Том 52, Дневники и записные книжки 1891 — 1894, Полное Собрание Сочинений, Толстой Лев Николаевич, Год: 1891

Дневник
Время на прочтение: 222 минут(ы)
Скачать в PDF

ЛЕВ ТОЛСТОЙ

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

Издание осуществляется под наблюдением государственной редакционной комиссии

Серия вторая

Дневники и записные книжки

1891-1894

ТОМ 52

(Издание: Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том 52, Государственное Издательство Художественной Литературы, Москва — 1952, OCR: Габриел Мумжиев)

[1891]

1. Января. Я [сная] П[оляна]. Приехал Количка. Всё такой же. Еще лучше. Ничего не писал в этот день.
2 Я. Я. П. 91. Приехала Соня, к[оторая] ездила крестить. Пришел Пастухов. — Много писем, к[оторые] надо ответить.
1) Панкову, 2) Попову, 3) Поте, 4) Чертк[ову] статью об искусстве, 5) Жиркевичу, 6) Калужелск[ому], 7, 8) шекерам. —
3 Я. Я. П. 91. Дурно спал. Почти не выходил. Два дня писал. Подвигаюсь, но не выбрался еще из церкви. Или не думаю, или забываю, что дума[л]. Был Давыд[ов].
4 Я. Я. П. 91. Если б[уду] ж[ив].
[5 января.) Вчера 4-е, писал довольно много. Подвигаюсь медленно. — Вечером начал было писать об искусстве, но не запутался, а слишком глубоко запахал. Попробую еще. Говорил радостно с Количкой. Целый день метель.
5 Я. Я. П. 91. Встал позднее. Ходил. Всё молюсь так же, и всё холоднее и холоднее. Писал довольно много. Кончаю, кажется, о церкви. Ездил с Количкой к Булыгину, вернулся, тут Раевские. Теперь 11 часов. Они поехали на Козловку, а я пойду наверх и спать.
6 Я. Я. П. 91. Е. б. ж.
6-го Января. Ничего особенного. Писал об искусстве. (Эта фраза, переправлена из: Не писал поч. Дальше зачеркнуто: запутался) Остановился. Сил мало. Приехал Булыгин. Хорошо.
7 Я. Я. П. 91. Почти не писал. Ходил навстречу. (Последние два слова вписаны над строкой вместо зачеркнутых: Приехал Бул, Количка.)
8 Я. Я. П. 91. Писал, поправляя старое. Вчера написал письма Попову, Панькову, Бирюк[ову], Страхову, Чертко[ву], Гольцеву. Нынче написал Хрипковой.
Записал: 1) Христианская истина открылась мне сознанием братства и моего удаления от него. Какая была радость и восторг и потребность осуществления!
2) Да, основная истина христианская есть сознание того, что жизнь эта плотская дана только для приобретения жизни истинной.
3) Любишь и радуешься. И стоит только подумать о том, как об тебе думают люди, чтобы любовь твоя перешла в злобу и радость в печаль.
4) Нынче 2-й раз думаю, молясь, о том, что сделать добро людям, т. е. увеличить любовь в них, нельзя без того, чтобы не увеличить любовь в себе, не вызвать умиления любви в себе, и наоборот — нельзя увеличить любовь в себе, не сделав поступк[ов] любви, не увеличив ее в людях. Думая это, я вовсе не думал о сущности жизни и о единстве ее во всех людях, а это более всего другого подтверждает, доказывает то, что то, чем мы живем, что и есть наша жизнь, одно во всех нас — любовь. Уменьшаясь или увеличиваясь в одном, она увеличивается во всех.
Что-то еще думал важное, хорошее, забыл. О детях и воспитании думаю чаще.
9 Я. Я. П. 91. Е. б. ж.
Нынче 15 Я. Я. П. 91. Все эти дни, за исключением одного, писал. Подвинулся несколько. Клобский был. Он хорош. Я мог, должен б[ы] б[ыть] лучше. Много думал об искусс[тве]. В мыслях подвинулось, но не на бумаге. — Думал: думать, что внешними условиями можно изменить свою жизнь, есо равно, что думать, как я бывало маленький, что, севши на палку и взяв ее за концы, я могу поднять себя.
Вегетарианские брошюры хорошие. Нынче писал письма Ч[ерткову], Лескову. — Тревожился тем, что С[оня] не дает права печатания моих сочинений, но когда вспомнил, что надо радоваться унижениям перед людьми — успокоился. Всё молюсь, не так действует, как прежде, но не могу оставить — нужно.
16 Я. Я. П. 91. Е. б. ж.
Нынче 25 Я. 91. Я. П.. 9 дней не писал. Всё это время писал понемногу свою статью. Подвинулся. 6 глав, могу сказать, кончены. Два раза брался за науку и искусство, и всё перемарал, вновь написал и опять перемарал, и не могу сказать, чтобы подвинулся. — Два дня, вчера и нынче, ничего не писал. Читал за это время журналы, а главное Renan’а. Самоуверенность ученого непогрешимого поразительна. Между прочим: ‘la mort d’un Francais c’est un fait moral, celle d’un Cosaque n’est qu’un fait phsysiologique’ [смерть француза — факт морального порядка, а смерть казака — факт только физиологический.].
Писал письма кое-кому, между проч[им] Хилкову и Количке. Был в Туле. Посетителей никого заметных не было. Сережа и Плюша. С Сережей всё так же тяжело. Он всё более и более удаляется с своей службой, к[оторая] представляется ему делом. Илья, к[оторого] я отвозил, сказал мне: за что ты так Сережу преследуешь? — И эти слова его звучат мне беспрестанно укором, и я чувствую себя виноватым. Всё молюсь, но всё холоднее. Всё это последнее время нравственно отупел. Думал:
Кухаркин сын Кузька, ровесник Ванички, пришел к нему. В[аничка] так обрадовался, что стал целовать его руки. Так естественно радоваться всякому человеку при виде другого, естественно, увидав швейцара, отворившего дверь, так быть радым ему, чтобы целовать его руку.
Нынче, гуляя и думая о ворах, ясно представил себе, как вор, дожидаясь того, кого он хочет ограбить, и узнан, что он не поехал в этот день или поехал другой дорогой, сердится на него, считает себя им обиженным и с чувством сознания своей справедливости собирается за это отомстить ему. — И живо представив себе это, я стал думать о том, как бы я написал это, а потом стал думать, как бы хорошо писать (Зачеркнуто: теперь) роман de longue haleine [длинный, буквально: большого дыхания,], освещая его теперешним взглядом на вещи. И подумал, что я бы мог соединить в нем все свои замыслы, о неисполнении к[отор]ых я жалею, все, за исключением Александра I и солдата: и разбойника, и Коневск[ую], и Отца Серг[ия], и даже переселенцев и Кр[ейцерову] Сонату, (Зачеркнуто: детей) воспитание. И Миташу, и записки сумашедш[его], и нигилистов. И так мне весело, бодро стало. Но пришел домой, взялся за науку и иск[усство], помарал и запнулся. И целый день ничего не делал. Теперь 8-й час, иду наверх. Простительно, п[отому] ч[то] вчера б[ыло] сильное расстр[ойство] желудка.
26 Я. Я. П. 91. Ее. б. ж. Как бы я б[ыл] счастл[ив], если бы записал завтра, ч[то] начал большую художественную работу. — Да, начать теперь и написать роман имело бы такой смысл. Первые, прежние мои романы б[ыли] бессознательное творчество. С Анны Кар[ениной], кажется больше 10 лет, я расчленял, разделял, анализировал, теперь я знаю что что (Ударение Толстого.) и могу все смешать опять и работать в этом смешанном. Помоги, Отец.
Нынче 6 Февраля 1891. Почти две недели не писал здесь, да и вообще не писал. Копался в статье о непротивлении и больше портил и путал, чем подвигался. Были за это время Стахович, с к[оторым] мне б[ыло] очень хорошо, и Дук[аев] с Алмаз[овым], с к[оторыми] б[ыло] неловко почему-то. Молюсь машинально. Мало думаю. Не живу. Желаю смерти — не страстно, но спокойно. И знаю, что это дурно. Написал письма: в Лонд[он] Камбелю ответы на вопросы, двум шекерам, Страхову, Лёве. — С С[оней] любовно. Как хорошо. —
7 Февр. 91. Если б[уду] жив.
[11 февраля]. Опять прошло 5 дней. Нынче 11. — Вчера писал о науке и искусстве. Мало подвинулся, но всё ясно. Нет энергии. За эти дни были всё статьи в газетах ругательные. О послесл[овии] Сув[орина]. О Пл[одах] Просвещения] в Берлине, что я враг науки. Тоже у Бекетова. И вчера coup de grace[последний удар] — тем более, что я был не в духе (и как я рад этому!) — в Open Court статья о Бутсе и обо мне, как об образцах фарисейства — говорить одно, а делать другое — говорить, что отдать всё нищим, а самому увеличивать именье продажей этой самой проповеди. И ссылаться на жену. Как Адам — жена дала мне и я ел. Очень больно было, и теперь больно, когда пишу. Но не следует, чтоб б[ыло] больно, и могу стать в то положение, чтоб но б[ыло] больно, но очень трудно. Я фарисей: но не в том, в чем они упрекают меня. В этом я чист. И это-то учит меня. Но в том, что я, думая и утверждая, что я живу перед Богом, для добра, п[отому] ч[то] добро — добро, живу славой людской, до такой степени засорил душу славой людской, что не могу добраться до Бога. Я читаю газеты, журналы, и отыскивая свое имя, я слышу разговор, жду, когда обо мне. Так засорил душу, что не могу докопаться до Бога, до жизни добра для добра. А надо. Я говорю каждый день: не хочу жить для похоти личной теперь, для славы людской здесь, а хочу жить для любви всегда и везде, а живу для похоти теперь и для славы здесь. —
Буду чистить душу. Чистил и докопал до материка —чую возможность жить для добра, без славы людской. Помоги мне, Отец. Отец, помоги. Я знаю, что нет лица Отца. Но эта форма свойственна выражению страстного желания.
За это время писал письма Хилкову, Кудрявцеву, Страхову и еще кому-то. —Теперь 2-й час. Утром приехала Анненкова.
Сейчас перечитывал летний дневник Июля. Как я б[ыл] ближе к Богу. То же б[ыло] требование жить перед Богом, переноситься мыслью в судящего тебя Бога. Плох бы я б[ыл]. И как я благодарен тем ругательствам, к[оторые] заставили меня очнуться.
[14 февраля.] Опять неделя. Нынче 14 Февраля. Я. П. 91. Кажется, в тот самый день, как я писал последний дневник, опять стал читать дневник, к[оторый] переписывает С[оня]. И стало больно. И я стал говорить ей раздражительно и заразил ее злобой. И она рассердилась и говорила жестокие вещи. Продолжалось не более часа. Я перестал считаться, стал думать о ней и любовно примирился. ‘Нагрешили мы’. Таня и Маша больны. Таня истерична — мила и жалка.
Все эти дни всё то же. Ничего не делаю —читаю. Апатия. Вчера получил от Александры Анд[реевны] хорошее письмо. Немножко есть о Христе, как о лице —‘с ним, к нему’ и т. п., но этот cant [условное благочестие] не мешает искреннему, настоящему религиозному чувству. Она пишет: главное —смирение: не задавать себе задачи сделать великое, а жить просто любя, и будешь делать дело большое, распространяя свет вокруг себя. Так она пишет или приблизительно это. Думал: Она хорошо говорит и чувствует, но что в этом чуждо мне? И отчего? А то, что она оправдывает свое положение. Можно и должно смотреть на свое положение, как на такое, в кот[орое] меня поставили родители, судьба рождения, воспитания, но нельзя и не должно смотреть на то, чтобы это положение было хорошо и должно б[ыть] таким, оставаться. А вот это-то делают люди. И это грех. Не спускать идеала. А усиливать силу нравственного зрения. Не двигать силой засорившуюся машину и не говорить, что такою засорившеюся и должна быть машина, а не переставая чистить ее, смазывать, чтобы довести до того движения, к[оторое] ей свойственно.
Сейчас думал про критиков:
Дело критики — толковать творения больших писателей, главное — выделять, из большого количества написанной всеми нами дребедени выделять — лучшее. И вместо этого что ж они делают? Вымучат из себя, а то большей частью из плохого, но популярного писателя выудят плоскую мыслишку и начинают на эту мысли[шку], коверкая, извращая писателей, нанизывать их мысли. Так что под их руками большие писатели делаются маленькими, глубокие — мелкими и мудрые глупыми. Это называется критика. И отчасти это отвечает требованию массы—ограниченной массы — она рада, что хоть чем-нибудь, хоть глупостью, пришпилен большой писатель и заметен, памятен ей, но это не есть критика, т. е. уяснение писателя, а это затемнение его. —
Сейчас и нынче, как и все дни, сидел над тетрадями начатых работ о науке и искусстве и о непр[отивлении] злу, и не могу приняться за них, и убедился, что это мой грех. От того, что я хочу, чтобы было то, что я хочу и как я хочу, а не то, что Он и как Он хочет. Праздность физическая от того, ч[то] прямо не в силах, праздность умственная преимущественно от того, что хочу по своему. Ну отрывки, ну без связи, ну неясно, но пусть будет то, что Он хочет и внушает мне.
Читаю Our Destiny[Наша судьба] Gronlund’а. Много хорошего, н[а]п[ример] он говорит, что если бы люди были свободны волею совершенно, то это б[ыло] бы величайшее бедствие. Человек не может украсть так же, как не может полететь. Хорошо тоже, что равенство, он говорит, должно быть экономическое в пользовании, но неравенство в производстве. А при теперешнем порядке, напротив, устанавливается равенство в производстве — гениальный музыкант или поэт ткет на фабрике, а экономически два совершенно равные ничтожества разделены пучиной — один наверху роскоши, другой нанизу нищеты.
Хорошо тоже то, что я кажется давно уже где-то записал, что нелепо говорить об одинаковой обязательности условия, в кот[ором] на одной стороне выдача 0,00001 состояния (положим, поденная плата), с другой —целый весь день 14-часового труда, т. е. вся жизнь дня. Я писал и говорил, что правительство, которое требует с обеих сторон одинокого исполнения и казнит одинаково за неисполнение, прямо нарушает истинную справедливость, соблюдая внешнюю.
Gronlund полемизирует с Спенсером и со всеми теми, которые отрицают правительство или видят назначение его только в обеспечении личности. Gronlund полагает основу нравственности в общественности. Образцом, зародышем скорее, настоящего социалистического правительства ставит trade-unions[профессиональные союзы], кот[орые], насилуя личность, заставляя ее жертвовать своими выгодами, подчиняют ее служению общим целям. — Думаю, что это неправда. Он говорит, что правительство организует труд. Это было бы хорошо, но забывается то, что правительство всегда насилует и эксплуатирует труд под видом защиты. Так же оно будет эксплуатировать труд под видом организации его. Прекрасно бы было, если бы правительство организовало труд, но для этого оно должно быть бескорыстным, святым. Где же они эти святые? — Справедливо, что индивидуализм, как они называют, разумея под этим идеал личного блага каждого отдельного человека, есть самый пагубный принцип, но принцип блага многих людей вместе столь же пагубен, пагубность его только не видна сразу. — Достижение той кооперации, (Зачеркнуто: социализма] коммунизма, общественности, вместо индивидуализма, получится не от организации, — мы никогда не угадаем будущей организации, — но только от следования каждым из людей незатемненному побуждению сердца, совести, разума, веры, как хотите назовите, закона жизни. Пчелы и муравьи живут общественно не п[отому], ч[то] они знают то устройство, кот[орое] для них самое выгодное, и следуют ему — они понятия не имеют о целесообразности, гармоничности, разумности улья, кочки муравейной, какими они нам представляются, а п[отому], ч[то] они отдаются вложенному в них (мы говорим) инстинкту, подчиняются, не мудрствуя лукаво, а мудрствуя прямо, — своему закону жизни. Я представляю себе, что если бы пчелы могли сверх своего инстинкта (как мы называем), сверх сознания своего закона, еще придумывать наилучшее устройство своей общественной жизни, они бы придумали бы такую жизнь, что погибли бы. В этом одном во сознании закона есть нечто и меньшее и большее рассуждения. И только оно дано приводить на тот узкой единственный путь истины, по к[оторому] следует идти человеку и человечеству. — Это очень важно, и это то хотелось бы мне сказать в моей статье. —Теперь 12-й час.
15 Ф. Я. П. 91.
[16 февраля.] Все та же усталость и равнодушие. — Начал шить сапоги. Разговор с Павлом напомнил мне настоящую жизнь: его мальчик с мастером, выстоявш[ий] 6 пар сапог в неделю, для чего работает 6 дней по 18 часов от 6 до 12. И это правда. А мы носим эти сапоги.
Сейчас, нынче 16 Ф. Я. П. 91, зашел к Василью с разбитыми зубами, нечистота и рубах и воздуха и холод — главное, вонь — поразили меня, хотя я знаю это давно. Да, на слова либерала, кот[орый] скажет, что наука, свобода, культура исправит всё это, можно отвечать только одно: ‘устраивайте, а пока не устроено, мне тяжелее жить с теми, кот[орые] живут с избытком, чем с теми, кот[орые] живут лишениями. Устраивайте, да поскорее, я буду дожидаться внизу’. — Ох, ох! Ложь-то, ложь как въелась. Ведь что нужно, чтобы устроить это? Они думают — чтоб всего было много, и хлеба, и табаку, и школ. Но ведь этого мало. Серега, грамотный, украл деньги, чтобы съездить в Москву. Он б……. отец бьет. Константин ленится. Чтоб устроить, мало матерьяльно все переменить, увеличить, надо душу людей переделать, сделать их добрыми, нравственными. А это не скоро устроите, увеличивая матерьяльные блага. — Устройство одно — сделать всех добрыми. А чтоб хоть не сделать это, а содействовать этому, едва ли не лучшее средство — уйти от празднующих и живущих потом и кровью братьев и пойти к тем замученным братьям? Не едва ли, а наверно.
Вчера думал: 1) Я слабею умом, памятью, не могу писать. Не от того ли, что я не ем масла и того, из чего делается фосфор? Фосфор — мысль. Хорошо. А любовь какое вещество? Мыслей нет, а любви не меньше, а больше. Они правы, что мысль можно рассматривать как движение вещества, но любви— жизни — нельзя. — Что они делают, это всё равно, что то, что бы делал человек, рассматривая и изучая паровоз: движутся колеса от рычагов, рычаги от поршней, поршни от пара, пар от воды, вода от тепла… И если бы наблюдающий не мог видеть печки и дров, а хотел бы объяснить, он бы сказал: ‘а тепло от трения’. Движение производ[ит] трение, трение тепло, тепло превращает воду в пар…
2) Читал Review of Reviews (отвратительно), но там статья против стачек, доказывается, что в Австр[алии] капиталисты победили, стакнувшись. И в самом деле, как ясно, что против стачек стачки, и капиталисты, т. е. те, кого защищает власть, сила, всегда будут сильнее.
Теперь 11-й час. Не записал самого дорогого: 3) Тяготишься, что не делаешь того, что задумал, что я не нишу свою статью о науке и искусстве и о непр[отивлении] злу, да кто же мне сказал, что в этом дело, заданное мне Богом? Разве я не видел, как какие-нибудь ‘Provinciales’ (‘Письма к провинциалу’] Паскаля, писанные с такой любовью, не нужны, а Pensees (‘Мысли’) — дело Божье. Самое опасное— усетиться на то, что именно это нужно писать, или еще хуже — думать. Это нужно для меня — это — я решил, а — не Бог. Это всё равно, что наборщик, кот[орый] будет догадываться по смыслу, как ему кажется, а не буква за буквой. Шел по дороге и полетчики на шоссе укладывают камень. Я говорю: вы добавляете? ‘Нет, наше дело только сложить’. Так каждому из нас только определенное дело, и чем меньше выходить из него и соображать общее (этого я никогда не соображу, а устроено так, что всё прид[ет] в свое место), и чем больше сосредоточиваться в одно свое определенное дело, тем радостнее и плодотворнее. Авраам занес руку на сына (прекр[асная] легенда), и от сына пошел род, как песок морской, так надо быть готовым сжечь, уничтожить всё, что затеял и любишь. —
(4) Свобода воли, говорится, в том, чтобы сознательно и свободно содействовать предустановленному порядку, закону. —
Я бы сказал: свобода воли состоит в том, чтобы не делать или делать то, что должно: быть пустоцветом или плодом. Свобода только в выборе между пустоцветом или плодом. Пустоцв[ет] долж[ен] б[ыть], и плод должен быть. И со стороны глядя на жизнь человеческую, как и на всякую жизнь, всесовершается по законам, но из себя глядя как человеку, так и…)
Всё чепуха. Свободы не может быть в конечном, свобода только в бесконечном. Есть в человеке бесконечное — он свободен, нет — он вещь. В процессе движения духа совершенствование есть бесконечно малое движение — оно-то и свободно — и оно-то бесконечно велико по своим последствиям, п[отому] ч[то] не умирает.
17 фев. Я. П. 91. Собрался вчера было ехать в Пирог[ово], да раздумал. Читал Montaigne и Эртеля. Первое старо, второе — плохо. Очень не в духе, но хорошо беседовал и с детьми и с С[оней], несмотря на то, что она очень беспок[ойна]. Сегодня. приехал Ге с женой и картиной. Картина хороша. Что за необыкновенная вещь это раздражение—потребность противоречить жене. — Теперь 12-й час. Не начинал еще писать. Хочу писать, не поправляя до конца. С тем, чтобы потом всё поправлять сначала. Едва ли выйдет. В Р[усских] В(едомостях] статья Мих[айловского] о вине и табаке. Удивительно, что им нужно. Но ещe удивительнее, что меня в этом трогает и занимает. Помоги, Отец, служить только тебе и ценить только твои суд. —
24 Февр. Я. П. Опять прошла неделя. 18-го приехал Ге с картиной и женой. Картина требует слишком много внимания. Пустое это дело. С женой у него постоянно пикировка. Это тяжело и поучительно. Необыкновенно типично. — Вчера приехала Анненкова из Москвы и то же рассказывает про Д[унаева] с женой. Дня 4 как приехал Горбунов. Очень мил мне. Я писал письма Поте, в Америку Weaver’y Knights of labour, Кузмину и др.
Бросил писать о науке и искусстве и вернулся к непротивлению злу. Очень уяснилось, но сил мало, ничего не сделал. Впрочем нарочно не пишу, когда но в силе. Молюсь лениво. Не злюсь только.
25 Ф. Я. П. 91. Если б[уду] ж[ив].
[25 февраля.] Жив. Анненк[ова] и Горбун[ов]. Говорю, думаю, но не работаю. Написал письма, ездил в Ясенки. Попробовал —ничего не пошло, а между тем уяснилось очень важное для ст[атьи] Н(епротивления]. Именно в изложении сущности учения.
Все учения до Христа, если они имели целью общую жизнь, как Моисей, Солон, Ликург, Конфуций, то требовали изменения форм жизни, требовали насилия, стремились к тому, чтобы жизнь шла бы так, как будто нет зла, чтобы злые, преступники были изгнаны, уничтожены, или, если они имели целью одну внутреннюю жизнь, как учение браминов, буддистов и всех аскетическ[их] учений, отрицали внешнюю общую жизнь, не хотели знать ее. Учение христианское церковное в связи с государством есть учение первого типа: жизнь учреждается так, как будто нет зла, или по крайней мере так, что не видно существующего зла: злодеи в изгнании и по тюрьмам или боятся отдаться явно своему злу и действуют хитростью. Христианство аскетическое есть учение второго типа. Люди, следуя этому учению, озабочены душою только своею и бросают развращенный мир и уходят из него. —
Учение Христа истинное соединяет оба, оно дает для осуществления наивысшей внешней справедливости, не кажущейся, но настоящей, средство, состоящее в совершенствовании личности каждого среди общества и для общества, только для общества.
26 Ф. Я. П. 91. Теперь 10 утра. Думал ночью и сейчас разговаривал с Горбуновым о науке и искусстве. Ход мыслей вот какой: Наука, то, что называют теперь наукой, пустое дело, п[отому]ч[то] оно всё исходит из ложного начала. Она признает реальность только за материальным миром. Я писал Страхову, с чем он согласен, противно утверждению Бекетова, что нравственность только может быть вредна для индивид[уума] и даже для рода —вредна, как вреден огонь для сала свечи. Если выгодно муравью, чтобы жить в государстве муравьином, подчиняться и смиряться — быть нравственным, то по отношению к другому мурав[ьиному] государству] это невыгодно, и ему надо быть безнравственным. Но если бы даже все муравьи сошлись в один муравейник, им для выгоды своей надо бы б[ыло] быть безнравственными по отношению других животных. Но мало того: если бы даже считать небезнравственной борьбу с другими существами, никогда нельзя сказать, где конец муравьям и начало других существ. То же и с человеком: где кончается человек и начинается животное. Ренан говорит, что la mort d’un Francais est un fait moral tandis que la mort d’un Cosaque n’est quun fait physiologique. Англичанин так думает про негра, индейца. И в самом деле, зулу и Балу два разные существа. Идиоты, дети, старики, выжившие из ума, люди ли? Границы нет. И я очень благодарен за это Дарвинизму. Нравственным нельзя быть относительно одного человека, нравственным необходимо быть относительно все[х]— нравственным быть — значит иметь любовь. Более любви, шире любовь, правильнее распределение предметов любви — более нравственно, и наоборот. Стало быть, нравственность нельзя вывести из борьбы. Нравственность вредна, нравственность есть жизнь реальная духа, питаемая веществом.
И вот наука нашего времени, признавая реальность только в том, что не имеет ее, утверждая про себя, что она единая истина, изучает тени, гоняется за призрака[ми], толчется на одном месте, сама чувствуя, что что-то неладно и что надо как-нибудь обосновать человеческую жизнь, кот[орая], при строгой последовательности мысли, вся уничтожается, старается самыми нелогичными рассуждениями сделать невозможное — материальными законами объяснить духовную жизнь. Все эти Фулье, Вунты, Летурно делают это самое.
Вчера прочел место Diderot о том, что люди будут счастливы только тогда, когда у них не будет царей, начальств, законов, моего и твоего. —Теперь 11-й час.
[1 марта.] 27, 28 Фев. 1-е Марта 91. Я. П. Третьего дня ездил верхом в Тулу за лекарством и вечером за Левой, Таней и Мам[оновой]. —Утром мало писал, но как будто уяснилось. Вчера. Ездил в Тулу, отвозил Горбунова. Очень б[ыло] хорошо и с ним и ехать. Б[ыл] у Раевских. М[аша] хорошо живет. Вчера получил хороши[е] письм[а]. Особенно письмо Рахманова, на к[оторое] отвечал и дал письмо Горб[унову].
Нынче — с утра, после дурной ночи, много и ясно писал о непр[отивлении] злу. Подвигаюсь. Вечером спал и читал Ибсена и Гейне.
Думал: 1) Ничто так ясно не показывает того, что жизнь наша истинная в самоотречении, как потребность, испытываемая многими (и мною), в жертве, в страдании. Стремление это бывает временами (и половое —временами), но оно тем не менее искренно и сильно. То, что оно бессмысленно, часто тем более подтверждает его естественность. 2. (забыл).
2 Марта 91. Я. П. — Пл[охо] писал. Почти ничего. И осудил вчерашнее. Приехали Сережа и Илья и Цурик[ов]. Умный и симпатичн[ый] чел[овек]. Вчера, разговаривая с Мам[оновой], хорошо уяснил себе бесцельность всяких не только филантропических пальятивов, но и социалистических организаций, как рабочие союзы и т. п. Дело всё в тех бедняках, у к[оторых] нет работы, (Зачеркнуто: в пролетар) работа к[оторых] не дает им того, что им нужно для жизни. Это не попавшие на место, потерявшие место, дурные, ленивые, слабые, одержимые страстями, осрамившиеся работники. Это всё такие работники, к[отор]ым, при существующем положении рабочего рынка, нет работы, или нет нужной им платы за работу. Как ни поддерживай этих людей, их не удовлетворишь, п[отому] ч[то] поддержка увеличивает их требования и самое число их (этих людей). Как ни улучшай положение рынка, т. е. как ни увеличивай плату за работу, их не удовлетворишь и не уменьшишь их число. Эти люди суть те, к[оторые] при состязании остались за флагом. А пока будет состязание, будут люди, остающиеся за флагом, и потому всякие филантропические учреждения и улучшения положения рабочих не уничтожат этих остающихся за флагом. Чтобы их не б[ыло], нужно, чтобы не б[ыло] состязания: то, что я писал прежде, нужно, чтобы принцип борьбы заменился обратным: принципом жертвы —любви. —Теперь 12 ч[асов]. Л[ева] спит у меня, пойду спать.
3 М. Я. П. 91. Если б. ж.
[3 марта.] Жив. Много сплю. Не заболеть бы. И тупость мысли. Ничего не мог написать. Ходил гулять. Сыновья тут и Цурик[ов]. И скучно. Теперь 11 часов.
4 М. Я. П. 91. Если б. ж.
[4 марта.] Всё то же. Слабость и физич[еская] и умств[енная]. Даже и работать не хочется. Сапоги шить. Читал статью Чижа о нравственности сумашедших. Очень дурно написано, но с прекрасным настроением. Нравственность есть высшая способность. Строго говоря: высшая есть способность, так он говорит, видеть идеал и направлять к нему свою жизнь. Следующая есть способность альтруизма — опять его словами, следующая есть способность жертвовать сейчасной пользой, выгодой, будущей. — Ошибочно то, что он считает, что нравственность в зависимости от здоровья нерв и есть избыток силы. Это неправда: скорее можно сказать, что нравственная (духовная) сила дает силу, здоровье нерв. А откуда приходит эта сила? —
5 Мр. Я. П. 91. Встал рано, написал прошение Курзику. Ходил. Молюсь. Очень тяжело мне б[ыло] нынче. С[оня] говорит о печатании, не понимая, как мне это тяжело. Да, это я особенно больно чувствую, п[отому] ч[то] мне на душе тяжело. Тяжела дурная барская жизнь, в к[оторой] я участвую. — Ничего не писал. И не принимался. Читаю Grunland’а. Не дурно, но старо, пошло. Думал: Я читал статью Козлова против меня, и мне не б[ыло] нисколько больно. И думаю, это от того, что последнее время много мне б[ыло] уроков, уколов в это место: притупилось, замозолилось, или, скорее, я немного исправился, стал менее тщеславен. И думаю, как же благодетельна не только физич[еская], но нравственная боль! Только она и учит. Всякая боль: раскаянье дурного дела как нужно, если не мне уж самому, то другим, кому я скажу. Так это со мной. Все страдания нравственные я хочу и могу сказать людям. Думал о себе, что для того, чтобы выдти из своего тяжелого положения участия в скверной жизни, самое лучшее и естественное написать то, что я пишу и хочу, и издать. Хочется пострадать. Помоги, Отец. —Теперь 11. Иду наверх и спать.
6 Мр. Я. П. 91. Е. б. ж.
Нынче 9 Марта. Я. П. 91. Все три дня писал, хотя немного, но толково, и подвигаюсь. Кажется, кончаю 4-ю главу. Лева б[ыл], уехал вчера. Накануне его отъезда б[ыл] разговор о наследственности. Он настаивал, что она есть. Для меня признание того, что люди не равны в leur valeur intrinseque [по своей внутренней ценности,], всё равно, что для математика признать, что единицы не равны. Уничтожается вся наука о жизни. — Всё время грустно, уныло, стыдно. Слава Богу, я начинаю опоминаться: чувствую, как я погряз в тщеславии. Писем выдающихся не было. Вчера ездил в Ясенки. Вчера же узнал, что мужики за березы не освобождены. Лопухин. Fiat justitia, pereat mundus[Да совершится справедливость, хотя бы из-за этого погиб мир.] .А ему столько же дела, как мне до его чулок. Читал хорошую книгу Our Destiny Gronlund’a. Все мы идем к той же теме и подходим к ней с разных сторон и сближаемся. И это радостно. Думал два дня сряду по утрам, просыпаясь, а то гуляя.
1) Мне объяснилась вера слепая, вера в нелепость, вера в прошедшее, Соловьева, Трубецкого, Стаховича, Рачинского, кот[орой] я прежде не понимал. И понял я это на Рачинском, вспоминая, как он писал мне, что начинает уже не спорить с символом веры. Он воспитывал в себе веру, приучал себя к ней. Так он приучал себя, а другие, большинство людей, приучены к ней с детства. Есть две веры: одна — вера привычки, вера прошедшего, при кот[орой] разум употребляется на то, чтобы объяснить себе то, чему веришь по привычке, и вера разумная, та, кот[орую] определяет Павел — обличение невидимых, как бы видимых… вера разумная, вера в то, что не в силах еще выразить, обнять со всех сторон, но что уж верно знает разум, вера будущего. —Смешение этих двух понятий производит недоразумение.
Первая вера—вера мертвая, неподвижная, вторая вера живая, движущаяся.
2) Бросил щепку в водоворот ручья и смотрю, как она крутится. Пароход — только побольше немного — такая же щепка, земля —пылинка, 1000 лет, минута —всё ничто, всё материальное ничто, одно реальное, несомненное, закон, по кот[орому] всё совершается, и малое и большое — воля Божия. И потому, хочешь жить не мечтательно, а реально, живи в воле Б[ожией].
3) Читал прелестное определение (Слово: определение вписано над словом: сравнение которое не зачеркнуто.) Henry James (senior) того, что есть истинный прогресс. Прогресс есть процесс, подобный образованию, высеканию статуи из мрамора, elimination [выключение] всего лишнего. Мрамор материал —ничто. Важно высекание, отделение лишнего.
4) Во сне видел: Правдиво только то (не истинно, а правдиво), что сам знаешь, испытал и говоришь о себе, своем опыте, всё остальное может быть ошибочно. Мне тогда-то там-то было больно. Это несомненно, если я умею различать свои ощущения. Но то, что земля кругла, вертится, не говоря уже о том, что все организмы развивались так-то, —никогда не может быть несомненно. То, что 2 X 2 = 4, или сумма ? катетов = ? гипотенузы, нельзя назвать правдивым или неправдивым, п[отому] ч[то] это только утверждение того, что я знаю. То же, что в воде есть столько-то водорода и столько-то кислорода, справедливо только в той мере, в к[оторой] это мой опыт.
5) Я молился сначала о избавлении от искушений похоти, потом тщеславия, потом нелюбви. Как будто к любви надо подходить через чистоту и смирение. Это неверно. Хотя я и писал, и думал, и думаю, что сущность жизни есть любовь, и что если ничто не препятствует любви, никакие соблазны, то она, как ключ, будет течь из души, — хотя я. это говорил, и это справедливо, для возрождения к жизни мало избавляться от соблазнов похоти и тщеславия — это не восстановит любви. Скорее, наоборот, нужно изгнать из сердца злобу, и тогда отпадает тщеславие, а отпадает тщеславие —отпадает похоть. Ослабление начинается сверху: сначала засоряется любовь злобой, а как. только явилась злоба, является тщеславие и за ним похоть. Так что исправлять надо не снизу, а сверху. — Неясно. Но я испытал и испытываю это.
6) Нынче думал о том, что все художественные произведения наши все-таки языческие — (буду говорить о поэзии) все герои, героини красивы, физически привлекательны. Красота впереди всего. Это могло бы служить основой целому большому художественному произведению.
Я нынче утром сказал С[оне] с трудом, с волнением, что я объявлю о праве всех печатать мои писанья. Она, я видел, огорчилась. Потом, когда я пришел, она, вся красная, раздраженная, стала говорить, что она напечатает… вообще что-то мне в пику. Я старался успокоить ее, хотя плохо, сам волновался и ушел. После обеда она подошла ко мне, стала целовать, говоря, что ничего не сделает против меня, и заплакала. Очень, очень б[ыло] радостно. Помоги, Отец. — Забыл что-то важное. Теперь 9-й час вечера, иду наверх. —
10 М. Я. П. 91. Е. б. ж.
[13 марта.] Нынче 13, ночь. Сейчас уехала С[оня] в Москву с Давыдовым. Нынче утром уехал Американец Creelman, от к[оторого] я очень устал. Поверхностный, умственно способный человек, республиканец, америк[анский] аристократ. Он приехал 3-го дня. И поглотил оба дня. В эти дни был еще Никифоров, с к[оторым] б[ыло] очень хорошо. И Вячеслав, приехавший 10-го. В этот день я немно[го] работал и ездил в Тулу к Давыдову узнать о деле мужиков. Можно устроить. С С[оней] очень хорошо. Нынче, смотрю, она разложила карточки всех детей, кроме Ван[ички], и гордится и любуется. Трогательно. Нынче пересматривал писанье, поправлял. Всё более и более уясняется. —Думал многое и забыл. Одно записано:
Люди мало знают, оттого что они или думают о том, что не дано их пониманию, недоступно им: Бог, вечность, дух и т. п., или о том, о чем не стоит думать: о том, как мерзнет вода, о теории чисел, о том, какие бактерии в какой болезни и т. п. То перехватят, то недохватят. Один узкий путь знаний, как и добра. — Знать нужно только то, как жить. Получил Diderot. Много хорошего. — Что-то напечатано в Review of Review. Come to your senses, oh men! [Люди, опомнитесь!] Не знаю что.
14 Марта. Я. П. 91. Е. б. ж.
Нынче 17 М. 91. Я. П. Напечатанное в Review of Review это Н. Палкин. — Все эти дни всё в том же упадке духа. Ничего не писал. Только пересматривал. С[оня] была в Москве, нынче вернулась. Получил письмо и Arena с перепиской Ballou. Очень хорошая.
Говоря с американцем, я сказал, что материальная жизнь есть только тень. Я сказал это на его слова о том, что если поразить известный центр мозговой, то изменится душа. Как же продолжить сравнение с тенью. А так: измененье положения той плоскости, на к[оторой] отражается тень, не изменит предмета. Материальные изменения — это изменения отражающей поверхности. Сравнение можно продолжить в том, что когда мы говорим, что уничтожение животной жизни — смерть — есть уничтожение души, всё равно, что говорить, что когда в наших глазах уничтожаемся тень, уничтожается и предмет. Тогда как уничтожение жизни тела может быть признак усиления жизни, так же как уничтожение тени может быть признаком увеличения света — света с новой стороны.
Теперь 10 часов. Здесь Варя. Иду наверх. Всё ноет под ложечкой.
18 М. Я. П. 91 г. Е. б. ж.
[18 марта.] Встал очень рано. Заснул. Не сказать, чтобы писал, а только перечитывал, поправляя. Поразительная слабость мысли — апатия. Искушение, как говорят монахи. Надо покориться мысли, что моя писательская карьера кончена: и быть радостным и без нее. Одно, что без нее жизнь моя в роскоши до того ненавистна мне, ч[то] не перестаю мучиться Читал Autobiography of a shaker. Много прекрасного. Потом в Аrena Abbot’a What is christianity, [Что такое христианство] —прекрасно. Отчасти то, что я хотел сказать. — Вот сейчас думаю взяться за писанье и неохота, апатия. А сколько хороших художественных задач.
Вчера получил от Ч[ерткова] его статью — очень хорошо. Надо писать ему. Молюсь, но ни умственного, ни художеств[енного], ни духовно[го] движения —нет. Да будет воля Твоя, как на небе, т[ак] и на з[емле]. Не моя воля, но Т[воя], и н[е] к[ак] я х[очу], а к[ак] Т[ы] х[очешь], и не т[о], ч[его] я х[очу], а т[о], ч [его] Т[ы] х[очешь]. Помоги, Отец. Бывало, всё представляется важным, стоющим внимания — и дневник, и переписка, и работа — теперь всё не манит. Маша в Пирогове.
19 М. Я. П. 91. Е. б. ж.
[24 марта.] Нынче 24 М. Я. П. 91. Работал за это время, уяснил себе 3,4 и 5-ю главу и дал переписывать. И взялся за 6-ю, к[оторая] тоже ясна в голове, но еще не написал. —За это время думал:
1) Есть расчет Гершеля, по к[оторому] выходит, что если бы человечество удваивалось каждые 50 лет, как теперь, то, считая 7000 лет, от 1-й пары теперь людей было бы столько, что если бы их ставить друг на друга по всей земле, то эта пирамида достала бы не только до солнца, но перешла бы это расстояние в 27 раз. Какой же вывод? Только два выхода: или допускать и желать моров, войн, или стремиться к половой чистоте. Только стремление к чистоте может уравновесить. Интересны бы статистика войн и моров и безбрачия —наверно в обратном отношении, т. е. что чем меньше губящих условий, тем больше безбрачных. Одно уравновешивает другое. Другой невольно представляющийся вывод, к[оторый] я еще не умею ясно формулировать, тот, что забота умственная, расчета, о сохранении жизни людской, неправильна. Правильна только любовь, а любовь не бывает одна, а всегда соединяется с чистотой. Представить себе человека, кот[орый] плодил бы людей и заботился бы о сохранении их жизней. Оба дела вместе безумны. Правильно, справедливо б[ыло] бы то, чтобы родить одного и по крайней мере убить одного. Разумно одно: будьте совершенны, как отец ваш. Совершенство же это в чистоте, это потом в любви. Вывод. Прежде чистота, потом сохранение других жизней. А то наша научная холодная забота о сохранении жизней, при полном отсутствии, не говорю, любви, но первых требований нравственности — чистоты, благоволения.
Сохранять жизнь младенцев, больных, сумашедших. Зачем? Незачем. Не сохранять жизнь, а любить их, делать им добро.
2) Во сне видел тип неясности, слабости: ходит, спустивши кисти рук, мотает ими, как кисточками.
3) Попову писал письмо и не дописал вот чего: мы страдаем от недовольства собой. И слава Богу. Нельзя нам не страдать, и надо нам страдать, и хорошо нам страдать. — Утешенье то, что прежде в тех же условиях мы тоже страдали, но страдания наши были мучительны, страдания наши выражались недовольством другими, ненавистью, теперь же они выражаются недовольством собою, отвращением к себе. И это страдание носит в себе утешение, жить легче.
4) Возьмите иго мое на себя и научитесь от меня, и[бо] я к[роток] и с[мирен] с[ердцем], и н[айдете] п[окой] д[ушам] в[ашим], и[бо] и[го] м[ое] б[лаго] и б[ремя] м[ое] л[егко] е[сть]. Это самое говорит добрый хозяин лошади, запрягая ее, научая ее не биться, не торопиться, а мягко влегать в хомут и везти, п[отому] ч[то] хомут мягкий и воз нетяжелый. Ах! всё забываешь и все бьешься!
5) Писал Файнерм[ану] и тоже не дописал о принципах, о разнице принципов и веры. Он писал про это, совершенно отвергая принципы, т. е. рассудочные определения жизни. Он не прав. Надо б написать ему: рассудочная деятельность, определение вперед поступков, правила жизни нельзя отвергать, как нельзя отвергать того, что для того, чтобы ходить, надо не только отталкиваться одной ногой, перенося тяжесть вперед, но надо прежде еще заносить вперед ногу. И то и другое нужно для движения. То же, что Ф[айнерман], пишет нынче и Б[ирюков].
6) Вчера, ехавши в Тулу, думал, и сам не знаю, грех ли то, что думал, —думал, что я несу тяжелую жизнь. Живу я в условиях, обстановке жизни чувственной — похоти, тщеславия, и не живу в этой жизни, тягощусь всем этим: не ем, не пью, не роскошествую, не тщеславлюсь — или хотя ненавижу всё это, и эта ненужная, чуждая мне обстановка лишает меня того, что составляет смысл и красоту жизни: общение с нищими, обмен душевный с ними. Не знаю и не знаю, хорошо ли делаю, покоряясь этому, портя детей. Не могу, боюсь зла. Помоги, Отец.
7) Как легко мы говорим, что простили (Можно прочесть: простим) обиды. 3-го дня Ваничка ударил К[узьку]. Я сказал, что он дурной мальчик. Он обиделся и был не в духе и стал избегать меня и говорить, что он не будет ходить со мной, не пустит меня в свою комнату. И что ж! Я оскорбился, во мне поднялось недоброе чувство к нему, желание сломить его. Я с видом игнорирования его нарочно прошел в его комнату, в к[оторую] он не пускал. Нет, трудно нам, порченным гордецам, прощать обиду, забывать ее, любить врагов, даже таких, как милый 3-хлетний сын В[аничка].
8) Читаю письмо нынче еврея о своих гонениях, и он пишет: ‘Пора’ оставить и т. д. Какой прекрасный, искренний оборот. Но стоит его высказать, и сейчас его подхватят и начнут употреблять неискренно, и пропала сила выражения. Прекрасно говорит Шопенгауер: Новое редко бывает хорошо, п[отому] ч[то] хорошее недолго остается новым.
9) Государственная форма теперь есть остаток приемов, кот[орые] нужны были прежде, но теперь уж излишни, в роде того как козлы влезают на стены, на столбы, что им прежде было, но чего им теперь уж не нужно.
10) Путешествия, чтения, знакомства, приобретения впечатлений нужны до тех пор, пока эти впечатления перерабатываются жизнью, когда они отпечатываются на более или менее чистой поверхности, но как скоро их так много, что одни не переварились, как получаются другие, то они вредны: делается безнадежное состояние поноса душевного — все, всякие впечатления проскакивают насквозь, не оставляя никакого следа. Таких я видал туристов англичан, да и всяких. Таковы герцоги разные, короли, богачи.
11) Хочешь ли, не хочешь, все-таки каждый из нас живет только для Бога и перед Богом, от к[оторого] он исшел и к которому пойдет. Все наши заботы о личной жизни, о славе людской, в[едь] это всё ничто иное, как свертки с дороги, по к[оторой] мы посланы, и увлечение, собирание по дороге цветов или ягод. Хочешь, не хочешь, придешь опять к хозяину и шел только по воле его.
12) Вчера читал Diderot о науках, о математике и естественных, физических, как он назыв[ает], науках, и о пределах их, определяемых только полезностью, — прекрасно.
Теперь 12 дня. Хотел писать 6-ю главу, но едва ли успею. За эти дни писал письма Попову, Файнерману, Черткову. Нынче получил от Поши.
Чуть чуть поработал. Пошел ходить. Встретил Давыд[ова]. Целый вечер с ним. Играли petits jeux[комнатные игры.].
25 Марта. Я. П. 1891. Дурно спал. Надо кончить. Встал очень рано. Ходил гулять и очень, как редко, живо представил — воспитание художественное. Лопухину. Мать. Вопрос матери. Записки матери. Много хорошего художественно лезло и лезет в голову. Потом писал 6-ю главу и кое-как кончил, отнес определение жизнепонимания в 7-ю. Очень ясно всё представляется. Теперь 12, иду завтракать. Наши все едут в Тулу. Писал, гулял, спал. Вечером написал кучу писем: Страхову, Церт[елеву], Гольц[еву], Гроту.
26 Марта. Я. П. 91. Заснул поздно, встал раной не было охоты писать, только напис[ал] еще три письма Попову, Поше и Файн[ерману]. Но зато уяснилось заключение статьи о том, что отрицать войну, т. е. признавать закон неубийства, могут только признающие закон половой чистоты.
Мальчики приехали. Теперь 1-й час, иду завтракать. — Приехала С[оня] с Ил[ьей]. И всё вздорили из-за денег. Мне б[ыло] очень грустно. Разговоры о лошадях, колясках, о деньгах, о продаже сочинений, XIII томе и еще неприятное. Я б[ыл] уныл и жалел себя: скверно. По крайней мере не осуждал других и уж видел свою вину.
27 М. Я. П. 91. Писал немного. Подвигаюсь, уясняется, но очень медленно. Вчера С[оня] с Ильей помирились. Маша нездорова. Теперь скоро 3. Я всё читал свои маленькие записки 70-х годов — картины природы. Очень хорошо. Утром, гуляя, думал о записках матери. Всё яснеет. Не знаю, что будет. Газеты и журналы раздражают меня. Хочу не читать их вовсе. Записывал для статьи о непротивлении] з[лу] нас[илием].
1-е Апреля 1891. Я. П. Несколько ди[ей] не записывал, но не от того, что ленился, напротив, хорошо думается и работается, хотя и мало. — С[оня] уехала в Петербург 28. Ваня заболел оспой, вчера привозили Руднева. Нынче получил хорошие письма от Черт[кова], Поп[ова] и Горб[унова]. Вчера ответил Никифорову, Семенову и еще Гайдебурову. Сейчас ездил в Ясенки. Ответ неопределенный и надо везти больного в Тулу. 3-го дня ездил в Тулу к Рудневу о больном. Нынче приехал Сер[ежа], хочет ехать к Олс[уфьевым] говорить с Л[изой] о Т[ане]. Я одобрил. Он добродушен, но я недружелюбен к нему за его непонимание меня и как будто самоуверенное осуждение моих мыслей. Это скверное самолюбие. Пусть его думает, как хочет или, скорее, может, а мне надо любить его. А трудно. Все эти дни было неприятно от интимности девочек с И[ваном] А(лександровичем]. Тоже я виноват.
Думал: 1) сон, полный сон без сновидений, это жизнь в другом, ином мире — другая, иная жизнь, память той, иной жизни исчезает, но нравственные последствия той жизни остаются. Таково отношение наше к предшествовавшей этой — жизни. Такова будет и следующая жизнь: памяти об этой не будет, но будут нравственные последствия ее, т. е. станешь настолько лучше. Это пришло в голову, но я не верю в это. И это слишком определенно.
2) Великая истина Лао дзы Le non agir [Неделание] — ничего не делать, не затевать, а только отдаваться тому, чему считаешь хорошим отдаваться — отдаваться тому, в чем совпадаешь с потоком, с волей Божьей. Если бы частицы потока воды стремились каждая по своему направлению, поток бы не имел силы и ничего бы не мог произвести. А какая страшная сила — стремиться самому туда же, куда тебя влечет. Илья Муромец сидел сиднем 30 лет. Так и надо сидеть, ожидая призыва от Бога. Делаешь зло и себе и людям, один раз от того, что не сделал, а 10 тысяч раз от того, что сделал.
3) К статье. Наборщики, не знающие языка, лучше набирают, не догадываясь по-своему смысла. Так надо и жить — не догадываясь о смысле того, что делаешь, — не угадывать дела, будто бы нужные Богу, а делать, одно за другим, то, что велит. Бог—набирать букву за буквой, а смысл всему дам не я, а Он.
4) Бедность, страдания людей требуют не того, как это обыкновенно думают, чтобы стараться сделать жизнь этих страдающих лучше — это не в нашей власти, но того, чтобы самому жить так, чтобы свою жизнь сделать лучше. Это же улучшение своей жизни одно делает лучше положение страдающих. Улучшение своей жизни ведет к жертвам для страдающих.
5) Чтобы узнать волю Отца, надо узнать истинную, основную свою волю — она, сыновняя воля, всегда совпадает с отцовской.
Теперь 10-й час, хочется спать, пишу и сплю.
2 Апр. Я.П.91. Е. б. ж.
Нынче 9 А. Я. П. 91. — Ничего особенного. С[оня] всё в Петербурге], меня иногда огорчает ее поездка, но нынче ночью проснулся, стал думать и досадовать, но сказал себе: это хорошо, мне хорошо, испытание. И сейчас же легче стало, исчезло лицо, а осталось дело — испытанье. И совсем легко стало, так легко, что заснул.
Вчера б[ыл] Мит[аша] с Исаковым, типа самоуверенного, высше[го] светск[ого] борова, распущенного, расслабленного и добродушного. — Я б[ыл] с ним не хорош, не достаточно помнил его пользу. Нынче приехал Попов. Письмо нынче хорошее от Исаака и от Анненк[овой] женское. За это время б[ыл] Лева. Очень приятен — растет. И было подряд два раздражающие и расслабляющие дела: статьи Рода и Страхова. Еще ругательства немцев. Это здорово, всегда здорово. Читал Diderot и кончил. Начал Guiyot. Плохо — неясность молодости. Записано ничего не было, кроме того, что к статье. Вчера начал писать 3[аписки] М[атери]. Написал много, но годится только для того, чтобы убедиться, ч[то] так не нужно писать. Слишком бедно, надо писать от себя. Нынче целый день болит под ложечк[ой]. Теперь 10 ч. веч.
10 Апр. 1891. Я. П. Е. б. ж.
Кажется 18 Ап. 1891. Я. П. С[оня] приехала дня три тому назад. Было неприятно ее заискиванья у Гос[ударя] и рассказ ему о том, ч[то] у меня похищают рукописи. — И я б[ыло] не удержался, неприязненно говорил, но потом обошлось, тем более, ч[то] я из дурного чувства б[ыл] рад ее приезду. Она стихийна, но добродушна ко мне, и если бы только помнил всегда, ч[то] это препятствие — оно, но не она, и что сердиться и желать, чтобы б[ыло] иначе, нельзя. 3[аписки] М[атери] писал другой раз, на другой день, но с тех пор оставил. Очень занят своей статьей, но к несчастью всё опять переправляю, опять 3-ю и 4-ю главу. — Приехали Илья с Цуриков[ым] и Нар[ышкиным] и Сережа и Лёва, и они делились. Мне приходится отступить от прежнего намерения — не признавать свое право на собственность, приходится дать дарственную. Маша отказывается, разумеется, и ей неприятно, ч[то] ее отказ не принимают серьезно. Я ей говорю: им надо решить: хорошо или дурно иметь собственность, владеть землей от меня? Хорошо или дурно отказаться? И они знают, ч[то] хорошо. А если хорошо, то надо так поступить самим. Этого рассуждения они не делают. А на вопрос о том, хорошо или дурно отказаться? не отвечают, а говорят: ‘она отказывается на словах, п[отому] ч[то] молода и не понимает’. Как мне тяготиться жизнью, когда у меня есть М[аша]! Лёва и Таня тоже милы, но они лишены нравственно религиозного рычага, того, к[оторый] ворочает. — Ал[ексей] Митр[офанович] показывал мне диференц[иальное] счисление. Я понял, очень хорошо. Писем особенных нет. Все просят прислать запрещенные сочинения.
Записано: 1) Труд для других не тот, к[отор]ым воспользуются другие, а только тот, цель к[отор]ого служение другим. Только этот труд плодотворен, служит истинной жизни людей, тот, про к[отор]ый люди знают, что он по любви делается для них.
2) Прекрасное б[ыло] письмо Ч[ерткова]. Он писал о М[атвее] Н(иколаевиче], как он, добрый человек, сначала увлекся христианством, как чем-то родственным его душе, но когда он понял, что требование христианства — отдать всё, всего себя, и не чувствовать за это никакого достоинства, то он ужаснулся и отклонился. Но это только на время.
3) Лихтенберг говорит: люди—ученики, природа—учитель, ученики в состоянии понимать учителя, но они, вместо того чтобы слушать учителя, сдирают друг у друга, уродуя сдираемое ошибками. Прекрасно.
4) Разговаривал с Цуриковым о вере. Он повторяет ужасную фразу о том, что разуму нельзя доверять. — Не верить разуму — всё равно, [что] не верить обонянию и вкусу для пищи. Тот, кто, преподавая учение, говорит: принимайте его, не доверяя разуму, — делает то же, что говорит баба, подавая гнилой квас, говоря: не раскушивайте, т. е. не внюхивайтесь, не поверяйте вкусом. Разум, нужный на всё, на проверку всех житейских дел, и к[отор]ый мы старательно употребляем для проверки качества, количества покупаемого, продаваемого, самых неважных вещей, вдруг оставить, когда дело идет о всей жизни — по их понятиям даже и вечной жизни! Требование не доверять разуму может быть заявлено только теми, кот[орые] предлагают что-либо дурное, долженствующее быть отвергнуто разумом, так же как только квас гнилой баба советует не раскушивать.
5) Разум церковниками употребляется не на то, чтобы познавать истину, а чтобы то, что хочется считать истиной, выдать за таковую.
Теперь 11 час, иду наверх. На Козловку поехали за Дунаевым. Сейчас был в Бабурине у пьяного мужика и больной жены. Как не нужны деньги.
Левин рассказ в Роднике не дурен. Очень медленно идет работа. Это огорчает меня. Я совсем здоров.
19 Апр. Я. П. 1891 г. Е. б. ж.
[21 апреля.] 20 А. и 21 Апр. Я. П. 1891. За эти дни ничего не случилось. Несколько расстроил[ся] желудок. Дунаев приехал. Я с ним вчера и нынче пилил. Сережа тут. Был забавный разговор о том, отчего перед домом растут темные фиалки. Я сказал: от переноса газона, они, в особенности Сер[ежа], настаивали на том, что это особенный сорт, разведенный кем-то. Это поучительно, для того чтобы научиться не спорить. За эти дни два раза переставлял 7 главу: изложение сущности веры, и теперь решил выключить из 1-х глав. Много работал вчера и нынче, хотя и плохо спал. Кажется, ничего не записано. Сегодня чудный теплый день. Теперь 11 часов, иду спать. Вчера была в до[ме] всенощная. Я совершенно равнодушен.
22 Апр. Я. П. 1891.
[2 мая.] Не писал 10 дней. Нынче 2 Мая. Я. П. 91. — Всё время писал. Кажется, все дни, кроме сегодняшнего. И только кончил 3-ю и 4-ю главу, котор[ые] соединил из 5 и 6-й. Становится яснее. Лёва хочет выходить из университета, мне жалко его. Таня уехала в Москву. Здесь Илья. Грустно, как холодно с ним. Вчера б[ыл] Давыдов с смотрителем приюта и Львовым. Тут же сходка и приезд г-на Костерева, от Орлова. Господин, к[отор]ому я не нужен и к[отор]ый мне не нужен. Тяжело, что не можешь обойтись любовно. С[оня] больна. Я молюсь. Ethics of diet, [‘Этика пищи’,] прекрасно, и читал Платона Les lois [‘Законы’.]. Письма от Митрофана, хорошие, надо ответить, от Никифорова и Диллона. Надо ответить Рахманову. О постниках статьи вместе с Ethics of diet, очень занимает об нашем обжорстве.
Записано:
1) Тип самодовольный, искренно считающий себя нравственным — развратник, п[отому] ч[то] соблюдает семейные обряды, декорум.
2) Вера в Бога, настоящая, верная, только тогда, когда порвется вера в себя, в людей, в счастье здесь. Надо пробить верхний слой льда, чтобы стать на твердый.
3) Для чего правительство обеспечивает верность условий между частными людьми? Для того, что оно нуждается в обеспечении своих условий: оно главный, заказчик. Не обеспечив условий между частными людьми, оно не могло бы требовать исполнения с своих подрядчиков, те бы сказали: мои подрядчики не исполняют условия. Подподрядчики взыскивают с своих, те с своих, и так далее, и доходит наконец до последнего, настоящего поставщика всего, до работника. И тут обеспечение, требование насильственное исполнения условий, является вопиющей несправедливостью. Подрядчик закладывает известн[ое] количество рублей, составляющих 1/100000 его имущества, а рабочий свою жизнь на год, месяцы, дни. Неисполнение условий с той и другой стороны наказывается одинаково.
4) Разговаривал вчера о воспитаньи. Зачем родители отдают от себя в гимназию? Мне вдруг ясно стало. Если бы родители держали его дома, они бы видели последствия своей безнравственной жизни на своих детях. Они видели бы себя, как в зеркале, в детях. Отец пьет вино за обедом с друзьями, а сын в кабаке. Отец на бале, а сын на вечеринке. Отец ничего не делает, и сын тоже. А отдай в гимназию, и завешено зеркало, в к[отором] себя видят род[ители].
5) Иду по жесткой дороге, в стороне с бойкой песней идут с работы пестрые бабы. Промежуток между напевом, и слышен мерный стук моих ног о дорогу, и опять поднимается песня, и опять затихла и стук шагов. Хорошо. В молодости, бывало, без песни баб, внутри что-то всегда или часто пело. И всё — и звук шагов, и свет солнца, и колебание висячих ветвей березы, и всё, всё как будто совершалось под песню.
Теперь 10-й час, иду наверх к Илюше. Ал[ександр] П(етрович] уходит. Он очень мил.
3 Мая. Я. П. 1891 г. Е. б. ж.
Нынче 10 М. Я. П. 1891. Подвигался, хотя и медленно, в работе за это время. Два дня, вчера и нынче, совсем пропали — грипп сильнейший. За это время были Урусовы — мать с двумя дочерьми. Мэри играет на фортепьяно прекрасно. Но совсем затуманенная искусством девушка. С нею сделано то самое, чего боялся ее отец. Она не замечает, что она, (Зачеркнуто: изуродована и вся жизнь ее сосредоточена на искусстве) потратив столько жизни на искусстве, должна себя подстегивать, чтобы считать искусство чем-то возвышающим, небесным. И чем лучше, тем хуже—всё заслонено. Education des le berceau [Воспитание с колыбели) —книга Урусовой, в ней главное — развивать эстетическ[ое] чувство. Она, Мэри, машина для произведения щекочущих звуков. Иллюзия в том, что, так как ее хвалят, она уверена, что то, ч[то] она делает, хорошо. — Певцы. Мазини.
Вчера был сельский учитель из Калужского уезда — наивный и разумный. Ничего не читал, но понимает, что критики обманывают. Хорошее б[ыло] письмо от Ч[ерткова], к[оторый] осуждает за резкость в статье. Вчера отвечал ему и написал Митрофану и Рахманову.Думал: 1) Когда человек умирает, то сознание отделяется от него и, как созревшее, отпавшее семя, ищет зацепиться за что, прижиться к чему-нибудь, к нужной ей почве, чтобы начать жить снова. Если бы зерно, засыхая и отпадая, чувствовало бы, оно чувствовало бы прекращение жизни. Разве не то же самое чувствует человек, умирая?
2) Верить в то, что человеку, а потому и человечеству, как собранию людей, стоит только захотеть, чтобы с корнем вырвать из себя зло.
3) Главная забота людей и главное занятие людей, это не кормиться — кормиться не требует много труда, — а обжорство. Люди говорят о своих интересах, возвышенных целях, женщины о высоких чувствах, а об еде не говорят, но главная деятельность их направлена на еду. У богатых устроено так, чтобы это имело вид, что мы не заботимся, а это делается само собой. Все вообще, в среднем, едят, я думаю, по количеству втрое того, что нужно, и по ценности, по труду приобретения —в 10 раз больше того, что нужно. Это одна из главных перемен, к[оторые] предстоят людям.
4) Нравственный упадок, готовность подпасть соблазну — пасть — это большей частью состояние сомнамбулизма, т. е. такое состояние, в к[отором] бездействуют, спят высшие центры, душевные силы. Чтобы не подпасть, надо не бороться, придумывать средства против, всё это напрасно — надо понять, что спишь, и постараться проснуться. Помню, как я часто в такие минуты соблазнов физически встряхивал[ся], как бы желая проснуться. Надо сделать то, что делаешь во время кошмара: спросить себя: не сплю ли я? И тогда очнешься. Знать, что подпаден[ие] соблазну, к[оторый] ниже твоего среднего нравственного уровня, есть состояние ненормальное, сна — очень выгодно, дает новое и самое сильное орудие борьбы.
5) Le non agir [Неделание] не есть слабость, покорность — напротив, это есть проявление высшей силы, это есть принятие в себе воли Божьей, замена своей воли волей Божьею. Суета жизни, энергичная деятельность житейская есть большей частью признак слабости, покорности. Нет более суетливых, деятельных людей, как придворные, и нет более рабского состояния.
Вот и всё. Теперь 9 часов, иду наверх.
11 Мая 1891. Я. П. Е. б. ж.
Нынче 22 Мая, Я. П. 1891. 11 дней не писал. С тех пор вернулась из Москвы С[оня] с детьми, кажется, 13-го. Потом у меня сделалось воспаление века. Три дня не выходил. Диктовал Тане начало Записок матери. Много, но не хорошо. Надо писать от себя. А то стеснительно. 16 приехали Кузминские и Эрдели. Незаметно.
