Н. А. Лейкинъ
Господа и слуги.
Рассказы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Товарищество ‘Печатня С. П. Яковлева’. 2-я Рождественская ул.
1903.
ТЕЛЕФОНЪ ПОСТАВЛЕНЪ.
ТЕЛЕФОНЪ ПОСТАВЛЕНЪ.
I.
II.
III.
Телефон поставлен, Лейкин Николай Александрович, Год: 1903
Время на прочтение: 11 минут(ы)
У Колыванцевыхъ поставили въ квартир телефонъ. Колыванцевы были очень довольны этимъ. Уходя на службу, Колыванцевъ говорилъ своей жен, которая была лтъ на двадцать моложе его:
— Положимъ, телефонъ изрядная затрата, но вдь и удобства много. А главное, чувствуешь себя какъ-то культурне, на европейской ног. Не выходя изъ кабинета, ты можешь разговаривать съ знакомыми, длать заказы въ магазины и… Да мало-ли что! Всего и не перечтешь. Удобство для меня, для тебя и для всего дома. Сколько времени выиграемъ мы вс въ совокупности!
— Спасибо, миленькій, спасибо. Я такъ рада, такъ рада…— бормотала жена, провожая мужа и чмокнула его въ лысину, когда онъ поцловалъ у ней руку.
— А что до затраты на телефонъ, то мн кажется, что мы должны даже скоро окупить эту затрату,— продолжалъ Колыванцевъ.— Ты сосчитай: сколько мы съэкономимъ на почтовыхъ маркахъ, сколько съэкономимъ на извозчикахъ! Да вотъ хоть-бы взять сельтерскую воду… Мы то и дло писали открытыя письма — ‘пришлите тридцать бутылокъ сельтерской’. А теперь три копйки за письмо очутятся ужъ у насъ въ карман. Будемъ заказывать воду по телефону. А извозчики? Хоть-бы взять тебя. Надо теб въ гостиный дворъ за покупкой или въ другой какой-нибудь магазинъ… Тридцать копекъ туда, тридцать обратно.
— Охъ, съ насъ, дамъ, куда дороже берутъ! И не смешь по такс заплатить, не смешь торговаться — обругаетъ,— со вздохомъ проговорила Колыванцева.
— Ну, вотъ видишь. А теперь эти шесть гривенъ останутся у тебя въ карман. Ты можешь многое и многое заказать по телефону и теб принесутъ на квартиру. Ну, прощай моя птичка!
Колыванцевъ ухалъ на службу.
Колыванцева скучала, заказала кухарк обдъ, поговорила съ попугаемъ, прочитала главу романа и стала позвывать. Похать разв на выставку картинъ? Но она перебывала ужъ на всхъ выставкахъ. хать съ визитомъ? Рано. Да и некуда, вс нужные визиты успла она уже сдлать. Тутъ ей вспомнился телефонъ.
‘Буду разговаривать по телефону,— мелькнуло у ней въ голов.— Но съ кмъ? Буду телефонировать мужу на службу. Спрошу его, какой онъ супъ желаетъ сегодня къ обду? Я заказала пюре изъ спаржи, но, кажется, онъ его не любитъ. Тогда можно перемнить’.
Она подошла къ телефону и стала вертть ручку звонка.
— Главная станція? Соедините, пожалуйста, съ No 11742.
— Одиннадцать тысячъ семьсотъ сорокъ два. Готово,— отчетливо послышалось со станціи.
— Благодарю.
Опять звонокъ.
— Слушаю… Кто у телефона?— раздался съ мста соединенія басистый голосъ.
— Колыванцева. А вы кто?
— Курьеръ ихъ превосходительства господина директора.
— А мн нужно видть Максима Николаевича Колыванцева. Попросите его къ телефону. Скажите, что супруга его проситъ.
— Ихъ высокородіе въ кабинет директора. Они съ докладомъ.
— Ахъ, Боже мой! Доложите. Доложите, что по очень нужному, экстренному длу.
Прошло минуты три. Колыванцева стояла у телефона, держала телефонную трубку у уха и давала продолжительные звонки. Наконецъ, послышался голосъ Колыванцева:
— Лизочка, ты у телефона? Говори скорй, что случилось.
— Ничего не случилось,— отвчала Колыванцева.— Но я заказала кухарк къ обду супъ пюре изъ спаржи и вспомнила, что ты протертыхъ суповъ не любишь. Какой ты хочешь супъ? Тогда можно перемнить.
