Г. В. ПЛЕХАНОВ
СОЧИНЕНИЯ
ТОМ XIII
ТОМ XIII
ПОД РЕДАКЦИЕЙ Д. РЯЗАНОВА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА * 1926 * ЛЕНИНГРАД
Торжество социалистов революционеров
(‘Искра’ No 75 от 5 октября 1904 г.)
Торжество социалистов революционеров, Плеханов Георгий Валентинович, Год: 1904
Время на прочтение: 5 минут(ы)
По-видимому, гг. социалисты-революционеры были твердо уверены, что их ‘доклад’ международному Амстердамскому конгрессу {Rapport du Parti Socialiste Rvolutionnaire de Russie au Congrè,s Socialiste International d’Amsterdam. Aot 1904.} не прочтет решительно никто. Иначе трудно объяснить себе ту… развязность, с которой они в ‘Революционной России’ жалуются на ‘клеветы наших (т. е. социалистов-революционеров) соперников’, повинных в том, что в среде западноевропейской революционной социал-демократии наши ‘революционные авантюристы’ пользуются самой незавидной славой.
‘Западноевропейские социалисты… ознакомлялись с русскими делами до последнего времени крайне односторонне, почти исключительно из русских социал-демократических источников’ (‘Революционная Россия’ No 52). Во-первых, это неверно, ибо гг. социалисты-революционеры издают специально для ‘ознакомления’ западноевропейской публики журнал на французском языке (‘Tribune Russe’), да и вообще, по части саморекламирования, не оставляют желать ничего лучшего. Русские читатели могут составить себе достаточное понятие об этом ‘социально-революционном’ искусстве хотя бы по тому фейерверку и шуму, который герои ‘Революционной России’ устроили по поводу занятия места ‘в семье социалистических партий’. Так как международный конгресс не считает ни нужным, ни возможным входить в разбирательство истинной ценности и значения тех ‘партий’, которые так или иначе примазываются к движению пролетариата, то социалисты-революционеры получили возможность… ‘петушком, петушком’ бежать за победоносной колесницей отрицаемого ими только пролетарского классового движения. Вот только и всего. И говорить по этому поводу, что ‘мы заняли в семье социалистических партий место, соответствующее значению нашей деятельности, нашей программы и тактики’, кричать о каком-то ‘торжественном (?) утверждении наших прав’ по малой мере странно.
‘Революционная Россия’ в этом случае так же сознательно рассчитывает на простецов, как и тогда, когда она в доказательство пассования социал-демократии перед ‘историческим значением нашей борьбы, нашей тактики, существования нашей партии вообще’ приводит… что бы вы думали? — что ‘социал-демократическая делегация не решилась и заикнуться перед конгрессом или перед его бюро о неутверждении полномочий нашей делегации’. Как прекрасно известно Хлестаковым ‘Революционной России’, еще до начала конгресса бюро постановило, что каждая организация сама проверяет свои мандаты, но… бывают случаи, что для ‘торжественности’ и ‘нехотя согрешишь’.
Если гг. социалисты-революционеры разводят такие ‘небылицы в лицах’ перед русскими читателями, то понятно, что перед ‘мало знакомыми с русскими делами’ западноевропейскими социалистами они еще меньше стесняются. Здесь ‘меру разуметь’ и совсем уж не нужно! Правда, ‘Революци-онная Россия’ сокрушенно доводит до сведения своих читателей, что ‘наши (соц.-рев.) попытки отвечать (в иностранной, особенно немецкой, социал-демократической прессе) на худшие вылазки против нас оставались втуне. Вежливо, ‘с социал-демократическим приветом’ извещали нас, что, к сожалению, по тем или иным причинам (не всегда было легко понять, по каким) редакция не считает удобным поместить наш ответ’. И приписываются эти неудачи исключительно поездкам ‘Георга’ (каково остроумие!) Плеханова в Цюрих к Бебелю. Но нам чудится, что дело обстоит гораздо проще и что ‘Революционная Россия’ может спокойно перестать следить за поездками т. Плеханова. Нам думается: да уж не были ли ‘ответы’ гг. соц.-рев. составле-ны так же… добросовестно, как составлен их ‘доклад’ конгрессу? Не пото-му ли именно им было не всегда легко понять действительные мотивы ‘веж-ливых’ отказов?