Получил два письма от Аркадия Алехина и отвечал ему толково. Еще письмо от Мар[ьи] Алекс[андровны], Вас[илия] Ив[ановича] и Дилона. Всем отвечал нынче. Вчера писал Бидину и Зиновьеву в Ригу. В работе подвигаюсь медленно. Нынче уяснилось всё в целом и написал конспект 9 глав.
Маша 3-го дня уехала к приезжавшим за ней Философовым. Я с радостью чувствую, что люблю ее хорошей, божеской, спокойной и радостной любовью.
Думал: 1) Послесловие к послесловию: Так ли, не так ли я объяснил, почему нужно наибольшее половое воздержание, — не знаю. Но я знаю несомненно то, что совокупление есть мерзость, на которую можно смотреть, о к[отор]ой можно думать без отвращения только под влиянием похоти. Даже для того, чтобы иметь детей, не станешь этого делать над женщиной, к[отор]ую любишь. Пишу это в то время, как сам одержим похотью, с к[отор]ой не могу бороться.
2) Говоришь: хочу отвергнуться себя, взять крест свой на каждый день и идти за Христом, а сам думаешь: как бы поскорее кончить молитву, чтобы начать делать свою волю, то, что мне приятно.
3) Говоришь: это ненатурально, подразумевая, ч[то] т[ак] к[ак] это ненатурально, то этого и не надо делать. А не знаешь, что т[ак] к[ак] мы живем дурно, все привычки наши, всё, что сделалось для нас натурально, всё это дурно, то всякий шаг, к[оторы]м мы будем выходить, — из дурного. Ненатурально скорее признак доброго.
4) Для статьи: Люди, исповедующие христианскую веру, большей частью не имеют христианского жизнепонимания. А есть христианское, подлаженное к личному и к общественному жизнепониманию.
5) Если авторитеты церкви и науки не заслоняли бы от людей истинный смысл учения Христа, люди не могли бы быть так глупы, чтобы, нуждаясь в нем и имея его перед собой, не понимать его.
6) Говорят: веселость, радость хорошо, грусть, печаль — дурно. Неправда. В унылом настроении веселость так же неприятна — как в веселом настроении грусть, но с той разницей, что если появляется среди грусти веселость, то почти всегда— если только это не прелестные дети — противно.
7) Приближаюсь к старости, к смерти—силы слабеют, меньше жизни. — Это хорошо. Приближение к старости и смерти, это — приближение из душного помещения к двери, ведущей в цветущий сад. Мы приближаемся толпою, и чем ближе к двери, к выходу, тем больше давка, тем меньше свободы движений. Близко уже к простору и свету.
8) Запутавшийся юноша жил у приятеля: денег нет, места нет, приятеля утруждать совестно. ‘Я несчастный !’ Зачем жить. Продал пальто, пошел в баню, взял номер с ванной и отворил себе вены бритвой. Пришли, он без чувств. Перевязали раны, стали лечить. Остался жив, но слепой и без владения рук и ног. Теперь дрожит за свою жизнь, и все силы его посвящены на поддержание здоровья. Если бы человек убивал себя не сразу, а ступенями, ступенями десятью, и так, чтобы на каждой ступени, т. е. отбавив жизни на известную долю, он мог бы спросить себя: продолжаешь ли хотеть умереть, то я думаю, чем больше бы отбавлял себе человек жизни, тем больше дорожил, бы остатком и в каких-то огромных степенях, так что человек никогда бы не убил себя. (Это неясно.)
9) К художественному: Я не то что ем или пью, а я занимаюсь искусством, играю на фортепьяно, рисую, пишу, читаю, учусь, а тут приходят бедные, оборванные, погорелые, вдовы, сироты, и нельзя в их присутствии продолжать, — совестно. Что их нелегкая носит, держались бы своего места, — не мешали.
Такое явление среди еды, lown tennis и занятий искусством и наукой доказывает больше всяких рассуждений.
Забыл записать, что один из этих последних дней я писал Отца Сергия. Решил кончить всё начатое. Написал дурно, но пригодится. От Давыд[ова] получил очень хорошее дело для Кон[евского] рассказа. Теперь 11-й час, иду пить кофе. Вымарано: Живу недурно, под воздержан, или.)
22 Мая. Я. П. 1891. Е. б. ж.
Нынче 27 Мая. Я. П. 1891. Ничего не писал. Холодно, расстройство желудка. Апатия. Дурно с[пал]. Противен сам себе. М[аша] уехала к Фил[ософовым]. Вчера уехали Л[ёва] и И[лья], к[оторый] приезжал два дня тому назад. Здесь Анненкова с учительницей. Получил 3-го дня письмо от Хохлова—хорошее. Надо отвечать, и вчера от Дудченки — пишет о гонениях, его развели с женою и хотят посылать ее этапом. Даже послали, кажется. Булыгин заявил, ч[то] он не признает себя военн[ым]. Вчера рассказывал Зиновьеву. Вчера же от Ч[ерткова] получил письмо с выпиской из дневника Н. Н. Муравьева о 6 солдатах, отказавшихся служить и сеченных за это кнутом и все-таки непокоряющихся. — Я не добр всё это время в душе, хотя внешне не грешу.
Да, от Поши хорошее письмо, и от англичанина из Египта. Книга о жиз[ни] помогла ему жить. — Еще приезжал из Технического училища из купцов — не глубокий.
Думал: 1) Молясь: только когда перестанешь жить для себя и людей, станешь жить для Бога.
2) Приезжал техник, говорит, что советоваться о том, как ему жить: на заводах, или при училище, т. е. быть полезным людям практической деятельностью или наукой. Какое заблуждение, во 1-х, в том, чтобы быть полезным людям, нам, к[оторые] так вредны людям. Прежде надо озаботиться о том, чтобы не быть вредным, а во 2-х: Почему ты хочешь быть полезным техником, учителем, доктором, земским начальником, помещиком? Во многих случаях тут противоречие: полезным земским—и помещиком — нельзя быть, а кроме того — главное — надо быть хорошим, т. е. не эгоистическим человеком. А то эгоистический техник, учитель, доктор хуже, чем ни то ни сё человек. А надо быть любящим чем придется, и тогда всё будет хорошо. Положение избирает за нас судьба, только деятельность в положении (если оно не злое) — наше дело.
3) Наследственность? Черты наследственности передаются по крайней мере 10-ю поколениями. В 10 поколениях 1000 предков (2 род[ителя], 4 деда, баб[ки], 8 прад[едов], праб[абок], и т. д., в 10 колене будет 1000), следовательно, свойство одного родителя дает только 1/1000 шанса. Да и это неверно. Тут вычисление очень сложное. Если допустить влияние только до 10-го колена, то прадед 10-го колона назад нес в себе уж 1000 возможностей свойств, также и прадед и прабабка 9-го колена, и т[ак] до последнего. Кроме того, многие из проявившихся возможностей свойств уничтожились в умерших бездетных членах рода. И уничтожились, по Дарвину, самые невыгодные для жизни проявления свойств. Так что каждое свойство родителя, чтобы влиять на потомка, имеет только — и то едва ли — 1/1000 шанса. Следовательно, говорить о последствиях можно, но руководиться ими нельзя, как мы не руководимся в жизни соображениями о вероятностях, имеющих 1/1000 шанса. — Ложь теперешних модных толков о наследственности состоит именно в том, что они хотят возвести в закон, из к[оторого] можно вывести руководящее правило, самое пустое соображение — праздного любопытства, из к[оторого] ничего вывести нельзя. Они ведь говорят: ведите себя хорошо, а то, если не будете, передадите свои пороки детям. Это всё равно, что сказать человеку, к[оторый] дерется с другим, ч[то] этого не надо делать, п[отому] ч[то] от этого запылится платье, т. е. для побуждения человека к воздержанию от известных поступков, причины для к[оторого] существуют огромные, придумывать побочное, пустейшее соображение.
4) Поша пишет превосходно, что нужна во всем мера — и в физической работе, а то физ[ическая] работа озверяет. Но зная, что она озверяет, он пишет, тем более мы не должны сваливать ее на других. Как кратко и сильно.
5) Я стареюсь, слабею, болею, чувствую ослабление не только физических, но умственных сил. Как бы из моей формы жизни, из моего тела уходит вниз та сила, к[оторая] наполняла его — как бы тот дух, к[оторый] раздувал эту куклу. И я боюсь, и мне кажется, что уйдет, вот уйдет всё, и я останусь одна оболочка, одна шелуха, к[оторая] скорчится, сожмется, сопреет. И где же я? Но ведь тут ошибка в том, что я отожествил себя с этой оболочкой, а не с тем, что раздувало ее. Стоит отожествить себя с этим духом, с той силой жизни, к[оторая] двигала меня, с той силой, к[оторая] заставляла меня мечтать, любить, влюбляться, искать славы, и потом искать добра перед Богом, чтобы страх этот уничтожился. Дух жизни уходит из формы моего тела, и я ухожу с ним. С ним спускаюсь, умаляюсь, перехожу в бесформенность, но не отделяюсь от него, остаюсь с ним, не перестаю сознавать себя им. Нельзя духу жизни (к[оторым] был я) перейти в другую форму жизни иначе, как так, чтобы не перестать сознавать себя в этой форме. И он уходит, спускается, но я, сознание своего я, не разлучаясь, идет с ним. Я испытываю это, когда перестаю думать, желать, но сознаю себя в этом замирающем в этой форме духе. Один признак этого сознания есть мир, спокойствие. —С другой стороны то же самое: всё, что во мне, через меня, жило, это Бог (вечно разумное, любовное), начало жизни. Оно самое и есть я. Теперь это я изменяет свою форму, так что я доходит до не я, но оно есть, оно одно есть, было и будет.
Теперь 2-й час дня. Иду завтракать.
2 Июня, Я. П. 1891. Мало работал за это время, хотя подвинулся. Начинаю сомневаться в значении того, что пишу. Гостей было пропасть: Раевские, Фесенко, Анненкова, ее муж и Нелюбов, Самарин, Бестужев. За всё это время ничего не записано. Нынче утром что-то всплыло ясное и нужное — не к статье, но близкое, и забыл. Ходил в Тулу, был на бойне, но не видал убийства. В Туле же видел женщину, глаза близко и прямые брови, как будто готова плакать, но пухлая, миловидная, жалкая и возбуждающая чувственность. Такая должна быть купчиха, соблазнивш[ая] О[тца] С[ергия].
Нынче был немец от Левенфельда, очень тяжел. Нынче же приехали Маша и Лева. Обоим им очень рад. Лева хорошо рассказывал о братьях. Суд у него стал твёрд.
(От слов: Очень тяжело мне кончая, и терпеть вымарано.) Очень тяжело мне от С[они]. Все эти заботы о деньгах, именьи и это полное непонимание. Сейчас разговор о том, может ли человек пожертвовать жизнью скорее, чем сделать поступок, не вредящий никому, но противный Богу. Она возража[ла], я ей нужное [?] — ругательства. У меня были скверные мысли уйти. Не надо. Надо терпеть. Молюсь и будет спокойствие, и терпеть.
Письма от Дудченко и Хохлова, к[оторым] отвечал. Господи, помоги мне. Прости и помилуй, настави и утверди, т. е. чувствую свои грехи, свою гадость, не стою добра, к[оторым] владею, хочу истины и терпения. Должно быть, последний раз пишу в этой тетради.
3 И. Я. П. 91. Е. б. ж.
6 И. Я. П. 91. Всё в очень дурном духе и мало писал. Почти ничего не делал — слабость. Завтра хочу идти в Тулу на бойню и к Симонсон в острог — получил о ней письмо от Дудченко. Было письмо от Поши хорошее. Отвечал длинное письмо Буткевичу о деньгах. Получил от Черткова и Джунк[овского] с ответом Хилкова, к[оторый] до сих пор не прочел. Очень неясно мне мое писание. — Думал:
1) Женщина не верит разуму, не понимает, что нужно отвергнуться себя, что в этом жизнь, но когда надо отвергнуться себя — броситься в воду за утопающим, сделает это скорее мужчины.
2) Я скучаю, огорчен тем, что не пишется, что не произвожу ничего. Новое подтверждение того, что всё, что огорчает, всё, всё на пользу. Неспособность писать исправляет заблуждение, что жизнь есть писание. Жизнь есть служение Богу, исполнение Его воли, в тысячах дел, кроме писанья.
Забыл: был нем[ец] commis voyageur [разъездной коммерсант,], не нужный. Лева мечтает о женитьбе и думает, что это нужно, ч[то] внешним образом — браком соблюдешь чистоту. Я говорю: отучишь драться тем, что руки свяжешь. —
7 Июня 1891 г. Я. П. Е. б. ж.
[7 июня.] Вчера вечером вернулись Лева с Андр[юшей]. Приезжают все сыновья — раздел. Очень тяжело и будет неприятно. Помоги, Отче — держаться, т. е. помнить, ч[то] я живу перед Тобой.
Вчера в Open Court прочел прекрасную статью Макса Мюллера об учении Христовом сыновности Богу. Очень хорошо. Встал рано, поехал в Тулу с П(етей] Раевским по поезду. Был на бойне. Тащат за рога, винтят хвост, так что хрустят хрящи, не попадают сразу, а когда попадают, он бьется, а они режут горло, выпуская кровь в тазы, потом сдирают кожу с головы. Голова, обнаженная от кожи, с закушенным языком, обращена кверху, а живот и ноги бьются. Мясники сердятся на них, что они не скоро умирают. Прасола-мясники снуют около с озабоченными лицами, занятые своими расчетами.
Был в остроге — великолепные с резными украшениями дома смотрителя, контора, великолепные столы, чиновники, главный сам — пахнет вином изо рта. У Раевских б[ыл], на почте и у Щукиных. Не разберешь, в чем их интересы: кажется, ни в чем, кроме материального. — Приехал домой. Машинька. Прочел корект[уры] Лёвенфельда — вспомнил. У Миши К[узминского] боятся дифтерита. Ходил купаться. Домашние С[они] не приятны.
8 И. Я. П. 91. Е. б. ж.
[8 июня.] К предисловию о вегетарианстве — [воздержание] — и замечание Лихтенберга о развитии умеренности в детях.
Приехали сыновья и вечером разговор о дележе. ‘Завтрак у предводителя’. И не хороши были. Не ссорились, но приписывают важность столь пустому. Читал книгу душеспасительную Машинькину. Не дурно. Допускает, требует борьбы, говорит: когда уж возобладала страсть, все-таки не сдавайся.
[10 июня.] 9,10 Июня. Я. П. 91. Совсем лето. Иван да Марья, запах гнилого меда от ромашки, васильки и в лесу тишина, только в макушках дерев не переставая гудят пчелы, насекомые.— Нынче косил. Хорошо. Работа письменная плохо идет. Толкусь на месте. А много художественных] впечатлений. Нынче письмо от Ч[ерткова] с записками мыслей — есть очень хорошие.
1) Есть два средства не чувствовать материальной нужды: одно — умерять свои потребности, другое — увеличивать доход. Первое само по себе всегда нравственно, второе само по себе всегда безнравственно: от трудов праведных не наживешь палат каменных. —
2) К Коневск[ому] р[ассказу]. Играют в горелки с Катюшей и за кустом целуются.
И к тому же рассказу: Первая часть — поэзия материальной любви, вторая — поэзия (Зачеркнуто: прел[ести]), красота настоящей.
3) Я не делаю этого (н[а]п[ример], не избегаю прислуги, п[отому] ч[то] это малость, не стоит того. — Всё хорошее малость. Большую можно сделать мерзость, а доброе дело всегда мало, незаметно. — Добро совершается не по волканическ[ой], а по нептунич[еской) теории.
4) Я не делаю этого, п[отому] ч[то] это ненатурально. — Натурально? Да если мы живем в среде развращенной, то, живя в ней натурально и никого не шокируя, ты наверно не выступишь из нее. Живя в такой среде, все доброе, к[оторое] ты сделаешь, непременно будет ненатурально. Можно сделать ненатуральное и недоброе, но живя в развращенной среде, нельзя ничего сделать доброго, чтобы оно не было ненатурально.
5) К О[тцу] С[ергию]. Он узнал, что значит полагаться на Б[ога], только тогда, когда совсем безвозвратно погиб в глазах людей. Только тогда он узнал твердость, полную жизни. Явилось полное равнодушие к людям и их действиям. Его берут, судят, допрашивают, спасают — ему все равно. — Два состояния: первое — славы людской — тревога, второе — преданность воле Б[ожьей], полное спокойствие.
Теперь 12 ч. ночи. Зиновьевы дамы тут. Иду спать.
11 И. Я. П. 1891. Е. б. ж.
[17 июня.] Нынче 18 И[юня]. Я. П. 91. Вчера, 17, я вернулся из путешествия к Бутк[евичу]. Вчера же я вышел от него рано утром с Хохловым и Рощиным, к[оторые] провожали меня. Р[ощин] очень милый юноша (ему 26 лет), к[оторый] понемногу, начав с перемены внешней, пришел к сознанию христианской истины. У Булыги[на] жена ого очень раздраженная на него, а он — на бабу, к[оторая] загнала его корову. Я отдохнул у них и вечером бодро, весело, переждав дождь, дошел до дома. В Крыльцове встретил Леву, Машу. Они везли сумашедшую. Они довезли меня. Дорогой мальчики с лошадьми. ‘Дедушка, и мне книжечку…’
Прекрасный пчельник под засекой. Больная женщина, месит ситники, заметает печку и ставит. — Боль желудка. Она думает, что ее испортили, и поправляется ветчиной и декоктом на водке.
В Крыльwове зашел в кабак. Кабачник, шурин его, жена и псаломщик пьют наливку и едят варенье с чаем. Они начинают только то, что мы кончаем. Телятинская баба, босиком, ходила раздобыться хлеба. Нет два дни, ребята просят.
Дома невесело — раздел. Вера побранилась с матерью, Таня с Машей поссорил[ись], М[арья] Ф[едоровна] мешает. Не весело.
[15 июня.] 17 И. 91. Одоевск[ий] уезд. Целый день у Буткевича. Прелестная засека. Она босиком и служит, но говорит, что вся эта жизнь ни за чем. В другой жизни смысла не вижу, но и в этой тоже. Неискренна. Отец старик на пчельнике, увлекающийся. Пошли купаться. Другие два брата — все хорошие, Анатолий, кроткий, вдумчивый, постоянный, и жена его серьезная.
[14 июня.] 16 И. Я. П. 91. Хотунка. Утро провел один, думал писать, но не думалось. Потом пошли, блудили, устали, нсг
хорошо. Лугом хороша дорога.
[13 июня.] 15 И. 91. Я. П. Писал хорошо последнюю главу и решил идти с Олех[иным] и Хохловым. И пошли, и дошли весело до Булыгина. Бул[ыгин] читал сон смешного человека Дост[оевского]. Хорошо задумано, дурно исполнено.
[12 июня.] 14 И. Я. П. 91. Беседовал с Ал[ексеем] Алехиным и Хохловым, читал им 4-ю главу.
[11 июня.] 13 И. Я. П. 91. Вернулся с купанья, застал Ал[ексея] Ал[ехина] и Хохлова. Ал[ексей] Ал[ехиy] очень хороший. Машинька здесь. 12 в 11. Особенного не помню. — Думал: —
1) Дети иногда дают бедным хлеб, сахар, деньги и сами довольны собой, умиляются на себя, думая, что они делают нечто доброе. Дети не знают и не могут знать, откуда хлеб, деньги. Но большим надо бы знать это и понимать то, ч [то] не может быть ничего доброго в том, чтобы отнять у одного и дать другому. Но многие большие не понимают этого, особенно женщины.
2) К О[тцу] С[ергию]. После того как он убил, сидит в темноту и вдруг видит, что заря занимается, светлеет и будет день — свет. Ужас.
3) Мода умственная — восхвалять женщин, утверждать, что они не только равны по духовным способностям, но выше мужчин, очень скверная и вредная мода.
То, что женщины не должны быть ограничены ни в каких правах, то, что к женщине надо относиться так же, с тем же уважением и любовью, как и к мужчине, что она равна в правах с мужчиной, в этом не может быть никакого сомнения, но утверждать, что женщина в среднем одарена тою же духовной силою, как и мужчина, ожидать встретить в каждой женщине то же, что ожидаешь встретить в каждом мужчине, значит умышленно обманывать себя, и обманывать себя во вред женщине. Если мы будем ждать от женщины того, чего ждем от мужчины, то и будем требовать этого, а не встречая требуемого, будем раздражаться, будем приписывать злой воле то, что происходит от невозможности.
Так что признание женщин тем, чем они есть, более слабыми духовно существами, не есть жестокость к женщине, признание их равными есть жестокость. — Слабостью или меньшей силой духовною я называю меньшую покорность плоти духу, в особенности — главная черта женская — меньшую веру велениям разума.
4) В числе новостей, с к[оторыми] меня встретили дома, было то, ч[то] садовница опять родила, опять приехала старуха и увезла ребенка неизвестно куда. Все страшно возмущены. Употребление средств для порождения — ничего, а за это нет достаточно осудительных слов. Нынче узналось, что бабка вернулась и привезла назад ребенка. Дорогой бабка съехалась с другими, везшими таких же детей. Из этих детей одному дали слишком глубоко в рот рожок. Он втянул его в себя и задохся. В один день привезли в Москву 25 детей. Из этих 25 9-ых но приняли, п[отому] ч[то] законные или больные. Таня Андреевна ходила утром усовещевать садовницу. Садовница, горячо выгораживая своего мужа, говорила, что при их бедности и неопределенности жизни ей нельзя иметь детей. И грудь не берет. Одним словом, ей это неудобно. Перед самым же этим, я на качелях качал 3-х детей заброшенных, и встретился мне еще мальчик, Васин племянник. Вообще кишит детвора. Родятся, растут, чтоб сделаться пьяницами, сифилитиками, дикарями. При этом толкуют о спасении жизни людей и детей и об уничтожении их. Да зачем плодить дикарей? Что тут хорошего? Не убивать их, не перестать плодить их надо, а надо все силы употреблять на то, чтобы из дикарей делать людей. Только это одно доброе дело. И дело это делается не одними словами, но примером жизни. Теперь 2-й час. Все, томясь скукой, уехали к Зиновьевым.
19 И. 91. Я. П. Е. б. ж.
25 Июня. Я. П. 91. 6 дней не писал дневник. Нынче рано утром уехал И. И. Горбунов. Мне очень хорошо с ним было. Вчера мы много говорили с ним, и я прочел ему начало 6-й главы, а предшествующие он сам читал. Вчера же б[ыл] Илья. Все та же борьба с матерью. Я не возмущаюсь на их тупость. Как, живя в такой близости, не заразиться хоть немного. Ничего не писал.
23 И[юня]. С утра началась суета. Странницы с чаем, потом гимназист с кондитером, потом Романов. Вечером Языковы — очень чуждые — и почтовый ящик. Интересные разговоры с Романовым. Ему кажется, что надо отдать бедным — нищим, землю мужикам, а не отстраняться только, самому освободиться от собственности. Тут же разговор о личном Боге. Он чувствует потребность в вере в личного Бога. Точно как будто оттого, что хочется, это и будет. То и другое есть признак непережитого жизнепонимания общественного, языческого, в к[отор]ом побудительная сила — слава. Нужно сделать материальное, видимое, ощущаемое добро и получить ощущаемую, видимую награду.
22. Писал, привел в порядок начало 6-й главы. Утром приехала Рачинская, вечером гимназист 18 лет, Громан, идет в лаптях изучать народ, чтоб служить ему. Открытый, прямолинейный юноша, только что познавший красоту добра. Мы много говорили с ним. Я и Горбунов. Сошедшийся с ним в саду кондитер с костоедом в руке, скептик, но добрый и искренний, я дал им (Зачеркнуто: денег) адресы до Ге.
21. — Писал утро. Вечером приехал Горбунов.
20-го. Тоже писал и, кажется, ездил в Тулу. Не добился Ростовцева, но виделся с Лопухиным и просил о делах. Хочется писать Коневскую. Очень ясна в голове.
Нынче 25. Встал в 8. Дождь, ливень. Один пил кофе. Всё слабость — хотя нынче немного лучше. Еще ночью думал о предисловии к вегетар[ианской] книге, т. е. о воздержании, и всё утро писал не дурно. Потом ходил гулять, купаться. Теперь 5 часов. Всё слабость. Я дурно сплю. И я гадок себе до невозможности. Вот дьявол, к[оторого] наслал на меня Б[ог], как говорил П[авел]. За эти дни читал Бьернсона. — Бестолково, но много хорошего. Хорошо, как он пробежал мимо загипнотизированной им девушки, гонясь за ней, и она увидала его страшно зверское лицо.Montaigne. Думал:
1) Всё о том же, что спасение жизни матерьяльное — спасение детей, погибающих, излечен[ие] больных, поддержание жизни стариков и слабых не ость добро, а есть только один из признаков его, точно так же как наложение красок на полотно не есть живопись, хотя всякая живопись есть наложение красок на полотно. Матерьяльное спасение, поддержание жизней людских есть обычное последствие добра, но не есть добро. Поддержание жизни мучимого работой раба, прогоняемого сквозь строй, чтобы додать ему его 5000, не есть добро, хотя и есть поддержание жизни. Добро есть служение Богу, сопровождаемое всегда только жертвой, тратой своей животной жизни, как свет сопровождаем всегда тратой горючего матерьяла. Очень важно разъяснить это. Так закоренело заблуждение — принимать последствие за сущность.
2) Огарев пишет: кривое осуждение — т. е. за то, чего я не заслуживаю, ввергает меня в тоску, тогда как прямое (верное) поднимает меня. Как справедливо!
3) Все говорят о голоде, все заботятся о голодающих, хотят помогать им, спасать их. И как это противно! Люди, не думавшие о других, о народе, вдруг почему-то возгораются желанием служить ему. Тут или тщеславие — высказаться, или страх, но добра нет. Голод всегда — (нищих всегда имеем), т. е. Всегда есть кому и для чего жертвовать, ни в одно время не может быть более нужная моя жертва или служба, чем в другое, п[отому] ч[то] материально самое большое мое дело будет а/?, т. е. ничто, а духовно всегда определенная величина. — Не ясно. Надо уяснить. Это всё то же, что и первое — очень важно.
4) Нельзя начать по известному случаю делать добро нынче, если не делал его вчера. Добро делают, но неп[отому], ч[то] голод, а п[отому], ч[то] хорошо его делать.
[27 июня.] 26 И[юня]. Я. П. 1891. Утром чувствовал себя очень слабым, ничего не писал. Вечером пошел в Тулу, со мной увязались Миша, Таня, Вера и Лёва. Дошли бодро, на вокзале Вяземск[ий], вернувшийся пешком из Ясной. Дорогой 5000 переселенцев каменщ[иков] и подольских возвращаются из Самары, Дома Романов. Поговорили до 2-го часа.
27 И[юня].Я. П. 91. Встал поздно. Хорошо выспался. Говорил много с Вяз[емским] и хорошо. Таня уехала. От 1 до 3 писал хорошо об обжорстве. Выясняется хорошо. После обеда грустно, гадко на нашу жизнь, стыдно. Кругом голодные, дикие, а мы… стыдно, виноват мучительно. Отче, помоги мне делать волю Твою. После обеда прочел древнюю историю. — Думал: 1) Ошибка о возможности христианский добродетели без воздержания происходит от представления о возможности любви без самоотречения. — Теперь 11 час. Иду на террасу. Помоги мне любить.
28 И[юня]. Я. П. 91. Е. б. ж.
[13 июля.] — Нынче 13. 16 дней не писал. Приехал Репин и Гинзбург. За это время они меня лепят и пишут, а я написал статью об обжорстве и много подвинулся в большой статье. Лева уехал. Была Александра] Авдр[еевна]. С[оня] уезжала в Москву и нынче приезжает. Теперь 12-ый час, иду на террасу. Завтра запишу то, что записано. Пробовал работать, косить, но очень слаб. Желудок не варит и слабость.
14 Июля. Я. П. 91 г. Е. б. ж. Сейчас еще 13 ч[исло], разговор с женой, всё о том же, о том, чтобы отказаться от права собственности на сочинения, опять то же непонимание меня: ‘я обязана для детей…’ Не понимает она, и не понимают дети, расходуя деньги, что каждый рубль, проживаемый ими и наживаемый книгами, есть страдание, позор мой. Позор пускай, но за что ослабление того действия, к[оторое] могла бы иметь проповедь истины. Видно, так надо. И без меня истина сделает свое дело. …
1) Картина конца Июня. Стрижи кружат после полдника, запах липы, пчела валит валом.
2) Всё подлежит закону, растения, животные, но у человека есть что-то особенное, кроме закона, к[оторо]му он подлежит. Это так кажется человеку, п[отому] ч[то] он смотрит из себя. Так кажется каждому существу что-то особенное в его положении, в его законе, п[отому] ч[то] оно смотрит из себя. Особенным кажется то место, на к[отором] стоит человек, п[отому] ч[то] он держит фонарь.
3) Человек всякий живет только затем, чтобы проявить свою индивидуальность. Воспитание стирает ее.
4) Вред подачи денег…. забыл.
5) К буд[ущей] драме. Спор с православными: ‘Не могу верить’, и с либералами: ‘Не могу не верить’.
6) Отчего успех Радстока в большом свете? Оттого, что не требуется изменения своей жизни, признания ее не правой, не требуется отречения от власти, собственности, князя мира сего.
7) К Александру I. Солдата убили вместо него, он тогда опомнился.
8) Вор не тот, кто взял необходимое себе, а тот, кто держит, не отдавая другим, ненужное себе, но необходимое другим.
9)
Нынче 22 Июля. Я. П. 91. За всё это время развлекало меня присутствие Репина и Гинзбурга. Вчера уехал Гинзбург, и вчера же уехали Гельбиги. И вчера же б[ыл] разговор с женой о напечатании письма в газет[ах] об отказе от права авторской собственности. Трудно вспомнить, а главное, описать всё, что тут было:
[Вымарано 19 строк.]
Начал же я разговор, п[отому] ч[то] она сказала как-то вечером, когда мы уже засыпать собирались, что она согласна. Мне ее жалко. Злобы нет. Говорю себе, ч[то] это мне крест, к[оторый] надо нести, а не тащить. И когда подумаю, ч[то] я могу обратить это в благо и поучение себе, — ‘Радуйтесь когда поносят вас’, — то мне хорошо. — За это время пришла девушка Бооль от Дунаеа, и в то же время приехал Файнерман с другой, старой и очень милой девушкой Жаковской, к[оторая] хочет жить, как и Бооль, для успокоения своей совести, трудясь низким трудом и живя бедно. Уехали 3-го дня на юг, одна к М[арье] А[лександровне], другая в Полтаву. Я был дома, и мне было грустно, тяжело. Я думал, что таково мое отчасти физическое, отчасти душевное состояние, но я пришел к Жак[овской] у Игната, поговорил с ним, увидал эту нужду, труд, усталость, увидал нравственные побуждения этих женщин и не успел оглянуться, как мне стало бодро, весело. Хочется жаловаться на тяжесть креста. Разумеется, вздор — по силам и нужен мне. Тяжесть креста увеличивается еще тем, что Таня возненавидела М[ашу]. Кажется, теперь проходит. Я говорил с ними про это. Последнее время работаю всё над статьей довольно успешно. Приближаюсь к концу. Вчера написал еще 6 или 7 писем, всё плохих, б[ыл] не в духе, как и теперь. Большая слабость.
Записано за это время много к статье, что уже и вписал, а еще записано только 3.
1) К От[цу] Серг[ию]. Когда он пал с купеч[еской] дочерью и мучается, ему приходит мысль о том, что если падать, то лучше бы ему пасть тогда с красавицей А., а не с этой гадостью. И опять гадость захватывает его.
2) Гельмгольц, рассуждая о жизни, говорит: человек с своим телом подобен пламени. Частицы, сгорая, заменяются новыми, но пламя остается тем же. Если оно уничтожится, разве это доказательство, что оно не возвратится. Я говорю в телефон. Колебания воздуха передаются пластинке, колебания пластинки передаются магнитам, магниты возбуждают электрические токи. Где же слова, сказанные в телефон? они превратились в электрический ток, но вот ток (дошел) до магнитов, магниты вызывают колебание пластинки, пластинка — воздуха и вновь появляются те же слова. Остроумное материальное гадание о бессмертии. Брат Сергей давно уже сказал это лучше. В мире происходит бесконечное, бесконечное количество всякого рода сочетаний и проявлений. Я есмь одно из них. Я исчезну, но время бесконечно, и потому то же сочетание, то же я, должно опять проявиться через бесконечное время. Бесконечное же время, когда я не буду, для меня мгновенье. Стало быть, я всегда буду, засну и сейчас же проснусь.
3) Цель его жизни не может быть доступна человеку. Знать может человек только направление, ведущее к цели. Забыл то, что очень хорошо думал об этом.
Нынче б[ыл] студент Петр. Кажется, ему ничего не нужно и он глупый. Теперь Ючасов. —Хочу перевести еще Jefferson’а.
23 И[ю]л[я]. Я. П. 91. Е. б. ж.
[22 июля.] Жив. Теперь 2-й час дня. Очень плохо работал. Опять сцеyа с Таней. Т[аня] уезжала в Пирогово. Я не хочу писать письма. — Пойду в Тулу. Очень грустно.
Нынче 31 И[ю]л[я]. Я. П. 91. Только неделю не писал, а кажется очень давно. За это время была Мамонова, мы ее встретили, идя в Тулу. Потом Страхов, к[оторый] и теперь тут. С эгоизмом я ждал его осуждения о моем писании —он не осудил. Была Ларионова, курсистка из Казани, к[отор]ой я имел счастье быть полезным. Потом Элпидифоровна от Ге. Кажется, я не записал Хохлова. — Он б[ыл] дня три. И я его все больше люблю. Он ушел в Москву. Ездил к Булыгину, к Бибикову, чтобы свезти карточку доктора Степаниде. Нынче утром Элпидиф[оровна] с своей подругой, учитель Великанов и потом жена священника из Царского. Ее извозчик, пьяный, нарвал яблок. Я вышел ее провожать и наткнулся на хозяина, отнявшего кошелек. Я так устал и ошалел, ч[то] не постарался помирить их, и бедный извозчик уехал обиженный на 1 р. 30. Ужасно б[ыло] досадно, и стыдно, и раскаяние. — За это время два дня не писал. А то всё работал. Был нездоров —понос и лихорадка. Нынче прошло почти. У Ге преследования. Нынче написал отцу и сыну. — Трогательная жена священника из Ц(арского]. Записано за это время:
1) Сюжет — впечатления и история человека, бывшего в золотой роте и попавшего в сад караульщиком около господского дома, в к[отором] он видит близко господскую жизнь и даже принимает в ней участие.
2) Говорил с Хохловым: анархия и социализм, т. е. Отрицание собственности, это — христианство, но только с удержанием существующего порядка. Христианство есть отчасти социализм и анархия, но без насилия и с готовностью жертвы.
3) Очень важно: Свобода воли есть сознание своей жизни. Свободен тот, кто сознает себя живущим. Сознавать же себя живущим, значит сознавать закон своей жизни, значит стремиться к исполнению закона своей жизни. Теперь 10-ый час, иду наверх. Боюсь себя за нынешнюю ночь. Отче, помоги.
1 Августа 91. Я. П. Е. б. ж.
Нынче 4 А. Я. П. 91 г. Что-то нехорошо мне на душе. Всё отношение с женой. Раздел, к[оторый] ее занимает. Были Сер[ежа] и Илья, и с ними она очень раздражалась. Тут был Великанов, умный, близкий по духу учитель, и Громан. Нынче сейчас уехали. Я всё работаю. Подвигаюсь.
К вопросу о свободе воли.
1) Как только я получаю сознание жизни, я делаюсь участником ее. Я хочу исполнять закон, стало быть, я хочу того же, что хочет Бог.
Теперь 12-ый час. Написал письмо Чер[ткову] и К(удрявцеву].
От обоих получил письма о сборнике. Черт[ков] собирает, а Кудр[явцев] собрал.
Нынче 12 Августа. Я. П. 91. Особенно важного ничего не было. Никого интересн[ых] посетителей: Штанге, Минин, американец Burton.
Писал всё время по утрам кроме двух дней, нынче и еще один день. Теперь остановился на 8-ой главе и, кажется, обдумал ее сегодня. Вчера С[оня] ездила в концерт, мы прекрасно говорили с т[етей] Т[аней] и девочками. За это время я опять написал б[ыло] письмо в редакцию и опять встретил такое недоброжелательство, что оставил до времени. Молюсь Богу, прося Его помочь мне распутаться из моего положения имущественного — необходимости, как бы признавая правительство, делать акты, 2) разрешение[м] продажи моих сочинений подрываю свое дело. 3) Живу чувственно, нечисто. Помоги, Господи! Я запутался, страдаю и не могу. Помоги. Разумеется, помощь во мне, и я взываю к себе в своей божеской природе или через свою божескую природу. Да, за это время был Вас[илий] Иван[ович] милый. Он страдает от того же, от чего и я, (Слова: от того же, от чего и я вымараны.) от женщины. У него это в кроткой форме. Был Сережа, говорил с ним при В[асилии] И(вановиче] о жизни. Он не раздражал уже меня, а только жалок мне. Он все силы своего ума напрягает на то, чтобы себя оправдать, т. е. неправого поставить правым, т. е. себя обмануть. Как же не опуститься и умом и сердцем! За это время думал:
1) Что такое Бог? Зачем Бог? Бог это неограниченное всё то, что я знаю в себе ограниченным: я тело ограниченное, Б[ог] тело бесконечное, я существо, жившее 63 года, Б[ог) существо, живущее вечно, я существо, мыслящее в пределах моего понимания, Б[ог] существо, мыслящее беспредельно, я существо, любящее иногда немного, Б[ог] существо, любящее всегда бесконечно, я часть, Он всё. Я себя не могу попять иначе, как частью Его.
2) Когда неразрешенный вопрос тебя мучает, то чувствуешь себя больным членом какого-то всего здорового тела, чувствуешь себя больным зубом здорового тела, и просишь всё тело помочь одному члену. Тело всё — Бог, член — я.
3) Сколько раз думал и записывал это, но опять и опять это поражает меня с новой силой: не нужно искать добрых дел, подвигов. Если только будешь делать, что от тебя требуется сейчас, в том положении, в к[аком] ты находишься, наилучшим образом, по христиански, во всю, то жизнь будет полна, и нечего будет искать добрых дел и подвигов.
4) Нелепость нашей жизни происходит от власти женщин, власть же женщин происходит от невоздержания мужчин, так что причина безобразия жизни невоздержание мужчин.
5) На что назначение яблока, мясо его, на то ли, чтобы служить оболочкой и потом навозом семени, или на то, чтобы быть пищей и наслаждением людей и животных? Один скажет: для защиты и удобрения почвы для семени, и он будет прав, но будет неправ, если осудит того, кто съедает яблоко. Другой скажет: для наслаждения, и будет прав, но буд[ет] неправ, если забудет, что мясо яблока должно служить семени. — Не хорошо. Таня приехала, и я тороплюсь.
6) Женщина привлекательная говорит себе: он умный, он ученый, он славный, он богатый, он великий, он нравственный, святой, а он мне глупой, невежественной, неизвестной, бедной, ничтожной, безнравственной покоряется, стало быть и ум и ученость…. и все пустяки. Это их губит и делает их дурными.
7) Дети говорили: Родители говорят, как их дети мучают. Если бы они знали, как родители мучают детей: и кокетство, и ссоры, и недоброты, и нервность любви, несправедливость, все пороки — тех, к[отор]ые, по представлению детей, должны быть безупречны.
8) Вписать — религиозное чувство есть способность провидеть — чувством познавать.
9) Часто говорят: нельзя просить Бога о событиях, чтоб случилось то-то и то-то. Можно. Можно просить о событиях, зависящих от людских поступков, если просящий верит в свободу воли. Свобода воли ведь есть действие божеской силы в человеке. Сила эта может быть усилена в каждом человеке, если Бог слышит молитвы и исполняет их, Бог может проявить себя в людях, и события изменяются. Я это говорю для тех, к[оторые] хотят просить, нуждаются в просьбе. Для христианина это не нужно. Преданность воле Божьей —необходимое условие христианск[ой] жизни — исключает возможность определенного желания и потому прошения. Теперь 12.
13 А. Я. П. 91. Е. б. ж.
27 Августа. Я. П. 91 г. Две недели не писал. За эти две недели были два главные события: моя поездка к Сереже брату —я прожил там неделю, и свадьба Маши Кузм[инской] 3-го дня. И. то и другое б[ыло] очень хорошо. 22 я заболел и теперь еще несовсем поправился, голод мучает и едва держусь. Приехал Поша, 3 дня тому назад. Очень хорошо с ним. Я два дня поправлял статью об обжорстве —порядочно, но придется еще поправить. Да, были еще французы Treveret, professeur de literature etrangere a Bordeaux [Треверэ, профессор иностранной литературы в Бордо,], и Richet с Houdail и Гротом. Мало интересны. Интереснее был еврей Прайс от Файнерм[ана], к[оторый) б[ыл] у шекеров и дру[жил] с американскими анархистами.
Записано только то, что следует делать то, что делают духоборы: кланяться в ноги всякому человеку, помня, ч[то] в нем Бог. Если нельзя делом, то духом. От Ч[ерткова] хорошее письмо. С Евг[ением] Ивановичем] у них опять хорошо.
28 А. Я. П. 91. Е. б. ж.
Был жив, жив и нынче 13-го Сентября За это время писал довольно много. Подвинулся так, что близок к концу. Пишу VIII гл., которой и окончится. Были за это время всё очень приятные посетители. Прежде В[аня] Горбунов с Батерсби, поразившим меня чрезвычайно приятно. Совершенно свободный, религиозный, в жизни религиозный человек. Потом был Новоселов с Гастевым, тоже оба оставили очень приятное впечатление. В это же время уехали Соня с мальчиками в Москву и потом Лева. Уехала она, кажется, 3-го. Писал я ей вчера письмо, прося ее послать в редакцию мое письмо об отказе от прав авторских. Не знаю, что будет. Здоровье чуть держится. Всё хочется физически работать и все не начинаю. Вчера читали милую вещицу с итальянского: Красавица. За это время думал:
1) Еще человек и еще, и еще. И всё новые, особенные, всё кажется, что этот-то вот и будет пошли, особенный, знающий того, чего не знают другие живущие, лучше, чем другие. И всё то же, всё те же слабости, всё тот же низкий уровень мысли.
2) Неужели люди, теперь живущие на шее других, не поймут сами, что этого не должно, и не слезут добровольно, а дождутся. того, что их скинут и раздавят.
3) Живо представилось: что если бы делать добро людям, кормить, лечить, учить, как делаются дела охоты, с той же страстностью, с тем же нарушением всех приличий, с теми же подготовлениями, расходами, напряжением (ночи не спать в отъезжее поле), хотя бы с тем же хвастовством даже. Если бы встречали эти дела то же сочувствие и сознание, что это надо, как встречают охотников!
4) Я говорю о религиозном чувстве. Что это? Надо определить. Религиозное чувство, то, к[оторое] бывает в разных степенях у людей и у некоторых доходит до кажущегося полного отсутствия, есть провиденье (от того религиозных людей и называют пророком), такое ясное представление того, что должно быть, что это представление служит руководством жизни. Не имеющие или в малой степени имеющие это чувство руководятся, напротив, тем, что было, прошедшим, преданием, верят в то, что было, и их-то, этих людей, толпа называет религиозными. Человек же, видящий законы будущего, пренебрегает прошедшим и потому представляется толпе безбожником.
5) Есть огромное преимущество в изложении мыслей вне всякого цельного сочинения. В сочинении мысль должна часто сжаться с одной стороны, выдаться с другой, как виноград, зреющий в плотной кисти, отдельно же выраженная, ее центр на месте, и она равномерно развивается во все стороны.
6) Писал Озмидову о том, что говорить то, что не надо внешним образом бороться с своими пороками, всё равно, что говорить, что, корчуя пни, не надо их расшатывать руками сверху, а только подбивать кирками и ломами.
7) В чем грех денег? обладания ими? В произвольном употреблении их, в пользовании той властью, к[отор]ую они дают. Греха нет тогда, когда я вынужден употреблять их, когда у меня требуют их или того, что можно приобресть на них, требуют другие или моя нужда. Грех же тогда, когда я употребляю их произвольно, когда я могу сделать то, могу сделать другое, когда должен решать, идти ли мне в театр, или ужинать, ехать ли путешествовать, или купить велосипед и т. п. Я иду в Тулу прогуляться и оттуда еду на поезде, мне нужно на это 15 к. — это грех. Я еду к больному, к[оторый] зовет меня в Париж, мне на дорогу нужно 200 р. Нет греха. Не совсем еще ясно. Как-то было яснее.
8) Нужны не стачки против работы, а стачки против солдатчины, и тогда достигнутся все те цели, к[оторые] преследуются стачкой.
9) Мольтке уверяет, что теперь народы хотят воевать, а не правительства. Раздразнили петухов, воспитали к тому, а потом говорят: это они сами.
10) С Новоселовым говорили о том, почему разрушились общины. Общинники не обманывали себя, что они свободны от собственности, если они владеют сообща, а видели, что они удерживали собственность вместе так же, как прежде удерживали порознь. Окружающие тащили. А им надо было держать. И держать нельзя было, п[отому] ч[то] у живших вместе людей та степень, дальше к[оторой] человек не может уступить, была не одна и та же. Оттого разлад. Оказалось, что жить надо в той перетасовке черного и белого и всех теней, в к[оторой] мы все находимся, и не выделяться одним более или менее светлым и окрашиваться еще одной краской. Жить можно только перетрощенным с всякими людьми. Жить же святым вместе нельзя. Они все помрут. Жить нельзя одним святым. И для Божьего дела невыгодно. Одно сходство с другим.
11) Говорил с тетей Таней. Она стала хвалить Иоан[на] Кронштадт[ск]ого. Я возражал, потом вспомнил: благословляйте ненавидящих вас, и стал искать доброе в нем и стал хвалить его. И мне так весело, радостно стало: Да, благословлять, творить добро врагам, любить их, есть великое наслаждение — именно наслаждение, захватывающее, как любовь, влюбленье. Любить врагов — ведь только на врагах-то и можно познать истинную любовь. Это наслажденье любви.
12) Молиться можно об чем хочешь: о том, чтоб выиграть 200.000, о том, что[бы] выздоровел умирающий, только прибавить надо то, что цель молитвы, душевное удовлетворение, может быть достигнуто двояко, и потому и всякая молитва может быть двояка: можно просить выиграть 200.000 и не желать этого, — что[бы] выздоровел и чтоб не желать.
13) Приступы половой похоти порождают путаницу мыслей, скорее отсутствие мыслей. Весь мир потемнеет, теряется отношение к миру. Случайность, мрак, бессилие.
14) ‘Как же можно жить, не зная, что будет, не зная, в каких формах будешь жить?’ Только тогда и начинается настоящая жизнь, когда не знаешь, что будет. Только тогда творишь жизнь и исполняешь волю Бога. Он знает. Только такая деятельность служит свидетельством веры в Бога и в Его закон. Только тогда и свобода и жизнь.
15) Человек бывает силен только, когда он один (Ибсен).
16) Работа, всякая работа (сапогов) дает возможность человеку уйти из себя в работу. Особенно работа Божьего дела. Всякая работа (работа сапогов тоже) есть работа Божьего дела, и ты не воспользуешься ею, не войдешь в обетованную землю. В том-то и самозабвение работы.
17) Пишут: война погубит сама себя, так страшны ее орудия, неправда, будь они еще страшнее —будь они таковы, что 0,99 погибнут наверное, и люди все-таки пойдут и будут идти, пока не проснется человек —религиозный человек.
14 Сентября. Я. П. 1891 г. Если буду жив.
[18 сентября. Пирогово.] 15, 16, 17, 18. Вернулась С[оня]. Были накануне Бобринские. Мало интересного. С[оня] вернулась хорошо. Я мучался ее молчание[м] о письме: но оказалось, что она соглас[на]. Письмо 16 послал. Был Львов, говорил о голоде. Ночь дурно спал и не спал до 4 часов, всё думал о голоде. Кажется, что нужно предпринять столовые. И с этой целью поехал в Пирогово. В этот же день с С[оней] был разговор нехороший. Она начала из желания, чтоб я не ехал, говорить совсем другое. Я разгорячился. А нынче с Сер[ежей] разгорячился. Он раздражен б[ыл] вчера. Из столов[ых] до сих пор ничего не выходит. Боюсь, что я ошибся. Не надо искать, а только отвечать на требования. О деньгах думал. Можно так сказать: употребление денег грех, когда нет несомненно нужды в употреблении их. Что же определит несомненность нужды? Во 1-х то, что в употреблении нет произвола, нет выбора, то, что деньги могут быть употреблены только на одно дело, во 2-ых (забыл). Хочу сказать —то, что неупотребление денег в данном случае будет мучать совесть, но это неопределенно. Теперь 12 час. Я в Пирогове. И мне не хорошо и телом и духом.
[25 сентября. Клекотки.] 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25.
Прошла целая неделя. 19 поехал с Таней и Верой верхом в Успенское. Очень добродушный Бибиков, уложил спать и на другой день повез в глубь уезда. Осматривали деревню Огаревку. Умный староста — перечислил все дворы. Бедность не так велика, п[отому] ч[то] есть картофель. Я было успокоился. Но там стало хуже. Вложу листки из дневника о поездке по Богороднцк[ому] и Ефрем[овскому] уездам. — 20 провел у Свечина. 21 вернулся к Сереже. 22 у Сережи б[ыло] натянуто. Осталось дурное расположен[ие] духа. Говорил с Варей, чтоб она училась. 22. Дома, приехал, С[оня] нездорова и не в духе, и я тоже. Ночь почти не спал. Утром я сказал о том, что здесь есть дело, кормление голодающих. Она поняла, что я не хочу ехать в Москву. Началась сцена. Я говорил ядовитые вещи. Вел себя очень дурно. В тот же день вечером поехал в Тулу к Зиновьеву. Узнал от него мало. Но дружелюбно говорили. Вернувшись домой, нашел готовность к примирению и примирились. 23 решил ехать в Епифань. Таня проводила меня. В Обол[енском] захватил Машу. Писарев прекрасный тип земца — находящий смысл в служении людям. И жена милая, кроткая. 24-го ходили в дер[евню] Мещерки. Опущенность народа страшная: разваленные дома — б[ыл] пожар прошлого года — ничего нет, и еще пьют. Как дети, попавшие в беду, смеются, так и они. К вечеру приехали Богоявл[енский] и Раевский. Решил поселиться у Раевского. Хорошо бы, если С[оня] не воспротивится. Я даже оставил 90 р. на закупку карт[офеля] и свеклы.
Нынче 25 Септ. Клекотки, 1891. Доехали до Кл[екоток] и собираем[ся] дальше. Мне хорошо. Немного писал о Непрот[ивлении] у Писарева. К стыду своему испытываю иногда некоторое неудовольствие при мысли о ругании меня во всех журналах и думаю о том, как будут ругать за статью. Надо: не думать, а делать для Б[ога]. Помоги, О[тец]. В Пирогове прочел О[тца] С(ергия] и, к удивлению, недурно, как есть. Начал поправлять начало, но не пошло. С Писар[евым] и Богоявл[енским] б[ыл] оживленный разговор о жизни. Писарев жив.
26 Сен. Я. П. 91. Есл. б. ж.
Нынче 8 Окт. Я. П. 11 дней не писал. Попробую, идя назад, вспомнить. Нынче пытался вновь писать статью о голоде. Ничего не вышло. Вечером написал 8 писем и свез на Козловку. Только что писал Золотар[еву] рецепт о том, как установить любовь к людям, с к[оторыми] живешь, и, взойдя наверх, поддался поддразниванию С[офьи] А[ндреевны], утверждавшей, что люди, пытающиеся жить нравственно, утеряли простоту. И рассердился, сдержался. — Вчера 7-го. То же писал утром и не шло. Уехали Эрдели и Таня в Москву. 6 и 5 поправлял первые главы статьи о воинск[ой] повинности. 4 и 3 писал 8-ю главу и хорошо кончил, 3 и 2-го и 1-го писал статью о голоде. Всё это время работал, засыпал завалину. Были за это время Стаховичи, Полякова, Зиновьев и Давыдов с дочерьми. Особенно выдающихся писем не б[ыло]. Нет, были: письма Хохлова и англичанина пастора, сочувственное. Отослал за это время, исправив ее, ‘Первую ступень’.
Думал только две вещи:
1) То, что быть в нужде по отношению к пище и одежде и помещению есть наивыгоднейшее положение человека—не переесть, не перегреться, не перепокоиться. Особенно первое: есть надо так, как будто не достанет на всех, и всегда оставлять другим.
2) То, что когда трудно, как мне теперь(Слова: как мне теперь густо перечеркнуты.), безвыходно, кажется [ перечеркнутое и неразобранное], надо думать, что это отличие мне. Мне задается урок трудный, п[отому] ч[то] в меня верят, надеются на меня и любят меня. Надо быть благодарным. Теперь 12 ч. ночи.
9 октября 1891 г. Я. П. Е. б. ж.
Читал. Нынче 24 Окт. 1891. Я. П. Прошло 15 дней. И много пережито. Вчера 23 был нездоров, в роде инфлуенцы, был Миташа Оболенский и Булыгин. Утром писал 4-ую главу. Вечером послал Гроту дополнение статьи о голоде. 22-го уехала Соня. Я уж нездоров, Перед отъездом она поговорила со мной так радостно, хорошо, ч[то] нельзя верить, ч[тоб] это б[ыл] тот же человек. Писал о голоде целый день, б[ыл] Грот, и я устал очень головой. Вечером уехал Грот. 21. Поправлял по коректурам статью. Она мне нравится. Надо б[ыло] глубже взять вопрос. Вечером читал и кончил ‘Долой оружие’. Хорошо собрано. Видно горячее убеждение, но бездарно. 20. Бился над 4-ой главой. Вечером приехал Грот. Очень тяжелый разговор с Соней. Здесь Попов. Тих, добр, серьезен. Утром уехал Каневский. Трогательный человек своей простотой и самоотверженностью. Пришел из Москвы без копенки денег. Я отправил его к отцу с 4-мя рублями. Он две ночи ночевал. 19-го. Тоже 4-ая глава и разговоры с Каневск[им]. [Вымарано 1 4/2 строки.] 18-го пришел Каневский. В этот же день был Петя Раевский. Накануне, 17-го или 16-го, должно быть, приехал Попов. Всю неделю почти писал о голоде. Письма замечательные: из Канзаса от автора Kingdom of God и Kingdom of the Clergy [Противопоставление царства бога и царства духовенства,], очень хорошее и письмо и брошюра, хотя и с ссылками на апокалипсис с придаванием Библии сверхъестественного значения. Еще письмо от Фельдман — о сошедшей будто бы с ума девушке — затруднительное, нынче ответил. Думал за это время не мало, но как-то не приписывал важность и не записывал. Записано только следующее:
1) Как-то, молясь Богу, мне стало ясно то, что Бог есть точно реальное существо, любовь, есть то всё, что я одним краюшком захватываю и ощущаю в форме любви. И не чувство, не отвлеченность, а реальное существо, и я ощутил Его.
2) Бывает в отношениях с людьми то, что бывает с сапогом или калошей, когда там разорвется внутри и заворотится. И что больше суешь, то больше заворачивается и меньше входишь.
3) Говорила С[оня], что Соня сноха нехорошая мать. Вот, говорит, она не делает того, что ты осуждаешь в Кр[ейцеровой) Сон[ате]. Она не отравляет жизнь мужа детьми. А если любить детей и ходить за ними, то будешь неприятна. И мне подумалось: какая необходимая приправа ко всему доброта. Самые лучшие добродетели без доброты ничего не стоят, и самые худшие пороки с ней прощаются. Какой бы хороший художествен [ный] тип слабого, порочного человека и доброго… Кажется, уже бывали такие, но я такого по новому чувствую.
4) Приходила баба просить защиты: за корчемство приговорили к 50 р. штрафа или к острогу на три месяца, а она вдова, у нее нет земли и 4 детей. Подумал, что делает тот, кто сажает ее. Наказывают эту нищую и ее детей за то, что она захотела участвовать в барышах казны на 25 р.
Попов еще здесь. Мы совсем собираемся ехать. Денег еще нет. Что будем делать, не знаю. Но, кажется, побуждение недурное. Уж примешивается проклятая слава людская. Но буду стараться делать для Бога. Нынче, кажется, кончил 4-ую главу. И пересмотрел окончательно 6-ю и до половины 7-ю. Как бы хотелось кончить. Теперь 11 часов. Жду писем с Козловки.
25 Окт. Я. П. 91. Е. б. ж.
Сегодня 1 Ноября 91 г. Бегичевка, у Раевского. Мы здесь уже 5-ый день. Живем хорошо. Есть дело. Написал статью: Хватит ли хлеба? Много есть, что записать, но теперь поздно. Лягу спать. Завтра постараюсь записать. Нынче что-то очень хорошее думал и забыл.
Сегодня 6-е утро Ноября. Бегичевка 91. Устроены наши 3 столовые. Я написал в газету о том, есть ли хлеб, и начал рассказ: Кто прав? Девочки хорошо заняты. Поправил еще 7-ю и 8-ю главы. Здоров. Письмо из Англии с предложением быть посредникам помощи. Два письма от Сони. Мне не перестает быть грустно за нее и от нее. Вчера, молясь Богу о том, чтобы избавиться от соблазна гордости, о смирении, подумал, что, если я хочу смирения, то хочу того, что смиряет, и стал молиться за (с робостью), чтоб мне послано было унижение. Да, надо молиться о том, что находишь добром, о страданиях, унижениях, если ты их считаешь добром. Или не считай добром.
Вчера поправил присланную Гротом корект[уру] о голоде. Нынче думал к Сергию.
Надо, чтобы, он боролся с гордостью, чтоб попал в тот ложный круг, при к[отором1 смирение оказывается гордостью, чувствовал бы безвыходность своей гордости и только после падения и позора почувствовал бы, что он вырвался из этого ложного круга и может быть точно смирен[ен]. И счастье вырваться из рук дьявола и почувствовать себя в объятиях Бога.
Нынче 17 Ноября. Бегич[евка]. 1891. Прошло 12 дней, полных событий, практической жизни, но как будто пустых в смысле духовной жизни. Ничего не записано в книжечке, кроме имен крестьян, просящихся в столовые и т. п. Постараюсь восстановить приблизительно прошедшие дни. Впрочем, одно оказалось записанным, именно:
1) Все науки, искусства, все просвещение хорошо, только бы для приобретения плодов его не нужно было задавить, не дать жить, лишить блага, огорчить ни одного человека. А оно, всё наше просвещение, построено на трудах задавленных людей.
Нынче 17. Встали рано, провожали Леву и Раевских в Москву. Потом писал статью маленькую в газету. Не кончил и не послал. Проводил Владимирова. Ходил в Гаи и к Мордвинову, тщетно ждал почту, читал Башкирцеву. Теперь 10-ый час.
Вчера 16. Поправлял 7-ю и 8-ю главы. 7-ю кончил. 8-ю не мог кончить. Проводил Эл[ену] П(авловну] и И(вана] Ив[ановича]. Приезд Владимирова, замечательный земский деятель, богач из мужик[ов]. Тип из Смены. Был Богоявленский. Наташа.
15. 3-го дня. Писал 7-ю и 8-ю. Вечер у Мордвиновых. Я ушел рано. Ходил к Н(аташе] с Тулинов[ым] и Поляк[овым]. Утром приеха[ли] Тулинов и Поляк[ов]. Милые ребята.
14-го вечером приехал Лева. Утром приехали родители Раевские. Тоже писал 8-ю главу.
13-го ездил в Грязновку с Машей.
12-го. Приезд Чистякова. 11-го писал статью о столовых. 11. Приезд Дуброви[на]. 10. Приезд мальчиков Раевских с Бергер[ом]. 9. У Мордвиновых. Не помню остального. Здоров. Нет духовной жизни. Большие пожертвования — более 10 т[ысяч]. Дело идет равномерно. Но нет удовлетворения. Нет и стыда и раскаяния. Еще день полный б[ыл] посвящен устройству столовых в Никитском и Пашкове, еще день в Горках. — Завтра, е. б. ж.
18 Ноября. Бегич[евка]. 1891. Ж[ив]. Утром пробовал писать 8-ю главу. Ничего не шло. Тем более, что получены б[ыли] письма, из к[оторых] вижу, что С[оня] очень страдает, и мне очень, очень ее жалко. Чувствую, что я не виноват перед нею, но она считает меня виноватым, и мне очень, очень жалко ее. Очень дурная погода, опять много денег, 3,300. Я спал после обеда, потом ходил по стек[лянной] тер[расе], потом писал статью о столовых. Мужики заявили желание отсылать лошадей. Это очень трогает меня. Теперь 12.
19 Н. 91. Бег.ич[евка]. Е. б. ж.
[24 ноября.] Прошло 5 дней. Нынче 24 Н. 91. Бегич[евка]. Нынче писал 8-ю главу недурно. После обеда поехал верхом в Пашкове и по 4-м столовым, очень радостное впечатление. Мальчика нищего пригласили ужинать. Ребята бегут. Мы ужинать. Я тоже — вот и ложка. — В середине приехали Бибиковы. Был Богоявленский. Ив[ан] Ив[анович] очень плох. Пугает нас. Я спал долго, п[отому] ч[то] в 5 часов встал и отправил деньги и письма в Тулу. — Вчера 23-го. Я сидел дома. Ив[ан] И(ванович] болен. Я писал письма. 22-го Майков. Я с ним ходил вечером, и б[ыл] Д[митрий] И(ванович]. 21. Я ездил в Пеньки и писал статью о столовых. 20 б[ыл] дома. 19-го ездил в Хов[анские] хутора.
Хотя и не записал, но думал одно: то, что похоть, славолюбие и любовь божеская совершенно правильно обратно пропорциональны споен прелостью и истинным достоинством. Je me comprends [Я понимаю, что хочу сказать.]. Чем похотливее похоть, тем она менее достойна и не нужна другим, то же и с славой, то же и с любовью, и тем слабее она влечет к себе и наоборот.
25 Н. Бег[ичевка]. 91. Ив[ану] Ив[ановичу] всё хуже и хуже. Приехала Эл[ена] Павл[овна]. Я немного писа[л] статью о воинской повинности.
Нынче 26 Н. Б[егичевка]. 91. Он умер в 3 часа, мне очень жаль его. Я очень полюбил его.
Нынче 18 — даже 19 Декабря. Бегичевка 1891. Почти месяц не писал. За это время был в Москве. Радость отношения с С[оней]. Никогда не были так сердечны. Благодарю тебя, Отец. Я просил об этом. Всё, всё, о чем я просил — дано мне. Благодарю Тебя. Дай мне ближе сливаться с волею Твоей. Ничего не хочу, кроме того, что Ты хочешь. Здесь работа идет большая. Загорается и в других местах России. Хороших людей много. Благодарю Тебя. С нами Новоселов, Гастев. Был Грот, Коншин, Келер. Статью всё пишу и не могу кончить. Вполне здоров.
19 Декабря 1891. Бегичевка. Как и всё это время, с утра суета, народ. Потом приехали Усов и Рубцов. Я с ними ходил по столовым. (Зачеркнуто: Вечер) Заснул. Немного болит живот, потом приехал Писарев. Мне с ним неловко. Положение мужика, у которого круг его кольца разорван, и он не мужик, не житель, а бобыль. Больше нечего делать — только пить. Надо с терпением выслушивать.
Нынче 23 Дек. 1891. Бегичевка. — Писал после, рано утром, статью. Все не кончил. Очень суеты много. Вчера приехали Раевские, Петя и Гриша. Нынче уехали Новоселов, Гастев и Черняева. Вчера же была Вагнер. Поехала в Казань. Читал вслух письмо Сони при Богоявл[енском] и там нехорошие отзывы от Грота о Новоселове. От Сони письма хуже. Нынче приехали два г-на: Протопопов и Обольянинов. Едут в Самару и Тамбов. Спорил сейчас с ними. Еще пришел Леонтьев. Вчера ездили с ним в Барятино открывать столовые. Много мыслей было, но все забыл. Неспокойно, мало радостно на душе. Написал нынче письмо Леве и Трегубову. Жизнь как шаги ребенка, к[отор]ого мать выпустила из объятий и опять примет. Завтра.
24 Дек. Бегич[евка]. 1891. Если буду ж[ив].
27 Дек. Бегич[евка]. 1891. Не писал. Нынче встал рано, записал, что делать без нас. Потом приехал Лебедев. Потом поехал верхом в Барятино. Леонтьева нет дома, поехал в Хованщину и Хован[ские] хутора. Приехал домой, заснул, написал Ване инструкции и ложусь спать. Вчера утром суета. Потом ездил в Пеньки, Прудки и Александр[овку]. Метель, было жутко. Вечер один с Э[леной] Павл[овной] и Михайловной и Ал[ексеем] Митр[офановичем]. Третьего дня ездил к Новоселову. У них хорошо. Страшная нищета в Козлове. 4-го дня, кажется, б[ыл] дома. (Зач.: ходил) Не пом[ню?].
28 Дек. Бег[ичевка]. 1891. Если б. ж.

