Тайное горе, Гамсун Кнут, Год: 1905 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 12 минут(ы)

Тайное горе.

Кнутъ Гамсунъ.
Полное собраніе сочиненій.
Томъ первый.
Изданіе В. М. Саблина.

Рабы любви

Переводъ Е. Кившенко.
Изданіе третье.
Москва.— 1909.
http://az.lib.ru

I.

Итакъ, я въ четвертый разъ встртился съ однимъ и тмъ же человкомъ. Онъ повсюду преслдуетъ меня, и я нигд не чувствую себя въ безопасности отъ него, потому что онъ, того и гляди, вдругъ откуда-нибудь да вынырнетъ и повстрчается со мной въ самомъ неподходящемъ мст.

Разъ я даже засталъ его въ моей собственной комнат — въ Христіаніи…

Но я лучше разскажу все съ самаго начала.

Первый разъ я его встртилъ въ Копенгаген, на Рождеств, въ 1879 году, я тогда жилъ гд-то въ Клярсбоден.

Однажды сидлъ я въ своей комнат. Да, я прекрасно помню, что я сидлъ и переписывалъ ноты. И я страшно ломалъ себ голову надъ этимъ, такъ какъ совсмъ не умю читать нотъ. Вдругъ въ мою дверь постучали тихо, глухо, точно женской рукой. Я крикнулъ: ‘войдите!’, и онъ вошелъ.

Это былъ человкъ лтъ тридцати, блдный, съ мрачнымъ взглядомъ, узкими плечами, да, съ необыкновенно узкими плечами, и на одной рук у него была надта перчатка. Въ дверяхъ онъ снялъ шляпу, подходя ко мн, онъ не спускалъ съ меня своихъ черныхъ глазъ. Я продолжалъ сидть и писать. Онъ, прежде всего, извинился, что такъ непрошенно ворвался ко мн. Онъ видлъ не разъ, какъ я входилъ и выходилъ изъ пансіона, и ему показалось, что мы старые знакомые. Не помню ли я его? Это было еще въ Гельзингёр, когда онъ служилъ тамъ въ полиціи.

Но я никогда не былъ въ Гельзингёр… Это какое-то недоразумніе.

Впрочемъ, можетъ быть, это было въ Мальмё. — Я никогда не былъ въ Мальмё. — Онъ назвалъ еще нсколько городовъ, и каждый разъ, когда я отвчалъ отрицательно, онъ говорилъ:

— Нтъ, подождите-ка, я вдь вполн увренъ, что мы съ вами уже встрчались, я только не могу припомнить, гд именно.— Въ конц концовъ, онъ назвалъ Христіанію, и я наполовину согласился, что мы, можетъ быть, дйствительно тамъ встрчались. Онъ какъ-то сразу лишилъ меня самообладанія, и я не могъ бы поручиться, что не встрчалъ его дйствительно въ Христіаніи.

— Впрочемъ,— замтилъ онъ,— я не имю сообщить вамъ ничего особеннаго. Мн просто захотлось повидаться съ вами, какъ съ землякомъ и старымъ знакомымъ.

Мы поговорили еще съ минуту о самыхъ безразличныхъ предметахъ, которые теперь совсмъ испарились изъ моей памяти. Я только припоминаю, что все, что онъ ни говорилъ, было въ такомъ род, что слова его можно было истолковывать какъ угодно. Какой-то особенный смыслъ скрывался подъ ними, да и вообще этотъ человкъ произвелъ на меня какое-то таинственное впечатлніе.

Поднимаясь съ мста, чтобы уйти, онъ еще разъ извинился, что пришелъ, и, между прочимъ, сказалъ слдующее:

— Я страшно скучаю, у меня нтъ положительно никакого дла или какого бы то ни было опредленнаго занятія. И вотъ, ради времяпрепровожденія, у меня явилась даже мысль дурачить полицію, но это до того легко и требуетъ такъ мало труда, что почти уже не занимаетъ меня.

