ТРЕЗВЕННИКИ
ТРЕЗВЕННИКИ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
——
Трезвенники, Гашек Ярослав, Год: 1914
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Гашек Я. И.
Рассказы и фельетоны. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1983.— (Серия: ‘Золотые родники’).
Не знаю, как случилось, что председатель общества трезвости Ворачек, его заместитель Бек и секретарь Машек постановили также праздновать новый год, но, конечно, способом, соответветствующим интересам и задачам общества трезвости. Впоследствии говорили, что правление вынуждено было выйти на улицу и активно проповедывать идею борьбы с алкоголиками под прямым давлением членов общества.
В данное время члены общества это отрицают, но в протоколе, составленном полицией на указанных трех трезвенников, значится, что, преследуя единственную цель — проповедывать чистые антиалкогольные идеи, они вышли вечером, чтобы провести всю новогоднюю ночь, как апостолы, в борьбе с величайшим в мире злом — пьянством. Когда они вышли на улицу, председатель Ворачек спросил стоявшего на углу постового, не может ли он сообщить, где они могут найти сейчас больше всего пьяных. Это было в шесть часов вечера. Полицейский посмотрел на него и сказал:
— Неужели вам не стыдно глотать водку с раннего утра?!
— Но позвольте…
— Ничего я вам не позволю. Еще одно слово — и я вас заберу в участок.
— Ну, тогда спасибо.
— Глядите, говорю вам!— предупредил полицейский.
Трезвенники печально отправились дальше и на углу Житной улицы заметили двух мужчин, которые, бормоча что-то себе под нос, шли по направлению к городу. Секретарю пришла мысль, что эти два человека наверняка идут куда-нибудь в притон, и он предложил отправиться за ними.
Долго преследовать их не пришлось. Те заметили их и бросились бежать, бросив какой-то сверток.
Покачивая головой, заместитель председателя Бек развернул сверток и увидел в нем две пары ботинок. Тем временем вокруг них собралось много народа, и какой-то коренастый человек взял одной рукой Бека за рукав, а другой махал перед его лицом и кричал, что он его знает, что у него так много ботинок, что он их выбрасывает, а другим беднякам приходится ходить босыми в зимнее время…
Затем секретарь Машек услышал выкрик: ‘Дай ему хорошенько!’, послуживший сигналом к всеобщей атаке на трех апостолов, вынужденных отступить к одному большому дому и спасаться в каком-то магазине, собственник которого, впустив их, плотно закрыл за ними дверь. На всякий случай торговец спросил, что им угодно и не желают ли они обождать, пока полицейский не разгонит толпу, кричавшую у дверей магазина. Они осмотрелись вокруг и, к своему ужасу, увидели, что на маленьких бочонках красуются надписи: ‘Житная с ромом’, ‘Водка — первый сорт’, ‘Водка — второй сорт’, ‘Ямайский ром’. Такие надписи окружали их со всех сторон.
— Дайте нам что-нибудь без алкоголя,— сказал Машек.
— За пять или за десять?— хитро улыбаясь, спросил содержатель винной лавки.
— За десять.
Он налил всем по стакану. Они выпили сразу, и Ворачек первый усомнился в том, что в напитке не было алкоголя.
— Ну, какой там алкоголь, настоящая старая польская ‘контушевка’!
— Но позвольте, ведь мы вас просили без алкоголя.
— Полно болтать! Сами целый день шляются по кабакам и напились до того, что за ними ходит толпа народа. Да и сейчас вы, должно быть, хотите учинить какой-нибудь скандал. Хорошо же вы начинаете новый год! Пошли вон отсюда!
И торговец грубо вытолкнул их на улицу, где к тому времени толпа уже разошлась.
Председатель общества трезвости, осматривая один кабачок, услышал, как проходившие мимо него господин с дамой разговаривали:
— Посмотри, Анна, вот этот пьяный — Ворачек, из первого отделения нашего банка. Раньше он был порядочным человеком, а теперь, ты видишь, совсем спился…
— Простите, господин директор,— подойдя к ним, испуганно заговорил Ворачек,— простите, вы ошибаетесь: мы, наоборот, проповедуем идеи трезвости, особенно сегодня, когда человечество совершенно неправильно встречает новый год, полагая…
Полицейский, ранее разгонявший толпу людей перед винной лавкой, подошел к Ворачеку и строго сказал ему:
— Я уже долго наблюдаю за вами и последний раз прошу вас ни к кому не приставать, иначе я вас за пьянство отправлю в участок.
