютъ сердце. Его псни — настоящія псни: короткія, непосредственныя, пвучія. Его романсы вращаются въ мрачной сфер духовидній, но въ высшей степени оригинальныхъ ‘Путевыхъ тняхъ’ и въ ‘Драм съ явленіями призраковъ’ (Der Brenhuter im Salzbaden) къ этому призрачному элементу примшивается юморъ и острота, которые часто длаютъ самые странные скачки.’ Кром названныхъ сочиненій Кэрнера пользуются также извстностью его литературныя ясновиднія (‘Преворская ясновидящая’, ‘Магиковъ’ и другія), обнаруживающія въ немъ романтика въ сильной степени.
Я иду по улицамъ уснувшимъ:
Словно вымеръ городъ — всё молчитъ,
Лишь вдали рка шумитъ сонливо,
Да луна межь тучами блеститъ.
Я стою у маленькаго дома,
Гд она — любимая — живётъ…
Спитъ она — не знаетъ, что далёко
Другъ ея изъ города идётъ.
Грустно я стою, простёрши руки,
Предъ давно-погаснувшимъ окномъ,
И твержу: ‘прости, родимый городъ!
Милый край и мирный, тихій домъ!
‘Милый край, куда неудержимо
Такъ рвались всегда душа моя,
И окно, въ которое такъ часто
Любовался милымъ дичкомъ я!’
Вотъ иду я къ городскимъ воротамъ,
Вотъ за мной ихъ заперъ часовой…
Грустно, тяжко — не трепещетъ сердце:
Сердце тамъ осталось — за стной.
М. М.
Въ долин мрачной я
Лежалъ, тоской томимый —
И вновь увидлъ я
Лучъ родины любимой.
Мой отчій домъ стоялъ
Въ равнин свтозарной:
Какъ сводъ небесъ сіялъ,
Какъ лучъ горлъ янтарный.
Какъ родина моя
Была свтла, богата,
Но пробудился я —
И думъ свжа утрата.
И я пошолъ съ тоской
Печальною дорогой
Искать страны родной
Съ слезами и тревогой.
М. М.
Есть древнее правдивое поврье,
Доступное всмъ врнымъ христіанамъ,
Что демонская сила вся ничтожна
Передъ сужденьемъ здравымъ человка.
Кто смлостью, лукавствомъ обладаетъ,
Тотъ демоновъ уловки презираетъ —
Вамъ это безъ меня давно извстно,
Однако же въ примръ скажу вамъ сказку
Для тхъ, кто этой истин не вритъ.
Не знаю сколько лтъ тому назадъ
Сидлъ въ подвал винномъ въ Саламанк
Нечистый духъ и съ кафедры читалъ
Систему колдовства изъ чорной книги.
А на скамьяхъ кругомъ. вниманья полны
И притаивъ дыханье, засдали
Охотники до лекцій сатанинскихъ.
Бсъ тшилъ всхъ своими остротами
И такъ умлъ собою всхъ увлечь,
Что на конецъ полугодичныхъ лекцій
Они смотрли съ грустію въ душ.
‘Сердечно радуюсь’, сказалъ нечистый,
‘Что вамъ меня пріятію было слушать,
И вы, какъ вижу, мной вполн довольны.
За это я хочу вознагражденья,
И, не желая долго васъ томить.
Возьму себ у васъ одну изъ душъ:
Послдній, кто оставитъ мой подвалъ,
Оставитъ вмст, съ тмъ свою мн душу.’
Тогда пришло въ волненье всё собранье,
Ругательства посыпались на чорта,
И раздражонные вопили въ голосъ.
Чтобъ чортъ побралъ ихъ чорта-краснобая!
Но крики ихъ остались безполезны:
Нечистый былъ, какъ пень, неумолимъ —
И, покорясь коварному ршенью,
Они кидаютъ жребій межъ собой:
Кому изъ нихъ послднему остаться.
И жребій палъ на молодого графа.
Однако же онъ духомъ не упалъ
И думаетъ: ‘вдь я ещё свободенъ:
Онъ надо мной когтей не распустилъ.’
Вотъ дьяволъ сталъ на страж у дверей
И другъ за другомъ тхъ ихъ пропускаетъ:
Когда же очередь дошла д» графа,
Онъ цапъ его скорй за воротникъ,
А тотъ кричитъ: ‘любезный, ты ошибся,
Возьми того кто слдуетъ за мной’ —
И указалъ на тнь свою рукой.
Тутъ чортъ, внезапно солнцемъ ослплённый,
Пустилъ его на волю изъ когтей
И къ тни бросился, какъ угорлый.
А графъ, смясь надъ чортомъ, поскоре
Юркнулъ изъ погреба и — былъ таковъ.
Но замчательно что съ той норы.
На диво всмъ, кто графа ни встрчалъ,
Онъ отъ себя ужь тни не бросалъ.
Кн. В. М — кая.