— Боже мой! И изъ-за такихъ пустяковъ ты меня вызываешь къ телефону, отрываешь отъ дла! Я думалъ, не вдь что! Просилъ прервать докладъ, сдлалъ невжество.
— Ну, что за важность! Такъ какой супъ?
— До супа-ли мн! Я не знаю, какъ теперь оправдаться передъ директоромъ. Онъ спроситъ о причин перерыва. Скажу, что у насъ въ квартир начинался пожаръ, что-ли! Прощай.
— Такъ какой-же супъ? Хочешь борщъ съ сосисками?
Но отвта такъ и не получилось. Послышался отбой.
— Дуракъ. Совсмъ дуракъ! Я къ нему всей душой, а онъ… Дрянь…— проговорила съ неудовольствіемъ Колыванцева и надула губы.
‘Съ кмъ-бы еще поговорить по телефону?’ — задала Колыванцева себ вопросъ и стала перебирать книгу абонентовъ. Но знакомыхъ фамилій не попадалось. Вдругъ ей мелькнула фамилія знакомой кондитерской. ‘Заказать разв ромовую бабу къ чаю? Сегодня мы вечеромъ, кажется, дома’…
Звонокъ.
— Соедините.
Она сказала нумеръ телефона.
— Слушаемъ. Кто говоритъ?— послышалось ей изъ телефонной трубки.
— Пришлите, пожалуйста, Колыванцевымъ ромовую бабу къ четыремъ часамъ дня,— заговорила она.— Адресъ нашъ…
— Сейчасъ прибудетъ агентъ. Кто изволилъ скончаться у васъ? Самъ господинъ Колыванцевъ или…
Колыванцева поразилась.
— Какъ скончался? Что вы за глупости говорите! Ромовую бабу къ чаю!— повторила она.— Ромовая баба… Вы откуда отвчаете? Кондитерская Перехватова?
— Никакъ нтъ-съ. Третье похоронное бюро…
— Ахъ, ахъ! Какъ вамъ не стыдно! Зачмъ мн похоронное бюро!
Данъ отбой. Опять вызовъ и просьба соединить съ нумеромъ кондитерской Перехватова.
Ромовая баба была заказана.
‘Куда-бы еще телефонировать?’ — задавала себ вопросъ Колыванцева, перелистывая книгу абонентовъ. Фамилій знакомыхъ не попадалось. Передъ ея глазами мелькали только фирмы, фирмы. ‘Телефонировать разв Валдаеву по мсту его службы и спросить, какъ здоровье Марьи Павловны?’
Опять звонокъ на телефонную станцію, звонокъ на мсто соединенія.
— Михаила Гавриловича Валдаева… Попросите ихъ превосходительство къ телефону,— говоритъ Колыванцева.
— Я самъ Валдаевъ у телефона и стою,— слышится отвтъ.— Кто говоритъ? Откуда говорятъ?
— Изъ квартиры Колыванцева. Я Колыванцева.
— Ахъ, Елизавета Ивановна! Да разв у васъ телефонъ есть? Это для меня новость!
— Только вчера поставили и вотъ я пробую аппаратъ.
— Что? Не слышу.
— Какъ здоровье Клавдіи Петровны?
Здоровье? Благодарю васъ. А что вамъ вздумалось спросить о ея здоровья?
— Я ее сегодня во сн видла. Она золото считала, а это, говорятъ, нехорошо,— соврала Колыванцева.— Такъ здорова она? Очень рада. Передайте ей мой поклонъ. Желаю вамъ всего хорошаго. Все.
Она сдлала отбой, но говорить по телефону еще не надоло.
— Петръ…— обратилась она къ проходившему мимо лакею.— У насъ есть сельтерская вода къ столу?
— Точно такъ-съ… Вдь мы, барыня, на прошлой недл выписывали. Больше пятнадцати бутылокъ еще есть,— отвчалъ лакей.
‘Все равно, закажу по телефону еще тридцать полубутылокъ’,— подумала она и стала звонить на станцію, чтобы соединили со складомъ минеральныхъ водъ, а затмъ стала слушать черезъ телефонную трубку.
— Кто говоритъ? Откуда говорятъ?— раздался вопросъ.
— Изъ квартиры Колыванцева. Пришлите тридцать полубутылокъ сельтерской и десять бутылокъ разныхъ фруктовыхъ водъ,— крикнула Колыванцева.— Адресъ вамъ извстенъ.