Онъ говорилъ совершенно серьезно, но я принялъ это просто за шутку. Дойдя до двери, онъ еще разъ обернулся, точно ему внезапно пришла въ голову какая-то мысль, и пригласилъ меня вечеромъ того же дня пойти съ нимъ погулять, чтобы хорошенько возобновить старое знакомство. Я сначала было отказался, самъ не знаю, почему, но затмъ все же ршилъ отправиться. Послднее, что онъ мн сказалъ, было предостереженіе не брать съ собой денегъ.— Никогда нельзя быть достаточно осторожнымъ съ деньгами,— говорилъ онъ,— а поэтому лучше всего, если я оставлю свои деньги у хозяина. Я, по правд сказать, хорошенько не понялъ его, но на все отвчалъ ‘да’ и общалъ въ пять часовъ быть у ‘Коня’ {Такъ называется въ Копенгаген памятникъ Христіана V.}. Посл его ухода я принялся раздумывать объ этомъ человк и о томъ, что онъ говорилъ. Я находилъ весьма страннымъ его приходъ ко мн. И зачмъ это онъ упомянулъ о деньгахъ? Сначала я нсколько удивился всему этому, но затмъ это выскочило у меня изъ головы, вдь путешествуя, люди такъ легко сходятся: совсмъ чужой человкъ превращается по прошествіи какого-нибудь часа въ товарища, чуть ли не въ друга.

Въ условленный часъ я былъ у ‘Коня’.

Погода была мягкая, а дорога до того намокла отъ дождя, что намъ пришлось взять экипажъ, мы велли закрыть ландо и поднять окна. Мы хали на западъ, мимо Лядегарда, вдоль аллеи Радисвейга и мимо водокачки. Во время пути мы почти ничего не сказали другъ другу, да и экипажъ страшно громыхалъ и мшалъ говорить. Когда мы прохали Грендальскій мостъ и стали приближаться къ Утерелефскому полю, мой спутникъ вытащилъ изъ кармана кусокъ бечевки и сталъ его вертть въ рукахъ, при чемъ пристально смотрлъ на меня. Въ экипаж было порядкомъ-таки темно, но все же я могъ различить его и отлично видлъ, что онъ длалъ. Мы сидли рядомъ на задней скамейк и наблюдали другъ за другомъ. Вдругъ онъ спросилъ меня:

— Надюсь, вы не трусите?

И при этомъ поднесъ бечевку къ самому моему лицу. Я разсмялся и сказалъ дрожащимъ голосомъ:

— Нтъ, да и чего мн трусить?

Но я въ сущности дрожалъ отъ страха и уже подумывалъ о томъ, какъ бы дернуть за звонокъ, проведенный къ кучеру. Да, наконецъ, меня злило и то, что онъ продолжалъ играть передь моимъ носомъ этимъ кускомъ бечевки, и поэтому я приподнялся и переслъ на переднее сиднье.

Такимъ образомъ прохали мы еще нкоторое время.

Онъ закрылъ глаза, положилъ бечевку обратно въ карманъ и, казалось, размышлялъ о чемъ-то особенно важномъ. Вдругъ онъ выпрямился и, указывая съ волненіемъ на что-то за окномъ, крикнулъ:

— Смотрите, смотрите, вонъ тамъ!..

