ВСТИ ИЗЪ АНГЛІИ.
ВСТИ ИЗЪ АНГЛІИ.
О. К.
Дозволено цензурой. Москва, 8 февраля 1881 года.
Въ Университетской типогр. (М. Катковъ), на Страсти, бульв.
Томас Карлейль, Новикова Ольга Алексеевна, Год: 1881
Время на прочтение: 6 минут(ы)
‘Умеръ Карлейль, умеръ герой, вся жизнь его была титанская борьба со зломъ и страстный порывъ къ правд и добру. Карлейль великъ не по одному таланту, онъ великъ по своей необыкновенной простот, искренности, серіозности. И весь англійскій народъ (пишетъ одинъ изъ его друзей) горюя надъ этою свжею могилой, скоро пойметъ все величіе такой утраты’.
Но Карлейль не принадлежалъ исключительно Англіи, или своей родин Шотландіи. Не только Новый Свтъ сроднился съ нимъ, его присвоилъ себ весь читающій міръ, а знать Карлейля значило подчиниться его облагораживающему вліянію, сила котораго заключалась въ мощномъ дарованіи, въ возвышенности взглядовъ, въ страсти къ труду, въ неподкупной правдивости и прямот. Да, то чмъ такъ легко подкупаются слабыя натуры для него и не существовало. Соблазны мелкой пошлости, развивающіеся особенно во многолюдныхъ городахъ, ему были противны. Какъ подкупить, чмъ соблазнить человка служащаго только идеалу, внимающаго только голосу совсти, вооруженнаго глубокими убжденіями? Чистота и возвышенность характера Карлейля невольно примняютъ къ нему сравненіе сдланное имъ самимъ по поводу смерти одного героя: ‘Жизнь его походила на теплый, солнечный день, а смерть на закатъ солнца’.
Поверхностные судьи, еле знавшіе Карлейля, и вовсе не понимавшіе его, находили въ немъ тонкіе сарказмы и безжалостные приговоры. Но безжалостности-то въ Карлейл именно и не было. Онъ казнилъ пошлость, притворство, ложъ и глупость, но на самыя жертвы человческихъ слабостей онъ смотрлъ съ состраданіемъ, хотя и отдалялся отъ нихъ. Его близкими никогда не забудется безграничная доброта, проглядывавшая, иногда въ его глубокомъ, мягкомъ взгляд. Этотъ взглядъ казалось смотрлъ въ вашу душу, стараясь разбудить ее, снабдить новою силой и благословить на борьбу со зломъ.
А какъ убога была матеріальная обстановка этого пророка ‘пустынника Чельси’! (подъ именемъ Чельси (Chelsea) извстна одна изъ самыхъ нефашіонабельныхъ частей Лондона куда стекаются или бдняки, или люди, посвящающіе свое время исключительно работ и труду).
Но въ ранней молодости жизнь его была еще бдне. Томасъ Карлейль родился 4 декабря 1795 года, въ шотландской провинціи Дэмфришир (Dumphrishire, бывшей римской провинціи Valencia). Крошечная каменная хижина, гд онъ провелъ младенчество со своими родителями, еще стоитъ и теперь. Пока позволяли силы, Карлейль почти ежегодно здилъ на нее взглянуть.
Отецъ его соединялъ должности каменьщика и архитектора, подъ конецъ жизни превратился онъ въ фермера. Это былъ человкъ сильной воли, любившій за чтеніемъ отдыхать отъ работы, но читалъ онъ только духовныя книги.
Мать его, умершая въ 1853 году, отличалась красотой и умомъ. Она передала сыну поклоненіе памяти Кромвеля, жизнь и характеръ котораго поразили ея впечатлительное воображеніе. ‘Великіе люди не родятся у глупыхъ <Пропуск стр.4-5>донъ въ качеств наставника молодаго Чарльза Буллера, занимавшаго въ послдствіи нсколько видное мсто въ парламент. Тутъ Карлейль написалъ уже довольно пространную біографію Шиллера и перевелъ Гтевскаго Вильгельма Мейстера. Странная судьба постигла эту біографію! Извстный критикъ того времени, Джеффри, обратилъ на нее вниманіе, которое должно было странно подйствовать на молодаго автора: ‘Посл внимательнаго чтенія, говоритъ онъ, убждаешься что вся эта статья лишена смысла, толка, что она гршитъ передъ всми правилами стилистики и вкуса, но потомъ чувствуются въ ней проблески таланта.’ Въ заключеніи Джеффри уже утверждаетъ что ‘тутъ виденъ большой талантъ.’
Лондонъ не удержалъ его боле года или двухъ. Онъ вернулся въ свою любимую Шотландію и усердно работалъ на нсколько журналовъ. Пошатнувшееся здоровье гнало его въ глушь и уединеніе Дэмфритшира, куда онъ и отправился, но не одинъ, а съ молодою, замчательно даровитою женой, имвшею однимъ изъ своихъ предковъ пылкаго шотландскаго реформатора Джона Нокса (John Knox).