— А которую акушерку вамъ желательно къ телефону? У насъ четыре.
— Какъ акушерку? Да откуда говорятъ?
— Городской родильный пріютъ.
— Что за глупости! Это ошибка. Мн нужно 10472.
— Да, 10472. Это нашъ номеръ. У васъ родильница? Вы желаете ее прислать въ пріютъ?
— Ну, стало быть я, перепутала номеръ. Да, да., перепутала. 10372 мн надо.
— Въ нашемъ пріют мстовъ нтъ, но мы можемъ справиться, гд есть мста. Который номеръ вашего телефона?
Но Колыванцева ужъ не отвчала. Она повсила трубку и позвонила отбой.
Сельтерская вода была заказана, фруктовыя воды тоже.
‘Какъ это удобно…— разсуждала Колыванцева.— Ни посылать съ заказомъ человка, ни карточки почтовой посылать. Буду записывать экономію, которая произойдетъ отъ постановки телефона, а по прошествіи мсяца представлю эту запись мужу’
Она тотчасъ-же сла къ письменному столу мужа, оторвала листокъ ‘для памяти’ и написала:
‘Человку на конку въ кондитерскую за ромовой бабой двнадцать копекъ, открытое письмо для заказа сельтерской воды три копйки’.
‘Вотъ ужъ пятнадцать копекъ экономіи есть,— разсуждала она.— Ахъ, да… А къ Валдаевымъ-то, если-бы я похала узнавать о здоровьи Клавдіи Петровны? Вдь два извозчика. Положимъ, тутъ близко… Но все-таки по двугривенному въ конецъ надо’.
И она мелкимъ почеркомъ приписала:
‘Визитъ къ Валдаевымъ сорокъ копекъ’.
Но ей хотлось еще говорить по телефону.
‘Кому-бы телефонировать?’ — задумалась она и стала опять перелистывать списокъ абонентовъ.
‘Семеновъ. Живорыбный садокъ’…— мелькнула передъ ней строчка, и сейчасъ-же явилась мысль:
— Сдлаю мужу сюрпризъ… Закажу къ обду мужу раковъ и телефонирую на садокъ, чтобы ихъ сейчасъ-же прислали. Онъ такъ любитъ раковъ,— сказала она себ вслухъ и, довольная своей выдумкой, улыбнулась.
Она позвонила у телефона.
— Живорыбный садокъ Семенова!..— крикнула она и сказала нумеръ.
Нумеръ былъ повторенъ со станціи и послышалось ‘готово’.
Опять звонокъ.
— Живорыбный садокъ Семенова?— спросила она.
— Никакъ нтъ. Корсетное заведеніе мадамъ Берель,— былъ отвтъ.
‘Боже мой, и моя корсетница иметъ телефонъ,— мелькнуло въ голов Колыванцовой.— Я и не знала, что у ней телефонъ, а вдь мн давно надо заказать себ корсетъ. Вызову ее къ себ’…
— Я просила соединить съ живорыбнымъ садкомъ, но явилась ошибка!— крикнула Колывапцова.— Впрочемъ, это все равно. Мн нужно и мадамъ Берель. Попросите къ телефону мадамъ Берель.
— Я, Берель, у телефона и стою.
— А я Колыванцева, ваша заказчица. Колыванцева…
— Очень пріятно. Что прикажете, мадамъ Колыванцева?
— Мн нуженъ корсетъ. Пришлите снять мрку съ меня и кстати пришлите два, три корсета на образецъ. Адресъ нашъ — Греческій проспектъ, No 67.
— Я сама могу пріхать къ вамъ. Мн нужно быть въ вашей сторон. Я пріду сегодня. Въ четыре часа вы будете дома?
— Буду, буду. Я весь день сегодня дома. У меня такъ много дла, что я ршила никуда сегодня не вызжать и буду со всми разговаривать по телефону. Знаете, мадамъ Берель, счастливый случай насъ съ вами сводитъ. Я просила соединить меня съ живорыбнымъ садкомъ, и вдругъ соединяютъ съ вами! Вотъ судьба-то! А мн и васъ надо. Но у меня ужасно много дла. Жду васъ.
Отбой. Но черезъ минуту Колыванцева опять звонила на станцію.
— Соедините. No 11102. Живорыбный садокъ. Я васъ давеча просила соединить съ садкомъ, а вы меня соединили съ корсетницей. Но все равно… No 11102-й!— надсажалась Колыванцева.