Я невольно повернулъ голову и тотчасъ почувствовалъ, какъ что-то холодное сдавило мн шею. Мой спутникъ стоялъ въ полусогнутомъ положеніи передо мной и сдавливалъ мн шею своими холодными пальцами. Я не знаю, крикнулъ ли я, впрочемъ, не думаю, потому что въ этотъ моментъ со мною произошла какая-то странная перемна. У меня внезапно явилась мысль, что этотъ человкъ хочетъ меня только испугать или же просто пошутить. Да, мн положительно стало ясно, что онъ вовсе не желаетъ меня задушить. И я вдругъ пришелъ въ ярость и толкнулъ его, но онъ продолжалъ сжимать мое горло. Я нащупалъ позади себя звонокъ и дернулъ его. Онъ слышалъ, какъ прозвенлъ этотъ звонокъ и все же не выпустилъ меня. Мы боролись нкоторое время, и онъ усплъ нанести мн рану около праваго уха. Его наглость перешла вс границы. Онъ нанесъ мн эту рану крючкомъ или пробочникомъ, однимъ словомъ, чмъ-то похожимъ на буравъ, и поэтому рана была очень болзненна. Наконецъ, мн все же удалось отдлаться отъ него тмъ, что я сталъ наносить ему удары кулакомъ, куда ни попало. Тмъ временемъ кучеръ открылъ дверцы, и только тогда я замтилъ, что экипажъ остановился.

— Прикажете повернуть назадъ? — спросилъ кучеръ.

Я вышелъ изъ экипажа въ сильномъ замшательств, а мой спутникъ остался невозмутимо сидть.

— Да, мы подемъ обратно! — сказалъ онъ.

— А я пойду обратно,— возразилъ я,— а вы, кучеръ, если хотите, везите этого человка хоть въ адъ.

— Какъ, вы пойдете пшкомъ? — спросилъ кучеръ.

Мой спутникъ молчалъ и не глядлъ на меня. Я, наконецъ, совсмъ разсердился, энергично крикнулъ кучеру, чтобы онъ повернулъ и халъ обратно, вскочилъ опять въ экипажъ и съ яростью захлопнулъ дверцу. Я былъ въ возбужденномъ состояніи и чувствовалъ себя сильнымъ, необыкновенно сильнымъ.

Теперь я совсмъ близко придвинулся къ моему спутнику, разслся какъ можно шире, чтобы занять побольше мста, и совсмъ прижалъ его въ уголъ. Усаживаясь поудобне, я грубо толкнулъ его локтемъ, но онъ оставался попрежнему совершенно спокойнымъ и безмолвнымъ. Только когда мы вернулись въ городъ, онъ, странно посмиваясь, сказалъ мн:

— Ну, что же, заявите вы объ этомъ полиціи!

Я ничего не отвтилъ.

Онъ положилъ об ноги на мою шляпу, которую я снялъ, и кинулъ на переднее сиднье. Онъ изо всей силы нажалъ каблуками на ея верхушку, и я слышалъ, какъ раздался трескъ продавливаемой шляпы. Я все больше и больше убждался, что онъ просто хотлъ нагнать на меня страхъ, и я почувствовалъ себя страшно униженнымъ и пристыженнымъ.

— Но если вы хотите меня выдать полиціи,— продолжалъ онъ, — то вы должны сдлать это сейчасъ же, иначе и слдъ мой простынетъ прежде, чмъ меня схватятъ. Увряю васъ, что я, быть можетъ, еще до разсвта буду далеко отсюда, въ Шонен. Да, увряю васъ, что меня ничто не удержитъ.

И онъ все продолжалъ говорить о томъ, какъ онъ скоро удетъ отсюда, но подъ конецъ вдругъ сказалъ:

— А можетъ быть, я и не тронусь съ мста. Быть можетъ, я буду имть честь привтствовать васъ завтра въ Остергаде.

Я отвтилъ, что буду имть честь не замтить его, пройти мимо него и совершеано игнорировать его при встрч, и что я его швырну на землю и растопчу ногами, если онъ когда-либо осмлится подойти ко мн.

— Я не хотлъ бы даже рта открыть, чтобъ видть васъ повшеннымъ,— сказалъ я,— я презираю васъ и не хочу пачкать своихъ рукъ, выбрасывая васъ за окно кареты.

Мы вышли у памятника, я пошелъ своей дорогой въ то время, каасъ онъ расплачивался съ кучеромъ. Я отправился домой безъ шляпы.

Это была наша первая встрча. Шрамъ отъ нанесенной мн имъ тогда раны и сейчасъ блется на моей ше.

II.