Что говорить! Своего противника, конечно, всякий может не понять или понять превратно, и потому, сознаемся откровенно, мы были крайне довольны, увидев ‘доклад’ социалистов-революционеров. Теперь-то уж, конечно, все недоразумения рассеются, думали мы. Правда, мы, вообще говоря, не ожидали, чтобы гг. социалисты-революционеры ясно и определенно высказали свои принципы, по той простой причине, что ‘самая прекрасная девушка в мире не может дать больше того, что у нее есть’. Но все же по одному вопросу, по крайней мере, по вопросу о ‘терроре’, думали мы, социалисты-революционеры не преминут, конечно, вынести на ‘свет гласности’, столь страстно призываемой ими, все, что только могут сказать в защиту своего ‘метода’. И, признаться, мы ожидали, что правдивое изложение социалистами-революционерами их взглядов на террор навсегда излечит от некоторых симпатий к нему тех западноевропейских товарищей, в которых чувство непосредственной радо-сти по поводу всякого удара, нанесенного царизму, заглушает иногда голос политического разума. Русские ‘марксистообраэные софисты’, по уверению ‘Революционной России’, ‘боятся вмешательства революционного интер-национала в наши домашние споры’. По этой-то именно причине они, веро-ятно, стараются помещать ‘систематически на столбцах ‘Neue Zeit’, ‘Vorwrts’, ‘Leipziger Volkszeitung’ и др. фактические сообщения, заметки и статьи, словно только что сорвавшиеся со страниц ‘Искры’. Напротив, ‘наша партия’, партия социалистов-революционеров, ‘не страшится света гласности и всестороннего обсуждения своей тактики’.
Итак, ‘русский читатель легко себе представит, в каком виде предстали перед западноевропейскими товарищами русские террористы’… после опубликования ‘доклада’ партии социалистов-революционеров! Нам даже страшно стало, когда мы подумали, что маленький доклад одним ударом может разрушить то здание ‘предрассудков и предубеждений’ против террора, которое мы так старательно созидали среди европейских товарищей своими ‘фактическими сообщениями’.
Но страшен сон, да милостив бог. С авторами ‘доклада’ случился странный казус: недосмотр, недоразумение, внезапный паралич памяти… что угодно, только, разумеется, не боязнь ‘света гласности’. Как бы то ни было, однако, приходится с грустью констатировать, что ‘революционному интернационалу’, по крайней мере до следующего конгресса, придется подождать печатного доклада о терроре ‘партии социалистов-революционеров’. Ибо в докладе, представленном Амстердамскому конгрессу, об этом деликатном предмете не говорится ни слова, ну так-таки ни единого слова! Каков пассаж для любителей ‘гласности’! Каково посрамление для ‘идейных противников’, распространявших ‘басни и инсинуации’ насчет беспринципности социалистов-революционеров!
Нам вспоминается сцена в комиссии по вопросу о международном регулировании тактики, когда взял слово ‘гражданин’ Рубанович, мы помним тот акафист святому террору, который нескончаемым потоком лился из его уст, вызвав, наконец, нетерпеливые восклицания со стороны ‘товарищей’ и требование прекратить уклонение от темы со стороны председателя комиссии, тов. Трульстра. ‘Гражданин’ Рубанович, слов нет, не прятал в карман ‘террора’ своей ‘партии’, и мы готовы были рукоплескать его откровенности и любви к ‘гласности’. Но одна мысль охладила наш восторг. Ведь г. Рубанович разливался соловьем о терроре… после ‘Плеве’, а ‘доклад’ был написан и напечатан до ‘Плеве’! Признаемся, способ осведомления заграничных ‘товарищей’ несколько своеобразный, но уж во всяком случае не ‘односторонний’.
До ‘Плеве’ — о ‘боевой организации’ заявляется глухо лишь, что она ‘старается вести непосредственную революционную борьбу против царизма’ (стр. 16 ‘доклада’), после ‘Плеве’ — все ‘сказки’ о терроре ‘уже почти рассеялись, благодаря лишь одному активному участию нашей делегации в Амстердамском съезде’. До ‘Плеве’ — в числе ‘деяний’ партии пе-речисляется всеобщая стачка 1903 г. и крестьянский бунт 1902 г., но ни звуком не упоминается ни об одном покушении. Ни Балмашев, ни Гершуни, ни безвестные уфимские революционеры не нашли себе места на страницах ‘доклада’. И гг. социалисты-революционеры имеют еще мужество жаловаться на ‘клеветнические выходки в деле Балмашева’, не понимая, что ни один самый ярый враг террора не мог нанести худшего оскорбления смелому революционеру, чем ‘доклад’ самих социалистов-революционеров! Партия, отрекающаяся от своих собственных ‘героев’! Партия, наскоро запихивающая их трупы куда-нибудь подальше, чтобы никто не увидел! Партия, ‘перед семьей социалистических партий’ трусливо сторонящаяся (чтобы не скомпрометировали!) от тех, беззаветное самоотвержение которых только и скрашивает несколько всю неприглядную картину ее беспринципности! И все это с целью ‘торжественно’ засесть в международном бюро! Какая милая картина! Какой ослепительный поток ‘света гласности’! Какая мужественная защита своих ‘принципов’! Это — до ‘Плеве’. А после ‘Плеве’, — о, после ‘Плеве’ опять и ‘светлая память’ Балмашева, и ‘геройская натура’ Гершуни, и ‘самоотверженные борцы’ 15 июля, — все это снова вытаскивается на свет божий, все это снова пойдет в ход, все это вдруг снова нужно, ибо на все это есть теперь спрос, а ‘спрос — господин предложения’.
Маленький эпизод, но, кажется, беспримерный в истерии революционных партий. И, имея на совести свой ‘доклад’, правдолюбы ‘Революционной России’ осмеливаются еще бить себя в перси и исступленно вопить о ‘баснях и инсинуациях наших идейных противников’!