Как мокрые курицы, не говоря ни слова, три приятеля отошли от полицейского. Ворачек возбужденно рассказывал им, что произошла большая ошибка. Директор сказал о нем полицейскому: ‘Да, он здорово нализался’.
Так шли они по улице, и, очевидно, польская ‘контушевка’ сильно ударила им в голову. Перебивая друг друга, они рассказывали о юридических ошибках и убийствах, пока не услышали за углом, в ресторане, игру на гармонике.
— Ага, вот где гнездо разврата, которое мы ищем,— сказал секретарь.— Пойдемте и расскажем им, как они постепенно превращаются в диких животных!
Они вошли в помещение, попросили бутылку содовой и стали осматриваться. Две подозрительного вида женщины сидели на коленях у двух парней, о которых вся пивная орала хором: ‘Ходят там фрайеры чесаные…’
Когда публика кончила петь, Машек влез на стул и твердым голосом, подкрепленным польской ‘контушевкой’, сказал:
— Будьте любезны, разрешите сказать вам, что вы, собственно говоря, звери.
В сущности говоря, это была правда, так как, если бы эти трезвенники оказались брошенными на съедение льва в римском цирке, то и тогда они чувствовали бы себя лучше, чем здесь.
Через минуту они уже бежали по улице в самом жалком виде: без шляп, оборванные, словно после борьбы с медведем, и с опухшими лицами.
Чтобы передохнуть и привести себя в порядок, они забежали в одну пивную. В этой пивной они встретились с такой же публикой и, боясь расправы, на вопрос, что им угодно, скромно ответили: ‘Хотя бы пива’.
Половой, крепкий мускулистый парень, долго советовался с содержателем пивной. Затем подошел к их столу и сказал, что он им ничего не может подать, так как лицам в пьяном виде ничего не подается.
— Это большая ошибка,— вежливо сказал Машек,— мы как раз всюду проповедуем воздержание от пьянства, особенно сегодня, когда человечество…
Однако договорить ему не удалось. Содержатель пивной взял его за шиворот и потащил к дверям.
— Берите свои ноги на плечи и убирайтесь подобру-поздорову. Подрывать мне торговлю я не позволю.
Когда Машек вернулся за Беком и Ворачеком, то последних уже не было в пивной. Он нашел их в кухне, где Ворачек, подымая руки вверх, кричал: ‘Это юридическая ошибка!’
Но, безусловно, им не следовало в таком состоянии идти в префектуру и там, перебивая друг друга, с опухшими лицами, без воротничков и галстуков, в разорванных костюмах и пальто, доказывать инспектору, что их целью является проповедь идеи трезвости, что они — апостолы новой культуры и прочее, и прочее.
Инспектор сказал дежурившему полицейскому:
— Посади их всех в карцер, пусть проспятся.
Двери одиночки открылись и опять закрылись.
Так была окончена великая трагедия проповедников. Утром на другой день было весьма забавно наблюдать, как проснувшийся Ворачек гонялся по стене за клопами. Затем он достал карандаш и написал на стене изречение: ‘Нет пророка в своем отечестве’.
Он оказался прав. В довершение всего все трое получили через неделю письма от общества трезвости, в которых им кратко сообщалось, что все они за нарушение устава исключаются навсегда из состава членов общества, так как в уставе ничего не упоминается о польской ‘контушевке’, драках и нарах в участке.
‘Как я спас утопающего’ и следующие рассказы: ‘Как пан Караус начал пить’, ‘Трезвенники’, ‘Исповедь старого холостяка’, ‘Счастливый очаг’ публикуются по тексту ‘Новеллы’, Псковское областное газетно-книжное издательство, 1950. Переводчики данных рассказов не указаны.
Первая публикация ‘Kopivy’ No 6, от 15 января 1914 г.