Три-четыре года спустя я предпринялъ небольшое путешествіе по Германіи и какъ разъ въ этотъ день собирался похать изъ Гамбурга въ Бременгафенъ. Когда я пріхалъ на вокзалъ, оставалось четверть часа до отхода позда, такъ что у меня оказалось въ распоряженіи нсколько свободныхъ минутъ. Я пошелъ вдоль позда, отыскивая себ удобное мсто, и дошелъ почти до паровоза. Вдругъ я вижу какого-то человка, который длаетъ мн какіе-то знаки изъ окна вагона, и, къ великому моему изумленію, узнаю въ немъ моего ‘стараго знакомаго’, того самаго, съ которымъ я совершилъ ту загадочную прогулку по Копенгагену.

Я невольно длаю шагъ назадъ, какое-то непріятное чувство овладваетъ мной, и я прохожу мимо вагона. Но въ то время, какъ я удаляюсь, мн внезапно приходитъ въ голову мысль, не вообразитъ ли онъ, пожалуй, что я струсилъ передъ нимъ. И, такъ какъ я былъ теперь старше на нсколько лтъ и опытне, то мн не захотлось упустить изъ вида этотъ, во всякомъ случа, интересный типъ. Поэтому я возвращаюсь, продолжаю длать видъ, что ищу въ позд мсто, и какъ бы случайно останавливаюсь передъ его вагономъ. Я открываю дверь и вхожу.

Купэ оказывается пустымъ: въ немъ, кром него, никого не было. Войдя въ купэ, я протискался мимо него, и онъ долженъ былъ прижаться совсмъ въ уголъ, чтобы пропустить меня. При этомъ онъ поглядлъ на меня такъ, какъ будто видлъ меня въ первый разъ въ жизни, а между тмъ я вдь былъ увренъ въ томъ, что онъ только что передъ тмъ махалъ мн рукой. Я какъ-то невольно снялъ шляпу и даже кивнулъ ему, но онъ не отвтилъ на мой поклонъ.

Я слъ въ уголъ на диванъ, и страшно сердился на себя за мой кивокъ и старался сохранить презрительно-равнодушный видъ. Мн показалось, что онъ за это время нисколько не постарлъ, но одтъ онъ былъ совершенно иначе. Тогда, въ первую нашу встрчу, онъ былъ красиво, можно даже сказать элегантно одтъ, теперь же на немъ былъ самый обыкновенный свтлый неуклюжій дорожный костюмъ. Кожаный чемоданъ стоялъ на сиднь, какъ разъ напротивъ него. Раздался третій звонокъ, и поздъ тронулся.

Я услся поудобне и протянулъ ноги на свободное сиднье. Просидлъ я такъ приблизительно съ четверть часа. Я длалъ видъ, что совсмъ не вижу его, а онъ казался погруженнымъ въ глубокое раздумье. Черезъ нсколько времени онъ вынулъ изъ бокового кармана какой-то клеенчатый футляръ, вытащилъ оттуда нсколько заржавленныхъ инструментовъ и принялся ихъ тщательно осматривать. Это были какіе-то причудливо изогнутые предметы, одни плоскіе, другіе круглые, были между ними и толстые и тонкіе. присматриваясь къ нимъ, я понялъ, что это была цлая коллекція отмычекъ. Онъ и не думалъ скрывать, что это отмычки. Напротивъ, онъ вертлъ ихъ въ рукахъ, поворачивалъ, точно передъ нимъ были замки, которые надо было открыть. Онъ даже попробовалъ открыть одной изъ нихъ свой собственный сундукъ. Казалось, онъ преднамренно хотлъ мн показать, къ чему пригодны эти крючки. А я сидлъ и присматривался къ нему.

Вниманіе,— думалъ я про себя,— онъ видимо издвается надо мной. Да, что-то скрывается подъ этимъ, онъ хочетъ меня провести.