— Надо говорить явственне. No 11102-й?
— Да, да, да… Пожалуйста.
— No 11102 — готово.
Опять звонокъ.
— Живорыбный садокъ?
— Такъ точно. Доримедонтъ Семенычъ, это вы? Возьмите стерлядокъ-то мороженыхъ. Право, за живыя уйдутъ, а вамъ рублей восемь въ карманъ. Господа не разберутъ, да и гости тоже…
— Постойте, постойте… Адресъ нашъ Греческій проспектъ, 67…
— Квартира Мудрасова! Поваръ Доримедонтъ…
— Какая Мудрасова. Колыванцева! Генеральша Колыванцева.
— Виноватъ. Что прикажете, ваше превосходительство?
— Пришлите двадцать штукъ самыхъ крупныхъ раковъ и счетъ. Будетъ уплочено.
— Двадцать раковъ крупныхъ? Слушаю. Будетъ прислано. Колыванцева, Греческій, 67.
Данъ отбой. Колыванцева сла къ столу и записывала:
‘На живорыбный садокъ — двнадцать копекъ, къ корсетниц проздъ шестьдесятъ копекъ’.
— Вотъ уже одинъ рубль двадцать семь копекъ барыша и есть,— сказала она себ.— И это только въ одинъ день. Катя, я сейчасъ вызвала къ себ по телефону корсетницу Берель и хочу заказать ей корсетъ, такъ уже вы, пожалуйста, не убгайте въ суровскую лавку за нитками,— сообщила она горничной.— А то кто-нибудь придетъ — никогда васъ нтъ на мст, всегда въ суровской.
— Да когда-же это, барыня?— возразила горничная.
— Ну все равно. Я сказала. Я къ тому говорю, что вамъ придется помочь мн раздться и одться.
— Но вдь у васъ корсеты хорошіе, барыня.
— Все равно. Это такъ кстати пришлось.
‘Рубль двадцать семь экономіи — это не шутка,— продолжала разсуждать Колыванцева.— Но куда-бы мн еще телефонировать? Такъ это забавно, такъ это интересно! Боже мой! Вдь я заказала ромовую бабу къ вечеру. Кто-же ее будетъ сть? Насъ только двое. Позову сейчасъ по телефону къ намъ вечеромъ на винтъ Валдаева, старика генерала Лошканскаго и полковника Степанова. У нихъ у всхъ телефоны на служб. А какой мужу-то будетъ сюрпризъ’!
И она начала звонить на станцію съ приказомъ соединить.
Приглашенъ былъ пріхать вечеромъ Валдаевъ съ супругой — и далъ согласіе. Съ большимъ трудомъ отыскали генерала Лошкавскаго въ инженерномъ вдомств и подвели къ телефону для приглашенія. Откликнулся посл долгихъ поисковъ и полковникъ Степановъ, очутившись у телефона. Вс дали согласіе.
‘Фруктовъ, фруктовъ теперь къ чаю и закусокъ. Сдлаемъ холодный ужинъ… Горячаго не надо’,— разсуждала Колыванцева и ужъ звонила на станцію, прося соединить съ гастрономическимъ магазиномъ.
— Квартира Колыванцева… Гастрономическій магазинъ?— спрашивала она.
— Гастрономическій магазинъ,— дали отвтъ въ телефонъ.
— Пришлите Колыванцевымъ… Греческій, 67… Слушайте… Десятокъ грушъ дюшесъ… десятокъ яблокъ размаринъ… Два фунта сыру швейцарскаго… Фунтъ икры паюсной лучшей… Фунтъ колбасы въ четырехъ сортахъ… два фунта ветчины… сига копченаго небольшого и фаршированную пулярду… Затмъ счетъ. Деньги будутъ уплочены при доставк. Повторите заказъ.
Заказъ былъ перечисленъ.
Колыванцева тотчасъ-же дала знать мужу по телефону, что будутъ у нихъ гости, что она звала такихъ-то и такихъ-то на винтъ, и спрашивала его: — Радъ ты, Максъ? Радъ?
— То-есть какъ теб сказать… Я разсчитывалъ, что вечеромъ буду одинъ дома… Я сегодня вечеромъ хотлъ принять ванну и хорошенько вымыться… Мн что-то не по себ… Пропотть надо. Впрочемъ, ничего… не длай только большихъ расходовъ на ужинъ… я не при деньгахъ…— отвчалъ мужъ.