[1892]

(30 января. Бегичевка.] Жив. Прошел месяц. Нынче, 30 января 1892. Вспоминать день за днем — невозможно. Был в Москве, где пробыл 3 недели, и вот неделя, как опять тут. Главные черты и события этого месяца: Недовольство на Л[ёву] и тяжелое чувство нелюбви к нему. Суета, праздность и роскошь, и тщеславие, и чувственность Московской жизни. Был в театре. Пл[оды] Пр(освещения]. Писал всё 8-ую главу. И всё не кончил. Виделся с Соловьевым, с Алехин[ым], с Орловым, с этими тяжело — и радостно с Черт[ковым], Горбун[овым], Трегубовым. Вернувшись сюда, нашел беспорядок, неясность. Раздача вешей и дров вызвала жадность. — Почти всё время мне нездоровится — желудком и чувствую ослабление общее. Всё чаще и чаще думаю о смерти и больше и больше освобождаюсь от славы людской. Но еще очень далеко от полного освобождения. Хотел выписать записанное в книжки — потерял и вял и грустен и не хочется ни думать, пи делать. — Отче, помоги мне всегда любить.
31 Января 92. Бегичевка, е. б. ж.
3 Февр. 92. Бегичевка. Нынче уехала Соня. Мне жаль ее. Отношения к народу очень дурные. Я нынче понял, что это-то попрошайничество, зависть, обман, недовольство и стоящая за всем этим нужда и есть показатель особенности положения и того, что мы стоим в середине его. Утром б[ыл] очень слаб. Спал днем. Пытался писать, не идет. Получил от Ал[ехина] письмо нехорошее. Всё хочет сделать что-то необыкновенное, когда признак настоящего труда есть ‘обыкновенное’. Не козелкать, а тянуть. Носил, носил записочку с мыслями и потерял.
Помню только, что записано было: 1) то, что когда видишь много люден новых, таких, к[аких] никогда не видал, хоть где-нибудь в Африке, в Японии: человек, другой, третий, еще, еще, и конца нет, всё новые, новые, такие, каких я никогда мог не видать, никогда не увижу, а они живут такой же эгоистичной своей отдельной жизнью, как и я, то приходишь в ужас, недоумение, что это значит, зачем столько? Какое мое отношение к ним? Неужели я не видал их, и они мне чужие? Не может быть. И один ответ: они и я одно. Одно и те, к[оторые] живут, и жили, и будут жить, одно со мною, и я живу ими, и они живут мною.
Еще помню: 2) Я стал торопиться молиться, сделал из этого такую привычку, что стал говорить себе: надо поскорее помолиться, чтобы потом пить кофе и разговаривать с NN. Поспешить отделаться от Бога, чтоб заняться Иван Иванычем! Если молитва не есть важнейшее в мире дело, такое, после к[оторого] всё хуже, всё ничто, после к[оторого] ничего нет, то это не молитва, а повторение слов.
Еще думал: 3) единственное объяснение религиозных нелепых учений, как искупление, Троица, таинство, иерархия и т. п., это то, что это религия не для своего внутреннего употребления. В роде того, как если бы человек, питающийся яблоками или хлебом, увидал бы у другого картонные, или дом без входных дверей. Что это? Зачем ему это? Он не понял бы до тех пор, пока не понял бы, что это для вида, для других. Больше не помню. Теперь 12 ч[асов] н[очи]. Иду спать.
4 Ф. 92, Бегичевка. Е. б. ж.
Сегодня 5 Ф. 92. Бегичевка. Только что встал. В постели думал: От сна пробуждаешься в то, что мы называем жизнью, в то, что предшествовало и следует за сном. Но и эта жизнь не есть ли сон? А от нее смертью не пробуждаемся ли в то, что мы называем будущей жизнью, в то, что предшествовало и следует за сновидением этой жизни?
В сновидении, во сне, мы живем теми впечатлениями, теми чувствами, которые даны нам предшествующей жизнью, той самой, в которую мы возвращаемся, просыпаясь. Также и в том, что мы называем настоящей жизнью, мы живем теми данными и той кармой, к[оторую] мы вынесли из предшествующей жизни, той самой, в к[оторую] мы возвращаемся.
Как сон настоящий есть период, во время к[оторого] мы набираемся новых сил для движения вперед в той жизни, в к[оторую] мы возвращаемся с присуждением, так и эта жизнь есть период, в к[отором] мы набираемся новых сил для движения вперед в той жизни, из к[оторой] мы вышли и в к[оторую] возвращаемся. —
(Зачеркнуто: Давящие нас при дурной предшествующей жизни) Бывает во сне кошмар, от к[оторого] мы пробуждаемся особенным усилием воли. Не то ли и отчаяние, от к[оторого] спасаются самоубийством? Но и вся предшествующая этой жизни жизнь и последующая, в к[оторую] мы переходим смертью, с своим серединным сновидением того, что мы теперь называем жизнью, не есть ли в свою очередь только одно сновидение, точно так же продшествуемое другой, еще более реальной жизнью, в к[оторую] мы и возвращаемся? И так далее, до последней степени бесконечной реальности жизни Бога?
Сегодня 24 Февраля. Бегичевка. 1892. Нынче Таня уехала нездоровая в Москву. И нынче же уехали сбиравшиеся воскресные: Гастев, Алех[ин], Новоселов, Страхов, Поша с ними. И приехал Тулинов. Богоявлен[ский] очень болен. Был Репин, уехал нынче. Я два дня сряду ездил в Рожню и не мог доехать. Мы ездили на маслянице в Богородццк, и я был у Сережи. Очень хорошо. Здесь работы много и тяжести. Что дальше жить, то мне труднее. Но труд этот не может не быть, и я не могу расстаться с ним.
25 Ф. 92. Бегичевка. Е. б. ж.
Нынче 29 Ф. 92. Бегичевка. Была страшная мятель все эти дни. Вчера ездил опять в Рожню, опять но доехал. Был в Колодез[ях] и Катараеве, о дровах и приютах. Приехали к нам 1) Бобр[инский], 2) швед Стадлин, 3) Высоц[кий] и 4 темных. Мне тяжело от них. Я очень устал. — Днем было нехорошо. Теперь лучше, — совсем хорошо. Всё пишу и не могу кончить. Третьего дня было поразительное: Выхожу утром с горшком на крыльцо, большой, здоровый, легкий мужик, лет под 50, с 12-летним мальчиком, с красивыми, вьющимися, отворачивающимися кончиками русых волос. ‘Откуда?’ Из Затворного. Это село, в к[отором] крестьяне живут профессией нищенства. Что ты? Как всегда, скучное:—К вашей милости.—Что?—Да не дайте помереть голодной смертью. Всё проели. — Ты побираешься? — Да, довелось. (Зачеркнуто: Лошадь) Всё проели, куска хлеба нет. Не ели два дня. — Мне тяжело. Всё знакомые слова и всё заученные. Сейчас. И иду, чтобы вынести пятак и отделаться. Мужик продолжает говорить, описывая свое положение. Ни топки, ни хлеба. Ходили по миру, не подают. На дворе мятель, холод. Иду, чтоб отделаться. Оглядываюсь на мальчика. Прекрасные глаза полны слез, и из одного уже стекают светлые, крупные слезы.
Да, огрубеваешь от этого проклятого начальства и денег.
1 Марта 92. Бегич[евка] Е. б. ж.
[3 апреля. Москва.] Нынче 3 Апреля. Больше месяца не писал. Я в Москве. Приехали сюда, кажется, 14-го. Всё время стараюсь кончить 8-ую главу и всё дальше от конца. Отношение к своему занятию проводника пожертвований — страшно противно мне. Хочется написать всю перечувствованную правду, как перед Богом.
Событий особенных — никаких. На душе — зла мало, любви к людям больше. Главное — чувствую радостный переворот — жизни своей личной не почти, а совсем нет. Есть похоть — ненавидимая мною и обладающая иногда мною, а нет жизни своей, к[отор]ую бы я любил. Это хороший признак старости. От всей души говорю: да будет не моя, но твоя [воля], и не то, что я, а что ты хочешь, и не так, как [я], а так, как ты хочешь. —
Не помню, записал ли. (За всё это время много думал, не запоминал, не записывал.)
1) Враги всегда будут. Жить так, чтоб не было врагов, нельзя. Напротив, чем лучше живешь, тем больше врагов. Враги будут, но надо сделать так, чтобы не страдать от них. И можно сделать, сделать так, что враги не только не будут страданием, но будут радостью. Надо любить их. И это легко.
2) Я один, а людей так ужасно, бесконечно много, так разнообразны все эти люди, так невозможно мне узнать всех их — всех этих индейцев, малайцев, японцев, даже тех людей, кот[орые] со мной всегда — моих детей, жену… Среди всех этих людей я один, совсем одинок и один. И сознание этого одиночества и потребности общения со всеми людьми и невозможности этого (Зач.: почти даже) общения достаточно для того, чтобы сойти с ума. Одно спасение — сознание внутреннего, через Бога, общения со всеми ими. Когда найдешь это общение, перестает тревожить потребность внешнего общения.
3) Может б[ыть] другой раз записываю. Есть три жизни: животная —похотливая, 2) людская —тщеславная, и 3) божеская — добрая, и есть переходы из одной в другую и третью. Есть 1) чисто-животная, — дети малые, дураки совсем, потом 2) есть тщеславная, но тщеславная для удовлетворения животной: чтоб меня уважали люди, так чтобы я мог больше удовлетворять похоти, и 3) есть тщеславная чистая — только для славы, при кот[орой] животная похоть приносится в жертву славе. И 4) есть божеская, но не для добра, а для славы. Где доброе делается для того, главное, чтобы люди хвалили, и 5) есть божеская чисто божеская, где и похоть и слава приносятся в жертву добру. Я стою перед этой ступенью. Помоги мне, Господи.
4) Молитва? Кому я говорю: помоги мне. Я знаю, что нет такого лица, к к[оторому] можно бы так обращаться, но я делаю, как будто есть такое лицо для того, чтобы я мог ясно выразить то, что мне нужно.
5) Во всех духовных делах — религиозных, чтобы быть точным, надо прилагать слово quasi— как бы, как его приложил Ньютон к определению своего закона притяжения — тела: quasi atrahuntur [как бы притягиваются,], т. е. относятся друг к другу так, как будто притягиваются. То же и с Богом, и с будущей жизнью, и с стремлением к добру. Живы, как будто есть Бог, во власти к[оторого] ты находишься, и к[оторый] любит добро и ненавидит зло. Живи так, как будто ты проснешься к другой жизни, к[оторая] будет продолжением этой. Живи так, как будто цель твоей жизни есть увеличение любви в себе и в других. Всё это не значит, чтобы не б[ыло] Бога, будущей жизни, увеличения любви, а то, что всё это само в себе для меня недоступно, а доступно, и не только доступно, но и несомненно, мое отношение к этому.
6) Любить? Всех любить и всегда любить нельзя — не осилишь. Разумеется, это хорошо бы. Но это невозможно, как невозможно не спать. И тот, кто точно любил, знает, и чем сильнее он любил, знает, что этого нельзя. Не достанет внимания. Чтоб полюбить, надо вникнуть в чужую душу. А это труд, для к[оторого] нужны силы. А когда их нет, не надо притворяться. Не надо, не вникнув в душу чужую, уверять себя, что я люблю его. Это ложь. Не надо тоже и слегка принять участие в нем, (Зачеркнуто: не любить его друзей)возненавидеть его врагов (это бывает самая обычная форма поверхностной любви). Это похоже на то, как очищаешься от репьев, с одного места отцепишь к другому: — Чтобы любить, нужно внимание, усилие, к[оторое] ограничено, и мы не можем всегда владеть им. Когда есть это внимание, слава Богу, и потому надо не тратить эту силу на пустяки, а беречь ее. Но когда нет этой силы, то надо не обманывать себя, что любишь, а напрягать все силы на то, чтобы только не не любить, чтобы не допускать себе в душу враждебн[ых] чувств. Дальше этого и не ищи.
Напрасно я перестал писать. Бодрящее, молитвенное это дело. Теперь 10 часов, сойду вниз и потом спать.
Нынче 26 Мая 1892. Ясная Поляна. 3-го дня приехал из Бегичевки. Там время прошло, как день. Всё тоже. Тяжелое больше, чем когда-нибудь, отношение с темными, с Алехиным, Новоселовым, Скороходовым. — Ребячество и тщеславие христианства и мало искренности. Дело всё то же. Так же тяжело и так же нельзя уйти. Только начал там жить свободно, как приехал Евдоким и привез 8-ую главу, к[оторая] б[ыла] в безобразном виде. Начал переделывать и месяц работал каждый день, переделывал и теперь еще переделываю. Кажется, что подвинулся к концу. Явился швед Абрагам. Моя тень. Те же мысли, то же настроение, минус чуткость. Много хорошего говорит и пишет. Нынче поехал к нему с Таней, а он идет.
Думал: 1) Бог учит людей страданиями, теперь голодом, как люди учат бессловесных животных: не понимает —еще 5 часов без еды. Так нас учит Бог теперь, но мы плохо понимаем. Хотим, не изменяясь, быть сытыми. Это-то и плохо.
2) Мысль шведа о том, что земля богатеет от обитания на ней всех животных, к[оторые] кормятся на ней, и беднеет от человека, п[отому] ч[то] он не только кормится, но еще и балуется над ней.
3) Надо быть по отношению воли Бога как добрая породистая кобылка, к[оторую] я выезжал. Она не вырваться хотела, не перестать служить, а только хотела догадаться, чего, какой работы я хочу от нее! Она пробовала то с той, то с 2-ой, то с 3-й ноги, то вправо, то влево, то голову вверх. Так и нам надо. Так и я желаю. Помоги. Завтра.
27 Мая. Я. П. 92. Е. б. ж.
Нынче 29 Мая. Вчера было письмо от Матв[ея] Ник(олаевича], и он сам приехал. Ноге лучше. Я собрался ехать. С[оня] мрачна, тяжела. Уж я забыл это мученье. И опять. Молился нынче о том, чтобы избавиться от дурного чувства. Писал много. Прибавил. Не совсем еще готово, но приближается к концу. Письмо о треб[ах] Хилкова.
Нынче 5 Июля 92. Ясл. Пол. Полтора месяца почти не писал. Был в это время в Бегичевке и опять вернулся и теперь опять больше 2-х педель в Ясной. Остаюсь еще для раздела. Тяжело, мучительно ужасно. Молюсь, чтоб Бог избавил меня. Как? Не как я хочу, а как хочет Он. Только бы затушил Он во мне нелюбовь. — Вчера поразительный разговор детей. Таня и Лева внушают Маше, что она делает подлость, отказываясь от имения. Ее поступок заставляет их чувствовать неправду своего, а им надо быть правыми, и вот они стараются придумывать, почему поступок нехорош и подлость. Ужасно. Не могу писать. Уж я плакал, и опять плакать хочется. Они говорят: мы сами бы хотели это сделать, да это было бы дурно. Жена говорит им: оставьте у меня. Они молчат. Ужасно! Никогда не видал такой очевидности лжи и мотивов ее. — Грустно, грустно, тяжело мучительно. Здесь Поша и Страхов. Я было кончил, но на днях — верно б[ыл] в дурном духе, стал переделывать и опять далек от конца, теперь 9—10-я главы.
Уезжая из Бегич[евки], меня поразила, как теперь часто поражают картины природы. Утра 5 ч. Туман, на реке моют. Всё в тумане. Мокрые листья блестят вблизи.
За это время думал: 1) Для нравственной жизни нужно связать свою эту жизнь со всею бесконечною жизнью, следовать закону, обнимающему не одну эту жизнь, но всю. Это делает вера в будущ[ую] жизнь. Пришло в голову, по случаю спиритов. Всё это неясно и пошло…
2) Когда проживешь долго — как я 45 л[ет] сознательной жизни, то понимаешь, как ложны, невозможны всякие приспособления себя к жизни. Нет ничего stable [устойчивого] в жизни. Всё равно как приспособляться к текущей воде. Всё — личности, семьи, общества, всё изменяется, тает и переформировывается, как облака. И не успеешь привыкнуть к одному состоянию общества, как уже его нет и оно перешло в другое.
3) Говорил с Страховым. Как религия, кот[орая], считая себя абсолютной, непогрешимой истин [ой], есть ложь, так и наука. Говорят о соединении науки и религии. (Зачеркнуто: Не было бы и подразделения этого, если бы и та и другая — не обособлялись, не считали себя непогрешимой — (не вышло))Только бы и та и другая не держались бы внешнего авторитета, и не будет разделения, а религия будет наука, и наука будет религия.
4) Я застал себя на повторении самому себе неприличного анекдота и стал искать, каким ходом мысли я пришел к этому: оказалось, что постыдное, мучающее раскаяние, воспоминание навело на мысль о том, что надо каяться. Мысль о стыде покаяния навела на воспоминание о том, как я глупо рассказал этот анекдот. Меня удивило, что я вспоминал этот анекдот, и я испугался: неужели мне приятно вспоминать это, как бывало прежде. Но по филиации мысли я добрался, что связь мыслей была нравственна. Интерес б[ыл] нравственный. И я подумал, что вся разница и жизни и художественных произведений поэзии та, что для одних связь, руководящая нить, клей, которым склеиваются одно с другим события жизни, у одних эгоистический, похотливый, у других нравственный.
5) Что такое потребность в собственности? Что человек стремится признавать своей собственностью? То, что ему необходимо для его жизни.
Я, кажется, ошибся, что 6. Нынче 5.
Буду писать завтра 6-е. Если б. ж. Грустно, грустно. Тяжело, тяжело. Отец, помоги мне. Пожалей меня. Я не знаю, что, как надо делать. Помоги мне. Научи любить.
(6 августа.) Страшно думать: месяц прошел. Нынче 6-е Августа. Опять был в Бегичевке. Там покончил дела. Буду продолжать отсюда. Апатия, слабость большая. 8-ая гл[ава] кончена, но над 9-й и 10-й все вожусь. И начинаю думать, что толкусь на месте. — Раздел кончен. Выписал Попова. Он живет у нас, переписывает и ждет. Страхов опять приехал. Я очень опустился нравственно. От сочинения, от мысли, что я делаю важное дело — писанье, хоть не освобождающее от обязанностей жизни, а такое, к[оторое] важнее других. Молитва стала формальностью. Тоска прошла, но энергии жизни нет. Одно утешительно: тщеславие настолько меньше, что хочется сказать, что нет. Многого не записал, а были стоящие мысли. Да, милый Горбунов был в Бегичевке. А здесь был Скороходов и Бодянский, оставили оба очень тяжелое впечатление. Скорох[одов] мил, добр, но тот весь тщеславие! Прости меня, Отец, если ошибаюсь. Ужасно то, что искупление ему нужно. Это не даром. Должна быть болячка! ‘С доброй жизни не полетит’, и с доброй жизни не напустит этой дури себе в голову.
Думал: 1) Только и помню теперь, что я сижу в бане, и мальчик пастух вошел в сени. Я спросил, Кто там? — Я. — Кто я? — Да я. — Кто ты? — Да я же. Ему, одному живущему на свете, так непонятно, чтобы кто-нибудь мог не знать того, что одно есть. — И так всякий. Вспомню и напишу после другое.
7 А. Я. П. 92. Если буду жив.
[9 августа.] Были письма от Файнермана и Алехина о том, чтобы собраться, — собор. Какое ребячество! — Написал им ответы. Забыл написать. Они хотят того, что есть последствия того, что дает единение, т. е. чтобы мы делали бы дело Божие и были бы все вместе, без того, что это производит — одинокой работы перед Богом.
Нынче 9 А. Я. П. 92. — Вчера писал немного лучше. Собой так же недоволен: нет любви ни к чему. Правда, что меньше всего к себе, но все-таки — нет ее. Вчера за обедом маленький эпизод о грибах, запрещение собирать их, больно огорчил меня. И это мне должно быть стыдно. Много думал, но ничего не записал и не помню. Вчера читал Бабар[ыкина] Труп, очень хорош[о]. Лева приехал. С ним ничего. — Нынче писал лучше, но мало. Ходил с Сашей за грибами. Очень приятно. Вчера написал письмо Диллону, по случаю письма Лескова. Пришли Попов и Буткевич. Вечером приехала Таня и еще куча народа. Теперь играют наверху со скрипкой. Прочел повесть какой-то барыни — плохая.
Думал только одно: Как ни мало бойся смерти, нельзя, нельзя приступить к этому переходу, такому, какого не было со дня рожденья, — без замиранья сердца. Знаю я, что иду я туда, quo non nati jacent [где покоятся нерожденные,], что иду я к тому доброму Богу, от к[оторого] я исшел, но не могу без замирания сердца приступить к этому, как не мог бы без замиранья сердца пуститься из балона на парашюте, как бы ни был уверен в верности парашюта.
[21 августа.] Никак не думал, что опять пролетело 13 дней.
Завтра 22.
Нынче 21 Ав. Я. П. 92. Всё так же вяло живу, весь поглощенный только своей статьей, к[оторую] всё не кончаю. За это время получил и написал длинное письмо Прокопенке в ответ на его — о живом Христе. В письме этом надо поправить следующее: Я написал сначала, что пылкие, славолюбивые люди, потом написал: некоторые, но надо было написать ни то, ни другое, а люди, поверхностно понявшие учение Христа, понявшие только последствия его, а не самый способ его, состоящий в установлении каждым человеком своего отношения к Богу, для достижения этих последствий устраивают сообщества людей, требующих друг от друга исполнения известных поступков и, кроме того, стараются сами или напугать или расчувствовать себя различными представлениями так, чтобы желательные последствия были исполнены. Нынче ходил в другой раз с Сашей за орехами. Попов переписывает. Я как будто подвигаюсь тем, что более ясна связь и, главное, что выкидываю красноречие. За это время думал:
1) О воспитании был разговор. С[оня] говорит, что она видит, что дурно воспитывает, что гибнут физич[ески] и нравств(енно]. Но что же делать? Как будто говорят все: Там, что хорошо или дурно — это всё равно, а вот у меня есть одна жизнь, и у детей одна жизнь. И вот я эту одну жизнь погублю, уже не преминую.
2) Говорил с Ван[ей] Горбуновым. Он говорит: ‘у вас в О жизни сказано, что если чол[овек] умирает, то так надо. Это неправда’. Он прав. Это неправда. Этого нельзя сказать. На вопрос: зачем этот умер, а этот жив? нельзя ответить, так же как нельзя ответить на вопрос: где я буду после смерти? Где я буду? Это два вопроса ‘где’ и ‘буду’, спрашивающие о том, в каком я буду отношении к пространству и времени тогда, когда выйду из теперешнего моего состояния, в котором я не могу мыслить вне пространства и времени, когда я перейду в то состояние, в к[отором] может не быть ни пространства, ни времени. Вопрос же о том: зачем, почему этот умер, а этот жив, есть такой же вопрос, спрашивающий о том, в каком отношении к причинности находится человек, вышедший из мира причинности? (Совсем скверно изложил, а кажется, что дело.)
3) Человек, живя в личной жизни, немного похож на лошадь, взятую из табуна, в к[отором] она жила общей жизнью, и к[оторая] запряжена и должна работать, пока ее опять не выпустят в табун. Еще хуже.
4) Мы заставляем других —часто детей—улыбаться шуткам. Это только подобие того, чего мы хотим —чтоб улыбались от умиления любви.
5) Это не мысль, но 13 Авг[уста] я записал, что мне не в минуту раздражения, а в самую тихую минуту, ясно стало, что можно — едва ли не должно уйти.
6) Говорил о музыке. Я опять говорю, что это наслаждение только немного выше сортом кушанья. Я не обидеть хочу музыку, а хочу ясности. И не могу признать того, что с такой неясностью и неопределенностью толкуют люди, что музыка как-то возвышает душу. Дело в том, что она не нравственное дело. Не безнравственная, как и еда, безразличное,но не нравственное. Я за это стою. А если она не нравственное дело, то совсем и другое к ней отношение.
Если б. ж. 22 Авг. Я. П. 92. Был Поша, уехал в Бегичевку. Я всё не могу осилить написать отчет.
Нынче 15 Сентября 92. Ясн. Пол. Два дня, как я вернулся из Бегичевки, где пробыл три дня хорошо. Написал начерно отчет и заключение. — Мучительно тяжелое впечатление произвел поезд администрации и войск, ехавших для усмирения. Всё то время, что не писал в дневнике, жил так же. Сколько было сил, работал над 8, 9 и 10 главами и первые 2 кончил. Но 10-ю только смазал. Всё нет настоящего заключения. Кажется, выясняется. От Прокоп[енки] получил хорошее, христианское письмо. За это время записано (много пропущено):
1) Говорил о музыке. Это наслаждение чувства, как чувства, как (sens) [ощущение] вкуса, зрения, слуха. Я согласен, что оно выше, т. е. менее (Зачеркнуто: материально) похотливо, чем вкус, еда, но я стою на том, что в нем нет ничего нравственного, как стараются нас уверить.
2) Соблазны не случайные явления, приключения, что живешь, живешь спокойно и вдруг соблазн, а постоянно сопутствующее нравственной жизни условие. Идти в жизни всегда приходится среди соблазнов, по соблазнам, как по болоту, утопая в них и постоянно выдираясь.
3) Условия жизни, одежда, привычки, остающиеся на человеке — после того как он изменил жизнь, всё равно как одежда на актере, когда он, среди спектакля, от пожара выбежал на улицу в костюме и румянах.
4) Мы постоянно гипнотизируем самих себя. Предписываем себе в будущем, не спрашивая уже дальнейших приказаний при известных условиях, в известное время сделать то-то и то-то, и делаем.
Завтра 16 Сент. Я. П. 92. Е. б. ж.
[22 сентября.] Жена вчера уехала в Москву с мальчиками, 18-го она возвратилась и в воскресенье 20 опять уехала. Жизнь моя всё та же. Всё не могу кончить 11-ю гл[аву] и заключение. Была Кусакова (Слово Кусакова в рукописи вымарано.). Это тип людей чувственных воображением. А сильная и умная женщина.
Думал: То, чего мы желаем и не достигаем, это только приманка, в к[оторой] ничего нет. (Зач.: и то, чего мы боимся, это пугало, в к. нет ничего ни вредного, ни страшного.) То же, что нам мешает достигнуть того, чего мы желаем, (Зач.: и избавиться от того, что пугает нас) это-то есть самое дело нашей жизни, как если бы лошадь (Зачеркнуто: стоя на кругу всё шла бы к своему корыту, подвешенному на аршине перед ней.) желала (Исправлено из: бежала и далее зач.: вперед, всё надеясь придти домой, и для этого бежала бы, а та тяжесть, в которую она запряжена была) выбежать из оглобель, в к[оторые] она запряжена, и считала бы помехой ту телегу, к[оторую] она везет. (Не вышло.)
Завтра 23 Сент. 92. Я. П. Е. б. ж.
1 Октября. Я. П. 92. Все то же: то же упорство труда, то же медленное движение и то же недовольство собой. Впрочем, немного лучше. Нынче ездил на Козловку, думал в первый раз: Как ни страшно это думать и сказать: цель жизни есть так же мало воспроизведение себе подобных, продолжение рода, как и служение людям, так же мало и служение Богу. Воспроизводить себе подобных. Зачем? Служить людям. А тем, кому мы будем служить, тем что делать? Служить Богу? Разве Он не мож[ет] без нас сделать, что ему нужно. Да ему не мож[ет] б[ыть] ничего нужно. Если Он и велит нам служить себе, то только для нашего блага. Жизнь не мож[ет] иметь другой цели, как благо, как радость. Только эта цель— радость — вполне достойна жизни. — Отречение, крест, отдать жизнь, всё это для радости. — И радость есть и может быть ничем ненарушимая и постоянная. И смерть переходит к новой, неизведанной, совсем новой, другой, большей радости. И есть источники радости, никогда не иссякающие: красота природы, животных, людей, никогда не отсутствующая. В тюрьме — красота луча, мухи, звуков. И главный источник: любовь — моя к людям и людей ко мне. Как бы хорошо было, если бы это была правда. Неужели мне открывается новое. Красота, радость, только как радость, независимо от добра, отвратительная. Я узнал это и бросил. Добро без красоты мучительно. Только соединение двух, и не соединение, а красота, как венец добра. Кажется, что это похоже на правду. Читаю Amiel’а, недурно.
Нынче 7 Окт. Я. П. 1892.
Все то же. То же упорство труда и медленное движение. За это время были старшие сыновья. Хорошо, добро с ними. Но они очень слабы. С Л[евой] разговор. Он ближе других. Главное, он добр и любит добро (Бога). Amiel очень хорош.
1) Нынче, рубя дрова, вдруг живо вспомнил какое-то прошедшее состояние, очень незначительное, малое, ничтожное, вроде того, что ловил рыбу и был беззаботен, и это прошедшее показалось таким значительным, важным, радостным, что как будто такого уже никогда не может быть, и вместе с тем это только жизнь. Так что всё мое стремление к жизни есть только стремление к этому. Так что моя жизнь, цепкость к жизни, не есть ли это смутное сознание того, что пережито мною в прежней, скрытой от меня за рождением жизни… Это кажется неясным, но je m’entends (я понимаю, что хочу сказать.]. Я стремлюсь к такому же счастью в теперешней и будущей жизни, какое я знал в предшествующей.
2) К Amiel’у хотел бы написать предисловие, в к[отором] бы высказать то, что он во многих местах говорит о том, что должно сложиться новое христианство, что в будущем должна быть религия. А между тем сам, частью стоицизмом, частью буддизмом, частью, главное, христианством, как он понимает его, он живет и с этим умирает. Он как bourgeois gentilhomme fait de la religion sans le savoir [как мещанин в дворянстве осуществляет религию, сам того не зная.]. Едва ли это не самая лучшая. Он не имеет соблазна любоваться на нее.
3) Если бы мне дали выбирать: населить землю такими святыми, каких я только могу вообразить себе, но только чтобы не б[ыло] детей, или такими людьми, как теперь, но с постоянно прибывающими свежими от Бога детьми, я бы выбрал последнее.
4) Тургеневское Довольно, и Гамлет и Дон Кихот — это отрицание жизни мирской и утверждение жизни христиан[ской]. Хорошую можно составить статью. Получил от Ч[ерткова] письмо и был очень рад. Получил письмо М[итрофана] Ал[ехина] и Бодянского. Пишу им. Они в остроге.
Завтра 8 Ок. Е. б. ж. 1892. Я. П.
[6 ноября.] Почти месяц не писал. Сегодня 6 Ноября. Всё то же. Так же живет Попов, переписывает, а я по утрам пишу, выпускаю весь заряд и потом уж чуть брежусь. Иногда пишу письмо. За это время были письма от Хилкова. Работа идет над заключением. Приближаюсь к концу, но не конец. Соня в Москве с детьми. Бывают дурные периоды. Один я пережил недели три тому назад, один недавно по отношению П[опова]. — Возненавидел его. Но поборол, кажется. Его надо, должно любить, а я ненавижу. Лева в Петербурге]. Я его все больше люблю. Девочек тоже. Отчет кончил. Думал за это время кое-что хорош[ее], к[оторое] забыл. Записано следующее:
1) Верочка подошла к шкапу, понюхала и говорит: как пахнет детством. М[аша] подошла: да, совершенно детство, и радостно улыбается. Я подошел, понюхал — а у меня очень тонкое чутье — ничем не пахнет. Они чувствуют чуть заметный запах, п[отому] ч[то] этот запах соединился с сильным сознанием радости жизни. Если бы этот запах был еще слабее, если бы он был доведен до бесконечно малого, но совпадал бы с сильным чувством жизни, он был бы слышен. Всё то, что пленяет нас в этой жизни, красота, это то, что соединилось с сильным сознанием жизни до рождения. Некоторое —п[отому], ч[то] оно нужно вперед, некоторое—п[отому], ч[то] оно прежде было. Впрочем, в истинной жизни нет ни прежде, ни после. Только то, что сильно чувствуешь, это какой-нибудь момент жизни. (Неясно.)
2) Что такое я (организм)? Я какой-то центр, в к[отором] обменивается материя. Быстрота, энергия этого обмена материи совпадает с радостью жизни. Энергия эта всё ослабевает, обмен всё замедляется, замедляется и наконец прекращается, и центр переходит в другое место.
3) Если презирать человека, не будешь вполне добр к нему. Если ж очень уважать чел[овека], тоже будешь слишком много требовать и не будешь вполне добр к чел[овеку]. Для доброго отношения к чел[ов,оку] нужно прирезать его, как слабое человеческое существо, и уважать его, как NN.
4) Злой. человек! Негодяй, мерзавец, злодей! Преступник. Страшный! Люди слишком слабы и жалки, для того чтобы они могли быть злы. Все они хотят быть добры, только не умеют, не могут. Это неумение быть добрым и есть то, что мы называем злым.
5) От Страхова письмо о декадентах. Ведь это опять искусство для искусства. Опять узкие носки и панталоны после широких, но с оттенком нового времени. Нынешние декаденты, Baudelaire, говорят, что для поэзии нужны крайности добра и крайности зла. Что без этого нет поэзии. Что стремление к одному добру уничтожает контрасты и потому поэзию. Напрасно они беспокоятся. Зло так сильно — это весь фон — что оно всегда тут для контраста. Если же признавать его, то оно всё затянет, будет одно зло, и не будет контраста. Даже и зла не будет — будет ничего. Для того, чтобы был контраст и чтобы было зло, надо всеми силами стремиться к добру.
За это время был студент Медиц[инской] Академии Соболевский, приехавший поправлять меня и внушить мне, что понятие о Боге есть остаток варварства. Я постыдно горячился на его глупость и наговорил ему грубостей и огорчил его.
Если б. ж. 7. Н. Я. П. 1892. Вчера был Поша из Бегичевки,
Нужда там велика.

[1893]