Затмъ онъ вытащилъ изъ бумажника маленькую пилочку и принялся подпиливать свои отвертки. Подпиливъ ихъ вс, онъ положилъ ихъ рядомъ съ собой на сиднь. Теперь прошу обратить вниманіе на то, какъ я сидлъ: съ протянутыми на его скамью ногами, такъ что мои сапоги почти прикасались къ его сюртуку. Минуту спустя онъ вдругъ какъ-то почти машинально кладетъ отмычку, которую только что вычистилъ, мн на колни и беретъ другую. Да, этотъ франтъ кладетъ мн на колни отмычку, а я сижу и смотрю на это. Я не шевелюсь и точно жду, что онъ будетъ длать дальше. И что же бы вы думали? Онъ кладетъ мн на колни вторую, третью отмычку, и, въ конц концовъ, на моихъ колняхъ покоятся пять или шесть странно изогнутыхъ желзныхъ крючковъ.

Но терпніе мое истощилось, и я довольно быстро поднялся съ мста, такъ что вс отмычки упали на полъ прежде, чмъ онъ усплъ воспрепятствовать этому. Я былъ въ этотъ моментъ проникнутъ только одной мыслью — отплатить ему за его презрительное отношеніе ко мн той же монетой.

Онъ не произнесъ ни слова, когда отмычки упали, и молча подобралъ ихъ одну за другой.

Въ это время вошелъ кондукторъ. Я, къ великому моему изумленію, замтилъ, что мой спутникъ не сдлалъ даже попытки скрыть отъ него свои отмычки, он продолжали лежать на виду все время, пока кондукторъ былъ въ вагон. И только когда кондукторъ ушелъ, онъ спокойно положилъ ихъ обратно въ футляръ и опустилъ его въ боковой карманъ. Казалось, онъ какъ будто только и ждалъ случая, чтобы открыто показать свои подозрительные инструменты.

Такъ прохали мы съ полчаса. Мы неслись мимо станцій, а мой спутникъ продолжалъ безмолвствовать. Я же велъ себя такъ, какъ будто я былъ совершенно одинъ въ купэ: я вытянулся во весь ростъ на моей скамь, громко звалъ и время отъ времени плъ, чтобы показать мое полнйшее равнодушіе къ нему и презрніе, но онъ, повидимому, и не замчалъ этого. Наконецъ, я закурилъ сигару и кинулъ горящую спичку на его руку. Я бросялъ эту спичку безъ всякихъ предосторожностей, какъ будто никто не сидлъ въ томъ углу, и я видлъ, что спичка упала на его руку. Онъ продолжалъ молчать и сдлалъ только небольшое движеніе ртомъ,— онъ просто скривилъ нсколько губы, какъ будто собирался улыбнуться, и затмъ продолжалъ сидть совершенно спокойно.

Посл того какъ мы еще нкоторое время прохали молча, онъ вдругъ выглянулъ въ окно, точно глаза его увидли знакомый предметъ, затмъ быстро вскочилъ, схватилъ свой чемоданъ за ручку и простоялъ такъ нсколько минутъ, пока поздъ не остановился на какой-то маленькой станціи. Тогда онъ, иронически улыбаясь, низко поклонился мн и, не говоря ни слова, даже не взглянувъ на меня, сдлалъ два-три шага назадъ, опять поклонился съ той же иронической улыбкой и вышелъ изъ вагона. Онъ сейчасъ же отыскалъ носильщика для своихъ вещей и ушелъ съ нимъ съ вокзала.

Въ теченіе всего нашего пути онъ не сказалъ мн ни одного слова и даже ни разу не взглянулъ на меня.

III.

Нсколько лтъ спустя я встртился съ нимъ въ одномъ изъ отдаленнйшихъ закоулковъ Нью-Іорка, въ какомъ-то игорномъ притон.

Я пришелъ туда раньше него и сидлъ за рулеткой, когда онъ вошелъ. Лакей подошелъ къ нему, чтобы взять у него пальто и шляпу, но онъ отрицательно покачалъ головой. Спустя нкоторое время онъ все же снялъ шляпу, но продолжалъ держать ее въ рук.