Карлейль зналъ ее еще ребенкомъ, когда она опередила по математик и латыни всхъ своихъ школьныхъ товарищей, какъ двочекъ, такъ и мальчиковъ. ‘И вамъ не стыдно быть побитымъ двочкой’? обыкновенно говорилъ послднимъ ректоръ, указывая на хорошенькую миссъ Джени Уельшъ? Но ничто не помогало, и будущая мистрисъ Карлейль удерживала за собою первенствующую роль.
Карлейль слдилъ за ея чтеніемъ, за ея уроками, давалъ ей совты, любилъ ее, но женился на ней шестью годами позже. Въ продолженіе многихъ лтъ всевозможныхъ матеріальныхъ лишеній она освщала его жизнь непритворною веселостью и добротой. Въ одномъ изъ своихъ писемъ къ Гэте Карлейль д лаетъ слдующую картину своего семейнаго счастія:
‘Вы такъ горячо интересуетесь нашимъ житьемъ-бытьемъ’, пишетъ онъ, ‘что я долгомъ считаю сказать вамъ нсколько словъ по этому поводу. Дэмфрисъ — небольшой городъ, имющій около 15 тысячъ жителей. Наше жилище отстоитъ отъ него миляхъ въ пятнадцати. Мы окружены гранитными горами и болотами доходящими почти до Ирландскаго моря. Но мы выбрали себ маленькій оазисъ, окруженный деревьями, подъ тнью которыхъ возвышается нашъ домикъ, выстроенный, поправд сказать, не безъ большаго труда и безконечныхъ хлопотъ. Тутъ, на мр силъ, занимаемся мы нсколько своеобразною литературой. Мы желаемъ пышнаго развитія розамъ и цвтамъ нашего сада, а себ здоровыхъ и мирныхъ мыслей. Впрочемъ, выражаясь точне, розы развиваются пока только въ нашемъ воображеніи: еще ихъ надо посадить. Горный воздухъ и ежедневное движеніе лучшее средство для поправленія нервной системы. Насъ окружаетъ такая глушь какой могъ бы позавидовать самъ Руссо на своемъ остров Св. Петра. Мои городскіе друзья приписываютъ мое пребываніе здсь мизантропіи и предвщаютъ мало хорошаго. Но я исключительно желаю упростить мою жизнь и найти необходимую свободу для того чтобъ остаться врнымъ самому себ. Этотъ клочокъ земли — наша собственность, здсь можемъ мы жить, писать и думать какъ намъ угодно, даже еслибы самъ Зоилъ превозглашенъ былъ монархомъ литературы. Близко отъ насъ живутъ мой отецъ и моя мать, которые меня нжно любятъ. Но къ чему я такъ заболтался?
‘Позвольте мн признаться что я какъ-то вовсе не увренъ въ моей будущей литературной дятельности, и очень бы хотлъ узнать объ этомъ ваше мнніе. Во всякомъ случа, прошу васъ написать мн снова и поскоре чтобъ я могъ снова соединиться съ вами. Единственная моя работа, съ перезда сюда, это статья о Бэрнс. До васъ можетъ-быть о немъ и слухъ не доходилъ, а все-таки онъ геній. Рожденный въ самой бдной крестьянской сред и подвергаясь всевозможнымъ невзгодамъ, онъ не могъ вполн развиться и сдлать всего на что былъ способенъ. Онъ умеръ на полудорог въ 1796 году. Мы, Англичане, или въ особенности, мы Шотландцы любимъ нашего Бэрнса боле чмъ какого-либо другаго поэта послднихъ столтій. Меня часто поражала мысль что онъ родился всего нсколькими мсяцами ране Шиллера, и что они другъ о друг ничего не знали. Они блистали какъ звзды противоположныхъ полушарій или — если хотите — густой туманъ земли перескалъ ихъ взаимный свтъ’.
Гэте, комментируя это письмо, говоритъ что Бэрисъ ему хорошо знакомъ. Онъ горячо восхваляетъ оцнку характера и жизни Шиллера, и всхъ нмецкихъ писателей представленныхъ Карлейлемъ англійской публик. Въ предисловіи къ переводу Карлейлевскаго Шиллера, Гэте описалъ мстопребываніе и своего англійскаго друга.
Въ числ автобіографическихъ очерковъ оставленныхъ Карлейлемъ находится весьма подробный, который печатается теперь его душеприкащикомъ, извстнымъ историкомъ Джемсъ-Антони Фрудомъ. Въ продолженіе долгаго времени, этихъ двухъ замчательныхъ людей соединяла неизмнная дружба. Фрудъ годами 20 или боле моложе Карлейля и можетъ въ нкоторомъ смысл считаться его ученикомъ. Взгляды ихъ на англійскую конституцію, на Крымскую войну, на Россію почти тождественны. Они одинаково смялась надъ первою, осуждали вторую, сочувствовали третьей.
При жизни Карлейля напечатанъ рядъ статей въ Frasers’s Magasine, оригинальнымъ заглавіемъ Sartor Resartus, въ которыхъ многое почерпнуто изъ жизни автора.
Это замчательное сочиненіе въ англійской читающей сред подверглось невроятному фіаско. Издатель журнала, Фрезеръ, жаловался что ‘вс подпищики протестуютъ противъ этой безсмыслицы, только въ Америк какой-то Эмерсонъ къ ней относится сочувственно’, добавлялъ онъ.
Посл такихъ замчаній, Карлейлю и въ голову не приходило издавать ‘Sartor Resartus’ отдльною книгой, да врядъ ли бы нашелъ онъ тогда себ и издателя въ Англіи. Тмъ легче себ представить его радость при вид полученнаго изъ Бостона экземпляра, въ которомъ перепечатано было забракованное въ Лондон сочиненіе и крайне лестное предисловіе, за подписью талантливаго Эмерсона, которымъ такъ гордятся Соединенные Штаты. Уже въ преклонныхъ лтахъ Карлейль любилъ съ благодарностью вспоминать о пріем сдланномъ его сочиненію въ Америк. Когда въ его родин обращались съ нимъ почти презрительно, Американцы не разъ приглашали его къ себ, но Карлейля удерживала дома работа и безденежье.
Вслдъ за этимъ принялся онъ за свой капитальный трудъ: Исторію Французской революціи. Но и тутъ ему жестоко не повезло: Первый томъ, стоившій ему два года тяжелаго труда, отданъ былъ на просмотрніе Джонъ Стюарта Миля. Кухарка Миля приняла рукопись за грязную бумагу и растопила ею каминъ. Миль вбжалъ въ комнату и съ ужасомъ увидалъ уже послдніе догорающіе листы. Карлейль не показалъ даже особеннаго сожалнія и самъ же утшалъ Миля и его жену увреніями что примется за работу снова и съ большею надеждой на успхъ. Но въ душ ему было очень горько и нсколько дней онъ не ршался дотрогиваться до пера.
Въ 1833 году перехалъ онъ съ женой въ Лондонъ, въ No 24, Чельси, откуда узжалъ только лтомъ въ родимые Шотландскіе края. По вечерамъ къ нимъ приходили разные писатели и ученые. Собранія эти отличались крайнею простотой и непринужденностью. Карлейль даже въ глубокой старости привлекалъ своимъ краснорчіемъ. Лицо его то вдругъ горло негодованіемъ и укоромъ, то вдругъ при мысли о чемъ-нибудь глупомъ или смшномъ Карлейль разражался веселымъ неудержимымъ хохотомъ. Случалось то же что въ голос его слышалась такая нжность, такая глубокая жалость что въ слушателяхъ невольно вызывались самыя добрыя чувства любви и состраданія.
Кром Французской революціи, исторія Фридериха Великаго и жизнь Джона Стерлинга считаются классическими. Но чтобы составить себ вполн врное понятіе о Карлейл, необходимо изучить Sartor Resartus и его Miscelleneous Essays.
Въ 1866 году Эдинбурскій университетъ выбиралъ себ лорда-ректора. Кандидаты были Дизраэли (теперешній лордъ Беконсфильдъ) и Карлейль. Послдняго выбрали подавляющимъ большинствомъ. Встрченный оглушающими рукоплесканіями, надъ которыми нердко самъ смялся, Карлейль смутился. Взглянувъ на себя въ лордъ-ректорской мантіи, онъ смутился еще боле, но не долго думая снялъ свой неудобный костюмъ, положилъ аккуратно на стулъ, и только тогда могъ начать свою привтственную рчь, не лишенную юмора. Объ Alma Mater говорилъ онъ съ нжностью, но переходя къ чтенію и книгамъ вызывавшимъ восторгъ остановился, посмотрлъ по сторонамъ и съ трудомъ полнымъ комизма добавилъ: восторгъ глупыхъ читателей. Поанглійски передать эту сцену легче, такъ какъ изъ слова fools, онъ сдлалъ foolish readers.
Но Карлейлю не пришлось долго оставаться въ Эдинбург: извстіе о смерти горячо любимой жены вызвало его поспшно въ Лондонъ.
Несчастіе это тяжело легло на его душу. До послдней минуты своей жизни онъ часто вспоминалъ ее. Сколько разъ даже мн, чужестранк, говорилъ о жен и о желаніи скоре послдовать за нею, и какая непритворная грусть покрывала при этомъ его умное, доброе лицо!
Карлейль тихо угасъ 5 февраля ныншняго года, на рукахъ молодой племянницы, Mm Alexander Карлейль, постоянно за нимъ ходившей послдніе годы его жизни.
Вестминстерское аббатство, гд хоронятся великіе люди Англіи, порывалось похоронить его у себя, но врный Фрудъ отстоялъ волю покойнаго: похороны были самыя скромныя, даже бдныя, приглашеній вовсе не разсылалось. Но гробъ опустили въ Шотландскую землю, близь праха родителей Карлейля, профессоръ Тиндаль, историкъ Лекки и Д. А. Фрудъ,— его лучшіе друзья и можетъ-быть лучшіе люди всей Англіи.