(5 мая. Ясная Поляна.] Страшно подумать, не писал с 6 ноября 1892, т. е. полгода без дня. Всё это время был напряженно занят своей книгой: последней главой, и то еще не совсем кончил.
1893 г. Вчера 4 Мая приехали в Ясную из Москвы, где жил с перерывом всю зиму. Благодаря напряженной работе (кажется, я ни одного дня не пропустил) я как будто опустился в своей физической жизни: именно в физической работе. Во многом же, в особенности в требованиях относительно неучастия в зле мира, утвердился. Много уяснилось за это время в продолжение работы: вопрос свободы воли: челов[ек] свободен в духовном, в том, что движет физическим. Были за это время в Бегичевке. Равнодушие к пошлому делу помощи и отвращение к лицемерию. Сочувствие, выраженное моей деятельности, было радость перехода осудителя лицемерия в участники его. События за это время: возвращение Левы из Петербурга и его болезнь. Отношения мои к остальным членам семьи то же. Два мальчика, Анд[рюша] и Миша, в особенности Ан[дрюша], в самом дурном и далеком от меня настроении. Маша увлеклась и опомнилась. Теперь здесь Булыгин. Над ним и Раевым был суд, и они борются. Вообще мне кажется, что борьба христианства и язычества у нас начинается, eclate[разражается.]. Надо и знать и быть готовым. Нынче первый день, что я не пишу свою книгу. Что буду писать, еще не знаю. Много было мыслей за это время, которые пропадали. Вспоминаю:
1) Произведение (Зачеркнуто: поэтического) драматического искусства, очевиднее всего показывающего сущность всякого искусства, состоит в том, чтобы представить самых разнообразных по характерам и положениям людей и выдвинуть перед ними, поставить их всех в необходимость решения жизненного, нерешенного еще людьми вопроса и заставить их действовать, посмотреть, чтобы узнать, как решится этот вопрос. Это опыт в лаборатории. Это мне хотелось бы сделать в предстоящей драме.
Теперь час дня. Иду обедать. Завтра писать.
6 Мая. Ясн. Пол. 93. Если б. ж.
14 Мая. Ясн. Пол. 93. Пропустил неделю. Не видал, как прошла. Вчера отослал совсем. Плохо, так плохо. Я заболел, и это меня особенно побудило кончить: Я свободен. Перечитываю начатое. Не знаю еще, за что возьмусь. Очень я нехорош всё это время. Недоволен своим положением, муча[юсь]. Хочу перемены внешней. А этого не надо.
15 Мая и 16 кажется Я. П. 93. Написал вчера письма Bellows, Бодянскому. Нынче Хилкову и Екатеринослав Кондратьеву. Нездоровится, дурно сплю. Перечитал написанное. Детский рассказ забрал меня за живое. Хочется кончить.
Думал: 1) Поразительно ограбление земли у нас в Херсонск[ой], Самарск[ой] губернии и др. И великолепие Москвы, арки для встречи государя и иллюминация. Или в Чикаго выставка и обезлесение, омерщвление земли. И всё это нам поправит наука искусственным дождем, производимым электричеством. Ужасно! Истребят 98% и восстановят 2.
2) Одна из главных причин дурной жизни это то, что не знаешь, когда совершается важное дело — поворот, и проживаешь эту минуту без внимания. Вместо того чтобы подчеркнуть себе, что теперь экзамен, тут-то и сам и другие стараются представить это самое важное, поворотное дело ничтожным, тем более, что дело это самое важное, имеющее огромное мирское влияние, состоит большей частью в слове ‘да’, ‘нет’. Так это было со мной с разделом.
23 Мая. 93. Бегичевка. За это время пробовал писать ‘Дети’, не шло. Не совсем поправился. Писал письма: Чертк[ову], Попову, Янжулу и двум французам: Dumas и Schroder.
Нынче написал Рыбакову о том, что есть, то разумно, по его мнению. Трогательно наивно. Был страшно не в духе дома. Приезжали Сопоцько и Линденберг. Решил с Таней ехать 21. Поехали. Дорогой разговор с менонитами. Вчера был в Татищеве. Бедность ужасна. Ужасен контраст. Ходил по тифозным и к стыду — жутко. (Зачеркнуто: Читал, думал за это время) 1) У Вани естественно научные книги о почве, о пределах естествознания, о механическ[ом] анализе. Поразительно глупо то, что они говорят: н[а]п[ример], Дюбуа Раймон гов[орит], что естествознанию недоступно только значение силы, материи и сознания. А узнать все причины образования всего существующего, сводя это к движению (Было написано: к движению материи затем последние два слова зачеркнуты и приписано: атомов.) атомов — можно. Только забыл, что всё происходит в бссконечн[ом] пространстве и времени. Или Докуч[аев]. Называет почву организмом. Или немец Mohl говорит о трех фазисах земли, забывая, что переход из 1-го во 2-ой зависел от появления органических тел, а мы не знаем, как они появились. Стало быть, и не имеем права говорить о первом фазисе. Не говоря уже о разногласии постоянном по всем вопросам. А какое страшное орудие затемнения нравственных требований. Я вижу это по Раевским. Чувствительные весы, анализ и т. п. Все это так важно, так же в[ажно], как и евхаристия. Как надо написать про эту ложь. Думал за время:
1) Солдат брил пуделя капитанского. Но не умел и для опыта обрил голову солдату. У пуделя глаз болит. Операция сомнительна. Для опыта надо сделать над солдатом.
2) Много грешишь тем, что некоторых людей, чаще всего самых близких, с к[оторыми] всегда, считаешь неизлечимыми и никогда уж не говоришь им того, что считаешь истиной. Надо как солнце: стена — стена, трава — трава, море — море, рожь — рожь.
3) Великое дело и необходимое вырываться из своей окружающей тебя везде атмосферы.
4) Только пробился лист на березах и от теплого ветра пошла по нем веселая рябь. — Вечер, смеркается после грозы. Лошади только пущены, жадно сгрызают траву, помахивая хвостами.
5) Вспоминал: что мне дал брак? Страшно сказать. Едва ли не всем тоже.
6) Две условности одинаково сильны: для мущины — снести пощечину без дуэли, для женщины — брак без церкви.
7) Не делайте вид, что меня судите, прощаете, смягчаете, угрожаете. Вы разбойники. Я в вашей власти, как Луд[овик] XVI б[ыл] во власти сапожников. Но с той разницей, что всё, чем вы угрожаете мне, есть то самое, что мне желательно. Я живу только для исполнения воли Б[ога], установления Его царства, для установления Его царства нужно гонение невинных. Чем больше гонения, тем очевиднее его истина. И потому всё, что вы мне сделаете дурного — до пыток и казни, полезно для дела Божья и радостно для меня.
Теперь 12 часов. Хочу ехать в Козловку. Буду писать завтра, если буду жив.
24 Мая. Бегичевка. 93.
[27 мая. Я. П.] Не писал ни 25 ни 26. Пробыл там. Приехал Поша. Я был в Козловке, в Софьинке, в Бароновке и 26 приехал.
Сегодня 27. Спал дурно. Конца не будет. Надо работать в сознании. Здесь Столяров. Целое утро провел за пасьянсом. Вчера б[ыло] много музыки. Думал:
Дирижер берет неизвестных, посредственных музыкантов и дает симфонии, так что и музыканты и публика приходят в восторг. Самый очевидный и важный случай гипнотизации.
29 Мая. Я. П. 93. Ничего не делал эти дни, кроме писем — неважных. Сегодня [вымарано 1 слово].
Думал:1) Вчера, гуляя, о том, как несомненно то, что жизнь только в том, чтобы исполнять волю пославшего: в воображении представил себе, что я живу так, только для исполнения Его воли, что я равнодушен к мнению людей, что, в каком бы я ни был положении, я знаю, что я в этом положении по воле Его, для того, чтобы делать волю Его, того, к[то] есть вечно, и я подумал о смерти, и так ясно мне стало, я почувствовал, как тогда легка смерть — не только легка: радостна.
2) Говорят, существующее разумно, напротив, всё, что есть, всегда неразумно. Разумно только то, чего нет, что рассудители называют фантазией. Если бы то, что есть, было бы разумно, не было бы жизни, и точно так же ее не было бы, если бы не было разумно то, чего нет (т. е. идеала).
Жизнь есть только вечное движение от неразумного к разумному. Нынче утром, проснувшись, думал об этом же.
Говорят: всё существующее разумно. Неправда. Напротив: Всё существующее неразумно, если под существующим разуметь видимый, осязаемый мир. Если бы существующее было разумно, мы бы не признавали его существующим, мы бы не сознавали своей жизни, если бы не сознавали несоответствия ее с идеалом разума и не работали бы для уничтожения этого несоответствия и не сознавали: жизни в утробе матери, во сне, в обмороке. Проявление сознания, совпадающее с проявлением жизни, есть признак поставленной нам задачи для произведения работы. Если канал прокопан, то не может быть работы и работников для прорытия канала. Если есть работники, т. е. работающие люди, то очевидно есть дело, к[оторое] нужно сделать. Точно так же, если есть жизнь, то есть дело жизни, к[оторое] должно быть сделано. И живущие делают это дело. И если в мире есть дело, к[оторое] нужно сделать, то очевидно мир не совершен, а есть представление и возможность его большего совершенства.
Можно сказать, что разумно копать колодцы или пруд там, где нет воды, или сажать лес, или убирать нечистоты, или удобрять поля, или учить детей и т. п., но нельзя сказать, что разумно жить без воды, без леса, среди нечистот и невежественных детей. Точно так же можно сказать, что разумно совершенствовать себя и мир, но нельзя сказать, что мы и мир разумны.
3) (К первой мысли о том, как легка бы была смерть и жизнь, если бы искренно вполне жить только для исполнения воли Бога.) Часто мне приходило в голову, и я писал это, что юродство (во Христе), т. е. умышленное представление себя худшим, чем ты есть, высшее свойство добродетели. Теперь же я вижу, что это не только не высшее свойство, но это необходимое первое (или, скорее, второе) условие всякой доброй жизни. Как только человек немного освободится от грехов похоти, так тотчас же он отступается и попадает в худшую яму славы людской. И как для приучения себя к воздержанию есть путь и приемы, есть, главное, постоянное внимание к себе, так и для борьбы с славолюбием. И одно из первых упражнений — как в пище, не съесть более вкусного, а удовлетвориться менее вкусным, так и в этом —не воспользоваться случаем доброй славы и довольствоваться той, какая сложилась. А это и есть юродство. Юродство нарочно притворяться порочным хотя и полезно может быть себе, но думаю, что вредно, как есть гнилое, но не разрушать установившегося дурного мнения и радоваться ему, как освобождению от величайшего соблазна и привлечению к истинной жизни исполнения воли бога, естественно и должно.— Эту тему надо разработать в Сергии. Это стоит того. Продолжаю о разумном и нераз[умном] в жизни.
4) Вся жизнь неразумна: неразумно то, что у человека ненужная слепая кишка, что у лошади остаток 5-го пальца, и все излишки, атавизмы всего живого, неразумна, главное, борьба за существование: бесполезная трата энергии. Человек вносит разумность и в мир природы, уничтожая неразумную борьбу и трату. Но деятельность эта вне себя, далекая, только отраженная. Человек только рассудком видит это неразумное. Неразумие же своей жизни он не только видит рассудком, но чувствует сердцем, как противное любви и всем существам. И в этом приведении неразумного в своей жизни к разумному состоит его жизнь. Очень важно тут то, что неразумие в природе познается рассудком, неразумие в самой жизни человеческой — сердцем (любовью) и рассудком.
Жизнь человека в том, чтобы приводить неразумное в своей жизни к разумному. И потому для этого нужны два дела:
1) Видеть во всем его значении неразумие жизни, не отвращать от него внимания и сознавать во всей чистоте разумность возможной жизни. Сознавая всю неразумность и всегда вытекающую из нее бедственность жизни, человек невольно отвращается от нее и, с другой стороны, ясно сознавая разумность возможной жизни, человек невольно стремится к ней. Не скрывать поэтому зла неразумия и выставлять во всей ясности благо разумной жизни должно бы составлять задачу всех учителей человечества. Но тут-то на седалище Моисеево всегда садятся те, к[оторые] не идут к свету, п[отому] ч[то] дела их злы, и потому всегда люди, выставляющие себя учителями, не только не стараются уяснить неразумие жизни и разумность идеала, а, напротив, скрыть неразумие жизни и подорвать доверие к разумности идеала.
Это совершается в нашей жизни. Вся деятельность людей и мира состоит из скрывания неразумия жизни: с этой целью существуют и действуют: 1) Полиция, 2) войска, 3) уголовные законы, тюрьмы, 4) филантропические учреждения: приюты для детой, богадельни для стариков, 5) воспитательные дома, 6) дома терпимости, 7) сумашедшие дома, 8) больницы, в особенности сифилитич[еские] и чахоточные, 9) страховые общества, 10) пожарные команды, 11) все обязательные и устраиваемые на насильственно собираемые средства образовательные учреждения, 12) учреждения для малолетних преступников, агрономические учреждения, выставки и мн. др.
Если бы только 0,001 той энергии, к[оторая] употребляется на устройство всего этого, имеющего целью скрыть зло и только увеличивающего его (интересно проследить, как роковым образом каждое из этих учреждений, кроме скрывания зла, порождает новое зло и увеличивает неудержимо, как снежный ком, то зло, к[оторое] оно предполагает уничтожить: посмотрите воспитательные, сумашедшие, сиротские дома, тюрьмы, войско), была бы употреблена на противодействие тому, для скрывания, чего служат все эти учреждения, зло бы, теперь явное нам и мучающее нас, зло бы это быстро уничтожилось.
5) О риторике древних.
6) Читал Г. Буасье Падение язычества. Роль, к[оторую] там играла риторика, совершенно подобна той, к[оторую] у нас играет наука.
5 Июня 93. Яс. Пол. Все пытался писать послесловие, связав его с определением жизни, как движение от неразумного к разумному, но не подвинулся, от физических ли, умственных ли причин, не знаю. За это время пытался работать: колья рубить, ходил к Булыгину. Раев и Столяр[ов] совсем слабы.
Попов [1 неразобр.) (Слово: Попов и следующее, неразобранное, вымараны в рукописи.). Было одно время очень ясно: служение, жизнь как служение, но стало ослабевать под действием соблазнов.
Иду сейчас в Тулу. За это время думал:
1) Поразила меня мысль о том, что одна из главных причин враждебного чувства мужей и жен это соперничество их в деле ведения семьи.
Жене нужно не признавать мужа разумным и практичным, п[отому] ч[то], если бы она признавала его таковым, ей бы надо было делать его волю, и наоборот. — Если бы я теперь писал Кр[ейцерову] Сон[ату], я бы выдвинул это. —
2) Можно грабить на заведении Бога, можно быть у него поденным, работать, не зная, что и зачем делаешь, можно быть месячным, годовым и участником.
3) Выставка Чикаго, как и все выставки, есть поразительный образчик дерзости и лицемерия: всё делается для наживы и потехи: от скуки, а приписываются благие любвенародные цели. Оргии лучше.
4) Часто говорят: ваше недовольство, осуждение, есть дело рассудка и холодно. Это правда, когда человек видит и осуждает несогласие окружающего, вне его проявляющееся, с требованием разума, но когда человек чувствует несогласие своей жизни с окружающим, это уже не дело рассудка, а разума, совести, любви, и не холодно, а горячо.
5) Ничто так не препятствует проявлению любви, как несмирение, гордость, тщеславие, самолюбие, самовыставление. Одно прикосновение этого личного чувства и готовый раскрыться цветок любви закрывается.
6) Читал о статье Мак[са] Нордау. Прекрасно говорит о том, что наша беллетристика должна сделаться скоро забавой женщин и детей, как танцы.
7) Всё это искусство, музыка, хорошо, но очевидно занимает неподобающее ей место.
8) Только христианин ставит свою жизнь в познании и исполнении истины, и потому только один христианин свободен, п[отому] ч [то] ничто не может помешать исповеданию
истины.
9) Я долго не верил сам себе, что религия официальная есть ошибающееся, отклоняющееся от истины религиозное и антирелигиозное учение, но пришлось поверить. То же теперь относительно официального образования.
10) Иду домой от Булыгина, пройдя 20 верст, устал. Идут навстречу с песнями бабы. ‘Откуда?’ Из Крыльцо[ва]. Где были? У поручика (за 10 верст) работали. Зачем так далеко? Да мы разве бы пошли, за лошадей по два дня отрабатывали. Попались лошади в засеке. Они прошли 10 в[ерст] туда, идут 10 в[ерст] назад, там целый день работали.
Что ж, я чай, поругали поручика?
За что ж его ругать. Ха-ха. И запели песни. — Всем ровно. Как нельзя в озере поднять в одном месте воду выше, чем в других, или спустить, так нельзя ни увеличить, ни уменьшить благо материальными средствами. (Сейчас еду в Тулу.)
10 Июня. Я. П. 1893. Всё это время ничего определенного не делал. Начинал послесловие, потом статьи о науке и искусстве, теперь о письме Зола и Дюма. Попов уехал, приехал Поша. Отношения с людьми всё те же. За это время думал:
1) (Зачеркнуто: Украл мужик лес, его посадили в острог, семья умирает с голода, другой)
Люди признают, что наказания жестоки, но они говорят: это необходимо для поддержания существующего порядка. Но порядок-то существующий хорош ли? Нет, он дурен. Невозможен. Так что же его поддерживать?
2) Мои друг детства, потерянный человек, пьяный, обжора, несчастный, ленивый, лживый, всегда, когда речь идет о детях, о воспитаньи, приводит в пример свое детство и свое воспитание, как бы подразумевая бесспорно то, что результат, к[оторый] дало его воспитание, служит доказательством его успешности. И он делает это невольно и не видит комичности этого. Так сильна любовь, предилекция к себе всех людей.
3) Думал к статье о науке. Чтобы понять то, что есть наука, надо исследовать, что она дает тем, к[оторые] получают ее, и что она для тех, к[оторые] творят ее (плохо).
4) Решить вопрос о том, хорошо ли, добро ли то, что мы признаем наукой и искусством, не шутка. Всё воспитание молодых поколений основывается на том, что мы признаем наукой и искусством.
5) Воспитание, передача знаний тогда настоящие, когда передается важное, нужное содержание (нравственное учение) в ясной, разумной, понятной форме (наука) и так, что оно пленяет, заражает, увлекает своей искренностью того, кому передается (искусство). У нас же нравственное религиозное учение передается неясно и неискренно — наш закон божий, наука без нравственного содержания передается опять отдельно, и искусство — только одна привлекательность—опять отдельно (плохо).
6) Главный вред науки и искусства в том, что они наполняют жизнь, вместо деятельности, подобием жизни, отражением ее.
7) Когда я спрашивал, зачем спектральный анал[из], мне говорили: может пригодиться. С науками то же, что с товарами: прежде производят их, а потом ищут им употребление, помещение.
8) Если я физическ[ий] калека, то что же делать, буду служить, как могу, в своем искалеченном теле, если я нравственный калека, одержим непреодолимыми пока страстями, то все-таки я хочу служить всеми силами, какие есть во мне.
9) Религия не есть то, во что верят люди, и наука не то, что изучают люди, а религия то, что дает смысл жизни, а наука то, что нужно знать людям.
21 Июня 1893. Ясн. Поляна. 3-го дня отослал с Кузминск[им] статью о письм[ах] Зола и Дюма в Revue de famille [‘Семейное обозрение’.]. Всё это время развлекался мыслями между ‘Об искусстве’, ‘Послесловие[м]’ и этой статьей. Пытался работать — слаб стал. Маша приехала. Я ей очень рад. Вчера — чего давно не было — был неприятный разговор с С[оней]. Они бедные страдают. Надо жалеть, а ты горячишься. Впрочем, даже так было тихо, что никому не заметно. Мне только больно очень.
Думал за это время.
1) У всех детей и отцов зубы портятся исключительно в одних условиях. Что же? Вы думаете, причину, или когда им укажут эту причину, устранят ее? Нет. Несмотря на то, что они страшно дорожат зубами, они будут продолжать жить так же, пломбируя себе зубы за большие деньги платиной и золотом. Сифилис и больн[ицы], преступления и наказания, война и красный (крест] и мн. др.
2) Всего меньше мы понимаем поступки друг друга те, к[оторые] вытекают из тщеславия: не угадаешь, чем и перед кем он тщеславится.
3) Люди говорят: (Андрюша недавно и тот сказал) что они не знают, в чем закон жизни или Бога. И они точно не знают и сомневаются. А происходит это от того, что они верят, полуверят, во что-нибудь нелепое, как Троица, церковь, наука и т. п. и, чувствуя противоречие между законом Бога и своей верой, сомневаются и в том и в другом. Они поступают так, как поступил бы человек, поставивший себе перед глазами доску и потому не видящий того, что перед ним.
4) Только при понимании жизни в исполнении волн пославшего получает смысл смерть и жизнь загробная.
[25 июня.] Вчера 24 Июня 93. Я с. Пол. Думал: 1) Представил себе людей, для полноты мужчину и женщину — мужа жену, брата сестру, отца дочь, мать сына — богатого класса, кот[орые] живо поняли грех жизни роскошной и праздной среди нищеты и задавленности трудом народа и ушли из города, отдали кому-нибудь, так или иначе избавились от своего излишка, оставили себе в бумагах скажем 150 р. в год на двоих, даже ничего не оставили, а зарабатывают это каким-либо мастерством — положим рисование на фарф[оре], переводы хороших книг, и живут в деревне, в середине русской деревни, наняв или купив себе избу и своими руками обрабатывая свой огород, сад, ходят за пчелами, и вместе с тем подавая помощь сельчанам медицинскую, насколько они знают, и образовательную — учат детой, пишут письма, прошения и т. п. Казалось бы, чего лучше такой жизни. Но жизнь эта будет адом и сделается адом, если люди эти не будут лицемерить, лгать, если они будут искренни. — Ведь если люди эти отказались от тех выгод и радостей, украшений жизни, к[оторые] им давали и город и деньги, то сделали они это только п[отому], ч[то] они признают людей братьями, равными перед Отцом — неравными по способностям, достоинствам, если хотите, но равными в своих правах на жизнь и все то, что она может дать им. Если возможно сомненье о равенстве людей, когда мы их рассматриваем взрослыми, с отдельным прошедшим каждого, то сомненья этого уже не может быть, когда мы видим детей. Почему этот ребенок будет иметь все заботы, всю помощь знания для своего физического и умственного развития, а этот прелестный ребенок, с теми же и еще лучшими задатками, сделается рахитиком, вырожденным, полукарликом от недостатка молока и останется безграмотным, диким, связанным суевериями человеком, только грубой рабочей силой? Ведь если люди эти уехали из города и поселились жить так, как они живут в деревне, то только потому, что они не на словах, но на деле верят в братство людей и хотят, если не осуществить, то осуществлять его в своей жизни. И эта-то попытка осуществления должна, если только они искренни, должна привести их в ужасное, безвыходное положение. С своими с детства приобретенными привычками порядка, удобства, главное, чистоты, они, переехав в деревню и наняв или купив избу, очистили се от насекомых, может быть, даже сами оклеили ее бумажками, привезли остатки мебели, не роскошной, а нужной: железную кровать, шкаф, письменный столик. И вот они живут. Сначала народ дичится их: ожидает, как и от всех богатых, насилием ограждения своих преимуществ, и потому не приступает к ним с просьбами и требованиями. Но вот понемногу настроение новых жителей уясняется: сами они вызываются служить безвозмездно, и самые смелые, назойливые люди из народа опытом узнают, что новые люди эти не отказываются, и можно поживиться около них. И вот начинаются заявления всякого рода требований, кот[орых] становится всё больше и больше. Начинается как бы рассыпание и разравнивание возвышающегося над общим уровнем зерна до тех пор, пока не будет возвышения. Начинаются не только выпрашивания, но и естественные требования поделиться тем, что есть лишнего против других. И не только требования, но сами поселившиеся в деревне люди, войдя в близкое общение с народом, чувствуют неизбежную необходимость отдавать свои излишки там, где есть крайняя нужда. Но мало того, что они чувствуют необходимость отдавать свой излишек до тех пор, пока у них останется то, что должно быть у всех, т. е. у среднего — определения этого среднего, того, что должно бы быть у всех, нет никакого, —и они не могут остановиться, п[отому] ч[то] всегда вокруг них есть вопиющая нужда, а у них излишек против этой нужды. Казалось бы, нужно удержать себе стакан молока, но у Матрены двое детей, грудной, не находящий молока в груди матери, и 2-летний, начинающий сохнуть. Казалось, подушки и одеяло можно бы удержать, чтобы заснуть в привычных условиях после трудового дня, но больной лежит на вшивом кафтане и зябнет ночью, покрываясь дерюжкой. Казалось, можно бы удержать чай, пищу, но ее пришлось отдать странникам, ослабевшим и старым. Казалось, можно бы удержать хоть чистоту в доме. Но пришли нищие мальчики, и их оставили ночевать, и они напустили вшей, кот[орых] они только что с трудом вычесали, придя от больного.
Нельзя остановиться, и где остановиться? Только те, кот[орые] не знают совсем того чувства сознания братства людей, вследствие к[оторого] эти люди приехали в деревню, или к[оторые] так привыкли лгать, что и не замечают разницу лжи от истины, скажут, что есть предел, на кот[ором] можно и должно остановиться. В том-то и дело, что предела этого нет, что то чувство, во имя к[оторого] делается это дело, таково, что предела ему нет, что если есть ему предел, то ото значит только то, что этого чувства совсем не было, а б[ыло] одно лицемерие. Продолжаю себе представлять этих людей. Они целый день работали, вернулись домой. Кровати у них уже нет, подушки нет, они спят на соломе, к[оторую] достали, и вот, поев хлеба. легли спать. Осень, идет дождь с снегом. К ним стучатся. Могут ли не отпереть? Входит человек, (Зачеркнуто: старик очевидно пьяница, полураздетый и с таким же фабричным, очевидно пьяница, с голыми плечами и коленками, в опорках, дрожащий и больной, солдат) мокрый и в жару. Что делать? Пустить ли его на сухую солому? Сухой больше нет. И вот приходится или прогнать больного и положить его мокрого на полу, или отдать свою солому и самому, п[отому] ч[то] надо где-нибудь спать, лечь с ним.
(Зачеркнуто: И то и другое мученье, потому что хорошо пожертвовать своей едой, постелью раз, радуясь на свою добродетель и пожертвовать зная, что мы приносим этим какую-нибудь кому-нибудь пользу.) Но и этого мало: приходит человек, кот[орого] вы знаете за пьяницу и развратника, к[оторому] вы несколько раз помогали и к[оторый] всякий раз пропивал то, что вы ему давали, приходит теперь с дрожащими челюстями и просит дать ему 3 р., кот[орые] он украл и пропил и кот[орые] если он не отдаст, его посадят в тюрьму. (Зач.: Женщина колеблется.) Вы говорите, что у вас только и есть 4 р., и они необходимы вам завтра для уплаты. Тогда пришедший говорит: ‘да, это значит, всё только разговоры, а когда дело до дела, то вы такие же, как и все: пускай погибает тот, кого мы на словах считали братом, только бы мы были целы’.
Как тут поступить? Что сделать? Положить лихорадочного больного на сыром полу, а самим лечь на сухое, еще хуже не заснешь. Положить его на свою постель и лечь с ним: заразиться и вшами и тифом. Дать просящему последние 3 рубля, значит остаться завтра без хлеба. Не дать, значит, как он и говорит: отречься от того, во имя чего живешь. Если можно остановиться здесь, то почему не остановиться было раньше. Почему было помогать людям? Зачем отдавать состояние, уходить из города? Где предел? Если есть предел тому делу, кот[орое] ты делаешь, то все дело (Зач.: любви) не имеет смысла, или имеет только один ужасный смысл лицемерия.
Как тут быть? Что делать? Не остановиться, значит погубить свою жизнь, завшиветь, зачахнуть, умереть, и без пользы как будто. Остановиться, значит отречься от всего того, во имя чего делаешь то, что делаешь, во имя чего делал что-либо доброе. И отречься нельзя, п[отому] ч[то] ведь это не выдумано мною или Христом, что мы братья и должны служить друг другу, ведь это так. И нельзя вырвать этого сознания из сердца человека, когда оно вошло в него. Как же быть? Нет ли еще какого выхода? И вот представим себе, что люди эти, испугавшись тог положения, в кот[орое] их ставила их необходимость жертвы, приводящей к неизбежной смерти, решили, что их положение происходит от того, что средства, с кот[орыми] они пришли на помощь народу, слишком малы, и что этого не б[ыло] бы и они принесли бы большую пользу, если б у них б[ыло] много денег.
И вот представим себе, что люди эти нашли источники помощи, собрали большие, огромные суммы денег и стали помогать. И не прошло бы недели, как случилось бы то же самое. Очень скоро все средства, как велики бы они не были, разлились бы в углубления, кот[орые] образовала бедность, и положение осталось бы то же.
Но мож[ет] б[ыть] есть еще 3-ий выход. И есть люди, кот[орые] говорят, что он есть и состоит в том, чтобы содействовать просвещению людей, и тогда уничтожит[ся] это неравенство. Но выход этот слишком очевидно лицемерный. Нельзя просвещать население, кот[орое] всякую минуту находится на краю погибели от голода, а главное, неискренность людей, проповедующих этот выход, видна уже п[отому],ч[то] не может челов[ек], стремящийся к установлению равенства хотя бы через науку, поддерживать это неравенство всей своей жизнью. Но есть еще 4-ый выход, тот, чтобы содействовать уничтожению тех причин, к[оторые] производят неравенство, содействовать уничтожению насилия, производящему его. И выход этот не может не придти в голову тем искренним людям, к[оторые] будут пытаться в жизни своей осуществлять свое сознание братства людей.
‘Если мы не можем жить здесь, среди этих людей, в деревне, должны будут сказать себе те люди, кот[орых] я представляю себе, если мы поставлены в то ужасное положение, что мы неизбежно должны зачахнуть, завшиветь и умереть медленной смертью, или отказаться от единственной нравственной основы нашей жизни, то это происходит от того, что у одних скопление богатств, у других нищета, неравенство же это происходит от насилия, и потому, так как основа всего это насилие, то надо бороться против него’. — Только уничтожение этого насилия и вытекающего из него рабства может сделать возможным такое служение людям, при кот[ором] не б[ыло бы] неизбежности жертвы всей своей жизнью. Но как уничтожить это насилие? Где оно? Оно в солдате, в полицейском, в старосте, в замке, к[оторым] запирают мою дверь. Как же мне бороться с ним? Где, в чем? И вот тут-то есть люди, все живущие насилием, и борящиеся с насилием, и насилием же борящиеся с ним. Но для человека искреннего это невозможно. Насилием бороться с насилием, значит ставить новое насилие на место старого. Помогать просвещению, основанному на насилии, значит делать то же самое. Собрать деньги, приобретенные насилием, и употреблять их на помощь людей, обделенных насилием, значит насилием лечить раны, произведенные насилием. Даже в том случае, кот[орый] я представлял себе: не пустить больного к себе и на свою постель и не дать 3 рубля, п[отому] ч[то] я силою могу удержать их, есть тоже насилие, И потому борьба с насилием не исключает необходимости в нашем обществе человеку, желающему жить по братски, отдать свою жизнь, завшиветь и умереть, но при этом борясь с насилием: борясь проповедью ненасилия, обличением насилия и, главное, примером ненасилия и жертвы.
Как ни страшно и ни трудно положение человека, живущего христианской жизнью среди жизни насилия, ему нет другого выхода, как борьба и жертва — жертва до конца. Надо видеть ту пучину, кот[орая] разделяет завшивевших, заморенных миль[оны] людей с перекормленными, в кружевах, другими людьми, и чтобы заполнить ее, нужны жертвы, а не то лицемерие, которым мы теперь стараемся скрыть от себя глубину этой пропасти.
Человек может не найти в себе сил броситься в эту пропасть, но миновать ее нельзя ни одному челов[еку], ищущему жизни. Можно не идти в нее, но так и знать и говорить, а не обманывать себя, не лицемерить. —
Да и нет, совсем не так страшна эта пучина. И если страшна, то страшнее те ужасы, к[оторые] предстоят нам на пути мирской жизни.
На днях б[ыли] известия, справедливые ли, нет (в этих случаях любят выдумывать), что адмирал Тройон для соблюдения чести (честь флота, предназначенного на убийство), чести флота, отказал[ся] спастись и как герой (скорее, как дурак) умер с своим кораблем. Ведь умереть от вшей, заразы, нужды, помогая людям и отдавая последнее, меньше шансов, чем умереть на маневрах, на войне.
Ведь эти вши, и черный хлеб, и нужда кажутся так страшны. Ведь дно нужды не глубоко, и мы часто, как тот мальчик, который с ужасом провисел целую ночь на руках в колодце, в к[оторый] он упал, боимся воображаемой глубины и воды: под мальчиком на поларшина ниже было сухое дно.
Но не надо надеяться на это дно, надо идти на смерть. Только та любовь, для которой нет конца жертвам до самой смерти.
Нынче 18 Июля. Бегичевка. 1893. Ужасно давно не писал. За это время писал статью о письмах Зола и Дюма. Всё еще не отослал. Поехал в Бегичевку 10-го. И хорошо здесь прожили. Заканчивал дело. Думал очень много и хорошего и забывал.
Запишу кое-что.
1) О науке. Суждение о том, что наука полезна и спасет человечество от его бед, есть самообман. Искренние люди науки работают только для того, что имеют охоту узнать известные стороны известных явлений. То же и о искусством. А наука, как таковая, есть только известные случайные знания, не нужные, но ясные и но связанные с другим. Впрочем это не то. Об этом буду думать и работать.
2) Жило, жило человечество всегда так, что женщина была руководима мужчиной, вдруг сделалось то, что женщины не должны быть руководимы, а сами руководят.
3) Если грабители захватили власть и богатство, то владеть властью и богатством будут те, кот[орые] будут подличать и потакать грабителям, т. е. самые подлые. — От этого власть в руках женщин.
4) Если бы кто сомневался в неразделимости мудрости и самоотречения, тот пусть посмотрит, как на другом конце всегда сходятся глупость и эгоизм.
5) Форма романа не только не вечна, но она проходит. Совестно писать неправду, что было то, чего не было. Если хочешь что сказать, скажи прямо.
6) Несправедливо, что веротерпимость основывается на справедливости, на том, что если я верю в свою религию, то и он имеет право верить в свою. Неправда. Всякий истинно верующий будет болеть от того, что другой не верит в то, что он считает истиной, и будет всеми (Зачеркнуто: силами) имеющимися средствами стремиться обратить другого. То, что называется веротерпимостью христианина, есть только то, что тогда как магометанин обращает мечом, христианин не может употребить никакого другого средства, кроме убеждения и любви.
Не дописал.
Если буду жив 19 Июля 93. Бегич[евка].
19 Июля. Продолжаю:
7) Есть две улыбки: одна радости, это хорошая, другая насмешливости: а) над другими, б) над собой, почти стыда, обе дурные.
8) Есть 4 (кажется 4) разные миросозерцания: 1) то, что человек приходит в мир, как бы человек пришел на завод, в котором он, не обращая внимания, что и зачем делается на заводе, останавливая, портя и ломая всё устроенное на заводе, устраивает себе наиприятнейшую жизнь на этом заводе. Это делают всегда все дети и наивные, эгоистичные люди. Таких людей много: они ищут счастья в ущерб заводу и, переломав и перепортив многое, очень скоро видят, что счастья нет. Это самые обыкновенные люди. И почти все люди проходят через это миросозерцание. 2) То, что человек начинает видеть, что завод есть завод, на к[отором] нечто определенное делается, что всё на этом заводе хорошо устроено, но только ему нет на этом заводе места. Блестящие колеса вертятся, ремни ходят, что-то лезет, соединяется. Но всё это только мешает ему. И он начинает думать, что если хозяин, к[оторый] его сюда послал, так хорошо всё устроил и не дал ему тут места (как ему кажется), то вероятно это сделано п[отому], ч[то] его назначение в другом месте, в другом учреждении.
Это люди, признающие здешнюю жизнь приготовлением, испытанием для другой жизни, или испорченной жизнью, падением, грехом, как это понимают церковные люди. — Всё тут хорошо. ‘И равнодушная природа красою вечною сиять’, но назначение человека не здесь, а там, в au dela [по ту сторону.].
3) Миросозерцание то, по кот[орому] люди, видя эту неустанную работу, не нужную для них, не дающую им счастья, признают эту жизнь всю злом и считают самым разумным и желательным для себя делом освобождение от нее, уничтожение своей всякой жизни (пессимизм, буддизм).
4) То, при кот[ором] человек, увидав себя в середине этой творящейся со всех сторон работы, понимает, что если все и всё работает, то и он должен принимать в ней участие и найти себе свое место для работы. И стоит человеку понять это, как тотчас же ему станет ясно, что и как ему надо делать. И начав это делать, он достигает и того, чего искали первые, т. е. наибольшего личного счастья, и то, что счастье это не там, au dela, как думают это вторые, а здесь, в исполнении предназначенного дела. И увидит, что жизнь не есть зло, как это думают третьи, а благо не только личное, т. е. ограниченное пространством и временем, как то, к[оторого] ищут, а благо бесконечное и вечное. И это благо он будет чувствовать больше или меньше, смотря по тому, что он будет делать хозяйское неохотно, как раб, или охотно, как участник дела хозяина. —
9) Миллионы народов жили тысячи лет и питались не мясом и отдыхали периодически в 7-й день. И вот наука по первому вопросу нашла, что питаться растительной пищей без мяса нельзя, а по второму, сделав ряд опытов (посадив человека в клетку и заставив его вертеть камень), пришли к заключению, что отдых на 7-й день необходим. Если бы у них не было награбленных денег, на кот[орые] они покупают себе мясо, а они сами должны бы были работать, они давно бы пришли к несомненному правильному решению первого вопроса и без опытов в клетке узнали бы, как нужно отдыхать 7-й день.
Вот он настоящий метод, и несомненный, к[оторый] должен заменить ложный метод так называемой науки.
10) Женщины, как евреи, платят за то рабство, в кот[ором] их держали, порабощением мужчин. И поделом. Но не надо поддаваться и надо уничтожить в себе эту слабость, на кот[орой] они ловят нас. Так что это полезно.
11) Искусство, говорят, не терпит посредственности. Оно еще не терпит сознательности. Я певец, напомадился, надел фрак и галстуки и буду, стоя на эстраде, петь вам. И я весь похолодел, и мне противно. А кормилица с нянькой идут по саду и тихим голосом одна напевает, другая вторит народную песню. Кроме того, громко петь хорошо страшно трудно.
20 Июля 93 г., если буду жив, у Самари[на].
Нынче 16 Августа 1893. Ясн. Поляна. Почти месяц. И очень много пережил. Во 1-х, кончил дело голодающих. Во 2-х, были Чер[тков], Поша. Кончил и отослал статью ‘Неделание’ и пофранцузски и по-русски, и в 3-х, главное, появилась за границей выписка из этой книги об Орлов[ском] деле, и началась суета, и воздействия, и ложные понимания, и клевета. Вчера Соня и Кузм[инские] читали и указали мне на неточности: 1) то, что вешают в деревне, 2) что всегда секут, 3) обиды Зиновьеву. (Зиновьев прочел в Штокгольме и очень обижен, огорчен, озлоблен.) Нынче послали телеграммы, прося приостановить печатание всеми переводчиками. Кажется, поздно. Нынче ночью проснулся и стал мучительно думать. Так же мучительно думал и с вечера. И всё хуже, хуже и был на границе нервного расстройства. Стал молиться, всю молитву. И в особенности сознание своей зависимости, исключающей все другие зависимости, от Бога. То, что не моя пусть будет воля, а Твоя. (И ошибки мои, допущение их, как я ни раскаиваюсь в них—Твоя воля.) Не то, чего я хочу, но чего Ты хочешь, и не так, как я хочу, а как Ты хочешь. И это сознание удивительно успокоило меня и ночью и сейчас, когда пишу это. Я тоскую об этой неприятности. А она-то именно нужна для того, чтобы обратить меня к Пославшему меня, чтобы вызвать сознание одной, высшей зависимости от него, уничтожающей все другие. Гонения, мученичество не сделали бы этого со мной: они возгордили бы меня. А это унижает меня, показывает мне мою ошибку, мою неправду. А это-то и надо мне. Другое утешает и успокаивает меня, это — вступление в молитву: да святит[ся] имя Твое. Имя Тв[ое] есть любовь. Пребывающий в любви, пребывает в Боге и Б[ог] в нем и т. д. Если кто видит брата своего в нужде (я прибавлю и в заблуждении) и закрывает от него сердце свое, то как пребывает в том любовь Божия? Не оставить братьев в нужде — надо обличить угнетателей, не оставить людей в заблуждении — надо обличить их. Но тут-то и нарушается любовь. Обличить, любя. А я умею— только шипя злобой, как животное. Господи, помоги мне, не переставая, сознавать себя в воле Твоей и творить ее.
Еще и самое важное событие за это время было затеянное дело М(аши] с З[андером]. Она была очень жалка. Теперь опомнилась и, кажется, отказа[ла], но неприятности и путанная ложь во всем этом деле не кончена. Тоже не моя воля, не то, чего и как хочу. Маленькое, достойное замечания событие — это мои естественно пришедшие добрые отношения к Кузм[инскому].
Все молюсь Б[огу] об освобождении меня от похоти. И страдаю от этого. Evans’а есть книга. Хорошее замечание о молитве. Он говорит: т[ак] к[ак] человек живет только Богом, только тогда, когда он сознает в себе Бога и живет им, то молитва есть то же, что обращение цветка к солнцу. Обращаясь к солнцу, он воспринимает в себя все лучи его.
Думал: 1) Бывает, что человек вдруг с раздражением начинает защищать положение самое, на ваш взгляд, не важное. Вам кажется: это кирпич, и вся цена ему 3 к. Но для него этот кирпич есть замок свода, на к[отором] построена вся его жизнь
2) Иногда себе и некоторым людям всегда кажется, что есть заслуга в том, чтобы отдаваться в волю Пославшего и совершать дело Его. Но тут нет и не может быть заслуги, тут награда, благодеяние, возможности блаженства сознания себя в Его воле.
3) Одна из главных помех движения вперед человечества для установления Цар[ства] Божия, это дети, юноши, женщины, люди, лишенные религиозного чувства. Но та самая сила, кот[орая] в этих существах удерживает движение вперед, закрепляет это движение, когда оно уже началось, и распространяет его.
4) Не только всякое сумашествие есть дошедший до последнего предела эгоизм, самодовольство, самовозвеличение (мания величия), но всякое ослабление духовной силы выражается увеличивающимся эгоизмом, самодовольством и самовозвеличением, исключительностью заботы о себе.
5) Разговор с социал-демократами (юноши и девицы). Они говорят: ‘Капиталистическое устройство перейдет в руки рабочих и тогда не будет уже угнетения рабочих и неправильного распределения заработка’. ‘Да кто же будет учреждать работы, управлять ими?’ спрашиваю я. ‘Само собой будет идти, сами рабочие будут распоряжаться’. — Да ведь капиталистическое устройство установилось только п[отому], ч[то] нужны для всякого практического дела распорядители с властью. Будет дело, будет руководство, будут распорядители с властью. А будет власть, будет злоупотребление ею, то самое, с чем. вы теперь боретесь.
6) Что лучше мужчине и женщине: кокетничая сходиться на бале или над постелью тифозного больного? Первое лучше.
7) Никак нельзя сказать, не только полезна или бесполезнажизнь, кот[орую] ведет человек, но нельзя даже сказать, радостна она, или нет. Это узнается только впоследствии, когда она вся видна будет. То же, что в работе. Спросите пахаря во время работы, радостна ли его жизнь. Он не знает и скорее думает, что радостна жизнь праздная богача, а спросите, когда он старик и вспоминает о своей жизни.
8) Августа 11, утро. Голубая дымка, роса как пришита: на траве, на кустах и деревьях на сажень высоты. Яблони развисли от тяжести. Из шалаша пахучий дымок свежего хвороста. А там, в ярко желтом поле, уже высыхает роса на мелком овсяном жнивье и работа, вяжут, возят, косят, и на лиловом поле пашут. Везде по дорогам и на сучках деревьев зацепившиеся выдернутые, сломанные колосья. В росистом цветнике пестрые девочки, тихо напевая, полют, лакеи хлопочут в фартуках. Комнатная собака греется на солнце. Господа еще не вставали.
9) Как бы помнить всегда свое достоинство посланника Божия, которому поручено Его дело(Зачеркнуто: дело любви.). Если бы я был послом царя в Турции, как бы я следил за собой. А теперь, послом Бога в мире, всё нипочем. А еще ц[арь] мог бы чего-нибудь не узнать, а тут скрыть ничего нельзя. Это глупо.
Завтра 17 Августа 1893. Ясн. Пол. Хочу писать, если б. ж. Это та же молитва. Надо больше молиться. Если будет трудно, то чем же поддержать себя, как не этим.
23 Августа 1893. Я. П. Пропустил 5 дней. Был Страхов Salomon. Беспокойство мое затихло. Но праздность не прекращается. Пытаюсь писать о религии, но не идет. Нынче был посланный от Кудрявцева за статьей. Я написал ему. Написал Дунаеву, Черт[кову], Лёвенф[ельду]. — С Страховым был неприятный разговор. Он говорит, что не видит необходимой связи между богатством богатых и нищетой бедных. Это удивительно. Нынче б[ыл] в Овсянникове. Нет охоты писать, нет напряжения. А казалось бы, как много нужно и как много готово. Думал за это время: Да, был 1) Митя Олсуфьев — плох[ой] с ним разговор.
1) Я говорил М[ите] О[лсуфьеву] о том, что религия есть установление отношения человека к бесконечному, такое, кот[орое] определяет его поступки. Он говорит, что это неясно. И действительно для него это неясно, п[отому] ч[то] ему хочется, чтобы я бы сказал ему такое определение религии, которое отвечало бы его неясному представлению о том, чем бы он желал, чтобы была религия. В роде того, как если бы человеку, кот[орый] представляет себе, что пахота есть езда на лошади, было бы неясно определение пахоты вздиранием и переворачиванием верхнего слоя земли.
2) В первый раз, на этих днях молясь словами: и ненадежен для Ц(арства] Б[ожия] взявшийся за плуги оглядывающийся назад, я понял иго значение этих слов. Делай то, что нужно для установления Ц(арства] Б[ожия] (я невольно отношу это к печатанию моей книги), и не заботься о том, что от этого будет. Ничего, кроме хорошего, от этого ни для кого выйти не может.
3) Представлял себе, как прокурор или жандарм будет требовать от меня подписки не писать или чего подобного, говоря, что у меня на это высочайшее повеление. Не может быть высочайшее, п[отому] ч[то] у меня высочайшее — защищать братьев своих и обличать их гонителей. Есть только 2 средства заставить замолчать меня: или то, чтобы перестать делать то, что я обличаю, или убить меня, или запереть на век, действительно только первое, и потому скажите тем, кто вас послал, чтобы они перестали делать то, что делают.
4) В каждой болезни есть доля духовного страдания. — Эта доля может быть различна от 80 до 10, но, скажем, что она 50%. Вот эти-то 50% и могут быть устранены духовным лечением.
5) Противники христианства в жизни говорят: вы хотите уродства, разрушения всего. Посмотрите, как правильно и красиво идет наша жизнь. А послушаться вас, и будет разгром. Это всё равно, что те люди, кот[орые] подштукатурят и подкрасят заваливающийся дом и, указывая на вырытые ямы для фундамента нового, скажут: вот, чего вы хотите.
6) С Страховым разговор: Он хочет во всем находить хорошее и, по крайней мере, не пропускать его там, где оно есть. Но дело в том, что, как ни опасно пропустить хорошее, не оценив его, еще опаснее признать хорошим и удерживать то, что мы призваны всей нашей жизнью уничтожать и заменять. На ноже ходить.
7) Другой разговор с Стр[аховым] о том, что, как дошли люди теперь до обеспеченья каждого человека от насилия, грабежа, убийства, от диких зверей, так теперь пора дойти до обеспеченья каждого человека от голодной смерти. Это теперь предполагается только, но этого нет. Как скоро правительство и берет в свое ведение человека, оно его кормит.
Теперь 9 ч[асов] веч[ера]. Я устал очень, дурно спал. Нездоровится.
24 Августа 93. Я. П. Е. б. ж.
Нынче 4 Сентября. Я. П. 93. За это время был болен двое суток. Ничего не пишу, умственная бездеятельность, но душевно хорошо. Есть кое-что выписать, но нынче не буду, некогда. Написал Митрофану и Чертковым.
Завтра 5 С. 93. Я. П. Е. б. ж.
[5 октября.] Страшно взглянуть на последнее число, записанное в дневнике, так давно я не писал: ровно месяц. Нынче 5 Октября. Я. П. 93. Что было за это время? Лева всё не поправляется. Борьба с Машей. Я написал 3[андеру], он написал мне. М[аша] написала ему нехорошо. Это очень огорчило меня. Надо не мешать им жить, не мешать им ошибаться, не мешать им страдать и каяться и идти этим вперед. Таня уехала в Москву на смену С[оне]. — Теперь С[оня] едет. Попов здесь. Мы с ним но немецкому Штраусу переводили Лаотзи. Как хорошо! Надо составить из него книжку. Всё время писал статью о религии. Как будто кончил. Написал еще начерно статью о Мопасане. Вот и всё. Мало думал и мало записывал. Вот что:
1) Наука — тюрьмоведение.
2) Есть два рода умов: один ум логический, эгоистический, узкий, длинный, и другой — чуткий, сочувствующий, широкий, короткий.
3) Есть два способа познавания внешнего мира: один самый грубый и неизбежный способ познавания пятью чувствами. Из этого способа познания не сложился бы в нас тот мир, к[оторый] мы знаем, а был бы хаос, дающий нам различные ощущения. Другой способ состоит в том, чтобы, познав любовью к себе себя, познать потом любовью к другим существам эти существа, перенестись мыслью в другого человека, животное, растение, камень даже. Этим способом познаешь изнутри и образуешь весь мир, как мы знаем его. — Этот способ есть то, что называют поэтическим даром, это же есть любовь. Это есть восстановление нарушенного как будто единения между существами. Выходишь из себя и входишь в другого. И можешь войти во все. Всё—слиться с Богом, со Всем.
4) Дети еще тем хороши, что у них нет дела, а они заняты только тем, как бы хорошо провести день. Так их и воспитывать надо. А мы торопимся приучать их к делу, т. е. к тому, чтобы вместо вечного дела перед Богом и споей совестью они бы делали то дело, к[оторое] установлено какими-то люд[ьми] по уговору, как игра.
5) Чтобы узнать, веришь ли в молитву, попробуй молиться о том, чего не желаешь или боишься.
6) Когда колешь жесткую плаху, первый удар отскакивает, как от стали, и думаешь, что ничего не сделал и напрасно бить. И беда, если заробеешь. Но бей еще, и скоро услышишь глухие удары. Это значит, что тронулось. И еще несколько ударов, и плаха расколется. В таком положении мир по отношению к христианской истине. А как я помню то время, когда удары отскакивали, и я думал, что это безнадежно. То же и с людьми. Надо, как тот человек, кот[орый] стал вычерпывать море. Если он отдаст свою жизнь на дело, то, какое бы ни было дело, оно сделается, а тем более дело Божье.
7) Каждый поступок маленького ничтожного существа человека бесконечно малая величина, в сравнении со всеми действующими силами в бесконечном пространстве и времени, действие его бесконечно и по пространству и по времени.
8) Говорят, одна ласточка не делает весны, но неужели от того, что одна ласточка не делает весны, не лететь той ласточке, к[оторая] уже чувствует весну, а дожидаться. Так дожидаться надо тогда и всякой почке и травке, и весны не будет.
9) Да, добро только тогда, когда не знаешь, что его делаешь. Как только оглянулся, как в сказке о добывании живой воды, поющего дерева, так и пропало то, что добыл. Чтоб левая не знала, что делает правая — не предписание, а утверждение того, что, когда левая знает, то это уже не добро.
10) Радости прежней жизни вспоминаются в этой, как поэтическое чувство. Поэтич[еское] чувство — большая память и много пережитого в прежней жизни. Может быть, в прежней жизни я был атом, сложившийся в теле и стремившийся к соединению, и в этом была вся жизнь. Теперешняя жизнь для будущей покажется с своей любовью к людям таким же несложным простым законом притяжения.
11) Сколько разных сторон есть предмета, сколько радиусов шара === ?, столько жизней мы проходим и будем проходить. Проходя же, делать дело совершенствования. (Все неясно.) Голова болит.
12) Главное бедствие очень культурных людей, как Амиель, это ‘их балласт разностороннего и, особенно, эстетического образования. Это больше всего мешает им знать, что они знают, как говорил Лаодцы (это болезнь). Им жалко выкинуть этот балласт, а с этим балластом они не могут уместиться на лодке христианского сознания. И им не верится, чтобы для такого простого дела, как христианское спасение, можно бы было пожертвовать таким сложным и утонченным. Это Амиель, имя им легион.
13) Милль говорит: ‘человечество получит большую долю счастья, когда каждый человек будет преследовать свое счастье под условием соблюдения правил и условий, требуемых для блага прочих, чем нежели когда человек поставит единственною целью благо всех прочих. Это справедливо, но только при том, чтобы под благом отдельного человека разуметь его благо духовное, т.е. согласие его с волен Бога, или, проще, удовлетворение требований своей совести (разума и любви). Каждый человек пусть ищет Ц(арства] Б[ожия] и правды его, пусть в этом положит свою цель, и получится наибольшее счастье всех, но тогда выйдет то, что счастье человека будет состоять в том, чтобы соблюдать те правила и условия, при кот[орых] достигается благо всех людей. Т. е. получится то самое, что отрицает Милль.
14) Лаодзи говорит о том, что высшее в мире есть пустота, как вместилище сосуда, пустота ступицы, пустота мехов кузнечных, что главное средство употребления есть пустота. Это ничто иное, как свобода—не политическая свобода, к[оторая] никогда не свободна, но свобода внутренняя, свобода от страстей, та свобода, без кот[орой] ничего не может быть совершено великого, т. е. та свобода, к[отор]ая, если есть у человека, делает его всемогущим.
15) Мужья ненавидят именно своих жен, как Лесинг сказал: была одна дурная женщина, и та моя жена. В этом виноваты сами женщины своей лживостью и комедиантством. Они все играют комедию перед другими, но не могут продолжать играть за кулисами перед мужем, и потому муж знает всех женщин разумными, добрыми, одну только свою знает не такой.
Вот и всё. События были еще то, что Revue des Revues напечатала скверный перевод Неделания, и это меня огорчило, и еще то, что я уже недели три совсем бросил чай, кофе, сахар и, главное, молоко и чувствую себя только бодрее. Вечер 10 ч.
6 Окт. 1893. Я. П. Е. б. ж.
[3 ноября.] Почти месяц не писал. Нынче 3 Ноября 1893. Я. П. Мы живем одни с Машей уже 2-ю или 3-ю неделю. Очень хорошо. Она совсем успокоилась, Лева едет за границу. Ему не лучше. Le salut est en vous [Спасение в вас] вышло. Я кончил о религии. Написал Тулон и не посылаю. За это время мало думал, и если и думал, то не записал. Записано только следующее:
1) Ничто так не мешает людям понимать смысл жизни и жить, как должно, как то, что они придумывают себе специальные точки зрения. Так, положим, человека на ваших глазах убивают. Если у вас нет никакой специальной точки зрения, вы броситесь отнимать или, по крайней мере, будете негодовать, отговаривать, но если у вас точка зрения эстетическая, вы наблюдаете выражение чувств, позы…, если у вас точка зрения служебная, вы одобряете правильность], или не одобряете неправильность с служебной т[очки] з[рения], если у вас точка зрения религиозная, вы рассуждаете о грехе и т. п.
2) Многие люди, переходя от мирской жизни к христианской, бывают в тяжелом переходном положении тогда, когда всякая деятельность мирская потеряла смысл и не влияет, а деятельность христианская — форма служения Богу — еще не найдена. Когда находишься в этом положении, не думай, что можешь вернуться к старому, или что можешь оставаться в бездействии, но знай, что спасение только в новой, совсем новой, другой христианской деятельности: содействии установлению Ц[арства] Б[ожия].
3) Отчего всегда люди гадали на птиц[ах], внутренностях, и на картах, пасьянсах? Гадание, обещающее успех, подбавляет энергии, надежды на успех. И потому, когда хочется гадать, знай, что хочется прибавки энергии, прибавь.
4) Жить до вечера и до веку. Жить так, как будто доживаешь последний час и можешь успеть сделать только самое важное. И вместе с тем так, как будто то дело, к[оторое] ты делаешь, ты будешь продолжать делать бесконечно.
5) Не думай никогда, что ты не любишь, или что тебя не любят. Это только нарушена чем-то всегда существовавшая и существующая любовь между тобой и людьми, и тебе надо только постараться устранить то, что нарушает эту вечно связывающую между собой людей любовь — к[оторая] всегда есть.
4 Ноября 1893. Я. П. Е. б. ж.
Нынче 22 Декабря 1893. И я уже более месяца в Москве. И ни разу не писал. Мне тяжело, гадко. Не могу преодолеть себя. Хочется подвига. Хочется остаток жизни отдать на служение Богу. Но Он не хочет меня. Или не туда, куда я хочу. И я ропщу. Эта роскошь. Эта продажа книг. Эта грязь нравственная. Эта суета. Не могу преодолеть тоски. Главное, хочу страдать, хочу кричать истину, кот[орая] жжет меня. — За это время многое было. Первое то, что меня перетащили сюда. С[оня] так страдала, томилась, так видно это б[ыло] по ее письмам, что я приехал. Другое, это то, что написал предисловие к Амиелю. 3-е—это тяжелая, не кончающаяся работа над Тулоном, к[оторую] я не могу бросить. Написал еще притчи — не кончил. От Л[евы] хорошие письма. Вот новая радость. Девочки ни то, ни се. М[аша] медицина — Таня живопись. — На днях б[ыл] тут музыкант Шор. Мы с ним говорили о музыке, и мне в первый раз уяснилось истинное значение искусства, даже драматического. Это будет первое из того, что я думал за это время.
События были за это время еще: Книга Sabbatier о Франциске. Подняло во мне воспоминания о прежней страстности добра, полного, на деле, жизнью исполнения истины, потом Amiel,к[оторого] я перечитывал, и теперь новая книга Williams’а True son of liberty [Истинный сын свободы.]. Прекрасно. Вызвало желание писать драму. Думаю иногда, что я вышел уже и не в силах писать. И мне грустно, точно как будто я и умирая буду писать и после смерти тоже. Не даром я записал в своей книжечке, скоро после приезда в Москву, что я забыл Бога. Как страшно это забыть Бога. А `то делается незаметно. Дела для Бога подмениваются делами для людей, для славы, а потом для себя, для своего скверного себя. И когда ткнешься об эту скверность, хочется опять подняться.
1) Неясность определения искусств, музыки, н[а]п[ример], происходит от того, что мы хотим приписать им значение, соответственное тому несвойственному им высокому положению, в к[оторое] мы их поставили. Значение их: 1) помощь для передачи своих чувств и мыслей словом, вызывание настроения, соответствующего тому, что передается, и 2) безвредное и даже полезное, в сравнении со всеми другими, следовательно, полезнейшее из всех других удовольствий.
2) По свеже замерзшему льду можно пройти напросте, но если надо нести тяжесть, надо проломать лед до старого. Или, чтобы строить дом, надо выкопать. Не выходит эта притча.
3) Как только ты видишь в себе матерьяльное явление, так ты ничто, п[отому] ч[то] ты часть бесконечной материи в бесконеч[ном] пространстве и времени. Для того, чтобы ты был что-нибудь, тебе надо быть чем-нибудь нематерьяльным: духовным существом. Но и духовное существо твое ограничено и составляет как бы ничто в сравнении с со, бесконечностью разума, беск[онечной] любовью. Чтобы быть чем-нибудь, тебе надо быть орудием, органом Сущего, его диференциалом.
4) Ми-ти (китаец) прав: любовь всепобедна. Но он не прав тем, что хочет переделывать ее, приучать к ней людей. Она не может быть употреблена внешним, она может быть употреблена только внутренним образом, т. е. что человеку, познавшему ее, надо жить ею. Это же и единственное средство ее распространения.
5) Забыть Бога, т. е. забыть, что смысл жизни только в Боге. Как это страшно. А это беспрестанно случается со мной.
5) Спроси себя хорошенько, чего ты хочешь из двух: чтобы тебя сейчас возвеличили, чтобы ты видел плоды своих дел, но было бы возможно сомнение в твоем деле, или чтобы ты был не понят, поруган до конца, но дело твое было бы наверно дело Божие?
6) Вера в дела людские, в науку, н[а]п[ример]. Положиться на них без разбора, всё равно, что брать рожь из невеянного вороха и печь из него хлебы, настаивая на том, что это хлеб, и он обмолочен. (Не вышло.)
7) Либералы у нас точно раскольники старообрядцы. Все это кристаллизировало, окаменило их принципы. И они понимают только свое отношение к правительству, спор о перстах и т. п. Иное же отношение к тому, с чем они борются, кажется им не только чуждым, но враждебным.
8) Смотрю на женщин курсисток, с книжками, тетрадями бегающих с лекций на лекцию. На женщин живописцев, музыкантов. Всё они могут. И, как обезьяны, всё переняли у мужчин. Одного не могут женщины (девушки еще могут), это —нравственного двигателя.
9) У одного хозяина была на его заведеньи и трудная и, главное, опасная работа. Заставлять людей делать опасную работу насилием или нуждой он не хотел. Он предоставлял им полную свободу и давал им всё, чего они желают, но для того, чтобы придать им смелости и сравнять их всех между собой, он всех их приговорил к смерти. Но только не всех вдруг, в одно определенное время, а по жребию. Так что из миллионов перемешенных жеребьев вынимались каждый день тысячи, и тех казнили. И никто не знал, кому когда придется итти на казнь. От этого людям этим уже нельзя было бояться делать дело хозяина, как бы оно страшно ни было, п[отому] ч[то] более страшное, смерть всегда висела над ними.
И вот нашлись из них люди столь глупые, что, зная, что они всякую секунду неизбежно умрут, они все-таки стали обеспечивать свою жизнь и избегать опасностей и перестали делать хозяйское дело. Тогда хозяин уже сделал еще так, чтобы те, к[оторые] не исполня[ли] его дела, были лишаемы увеселений и не только в очередь, но сверх очереди подвергались смерти.
Хозяин это Бог. Работники это все люди. Казнь это смерть, часа к[отор]ой никто не знает. Люди, к[оторые] стали обеспечивать себя и бояться делать дело Божье, это богатые люди, заботящиеся о своей жизни. Новое распоряжение хозяина о том, чтобы те, к[оторые] боятся делать дело его жизни, были лишены увеселения и казнены [не] в очередь, это пресыщенность, болезненность, физическ[ая] и духови[ая] слабость богатых людей и ранняя смерть, постигающая их.
Что будет завтра? 23 Декабря 1893. Москва. Когда-то пишу опять?

[1894]

[24 января.) Гриневка. Опять месяц и 2 дня, что не писал. Нынче 24 Января 1894 года. Гриневка. У Илюши. Он за границей. Тяжело прожил этот месяц. Писал все только Тулон. Немного подвинулся. Но вообще плохо. События за это время: 1) то, что недели три тому назад написал письмо государю о Хилкове и его детях. Ждал какого-нибудь ответа и радовался своей свободе. Письмо нехорошо. Больше сознания своей независимости, чем любви. 2) То, что работая — воду возить — перенатужился в мороз, и что-то сделалось в груди. И с тех пор слабость и близость смерти стала гораздо ощутительнее. 3) Глупое положение на съезде натуралистов, к[оторое] б[ыло] мне очень неприятно. 4) Тяжесть от пустой, роскошной, лживой московской жизни и от тяжелых или скорее отсутствующих каких-либо отношений с женой особенно давила меня. Она не могла, потом не захотела понять, и этот грех ее мучает ее и меня, главное, ее. Девочки хороши. От них и от Левы радость. Последнее письмо от Левы. Он сердится на меня за то, что я допускаю эту безобразную жизнь, портящую подрастающих детей. Я чувствую, что я виноват. Но виноват был прежде. Теперь же уже ничего не могу сделать. Соня сноха осталась одна, и мы решили ехать к ней. Опять то же дерганье, мучительство. [Вымарано полторы строки.]
Господи, помоги мне. Научи меня, как нести этот крест. Я всё готовлюсь к тому кресту, к[оторый] знаю, к тюрьме, виселице, а тут совсем другой — новый, и про к[оторый] я не знаю, как его нести. Главная особенность и новизна его та, что я поставлен в положение невольного, принужденного юродства, что я должен своей жизнью губить то, для чего одного я живу, должен этой жизнью отталкивать людей от той истины, уяснение к[оторой] дороже мне жизни. Должно быть, что я дрянь. Я не могу разорвать всех этих скверных паутин, кот[орые] сковали меня. И не от того, что нет сил, а от того, что нравственно не могу, мне жалко тех пауков, к[оторые] ткали эти нити. Нет, главное, я дурен: нет истинной веры и любви к Богу — к истине. А между тем, что же я люблю, если не Бога — истину?
Познакомился с женой Хилкова. Та же женщина без нравственного двигателя. Еще с Волкенштейном и Меньшиковым: оба внешние, хорошие, добрые, умные последователи — бенно Меньшиков.
За это время думал:
1) Никак не отделаешься от иллюзии, что знакомство с новыми людьми дает новые знания, что чем больше людей, тем больше ума, доброты, как чем больше вместе углей горящих, тем больше тепла. С людьми ничего подобного: всё те же, везде те же. И прежние и теперешние, и в деревне и в городе, и свои и чужие, и русские и исландцы и китайцы. А чем больше их вместе, тем скорее тухнут эти уголья, тем меньше в них ума, доброты.
2) В книге Чичерина доказывается философски, что сущность христианства есть вочеловечение, искупление, воскресение. Нечто подобное же доказывается философски же в статье Александра Введенского. Это доказывает только то, что на философском жаргоне можно доказывать, что хотите, и потому ничего нельзя доказать.
3) Самое главное, скрытое, внутреннее препятствие для признания людьми всей истины состоит в том, что они чуют, а иногда и знают, что признание истины несовместимо с теми огромными успехами техники, кот[орые] дают приятность нашей жизни. Они чувствуют, что все эти удобства жизни, или большая доля их, при правильном устройстве ее, не могут удержаться, что 0,99 должны погибнуть, и им кажется, что без них жизнь не в жизнь. Они ошибаются, как тот, кто боится из города переехать в деревню.
4) Мы хотим угодить Богу и людям, т. е. чтобы нас одобряла наша совесть и люди. Это невозможно. Почти всегда (по крайней мере, во время поступка и скоро после совершения его) люди не одобряют то, что одобряет совесть, и наоборот.
5) Приехали к Илюше. С утра вижу, по метели ходят, ездят в лаптях мужики, возят Илюшиным лошадям, коровам корм, в дом дрова. В доме старик повар, ребенок девочка работают на него и его семейство. И так ясно и ужасно мне стало это всеобщее обращение в рабство этого несчастного народа. И здесь, и у Илюши — недавно бывший ребенок, мальчик — и у него те же люди, обращенные в рабов, работают на него. Как разбить эти оковы. Господи! помоги мне, если ты открыл мне это так ясно и так нудишь меня.
6) Еще у Илюши же думал: Как ужасна жизнь для себя, жизнь, не посвященная на служение божьему делу! Ужасно, когда понял тщету и погибельность личной жизни и свое назначение служения. Эта жизнь не ужасна только для тех, кто не увидал еще пустоты личной семейной жизни. Она не ужасна, когда человек бессознательно служит общей жизни, и не ужасна, а, спокойна и радостна, когда человек сознательно служит ей. Ужасна она во время перехода от одной к другой. А переход этот неизбежно должен пережить всякий. Я думаю, даже ребенок, умирая.
…………………………………………………………………………………………………….
Мне очень грустно, серьезно, но хорошо. Как будто чувствую приближающееся изменение формы жизни, называемое смертью. (Нет, и это слишком смелое утверждение.) Не изменение формы, а тот переход, при к[отором] ближе, яснее чувствуешь свое единство с Богом. Так я представляю себе:
0x01 graphic
и т. д.
Прямая линия — это Бог. Узкие места — это приближение к смерти и рождение. В этих местах ближе Бог. Он ничем не скрыт. А в середине жизни он заглушен сложностью жизни. Господи, прими меня, научи меня, войди в меня. Будь мною. Или уничтожь меня. Без тебя не то что не хочу, но нет мне жизни. Отец!
25 Января 1894. Гриневка. Е. б. ж.
[9 февраля. Ясная Поляна.] Уехали от Сони Толстой 1-го. Мне было очень хорошо там. Я полюбил ее. Приехав сюда, узнал, что тут Х[охлов], и стало очень неприятно. Надо было бороться. Все эти дни здесь были посетители. Сначала Поша, который только радостен, потом М. Н. Чист[яков] с Тарабариным, мужиком рационалистом. Он был только день, и было только приятно, потом Емельян. Этот очень понравился всем нам. А мне б[ыл] особенно интересен тем, что уяснил мне смысл сектантства. Он старший был и отказался. Все молокане, штундисты одинаково организованы и заимствуют свою организацию друг у друга. Та же внешняя обрядность и подчиненность власти, как и у православных, и потому то же подобие благочестия, т. е. лицемерие. Потом вчера приехал Ге старший. Он увлекается искусством.
Нынче 9 Февраля 1894. Я. П. Всё та же во мне слабость физическая и умственная. Работа Тулона идет всё так же плохо. Много есть концов средних, но нет настоящего сильного. — Мож[ет] б[ыть], от того, что начало легкомысленно. Мне продолжает быть серьезно и значительно. Дрожжин умер, замученный правительством. От гос[ударя] никакого ответа, и неизвестно, читал ли он. Чертков б[ыл] нездоров, теперь поправился и пишет, но не приезжает уже. Думал за это время с ужасной силой о значении своей жизни, но высказать не могу и 1/100 того, что чувствовал! Думал:
1) То, что смысл жизни для меня стал уже исключительно в том, чтобы служить Богу, спасая людей от греха и страданий. Страшно только то, что захочешь угадать тот путь, кот[орый] хочет сделать Бог, и ошибешься и поспешишь и, вместо того чтобы содействовать, помешаешь, задержишь. Одно средство не ошибаться — не предпринимать, а ждать призыва Бога — такого положения, в к[отором] нельзя не поступить так или иначе: для Бога, а не против него, и в этих-то случаях все силы души напрягать на то, чтобы делать первое. Как мне надо было поступить с собственностью, как мне теперь надо поступить с (Так в рукописи.).
2) Это я уже писал, кажется. Но очень ясно думал: человек стоит на пути истинной жизни только тогда, когда то, что он делает, ведет его к совершенству и содействует установлению Ц(арства] Б[ожия] на земле. И только тогда чувствуешь полное удовлетворение, когда сознаешь, что подвигаешься вперед, подвинулся, и когда видишь, что послужил людям, миру, когда служишь им. Это не рассуждение, а утверждение несомненного факта. Только эти два чувства дают удовлетворение.
3) Ясно пришла в голову мысль повести, в к[оторой] выставить бы двух человек: одного — распутного, запутавшего[ся], павшего до презрения только от доброты, другого — внешне чистого, почтенного, уважаемого от холодности, не любви.
Очень вял и слаб.
11 Февраля 94. Я. П. Е. б. ж.
23 Марта. [Москва.] И я жив. Почти 1 Ґ месяца не писал в эту тетрадь. За всё это время писал Тулон и дней 5 тому назад кончил и решил не переводить и не печатать. И это облегчило меня. Поша вернулся. Была Хилкова. Письмо не имело никакого действия — скорее вредное. Событие и важное и тяжелое это установившиеся у Т[ани] отношения с — Самые чистые хорошие дружеские отношения, но исключительные. Это б[ыло] скрытое влюбление. Она мне сказала, и я говорил с ним. Они решили откинуть всё излишнее, исключительное. Он уехал. Во мне это возбуждает мучительное и скверное чувство — унижение за нее. Таня ездила к Леве в Париж, и вот с неделю как они приехали. Он хорош, нравственен, но болезнь всё гнетет его. С С[оней] отношения хороши, но… Я собираюсь ехать к Черткову. Занимаюсь опять теорией искусства, по случаю предисловия к Моп[ассану]. Предисловие тоже не выходит. Многое хочется писать, но как будто сил нет. Надо попробовать чисто художественное. Думал за это время:
1) Искусство истинное только тогда, когда совпадает внутреннее стремление с сознанием исполнения дела Божия: можно стремиться выразить то, что занимает, но что не нужно Богу, и можно стремиться содействовать произведением искусства делу Божию, но не иметь к нему внутреннего] стремления, и будет но искусство.
2) Художественное произведение есть то, к[оторое] заражает людей, приводит их всех к одному настроению. Нет равного по силе воздействия и по подчинению всех людей к одному и тому же настроению, как дело жизни и, под конец, целая жизнь человеческая. Если бы столько людей понимали все значение и всю силу этого художественного произведения своей жизни! Если бы только они так же заботливо лелеяли ее, прилагали все силы на то, чтобы не испортить его чем-нибудь и произвести его во всей возможной красоте. А то мы лелеем отражение жизни, а самой жизнью пренебрегаем. А хотим ли мы, или не хотим того, она есть художественное произведение, п[отому] ч [то] действует на других людей, созерцается ими.
3) Терять людей?! Мы говорим: я потерял жену, мужа, отца, когда они умерли. Но ведь часто и очень часто бывает, что мы теряем людей, к[оторые] не умирают: так расходимся с ними, что они хуже, чем умерли. А напротив, часто, когда люди умирают, мы тогда-то и находим их, сближаемся с ними.
4) Сестра Машинька зазвала меня на юродивую. Юродивая очень милая, но она при мне говорила всё пошлости, обращая меня. Хорошо же она говорила, по рассказам сестры, когда она увещевала строптивую горничную девушку. ‘Ты ведь душу свою губишь, говорила она, а ведь душа в тебе хорошая, прекрасная. Жаль ее бедную. На что ты ее мучаешь так’ и т. д. Это мне понравилось.
5) Красотой мы называем теперь только то, что нравится нам. Для греков же это было нечто таинственное, божественное, только что открывавшееся.
6) Мне часто случалось, особенно с Сережей братом, оправдываться, когда он нападал на меня, утверждая, что я живу дурно, что я обманываю людей, пользуясь всем, как и другие, и т. п. И я оправдывался и хвастался своим христианством: ‘нет, я добрый, хороший!’ Как глупо! Христианин не может оправдываться. Когда его осуждают, он может сказать только то, что мало мне этого, что если бы вы всё знали про меня, вы бы не так еще бранили бы меня и были бы правы. Христианин всегда виноват и почти во всем.
7) Часто за это последнее время, ходя по городу и иногда слушая ужасные, жестокие и нелепые разговоры, приходишь в недоумение, не понимаешь, чего они хотят, что они делают, и спрашиваешь себя: Где я? Очевидно, дом мой не здесь.
8) Если бы человек знал наверно, что жизнь его кончается этой жизнью, то что бы стал он делать на закате жизни, как я?
Дела все здешние перешли уже в другие, более молодые руки, а что же делать ему? Только когда веришь, что жизнь. не кончается здесь, остается всегда самая важная и всегда интересная и нужная работа над своей душой, кот[орая] не пропадает, а окажется нужной там.
24 Марта 1894. Москва. Е. б. ж.
21 Апреля 1894. Москва. Почти месяц не писал. За это время были у Черткова с Машей. Прекрасная поездка. И у Чертк[овых], и у Русановых. Отравило поездку распутывание Т[аниного], тяжелого дела. Как они бедные слабы! (Так же, как и мы.). Читал их дневники. Мучительно было и хорошо. Это сблизило меня с Т[аней] еще больше. Она мне импонировала своей привлекательностью и грацией. А она такая маленькая, шаткая, слабая, но милая девочка. Они обе как-то опустились. Впрочем,. так же, как и все мы. Мне всё кажется, что мы всё уяснили себе, свое положение, свое призвание, и приготовились к делу, к борьбе, к жертве, а борьбы и жертвы и усилий нет, и нам скучно. Правда, мы и сами виноваты тем, что не умели освободиться, не нарушая любви, от соблазнов, а от этого нам нет дела. Но мы или виноваты, или нет, дело в том, что нам нет дела, кроме желания распространения. А это не дело — это делается само собою. Надо ждать, твердо будучи готовым к тому часу, когда призовешься к действию. Полюбил и оценил Галю. Очень полюбил Русанову и ее детей. —
Лева поправляется. С ним также близки, но почему-то не так, иначе, чем с девочками. Был Сережа. С ним б[ыл] разговор тяжелый очень. У него озлобление на меня и за девочек, за то, что они движутся, а он нет. (Вымарано несколько слов). Самоуверенный, с несоизмеримым знаменателем. Но зато какая бы. радость—если бы он опомнился! Илюша—дитя, но старательно поддерживающий — к несчастью, до сих пор есть на это средства — в себе ошаление. С С[оней] хорошо. Вчера думал: наблюдая ее отношение к Ан[дрюше] и М[ише]. Какая это удивительная мать и жена в известном смысле. Пожалуй, что Фет прав, что у каждого та самая жена, какая, нужна ему. Андр[юша] весел и добр, но глуп (Слово: глуп вымарано в рукописи.), подражателен и тщеславен. Миша б[ыл] очень неприятен мне за эгоизм, теперь лучше.
За всё это время писал предисловие к Моп[ассану], кажется уяснилось вполне, и еще катехизис, к[оторый] напрасно затеял, не окончив начатого. А тут еще статья об искусстве, к[оторую] мне дал Чер[тков] и к[оторую] я одобрил, но теперь опять стал поправлять. Тулон решил послать переводчикам. Все одобряют.
За это время думал:
1) Тяжесть потери любимых людей: ребенка, мужа, жени, отца, матери, заключается, главное, в том, что, лишаясь их, человек лишается того, что выводило его из себя, из своего эгоизма, и без них он остается в самом ужасном для человека положении, если он не христианин, опять один с самим собою.
2) Ужасно смотреть на то, что богатые люди делают с своими детьми. Когда он молод и глуп и страстен, его втянут в жизнь, кот[орая] ведется на шее других людей, приучат к этой жизни, а потом, когда он связан по рукам и по ногам соблазнами— не может жить иначе, как требуя для себя труда других, — тогда откроют ему глаза (сами собой откроются глаза). И выбирайся, как знаешь: или стань мучеником, отказавшись от того, к чему привык и без чего не можешь жить, или будь лгуном.
3) Представь себе, что любимая женщина обещала тебе свиданье вечером. Как ты проведешь этот день, как будешь готовиться к этому свиданию? Как будешь бояться, чтобы не кончил[ся] мир до этого свиданья. А совершись свиданье, и после пусть будет, что будет. Вот что значит желать. Вот так-то желать я бы хотел исполнять волю Бога. Так же страстно только одного желать — исполнения ее. Возможно ли это? Да, возможно. Для этого нужно только, чтобы так же ясно знать, в чем дело, нужно сознавать труд свой, нужно, чтобы была жертва. Молю Бога об этом. И верю, что Он даст мне этого. Целый день нынче молился об этом.
4) Молился нынче, гуляя, о том, чтобы Бог утвердил во мне веру в то, что я знаю дело Божие и творю его. И думал, что всё дело в этой вере. Если я верю, что творю дело Божие в себе, то я уже творю его. Увеличивая веру в себе, я увеличиваю ее в других и внутренним и внешним путем: внутренним — тем, что та часть моего я, в к[оторой] я увеличиваю веру, есть та единая сущность, к[оторая] есть во всех людях, и, увеличивая ее в себе, я увеличиваю ее во всех, как бы увеличивая ту жидкость, к[оторая] разлита во всех (дурно пишу), внешним путем я увеличиваю ее в других тем, что моя вера неизбежно заражает верою всех окружающих так же, как бы капля в море, имеющая возможность развивать в себе тепло, неизбежно сообщала это тепло и всем окружающим ее каплям.
22 Апреля 1894. Москва. Е. б. ж.
[3 мая. Ясная Поляна.] Читал вчера поразительную по своей наивности статью профессора Каз[анского] Университета Капустина о вкусовых веществах. Он хочет показать, что всё, что люди употребляют: сахар, вино, табак, опиум даже — необходимо в физиологическом отношении. Эта глупая, наивная статья была мне в высшей степени полезна, она ясно показала мне, в чем (Зачеркнуто: обманщики) лицемеры науки полагают дело науки. Не в том, в чем она должна быть: определении того, что должно быть, а в описании того, что есть. Совершенное извращение науки совершилось именно со времени экспериментальной опытной науки, т.е. науки, к[оторая] описывает то, что есть, и потому наука, п[отому] ч[то] то, что есть, мы все так или иначе знаем, и описание этого никому не нужно. Люди пьют вино, курят табак, и наука ставит себе задачей физиологически оправдать употребление вина и табаку. Люди убивают друг друга, наука ставит себе задачей оправдать это исторически. Люди обманывают друг друга, отнимают для малого числа землю или орудия труда у всех, и наука экономически оправдывает это. Люди верят в нелепицы, и теологическая наука оправдывает это.
Задачей науки должно быть познание того, что должно быть, а не того, что есть. Теперешняя же наука, напротив, ставит себе главной задачей отвлечь внимание людей от того, что должно быть, и привлечь его к тому, что есть и что поэтому никому знать не нужно.
Сегодня 3 Мая 1894. Ясная Поляна. Приехали сюда с Машей. Провожали нас Солов[ьев] и Ярош[енко], с кот[орым] приятно сблизился. Я почувствовал себя нездоров[ым] с первого дня. Маша на другой день слегла. Теперь ей лучше. Вчера приехали Таня, Вера и Ге. Я был непокоен о Тане. Всё время ничего не мог писать. Нынче утром делал пасьянсы и думал. Всё думал о катехизисе. Это гораздо — как всегда бывает— серьезнее и важнее и труднее, чем я думал.
1) Самые самодовольные и спокойные люди те, страсти кот[орых] и требования от жизни не превосходят того, что допускается светом: любовниы, дома терпимости, даже педерастия, служба, жалованье, присвоение женитьбой, война, дуэль и т. п.
2) L’etre eternal une fois qu’il est est toujours [Вечное существо, раз оно есть, существует всегда.]. Таково то, что есть в человеке — то, что живет среди мертвого, в мертвом, что живет мертвым (тв[орительный] падеж).
3) Сейчас думал: жить для служения Богу, для установления Царства Божия, не зная как, когда? это мало. Потому-то и дана человеку его душа, душа, совершенствуя которую, он только может служить Царству Божию. А совершенствовать свою душу — этого не мало, а достаточно. Это дело может поглотить так же сильно, как всякая страсть.
Нынче 15 Мая. Я. П. 94. Целую неделю и больше нездоров. Началось это, мне кажется, с того дня, как меня расстроила печальная выходка Сони о Черткове. Всё это понятно, но б[ыло] очень тяжело. Тем более, что я отвык от этого и так радовался восстановившемуся — даже вновь установившемуся — доброму, твердому, любовному чувству к ней. Я боялся, что оно разрушится. Но нет, оно прошло, и то же чувство восстановилось. Ее нет. Она приезжает послезавтра. Тут Т[аня], Л[ева],М[аша],С[аша], В[аничка]. Все очень милы и радостны. — Был америк[анец] Crosby. Не знаю, как определить его. Хороши книги Kenworthy. Написал ему глупое письмо и еще много писем. Прекрасная статья Адлера о 4 страданиях, кот[орые] все учительны и могут быть приняты, как благо: нужда, болезнь, горе и грех.
Ничего не писал. Слаб. Катехизис мало подвинулся, но, кажется, выйдет. Начал поправлять Лаотцы. Нынче худож[ественное] поэтично думал. За это время записано только одно:
1) Благо матерьяльное себе приобретается только в ущерб другим. Благо духовное — всегда через благо других.
Нынче 2 Июня 1894. Я. П. Сейчас получил телеграмму о смерти Ге. Не пишутся слова: смерть Ге. Как все-таки мы слепы и видим только то, что нам кажется. Так, нам кажется, нужен был он с своими проектами и планами. Но нет. Я его очень — не хочу говорить: любил, очень люблю, но все-таки мне казалось, что он, хотя далеко не кончил в смысле художественном, далеко не кончил в смысле христианского и развития движения. Страшно писать это. Но это казалось мне. Мне ужасно жалко его. Это был прелестный, гениальный старый ребенок.
Всё пишу Катехизис, всё слаб. Чертков приехал. Нам хорошо с ним. За это время думал немного. Одно:
1) Женщины — это люди с половыми органами над сердцем.
2) Всё хотим общего организационного дела, а не делаем частного, личного, домашнего, разнообразного.—Не в суде, не в литературе, не в палате, а дома, с слугой, с прачкой, с дворником.
3) Собирал ландыши. И вдруг вижу белый ландыш, нагнулся — это свет на зеленом листке. В глазах у меня представление ландыша, и я его вижу везде. Так всё то, что я вижу в этой жизни, всё это от того, что в той жизни я видел, любил, искал этого — идея.
3 Июня 1894. Я. П. Е. б. ж.
13 Июня 1894. Я. П. Мне казалось, что прошло 2 дня, а прошло больше 10 дней. За это время ездил к Булыгину. Он очень силен. Ему прислала жена гостинцев. Он отослал назад, прося прислать только того, что можно поделить со всеми. Приехала Машинька сестра, Вера, был Сережа. — Самое важное событие. Смерть Ге. Я никогда не думал, что я так сильно любил его. Работа моя не идет. Чувствовал себя очень дурно. Нынче получше. Написал все письма.
За это время думал:
1) Какая-то связь между смертью и любовью. Любовь есть сущность жизни, и смерть, снимая покров жизни, оголяет ее сущность любовью. Когда человек умер, только тогда узнаешь, насколько любил его.
2) Гуляя в лесу, думал: всё, что вижу: цветы, деревья, небо и земля, всё это мои ощущения. Ощущения же мои суть ничто иное, как сознание пределов моего ‘я’. ‘Я’ стремится расшириться и в этом стремлении сталкивается с своими пределами в пространстве, и сознание этих пределов дает ему ощущения, а ощущения оно объективирует в цветы, деревья, землю, небо. Потом подумал: что же такое любовь? Зачем любовь, когда жизнь состоит в этих столкновениях с своими пределами. Столкновение с этими пределами необходимо, и в этих столкновениях игра жизни. При чем тут любовь? Не помню как, но это представление жизни упраздняло любовь, делало ее ненужной. И на меня нашло сомнение и уныние. Не выдуманное ли всё то, что я думаю и говорю о любви. Правда, что не один говорю про нее, не я выдумал это. А давно и все. Но хотя это и дает вероятие, что есть что-то, все-таки не самообман ли это? Пошел дальше и подумал, да почем же я знаю, что я — я, а что всё то, что я вижу, есть только предел меня? Кроме сознания пределов, есть сознание себя, того, что сознает пределы. Что же это сознание? Если оно чувствует пределы, то оно по существу своему беспредельно и стремится выйти из этих пределов. Чем же я могу выйти из этих пределов? Чем могу проникнуть за них? Только тем, чтобы любить то, что за пределами. Так что любовь уничтожает пределы, соединяя того, кто любит, с тем, что за пределами, с Богом, с любовью (неясно).
Посредством любви человек разрушает ограничивающие его пределы, может делаться беспредельным — Богом. Сначала человек уничтожает эти пределы между ближайшими к нему, понятнейшими существами, потом между более отдаленными, труднее постигаемыми.
Но как же питаться, не убивая растений, не давя траву, насекомых, т. е. не нарушая любви. Стало быть, как не увеличивай пределы, в этом мире немыслимо осуществление полной любви, т. е. уничтожение пределов между собой и миром. Невозм[ож]но полное осуществление, но возможно бесконечное приближение. Но мир этот не один — есть другие миры, в к[оторых] осуществление это вероятно возможно. Человек, с одной стороны, приближает в этом мире осуществление царства Бога, т. е. любви, с другой — сам готовится к той жизни, в кот[орой] это возможно. (Кто готовится?) (Слишком хитро.)
14 Июня 1894. Я.П. Писал изложение проекта Генри Джоржа. Не писал Катехизиса, не идет. Ч[ертков] вчера был очень возбужден. Нынче к нему ездила С[оня]. Его не было дома. У Бул[ыгина]. Утром ходил за грибами, купался. Решил прекратить писание. Перечел все свои художественные начала. Всё плохо. Если писать, всё надо сначала, более правдиво, без выдумки. После обеда пошел к М[арье] А[лександровне]. Встретил калеку, 40-летн[юю] женщину, была прачкой, простудилась и идет раздетая, разутая, убогая, голодная, без денег. У М[арьи] А[лександровны] рассказал про Бекетова, к[оторый] говорит, что так жить, работая на себя весь день (стирая), нельзя. Так кто же будет стирать? Та прачка. От Колички непонятное письмо. 10 лет его жизни была ошибка. 10 лет жизни без упрека в грехе, образовании этих прачек, поедании чужих жизней, ошибка! Удивительно. Думал по этому случаю:
1) Мы переживаем теперь тот неизбежный момент во всяком процессе отрезвления. Пена должна осесться, дым рассеяться, размах прекратиться для того, чтобы началось — настоящий, твердый, неудержимый рост. Будут и есть уже охлаждения, отпадения, отречения и даже предательства. Тем лучше. Прожигается всё то, что может сгореть.
2) Смотрел, подходя к Овсянникову, на прелестный солнечный закат. В нагроможден[ных] облаках просвет, и там, как красный неправильный угол, солнце. Всё это над лесом, рожью. Радостно. И подумал: Нет, этот мир не шутка, не юдоль испытания только и перехода в мир лучший, вечный, а это один из вечных миров, к[оторый] прекрасен, радостен и кот[орый] мы не только можем, но должны сделать прекраснее и радостнее для живущих с нами и для тех, к[то] после нас будет жить в нем.
15 Июня 1894. Я. П. Встал поздно, пошел наверх, говорил с Стр[аховым] вяло. Пришел Лева и, по случаю письма Колички, стал говорить, что не хорошо он жил, п[отому] ч[то] не был счастлив, п[отому] ч[то] жизнь его не давала ему счастья. По его мнению поверка истинности это — сознание счастья. Не могут этого понять молодые, да и многие немолодые нерелигиозные люди, что истинна только та точка зрения, при кот[орой] счастие совсем устраняется. Да и как же взять поверкой истинности счастье? Сознание счастья обманчиво, переменчиво. То, что мне вчера казалось счастьем, нынче уже не кажется таким. Теперь 1-ый час, иду завтракать.
Нынче 2-5 1 Июня. 1894. Я. П. 11 дней не писал. За это время нового и поразительного только известие об обысках у Попова и Поши в Костроме. Боюсь, что мы слишком радуемся началу и подобию гонений и желаем их. Они оба очень просто и твердо держали себя. Но — рады. Страшно за них. Как бы но почувствовали страдание, когда их запрут и будут мучать. Совестно и обидно самому быть на воле. Стараюсь не желать и не искать. Всё время чувствую себя слабым и нездоровым даже, спина болит. Пытаюсь писать изложение учения и письма, и первое не идет, а письма пишу ненужные. Были здесь Ив. Горбунов и Буланже и Трегубов. Со всеми было очень хорошо. С Чертковым прекрасно. Со всеми серьезные, искренние отношения, связанные Богом. С Левой холодность, к[оторая] мучает меня. Он всё занят болезнью, глядит в себя и потому ничего не видит за и не живет.
Тяжелое за это время: развращенность мальчишек, Андрюши и Миши, главное, Андр[юши]. Миша еще по годам цел, но при том баловстве и отсутствии нравствен [ного] авторитета будет то же. С неделю тому назад он (Андр[юша]) пропадал до часу на хороводах, я сказал ему, что он будет Бибиков, и лучше ему уйти из дома и жить на деревне, вчера, без всяких хороводов, было то же самое: он ушел на деревню и его до часа не б[ыло] дома. Я очень мучался о нем, но победил личную досаду и, когда он пришел, вышел и сказал ему, чтобы он не думал, что мы спали, а знал бы, что мы ждали и мучались. Хочется кротко поговорить с ним. Положение наших детей очень дурно: нравственного авторитета нет никакого. С[оня] разрушает старательно мой, а на место его ставит свои комич[еские] требования приличия, выше к[оторых] им легко стать. Жалко и их и ее. Ее мне особенно жалко стало последнее время. Она видит, что всё, что она делала, было не то и не привело ни к чему хорошему. Сознаться же в том, что она виновата в том, что не пошла за мной ей невозможно почти. Это слишком ужасно бы было раскаяние. Продолжаю думать об изложении учения, и мне кажется совершенно ясно, но всё еще не пишется. За это время думал:
1) Цель жизни в том, чтобы вызвать в себе Бога, кот[орый] хочет блага всем. 2) Жизнь может быть в том, чтобы заглушить этого Бога, или в том, чтобы вызвать его.
Царство Бога может быть только в душе, т. е. душа может быть покорна Богу, слиться с ним. Эта же покорность и есть средство установления Ц(арства] Б[ожия] в мире. Установление Ц(арства] Б[ожия] в мире есть неизбежное последствие. (Не ясна голова, и всё путается.)
2) Говорят: искусство естественно, птица поет. На то она птица. А человек — человек — имеет высшие требования. Да и если он поет, как птица, то он прекрасно делает, но если он собирает сотни музыкантов, изуродован[нных] людей, в своих консерваториях, к[оторые] в белых галсту[ках] играют непонятную симфонию, то он не может уже отговариваться птицей: он тратит разум, данный ему для высших целей, на подражание — и неудачное — птице.
3) Приятно есть, спать, испражняться даже, на чистом месте, т. е. приятно грязнить. Так же и нравственно. От этого приятна девственность и тела и души — чтобы иметь удовольствие загрязнить ее.
4) Все требования добра могут быть непосильны человеку, кроме одного, к[оторое] всегда в его власти: исповедовать истину. Поднять 50 пудов, сдержаться от гнева, похоти, может быть, невозможно человеку, но не лгать он всегда может. И потому в этом главное требование христианства.
26 Июня 1894. Я. П. Писал день тому назад. Все слаб физически и умственно. А, напротив, духовно тверд, и потому радостно. Постоянно вспоминаю, что я посланник и должен делать дело Божие: раздувать в себе искру Божию — любовь, то, что устанавливает Царство Б[ожие] в себе, т. е. покорность Ему, слияние с Ним, и Ц(арство] Б[ожие] вне себя, то, [что] часто заражает других, вызывая в них тоже разгорание искры Б[ожьей] любви. Не пишу. Вчера и не косил. Не пишу, п[отому] ч[то] не нахожу всё точной, ясной формы выражения, и нет потребности, влечения писать. Вчера говорил с Андр[юшей], высказывая ему всё то, что он сделал дурно. Не сердито говорил, но и не любовно, не так, как надо. Он всё молчал. Как раз б[ыл] пример, что единое на потребу: един[ое] на потребу то, чтобы вызвать в себе любовь к нему, и в той степени, в к[оторой] я достиг этого, я и влиял добро на него. После обода ходил гулять с Маш[ей] и Верой. Таня с Мишей уехали к Мамоновым. Письмо от Горб[унова]. Я написал нынче Legras. Думал очень важное:
1) Дело Божие скрыто от меня бесконечностью. Не то чтобы я не мог видеть его, п[отому] ч[то] оно бесконечно, а п[отому], ч[то] оно представляется мне во времени и пространстве и потому в обманчивом свете бесконечности.
Вчера Соyя заболела и Ва[ня] нынче. Теперь им лучше. Приехал Вяч[еслав] с женой и Лиза с Сашей. — Теперь 4-й час дня, иду пройтись до обеда. Пошел на песочные ямы. Там мужики, влезая в яму, работают с опасностью для жизни. За обедом сказал, что надо сделать карьер. С[оня] сначала говорит, что она не даст денег (Эта фраза в рукописи, вымарана.). Была минута раздраженья. Хочешь подставлять другую, когда ударят по одной, а когда представляется настоящий случаи, как теперь, то хочешь не подставить, а отдать. После обеда пошел с Вячеславом, решил сделать карьер. Приехал Сер[ежа]. Мне тяже[ло], но я думаю, что я мало виноват. Пошел с Чертк[овым], говорил ему о его недоброте к М[арье] А[лексапдровне] и Озм[идову]. Потом к рабочим. Слава Богу, не забываю ‘единого на потребу’. Вечером разговор с Левой. Он упрекает, что я мало верю в его болезнь. Можно было мягче и добрее быть с ним.
Нынче 27 Июня 1894. Я. П. Утро встал с дурными мыслями, ничего не писал. Читал Шопенгауера. У него карма только в смысле приготовления в прошедшей жизни характера к этой, а нет в этой борьбы света с тьмой. Он отрицает это и непоследователен.
Разговор с Владимиром Федоровичем о критике. Вспомнил знаменитое Количкино изречение, что критика — это когда глупые говорят об умных. Пробовал писать изложение учения — не могу, нет охоты. Всё слабость, боль спины. Только бы не переставая делать дело Божие — в себе. Помоги, Господи. 12-й час дня.
29 Июня 1894. Я. П. Утро. За эти два дня ничего интересного. Был Цингер Ив[ан]. Поползновения изменить жизнь, не глубокие. Девочки Толстые. Я вчера усердно косил. Пробовал писать. Не идет. Хотя казалось, что всё уяснилось тем, что надо начать с уяснения того обмана и вытекающих из него бедствий, от к[оторых] избавляет учение Христа. Продолжаю быть осторожен к себе: чувствовать свое посланничество, хотя результатов мало. Г[осподи], п[омоги] мне. — Вернулись вчера Таня и Миша. Были два офицера: один старый, закурившийся, нервный, другой юноша. Оба ничего не читали. Едва ли не одно любопытство. — Потерял странно часы. Всё чаще и чаще и живее думаю о смерти, смерти только плотской. Той, к[оторая] ужасала меня прежде, уж не вижу теперь. Отчего бы не дожить до страстного любопытства? Но нет, нельзя, не дано. Лучше в этом отношении только готовность. Читаю Шопенгауера Parerga [‘Побочные заметки’.]. У него странная ошибка: характер неизменен, всякая борьба бесполезна, а между тем характер есть последствие предшествующей жизни. Отчего же он стал таким, а н иным? Он изменился. Вот эти-то изменения и составляют задачу нашей жизни. Производятся они не рассуждением, не борьбой, не опытом, не средой, но любовью, но всем этим вместе. Отрицать что-либо из этого значит отрицать жизнь, одну из сторон жизни.
1 Июля 94. Я. П. Утро. Оба дня довольно много для моих сил работал на покосе. М[аша] в большой артели. Вчера мне помогала Т[аня]. — Вчера утром встал очень свеж, и пришли ряд мыслей о слепоте людей, борющихся с анархизмом уничтожением анархистов, а не исправлением порядка жизни, того самого, во имя безобразия к[оторого] борются анархисты.
Был прекрасный порыв мысли с ясностью и яркостью, сжатой последовательностью. Не стал писать прежде окончания начатого, а начатое было письмо Kenworthy и катехизис. Писал письмо Kenworthy. Порядочно. Шел на покос, ясно представилось и краткое исповедание веры, но забыл теперь. Вечером приехал Чертк[ов], а потом Давыдов.—Дурно спал. Записать нечего.
6 Июля. Я. П. 94. Все эти дни работал на покосе. Здоров. Вчера только от жары заболела печень. Приехал Петр Ге. Разсказывал об отце и о брате. Было и письмо от Колечки. Не понимаю его. Сейчас хочу писать ему. Письмо было от Великанова. Неприятно превозносит меня. Лева возбуждает во мне тяжелое чувство. Барство, проникающее его всего. Вчера был Озмидов. Жалок своей изуродов[анной] жизнью. Я написал письмо Kenworthy. Вчера прибавил к нему. М-зз УУе1зЬ. переводит. Тулон вышел по английски.
Думал: 1) Мы часто досадуем на людей за их непринятие христианского мировоззрения, несмотря на то, что они понимают его. Это напрасно. Оно им не нужно. Они живут, как животные — не в смысле обиды, а в смысле невозможности обнять вопрос жизни во всем том значении, при кот[ором] христианство дает свой ответ. Живет, веселится, печалится, радуется, страдает, растет, стареется и умирает, не задавая себе вопроса: зачем, и ему не нужно христианского учения, оно неуместно для него. Жили люди в каменный период и до него, как животные, тогда передовые люди только начинали понимать необходимость общения, но передовых стало больше, и сложилась жизнь, и толпа покорилась. Точно так же и теперь: им — людям на низшей степени нравственного развития, не нужно христианского учения, они сами не могут понять, зачем оно, но они могут и должны быть руководимы теми, к[оторые] понимают, они внешним образом должны быть приведены к жизни сообразным с этим пониманием. (Не на это ли только и нужно искусство?)
2) Июль 3. До обеда. Яркий, жаркий день. Около дома, в тени забора, мухи не переставая жужжат над навозом, а там в степи на солнце дрожит, блестит раскаленный воздух.
3) Вспомнил свою изломанность, испорченность. Я испорчен и ранней развращенностью и роскошью, обжорством и праздностью. Если бы этого всего не было, я бы теперь, в 65 лет,
б[ыл] свеж и молод. Но разве эта испорченность пропала даром. Все мои нравственные требования выросли из этой испорченности. Теперь утро. Мне хочется спать. Не могу писать. Вечером б[ыл] у Чертк[ова], он бол(ен].
11 Июля 1894. Я. П. 4 дня был болен. Буду вспоминать назад: Вчера 10-го было немного получше. С утра приехал Ч[ертков]. Очень мне мил (Эти три, слова в рукописи вымараны.). Я сказал ему кое-что, что дум[ал] утром. Целый день читал глупую, гадкую книгу Prevost и всякую дребедень. Был Журавов и крестьянин, к[оторого] сажают в тюрьму за меня. Написал ответ Фоминой.
9 Июля было хуже. Turner б[ыл] утром и уехал. Хороший, радостный разговор с Левой. Читал. Целый день. Между прочим, отвратительную статью вчерашнего еврея.
8 Июля. Было еще хуже, но я ходил. Был на покосе, распорядился. Утром разговоры с Стр[аховым] и Лаз[урским]. Вечером приехал евреи америк[анец]. Трудно любить еврея. Надо стараться. — 7. Я работал, возил сено и страшно тяжело было. В 3 приехал Turner. Говорил с ним о переводе и предисловии. Поправил (Зачеркнуто: и добавил) письмо Kenworthy и отправил, написал еще кое-кому: Кудрявцеву, Кандидову, начал Количке, но не кончил. Таня разделала картины Ге. Одна испорчена. Две занозы были: Лева с своей болезнью и Андр[юша] своей глупостью и безнравственностью. Первая отчасти вынута третьегодняшним разговором.
За эти дни думал много, но не записывал и перезабыл. Помню следующее: 1) Прибавить к письму Kenworthy. Один из признаков исполнения закона христианское единение. А мы все разбиты на партии, сословия, (Зачеркнуто: классы) народы, веры, секты, партии: политические, экономические, литературные, сословия: богатых, бедных, интеллигентных, народных, аристократов, vulgo ([простой парод,] дальше зачеркнуто: класс[ы]), народы, племена: разных цветов — белых, черных, желтых…, разные правительства, веры, секты: христианские, магом[етанские], еврейск[ие], будист[ские] и куча других, и еще в каждой секты. Как же тут основывать секты, Communion[единение, общение,], не бояться этого, не бояться увеличивать разъединения. Напротив, главное наше дело: ломать все перегородки, отделяющие нас, держаться только того, что единит не только с христианами, но с будист[ами], магометанами, дикими. В этом христианство.
2) По случаю мерзкой книги Prevost, к[оторый] тоже в предисловии рассуждает о нравственности, думал: (давно известно), что художник поучает не тому, чему хочет, а тому, чему может. То, что он победил в себе, что стало ueberwundener Standpunkt [преодоленной точкой зрения,], то он может обличить, то, что он не только считает хорошим, но то, что он страстно любит, то только он может заставить полюбить. А не то, что ему вздумается. Это лучше всего доказывает то, что художник действует не доводом, а мимичностью, вызывая подражательность.
3) Целей искусства две: одна — животная игра, плясать, как теленок, петь, как птица поет, развлекать сказ[ками], как развлекали сказочники, и другая, человеческая — двигаться вперед и этим содействовать движению людей к установлению Ц(арства] Б[ожия]. И потому есть две точки зрения на искусство, к[оторые] обыкновенно смешиваются: животная и человеческая, и с животной точки зрения можно судить только про животное иск[усство], а с человеческой можно судить про то и другое. И с человеческой животное хорошо только тогда, когда оно содействует требованиям человека. Когда же оно не содействует, но и не противоречит, оно безразлично, когда же противодействует, оно дурно.
Из этого смешения происходят все недоразумения об искусстве, человек с животн[ой] точки зрения судит об искусстве человеч[еском] или об искусстве, противодействующем человеческим целям, и т. п. в разных перемещениях.
Левина повесть плоха. Амиель хорош. Где он говорит о том, зачем надо было страдать Иову. Много хорошо думал об изложении веры, думал именно вот что, это:
4) Нужно, чтобы это б[ыло] христианское учение истины, доступное всем народам. И ясны три момента: 1) Отчаяние от мирской жизни, от недостижимости цели блага, 2) сознание своего положения доверенного лица, посланника, к[оторому] поручена величайшая драгоценность, искра божия, к[оторую] надо разжечь, и 3) сознание того, что то, чего был лишен и что приводило в отчаяние, то опять дано, ‘приложится’, и вместо отчаяния — радость.
Теперь 1-и час, иду завтракать. Чувствую себя гораздо лучше. Помоги мне, Господи, делать дело Твое — в себе.
12 Июля 94. Я. П. Е. б. ж.
13 И. 94. Я. П. Пропустил вчерашний день. 3-го дня, читал. Были Мар[ья]Ал[ександровна] и Люстиг, вечером поехал к Ч[ерткову]. Он в жару говорит с Стр[аховым]. Он передал мне выписки из моего дневника — очень хорошие. Мне неприятно, что он так хвалит. Здоровье лучше, но слаб. Вчера дурно спал, но здоровье лучше. Утром не мог работать, даже писать писем. Стр[ахов] читал мне свою статью. Недостаток ее тот, что она никому ни на что не нужна. Приехал В[аня] Раевск[ий]. Я с ним не поговорил. Вечером поехал к Ч[ерткову], застал там Кунов. Всё бесцветно, бесполезно. Ничего не вписал в книжку. Здоровье поправляется. Нынче тихо, приятно. Хочу писать письма, теперь 11 часов.
Нынче, кажется, 17 Июля 94. Я. П. Вчера, 16, целый день ничего не делал, кроме чтения. Был вечером у Ч[ерткова]. Он всё болен.
15. Вечером диктовал Маше драму Петра Мытаря. Утром писал письмо Третьякову. 14. Утром много писал. Опять дурно спал, чувствовал себя очень слабым.
Записано в книжечке только следующее:
Нынче утром приехали: (Барат[ынская]), (М[арья] Александровна], Горб[унов] Ни[колай]), Булан[же], Касатк[ин], и Поша. Чаще помню о том, что живу перед Богом. Но огорчительна слабость. А не следует огорчаться. Нужно радоваться, как всему, что совершается, и, не переставая, работать над своей душой дело Божие. Думал:
1) Страшно сказать, но молиться словами нельзя, т. е. что словесная молитва не мож[ет] быть услышана. Можно словами возбуждать себя к молитвенному состоянию, как говорит это Ч[ертков], но молитва, кот[орая] может быть услышана Богом, есть молитва не словесная. Молиться словами значит выражать мысли о Боге. А мыслить о Боге нельзя, можно только сознавать Его, делать Его волю. Общение в этом мире возможно только делами (в число дел могут быть и слова). И не делами собственно, а всем существом своим, покорностью всего существа своего Богу (Зачеркнуто: Молиться Богу нельзя словами, точно так же как нельзя призывать людей.). Не знаю как, не нашел сравнения. И вместе с тем увидал, что немножко несправедливо то, что нельзя молиться словами. Надо сказать: нельзя общаться с Богом словами. Молиться же есть прелюдия к общению с Богом. Теперь скоро 12. Ничего не писал.
19 Июля 1894. Я. П. Вчера 18. Не писал. Все та же слабость. Нынче еще хуже. И спина болит. Вчера с утра просители, потом дама Пржевальская — совсем бесполезная. Ни я ей, ни она мне не нужна. Утром немного пописал. Дидерихсы тяжелые. Все помню, что живу перед Богом, но очень слаба жизнь. Чуть сочится. Только бы сочилась чистая. Ничего не записал. Теперь скоро 12. Пропустил один день. Ездил утром с Касаткиным на Гилевские заводы. Мало интересного. Очень устал. Вечером ездил к Ч[ерткову].—Вчера ходил купаться. Очень слаб. Стр[ахов] читал мои начала и поощряет меня к продолжению. Ездил с С[оней] к Ч[ерткову]. Дорогой говорил немного о смысле жизни. Немного лучше говорим с нею. Вечером Андр[юша] опять пропадал на деревне. Тяжелый разговор с Соней. Он, А[ндрюша], ей рассказывал, что мужики на покосе рассказывали, что будто Т[имофей] мой сын. Жалко детей. Нет у них авторитета, под прикрытием кот[орого] они бы росли и окрепли. — Вчера написал довольно много. Но плохо.
21 Июля 94. Я. П. Теперь 11 часов. Перечел, попытался продолжать. Не идет, и вот взялся за дневник и за письма.
23 Июля 94. Я. П. Все дни ничего не делаю. Читаю Морисона. Хорошо. То, что я с болью рожал, теперь бегает по улицам. И слава Богу. Вчера приехал милый Дунаев. Привез овощи, бодрость и мускулы. Пытался писать сначала. Не идет. Не знаю, чего хочет от меня Бог. Вчера вечером проводил с Д[унаевым] М[арью] А[лександровну] и оттуда через Засеку пошли к Черткову. Оттуда свезла нас Маша. Она мне мила очень. [Вымарано несколько слов.] С[оня] уехала в Пнрогово. — Сегодня даже и не начинал писать. Слабость и апатия.. Теперь 3 часа, отдыхал. Пойду ходить.
24 И. 94. Я. П. Е. б. ж. Теперь скоро 12. Вчера целый день был очень слаб. Никуда не ходил и не писал. Читал Gospel of the Poor (‘Евангелие бедняка’.). Хорошо. Вечером приехал неприятн[ый] господин Богословский. Пусть будет это экзамен. Вернулась С[оня]. Сейчас писал или, скорее, переливал из одного в другое. Чувствую себя хорошо.
Сейчас рано, утро 27 Июля 94. Я. П. Думал:
Время с годами становится для меня всё быстрее и быстрее, весна, лето, осень, зима летят незаметно, т. е. другими словами, обман времени всё меньше и меньше обманывает меня.. Для существа очень старого обман будет почти незаметен, для существа вечного времени не будет. Рождающееся существо еще не умеет опомниться и для него время тянется длинно. В первый момент оно даже стоит. И нет жизни. (Это уже путаюсь.)
Вчера писал и нынче вполне уяснил себе в голове весь план. Катехизиса. Хорошо, радостно.
[9 августа.] Вот никак бы не думал, что 2 недели не писал. Сегодня 9 Августа 94. Я. П. Вечером, 10-й час. Ничего не случилось за это время. Нет, случилось. Лева уехал в Москву с Таней. Очень жаль его — жаль за его духовную слабость. 3-го. дня уехала и Маша, чтобы отпустить Таню. Тут был Евг[ений] Ив[анович]. Я виделся с ним хорошо, но нет истинного сближения. Всё время часто вижусь с Чертк[овым]. Он физически болен, но духовно тверд. Писем гора, кот[орые] я всё еще не уменьшал. Всё время, за исключением редких дней, как нынешний, пишу свой Катихизис. Как будто всё уясняется, но нет еще той формы, кот[орая] удовлетворила бы меня. Была за это время Маккаган с сыном и привезла книги, от Генри Джорджа. Прочел вновь ‘Perplexed philosopher’ [‘Запутавшийся философ’). Прекрасная. Очень живо сознал вновь грех владения землей. Удивительно, как не видят его. Как нужно бы писать об этом —написать новый Uncle Tom’s Cabin [‘Хижина дяди Тома’.]. Вчера получил статью от Сергеева и статью из Gegen den Strom [‘Против течения’.]. Сколько правды говорится со всех сторон, и как она не слышится людьми. Нужно что-то еще, что-то другое.
За это время думал: 1) неважное, то, что для согласия супругов надо, чтобы во взгляде на мир и жизнь, если они не совпадают, тот, кто менее думал, покорился бы тому, кто думал более. Как бы я счастлив был покориться С[оне], да ведь это так же невозможно, как гусю влезть в свое яйцо. Надо бы ей, а она не хочет — нот разума, нет смирения и нет любви.
2) Важное, что думал, то, что одно из самых путающих все наши метафизические понятия суеверий есть суеверие о том, что мир сотворен, что он произошел из ничего и что есть Бог творец. В сущности мы не имели никаких оснований предполагать Бога творца и никакой нужды (китайцы и индейцы не знают этого понятия), а между тем Бог творец и промыслитель не может совместиться с христианским Богом отцом, Богом духом, Богом, частица к[оторого] живет во мне и составляет мою жизнь и проявить и возвысить которую составляет смысл моей жизни, Богом любовью. Бог творец равнодушен и допускает страдание и зло. Бог дух избавляет от страданий и зла и есть всегда совершенное благо. Бога творца —нет. Есть (Зачеркнуто: мир) я, познающий данными мне орудиями чувств мир и знающий внутренне своего Отца Бога. Он начало меня духовного. А мир внешний есть только мой предел (совсем не ясно. Сплю).
10 Августа 94. Я. П. Е. б. ж.
[15 августа.] Пропустил пять дней. Нынче .15 Августа 94. Я. П. За это время было несколько посетителей. Нынче Элпидифоровна, привезшая страшное письмо от Рубана. Количка и Зоя в грехе и мучаются и мучают всех близких. Я не ждал этого. Боже мой, как он мучался бы, если бы был жив. Он знал это перед смертью. Я написал ему письмо и отправил с Элп[идифоровной]. Нынче сейчас приезжает Таня. Теперь 5-й час. Я очень мало делал. Все перерабатываю начало. Сейчас решил, что надо писать, кроме этого, что нужно. А эта работа будет идти сама собой. Вчера 14-го вечером играл на форт[епиано] в 4 руки и со скрипкой. Андрюша пропадает на деревне. Мне жалко и ничего не могу сделать. Нынче письмо от Левы, ужасное по своему глупому, самоуверенному эгоизму. Вчера утром тоже перерабатывал. Посетители были: Цингер, умный, но пустой, не в смысле легкомыслия, а в смысле отсутствия содержания, именно пустоты, и Зонов с своим шурином. Мне сначала они тяжелы были, но потом хорошо б[ыло], и говорил, кажется, по Божьи, по крайней мере, я старался. Третьего дня, кажется, и уехали Чертковы. Он очень слаб телом и тверд духом. Мне одиноко без них, я их, и его особенно, очень люблю. 12-го тоже писал Катехизис и в какой-то из этих дней написал несколько писем. Был милый Ноша. Рад был узнать, что Т[аня] виделась с П(оповым] и что уехала к Олс[уфьевым]. Довольно много думал. Именно 4 пункта: 1) науки, 2) об анархистах, 3) о стене, 4) об атмосфере греха. Теперь не успею записать, иду обедать. Приятное осеннее чувство. Нынче С[оня] уезжает в Москву.
16 Августа. Я. П. 94. Утром, только что встал. Открыл, чтобы записать, что думал в постели, и — забыл. Думал, что думаю свое: кто унизится, тот возвысится, кто покорится, тот покорит, кто отречется от счастья, тот получит благо. Всё это только то, что сказано: кто погубит жизнь свою, тот получит ее.
Сегодня 18 Августа 94. Я. П. Вечер, 10 часов. Нынче утром писал письма: 1) Ждан, 2) Шмиту, 3) Алехину, 4) Кашкину, 5) Сергееву. Потом поехал к Булыгину. Колички там не было. Дома М[арья] А[лександровна] волнуется о том, принять ли Парасю, или нет. — Вчера ездил вечером в Ясенки, получил письмо Петруши. Говорил утром с Количкой — нехорошо. Он не натурален. Утром писал письма Хилкову и еще кому-то. 3-го дня 16. Проводил Соню, встретил Машу. Была Элпидифоровна.
О науке думал: Мы говорим: наука, что бы она ни исследовала — спектр, млечный путь, года Марциана, бацилл и т. п., непременно будет полезна. А надо говорить так: то, что нужно, на пользу людям, только такие знания мы можем назвать наукой.
Об анархистах, огромным всесторонним трудом мысли и слова разумение распространяется между людьми, усваивается ими, в самых разнообразных формах и пользуясь самыми странными средствами, оно (начинает) захватывать людей: кто из моды, кто из хвастовства, под видом либерализма, науки, философии, религии, оно становится свойственным людям. Люди верят, что они братья, что нельзя угнетать братьев, что надо помогать прогрессу, образованию, бороться с суевериями, оно становится общественным мнением, и вдруг …. .террор, французская революция, 1-е Марта, убийство Карно, и все труды пропадают даром. Точно набранная по капле плотиной вода одним ударом лопаты уходит и без пользы размывает поля и луга. Как могут не видеть вреда насилия анархисты? Как бы хотелось написать им об этом. Всё так, все верно — то, что они рассуждают и делают, распространяя понятия о бесполезности, вреде государственного насилия. Только одно надо им заменить: насилие — убийство — не участием в насилиях , и убийствах.
Ужасна та духовная стена, кот[орая] вырастает между людьми — иногда десятки лет живущими вместе и как будто близкими. Хочешь пробить ее и, как муха за стеклом или птичка, бьешься во все места стекла, и нигде нет прохода и возможности соединения. Думаешь иногда: может быть, и я такой же, представляю такую же стену для других. Но нет, я знаю, что я открыт, и зову, и ищу сближения, и радостно принимаю всякое обращение, всякий вызов откровенности.
Происходит это вероятно от греха. Грех распространяет вокруг себя густую, плотную атмосферу ложных рассуждений, через кот[орые] не могут проходить лучи света, или проходят с такой рефракцией, что не достигают тела, а проходят мимо.
Мне кажется, что я умственно слабею. И в первую минуту мне это показалось больно. Но обдумавшись, я вижу, что тут дурного нет ничего (не могу еще видеть, что хорошо в этом, а наверно хорошо). Надо только отвыкнуть от потребности умственной работы. Делать то, что могу и что хочет Бог. Сила Божия в немощах совершается.
19 Авг. 94. Я. П. Е. б. ж.
Нынче 22 Авг. 94. Я. П. Утро. Нынче приехала Соня, ей 50 лет. Я плохо спал. Пришла мне в голову мысль о том, что надо начать с изложения учения ветхого и нового завета, но голова болит, и ничего не вышло. Вчера вечером 21. Написал письмо Л[ебедевой] и Чертк[ову] и Сафронову об его венчании. Читал газеты Австралийской общины. Целый день почти не выходил, только и ходил рубить лес. В обед приехали Соня — сноха и Соня Мам[онова]. Я с ней нехорошо спорил об со дяде. — Утром приехал очень интересный доктор славянин. Много интересного рассказывал о том зловредном влиянии, кот[орое] производит патриотизм в маленьких народностях Австрии. Они грызутся между собой и с верховной властью, и им кажется, что они заняты очень важными делами. — Третьего дня, 20 вечером, ездил в Басове верхом. Днем рубил деревья. Утром писал. Немного подвинулся. 19 был Количка, говорил с ним как надо. Написал кое-какие письма.
Думал одно: отчего мы так охотно верим тому, что нас любят? Мученик скажет мучителю, раб хозяину, обманутый обманувшему, что любит, и тот верит. Это не только от того, что нам особенно радостно быть любимым, но еще, и главное, от того, что любовь естественна, свойственна человеку.
[27 августа]. Вот уже никак не думал, что пропустил 5 дней. Нынче 27 Авг. 94. Я. П. — Уехал Маковицкий. Приехала Таня. Я написал несколько писем. Приехал Илья — ребенок —испорченный. Я как будто добрее. Более помню присутствие Бога. Помоги, Отец. Всё бьюсь с катехизисом. Нынче в постели еще начал думать. И думалось, казалось, очень хорошо, об анархистах, о письме им, и катехизис, о разуме и любви, истине и добре, и хотел написать это, но не нахожу места. Бросил ту тетрадь и хочу написать здесь, как сумею. Мож[ет] быть, этого хочет от меня Бог.
Чтобы исполнять волю Бога, нужно делать дело Его. Чтобы делать дело Его, нужны две вещи: и не порознь — вместе, нужны разум и любовь, т. е, нужны истина и добро, нужно, чтобы разум был любовен, т. с. чтобы деятельность его имела целью любовь, или чтобы любовь была разумна, т. е. чтобы любовь не противна была разуму. Пример первого это деятельность разума научная: исследование млечного пути, тонкости метаф[изики], естественных нау[к], искусство для искусства, пример второго —любовь к женщине одной, к своим детям, к своему народу, любовь, имеющая целью благо не духовное, а животное.
Плод деятельности разума—истина. Плод деятельности любви — добро. Но чтобы был плод, нужно, чтобы совпали обе и деятельности. Добро произойдет только от разумной, проверенной на истине любви, и истина —только от деятельности любовного — имеющего целью добро — разума.
Всё это я не выдумал, а это я увидал. Чего ты от меня хочешь? Толкни меня, Отец. И прости, что не умею ждать. Сказал это и радостно, умиленно жду.
Вчера Т[аня] ездила в Овсянниково делать условие с мужиками. Мне это было больно. Я молчал. Она грустна. Я спросил, она сказала, что Овсян[никово], и заплакала. Говорит: делать гадости, к[оторые] никому не нужны. Вот и радость. Подарок к рождению.
28 Августа 94. Я. П. Вот и 66 лет. Вот и тот срок, к[оторый] казался мне столь отдаленным, а работа катехизиса далеко не окончена, и никакой новой не начато. — Оба дня, вчера и нынче, мне было очень грустно по вечерам. Вчера написал об этом письмо Лево и Маше. Нынче утром поработал над катехизисом. Казалось, что подвинулся, что увидал всё целое. Но едва ли.
Говорил с Таней. Она только желает отделаться от собственности. Постараюсь наилучшим образом устроить ей это. Читал вечером Labour Prophet [‘Пророк труда’.]. Много хорошего: рассуждение о том, что есть необходимое и важное (important), —необходимое: пища, одежда, жилище, общество, дороги, здания и т.п., и важное (important) духовное развитие — науки, искусства, религия. Всем людям свойственно иметь и то, и другое, и прежде необходимое, без кот[орого] не может быть и важного. И всем свойственно приобретать и то, и другое. А между тем, одни люди имеют только необходимое, приобретая необходимое для всех других людей, а другие люди имеют всё необходимое, и не работая для него. Прекрасны мысли Thoreau и проповедь на текст послания Якова. Записывать нечего.
29 Августа 1894. Я. П. Е. б. ж.
Нынче 30 Ав. 1894. Я. П. Вчера не записал ничего. — С утра выговаривал мальчикам за их распущенность. Мало, почти ничего не писал. Всё верчусь на одном. Рубил лес с Колп[енским] мужиком. Вечером ездил в Овсян [никово], но ничего не говорил с мужиками. Пьяны. Нынче утром думал:
Любовь к Богу значит желать того, чего желает Бог. Желает же он блага всему.
Не могу писать: устал и неясно в голове. А записано хорошо. Братья, будем любить друг друга, любящий рожден от Бога и знает Бога, п[отому] ч[то] (сказано, Бог есть любовь, надо же сказать:) любовь есть Бог. Впрочем и Бог есть любовь, т. е. Бога мы знаем только в виде любви, и любовь есть Бог, т. е. что если мы любим, то мы не Боги, а Бог.
Плохо спал. Ходил за грибами и одну минуту увидал весь катехизис, всё учение, ясно связано, несомненно. Едва ли вспомню так.
Романы кончаются тем, что герой и героиня женились. Надо начинать с этого, а кончать тем, что они разженились, т. е. освободились. А то описывать жизнь людей так, чтобы обрывать описание на женитьбе, это всё равно, что, описывая путешествие человека, оборвать описание на том месте, где путешественник попал к разбойникам.
1 Сентября 1894. Я. П. Пропустил один день. Записывать нечего, ни в внешнем мире, ни во внутреннем. Тут Великанов. Очень умен и согласен, но неприятен. Тут же Мих[аил] Макс[имыч], Табачная держава. Много говорит хорошего. — Утром вчера много писал, казалось хорошо. Составил конспект весь. Но нынче стал перечитывать, всё осудил и начал сначала и ничего почти не сделал. Слабость умственная. Ничего не записал, хотя было что. Получил вчера кучу писем. От Ч[ертковой] хорошее, а то от незнакомых. Одно решил, что различие языческого ж[изнепонимания] и христианского] в самом конце. Впрочем, ничего не знаю. Пусть делает со мной, что хочет, дух Божий, только бы мне не мешать ему.
2 Сентября 94. Я. П. Е. б. ж.
6 сентября. Никак не ожидал, что пропустил 4 дня. Нынче 6 Сентября 94. Я. П. Теперь 5-й час дня. Утром работал над катехизис[ом]. Боюсь сказать, что подвигаюсь, п[отому] ч[то] так незаметно, а между тем нет неудовлетворенности, и каждый день новое, и всё уясняется. Утром в постели, после дурной ночи, продумал очень живой художественный рассказ о хозяине и работнике. После завтрака пилил с Андрияном дубы.
Вчера, 5, вечером был в Овсянникове и прекрасно покончил с мужиками. Будут платить по 425 р. на общественные потребности. Разъяснил им весь смысл дела.
Вечером читал письмо очень красноречивое и женски глупое Р[усской] ж(енщины] в Р[усском] Об[озрении], статьи в Waffen Nieder [‘Долой оружие’.].До обеда ездил иа Козловку. Утром писал, все немного подвигаясь.
3-го дня, 4-го, утро писал катех[изис]. После завтрака резал лес для Озерской вдовы. Вечеро[м] написал 12 писем. Уехала Таня. Еще день назад. Утром писал, тяготился очень Великанов[ым] и Мих[аилом] Макс[имычем], и ездил верхом в Горячкино. Еще день назад — не помню.
За это время записано только одно: Не увидать той обетованной земли, куда ввел других, хотя содействовать сколько нибудь введению других есть неизменный закон истинной жизни. Дело истинной жизни, чем настоящее оно, тем отдаленвее его последствия, и не только отдаленны, но бесконечны последствия истинной жизни, и потому увидать их нельзя. Видишь дальше того, чем проживешь. Дом увидишь, как отстроится, и генеральский чин доживешь, а не увидишь не только освобождения от рабства государства, но и от рабства земельного. Самое очевидное доказательство того, что жизнь не в достижении цели, а в исполнении посланничества. Что-то не так думал. Было лучше, новее, яснее.
7 Сент. 94. Я. П. Е. б. ж. Нынче вечером С[оня] едет в Москву.
[8 сентября.] Пропустил один день. 8 Сент. 94. Я. П. вечер. Вчера очень мало писал, но много думал. Всё начал с начала. После завтрака рубил с Давыдовым, вечером читал. Приехала Маша. Всё хорошо, но она скучная. Нынче утро всё только читал и не садился за стол, ездил с девочками верхом в Оксянниково, утром с мужиками писал условие — кое-как. Я мало спал и потому ничего не писал. Вечером хорошо, ясно думал о том, что жить можно только дурно — похотями, и хорошо— только одним: добротой, желанием, усилием быть добрее и добрее.
Думал еще: то, что только с сильными, идеальными стремлениями люди могут низко падать нравственно. Только птица с крыльями может стремглав броситься вниз с дерева или крыши. Сознание силы подъема духовного — крыльев.
9 Сентября 94. Я. П. Е. б. ж.
[10 сентября.] Пропустил. Нынче 10 Сентября 94. Я. П. Вчера писал порядочно. Потом ездил в Тулу к нотариусу и Рудакову. У нотариуса было желание сделать известным поступок Т[ани]. Это скверно. Встретил Евдокимова. Он живет с проституткой. Я старался внушить ему, что это дело и большое: оживить ее. Рудаков пришел к пессимизму в теории и к семейности в жизни. Устал вчера и желуд[ок] неладен. И от того нынче вял. Утром приехал Горб[унов] и Якуб[овский]. Якуб[овский] не нравится мне. Разумеется, от того, что я гадок. Вчера утром, проснувшись, думал об ответе об анархизме, как быть без правительства, англичанину.
Читал прекрасную книжечку Guyard. У него есть: цель жизни: благо, средство к совершенствованию, орудие: любовь. Думал: На вопрос: как быть без государства, без судов, войска и т. п. Ответ не может быть дан на вопрос, п[отому] ч[то] он дурно поставлен. Вопрос не в том — устроить государство: по нынешнему, или по новому. Я и никто из yас не приставлен к решению этого вопроса. А решению нашему подлежит и не произвольно, а неизбежно, вопрос о том, как мне поступить в постоянно становящейся передо мною дилемме: подчинить ли свою совесть делам, совершающимся вокруг меня, признать ли себя солидарным с правительством, кот[орое] вешает заблудших людей, гонит на убийство солдат, развращает опиумом и водкой народ и т. п., или подчинить свои дела совести, т. е. не участвовать в правительство, дела кот[орого] противны моему сознанию? А что из этого выйдет, какое будет государство, этого я ничего не знаю, и не то, что не хочу, но не могу знать. Знаю только то, что из того, что я буду следовать вложенному в меня высшему моему свойству разума и любви или разумной любви, ничего дурного выйти не может. Как не может выйти ничего дурного из того, что пчела будет следовать вложенному еи высшему инстинкту, будет вылетать с роем из своего дома, казалось бы, на погибель. Но повторяю, я об этом судить не хочу и не могу. В том то и сила учения Христа, и не п[отому], ч[nо] Христос Бог или великий человек, а п[отому],ч[то] учение его неотразимо, в то[м] и заслуга учения Хр[иста], что он из области вечных сомнений и гаданий перевел дело на почву несомненности. Ты человек, существо разумное и доброе, знаешь, что эти свойства в тебе высшие, кроме того знаешь, что нынче завтра ты умрешь, исчезнешь. Если есть Бог, то ты пойдешь к нему, и он спросит у тебя отчет о твоих поступках, поступил ли ты по Его закону, или хотя по вложенным им в тебя высшим свойствам, если нет Бога, то опять-таки ты сознаешь разум и любовь высшим свойством и ты должен им подчинить другие твои стремления, а не их подчинить своей животной природе, заботе об удобствах жизни, страху перед неприятностями и материальными несчастьями. Повторяю, вопрос не в том, какое общежитие будет более обеспечено, лучше, то ли, к[оторое] будет ограждаться ружьями, пушками, виселицами, или то, к[оторое] не будет ограждаться этими средствами, а вопрос для каждого человека только один и такой, от к[оторого] уклониться нельзя: хочешь ты, существо разумное и доброе, появившееся на мгновение в этом мире и всякую минуту могущее исчезнуть, участвовать в убийстве заблудших людей, или (Зачеркнуто: невинных) подряд всяких людей чужой народности, участвовать в истреблении целых народов, названных нами дикими, хочешь быть участником искусственного вырождения поколений людей опиумом, водкой для нашей выгоды, хочешь быть участникам этих дел или хотя солидарн[ым] с тем, к[то] их делает, или нет? И ответ на этот вопрос для тех людей, для кот[орых] он возник, может быть только один. А что будет из этого, не знаю, п[отому] ч[то] мне не дано знать. А что должно делать, знаю несомненно. Если же вы спрашиваете: что выйдет? то отвечаю, ч[то] наверно выйдет хорошее, п[отому] ч[то], поступая так, как того велит разум и любовь, я поступаю по высшему известному мне закону.
2) Думал очень важное: Ошибка ужасная представлять себе мир сотворенным. Мир не сотворен, а он творится. И жизнь есть ничто иное, как творение. И мы, люди, орудия творчества. Мы творим мир по воле Бога.
3) Еще важнее: Дело жизни есть совершенство. Орудие я — любовь. Для того, чтобы любовь была действенна — нужен разум.
Любовь есть желание блага. Желание блага себе—себялюбие, желание блага другому, другим — любовь к людям, желание блага всему —любовь к Богу. Разум делает из любви себялюбивой любовь Божию. Путаница. Теперь час дня. Иду наверх.
11 Сент. 94. Я. П. Е. б. ж.
Сегодня 11, пишу утром в 12 часов. Вчера ходил гулять с Якуб[овским] и Горб[уновым], потом читал вечер. Нездоровится. Грех тратить праздно жизнь от бессилия умственного, происходящего от (Зач: излишка) пищи, от жадности просто. Нынче все утро вял и ничего не писал. Горб[унов] подал хорошую мысль журнала. Что-то выйдет? Начал писать о соблазнах, спутался и сидел, думал за пасьянсами.
[14 сентября.] Я пропустил день и ошибся днем. Сегодня 14 Сент. Я. П. 94. Третьего дня ездил в Кожуховку к погорелым. Был хороший день. Вечером хотел писать, но надо б[ыло] проводить гостей. Вчера утром немного работал, потом поехал в Овсяниково решить вопрос о лесс и саде. Всё очень хорошо устроилось. Вечером сел писать и написал рассказ о метели. Нехорошо. Писал до 12. Сегодня утром встал нездоровый, бок болит, и целое утро делал пасьянсы. Ничего не написал. Теперь завтракать. Надо не выходить.
Вчера был юноша технолог, читал критику на Ц(арство] Б[ожие] и желал прочесть всё. Не знаю, нужно ли ему. Как будто он слаб.
Нынче 16 Сент. 94. Я. П. Вчера писал немного, но хорошо обдумал и составил конспект до конца. Потом пошел рубить. Много работал. Чувствую себя вполне здоровым. Вечер читал письма и статьи с почты. Ничего особенно интересного. От Лебедевой. О бабистах. Третьего дня вечером измучил меня студент Харьковский, просивший дать ему на дорогу 10 р. — Нынче также хорошо писалось, но не кончил и даже запутался. Неясен вопрос о Боге. Бог — творец, Бог — личность совершенно излишнее и произвольное представление. Записал только сравнение равнодушия лошади, идущей под ветками, и неравнодушия и страдания даже верхового на ней, кот[орого] по лицу бьют ветки, с равнодушием толпы, идущей навстречу известным, обычным для них условиям жизни, и неравнодушия о страданиях людей, кот[орые] выше многими головами толпы, не могут быть равнодушны от этих явлений и страдают от них.
Дети очень милы. И всё хорошо очень, а мне грустно.
17 Сент. 94. Я. П. Е. б. ж.
[20 сентября.] Три дня не писал, сегодня 20. Вчера еще я ездил в Козловку, третьего дня много рубил и 4-го дня ходил с детьми в Ясенки. По утрам все дни писал. Нынче с утра или вчера с вечера начался очень сильный насморк и кашель. Надо употребить это нездоровье на пользу, не осуждать других, а самому перенести так, чтобы никого не беспокоить, никому не быть неприятным и, главное, продолжать служить. В писании вышли две версии. Последняя (параллельная), кажется, лучше. Надо только ввести понятие желания блага, кот[орое], не освещенное разумом, является себялюбием, и освещенное или освобожденное разумом является любовью, более или менее истинной, по мере степени освещения разумом. —
Записал только одно:
Читал нынче о философии Тейхмюллера, о том, что я давно знаю, что пространство и время суть только порядок распределения предметов, как я давно еще в детстве, почти 15 лет, решил, что время есть возможность понимать два предмета без понятия пространства — надо, чтобы один ушел, а другой пришел на его место. Пространство же есть возможность видеть, понимать два предмета без времени, надо, чтобы один стал подле другого. — И что времени и пространства нет, а это только две возможности понимать предметы. И что потому очень ошибочно говорить о бесконечности времени и пространства, о звездах, свет к[оторых] не дошел еще до нас, и о состоянии солнца за миллионы лет и т. п. Это всё вздор, и тут ничего нет реального. Реальны только наши чувства и мысли. И потому ошибочно думать и говорить: я сделаю это тогда-то после и там-то. Что сделано в области духовной, то сделано, что не сделано, то не сделано сейчас и всегда и везде.
21 Сент. 1894. Я. П. Е. б. ж. Приехала Ходовинская.
22 Сентября 1894. Я. П. Вчера я ошибся. Всё сильный насморк. Утро почти не писал, думал.Всё движусь. Письма из Москвы. Помоги мне, Господи, установить любовь с самим близким человеком. И кажется, что устанавливается. Целый вечер писал письма. Написал: 1) Чалиной, 2) Легра, 3) Стасову, 4) Хилковойу 5) Лебедевой, 6) Макгахан, 7) Медведеву, 8) Черткову.
23 Сент. Свадебн[ый] день, 32 года. Е. б. ж.
[24 сентября.] Вчера не записал. Утром очень хорошо писал. Подвигаюсь. Маша уехала в Москву. Я ездил в Овсянникове. Вечером отвозил Мар[ью] Алекс[андровну]. Читал.
24 Сент. 94. Я. П. Нынче тоже утром хорошо работалось. Таня мне всё переписала. Странное дело, как только вспомню об Овсянникове, о том, что Т[аня] отдала его мужикам, мне неприятно, неловко. Во 2-ом часу ходил с лопатой на Козловку и там чинил дорогу. Очень устал. Вернулся, ждали Соню, но она не приехала, будет завтра. Я с особенным нетерпением ее жду. [Вымарано несколько слов] как бы удержать при ней то же доброе чувство, к[оторое] я имею к ней без нее.
Думал много о том, что я писал Цец[илии] Влад[имировне].— Говорили про это с Мар[ьей] Александр[овной.]. Вот где настоящая эманципация женщин: не считать никакого дела бабьим делом, таким, к котор[ому] совестно притронуться, и всеми силами, именно п[отому], ч[то] они физически слабей, помогать им, брать от них всю ту работу, к[оторую] можно взять на себя. Точно так же и в воспитании, именно в виду того, что вероятно придется родить и потому меньше будет досуга, именно в виду этого устраивать для них школы не хуже, но лучше мужских, чтобы они вперед набрали сил и знаний. А они на это способны. Вспоминал свое грубое в этом отношении эгоистическое отношение к жене. Я делал как все, т. е. делал скверно, жестоко. Предоставлял ей весь труд т[ак] наз[ываемый] бабий, а сам ездил на охоту. Мне радостно было сознать свою вину.
Еще думал: Увидал Ваксу собаку, изуродованного, безногого, и хотел прогнать его, но потом стыдно стало. Он болен, некрасив, уродлив, за это его гнать. Но красота влечет в себе, уродство отталкивает. Что же это значит? Значит ли то, что надо искать красоту и избегать уродства? Нет. Это значит то, что надо искать того, что дает своим последствием красоту, и избегать того, что даст своим последствием уродство: искать добра, помощи, служения существам и людям, избегать того, что делает зло сущ[ествам] и людям. А последствие будет красота. Если все будут добры, всё будет красиво. Уродство есть указание греха, красота — указание безгрешности — природа, дети. От этого в искусстве поставление целью его красоты — ложно. Маша недобра уехала. Неужели ревнует к Тане, с Овсян[никовской] исто[рией], избави Бог. Надо написать ей.
25 Сент. 94. Я. П. Е. б. ж. —
Нынче 27 Сент. 94. Я. Л. Нынче встал в 6 и поехал в Тулу верхом выбирать яблони. Там говорил о соблазнах с рабочими, потом сажал в Овсянникове, вернулся к обеду. Не устал, но спать хочется. Пропустил день без писанья. Вчера 26-го. Утром писал недурно. После завтрака ездил в Тулу выбирать яблони. Ходил к Рудаковым. Он мелочно, торопливо, умно тщеславен. И я чувствовал, как заражаюсь тем же. — Вечером читал, сидел с Соней и Таней. 25-го. Рано утром приехала С[оня]. Наши отношения прекрасно. Что-то радостно доброе, взаимное. Утро писал. Не помню, что делал.
Думал: 1) То, что в большинстве религий и так в особенности в догматической христианской, очень много метафизического, точно как будто сложный огромный механизм, а сила производимая или крошечн[ая], или никакой, т. е. сила нравственная, жизненная. Всё это приходит мне в голову, п[отому] ч[то] до все яснее и яснее вижу излишество и как бы изменение центра тяжести, отклонение не в ту сторону, к[оторую] дает религиозному миросозерцанию введенное в него понятие Бога. Чем серьезнее, искреннее я думаю о себе, о жизни и о начале ее, тем меньше мне нужен, тем нарушительнее становится понятие Бога. Чем ближе подходишь к Богу, тем меньше видишь Его. Не от того, что Его нет, а от того, что страшнее говорить о Нем, не то что определять, но называть Его.
2) Подумал нынче сейчас радостно о том, что верный признак того, что любовь есть начало всего, есть Бог, то, что, желая увеличения любви, безразлично желаешь его в себе и в других, увеличение любви также еще больше радует в других, чем в себе. Всякие другие качества в других могут вызвать хоть не зависть, а сожаление, что они не во мне, только не любовь.
3) Еще к Катехизису, то, что начало жизни нашей есть нечто вечное, бесконечное, выражается же оно желанием блага себе, другим, тем, что мы называем любовью.
28 Сент. 94. Я. П. Е. б. ж.
Вчера чувствовал себя слабым, болела спина. Мало работал. Только погулял перед обедом. Радуюсь на отношения с С[оней], кажется это твердо. И в ней есть перемена.
Нынче 29 Сент. 94. Я. Л. Были вечером Пироговские мужики. Я нелюбовно поступил — поленился написать письмо. Встал не поздно. Утром, лежа в постели, ясно представил себе весь Катех[изис] и в очень простой, доступной форме. Но начал писать и вышло не то. Но все-таки много обдумал. — Записал вчера так: Задерживает любовь 1) то, что принимает подобие жизни, как будто дает разумную цель ей, как: имущество, семья, государство, наука, искусство, и 2) то, что заставляет забывать бессмыслицу жизни: наслаждения, соблазны. Нынче же думал еще иначе: 3 рода обманов: 1) обманы похотей: а) обжорство, б) сладострастие, в) забава, 2) славы людской: а) обычай, б) почести, в) славы, 3) суеверия: а) собственность, б) государство, в) веры — религии.
Опять еще слаб, спина болела, но меньше. Спал. Немного поработал с Алексеем, нарубил ему Хворосту. Съездил за детьми. Вечером читал письма от Kenworthy и Eugen Smidt’а. Очень хорошие, особенно от Шмита. То же движение в Англии и Германии и те же отношения. Еще письма от Черткова и от Розен с умными вопросами, на к[оторые] хочется ответить. Теперь уже поздно, 11-й час. И нет энергии.
30 Сент.. 1894. Я. П. Е. б. ж. —
Нынче 4 Октября 94. Я. П. Иду назад. Сейчас 12-й час ночи. Сидел наверху с Сережей сыном, и — какая радость — ни малейшего прежнего недоброго чувства к нему, а напротив, теплится — любовь. Благодарю Тебя, Отец любви — любовь. Нынче рождение Тани. Ей 30 лет. Она грустна, тиха и кажется неспокойна сердцем. Помоги ей Бог. Днем спал, утро писал. Перевязывал ногу. Вчера вечер сидел с Legras. Тоже и днем, утром писал. Нога болела. Третьего дня, 3-го, приехал из Пирогова с больной ногой. Застал Соню очень бодрою и доброю. Всё становится лучше и лучше. — Утром выехал из Пирог[ова], где очень дружелюбно провел 2-е и 1-е, 1-го ехал на Вятчике и так уморил его, что он стал. Написал письмо Маше и Трегубову. Много думал дорогой и за эти дни и многое забыл. Всё об изложении веры.
1) Обманы — это то, что принимает подобие жизни, соблазны — это то, что отвлекает силы жизни.
2) Личность ищет продолжение жизни и боится потерять.
3) Душа не только не боится потерять жизнь, но творит ее.
3) Желание блага себе, это—жизнь личности, желание блага другим, это — жизнь души.
4) Истинная жизнь состоит в том, чтобы в этой жизни достигать цели, к[оторая] вне ее.
5) Живущий жизнью истинной так уверен в неистребимости его жизни, что не может жалеть этой жизни, как не может жалеть тратить воду тот, кто стоит у неиссякаемого источника ее.
6) Живущий жизнью личною бережет жизнь личности, потому] ч[то] кроме ее нет ничего, живущий жизнью истинной смело тратит эту личную жизнь для того, чтобы творить истинную.
У меня заболела сильно нога, я живу, представляя себе возможность умереть, и мне жалко стало не только всей жизни, но даже того, чтобы пришлось отрезать ногу. Как мало я готов к смерти! Как слабо верую, помоги мне.
5 Октября. Я. П. 1894. Е. б. ж.
Нынче 8 Окт. Я. П. 1894. Нынче утром приехал Поша и Страхов. У Страхова б[ыл] обыск, и ему объяснили, что Т[олстой] теперь другой и опасен. Мне как будто не захотелось гонения. И стыдно стало за это на себя. Уж очень, хорошо б[ыло] дома с С[оней]. Нынче же целый день и вечером она постаралась опять сделать мне радостным гонение. Целый день: то яблони украденные и острог бабе, то осуждения того, что мне дорого, то радость, что Новос[елов] перешел в православие, то толки о деньгах за Плоды Просв[ещения]. —Я ослабел и мой светик любви, кот[орый] так радостно освещал мою жизнь, начал затемняться. Не надо забывать, что не в делах этого мира жизнь, а только в этом свете. И я как будто вспомнил. Помоги, Господи. Перед обедом ездил в Ясенки. Утром, хоть немного, но работал — подвинулся во 2-ой части. Вчера утром писал, ездил на Козловку, вечером написал Леве и Лескову письма. 3-го дня, 6, сидел дома целый день. Писал. И не помню.
Думал к Катехизису: 1) Молитва есть чтение верительной грамоты, освежение в своей памяти своего назначения, своего посланничества. Написал по-немецки письмо Шмиту. Получил письмо от Crosby о Henri George….
9 Окт. 94. Я. П. Е. б. ж.
9 октября. Болезнь и вероятно скорая смерть государя очень трогает меня. Очень жалко. Утром пришел Рудаков. Я стал работать, но уперся перед соблазнами. Подразделение и самое определение произвольны и нет точности. Обдумывал, но ни на что не решился. Ездил в Деменку, возил бандаж старику. Окунулся в нищету деревни. Как дурно, что давно уже не вступаю в нее. Жалеешь своего времени, хочется всё сказать, что имею сказать, а сил нет. И если сближаться с деревней? то yет ровного настроения, к[оторое], кажется, нужно для работы. Я говорю, кажется, нужно, п[отому] ч[то] не уверен в том, что должно. Если бы работа в деревне, общение с народом шло ровно, естественно, без борьбы, а то, кроме чистой искусственности отношений, еще борьба в семье и — тяжело, не по силам.
Страхов очень приятен, он уехал в Москву. С[оня] нехороша, беспрестанно цепляет.
10 Окт. 94. Я. П. Е. б. ж.
Сегодня 13 Опт. 94. Я. П. Сегодня писал утром. Всё движется, уясняется внутри, но излагается еще плохо. Сегодня пришел, главное, к тому, что жизнь есть желание блага. И что ложное понимание состоит только в том, чтобы считать собою свою личность, как только я — личность, то благо желается для личности. Стоит только перестать считать собою личность, и жизнь будет желание блага тому, что считаешь собою — тому, что любишь. Всё верчусь около этого. Соблазны, кажется, что определил теперь верно: соблазны—это сознательное удовлетворение потребностей, и увеличение их и обеспечение личности. Первые соблазны, это —соблазны похоти, забавы—искусства, науки и славы людской, вторые — это собственность, государственность, религия.
Вчера приехала утром Маша с Верой Северц[евой]. Маша хороша, спокойна. Лева возбуждает жалость, он и государь. Рубил дрова с Пошей. Вечером дочитывал: дружба Гёте с Шиллером. Много думалось при чтении и об эстетике и о своей драме. Хочется писать. Может б[ыть] и велит Бог.
3-го дня тоже писал, уехал Страхов, я рубил деревья с мужиком. 10-го приехал Поша с Страховым. Оба были мне очень приятны. — Завтра С[оня} уезжает. Думал за это время: 1) Теперь люди носятся с теорией искусства — ставя идеалом его одни красоту, другие полезность, третьи игру. Вся путаница происходит от того, что люди хотят продолжать считать идеалом то, что уже пережито и перестало быть им. — Таковы полезность и красота. Искусство есть умение изображать то, что должно быть, то, к чему должны стремиться все люди, то, что дает людям наибольшее благо. Изобразить это можно только образами. Таких идеалов человечество пережило два и теперь живет для третьего. Прежде всего — полезность: и всё полезное было произведением искусства, так оно и считалось, дотом прекрасное и теперь доброе, хорошее, нравственное. Путаница происходит от того, что хотят пережитое поставить опять идеалом, как бы взрослых заставить играть и куклы или лошадки. Надо бы сказать это ясно и кратко.
2) Когда человек осуждает другого за недостаток любви, то это почти всегда значит только то, что челов[ек] этот от недостатка любви стал нелюбезен людям и огорчается этим.
Я пишу Катехизис и постоянно поверяю па себе положения, к[оторые] там излагаю. (Ни для какого изучения нет такого подручного предмета для экспериментов) и никакое положение так очевидно не оправдалось опытом, как то, что смысл жизни в увлечении любви. Покуда я помнил это и жил этим, мне не переставая было радостно.
Теперь 10-й час вечера 13. Иду наверх. Хотяи хотел бы писать. С[оня} едет. .
14 Окт. 1894. Я. П. Е. б. ж.
[21 октября.] Больше недели не писал. Нынче 21 Октября. Я. П. 94. С[оня] уехала, Таня приехала. Ее состояние лучше. За это время всё та же работа, и также еще медленнее подвигается. Нынче решил вновь писать народным, понятным всем языком. Здоровье не совсем хорошо. Нет энергии. Но душевное состояние прекрасное. Дня три тому назад перечитывал свои дневники 84 года, и противно было на себя за свою недоброту и жестокость отзывов о Соне и Сереже. Пусть они знают, что я отрекаюсь от всего того недоброго, что я писал о них. Соню я всё больше и больше ценю и люблю. Сережу понимаю и не имею к нему никакого иного чувства, кроме любви. Сейчас здесь Хохлов, пришел зачем-то из Москвы. Очень тяжело было с ним. Признак дурного состояния духа за это время, что нечего записывать. За это время получил много писем и отвечал вчера и нынче. Написал одно большое в ответ англичанину. Думал:
1) Вспоминал свое молодое время и свои отношения к женщинам. Если бы захотел человек отнять от себя всякую возможность свобод[ной] умственной деятельности и свободных отношений к людям, то надо делать то, что я делал: есть мясо, пить кофе, чай, вино, не работать, но делать гимнастику и читать возбуждающие страсть книги. Я был всю свою молодость, как перекормленный, шальной жеребенок, странно вспомнить.
2) Дьявол подловил было мрпя ужасно. В своей работе над Катехизисом он подсказал мне, что можно обойтись без понятия Бога, Бога в основе всего, Бога, по воле к[оторого] мы живем в этом мире, по воле к[оторого] наша божественная сущность заключена в личность для каких-то Его целей, и оставить одного того Бога, к[оторый] проявляется в нашей жизни, и вдруг на меня стало находить уныние, страх. Я ужаснулся, стал думать, проверять и нашел чуть было не потерянного Бога и как будто вновь обрел и полюбил Его. Что бы ни случилось и ни подумалось грустное, тяжелое, стоит вспомнить, что есть Бог, и становится радостно. В роде того, как на Кавказе было физическое впечатление: а горы! так здесь духовное — а Бог!
22 Окт. 94. Я. П. Е. б. ж.
22 октября.Пишу, как обещал. Вчера еще пришел Хохлов и 2-ой день мучает меня. Описать его душевное состояние можно, но очень трудно. Он ухватил и держится за сторону отрицательную учения истины, за то, что обличает мир, и обличает мир с высоты учения Христа, а стоит сам не на Христе, а на подмостках около него. И подмостки эти подломились, и он упал ниже, чем стоял, упал в полный мрак, из к[оторого] ничего не видит, кроме себя. Положение его ужасно. Он никого и ничего не любит, ни о ком и ни о чем не думает, кроме как о себе, и от этого страшно несчастен. Вчера и нынче утром писал письма и всё очистил. Написал Чертк[ову] о своем душевном состоянии, о радости нахождения потерянного Бога и об особ[енной] силе сознания Его. Боялся, что это описание моего чувства в письме и в дневнике ослабит его, но до сих пор нет. Всё продолжается это радостное сознание опоры. Нынче говорил с Хохловым и несколько раз опоминался, оглядывался на Бога, то же было и в разговоре с Таней. Отец, не оставляй меня. Если бы всегда чувствовать эту Его близость, эти объятия Его, окружающие со всех сторон.
Нынче узнал о смерти государя. Боюсь за друзей с присягой. Сейчас проводил Хохлова на Козловку.
23 Окт. 94. Я. П. Е. б. ж.
[26 октября.] Нынче 26. 3 дня не писал. За это время событие было то, что я написал П(опову], прося его прекратить переписку с Т[аней]. Она покорилась. Она очень хороша. Нынче лежит, у нее кашель, и насморк. Вчера ездил в Ясенки, утром писал письма к Розен и англич[анину], а нынче тоже. 3-го дня тоже работа, проводил Илюшу с Цуриковым. И испытал большую радость — не только не осуждал Илюшу, но жалел и любил его. Такой он слабый и добрый.
Читаю Morticoles [‘Помощники смерти’] и думается, что и моего тут капля меду есть. Очень полезная и знаменательная книга. Нынче умер Павел сапожник. Всё спрашивал жену: не заходили за мной? И всё прислушивался к окнам. А ночью вскрикнул: Идут. Сейчас. И умер. Только старикам, как мне, заметна эта краткость, временность жизни. Это так ясно, когда один за другим вокруг тебя исчезают люди. Только удивляешься, что сам все еще держишься. И стоит ли того (хоть только с этой точки зрения), появившись на такой короткий промежуток времени, в этот короткий промежуток наврать, напутать и наделать глупости. Точно как актер, у к[оторого] только одна короткая сцена, к[оторый] долго готовился к этой сцене, одет, гримирован, и вдруг выйдет и соврет, осрамится сам и испортит всю пьесу.
Думал за это время две казавшиеся мне важными вещи:
1) То, что всякий человек, как бы он ни был порочен, преступен, неучен, неумен, какие бы он ни делал гадости и глупости, непременно считает себя совершенно правым. И сердиться на него за это нельзя и не надо: ему нельзя не считать себя правым. Если бы он не считал себя правым, он не мог бы жить так, как он живет.
(Человек одаренный (праведный) и обремененный (грешный) разумом не может жить противно рассуждению. (Зачеркнуто: Разум есть тормаз, останавливающий ход жизни, как только жизнь идет не туда, куда должно.) И потому, если он хочет жить противно разуму, он и придумывает такие рассуждения, к[оторые] не только оправдывают его, но доказывают ему, что именно так, а не иначе, он и должен поступать. Чтобы не считать себя правым — ему надо перестать жить, как он жил.)
Человек может только двояко судить о себе: считать себя совсем правым или совсем виноватым. Считает себя совсем правым тот, кто не хочет изменять своей жизни и разум свой употребляет на оправдание того, что было, и считает себя совсем виноватым тот, кто хочет совершенствоваться и разум свой употребляет на познание того, что должно быть.
2) Я думал то, что сознание, чувствование Бога, живущего во мне и действующего через меня, не может быть ощущаемо всегда. Есть деятельности, к[оторы]м надо отдаться вполне, безраздель[но], не думая ни о чем, кроме как об этом деле. Думать же при, этом о Боге невозможно, развлекает и не нужно. Нужно жить просто, без усилия, отдаваясь своему влечению, но как только является внутреннее сомнение, борьба, уныние, страх, недоброжелательство, так тотчас (Зачеркнуто: ухватывайся) сознавай в себе свое духовное существо, сознавай свою связь с Богом, переносись из области плотской в область духа, и не для того, чтобы уйти (Зач: от борьбы,) от дела жизни, а, напротив, для того, чтобы зарядиться силами для совершения его, для того, чтобы победить, одолеть препятствия. Как птица должна двигаться вперед на ногах, сложив крылья, но как скоро препятствие — так раскрыть крылья и взлететь. Я делаю это и мне хорошо. Как только сердито, жутко, уныло, больно — раскрыть крылья, вспомнить, кто ты, и с этим сознанием вернуться к своему месту и делу, и всё легко, и все тяжелое исчезает. Теперь вечер, 26.
Завтра.
27 Окт. 94. Я. П. Е. б. ж. Пишу 27-го. Теперь вечер, 8-й час…Утром опять взялся за Катехизис и стал писать так, чтобы было понятно. Не могу сказать, чтобы подвинулся. Но всё вижу возможность. Потом писал и рубил. Письма грустные из Москвы. Лева тоскует и хочет ехать за границу. Я вижу, что нашим, С[оне], Т[ане], всем хочется того же. Пускай, как хотят. Леву жалко и страшно за него. — Сейчас думал: Удивительно, как мог я не видеть прежде той несомненной истины, что за этим миром и нашей жизнью в нем есть Кто-то, Что-то, знающее, для чего существует этот мир, и мы в нем, как в кипятке пузыри, вскакиваем, лопаемся и исчезаем. Несомненно, что делается что-то в этом мире, и делается всеми живыми существами, и делается мною, моей жизнью. Иначе для чего бы было это солнце, эти весны, зимы и, главное, для чего эта 3-х летняя, беснующаяся от избытка жизни девочка, и эта выжившая из ума старуха, и сумашедший. Эти отдельные существа —очевидно не имеющ[ие] для меня смысла, а вместе с тем так энергично живущие, так хранящие свою жизнь, в к[оторых] так крепко завинчена жизнь, — эти существа более всего меня убеждают, что они нужны для какого-то дела разумного, доброго, но недоступного мне.
Завтра 28 Ок. 94. Я. П. Е. б. ж.
[30 октября.) Пропустил один день. Сегодня 30 Ок. 94. Я. П. Все эти дни чувствую себя очень слабым умственно. Вчера еще проработал немного и вечером поправил письма, но нынче и не открывал тетради. И грустно, уныло всё время, хотя ничто не тревожит, напротив, всё очень хорошо. Девочки спокойны и милы. Письма хорошие. Вчера было письмо от Левы, к[оторое] тронуло меня.
Думал: 1) О присяге, о кот[орой] мы говорили вчера с Петром Цыганком. Ведено присягать 12-летним. Неужели они думают связать этим детей? Разве не очевидно это самое требование показывает их вину и сознание ее. Хотят удержать и спасти тонущее самодержавие и посылают на выручку ему православие, но самодержавие утопит православие и само потонет еще скорее. 2) Очень показалось мне важным, когда я думал о назначении разума. Разум не Бог, и глупо молиться Разуму — богине разума, но разум есть священное, Богом данное орудие для познания Бога. И потому надо соблюдать это орудие во всей чистоте и не отдавать его на поругание. Разум не может всего понять, не только в явлениях мира, но даже и в назначении человека, но он может всегда видеть неразумное и указать на него. Между тем, чтобы всё понять, и до того, чтобы всё принимать, как бы неразумно оно ни было — большая разница.. Думал это по случаю тех ужасающих нелепостей, к[оторые] пишутся и печатаются, говорятся и проделываются по случаю перемены царствования.
Кончил Morticoles. Интересно, но небрежность писания, необдуманность всего плана и вместе с тем выработанная техника поразительны.
31 Окт. Я. П. 1894. Е. б. ж.
[2 ноября.) Пропустил несколько Дней. Нынче 2 Ноября Я. П. 94. Время летит с ускоряющейся быстротой, особенно заметной при той праздности, в к[оторой] я живу. Проходит осень, лучшее время года. А я ничего еще не сделал. — По утрам эти дни мало, неуспешно работал. Всё верчусь в самом начале. Сегодня ходил навстречу Маше, она была в Туле, и так хорошо думалось, а именно то, что духовное, божеское начало в нас стремится к совершенству, к Отцу, к тому, чтобы быть тем, чем оно было или должно быть. И это стремление есть увеличение любви. Увеличение же любви не достигается иначе, как работой жизни, а работа жизни преобразует жизнь.— Нет, не так думал. Я очень ослаб мыслью, энергией. Эти два дня был Стах[ович], я шел ему навстречу, т. е. старался не огорчить его, а он еще больше старался идти навстречу мне. Думал тоже о том, что надо бросить катехизичную форму. Утратилось во мне чувство близости Бога, окруженности им и радости этого сознания. — Теперь 10 часов вечера. Завтра едем в Пирогово.
3 Ноября. Пирогово. 94. Е. б. ж.
Нынче 4 ноября Я. П. 94. В Пирогово не поехали. Девочки нашли в Козловке письмо отС[они], в к[отором] она отчаивается. Вчера же вечером получил письмо, из к[оторого] видно, что всё прошло. Я оба дня не брался за писанье. Не хочется писать и думать. Хочется работать руками, ездить. Нынче приехал Сережа. Мне с ним хорошо. Опять он чувствует, что я иду ему навстречу, и он приближается. Письмо от Гурев[ич], а справедливо возмущенное всем бешенством подлости и дурачества, и от Соловьева очень ласковое. — Теперь 10-й час.
Ничего уже не придется делать. Таня жалуется, что жизнь прошла — ее 30 л[ет] — без пользы и что напортила себе. — Это хорошо, что она так думает. Машу посылают за границу. — Завтра.
5 Ноября 94. Я. П. Е. б. ж.
[10 ноября.] 5 дней не писал. Сегодня 10 Ноября 94. Москва. Особенного во внешней жизни за это время ничего не случилось. Переехали в Москву, был у нас Булыгин, те же безумие и подлость по случаю смерти старого и восшествия нового царя. — В Москве тяжело от множества людей. Внутренне то, что работа как будто подвигается и уясняется это хорошее, а нехорошее то, что нет уже той свежести сознания присутствия Бога и нет той любовносты, к[оторая] была прежде. Это чувствую в отношениях с С[оней] и Л[евой]. —Думал за это время всё о своем писаньи и, что думал, то вписал или впишу туда. Было записано на листе и потерял. Помню только то, что шествие через Москву с гробом было очевидным лицедейством, кот[орое] должны были производить цари. Такое лицедейство они производят всю жизнь: в этом проходит вся их жизнь. А люди еще завидуют им. Было трогательное письмо от какого-то молодого человека из Петербурга], спрашивает: зачем жить? Я вчера написал ему.
11 Ноября 1894. Москва. Е. б. ж.
[16 ноября.] Нынче, должно быть, 16. 94. Москва. Сейчас 12-й час дня. Писал Катехизис и стал думать с начала и испытал давно не испытанный восторг. Хочется сказать: Господи, благодарю тебя за то, что ты открываешь мне свои тайны. Пусть это заблуждение, я все-таки благодарю Тебя. А именно. Я думал, что личность есть орудие совершенствования души. Только через личность и работу ею может душа совершенствоваться и приближаться к Богу. И только через мир может душа общаться с другими душами и, соединяясь с ними, подвигать их и самой подвигаться к совершенству. Царство Божие есть только форма, в кот[орой] выразится высшее теперь нам доступное совершенство и общение души. Господи, помоги мне. Вели делать дело Твое. Укажи его.
Нынче 20 Нояб. 1894. Москва. Как будто услышал мою молитву, и я чувствую — особенно нынче — во время прогулки чувствовал радость жизни. Нынче писал довольно успешно. Остальное время поправлял биографию Др[ожжина]. Вчера ночью было тяжелое столкновение. Слава Богу, я всё время помнил о Боге, и всё стало во благо. Вчера вечером набралась толпа гостей. Прежде всех приехал Богоявл[енский] и Сопоцко. Я начал читать Богоявл[енскому] Катехизис и прочел начало. Мне было интересно слушать. Все-таки лучше, чем я ожидал. Днем был у Страх[ова], ходил с Евг[ением] Ив(ановичем]. Всё хорошо, писалось порядочно. Только одни день был слаб. За это время написал предисловие к сказочке Карма и послал. Думал много аа это время. Многого не записал и забыл, а вот что помню.
1) Надо жить, проходя между двумя одинаково опасными утесами Харибды и Сциллы: желания умереть и желания продолжать жить. Хотеть умереть — не будешь работать, не хотеть умереть — значит, что работать для себя, а не для Бога. Только тогда хорошо жить, когда не желаешь умереть, п[отому] ч[то] есть радостная работа, и когда, делая дело Божие, готов умереть, п[отому] ч[то] знаешь, что дело Божие не кончится, а что тебя только от одной работы переведут на другую.
2) Иду по Кремлю мимо стен Кремлевских и бойниц и думаю: было время, когда это было нужно, нужны были и пыточные приспособления, и орудия казни, и цензуры, а пришло время, и уже некот[орые] из этих предметов и для некоторых людей уже представляют только памятники древности. Также придет время, когда так будут показывать пушки, сабли, крепости, мундиры, ордена.
3) Считать собою проявление Бога в себе, то, что мы называем душою.
4) Бессмертная душа но может удовлетвориться смертным, конечным делом, ей нужно дело бесконечное и бессмертное, как она сама.
5) Ложное понимание жизни в том, чтобы считать собою свою умирающую личность, а не свою вечно растущую душу.
6) Говорить, что разум может привести нас в заблуждение, что не надо верить ему, что это гордость — всё равно, что говорить, что работающий с лампой в шахте работник может заблудиться, если будет руководиться светом своей лампы, что не надо верить ее свету, что это гордость. Да чему же верить, когда это один свет? Я знаю, что мой разум ограничен и слаб, в сравнении с разумом Бога, и что я всего сознать не могу, но все-таки разум есть разум и единственный руководитель мой и руководитель, данный от Бога и подобный, Ему. Если лампа шахтера не солнце, то все-таки свет и свет, подобный солнцу и от него происшедший. Теперь 12 ч. ночи, 20. Ложусь спать.
Завтра 21 Н. 94. Москва. Е. б. ж.
25 декабря. Москва. Нынче 25 Декабря вечер. Больше месяца не писал. Было за это время из событий то, что приходили студенты, я им написал письма в Петербург. Еще с Левой грустное столкновение. На днях радостный для меня приезд Чертковых. Писал учение блага. Я недавно, дней 10, оставил и сначала писал Сон мол[одого] царя, а потом Хозяин и работник. И кажется и кончу. Катехизис всё так же люблю и думаю о нем беспрестанно. С детьми хорошо. Отослал письмо Розен и английскую статью о том, как б[ыть] б[ез] правительства. Был период радостный: сознания (Зачеркнуто: необходимости) радости служения. Мало записал, должно быть мало и думал за это время. А именно: Да, забыл, стал ходить к столяру работать.
1) Вера в чудеса—признак сознания неважности, непрочности, нереальности, случайности законов материального мира, сознания зависимости их от духовного начала, в котором вся сила, и кот[орое] вечно, неизменно и одно действительно. Можно верить и желать того, чтобы живым улететь на небо, или воскреснуть после смерти, но никому в голову не придет желать и верить в то, что 2 х 2 сделается 5, или горькое ощущение сделается сладким, или ненависть станет добром.
2) Я прежде видел явления жизни, не думая о том, откуда эти явления и почему я вижу их. Потом я понял, что всё, что я вижу, происходит от света, кот[орый] есть — разумение. И я так обрадовался, что свел всё к одному, что совершенно удовлетворился признанием одного разумения началом всего. Но потом я увидал, что разумение есть свет, доходящий до меня через какое-то матовое стекло. Свет я вижу, но то, что дает этот свет, я не знаю. Но знаю, что оно есть. Это то, что есть источник света, освещающего меня, кот[орый] я не знаю, но существование к[отор]ого, знаю, есть Бог.
3) Бога узнаешь не столько разумом, даже не сердцем, но по чувствуемой полной зависимости от Него, в роде того чувства, к[оторое] испытывает грудной ребенок на руках матери. Он не знает, кто его держит, кто греет, кто кормит, но знает, что есть этот кто-то, и мало того, что знает—любит его. В первый раз почувствовал возможность любить Бога.
4) Испытал радостное чувство перенесения смысла жизни в желание служения Богу через служение людям, желание блага всем, с кем встретишься. И такая жизнь возможна и радостна. Вот это точно жить по божьи.
5) Для того, чтобы спастись, т. е. не быть несчастным, не страдать, надо забыть себя. Единственное забвение себя есть забвение любви, но большинство людей, подчиняясь соблазнам, не любят и не хотят забыться любовью и изощряются забываться табаком, вином, опиумом, искусствами.
Теперь 12 часов. Иду спать. Завтра думаю кончить Хоз[яина] и раб[отника].
26 Декабря 1894. Е. б. ж. Москва.
[31 декабря.] Нынче 31 Декабря. Прошло 5 дней. Всё это время писал рассказ Хоз[яин] и раб[отник]. Не знаю, хорошо ли. Довольно ничтожно. Был здесь Ч[ертков]. Вышло очень неприятное столкновение из-за портрета. Как всегда, С[оня] поступила решительно, но необдуманно и нехорошо. Прекрасная книга Lachman’а, Weder Dogma, noch Glaubensbekenntnis, sondern Religion (Не догмат и не исповедание иеры, а религия,], надо написать ему. Приятная беседа с Еропкиным, — добрая.
1) Видел Веру Величкину, ее брата, приятеля и его сестру. Всех их продержали 1 Ґ месяца в доме предварительного заключения и все 4-о без исключения с радостью вспоминали о своем пребывании там. Я нарочно спрашивал подробно, не было ли жутко там хоть первое время. Оказывается, что В[ера] Величкина поправилась, окрепла нервами, отдохнула. Обращение мягкое, уединение и беззаботное спокойствие.
2) Лева говорил, что они долго беседовали с Ваней Р[аевским] о том, что молодые люди нашего времени чахнут и нервно болеют от того, что нет поприща деятельности, и много другого, очень хитроумного говорили они между собой. А сводится всё к религии горшка, как говорил дедушка, к тому, чтобы не заставлять других служить себе в самых первых простых вещах. Ведь вся христианская мораль в практическом ее приложении сводится к тому, чтобы считать всех братьями, со всеми быть равным — это сознание было главным переворотом в моей жизни, — а для того, чтобы исполнить это, надо прежде всего перестать заставлять других работать на себя, а при нашем устройстве мира — пользоваться как можно меньше работой, произведениями других, тем, что приобретается за деньги, как можно меньше тратить денег, жить как можно проще. А они — самые добрые из них, желающие быть согласными со мною, обходят это требование, называя его односторонностью, преувеличением, и, нарушая первое, главное правило нравственности, хотят жить нравственно. Понятно, что у них ничего не выходит при
этом. И они тоскуют и гибнут.
3) Зашел в Посредник, там говорили о том, что можно ли Желябова, Кибальчича признать высоко нравственными, самоотверженными людьми. Я сказал, что нет. Почему? Потому что поступок, обдуманно совершенный ими, был безнравственен. Почему? Потому ч[то] для того, чтобы поступок б[ыл] нравственен, нужно, чтобы он удовлетворил двум условиям: чтобы он был направлен к благу людей и к личному совершенствованию. Поступок, чтобы быть нравственным, должен быть определен двумя положительными координатами. И быть всегда на диагонали этих координат.
Выходит такой чертеж:
Так что если поступок определяется стремлением к общ[ему] благу и личным совершенствованием, то он будет всегда в поле а, на диагонали &dagger,
0x01 graphic
Если же обратное, то будет в поле d. И будет совсем дурной. Если же в поле b, то хотя и будет стремиться к общему благу, будет лишен личного совершенствования. Таковы все поступки организаций, правительственные, революционные, 1 Марта, инквизиция.
Если же поступок будет в поле с, то хотя он и будет стремиться к совершенствованию, он будет лишен стремления к общ[ему] благу. Таковы все аскетические поступки — стояние на столбу и.т.п.

ЗАПИСНЫЕ КНИЖКИ

И

ЗАПИСИ НА ОТДЕЛЬНЫХ ЛИСТАХ

ЗАПИСНАЯ КНИЖКА N 1, 1891 г.

Раеву книгу Евангелия
Лизунов Василий свидет…
Лисицыну.
91. 6 Я[нваря].
Братство. Жертва жиз[нью] плотской
Погибельная слава.
Единство людей в увеличении любви.
10 Я[нваря] Индюш[ек] кормить.
Нельзя учить народ, пока власть в руках правительства.
Правительству нельзя выпустить из-под себя.
10 Января 91.
Не понимают учения Хр[иста] и те и другие от церкви.
13. Не понимают, что Х[ристос] на их языке реформатор, только срок его реформ 2000-летний. —
О деле Букалова Губернск[ому] предводителю. —
19. Ваничка целует руку Кузьки.
Renan, р. 240, о том, что настоящее значение только из перв[ых] рук.
Renan, 253: государство, как содержало церковь, должно содержать науку.
Цель молитвы блага знанье.
26. разделить, а потом смеш[ать].
28. Я дурно поступил с Пук[аловым] и начинаю обвинять его.
Дунаеву.
Hegelen [?] желает поступ[ить] в русск[ое] подданство.
Курносенкова книжка потеряна.
Зеленецкий Дим[итрий] Алексеевич] уволен из Ростовск[ой] на Дону гимназии. 89. Декабрь. Подав[ал] 90г. в Августе Делянову, за подозрение о писании анонимн[ых] писем.
Огромное количество дел совершается под имен[ом] произведений науки и искусства, огромн[ое] колич[ество] людей занято этими предметами.
В числе этих предметов есть несомненно такие.
Страхову — благодар[ить].
Курносенк[ова] — в сентябре отобран[о].
Внешн[ие] формы —
Дано Ц(арство] Б[ожие] и средства достижен[ия] его не внешн[ие].
Потребность жертвы—страдания—хоро[ший] признак.
Несоответствие рабочего к требованиям рынка, измени[ть] рынок не поможет.
К непр[отивлению]: непонимание.
Покуда больно, не полезны уроки тщеслави[я].
На Пасшенск[ого] Муратов дворник Михаила Назаров.
9 Ма[рта].
Щепка — пароход. Всё условно, всё ничто. Одно сознание воли Бога и исполнение ее.
Ослабление начинается сверху: сначала любовь, пот[ом] смирен[ие], пот[ом] чистота. Так что исправляться не снизу.
Как потеряна любовь к Богу, так начинает засариваться душа.
Недохватит или перехватит. Судят о том, что не нужно или нельзя судить. Один узкий путь истины.
Hidrotaphia by sir Thomas Browne. [Гидротафия, соч. Томаса Броуна.] Заглавие книги вписано другой рукой.)
Матвей Никандрович Буколов. Крапивну.
Тень исчезает и уменьшится, когда изменится отноше[ние] к солнцу. Снимет тень и потом скаж[ет]: исчезло, имен[но], когда вступи[т] в полный свет.
Малый взят 7 лет — может четверо на земле, мож[ет] ли быть продана?
1) Попову. 2) Evans’у.
Алексей Остряков желает лечить, разрешение знахар[ить].
3) Гринштейну, 4) Файнерм[ану].
Чертк[ову] послать об охоте, Вегетар[ианстве], Felix Pia.
Государственность есть атавизм, свойство прежнего быта, теперь ставшее ненужным.
Буткевичу.
Впечатления, если остаются — асимилируются, то им есть предел, а то насквозь —как понос.
Непонимание происходит: 1) от того, что далеко вперед, и от того, что считается понят[ным] церковь.
Гершеля — расчет.
Нужно (Зач: сострадание) — любовь, а не сохранение жизни. Можно жизнь погубить из любви.
Во сне видел: Спущены кисти рук.
Жизнепонимание в 6 гл[авах]. Почему жизнепонимание.
8) Фонари по пути..
Есть путь прямой и путь медленный — сознательный и бессознательный.
Попову и недовольство не другими, но соб[ой].
Иго мое — запрягает.
Файнерм[ану] рассужде[ния] — принц[ипы] и вера, как две ноги.
Тяжела жизнь от того, что обстановка для того, что не радует, а того, что радует — нет.
О деле Васильева. —
Ссора с Ваничк[ой].
Всякое искреннее слово, оборот, подхватывается и опошляется. ‘Пора и т. п.’
Жизнь есть увлечение делами мирскими, всё равно как собирание грибов по дороге, когда послан хозяин[ом]. Притча о слугах в доме.
Непротивление] злу есть только часть.
Гольц[еву], Гроту, Страх[ову], Цертел[еву].
Баба из Левинск[ого], мальчика забрухал.
Городенской мужик, закопан в снегу.
По 1-му я сам по себе, по 2-му отец, гражданин, по 3-му раб божий. .
По 1-му обязательны мои желания, по 2-му закон людск[ой], по 3-му закон Божий.
1-е. Бери вес, что може[шь].
2-е. Ты сын семьи, государства — служи им.
3-е. Ты сын Бога, служи одному ему.
Задавило Ноября 20. — Рима Родионова сторожиха.
Учение это религиозное. Оно не определяет внешних отношений, но внешние отношения — новые — сами собой вытекают из него.
Сон === жизнь в другом мире, другая, память о к[оторой] исчезает, но последствия остаются.
Ничего не делать, а только направлять силу по течению — как поток. Если бы частицы стремились по своему, они ничего бы не сделали.
Лучшие наборщики те, к[оторые] не знают языка, на к[отором] набирают.
2-е жизнепонимание— слава.
В Сергиевское в больн[ицу].
Хочется сказать: не хотят принять, но это было бы неверно: прямо не понимают. А не понимают, п[отому] ч[то] считается давно несомненно понятным, п[отому] ч[то] смотрят на него с высоты велич[ия], не дают себе труда вникнуть в него, как челов[ек], к[оторый] бы смотрел на фунд[амент], думая, что видит храм.
Так что после выхода м[оей] книги убедили меня, что никогда не прекращалась и все усиливалось исти[нное] понимание учения Хр[иста] между меньшинством и всё более и более затемнялось в массах.
Бедность, страдания людей показывают не то, как думают, ч[то] нуж[но] делать для людей, но то, что — нужно — для себя.
Урядник, лошадь — взыскивают деньги, 40, жена ушла 11 год. Может ли жениться.
Можно ли взыск[ать] за увечье в 1881 году. Фонарь. В каком месяце. Отставной Михаил Иванов[ич] Родионов, Богородицк[ого] уезда Кузнец[овской] волости.
16 четвертей овса. 10 мер.
Какой же вывод из этого. 1) что люди (меньшинство) поймут, что не должно усвоить жизнепонимание, а большинство страданиями будет приведено к тому же.
Рано ли, не знаю, но скоро это будет.
Не могу заснуть, п[отому] ч[то] о себе думаю.
Смерть == забыть себя.
Смягчение нравов не делается само собой, но вследствие нового жизнепонимания.
Труд для других не тот, к[оторым] воспользуются другие, а тот, котор[ый] делается для других, и они знают, ч[то] он для них делается.
Бабур[инский] мужик — в солдаты берут брата, а старший больной.
Об усыновл[ении].
Saint (святой)
Бык забрухал мальчика. Мих[аил] Иван[ович] Кондрашев.
М. И. Костина — Павел забрухан.
Причины непонимания — церковь и наука, т. е. уверенность, что мы знаем.
Но движется вперед 2-мя путями: вольным и не вольным.
Усложнение жизни требует изменения. Надо изменить в какую-нибудь сторону. И несмотря на то, что церковь или наука застилали глаза, смутно чувствуется один идеал, и бессознательно люди стремятся в его сторону и, в сознании оставаясь столь же далекими от него, в действительности шаг за шагом приближаются к нему. Это совершилось с христианским учением.
Истина не имеет пределов, но ложь ограничена. Ложь церкви и науки обличается жизнью, к[оторая] переросла их.—Ни[ти], привязывающие люд[ей] к церкви и науке, становятся всё натянутее и натянутее и должны лопнуть.
Люди думают, что знают двояким обра[зом], сверхъестественным и опытным (эволюц[ия]). Скажу о 1-м.

[ЗАПИСНАЯ КНИЖКА N 2, 1891 г.]

Книжку Ге и письмо.
Богородицкого уезда, волости Черневской, деревни Красной Слободы Алексей Семенов Шарапов, требует 9 р. 25 к. Просить уплатить.
0x01 graphic
АВ2 = ВС2 + АС2
АВ2 == (АС + С)2
0x01 graphic
АС2+С2+2АС,
ВС2
Аn — ВС + С
Кудряшев желает получить [1 неразобр,] надел. —
8 И[юня]. [1 неразобр.] пасеки, пчелы в макушк[ах] леса густо.
Два средства: умерять свои потребности и увеличивать доходы. Первое нравственно само по себе, второе само по себе безнравственно.
В горелки бегали, за кустом целовались.
В[опрос]. Что ж, это малость, не стоит того [1 неразобр.].
О[твет]. Большую можно сделать мерзость, но доброе дело можно сделать только малое.
Натурально! В среде развращенной вс[якое] доброе дело ненатурально.
О[тец] С[ергий] узнал, что значит полагаться на Б[ога], только после того, как совсем погиб в глазах людей. Явилось равнодушие полное к людям и их действиям. Его берут, судят, спасают, ему все равно.
К Коневск[ому]: противуположность плотской поэзии и духовной.
Дети дают хлеб сладкий, сахар, деньги, думая доброе. Также многие женщины и глупые мужчины — не разбирая того, откуда эти хлеб, сахар, деньги.
Петр Киселев обвиняется в разбитии лавки. Просят об обвинении — 5-й месяц сидит.
Сон смеш[ного] челов[ека] Дост[оевского].
13 вышли. Булыган пашет. — Раздражение жены. Плохо спал. Рано встал — скучно. Не мог писать. Вышел во 2-м часу.
30 верст до[шел] поздно. Очень хорошо внешн[яя] жизнь. Но, боюсь, не прочна. Томашевич. Разговор о день[гах].
15. Встал рано. Прекрасно шли. Рощин не доволен. Ни одн[ой) мысли и устал.
ширина 1 арш[ин] 3/8, в[ершка].
вышина 1 арш[ин], 14 1/4, в[ершков]. (Две строки написаны неизвестной рукой, вероятно кого-нибудь из Буткевичей)
Заказать 12 рам, со стеклами и с прибором.
О[тец] С[ергий] ждет солнца.
Женщин надо презирать, чтобы быть (Смотри Дневник 1891 г., 17 июня, 2)
Разводить дикарей.
[1 фраза — полторы строки — неразобр.] В них просыпается любовь Божия.
Только под старость живешь по своему [?]
1) Баба присуждена к тюрьме [1 неразобр.].
2) сам мир [?] — Сибирь.
3) солдатство [1—2 неразобр.].
4) Разводить дикарей.
5) Спасать больных и губить здоровых.
Выписать из кни[ги].
Как дети [?]
Просит [?] Алексеева.
Сначала область [?]непонимания — причина его, потом: оно все-таки необходимо.
Я скучаю, огорчен тем, что не пишу. Новое подтверждение того, ч[то] всё, что огорчает — всё, всё на пользу.
Неспособность писать исправляет от заблуждения], ч[то] жизнь есть писание — жизнь есть служение Богу — людям, исполнение Его воли.
Воздержание — Потребности Лихтенборга.
Голова завернута платк[ом], язык дергается.
Гольтяк.
Самовар.
Марш[?]
Бабуринский крестьян[ин] — сын 22 лет. Единственный, больной глазами и шеей? Нельзя ли уволить Кузьму до лота.
И на других. —
Я стареюсь.
Прежние учения говорили: живи противно твоей природе, (подразумевая одну животную природу), подчиняй ее внешнему закону. Христианство говорит: живи сообразно твоей природе (подразумевая божеск[ую] природу), не подчиняя ее ничему, ни своей, ни чужой жипотной природе, и ты достигнешь того самого, к чему ты стремился и чего ты достигал, подчиняя твою при[роду].
Глаза близко, милая, жалк[ая].
Женщина скорее бросится в воду за ребенком, а мущина скорее [1 неразобр.].
Ю[?] Крапивиной работу, переводы с французск[ого]. В [1—2 неразобр.], Яницкой дом.
В Петербурге]
Анаст[асия] Карловна Шрейдер. Басейная 8-й N.
Лазарев.
Покровский.
Златовратск[ий], Патр[иаршие] пруды, Ермолаевск[ий] пер.
Жизнь только тогда истинная, и пот[ому] счастливая и спокойная, когда представляемая мною линия ее пути проходит через точку смерти.
Когда мы близоруко рассматриваем путь жизни, нам представляются только уклонения от пути, точно так же, как когда мы рассматривали бы следы человека, шедшего в метель по дороге. Он постоянно сбивался, то направо, то налево, и всякий раз, сбившись, выходил на дорогу. Таково движение вперед человека и человечества.
Правительство, если бы оно б[ыло] тем, чем оно хочет быть, должно бы организовать труд — земледелие. Напротив, оно не организует, эксплуатирует.
Почему чиновнику пенсия, а земледельцу — нет. (Дальнейшие листы Записной книжки (лл. 11—19) относятся к 1889-1890 гг. и включены в тт. 50 и 61.)
Все способы придумываются, но только не одно главное: решить, как бы в противление злу, каждому для себя, или воспользоваться тем, к[ому] дано.
Вдова, 6 детей, задавило мальчика 9 лет. — Не дав[али] свистка.
Разум употребляется] не на то, чтобы открыть истины, а на то, чтоб то, что хочется считать за истину, выдать за таковую.
Не верить разуму — всё равно, что советовать не раскушивать.
Стахович, развратная жизнь, самодовольная, от семейности.
Телят[инским] овес из магазеи. Старшина не дает под предлогом уплаты податей.
Ломовки, староста Соломаткин обвиняется в подлоге приговора.
Усадьбу подписать може[т] ли баба?
Из Левинско[го], бык забрух[ал]. Марья Костина.
Федор Строганов, сын сосланного Павла, жившего в городе Ишиме, Устьламинской волости, деревни Ситниковой, Марфа Васильевна Сизикова осталась там в 1884 г.
1) Жизнепонимании много — семейн[ое], личн[ое] — государственное…
2) единица жизненная — 1) я, 2) семья, 3) род, 4) госуда[рство], 5) человечество, (6) …Христово, мир, всё — воля, по чьей всё возникло и я живу.
Ушла 8 лет тому назад. А он уш[ел] 3 года тому назад.
2-го мая деревни Пришни. Глебовы, Иван Родионов хочет к себе принять Никиту [?].
Первая кни[га] Царей, глава 2, стих 8.
Веру в Бога можно узнать, только когда разувериш[ься] в себе. Пробить верхний лед, чтоб стать на твердый.
В силу государствен [ной], охраны 16 статья 92.
Для чего правительство обеспечивает верность контрактов?
Для чего родители отдают детей с глаз долой.
У молод[ого] чел[овека] в сердце — поет.
Сознание отделяется и, как созревшее, отпавшее семя, ищет зацепиться, прижаться к чему-нибудь, к почве, нужной ей, чтоб начать жить снова.
Если бы зерно, засыхая и отделяясь, чувствовало бы прекращение жизни, разве не то же испытывает оно, что умирающий.
Вера в то, что человеку, а следовательно и человечеству, как собранию людей, стоит только захотеть, чтобы вырвать из себя зло.
Все люди просто обжоры.
Мэри машина для произведения щекочущих звуков. Иллюзия ее в том, ч[то] — так к[ак] ее хвалят, то то, ч[то] она делает, хорошо. Певцы.
Нравственный упадок. Это сомнамбулизм, бездействие высших душевных сил. Надо проснуться, как когда кошмар. Надо понять, что это кошмар. Я так и делал, когда встряхивался.
Le non agir не есть покорность — напротив. Придворные самые подлые и покорные и самые деятельные.
В Пришне постройка—сносит 120 с.[?]
Послесловие к послесловию. Так или не так я объяснил, почему, нужно наибольшее воздержание, — не знаю. Но знаю несомненно, ч[то] совокупление есть мерзость, к[отор]ую только наша похоть оправдывает. Знаю, что для того, чтобы иметь детей, тоже не станешь этого делать.
Говорю: отвертись от себя, да будет воля твоя, а думаю только о том, как делать свою волю.
Боязнь ненатурального мешает всякому движению. Всякий шаг вперед ненатурален.
Христианская религия — и разные жизнепонимания.
Если бы не б[ыло] авторитета науки, церкви, люди не могли бы быть так глупы.
Настроение серьезное — веселость противна, настроение веселое, грусть противна. Стало бы[ть]….
Сапоги Прошке.
У выхода толпимся и, чем ближе к выходу, тем теснее и чувствуешь себя бессильнее. Близко уж к свету и простору.
Потемкин полюбил жизнь.
Ногу отрезали в засеке на работе.
Я играю на фортепиано, читаю роман дамам вслух, а тут мужики ходят, оборванные, усталые — мешают. — Они бы держались своего места — не мешали.
Только когда перестанешь жить для себя и людей, станешь жить для Бога.
Хочет быть полезным — учителем, доктором, техником, а дело в том, ч[то] полезен не доктор, уч[итель], техн[ик], а полезен не эгоистическ[ий] человек — не эгоистический докт[ор], уч[итель], техник, царь, г…. чист. — Положение избирает — жизнь, судьба, деятельность в положении — сам.
Наследственность. Пьяница прибавляет своему потомству только несколько шансов атавизма, к[оторые] и так уничтожаются смертностью. Можно говорить о последствиях, но нельзя ими руководиться. Разница: принять во вним[ание] последствия и руководиться.
Поша пишет — физич[еская] работа зверит, тем более нельзя сваливать [2 строки неразобр.] работу.
[Телятин]ские просят раздать магазейную рожь. [6—8 неразобр.]
Кривое осуждение ввергает в тоску, тогда как прямое поднимает. Ога[рев].
Голод — нельзя начать д[елать?] добро нынче, не делая его вчера.
Ошибка о возможности [1 неразобр.] христианской добродетели без воздержания происходит от представления о возможности любви без самоотречения.
[11 строк — четыре записи — неразобраны.]
Кир, Ликург, Спартанцы, Эпаминонд, Сократ, Диоген (как его бранят), Цинцинат, Аннибал, Катон.
Человек представляется для себя отдельным от людей только п[отому], ч[то] он держит фонарь.
Но и в области воздержания, самообладания, если человек серьезно будет желать его, он неизбежно будет приобретать это самообладание в одной определенной последовательности. Нельзя наесться селедок и потом воздерживаться от питья. Нельзя наесться мяса, напиться вина и воздерживаться от блуда.
Прохор Зотов сына женит.
Я только хочу сказать, что если он чист и говорит о добродетели, что он лжет[?]
Можно быть грязным и порочным, но нельзя быть добродетельны[м] и не грязным.
Человек живет только затем, чтобы проявить свою индивидуальность. Воспитание в том, чтобы стереть ее.
Дмитрий Ефимов ссылается в Сибирь по приговору. — Есть приговор, что принимается. О женщине — сыне.
Вред подачи денег — отдаление.
Для драмы. Спор с православным. ‘Не могу’. С либералом.
Отчего у Радст[ока] успех в высшем свете. Согласны на все. И в церк[овь] ходят, и к бедным, но не изменяют жизнь — не отреченье от князя мира сего.
К Александру I. Солдата убили вместо его. Он тогда опомнился.
‘Вор’ не тот, кто взял необходимое, а кто берет и держит нужное другому.
И подумать, какой запас (marge (простор)) для человечества в смысле борьбы. С нуждою. Вино, табак, сахар, мясо. — И если бы лишения, а то ничего, кроме гнилых и выбитых зубов, разврата, катаров и т. п.
Танталово мученье теперь для рабочих.
Для богатых — отравлен[ия], и свалка, и страх.
Помнить? Самовар Графине.
Древние жили во всю, а теперь нельзя жить во всю. Надо притворяться.
Согласное распадение общественного жизнепонимания. (Зачеркнуто: Человек должен понять, что он обманут, но тут — его слабость, его привычки, его разврат. Пишу.)
Дальше идти некуда, надо назад возвращаться к дикому жизнепониманию. Оно и совершается. Либо вперед, либо назад.
Вопрос в том, одичать или быть человеком. Одичание уже совершается — выставки, балоны, пьянство.
Одичание в утонченной форме матернал[ьной] жиз[ни].
Арбитрация есть только продолжение обмана.
Бывший учитель Ростово-на-Дону гимназии Дмитрий Зеленецкий, написать скорее.
Человек теперь находится в ужасающе подлом положении.
Гельмголъца — телефон.
Цель жизни недоступна человеку.
Письма: 1) Александре Андр[еевне], 2) Долнеру, 3) Чертк[ову], 4) Буткев[ичу], 5) Ге, 6) Горбун[ову], 7) Алехину.
Ответить: 1) Барш[евой], 2) [1 или 2 нвразобр].
Дмитрий Ефимов в Сибирь. Приговоры отменены. Солдат бывший просит пособия. Его убили.
Вписать противоречия полож[ений] богатого и бедного и средство заглушить.
Обилие мыслен без всяк[ой] основательности от отсутствия жизни. Прежнее брошено, новое не усвоено. Междуцарствие.
К О(тцу] С[ергию]. Ежели пасть, то с той лучше бы.
Марья Иван[овна] Костина за быка задавлен. Кондрашевых.
Бондарь — живет не дома.
Тит Кузьмин.
Человек б[ыл] в ночлежном, потом —в саду райском.
Анархия есть христианство, но с желанием удержать положение. Тоже и социализм.
Свобода воли есть сознание себя живущим, сознание закона своей жизни — стремление исполнить закон своей жизни.
Челов[ек] приближается к истине по мере освобожденья своего от желаний и привычек.
О воинск[ой] пов[инности] не нужно, а указать ошибку общественного жизнепонимания, как оно выказалось во власти и окончательно в об[щей] в[оинской] п[овинности].
Ко вчерашнему: как только я получаю сознание жизни, я делаюсь участником ее. Я хочу исполнять закон, стало быть, я хочу то же [?], что Бог. VII глава. Но попытка заглушить жизнь дошла до крайних пределов.
Вдова 42 лет, 2 девки 8-и и 15-ти, сын 19 л[ет]. Старик отец 80 л[ет]. Можно ли освободить сына. Мостовской крестьянин. Велят ломать каменную избу. А изба дана ему на часть. 16 л[ет] столяр.
Туле в реальном училище попросить, чтобы выдали свидетельство Боровкову Алексею. …Послать его к [Давыдову?]
Вписать в противоречия] Либиха и Паскаля. Нетрудно доказать тор[же]ст[во] анархии впереди. Нужно дви[гаться] все же.
Противоречие. Воин[ская] пов[инность] есть последствие. Власть должна подчинять, но не подчиняться. Молитва. Свобода воли.
Религиозное чувство есть способность провидеть.
Родители мучают.
Дмитр[ий] Иванов[ич] Журавлев по распоряжению Киевского полицейского управления о невыдаче паспорта.
Женщина красивая говорит: он ученый, умный, нравственный, мне покоряется, стало б[ыть] я выше науки, ума, нравственности.
На что назначено яблоко? На то ли, чтобы защитить и дать навоз семени, или для пищи и наслаждения животных и людей?
Просит поступить в учитель[ский] институт без экзамена. —
Богоявленский Иван Герасим[ович].
Одоевская, у нее покров висит.
Петр Иван[ович] Кузнецов.
Нелепость жизни происходит от невоздержания, власти женщин, власть женщ[ин] от невоздержания.
Не искать делания добра: только то, что требуют от тебя, сделай, как должно.
Об[щая] в[оинская] п[овинность] есть выражение несостоятельности, и вместе с тем требование предъявляется ко всем.
Когда болеешь душой — вопрос неразрешенный, то чувствуешь себя больным зубами во всем теле и просишь тело (Бога) помочь.
Бог — это бесконечнее], всё то, что во мне, конечно. Бог будет то, как я понимаю себя, но только бесконечное.
[2 неразобр.] Дмитр[ий] Ефимович Нарышкин, приговора у Лопухина.
Перегнул пружину—она лопнула: требует слишком много — подвергая крити[ке] прежнее.
Отчего будет война? От того, что Вил[ьгельм] команд[ует] войском. Отчего он ком[андует] вой[ском]? От того, что мы пошли в войска.
Положение духоборов кланяться в ноги, т. е. понимать, что чел[овек] выше всего.
Разрешение и международное и политическое.
Порядок — слов.
Еще человек, еще человек, еще, еще… … и всё надеешься, что этот знает больше и лучше, а всё то же, всё то же.
Мушку или горчишник. Кремор-тартар пить. Растереть.
Неужели никогда не поймут: не поймут до тех пор, пока не придут и не выкинут их.
В ней много недостатков. Барыня ест и упрекает жестокость мясника.
Если бы делать добро людям, как делали дола охоты: та же бы страстность, то же нарушение всех приличий, те же подготовления, тот же жаргон, даже то же сочувствие — хоть бы то же хвастовство.
О Мостов[ском] крестьянине у Носова[?], просит об экзамене.
Что есть религиозное] чувство? Пророчество.
Маше письмо об эгоизме.
Озмид[ову] корчевать пни.
Деньги невольно.
Полиция пособница войскам. — Кто дал полиции пистолет? войско.
У нас дворники, охрана. Отчего дворники, охрана, идут? От того, что им дают деньги. Откуда деньги? Деньги собраны теми, кому дают деньги. Выхода нет. — Кроме одного — сознания неправды.
Не стачки нужны, а нужно не идти в солдаты. И этим разрешаются все противоречия.
Всё, и выгоды, и достоинства, всё против, но кольцо — правительство подкупает. Одно спасение — нравственное. Держитесь, если вам угодно.
К стат[ье] воздерж[ание]: Вегетар[ианство] признак поворота к уменьшению потребностей.
Приходит время, когда умолчание становится невозможным.
Объяснение, почему не устояли общины.
Похвалил Иоанна Кроншт[адтского]. Как стало легко!
Всякая молитва д[олжна] б[ыть] двоякая: чтобы было, и чтобы не желать.
К О[тцу] С[ергию]. От похоти затемняется мир.
Мише плохо.
Молтке ее ждет. Сам разжег.
Государство большой тополь.
Незнание, что будет. Только тогда и наст[упит], когда не знаю. Только тогда вера в Б[ога], в Его закон. Только тогда и свобода и жизнь. Да что же может быть?
Работа. Отдача себя работе с самозабвением [1 неразобр.] в самой простой работе и в работе Божьего дела.
Война погубит сама себя — неправда.
Гроту, Озмидову, Ганзену, Количке.
Мороз на траве. 15 Сент. Солнце [1 неразобр.], желтый, красный лист. Тихо, весело, бодро, звучно.
Человек, к[оторый] не терпит поправки, идет всё дальше и дальше в самомнении. Сережа. Товарищи Отца Сергия.
Самолюбие и во всем успех.
Гроту, что письмо Гольцеву.
28 Сент. Есть всегда, как будто ты в нужде, не до сыта. Таково свойство и положение нравственного и потому нормального человека.
Прокоф[ию] лесу.
Свез 400 р., в Сентябре собирают. Огаревка Богор[одицкого] уезда. 230 свез зановое. 19 Сент[ября]. Подати за 2-ю пол[овину].
Почему власть — власть. Очевидно, не пот[ому] ч[то] помаз[анник]. Конституция отнимет.
Но пусть не думают, что это нечто особенное — нынешнего года — всегда — только загрязненное, так что все стали чистить.
Когда трудно, как мне теперь, безвыходно с женщ[иной] и славой, надо думать, что это отличие. Мне задается урок трудный, п[отому] ч[то] в меня верят, надеются на меня и любят.
Государство сильней личности только христианское.
У нас в России заметно.
Народ отв. существ. — как не он.
Хатунка, больница, хворает, бабе.
Культура.
О дровах. Холсты.
200 т. на Тульск. губ. 3000 — на лес 600. — О работ. 5 Окт.
О валежнике 20 саж. внимательно очень. 3 волости. Супонев[ская], Кузнсцк[ая], Ново-Покровская.
О любви Б[ожией].
Завернувшаяся калоша.
Доброта ко всем. Без нее всё плохо.
Шубу, кормилица.
Мои знания 65 л[ет].
Бабу за корче[мство] в острог.
Ощущение (Зач: нашей) жизни и ощу[щение] ее пределов, вот откуда представления о жизни.
Обвиняется в побо[ях] старик Платон Новик[ов], Ясенецкий крестьянин. Обвиняется в будке Родионова Рима.
Молиться об унижении.
Все науки хороши, только бы не задавить ни одного человека, а они все на трупах построены.
1. Ивин Степ. 6. 2
2. Степ. Карп. 7. —
3. Семе[н]
4. Орефья Вас. Хбалев — 8
5. Григор. Мак. 8
6. Иона Иванов 5
7. Наум Тереит. — 9
8. Антон Ларив. — 13
9. Максим Ермак. 8
10. Конст. Лигутин 14
11. Игнат Епифанов 3.
12. Фед. Епифан. — 4
13. Ннкиф. Винокур. — 5
14. Макс. Пузанов 7
15. Васил. [1 неразобр.] 3
Овсянки в Пресновку.
Рожнову в Забровко круп и чаю.
Хавронье одежу н книги детям.
Дрова в Татищеве и Енгалычево. Попов малый просит.
Красный Крест.
Иван Воронин
Вдова Вера Кирсанова Мещерск[ая]
Левон
Фекла Мазик. Татищевская.
Марья Дронуш. в д. Татищ[еве].
Цена на капусту.
Красный Крест
Отправка стоит 300 р.
Свидетельство от зав. за день?
По чем капуста.
У Сазонова отрубей.
У Эрисмана узнать о коноп[ляных] жмыхах.
П(авел] Александрович] Усов, Калуга.
Тверь Клоповск.
Маресу сказать адрес Клобск[ого].
Иван Шувалов
Иван Кришин
Андреевка
Илья Кузмин.

[ЗАПИСНАЯ КНИЖКА N 3, 1891—1892 гг.]

[1891. Сентября 18. В Пирогове. Разговор с братом. Прогулка: мужик на двух белых лошадях. У него молотилка, а хлеб с лебедой.
Баба из Царева. Малый в работниках. Купила дров на 90 к.
Мужик из Львова. Продаем овес, тем кормимся, покупаем отруби, в хлеб сыпем.
Заречный староста: Из 57 дворов 15 совсем плохих. Не сеяли овса.
7 плохи. 2 14. Лазлов Фед. 2 средн. — 4, 16, 19.
26. Один сыпишка в работниках.
Собаки. —Свечина.
Средних — 6 —
Бедных — 27, 25, 28. .
Ознобишино. — Картофеля нет. Побираются почти все. Отруби и мука Ґ на Ґ.
Топки нет.
Лебеда дурная — рвет.
19 сент. 1891. Выехали в 7 часов. Заехали Богородского уезда в деревню Понарино к старосте. Молодой малый начал перечислять. 60 дворов, каждый сколько ржи, овса, картофелю, сколько едоков. Всё без остановки и запинки. Из 60 дворов 30 бедных: в среднем 5 мер ржи, 5 четв[ертей] овса, около 10 четв[ертей] картофелю. Всё вместе — главное, картофель — дает возможность существовать полгода, т. е. до Марта. Хлеб с ле-бедой — ужасен. Лебеда нынешнего года зеленая. Ее не ест ни собака, ни свинья, ни курица. Люди, если съедят на тощак, то заболевают рвотой. От кваса, сделанного из этой муки, люди (Следующий лист вырван.) похлебку картофельную и кисель овсяный и хлеб с отрубями. Для этого нужно скупить картофель и отруби и устроить пункты столовых.
От второй беды нужно в засеке собрать дрова артелями и выслать их по железн[ой] дороге.
У Бырдиных помещичья семья, барыня полногрудая с проседью, в корсете, с бантиком на шиньоне, хозяйка, расплачивается с поденными, угощает и кофоем, и кремом, и котлетами, и грустит о том, что дохода нет, только 10 четв[ертей] овса в продажу, а на детей нужно 1500 р. За мальчика в корпус 400, за мальчика в гимназию пансион 500, за девочку пансиона столько же. Когда говоришь, что этого не нужно, особенно для дочери, она согласна, но ‘что же делать’. За столом подали водку и наливку и предложили курить и объедаться.
Приехали к Свечину. Он на охоте. Великолепный дом, конный двор, винокур[енный] завод, голубятня. Его жены байка. Интересы у Бурдиных и здесь, у Бибикова: именье, доход, охота, собаки, экзамены детей, лошади. Не знаю, выйдет ли что из моей поездки. Хочу делать не для себя. Помоги, Отец.
Толки об охоте, Вел[иком] Кн[язе]. Как дурно скачут собаки. Выросли ли молодые? — резвы ли? — У Свечина в чекмене, с наборным ремнем, скачет. Привели Налета[я], Урыва[я] и т. д.
Каждый свою жизнь ведет —
1) Есть ли хлеб в России?
2) Сколько надо считать голодных?
3) Почему не дают леса?
4) Почему собирают недо[имки]?
5) Какие меры в Тул[ьской]?
6) Какие слышно в др[угих] губер[ниях]?
Самый бедный это самый нравственно слабый. Как им ни помогай, всё пройдет туньо, как прошло прежде. Одно — кормить.
Мещерки. 6 душ. Сын в солдатах. Раскрыто. (Зачеркнуто: Ничего) 5 ч[етвертей] овса. — Побирается, принесла хлеба.
Другая. Муж кладет. 4 детей. Хлеб испекли. (Против последних двух записей слева на полях написано, поперек страницы: Сгорели [?])
Третья. Хлеба нет. Испекли 2 хлеба с лебедой. Овса 3 четв[ерти]. Картоф[еля] нет.
4-я живет на квартире, избили мужа пьяного.
5-я, осьминник сдан, хлеба нет.
Подати собирают.
ржи овса, кар. Зар. душ.
пшен. чет.
Павел Григ. — — 2 15 5
Корн. Егоров 0 6 7 — 7
Егор. Лук. — 4 5 — 4
Ст. Петр. 0 0 5 50 6
Митр. Лук. Достаточно. Дядя в Москве.
Влад. Филипп Едет в Москву совсем. Распродал всё.
Егор Еф. Достаточно
Ив. Ив. Достаточно
Евстаф. Ильин Отец уехал побираться, ничего нет.
Мих. Ив. Бедность — избы нет.
Евд. Дмитр. — ничего нет.
Яков Данил. — бедны
Игнат Данил. — бедны
Осип. Фил. — бедны
Васил. Мих. — — —
Алексей Ильин 3 6 7
Иван Ильин
Топки нет.
Иван Т. Староста, ничего нет, должен 50 р.
Степан Павлов.
Иван Дмитриево
Кирилл Иванов.
Глеб Андреев.
Арина Ветрова.
Марья Ворониха.
Авдотья Евенкова.
Кирша солдат.
Керосину.
Дьячиха, 5 чел.
За плети 4 воза десятину убрать. Должны все.
Бегичевка. Безлошадных 10 дворов. Мать лиш. Вся постройка разрушена.
Акинфии Ударов
Маша в —
Мясновск[ий] ста[роста?].
У Эрисмана:
о пшене,
о горохе,
о чечевице,
о конопл[яных] жмыхах.
Ячмене.
Овсян[ом] киселе.
Свекле. —
Кукурузе.
Пшеница.
English Cotton Famine. Sir Robert Rawlinson. 11. The Boltons. South Kensington. London. S.W. [Хлопковый голод в Англии. Сэр Роберт Роулинсои. 11. Болтоне. Южный Кеисиппон. Лондон. Ю. З.]
Чучковск[ой] волости
деревня —————
Гарднер ————
Гайдеб[урову]
Ге — о горохе.
В Сарат[ов] Т. о пшене.
Зиновьеву.
Чистякову.
Горох — 95
Пенька — Усов.
Соловьева Вера Алек[сандровна], Чернышевский переулок,
д. Пустошкина. —
Ильяшенко.
Хлеб из разных частей ржи и кукурузы.
Ставить [на] одной кукурузной муке, а на др[угой] день месить всей частью ржаной муки, месить покруче и печь с печке, топленной погорячее. Сидят в печи долго, ибо пропекаются трудно. (Запись сделана рукой С. А. Стахович.)
Каша из кукурузы. Просеять муку сквозь сито. Просеянное идет на муку, а оставшееся, более крупное — на кашу.
Данковского уезда сельцо Надеждино, Прожигаловка тож. — Стаховичи (от Лебедяни 10 верст).
Данковского уезда Тужилки — Стаховичи, Борщовка — тож. (В 3-х верстах от Барятина и в 5 в. от Авдулова тоже Стаховичи.) (Обе записи сделаны рукой С. А. Стахович.)
Капусту
чечевицу
горох
хлеб печь
Елисей — боль[ной]? в Екатерин[инском].
Кашеварова
Кузнечиха
Горох — Фиона
Афимья
Мясновки
Письма: Бибикову, Кауфману.
Даниле дров и одежду
Столовые можно открыть у Ивана Кочеткова и Платона Петрова. (От слов: Столовые можно и до: Влад. Кочетков 2 записано рукой М. Л. Толстой.)
Еще по списку:
Спиридон Антонов 1
Вдова Степанида Семина 3
Вдова Анна Егорова 2
Василий Графчиков 1
Василий Лапшин 1
Василий Михалев 2
Яков Уколов 2
Никита Бузаев 2
Антон Гречишник 2
Михаил Семин 2
Вдова Анна Фомина I
Влас Тарасов 1
Илья Силаев 1
Влад. Кочетков 2
Имя
Сколько душ
Скотина
От Земства получил ли
Запасы и семена
Илья Борисов 2
сам, баба, 5 детей
1 лошадь
Не получал еще
ничего нет
Вдова Анна Васильева 3
сама, 5 детей
1 лошадь
3 пуда
ничего нет
Данило Дмитриев 3
сам, баба, старуха, 6 детей
1 лошадь
4 пуда
ничего нет
Фома Михайлов 1
один
—
не получ.
Безземельный
Илья Миронов 1
сам, баба, 3-ое детей
—
2 пуда Ґ
—
Алена Пузырева 2
сама, 4-о детей, сын 18 лет
—
2 Ґ пуда
Безземельная
Вдова Александра Никифорова 2
сама, 3 детей
—
2 пуда
Безземельная
Иван Кочетков 2
2 брата раб. 7 детей
1 лошадь
3 пуда
2 надела
Варвара Михалева вдова 3
сама, 4 детей
—
2 пуда
отдана
Вдова Настасья Шувалова 1
одна (старуха)
—
—
без двора безземельн[ая]
Николай Григо- рьев 2
сам, отец, сын (па сто- роне), жена 3-ое детей
1 лошадь
3 пуда
3 надела
Никита Уколов 2
сам, жена, 3-ое детей
1 корова
2 пуда
1 надел
2 Иван Силаев 9 душ 2. (Зачеркнуто: Прасковья Анисимова Борисова 1. Агафья Иванова 1.)
Исай Харитонович 11 душ 2
Василий Тарасов 1.
(Таблица сделана рукой М. Л. Толстой.)
Солому можно купить дер. Бугровка, у Афанасова, 15—16 к. пуд. 1
Имя
Сколько Душ
Скотина
Выдача
Земля
Андриан Федо- ров 1
сам, жена 3 детей
—
2 и Ґ ,
Нет земли Сын на стороне
Иван Игнатов 3
Сам, баба, 6-о детей. Старуха
1 лошадь 2 овцы
3 Ґ
3 надела
Марфа Прусакова 2
сама, 3 детей
1 лошадь
1 Ґ
3 надела с деревом
Вдова Пелагея Бузенкова 2
сама, 4 де- тей, 1 сын женатый
1 лошадь
3
1 надел
Пелагея Силаева вдова 1
сама
—
Ґ пуда
ничего нет
Воробьев Илья 2
Сам, баба, 4 детей
1 лошадь
Ґ пуда
2 надела
Платон Петров 1
Сам, баба, большой сын, 3 детей
—
2 Ґ пуда
безземельный
Кузьма Кузьмин 1
Сирота
безродный
—
(Пелагея Пузы- рева)
(старуха)
Алекс. Егорова
Сама. Сноха, 2-е
1 кор[ова]
1 Ґ п.
сын в остроге
(Запись и таблица сделаны рукой М. Л. Толстой.)
Лучки — дрова сосновые и хворост по 8 р.
Работали в Пеньках, 3 мальчика.
1. Лар. Арт. 3
2. Ив. Ар. 1
3. Мих. Т. 1
4. Тим. К. 2
5. Афан. Бор. 2
6. Ив. Прох. 3
7. Як. Як. 1
8. Фед. Род. 1
9. Арх. Тим. 2
10. Мал. Ива. — 1
11. Як. Павл. —2
12. Еф. Пон. — 2
13. Пел. Степ. — 1
14. Вас. Тр. — 2
15. Федора — 3
16. Тим. Мих. — 2
17. Ан. Панф. — 2
18. Настас. —2
19. Тих. Ник. — 1
20. Вас. Григ. — 1
21. Митр. Фр. —2
22. Григ. Митр. — 2
23. Стеы. Арх. — 1
24. Ир. Тим. — 1
25. Ил. Серг. — 1
Федор Халяев из Хов[анских] хуто[ров] просит.
2) Михаил Иванов
3) Емел. Егоров
4) Павел Липатов
5) Василий Конст.
6) Семен [неразобр.]
История изречен[ия] Леонтьеву.
Федор Кусков просит дров.
Семен Лазар. Хлеб 1.
Андрей Ив. — 2.
вдова — 5.
Илья Марк. 2.
Аре. Маркин — 1.
Троф. — 1.
Григ. — 2.
Куз.
Матф. Алекс. — 4.
Андрей Машк. — 1.
Ст. Мелихов — 7.
Никит. Мих. — 1.
Митр. — 2.
Яков Шаликов — 2.
Кузьма Шалик. — 4.
Тимоф. Мыш. — 5.
Иван Тих. — 1
Анна Гордеева — 2
Михаил Ив. — 1
Никанор Пронин — 2
Егор Шарик. — 2.
Егор Шарик. — 2.
Матвей — 1.
Андрей Панин — 3.
Мышкин — 1.
Андрей Лазар. — 1.
Матв. Ильин 2
Гавр. Григ. 2.
Катер. Тих. 2
Пав. Степ. 2
Саф. Фед. 2
Серг. Ник. 2.
Тим. Тих. 2.
Иван Лев. 1.
Григ. Антон. 1
Сем. Степ. —
Ив. Павл. —1.
Ил. Степ. —2.
Наст. Фил. — 1.
Ник. Гр. —2.
Богом вложена любовь к себе. Заблуждается человек, думая, что любовь животн[ая], а не Б[ожья].
Петр Николаевич Бобровников в Ряжске.
Коншину.
Строить дом для вида, для другого, или для себя.
Мачтету — 1
Тане напомнить о полотне. О Мартынове.
Цивелевск Казан[ской] губернии, Яниковск[ая] волость.
Правление Ивана Ивановича Лыжина.
Сызрано-Вяземск[ой] Малевка.
Кротковская контора Стебут.
Телеграф: Михайловское —Тульской.
Писать: Михайлов[ское] Т[ульской] губернии Богор[одицкого] уез[да].
Ряжский уезд, село Незнаново.
От Ст. Кораблино на Ряз[ано]-Козл[овской] железной дороге.
Желает работать среди голодающих Суханов Федор Иванович —Москва. Пречистенка, д. Ребиковой, кв. Климова.
Бобринск[ого] выпис[ать] Тане. —
Дедлово. —
У Бобринск[ого] кукуруза.
Алексеевы в Гаях.
Муравлянку зов[ут?]
Артем. Никит, свеклы.
Семя купить
Федосья вдова в Никит[ском] —двор.
Одежу 4 девоч[кам].
Одежу в Молнов[ке] Волохину — Федоту.
Иван безрук[ий] получает пособие.
3 девочки и муж с женой.
Дров Федоту.
У Каменковы[х] в Болехоне у сестры Анна?
Кирша Доронин дрова.
Федор Иван, в Болыхне.
Средних женщин маленьких 3.
Кирил Мяснов[ский]. Дров—кругл[яку]. Одежи—4.
Солому на крышу.
Агафья Гуськова. Николай Асе.
Василий Андреев украли.
Павел Дмитров.
Подточное
Аграфена Гуськова.
Кучеров.
О дровах даром (Против последних двух строк слева на полях написано рукой Толстого: Екат[ериновка].)
Таня о барышн[ях] и сапогах.
Просятся — Дьяконица. Мещан[ка] Праск.
Картофель Леонтьевск[ой] поку[пки] Хованск[ие] хутора —
10 чет[вертей]
— 8
— 3
по — 1 р. 80. Дано 22 р.
В Хован[щино] от 80 до 100.
Взять 2 четв[ерти] по 2 р. — Записано — 60 р.
В Барят[ино] —около 80 ч. по 2 р. Дано 30 р.
Гастев. В Пеньки 6 ч. по 2 р.
В Пашк[ово] 2 четв.
В Александр[овку].
Грачевы пригодиться
2 лошади с больш[ой] дор[оги] Васил. Бор. Прок. Грачев.
Просят дров Екатери[новский] Качуров Игнат.
Комарин Агап. Илья Боршов[ский] дров в Молновке.
И это они говорят теперь, когда со всех сторон лиги мира, когда христианское сознание входит в людей. —
Государственная] форма отжита — все три функции — осталась послед[няя], держится, как и может держаться, насилием. И насилие кажется непреоборимо насилием — но есть другое — есть внутренний рост.
Думают, что спасение произойдет ужасами, революцией, постепенно. Нет и не было бы спасенья, если бы правительства могли остановить рост сознания — нового жизнепонимания. Правительства могут всех обобрать, всех убить, всех слабых подвергнуть гипнотизации, но не могут остановить роста. Чем больше они гипнотизируют, тем энергичнее рост. — Контраст, чем больше накладывают дров, тем ярче горит, и тем труднее погасить. Спасенье не извне, а изнутри. Царство Божие внутри вас есть.
Когда боятся убивать животных.
И спасенье наступило. Когда видит — ветви смоковн[ицы] стали мягки, значит близко, при дверях.
И лето близко. Правительства существуют, как атавизм.
— Сотрется —как оболочка семени, сдерживающая лепестки. — Насилия не нужно, нужно только рост, и жизнь изменится. — (Пробуждение) наше ведь нет, это — сон. Нужно очнуться.
18 п[удов] пеньки.
(Гороху — 3 ваг[она]. Ржи и пшеницы — 14 в[агонов].
Ржи Каменк. —10
Пшеницы — 2
Нежинск. 2)
Иван Мельник. (Зачеркнуто: Экатери [новка?])
От сна пробужденье в сон предшествующей и последующей жизни. От сна жизни пробужденье в сон следующей жизни и т. д. Во сне я руковожусь, живу теми впечатлениями предшеств[ующей] жиз[ни], к к[оторой] я возвращаюсь, точно так и в этой жизни (сне) я руковожусь впечатлениями (кармой) предшествующей жизни, к кот[орой] я возвращаюсь освеженный (кошмар —усиленное пробуждение. И отчаяние —самоубийство). Но и вся предшествующая этой жизни и последующая ей жизнь с сновидением настоящей жизни есть опять сон, имеющий предшествующую, из к[оторой] он составляется, и последующую жизнь, к кот[орой] он возвращается. И т. д.
Вся наша жизнь объята снами.
Столяр Тимоф. просится в столовую.
Крахмал 120.
Соль
Керосин Ст. Еп.
Масло в Ефрем.
В Стрешнево дрова —
В Лихаревке Антон Алексеев рушит просо.
Ослабляется энергия, зато увеличивается любовь.
Что такое религиозная свобода?
Евдок. Соловьев.
Федору Иванову дрова и одежа.
Тихон Финоген в Волхове.
Харитон Гальцов.
Соль купить у Лебедева.
Открывать новую на Данк[овском] шоссе?
Таню из Богор[одицка] послать к Стахо[вичам].
Выписать 10 вагон[ов].
Ларион Мартынов.
Афросинья Каляшина.
Федосья Дорошина с мальчиком.
Столяр Тимофей просит дров и мальчика определить.
Гордеев —просит дров.
Полевых Озерок
Филипп Тришк.
Гаврило Володин
Петра Бурмистрохин [?]
Пилить дрова.
Мамонов Пантелеймон.
У Шлычкова Матрена в столовые.
Алексей просит хлеба.
Пеньки учителю харчи.
Хуторов Петр, Игнат Барышев, Кашнов, Матвей Жидов, Николай Жидов просят дров.
Левон Роднин Никитский просит дров.
Тимофей. Лебедев.
Желатину французского 1 ф.
Осетрового клея 1/8 ф. намочить с вечера водой, утром отжать сколько можно, прибавить
Сахарной пудры 3/4 ф.
Гуммирабику — 1/8 ф.
Поставить на плиту и, когда распустится (подмешивать все время), влить
Глицерину 8 фунт. и покипятить с Ґ часа, вылить на противень сквозь кисею, согнать все пузыри картой и дать застыть. (От слова: Желатину до слов: дать застыть записано неизвестной рукою.)
Задонск на Писаревск[ий] винокур[енный] завод Управляющему Митроф[ану] Яковлев(ичу] Вискрибенно[ву].
Игнат Владим.
Иван
1) Семен Степанов 2
2) Игнат Александр. 1
3) Василий Степанов 1
4) Трофим Салов 2
5) Михаил Алексеев 2
6) Михаил Фирсов 3
7) Федор Герасимов —
8) Василий Март. 3
9) Степан Степан. 2
10) Максим Иван. 2
Егор Никитин —
11) Фадей Прокоф. —1
12) Иван Иванов — 1
13) Алексей Кузмин — 1
14) Федосья Герасим. —1
15) Петр Данилов — 1
16) Павел Игнат, — 2
17) Петр Данилов —2
18) Алексей Ефимов — 3
19) Николай Игнатов —3
20)Касьян Прокофьев —2
21) Егор Алексеев — 2
29) Емельян Матв. 1
30) Тимофей Матв. — 2
31) Пимен Петров — 2
32) Антон Петров — 1
33) Василий Иванов 2
34) Конст. Федор. 1
35) Никол. Герас. 2
36) Михаил Егоров 1
37) Илья Егоров 3
38) Данило Иван. 4
За дровами посылать.
Одежда —
Платон Левин
Анна Жерикова
Ольга Крупен.
Мясновск[ие]:
1) Нефед Дор.
2) Никол. —
3) Осип Дор.
Королева —
12 вагон.
5 —Ге
5/22 — Минских
6 ваг.
6 ваг.
125 Х170/8750
125/21,250
&lt,5000&gt, 20 т.
К 1 Фев. му[ки] 1977
ржи 176
гороха 163
муки гор. 82
2 вагона в Андр[еевке]
кукур, муки
Шлычкова Симона Никитского
Гороха — Туликову.
одежа, топка — бедно.
Письма: Алехину.
В Вологду.
Боднискому.
Хилкову.
Ге о хлебе.
Куликовка. О топке
Антон Павлов 13 душ
(2 лошади, 1 корова, 3 овцы) 4
Ермил Павлов 6 душ ( 1 лошадь, 3 овцы) 2 (От. слов: Куликовка записано рукою С. А. Толстой.)

[ЗАПИСНАЯ КНИЖКА N 4, 1892—1893 гг.]

[Восемнадцать строк карандашной записи, настолько стертой, что не поддается прочтению.)
G. Modrich. Тверской бульвар д. Боргест. En Europe. Zara (Dalmatie). [В Европе. Заря (Далмация)]. Адрес записан неизвестней рукою.)
Только христианство освобождает людей. И только оно дает вместе с тем и осуществление той лучшей формы жизни, о к[оторой] хлопочут люди общественные. Только в той мере, в к[акой] осуществляет каждый отдельный человек Царство Божие в себе, осуществляется оно и во внешнем мире. Царство Божие внутрь вас есть.
Просят овса: Степан Шугаев
Матвей Галкин
Никита Комаров
Гороху н[адо].
1) Захар Волч.
2) Петр Мельников
Игнат Кочуров
Степан Соловьев
Гороху дано.
3) Никита Сорокин[?]
4) Астафий Келин
5) Василий Денисов
Петр Мариной
Андрей Федоров
Дано 4.
Андреев
Лошадей.
Иванов Симеон [1 неразобр.]
Ефим Сорокин
Петр Жохов, Кондр. Кипар. Беляевские просят овса, семян конопляных.
Исленьевск[их] выселок Филипп Туркии просит, лошадь.
Горох. Карпухин Емель. просит лошадь.
Андреев Василий Ламин[цовский] просит лошадь.
3 Беляевские К. Дорошин
4 Ос. Дорошин просит лошадь.
5. Наст. Дорошина овса.
2 Ивановск[ий] Тихон Финогенов просит овса 1 четв.
Андреевка. Диоров 63.
Гаврила Аф. овса, карт[офеля], проса.
Ермолай Захаров. Карт[офель]. Овес.
Иван Герасимов овес.
Мяснов овса. (Зачеркнуто: Матвей [1 неразобр.])
Гаврила Рябов.
Белевск[ий] Котов овса.
Федор Сосков мера проса.
Хлеба просят 27 чел[овек].
Пашковс[кая] Авдотья Хохлова карт[офеля].
Лен и семя.
Полев[ые] Озерки.
Овса Терентий Гурин.
Картоф[еля] Пашков[ский] Минай Пузырев.
Овса Мясновск[ий] Иван Иван. Ваню[шин?]
Сергей Митюшин
Илья Борисов
Лошадь Орловка.
Лякин Никитский.
Андрей Сидоров лошадь.
Андреев[ка], картофель.
Владимир Руднев, сын священ[ника].
Лошадь Петр Конкин, Федор Хохлов
Картофель Пашк[овский] Матвеев.
Беги[чевский] Кабанов. Проса. Кашин[?] Бор.
Огарево, Лошадь пала Петр Макаров.
Овса Павел Серегин, Корней Егоров, Степан Петров. Мещерки.
Татищево. Яков Чугунов. Василий Кондр. Сергей Митр. просят столовую.
Крутого просят овса Настасья, Андрей Антон.
Софъинские Марья Захарова, Григорий Ефимов картоф[еля].
[1 неразобр.] лошадь.
Грязновке—Фрол Баринов, Никола[ев] стол[овую],
Акулина Чижова, Матрена Митриева просят лошадь на столовую.
Дмитрий Иван. 2
Трофим — 1
Михей Алекс. 1
Антон Алекс. 1
Бор. Герас. (Зачеркнуто: Фед. Герас.) 1
Михайла Барсов 1
Спирид. Кирилов 4
Яков Иванов 1
Марья Годовашк[ина] 2
Василии Степанов 1
Степан Степанов 2
Аксинья Федорова (Зачеркнуто: Егор Никитин 1) 1
Фадей Прокофьев 1
Алексей Кузьмин 2
Федосья — 1
Акулина Никонова 1
Павел Игнатов 1
Петр Данилов 1
Кузьма Дементьев 1
Касьян Прокофьев 1
Кацитон Ефимов 1
Емельян Матв. 1
Тимофеи Матв. 1
Пимен Петров 1
Вдова Матрена Миздр. 3
Иван Ермолаев 2
Ник. Герасимов 1
Михаила Егоров 2
Илья Егоров 2
Данила Иванов 2
Панкратий Казанцев 1
Тимофей — 1
Василии Ларионов 2
Петр Макаров Огярев[скии] лошадь
Подмоклое.
Петр
Татьяна Исаева 1 Ґ четв. 1 м.
Аграфена Егорова — 1м.
Авдотья Исаева 2 четв. 1 м.
Марфа Каменкова — 2 м.
Екатерина Исаева 2 ч. Ґ м.
Тихон Тарасов 2 ч. 1м.
Дмитрий — 3 ч. 1 м
Илья Лукашин 1 Ґ 1 м.
Дарья Дорогова 1 ч. Ґ м. .
Прасковья Егорова 1 Ґ Ґ м.
(От слов: Подмоклое до слов: Прасковья Егорова 1 Ґ м. написано рукой М. Л. Толстой, кроме слова: Петр, написанного рукой Толстого.)
Ивановки Артем Куренков и Евдоким Дятлов. (Эти шесть слов — рукой Т. Л. Толстой.)
Осиновая гора.
1 Лукер 1
2 Алексан. 1
3 Лука Абрам. 1
4 Вас. Осип. 1
5 Мак. Гавр. 1
6 Степ. Вас. 1
7 Пав. Дмитр. 1
8 Антон Дмитр. 1
9 Степ. Ак. 1
(10 Петр Герас. 1)
11 Мих. Петр. 1
(12 Никит. Дор. 1)
(13 Семен Иван. 1)
14 Вас. Прох. 1
15 Степ. Иван. 1
16 Фед. Иван. 1
17 Анна вдова 1
18 Тихон
19 Андрей Прас. 1
20) Семен Иван
21) Наталья
22) Иван Григор.
23) Иван Петров
24) Евстегн. Васил.
25) Васил. Васпл.
26) Катер. Алекс.
27. Борис Мик.
28. Николай Кузьм.
29. Ефим Григор.
30. Па пол Семен.
Катерина просит столов[ую].
(33) Васил. выд.
34) Федор Жукон
35) Федор Мутик.
36) Екатер.)
1) Аграфена Бадонова выд.
2) Ник. Бадонов выд.
3) Касьян Прок.
4) Илья Егоров
5) Данила Мишкин
6) Тимоф. Киз.
7) Панкр. Киз.
8) Мих. Чижов
9) Федор ———-
10) Мих. фирсов
11) Вера Спириу. Архип.
12) Исаи Никол.
13) Микита Житов.
14) Егор Ерем.
14) Алексеи Кузьм.
15) Федосья выд.
16) Петр солдат
В Екатерин[овке] [неразобр.].
Александр[овка].
1) Александр Марк.
2) Пикифор
3) Мих. Евдок.
4) Яков Евдок.
5) Григор.
6) Павел Митр.
7) Михаил Сотск.
8) Прасковья
9) Иван Сотского
10) Григ. Биркин.
11) Захар Щеголев
12) Авдотья Кочет.
13) Мартын Никол.
14) Ефим Никол.
15). Матв. Сотск.
16) Василий Бусал.
17) Андрей Роман.
18) Александр Краскин
19) Иван Фомкин
20) Степанида Шилуг
21) Прох. Шилуг.
22) Степан Орлов
23) Алекс. Орлов
24) Егор Гаврил.
25) Григ. Митр.
26) Антон Мартын.
27) Андреи Лари.
28) Семен Щеголев
29) Пимен Макс.
30) Гаврила Шил.
31) Василий Матв.
32) Яков Шилуг.
33) Николай Аброс.
34) Авдотья Черняе[ва]
35) Дмитрий едок [?]
36) Фекла. Фекле дать семя

Бароновка.

1) Степанида
2) Андриан
3) Павел Тарас.
4) Никита Калуж.
5) Соболев
6) Ник. Минаев
6) Никиф. Кадуж.
7) Кузьма Детюхин
8) Троф. Дет.
9) Яков Лукьяп.
10) Проко.ф. Андр.
11) Федор Сомов [?]
12) Данило Мизд.
13) Левой Детюх.
14) Никиф. Дет.
15) Данила Андр.
16) Фрол
17) Констант.
18) Федот Кот.
19) Ник. Кот.
20) Матвей Зотов
21) Лаврент.
22) Федор Пис.
23) Фодя Княз.
24) Петр Княз.
25) Петр Путкр. [?]
26) Митр. Шутр.
27) Афимья Д.
28) Настасья Д.
29) Тарас Ефти.
30) Герас. Семен.
31) Плат. Семен.
32) Никита Пет.
33) Игнат Петр.
34) Степан Жир.
35) Николай Ляр.
36) Фед. Журин
37) Павел Журин
38) Харл. Пр.
39) Максим Ры.
40) Мих. Саб.
Им[ена]
Число душ
лошади
коровы
овцы
надел
В стол [овую]
Финог.
7
1
1
0
4
2 д.
Нет д.
2 сдан.
2 ст.
1 б.
Мот. Мат.
7
2
1
4
4
2 д. 1 ст.
деверь
в людях
Мих. Дом.
4
0
1
3
1
2 д.
Расч.
бабы.
8—15 к.
Иван[1 нера-
7
2
1
5
3 д. ж. р.
зобр.]
Ив. солдат
2
1
0
2
1
0
Дарья
2
Ґ
2
убогая
девка
Петр Фу.
5
1
1
0
1
2
баба
брюхат.
Лог. Фи.
6
1
1
3
2
5 3 ст.
Гр. Сил.
2
0
0
1
1
1 2 д.
Ар. Фин.
6
1
0
1 1/9
3 д. 1 ст.
Аким Фин.
4
0
1
0
1
3 д
Катер.
2
0
0
2
1
два здор.
Аст. Ал.
18
3
1
10
4
5—1 бр.|
Ос. Кор.
2
0
0
3
1
1
Л. Род.
8
2
1
3
4
3 д. 2 ст.
Анд. Род.
5
0
0
0
2
2 раб.
Ив. Ерм.
4
0
0
2
1
3 в работн.
Алекс. Сорок[?]
7
1
1
1
2
3 ст.
Кондр. Корн.
14
3
2
8
6
3 …
Серг. Корн.
11
2
1
5
4
3
Мат. Фир.
4
0
1
1
4.
2пшен. за
(1 неразобр.)
Вас. Конь.
7
2
0
2
3
работ.
Иван Конст.
4
2
0
3
м. реб.
Хутор, рожь, перепела. Май.
Туман —Май. Моют на реке… Тишина на листьях.
Антон Кочетков. Из Бабурина, в замке, ссылают в Сибирь за ветчину.
Потемкинской волости Никифор Старков. Ломают амбар.
Готов покрыть под железо.
Не защищать не может тот, у кого больше, чем у среднего.
Обществ[енное] мнение сдел(ает] то, что будет жертвовать жизнью, не спать.
Козловский Андрей [1 неразобр.] за деньги старосты. 200 р. взыскивают.
Воробьевский Сергей Корнеев участвовал в воровстве свинца, уличен.
Тросненский Трещев, Иван Никитич.
Александру на Грецовке колья и хворост.
Пшено для Александры.
Семен Алекс. Ма. Михаил Горшк просятся в столовую из Колодезей.
Хитров.
Петр Казанцов.
Не тогда, когда пушки будут в руках мудрых, а когда не будет людей, к[оторые] могут их употреблять..
Им.Ѓ ч. Ѓл. Ѓк. Ѓ о. Ѓ с. Ѓ 1 неразобр. ЃОсобые наделы
ст. ж. д. и
Лаврентьев, земля сдана, нет лошадей, кор[ов].
Иван Косарев — лошадь, корова.
Шеверина Федосья, 4 души — муж в Москве (не ели день), страшная бедность.
Давыдкины. 2 лошади, 1 корова.
Золотов 6 д[уш], 2 над[ела], 1 л[ошадь], 1 к[орова].
Спир. Золот. л[ошадь].
Фед. Золот. ничего нет, нищета.
Абашин 7 д. 1 л. —
Гр. Абашин ст. 4 д. 1 л. 1 к.
Ф. Абашин — 6 д. 1 л. 1 к.
Ром. Золотев 5 д. 2 л. 1 к.
Ег. Золотев 4. 2. очень бедный
Кадеевка
Ивановка
Каменку
Козинку
Моховое
Пимен Мудров
Катерина М.
Бегичевка
Бурунов
лошади
Сафонов.
1) Число столовых.
2) Счеты денежные.
3) Лошадей отдавать по запискам Александровой, если останется, отдать Катерине Бегичевск[ой], или Татищеве.
4) Корову купить Федосье.
5) Взять 3-й вагон у Бегичевой.
6) Деньги 12 р. на избу Матрене и 8 выкупить надел дать
Антиповым.
7) Муки на Епиф[анские] столовые не выдавать [?]
Телеграмму Штильман.
Двойню родила девка в Тросне. — Как быть?
Спириты — нравственны от того, что связали эту жизнь с той бесконечностью.
Боль есть разрыв божественной связи, связи с Богом.
Всё течет — как облака.
Разговор с Страховым. Говорят о соединении науки и религии.
Только бы та и другая не держались внешнего авторитета, и не будет разделения, а религия будет и наука, и наука будет и религия. .
Души
Лошадей
Коров
Овец
сп.
в людях
1 Платон Нов.
4
2
1
4
3
125
2 Иван Нов.
7
1
1
3
2
62
1
3 Тар. Бор.
9
1
1
4
2
62
1
сред.
4 Прок. Бор.
7
1
0
3
1
48
бедн.
5 Емел. Аго…
4
1
1
3
2
42
бедн.
6 Павел Евгр.
7
1
1
3
2
42
—
оч. бедн.
7 Егор Улатин
9
1
0
2
2
42
1
оч. бедн.
8 Антон Золот.
9
2
1
7
3
58
сост.
9 Вас. Золот.
6
1
1
4
2
48
средн.
10 Степ. Кондр.
6
0
Ґ
2
1 Ґ
48
оч. бедн.
11 Петр Кондр.
7
3
2
15
3
121
сост.
12 Тим. Кондр.
8
2
1
7
2
68
средн.
13 Ник. Шлеп.
8
0
1
4
1 Ґ
48
1
средн.
14 Тит Шлепк.
8
1
0
2
1 Ґ
42
1
оч. бедн.
15 Илья Шлепк.
5
1
0
сгор.
1 Ґ
42
0
оч. бедн.
16 Фед. Петров
6
сгор.
0
сгор.
1 Ґ
160
1
оч. бедн.
17 Конст.Павл.
4
0
0
0
0
28
—
—
Дарья Шлепкнна больн[ая], в больницу.
Старуху кормить.
Тележенс[кая] однодворка, сын сумашедший, просится в богадельню.
Николай Севастьянов, сарай сгорел.
В г. Бобруйск (Минск, губ.) Израилю Конторович. Против конт. Рабиновича.
Из Крыльцова Василий Алексеев, сумашедший сын.
Владимиру Петр. Хлебову.
Срубы ясененким.
Филиация мыслей похотливая или нравственная.
Собственность это, что нужно, чтобы жить.
Вдова Анна в Пашкове.
Авдотья Барятин[ская].
John Bellows Hotel London Tiflis. [Джон Беллоуз. Гостиница Лондон. Тифлис.]
Зубовский Иван Петров лошадь.
Из балета с парашютом.
Инерция. Другие как хотят, а я погублю свою и чужую жизнь.
10 [августа 1892 г.]. Причинность не определяет жизни и смерти.
11 [августа). В роде лошади, жившей табунной жизнью, запряженной в единоличную жизнь.
Заставлять улыбаться шуткам — щекот[ать], надо заставлять ул[ыбаться] любовью.
Он так самоуверен, а спросите.
13 [августа]. Ясно понял возможность уйти.
15 [августа]. Одно христианское возражение.
Тогда рассыпется правительство.
Люди пылкие заменить — не вполне отрешившиеся от мира и слишком высоко себя ценящие, не смиренные.
О музыке — наслаждение. По крайней мере не нравственное.
Соблазны, как тина.
Играет на театре и вдруг — пожар. Он в рясе, как актер в румянах.
Как загипнотизировали себя.
К ст[атье]. Скоро ли это будет? Скоро ли я пойду?
В роде того, как боятся выдти из корабля тонущего, или овцы при пожаре.
4 Сент. 1. Не неизвестно. А известно. Только одумайтесь.
Хилкову послать. —
Мешки в Ясную.
Тимофей Ефремов Козлов — Богород[ицкого] уезда, Сергиевск[ой] волости, села Арсеньева, в остроге за покражу вина.
Хотят мужики сослать.
Судился в Апреле или марте.
Александра Дроздова солдатск[ая] дочь. Для замужества свидетельство.
Села Маслова, Татевской волости, Степанида Чуканова просит. Пристройку сломать велят. —
То, чего хочется, это приманка, а то, что мешает, то самое дело.
Все радость!
Крестья[не] Генике, Печников, Артемов, не взыскивать по исполнительному листу.
Корнеев Сергей в краже 5 Ноября — свиней.
1) Андреевка 2—170
2) Козловка 1— 40
3) Глебовна 2—120
4) Куркино 3—130
5) Мар[ьинские] Высел[ки] 1— 40
6) Клешня 2—100
7) Павловка 1— 50
8) Рязанове 2—100
9) Починки 1— 50
10) Мешковка 1— 40
11) Сумбуловка 1— 50
12) [1 неразобр.] 1— 40
13) Татьяновка 1— 40
14) Рахман[овский] хут[ор] 1— 50
15) Безобр[азовский] хут[ор] 1— 50
16) Тишинск[ий] хут[ор] 1— 50
17) Страх[овский] хут[ор] 1— 50
Приюты были во всех по 20 — кругом.
Куркинск[ий] безземельный Андрей Сафонов, дворовый чело[век], детей просит.
Петр Дворников из Переволок обвиняется в краже.
(5 Ок[тября]). Силы физич[еские] падают, падает память, силы умственные. Остается и растет сила любви. На нее положись.
Пропагандируя спорить, горячиться, доказывать, просить людей принять спасительную истину оскорбительно для истины.
Если она истина, то они сами должны ухватиться за нее.
Предисловие к Амиелю. Нужна какая-то новая религия. А у него уж есть та, с к[оторой] он живет и умирает. Буддизм, стоицизм. Он думает, что-то не то.
Спросить у губернатора, как приписаться. Он из духовных.
Жил прежде, судя по тому, как сознаешь жизнь давно прошедш[ую].
Властолюбие, вообще характер жены, был колпак, под к[оторым] могло выроста мое христианское сознание.
Ехать мимо из ст[анции] Коз[ловки] на Покр[овское] признак нехр[истианства?]
Трофим Никитин Крюков перешел из Тульск[ого] уезда (Беляев земск[ий] на[чальник]) в Малах[ово] Потемк[инской] волости — затерялся приговор.
Женщина в консистории. Головенск[ий] Благочинный.
Дарья Дроздова.
Всегда новую молитву, всё высший и высший взгляд на мир.
Запах шкапа в детстве.
Я организм, центр, в к[отором] обменивается материя, всё медленнее и медленнее и замирает.
Для доброты — середина между презр[ением] и уваже[нием], презр[ение] с доброт[ою].
Злыми не могут быть люди, слишком для этого слабы.
Декадентство тоже искусство для искусства. Поэзия, они говорят, только тогда, когда контраст добра и зла. Да, стремись всеми силами к добру, и то будет контраст. А если стремиться и к тому и другому, то будет одно зло, и не будет контраста.
Насколько не годишься для прямого служения Богу, употребляешься на служение отрицательное: чувственность — дети, злоба — разложение. Всё служит.
Варвара Серегина Рудаковская.
Воробьевск[ие] овины?
Никогда, не взять ничего, что другими считается своим.
Уважать всё то, что люди считают своим — правильно.
Человек растет и во сне.
О сновидении. (Зачеркнуто: Щеголей Пантелей)
Троичен и един. Библия говорит, что мир сотворен 6 т[ысяч] л[ет] т[ому] назад в 6 дней, что человек 1-й был Адам, что в ковчег взяты все звери и т. п. Всё это невозможно. Но позвольте…. как фокусник говорит, шарик должен быть под шляпой, а вот смотрите…. и т. д., и шарика нет, где бы он должен бы быть. —
Молиться — всё равно, что прислушиваться в тишине. Малейший звук — нарушает.
Не бойтесь и не говорите, во что нам одеться.
Няня! Чем мне играть?
1) Встречаю поезд. Зачем он едет.
Всё дело в том, что люди считают существующий порядок неизменным. Но одним выгоден этот порядок. Зачем же те, к[ому] он не выгоден, поддерживают его? И они то и поддерживают. В них вся сила.
Б. И. Попов. Покровка. Против ц[еркви] Богоявленья, д. Малахова, кв. Поповой. (Запись сделана рукой Е. И. Попова.)
La vie errante…3 пр.
Contes du jour (et) de la nuit.
La pere — 3
Mad. Fifi
1. La buche 4
2. (Une relique 2 шт.)
3. Les deux amis 4
4) La folle 3
5) (Pierot 2 ш.) [Бродячая жизнь… Сказки дня и ночи. Отец. Мадмуазель Фифи. 1. Полено. 2. Мощи. 3. Два друга. Сказки бекаса. 4. Сумасшедшая. 5. Пьеро.]
6) La rempailleuse 5
7) Un Normand 3 ш.
8) Aux champs 4?
9) Un fils 5
10) L’aventure de Walter Shnaps. Выпустить последн[ие] строки 4.
Mont Oriol — ?
11) Maison Telier.
Sur l’eau
12) Histoire d’une fille de ferme 5
13. En famille 5 пр.
14. La pere de Simon 5 [6) Починщица мебели. 7) Нормандец. 8) В полях. 9) Сын. 10) Приключение Вальтера Шнапса. Монт-Ориоль. 11) Заведение Тельо. На воде. 12. История батрачки. 13) В семье. 14) Отец Симона.]
Пробудитесь! Пробуждайте! Орут. Только в этом пробуждении состоит жизнь. Жизнь [1 неразобр.] в служении Царству Божию. Противоречие: 1) Царство Божие внутрь вас есть и 2) Ищите Царства Божия и п[равды] е[го], о[стальное] п[риложится] в[ам]. —
Федор Пухлов корову. —
Роднин Андрей дрова.
Языкова из Демецки просит хлеба [?]
Фомин Александр просит записать.
Федор Кончин просит лошадь.
Макар Кузнец. Пашк[овский] просит дров.
Яков Стри. дров.
Узнать о переселен[ии].
О Рыбакове. Есть свидетел.
Иван Сергеев Панов.
Архипов Тимофей, обвиняют в убийстве, из Малахова.
Дарья из Старой Колпны писар.
Состояние, позорно награбленное, растрачивается. — Как будто есть какое-нибудь лучш[ее]?
2 Марта.
Не полное отрицание и похоти и славы, а подчинение. И то и другое имеют значение, в котором

[ЗАПИСНАЯ КНИЖКА N5, 1893—1895 гг.]

Алексей Архипович Каховский за убийство.
Выгон общий отрезала помещица.
Авдотья из Троены?
Принять картину.
14 Мая. [1893. Я. П.] Великолепие выстав[ки] Чикаго. А на это истребление земли и людей [2 неразобр.] наука поправит.
Один из главных грехов: думать, что это сейчас ничего.
Уменьшать в своем представлении т[о], ч[то] сейчас совершает[ся].
16. Брить пуделя, попробовать на солдате. У пуделя глаз, опер[ация]. Попробовать на солдате.
Грешишь тем, что забрасываешь люд[ей], с к[оторыми] живешь. Отчаиваешься в них.
16. Свинство. Свинья.
Либерал фендрик, если не знает.
Больше раду[юсь?] увлеченью Ра[е]вским, только бы не этим.
Спор либерала с Анатолием Анатолиевичем.
Андр[ей] — 42
Сем[ен] — 42
Иван — 42
Гаря? — 48
Серг[ей] — 73
Андр[ей] — 81
Ив[ан] — 48
Из Житовки девка, 22 лет нет, без руки и ноги — принять в больницу.
17. Молодой лист на старых березах? Рябь по листве утром от ветра.
Нога сломана от дурного фитиля[?]
Две вещи одинаково трудны по общественному мнению, брак без церкви и пощечина без дуэли.
Вспоминаю, что мне дал брак? Ничего. А страданий бездна.
Сергеев сын просит.
18 Мая. На росе все лошади жадно щипят. — Запах трав.
Лошадиный пот и навоз.
Не делайте вид, что вы меня судите. Вы разбойники. Я вас судил и осудил. Я живу для распространения. Всё, что вы мне сделаете, польза этому делу, следовательно и мне.
28. Вас. Дарь. [3 неразобр.]
От В[язьмы] до Сызрани от[ходит] почт[овый] 4,57 ночи, тов[аро]-пас[сажирский] 4,32 дня. От Сыз[рани] до В[язьмы] почт[овый] 1 ночи, тов[аро]-пас[сажирский] — 2,28 дня.
Устинья Королева пом[ерла] — 41.
В Бароновке выдача.
В Сергиевском (Зачеркнуто: ходят) столовую.
Дров Ерофею и денег.
И один болен.
Привезенцев р. один болен — 42. Мужик болен.
Саламатина Федора Семен — слепой и больная б[аба] 2.
Канарейки нет, померла 43.
Авдонин муж умер. Авдонины сироты просят помощи.
Афимья Горшкова. Митрий помер. Просит на столовую.
Если быть в [1 неразобр.], то как не страшна смерть.
Столовых 22. Взрослых 744 (без ост. 47).
Просо у священ[ника].
Муку и лебед[у].
Остаток
Ржи — 375
Пшена — 60
Картоф[еля] — 274
Саламатина Симон [?] раскрыл избу. 4 б.
Королькова — умерла.
Савелий Матюхин ничего нет, ни коровы. — 37 б.
Двое больных, девка и малый.
У Никона больная была две недели, не топила. — Ничего нет. Семена Матюхина на детскую.
Федота записать детскую — 8.
Кузин, баба больна.
Емельян Антошки[н], больна женщина.
Егор Ива[нов], мальчик 10 м[есяцев].
Щербаков, 1 девочка. 11 б.
Трунин, 1 м. 12 б.
Воронин, жена 1, 13 б.
Петрушин 6 б.
Итого (19).
Один умер 5.
Егор [1 неразобр.].
Картинк. посадить.
Авдониных на столовую и платье.
Деньги 30 к. за детск[ой] столовой.
Ивановка — колки.
Кашнина просит записать в столов[ую].
Просят о крупе в Татищеве.
Дрова и платье за деньги.
Семену Матюхину дров.
Бароновка, Анна Андреякина просится на столовую — надо.
Харламов — просит.
Тихон — просит.
Максим Филип[ов] про[сит]. (Против последних пяти строк слева на полях написано рукой Толстого: просят, а справа: Бароновка)
Арина Жирк[ова].
Софьинки — Трофим корма прос[ит].
Устьколпны — Зайцев Григорий просит хлеба.
27 [мая. Я. П.] Гипнотизация дирижера.
Деменской Иван Захаров расслабленный.
Того, что есть, не должно быть, а чего нет, то и должно быть.
Петр Филипов.
Микита Ларивон[ов].
Алексей Антонов.
Школа грамотности в Колпне. —
Одна из причин ненависти мужа и жены — соперничество. — Моей жене нужно не признавать меня разумным в практических дел[ах].
Олимпиада.
Евгения Шевырева вдовы.
Корову продали за подати 2—50 у Озерского мужика.
Поденный у Бога, потом на уроке, пото[м] месячный, потом годовой, потом дольщики.
Жандарм Митрий Максимович Чучунов.
В госпитале на Воронежской.
Выставка Чикаго.
Часто говорят: дело рассудка. Да, несогласие окружающего с требованиями совести дело рассудка. Несогласие своей жизни с требованиями разума дело любви.
Ничто так не мешает любви, как несмирение, самолюбие, самовыставление.
Макарыч[ев] прилет[ел] [2 неразобр.].
Макс Нордау, романы, как танцы.
Очевидно музыка, и вообще искусства, дело не на своем месте.
Только христианин ставит свою жизнь в познании истины, и пот[ому] только один христианин своб[оден].
(Шевелевка 3[емский] Н(ачальник] 1-го участка на поруки. Борисов.
Земскому начальнику о земле Петр Исаев.
Решетнику Андрею.
Я долго не верил сам себе, что религия официальная есть антирелигия, но пришлось поверить. То же теперь относительно образования.
Довольство девок и старух.
Фадей Бодров.
Остроги, войска, капищи нужны, ч[тобы] поддерживать существующий] пор[ядок]. А порядок этот дурен, мы сами сознаем это.
Костинька говорит: нас воспитывали так. Подразумевая, что вот как вышло хорошо. Тоже и историки.
Леонт[ий] Евсеич Дужкин. Баку. Узкая улица, — д[ом]
Юзуф-Хана.
Телятинским страховку.
Для этого нужно сначала посмотреть на то, что [1 или 2 неразобр.] для 1) производящего и 2) получающего.
Это не шутка: всё воспитание идет по тому, что мы считаем наукой и искусством.
Богословие — особенно.
Наука —
Искусство —
Бабы просят — наследство.
Колпны. Пуд и Павел Николаев Хр.
Анна Ивановна, вдова убитого на шахте Михаила Егорова, Самохвалки. (На полях против этой записи написано: Троено)
Просится в шахтческ[ую] школу. Насинский 16 л[ет].
Вред иск[усства] еще в том, что оно наполняет жизнь подобием жизни.
Солдатка 54 года, просит о пенсии.
Телятинским о верш[иннике] и хворосту.
Об Мостовск[ом] мужике убогом — у Сер[гея] Вас[ильево?].
С науками то же, что с товарами. Прежде производят, а потом, ощупавши, употребление.
Нравственный калека, какой есть, все-таки хочу творить волю Твою.
Но ни те, ни другие не умеют, если и хотят, видеть [1 неразобр.], что ни чувствительный католицизм, ни сакраментальная наука не помешают наступающей debacle [разгром,], если жизнь пойдет но старому [3 неразобр.]. И потому это игрушечное решение вопроса о том, кого 9 десятых легкомысленных [1 неразобр.] юнош[ей] признают своим руководителем.
Наука, т. е. то, что теперь так называется, как называлась у Р[имско]-катол[иков] в средн[ие] в[ека] схоласт[ика].
Религия не есть то, во ч[то] верят люди, и наука—то, ч[то] изучают люди, — а р[елигия] то, что дает смысл жизни, а наука то, что нужно знать для жизни людям.
Если не знать, что надо делать, как же призывать к неустанному деланию. Самые безнадежные люди те, к[оторые] говорят: вам хорошо делать нечего, а мне еще 3 тома, еще две пушки, два проекта[?], 60 визитов, 10 мильонов[?],
Алексей Жидков.
Соломонида, мальчик в больн[ицу].
Хромой — побир[ается].
Подите, спросите у народа, что такое наука и искусство.
Мостовские бабы просят: Афимья Матюшина, Наталья Матюшина — просят хлеба.
Зубы — пломбировать, а не перестать жрать.
Поучение прим[е]р[ом]. (На полях против последних двух ааписей написано: нужно)
Красота вытека[ет] из языч[еского] миросозерц[ания]. (На полях против этой записи написано: Пропустить.)
Х[ристос] не сказал: Я есмь жизнь, путь и красота.
Максим Прокоф[ьев] Маслаков за дрова.
Всего меньше мы понимаем поступки друг друга те, к[оторые], вытекают из тщеславия: не угадаешь, чем и перед кем он тщеславится.
Шинтякова просит о сестре.
Идеал тоже без смерти. Если бы не б[ыло] траты организма, н[е] б[ыло] б[ы] смерти (вздор).
Отговариваемся, ч[то] не знаем закона. В роде, как если бы поставили перед собой доску — что[бы] не видеть ничего.
А то вера в церко[вь] или вера в науку.
Только [если видеть] смысл своей жизни в исполнении воли Пославшего, получает смысл смерть и жизнь загробная.
24 Июня 93. [Я. П.] Женщины всегда были в послушании — вдруг по новому.
Carthago delenda [Карфаген должен быть разрушен) нельзя принимать.
Положение такое: грабители захватывают всё лишнее, подлые, наглые — женщины.
Новости 127, 128.
Если бы кто сомневался в неразделимости мудрости и самоотречения, тот пусть посмотрит, как сходятся с другого конца глупость и эгоизм.
Женщины 10 т[ысяч] лет были в повиновении.
Форма романа прошла.
28 Июня. [1893. Я. П.) Веротерпимость не может быть основана на справедливости. ‘Я в свое верю, а ты в свое’. Нельзя не желать. Но магометанин будет бить, а христианин умолять.
Конец века пришел, уменьшается любовь.
Есть две улыбки: одна радости, другая насмешливости: а) над орудием, б) над собой, почти стыда.
Одно миросозерц[ание]: как человек пришел на завод и желает себе счастья. Сначала, ломая машины, пока простор, находит свое счастье. Но людей таких больше, и счастье не находится. И он говорит: это хорошо, но мне будет место после. (Церковные христиане.) Всё прекрасно устроено, только ему нет места. Машины крутят, толкают, угрожают ему. Но еще другие люди вполне искренно говорят: вздор, так как нет счастья, то всё это глупо, и надо кончить (буддизм). —
И вот христианское жизнепонимание, которое состоит в том, что всё на свете не стоит, а делается всем тем, что живет. И ты живешь и должен делать. И будешь делать то, ч[то] тебе назначено, и познаешь, в чем дело, и получишь счастье.
Первый ученик в пажеском корпусе.
Не даром принимают всякого рода мучения на реках[?], барах, лаунтенисах и пр.
Милионы народу 100 лет, а доктора ищут пищу.
Отдых, (Зач: воскр.) субботний, дали по науке. Если бы работали, дали бы [1 неразобр.]
Женщины, как жиды, платят за свое рабство деспотизмом.
Комаров просит леса.
Леночка — самовар.
Рабы взяли верх.
Телятинским дров.
Искусство потому хорошо, когда без приготовления. Цыгане.
Фадин Иван Алекс.
Пурунов круп просит.
Маркина пройда из Горок просит помочь.
Авдонины —
У Эл[ены] Павл[овны) 600 р.
Матюхина Савость[янова] просит избы.
Алена Кузина.
Хохлова Павла. (Против трех последних строк на полях написано слева: Об избах, а справа: Татирщево)
Камолова Матре[на] на корову двои[м].
Данила просит па лошадь.
Абрам дров.
Максим Смирнов бедность. (На полях против этой строчки записано: Алекс[андровка].)
Агафья прос[ит].
Семен Матюхин просит о корове.
Никита Киселев из Алекс(андровки] просит лошадь пас(ти].
1) Ольга Кишкина 1
2) Филимон. 2
3) Федота 1
4) Афросинья 1
5) Семен Страхов 1
6) Авдотья Увариха 1
7) Федор Воронин 1
В столовую.
Павла Воронина — 2
Крысанова — 1
Кухов — 1
Мешков Соф. — 3
Молокан Егор — 1
Петр Страх. — 2
Ивлев Никита — 1
Молок, Фил. 1
Бычков Ник. 1
Молок. Лука 1
Степан Дуд. 1
Акс. Ивл. 1
Филим. 1
Ольга Ким. 1
Страх. Семен 1
Васил. [1 неразобр.] 1
Андрей Семеч. 1
Михея — 2
Митрий Молок. 1
Петр Гаврик . 1
Соф. Мешк. 1
Платы —
Мало сказать: я д[елаю] д[обро], это говорили и говорят. Надо, ч[то]б это стало так же необходимо, но и естественно, как любить себя. И это может сделаться только, если бы
Кузьма девочек.
Мещерские —
Лукерья Мещер[ская}.
Софьишка. Пр.
Веру в знание известных современных людей, кот[орая] называется наукой, и веру в знание известных людей прошедшего, которую называют религией. —
Осиновая гора.
Алекса. Вас. — 1
Луке Афра[симову] — 1
Пав. Куз. — 1
Степ. Вас. — 1
Вас. Ив. — 1
Евстег. Вас. — 1
Николаев — 1
Ефим Григор. — 1
Арсен. Вас. — 1
Бор. Макс. — 1
Вас. Осипов 1
Павел Семен. 1
Прасковья Суво. 1
Лукерья Девк. 1
Прудки.
Св[е]шников — 1
Васины — 1
Акин Гун. — 1
Марья Грач. — 1
Анисья Зуб. — 1
Антон Сид. — 1
Илья Макс. — 1
Семен Макс. — 1
Григорий Гав. — 1
Авдотья Зубк. — 1
Прасковья Рат. — 1
Катерина Кас. — 1
На столовую:
Савина Григо. — 1
Грубиянова — 1
Бывает, что защищает с раздраж[ением] истину, кажущуюся неважной. Тебе кажется: только кирпич, а для него это т[от] замок свода, на к[отором] построен его дом.
(Зач: Колпне) Шевырева мать имеет ли право на 7-ю часть.
Нет заслуги отдаваться в волю Его, но есть награда в сознании того, что ты в Его воле, с Ним.
Те самые силы инерции в женщин[ах], к[оторые] препятствуют, будут теми, к[оторые] распространят и удержат.
Не только всякое сумашсствие есть дошедший до последнего предела эгоизм (мания величия), но всякое ослабление ума, духовн[ой] силы, есть увеличение эгоизма.
5 Августа. [1893. Я. П.] Разговор с социал-демократами — юноши и девицы. ‘Капиталист[ическое] устройство перейдет в руки рабочих’. Да капиталистическое устройство установилось только п[отому], ч[то] нужны для всякого практического дела распорядители с властью. Будет дело, будет устройство будет руководство, будут -распорядители с властью. А будет власть, будет злоупотребление ею: то, ч[то] теперь. 2
Счастье только в деятельности и в деле Божьем.
Что лучше — сходиться на бале, или над постелью больного.
Никольские Одоевского уезда. Григорий Родион[ович] Бригадиров, Василий Васильевич Александров о земле.
Никак нельзя сказать, радостна или нет жизнь (Переделано из: хороша или дурна), к[оторую] ведет челов[ек], пока он ведет ее. Это видно будет после. Как после работы.
Август 11, утро, голубая дымка, роса как пролита. Яблони отяжелели, дымки. А там в желтом поле — уж работ[ают], и роса на мягком овсяном жнивье.
Девушка в красном в цветниках, облит[ых] росою, пахнет душистым дымом свежего хворосту. Везде на сучках колосья с возов.
Кусты сиреневые в росе блестят. Тихо. Собака на балконе на солнцепеке греется.
Старуху обижают в Шевыревке — Митр[ий] Петров [1 неразобр.].
Альфонский — Мих[аил] Герас[имович] школу грамотности.
Новопавшинск[ая] улица, дом Киселева.
Плеханово, разделили старика от сына — Сорин.
Мите. Олс[уфьеву] очень хочется, чтобы я ему сказал то, что он неясно думает о религии, и потому-то и я очень говорю ему — другое — кажется ему неясно.
В первый раз, молясь, понял, ч[то] ненадежен для Ц(арства Б[ожия] работник, оглядывающийся назад. Делай и не думай о себе.
‘У меня есть высочайшее повеление’, а у меня самое высочайшее — заступаться за братьев, обличать их гонителей.
Для того чтобы заставить меня замолчать, есть два средства: одно — покаяться, другое — убить или заточить, не выпуская.
И действительно мож[ет] б[ыть] только первое, и потому скажите тому челов[еку], к[оторого] вы называете царем, чтоб он вместо меня занял Шлисельб[ург].
Каторжн[иков] розгами.
Дух[овное] лечение уничтожит, как и материальное, то, чего может не быть, а облегчит то, что придавлено духовно.
‘Посмотри, как хорошо мы подкрасили дом, убрали его флагами, ветками, а у вас что? — канавы, камни’. Это фундамент нового строенья.
С Страховым разговор. Он хочет находить во всем хорошее. Это прекрасно. Но как бы не находить хорошим то, что мы призваны уничтожить.
Тычининские сгорели. N3 погор[елым] (передать).
С Страховым разговор о том, ч[то] как дошли до обеспечения каждого челов[ека] от убийства, насилия, так теперь пора дойти до обеспечения от голода. Это уже делают в острогах.
Власа дело узнать.
Лопухина просить.
Орлова Митрий Иван[ов] Бодоров ссылается на поселение- жена не хочет итти на поселение. (Против этого абзаца на полях написано: просить прокурора)
Тюрьмоведение.
Ум логический, эгоист[ический], узкий, длинный и ум чуткий, сочувствующий, широк[ий], короткий.
Два способа познания. Познавать внешний мир 5-ю чувствами — самый грубый, неизбежный способ. Но входя в жизнь другого существа — челов[ека], зверя, растения, даже камня, познаешь его изнутри, соедин[яя], восстановляя нарушенное между нами единение.
Это же — поэтический дар. Это же — любовь.
Дети еще тем хороши, что у них нет дела. А только — как провести хорошо день. Так их и воспитывать надо.
Макар Данилов из Самохваловки просит не ломать постройку, покрыт[ую] железом.
Чтобы узнать, веришь ли в молитву, попробуй помолиться о том, что считаешь несчастьем.
Колоть плаху и глухие удары.
Каждый поступок ничто, в сравнении с бесконечностью пространства и времени, а вместе с тем действие его бесконечно в пространстве и времени.
Неужели от того, что одна ласточка не делает весны, не лететь той ласточке, к[оторая] (Зач: готова к полету) уже чувствует весну.
Добро, когда не знаешь, что его делаешь.
В прежней жизни радости вспоминаются теперь. Может быть, в прежней жизни я был материальная частица (Зач: атом), сложившаяся в теле и подчинившаяся закону. Теперь я челов[ек], стремящийся к этому соединению — и к подчинению закону. Любовь и есть это стремление.
Терентьев, фельдшера сын, окончивший духовное училище, сын вдовы — 6 детей.
Идеи — образы теперешней жизни —это пережиток прежней.
Амиель но знает, куда деть свой баласт тонкости, эрудиции.
Принимать воду с ядом.
Выскажете, м[ожет] б[ыть], что это философ[ия]. Я не думаю.
Милль говорит: ‘человечество получ[ает] больш[ую] (Переделано из: наибольшую) долю счастья, когда кажд[ый] человек преследует свое, подч[иняясь] правил[ам] и условиям, требуемым всеми прочими, нежели когда чел[овек] ставит единственной целью благо всех прочих. Это справедливо, если под благом отдельного чел[овека] разуметь благо духовное, согласн[ое] с волей Б[ога], или, проще, спокойствие совести. Каждый человек пусть ищет Ц(арства] Б[ожия] и правды его в себе, и получится наибольшее благо. А какой признак искания Ц(арства] Б[ожия] в себе? Соблюдение правил и условий, требуемых всеми прочими. В этом исполнении этих правил состоит духовное благо отдельного чел[овека].
Мадам Baptiste 3 из Horla. Adieu 4 из Contes du jour et de la nuit. [‘Мадам Батист’ на ‘Орля’. ‘Прощай’ из ‘Сказок дня и ночи’.]
В Головоньках девушка рожает. Он мещанин.
Свобода — пустота.
Ложь женщин делает то, что жен не любят.
Не бьется в унисон, а бьется негодован[ием] за то, ч[то] вы втягива[ете] меня во вражду с братьями. Я знаю, что значит эта любовь. Я не имею этой любви. Я им[ею] любовь к Царю [?] такую же, к[ак] к Конту, Шекспиру — а [1 неразобр.] Карно. А эта любовь значит ненависть, значит убийство, знач[ит] то, что вы написали бумажку, и братьев моих потянут, выпустят кишки и озверят. А я не хочу этого, и не позволю этого, и всеми оставшимися во мне силами буду бороться с этим.
Точка зрения эстет[ическая], точ[ка] зр[ения] служеб[ная], т[очка] зр[ения] религиозная], а простой нет.
Деятельность из мирской и деятельность из христианской.
Федор Михайлов Гуреев судится за убийство в драке.
Гадание есть внушение энергии.
Судят за упавш[его] человека, Иван Никитин Соколов.
Колединский свящ[енник] просит 20 рублей за венчание.
Кузнецов обвиняется в пожаре лесном в Касимов[ском] уезде Мальцовск[ого] имения, села Прудков.
И потому религия не только не есть врем[енное], преход[ящее] явление, но необходимый орган духовной жизни, в роде сердца. Когда же люди говорят: у меня нет религии, то это значит, что они признают низшую — языч[ескую].
На этом можно обосновать только нравственность внешности.
Всякое движение впер[ед] есть нарушен[ие] приличий.
До веку и до вечеру. Как будто доживаешь последний час, и как будто то дело, к[оторое] делаешь, никогда не кончится.
К раз[говору]: для этого надо перестать понимать цель жизни в благе личной или совокупности, а….
Клавдии Маков[ой]? подано прошение Покровским.
Не думай, что тебя не любят, или ты не любишь. Это только нарушена твоя любовь, а она есть.
Чтобы поднять (Зач: стать), надо подломить под собой слабый лед и стать на крепкий.
Басня о человеке, потерявшем дорогу и потому бегущем изо всех сил, куда попало.
Как только ты материальная часть, — ты ничто. Только тогда ты что-нибудь, когда ты орган Бога.
Любовь всепобедна. Ми-Ти прав, но только ее надо не предписывать, а с нее самому начинать.
Я Бога забыл и именно: забыл.
Александр Михельсон. — Сретенка, Стрелецкий пер[улок], д. Ганшиных, 29, переводчик Исторической Америки Лабуле.
Что ты хочешь? хорошенько спроси себя: чтобы ты был поруган современниками, но чтобы дело твое б[ыло] бы делом Божиим, или чтобы тебя сейчас возвеличили и ты сам (как всегда) верил бы своему величию.
Больной в клинике, раслабленный [1 неразобр.] адрес: Алексей Тарасов. хирург[ической] кли[ники], Трубник[овский] пер[еулок], д. К. Крапоткина, Серг[ей] Элеаз[арович] Березовский.
Молотил, забыл веять.
Провинциализм либерализма в роде раскольников.
Мы, 1000-летние христиане, не бросаемся как кровожадные звери, не разрываем друг друга только п[отому], ч[то] есть какой-то Ал[ександр] Александрович], к[оторый] очень любит мир и не позволяет нам этого.
Хозяин, для того чтобы слуги его исполняли его дело, смело всех подверг убиванью. Все [1 неразобр.] А они придумали обеспеченности.
Земско-городская школа. Бабаевск[ая] улица, Тула. Елизавете Родионовне Хишенковой.
Amiel совершенно нечаянно приходит к христианству в его истинном смысле.
Живодерка, Новочух[инский] тупик, д[ом] Сафонова, Мар[ье] Ив[ановне] Горбуновой.
Об Амиеле.
Эти обезьяны, всё проделано, кроме нравственного.
Кто же прав: Пр[окофий] или Дер[улед]? Я знаю, что Пр[окофий] считается рабочим скотом. Но ведь, во 1), не было бы Пр[окофья], не б[ыло] бы у Д[еруледа] и ботинок, и жел[езных] дор[ог] и пр[очего], а во 2-х), я знаю, что Пр[окофий] не рабочий скот, а челов[ек] мыслящий и мыслящий по-христиански, я знаю, ч[то] если бы все были Пр[окофьи], то не было бы войны.
И если Прок[офья] или сына его будут учить, то только пот[ому], ч[то] их жестоко обманут. Вот от этого-то и страшно быть участником этого обмана. И потому… Предполагается, что патриотизм есть свящ[енное] чувство, но его уже давно нет, и не может быть, он только одно орудие для Дер[уледов], чтобы обманывать Прокофьев.
Пр[окофиев] теперь аскет и смотрит на Дер[уледа], как на малого пустого ребенка, но он бы иначе посмотрел на него, если бы знал.
Живод[ерка], Пыхов проезд, дом Качнова,
Неглин[нный] проезд, д[ом] Ливенсона, номера Свет, N 21.
Если бы последствия не б[ыли] так страшны, было бы смешно. Пусть кто-нибудь найдет хоть один разумный мотив патриотизму.
Для того, чтобы вызвать патриотизм, поощряют самые низкие, грубые чувства: тщеславие, корыстолюбие, разврат, даже подлость, рабство (дисциплина), подлость (лояльность) возведены в добродетели. Как леса снаружи и снутри, к[оторые] не снимают.
Рассуждение: увеличивать пищу лучшая иллюстрация внешнего и внутреннего.
Чего больше? увеличить пищу или уменьшить любовь.
Патриотизм: 1) не добродетель, 2) его нет и 3) его не мож[ет] б[ыть].
5 Янв. 1894.
Есть иллюзия, что много людей — много ума, много духовной высоты. А этого нет. Миллиарды людей — всё один и тот же средний человек.
То, что вочеловечение, искупление и воскресение может доказываться философски (как у Чичерина), доказывает, что философия может доказывать всё, что хотите, и потому ни в чем убеждать не может (14 Янв.).
Завалишина Марья Дмитриевна, Мясницкая, Милют[инский] переул[ок], д[ом] Бардиной.
Притча: молотят, а не веют, и из невейки пекут хлеб.
Успехи (Зач: науки) техники нашего времени не могут удержаться при правильном устройстве жизни. Большая доля, может быть 0,99 должны погибнуть. И не беда.
Мы хотим угодить и Богу и людям. А это нельзя. Не только почти всегда, но всегда — одно противно другому.
Ник[олаю] Никитичу написать.
1) У Илюши — те же рабы.
2) Как ужасна жизнь без участия в общем деле, переход от бессознательного участия к сознательному.
1) Чтобы избавиться от обмана, надо воздержаться от него.
2) Я не говорю о тех, к[оторых] влечет к обману страсти, корысть, тщеславие, но я говорю о свободных от страстей, по глупости, по незнанию, по доброте подчиняющихся ему. (Я видел таких много, восхвалявших Тулонс[кие] празднества, и потом соглашавшихся, ч[то] это дурно, когда им б[ыло] растолковано, ч[то] в них.)
3) Этих (Зач: довольно) не много, но столько же, сколько и тех, к[оторые] из выгоды распространяют обман.
4) Большая масса Прокофьев инертна. Императоры, короли, министры и их приспешники влияют на народ, одуряя его. Свободные люди молчат и понемногу поддаются обману.
5) Эти люди, да не только они, но и те, кот[орые] напускают патриотизм, постоянно говорят об ужасах милитаризма. Это сделалось модной темой разговора. Говорят об ужасах милитаризма и вместе с тем сами усиливают патриотизм, то, что производит милитаризм. В роде дам, ужасающихся на моды и поспешно заказывающих их себе.
6) Два рода инертно[сти], и есть две партии — я думаю, равные — но если бы и не равные. — Одна, установившая общественное мнение в пользу патриотизма, другая, если бы знала свою силу, должна бы устанавливать общественное мнение обратное. И это легче, п[отому] ч[то] истина на ее стороне.
Смысл жизни стал для меня только в служении. Спасти людей от греха и страданий.
Повесть: один [1 неразобр.] бросает, др[угой], любовник, женится.
Два чувства удовлетворения: сознание совершенствования и воздействие на людей. Тросне поп дрова сжег. —
Бабуринской мужик просит об лошади.
Ничем нельзя разбить гипнот[изм] [?].
Recu telegramme inquitent de Leon. Il engage sa soeur a venir le prendre. Vue l’instabilite de sa sante et de son humeur prie d’informer sans le lui dire son etat et l’urgence [1 неразобр.] a sa demande.

Tolstoy

[Получил тревожную телеграмму от Левы. Он просит сестру приехать за ним. Ввиду неустойчивости его здоровья и его настроения прошу известить, не говоря ему, о его состоянии и о неотложности [1 неразобр.] на его просьбу. Толстой.]
Искусство только тогда, когда совпадут внутреннее стремление и сознание дела Бож[ия].
Художественное прои[зведение] если
Терять людей.
Юрьев в 7-м параллельном классе 1-й гимн[азии], просят поместить в гимназию.
Стадницкая просит.
Что мы называем красотой, есть то, что нравится.
Христианину не только нельзя хвастаться, но и оправдываться — во всем виноват.
Часто приходишь в состояние, что не знаешь, где я?
Если знаешь, что жизнь не кончается этим миром, то накануне смерти продолжаешь готовиться.
Чувствовать течение жизни, т[о] е[сть] сущность жизни, движение ее вперед к осуществлению Ц(арства] Б[ожия]. Тогда легко жить.
Иванову в Саратов прислать Книгу Моисею
[1)] Откуда я взялся? Его отец ? Бог.
2) Зачем я живу?
Исполнять волю.
3) В чем воля?
Жить вечно.
4) Зачем?
Не знаю — завод.
5) Как знать волю?
Люди искали
Нельзя любить[?]
Были люди, искавшие указ[ания]. Христос. —
6) Жить для др[угих].
6) Почему нельзя жить для себя? Обман жизни.
7) Тяжело?
Легко, если жить для вечности. Жизнь началась не здесь и кончится не здесь. От кого приш[ел], к тому придешь.
И если и посл[ан], то ради др[угих].
Между 5 и 6.
Все люди говорят. Не верь. Всё открыто всем.
Умирает ребенок, муж, жена, отнимается предмет любви, и чел[овек] остается один с собой.
Ребенка втянут в жизнь, на шею др[угих] людей, а потом, когда он связан по рукам и ногам соблазнами, откроют ему глаза.
Страстное желание выучиться на велосипеде, общаться с женщиной. ‘Все пропади, только бы это было, как бы не случилось чего до вечера’. Нужно бы такое же страстное желание исполнять волю Бога.
Возможно ли?
Да. Но для этого нужно сознание труда и жертвы совершающегося дела. Молю об этом Бога.
Насколько я утвержусь в вере, настолько же я утвержу в вере и других. Как капля воды в среде других капель, к[оторая] сама могла бы нагреваться.
Николай Смирнов просит места при журнале.
Большая Якиманка, дом И. П. Смирнова, 32.
Хорошо тому, у кого страсти не превосходят допущенное светом.
L’etre eternal, une fois qu’il est, est toujours (Вечное существо, раз оно есть, существует всегда.]. То же и человек. —
Он вечно живое в мертвом.
В Житовке сгорел двор.
Грузнов Бабур[инский] просит на избу.
Прислать если можно Мопассана. —
Тютчев на школу.
Bel ami. Un fou и в Sur l’eau [‘Милый друг’. ‘Сумасшедший’ и в ‘На воде’.) история преступника в Monte Carlo и о войне.
Сделался переворот.
Озерские два двора сгорели.
Старой Колпны, вдова Марья Лаврухина замуж за Махар.
Я уж 6-ая [1 неразобр.] дюж[ина?]. Играет со мной, как кошка с мышью, зная, что она всегда возьмет меня, когда ей вздумается.
La chaise (Стул ].
Благо матерьяльное себе доставляется только в ущерб другим, благо духовное всегда только через благо других.
Нет смерти.
В[опрос]: Почему нет прекращения жизни?
Потому] ч[то], умирая, исполняешь волю Бога.
Если жизнь только в Боге, то неужели нельзя пользоваться радостями жизни. —
Прокофий — лесу.
Власу — лесу.
Исаеву — 10 р.
Пришнинские — убили 5 лошадей — Колобаева 3, у Тарасова 2 ло[шади].
В[опрос]: Что значит любить Бога?
О[твет]: Любить добро = люб[овь].
Все хотим общего, организованного, дела, а не делаем часто личного, домашнего, разнообразного, ежедневного.
Любовь есть перенесение своего интереса в другого.
Как быть, если в челов[еке] нет любви?
Любовь всегда есть. Надо только ее любить.
Тане—письмо Озмид[ову] и отправить рук[опись].
Собир[ал] ландыши —свет на листе принял за белый цвет.
— Идея. — Мы в прежней жизни забыли идеи, к[оторыми] живем.
В[опрос]: Почему я знаю, чего другой хочет? И следует ли желать и достигать, чего другой хочет?
Да — Бога.
Деличев деревни Труновки Богучаров[ской] вол[ости]. Подал прошение об усадьбе в губ[ернское] прав[ление].
Не могу того и того, но могу всегда говорить правду.
4 Июня 1894 г.
Нынче в лесу думал: все, что вижу: цветы, деревья, небо, земля, всё это мои ощущения, всё это сознание пределов моего ‘я’. Когда я прикасаюсь с ними — хочу расшириться. —Потом подумал: что же такое любовь, зачем любовь, когда расшириться можно только через борьбу? И усумнился, и нашло уныние: не выдумываю ли я всё, что говорю о любви. Вспомнил в утешение, что все говорят о любви, что-нибудь да есть в ней. Но этого мало. Пошел дальше, и вдруг выяснилось, Почем же я знаю то, что я — я, а всё видимое и познаваем[ое] есть только предел меня? Для чего мне это дано знать? И если я чувствую пределы и стремлюсь, из них, то во мне есть беспредельное. Чем же я могу выйти из этих пределов и чем могу проникнуть в них? Тем, чтобы любить их. Любовь уничтожает пределы, соединяя с сущностью, себя с Богом — любовью. Неясно.
Посредством любви человек разрушает пределы, делается беспредельностью — Богом.
Сначала человек стирает эти пределы между ближайшими существами, потом между более отдаленным. Но как же питаться, как же ходить, не давя траву и насекомых? В этом мире не мыслимо осуществление жизни любви, возможно только приближение. Но есть другие миры. Человек, с одной стороны, приближает осуществление Ц[арства] Б[ожия], увеличивает любовь, с другой — сам готовится к жизни высшей. (Слишком умно.)
Андриян Болхин судится в окружн[ом] суде — за насилие.
Макаров Воробьев[ский]. Нога оторвана у Гиля. —
Алехина адрес.
Лавровишень капли.
Потому] ч[то] это возможно и дает полное удовлетворение до самой смерти. —
Смерть вызывает упрек в недостатке любви.
Получил грустное письмо от Колички — непонятн[ое], и грустное от Анненк[овой].
Встретил калеку, была в прачках, простудила, 40 лет, урод.
У Маши больная сильно мать с изуродов[аннон] девочкой.
(Зачеркнуто: Но начинается ли) Теперь гонения, предательства, отречения, отпадения. Надо стоять твердо.
К Генри Джоржу. И 6) главное, избавить людей неработающих от греха пользования чужими трудами и оправдывания себя (часто они и не виноваты, п[отому] ч[то] воспитаны так с детства) и работающих людей от греха озлобления и осуждения неработающих.
Смотрел на прелестный закат солнца. Нет, этот мир не шутка, не преход[ящий] только, а мир, в к[отором] вечно будут жить, и надо своей жизнью послужить этому миру и всем тем, к[оторые] будут жить в нем.
15 И[юня]. Христианство есть учение об истинной жизни и об истин[ном] благе.
Мы забываем о своем происхождении и о том, куда идем.
1) Чтобы на скрип[ке] играли.
2) В Туле купить ноты — школу скрипичную Берио, изд. Юргенсона.
3) Муки и тавта.
Илья Болхин слеги. —
Анна Матвевна Сапронова, извести[ть] о девочке в Севастополе, в Ефремовс[ком] уезде, волости Стрел[ецкой], села Маслова. В волость:
Ивану Кипареву лесу.
Не могу….но могу всегда говорить правду.
Вызвать в себе Бога, к[оторый] хочет свое[го] Царства, блага всем.
Люди находят особ[енное] наслажд[ение] в том, ч[тобы] развращать чистых. Таня.
Искусство естественно. Птица поет.
На то она птица. Если человек поет, как птица, это хорошо. Но когда он собирает орк[естр] и т[ому] п[одобное].
Нельзя поднять 50 пуд[ов], нельзя даже не рассердиться, но всегда можно сказать правду.
Андриану вереи.
Все дело Божие скрыто от меня бесконечностью.
Смирновская вдова просит помощи, Авдотья Пчелкина.
Христианское учение разрушает обман мирской жизни.
Бандажи в Туле Павлову отцу (правый пах).
Христианское учение не нужно людям, стоящим на степени животного. Но оно нужно передовым, и передовые соответственно ему складывают жизнь.
Июль 3. Мухи жужжат около дома, рои мух. На солнце дрожит яркая дымка, блеск.
Вспомнил свою изломанность. Я не доживу до Ґ своего века, я урод физич[ески], за то нравственные, духовные требования поднялись.
Деревни Крюковки крестьянин Василий Золотев обвиняется в поджоге, просит на поруки.
На харчи 7р. —
Искусства есть два:
1) Передача того высшего, что мы знаем.
2) Игра — птица.
[1 неразобр.] источник заблуждения.
Искусство есть естественное свойство, как у птицы, но т[ак] к[ак] чел[овек] не птица, а сознательное существо, то он мож[ет] обратить иск[усство] на зло, добро и на ни то, ни сё. В этом всё дело.
Деменская просит помочь рожь убрать.
Каша — и выдача 19 р. с нее. —
Страшно сказать, но молиться словами нельзя. Молиться словами значит выражать мысли о Боге, а мыслить о Боге нельзя. Можно только сознавать его, делать его волю. Общение с Богом в этом мире только делами. (В числе дел же могут быть и слова.) Но словами молиться нельзя, всё равно как глазами двигать нельзя.
Корову отдал Земский Борисов Крапивенскому лесничему, п[отому] ч[то] ее хозяйка опознала свою краденную корову. — Крючков вел продавать, дер[евни] Бегичевки Потем[кинской] волости, Софья Скворцова, хозяйка ее, Рудакове Басов[ской) волости. —
Вдова Озерская просит помочь, постройка. —
В[опрос]: В чем дело Божье?
О[твет]: Мы узнаем по тому орудию, кот[орое] дано нам, или по тому прямому делу, к[оторое] предназначено.
Василиса Ганичева просит купить лошадь.
1) Но возможно ли это? Не есть ли это самообман?
2) Не лишает ли это всех радост[ей]?
И обратно.
1) Служение Богу, и в этом всё.
В[опрос]: Почему мы знае[м]?
О[твет]: Щотому] ч[то] 1) все этого жела[ют].
2) История.
3) Одно достиж[имо].
1) Потому] ч[то] в[се] это жела[ют].
2) Это достижимо.
3) Это дает благо.
Бог не творец.
Я только вижу вещь, а она не такая.
Головинские выселки, судится за убийство жены.
Захар Ровчевс[кий] погорел.
Как бы я рад был покориться жене, если бы чувствов[ал] преимущество разума.
Пирогово — Зыковские отправляются на поселение за кражу.
Григорий Дорофеев Тяжной на 8 месяцев.
1) Анархисты. 1) Наука. Стена.
Атмосфера греха.
Портрет мат[ери] Элпид[ифоровны].
Любовь так естественно, что мы верим в нее.
Кочма Лапотк[овской] волости, ссылают обществом. Василий Пуличев.
1) Давыдова спросить: может ли просить о выдаче ее приданое 160 р. и детям, кот[орые] мещанки.
Пелагея Полякова, Кузьминки, Тульск[ого] уезда, Зайц[евской] волости.
Альберт Шкарван.
Если мы любим др[уг] др[уга], то Б[ог] преб[ывает] в нас и пребыв[ающий] в любви, преб[ывает] в Б[оге] и Бог в нем.
Не любящий не знает Б[ога], п[отому] ч[то] Б[ог] есть люб[овь].
Любовью познаем Бога. Познание Бога дает любовь.
Электричество пр[оизводит] магн[етизм], магнет[изм] произ[водит] электр[ичество].
Ларивон Антонов, Алексей Егоров, просят лошадь. (Против этой фразы на полях написано: Хатунка)
Матрена.
Михайла Лашпен[ков] за убийство жены судится.
30 Августа. Тепло, ясно, чувствуется свежесть утрен[него] мороза. [1 неразобр.] ярко зеленое[?]. Рожь частыми, без травинки, полосками повысыпала зеленой щеткой, где еще в краске.
Свистят орлы. Тишина.
Никогда не увидит обетов[анной] земли тот, кто ввел в нее.
Исполнение воли — цель, а не достижение ее.
Стремглав вниз бросается только такой чел[овек], у которого] есть крылья.
Жизнь есть совершающееся творчество.
Разница — там сотворен, а здесь творится.
Орудие — любовь.
Точка его — разум.
В невской конвойной команде рядовой Александр Мазурин.
Суд будет в 12 Великоруцком полку. За побег арестанта Цыгана. (Запись сделана неизвестной рукой.)
Гордею слег.
Василию хворосту,
Алекс[ею] Б[орисову?] сохи.
В субботу суд будет
Василий Павлов из Косова просит на избу. (Зачеркнуто: Бароненков)
Лошадь идет под сучьями
Толпа идет.
Блага и сохранения своей личности.
Блага и сохранения своей истинной сущ[ности].
Блага сущности в вечном совершенствовании и творчестве, и потому получение наслажд[ения], а дает не сохранение, а вечное движение.
То благо от других сохранение, неподвижность.
Это благо вечно движение.
Благо то в условиях этого мира, считающегося неизменным, благо это в победе над миром, в изменении его.
То благо пользование миром, это — изменение его.
То ропот твари, это торжество творца.
( Благо слияния с Богом.
В[опрос]: Что делать для слияния.
Ответ: Делать то, что он делает — претворяет жизнь. )
Увеличивать жизнь.
Благо сущности в вечном освобождении разума и любви и претворении ими мира.
Благо сущности в увеличении, сохранении разума и любви.
Благо личности в увеличении и сохранении ее.
20 Сентября.
Дурно утешаться мыслью о том, что если я не делаю всего, что должно, в области духовной теперь, то я успею сделать это после. Времени для духовного нет, и потому что — не сделано, то не сделано, а что сделано, то сделано.
Красота есть последствие.
Сгорели Тарас Бор[исов], Степан Кондр[атьев].
Слож[ная] мах[инация?] для малого.
Вы не рабы, но друзья.
Золотев о поджоге.
Пироговские по росписке.
Только избегать того, что задерживает любовь. (Против этой записи, на полях слева написано: Кат. то есть Катехизис.)
1) Что принимает подобие любви и 2) что отвлекает силы жиз[ни].
Личность — продолжение жиз[ни]. Любовь — творит жизнь. 4
Желание блага себе — жизнь личн[ости], желание блага другим — жизнь лю[бви].
В этой жизни достижение цели, к[оторая] стоит вне ее— именно увеличение — рост.
Надо быть так уверену в том, что жизнь неистребима, чтобы не жалеть этой жизни. В роде того как, срезая побеги, знае[шь], что они пойдут.7
1) — бережет лично[сть], п[отому] ч[то] кроме нее нет ничего.
2) смотрят на личность, как на орудие, к[оторое] дано теперь для дела вечного — творить.
Прежде б[ыла] идея полезности, потом красоты, теперь добра.
Когда чел[овек] осуждает другого в недостатке любви, то это значит, что ему неприятно, что его не любят.
Сущность — жизнь — есть желание блага. Отт[ого] заблуждение, личность.
Я был как перекормленный жеребец.
Шекспир — вопрос только сценический. Гёте, Шиллер. Причина дурного вкуса аиглич[ан].
Алехина обвиняется в убийстве ребенка, просить Давыдова. —
Дьявол поймал меня. Я хотел обойтись без Бога. И — уныние, страх. Теперь нашел и радость. В роде как…. ‘а горы!’
Чтобы жить, надо быть правым.
Жить просто, без усилия. Но как только труд, борьба, так переноситься в область духа, но не для того, чтобы уйти, а для того, чтобы преодолеть, перенести, служить. Как птица, ходите по ветке, сложа крылья, но как трудно расправлять их и лететь. .
Для чего живу я, Нат[алья] Петр[овна], князь? — Очевидно, исполняем дело как[ое]-то.
Хотят спасти самодержавие православием и потопят и то и другое.
Поругание святыни разума — всякая чепуха, к[оторую] мы проделываем.
Разум не всё может понять, но от того, чтобы всё понять, и до того, чтобы всё принимать, как бы неразумно оно ни было, огромное расстояние.
Цветаеву — перемет.
Представляют комедию.
Тане сказать, послать Guiard:
Солянка. Подкопаевск[ий] пер[еулок], д[ом] Ускова. Буланже.
Хотеть умереть, не будешь работать. Не хотеть умер[еть], будешь работать для себя.
Стены и пушки Кремля остались ненужными, так же останутся ненужны — торпеды и самые войны (чепуха).
Собою [считать] Бога в себе, к[оторого] мы называем душою.
Бессмертная душа требует дела бессмертного.
Просить за зятя.
Личность ость орудие совершенствования души. Мир это средство общения, воздействия на душу.
Ложное понимание в том, ч[то]б[ы] считать жизнью свою умирающую личность, а не свою вечно растущую душу.
Эсперантист.
В шахте с лампочкой. Она то же, что есть солнце — потушить ламп[очку]. Лампа тоже произведение солнца.
Любовь есть освобождение себя от личности.
Соблазны:
1) Удовлетворение личн[ости].
2) Обеспечение се[бя] в этом мире.
3) В том.
Сопоцько.
Кони.
Вера в чудеса — признак сознания неважности, непрочности реальных законов — зависимости их от нас? Никто не пожелает того, чтоб 2 X 2 б[ыло] 3.
Письмо Алехина.
Бога узнаешь по чувствуемой от него зависимости, как грудной ребенок знает мать, п[отому] ч[то] он у ней на руках.
Бумаги у [1 неразобр.]
Спросить: 1) злоупотребления таможенные,
2) злоупотребления наживы военных,
3) как секут плетьми,
4) где вместо Кары.
Сделать добро, с кем встретишься, по Божью.
Забыть себя — не может любовью, забывается табак[ом], вин[ом].
1) Довольство тюрьмой
2) Лева и Ваня говорят, что
Еропкину. Лахману.
1) Простить нель[зя] [1 неразобр.] больна.
2) Затем, что и я бы не сделал[?]
3) Узнав, была, чтоб уничтожить.
4) Жаль, что не сказала.
В казармах перновских Павел Григорьевич Здор. Просится в учителя.
Исполнение воли Божьей не совпадает с благом личности — оно есть прогресс души и Ц(арства] Б[ожия].
Только узнал, что нынче празднуют ваш юбилей. Примите и наше (Зач: мое) сердечное поздравление.
Л. Т.
В свете окна кружат блестки из снега.
0x01 graphic
Братья изгои Виноградова, рукопись романа у Гуревич.
Мансур[овский] пер[еулок], д[ом] Баскова.
Мы не будем судить о нем, а признаем, ч[то] он служит нам своей жизнью, и постараемся быть тем же, чем он.
Спасение от эгоизма сумашествия только в битых колеях.
Зло можно делать сообща. Добро можно делать только поодиночке.
Идеал есть та истина, к[оторая] начинает н[ам] открываться.
В[асилий]А[ндреич] с той же аккуратностью и уверенностью.
В старости путаю, что было мне открыто на том и что на в этом свете.
В[асилий] А[ндреич] держит за шею и в плену мужиков.
Его валенки.
Никита не пропивал кафтан и сапоги.
Революцию нельзя. Будет хуже.
Покориться нельзя. Тоже будет хуже.
В[асилий] А[ндреич] боится думать о себе и хватается за все, что мож[ет] отвлечь его от себя.
Рад, что у него есть дело.
Ложись, где лежал.

ЗАПИСИ НА ОТДЕЛЬНЫХ ЛИСТАХ

1

[27 ноября 1891 г.]
В памя[ть?]
Захар Ряб.
Ст. Ранен
Школ
Данила Лавников.
Семейная любо[вь] не мешала общественной. Славянофил[ьство] без глупостей. Говорят, что бабы лучше пекут.
Попадья, мальчик.
Филиация столовых.
Надо знать, что есть такие люди. Бодрое жить другим.
Невыгодно ли смотреть на них, как на всех. И я так смотрел.
Люди его — прислуга.
Early Rose [Ранняя роза.].
В жару говорил: Как дело наладилось. Ведь надо было же.
Хованские хутора
Матрена Веденидова 4
Марья Коноиа 8
Ульяна Кузнецова 4
Варвара Москвина 6 (Запись рукою М. Л. Толстой.)

2

[Март—апрель 1892 г.]

Дело же Гос[пода] в том, чтобы проявить Тебя в себе и в мире.
Мы не можем понять загробную жизнь, п[отому] ч[то] она не только вне наших чувств, но и вне нашего ума. Ум может определить и понять только то, что касается этой жизни.
Соловьев, Урусов ничего не видят, кроме своего.
1. Пополнить Философовский склад.
2. Дать записку Управляющему] Филос[офовых] на получение возможно большего количества ржи.
3. Управляющий предлагает свеклу до 1000 п[удов] по 18 коп.
Устроить склад у Тушина в Рожне. (Запись рукою М.Л. Толстой)

3

[Июнь — август 1893 г.]

Только не понимающие искусства проводят славу quasi художникам-подражателям: Шекспир, Вагнер, Рафаель, в к[оторых] не видать главного: души творца.
Плеяда американцев.
Медицина 1/1000 иp [1 неразобр.] известны и против нее действуют.
Василь[евский] Остр[ов], 3 лин[ия], д. 36, кв. 3. Алекс[андр]
Модест[ович].
1) Леонтьеву
2) Гроту
3) Schroeder’у

4

[Конец июня — начало июля 1894 г.]

1) Спросить о кабинете.
2) отдать письмо Ч[ерткову].
3) Хельчицк[ий].
4) Одно из странных заблуждений жизни, кто думает, что внешние условия могут увеличить или уменьшить мое благо.
Всё только я делаю. Всю жизнь делаю только я. Хороша ли, дурна, счастлива ли, несчастна — Я.
Послать Черткову, написать Саломону.
Турнеру написать о переводе Еванг[елий].
10. Причина драки фр[анцузов] с итал[ьянскими] рабочими.
Тищенко снести его рукопись и послать книги — Сторож[енко] Румянц[евский музей].
2
Толстой Лев Николаевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Том 49, Записки христианина, Дневники 1881-1887, Полное Собрание Сочинений, Толстой Лев Николаевич, Год: 1881
  2. Том 51, Дневники и записные книжки 1890, Полное собрание сочинений, Толстой Лев Николаевич, Год: 1952
  3. Том 58, Дневники и записные книжки, 1910, Полное собрание сочинений, Толстой Лев Николаевич, Год: 1910
  4. Том 50, Дневники и записные книжки 1888-1889, Полное собрание сочинений, Толстой Лев Николаевич, Год: 1952
  5. Том 57, Дневники и записные книжки 1909, Полное собрание сочинений, Толстой Лев Николаевич, Год: 1909
  6. Том 53, Дневники и записные книжки 1895-1899, Полное собрание сочинений, Толстой Лев Николаевич, Год: 1953
  7. Том 31. Произведения 1890-1900, Полное собрание сочинений, Толстой Лев Николаевич, Год: 1954
  8. Том 28. Царство божие внутри вас, Полное собрание сочинений, Толстой Лев Николаевич, Год: 1893
Электронная библиотека