Ему дали мсто у стола, и онъ сталъ играть. Мн показалось, что онъ съ большимъ интересомъ слдитъ за моими ставками, чмъ за своими собственными. Я все время проигрывалъ, я каждый разъ ставилъ на черное и каждый разъ проигрывалъ. Вдругъ онъ крикнулъ мн на весь столъ по-норвежски:

— Неужели же вы не видите, что васъ надуваютъ?!

Онъ рисковалъ, что его слова будутъ поняты и другими, и тогда ему могло порядкомъ-таки достаться. И все же онъ сказалъ это, и притомъ еще очень громко и пристально глядя на меня.

Я сдлалъ видъ, какъ будто совсмъ не слыхалъ его словъ, и продолжалъ ставить все на тотъ же номеръ и на тотъ же цвтъ. И я такъ же аккуратно продолжалъ проигрывать каждую ставку. Меня поминутно бросало въ жаръ отъ злости, и я ршилъ про себя, что обращусь къ крупье съ просьбой защитить меня отъ него, если онъ опять вздумаетъ вмшиваться въ мою игру. И я все больше и больше волновался, такъ какъ и самъ прекрасно замчалъ, что меня надуваютъ. У крупье въ рукахъ было что-то въ род гвоздя, которымъ онъ незамтно дотрогивался до шарика, когда тотъ собирался остановиться, я былъ увренъ, что этотъ гвоздь — магнитъ. И все же, несмотря на это, я продолжалъ играть и проигрывать.

Вдругъ мой знакомый незнакомецъ обертывается къ крупье и говоритъ:

— Не положите ли вы вашъ гвоздь въ карманъ?

Онъ говорилъ совершенно хладнокровно и увренно, и крупье тотчасъ же повиновался, сказавъ только въ вид объясненія:

— Это ключъ отъ кассы, и я хотлъ имть его подъ рукой.

Но все же онъ послушался, и я пришелъ въ настоящую ярость. Меня страшно злило, что крупье послушался его, я поставилъ мои послдніе десять франковъ на черное и ушелъ, не дожидаясь выясненія участи моей ставки.

IV.

Прошлой зимой я встртилъ этого человка въ Христіаніи. Я занималъ тогда комнату очень высоко, въ четвертомъ этаж. Когда я въ одинъ прекрасный день вернулся посл обда домой, мой таинственный незнакомецъ стоялъ посреди моей комнаты — ключъ торчалъ въ замк снаружи, и поэтому онъ преспокойно вошелъ. Онъ просительно протянулъ руку, прося дать ему шестнадцать ёръ. Получивъ ихъ, онъ поблагодарилъ, дважды поклонился и направился къ выходу. На порог онъ остановился и сказалъ:

— Великій Боже, до чего же вы глупы!

Онъ произнесъ эти слова самымъ презрительнымъ тономъ. Но тутъ мною овладла моя прежняя злоба къ этому человку, и я сдлалъ нсколько шаговъ по направленію къ нему. Въ то время, когда онъ взялся за ручку двери, чтобы открыть ее и исчезнуть, я не могъ удержаться, чтобы не сказать:

— Стойте, надюсь, вы ничего не украли у меня?

Я сказалъ это съ желаніемъ обидть его: я самъ не врилъ тому, что спрашивалъ, но мн хогилось его унизить. Мои слова, повидимому, не дроизвели на него непріятнаго впечатлнія, онъ даже не разсердился, онъ только повернулся ко мн и спросилъ съ удивленіемъ:

— Укралъ?

Затмъ безъ дальнйшихъ разговоровъ онъ опустился на стулъ, разстегнулъ сюртукъ и вынулъ изъ бокового кармана небольшой бумажникъ, туго набитый кредитными бумажками, и показалъ мн нсколько кронъ.

— Ну, вотъ смотрите, что же бы я могъ у васъ украсть?— сказалъ онъ, смясь.