Колыванцева тотчасъ-же начала телефонировать въ цвточный магазинъ, чтобы принесли десятокъ гіацинтовъ, два горшка розъ и ландышей.
Черезъ пять минутъ она подсчитывала записочку ‘для памяти’ и говорила про себя:
‘Вотъ ужъ два рубля и восемь копекъ экономіи отъ постановки телефона’.
— Ахъ, Боже мой! Что-же я надлала!— вспомнила Колыванцева.— Закуски къ ужину для гостей вызвонила въ телефонъ… даже цвты для украшенія стола и гостиной заказала, фрукты… а про вино-то и забыла. А у насъ вина дома никакого… Мужъ пьетъ только сельтерскую, а Валдаевъ любитъ вино. Да и Клавдія Петровна пьетъ съ фруктами блое Шатолюнель… Надо заказать.
Она поспшно бросилась къ книжк телефонныхъ абонентовъ, открыла чей-то погребъ иностранныхъ винъ и черезъ пять минутъ уже звонила у телефона на станцію:
— No 9713! Прошу соединить!
— Готово. No 9713,— послышался отвтъ.
Опять звонокъ.
— Магазинъ иностранныхъ винъ!— кричала Колыванцева.
— Такъ точно. Что прикажете? Откуда говорятъ?
— Изъ квартиры генерала Колыванцева… Греческій… 67… Пришлите вина къ пяти часамъ… сегодня… Деньги будутъ уплочены при доставк. Греческій, 67.
— Греческій, 67. Колыхаеву.
— Не Колыхаеву, а генералу Колыванцеву.
— Колыванцеву… Какого вина прикажете?
— Одну бутылку Шатолюнель… одну бутылку мадеры, потомъ краснаго.
— Въ какую цну Шатолюнель? Въ какую цну мадеру?
Она не знала, въ какую цну мужъ покупаетъ вино, и отвчала:
— Хорошаго вина, хорошаго.
— Пять рублей бутылка?
— Ну, пять рублей…— сказала Колыванцева наобумъ…— Затмъ краснаго вина.
— Бордосскаго или Бургонскаго?— допытывались изъ виннаго погреба.
Колыванцева опять встала втупикъ.
— Какого хотите. Ну, Бургонскаго что-ли…
— Шамбертень, можетъ быть?
— Хорошо… Шамбертень. Да коньяку полъ-бутылки.
— Все по пяти рублей?
— Да, да… Только чтобы было хорошее.
— Токайскаго не прикажете-ли? Есть особенное.
— Какое?— переспросила Колыванцева.
— Токайское, венгерское.
Она не слыхала о такомъ вин, не знала его, но чтобъ не уронить своего авторитета, отвчала:
— Все равно, пришлите. Только чтобъ было хорошее.
Данъ былъ отбой.
Но Колыванцева разохотилась звонить въ телефонъ и опять звонила на станцію, чтобъ соединили съ кондитерской.
— Не отправили еще Колыванцевымъ ромовую бабу?— спрашивала она.
— Сейчасъ отправляемъ,— отвчали изъ кондитерской.— Черезъ полчаса будетъ у васъ.
— Погодите. Вмст съ ромовой бабой прошу прислать сливочный пирогъ въ два рубля. Сливки и бисквиты. Уберите мелкимъ шоколадомъ.
— Будетъ исполнено.
‘Совсмъ упустила изъ виду сладкое’,— разсуждала Колыванцева, давъ отбой и отходя отъ телефона.— А ужинъ безъ сладкаго какъ будто и не ужинъ, особливо холодный’.
Она опять присла къ столу и прибавила на записку для памяти еще сорокъ копекъ на проздъ въ кондитерскую и погребъ, если-бы у нихъ не было телефона.
— Два рубля и сорокъ восемь копекъ экономіи только въ одинъ день. А сколько-же это въ мсяцъ-то придется!— сказала она себ вслухъ и тутъ-же подумала:
‘Большое удобство этотъ телефонъ. Вдь вотъ не будь его — у насъ сегодня и гостей-бы не было. Разв можно въ одинъ день, даже въ одинъ часъ при одной мужской прислуг изъ трехъ домовъ гостей позвать, закупить все нужное для угощенія! Да и сколько-бы записокъ писать пришлось! А тутъ экономія труда, экономія времени!’
Она опять позвонила въ телефонъ и вызвала къ телефону мужа:
— Максъ, это ты? Отлично. Радуйся. Телефонъ приноситъ огромное удобство!— кричала она.— Я созвала теб гостей на винтъ, заказала ужинъ, вино, фрукты. Радъ?
— Другъ мой, ты меня совсмъ попусту отрываешь отъ дла, а я такъ занятъ сегодня на служб,— послышался голосъ мужа.— Третій разъ ты меня отрываешь. А ходить къ телефону такъ далеко…
— А что за важность! Нелюдимъ… Суровый, черствый… Только дла одни на ум,— сердито отвтила она и дала отбой у телефона.
Наконецъ пріхала мадамъ Берель снимать мрку для корсета, и Колыванцева оторвалась отъ телефона. Около часа она занималась съ корсетницей и сдлала ей заказъ.
Затмъ изъ магазиновъ начали приносить заказанное по телефону. Принесли изъ кондитерской ромовую бабу и пирогъ, изъ фруктоваго магазина фрукты, потомъ закуски, вино. У Колыванцевой не было денегъ, чтобъ разсчитаться за принесенныя покупки, и она говорила принесшимъ:
— Вамъ придется съ полчаса подождать, пока мужъ вернется со службы. Вернется онъ и уплатитъ по вашимъ счетамъ. Онъ теперь скоро будетъ дома. Подождите.
Въ шестомъ часу пріхалъ домой мужъ со службы. Онъ былъ голоденъ, не въ дух, мрачный, усталый. Сухо поцловавъ жену, онъ прошелъ въ кабинетъ. Жена слдовала сзади.
— Максъ, а я безъ тебя накутила по телефону,— виновато говорила она.— Вотъ счета, по которымъ надо заплатить. Тутъ ничего нтъ лишняго, кром цвтовъ. Но нельзя-же и безъ цвтовъ быть. Теперь у всхъ цвты. Насъ и то осуждаютъ, что у насъ рдко бываютъ цвты. А сегодня у насъ гости.
— Не слдовало-бы гостей-то звать,— сердито пробормоталъ Колыванцевъ.— У меня и такъ денегъ въ обрзъ.
— Ахъ, другъ мой, меня телефонъ соблазнилъ. Но зато у тебя сегодня будетъ винтъ, твой любимый винтъ.
И Колыванцева ласково чмокнула мужа въ лысину.
Когда Колыванцевъ увидалъ счета поставщиковъ — онъ ахнулъ. Ему пришлось заплатить что-то больше шестидесяти рублей.
— Ты меня совсмъ разорила. Я вдь послднія деньги отдаю…— говорилъ онъ.— Зачмъ ты сельтерской-то воды заказала? Вдь у насъ есть вода…
— Ахъ, да вдь телефонъ…— вздохнула Колыванцева.
— И вино. Зачмъ такое дорогое вино? Мы никогда такого не пьемъ. Вдь это ужасъ, сколько заплатить приходится. И фрукты… Къ чему такіе дорогіе фрукты?
— Не сердись. Я теб сюрпризъ приготовила. Зато у насъ сегодня къ обду будутъ для тебя раки…
— А для раковъ теперь даже и не время. Сидлые… Они хороши только лтомъ. Фу, сколько денегъ! А я такъ стсняюсь! И чего это теб вздумалось? Надо платить.
— Телефонъ, Максъ…— оправдывалась Колыванцева.— Телефонъ.
Кряхтя отъ неудовольствія, Колыванцевъ послалъ съ лакеемъ деньги ожидавшимъ поставщикамъ.
О заказ корсета Колыванцева не сказала мужу ни слова, но въ утшеніе его подсунула ему записку ‘для памяти’ и проговорила:
— Зато посмотри, сколько въ одинъ день принесъ намъ этотъ телефонъ экономіи! Два рубля сорокъ восемь копекъ. Два рубля сорокъ восемь… Эти деньги мы должны были-бы заплатить за проздъ за закупками… За проздъ и на письма, если-бы у насъ телефона не было. А тутъ экономія.
— Да, экономія… Хороша экономія! Два рубля съ экономили изъ-за телефона, а шестьдесятъ рублей слишкомъ издержали изъ-за того-же телефона. И только изъ-за телефона, чортъ его возьми!— сердито бормоталъ Колыванцевъ.
Вечеромъ у Колыванцевыхъ были гости и онъ проигралъ имъ въ винтъ двадцать два рубля.
— А все телефонъ проклятый!— мысленно воскликнулъ онъ, и лицо его покрылось красными пятнами.