Я опять почувствовалъ себя побжденнымъ. Этотъ человкъ былъ во всемъ предусмотрительне меня, и я при всхъ встрчахъ съ нимъ чувствовалъ себя всегда пристыженнымъ. Когда онъ поднялся со стула и ушелъ, я не пошевельнулся, даже рта не открылъ, чтобы его удержать. Я далъ ему уйти. Только когда шаги его послышались гд-то внизу на лстниц, пришло мн въ голову: долженъ же я что-нибудь сдлать. Я порывисто отворилъ дверь и съ такой силой захлопнулъ ее, что весь домъ задрожалъ,— это было все, что я сдлалъ. Изъ презрнія ко мн не взялъ онъ и тхъ шестнадцати ёръ, которыя я ему далъ. Я нашелъ ихъ на томъ стул, на которомъ онъ сидлъ. И я былъ такъ взбшенъ и чувствовалъ себя до того униженнымъ, что оставилъ ихъ лежать цлый день на стул, такъ какъ я все надялся, что онъ придетъ, и тогда пусть онъ увидитъ, что я ихъ не трогалъ.

Спустя нкоторое время я узналъ, что онъ побывалъ и у моихъ хозяевъ и велъ себя тамъ престранно. Мой хозяинъ, служившій въ полиціи, прямо-таки объявилъ, что не желаетъ имть съ нимъ никакого дла и что на него онъ произвелъ впечатлніе не совсмъ нормальнаго человка. Между прочимъ, этотъ навязчивый господинъ хотлъ во что бы то ни стало купить у него старинный голландскій мдный кофейникъ, который какъ разъ стоялъ тогда на плит, и выказалъ сильное неудовольствіе, когда не согласились исполнить его желаніе.

——

Вотъ нсколько весьма, впрочемъ, отрывочныхъ свдній изъ исторіи моихъ встрчъ съ очень своеобразнымъ человкомъ. Послднее время я научился думать о немъ безъ злобы: онъ меня очень часто интересуетъ, и я все жду новой встрчи. У меня какъ будто открылись глаза, и мн кажется, что теперь я лучше понимаю его самого и его нелпое поведеніе. Все это произошло потому, что нсколько мсяцевъ тому назадъ я встртился съ другой личностью — тридцатилтней женщиной, которая разсказала мн многое про себя и навела меня такимъ образомъ на истинный путь пониманія существа моего знакомаго незнакомца. Эта женщина совершила однажды поступокъ, который могъ бы навлечь на нее кару — довольно продолжительное тюремное заключеніе. Это обстоятельство омрачило ея разумъ. Она какъ бы слегка помшалась, но причиной этого не были угрызенія совсти или раскаяніе въ ея небольшомъ, въ сущности, преступленіи, а просто какое-то странное, ничмъ необъяснимое желаніе быть ехваченной и попасть въ тюрьму. Она одно время даже сама старалась доказать свою виновность въ этомъ дл, но ей такъ и не удалось навести полицію на слдъ и раскрыть вс обстоятельства дла. Эта неудача, если хотите, сдлала ее неосторожной и дерзко смлой, ее страшно сердило то, что ее не арестуютъ, хотя она не разъ подавала поводъ къ этому. Она ничмъ не пренебрегала, что могло бы, наконецъ, навести на ея слдъ. Но ничто не помогало: никому даже и въ голову не приходило доносить на нее полиціи.

Нкоторыя подробности ея разсказа заставили меня невольно вспомнить о моемъ таинственномъ знакомц — этомъ странномъ человк съ черными глазами. Онъ несомннно тоже надялся, что доведетъ меня своимъ поведеніемъ до того, что я донесу на него полиціи. Ему такъ и не удалось достигнуть этого.

Странная личность, съ незаурядной, но неуравновшенной душой. Человкъ страдаетъ, можетъ быть, только оттого, что тайна, которая могла бы навлечь на него кару, никогда не будетъ открыта.

Тайное горе.

I.

II.

III.

IV.

Читайте также: