Тайна желтых нарциссов, Уоллес Эдгар, Год: 1920

Переводы
Время на прочтение: 153 минут(ы)
Скачать в PDF

Эдгар Уоллес

Тайна желтых нарциссов
The Daffodil Mystery

Перевод с английского (второй вариант)
Изд.-коммер. фирма ‘Гриф’, Харьков, 1996
OCR и редакция Dauphin, август 2004

Глава 1

В обширных торговых залах фирмы царило оживление. Через огромное окно комнаты со стороны магазина было хорошо видно, что там происходит. Лайн знал, что молоденькие продавщицы с интересом наблюдают за ним и его посетительницей.
— Боюсь, что не вполне поняла вас, мистер Лайн, — Одетта Райдер мрачно посмотрела на молодого человека, сидевшего за письменный столом. Ее нежную кожу залил густой румянец, а в глубине серых задумчивых глаз вспыхнули искры, заставившие бы насторожиться каждого. Но Лайн был уверен в себе, в своих способностях и неотразимости. Он не слушал ее, скользя взглядом по обворожительным формам. Девушка на самом деле была прекрасна.
Смахнув со лба длинные черные волосы, Лайн улыбнулся. Бледность лица и весь его облик говорили об интеллекте, что несказанно тешило его обостренное самолюбие.
Смутившись под пристальным взглядом, Одетта двинулась к двери, но хозяин задержал ее.
— Я думаю, вы правильно поняли меня, Одетта, — произнес он мягким, мелодичным, ласкающим голосом. — Читали вы мою книжку? — внезапно спросил молодой человек.
— Да, я прочла кое-что, — ответила она, и густая краска снова залила ее щеки.
Он рассмеялся.
— Вы, вероятно, находите странным, что человек в моем положении занимается поэзией. Но дело в том, что большая часть была написана до того, как я стал бизнесменом.
Девушка не ответила.
— Что вы скажете о моих стихах? — спросил Лайн после короткой паузы.
Губы ее дрогнули.
— Я считаю их ужасными, — сказала она тихо, — у меня нет другого слова.
Молодой человек наморщил лоб.
— Как вы жестоки, мисс Райдер! — ответил он с досадой. — Эти стихи лучшие критики страны сравнивали с классикой древних эллинов.
Одетта хотела что-то сказать, но сдержалась и плотно сжала губы.
Торнтон Лайн пожал плечами и принялся расхаживать взад-вперед по своему роскошному офису.
— Ну, понятно, широкие массы рассуждают о поэзии, как об овощах, — нарушил он, наконец, молчание. — Вам надо еще немного заняться своим образованием, особенно в области литературы. Придет время, когда вы мне будете благодарны за то, что я дал вам возможность познакомиться с возвышенным в искусстве поэзии.
Она взглянула на него.
— Я могу идти, мистер Лайн?
— Еще нет, — ответил он холодно. — Вы прежде сказали, что не понимаете меня.
— Я могу высказаться яснее.
— Для вас, конечно, не секрет, что вы красивая девушка. В дальнейшем вы выйдете замуж за человека средних умственных способностей, малообразованного, и у него под боком будете вести образ жизни, во многих отношениях напоминающий рабский. Таков удел всех женщин среднего класса.
Лайн положил ей руку на плечо. Она вздрогнула и отпрянула назад. Он засмеялся.
— Ну, что вы мне ответите?
Одетта резко обернулась, в глазах ее вспыхнул огонь. Еле сдерживая себя, она проговорила, отчетливо выделяя каждое слово.
— Оказывается, я одна из тех глупеньких девушек из предместья, которые придают особое значение браку, о чем вы сейчас так презрительно отзывались. Но, в конце концов, я не настолько глупа, чтобы не понимать, что обряд венчания еще не делает людей более счастливыми или более несчастными. И если кому-то и отдам свою любовь, то только мужчине во всех отношениях.
Он посмотрел на нее с раздражением.
— Что вы хотите этим сказать? — его голос уже не звучал обворожительной нежностью, он стал жестким.
Одетта готова была расплакаться.
— Мне противен человек, который выражает свои ужасные мысли в бездарных стихах. Еще раз говорю, что могу полюбить только настоящего мужчину.
Лицо Лайна передернулось.
— Да знаете ли вы, с кем говорите? — спросил он, повышая голос.
Ее дыхание участилось.
— С Торнтоном Лайном, владельцем фирмы Лайн, шефом Одетты Райдср, которая каждую неделю получает от него три фунта жалованья.
Он пришел в бешенство и от волнения едва мог говорить.
— Берегитесь!
— Я говорю с человеком, вся жизнь которого — позор для настоящего мужчины, — решительно продолжала она. — Вы человек неискренний и ведете роскошный образ жизни, потому что отец ваш был большим дельцом. Вы тратите деньги без счета, деньги, заработанные для вас другими тяжким трудом. Я не дам запугать себя! — гневно воскликнула девушка, когда он вздумал подойти к ней. — Я ухожу от вас сегодня же!
Торнтона Лайна задело ее презрение. Она поняла это, и ей захотелось отчасти сгладить впечатление.
— Мне очень жаль, что я была настолько резкой, — вежливо сказала она, — но вы сами вызвали меня на это, мистер Лайн.
Он не в состоянии был произнести ни слова и лишь молча кивнул ей на дверь.
Одетта Райдер покинула комнату. Молодой человек подошел к одному из больших окон. Он с ухмылкой наблюдал, как она с опущенной головой медленно прошла сквозь ряды служащих и поднялась в расчетный отдел.
— Ты еще поплатишься за это, — прошипел Лайн, стиснув зубы.
Он был более чем оскорблен и унижен. Сын богача, всегда оберегаемый и не знавший жестокой борьбы за существование, Торнтон постоянно был окружен льстецами и людьми, желавшими извлечь пользу из его богатства. Никогда ни он сам, ни его поступки не подвергались критике справедливых учителей и воспитателей. А третьестепенная печать хвалила его литературные потуги сверх меры, преследуя собственную выгоду.
Молодой человек закусил губу, подошел к письменному столу и позвонил.
— Мистер Тарлинг пришел?
— Да, сэр, он уже четверть часа ожидает в зале заседаний, — ответила секретарша.
— Благодарю вас.
— Пригласить его?
— Нет, я сам пойду к нему, — ответил Лайн.
Он вынул из золотого портсигара сигарету и закурил. Его нервы были возбуждены после недавней беседы, руки дрожали, но буря в душе понемногу улеглась, ему кое-что пришло в голову. Тарлинг! Какая блестящая возможность — этот уникальный, гениального ума человек! Эта встреча была так кстати! Лайн быстро миновал коридор, соединяющий его кабинет с залом заседаний, и с распростертыми объятиями направился к ожидавшему.
Человек, которого он так любезно приветствовал, выглядел не то на двадцать семь, не то на тридцать семь лет, был высок, строен и скорее молод, чем солиден. Голубые глаза на смуглом лице смотрели твердо и решительно.
Таково было первое впечатление, произведенное им на Лайна. Тарлинг с неприязнью пожал руку новому знакомому. Она была мягкая, совсем как у женщины. Здороваясь, Лайн увидел еще одного мужчину, сидевшего в темном углу. Тот поднялся и слегка поклонился.
— Вы привели с собой китайца? — спросил Лайн и, прищурив глаза, посмотрел на третьего присутствующего. — Да, я упустил из виду, что вы прибыли из Китая. Прошу вас, садитесь.
Лайн тоже опустился на стул и открыл перед Тарлингом свой портсигар.
— О поручении, которое я собираюсь вам дать, мы поговорим потом. Должен откровенно сознаться, что очень высокого мнения о вас после газетных статей, которые мне доводилось читать. Ведь это вы недавно нашли драгоценности герцогини Генри? Я слышал о вас и раньше, когда сам посетил Китай. Насколько я знаю, вы не состоите на службе в Скотленд-Ярде?
— Нет. Я, правда, занимал крупный пост в шанхайской полиции и, возвращаясь в Англию, намеревался поступить на службу и здесь, но обстоятельства побудили меня открыть собственное сыскное агентство. В Скотленд-Ярде я не имел бы необходимой свободы действий.
Лайн понимающе кивнул.
— Весь Китай говорил тогда о подвигах Джека Оливера Тарлинга. Китайцы называли вас ‘Ли-Иен’ — ‘Охотник за людьми’.
Торнтон оценивал всех людей с практической стороны и в человеке, сидящем напротив, видел подходящее орудие и, наверное, ценного сотрудника. У сыскной полиции в Шанхае были свои правила игры, независимо от буквы закона. Рассказывали даже, что ‘Охотник за людьми’ подвергал своих подопечных пыткам, добиваясь показаний.
Лайн знал далеко не все легенды об ‘Охотнике за людьми’, в которых были и правда, и ложь о знаменитом сыщике.
— Я знаю, зачем вам понадобился, — сказал Тарлинг. — В вашем письме в общих чертах намечена задача. Вы подозреваете, что один из сотрудников в течение многих лет, совершая большие растраты, нанес фирме значительные убытки. Речь идет о некоем мистере Мильбурге, главном управляющем.
— Забудьте пока об этой истории, — тихо произнес Лайн. — Я сейчас же представлю вам Мильбурга, он, по всей вероятности, может помочь в осуществлении моего плана. Не хочу утверждать, что он честный человек и мои подозрения против него необоснованы, но в данный момент я занят кое-чем более важным и буду вам признателен, если историю с Мильбургом вы пока что отодвинете на задний план.
Он тут же позвонил в магазин.
— Попросите мистера Мильбурга прийти ко мне в зал заседаний.
Отключив телефон, Лайн вернулся к посетителю.
— История с Мильбургом может подождать, я еще не знаю, возвращусь ли к ней когда-нибудь. А вы уже начали розыски? Если так, скажите мне, что вам удалось выяснить, — самое существенное, — пока он не пришел.
Тарлинг вынул из кармана маленькую белую карточку.
— Какое жалованье получает у вас Мильбург?
— Девятьсот фунтов в год.
— А тратит около пяти тысяч, — ответил Тарлинг. — Если я буду продолжать розыски, эта сумма, быть может, еще увеличится. У него собственный дом, он часто устраивает дорогие приемы.
Лайн нетерпеливо махнул рукой.
— Оставим это пока. Я уже сказал, что теперь у меня для вас гораздо более важное задание. Пусть Мильбург даже и вор.
— Вы посылали за мной, сэр?
Торнтон резко обернулся. Человек, остановившийся на пороге, слащаво улыбался, потирая руки, как будто мыл их мылом.

Глава 2

— Разрешите представить: мистер Мильбург, — чуть смутившись, произнес Лайн, обращаясь к посетителям.
Невыразительное лицо вошедшего дышало самодовольством и безмятежностью. Тарлинг быстро оценил его. Этот человек казался прирожденным лакеем, имел тупой взгляд, лысую голову и сутулые плечи и готов был кланяться каждую минуту.
— Закройте дверь, Мильбург, и присаживайтесь. Это мистер Тарлинг — сыщик.
— Как интересно, сэр! — управляющий почтительно поклонился.
Сыщик внимательно следил за ним. Методика определения причастности к преступлению по ряду признаков пока не срабатывала.
‘Опасный человек’, — подумал он и взглянул на Линг-Чу, чтобы узнать, какое впечатление произвел на него Мильбург. Посторонний не нашел бы ничего особенного в выражении лица и позе китайца. Но Тарлинг увидел, что его губы почти незаметно вздрогнули и ноздри слегка раздулись. Это были несомненные признаки того, что Линг-Чу ‘своим тонким нюхом почуял жареное’.
— Мистер Тарлинг — сыщик, — повторил Лайн. — Я очень много слыхал о нем еще в Китае. Вы же помните, что во время своего кругосветного путешествия я три месяца находился в этой удивительной стране! — обратился он к Тарлингу, коротко кивнувшему в ответ.
— Да, знаю, вы проживали в Бунт-Отеле и много времени проводили в туземном квартале. Вам пришлось пережить неприятность, когда вы пошли курить опиум.
Лайн покраснел, потом рассмеялся.
— Оказывается, вам гораздо больше известно обо мне, чем я знаю о вас, Тарлинг! — по его тону было понятно, что услышанное ему неприятно. Он снова обратился к сыщику.
— У меня есть все основания полагать, что в моей фирме завелся вор, и, вероятно, он служит в центральной кассе.
— Это совершенно невозможно! — в ужасе воскликнул Мильбург. — Кто же это может быть? Я всегда удивлялся вашему чутью и оперативности. Нам всем нужно у вас поучиться.
Мистер Лайн, польщенный, улыбнулся.
— Вас, очевидно, заинтересует, Тарлинг, что я имею некоторое отношение к преступному миру — забочусь, если можно так выразиться, об одном таком несчастном. Последние четыре года стараюсь направить его на путь истинный. Через несколько дней он снова выходит из тюрьмы. Я все заботы взял на себя, — скромно сказал он, — потому что считаю обязанностью обеспеченного человека помогать оступившимся.
На сыщика эта тирада не произвела ни малейшего впечатления.
— Вы знаете, кто вас все время обкрадывал?
— У меня есть причины подозревать в этом одну красотку. Я был вынужден сегодня уволить ее без предварительного предупреждения и попросил бы вас проследить за ней.
— Это несложно, — по лицу Тарлинга еле заметно скользнула улыбка. — Но разве у вас нет своего частного сыщика? Я такими мелкими делами не занимаюсь. Идя к вам, я предполагал, что речь пойдет о гораздо более важном.
Он замолчал, так как невозможно было в присутствии Мильбурга сказать больше.
— Вам это дело может показаться незначительным, но для меня оно имеет первейшее значение, — серьезно ответил Лайн. — Речь идет о девушке, пользующейся уважением среди сослуживцев и тем самым влияющей на их нравственность. По всей вероятности, она продолжительное время вносила в книги фальшивую информацию, утаивала предназначавшиеся для фирмы деньги, и при этом все любили ее и уважали. Полагаю, она гораздо опаснее, чем какой-нибудь бедный преступник, поддавшийся минутному искушению. По-моему, ее следовало бы наказать, но должен откровенно сознаться вам, мистер Тарлинг, что у меня на руках нет достаточных доказательств, чтобы взять ее с поличным. Иначе я, вероятно, и не обратился бы к вам.
— Ах так, сперва мне нужно собрать материалы? — с любопытством спросил сыщик.
— Кто эта дама, о которой идет речь? — заинтересовался Мильбург.
— Мисс Райдер, — мрачно ответил Лайн.
— Мисс Райдер?! — лицо управляющего выразило изумление. — Мисс Райдер… Ах нет, это же совершенно невозможно!
— Почему же?.. — резко осведомился Лайн.
— Ну, да простите меня, я только полагал, — заикаясь пробормотал Мильбург. — Это совершенно на нее не похоже. Она такая славная девушка.
Торнтон Лайн искоса посмотрел на него.
— У вас есть личные причины заступаться за мисс Райдер? — холодно спросил он.
— Нет, сэр, вовсе нет. Прошу вас, не думайте ничего такого, — несколько возбужденный, проговорил управляющий, — мне только кажется невероятным…
— Все невероятно, что не согласуется с обычным ходом вещей, — заметил Лайн. — Например, было бы очень странно, если бы в краже обвинили вас, Мильбург. Было бы странным, если бы мы обнаружили, что вы тратите пять тысяч фунтов в год, в то время как ваше жалованье составляет только девятьсот фунтов.
На миг управляющий потерял самообладание. Рука, которой он провел по лбу, задрожала. Тарлинг, все время наблюдавший за его лицом, увидел, какие усилия тот прилагал, чтобы казаться невозмутимым.
— Да, сэр, это было бы, во всяком случае, очень странно, — сказал Мильбург окрепшим голосом.
Лайн все больше взвинчивал себя, и хотя его речь была обращена к Мильбургу, мысленно он обращался к гордой девушке с гневными глазами, которая так презрительно обошлась с ним в его же собственном офисе.
— Было бы очень странно, если бы вас приговорили к тюремному заключению за обман фирмы, — возбужденно продолжал Лайн.
— Уверен, что все служащие сказали бы то же, что и вы о девушке.
— Вы правы, — Мильбург натянуто улыбнулся. — Это было бы, как гром среди ясного неба. — И он расхохотался.
— Возможно, и нет, — холодно ответил Лайн. — Я хочу в вашем присутствии напомнить кое-что, слушайте внимательно. Месяц тому назад вы жаловались мне, — Лайн говорил, выделяя каждое слово, — что в кассе не хватает небольшой суммы.
Не имея прямых улик, было рискованно так заявлять. Успех импровизации зависел оттого, как поведет себя Мильбург. Если управляющий ничего не возразит, то тем самым признает собственную вину. Тарлинг, которому разговор сперва показался непонятным, теперь начал догадываться, куда клонит Лайн.
— Я жаловался вам, что за последний месяц была недостача в кассе? — с изумлением спросил Мильбург.
Физиономия его выражала растерянность. Казалось, его загнали в тупик.
— Да, я утверждаю это, — ответил Лайн, наблюдая за ним. — Такой факт имел место?
После продолжительной паузы управляющий кивнул.
— Это так, — тихо ответил он.
— И вы же сами сообщили мне, что подозреваете мисс Райдер?
Снова наступила пауза, и снова Мильбург кивнул.
— Все слышали? — торжествуя, осведомился Лайн.
— Да, — спокойно ответил Тарлинг. — Но что же мне делать, это слишком мелкое преступление, если оно имело место.
Торнтон нахмурился.
— Мы должны сперва подготовить заявление для полиции. Я посвящу вас во все подробности, дам вам адрес молодой дамы, а также все данные о ее личности. Тогда вы должны будете раздобыть такую информацию, чтобы можно было обратиться с ней в Скотленд-Ярд.
— Понимаю, — сказал Тарлинг и улыбнулся. Но затем покачал головой. — Я не смогу заниматься этим делом, мистер Лайн.
— Почему же? — удивился тот.
— Потому что я не занимаюсь подобными историями. После вашего письма у меня создалось впечатление, что в мои руки идет, пожалуй, сенсационный случай. Очевидно, ожидания не всегда становятся реальностью, — заявил он и взялся за шляпу.
— Вы решили отказаться от ценного клиента?
— Не знаю, насколько вы ценны, но в данный момент дело выглядит не очень перспективным. Я не хотел бы заниматься этим, мистер Лайн.
— Вы полагаете, что оно недостаточно престижно для вас? — недовольно спросил тот. — Я готов уплатить вам за труды пятьсот фунтов.
— Даже за пятьдесят тысяч фунтов я должен буду отклонить предложение, — сказал сыщик.
Его ответ прозвучал категорически.
— Тогда разрешите узнать, почему вы отказываетесь? Вы знакомы с этой девушкой? — громко спросил Лайн.
— Никогда не видел ее и, по всей вероятности, никогда не увижу. Я хочу только повторить, что не желаю заниматься расследованием надуманных обвинений.
— Надуманных?
— Надеюсь, вы поняли о чем я? По какой-то причине вы злы на одну из ваших служащих. Ваш характер у вас на лице, мистер Лайн. Мягкая, округлая форма подбородка и чувственные губы говорят о вашем вольном поведении с женщинами-служащими. Я не утверждаю, но полагаю, что какая-нибудь скромная девушка дала вам как следует по носу, что вас очень обозлило, и, охваченный жаждой мщения, вы возводите против нее ложные обвинения. Мистер Мильбург не может не повиноваться вам в ваших нечистых намерениях. Он ваш служащий, и, кроме того, на него воздействует скрытая угроза упрятать его в тюрьму, если он откажется действовать заодно с вами.
Лицо Торнтона Лайна исказилось ненавистью.
— Я позабочусь, чтобы ваше наглое поведение не осталось незамеченным. Вы здесь в самой оскорбительной форме бросили мне в лицо обвинение, и я подам на вас в суд за клевету. Просто мое задание вам не по силам, и вы ищете повод спрятаться в кусты.
Тарлинг вынул из кармана сигару и откусил кончик.
— Моя репутация не позволяет мне впутываться в подобные грязные дела. Очень не хотелось бы оскорблять коллег, и я с некоторым сожалением упускаю хороший заработок, но не хочу зарабатывать деньги, совершая подлость, мистер Лайн. Если вы позволите дать вам хороший совет, то оставьте этот позорный план мести, порожденный уязвленным самолюбием. Замечу, что это не лучший способ завести дело. Вы поступите как настоящий мужчина, попросив у девушки извинения на нанесенное оскорбление.
Он кивнул своему спутнику-китайцу и медленно вышел из зала. Лайн наблюдал за ним, дрожа от гнева. Он сознавал свое бессилие, но когда дверь уже наполовину закрылась, вскочил и, с криком распахнув ее, подскочил к сыщику.
Тарлинг обхватил его обеими руками, поднял, отнес обратно в комнату и усадил на стул. Потом добродушно посмотрел на него сверху.
— Мистер Лайн, — сказал он с иронией. — Вы сами подаете дурной пример преступникам. Хорошо, что ваш приятель еще сидит в тюрьме!
Не говоря больше ни слова, он вышел.

Глава 3

Два дня спустя Торнтон Лайн сидел в своем авто недалеко от Уондфорт-Компона, наблюдая за тюремными воротами.
Он был по натуре актером и поэтом, что не всегда увязывается с представлением о бизнесмене. Торнтон Лайн был холост, окончил университет и защитил ученую степень. Он был автором-издателем тоненького томика стихов. Их качество оставляло желать лучшего, но оформление отличалось изысканностью. Это льстило его болезненному самолюбию. Он владел несколькими автомобилями, деревенским поместьем и домом в городе. Отделка и мебель обеих квартир поглотили такие крупные суммы, на которые можно было купить несколько магазинов.
Джозеф Эммануэль Лайн основал свою фирму и поднял ее на значительную высоту. Он выработал специальную систему продажи, согласно которой каждый клиент обслуживался сейчас же, как только переступал порог магазина. Этот метод основывался на старом принципе — держать постоянно наготове достаточные резервы.
Торнтон Лайн должен был перенять управление делом тогда, когда выход в свет стихотворного томика возвел его в ранг непризнанных знаменитостей. В своих стихах он пользовался совершенно необычной пунктуацией: перевернутыми запятыми, восклицательными и вопросительными знаками — чтобы выразить свое презрение к человечеству. Несмотря на то, что томик был очень тонкий, его никто не покупал, но автор сумел добиться признания в кругу подобных себе соискателей творческих удач. Он всегда считал, что наивысшая степень благородства заключается во вселенском презрении. И мог бы пойти в этом еще дальше, но внезапная смерть отца спутала его планы.
Сначала Торнтон хотел продать дело и поселиться где-нибудь в райском уголке планеты. Затем, ко всеобщему изумлению, решил продолжить начатое отцом. Но только лишь подписывал чеки и получал доход. Руководство он оставил за людьми, служившими в фирме не один год.
В роскошном полиграфическом исполнении, на ценной бумаге было отпечатано обращение к служащим. Лайн-младший цитировал Сенеку, Аристотеля, Марка Аврелия и ‘Илиаду’ Гомера. Это событие не осталось незамеченным прессой разного рода.
Если бы его самолюбие полубога как и прежде принималось всеми, жизнь для Торнтона оставалась бы прелестной. Но существовали, по крайней мере, два человека, на которых все его успехи не производили ожидаемого впечатления.
В лимузине было тепло, несмотря на холодное хмурое апрельское утро. Небольшая группа продрогших женщин стояла невдалеке от ворот тюрьмы. Падал легкий снежок, и первые весенние цветы жалко выглядели на тонком белом покрывале.
Тюремные часы пробили восемь. Маленькая дверь отворилась, пропустив человека в наглухо застегнутой куртке с поднятым воротником и низко надвинутой на лицо кепке. Лайн выскочил из машины и поспешил навстречу освобожденному.
— Ну, Сэм, — любезно сказал он, — на сей раз вы меня, наверное, не ждали?
Мужчина замер от неожиданности.
— О, мистер Лайн, — ответил он устало. — Мой дорогой господин! — больше бедняга не мог выговорить, слезы покатились по его щекам, и он обеими руками схватил протянутую ему руку.
— Ведь не думали же вы в самом деле, что я оставлю вас на произвол судьбы, Сэм.
Лайн любовался своим благородством.
— А я думал, что на сей раз вы совершенно отказались от меня, сэр, — хрипло ответил Сэм Стей. — Вы воистину благородный джентльмен.
— Чепуха, друг мой, не надо! Садитесь в авто, мой мальчик. Теперь все могут подумать, что вы стали миллионером.
Сэм вздохнул, ухмыльнулся, сел в автомобиль и со вздохом опустился на мягкое сиденье, обитое дорогой коричневой кожей.
— Боже мой, подумать только, что на свете еще есть такие люди как вы! Воистину поверишь в ангелов и чудеса!
— Не говорите глупостей, Сэм. Поедем теперь ко мне домой, покушаете хоть раз досыта, а потом я помогу вам начать новую жизнь.
— Теперь, наконец, я буду вести порядочный образ жизни, — сказал бывший узник, подавляя рыдание.
Мистеру Лайну, откровенно говоря, это было безразлично. Он держал у себя Сэма, как коллекционер редкую птицу или породистую собаку. Стэй был той роскошью, о которой можно только мечтать. Известный взломщик сейфов, никогда и ничем иным не занимавшийся, он обожал своего покровителя и, не колеблясь, отдал бы жизнь за этого человека. Дважды Сэм отбывал наказание, и все это время, и после освобождения, тот опекал его. По возвращении Стей получал от него денежную помощь, которой как раз хватало на приобретение нового набора фомок и отмычек.
Но никогда еще так не обхаживал его Лайн, как сейчас. Прежде всего ему предложили горячую ванну, затем подали горячий завтрак. Освобожденный получил новый костюм, а в кармане его жилета на сей раз шуршали не две, а целых четыре пятифунтовых бумажки. После завтрака хозяин обратился к нему с традиционными словами.
— Ах, сэр, это мне не подходит! — откровенно признался Сэм, качая головой. — Чего я только не делал, чтобы жить по-честному, но вечно что-то мешало. В предпоследний раз, выйдя из тюрьмы, я даже стал шофером и три месяца подряд водил такси. Но потом один из проклятых сыщиков дознался, что у меня нет водительского удостоверения, и моей честной жизни пришел конец. Бессмысленно начинать работать в вашей фирме, это все равно ненадолго. Я привык к вольному воздуху и должен быть сам себе хозяином. Я принадлежу к разряду…
— Искателей приключений?.. — закончил Лайн и тихо усмехнулся. — Да, да, вы правы, Сэм. Но на сей раз у меня одно довольно авантюрное предложение, которое будет вам как раз по сердцу.
И он рассказал историю девушки, спасенной им от голодной смерти и обманувшей его самым низким образом. Торнтон был гениальным лжецом. Он так повествовал о коварстве Одетты Райдер, что Сэм возбужденно сжал брови. Для такой твари не было достойного тяжкого наказания, и она не заслуживала ни малейшего сочувствия.
— Скажите мне только, — дрожащим голосом прошептал Стей, — как можно разделаться с этой канальей? Я готов спуститься в ад, чтобы отомстить за вас!
— Понимаю тебя, мой милый мальчик, — ответил Лайн и налил в бокал прекрасное янтарное вино — любимый напиток Сэма.
Они еще долго просидели вместе, обсуждая план страшной мести.

Глава 4

Вечером того же дня Джек Тарлинг лежал, растянувшись, на своей жесткой кровати. С сигарой в зубах он читал книгу о китайской философии и был доволен собой и всем миром. Он пережил хлопотный день, так как ему было поручено раскрыть крупную растрату в одном банке. Это могло бы поглотить его целиком, если бы не одно маленькое параллельное занятие. Это не сулило ему доходов, но возбуждало любопытство.
Беззвучно вошел Линг-Чу и поставил поднос у кровати своего господина. Тарлинг увидел, что слуга одет в платье синего цвета.
— Ты сегодня не собираешься выходить на улицу, Линг-Чу?
— Нет, Ли-Иен.
Они разговаривали между собой на мягком, мелодичном шантунгском наречии.
— Был ты у господина с хитрым лицом?
Вместо ответа китаец вынул из кармана конверт и подал его Тарлингу. Тот прочел адрес.
— Вот где живет молодая дама? Мисс Одетта Райдер. дом Керримора, Эджвар Роод, 27.
— В этом доме много людей, — сказал Линг-Чу. — Они входили и выходили, и я ни разу не видел одного и того же жильца дважды.
— Что сказал человек с хитрым лицом, получив мое письмо?
— Он молчал, господин. Он три раза перечитывал его и сделал вот такое лицо, — Линг-Чу изобразил улыбку Мильбурга. — И потом написал вот это.
Тарлинг потянулся к чашке чая, принесенной китайцем.
— Узнал ли ты еще что-нибудь о человеке с мягким белым лицом, Линг? Ты его разыскал?
— Да, господин, я видел его, — серьезно ответил слуга, — это человек без неба.
Китайцы употребляют слово ‘небо’ вместо слова ‘Бог’, и наблюдательный Линг-Чу так выразил свое отношение к Лайну.
Тарлинг кивнул. Он выпил чай и поднялся с постели.
— Этот город и эта страна слишком мрачны и печальны, не думаю, что долго пробуду здесь.
— Разве господин снова хочет вернуться в Шанхай? — спросил китаец без малейшего удивления.
— Да, наверное. Во всяком случае здешние места слишком скучны. Эта пара жалких случаев, мелких краж и брачных афер… — Нет, я не в силах больше слушать об этом.
— Это только мелочь, — с философским спокойствием заметил Линг-Чу, — но учитель сказал, — он имел в виду великого философа Конфуция, — что все великое начинается с малого, и может быть, тебя еще позовут изловить убийцу.
Тарлинг рассмеялся.
— Ты большой оптимист, Линг. Не думаю, чтобы меня позвали для этого. Здесь не привлекают частных сыщиков в подобных случаях.
Линг-Чу покачал головой.
— Но мой господин должен ловить убийц, или же он больше не будет Ли-Иеном — охотником за людьми.
— Ты кровожаден, — внезапно сказал Тарлинг на английском языке, который Линг знал очень плохо, хотя и учился в лучших миссионерских школах. — Ну, ладно, мне пора, — он снова перешел на китайский, — пойду к маленькой женщине, которую так хочется получить ‘белому лицу’.
— Можно сопровождать тебя, господин?
Тарлинг недолго колебался.
— Да, только держись позади.
Дома Керримора составляли большой блок между двумя фешенебельными зданиями на Эджвар Роод. Нижний этаж был сдан под магазин, и благодаря этому квартирная плата для жильцов немного удешевлялась. Тем не менее, Тарлинг предположил, что она сравнительно высока, в особенности для служащей магазина, проживающей отдельно от семьи. Но у швейцара он получил новое разъяснение. Девушка занимала маленькую квартирку в полуэтаже с низкими потолками, поэтому жилье обходилось ей недорого.
Вскоре сыщик стоял перед гладко отполированной дверью красного дерева и размышлял, под каким предлогом можно войти к даме так поздно вечером. По ее взгляду он понял, что раздумывал не зря.
— Да, я мисс Райдер, — сказала она.
— Я могу поговорить с вами несколько минут?
— Мне очень жаль, но я одна в квартире и не могу пригласить вас к себе.
Это было плохим началом.
— Может быть, вы согласитесь немного прогуляться со мной? — спросил он озабоченно. Несмотря на всю нелепость предложения, девушка улыбнулась.
— Для меня звучит странно предложение прогуляться с незнакомым человеком, извините.
— Я вполне понимаю ваши сомнения, мисс. Боюсь, что здесь, в Англии, меня недостаточно знают. Вы, наверное, не слышали моего имени.
Одетта взяла визитку.
— Частный сыщик? — испуганно прочитала она. — Кто вас послал? Конечно, не мистер…
— Нет, не мистер Лайн.
Девушка колебалась секунду, потом открыла дверь.
— Прошу вас, войдите, мы можем поговорить здесь, в прихожей. Надеюсь, я правильно поняла, что не мистер Лайн направил вас ко мне?
— Мистеру Лайну, во всяком случае, очень хотелось, чтобы я разыскал вас. Собственно говоря, не знаю, зачем я пришел сюда и тревожу вас, но хочу посоветовать вам быть осторожной.
— Почему?
— Вы должны опасаться интриг одного господина, которого вы… — он замялся, подбирая слово.
— Оскорбила, — дополнила она.
— Я не знаю, что вы ему сказали, — ответил Джек, улыбаясь, — но предполагаю, что вы, в силу каких-то причин, сильно задели мистера Лайна, и он собирается отомстить вам. Не буду спрашивать о случившемся, так как понимаю, что вы вряд ли найдете нужным рассказать мне об этом. Но должен сообщить, что мистер Лайн собирается уличить вас в краже.
— В краже?.. — изумилась Одетта. — Он собирается заявить полиции, что я его обкрадывала? Но это же немыслимо, он не настолько глуп!
— О, это вовсе несложно. Человеческая подлость безгранична, — возразил Тарлинг. — Я своими ушами слышал, как он заставил управляющего дать показания, будто бы в центральной кассе разворовывали деньги, и там недостача.
— Но ведь это же совершенно невозможно, — сказала она с ужасом. — Мистер Мильбург не может так сказать. Это абсолютно исключено!
— Он сначала хотел возразить, но, кажется, не смог этого сделать.
Сыщик рассказал о встрече в офисе, не выказав своих подозрений в адрес самого управляющего.
— Вы должны приготовиться ко всему. Я уверен, он не остановится, поэтому вам нужно упредить его и поручить все какому-нибудь известному здесь адвокату. Сама вы ничего не сделаете. Адвокат профессионально усилит ваши позиции.
— Премного обязана вам, мистер Тарлинг, — взволнованно ответила девушка, взглянув на него так нежно и открыто, что он был смущен, а еще более тронут.
— А если не захотите брать адвоката, то можете положиться на меня. Я всегда приду к вам на помощь.
— Вы не знаете, как я вам благодарна, мистер Тарлинг. А я так нелюбезно приняла вас!
— И правильно поступили.
Одетта подала ему обе руки, он крепко пожал их и увидел слезы на ее глазах. Она пригласила его в свою маленькую комнату:
— Я потеряла должность, но у меня есть уже несколько предложений. Одно из них я приму. Но остаток недели собираюсь посвятить себе и устроить каникулы.
Вдруг Джек жестом приказал ей замолчать: у него был на редкость чуткий слух.
— Вы ждете кого-то? — прошептал он.
— Нет, — она так же тихо ответила ему на ухо.
— Кроме вас, здесь живет еще кто-нибудь?
— Моя прислуга спит здесь, но сегодня вечером она пошла гулять.
— У нее есть ключ?
Одетта отрицательно покачала головой.
Тарлинг поднялся. Она удивилась, как быстро и ловко двигался этот рослый, крупный человек. Он бесшумно поспешил к двери, быстро повернул ручку и распахнул дверь настежь.
Мужчина, стоявший у двери, от неожиданности отпрянул назад.
Незнакомец выглядел очень плохо и был одет в новый костюм, очевидно, сшитый на другого. Его лицо было желтым, как у только что отбывших наказание преступников.
— Простите пожалуйста, это не номер 8? — спросил он.
В следующий миг Тарлинг схватил его за шиворот и втащил в квартиру.
— Что вам здесь нужно? Что у вас в руках? — с этими словами Джек силой отнял у него какой-то предмет. Это был не ключ, а странный плоский инструмент. Одним движением сыщик сорвал с незнакомца сюртук и обыскал его. Из двух карманов он вытащил, по крайней мере, дюжину украшенных бриллиантами перстней, снабженных маленькими этикетками фирмы Лайн.
— Вот как? — саркастически спросил Тарлинг. — Это, по-видимому, подарки мистера Лайна мисс Райдер в знак большой любви?
Незнакомец онемел от ярости. Если бы взглядом можно было убить, Тарлинг тут же упал бы замертво. Но он был не робкого десятка.
— Возвращайтесь к тому, кто поручил вам это дело, а именно, к мистеру Торнтону Лайну, и скажите ему, что мне стыдно, что такой интеллигентный человек мог так низко пасть.
Он открыл дверь и вытолкнул Сэма Стея в темный коридор.
Одетта, испуганно наблюдавшая за происходящим, вопросительно посмотрела на Джека.
— Что все это значит? Мне так страшно! Что нужно было здесь этому человеку?
— Вы не должны бояться ни его, ни кого бы то ни было. Очень жаль, что это огорчило вас.
Ему удалось наконец успокоить ее, и, дождавшись возвращения прислуги, он попрощался.
— Итак, подумайте об этом, — сказал, уходя, сыщик. — У вас есть мой телефон, и вы можете позвонить мне, если у вас возникнут какие-либо сложности. Особенно, если завтра что-то произойдет.
Но на следующий день не случилось ничего особенного. Несмотря на это, Одетта в три часа позвонила ему:
— Я уезжаю за город, — сообщила она. — Я все-таки очень испугалась вчера вечером.
— Дайте мне знать, когда вернетесь, — ответил Тарлинг, чувствуя какую-то перемену в душе. — Я завтра снова поговорю с Лайном. Мимоходом замечу ему, что человек, который вчера возился у вашей двери, его наемник. С этого типа нельзя спускать глаз. А дело начинает приобретать неожиданный поворот.
Девушка чуть слышно засмеялась.
— Неужели меня должны сперва убить, чтобы сыщик получил удовольствие от своей работы? — спросила обворожительно.
Было похоже, что он смутился.
— Я завтра же зайду к Лайну.
Но намеченной Джеком Тарлингом беседе не суждено было состояться. На следующий день, рано утром, какой-то рабочий, проходя по Гайд-Парку, увидел на дороге человека, лежавшего невдалеке, от открытого автомобиля. Мужчина был без сюртука и жилета. Его грудь была обмотана шелковой дамской ночной рубашкой, забрызганной кровью. Скрещенные на груди руки сжимали букет желтых нарциссов.
Утренние газеты поместили пространные отчеты. Личность убитого быстро установили. Это был не кто иной как Торнтон Лайн. Смертельный выстрел поразил его в сердце.

Глава 5

‘Лондонским полицейским властям неожиданно пришлось иметь дело с загадочным убийством, причем обстоятельства его настолько необычны, что без преувеличения можно назвать это преступление загадкой века. Популярная в лондонском обществе фигура, мистер Торнтон Лайн, глава крупного торгового дома, довольно значительный поэт, миллионер, известный гуманист был найден убитым сегодня на рассвете.
В половине шестого утра каменщик Томас Сэведж, проходя через Гайд-Парк, заметил какую-то фигуру, лежащую в траве недалеко от дороги. Он подошел и увидел мертвеца. Наиболее интересен тот факт, что убийца сам уложил тело в странном положении. На груди убитого нашли букет желтых нарциссов.
На место прибыла полиция. Она придерживается мнения, что несчастный был убит в другом месте и привезен в парк на своем собственном автомобиле, который стоял брошенный примерно в ста метрах от места обнаружения трупа. Как нам сообщают, полиция напала на весьма важный след и готовится к задержанию одного лица’.
Мистер Д. О. Тарлинг, бывший чиновник сыскной полиции в Шанхае, прочел этот краткий отчет и задумался.
Лайн мертв! Интересно — судьба свела их за несколько дней до убийства.
Сам Тарлинг, в сущности, ничего не знал о частной жизни погибшего. Он только мог предполагать, основываясь на кратком пребывании Лайна в Шанхае, что тот чего-то не договаривает о себе. Но у Джека в то время в Китае было слишком много дел, чтобы еще ломать себе голову из-за глупых шалостей какого-нибудь туриста. Теперь же он смутно припоминал одну скандальную историю, связанную с именем убитого, и попытался восстановить в памяти все подробности. Ему было досадно, что он не состоит на службе в Скотленд-Ярде. Это был бы для него удачный случай. Здесь заключалась тайна, способная взбудоражить все население Англии и достойная участия в ее раскрытии выдающего сыщика — ‘Охотника за людьми’.
Джек вспомнил об Одетте Райдер. Что сказала бы она по этому поводу? Конечно, пришла бы в ужас от страшного преступления. Он опасался, что ее могут заподозрить в причастности к убийству. Ведь ссора с Лайном все равно всплывет в ходе следствия.
‘Невозможно’, — сказал про себя Тарлинг.
Он позвал китайца. Тот молча вошел.
— Человек с белым лицом мертв.
Линг-Чу спокойно взглянул на своего господина.
— Все люди умирают один раз, — сказал он невозмутимо. — Этот человек умер скоро, так лучше, чем умирать долго.
Джек вопросительно посмотрел на него.
— Откуда ты знаешь, что он умер скоро?
— Об этом говорят, — без малейшей запинки ответил Линг-Чу.
— Но ведь люди здесь не говорят по-китайски, — возразил Тарлинг, — а ты не говоришь по-английски.
— Я немного понимаю, господин, — сказал Линг-Чу, — и я слышал, как люди на улице говорили об этом.
— Линг-Чу, — заговорил Тарлинг после небольшой паузы, — этот человек приехал в Шанхай, когда мы там были, и тогда произошел большой скандал. Однажды его вышвырнули из чайного домика Линг-Фу, где он курил опиум. Из-за него еще были какие-то неприятности.
Слуга посмотрел ему прямо в глаза.
— Я забыл об этом. Человек с белым лицом был дурной человек, и я рад, что он умер.
— Гм, — Джек коротким кивком отпустил его.
Этот китаец был самым хитрым из всех его ищеек. Ему достаточно было указать след, и он неуклонно следовал по пятам каждого преступника, при этом он был одним из самых преданных и верных слуг Тарлинга. Но еще никогда сыщику не удавалось настолько понять мысли Линг-Чу, чтобы быть в состоянии приподнять покрывало, которым китайцы окутывают свои чувства и мысли. Даже китайские преступники удивлялись способностям Линг-Чу и многим, по дороге на плаху, все еще не было ясно, как ему удалось раскрыть их преступления.
Джек снова подошел к столу и взял газету, но едва начал читать, как раздался телефонный звонок. Он снял трубку и к своему большому изумлению услышал голос Кресвела, главного полицейского инспектора, по совету которого приехал в Англию.
— Не откажите в любезности немедленно заглянуть ко мне, я хотел бы поговорить с вами об этом убийстве.
— Через несколько минут буду у вас, — ответил сыщик.
Когда он вошел в Скотленд-Ярд, его тотчас провели в кабинет Кресвела. Седовласый джентльмен поднялся и с довольной улыбкой пошел ему навстречу.
— Я распоряжусь доверить вам раскрытие этого дела, Тарлинг. С убийством связано много обстоятельств, с которыми здешней полиции не справиться, и в конце концов, нет ничего необычного в том, что Скотленд-Ярд привлекает помощника со стороны.
Он открыл тонкую папку.
— Здесь все служебные отчеты. У Торнтона Лайна были, выражаясь мягко, немного странные наклонности. И разные сомнительные знакомства, в том числе с одним преступником, только на днях выпущенным из тюрьмы.
— Это очень интересно, — ответил Тарлинг, подняв брови. — Что он имел общего с этим человеком?
Кресвел пожал плечами.
— По моему мнению, он хотел только бравировать этим знакомством. Ему приятно было, когда о нем с восхищением говорили. Это держало его в центре внимания.
— Кто этот преступник?
— Сэм Стей — вор и громила, гораздо более опасный тип, чем предполагают полицейские власти.
— Вы думаете, что это он… — начал сыщик.
— Мы спокойно можем вычеркнуть его из списка подозреваемых. Сэм Стей, без сомнения, был очень предан Лайну. Когда сыщик, наводивший первые справки, пошел в Ламбет допрашивать его, то нашел последнего на кровати с газетой. Он был вне себя от горя и с дикими проклятиями вопил, что найдет убийцу. Вы тоже можете допросить Стея, но полагаю, что едва ли много от него узнаете: он настолько возбужден, что говорит совершенно бессвязно. Лайн казался ему почти божеством, и могу себе представить, что единственным благородным чувством во всей его жизни была привязанность к этому человеку, который был добр с ним. Я хочу только сообщить вам несколько фактов, которые неизвестны газетчикам всех рангов.
Кресвел откинулся на спинку сиденья.
— Вы, должно быть, знаете, что грудь Лайна была обмотана шелковой ночной рубашкой?
Тарлинг кивнул.
— Но там же нашли и два скомканных платка, которыми, по-видимому, пытались приостановить кровотечение. Судя по размеру, это дамские платочки. Значит, можно предположить, что в деле замешана женщина. Еще один примечательный факт, который, по счастью, ускользнул от внимания тех, кто нашел тело и дал первые сведения репортерам. Он был одет не по-домашнему, однако обут в войлочные тапочки. Мы установили, что вчера вечером он велел доставить их из магазина, и один из служащих принес ему туфли домой. Ботинки Лайна находились в автомобиле. Еще хочу сообщить, и это главная причина, побудившая приобщить вас к расследованию, что в автомобиле были обнаружены окровавленные сюртук и жилет. В его правом кармане нашли вот это.
Кресвел достал из выдвижного ящичка маленький квадратный листок бумаги.
Джек с интересом осмотрел его. По всей длине стояли черные китайские иероглифы. ‘Тцу Чао Фан Нао’. Перевода не было. Новая загадка. Лицо сыщика передернулось.

Глава 6

Детективы молча переглянулись.
— Ну? — наконец спросил Кресвел.
Тарлинг удивленно покачал головой.
— Это очень странно, — он снова посмотрел на листок.
— Теперь вы понимаете, почему я привлек вас? Если дело имеет какое-нибудь отношение к Китаю, никто не сумеет разобраться в этом лучше вас. Вот перевод надписи. ‘Он сам себе этим обязан’. Забавно! Дух захватывает, — признался полицейский.
— Возможно, вы не заметили, что иероглифы не написаны, а отпечатаны, — заметил Джек.
— Совершенно верно, — ответил инспектор удивленно, — на это я не обратил внимания. Вы уже имели дело с такими бумажками?
— Несколько лет тому назад, когда в Шанхае было совершено очень много преступлений. Большинство из них оказалось делом рук банды, которую организовал один знаменитый преступник. Мне удалось поймать его, и он был казнен по закону. Эта шайка называлась ‘Чистые сердца’. Вам, вероятно, известно, что китайские разбойничьи группы большей частью носят фантастические названия. У них был обычай оставлять на месте преступления свой знак, можно сказать, свою визитную карточку. Такие же красные бумажки, как и эта, только буквы были написаны от руки. Их стали покупать потом в качестве сувениров, и находились любители, платившие за них большие деньги, пока один предприимчивый китаец не начал их серийную печать. Они продавались но всех киосках Шанхая.
— Понимаю, — сказал Кресвел. — Так это та самая?
— Да, но Бог знает, как она попала сюда. Это, во всяком случае, довольно значительная находка.
Кресвел достал из шкафа маленький чемоданчик, который открыл на столе.
— Ну, а взгляните еще на это, Тарлинг.
Он показал забрызганную кровью рубашку. Это была женская ночная шелковая сорочка без кружев и других украшений, за исключением двух маленьких веточек незабудки.
— Рубашка, как вам известно, обматывала грудь убитого. А вот и носовые платки. Как видите, пропитаны кровью.
Джек взял в руки рубашку и поднес к свету.
— Отметки прачечной на ней не было?
— Нет.
— На платках тоже?
— Да.
— Следовательно, эти вещи принадлежат одинокой молодой даме. Она, правда, не располагает большими средствами, но у нее очень хороший вкус, и она любит хорошее белье, однако не чересчур роскошное.
— Откуда вы знаете?
Тарлинг рассмеялся.
— Исходя из того, что нет никаких меток прачечного заведения, можно заключить, что женщина свое шелковое белье стирает дома и, конечно, платки. Отсюда я заключаю, что она не слишком избалована земными благами. Но так как имеет шелковые ночные рубашки и платочки из тончайшего батиста, то мы, по-видимому, имеем дело с дамой, обладающей хорошим вкусом и знающей толк в вещах. У вас есть еще какая-нибудь информация?
— Выяснилось, что мистер Лайн серьезно поссорился с одной из своих служащих, некоей мисс Одеттой Райдер.
Джек глубоко вздохнул. Его начинало тяготить одно обстоятельство: мысль о Райдер-женщине стала преобладать над мыслями о Райдер-служащей компании Лайна. Заставив себя настроиться на нужный лад, он заметил:
— Я случайно узнал об этой истории.
И Тарлинг рассказал о встрече с Лайном.
— А чем вы располагаете? — он с равнодушным видом удобно расположился в кресле.
— Прямых улик против нее нет, — ответил Кресвел. — Только Сэм Стей свидетельствует против девушки. И хотя он прямо не обвиняет ее в убийстве, но намекнул, что в известном смысле она причастна к этому. Правда, ничего больше. Судя по всему, Стей был близок к Лайну и пользовался его полным доверием.
— Он в состоянии доказать свое алиби?
— Сэм показал, что в девять часов вечера зашел к мистеру Лайну на квартиру, и тот в присутствии швейцара дал ему пять фунтов. Потом он ушел к себе домой и сразу лег спать. Показания подтверждаются. Мы допросили швейцара Лайна. Все совпадает. В пять минут десятого Стей вышел из этого дома. А ровно через полчаса Лайн сам ушел. Он поехал один в своем автомобиле, сказав, что направляется в клуб.
— Как он был одет?
— Вот-вот. До девяти часов Лайн был в вечернем туалете. После ухода Стея он переоделся в одежду, в которой его нашли мертвым.
Джек закусил губу.
— Он надел бы смокинг, а не сюртучную пару, если бы направлялся в клуб.
После беседы Тарлинг, не задерживаясь, ушел. Первым делом он направился в Эджвар Роод, где проживала Одетта Райдер. Швейцар сообщил ему, что ее не было дома со второй половины вчерашнего дня. Однако она поручила ему пересылать письма в Гертфорд и дала адрес.
‘Хиллингтон Гров, Гертфорд’.
Исчезновение девушки в день убийства Лайна, он знал, неминуемо поведет полицию по ее следу. Нужно было вывести Одетту из-под подозрения. Но дома ее не оказалось. Сердце сыщика учащенно забилось.
— Вы не могли бы мне сказать, есть ли у мисс Райдер родные или друзья в Гертфорде? — спросил он у швейцара.
— Да, сэр, там проживает ее мать.
Тарлинг уже собирался уходить, когда швейцар дал ему еще одно показание, заставившее сыщика задуматься.
— Я рад, что мисс Райдер прошлой ночью не было дома, жильцы этажом выше очень жаловались.
— По поводу чего? — спросил Джек, но швейцар колебался.
— Можно предположить, что вы ее друг?
Сыщик кивнул.
— Как часто, — доверительно начал швейцар, — людей подозревают в том, к чему они совершенно не причастны. Жилец соседней квартиры — немного странный человек. Он музыкант и почти оглох. Наверное, тогда его посетили привидения. Еще бы, такая красивая девушка. Его разбудили среди ночи.
— Что же он слышал? — быстро спросил Тарлинг.
Но швейцар рассмеялся.
— Подумайте только — выстрел!.. Кроме того, крик, похожий на женский. Можно было подумать, что ему это померещилось, но другой господин, также проживающий в цоколе, утверждает то же самое. И что удивительно, оба настаивают, что шум был слышен в квартире мисс Райдер.
— В какое время это происходило?
— Вроде бы около полуночи, но ведь это совершенно невозможно, потому что мисс Райдер вовсе не было дома.
Джек анализировал эту неожиданную новость, сидя в вагоне по дороге в Гертфорд. Он твердо решил разыскать и предупредить Одетту, хотя и не имел права. Это противоречило закону, но какое-то неизвестное чувство побуждало его к таким действиям. Тарлинг был тверд в своем решении.
Он шел по перрону, когда увидел в толпе прибывших знакомое лицо. Человек, по всей вероятности, узнал его раньше и пытался раствориться в толпе, но сыщик не дал ему ускользнуть.
— О, мистер Мильбург! Ведь это вы собственной персоной, если не ошибаюсь.
Управляющий остановился, потирая руки и улыбаясь как всегда.
— Представить только, мистер Тарлинг, известный сыщик! В дрожь бросает при мысли о вас.
— Это ужасное событие, наверное, переполошило весь торговый дом?
— Ах, да, — сказал Мильбург слабым голосом. — Сегодня наше предприятие закрыто. Страшно подумать, это самый ужасный случай в моей практике. Есть какие-нибудь ниточки к убийце?
Сыщик покачал головой.
— Это весьма таинственная история, мистер Мильбург, — ответил он. — Неужели Лайн заблаговременно не распорядился, кто, в случае его смерти, должен стать во главе торгового дома?
Управляющий замялся и неохотно ответил:
— Конечно, я веду дело, — сказал он, — точно так же, как тогда, когда мистер Лайн совершал кругосветное путешествие. Я уже получил от адвокатов покойного доверенность на временное руководство фирмой до тех пор, пока суд не определит все по закону.
Тарлинг вопросительно посмотрел на него.
— Как отразилась смерть Лайна на вашей судьбе? — резко спросил он. — Ваше положение ухудшилось или вам стало легче?
Мильбург улыбнулся.
— К несчастью, оно улучшается, так как я получаю гораздо больше полномочий и, понятно, беру на себя еще большие обязанности. Лучше бы мне никогда не попадать в подобное положение, мистер Тарлинг.
— Я так и понял, — ответил сыщик и вспомнил о подозрениях Лайна по поводу этого человека.
Обменявшись еще парой общих фраз, они расстались. По дороге в Гертфорд Джек думал об этом человеке. Управляющий был во многих отношениях особой ничтожной и ненадежной.
В Гертфорде Тарлинг сел в автомобиль и назвал шоферу адрес.
— Хиллингтон Гров? Это свыше двух миль отсюда, — заметил шофер. — Вы, вероятно, к миссис Райдер?
Пассажир кивнул головой.
— Вы случайно не с их дочерью приехали, которую они ждут?
— Нет, — удивленно ответил он.
— Видите ли, меня просили посмотреть на вокзале. Если она приехала, то отвезти домой, — объяснил шофер.
Но сыщика ждала еще одна неожиданность. Несмотря на громкое название, он представлял себе Хиллингтон Гров маленьким домиком где-нибудь в предместье и был изумлен, когда шофер, проехав по длинной широкой аллее, остановился на усыпанной гравием площадке перед большим красивым зданием. Джек не мог даже предположить, что родители приказчицы фирмы Лайн живут так богато. Он еще более изумился, когда двери открыл ливрейный лакей. Тарлинга провели в комнату, обставленную с большим вкусом. Он еще думал, что здесь какая-то ошибка, когда в комнату вошла дама лет сорока, красивая, с гордой осанкой. Она приняла гостя очень любезно, но от него не ускользнуло, что женщина чем-то встревожена.
— Боюсь, что это, ошибка, — начал он. — Я, видите ли, хотел поговорить с мисс Одеттой Райдер.
Но, к его удивлению, дама улыбнулась.
— Это моя дочь. У вас есть какие-нибудь известия о ней? Я очень тревожусь.
— Тревожитесь? — переспросил Тарлинг. — Что-то случилось? Где она?
— Ее здесь нет, Одетта не приехала.
— Разве она не появилась вчера вечером?
Миссис Райдер отрицательно покачала головой.
— Нет. Она обещала провести у меня несколько дней, но вчера вечером пришла телеграмма… подождите минутку, я сейчас… — Хозяйка вышла и сразу вернулась с коричнево-желтым бланком, который подала сыщику.
Тот прочел: ‘Не могу приехать, не пиши по моему адресу, прибуду место дам знать Одетта’.
Телеграмма была отправлена из Лондона в девять часов вечера. Следовательно, за три часа до того, как было совершено убийство.

Глава 7

— Могу я оставить ее у себя? — спросил Тарлинг.
Дама согласно кивнула.
— Я никак не могу понять, почему Одетта не приезжает. Может быть, вы знаете причину?
— Я, к сожалению, не могу дать вам утешительного объяснения. Но прошу вас, не беспокойтесь. Она, по всей вероятности, в последний момент изменила свое решение и остановилась у кого-то из приятелей.
— Разве вы не видели Одетту? — нервно спросила миссис Райдер.
— Уже несколько дней как я не говорил с ней.
— Неужели что-то случилось? — Ее голос дрожал, и она с трудом подавила рыдание. — Видите ли, я уже два или три дня не вижу ни дочь, ни… — она резко оборвала свою речь и попыталась в оправдание улыбнуться.
Кого еще она ожидала? И почему сделала странную паузу в разговоре? Он решил добраться до истины.
— Весьма возможно, что ваша дочь задержалась в городе из-за смерти мистера Лайна, — сказал он, внимательно наблюдая за ней.
Дама неподвижно уставилась на него и побледнела.
— Мистер Лайн умер? — пробормотала она. — Разве такой молодой человек мог так рано покинуть этот мир?
— Его вчера утром нашли убитым в Гайд-Парке.
Миссис Райдер пошатнулась и бессильно опустилась на стул.
— Убит! Убит! — прошептала она. — О, Боже, только не это! Только не это!
Ее лицо посерело. Она дрожала всем телом и уже не была похожа на ту статную женщину, которая вошла в комнату. Миссис Райдер закрыла лицо руками и тихо заплакала.
— Вы знали лично мистера Лайна? — спросил Джек после небольшой паузы.
Она отрицательно покачала головой.
— А слышали вы что-нибудь о мистере Лайне?
— Нет, — спокойно сказала она, подняв голову. — Только то, что он был человеком неприятным в общении.
— Простите, но мне думается, вы недоговариваете… — решительно произнес сыщик.
Еще он был озадачен тем, что дочь таких богатых родителей работала в торговом доме на не слишком престижной должности. Все это наводило его на грустные размышления! Сыщик хотел также выяснить, знает ли женщина об увольнении дочери и как к этому относится. Беседуя с Одеттой Райдер, он не заметил, чтобы должность на фирме ее смущала. И вообще ничто не указывало на то, что мать Одетты — женщина немалого достатка.
— Разве ваша дочь вынуждена зарабатывать себе на жизнь? — неожиданно спросил он.
Миссис Райдер опустила глаза.
— Это ее личное дело, — тихо ответила она. — Дома дочь не уживается с людьми.
Тарлинг встал и попрощался.
— Надеюсь, что не слишком потревожил вас своими расспросами. Вы, вероятно, удивитесь, почему я вообще приехал сюда. Скажу совершенно откровенно, что мне поручено раскрыть это убийство, и я надеялся узнать от вашей дочери, а также и от других людей, имевших отношение к мистеру Лайну, что-нибудь, что могло бы дать мне ключ к дальнейшим, более важным открытиям.
— Так, значит, вы сыщик?
Он прочел ужас в ее глазах.
— Сыщик особого рода, — ответил он, улыбнувшись, — но не из Скотленд-Ярда, миссис Райдер.
Она проводила его. Потом медленно вернулась в дом, припала к камину и расплакалась.
Тарлинг уезжал еще более расстроенным, чем прибыл в провинциальный городок. Он решил поговорить с шофером. Тот рассказал, что миссис Райдер уже четыре года проживает в Гертфорде и пользуется большим уважением. Джек спросил и об Одетте.
— О, да, эту девушку я часто видел, но в последнее время она реже стала приезжать сюда. Судя по всему, не ладит с отцом.
— С отцом? Я думал, что у нее нет отца, — удивился Тарлинг.
— Есть, отец еще жив. Он регулярно приезжал в гости. Обычно прибывал последним поездом из Лондона, и на станции его ожидал личный автомобиль. Говорят, это очень обходительный человек. Но, по всей видимости, не любит общаться с другими. Наверное, характер такой.
Тарлинг телеграфировал своему помощнику, назначенному ему Скотленд-Ярдом, о том, что скоро прибудет. Полицейский инспектор Уайтсайд встретил его на автостанции.
— Какие новости? — спросил сыщик.
— Мы нашли кое-что очень важное, — ответил полицейский. — У станции нас ожидает служебный автомобиль, и мы можем поговорить по дороге.
— Я слушаю.
— Получены сведения от швейцара мистера Лайна. Он предоставил нам одну очень интересную телеграмму. Полагаю, она наведет на след преступника.
При слове ‘телеграмма’ Тарлинг вспомнил о телеграмме, которую миссис Райдер получила от дочери. Он вынул ее из кармана и снова перечитал.
— Поразительно! — воскликнул инспектор Уайтсайд, мельком взглянув на бланк.
— Что вы имеете в виду?
— Я вижу подпись ‘Одетта’.
— Разве плохое имя?
— Странное совпадение. Телеграмма, приглашавшая Лайна в квартиру на Эджвар Роод, тоже подписана этим именем. И отправлена тоже в девять часов вечера.
Сыщик оцепенел.
В Скотленд-Ярде оба бланка сверили. Уайтсайд был на седьмом небе. Немедленно послали курьера на главный почтамт, и вскоре он доставил черновики. Телеграммы были написаны одним и тем же почерком. Первая — адресована матери Одетты, вторая, отправленная Лайну, гласила: ‘Согласны ли вы сегодня в одиннадцать часов вечера посетить меня на дому? Одетта Райдер’.
Это было ударом для Тарлинга. Новый, неожиданный поворот вывел его из равновесия. Он пытался убедить себя в том, что девушка не могла убить Лайна. Но если все-таки она совершила убийство? Где это произошло? Может быть, мисс Райдер села в его автомобиль и стреляла во время езды в Гайд-Парке. Но почему Лайн надел толстые войлочные туфли и снял сюртук? И как получилось, что убитый был обмотан шелковой ночной рубашкой?
Джек перебирал в уме разные варианты. И чем больше углублялся в это дело, тем более загадочным оно казалось. Совершенно разбитый, скрепя сердце, он выписал ордер на обыск квартиры Одетты. Потом в сопровождении Уайтсайда отправился на Эджвар Роод для его проведения.
Когда они вошли в квартиру, Тарлингу стало не по себе. Он вспомнил, как недавно беседовал здесь с девушкой. Ему опять стало ее очень жаль.
В квартире ничто не бросалось в глаза. Только спертый воздух указывал, что помещение долго не проветривалось. Однако чуть позже они ощутили запах карбида. А так все было очень чисто и аккуратно.
— Что это? — показал помощник на небольшой столик.
Сыщик взглянул на цветочную вазу, наполовину заполненную желтыми нарциссами. Два или три цветка, высохшие, лежали рядом.
Тарлинг вошел в спальню и, пораженный увиденным, остановился. Вокруг валялись разбросанные личные вещи молодой хозяйки. Все свидетельствовало о большой поспешности. На кровати стоял наполовину уложенный небольшой чемоданчик.
Джек прошел дальше и остановился у красного пятна на ковре, покрывающем пол комнаты.
Он помрачнел.
— На этом месте был застрелен Лайн, — сказал он.
— Посмотрите-ка сюда! — крикнул взволнованный Уайтсайд, указывая на один из ящиков комода.
Тарлинг быстро подошел и вытащил шелковую ночную рубашку. Но и это было не все. На стенке ящика под рубашкой виднелся отчетливый кровавый след большого пальца руки.
С окаменевшим лицом сыщик посмотрел на своего ассистента.
— Уайтсайд, — произнес он спокойно, — подготовьте ордер на арест Одетты Райдер в связи с подозрением в совершении умышленного убийства. Телеграфируйте во все полицейские участки приказ о задержании девушки.
Не говоря больше ни слова, Тарлинг покинул квартиру Одетты и вернулся к себе домой.

Глава 8

Сэм Стей находился в Лондоне. Полиция не спускала с него глаз. Явная слежка впервые его нисколько не волновала. Смерть Торнтона Лайна стала для него самым тяжким ударом. Лайн был для парня богом, олицетворением всего прекрасного и благородного.
Торнтон Лайн умер! Никогда он больше не вернется к жизни! Умер! На каждом шагу отдавалось гулкое эхо этого страшного слова. Сэм Стей совершенно отупел. Все его заботы и огорчения померкли перед этим огромным горем. Он жаждал найти убийцу и решил, что это не кто иной, как Одетта Райдер. Это имя стояло перед ним, написанное огненными буквами. Он слепо доверял своему покровителю и даже не подозревал, что все сказанное о девушке — грязный наговор, месть и считал Одетту Райдер виновной в смерти этого непорочного человека.
Сэм бесцельно бродил по городу и, наверное, уже был проклят полицейскими ищейками, сопровождавшими его по пятам. Но тут кто-то взял его под руку. Это оказался один из знакомых сыщиков.
— Вам нечего бояться, — сказал тот серьезно. — За вами ничего не числится. Я хотел бы только задать вам пару вопросов.
— Полиция и так допрашивала меня день и ночь после того, как случилось самое ужасное.
Он все-таки дал успокоить себя и расположился вместе со своим спутником на одиноко стоявшей скамейке в парке.
— Скажу вам откровенно, Сэм, мы не только ничего против вас не имеем, но даже убеждены, что вы нам можете во многом помочь. Вы очень хорошо знали мистера Лайна, он всегда к вам хорошо относился.
— Да прекратите же! — в отчаянии крикнул Стей. — Я не хочу больше говорить об этом. Я не смею больше думать об этом. Послушайте, неужели вам непонятно? Самый великий человек, который жил когда-либо на свете, был мистер Лайн! Ах, Боже, Боже, — запричитал он и, к величайшему изумлению полицейского, зарыдал.
— Я вполне понимаю ваше горе, Сэм. Знаю, что он был к вам очень добр. Но разве у него не было врагов? Может быть, Лайн говорил с вами об этом и доверил то, чего не сказал никому из своих друзей?
Сэм посмотрел на него воспаленными глазами.
— А для меня потом не скрутят веревки, если я расскажу вам кое-что?
— Ни в коем случае, Сэм, — заверил полицейский. — Будьте добрым парнем и помогите нам, насколько это в ваших силах. Быть может, мы тоже когда-нибудь окажемся вам полезными. У Лайна были враги?
Стей кивнул.
— Женщина? — спросил сыщик с равнодушным видом.
— Да, это была она! — изрыгая проклятия, воскликнул Сэм. — Черт побери! Мистер Лайн так заботился о ней, ведь она совершенно опустилась. Он поднял ее из грязи, полуголодную, дал ей хорошую должность, а она отблагодарила его тем, что стала обвинять, клеветать на него подлейшим образом!
Гнев и ярость парня на девушку изливались потоком чудовищных проклятий и ругательств, каких полицейский еще никогда не слышал.
— Эдакая подлая тварь она, Слэд, — продолжал Сэм. Он называл чиновника только по имени, как это принято у старых преступников. — Ей вообще нельзя жить.
Его голос оборвался, рыдания возобновились.
— Не хотите назвать ее имя?
Сэм снова посмотрел на сыщика.
— Послушайте-ка, Слэд, предоставьте мне самому иметь с ней дело. Она получит свою порцию, будьте спокойны!
— Но, послушайте, Сэм, это приведет вас только к новым осложнениям. Можете спокойно назвать ее имя. Оно начинается на букву ‘Р’?
— Ее звали Одеттой.
— Райдер.
— Да. Она раньше служила кассиром в торговом доме Лайна.
— Итак, успокойтесь, наконец, и расскажите вразумительно, по порядку, что Лайн говорил вам о ней.
Сэм Стей замолчал, в его глазах вспыхнул лукавый огонек.
— Это была она! — сказал он, тяжело дыша. — Если бы только я мог наказать ее за это!
Он любой ценой решил расправиться с ней.
— Я помогу вам. Но скажу об этом только кому-нибудь из высших чиновников.
— Порядок, Сэм, — любезно ответил сыщик.
— Можете сообщить господам детективам.
Они сели в машину и поехали в контору Тарлинга на Бонд-стрит. Тарлинг и Уайтсайд ждали их. Стей медленно вошел в комнату, подавленно посмотрел на одного, на другого и отказался сесть на предложенный ему стул. У него болела голова. Он ощутил на себе пронизывающий взгляд Джека, обернулся и пристально посмотрел на сыщика: ‘Где-то я видел этого человека’.
— Ну, Стей, — начал Уайтсайд, который хорошо знал преступника с прежних времен. — Мы охотно услышали бы от вас, что вы знаете об этом убийстве.
Парень плотно сжал губы и ничего не ответил.
— Да садитесь же, — любезно вступил в разговор Джек. На этот раз Сэм послушался. — Ну, мой милый, я узнал, что вы были другом мистера Лайна.
Когда нужно было убедить кого-нибудь, Тарлинг мог говорить так мягко и любезно, что ему трудно было противостоять.
Сэм кивнул.
— Он всегда был к вам очень добр, не правда ли?
— Разве только добр?
Парень горестно вздохнул.
— Я отдал бы за него последнюю каплю крови, лишь бы уберечь от горя. Я бы все сделал для него. Провалиться на месте, если вру! Это был ангел в образе человека. Боже мой, если я когда-нибудь доберусь до этой девушки, то изувечу ее! Выпущу из нее дух! Не успокоюсь, пока не разделаю ее на куски.
Его голос все повышался. На губах показалась пена, лицо побелело от бешенства.
— Она обирала его годами. А он заботился о ней, всю душу отдавал. А та оболгала его, оклеветала и завлекла в западню!
Он визгливо вскрикнул и начал медленно подниматься. Его руки сковала судорога, они побелели, как пена. Тарлинг подскочил, зная, что означают эти симптомы. Но прежде чем он успел выговорить хоть слово, Стей содрогнулся и рухнул на пол как подкошенный.
Джек наклонился над Сэмом и перевернул его на спину. Затем развел ему веки и взглянул на зрачки.
— Припадок падучей или еще что-то худшее, — сказал он. — У бедняги сильнейший стресс. Уайтсайд, вызовите скорую!
— Может быть, дать ему немного воды?
— Нет, не надо. Пройдет несколько часов, пока он очнется, если вообще переживет этот приступ. Если у Стея есть какие-нибудь улики против Одетты Райдер, то очень возможно, что он унесет их с собой в могилу.
В глубине души Тарлинг испытывал удовлетворение оттого, что этот человек больше не в состоянии был обвинять.

Глава 9

Одетта Райдер бесследно исчезла. Полиция всей Англии разыскивала ее. За всеми судами, выходившими в море из английских портов, установили слежку. Во всех местах — мыслимых и немыслимых — действовали сыщики. За домом ее матери следили день и ночь. Было сделано все для того, чтобы в прессу не просачивалась информация. Любое сообщение могло помочь преступнику успешно сориентироваться. Несмотря на известное отношение Тарлинга к Одетте, интересы государства для него были превыше всего.
В сопровождении инспектора Уайтсайда он снова основательно обыскал квартиру девушки, которая, судя по кровавому пятну на ковре, без сомнения, была местом совершения убийства. Кровавый оттиск большого пальца на белом комоде был сфотографирован, и предполагалось сравнить его с отпечатком большого пальца Одетты Райдер, как только удастся ее задержать.
Дом Керримора, где проживала Одетта Райдер, имел большой вместительный подвал. Сыщики определили, что оттуда есть узкий выход во внутренний двор. С улицы во двор вели большие ворота. Радом с домом находилась дюжина конюшен, арендованных под гаражи.
Если убийство совершилось в квартире, тело можно было вынести через подвал. Здесь стоявший в ожидании автомобиль не привлекал бы к себе ничьего внимания. Тарлинг расспросил служащих автомобильной фирмы, проживающих в помещениях над гаражами, и установил, что кое-кто из них видел в ту ночь машину. На это при первом полицейском дознании не обращали никакого внимания. Двухместный автомобиль Лайна был ярко-желтого цвета и его трудно было бы спутать с другим. В ночь убийства между десятью и одиннадцатью часами его видели возле дома. Но хотя сыщик прилагал чрезвычайные усилия и допросил многих людей, никто не мог сказать, что видел Лайна лично, и никто не видел, когда автомобиль приехал или уехал.
Допрошенный швейцар однозначно утверждал, что между десятью и половиной одиннадцатого никто через парадную дверь не входил. Хотя между половиной и тремя четвертями одиннадцатого кто-нибудь и мог пройти, потому что как раз в это время он ужинал в швейцарской. Каморка находилась под лестницей так, что оттуда никого не видно. Обычно парадная дверь запиралась в одиннадцать часов. Что случилось позже, швейцар, понятно, знать не мог.
— Его показания очень мало что дают, — заметил Уайтсайд. — Как раз в то время, когда убийца мог войти в дом, именно между половиной и без четверти одиннадцать, старика не было на посту.
Тарлинг кивнул в знак согласия. Они обследовали каждый закоулок, но следов крови нигде не обнаружили. Этого и следовало ожидать, так как было совершенно ясно, что шелковая рубашка не дала ей просочиться.
— Но одно, по моему мнению, установлено: Одетта Райдер должна была иметь помощника в том случае, если совершила убийство. Совершенно невозможно, чтобы она могла вынести или вытащить на улицу этого сравнительно тяжелого человека. Она также не могла бы сама втащить его в автомобиль, а потом вынести и положить на траву.
— Я все еще не понимаю, что должны означать желтые нарциссы на груди Лайна, и если он был здесь убит, почему же она потрудилась положить ему цветы на грудь в парке?
Тарлинг покачал головой. Он был ближе к разрешению этой загадки, чем кто-либо иной.
После обыска они поехали в Гайд-Парк, и Уайтсайд показал ему место обнаружения трупа. Джек осмотрелся и внезапно воскликнул.
— Поразительно! Опять желтые нарциссы.
Он направился к большой клумбе, сплошь покрытой желтыми цветами, чьи нежные лепестки плавно покачивались под легким весенним ветерком.
— Гм, — произнес сыщик. — Знаете ли вы толк в желтых нарциссах? Знакомы ли вам их разновидности, Уайтсайд?
Тот, смеясь, покачал головой.
— Для меня все они одинаковы. Неужели есть разница?
Тарлинг удивленно посмотрел на него.
— Этот сорт называется ‘золотыми шпорами’, — объяснил он. — Он часто встречается в Англии. Цветы же в квартире мисс Райдер называются ‘императорскими’ нарциссами.
— Ну и что же?
— На груди Лайна были найдены ‘золотые шпоры’.
Джек опустился на колени рядом с клумбой, раздвинул стебли и стал внимательно осматривать растения.
— Взгляните сюда, — он указал на несколько обломанных стеблей. — Нарциссы были сорваны здесь. Готов поклясться. И сорваны одним махом. Охапкой.
Уайтсайд с сомнением глядел на клумбу.
— Их могли сорвать и уличные мальчишки.
— Те, кто крадут цветы, срывают их каждый в отдельности. Большинство жуликов тщательно избегают срывать растения на одном и том же месте, чтобы не обратить на себя внимания садовых сторожей.
— Значит, вы предполагаете…
— Я предполагаю, что убийца, — будь это мужчина или женщина, — по какой-то причине, которая нам пока еще не известна, украсил тело цветами. И взял их с этой клумбы.
— А не из квартиры Одетты Райдер?
— Нет, — задумчиво ответил Тарлинг. — Это уже было ясно, когда вы показали мне цветы в Скотленд-Ярде.
Уайтсайд провел рукой по лбу.
— Чем дальше мы продвигаемся, тем загадочней все это становится. Итак, мы имеем дело с богатым человеком, у которого, очевидно, не было заклятых врагов, В одно прекрасное утро его, убитого, находят в Гайд-Парке. Простреленная грудь обернута дамской ночной сорочкой. На нем войлочные туфли. В кармане — бумажка с китайскими знаками. И, в довершение ко всему, ему на грудь кладут букет желтых нарциссов. Такую вещь могла сделать только женщина, — внезапно добавил он.
Тарлинг посмотрел на него с интересом.
— Почему вы так думаете?
— Только женщина могла украсить мертвого цветами, — спокойно ответил Уайтсайд. — Желтые нарциссы говорят о сочувствии и сострадании, быть может, о раскаянии.
Джек незаметно усмехнулся.
— Мой милый Уайтсайд, вы становитесь сентиментальным, — сказал он и оглянулся. — Посмотрите-ка, словно магнит притягивает ко мне этого джентльмена, которого я везде встречаю. — Мистер Мильбург!
Увидев сыщиков, тот остановился. Поняв, что его засекли, он какой-то своеобразной, скользящей походкой, приблизился к ним. Взгляд у него был боязливый и неуверенный. Тарлинг отметил это.
— Доброе утро, господа, — сказал управляющий и поклонился, сняв шляпу. — По-видимому, ничего нового?
— Во всяком случае я не ожидал встретить вас здесь сегодня утром! — с насмешливой улыбочкой ответил Тарлинг. — Я полагал, что у вас сейчас достаточно работы на фирме.
Мильбург почувствовал себя неловко.
— Это место имеет какую-то притягательную силу, — хрипло произнес он. — Меня преследует искушение приходить сюда. — Он опустил глаза под пытливым взглядом Тарлинга.
— Есть у вас что-нибудь новое об убийстве?
— Это я хотел бы у вас спросить.
Управляющий нервно посмотрел на него.
— Не думаете ли вы, что это мисс Райдер?
— Нет, сэр, не нашлось ничего такого, что свидетельствовало бы против нее, но я не могу установить, где она сейчас находится, несмотря на все мои усилия. И это меня волнует.
Тарлинг заметил перемену в его поведении. Он хорошо помнил, что Мильбург сперва категорически отрицал перед Лайном виновность Одетты в краже, но теперь был почему-то враждебно настроен к ней. Тон его голоса давал основания предположить это.
— Вы считаете, что у мисс Райдер были основания сбежать?
— В этом мире, — сказал собеседник елейным голосом, — чаще всего ошибаешься в тех, к кому относишься с наибольшим доверием.
— Вы, следовательно, хотите сказать, что подозреваете именно мисс Райдер в том, что она обокрала фирму?
Но Мильбург протестующе замахал своими большими руками:
— Нет, этого я не собираюсь утверждать. Я не желал бы обвинять ее в том, что она обворовывала своего шефа, и категорически отказываюсь выдвигать какие-либо обвинения до того, как ревизоры не закончат проверку. Без сомнения, — добавил он, — у мисс Райдер на руках бывали крупные суммы денег, и она скорее, чем какая-либо другая из служащих кассы, была в состоянии совершать растраты незаметно от нас. Но это не для протокола.
— Вам неизвестно, где она может быть?
Управляющий отрицательно покачал головой.
— Единственное, что я… — он замялся и неуверенно посмотрел на Тарлинга.
— Ну, что вы хотите сказать? — нетерпеливо спросил сыщик.
— Это во всяком случае только мое предположение, что мисс Райдер, может быть, покинула страну. Я ни в коем случае не собираюсь утверждать этого, но она очень хорошо говорит по-французски и прежде бывала за границей.
Тарлинг задумчиво посмотрел на него.
— Ну, в таком случае, нужно искать ее за границей, потому что я твердо решил найти мисс Райдер!
Он кивнул своему помощнику, и они быстро ушли.
Управляющий смущенно поглядел им вслед.

Глава 10

Тарлинг пришел домой после обеда в подавленном настроении. Этот случай задал ему так много новых загадок, что он не мог сразу в них разобраться. Линг-Чу еще по прежним временам знал подобные депрессии своего господина. Но теперь он заметил в его поведении нечто новое. Хозяин показался ему слишком возбужденным и еще в нем появилась какая-то неуверенность, до сих пор абсолютно чуждая этому ‘охотнику за людьми’. Китаец молча приготовил чай, остерегаясь упоминать об этой истории или о подробностях следствия. Он придвинул столик к краю постели и уже собирался бесшумно, как кошка, исчезнуть из комнаты, когда Тарлинг удержал его.
— Линг-Чу, — сказал он на китайском наречии, — ты ведь помнишь, что ‘чистые сердца’ в Шанхае всегда оставляли свой знак, ‘хонг’, на месте преступления.
— Да, господин. На бумаге были написаны слова. Потом эти листочки продавались в лавках, потому что людям хотелось иметь эти удивительные бумажки, чтобы показывать их своим друзьям.
— Многие имели тогда при себе эти знаки ‘чистых сердец’, — медленно продолжал Тарлинг, — и такой листок был найден в кармане убитого.
Линг-Чу посмотрел на него с невозмутимым спокойствием.
— Господин, — сказал он, — разве человек с белым лицом не мог привезти такие штуки из Шанхая? Он ведь был туристом. А такие люди всегда собирают разные сумасбродные сувениры.
Джек кивнул.
— Вполне возможно. Я уже думал об этом. Но почему же как раз в ночь убийства она оказалась у него в кармане?
— Господин, — оросил китаец, — а почему он вообще был убит?
Сыщик улыбнулся.
— Ты хочешь сказать, что на один вопрос так же трудно ответить, как на другой?
Линг-Чу молча кивнул и покинул комнату.
Лайном Тарлинг сейчас не слишком был озабочен. Прежде всего надо было разыскать Одетту Райдер. Он все время ломал над этим голову. Его повергли в уныние многие показания. Почему девушка пошла на такую мелкую должность у Лайна, в то время как ее мать вела в Гертфорде роскошный образ жизни? Кто ее отец, тот таинственный человек, появлявшийся в Гертфорде и снова исчезавший? Какую роль мог он играть в этом преступлении? А если Одетта была не виновна, то почему так бесследно исчезла при обстоятельствах, которые могли навлечь на нее всяческие подозрения? Что мог Сэм Стей на самом деле знать об убийстве? Было совершенно очевидно, что он ненавидел мисс Райдер. Когда сыщик упомянул ее имя, парень буквально захлебнулся собственным ядом. Но он не дал никаких связных показаний. Все его разглагольствования свидетельствовали о беспредельной злобе к девушке и безграничном почтении к покойнику.
Джек беспокойно повернулся на другой бок и только собирался взять чашку чая, как снаружи послышались тихие шаги, и Линг-Чу проскользнул в комнату…
— Пришел сияющий человек, — сказал он. Так слуга называл Уайтсайда, который всегда был свежим и бодрым.
— Мистер Тарлинг, — начал полицейский инспектор, вынимая из кармана маленькую записную книжку, — мне, к сожалению, мало что удалось узнать о месте пребывания мисс Райдер. Я был на станции Чаринг-Кросс и наводил справки в билетной кассе. За последние два дня несколько молодых особ без сопровождающих уехали на континент.
— И приметы ни одной из них не подходят к мисс Райдер? — разочарованно спросил Джек.
Инспектор отрицательно покачал головой. Но, несмотря на незначительный успех его розысков, он, похоже, разведал что-то существенное, так как держался самоуверенно.
— Что еще? — быстро спросил Тарлинг.
— По чистой случайности мне удалось узнать интересную историю. Беседуя с билетными кассирами, я достал фотографию мисс Райдер на фирме Лайна, где девушка снята в группе сотрудников. Этот снимок мне весьма пригодился. В это время, — продолжал Уайтсайд, — подошедший поездной контролер рассказал мне об аварии, происшедшей в Эшфорде в тот же вечер, когда совершилось убийство.
— Вспоминаю, читал об этом что-то в газетах. Но я был слишком занят другими делами. Что же там случилось?
— Во время рейса одна колесная пара дала трещину, и на скорости с рельсов сошли два вагона. Пострадала одна пассажирка, некая мисс Стевенс. Она отделалась легким сотрясением мозга. Поезд тотчас же был остановлен, и ее доставили в Коттедж-госпиталь, где она находится и сейчас. Дочь билетного контролера — сестра милосердия в том же госпитале — и рассказала своему отцу, что пострадавшая, прежде чей прийти в сознание, сильно бредила и при этом часто упоминала имена некоего мистера Лайна и мистера Мильбурга!
Тарлинг быстро поднялся на кровати и, прищурив глаза, поглядел на инспектора.
— Рассказывайте дальше!
— Дочери чиновника показалось, что дама была в плохих отношениях с мистером Лайном и еще в худших с мистером Мильбургом.
Джек поднялся, снял халат и ударил в гонг. Появился Линг-Чу, и хозяин по-китайски отдал ему приказание, которого гость не понял.
— Вы поедете в Эшфорд? Я так и думал. Мне сопровождать вас? — спросил Уайтсайд.
— Нет, благодарю вас, — ответил Тарлинг, — я поеду один. У меня появилась надежда, что показания мисс Стевенс могут пролить свет на дело Лайна и внести гораздо больше ясности во все эти запутанные события, чем вся другая собранная нами до сих пор информация.
На станции ему целый час пришлось дожидаться поезда. Он нервно шагал по платформе. Кто такая мисс Стевенс? Она ехала в этом поезде тогда, когда произошло убийство?
Прибыв в Эшфорд, сыщик с трудом нанял экипаж. К тому же начался сильный дождь И в довершение всего, Джек был без дождевика и зонта.
В Коттедж-госпитале он сразу направился к главврачу.
— О да, мисс Стевенс еще здесь, — сказала она.
Сыщик облегченно вздохнул. Могло случиться, что больная уже выписалась, и, тогда было бы очень трудно снова найти ее.
Пожилая дама показала ему дорогу по длинным коридорам, заканчивающимся маленькой площадкой. Женщина открыла перед ним небольшую белую дверь.
— Мы положили мисс Стевенс в отдельной палате, нам казалось, что ее придется оперировать. Входите!
Тарлинг увидел лежащую на кровати девушку. Она повернула голову и встретилась с ним взглядом, Он в смятении застыл на месте — перед ним была Одетта Райдер!

Глава 11

Оба молчали. Сыщик медленно подошел к ней, взял стул и сел у кровати Он не спускал глаз с девушки. Одетта Райдер, которую разыскивала полиция всей Англии по подозрению в умышленном убийстве, была здесь, в этом маленьком госпитале.
Тарлинг колебался недолго. Если бы он не был заинтересованным лицом в этой истории и наблюдал бы ее как посторонний, если бы эта девушка была ему безразлична, он немедленно заключил бы, что она скрывается здесь от правосудия. Тем более, что назвалась вымышленным именем.
Одетта, не отрываясь, смотрела на него. В ее болезненных глазах застыли испуг и ужас. Теперь Джек понял, что главным для него при раскрытии убийства Торнтона Лайна было желание не найти убийцу, а доказать невиновность этой девушки.
— Мистер Тарлинг, — еле слышно сказала она. — Я никак не ожидала увидеть вас здесь.
Это были ничего не значащие слова. В мыслях Одетта искала встречи с ним. Этот мужчина — что он подумает о ней, что скажет? Человек с жестким и смелым лицом внушал ей доверие. Она почему-то тянулась к нему.
— Знаю, что не ожидали, — вежливо ответил Тарлинг. — Мне очень жаль, что с вами такое случилось, мисс Райдер.
Слабая улыбка появилась на ее лице.
— Это не так страшно, правда, я сначала испугалась… Почему вы пришли?
Джек не спешил отвечать.
— Я хотел разыскать вас, — медленно сказал он и снова увидел страх в ее глазах.
— Ну, ладно, — запинаясь, сказала девушка, — вы нашли меня.
Тарлинг кивнул.
— И так как вы меня нашли, — продолжала она торопливо и порывисто, — что вам от меня нужно?
Приподнявшись, Одетта посмотрела на него. В ее позе ясно сказывалось возбуждение.
— Я хотел бы спросить вас кое о чем, — объяснил Джек, вынув из кармана маленькую записную книжку.
Он удивился, когда девушка отрицательно покачала головой.
— Не думаю, что буду в состоянии отвечать на ваши вопросы, — ответила она, немного успокоившись. — Но вы можете их задавать.
Тарлинг не предвидел подобного поведения. Он понял бы ее, если бы она растерялась, рыдала, была бы настолько напугана, что не смогла отвечать связно.
— Прежде всего я должен узнать у вас, почему вы находитесь здесь под чужим именем, мисс Стевенс? — спросил он резковато.
Одетта задумалась, затем решительно покачала головой.
— Это вопрос, на который мне не хотелось бы отвечать.
Она покраснела и опустила глаза.
— Почему вы тайно покинули Лондон, не сообщив ни вашим друзьям, ни вашей матери хоть что-нибудь относительно ваших намерений?
Девушка напряглась.
— Вы видели мою мать? — быстро спросила она.
— Да, я ездил к ней и прочел телеграмму, которую вы отправили. Мисс Райдер, неужели вы не хотите, чтобы я помог вам? Поверьте, от ваших ответов зависит нечто гораздо большее, чем вы предполагаете. Подумайте, насколько серьезно ваше положение.
Ее губы плотно сжались.
— Я ничего не могу ответить на это, — Одетта тяжело дышала. — Если вы считаете, что я… — она резко оборвала фразу и упала на подушку.
— Заканчивайте, — твердо проговорил Тарлинг. — Вы хотите сказать, что я подозреваю вас?
Девушка кивнула. Он сунул записную книжку в карман и взял ее за руку.
— Мисс Райдер, я хотел бы помочь вам, — горячо заверил он. — Только я смогу это сделать, если вы будете совершенно откровенны со мной. Уверяю вас, что не верю в вашу вину. И хотя все сейчас против вас, я убежден, что вы своими ответами рассеете все обвинения.
В ее глазах появились слезы, но Одетта подавила в себе этот прилив чувств и открыто посмотрела ему в глаза.
— Это очень благородно с вашей стороны, и я ценю вашу доброту, но ничего не могу сказать вам — я не могу этого сделать. — Рванувшись вперед, она сильно сжала его локоть. Казалось, что девушка теряет сознание, но невероятным усилием она овладела собой. Джек оценил ее самообладание и силу воли.
— Вы будете разочарованы во мне, мистер Тарлинг, как мне ни жаль, и гораздо больше, чем вам кажется. Прошу вас, верьте в мою невиновность… но я ничего не предприму, чтобы доказать ее вам.
— Это безумие! — грубо прервал он. — Полнейшее безумие! Вы должны что-нибудь рассказать мне. Слышите! Вы должны, во всяком случае, сделать что-нибудь, чтобы очиститься от подозрений.
Она покачала головой и сжала его ладонь.
— Это совершенно невозможно, — спокойно сказала Одетта, — я не могу этого сделать.
Тарлинг в волнении отодвинул стул. Этот случай был просто безнадежным. Если бы она дала ему хоть малейший намек! Но она протестует против всего, что могло бы доказать ее невиновность! Он был растерян, беспомощен и стоял, не зная, что еще предпринять.
— Предположим, — хрипло сказал он, — что вас обвиняют в преступлении. Неужели вы хотите сказать, что и тогда не будете защищаться, не станете доказывать свою невиновность и не захотите сделать ничего, чтобы оправдаться?
— Именно это я и хотела сказать.
— Боже мой, вы не ведаете, что говорите! — воскликнул сыщик. — Вы не в своем уме, Одетта! Это сумасшествие!
Слабая улыбка пробежала по ее лицу, когда она услышала из его уст свое имя.
— Нет, мистер Тарлинг! Я вполне в здравом уме.
Девушка задумчиво посмотрела в его глаза и вдруг побледнела и обмякла.
— Вы, вы… имеете при себе ордер на мой арест, — уверенно прошептала она.
Он кивнул.
— Вы арестуете меня?
Сыщик отрицательно покачал головой.
— Нет, — коротко ответил он, — это я предоставлю другим. Мне тяжело, я хочу отказаться от этого дела.
— Он прислал вас сюда? — медленно спросила Одетта.
— Он?
— Я вспоминаю: ведь вы работали для него. Или он собирался пригласить вас к себе?
— О ком вы говорите? — быстро спросил Тарлинг.
— О Торнтоне Лайне.
Сыщик неподвижно уставился на нее.
— О Торнтоне Лайне? Да разве вы не знаете?!
— Что же я должна знать? — спросила она, сморщив лоб.
— Торнтон Лайн убит! И вас должны арестовать по обвинению в его убийстве.
Ее широко открытие глаза изумленно остановились на Джеке.
— Убит?! Торнтон Лайн убит? Но ведь это же шутка…
Девушка схватила его за руку.
— Скажите мне, что это неправда. Он жив!
Она задрожала и упала лицом в подушку. Сыщик быстро подхватил ее и взял на руки. Подозреваемая в убийстве Торнтона Лайна Одетта Райдер была в обмороке.

Глава 12

Пока сестра милосердия хлопотала вокруг девушки, Тарлинг зашел к главному врачу госпиталя.
— Полагаю, что состояние мисс Стевенс не угрожающее. Я могла бы выписать больную еще вчера, но оставила только по ее просьбе. А скажите, правда ли, что она разыскивается в связи с ‘нарциссовым убийством’?
— Да, мы нуждаемся в ее свидетельских показаниях, — уклончиво ответил сыщик. Впрочем, он понимал, что это звучит не слишком правдоподобно, так как приказ об аресте Одетты Райдер был известен повсюду. Описание примет и все прочие детали были сразу же разосланы дирекциям всех госпиталей и общественных учреждений. Последовавшие затем слова врача подтвердили его предположения.
— В качестве свидетельницы? — сухо спросила она. — Ну, мне не хотелось бы углубляться в ваши секреты и еще менее в секреты Скотленд-Ярда, но, может быть, для вас будет достаточным тот факт, что она в состоянии немедленно покинуть госпиталь.
В дверь постучали, и в кабинет вошла пожилая дама.
— Мисс Райдер желает говорить с вами, — обратилась она к Тарлингу.
Сыщик взял шляпу и отправился к Одетте. Он нашел ее успокоенной, хотя и бледнее прежнего. Она встала с постели и сидела в кресле в халате. Сделав знак рукой, она предложила Джеку сесть рядом с ней. Но заговорила лишь тогда, когда сестра вышла из комнаты.
— Это был непростительный припадок слабости, мистер Тарлинг. Но известие было чересчур ужасным и неожиданным. Не откажите в любезности сообщить мне подробности. Со дня поступления в госпиталь я не прочла ни одной газеты. Только слышала, как одна из сестер милосердия рассказывала о ‘нарциссовом убийстве’. Скажите, это о нем шла речь?
Девушка замялась, и Тарлинг кивнул. Теперь у него полегчало на душе, и он был рад этому. Сыщик нимало не сомневался в том, что она была невиновна. Жизнь опять, показалось ему, имела смысл.
— Торнтон Лайн был убит в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое. В последний раз его видел живым его слуга приблизительно в половине девятого вечера. На следующий день на рассвете его нашли мертвым в Гайд-Парке. Наверное, чтобы унять кровотечение, его обмотали женской шелковой ночной рубашкой. На грудь убитому был положен букет желтых нарциссов.
— Желтых нарциссов? — повторила она с изумлением.
— Его автомобиль находился примерно в ста метрах от трупа, — продолжал Джек. — Совершенно ясно, что Лайна убили в другом месте и завезли в парк в его же собственном автомобиле. На нем не оказалось ни сюртука, ни жилета, а ноги были обуты в мягкие войлочные туфли.
— Ничего не понимаю, — сказала она. — Я не понимаю связи. Как странно… — Одетта замолчала и закрыла лицо руками. — О, как это ужасно, как ужасно! Даже во сне невозможно себе такого представить. Это просто невероятно!
Тарлинг ласково положил руку ей на плечо.
— Мисс Райдер, вы подозреваете кого-нибудь, кто мог совершить это преступление? Не согласились бы вы назвать его имя?
Она покачала головой.
— Я не смею этого сделать.
— Но разве вы не видите, что подозрение всецело падает на вас? На письменном столе Лайна нашли телеграмму, в которой вы приглашаете его прийти в тот роковой вечер к вам на квартиру.
Девушка быстро взглянула на сыщика.
— Как? Телеграмма от меня? Я ничего ему не посылала.
— Слава Богу!
— Неужели кто-то мог отправить такую телеграмму от моего имени? Как посмели…
— Вот так, — сказал он серьезно, — потому что убийство было совершено в вашей квартире.
— Боже мой! — вырвалось у нее. — Не в этом же обвиняют меня? О, нет!..
Тарлинг подробно рассказал о преступлении. Он знал, что его поведение с правовой точки зрения абсолютно недопустимо. Джек сообщил ей все и таким образом дал возможность защищаться и искать лазейки в следствии. Рассказал о большом кровавом пятне на ковре и описал ночную рубашку, обмотанную вокруг тела Торнтона Лайна.
— Это моя рубашка, — ответила она просто и без запинки. — Но, пожалуйста, продолжайте, мистер Тарлинг.
Он рассказал ей о кровавом отпечатке большого пальца на ящике комода.
— На вашей кровати, — продолжал сыщик, — я нашел небольшой наполовину упакованный чемоданчик.
Девушка снова пошатнулась.
— О, как дурно это было с его стороны! Как подло! Только он мог это сделать!
— Кто? — быстро спросил Тарлинг, беря ее за руку. — Кто сделал? Вы должны мне сказать. От этого зависит ваша жизнь. Неужели вы не понимаете, Одетта, что я хочу помочь вам? Вы подозреваете определенное лицо и должны назвать мне его имя.
Она в отчаянии посмотрела на него.
— Я не могу сказать этого, — ответила девушка слабым голосом. — Ничего больше не могу вам сказать. Я не подозревала об убийстве и узнала о нем только от вас. Да, я ненавидела Торнтона Лайна, ненавидела его всей душой, но никогда не причинила бы ему ни малейшего зла. Как это ужасно!
Успокоившись, она продолжала:
— Мне нужно сейчас же вернуться в Лондон. Не будете ли вы так любезны взять меня с собой?
Увидев его смущение, Одетта вдруг поняла, в чем дело.
— У вас при себе ордер на арест?
Джек молча опустил голову.
— По обвинению в убийстве Лайна?
Он снова кивнул.
Некоторое время она молча глядела на него.
— Через полчаса я буду к вашим услугам.
Не говоря ни слова Тарлинг вышел из комнаты. Он вернулся к главврачу, который с нетерпением ожидал его.
— Но ведь это же чепуха, что эту даму собираются допросить в качестве свидетельницы. Ее приметы совпадают с указанными в телеграмме Скотленд-Ярда, полученной три дня назад. Несомненно, эта девушка — Одетта Райдер. Ее собираются арестовать по подозрению в убийстве.
Сыщик тяжело опустился в кресло.
— Вы разрешите закурить?
— Пожалуйста. По-видимому, вы сейчас же забираете ее с собой?
Тарлинг кивнул головой.
— Не могу представить себе, чтобы такая девушка могла совершить убийство, — сказала доктор Сандерс. — Она попросту физически не в состоянии сделать то, что совершил убийца. Я знаю подробности из газеты. Ведь Торнтона Лайна оттащили на сто метров от автомобиля и положили на траву. А она едва ли сможет удержать ребенка.
Тарлинг снова кивнул в знак согласия.
— Кроме того, она вовсе не похожа на убийцу.
— Я абсолютно того же мнения. Твердо убежден, что она не виновна, хотя все улики против нее. А журналистам верьте осторожно.
Зазвонил телефон. Вызывали Тарлинга.
— Здесь Уайтсайд, — услышал он в трубке. — Вы, мистер Тарлинг? Найден револьвер.
— Где? — быстро спросил сыщик.
— В квартире мисс Райдер.
По лицу Джека пробежала тень, но в конце концов этого следовало ожидать. Он не сомневался, что Торнтон Лайн был убит на квартире Одетты, и если это соответствовало действительности, то вполне естественно, что оружие найдено на месте преступления.
— Где именно?
— В корзине с шитьем, на самом дне.
— Какая марка? — спросил Тарлинг после паузы.
— Револьвер. В обойме нашли шесть патронов и в стволе один. Очевидно из револьвера был сделан выстрел, потому что дуло изнутри покрыто пороховой копотью. Выпущенная пуля застряла в камине. Вы встретились с мисс Стевенс?
— Да. Мисс Стевенс — это Одетта Райдер.
Он услышал, как коллега присвистнул.
— Вы арестовали ее?
— Еще нет. Будьте любезны встретить меня на станции. Я выезжаю через полчаса. — Он повесил трубку и повернулся к врачу.
— Я догадываюсь, что обнаружен револьвер, — сказала она.
— Да.
— Гм. Скверная история. Что за человек, собственно говоря, был этот Торнтон Лайн?
Тарлинг пожал плечами.
— Каждый имеет право на защиту, и убийца во всяком случае будет наказан.
— Вы полагаете, что убийца — женщина? — улыбаясь, спросила врач.
— Нет, просто убийца, — коротко ответил Джек. — Каким бы этот человек ни был, это никоим образом не влияет на определение наказания.
Врач недоверчиво смотрела на сыщика.
— Нельзя утверждать причастность, не доказав вину девушки, — заключил он.
В дверь постучали, вошла сестра милосердия.
— Мисс Стевенс готова, — сказала она.
Тарлинг поднялся. Доктор Сандерс тоже встала.
— Я должна сделать запись о выписке, — сказала она и перелистала журнал регистрации. — ‘Мисс Стевенс, легкое сотрясение мозга и контузия’, — и вдруг спросила:
— Когда было совершено убийство?
— Вечером четырнадцатого.
— Четырнадцатого, — повторила доктор, задумавшись. — В котором часу?
— Время не совсем точно установлено. — Он охотнее всего прервал бы разговор: болтливость врача действовала ему на нервы. — По всей вероятности, сейчас же после одиннадцати.
— Говорите, после одиннадцати? Может быть, раньше? И когда Лайна видели в последний раз?
— В половине десятого, — ответил Тарлинг и иронически улыбнулся. — Не собираетесь ли вы стать сыщиком, доктор?
— Нет, не собираюсь, — улыбнулась Сандерс, — но я, кажется, могу доказать невиновность девушки.
— Доказать невиновность? Как вы это сделаете?
— Итак, убийство не могло быть совершено раньше одиннадцати часов? Убитого в последний раз видели в половине десятого?
— Да…
— Поезд, в котором ехала мисс Райдер, отошел от перрона в девять часов, а в половине десятого ее с сотрясением мозга уже доставили в госпиталь.
На миг Тарлинг замер. Затем бросился к доктору и крепко пожал ее руку.
— Это самая приятная новость, которую я когда-либо слышал в своей жизни, — хрипло сказал он.

Глава 13

Обратный путь в Лондон был для Джека сказочным путешествием. Оба сидели молча. Каждый думал о своем. Но в то же время ощущал присутствие другого. Никогда еще он не влюблялся. Неужели теперь это произошло? Тарлинг был скромен и сдержан. Никто и не подозревал, что под непроницаемой внешностью скрывается нежное, ранимое сердце. Никогда еще он не влюблялся! Неужели?.. Но как к нему отнесется девушка? Джек не был уверен в том, что может быть понят. Но решил сделать все для того, чтобы Одетта ответила ему взаимностью. Поездка показалась Тарлингу очень короткой. Ему трудно было расставаться со своей спутницей.
— Я доставлю вас в гостиницу, и вы там переночуете, — сказал он, — а завтра отправимся в Скотленд-Ярд, где вам придется побеседовать с одним из высших чиновников.
— Значит, я не арестована? — спросила девушка, улыбнувшись.
— Нет, — сыщик улыбнулся в ответ. — Но боюсь, что вам будут задавать много вопросов, достаточно для вас неприятных. Вы должны понять, мисс Райдер, что своими действиями навлекли на себя подозрение. Под вымышленным именем уехали за границу. И подумайте только, что убийство было совершено в вашей квартире!
Она задрожала.
— Пожалуйста, не говорите больше со мной об этом, — тихо попросила Одетта.
Тарлинг почувствовал, что обошелся с ней жестоко, однако необходимо было подготовить девушку к допросу людьми, для которых ее чувства — просто притворство, уловка.
— Мне хотелось бы, чтобы вы удостоили меня доверием, Я убежден, что сумел бы избавить вас от многих неприятностей и мог бы рассеять все подозрения против вас.
— Мистер Лайн ненавидел меня. Кажется, я угодила ему в самое больное место — задела его тщеславие. Конечно, он послал того преступника ко мне на квартиру, чтобы подбросить вещи для доказательства моей вины.
Он кивнул.
— Вы видели раньше Сэма Стея?
— Нет, только слышала о нем. Я знала, что мистер Лайн очень интересуется каким-то преступником и что тот очень уважает его. Однажды мистер Лайн даже взял его с собой на службу, чтобы предоставить должность. Но Стей не захотел. Мистер Лайн сказал мне однажды, что этот человек сделал бы для него все возможное и невозможное.
— Стей убежден в том, что вы совершили убийство, — мрачно сказал Тарлинг. — Лайн, по-видимому, наговорил о вас столько… и о вашей ненависти к нему. Я думаю, этот тип для вас гораздо опаснее, чем полиция. По счастью, бедняга лишился рассудка.
Одетта изумленно поглядела на него.
— Он сошел с ума? — спросила она. — Из-за всего этого?
Сыщик кивнул.
— Сегодня утром его поместили в сумасшедший дом, Парень рухнул без сознания в моей конторе, а в больнице, когда он очнулся, врачи установили помешательство. Мисс Райдер, неужели вы не доверитесь мне, чтобы я смог помочь вам? Расскажите мне все.
Девушка снова печально улыбнулась.
— Боюсь, что не сумею сообщить вам больше, чем до сих пор. Если вы будете допытываться, почему я выдавала себя за мисс Стевенс, то я не смогу вам ответить. У меня было достаточно оснований скрыться, может быть, навсегда.
Джек напрасно ждал продолжения.
— Когда я говорил вам об убийстве, — серьезно сказал он, — то понял по вашим глазам, что вы не виновны. Потом врач взялась доказать ваше алиби: оно достаточно основательно. Но, судя по некоторым высказываниям, вы, вероятно, знакомы с убийцей. Вы упомянули о каком-то человеке, и я убедительно прошу назвать мне его имя.
— Этого имени я ни в коем случае не могу вам назвать.
— Но разве вы не понимаете, что за сокрытие преступника вас могут обвинить в соучастии в убийстве? Неужели непонятно, что это может означать для вас и вашей матери?!
Когда сыщик заговорил о матери, девушка закрыла лицо руками.
— Пожалуйста, не надо об этом, — прошептала она. — Делайте свое дело. Предоставьте полиции арестовать меня, предать суду или повесить, но не спрашивайте больше, потому что я не хочу и не могу вам ответить.
Тарлинг исчерпал себя. Он тяжело опустился на мягкое сиденье вагона и больше не произнес ни слова.
Когда сыщик и мисс Райдер вышли на поезда, Уайтсайд ожидал их на платформе в сопровождении двух помощников, по повадкам которых можно было сразу определить, что это ищейки из Скотленд-Ярда. Тарлинг отвел его в сторону и очень сжато обрисовал ситуацию.
— В таком случае я не арестую ее. — Уайтсайд согласился с доводами коллеги. — Да, невозможно, чтобы она убила Лайна.
— У нее есть алиби. Кроме того, данные, сообщенные врачом, совпадают с показаниями начальника станции. Он зафиксировал у себя в журнале время крушения и время, когда девушку увозили в больницу.
— Почему же тогда она назвалась мисс Стевенс? И почему так поспешно покинула Лондон? — спросил Уайтсайд.
Тарлинг пожал плечами.
— Это я тоже охотно узнал бы от нее, но мои старания не увенчались успехом, так как мисс Райдер отказалась дать по этому поводу какие-либо объяснения. Теперь я ее доставлю в какую-нибудь гостиницу, а завтра приведу в Скотленд-Ярд, но сомневаюсь, чтобы шефу удалось от нее чего-нибудь добиться.
— Как я понимаю, она ничего не знала об убийстве. Но, может быть, она назвала чье-то имя в связи с этим? — спросил Уайтсайд.
Джек, подумав, солгал, что с ним редко случалось:
— Нет, она была вне себя.
Он доставил Одетту в небольшую гостиницу и теперь наслаждался сознанием того, что они опять наедине. Но Одетта была взволнована. Ей требовался отдых.
— У меня нет слов благодарности, мистер Тарлинг, за то, что вы так любезны и добры ко мне, — сказала она на прощанье. — И если я чем-нибудь смогу облегчить вам задачу, то охотно это сделаю. — Ее лицо болезненно исказилось. — Я все еще не могу осознать происшедшего. Мне все это кажется дурным сном. — Девушка говорила как бы сама с собой. — Зачем это мне? Нужно все забыть. Забыть раз и навсегда.
— Что забыть?
— Ах, прошу вас, не терзайте меня! — воскликнула она.
Озабоченный происходящим, он спустился вниз. Машина, к огорчению Джека, не дождалась его. Сыщик спросил у администратора, куда делся автомобиль, ведь он не рассчитался с шофером. Или тот возвратится?
— Я совсем не заметил вашей машины, сэр, но сейчас справлюсь об этом.
Стоявший все время у дверей швейцар поведал странную историю. Какой-то незнакомый господин внезапно вынырнул из темноты, заплатил шоферу, и тот сейчас же уехал. Но швейцар не успел разглядеть лица незнакомца. Он просто растворился в ночном тумане.
Тарлинг поморщился.
— Очень странно. Вызовите мне машину.
— Боюсь, что сейчас это будет довольно затруднительно. — Швейцар покачал головой. — Вы видите, какой густой туман? В наших местах он всегда очень густой и в этом году держится дольше обычного.
Сыщик прервал его рассуждения о погоде, застегнул пальто до подбородка и направился к ближайшей станции метро.
Гостиница, в которую он поместил девушку, находилась в тихом районе, и в этот поздний час улицы были совершенно пусты. Туманная погода заставляла всех сидеть дома.
Тарлинг не очень хорошо ориентировался в Лондоне, но приблизительно знал, в каком направлении идти. Он смутно различал уличные фонари и находился как раз на равном расстоянии между двумя фонарями, как вдруг услышал позади себя тихие шаги. Кто-то, крадучись, преследовал его. Инстинктивно сыщик отпрыгнул в сторону и поднял руки для защиты. Мимо него пролетел какой-то тяжелый предмет и ударился о тротуар.
Тарлинг сейчас же бросился на нападавшего, который попытался бежать. Когда он схватил злоумышленника, раздался оглушительный взрыв, и его ноги покрылись раскаленным карбидом. На мгновенье ему пришлось выпустить из рук противника, который схватил его за горло. Сыщик скорее почувствовал, чем увидел направленный в лицо револьвер, и, быстро прибегнув к военной хитрости, заимствованной у японцев, бросился наземь и стал кататься по земле, в то время как из револьвера дважды выстрелили. Тарлинг хотел резко подсечь противника, но таинственный незнакомец быстро исчез. И когда сыщик, вскочив на ноги, осмотрелся вокруг, уже никого не было.
Но он на мгновение увидел лицо противника — крупное, белое, искаженное местью. Этого было достаточно. Что-то знакомое. Он ринулся вслед нападавшему и натолкнулся на полицейского, привлеченного стрельбой. Тот никого не заметил.
— Негодяй, вероятно, бежал в том направлении, — сказал Тарлинг и кинулся в другую сторону, но это было уже бесполезно.
Медленно он вернулся обратно. Полицейский тем временем осматривал место покушения.
— Никого нет. Я нашел только маленькую бумажку.
Джек взял ее в руки и рассмотрел при свете уличного фонаря. Это был красный квадрат с четырьмя китайскими иероглифами: ‘Он сам себе обязан этим’.
Тот же знак, который лежал в кармане Торнтона Лайна в то утро, когда его нашли мертвым в Гайд-Парке.

Глава 14

Мистер Мильбург занимал небольшой дом на одной из фабричных улиц Кеннон-Роуда. Улица почти на всем своем протяжении состояла из гладких стен, периодически прерывавшихся коваными железом воротами, через которые открывался вид на грязные фабричные здания и закопченные фабричные трубы.
Дом Мильбурга был здесь единственным жилым домом, если не считать служебных квартир сторожей и служащих. Годовое жалованье Мильбурга едва достигало 900 фунтов стерлингов, а ценность участка земли, на котором стоял дом, составляла по крайней мере 6000 фунтов, не говоря уже о здании. Перед ним находилась большая лужайка без единой цветочной клумбы. Она была ограждена высокой красивой железной решеткой, на которую домохозяин мистера Мильбурга не пожалел средств. Чтобы попасть в дом, нужно было войти через большие железные ворота и идти по довольно длинной, вымощенной гладкими каменными плитами, дорожке.
В тот вечер, когда Тарлинг едва не стал жертвой нападения, мистер Мильбург вернулся домой, отпер ворота, вошел и запер их за собой. Он был один и, по обыкновению, насвистывал какую-то печальную мелодию. Управляющий медленно прошел по дорожке, отворил дверь, немного постоял в нерешительности, затем обернулся и, прежде чем переступить порог, посмотрел в густой туман. Он так же тщательно запер дверь изнутри и зажег электричество.
В маленькой уютной передней на стене висели гравюры. Мильбург с довольным видом разглядывал их, потом повесил на вешалку пальто и шляпу, снял обутые по случаю гнилой погоды галоши и зашел в жилую комнату. Она была убрана и меблирована с той же благородной простотой, что и передняя. Мебель, простая на вид, была сделана из прекрасного материала. На полу расстилался чудесный мягкий ковер. Хозяин повернул выключатель, и в камине вспыхнула электрическая печь. Потом он сел за большой стол, заваленный связками разных бумаг. Они были тщательно упакованы. Но управляющий не прикоснулся к ним. Казалось, его занимали другие мысли.
Вдруг управляющий поднялся и направился к старинному шкафу. Оттуда он вынул несколько небольших тетрадей. На каждой был указан год. Это были записки Торнтона Лайна. Мильбургу еще при жизни шефа удалось завладеть ими. В них содержалось столько информации, что ее хватило бы очень надолго. Лайн не успел обнаружить отсутствия дневников, он был убит. Отпал повод для волнения. В дневниках нашлось немало записей, неприятных для самого управляющего. Он открыл страницы, которые в прошлый раз проложил конвертом с красными бумажками. Вдруг о чем-то вспомнил и тщательно ощупал карман. Но, не найдя, вероятно, того, что искал, улыбнулся и аккуратно положил конверт на стол. Затем принялся за чтение.
‘Обедал в Лондон-Отеле, после немного прилег. Погода ужасно жаркая. Собирался посетить дальнего родственника Тарлинга, который служит в шанхайской полиции, но это чересчур хлопотно. Вечерние часы провел в танцевальном павильоне Чу-Хана. Там познакомился с маленькой обворожительной китаянкой, которая умеет говорить по-английски. Условился встретиться с ней завтра в чайном домике Линг-Фу. Ее зовут здесь ‘маленьким нарциссом’, и я называл ее ‘мой милый маленький желтый нарцисс’.
На этом месте мистер Мильбург остановился. ‘Маленький желтый нарцисс’, — повторил он про себя, посмотрел в потолок и сжал губы. — ‘Маленький желтый нарцисс’? — сказал управляющий еще раз, и широкая улыбка расплылась по его лицу.
Он все еще читал, как вдруг раздался звонок в дверь. Мильбург подскочил и прислушался. Позвонили еще раз. Он быстро выключил свет, осторожно отодвинул плотную штору на окне и посмотрел в туман.
При свете уличного фонаря едва можно было различить несколько фигур. Он осторожно опустил штору, зажег свет, взял тетради, быстро удалился в спальню и в течение пяти минут не откликался на звонок.
В шикарном халате управляющий вышел во двор и направился к воротам.
— Кто там?
— Тарлинг. Вы же меня знаете.
— Мистер Тарлинг? — удивленно переспросил Мильбург. — Это не сон? Вы не шутите? Подойдите ближе, господа.
— Отпирайте ворота, — коротко приказал сыщик.
— Извините, господа, но сперва мне нужно сходить за ключами, я никак не ожидал гостей в такой поздний час.
Он ушел в дом, постоял там и снова вышел. Ключ, конечно, был всегда при нем.
Тарлинга сопровождал Уайтсайд и еще один человек, в котором управляющий угадал сыщика. Тарлинг и полицейский инспектор вошли в дом. Третий остался у ворот.
Мильбург ввел их в свою уютную квартиру.
— Я уже несколько часов как лег спать и мне очень жаль, что заставил вас долго ждать.
— Однако ваш электрокамин еще очень горячий, — спокойно заметил Джек, ощупывая его рукой.
Мильбург засмеялся.
— Вы сразу все замечаете, — сказал он, потирая руки. — Меня охватила такая сонливость, что я забыл про камин. А направляясь к вам, выключил его.
Тарлинг взял тлеющий окурок сигары, оставленный в пепельнице на камине.
— Вы курите во время сна? — сухо спросил он.
— О, нет, — беззаботно ответил управляющий. — Я курил, спускаясь с лестницы, чтобы впустить вас. Машинально зажег сигару и сунул ее в рот. Как делаю каждое утро, просыпаясь. Я положил ее, когда выключал камин.
Сыщик ухмыльнулся.
— Не желаете присесть? — Мильбург опустился на стул. Он многозначительно указал на бумаги, лежавшие на столе: — Вы видите, у нас на фирме сейчас очень много работы — с тех пор, как бедный мистер Лайн умер. Я вынужден даже брать работу на дом и могу заверить вас, что, не выходя на кухню, работаю до рассвета. Только для того, чтобы подготовить все счета для предстоящей ревизии.
— Вы каждый вечер и ночь работаете? — с невинным видом спросил Тарлинг. — А не выходите ли вы иногда в туманную ночь освежиться?
Управляющий вопросительно поднял брови.
— Гулять, мистер? — сказал он, крайне изумленный. — Я вас не вполне понимаю. Само собой разумеется, что в такую погоду, как эта, я не выйду на улицу. Сегодня же совершенно непробиваемый туман.
— А вы вообще знаете Паддингтон?
— Нет, только что там находится железнодорожная станция, где я иной раз сажусь на поезд. Но скажите, зачем вы пришли?
— Сегодня вечером я подвергся нападению какого-то человека, который дважды выстрелил в меня почти в упор. Он был одного роста с вами и очень похож на вас.
Тарлинг достал из бокового кармана свернутый лист бумаги.
— Видите это?
— Что я должен увидеть?
— Официальный документ.
Мистер Мильбург зажмурился.
— Мне поручено произвести обыск в вашем доме.
— Что вы собираетесь искать? — холодно спросил управляющий.
— Револьвер. Возможно, еще кое-что найдется.
Мильбург поднялся.
— Можете обыскать весь дом сверху донизу. К сожалению, мое жалованье не позволяет мне иметь большего.
— Вы живете один? — спросил Джек.
— Да. Только в восемь утра приходит женщина для уборки. И вообще, я считаю обыск оскорблением для себя.
— Нам придется еще больше обидеть вас, — сухо заметил Тарлинг и начал обыскивать помещение.
Ничего ровным счетом не обнаружив, не найдя улик против неизвестного убийцы Торнтона Лайна, он вернулся в комнату, где под наблюдением инспектора находился управляющий.
— Мистер Мильбург, — резко сказал сыщик, — я хотел бы задать вам один вопрос. Вы уже видели когда-нибудь такую бумажку?
Он вынул из кармана маленький красный квадрат. Хозяин дома стал внимательно рассматривать его.
— Вам знакомы такие бумажки? — переспросил Тарлинг.
— Да, сэр. Отрицая это, я сказал бы неправду, а я терпеть не могу вводить других в заблуждение.
— Могу себе представить, — иронически сказал Джек.
— Мне очень жаль, что вы смеетесь, но уверяю вас, что не люблю лгать.
— Где вы могли их видеть?
— На письменном столе мистера Лайна.
— Неужели?!
— Покойный мистер Лайн, вернувшись из кругосветного путешествия, привез с собой много экзотических сувениров. Среди них — множество подобных бумажек с китайскими надписями. Я не понимаю по-китайски и никогда не был в Китае.
— Вы видели эти бумажки на письменном столе Лайна и не сообщили об этом полиции? Вы же знаете, что подобная была найдена в кармане жертвы.
— Совершенно верно, я ничего не говорил полиции об этом, но вы должны понять, мистер Тарлинг, что это печальное событие настолько вывело меня из равновесия, что я ни о чем другом не думал. Вполне возможно, что вы могли найти несколько таких квадратов и у меня дома: мистеру Лайну доставляло удовольствие дарить сувениры своим друзьям. Он даже подарил мне меч, который вы видите там, на стене. По-моему, давал и такие бумажки.
Он хотел еще что-то рассказать, но сыщик распрощался с ним.
Мильбург надежно запер ворота и, возвратившись в дом, самодовольно улыбнулся.

* * *

— Я совершенно уверен, что именно Мильбург совершил на меня покушение. Это несомненно, — сказал Тарлинг.
— Но почему, как вы думаете? — спросил Уайтсайд.
— Не имею ни малейшего представления, но, очевидно, что этот человек следил за каждым нашим шагом — моим и мисс Райдер.
— Не понимаю только, зачем ему это, — снова заговорил Уайтсайд. — Предположим, Мильбург знал что-то об этом убийстве — хотя это все еще очень сомнительно, — какая ему выгода убирать вас с дороги?
— Если бы я мог ответить на этот вопрос, то назвал бы вам убийцу Торнтона Лайна.

Глава 15

Утро выдалось на редкость солнечное. Теплый весенний ветерок ласкал сонное лицо. Так не хотелось начинать день!
Тарлинг потянулся и зевнул. Он был доволен своей жизнью. Китаец принес чай, газеты и письма.
— Линг-Чу, я потеряю право называться ‘охотником за людьми’, потому что этот случай меня сбивает с толку.
— Господин, — ответил китаец, — всегда наступает момент, когда приходится сделать паузу и привести в порядок свои мысли. У меня было такое чувство, когда я преследовал Ву-Фунга — душителя из Урумги. И все-таки в один прекрасный день я нашел его, и сейчас, он спит вечным сном в Царстве Ночи, — добавил он с философским спокойствием.
— Вчера я нашел эту маленькую молодую женщину, — сказал Тарлинг после небольшой паузы. Он имел в виду Одетту Райдер.
— Ты мог отыскать ее, но тем самым еще не нашел убийцу, — ответил Линг-Чу, стоявший возле стола и почтительно прятавший руки в широких рукавах. — Она не убивала этого человека.
— А ты откуда знаешь?
— Маленькая женщина не обладает достаточной силой, господин. Она не сумела бы управлять скорым экипажем.
— Ты хочешь сказать автомобилем? — быстро спросил Тарлинг, и Линг-Чу утвердительно кивнул.
— Об этом я еще не успел подумать. Но, понятно, убийца Торнтона должен уметь водить машину. Но откуда ты знаешь это о ней?
— Я осведомился об этом, — просто ответил китаец. — В большом магазине многие знают маленькую молодую женщину, и они сказали мне, что она этого не умеет.
Тарлинг задумался.
— Да, это так, мисс Райдер не убивала человека с белым лицом, потому что была на расстоянии многих миль отсюда в то время, когда случилось убийство. Но все еще остается неясным, кто это сделал.
— Это ‘охотник за людьми’ еще откроет, — с уверенностью сказал Линг-Чу.
— Посмотрим, — ответил Тарлинг.
Он оделся и пошел в управление полиции, где условился встретиться с Уайтсайдом. В конторе инспектор рассматривал лежащий перед ним револьвер. Увидев старшего, причмокнул.
— Ну, как?!
— О-о, — воскликнул Тарлинг, — этим оружием был убит Торнтон Лайн?
— Да, мы нашли его в корзинке для шитья у мисс Райдер.
— Он кажется мне очень знакомым, — сказал сыщик и взял револьвер в руки. — Заряжен?
— Нет, я вынул все патроны.
— Вы, конечно, разослали описание револьвера и его фабричный номер во все оружейные организации?
Уайтсайд кивнул.
— Считайте, что потеряли время, уверяю вас, если это американский револьвер, его могли просто завезти сюда.
Внимательно присмотревшись к рукоятке, он заметил две поперечные царапины.
— Что это? — спросил инспектор.
— Похоже, будто несколько лет тому назад во владельца этого оружия были выпущены две пули, которые попали не в него, а в рукоятку револьвера.
Уайтсайд рассмеялся.
— Откуда такие выводы? Как в кино!
— Это — факт. Дело в том, что револьвер принадлежит мне.

Глава 16

— Это ваше оружие? — недоверчиво спросил Уайтсайд. — Милый друг, вы, очевидно, не в своем уме. Как же оно может быть вашим?
— И все-таки это мой револьвер, — спокойно ответил Тарлинг. — Я сразу узнал его, как только увидел на столе. Да, это он. Шесть лет была моим другом эта игрушка.
Инспектор поперхнулся.
— Значит ли это, что Торнтон Лайн был убит из вашего револьвера?
Тарлинг кивнул.
— Его нашли в квартире мисс Райдер. Как это ни прискорбно, но в жертву стреляли из этого револьвера.
Наступило долгое молчание.
— Ну и ну, это переворачивает вверх дном все мои теории, — заявил Уайтсайд, кладя оружие на стол.
— Мы натыкаемся на новые и новые тайны. Это уже вторая странность, приключившаяся со мной сегодня.
— Вторая? — спросил Тарлинг.
Он спросил об этом совершенно отвлеченно. Розыск неожиданно приобретал другое направление.
— Да, вторая, — подтвердил инспектор.
Тарлинг заставил себя вникнуть в разговор.
— Вы помните это? — Уайтсайд открыл сейф и вынул оттуда большой конверт с телеграммой. — Да, это телеграмма, в которой Одетта Райдер приглашает Лайна прийти к ней на квартиру. Ее нашли среди бумаг убитого. Выражаясь точнее, она была найдена швейцаром Лайна, неким Коолем. Это, по-видимому, вполне честный человек, и его вряд ли можно в чем-то заподозрить. Я пригласил его сюда на утро, чтобы допросить, не знает ли он, куда Лайн мог пойти в тот вечер. Он ожидает в соседней комнате. Я велю позвать его.
Он позвонил.
Полицейский ввел в комнату хорошо одетого мужчину средних лет, по внешнему виду которого можно было сразу определить род его занятий.
— Повторите мистеру Тарлингу то, о чем рассказывали мне.
— Вы говорите о телеграмме? — спросил Кооль, — Боюсь, что допустил ошибку, но меня настолько вывели из равновесия все эти ужасные события, что я тогда потерял голову.
— Так что было с телеграммой? — заинтересовался сыщик.
— Я принес ее мистеру Уайтсайду через день после убийства, но при этом дал неверные показания. Этого никогда раньше со мной не случалось. Но говорю вам, что эти бесчисленные вопросы в полиции меня совершенно сбили с толку.
— Что вы показали неправильно?
— Видите ли, сэр, — сказал швейцар, нервно теребя в руках шляпу, — я тогда показал, что мистер Лайн получил телеграмму, но в действительности она была доставлена через четверть часа после отъезда мистера Лайна. Я, видите ли, вскрыл ее сам, когда услышал об убийстве. Но я боялся иметь неприятности за вмешательство в дела, которые меня не касаются, и рассказал в полиции, что мистер Лайн сам вскрыл телеграмму.
— Следовательно, он не успел ее получить? — спросил Тарлинг.
— Нет, сэр.
Оба сыщика изумленно переглянулись.
— Что вы думаете об этом, Уайтсайд?
— Я был бы счастлив объяснить это: ведь телеграмма была самой тяжкой уликой против Одетты Райдер. Это новое обстоятельство в значительной степени снимает с нее подозрения.
— Но, с другой стороны, у нас больше нет никаких объяснений, почему Лайн в тот вечер отправился на квартиру мисс Райдер. Вы вполне уверены, Кооль, что мистер Лайн в тот вечер не получал телеграмму?
— Вполне, сэр, — ответил швейцар, — я сам принял ее. Когда мистер Лайн уехал, я вышел на крыльцо, чтобы немного подышать свежим воздухом, и как раз стоял на лестнице, когда рассыльный ее принес. Если вы посмотрите внимательно, то увидите, что телеграмма принята в девять часов двадцать минут. В это время она поступила на наш почтамт. Он находится примерно в двух милях от нас, так что ее никак не успели бы доставить до отъезда мистера Лайна из дому. Удивительно, что вы до сих пор не обратили на это внимания.
— Тут вы правы, — улыбаясь, согласился Тарлинг. — Благодарю вас, Кооль, ваши показания совершенно достаточны.
Когда швейцар ушел, он сел напротив инспектора, засунув руки в карманы.
— Я, кажется, ничего не понимаю, — признался он. — Вот вам вкратце вся ситуация, Уайтсайд. Этот случай настолько усложнился, что я начинаю забывать о самых простых вещах. Вечером 14-го Торнтон Лайн был убит одной или несколькими до сих пор неизвестными личностями, по всей вероятности, в квартире Одетты Райдер, своего бывшего кассира. На ковре осталась большая лужа крови, пистолет и пуля также были найдены в квартире. Никто не видел, как мистер Лайн вошел в дом и как он оттуда вышел. На следующее утро тело мистера Лайна обнаружили в Гайд-Парке. Убитый был без сюртука и жилета. Вокруг его груди была обмотана дамская шелковая ночная рубашка. Рану закрывали два платочка Одетты Райдер, на груди лежал букет желтых нарциссов, а сюртук, жилет и ботинки валялись в автомобиле. Автомобиль стоял на расстоянии ста метров от места обнаружения убитого. Я правильно все изложил?
Уайтсайд кивнул.
— У вас отличная память.
— При обыске спальни, где было совершено это преступление, на белом ящике комода был найден кровавый отпечаток большого пальца. Маленький чемоданчик, наполовину упакованный, лежал на кровати. Удалось установить, что он принадлежал Одетте Райдер. Затем находят пистолет в корзинке для шитья под обрезками ткани. Он оказывается моей собственностью. Все факты свидетельствуют против девушки. Но в госпитале доказано ее алиби. Затем появляется телеграмма, якобы посланная Одеттой Лайну. Но, оказывается, убитый о ней ничего не знал.
Тарлинг поднялся.
— Пойдемте к Кресвелу. Эта история еще сведет меня с ума!
Главный инспектор выслушал все совершенно невозмутимо. Лицо его было непроницаемым.
— Дело принимает такой оборот, что это убийство может войти в историю криминалистики. Понятно, против мисс Райдер не следует больше ничего предпринимать. И это очень умно с вашей стороны, что вы ее не арестовали. Несмотря на это, она все же должна остаться под наблюдением, так как, очевидно, знает убийцу или думает, что знает. Нужно следить за ней днем и ночью — рано или поздно подозреваемый должен проявить себя.
— Пусть лучше Уайтсайд в следующий раз побеседует с ней, — обратился он к Тарлингу, — быть может, он сумеет у нее больше узнать. А впрочем, не думаю, чтобы это имело особый смысл. Заметьте, Тарлинг, что все кассовые книги фирмы Лайн переданы для ревизии известной фирме ‘Бешвуд и Саломон’ в Сент-Мэри-Эксе. Если есть подозрения, что служащие фирмы совершали растраты и что это может иметь отношение к убийству, то результаты ревизии смогут вам пригодиться. Как долго она продлится?
— Ревизоры назначили недельный срок. Книги переданы фирме сегодня утром. Это заставляет меня, впрочем, вспомнить о нашем друге — мистере Мильбурге. Он охотно дал ревизорам все сведения.
Кресвел откинулся в кресле и посмотрел на Тарлинга.
— Следовательно, убийство было совершено при помощи вашего оружия? — спросил он, чуть улыбаясь. — Мне кажется, что это весьма неприятно.
— Я тоже не знаю, что делать, — ответил Тарлинг, смеясь. — Сейчас пойду домой и немедленно расследую, как мой револьвер мог попасть туда.
— Где вы обычно его храните?
— В ящике комода вместе с сувенирами из Шанхая. Никто, кроме Линг-Чу, не имеет доступа в мою комнату, а китаец всегда остается в квартире, когда я ухожу.
— Вы говорите о вашем слуге?
— Это не вполне мой слуга, — улыбаясь, сказал Джек. — Он один из лучших китайских сыщиков и задержал немало преступников. Этот человек абсолютно надежен, и я могу при любых обстоятельствах абсолютно ему доверять.
— Следовательно, мистер Лайн убит из вашего пистолета? — снова задумчиво спросил Кресвел.
Наступила пауза.
— По-видимому, все состояние Лайна переходит в казну, — продолжал главный инспектор. — Насколько я знаю, у него не осталось ни родных, ни наследников.
— Это не так, — возразил Тарлинг.
Кресвел вопросительно посмотрел на него.
— У него есть кузен, — улыбаясь, ответил сыщик, — который, к несчастью, находится в таком близком родстве с ним, что вынужден предъявить права на миллионное наследство.
— Почему к несчастью?
— Потому что этот наследник — я.

Глава 17

Тарлинг шел вдоль залитого солнцем берега Темзы. В его мозгу, как кадры киноленты, прокручивалось все, что с ним произошло. Он несколько раз болезненно икнул. Еще не хватало, чтобы подозрение пало на него. Солнце начинало нещадно припекать.
Дома Линг-Чу чистил серебро. Не говоря ни слова, сыщик прошел в свою комнату и открыл комод. Там лежало все его облачение китайского периода. Кобура револьвера была пуста, чего и следовало ожидать.
— Линг-Чу, — позвал он неторопливо.
— Я слушаю тебя, Ли-Иен, — китаец отложил в сторону серебряные ложки.
— Где мой револьвер?
— Его нет, Ли-Иен.
— Как давно?
— Уже четыре дня, — равнодушно сказал Линг-Чу.
— Кто взял его?
— Я не вижу его уже четыре дня.
Настала пауза.
— Хорошо, Линг-Чу, не будем больше говорить об этом.
Несмотря на кажущееся спокойствие, Тарлинг был очень взволнован.
Непонятно, кто мог проникнуть в комнату при китайце? Он всегда на месте. Тем более — это опытнейший сыщик. Правда, однажды, когда он шел к мисс Райдер, слуга немного проводил его. Неужели Линг-Чу?..
Эта мысль показалась ему абсурдной. Какую выгоду мог извлечь китаец из смерти Лайна? Вопросы, вопросы…
Подозрение было невероятным, однако оно не оставляло его. Отослав китайца с поручением, он решил сам кое-что проверить.
Квартира Тарлинга состояла из четырех комнат и кухни. Его спальня соединялась со столовой и гостиной. Кроме того, было еще одно помещение, где лежали ящики и чемоданы. Здесь он хранил свой пистолет. Четвертую комнату занимал Линг-Чу.
Сыщик дождался, когда китаец вышел из дому, и приступил к делу. Комната Линг-Чу была небольшая, но убрана очень чисто и аккуратно. Кроме кровати, стола, стула и простого черного чемодана под кроватью в ней ничего не было. Чисто вымытый пол покрыт красивой китайской циновкой. Единственным украшением комнаты была маленькая красивая ваза, стоящая у камина.
Тарлинг направился к входной двери квартиры и запер ее. Затем взялся за ящик. Он был накрепко заперт, и пришлось потратить несколько минут, подбирая ключ к обоим замкам.
В ящике было немного вещей. Тарлинг очень осторожно поднял костюм, шелковые платки, туфли и туалетные принадлежности, которыми пользовался китаец. На дне он обнаружил маленький пакетик, тщательно упакованный в бумагу и перевязанный лентой. Джек развязал узел, открыл пакетик и, к своему удивлению, увидел массу газетных вырезок. Это были, главным образом, вырезки из китайских газет, но несколько — из одной английской газеты, выходившей в Шанхае. Сперва он подумал, что это отчеты о делах, в которых участвовал Линг-Чу, и не обратил на них внимания.
Но нужно было от чего-нибудь оттолкнуться в поисках, чтобы разгадать тайну исчезновения револьвера. Тогда Джек стал без интереса рассматривать вырезки и незаметно увлекся чтением английских заметок.
‘Вчера вечером произошел скандал в чайном домике Хо-Хана. Один из посетителей — англичанин — стал проявлять большой интерес к танцовщице ‘Маленький нарцисс’, так ее называют иностранцы’.
‘Маленький нарцисс’. Тарлинг постарался вспомнить подробности этого случая. Он хорошо знал Шанхай и его таинственное подполье, а также чайный домик Хо-Хана, который в действительности был притоном курильщиков опиума. Незадолго до своего отъезда ему удалось выявить характер этого заведения, и оно было закрыто. Джек хорошо помнил эту танцовщицу. Он никогда не интересовался ею, занимаясь другими делами. Но теперь начал припоминать. Он слышал, как джентльмены в английском клубе беседовали о достоинствах маленькой китаянки. Англичане, скучавшие в Шанхае, боготворили танцовщицу за ее искусство и красоту.
Следующая вырезка была также взята из английской газеты.
‘Сегодня утром произошел печальный случай. Юная девушка, китаянка О-Линг, сестра полицейского инспектора Линг-Чу, была найдена при смерти в глубине двора чайного домика Хо-Хана. Девушка работала там танцовщицей вопреки воле своего брата. Она послужила причиной одного очень неприятного скандала, о котором мы сообщали на прошлой неделе. Предполагают, что этот трагический случай — одно из тех самоубийств, к которым, к сожалению, прибегают девушки, защищая свою честь’.
Тарлинг присвистнул.
‘Маленький нарцисс’! Значит, она была сестрой Линг-Чу! Он знал китайцев и знал их бесконечную преданность и ненависть, которая никогда не утихала. Торнтон Лайн смертельно оскорбил не только ее, но и весь их род: в Китае оскорбляют не одно лицо, а все общество. И эта девушка, спасая честь своей крови, выбрала единственное средство.
Но какого рода могло быть это оскорбление? Джек стал рыться в вырезках из китайских газет и нашел еще несколько заметок. Все сводилось к тому, что какой-то англичанин-турист стал открыто ухаживать за девушкой. Впрочем, с точки зрения европейца, это было нормальным, но какому-то китайцу не понравилось, и в результате произошел большой скандал.
Тарлинг прочел все газетные вырезки с начала до конца, аккуратно восстановил пакеты и положил их на место. Все сложил, как было, запер ящик и поставил его под кровать, не забыв при этом расправить покрывало.
Он попытался, учитывая новые сведения, разработать версию. Линг-Чу увидел Торнтона Лайна и поклялся отомстить ему. Похитить револьвер было нетрудно. Но почему же он оставил оружие на месте преступления после убийства? Так мог поступить только неопытный человек.
Но как же ему удалось заманить Торнтона Лайна в квартиру мисс Райдер? И откуда он мог ее знать? Вдруг Джек вспомнил, что Линг-Чу говорил ему после встречи в офисе Лайна: хозяин влюблен в Одетту и хочет овладеть ею. Нельзя было исключать желания китайца защитить честь и этой девушки.
Но телеграмма, вызывавшая Лайна в дом Одетты, была написана по-английски, а Линг-Чу едва понимал этот язык. Сыщик снова зашел в тупик. Хотя он мог полностью доверить китайцу свою собственную жизнь, ему стало ясно, что Линг-Чу говорил далеко не все, что знал. Вполне возможно, что он и владел английским.
‘Это все чушь’, — отчаянно высказался про себя Тарлинг. Он не мог решить, сделать ли вид, что ничего не произошло, или тут же прижать помощника к стенке. А к мисс Райдер решил идти сразу же.
Одетта уже ждала его. Она была бледна и выглядела усталой. Похоже, что девушка мало спала, но встретила Джека приветливой улыбкой.
— Могу сообщить вам приятную новость: вы освобождены из-под следствия.
В ее глазах он увидел недоверие и радость.
— Вы уже успели пройтись в это прекрасное утро? — с невинным видом спросил он.
В ответ она весело рассмеялась.
— Ой-ой-ой, вы же прекрасно знаете, что я никуда не выходила. Три сыщика охраняют гостиницу. Эти люди сейчас же увязались бы за мной.
— Откуда вы узнали об этом? — спросил он, не отрицая факта.
— Потому что вышла погулять, — наивно сказала она и рассмеялась. — А вы вовсе не такой хитрый, как я предполагала. Я ожидала, что вы расскажете мне о каждом моем шаге.
— Если вы так настаиваете: вы купили зеленого шелка, шесть платочков и зубную щетку, — перечислил Тарлинг.
— Да, вы — крепкий орешек, — прощебетала Одетта. — Скажите, вы приставили ко мне шпионов?
— Ну, как сказать? — ответил он, улыбнувшись. — Я только что говорил в вестибюле со старшим из них, который мне все рассказал. Он, наверное, увязался за вами?
— Нет, я никого не видела, хотя и очень внимательно оглядывалась. А скажите мне, что вы сейчас собираетесь предпринять?
Вместо ответа Джек вынул из кармана плоский коробок. Когда он открыл его, она сразу все поняла. Он вел себя неуверенно. Было видно, что ему это неприятно.
— Вы должны взять отпечатки моих пальцев?
— Мне очень жаль, но я должен просить вас об этом.
— Покажите мне только, как это делается? — прервала его мисс Райдер.
Тарлинг чувствовал себя негодяем. Вероятно, поняв это, она рассмеялась, пикантно снимая краску с перепачканных пальчиков.
— Долг есть долг, — пропела она игриво. — Но ответьте мне, пожалуйста, вы долго собираетесь держать меня под стражей?
— Нет, — серьезно ответил сыщик. — Как только соберем нужные факты, тогда… — Он спрятал коробок с краской в карман. — Ну почему вы не хотите помочь нам? Еще раз заявляю вам, что вы совершаете ошибку. Я, конечно же, могу до всего дойти сам, без вашей помощи. Это зависит от…
— От чего? — спросила Одетта быстро.
— От того, что мне сообщают другие.
— Другие? Кого вы имеете в виду?
Она пристально посмотрела ему в глаза.
— Один большой политик однажды сказал: ‘Жди и присматривайся’, — ответил Тарлинг. — Я хотел бы, чтобы вы это поняли, мисс Райдер. Завтра же я сниму наблюдение за вами. Но убедительно вас прошу не покидать гостиницу, временно. Естественно, что дома вам появляться сейчас нельзя.
— Не говорите, пожалуйста, об этом, — тихо попросила она. — Это так важно, чтобы я осталась здесь?
— Если не доверяете мне, тогда идите туда, где вас, возможно, ожидают.
Девушка нервно взглянула на него.
— Это совершенно невозможно.
Он помолчал немного.
— Почему же вы все-таки не доверяете мне, мисс Райдер? Почему не рассказываете ничего о вашем отце?
— О моем отце?! — она дико посмотрела на него.
Джек кивнул.
— Но ведь у меня больше нет отца.
— У вас… — он с трудом подыскивал нужное слово. — У вас есть поклонник?
— Что вы хотите этим сказать?
От нее повеяло холодком.
— Я хочу спросить, в каких вы отношениях с мистером Мильбургом?
Одетта растерянно посмотрела на него.
— Ни в каких, — ответила она хриплым голосом.
— Значит, ни в каких?

Глава 18

Тарлинг возвращался домой не в лучшем настроении. Обстоятельства, которые обрушились на него, конечно же, поставили Джека под подозрение. Он как криминалист понимал это. Родство с Торнтоном Лайном, убийство Лайна из его пистолета и право единонаследования. Тем более, его, известного в Китае сыщика, мало знали здесь. Нужно было что-то срочно предпринимать. Ведь если его отстранят от расследования, последствия могут быть непредсказуемыми.
Самое большое подозрение падало на Одетту Райдер. Тарлинг не верил, что Торнтон Лайн действительно любил ее. Он был не способен на искреннюю любовь, за него с этой задачей справлялось его богатство, и лишь немногие женщины противились его желаниям. В свои сети он тянул и Одетту. Только один Тарлинг мог догадываться о разыгравшейся между Лайном и девушкой сцене. Но, по всей вероятности, это была не первая сцена, весьма щекотливая для девушки, и не делавшая чести усопшему.
Во всяком случае он был благодарен судьбе за то, что Одетту исключили из списка возможных убийц. Джек даже не заметил, что про себя называет девушку просто по имени. В другой ситуации он бы только посмеялся над собой.
Но что же Мильбург, это скользкое создание? Тарлинг вспомнил о том, что покойный Лайн просил его навести справки об образе жизни управляющего. Мильбург серьезно подозревался в финансовых растратах. Мог ли он по этой причине убить Лайна? Вряд ли. Растраты, если они были, только вскрылись бы быстрее.
Но, с другой стороны, нередки случаи, когда преступники совершали самые безрассудные действия. Они часто вовсе не думали о последствиях своих поступков.
Собираясь перейти улицу, Тарлинг услышал, как его окликнули. Из автомобиля выскочил инспектор Уайтсайд.
— Я ехал к вам. Вы были у девушки? В полиции я видел китайца, он что-то приносил от вас. Вам нужно было побыть одному? Понимаю, о чем вы сейчас думаете, и хочу вас заверить, что шеф считает это лишь странным стечением обстоятельств. Ну как, вы выяснили, как пропал пистолет?
Джек кивнул.
— Вам удалось установить, как он попал в руки, — инспектор сделал паузу, — убийцы Торнтона Лайна?
— У меня есть только предположение.
Тарлинг рассказал ему об открытии, сделанном по газетным вырезкам из ящика Линг-Чу.
Уайтсайд слушал молча.
— Тут, наверное, что-то есть, — сказал он, наконец, когда Джек закончил. — Я много слышал о вашем Линг-Чу. Он очень дельный полицейский.
— Лучший китаец, какого я когда-либо встречал на службе, — ответил Тарлинг. — Но не возьмусь утверждать, что читаю его мысли. Разберемся еще раз в фактах. Револьвер находился в моем комоде, и единственный, кто мог его взять, был Линг-Чу. В связи с этим появляется другой очень важный момент, а именно, что Линг-Чу имел достаточно оснований ненавидеть Торнтона Лайна, который косвенно был виновен в смерти его сестры. Я вспомнил, что китаец как-то затих при встрече с Лайном. А после сказал мне, что наводил о нем справки. Мы обсуждали с ним, могла ли мисс Райдер убить Лайна, и Линг-Чу заметил, что она не умеет водить автомобиль. Когда я спросил, откуда это ему известно, он сказал, что обо всем справлялся на самой фирме. Есть еще кое-что интересное, — продолжил сыщик. — Я всегда был уверен, что Линг-Чу в лучшем случае знает пару слов на попугайно-английском языке, на том жаргоне, которым китайцы объясняются в портовых городах. Но он наводил справки в торговом доме Лайна у служащих, и держу пари на миллион против одного, что не нашел там ни одной продавщицы, говорящей на его наречии.
— Я велю двум сыщикам наблюдать за ним, — сказал Уайтсайд, но Тарлинг отрицательно покачал головой.
— Напрасная трата времени. Линг-Чу лучше любого европейца умеет водить таких людей за нос. Он гораздо лучшая ищейка, чем любой сыщик в Англии, и владеет особым искусством уходить, если хотите, исчезать, от слежки. Предоставьте китайца мне. Я знаю, как обращаться с ним! — гневно добавил он.
— ‘Маленький нарцисс’, — задумчиво сказал Уайтсайд, — имя танцовщицы-китаянки. Возможно, простое совпадение? Как вы думаете?
— И да, и нет, — осторожно сказал Тарлинг. — В китайском языке нет точного обозначения этого цветка. Также мы пока что не можем категорически утверждать, что убийство Лайна и месть за смерть китаянки непосредственно связаны.
Беседуя таким образом, они пересекли широкую улицу и вошли в Гайд-Парк. Неведомая сила влекла Джека сюда, как и мистера Мильбурга.
— Зачем вы, собственно говоря, хотели меня видеть? — вдруг спросил он.
— Сообщить последние сведения о Мильбурге.
Значит, опять управляющий? Все разговоры, все мысли, все так или иначе приводило к этому таинственному человеку. За ним было установлено круглосуточное наблюдение, и информация Уайтсайда ничего, в общем, не добавила. Но опыт Тарлинга подсказывал ему, что из малозначащих, на первый взгляд, мелких фактов и умозаключений можно сделать серьезные выводы.
— Я, право, не знаю, чего Мильбург ждет от результата проверки торговых книг, — сказал Уайтсайд.
— Ждет?
— Он купил торговые книги большого формата.
Тарлинг рассмеялся.
— Но ведь это, кажется, отнюдь не наказуемое действие, — сказал он. — Почему они вас смущают?
— Это огромные тяжеленные книги, какими пользуются только в очень крупных фирмах. Они настолько тяжелы, что один человек едва в состоянии унести их. И странное дело: управляющий купил три таких книги и на такси отвез их не на работу, а к себе домой. Я предполагаю, — серьезно продолжал Уайтсайд, — что этот человек — преступник. Вполне возможно, что он ведет двойную бухгалтерию.
— Маловероятно, — прервал его Тарлинг. — Говорю вам это, хотя очень уважаю вас за наблюдательность. Для того чтобы удержать в памяти все подробности такого огромного дела, нужны сверхчеловеческие усилия. Скорее можно предположить, что он собирается перейти на службу в другую фирму или открыть собственное дело. Во всяком случае — это еще не преступление — иметь одну или даже три такие книги. Когда он купил их?
— Вчера рано утром, еще до открытия фирмы. А вы узнали что-нибудь новое от мисс Райдер?
Тарлинг пожал плечами. Ему не хотелось говорить об Одетте с этим человеком. Заинтересованность инспектора раздражала Джека. Он чувствовал невольную ревность.
— Я убежден, что она ничего не знает об убийстве.
— Но кого-то подозревает?
Сыщик кивнул.
— Кого?
Тот ответил не сразу.
— Предполагаю, что это Мильбург.
Он вынул из кармана коробок.
— Вот отпечатки пальцев Одетты Райдер, которых вы ждете.
Уайтсайд считался в полиции самым большим авторитетом в дактилоскопии.
Обработка материала продолжалась довольно долго. Годы спустя Джек еще вспоминал об этой минуте — об освещенной солнцем дороге, праздношатающихся пешеходах и о прямой фигуре Уайтсайда, который держал в руках обе карточки, пристально разглядывая их.
— Очень интересно… — начал он. Вы видите, отпечатки обоих больших пальцев почти одинаковы. Это встречается чрезвычайно редко.
— Ну?! — срывающимся от нетерпения голосом спросил Тарлинг.
— Это очень интересно, — повторил Уайтсайд, — но ни один из них не совпадает с отпечатком на ящике комода.
— Слава Богу! — радостно воскликнул Тарлинг. — Слава Богу!

Глава 19

Контора фирмы ‘Бешвуд и Саломон’ находилась в маленьком здании в центре Сити. Эта фирма пользовалась хорошей репутацией, и в числе ее клиентов были самые уважаемые фирмы Англии.
Сэр Феликс Саломон принял Тарлинга в своем частном бюро. Это был высокий импозантный мужчина в годах. Его обхождение было немного резким, но характер вполне добродушный. Он поглядел на вошедшего сыщика поверх очков.
— Вы из главного полицейского управления? — спросил он, изучая визитку. — У меня всего пять минут времени. Вы, вероятно, хотите поговорить со мной о ревизии фирмы Лайна?
Тарлинг кивнул.
— Мы еще не начали заниматься этим делом, но надеемся приступить завтра. У нас сейчас очень много работы, и придется нанять новых служащих, чтобы справиться с делами, переданными нам правительством. Как вы знаете, Лайн не принадлежит к нашим клиентам, а все ревизии у них производили ‘Пьюрбек и Стоор’, но мы приняли это поручение по просьбе мистера Пьюрбека, потому что здесь необходимо нейтральное лицо. Видите ли, предполагают, что один из служащих фирмы совершил растрату. Вдобавок, мистер Лайн умер так трагически…
— Понимаю, — ответил Тарлинг. — Наше ведомство с пониманием относится к вашим трудностям. Но я пришел к вам по личной заинтересованности, так как исход дела для меня важен вдвойне.
Сэр Феликс пытливо взглянул на него.
— Мистер Тарлинг, — повторил он, — я полагаю, что в таком случае вы должны были бы предъявить письмо или официальный документ вашего учреждения?
— Совершенно верно, но состояние имущества мне сейчас более или менее безразлично. Управляющим фирмы является некий Мильбург.
Сэр Феликс кивнул.
— Да, он был весьма любезен и дал нам все указания. И если слухи, что мистер Мильбург обкрадывал фирму, небезосновательны, то он, возможно, больше всего помог нам уличить самого себя.
— Он вам отдал все книги?
— Да, все, — выделяя каждое слово, ответил сэр Феликс, — последние три книги были доставлены мистером Мильбургом лично. — Вон они, — юрист указал на большой пакет, завернутый в желтую бумагу, лежавший на маленьком столике у окна. Он был плотно обвязан шнурком и, сверх того, обернут прочной красной лентой с сургучной печатью. Сэр Феликс позвонил.
— Положите эти книги к остальным, — сказал он служащему.
Клерк чуть не упал под тяжестью ноши, когда выходил из комнаты.
— Мы храним все книги, счета и другие документы фирмы Лайна в особом помещении, — объяснил сэр Феликс. — Они все опечатаны, и печати будут сняты в присутствии мистера Мильбурга, как заинтересованной стороны, и одного представителя правительства.
— Когда это произойдет?
— Завтра после обеда или, может быть, даже утром. Мы сообщим Скотленд-Ярду о точном времени.
Юрист поднялся и распрощался с сыщиком.
Тарлинг остался доволен визитом, но что будет завтра? Он отправился домой, чтобы продолжить разбирательство — с Линг-Чу, на которого сейчас пало наибольшее подозрение в убийстве. Он был искренним, отвечая Уайтсайду, что знает, как поступить с Линг-Чу. С китайским преступником нельзя обращаться так, как с европейским. Он, ‘охотник за людьми’, имевший большой авторитет в Южном Китае, умел добывать информацию методами, не вполне основанными на законе.
Джек вошел в квартиру, запер за собой дверь и сунул ключ в карман. Он знал, что Линг-Чу дома, так как велел ему ждать своего возвращения. Китаец вышел в переднюю, снял с него пальто и шляпу и последовал за ним.
— Линг-Чу, — сказал Тарлинг по-китайски. — Я должен тебе кое-что сообщить.
Последние слова он сказал по-английски, и китаец быстро взглянул на него. Джек никогда раньше не говорил с ним на этом языке, и он тут же понял, в чем дело.
Тарлинг сел за стол, подперев рукой подбородок.
— Линг-Чу, ты никогда не говорил мне, что умеешь разговаривать по-английски.
Он не спускал глаз со слуги.
— Господин ведь никогда меня об этом не спрашивал, — спокойно ответил тот. К величайшему изумлению Тарлинга он говорил по-английски без малейшего акцента и вполне правильно.
— Это неправда, — строго произнес сыщик. — Когда в прошлый раз ты мне рассказывал все, что слышал об убийстве, я сказал, что ты не понимаешь по-английски, и ты не возразил мне.
— Слуга не должен возражать своему господину, — холодно ответил Линг-Чу. — Я очень хорошо изучил английский язык. Я учился в иезуитском колледже. Но для китайца нехорошо говорить по-английски в Китае и плохо, когда люди знают, что он понимает по-английски. Но господин должен был знать об этом, иначе зачем же мне держать в ящике газетные вырезки, которые он сегодня утром искал?
Тарлинг сдвинул брови.
— Значит, ты знаешь, что я открывал твой ящик?
Китаец улыбнулся. Это было невероятно, он никогда так не улыбался.
— Вырезки лежали в определенном порядке. Когда я разглядывал их по возвращении из Скотленд-Ярда, они были сложены совершенно иначе. Само это не могло произойти, господин. А кроме вас, никто не мог открыть моего ящика.
Наступила продолжительная пауза, достаточно неприятная для Джека.
— Я думал, что положил их, как надо. Ну, а теперь скажи мне, Линг-Чу, это правда — все то, что я вычитал в вырезках?
— Да, это правда, господин. ‘Маленький нарцисс’ или как ее называли чужестранцы ‘Маленький желтый нарцисс’, — моя сестра. Она против моей воли стала танцовщицей в чайном домике, потому что наши родители умерли. Она была хорошей девушкой, господин, и красивой, как цветок миндаля. Китаянки не кажутся чужестранцам красивыми, но ‘Маленький нарцисс’ напоминала фарфоровую статуэтку и обладала добродетелью тысячи лет.
— Она была хорошей девушкой, — повторил Тарлинг на сей раз по-китайски. Сыщик выбирал слова, которые выражали почтение к умершей.
— Она хорошо жила и хорошо умерла, — продолжал китаец. — Один англичанин оскорбил ее. Он стал называть ее многими нехорошими именами, потому что сестра не хотела подойти и сесть к нему на колени, и хотя он опозорил ее, обняв на глазах у других мужчин, но все-таки она была хорошей и умерла почетной смертью.
Снова наступило глубокое молчание.
— Это я понимаю, — спокойно сказал Тарлинг. — Когда ты заявил мне, что готов сопровождать меня в Англию, ты надеялся снова встретить этого англичанина.
Линг-Чу покачал головой.
— Нет, я и не думал об этом до тех пор, пока недавно не увидел его в торговом доме: тогда опять нахлынули злые мысли, и ненависть, которую я считал побежденной, вспыхнула ярким пламенем.
— И ты желал его смерти?
Линг-Чу только коротко кивнул.
Китаец беспокойно зашагал взад и вперед. Его возбуждение сказывалось в движениях рук.
— Я очень любил ‘Маленький нарцисс’ и надеялся, что она скоро выйдет замуж и будет иметь детей. Тогда, согласно вере моего народа, ее имя было бы благословенно. Ведь сказал же один великий учитель, ‘Что может быть более достойно почтения, чем мать, имеющая детей!’. И когда она умерла, я почувствовал, что в моем сердце стало пусто, потому что у меня не было другой любви во всей моей жизни. Но тогда убили Гоо-Синга, и я поехал в глубь страны, чтобы захватить преступника. Эта работа помогла забыть боль. И я забыл ее до тех пор, пока снова не увидел его. Но тогда старый траур снова вошел в мое сердце, и я отправился…
— Чтобы убить его?
— Да, чтобы убить, — повторил Линг-Чу.
— Теперь расскажи мне все, — тяжело дыша, сказал Тарлинг.
— Это было в тот вечер, когда господин пошел к маленькой молодой женщине. Я твердо решил тоже выйти, но не мог найти подходящего предлога, потому что ты дал мне строгий приказ не покидать квартиры в твое отсутствие. Поэтому спросил, нельзя ли мне сопровождать тебя. Я сунул в карман пальто пистолет, который предварительно зарядил. Господин, ты разрешил мне следовать за тобой, но когда я увидел, что ты уже далеко, я оставил тебя и пошел к большому магазину.
— Зачем? — удивленно спросил Тарлинг.
— Я думал, что Лайн живет там, — просто объяснил Линг-Чу. В Китае владельцы больших фирм обычно сами проживают в своем торговом центре.
— Как же ты попал туда?
Линг-Чу опять улыбнулся.
— Это было очень просто, ведь господин знает, что я хорошо умею лазить. Я нашел длинную железную водосточную трубу, которая вела до самой крыши. Торговый дом двумя сторонами выходит на большие улицы, третьей — на узенькую, а четвертая — в совсем маленький переулок, где горели фонари. Оттуда я поднялся на крышу. На уровне крыши много окон и дверей, а для такого человека, как я, больше не было затруднений. Я попадал из одного этажа на другой, света нигде не было, но я все-таки тщательно продолжал поиски. Однако ничего не нашел, кроме большого количества товаров и ящиков, шкафов и очень длинных барьеров.
— Ты хочешь сказать, прилавков, — поправил его Тарлинг.
Линг-Чу кивнул.
— И наконец я попал в полуэтаж, где увидел человека с белым лицом. — Он сделал краткую паузу. — Сперва я пошел в большое помещение, где были мы с вами. Оно было заперто. Я открыл его ключом. Но там было темно и пусто. Потом тихо пошел по коридору, потому что увидел свет в другом конце, и попал в бюро.
— Это помещение тоже оказалось пустым?
— Да, но одна лампа горела, и выдвижные ящики письменного стола были открыты. Я подумал, что Лайн должен находиться здесь. Я вынул пистолет и спрятался за шкафом. Вдруг послышались шаги. Я осторожно выглянул из-за угла и узнал управляющего.
— Мильбурга?
— Да. Он уселся за письменный стол хозяина. Повернулся ко мне спиной.
— Что же он делал? — спросил Тарлинг.
— Он обыскал письменный стол и вынул из одного ящика конверт. Я со своего места мог также заглянуть в ящик. Там было много маленьких безделушек, какие туристы покупают в Китае. Из конверта он вынул бумажку с четырьмя черными буквами, которую мы называем ‘хонг’.
Тарлинг был поражен.
— И что случилось дальше?
— Управляющий сунул конверт в карман и ушел. Я слышал, как он шагает по коридору, потом я вышел из своего убежища и также обыскал ящики. При этом положил пистолет на стол, так как мне нужны были обе руки. Но я ничего не нашел, только маленькую книгу, в которой человек с белым лицом записывал все, что он пережил.
— Ты хочешь сказать — дневник. А что было потом?
— Я обыскал все помещение и при этом наступил на провод. Он, должно быть, соединял контакт с электрической лампой на столе. Тут я услышал, что Мильбург возвращается, и быстро удалился в другую дверь. Это все, господин, — просто сказал Линг-Чу. — Я снова, как можно быстрее, поднялся на крышу, потому что боялся быть обнаруженным.
Тарлинг свистнул.
— А пистолет ты оставил там?
— Да, это правда, господин. Я сам упал в своих глазах, а в своем сердце я убийца. Потому что пришел на место, чтобы убить человека, опозорившего мою семью.
— И при этом ты оставил пистолет, — сказал Джек. — И Мильбург нашел его.

Глава 20

В это трудно было поверить. Нет более искусного сочинителя, чем китаец. Он очень обстоятельно, подробно и точно описывает все детали и ловко сплетает нити между собой. Но Тарлинг был убежден, что Линг-Чу сказал ему правду, он говорил свободно и открыто, он даже сдался в руки сыщика, признавшись ему в намерении убить Лайна.
Джек мог представить себе, что случилось после ухода китайца. Мильбург, спотыкаясь в темноте, шел вперед, зажег спичку и увидел, что вилка выскочила из розетки. Он зажег свет и, к своему удивлению, заметил на столе смертоносное оружие. Возможно, подумал, что раньше не заметил его. Но что сталось с пистолетом после того, как Линг-Чу оставил его на столе Торнтона Лайна до того момента, когда он был найден в корзинке для шитья? Напрашивался еще один вопрос: что Мильбургу нужно было так поздно в конторе, в особенности, в кабинете Лайна? Маловероятно, чтобы Лайн оставлял свой письменный стол не запертым. Должно быть, управляющий сам открыл его. Зачем он взял конверт с китайскими бумажками? То, что Торнтон Лайн хранил эти вещи в своем письменном столе, было легко объяснимо.
О разговоре нужно будет сообщить в Скотленд-Ярд. По всей вероятности, полиция сделает выводы, малоутешительные для Линг-Чу. Но Тарлинг был удовлетворен его рассказом. Он мог проверить некоторые факты и, не теряя времени, отправился в торговый дом Лайна. Планировка дома соответствовала описанию китайца. Джек осмотрел и водосточную трубу, которой воспользовался его слуга. Он зашел в здание и сразу направился в комнату Мильбурга, которая была просторнее, но обставлена проще, чем кабинет Лайна. Управляющий оказался на месте. Он вежливо поклонился Тарлингу, придвинул ему кресло и предложил сигару.
— Мы находимся в очень запутанном положении, мистер Тарлинг, — сказал он льстивым тоном, как всегда, казенно улыбаясь. — Торговые книги отправлены на ревизию, и это очень затрудняет ведение дел. Нам пришлось наскоро организовать временную бухгалтерию, и как деловой человек вы поймете, как это обременительно.
— Вам очень много приходится работать, мистер Мильбург?
— О да, я всегда должен был напряженно работать.
— Вы и при жизни Лайна были очень старательны?
— Да, я могу это утверждать.
— До поздней ночи?..
Мильбург все еще улыбался, но теперь в его глазах мелькнул странный испуг.
— Зачастую именно так.
— Не можете ли вы вспомнить, что делали вечером первого числа этого месяца?
Управляющий уставился в потолок.
— Да, я думаю, что в тот вечер работал допоздна.
— В вашем собственном бюро?
— Нет, я большей частью трудился в кабинете мистера Лайна — по его предложению.
Это было смелым утверждением, так как Тарлинг хорошо знал, что Лайн относился к этому человеку с опаской.
— И он вам дал также ключи от своего письменного стола? — сухо спросил сыщик.
— Да, сэр, — Мильбург слегка поклонился. — Из этого можете заключить, что хозяин доверял мне во всех отношениях.
Он произнес это так естественно и убежденно, что Тарлинг был сражен его актерским талантом.
— Да, я могу утверждать, что мистер Лайн доверял мне больше, чем кому-либо. Он рассказывал мне о своей личной жизни и о себе больше, чем кому бы то ни было. И, конечно…
— Одну минуту, — медленно ответил Джек. — Скажите мне, пожалуйста, что вы сделали с револьвером, который нашли на столе мистера Лайна. Он, кстати, был заряжен.
Мистер Мильбург с изумлением посмотрел на него.
— Заряженный револьвер? — спросил он, сморщив лоб. — Но, мой милый Тарлинг, я не знаю о чем речь. Я никогда не видел револьвера на его письменном столе. Мистер Лайн так же, как и я, не желал иметь дела с таким опасным оружием.
Все поведение управляющего было для Тарлинга равносильно пощечине, но он не подал виду. Мильбург задумался.
— Может быть, — сказал он, запинаясь, — вчера вечером вы искали это оружие у меня в доме?
— Вполне возможно и даже вероятно, — холодно ответил сыщик. — На сей раз я, наконец, буду совершенно откровенен с вами, мистер Мильбург. Я подозреваю, что вы гораздо больше знаете об этом убийстве, чем сообщили нам, и что гораздо больше удовлетворены смертью мистера Лайна, чем вы в данный момент признаете. Позвольте мне закончить, — отрезал он, когда Мильбург попытался прервать его. — Я хотел бы еще кое-что рассказать вам. Мистер Лайн поручил мне найти виновника финансовых махинаций.
— Ну и как, вы выяснили? — холодно спросил Мильбург. Наигранная улыбка не сходила с его губ, но глаза смотрели недоверчиво.
— Я больше не занимался этим после того, как вы, по согласованию с мистером Лайном, заявили, что фирму обкрадывала Одетта Райдер. — Он отметил, что управляющий побледнел, и остался доволен началом.
— Я не желаю докапываться до причин, побудивших вас губить невинную девушку, — строго сказал Тарлинг. — Это ваше дело, оно на вашей совести. Могу только сказать, мистер Мильбург, что если вы невиновны в растрате равно как и в убийстве, то, значит, я впервые встречаю такого честного человека.
— Что вы хотите этим сказать? — громко спросил Мильбург. — Вы смеете обвинять меня?
— Да, и вполне убежден в том, что вы в течение долгих лет обкрадывали фирму. Далее я обвиняю вас в том, что вы знаете, кто убийца, если не сами убили мистера Лайна.
— Вы обезумели! — воскликнул управляющий, и лицо его побледнело, как полотно. — Предположим, это правда, что я ограбил фирму, но зачем же мне нужно было убивать мистера Лайна? Самый факт его смерти немедленно повлек бы ревизию кассовых книг.
Это был убедительный довод, о котором сыщик уже думал.
— Что же касается вашего оскорбительного и абсурдного обвинения в воровстве, то ревизия разобьет в прах все ваши измышления.
Мильбург снова овладел собой и стоял, широко расставив ноги, засунув руки в карманы и любезно улыбаясь.
— Я могу со спокойной совестью ожидать результата проверки книг. После этого моя честь будет защищена навечно!
Тарлинг широко открытыми глазами посмотрел на него.
— Я поражаюсь вашей выдержке, — сказал он и, не говоря больше ни слова, покинул бюро.

Глава 21

Тарлинг и Уайтсайд провели краткое совещание.
— Я всегда считал Мильбурга нахалом, — задумчиво сказал инспектор. — Но он, кажется, человек гораздо более злобный и желчный, чем я предполагал. Во всяком случае, китаец гораздо больше заслуживает доверия. Впрочем, ваша подопечная сумела обвести наблюдение, которое мы приставили к ней.
— О ком вы говорите? — с удивлением спросил Тарлинг.
— О мисс Одетте Райдер. Но что с вами, вы покраснели, как рак?
— Голова побаливает… Но что, собственно, произошло?
— Я поручил двум сотрудникам наблюдать за ней, — объяснил Уайтсайд. — Вы сами знаете, что за девушкой ходили по пятам, куда бы она ни направилась. По вашему поручению я распорядился убрать с завтрашнего дня обоих наблюдателей. Но когда мисс Райдер сегодня пошла на Бонд-стрит, то ли Джексон был непозволительно небрежен, то ли она была очень ловкой. Он, во всяком случае, прождал ее целых полчаса у магазина, но когда заподозрил неладное и вошел в магазин, то обнаружил там второй выход. С тех пор девушка больше не показывалась в гостинице.
— Мне это не нравится. — Тарлинг забеспокоился. — Я хотел, чтобы она находилась под наблюдением прежде всего в целях ее собственной безопасности. Оставьте, пожалуйста, у гостиницы одного человека и позвоните мне, как только она возвратится.
— Уже распорядился. Что вы намерены делать?
— Поеду к ее матери. Вполне возможно, что она там. Дай Бог!
— Вы думаете, что сумеете у матери узнать что-нибудь?
— Все может быть. Надо выяснить еще кое-что. Кто, например, тот таинственный человек, который появляется в Гертфорде и снова исчезает? И почему миссис Райдер купается в роскоши в то время, как ее дочь должна зарабатывать себе на скромную жизнь службой в торговом доме?
— Тут что-то да кроется, — согласился Уайтсайд. — Не поехать ли мне с вами?
— Благодарю, — улыбнулся Тарлинг. — Это пустячное дело я разберу сам. Давайте вернемся к Мильбургу, — продолжил он.
— Мы все время возвращаемся к нему, — промычал инспектор.
— Мне не нравится его чрезмерная самоуверенность. Похоже, что ревизия может не оправдать наших надежд.
— Пожалуй, вы правы. Я тоже думал об этом, но все книги и документы находятся в руках опытных ревизоров. Если что-нибудь не в порядке, они уж найдут виновника растрат. Но подозрительная уверенность Мильбурга наводит на неутешительные размышления.
Коллеги беседовали в маленьком кафе напротив здания парламента. Тарлинг уже собирался уходить, как вдруг вспомнил об увесистых кассовых книгах, доставленных утром проверяющей фирме на ревизию.
— Они были присланы с опозданием, — с иронией сказал Уайтсайд. — Мне это не по душе.
— Что так?
— Почему он вчера купил три такие же новые книги? Зачем они ему сейчас?
Тарлинг внезапно подскочил и в возбуждении едва не опрокинул стол.
— Быстро, Уайтсайд, вызовите машину! — воскликнул он.
— Куда вы думаете ехать?
— Мигом, машину!
Уайтсайд справился быстро.
— Поезжайте в Сент-Мэри-Экс, — крикнул шоферу сыщик.
— Но что вы собираетесь делать там так поздно, в послеобеденный час? Владельцы фирмы явно нам не обрадуются. Не лучше ли перенести это на завтра на утро?
— Я еду не к руководству фирмы, а из-за книг, которые Мильбург отправил туда сегодня утром.
— Что вы надеетесь выяснить?
— Это я вам скажу потом, — Тарлинг посмотрел на часы. — Слава Богу, открыто!..
Автомобиль задержался у Блэкфайер-бриджа, затем у Квин-Виктория-стрит. Вдруг резко завыли сирены. Весь транспорт свернул на обочину дороги, чтобы пропустить пожарные машины, мчавшиеся одна за другой.
— Судя по всему, где-то большой пожар, — предположил Уайтсайд, — а впрочем, быть может, и нет. В последнее время они в Сити стали очень боязливыми, и стоит только задымиться трубе, скликают целый пожарный дивизион.
Машина двинулась дальше, но на Кельнон-стрит была снова задержана пожарными автомобилями.
— Лучше выйдем. Я думаю, пешком мы скорее доберемся до места, — сказал Тарлинг.
Уайтсайд отпустил шофера.
— Пройдемте здесь, так короче.
По дороге инспектор обратился к полицейскому.
— Где горит?
— В Сент-Мэри-Эксе, сэр. Фирма ‘Бешвуд и Саломон’. Говорят, весь дом объят пламенем сверху донизу.
Тарлинг заскрежетал зубами.
— Все доказательства вины Мильбурга, следовательно, улетучились вместе с дымом, — сказал он с горечью. — Мне кажется, я знаю, что было в этих гроссбухах: часовой механизм и несколько фунтов термита. Этого достаточно, чтобы навеки уничтожить все улики.

Глава 22

От внушительного здания фирмы ‘Бешвуд и Саломон’ осталась лишь закопченная передняя стена. Тарлинг выяснил ситуацию у бранд-майора, руководившего тушением пожара.
— Пройдет несколько дней, пока мы сумеем проникнуть внутрь, и я опасаюсь, что ничего больше не удастся спасти. Здание выгорело целиком. Вы сами видите, что чердак уже провалился. Сомневаюсь, что можно будет найти какие-нибудь бумаги или документы, разве что они находились в сейфах.
Рядом с Тарлингом сэр Феликс Саломон неподвижно глядел на пламя. Казалось, его не слишком удручало случившееся.
— Убытки покроет страховка, — сказал он с философским спокойствием, — а в общем ничего важного не сгорело, возможно, за исключением торговых документов и книг фирмы Лайна.
— Разве не позаботились об их сохранности?
— Ну, почему? Их не могли бы украсть. И странное дело: пожар начался как раз в этом помещении. Даже если бы мы хранили их в сейфе, то это тоже не принесло бы пользы, потому что книги загорелись сами по себе. Нас известил о пожаре один из служащих, который спустился в подвал и увидел, что из-за железной решетки секции номер 4 показались языки пламени.
Сыщик кивнул.
— Полагаю, что нам надеяться не на что.
Сэр Феликс с интересом посмотрел на собеседника.
— Думаю, что книги фирмы Лайна были необыкновенными. Если я не ошибаюсь, в пакете были три большие конторские книги, полые изнутри, со склеенными обложками. Внутри находились термит и часовой механизм, который в назначенное время и вызвал вспышку пламени.
Сэр Феликс ужаснулся:
— Вы шутите?!
Тарлинг отрицательно покачал головой.
— Нет, я говорю совершенно серьезно.
— Но кто же мог проделать такую ужасную штуку? Один из моих служащих едва не погиб!
— Человек, совершивший это преступление, хотел во что бы то ни стало помешать ревизии.
— Ведь вы не имеете в виду…
— В данный момент я не хочу называть это имя, и если случайно слишком ясно дал понять, кого имею в виду, то надеюсь, вы будете считать сказанное преувеличением, — ответил сыщик. Потом снова обратился к пораженному Уайтсайду.
— Неудивительно, что Мильбург, ввиду предстоящей ревизии, был настолько самоуверен, — горько сказал он. — Этот дьявол притащил сюда пакет с книгами, поставил запал на точное время. Ну ладно, сегодня с ним мы встречаться не будем. — Джек посмотрел на часы. — Сейчас отправляюсь домой, а потом в Гертфорд.
У него не было определенного плана, но смутные предчувствия подсказывали, что посещение Гертфорда приблизит его к разгадке тайны.
Уже стемнело, когда он подошел к дому миссис Райдер. На этот раз Тарлинг не взял автомобиля и весь длинный путь от станции совершил пешком, так как не желал, чтобы на него обращали внимание. Здание стояло у большой дороги и было огорожено высокой стеной, сворачивавшей вдоль узкой боковой дорожки. По другую сторону стены располагались конюшни.
Большие, окованные железом ворота в сад на этот раз были закрыты. Сыщик внимательно осмотрел их с помощью карманного фонарика. Вот и звонок, проведенный наверняка совсем недавно. Но Тарлинг им не воспользовался, а продолжал свои наблюдения. Метрах в пяти-шести от ворот находился маленький домик, из окон которого пробивался свет. По-видимому, это было жилище садовника.
Вдруг послышался свист и звук быстро приближающихся шагов. Джек спрятался за деревом. Кто-то подошел к воротам. Раздался слабый звонок, и дверь отворилась. Это был мальчик-газетчик, сунувший несколько газет сквозь решетку. Он сейчас же ушел.
Тарлинг подождал, пока закрылась дверь домика. Потом обошел вокруг стены и обнаружил еще один вход, но и тот был закрыт. Решившись, он подпрыгнул и ухватился за забор. Еще немного напрягшись, он подтянулся и сел сверху. Затем, осмотревшись по сторонам, спрыгнул в темноту и ощупью направился к зданию. В доме было темно. Казалось, он вымер. Вдруг сыщик заметил пробивающийся сквозь полузакрытые жалюзи свет в окне второго этажа, выходившем на большой балкон, который поддерживали фигурные колонны. Тарлингу не составило труда взобраться наверх. Осторожно он подобрался к окну.
Миссис Райдер сидела, опершись локтем о маленький столик, и о чем-то сосредоточенно думала. Свет в комнате был ярким, поэтому видно было все до мельчайших подробностей. Джек надеялся застать здесь и дочь, Одетту Райдер, но был разочарован.
Тарлинг долго наблюдал за матерью, пока его не отвлек какой-то шум на улице. Он осторожно подошел к краю балкона и определил в темноте, что едет велосипедист. Невозможно было разобрать, мужчина это или женщина. Приехавший остановился у ворот, открыл их и вошел в сад.
Миссис Райдер, вероятно, не слышала шума, потому что продолжала по-прежнему сидеть неподвижно и смотреть перед собой. Но вдруг она обернулась к двери.
Тарлинг напрягся. Лицо миссис Райдер озарилось. Затем он услышал, как кто-то обратился к ней шепотом.
— Нет никого, заходи, — ответила женщина.
Сыщик затаил дыхание. В висках стучало. Миссис Райдер подошла к окну и полностью опустила шторы. Теперь он не мог ничего ни слышать, ни видеть.
Кто этот таинственный посетитель? У Тарлинга оставалась одна возможность выяснить это. Вдруг тихо щелкнул замок отпираемого сейфа. Джек быстро спустился с балкона и наткнулся на велосипед, оставленный у колонны. Его руки нащупали раму. Он с трудом сдержал возглас, готовый вырваться из груди. Это был дамский велосипед! Сыщик поразмыслил и спрятался в кустах. Ему не пришлось долго ждать: дверь отворилась. Кто-то сел на велосипед. Тут же Тарлинг выскочил из своего укрытия и направил на незнакомца фонарь, но тот, к несчастью, не зажегся.
— Остановитесь! — приказал он и выставил вперед руки. Джек задел велосипедиста кончиками пальцев, но ему удалось вырваться, уронив при этом на землю какой-то тяжелый предмет. Велосипед умчался в темноту.
Без фонаря преследование было немыслимо. Он быстро сменил батарейку и стал осматривать землю в поисках предмета, оброненного беглецом. Под кустом Тарлинг обнаружил кожаную сумку и, взяв ее в руки, стал ощупывать.
— Кто там внизу? — крикнули сверху.
Это была миссис Райдер. Не ответив, он быстро скрылся в саду и вскоре уже был на улице. Ему нужно было быстрее добраться до города и не спеша исследовать сумку. Она была массивной и тяжелой.
— До Лондона больше нет поездов, — сказал дежурный по станции. — Пять минут назад ушел последний.

Глава 23

Тарлинг был в растерянности. Что делать? Он успокоил себя мыслью, что в Гертфорде можно не хуже провести ночь, чем дома. Тем более у него будет возможность сразу же изучить находку. В конце концов он может отсюда позвонить в Скотленд-Ярд и справиться об Одетте Райдер: не появилась ли она. Сыщик отправился в город и после непродолжительных поисков устроился в небольшой гостинице. Он сейчас же велел соединить его с Лондоном. Но там о девушке ничего не слышали. Ему сообщили лишь, что Сэм Стей сбежал из сумасшедшего дома.
Тарлинг поднялся наверх, в свою комнатку. Известие о Сэме его не заинтересовало. После такого заболевания он не мог уже быть полезен следствию. Сыщик запер двери, взял саквояж и положил его на стол. Сперва он попробовал открыть его своими собственными ключами, но это ему не удалось. Затем попытался срезать замки, но оказалось, что сумка внутри сделана из металлической сетки. Раздосадованный, Джек снова швырнул сумку на стол, решив ждать возвращения в Скотленд-Ярд. В то время как он раздумывал над тем, что может находиться в саквояже, в коридоре послышались шаги. Вероятно, кто-то из постояльцев проходил мимо его двери. Тут же пришло воспоминание об Одетте Райдер.
Тарлинг недовольно поднялся со стула, проклиная свою слабость. Как он мог все время находиться под влиянием женщины, все еще подозреваемой в убийстве? Его обязанностью было передать ее в руки правосудия, и если она виновна… При этой мысли его лоб покрылся холодной испариной.
Джек вошел в спальню, положил сумку на столик рядом с кроватью, запер дверь и открыл окно. На рассвете его должны разбудить к первому поезду. Не раздеваясь, он прилег на кровать, погасил торшер и попытался уснуть. Но мысли одолевали его.
Что, если время несчастного случая в Эшфорде указано неточно? Если Торнтон Лайн убит раньше? Если Одетта Райдер действительно хладнокровно…
Церковные часы пробили два, он слышал их бой каждые четверть часа. Но наконец задремал. Сыщику снилось, что он в Китае попал в руки банды ‘Счастливые сердца’. Увидел себя в каком-то храме, лежащим на большом квадратном черном камне, а его руки и ноги были связаны шелковыми веревками. Склонившись, над ним стоял атаман шайки с ножом в руках и с лицом Одетты Райдер. Джек видел, как острый кинжал был направлен в его грудь, и проснулся, обливаясь холодным потом.
Часы только что пробили три, и воцарилась гнетущая тишина. Сыщик, опасаясь шелохнуться, тщетно пытался различить что-либо в темноте. И таинственный посетитель не выдавал себя. Джек осторожно ощупал столик у кровати. Сумка исчезла.
Чуть слышно скрипнул пол у двери. Тарлинг мгновенно вскочил с кровати и увидел, как дверь распахнулась и кто-то выскочил в коридор, но тут же споткнулся и упал. Не дав подняться, сыщик схватил беглеца за руку, рванул на себя и быстро запер дверь.
— Ну, а теперь посмотрим, что за редкую птицу нам удалось поймать? — со злостью сказал Тарлинг и зажег свет.
Он чуть не упал от неожиданности. Перед ним стояла Одетта Райдер. В руках у нее был кожаный портфель.

Глава 24

Джек молча смотрел на нее. Наконец, не слыша собственного голоса, спросил:
— Вы?!
Одетта была бледна и не спускала с него глаз.
— Да, это я, — тихо ответила она.
— Как вы сюда попали? — он протянул руку, и девушка, не говоря ни слова, отдала ему портфель.
— Садитесь, — любезно предложил Тарлинг.
Он боялся, что Одетта упадет в обморок.
— Надеюсь, вам было не слишком больно? Все это так неожиданно…
— О, нет, вы вели себя по-джентельменски, — устало сказала она, присаживаясь к столу и тяжело опуская голову в ладони.
Джек стоял рядом с ней в замешательстве.
— Значит, это вы приезжали на велосипеде, — нарушил он затянувшееся молчание. — Этого я не предполагал.
Вдруг ему пришло в голову, что Одетта не совершила ничего противозаконного, приехав к матери на велосипеде и забрав, вероятно, свою сумку, свою собственность. Если кто и совершил нарушение, так это он сам, без всяких на то оснований, забрал ее вещь.
— На велосипеде? Нет, это была не я.
— Как это не вы?
— Да, я была там, видела, как вы посветили фонариком, и стояла совсем близко, когда вы подняли сумку, — беззвучно произнесла она, — но на велосипеде приезжала не я.
— Кто же это был? — спросил он. Но девушка лишь покачала головой.
— Отдайте мне, пожалуйста, мою сумку, — она протянула руку, но он заколебался.
В этих обстоятельствах Джек не имел никакого права конфисковывать вещь. Он нашел выход, положил сумку на стол.
Девушка не сделала ни малейшей попытки взять ее.
— Одетта, — ласково сказал он, кладя руку ей на плечо. — Почему вы не хотите довериться мне?
— Что я вам должна доверить? — спросила она, избегая его взгляда.
— Скажите мне все, что знаете об этой истории. Я охотно помогу вам, это в моих силах.
Девушка поглядела на него.
— Почему вы хотите мне помочь? Не понимаю.
— Потому что я люблю вас, — тихо ответил Джек.
Ему показалось, как будто эти слова были произнесены не им самим, а пришли откуда-то издалека. Он не хотел говорить ей о любви. Он еще не успел разобраться в своем чувстве и все-таки сказал правду.
Впечатление, произведенное этими словами, было необычным. Одетта не испугалась, но и не удивилась, только опустила глаза и произнесла:
— Ах!
Жуткое спокойствие, с которым она восприняла признание, от которого у Тарлинга перехватило дыхание, было для него вторым потрясением за эту ночь. Девушка, вероятно, подозревала это.
Какая-то неведомая сила повлекла его к ней. Он опустился на колено и взял ее руку.
— Одетта, милая, — нежно сказал Джек. — Прошу тебя, будь со мной откровенна.
Она сидела с опущенной головой и говорила так тихо, что он едва понимал ее.
— Что мне вам сказать?
— Что ты знаешь обо всем этом? Разве не видишь, что вокруг тебя сгущаются тучи?
— О чем же я должна рассказать? — снова спросила девушка.
Он замялся.
— Пролить свет на убийство Торнтона Лайна? Но я ничего не знаю об этом.
Тарлинг нежно гладил ее, она сидела прямо и неподвижно. Он поднялся бледный, опечаленный и, медленно направившись к двери, отпер ее.
— Теперь я больше ни о чем не буду спрашивать вас, — сказал Джек с холодным металлом в голосе. — Вы же прекрасно отдаете себе отчет в том, с какой целью проникли ночью в мою комнату. Я предполагаю, что вы, следуя за мной, устроились в этой гостинице.
Девушка кивнула.
— Это вам нужно? — спросила она, указывая на сумку. — Возьмите.
Одетта встала и пошатнулась. Он тут же подхватил ее. Она легко поддалась его прикосновению. Тарлинг поцеловал ее в бледные губы.
— Одетта, Одетта, — прошептал он. — Разве ты не чувствуешь, что я люблю тебя больше всего на свете, что готов отдать жизнь, чтобы уберечь тебя от несчастья? Ты действительно ничего не хотела бы сказать мне?
— Нет, нет, — простонала она. — Прошу тебя, не спрашивай ни о чем. Я боюсь, о, мне так страшно!
Тарлинг прижал ее к себе.
— Ты не должна бояться меня, — сказал он настойчиво, — и если бы ты заслужила все муки ада, и если кого-то защищаешь, скажи мне — кого, и я защищу его. Моя любовь к тебе безгранична!
— Нет, нет! — воскликнула девушка, отталкивая его. — Не спрашивай!
— Спросите меня!
Тарлинг мгновенно обернулся. В открытых дверях стоял какой-то господин.
— Мильбург?! — зло произнес сыщик.
— Да, Мильбург, — с издевкой ответил тот. — Мне очень жаль, что пришлось прервать эту слезливую сцену, но обстоятельства настолько экстренны, что мне приходится нарушить правила игры, мистер.
Тарлинг отпустил Одетту и двинулся навстречу ухмыляющемуся управляющему. Он окинул его с ног до головы быстрым взглядом и отметил про себя, что брюки наглеца были скреплены зажимами и обрызганы грязью.
— Так значит, это вы уехали на велосипеде из дома миссис Райдер?
— Да, я часто разъезжаю на велосипеде.
— Что вам угодно от меня?
— Я хотел бы одного — чтобы вы сдержали свое обещание, — мягко ответил Мильбург.
Сыщик, ничего не понимая, уставился на него.
— Мое обещание? Какое?
— Защитить не только преступника, но и тех, кто попал в скверную историю, защищая его.
Тарлинг подскочил.
— Вы хотите сказать, — хрипло начал он, — не собираетесь ли вы обвинить?!
— Я никого не обвиняю, — возразил управляющий, сделав вежливый жест рукой. Хочу только объяснить, что оба мы — мисс Райдер и я — находимся в очень серьезном положении, и что в вашей воле дать нам ускользнуть, чтобы отправиться в страну, не заключившую с Англией конвенции о взаимной выдаче преступников.
Тарлинг шагнул вперед, и Мильбург резко отскочил в сторону.
— Вы собираетесь обвинить мисс Райдер в соучастии в убийстве?
Управляющий улыбнулся, но было видно, что он чувствует себя неважно.
— Я уже раз сказал, что не собираюсь никого обвинять. Что же касается убийства, — он пожал плечами, — вы сумеете лучше понять все, когда прочтете документы, запертые в сумке. Я как раз собирался доставить ее в надежное место.
Тарлинг взял сумку со стола.
— Я завтра же буду знать, что она таит в себе. Замки не слишком сложные.
— Вы можете узнать это сейчас, — спокойно сказал Мильбург, вынимая из кармана цепочку, на конце которой висела маленькая связка ключей. — Вот вам ключ, пожалуйста, отоприте.
Сыщик открыл.
Вдруг кто-то вырвал саквояж у него из рук, и, обернувшись, он увидел взволнованное лицо Одетты и прочел ужас в ее глазах.
— Нет, этого вы не должны читать, — крикнула она вне себя.
Тарлинг отступил назад. Он видел на лице Мильбурга насмешливую улыбку и с большим удовольствием ударил бы его.
— Мисс Райдер не желает, чтобы я познакомился с содержимым?
— У нее для этого есть все основания, — ответил управляющий, отвратительно улыбаясь.
— Пожалуйста, возьмите это! — голос Одетты вдруг прозвучал ясно и твердо. Она подала сыщику бумаги, которые только что вынула из портфеля.
— У меня есть на то причина, — тихо сказала девушка. — Но не та, о которой вы можете думать.
Мильбург, конечно, зашел слишком далеко. Тарлинг заметил разочарование на его лице и без малейшего колебания начал читать. Но уже первая строка потрясла его настолько, что у него перехватило дыхание.
‘Признание Одетты Райдер’.
— Великий Боже! — прошептал он, прочитав бумагу. Документ был очень короток и содержал всего несколько строк, написанных четким красивым женским почерком.
‘Я, Одетта Райдер, настоящим признаюсь, что в течение трех лет обкрадывала фирму Лайна и за это время растратила сумму в 25000 фунтов стерлингов’.
Тарлинг уронил документ на стол и успел подхватить теряющую сознание Одетту.

Глава 25

Мильбург хотел более простым способом добиться от сыщика своего. Человек умный и хитрый, психолог, он давно раскусил отношение детектива к подозреваемой мисс Райдер. Мастер криминальных расследований, как мальчишка, был влюблен в Одетту. Управляющий успел подслушать большую часть беседы из коридора. Он был в панике.
Мильбург все время жил под страхом, что Одетта Райдер донесет на него. Из боязни, что она может признаться во всем Тарлингу в тот самый вечер, когда сыщик привез ее из больницы в Лондон, он сделал попытку устранить его. Выстрелы в туманную ночь, едва не стоившие жизни Джеку, были сделаны только потому, что управляющий панически боялся разоблачения. Лишь один человек во всем мире мог отправить его на скамью подсудимых, и если бы она это сделала…
Тарлинг уложил девушку на диван. Потом бросился в спальню за стаканом воды. Этим и воспользовался Мильбург. Он молниеносно схватил листок с признанием Одетты и сунул его в карман.
На маленьком столике стоял письменный прибор и коробочка с писчей бумагой. Прежде чем Тарлинг успел вернуться, он вытащил фирменный бланк гостиницы и бросил его в огонь. Когда сыщик появился в дверях, бумага пылала оранжевым пламенем.
— Что вы сделали?
— Сжег признание мисс Райдер.
— Уверен, что это не в ваших интересах.
Тарлинг сбрызнул лицо девушки водой. Она открыла глаза и задрожала. Джек подошел к камину. Бумага сгорела почти целиком. Остался лишь маленький клочок. Он быстро нагнулся и поднял его. Потом обернулся и заметил, что ящичек с писчей бумагой стоит не на месте.
— Хотите обмануть меня? — сердито спросил он и, заперев дверь, повернулся к управляющему.
— А теперь, Мильбург, давайте-ка мне тот лист, который только что сунули в карман.
— Но вы же видели, что я сжег его, мистер Тарлинг.
— Гнусный лжец! Вы хорошо знаете, что я не выпущу вас отсюда, пока этот документ находится в ваших руках. Вы пытались провести меня и сожгли чистый лист писчей бумаги. Ну, давайте сюда признание.
— Но уверяю вас… — начал Мильбург.
— Давайте сюда документ! — крикнул Тарлинг.
Мильбург, смущенно улыбаясь, достал скомканный листок из кармана.
— Ведь вы только что сказали, что сожгли его, — с иронией произнес Тарлинг. — А теперь своими глазами можете убедиться что он будет сожжен.
Джек еще раз прочитал документ и бросил его в огонь. Бумага мгновенно взялась пламенем. Тарлинг довершил сожжение кочергой, разбросав пепел.
— Так, это дело улажено, — удовлетворенно сказал сыщик.
— Надо полагать, вы знаете, что вы только что сделали, — фыркнул управляющий. — Уничтожили важный документ, свидетельское показание, признание — вы, который должен стоять на страже закона и справедливости…
— Ах, да бросьте паясничать! — коротко приказал Тарлинг. Он отпер дверь и широко распахнул ее.
— Можете идти, Мильбург. Я знаю, где вас найти, если вы понадобитесь полиции.
— Вы еще пожалеете об этом! — возбужденно выкрикнул негодяй.
— Наш разговор еще не окончен, — бросил в ответ сыщик.
— Завтра же утром я отправлюсь в Скотленд-Ярд и донесу на вас! — яростно произнес Мильбург, бледный от злости.
— Делайте то, что считаете нужным. Но будьте столь любезны, заодно передайте сердечный привет от меня с просьбой, чтобы вас задержали до моего приезда.
С этими словами он запер дверь.
Одетта села на край дивана и испытующе посмотрела на человека, который признался ей в любви.
— Что ты сделал? — тихо спросила она.
— Уничтожил твое признание. Я твердо убежден в том, что только под давлением ты написала его. Разве не так?
Девушка кивнула.
— А теперь подожди. Я оденусь и доставлю тебя домой.
— Домой? — испуганно спросила она. — Не веди меня к матери! Она никогда не должна узнать об этом.
— Напротив, она должна узнать. Накопилось так много тайн, что этому нужно положить конец.
Одетта встала, подошла к камину и облокотилась о мраморный карниз.
— Я скажу тебе все, что знаю. Может быть, ты и прав. Слишком многое скрывалось от тебя. Ты прежде спрашивал меня, кто такой Мильбург.
При этих словах она обернулась и посмотрела на него.
— Я не буду больше об этом спрашивать, потому что знаю в чем дело.
— Знаешь?
— Мильбург — второй муж твоей матери.
Одетта, широко раскрыв глаза, посмотрела на него.
— Как ты узнал?..
— Я предполагал это, — самоуверенно ответил сыщик. — По желанию Мильбурга, она сохранила фамилию Райдер. Не правда ли?
Девушка кивнула в знак согласия.
— Моя мать встретилась с ним семь лет назад, когда мы жили в Харрогите. Она обладала некоторым состоянием, и Мильбург, по всей вероятности, предположил, что у нее на самом деле большой капитал. Он был с ней очень любезен и рассказал, что владеет большим торговым домом в городе. Моя мать верила ему во всем.
— Ну, теперь я понимаю, — сказал Тарлинг. — Мильбург растратил деньги фирмы, чтобы твоя мать могла жить достойно.
Она отрицательно покачала головой.
— Это верно только отчасти. Моя мать ничего не знает об этих делах. Он купил большой красивый дом в Гертфорде, богато обставил его и еще год тому назад приобрел два автомобиля. Только из-за моих возражений он прекратил это и стал жить проще. Ты не можешь себе представить, сколько я выстрадала в этом году, после того как, наконец, поняла, что счастье моей матери может рухнуть, когда она узнает о его афере.
— Как же ты узнала об этом?
— Вскоре после ее свадьбы я зашла в торговый дом Лайна. Одна из сотрудниц обошлась со мной невежливо. Я бы промолчала, если бы один из старших служащих не был свидетелем инцидента. Он сейчас же уволил эту девушку, и когда я пыталась замолвить о ней доброе слово, настоял на том, чтобы я поговорила с управляющим. Меня привели к нему в кабинет, где я увидела мистера Мильбурга и поняла, что он живет двойной жизнью. Он упрашивал меня молчать, расписывая мне ужасные последствия, которые произошли бы, если бы я рассказала об этом своей матери. Мильбург уверял меня, что может все снова привести в порядок, если я тоже поступлю на фирму. Говорил о крупных суммах, вложенных им в разные спекуляции, от которых ожидал крупной прибыли. Этими деньгами он собирался покрыть свои растраты по службе. Поэтому я поступила кассиром в торговый дом. Но он тут же нарушил свое обещание.
— Я все-таки не понимаю, почему он дал тебе место в конторе?
— Это была важная контрольная должность, и если бы на моем месте был кто-то другой, то его растраты могли легко вскрыться. Он знал, что все документы по расчетам должны прежде всего пройти через мои руки, и ему нужен был человек, информировавший его обо всем. Он никогда не говорил мне этого. Но я скоро поняла истинную причину моего приема в бухгалтерию.
Она рассказала, какие муки совести ей пришлось пережить ради матери.
— С первого же момента я была его сообщницей. Не воровала сама, но молчала. Благодаря этому он совершал различные махинации в книгах. Я так боялась позора для матери, что терпела все. Но наступил предел. Вместо того, чтобы, как обещал мне, покрыть растраты, он начал совершать другие.
Одетта посмотрела на Джека, печально улыбнувшись.
— Я сейчас совершенно не думаю о том, что говорю с сыщиком и что все мои муки не оправдывают меня. Но истина должна, наконец, выйти на свет Божий, какие бы последствия это не повлекло.
Она сделала паузу.
— А вот что случилось в ночь убийства.

Глава 26

Наступила тишина. Тарлинг слышал биение своего сердца.
— Уйдя в тот вечер из фирмы, — продолжала Одетта, — я решила поехать к матери и остаться у нее на два-три дня, пока не поступлю на новую работу. Мистер Мильбург проводил в Гертфорде только конец недели. Для меня было бы совершенно невозможно жить с ним под одной крышей, зная о нем такое.
Я вышла из своей квартиры примерно в половине седьмого вечера, потому что хотела поехать в Гертфорд семичасовым поездом. На станции я купила билет и подняла чемодан, чтобы достать сумочку, как почувствовала, что кто-то коснулся моей руки. Я обернулась и узнала мистера Мильбурга, очень взволнованного и подавленного. Он уговорил меня ехать более поздним поездом и повел в ресторан, где взял отдельный кабинет. Мильбург сказал мне, что получил дурные известия, которыми должен со мной поделиться.
Мы поужинали, и он тем временем рассказал мне, что находится на краю разорения. Мистер Лайн поручил одному сыщику собрать материалы против него, и только желание отомстить мне заставило хозяина отложить свои намерения.
‘Только ты одна можешь спасти положение’, — сказал мне Мильбург.
‘Как же это?’ — удивилась я.
‘Ты попросту должна взять ответственность за растрату на себя, иначе на твою мать падут тяжкие подозрения’.
‘Она знает об этом?’.
Он утвердительно кивнул головой. Потом только я узнала, что это была ложь и что он, играя на моих чувствах, хотел заставить меня пойти на этот шаг.
Я была потрясена и онемела от ужаса при мысли, что моя бедная мать может быть замешана в таком позорном деле. И когда Мильбург потребовал от меня, чтобы я под его диктовку написала признание в своей вине, сделала это без малейшего возражения и дала уговорить себя первым же поездом покинуть Англию, уехать во Францию и оставаться там столько, сколько понадобится. Это все.
— Почему же ты сегодня приехала в Гертфорд?
Она улыбнулась.
— Хотела получить свое признание обратно. Я знала, что Мильбург хранил его в сейфе. Я встретилась с ним после того, как покинула гостиницу. Предварительно он позвонил мне и указал магазин, где можно уйти от слежки, и тогда же сказал мне…
Одетта вдруг замолчала, густо покраснев.
— Он сказал, что я влюблен в тебя, — спокойно закончил Тарлинг.
Она не отрицала.
— Мильбург грозил мне извлечь из этого выгоду для себя и показать тебе мое признание.
— Теперь я понимаю, — произнес Тарлинг, облегченно вздохнув. — Слава Богу, завтра я арестую убийцу Торнтона Лайна!
— Нет, пожалуйста, не делай этого, — попросила она, положив руку на его плечо и печально заглянув в глаза. — Ты ошибаешься. Мистер Мильбург здесь ни при чем.
— Кто же послал телеграмму твоей матери о том, что ты не можешь приехать?
— Это был Мильбург.
— Тебе известно, что он отправил две телеграммы?
— Да. Но я не знаю, кому он отправил вторую.
— Это мы тоже выяснили, потому что оба бланка были отправлены с одного телеграфа.
— Но…
— Любимая, ты больше не должна беспокоиться, хотя в ближайшее время тебе предстоит немало пережить. Наберись сил. Еще немного. Будь мужественной, я с тобой.
В ответ Одетта только нежно улыбнулась.
— Ты вообще самоуверен?
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, не поняв вопроса.
— Ты думаешь, — она покраснела, — что я люблю тебя и выйду за тебя замуж?
— Да, я так думаю, — медленно ответил Тарлинг. — Может, с моей стороны это слишком самонадеянно, но иначе и быть не может.
— Возможно, — сказала девушка и крепко сжала его руку.
— Но сейчас я должен доставить тебя к твоей матери.
Дорога показалась Джеку на редкость короткой, хотя они шли очень медленно. Счастье казалось ему невероятным, как сон.
У Одетты был ключ от ворот, и они вошли в парк.
— Миссис Райдер знает о том, что ты в Гертфорде? — вдруг спросил он.
— Да, я сегодня была у нее, прежде чем отправилась за тобой.
— Она знает?..
У него не хватило духу закончить фразу.
— Нет, — сказала Одетта. — И если бы узнала, то ее сердце не выдержало бы ужасной правды. Она любит Мильбурга. Он всегда очень предупредителен и внимателен к ней, и мама любит его так сильно, что слепо верит всем его небылицам о том, почему посещения им законной супруги должны быть окутаны тайной. Она ни в чем никогда не подозревала его.
Дом был погружен в темноту.
— Мы пройдем через дверь под колоннадой. Этой дорогой всегда приходит мистер Мильбург. Зажги фонарь.
Одетта вставила ключ в замок, но дверь сама легко отворилась.
— Дверь не заперта, — испуганно сказала она. — Но я уверена, что запирала ее.
Тарлинг обследовал замок с помощью фонарика. Язычок замка был заклинен деревянной щепкой.
— Как долго ты находилась в доме? — быстро спросил он.
— Всего лишь пару минут.
— А ты точно заперла дверь за собой, когда входила в дом?
Одетта минутку подумала.
— Может быть, я и забыла, — сказала она. — Понятно, дверь осталась открытой, потому что я вышла из дому не этим путем. Моя мать выпустила меня через парадную дверь.
Тарлинг повел фонариком по вестибюлю и заметил в глубине его лестницу, покрытую толстой дорожкой. У него уже были предположения о случившемся. Кто-то, должно быть, видел, что дверь была просто прикрыта и, войдя в дом, собирался быстро вернуться обратно. А кусочек дерева сунул в замок, чтобы дверь не захлопнулась.
— Что тут могло случиться? — озабоченно спросила она.
— Ничего, — ответил Тарлинг — Наверное, это сделал твой отчим, потому что потерял свой ключ.
— Но ведь он бы мог пройти через парадную дверь, — боязливо сказала она.
— Я пойду вперед, — сказал Джек с беззаботным видом, хотя его самого охватило тревожное предчувствие.
Он осторожно поднялся по лестнице, держа лампу в одной руке, пистолет — в другой.
Ступени вели на просторную площадку, огороженную перилами. Здесь было две двери.
— Вот комната моей матери, — сказала Одетта, указывая на ближайшую. Ее вдруг охватил страх, она задрожала.
Тарлинг обнял ее, чтобы успокоить. Он подошел к двери и осторожно нажал на ручку. Но, почувствовав сопротивление, изо всех сил налег на дверь. В конце концов ему удалось приоткрыть ее и заглянуть внутрь.
Окно было наглухо закрыто тяжелой портьерой. На письменном столе горела лампа. Стояла гробовая тишина. Что-то мешало полностью открыть дверь. Он с трудом протиснул в щель голову и заглянул. На полу с кинжалом в сердце лежала миссис Райдер. На ее лице застыла умиротворенная улыбка.

Глава 27

Быстрым взглядом Тарлинг окинул все помещение. Затем повернулся к Одетте, которая хотела войти. Нежно взяв за руку, он увлек ее обратно на площадку.
— Что случилось? — испуганно спросила девушка. — Пусти меня к матери!
Она пыталась высвободиться из его рук, но Джек крепко держал ее.
— Будь мужественной, — требовательно сказал он и, открыв вторую дверь, увлек Одетту за собой в комнату. Они находились в малой спальне, которая чаще всего пустовала. Отсюда вел еще один ход, в противоположном направлении, очевидно, во внутрь дома.
— Куда ведет эта дверь? — спросил он.
Девушка не слышала его.
— Мама! Мама! — в страхе восклицала она. — Что с ней случилось?!
— Куда ведет эта дверь?! — еще раз настойчиво повторил он.
Вместо ответа она вынула из сумочки ключ и протянула ему.
Он отпер замок и попал в длинную галерею, ведущую в широкий вестибюль.
Одетта шла следом за ним. Он снова взял ее за руку, и они вдвоем возвратились в малую спальню.
— Ты должна сохранить спокойствие, теперь все зависит от того, хватит ли у тебя мужества. Где находятся комнаты прислуги?
Она неожиданно вырвалась из его рук и бросилась вон из спальни.
— Ради Бога, Одетта, не ходи туда!
Девушка изо всех сил налегла на дверь и очутилась в комнате матери. Она сразу увидела ужасное зрелище, опустилась на пол рядом с покойной и зарыдала.
Какой-то полуодетый человек, словно обезумевший, бежал на крик девушки. Тарлинг предположил, что это дворецкий.
— Разбудите всю прислугу, — тихо сказал он. — Миссис Райдер убита.
— Убита?! — ужаснулся дворецкий. — Но ведь этого не может быть!
— Помогите мне, быстрее, — настойчиво приказал Тарлинг. — Мисс Райдер упала в обморок.
Они вдвоем унесли Одетту в гостиную и уложили на диван. Джек оставался при ней до тех пор, пока его не сменила служанка.
Потом он вместе с дворецким вернулся в комнату, где лежала убитая, зажег все электролампы и тщательно обследовал помещение. Окно, выходящее в зимний сад, было наглухо закрыто.
Тяжелые шторы, опущенные, вероятно, в тот момент, когда Мильбург доставал сумку, были нетронуты. Судя по тому, что на лице у миссис Райдер застыло спокойное, блаженное выражение, он заключил, что смерть настигла ее внезапно и неожиданно. По всей вероятности, убийца подкрался сзади, когда она стояла рядом с диваном. По-видимому, женщина, желая скоротать время до возвращения дочери, собиралась взять книгу из маленького шкафа, находившегося у дверей. Действительно, на полу нашлась книга, которая, очевидно, выпала из ее рук в тот момент, когда ей нанесли смертельный удар.
Мужчины подняли убитую и положили на диван.
— Теперь сходите в город… или, может быть, у вас здесь есть телефон?
— Да, сэр.
— Очень хорошо.
После того как Тарлинг уведомил местную полицию он велел соединить его со Скотленд-Ярдом и вызвав Уайтсайда.
Поглядев в окно, он увидел, что небо на востоке начинает проясняться, но бледный свет делал темноту в доме еще более зловещей.
Джек стал разглядывать оружие, которым было совершено убийство. Оно напоминало обыкновенный кухонный нож. На рукоятке виднелось несколько выжженных уже полустершихся букв. С трудом он мог разобрать прописное ‘М’, а потом рассмотреть две другие, которые походили на прописное ‘К’ и прописное ‘А’. ‘М.К.А.’?
Тарлинг попытался расшифровать надпись, но в это время вернулся дворецкий.
— Молодая хозяйка чувствует себя очень плохо, сэр. Я послал за врачом.
— Вы правильно поступили. Пережитое волнение и испуг были чересчур тяжелы для бедной девушки.
Он подошел к телефону и вызвал машину скорой помощи, чтобы отвезти Одетту в одну из лондонских больниц. Затем вновь позвонил в Скотленд-Ярд и просил немедленно прислать Линг-Чу. Следы были еще совершенно свежие, и сыщик рассчитывал на ‘нюх’ китайца.
— Никто не должен заходить в верхние комнаты, — приказал сыщик дворецкому. — Когда прибудут врач и шериф, вы впустите их через парадный вход, а если меня здесь не будет, то ни под каким видом не должны допускать, чтобы кто-нибудь воспользовался черной лестницей, ведущей к колоннаде.
Тарлинг вышел из дому через парадную дверь, собираясь обойти поместье. Он, признаться, мало надеялся обнаружить при этом что-нибудь новое. Рассвет наверняка поможет в этом, но было бы невероятным, чтобы убийца остался поблизости от места преступления.
Парк был большой и заросший. Сквозь чащу змеилось множество тропинок, ведущих к высокому забору. В одном углу находилась довольно открытая площадка, свободная от кустов и деревьев. Он поверхностно обследовал ее и осветил фонариком длинные ряды овощных грядок.
В конце парка чернел небольшой домик садовника. Сыщик направил на него луч фонаря. Что это, померещилось, или на самом деле за углом мелькнуло чье-то бледное лицо? Он посветил снова, обошел вокруг строения — никого. И все же его не покидало ощущение, что кто-то прячется рядом в густых зарослях. Он готов был поклясться, что услышал треск сухих веток и прямо направился на звук. Послышались быстрые шаги, потом наступила тишина. Тарлинг замер. Позади него кто-то тяжело взбирался на стену.
— Кто там? — громко крикнул он. — Стой, или я буду стрелять!
Вдруг сверху раздался резкий дьявольский смех. Это было так жутко, что Тарлинга охватил ужас. Луч фонаря не мог пробиться сквозь ветвистую шапку, покрывающую верх забора.
— Сейчас же слезайте, или я выстрелю!
Неизвестный вновь разразился демоническим хохотом.
— Убийца! Проклятый убийца! Ты убил Торнтона Лайна! На тебе! — закричал он сверху хриплым голосом.
Тут же сквозь ветви что-то упало. На сыщика что-то капнуло. Он с криком смахнул обжигающую жидкость. Тем временем таинственный незнакомец спрыгнул с другой стороны и пустился бежать. Джек нагнулся и при свете фонарика поднял брошенный в него предмет. Это была маленькая бутылочка, на этикетке которой стояло ‘Серная кислота’.

Глава 28

На следующее утро Уайтсайд и Тарлинг сидели на диване, сняв сюртуки, и пили кофе. По сравнению со своим помощником, Джек выглядел усталым и осунувшимся. Зато Уайтсайд хорошо выспался. В этой комнате была убита миссис Райдер. Темно-красные пятна на ковре напоминали об этой жуткой трагедии. Коллеги молчали, каждый думал о своем. По личным причинам Тарлинг не все рассказал своему помощнику. И о встрече с таинственным незнакомцем в парке не упомянул ни слова.
Уайтсайд закурил сигару. Шипение зажженной спички вывело Джека из сонного оцепенения.
— Что вы думаете об этой истории? — спросил он.
Инспектор покачал головой.
— Будь это кража, все объяснилось бы просто, но это не так, и мне очень жаль бедную девушку.
Тарлинг вздохнул.
— Это ужасно. Доктор должен был сперва ввести ей успокоительное, иначе ее невозможно было увезти отсюда.
— Вся история весьма неприятна и запутана, — сказал полицейский инспектор.
— Она не могла дать никаких показаний. Одетта приехала к матери и оставила открытой черную дверь, предполагая возвратиться тем же путем. Но миссис Райдер выпустила ее через парадное. Очевидно, кто-то наблюдал за дочерью и ждал, пока она выйдет. Но, прождав напрасно, прокрался в дом. Наверное, это был Мильбург, — заключил Уайтсайд.
Тарлинг не ответил. Он имел свое мнение на этот счет, но решил пока не высказывать его.
— Совершенно ясно, что это был он, — продолжал инспектор. — Управляющий ночью приходил к вам — мы знаем, что он находился в Гертфорде, известно также, что подлец пытался убить вас, думая, что девушка предала его, и вы проникли в тайну. А теперь он убил ее мать, которая, по всей вероятности, знала о таинственной смерти Торнтона Лайна гораздо больше своей дочери.
Тарлинг поглядел на часы.
— Линг-Чу, пожалуй, пора бы уже быть здесь.
— Ах, так вы послали за своим китайцем? — с удивлением спросил Уайтсайд. — Я думал, что он уже вне подозрений.
— Я вызвал его несколько часов тому назад.
— Гм! Вы предполагаете, что он знает что-нибудь об этой истории?
Сыщик отрицательно покачал головой.
— Нет, я твердо верю тому, что он мне рассказал. Повторяя его историю в Скотленд-Ярде, я не ожидал, что она и вас сумеет убедить. Но я хорошо знаю Линг-Чу. Он еще никогда не лгал мне.
— Убийство — скверное дело, — ответил инспектор. — И если человек не лжет даже тогда, когда дело пахнет виселицей, то он не лжет никогда.
Внизу остановился автомобиль, и Тарлинг подошел к окну.
— Вот и Линг-Чу, — сказал он.
Через минуту китаец бесшумно вошел в комнату. Джек коротким кивком ответил на его поклон и вкратце ознакомил с происшедшим. Он говорил по-английски, так что Уайтсайд мог следить за рассказом, время от времени включаясь в него. Линг-Чу слушал, не говоря ни слова, затем отвесил короткий поклон и покинул комнату.
— Вот здесь письма, — сказал инспектор после его ухода. Две пачки писем в образцовом порядке лежали на письменном столе миссис Райдер. Тарлинг придвинул стул и сел.
— Здесь все?
— Да, рано утром я обыскивал весь дом и ничего больше не мог найти. Те, справа — все от Мильбурга. Они подписаны только инициалом ‘М’, но на всех письмах указан его городской адрес.
— Вы уже читали их?
— Просмотрел два раза, но не нашел ничего такого, что могло бы служить уликой против управляющего. Это самые обыкновенные письма, касающиеся по большей части мелочей и вкладов, которые Мильбург делал именем своей жены, вернее говоря, именем миссис Райдер. Из них легко можно увидеть, как глубоко бедная женщина была замешана во всю эту историю, ничего не зная о преступлении мужа.
Тарлинг по порядку вынимал письма из конвертов, прочитывал их и снова клал обратно. Дойдя до половины пачки, он вдруг остановился и поднес очередное письмо к свету.
— Взгляните, Уайтсайд!
— ‘Прости, что письмо в пятнах, но страшно тороплюсь и перепачкался чернилами, которые нечаянно опрокинул’.
— Но ведь тут же нет ничего особенного! — смеясь ответил помощник.
— По тексту, конечно, — согласился Тарлинг, — Но наш приятель оставил здесь весьма пригодный отпечаток большого пальца.
— Дайте-ка мне этот лист!
Уайтсайд взволнованно подскочил, обошел вокруг стола и поглядел через плечо Тарлинга, все еще державшего письмо в руке. Он оживился и схватил его за руку.
— Теперь он в наших руках! — воскликнул инспектор. — Ему не ускользнуть!
— Что вы хотите сказать?
— Готов присягнуть в том, что этот оттиск тождественен с кровавым следом на ящике комода мисс Райдер.
— Вы вполне уверены в этом?
— Абсолютно, — быстро ответил Уайтсайд. — Посмотрите на эти спирали, на характер линий. У меня при себе фотография. — Он поискал в своей записной книжке и нашел увеличенный снимок.
— Сравните же, — торжествовал инспектор. — Линия к линии, борозда к борозде точно подходят. Это большой палец Мильбурга, и Мильбург — тот человек, которого мы разыскиваем!
Он быстро надел сюртук.
— Куда вы собираетесь?
— Назад в Лондон, — гневно сказал полицейский инспектор. — Получить ордер на арест Джорджа Мильбурга, человека, убившего Торнтона Лайна и свою собственную жену — тяжкого преступника.

Глава 29

Вернулся Линг-Чу, непроницаемый, как обычно. Он всегда привносил своеобразное дыхание таинственности.
— Ну, — спросил Тарлинг, — что ты нашел?
Уайтсайд прислушался, хотя считал случай выясненным.
— Два человека поднимались этой ночью по лестнице, — сказал Линг-Чу. — Также и мой господин. — Он посмотрел на Тарлинга, который утвердительно кивнул. — Следы ног моего господина ясны, — продолжал он, — также и те, которые принадлежат маленькой молодой женщине, а также босые ноги.
— Ты заметил следы босых ног? — спросил Тарлинг.
— Это был мужчина или женщина? — заинтересовался Уайтсайд.
— Этого я не могу решить, — ответил китаец, — но ноги были изранены и из них сочилась кровь. На дворе, на усыпанных гравием дорожках, видны кровавые следы.
— Этого не может быть, — резко сказал Уайтсайд.
— Не прерывайте его сейчас, — предупредил Тарлинг.
— Одна женщина вошла в дом и снова вышла, — продолжал Линг-Чу.
— Это была мисс Райдер.
— Потом пришли еще одна женщина и один мужчина, потом босой человек, чьи кровавые следы видны поверх следов первых.
— Откуда вы знаете, какие следы оставила первая женщина и какие вторая? — несмотря на свое предубеждение, Уайтсайд был заинтересован.
— Ноги первой женщины были мокрые, — ответил Линг-Чу.
— Но ведь дождя не было, — торжествующе произнес полицейский инспектор.
— Она стояла на траве, — объяснил Линг-Чу, и Тарлинг кивнул, подтверждая это. Он вспомнил, что Одетта стояла за кустами на траве и наблюдала оттуда его потасовку с Мильбургом-велосипедистом.
— Но одного я не могу понять, господин, — сказал Линг-Чу, — тут есть еще следы ног другой женщины, которые я не мог найти ни на лестнице, ни в вестибюле. Эта женщина обошла вокруг дома. Насколько можно судить, она описала круг дважды, потом вышла в сад и прошла между деревьев.
— Мисс Райдер вышла на улицу, — сказал Джек, — и последовала за мной в Гертфорд.
— Кроме того, есть еще следы женщины, которая обошла вокруг дома, — упрямо повторил Линг-Чу, — и поэтому я думаю, что человек, ходивший босиком, был женщиной…
— А, кроме наших следов, еще есть мужские?
— Об этом я только что собирался сказать. Имеется еще слабый след мужчины, который пришел довольно рано, следы мокрых ног покрывают его следы, затем он опять ушел, но не ступал по гравию, там я нашел следы велосипеда.
— Значит, это был Мильбург, — дополнил Тарлинг.
— Если нога не коснулась земли, — объяснил Линг-Чу, то она почти не оставляет следов. Следы ног женщины, бродившей вокруг дома, мне так трудно объяснить себе, потому что я не нашел их на лестнице, и все-таки знаю, что они ведут от дома, я точно могу проследить их в направлении от двери. Пожалуйста, пойдемте вместе со мной вниз, и я покажу вам их.
Он проводил обоих в сад. Уайтсайд только теперь заметил, что китаец босой.
— А вы не смешали свои собственные следы со следами неизвестных? — шутя спросил он.
Линг-Чу покачал головой.
— Я оставил свои ботинки за дверью, потому что так легче работать. — Он пошел и обулся.
Китаец привел их к боковой стене дома и показал отчетливые следы, без сомнения, принадлежавшие женщине. Они вели вокруг дома.
— Что ты скажешь об этом, Линг-Чу? — спросил Тарлинг.
— Кто-то вошел в дом, прокравшись через заднюю дверь и поднявшись по лестнице. Сперва этот пришелец совершил убийство, потом не мог найти выход.
— Да, он прав, — сказал Уайтсайд. — Вы хотите указать на дверь, ведущую из флигеля в дом? Ведь она же была заперта, Тарлинг, тогда, когда вы раскрыли убийство?
— Да, дверь была крепко заперта.
— Когда она увидела, что не может так попасть в дом, — продолжал Линг-Чу, — она попыталась проникнуть через окно.
— Она? Она? — торопливо переспросил Тарлинг. — Линг-Чу, кто же это был? Ты хочешь сказать, женщина?
Это утверждение Линг-Чу его несколько смутило. Сыщик вспомнил о другом участнике этой трагедии — коричневое пятно на руке явственно напоминало ему о его существовании.
— Кто же он?
— Я говорю о женщине, — спокойно ответил Линг-Чу.
— Но кто же, ради всего святого, собирался еще проникнуть в дом после того, как он убил миссис Райдер? Ваша версия противоречит здравому смыслу. Убийца всегда старается как можно быстрее и как можно дальше уйти от места преступления.
Линг-Чу не ответил.
— Сколько же человек в этом участвовало?
— Мужчина или женщина босиком вошел в дом и убил миссис Райдер, другой человек обошел вокруг дома и пытался проникнуть через окно. Я точно не могу сказать, было это одно лицо или два, — ответил Линг-Чу.
Тарлинг обыскал тыльную часть здания еще раз. Она, как известно, была отделена от основного здания галереей. Очевидно, все это было специально устроено так, чтобы мистера Мильбурга не видели, когда он приезжал к жене. Это крыло дома состояло из спальни, находящейся рядом с комнатой, в которой жила мисс Райдер, комнаты, в которой было совершено убийство, и еще одной спальни, через которую Тарлинг вместе с Одеттой входил в галерею. Тут находилась дверь, через которую было единственное сообщение с главным зданием.
— Нам ничего больше не остается, как передать дело местной полиции и вернуться в Лондон, — сказал Тарлинг.
— И арестовать Мильбурга, — высказал свое мнение Уайтсайд. — Считаете ли вы выводы Линг-Чу правильными?
Тарлинг покачал головой.
— Мне не хотелось бы отбрасывать его версию, потому что Линг-Чу изумительно хитрый и внимательный сыщик. Он в состоянии обнаружить следы, совершенно незаметные для других. С его помощью в Китае я достигал прекрасных результатов.
Они вернулись на автомобиле в город. Во время поездки Линг-Чу сидел рядом с шофером и все время курил сигареты одну за другой. Тарлинг по дороге говорил мало: его мысли были заняты последними таинственными событиями, которым он все еще не мог найти подходящего объяснения.
Их путь лежал мимо госпиталя, в котором находилась Одетта Райдер. Джек велел остановить машину, желая осведомиться о состоянии ее здоровья. Он нашел девушку уже несколько оправившейся от жестокого удара. Она спала глубоким сном.
— Это самое лучшее для нее, — возвратясь, сказал он Уайтсайду. — Я очень беспокоился.
— Вы, по-видимому, очень интересуетесь мисс Райдер?
Сперва это неприятно задело Тарлинга, но потом он расхохотался.
— О, да, я очень интересуюсь ею, — признался он, — но это вполне естественно.
— Почему же?
— Потому что мисс Райдер будет моей женой, — подчеркнуто ответил он.
— Ах, вот что! — удивился Уайтсайд и замолчал.
Ордер на арест Мильбурга был уже заготовлен и передан для приведения в исполнение Уайтсайду, как только они прибыли в Скотленд-Ярд.
— Мы не дадим ему времени удрать, — сказал полицейский инспектор. — Боюсь, что негодяю слишком везет. Будем надеяться, что застанем его.
Дом оказался покинутым. Приходившая по утрам поденщица терпеливо ожидала у железных ворот. Она рассказала, что мистер Мильбург обычно впускал ее в половине девятого.
Несмотря на протесты женщины, Уайтсайд отпер замок при помощи отмычки. Открыть дверь дома оказалось труднее. Но Тарлинг не стал задерживаться из-за таких пустяков и выбил окно. Он попал в маленькую комнатку, где в прошлый раз разговаривал с Мильбургом.
Дом был совершенно пуст. Они переходили из комнаты в комнату, обыскивая шкафы и комоды, и в одном из ящиков обнаружили следы блестящего порошка.
— Пусть меня повесят, если это не термит, — сказал Тарлинг. — Во всяком случае мы можем доказать, что мистер Мильбург совершил поджог, на случай, если нам не удастся уличить его в убийстве. Отправьте это на химанализ, Уайтсайд. Если Мильбург и не убил Торнтона Лайна, то наверняка поджег здание фирмы ‘Бешвуд и Саломон’, чтобы уничтожить следы своих махинаций.
Уайтсайд сделал другое открытие: управляющий спал в огромной кровати.
— Этот дьявол привык к большой роскоши, — сказал инспектор. — Посмотрите-ка, что за матрац!
Он внимательно обыскал кровать и явно удивился. Конструкция была чересчур массивна. Уайтсайд откинул полог, чтобы получше разглядеть ее. Сбоку он нашел маленькое круглое отверстие, достал из кармана перочинный нож, вставил в узкое отверстие и нажал. Раздался легкий треск, и распахнулись потайные дверцы. Уайтсайд пошарил в шкафчике и что-то вынул оттуда.
— Книги, — сказал он сперва разочарованно и стал их внимательно разглядывать. Вдруг его лицо прояснилось. — Ведь это же дневники. Хотел бы я знать, неужели этот тип на самом деле вел дневник?
Он положил томики на кровать. Тарлинг взял один из них в руки и раскрыл.
— Ведь это же дневники Торнтона Лайна! Они могут нам очень пригодиться.
Один из томов был закрыт на замок. Это был последний из всей серии, и было видно, что его пытались открыть. Вероятно, Мильбург пробовал это сделать, но затем решил прочесть в порядке очередности.
— Есть там еще что-нибудь? — спросил Джек.
— Нет, — разочарованно ответил полицейский инспектор. — Но, может быть, тут не одно отделение.
Они оба принялись усердно искать, но ничего не нашли.
— Нам здесь больше нечего делать, — сказал Тарлинг. — Оставьте на посту одного сотрудника на случай, если Мильбург вернется. Я лично в это мало верю.
— Вы думаете, что мисс Райдер спугнула его?
— Весьма вероятно, — ответил Джек. — Поедем еще в торговый дом, но там мы его тоже не застанем.
Предположения оказались правильными. Никто не видел управляющего и не мог сказать, где он может находиться: Мильбург исчез, как будто земля разверзлась и поглотила его.
Скотленд-Ярд сейчас же разослал его приметы всем полицейским постам и участкам. В течение суток каждый полицейский получил фотографию и описание примет разыскиваемого. И если Мильбург еще не покинул страну, что маловероятно, то его арест был неизбежен.
В пять часов пополудни удалось найти еще одно вещественное доказательство. Пара туфель, сношенных и грязных, была найдена в канаве возле шоссе в Гертфорде, в четырех милях от дома миссис Райдер. Начальник Гертфордской полиции передал это известие по телефону в Скотленд-Ярд и отправил туфли со спецрассыльным. В половине восьмого вечера пакет лег Тарлингу на стол.
Он открыл коробку и нашел в ней пару поношенных туфель. Ясно было, что когда-то они видали лучшие времена.
— Женские, поглядите на каблуки.
Уайтсайд взял одну туфлю в руки.
— Здесь, — вдруг сказал он, указывая на светлую подкладку. — Эти кровавые пятна подтверждают предположения Линг-Чу. У той, что носила туфли, из ног сочилась кровь.
Осматривая находку, Тарлинг поднял язычки туфель, чтобы рассмотреть знак фирмы. Но вдруг они выпали из рук детектива.
— Что случилось? — спросил Уайтсайд, поднимая туфли.
Он заглянул внутрь и надрывно засмеялся: там под маленькой кожаной этикеткой известной лондонской обувной фирмы чернилами было написано: ‘мисс О. Райдер’.

Глава 30

Главврач больницы сообщил Тарлингу, что Одетта снова пришла в себя, но нуждается еще в нескольких днях полного покоя, и необходимо поэтому отправить ее на некоторое время за город.
— Надеюсь, вы не будете слишком утруждать ее вопросами, — сказала пожилая дама, — потому что ей нельзя волноваться.
— Мне нужно задать ей только один вопрос, — сердито сказал сыщик.
Он нашел Одетту в красиво убранной палате. Девушка ласково улыбнулась.
Он склонился и поцеловал ее, а потом без предисловия вынул туфлю из кармана.
— Милая, это твоя туфля?
Она кивнула в знак согласия.
— Где ты нашел ее?
— Ты уверена в том, что она принадлежит тебе?
— Конечно, — улыбнулась Одетта. — Это мои старые утренние туфли, которые я всегда носила дома. Но почему ты меня спрашиваешь?
— Где ты в последний раз их видела?
Девушка закрыла глаза и задрожала.
— В маминой комнате.
Она уткнулась лицом в подушку и заплакала. Тарлинг гладил ее руки, пытаясь успокоить.
Прошло время, пока Одетта снова овладела собой. Но она не могла объяснить ничего нового.
— Маме так нравились эти туфли. У нас с ней одинаковый размер.
От рыданий она больше не могла говорить, и Тарлинг поторопился перевести разговор на другие темы. Он все больше приходил к убеждению, что теория Линг-Чу была правильной, хотя не все факты убеждали его. По дороге в управление полиции он неотступно думал о том, как можно привести к общему знаменателю все противоречия. Кто-то босиком вошел в дом, из его ног сочилась кровь, и после того, как совершил убийство, он решил обуться. Убийца, будь это женщина или мужчина, нашел пару утренних туфель. Нашел и затем вышел из дому. Но оставался открытым вопрос, почему после убийства он снова пытался проникнуть в дом и что там искал?
Если Линг-Чу прав, то, очевидно, Мильбург не убийца. Если поверить острой наблюдательности китайца, то человек с маленькими ногами был тем самым, который бросил бутылку с кислотой. Он поделился этими выводами с Уайтсайдом, и тот согласился.
— Но из этого еще не следует, — заявил Уайтсайд, — что босоногий, очевидно, ворвавшийся в дом миссис Райдер, совершил убийство. По-моему, убийца все-таки Мильбург. Не будем спорить об этом, но едва ли можно сомневаться в том, что он убил Торнтона Лайна.
— Уверен, что знаю теперь, кто убил Лайна, — решительно сказал Тарлинг. — Я все обдумал и наконец привел свои мысли в порядок. Вы, вероятно, сочтете мою теорию фантастической и отвергнете ее.
— Кого же вы имеете в виду? — спросил Уайтсайд.
Тарлинг отрицательно покачал головой: он считал момент неподходящим для разъяснения своей версии. Инспектор откинулся на спинку кресла и в течение нескольких минут сидел, глубоко задумавшись.
— Этот случай с самого начала полон противоречий. Торнтон Лайн был богатым человеком, — замечу мимоходом, как и вы теперь, Тарлинг, и поэтому я должен был бы, собственно говоря, обращаться к вам с большим почтением.
Сыщик улыбнулся.
— Продолжайте.
— У Лайна были странные слабости. Он был плохим поэтом, что очевидно из его томика стихов. Имел склонность к экстравагантности. Подтверждение этого — симпатия к Сэму Стею, который, как вы, вероятно, знаете, убежал из сумасшедшего дома.
— Да, — сказал Тарлинг. — Но продолжайте.
— Лайн влюбляется в красивую девушку, которая служит в его фирме. Он привык, чтобы все его желания исполнялись и чтобы все женщины были к его услугам, если ему хочется иметь их. Эта девушка отклонила его предложение, и поэтому он затаил к ней неукротимую, безудержную злобу.
— Но я все еще не вижу, о каких противоречиях вы думаете, — возразил сыщик, ласково подмигнув ему.
— К этому я сейчас и приступлю. Это был номер первый. Номер второй — мистер Мильбург, человек елейный, в течение многих лет обкрадывавший фирму и живший в Гертфорде на широкую ногу на те деньги, которые он добывал нечестным путем. Подозрительное отношение к нему Лайна не остается незамеченным. Уже отчаявшись, он вдруг узнает, что Торнтон Лайн безумно влюбился в его падчерицу.
— По моему мнению, — прервал его Тарлинг, — он скорее попытался бы взвалить всю ответственность за кражу на девушку, рассчитывая, что она, уступив хозяину, избежит наказания.
— И это вполне вероятно. Я не собираюсь опускать этот вариант, — ответил Уайтсайд.
— Мильбургу важно было, используя благоприятный момент, побеседовать с Торнтоном Лайном по личному вопросу, поэтому он отправил телеграмму своему шефу, приглашая его прийти на квартиру мисс Райдер, полагая, что это послужит хорошей приманкой.
— И Лайн приходит в войлочных туфлях? — саркастически спросил Тарлинг. — Нет, Уайтсайд, тут что-то не связывается.
— Да, вы правы, — согласился тот, — но я хотел бы сперва обрисовать этот случай в общих чертах. Лайн в самом деле приезжает в квартиру Одетты и встречает там управляющего. Мильбург пускает теперь в ход свой последний козырь: он полностью признает себя виновным и предлагает шефу сделку, но тот отклоняет ее. Между ними возникает спор, и в отчаянии Мильбург стреляет в него.
Тарлинг таинственно улыбнулся.
— Да, во всей этой истории немало загадок.
Вошел полицейский.
— Вот то, что вы заказывали, — обратился он к Уайтсайду, передавая ему машинописный текст.
— Ага, вот поглядите: здесь все детали о нашем приятеле Сэме Стее, — сказал Уайтсайд, когда полицейский вышел из комнаты. Он стал читать вполголоса: — ‘Рост 162 сантиметра, бледный цвет лица… одет в серый костюм и нижнее белье со штемпелем психолечебницы’.
— Что, что?!
— Это очень важно. — Уайтсайд продолжал читать: — ‘Когда пациент скрылся, на нем не было ботинок. У него необычайно маленькая нога. Кроме того, пропал один большой кухонный нож. Вполне возможно, что пациент вооружен. Он может искать обувь, надо известить всех сапожников…’
Сэм Стей был босиком! Сэм Стей ненавидел Одетту Райдер!
Детективы переглянулись.
— Теперь вы видите, кто убил миссис Райдер, — сказал Тарлинг. — Она стала жертвой человека, который видел, как Одетта Райдер вошла в дом, и напрасно ждал ее вторичного появления. Он прокрался вслед за ней, чтобы, как он воображал, отомстить ей за смерть своего благодетеля. А потом убил эту несчастную женщину. На рукоятке ножа — М.К.А. — первые буквы названия лечебницы. Нож был у него при себе. Когда Стей увидел, что ошибся, он стал искать пару туфель для своих окровавленных ног, и когда ему больше не удалось попасть в дом через дверь, он обошел вокруг здания в поисках окна, через которое можно пробраться внутрь и найти девушку.
Уайтсайд с удивлением посмотрел на него.
— Как жаль, что вы унаследовали такое крупное состояние, — сказал он, — если вы удалитесь от дел, наше отечество потеряет великого сыщика.

Глава 31

— Я вас уже где-то видел?
Солидный священник в безукоризненном белом воротничке любезно склонился к остановившему его прохожему и, ласково улыбнувшись, покачал головой.
— Нет, мой друг, я не помню, чтобы видел вас раньше.
Прохожий был маленьким человечком в поношенном костюме, бледный, болезненный на вид. Его худощавое лицо избороздили морщины. Заросшее многодневной щетиной, лицо казалось особенно мрачным. Священник как раз вышел из Темпль-Гарден — благообразный, с толстой книгой под мышкой.
— Зато я вас уже встречал, — настаивал коротышка, — я даже видел вас во сне.
— Ну, хорошо, пусть так, а теперь извините, мне предстоит важное свидание.
— Подождите, я должен с вами поговорить! — воскликнул невзрачный незнакомец так порывисто, что его собеседник невольно остановился. — Говорю вам, что вы мне снились, вы танцевали с четырьмя голыми чертями, и все они были ужасно жирны и безобразны!
Последние слова он произнес тихо, но весьма внушительно.
Священник в испуге отступил назад.
— Мой милый, — серьезно сказал он, — вы не вправе задерживать на улице людей затем, чтобы рассказывать им подобную чепуху. Я раньше никогда не встречал вас. Мое имя Джосия Дженнингс.
— Вы — Мильбург. Я уверен в этом. Он часто говорил о вас, этот удивительный человек. Послушайте-ка, — он взял священника за рукав, и Мильбург — а это был действительно он — побледнел. Неизвестный яростно вцепился в его руку и продолжал с дикой страстью. — Знаете ли вы, где он сейчас? Покоится в красивом мавзолее, величиной с дом, на Хайгетском кладбище! Две двери ведут внутрь. Они большие и красивые, как церковные, а дальше надо спуститься по небольшой лестнице из мрамора.
— Кто вы такой? — спросил Мильбург, у которого от испуга зуб на зуб не попадал.
— Вы не знаете меня? — Маленький человечек злобно посмотрел на него. — Я Сэм Стей, я несколько дней проработал в торговом доме. Все, что вы нажили — это его. Каждый заработанный вами пенс — от него.
Мильбург оглянулся, не наблюдает ли за ним кто-нибудь.
— Не говорите чепухи, — тихо сказал он. — И слушайте внимательно. Если вас кто-нибудь спросит, видели ли вы меня, отвечайте — нет.
— Я хорошо понял вас. Я вас знаю. Я знаю всех, с кем он был связан. Он поднял меня из грязи. Он — мой Бог.
Они вместе направились в глубь парка. Мильбург сел на скамейку и предложил своему спутнику сесть рядом. Впервые он уверенно чувствовал себя в этом одеянии. Пастор, беседующий с оборванцем, мог обратить на себя внимание, но ни в коем случае не вызывал подозрений. Ведь это входило в обязанности духовного лица — утешать бедных и страждущих.
— С каких пор вы стали пастором?
— Не очень давно, — гладко, без запинки, ответил Мильбург. Он попытался восстановить в памяти все, что слыхал о Сэме Стее. Но тот не дал ему сосредоточиться.
— Меня заперли в сумасшедший дом. Но вы ведь знаете, что я не сошел с ума, мистер Мильбург? А вы в один прекрасный день стали духовным лицом. — Он вдруг кивнул с умным и понимающим видом. — Это он вас сделал священником? Мистер Лайн мог творить удивительные вещи. Вы произносили заупокойную речь во время его похорон? Вы же знаете, это там — в красивом мавзолее в Хайгете. Я видел его там, я каждый день хожу туда и нашел его, благодаря случаю.
Управляющий глубоко вздохнул. Он вспомнил теперь, что Сэм Стей был помещен в сумасшедший дом. И сбежал оттуда. Было не слишком приятно беседовать с беглым безумцем, но из этого можно было попытаться извлечь пользу. Мистер Мильбург был человеком, не упускавшим ни малейшего благоприятного случая. Как же использовать эту встречу? Стэй сам навел его на удачную мысль.
— Я еще доведу до конца историю с этой девушкой!
Вдруг он оборвал разговор и закусил губы, потом с хитрой улыбкой поглядел на собеседника.
— Я ничего не сказал, мистер Мильбург, не правда ли? Ничего такого, что могло бы выдать меня?
— Нет, мой друг, — ответил управляющий благожелательно. — Какую девушку вы имеете в виду?
Лицо безумца исказилось яростью.
— На свете только одна девушка, о которой можно так говорить, — злобно сказал он. — Но я еще сцапаю ее. Еще рассчитаюсь с ней! У меня здесь есть кое-что для нее. — Он неуверенно ощупал свой карман. — Я думал, что это у меня при себе, я так долго носил его с собой. У меня все лежит на месте.
— Значит, вы не скажете доброго слова об Одетте Райдер? — спросил Мильбург.
— Я ненавижу ее! — выкрикнул коротышка. Его лицо побагровело, глаза жутко блестели, руки судорожно вздрагивали.
— Я думал, что сцапал ее прошлой ночью, — начал он и вдруг осекся.
Управляющий не знал, к чему относятся его слова, так как еще не читал газет.
— Послушайте-ка, — продолжал Сэм. — Вы в своей жизни когда-нибудь искренне любили?
Мильбург молчал. Одетта Райдер для него ничего не значила, но к ее матери он был бесконечно привязан.
— О да, я думаю, что кое-кого очень люблю, — сказал он после паузы. — Но почему вы спрашиваете об этом?
— В таком случае, вы можете понять, что я чувствую, — хрипло сказал Сэм Стей. — В таком случае вы знаете, почему я должен добраться до человека, который угробил его! Она подстерегла его, оклеветала… Ах, Боже мой!
Безумец закрыл лицо руками и зашатался.
Мистер Мильбург оглянулся. И вдруг ему пришла в голову мысль. Одетта была главной свидетельницей против него, а этот человек смертельно ее ненавидел. Он обдумал все хладнокровно, как купец, оценивающий шкурку зверька. Управляющий знал, что Одетта лежит в одной из лондонских больниц, но не знал, какие обстоятельства привели ее туда. Утром он позвонил в фирму, чтобы узнать, не наводили ли о нем справки, и при этом узнал, что для девушки в госпиталь была послана кое-какая одежда, и таким образом узнал адрес. Хотя и очень удивился ее болезни, Мильбург объяснил это волнением, которое она пережила последней ночью в Гертфорде.
— А если бы вы встретили теперь мисс Райдер?
Стей оскалился.
— В ближайшее время вы ее не увидите, потому что она лежит в госпитале на площади Кевендиш, номер 304.
— Площадь Кевендиш, 304! — повторил Сэм. — Это поблизости от Риджент-стрит, правда?
— Точно не знаю, — ответил Мильбург. — Но она в госпитале.
Безумец дрожал всем телом от нечеловеческого возбуждения.
— Площадь Кевендиш, 304! — Он молниеносно удалился.
Священник поглядел ему вслед, поднялся и пошел в другую сторону. Он решил, что может взять билет на континент как на станции Ватерлоо, так и на вокзале в Чаринг-Крос. Второй вариант был даже безопаснее.

Глава 32

Тарлингу следовало выспаться. У него ныли кости и мышцы. Он сидел в своей комнате и изучал дневники Лайна. Иногда одна книга охватывала два или три года. Наконец, осталась последняя, запертая на два бронзовых замка, вскрытые специалистами Скотленд-Ярда. Сыщик стал перелистывать ее страницу за страницей. Здесь Торнтон Лайн делал записи до самого дня своей смерти. Тарлинг читал, не ожидая особых результатов, — в прежних не было ничего, кроме великого самомнения.
Вдруг он взял записную книжку и начал выписывать выдержки. Это был рассказ о предложении, сделанном Лайном Одетте Райдер, которое она отвергла, — очень субъективный, с прикрасами и малоинтересный. Потом Тарлинг дошел до места, написанного день спустя после выхода Сэма Стея из тюрьмы. Здесь Торнтон Лайн подробнее описывал свое унижение.
‘Стей вышел из тюрьмы. Просто трогательно, как этот человек почитает меня. Иногда мне хочется повернуть его на истинный путь, но если бы это мне удалось, и я сделал его порядочным человеком, то лишился бы тех прекрасных переживаний, которыми наслаждаюсь, благодаря его обожанию. Ведь это так приятно — купаться в лучах обожания. Я говорил с ним об Одетте. Это странно — говорить о таких вещах с преступником, — но он так внимательно прислушивался. Я далеко вышел за рамки своей цели, но искушение было слишком велико. Какой ненавистью пылали его глаза, когда я окончил рассказ…
Стей составил план, как изуродовать ее красивое лицо. Дело в том, что он сидел в тюрьме вместе с одним заключенным, который был осужден за то, что облил девушку серной кислотой… Сэм собирался сделать то же самое. Сперва я пришел в ужас, но потом согласился с ним. Он сказал также, что может дать мне ключ, при помощи которого можно отпирать все двери. Если бы я пошел туда… в темноте… и мог бы оставить там что-нибудь… Да, это идея… Предположим, я принес бы что-нибудь китайское. Тарлинг, по-видимому, в очень хороших отношениях с девушкой… Если у нее будет найдено что-нибудь китайское, то и он заодно будет заподозрен…’
Дневник заканчивался словом: ‘заподозрен’. Это был замечательный конец! Джек снова и снова перечитывал последние фразы, пока не выучил их наизусть. Потом захлопнул книгу и запер ее в письменном столе. Он просидел целых полчаса, подперев подбородок. Записки, оставшиеся после Лайна, значительно облегчили ему задачу.
Торнтон Лайн пошел к девушке на квартиру не по телеграмме, а с исключительным намерением скомпрометировать Одетту и навредить ее доброй репутации. Он собирался оставить у нее клочок бумаги с китайскими иероглифами, чтобы попутно опорочить и Тарлинга.
Мильбург же был в квартире Одетты по другой причине. Там они встретились, разругались между собой, и управляющий выстрелом убил его наповал.
Таким образом объяснялось также, почему Торнтон Лайн надел войлочные туфли и почему эта китайская бумажонка оказалась в его жилетном кармане.
Затем сыщик вспомнил о Сэме Стее, который бросил в него бутылочку с серной кислотой. Да, это и был человек, составивший садистский план изуродовать девушку.
Мильбург должен быть найден во что бы то ни стало! Он был последним недостающим звеном в цепи.
Тарлинг приказал начальнику полицейского поста Кеннон-Роуд известить его, как только получит какое-либо новое сообщение. Но так как звонка долго не было, он лично направился в Кеннон-Роуд, чтобы получить последние сведения из первых рук. Джек, впрочем, узнал немногое. Но в то время как он беседовал с полицейским инспектором, на пост примчался взволнованный шофер с заявлением о краже его автомобиля. Такое происходит в Лондоне ежедневно. Шофер подвез господина с дамой к одному из театров в Вест-Энде, и ему было приказано ждать до конца представления. Высадив своих пассажиров, он отправился в маленький ресторанчик поужинать, а когда вышел оттуда, его автомобиля уже не было.
— Я знаю, кто это сделал! — выкрикивал шофер. — И если я сцапаю этого типа…
— Откуда вы его знаете?
— Он входил в ресторан и вышел, когда я ужинал.
— Как он выглядел? — спросил полицейский инспектор.
— Он был очень бледен. Я мог бы узнать его среди тысячи других, и, кроме того, я заметил, что он был в совершенно новых ботинках.
Во время этой беседы Тарлинг прошелся от письменного стола к окну и обратно.
— Он с вами разговаривал?
— Да, сэр, Я спросил, не ждет ли он кого-нибудь, и он ответил, что нет. Потом нес всякую чепуху о каком-то человеке, который был его лучшим другом. Полагаю, у него в голове было не все в порядке.
— Дальше, — нетерпеливо требовал Тарлинг. — Что же произошло потом?
— Этот ненормальный вышел, и сейчас же послышался шум мотора. Но на улице стояло несколько машин, и я не обратил на это внимания. Когда вышел на улицу, обнаружил, что мой автомобиль исчез. Парень, которому я поручил присматривать за ним, ушел в пивную пропивать деньги, которые дал ему этот подозрительный тип.
— Похоже, это тот самый человек? — обратился полицейский инспектор к Тарлингу.
— Да, это, должно быть, Сэм Стей. Но я не знал, что он умеет управлять автомобилем.
Полицейский кивнул.
— Я хорошо знаю Сэма Стея. Мы три раза арестовывали его. Какое-то время он был шофером.
Как раз утром сыщик собирался просмотреть все дела Сэма, но ему пришлось отвлечься.
— Он далеко не уйдет: вы сейчас же опубликуйте приметы автомобиля. Теперь нам гораздо легче поймать его. Машину он спрятать не может, и если предполагает с ее помощью скрыться, то жестоко ошибается.
Тарлинг вернулся обратно в Гертфорд и все рассказал Линг-Чу. Затем он встретился с Уайтсайдом и узнал от него немало новых подробностей о таинственной расправе.
В Скотленд-Ярде навстречу Джеку спешно вышел дежурный сержант.
— Это пришло два часа назад на ваше имя, — сказал он, подавая письмо.
Оно было от Мильбурга.
‘Уважаемый мистер Тарлинг, только что я, к моему глубокому горю и отчаянию, прочел в ‘Ивнинг-пресс’, что моя возлюбленная жена Кэтрин Райдер зверски убита. Мысль об этом приводит меня в ужас, так как всего лишь несколько часов тому назад я разговаривал с ее убийцей. Я твердо убежден в том, что это Сэм Стей. Не предполагая ничего дурного, я рассказал ему, где в настоящее время находится мисс Райдер. Прошу вас, не теряя времени, спасти ее от этого жестокого, опасного безумца. Им движет, по-видимому, только одна мания — отомстить за смерть покойного Торнтона Лайна. Когда до вас дойдут эти строки, я уже буду находиться вне пределов досягаемости английского правосудия, так как решил уйти из жизни, которая принесла мне так много горя и разочарования.

М.’

Тарлинг был уверен, что Мильбург не покончит жизнь самоубийством. Известие, что Сэм Стей убил миссис Райдер, было теперь уже лишним, но то, что этот мстительный безумец знал местопребывание Одетты, встревожило его.
— Где мистер Уайтсайд? — спросил он.
— Встречается с кем-то в ресторане Кембурга, — сказал сержант.
Тарлингу нужно было срочно повидать Уайтсайда и лично переговорить с ним прежде, чем послать сыщиков в госпиталь на площади Кевендиш.
Инспектор внимательно прочитал письмо.
— Ну, этот не покончит с собой! Это уж самое последнее, что может сделать такой хладнокровный мерзавец. Могу представить, как он с полным спокойствием сел и написал про убийцу своей жены.
— А каково ваше мнение о другом — об угрозе Одетте?
Уайтсайд задумался.
— Это звучит правдоподобно, и мы не можем рисковать, сомневаясь. Что известно о Стее?
Тарлинг рассказал ему историю с украденным автомобилем.
— Тогда мы скоро захватим его, — с довольным видом сказал инспектор. — У него нет доверенных людей, а без помощи сообщников практически невозможно скрыться из Лондона на такси.
Уайтсайд сел в автомобиль Тарлинга, и через несколько минут они прибыли в госпиталь.
— Мне очень жаль, что приходится тревожить вас в такой поздний час, — сказал Тарлинг заведующей, прочитав явное неудовольствие на ее лице. — Но сегодня вечером я получил важные известия, которые вынуждают нас взять мисс Райдер под охрану.
— Вы хотите взять мисс Райдер под охрану? — удивилась дама. — Я вас не вполне понимаю, мистер Тарлинг. Я только что вышла к вам с намерением отчитать из-за девушки. Вы же знали, что она абсолютно не в состоянии выходить. Мне кажется, сегодня утром я достаточно ясно дала понять это.
— Она вовсе не должна выходить, — сказал Тарлинг. — В чем дело? Не хотите ли вы в самом деле сказать, что она пошла погулять?
— Но вы же сами полчаса тому назад посылали за ней.
— Я посылал за ней? — сыщик побледнел. — Скажите скорее, что произошло?
— С полчаса назад, может быть, немного раньше, прибыл шофер и сказал мне, что он послан из Скотленд-Ярда за мисс Райдер. Ее спешно желают допросить по поводу убийства ее матери.
Лицо Тарлинга нервно передернулось. Он уже не скрывал своего волнения.
— Разве вы не посылали за ней? — растерянно спросила заведующая.
Сыщик отрицательно покачал головой.
— Как выглядел этот шофер?
— Весьма обыкновенно: он был ниже среднего роста и производил впечатление нездорового человека.
— Вы видели, в каком направлении он уехал?
— Нет, я только очень протестовала против того, чтобы мисс Райдер вообще куда-то ехала, но когда я передала ей это известие, она настояла на том, чтобы сейчас же покинуть больницу.
Тарлинг пришел в ужас. Одетта Райдер находилась во власти душевнобольного, который ненавидел ее, который убил ее мать и твердо решил обезобразить и изуродовать ее. Ведь он в своем безумии воображал, что девушка обманула его любимого друга и благодетеля и отплатила тому черной неблагодарностью за добро и заботы о ней!
Не говоря больше ни слова, Тарлинг вместе с Уайтсайдом покинули госпиталь.
— Не знаю, есть ли надежда, — сказал он, когда они очутились на улице. — Боже мой, какая ужасная мысль! Но если мы захватим Мильбурга живьем, то он поплатится за это.
Джек указал шоферу куда ехать, и вслед за инспектором быстро сел в автомобиль.
— Сперва мы поедем ко мне домой и возьмем с собой Линг-Чу. Он может оказаться нам очень полезным. Теперь мы не имеем права опаздывать и должны сделать все, что в наших силах.
Уайтсайд почувствовал себя немного задетым.
— Я не знаю, способен ли Линг-Чу проследить путь такси, в котором уехал Сэм Стей, — сказал он, но, видя подавленное состояние товарища, добавил гораздо любезнее: — Конечно, я тоже придерживаюсь мнения, что мы должны сделать все возможное.
Подъехав к дому, где проживал Тарлинг, они взбежали по лестнице наверх. Но Линг-Чу не было. Он нарушил приказание хозяина когда-либо покидать квартиру без его разрешения. Сыщик зажег свет и сразу увидел исписанный лист рисовой бумаги. Чернила еще не успели высохнуть. На бумаге были начертаны несколько иероглифов.
‘Если господин вернется раньше меня, пусть знает, что я вышел искать молодую женщину’, — с удивлением прочел Тарлинг. — Он, стало быть, уже знает, что Одетта исчезла. Слава Богу! Хотелось бы только знать…
Вдруг сыщик замолчал. Ему показалось, что он услышал вздох. Уайтсайд тоже насторожился.
— Здесь кто-то стонет. Послушайте-ка еще раз! — Он склонил голову и стал ожидать. Звук повторился.
Тарлинг бросился к двери каморки Линг-Чу: она оказалась запертой. Сыщик приник к замочной скважине. Снова раздался мучительный стон. Он нажал плечом и выдавил дверь.
Детективам представилось необычайное зрелище. На постели, вытянувшись во весь рост, лежал обнаженный до пояса мужчина. Его руки и ноги были привязаны к ножкам кровати, а лицо покрыто тряпкой. Но Тарлингу прежде всего бросились в глаза четыре тонкие красные линии поперек груди. Это служило признаком, что здесь был применен метод, практикуемый китайской полицией, чтобы заставить признаться упорных преступников: легкие надрезы, сделанные острым ножом, которые лишь слегка задевали кожный покров, но зато потом…
Сыщик огляделся, ища бутылочку с жидкостью, применяющейся во время пытки, но нигде не мог ее найти. Затем сорвал тряпку с лица неизвестного.
Это был Мильбург!

Глава 33

Мистер Мильбург много пережил после того, как расстался с Сэмом Стеем, и до этой минуты. Смерть жены от руки безумного убийцы, о которой он узнал из газет, произвела на него тяжелое впечатление. Мильбург искренне переживал и предавался своему горю. Но послание в Скотленд-Ярд было продиктовано отнюдь не стремлением спасти Одетту, а желанием отомстить человеку, убившему единственную женщину, которую он любил. Не собирался он также и покончить с собой. Уже целый год у него были готовы заграничные паспорта на случай бегства. И именно с этой целью он заранее обзавелся одеждой церковника: Мильбург мог покинуть Англию в любую минуту. Билеты лежали у него в кармане, и, отправляя посыльного в Скотленд-Ярд, он был на полпути к станции Ватерлоо. Там управляющий собирался сесть в поезд, а затем пароходом отплыть в Гавр. Он хорошо знал, что полицейские дежурят на станции, но полагал, что под маской почтенного сельского пастора его не узнают, даже если приказ об аресте уже издан.
Расплачиваясь в станционном киоске за купленные в дорогу газеты и книги, Мильбург почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Испуг сковал его. Но, пересилив себя, он оглянулся и вдруг увидел перед собой желтое лицо китайца, которого когда-то уже встречал.
— Ну, мой милый, — улыбаясь, спросил управляющий, — чем могу служить?
— Идемте со мной, — сказал Линг-Чу, — и для вас будет лучше не поднимать шума.
— Вы, по-видимому, ошиблись.
— Я никогда не ошибаюсь, — спокойно ответил китаец. — Вам достаточно будет сказать полицейскому, стоящему там, напротив, что я перепутал вас с мистером Мильбургом, подозреваемым в убийстве, и тогда у меня будут большие неприятности, — иронически добавил он.
У Мильбурга задрожали губы, его лицо стало бледно-серым.
Сопровождаемый Линг-Чу, он покинул станцию Ватерлоо. Дорога на Бонд-стрит осталась страшным сном в его воспоминаниях. Он не привык ездить в автобусе, так как постоянно заботился о личном комфорте и никогда не экономил на этом. Линг-Чу, напротив, охотно ездил в автобусе и чувствовал себя отлично.
За все время пути они не обменялись ни единым словом. Мильбург приготовился к тому, чтобы отвечать Тарлингу, так как полагал, что китаец лишь послан сыщиком, чтобы привезти его к себе. Но в квартире Тарлинга не оказалось.
— Ну, мой друг, что вам угодно от меня? — спросил задержанный. — Это правда, я мистер Мильбург, но если вы утверждаете, что я якобы совершил убийство, то это — гнусная провокация.
К управляющему дернулась его обычная смелость. Сперва он ожидал, что Линг-Чу доставит его прямо в Скотленд-Ярд, и там его арестуют. Но факт, что его доставили к Тарлингу на квартиру, он объяснил тем, что его положение не настолько отчаянное, как представлялось. Китаец снова повернулся лицом к Мильбургу, схватил его за кисть руки и вывернул ее приемом джиу-джитсу. Прежде чем управляющий мог осознать, что произошло, он уже лежал ничком на полу, и Линг-Чу уперся коленом ему в спину. Он почувствовал, как что-то похожее на петлю обвивается вокруг его локтей, и ощутил пронизывающую боль, когда китаец защелкнул наручники.
— Пора вставать! — резко сказал Линг-Чу, и Мильбург почувствовал на себе невероятную силу китайца.
— Что вы хотите со мной сделать? — испуганно спросил он, отбивая дробь зубами.
Вместо ответа Линг-Чу втолкнул его в маленькую комнату, приподнял и бросил на железную кровать. Пленник рухнул, как колода.
Китаец со знанием дела приступил к процедуре допроса. Он прикрепил длинную шелковую веревку к решетке над изголовьем и искусно надел петлю на шею Мильбурга, так что тот не мог двинуться, не рискуя задохнуться.
Затем Линг-Чу снял с него наручники и привязал руки и ноги к ножкам кровати.
— Что вы собираетесь со мной сделать? — вновь жалобно заскулил Мильбург, но не получил ответа.
Китаец вытащил из своей блузы странного вида нож. При виде его пленник закричал. Он был вне себя от ужаса, но ему предстояло пережить еще более страшные ощущения. Линг-Чу заглушил его жалобный вой, закрыв лицо подушкой. Потом разрезал на нем одежду и оголил по пояс.
— Если вы будете кричать, — спокойно сказал он, — то подумают, что я пою: китайцы не обладают мелодичными голосами, и люди уже часто приходили сюда наверх, когда я распевал китайские песни, так как думали, что кто-то зовет на помощь.
— Этого вы не решитесь сделать! — тяжело дыша, прохрипел Мильбург. — Это карается законом. — Он сделал последнюю попытку спастись: — Вас посадят в тюрьму!
— Тем лучше, — сказал Линг-Чу, — вся жизнь — тюрьма. Но петлю на шею вам наденут и вздернут на виселице.
Он снял со смертельно бледного Мильбурга подушку, чтобы тот наблюдал за всеми его манипуляциями. Китаец совершал ритуал с большим увлечением. Он подошел к стенному шкафчику и вынул оттуда маленькую коричневую бутылочку, которую поставил рядом с кроватью. Сел на кровать и стал разговаривать со своим пленником. Линг-Чу плавно говорил по-английски, хотя иногда делал маленькие паузы в поисках нужного слова. Он был высокопарен и педантичен, говорил медленно, делая ударение на каждом слове.
— Вы не знаете китайцев. Вы никогда не жили в Китае? Я не хочу сказать, что вы несколько недель провели в одном из портовых городов в хорошей гостинице. Как ваш мистер Лайн. И, конечно, пребывание в Китае ничего ему не дало.
— Мне ничего неизвестно об этом, — прервал его Мильбург, чувствуя, что китаец связывает его с приключениями Лайна в Китае.
— Хорошо, — Линг-Чу хлопнул себя плоским лезвием ножа по руке. — Если бы вы жили в Китае, в настоящем Китае, тогда вы, быть может, имели бы представление о нашем народе и его особенностях. Считается, что китайцы не боятся ни смерти, ни боли, но это, понятно, преувеличено. Я знал многих преступников, боявшихся и того, и другого.
На миг его тонкие губы искривились в улыбке, как будто воспоминания доставляли ему удовольствие. Затем он вновь стал серьезным.
— С точки зрения европейца, мы все еще очень необразованны, но мы впитали древнюю культуру, которая гораздо выше западной. Это я и собираюсь втолковать вам.
Когда Линг-Чу приставил к его груди острие ножа, Мильбург онемел от ужаса. Но тот держал нож так легко, что несчастный едва ощущал его прикосновение.
— Мы ценим права личности не так высоко, как европейцы. Например, — заботливо объяснял он Мильбургу, — мы не слишком нежно обращаемся с нашими пленными, когда знаем, что можем получить признание от преступника.
— О чем вы говорите? — содрогаясь, спросил управляющий, которому вдруг пришла в голову ужасная мысль.
— В Англии, а также в Америке преступника после ареста подвергают только продолжительному допросу. При этом он имеет возможность врать, сколько хватит фантазии. И никто не знает, говорит он правду или лжет.
Мильбург тяжело дышал.
— Теперь вы поняли, куда я клоню?
— Я не знаю, чего вы хотите, — дрожащим голосом ответил пленник, — знаю лишь, что собираетесь совершить ужасное преступление.
Линг-Чу сделал ему знак замолчать.
— Я совершенно точно знаю, что делаю. Послушайте. Примерно неделю тому назад ваш шеф, мистер Торнтон Лайн, был найден мертвым в Гайд-Парке. На нем были только рубаха и брюки, и кто-то положил ему на грудь шелковую рубашку, чтобы унять кровь. Он был убит в квартире молодой женщины, чье имя я не могу правильно произнести, но вы знаете, о ком я говорю.
Мильбург неподвижно уставился на китайца и слабо кивнул.
— Вы убили его, — раздельно произнес Линг-Чу, — потому что он знал, что вы его обокрали, и вы боялись, что он передаст вас полиции.
— Неправда! — заревел управляющий. — Это ложь! Говорю вам, что это неправда!
— Сейчас узнаем, так ли это.
Китаец сунул руку в карман. Мильбург широко раскрытыми глазами наблюдал за ним. Тот вынул только серебряный портсигар, взял папиросу и молча курил, не сводя глаз с пленника, потом поднялся, подошел к шкафу, взял оттуда довольно большую бутылочку и поставил ее рядом с маленькой коричневой.
Линг-Чу докурил сигарету и бросил окурок в пепельницу на камине.
— В интересах всех участников, — медленно и спокойно сказал он, — чтобы правда вышла наружу. Это в интересах моего почтенного господина Ли-Иена — ‘охотника за людьми’, а также и в интересах почтенной девушки.
Китаец взял нож и склонился над полумертвым от ужаса Мильбургом.
— Ради Бога, отпустите меня! — закричал несчастный, и его слова потонули в рыданиях.
— Это не принесет вам большого вреда, — китаец молниеносно провел ножом четыре линии по груди Мильбурга. Острое кинжалообразное лезвие, казалось, едва дотрагивалось до кожи пленника, но красные следы от порезов ясно выступали на теле. Пленник чувствовал только щекотку, потом легкую щиплющую боль. Линг-Чу положил нож на стол и взялся за маленькую бутылочку.
— В этом сосуде экстракт из нескольких растений, причем здесь больше всего испанского перца, его особая разновидность, которая растет только в нашей стране. В этой бутылке, — он показал на большую, — особое китайское масло, которое мгновенно успокаивает боль, вызываемую перечной настойкой.
— Что вы делаете?! Вы — собака, дьявол!
— Маленькой кисточкой я буду медленно смазывать порезы перечной настойкой, — он коснулся груди Мильбурга своими длинными пальцами. — Очень медленно, миллиметр за миллиметром. Тогда вы почувствуете боль, какой никогда не испытывали. Вы всю жизнь будете помнить об этом: она пронзит вас с ног до головы. Я часто думал о том, как это просто — узнавать правду, и если вы вообразите, что лишаетесь рассудка от боли, то ошибетесь.
Китаец медленно откупорил бутылочку, обмакнул кисточку в жидкость, и Мильбург с ужасом увидел, как он вытащил ее из горлышка. Линг-Чу внимательно наблюдал за пленником, и когда этот большой человек открыл рот, чтобы закричать, быстро воткнул ему в рот платок, который с невероятной быстротой вытащил из своего кармана.
— Погодите же, погодите! — прохрипел, глотая слова, пленник. — Я должен вам сказать кое-что, что ваш господин должен знать.
— Очень хорошо, — холодно произнес Линг-Чу и вынул платок из его рта. — Итак, теперь говорите, но только правду.
— Что я должен вам сказать? — спросил управляющий, на лбу которого от страха крупными каплями выступил пот.
— Вы должны сознаться, что убили Торнтона Лайна — это единственная правда, которую я желаю выслушать.
— Но, клянусь вам, что не убивал его! Клянусь! Слышите, я говорю правду — воскликнул Мильбург, обезумевший от страха.
Линг-Чу подмигнул ему.
— Нет, погодите, погодите же, — заскулил тот, когда Линг-Чу снова взялся за платок. — Вы знаете, что случилось с мисс Райдер?
— Что случилось с мисс Лайдель? — быстро переспросил Линг-Чу. (Китайцы не выговаривают звук ‘р’)
Чуть дыша, Мильбург рассказал о встрече с Сэмом Стеем. И, запинаясь, пересказал слово в слово весь свой разговор с ним. Линг-Чу, сидя рядом, внимательно слушал. Когда пленник кончил, он отставил бутылочку в сторону и закупорил ее.
— Моему господину угодно, чтобы маленькая молодая женщина была в безопасности, — сказал он. — Сегодня вечером он не вернется, поэтому я сам должен пойти в госпиталь. С вашим допросом можно еще подождать.
— Отпустите меня! — воскликнул Мильбург. — Я хочу помочь вам.
Линг-Чу покачал головой.
— Нет, вы останетесь здесь, — он угрожающе улыбнулся. — Сперва пойду в госпиталь, и если все в порядке, я снова вернусь к вам. Тогда мы посмотрим, в чем вам следует сознаться.
Китаец достал из шкафа чистое белое полотенце, покрыл им лицо своей жертвы и брызнул на него несколько капель из третьей бутылочки, которую он также взял на полке. Мильбург потерял сознание и не мог ничего вспомнить, пока не увидел над собой удивленное лицо Тарлинга.

Глава 34

Сыщик развязал узлы, которыми был привязан к кровати управляющий. Этот большой, сильный человек был бледен, как мел, и весь дрожал. Он не смог сесть без посторонней помощи. Тарлинг с Уайтсайдом внимательно наблюдали за ним. Сыщик исследовал надрезы на груди и облегченно вздохнул, установив, что Линг-Чу еще не успел приступить к пытке, которая так часто доводила китайских преступников до грани безумия. Он нимало не сомневался в том, что именно Линг-Чу доставил сюда Мильбурга и привязал его.
Уайтсайд поднял разорванную в лохмотья одежду, которую китаец сорвал с пленника, и положил ее рядом с ним на кровать. Тарлинг почувствовал вопросительный взгляд помощника.
— Что это все означает?
— Мой друг Линг-Чу хотел на свой собственный лад узнать, кто убил Торнтона Лайна. По счастью, он еще не приступил к пытке. Вероятно, он прервал это занятие, когда Мильбург сказал ему, что мисс Райдер угрожает опасность.
Сыщик посмотрел на обессиленного, измучившегося человека, сидевшего на кровати.
— Он немного крупнее меня, но, думаю, мое платье ему подойдет.
Джек быстро направился в свою спальню и скоро вернулся оттуда с кое-какой одеждой.
— Ну, Мильбург, вставайте и одевайтесь!
Тот, полуголый, взглянул на него. Он все еще был вне себя, его руки и губы дрожали.
— Полагаю, что лучше будет, если вы наденете это платье, а не костюм священника. Правда, моя одежда будет вам не очень к лицу, — саркастически добавил Тарлинг.
Оба сыщика удалились в соседнюю комнату. Спустя некоторое время дверь отворилась. Мильбург, шатаясь, вошел в комнату и тяжело опустился на стул.
— Чувствуете ли вы себя в состоянии выйти на улицу? — спросил Уайтсайд.
— Выйти? — управляющий растерянно оглянулся. — Куда же я должен идти?
— В полицию, — сухо ответил Уайтсайд. — У меня ордер на ваш арест, Мильбург, потому что вас подозревают в совершении умышленного убийства, поджога, воровства и растраты.
— Умышленного убийства! — звенящим голосом воскликнул Мильбург, протягивая к нему дрожащие руки. — Вы не можете обвинять меня в этом, клянусь, что я невиновен!
— Где вы в последний раз видели Торнтона Лайна? — спросил Тарлинг.
Управляющий сделал отчаянное усилие взять себя в руки.
— Я видел его в последний раз живым в его бюро… — начал он.
— Когда вы в последний раз видели Торнтона Лайна? — резко повторил Тарлинг. — Это все равно — видели ли вы его живым или мертвым?
Мильбург не ответил. Уайтсайд положил ему руку на плечо и сказал, глядя в сторону Тарлинга:
— Как полицейский чиновник, я обязан предостеречь вас, что все сказанное сейчас вами может быть использовано против вас в качестве улики на суде.
— Подождите, — ответил Мильбург, Его голос совершенно осип, он едва мог дышать.
— Могу я выпить воды? — попросил он, облизывая языком пересохшие губы.
Тарлинг принес стакан воды, и управляющий осушил его. Казалось, это вернуло ему отчасти высокомерие и нахальство. Он вдруг встал со стула, оправил жилет — на нем был старый охотничий костюм Тарлинга — и в первый раз за все время улыбнулся.
— Господа, — сказал мошенник своим обычным тоном, — вам трудно будет доказать, что я замешан в убийстве Торнтона Лайна, так же как и то, что я имею что-нибудь общее с пожаром на фирме ‘Бешвуд и Саломон’ — предполагаю, вы это имели в виду, говоря о поджоге. И уж труднее всего — что я обкрадывал фирму Торнтона Лайна. Девушка, совершившая это преступление, как вы знаете, Тарлинг, сделала уже письменное признание. — Он, нагло улыбаясь, посмотрел на сыщика, твердым взглядом встретившего его заявление.
— Я ничего не знаю ни о каком признании, — сказал он с ударением на каждом слове.
Мильбург, ухмыльнувшись, склонил голову. Хотя на его лице еще сохранились следы пережитого страха, прежняя самоуверенность явно возвращалась к нему.
— Этот документ был сожжен, и сделали это именно вы, мистер Тарлинг. А теперь я полагаю, что вы достаточно долго водили меня за нос.
— Водил за нос? — возмутился Тарлинг. — Что вы хотите этим сказать?
— Я подразумеваю, что приказ об аресте, который вы мне все время тыкали в нос — блеф.
— Нет, это не блеф, — сказал Уайтсайд, вынимая из кармана сложенный вчетверо документ. Он развернул его и сунул прохвосту под нос. — А на всякий случай у меня при себе вот это, — продолжал он, вынув пару крепких наручников, и надел браслеты на руки перепуганного Мильбурга.
Управляющий, должно быть, очень уж полагался на свое счастье или был абсолютно уверен в том, что ему удалось навсегда скрыть все следы преступления. Но теперь он сник. Тарлинг возмущался его наглой самоуверенностью. Он знал, что улики против Мильбурга по обвинению в поджоге и растрате были призрачными. Но обвинение в убийстве было более реальным. Тот, по-видимому, тоже это просчитал, так как не углублялся в мелочи. Съежившись, он сидел на стуле, и при каждом движении его рук цепочка тихо звенела.
— Если вы снимете с меня это, господа, — сказал он, высоко подняв скованные руки, — тогда я скажу вам многое, что успокоит вас относительно убийства Торнтона Лайна.
Уайтсайд вопросительно посмотрел на Тарлинга, который кивнул в знак согласия. Сейчас же наручники были сняты, и Мильбург стал привычно потирать руки.
Конечно, лучше было бы отправить негодяя в тюрьму и заняться им после обнаружения Одетты. Мысль о ней пронзила сердце Джека.
— Прежде чем вы начнете, скажите мне, в чем вы признались Линг-Чу, почему он оставил вас одного?
— Я рассказал ему о мисс Райдер и высказал предположение, что с ней может случиться несчастье.
— Понимаю, — сказал Тарлинг. — Теперь, мой друг, рассказывайте как можно скорее, только правду: кто убил Торнтона Лайна?
Мильбург улыбался.
— Скажу, если вы мне сумеете объяснить, как Торнтон Лайн попал из квартиры Одетты в Гайд-Парк, потому что я до сих пор твердо уверен в том, что Лайн был убит Одеттой.
Тарлинг нервно заерзал на стуле.
— Лжете! — воскликнул он.
Но мошенник нисколько не смутился.
— Ну, хорошо, — сказал он, — тогда расскажу вам, что знаю об этом деле и что лично я пережил.

Глава 35

— Не буду рассказывать обо всех событиях, — плавно начал Мильбург, — предшествовавших его смерти. Он не был образцовым шефом, он был подозрителен, несправедлив и в некоторых отношениях просто подл. Я знаю, что Лайн подозревал меня. Он вбил себе в голову, что я похитил у фирмы крупные денежные суммы, и мне было известно об этом.
Управляющий любовно потер руки.
— Итак, господа, я протестую против того, что обокрал фирму или виновен в каком-либо другом преступлении.
— Иными словами, вы вообще ни в чем не хотите сознаться?
— Нет, ни в коем случае, — серьезно заявил Мильбург. — Достаточно того, что Лайн долгое время подозревал меня и пригласил сыщика. Это правда, я трачу много денег и владею двумя домами: одним в Кеннон-Роуд и другим в Гертфорде. Но мне везло на бирже, и благодаря этому я покрывал свои расходы. Тем не менее, совесть не давала мне покоя, потому что я был ответственен за все счетоводство фирмы и отчасти догадывался, что кто-то обманывает фирму. Поэтому я стал проводить расследование. Вы поймете, что моральная ответственность за фирму Лайна возлагала на меня тяжелое бремя.
— Вы говорите, как пишете, — сказал Уайтсайд. — Я не верю ни одному вашему слову. Я считаю вас крупным вором, Мильбург. Но продолжайте.
— Благодарю вас, — саркастически парировал наглец. — Ну вот, господа, обстоятельства настолько обострились, что я не переживал ни о чем так, как о моей любимой жене, которая в случае чего не перенесла бы этого позора. Мисс Одетта Райдер была уволена со службы, потому что она отклонила предложение шефа. Мистер Лайн всю свою ярость обратил на нее, и это навело меня на одну мысль. Вечером после разговора, в котором и вы принимали участие, мистер Тарлинг, я допоздна работал в бюро, приводя в порядок письменный стол хозяина. Мне пришлось на минуту покинуть комнату, а когда я вернулся, света не было. Восстановив освещение, я увидел на письменном столе револьвер. Раньше я, впрочем, показал, — с этими словами он снова обратился к Тарлингу, — что не нашел его. Мне очень жаль, что я сказал вам неправду. Итак, я нашел револьвер, сунул его в карман и взял к себе домой. По всей вероятности, именно из этого оружия застрелили Торнтона Лайна.
Сыщик кивнул.
— В этом я никогда не сомневался, Мильбург, но у вас был еще и револьвер, купленный уже после убийства у Джона Уодхема в Гольборн-Парке.
Управляющий наклонил голову в знак согласия.
— Совершенно верно, — согласился он, — оружие все еще у меня. Я проживаю в своей квартире в Кеннон-Роуд.
— Можете не продолжать дальше. Скажу вам только, что точно знаю, где вы достали револьвер, из которого дважды выстрелили в меня в тот вечер, когда я привез Одетту Райдер из Эшфорда.
Мильбург закрыл глаза, и на его лице появилось выражение покорности.
— Полагаю, что будет лучше сейчас не противоречить, — сказал он. — Я буду рассказывать, придерживаясь исключительно фактов.
Тарлингу хотелось громко расхохотаться: нахальство этого типа превосходило все, виденное им доселе. Если бы Мильбург не обвинил Одетту Райдер в убийстве, Джек оставил бы его с Уайтсайдом и отправился бы на поиски Сэма Стея, хотя это и казалось безнадежным делом.
— Я взял револьвер домой, — продолжал Мильбург. — Вы сами понимаете, что я был близок к нервному припадку. Я чувствовал на себе тяжкую ответственность и знал также, что придется покончить все счеты с жизнью, если мистер Лайн не поверит уверениям в моей невиновности.
— Иными словами, вы хотели покончить самоубийством? — иронически заметил Уайтсайд.
— Да, так обстояло дело, — мрачно ответил Мильбург. — Мисс Райдер была уволена, и я стоял на пороге разорения. Ее мать тоже была бы втянута в это дело. Я был в полной растерянности. Вдруг мне пришла в голову мысль: Одетта Райдер так любит свою мать, что способна ради нее на любые жертвы. Что если она возьмет на себя ответственность за все нарушения в кассовых книгах фирмы? Она могла бы на время скрыться на континенте — до тех пор, пока дело не заглохнет. Я собирался посетить ее на следующий день, но все еще сомневался, выполнит ли она мою просьбу. Нынешние молодые люди очень эгоистичны и самолюбивы. В тот же вечер, выйдя из дому, я случайно встретил Одетту, когда она собиралась уехать в Гертфорд, рассказал ей обо всем, и бедная девушка, понятно, ужаснулась, но мне удалось убедить ее: она подписала признание в растратах, то самое, которое вы, мистер Тарлинг, уничтожили.
Уайтсайд поглядел на Джека.
— Об этом я ничего не знаю, — сказал он с легким упреком.
— Мы еще вернемся к этому обстоятельству, — успокоил его сыщик. — Продолжайте, Мильбург.
— Я телеграфировал миссис Райдер о том, что ее дочь этим вечером не приедет в Гертфорд. Телеграфировал также и мистеру Лайну и просил его встретиться со мной в квартире Одетты. На всякий случай я подписался ее именем, так как не сомневался, что в этом случае он непременно последует моему приглашению.
— Вы хотели таким образом уничтожить все подозрения, которые могли пасть на вас, — резко возразил ему Тарлинг, — и чтобы ваше имя не фигурировало в этой истории.
— Да, — медленно ответил Мильбург с таким видом, как будто мысль об этом только сейчас пришла ему в голову. — Я поспешно закончил разговор с мисс Райдер и попросил ее не возвращаться в свою квартиру. Обещал ей, что сам зайду туда и упакую все, что необходимо в дороге. Я собирался потом доставить на автомобиле чемодан на станцию Чаринг-Кросс.
— Следовательно, это вы упаковали маленький чемоданчик? — спросил Тарлинг.
— Я во всяком случае не успел упаковать его полностью, — поправил его Мильбург. — Вы видите, что я ошибся во времени. Как только я собрался укладывать вещи, стало ясно, что мне не успеть на станцию. Я условился с мисс Райдер, что позвоню ей за четверть часа до отхода поезда, если не сумею прийти. Она ожидала меня в одной гостинице недалеко от вокзала. Я надеялся быть у нее, по крайней мере, за час до отъезда. Но, увидев, что это невозможно, оставил чемодан и пошел в метро позвонить по телефону.
— Как же вы попали в квартиру? — спросил Тарлинг. — Швейцар у парадных дверей сказал, что никого не видел.
— Через черный ход. Очень легко войти в квартиру мисс Райдер с улицы за домом, там удобный ход.
— Совершенно верно, — сказал сыщик, — продолжайте.
— Я уже забежал вперед: чемодан я паковал позже. Распрощавшись с мисс Райдер, я составил подробный план. Я могу углубиться в дебри, если начну пересказывать все, о чем хотел переговорить с Лайном.
— Вы, конечно, собирались заявить ему, что во всем виновата мисс Райдер, — вмешался сыщик. — Я точно знаю все, что вы собирались сказать.
— В таком случае, разрешите поздравить вас, мистер Тарлинг, вы умеете читать чужие мысли, потому что я еще никому не доверял свои тайны. Но это не относится к делу. Я собирался вместе с мистером Лайном замять это дело. Хотел напомнить ему о том, что долгие годы верно служил ему и его отцу. И если бы это не подействовало и он все-таки упорствовал в намерении возбудить против меня дело, я собирался застрелиться у него на глазах.
Последние слова он произнес театральным, напыщенным тоном, но на его слушателей это не произвело ни малейшего впечатления. Уайтсайд лишь на минуту оторвался от протокола и подмигнул Тарлингу.
— Вам, кажется, доставляет удовольствие готовиться к самоубийству, чтобы потом изменить свое решение, — сказал Уайтсайд.
— Мне очень жаль, что вы так легко говорите о таком серьезном деле. Как я уже сказал, мне пришлось довольно долго ждать. Когда я вернулся в квартиру мисс Райдер, уже стемнело. Одетта отдала мне все ключи, и я без всякого труда нашел ее чемоданчик. Он находился в столовой, в нижнем отделении буфета. Я положил его на кровать и стал упаковывать, как умел, так как мало разбираюсь в том, что нужно дамам в дороге. Тем временем мне стало очевидно, что я уже не попаду к поезду вовремя. По счастью, я условился с мисс Райдер позвонить ей в случае, если не успею на вокзал.
— Между прочим, разрешите спросить вас, — прервал его Тарлинг, — как вы были одеты?
— Как одет? Разрешите мне подумать. На мне было тяжелое пальто: насколько я помню, ночь была прохладная и туманная.
— Где у вас был револьвер?
— В кармане пальто, — быстро ответил Мильбург.
— Вы надели пальто?
Мильбург минуту подумал.
— Я снял его, находясь в квартире, и повесил возле постели, рядом с нишей, в которой хранились платья мисс Райдер.
— Когда вы пошли звонить, взяли с собой пальто?
— Нет, это я знаю совершенно точно, — сейчас же ответил Мильбург. — Помнится, я потом еще подумал, как глупо с моей стороны было взять с собой пальто и не надевать его.
— Продолжайте, — нетерпеливо проговорил Тарлинг.
— Я зашел на станцию метро, позвонил в гостиницу, но, к моему удивлению, мисс Райдер не отвечала. Я спросил швейцара, не видел ли он молодую даму в таком-то платье, ожидавшую в вестибюле. Он ответил отрицательно. Значит, не исключалась возможность, что девушка вернулась к себе на квартиру.
— Держитесь ближе к фактам, — перебил его Уайтсайд. — Нам не нужны ваши предположения и теории. Рассказывайте нам просто, что случилось, и мы сами сделаем выводы.
— Ну, хорошо, — любезно ответил Мильбург. — Когда я позвонил, была половина десятого. Вы помните, что я телеграфировал мистеру Лайну, чтобы он встретился со мной в квартире мисс Райдер в одиннадцать часов. Следовательно, не было никакой причины возвращаться раньше назначенного срока, в крайнем случае, на несколько минут раньше, чтобы впустить мистера Лайна. Вы спрашивали меня, — обратился он к Тарлингу, — надел ли я пальто? Теперь вспоминаю, что пошел за ним обратно в квартиру мисс Райдер. На улице за домом толпились люди. Я не хотел привлекать внимания и ждал, пока все уйдут. Потом начал мерзнуть и, чтобы убить время, зашел в кинотеатр. А сейчас я приступаю к важнейшей части своих показаний и прошу обратить внимание на мельчайшие подробности. Я очень заинтересован в поимке преступника и его обезвреживании.
Тарлинг поторопил его, но Мильбург оставался верен себе.
— Позже улица опустела, но у черного хода стоял небольшой желтый автомобиль. Ни в автомобиле, ни поблизости от него никого не было. Тогда я как-то не узнал машину Торнтона Лайна. Дверь черного хода была открыта, хотя я помнил, что, уходя, запер ее. Я открыл дверь в квартиру и вошел. Уходя, я выключил освещение, но, к моему удивлению, в спальне Одетты виднелся свет. Еще раньше я услышал запах жженого пороха. Я увидел мужчину, лежавшего на полу лицом вниз, быстро вошел, повернул его на спину и с ужасом узнал в этом человеке мистера Торнтона Лайна. Он был без сознания, и кровь сочилась из раны в его груди. Мне показалось, что он уже умер. Я страшно растерялся. Моей первой мыслью было, что Одетта Райдер по какой-нибудь причине вернулась домой и застрелила его. И странно: окно спальни было широко раскрыто.
— Но оно защищено крепкой решеткой, — сказал Тарлинг. — Через него невозможно скрыться.
— Я исследовал рану, — продолжал Мильбург, — и нашел, что она очень опасна. Торнтон Лайн еще подавал слабые признаки жизни. Я хотел остановить сочившуюся из раны кровь, выдвинул ящик комода и вынул первую попавшуюся вещь. Мне нужно было наложить кое-что на рану, и для этого я использовал платочки Одетты. Сперва я снял с него сюртук и жилет, что было очень трудно. Потом поднял его, насколько это было возможно. Но он умер, вероятно, в то время, когда я накладывал повязку.
Внезапно я понял, в каком ужасном положении оказался. Меня охватила паника. Что будет, если кто-нибудь застанет меня? Я схватил свое пальто и поспешил возвратиться домой в ужасном состоянии.
— Вы не погасили свет? — спросил Тарлинг.
Мильбург подумал.
— Да, — сказал он, — я забыл его выключить.
— Вы оставили тело в квартире?
— Готов присягнуть в этом.
— А револьвер был у вас в кармане, когда вы ушли?
Мильбург покачал головой.
— Почему же вы не сообщили об этом полиции?
— Потому что боялся. Я был перепуган насмерть. Трудно сознаваться в этом, но я по природе труслив.
— Был ли еще кто-нибудь в помещении? Вы обследовали комнату?
— Насколько можно было судить, там никого не было, кроме меня. Но я же сказал вам, что окно было открыто. Да, оно зарешечено, но худощавый человек легко может протиснуться сквозь железные прутья, как, например, девушка.
— Это невозможно, — коротко ответил Тарлинг. — Расстояние между прутьями решетки не позволяет этого сделать. Вы кого-нибудь подозреваете?
— Нет, я не знаю, — твердо ответил Мильбург.
Сыщик как раз собирался что-то сказать, как вдруг раздался телефонный звонок. Он взял трубку и услыхал хриплый громкий голос, по-видимому, не привыкший говорить по телефону.
— Здесь мистер Тарлинг?
— Да, это я.
— Она с вами очень дружна, не правда ли? — незнакомец звонко рассмеялся.
Джека охватил леденящий ужас, так как, несмотря на то что он ни разу не говорил с Сэмом Стеем, интуиция подсказала ему, что у аппарата этот сумасшедший.
— Вы завтра найдете ее, это значит, только то, что от нее останется, — от женщины, предавшей его… — Собеседник бросил трубку.
Тарлинг, стараясь подавить волнение, вызвал дежурного по станции.
— Откуда звонили?
Вскоре ему ответили, что он разговаривал с Хендом.

Глава 36

Одетта Райдер удобно устроилась на мягком сиденьи автомобиля. Почувствовав легкую слабость, она закрыла глаза. Сказывались волнение и тревоги последнего времени. Мысль о том, что Тарлинг нуждается в ней, дала ей силы дойти до автомобиля, но теперь, сидя в темном лимузине, девушка вновь почувствовала физическую слабость. Автомобиль проезжал по бесконечно длинным улицам. Она не знала, какой дорогой они едут, и это было не так важно. Ей неизвестно было даже, в каком районе находится госпиталь.
Однажды, когда они проезжали по оживленной улице, Одетта увидела, что люди оборачивались вслед автомобилю. Полицейский крикнул что-то… До ее сознания доходило только, как виртуозно шофер ведет лимузин. Лишь когда машина вылетела на загородное шоссе, девушку охватило смутное предчувствие. Но она опять расслабилась, когда по знакомым приметам поняла, что они едут в Гертфорд.
Вдруг автомобиль резко свернул на проселочную дорогу и развернулся. Вскоре после этого он остановился. Сэм Стей выключил мотор. Потом вышел и открыл дверцу.
— Выходи, — сказал он грубо.
— Что? — в ужасе переспросила девушка.
Но прежде чем она успела еще что-нибудь сказать, водитель выдернул ее из машины, так что она упала в траву.
— Ты что, меня не знаешь?
Он так схватил ее за плечи, что Одетта закричала от боли. Безумец не давал ей встать. Она стерла колени, сопротивлялась и пыталась понять, кто этот маленький человечек.
— Я узнаю вас, — сказала она, наконец, затаив дыхание. — Вы тот человек, который пытался вломиться в мою квартиру?
Сэм ухмыльнулся.
— Я тоже знаю тебя, — грубо расхохотался он. — Ты дьявольское отродье, которое подкараулило его — этого лучшего человека во всем мире! Он лежит сейчас в мавзолее на кладбище в Хайгете, двери мавзолея — совсем как церковные, туда я сегодня ночью доставлю тебя. Ты… проклятая тварь! Я сброшу тебя туда, все глубже и глубже, и ты будешь там, у него, потому что он хотел иметь тебя.
Стей схватил ее за руки и заглянул ей прямо в глаза.
В горящем взоре помешанного было столько дикости и бесчеловечной жестокости, что Одетта от страха не в состоянии была издать ни звука. Мисс Райдер потеряла сознание, он обхватил ее и поднял с земли.
— Что, обморок? Еще рановато! — хрипло воскликнул он. Его резкий смех жутко отозвался в ночной тишине.
Стей положил ее на траву в стороне от дороги, вытащил ремень, хранившийся у него под сиденьем, и связал ей руки. Потом взял шаль девушки и обмотал ей рот.
Наконец сумасшедший поднял ее и положил на заднем сиденьи автомобиля. Захлопнув дверцу, он сел за руль и полным ходом рванул в Лондон. На въезде в Хенден Сэм увидел табачную лавку. Остановившись чуть дальше в темной части улицы, он обернулся на пленницу и увидел, что та упала с сиденья и лежит неподвижно.
Удовлетворенно хмыкнув, он поспешил в лавку, где находился городской телефон-автомат. Ему вдруг пришло в голову, что можно отомстить еще одному человеку — сыщику с пронизывающим взглядом, который допрашивал его, когда с ним случился припадок, — Тарлингу… так его звали, да!
Стей перелистал телефонную книгу и нашел нужный номер. В следующую минуту он уже разговаривал с сыщиком. Затем резко повесил трубку и вышел.
Лавочник, невольно слышавший говорящего, подозрительно проводил его взглядом. Сэм Стей подбежал к автомобилю, вскочил в него и поехал дальше.
К кладбищу в Хайгет!
Главные ворота, наверное, уже закрыты, но ничто не помешает ему выполнить свой план. Может быть, лучше сперва убить ее, а потом перебросить через забор? Но было бы гораздо большей местью затащить ее на кладбище и живьем столкнуть к мертвому в холодную сырую могилу. Через маленькие двери, которые открываются, как церковные.
Мысль об этом доставила ему такую радость, что он прокричал какой-то клич и затянул отвратительную песню. Преходившие по улице пешеходы с удивлением оглядывались. Но Сэм Стей был счастлив, так счастлив, как никогда еще в своей жизни.
…Кладбище в Хайгете было закрыто. Мрачные железные ворота преграждали доступ, а стены ограды были чересчур высоки. Это место ему не понравилось, так как кругом были жилые дома. Он долго искал удобное место, где стены были пониже. Поблизости никого не было, и можно было не опасаться, что кто-нибудь помешает ему. Сэм заглянул в автомобиль и с удовольствием увидел, как корчится пленница.
Он подъехал вплотную к кладбищенской стене, подошел к дверце и рванул ее.
— Выходи! — яростно заорал он и протянул руку, но вдруг что-то выскочило из автомобиля и бросилось на него, схватив за горло и прижав к стене.
Стей боролся с отчаянием безумца, но он напрасно пытался освободиться от Линг-Чу, чьи руки, как стальные тиски, сжимались вокруг его горла.

Глава 37

Тарлинг повесил трубку и с мучительным стоном опустился на стул. Он побледнел и мгновенно осунулся.
— Что с вами? — спросил Уайтсайд. — Кто это был?
— Сэм Стей. Одетта в его власти.
— Это опасно!
Уайтсайд замолчал. Лицо Мильбурга передернулось, когда он увидел отчаяние Тарлинга.
— Это уже чересчур, — сказал он.
Вновь зазвонил телефон. Джек схватил трубку и склонился над столом. Уайтсайд увидел, как в глазах Тарлинга мелькнули изумление и радость.
У аппарата была Одетта.
— Да, я, это я! Слава Богу! Где ты? С тобой все в порядке?
— Я в табачной лавке.
Наступила пауза: очевидно она спрашивала кого-то, как называется улица. Потом снова раздался ее голос, и она назвала адрес.
— Подожди меня там, я буду скоро. Погоди. Уайтсайд, поскорее достаньте машину! Как тебе удалось спастись?
— Долго рассказывать. Твой друг китаец спас меня. Этот ужасный человек остановился невдалеке от табачной лавки, чтобы позвонить по телефону, и тут, словно чудом, появился Линг-Чу. Он, должно быть, лежал на крыше лимузина, потому что я слышала, как он сошел сверху. Он помог мне выйти, привел меня в темную подворотню и сам лег на мое место в автомобиле. Но, пожалуйста, не спрашивай меня больше ни о чем. Я страшно устала.
Полчаса спустя Тарлинг уже был с ней и выслушал всю историю по дороге в госпиталь.
Когда Джек вернулся домой, Линг-Чу еще не было, но он встретил там Уайтсайда, сообщившего, что отправил Мильбурга в полицию. На следующий день был назначен официальный допрос.
— Никак не могу понять, что случилось с Линг-Чу? Ему уже давно следовало бы вернуться.
Была половина второго ночи. Тарлинг по телефону осведомился в Скотленд-Ярде — нет ли там каких-нибудь известий о китайце, но ничего не узнал.
— Конечно, возможно, — заметил сыщик, — что Стей поехал на автомобиле в Гертфорд. Этот человек — безумец, и очень опасен.
— Все преступники более или менее безумны, — с философским спокойствием заметил Уайтсайд. — Что вы скажете о показаниях Мильбурга?
Тарлинг пожал плечами.
— Трудно сделать окончательные выводы. Некоторые из его показаний, безусловно, верны, и я как-то убежден в том, что он не солгал в главном, но все-таки вся его история просто невероятна.
— У Мильбурга было время все это как следует обдумать, — предупредил Уайтсайд. — Хитрый тип! я ничего иного и не ожидал, как то, что он наплетет какую-нибудь дикую историю.
— Возможно, что вы правы. Но, несмотря на это, он, пожалуй, в общем сказал правду.
— Но кто же тогда убил Торнтона Лайна?
— Вы, видимо, так же далеки от решения этой загадки, как и я, и все-таки, мне кажется, я нашел ключ к отгадке, которая может показаться нормальному человеку фантастикой.
На лестнице послышались легкие шаги. Тарлинг поспешил к двери.
Вошел Линг-Чу — спокойный и непроницаемый, как всегда.
Его лоб и правая рука были забинтованы.
— Хелло, Линг-Чу! — сказал Тарлинг. — Где тебя ранили?
— Это не важно.
— Где Сэм Стей?
Линг-Чу — сперва зажег сигарету, погасил спичку и аккуратно положил ее в пепельницу.
— Этот человек спит на полях ночи, — просто сказал китаец.
— Умер?! — спросил пораженный сыщик. — Ты убил его?!
Линг-Чу глубоко затянулся, выпуская дым через нос.
— Он уже в течение многих дней был обречен на смерть, — сказал доктор в большом госпитале. Я один или два раза ударил его по голове, но не очень сильно, а он немного порезал меня ножом, но это не было страшно.
— Сэма Стея, стало быть, больше нет в живых? — задумчиво произнес Джек. — Тогда и мисс Райдер уже вне опасности.
Китаец улыбнулся, растянув губы до самых ушей.
— Благодаря этому еще многое объяснилось, потому что перед смертью он еще раз пришел в полное сознание и захотел, чтобы его признание запротоколировали. Большой доктор в госпитале послал за судьей или чиновником.
Тарлинг и Уайтсайд напряженно слушали.
Когда больной умер, секретарь наскоро переписал все на машинке и дал мне копию для того, чтобы я мог передать все своему господину. Одну копию он оставил себе, а оригинал получил судья.
Он вынул из кармана сверток, Тарлинг взял в руки объемистый протокол. Потом удовлетворенно посмотрел на Линг-Чу.
— Ты можешь спокойно сесть. Сперва расскажи мне обо всем, что случилось.
Китаец с легким поклоном взял стул и сел на почтительном расстоянии от стола. Тарлинг видел, что он почти выкурил свою сигарету и подал ему коробку.
— Ты должен знать, господин, что я — против твоей воли и без твоего ведома — доставил сюда и допросил человека с хитрым лицом. В этой стране так не делается, но я решил, что лучше всего было бы, если бы правда выплыла наружу. Я все подготовил к пытке, когда он сознался, что маленькая молодая женщина находится в опасности, поэтому я и оставил здесь его одного. Я не думал, что господин вернется до завтрашнего утра, и пошел к дому, где охранялась маленькая молодая женщина. На перекрестке у госпиталя я видел, как она садилась в машину. С большим трудом мне удалось догнать автомобиль. Я уцепился сзади и при первой же возможности взобрался наверх и лег на крыше плашмя. Кое-кто заметил меня и кричал об этом шоферу, но тот не обратил внимания.
Я долго лежал наверху. Машина выехала за город и вернулась в город, но прежде чем этот человек поехал обратно, он остановился, и я видел, как он очень злобно разговаривал с маленькой женщиной. Я уже хотел броситься на него, но маленькая молодая женщина потеряла сознание. Он поднял ее и снова положил в автомобиль. Потом поехал обратно в город и остановился у лавки, где был телефон. Пока он ходил туда, я спустился с крыши, вынул из автомобиля маленькую молодую женщину, развязал ей руки, проводил к воротам и сам лег в автомобиль на ее место. Мы долго ехали, потом он остановился у высокой стены. И тогда, господин, я выскочил, и мы стали бороться, — просто сказал Линг-Чу. — Я не сразу сумел справиться с ним, а потом мне пришлось нести больного. Мы подошли к полицейскому, который в своем автомобиле доставил нас в госпиталь, где перевязали мои раны. Тогда врачи подошли ко мне и сказали, что этот человек при смерти и желает видеть кого-нибудь, потому что у него на совести есть такое, что не дает ему покоя, и ему хочется облегчить свою душу. И он говорил, господин, и человек писал целый час, а потом этот больной отправился к своим предкам.
Китаец, как всегда, внезапно оборвал свой рассказ. Тарлинг взял бумаги, раскрыл их и просмотрел лист за листом. Уайтсайд терпеливо сидел рядом, — не прерывая его.
Сыщик кончил читать и сидел, задумавшись.
— Торнтона Лайна убил Сэм Стей!
Инспектор изумленно уставился на него.
— Что?!
— Я уже какое-то время предполагал это, но у меня не хватало одного или двух звеньев в цепи доказательств, которые никак не удавалось получить. Я прочту вам существенную часть протокола.

Глава 38

‘…Когда меня последний раз выпустили из тюрьмы, Торнтон Лайн приехал за мной в красивом автомобиле. Он держался так, как будто ничего не случилось, взял меня к себе домой, угощал и поил самым лучшим. Он сказал мне, что был позорно предан одной девушкой, которой помогал. Она служила у него, он дал ей работу, когда она умирала с голоду. В благодарность за это она оклеветала его. Она, должно быть, была очень злой девушкой, ее звали Одетта Райдер. Я прежде никогда не видел ее, но после того что он мне рассказал, стал ее ненавидеть. И чем больше он мне рассказывал о ней, тем больше мне хотелось отомстить за него.
Мистер Лайн сказал мне, что она очень красива, и я вспомнил о том, что один из моих товарищей по тюрьме облил серной кислотой лицо девушки, которая обманула его.
Я проживал в Лондоне в доме одного старика, бывшего преступника, который сдавал комнаты только таким, как мы. Там приходилось платить больше, но квартира стоила этого, потому что когда полиция наводила какие-нибудь справки, он и его жена постоянно надували ее.
Я сказал своему хозяину, что 14-го числа собираюсь кое-что натворить и дал ему фунт. Побывал у мистера Лайна вечером 14-го и сказал ему, что собираюсь сделать. Я показал ему также бутылочку с серной кислотой, которую купил на Ватерлоо-Роод. Он сказал мне, что этого не надо. Наверное, хотел остаться в стороне. Мистер Лайн попросил меня также предоставить девушку ему. А он уже сам с ней рассчитается.
Я вышел из его дома в девять вечера и сказал ему, что иду к себе на квартиру. Но в действительности отправился к Одетте Райдер. Я уже знал квартиру, побывал там раньше, чтобы по поручению мистера Лайна оставить несколько бриллиантов из его магазина. Он собирался потом обвинить девушку в краже. Я в тот раз внимательно осмотрел дом и знал, что с черного хода можно туда пройти.
Я решил остаться до ее прихода. Это совпадало с моим планом. В квартире было темно. Я нашел спальню и спрятался там в нише для платьев и пальто, прикрытой занавеской.
Тем временем я услышал, как снаружи отперли дверь. Вошел мистер Мильбург. Он зажег свет и запер за собой дверь. Потом снял пальто и повесил его на крюк перед нишей. Я затаил дыхание от страха, что он может найти меня, но он снова ушел.
Он, однако, скоро вернулся и осмотрел все помещение, как будто искал что-то. Но потом прошел в другую комнату. Я выглянул из-за занавески и заметил, что из кармана его пальто торчала револьверная кобура. Я не знал, зачем ему нужен револьвер. Но я решительно взял его, чтобы иметь при себе оружие на случай, если меня накроют и придется защищаться.
А через некоторое время он вернулся с чемоданом, положил его на кровать и начал упаковывать. Вдруг он посмотрел на часы, пробормотал что-то про себя, потушил свет и поспешно ушел. Я долго ждал, что он вернется, но он не пришел. Наконец я осмелился выйти из своего убежища и рассмотрел револьвер.
Он был заряжен. Обычно при взломах я не брал с собой оружия, но теперь подумал, что на этот раз будет лучше иметь его при себе, чтобы иметь возможность уйти при любых обстоятельствах.
Я вылез из ниши, сел на подоконник, ожидая мисс Райдер, закурил сигарету и открыл окно, чтобы рассеялся табачный дым, который мог выдать меня. Я взял бутылку с серной кислотой, открыл ее и поставил на стул рядом с собой. Мне пришлось долго ждать в темноте, но приблизительно в одиннадцать часов наружная дверь тихо открылась и кто-то вошел в переднюю. Я понял, что это не Мильбург, потому что тот шагал тяжело, а это существо двигалось почти бесшумно, не слышно было даже, как открылась дверь спальни. Я ждал, держа руку на бутылке с кислотой, когда включат свет, но этого не случилось. Не знаю, почему я пошел навстречу вошедшему.
Но раньше, чем я понял, что случилось, кто-то крепко схватил меня сзади за горло, так что невозможно было дышать. Теперь я все-таки подумал, что это Мильбург, который обнаружил меня еще в первый раз, а теперь вернулся, чтобы схватить. Я попытался освободиться, но он нанес мне сильный удар под подбородок.
Я очень боялся, что шум разбудит соседей и привлечет сюда полицию. Из страха я, должно быть, потерял рассудок, потому что раньше, чем понял, что делаю, вытащил револьвер и выстрелил наугад. Кто-то тяжело рухнул на пол. Придя в себя, я заметил, что держу в руках оружие. Моей первой мыслью было отделаться от него. В темноте я нащупал маленькую корзинку, открыл ее, нашел в ней лоскутки материи, мотки шерсти и разные ленты. Сунул револьвер туда, прошел ощупью к стене и зажег свет.
Тут я услышал, как в замке повернули ключ, и кто-то отпер дверь. Я посмотрел на фигуру, лежавшую ничком, и снова спрятался в нише. Теперь вошел Мильбург. Он повернулся ко мне спиной. Когда он поднял неизвестного, я не мог различить его лица. Мильбург поспешно рванул что-то из ящика комода и обвязал вокруг груди этого человека. Я еще видел, как он снял с него сюртук и жилет, потом убежал из квартиры. Я снова вышел из своего убежища, подошел к лежащему и вдруг понял, что убил моего дорогого мистера Лайна.
Я почти обезумел от тоски и боли и не понимал, что делаю. Думал только о том, что должна быть какая-нибудь возможность спасти Торнтона Лайна. Он не мог, не должен был умереть. Нужно было тотчас же доставить его в госпиталь. Мы уже однажды собирались пойти вместе на квартиру девушки, и при этом он сказал мне, что на всякий случай оставит свой автомобиль за домом. Я поспешил на улицу по черному ходу и увидел автомобиль.
Вернувшись в спальню, я поднял мистера Лайна, отнес его в машину и посадил на мягкое сиденье. Потом сходил за сюртуком и жилетом и положил их рядом с ним. Я поехал к Сент-Джордж госпиталю, но остановился со стороны парка, так как не хотел, чтобы люди меня увидели.
В темном месте я остановил автомобиль и посмотрел на Торнтона Лайна, но когда ощупал его, то почувствовал, что он холодный и был уже мертв.
Потом я просидел около двух часов рядом с ним в автомобиле и плакал, как еще никогда в своей жизни. Наконец я взял себя в руки и отнес его на одну из боковых дорожек. У меня еще хватило соображения понять, что будет плохо, если меня найдут поблизости. Но я все еще не мог покинуть его, и после того, как скрестил ему руки на груди, еще два часа просидел рядом с ним. Ему так холодно и одиноко было на траве, и мое сердце истекало кровью. Когда забрезжил рассвет, я увидел, что на клумбе, недалеко от этого места, росли желтые нарциссы. Я сорвал несколько цветов и положил ему на грудь, потому что очень его любил’.
Тарлинг поднял голову и посмотрел на Уайтсайда.
— Это разгадка тайны желтых нарциссов, — медленно сказал он.
— Во всяком случае, весьма простое объяснение. И рассеивается подозрение против нашего друга Мильбурга.

* * *

Через неделю после этого двое — мужчина и женщина, — медленно шли вдоль дюн по берегу моря. Они молча прошли целую милю.
— Я так быстро устаю, не присесть ли нам? — неожиданно сказала Одетта Райдер.
Тарлинг сел рядом с ней.
— Сегодня утром я прочла в газете, что ты продал фирму Лайна.
— Совершенно верно, — ответил Джек. — По многим причинам мне не хотелось бы продолжать это дело. И я не хочу больше оставаться в Лондоне.
Она сорвала травинку.
— Ты снова уедешь за море?
— Да, но на этот раз не один.
Одетта удивленно посмотрела на него.
— Да, я говорю о себе и об одной девушке, которой объяснился в любви в Гердфорде.
— Я причинила тебе так много неприятностей… Я думала, что ты сказал так из-за того, что я была в безнадежном положении.
— Я признался тебе только потому, что люблю тебя больше жизни, милая Одетта.
— И куда же мы поедем? — кокетливо спросила она.
— В Южную Америку. А потом, в прохладное время года, в Китай.
— Но почему в Южную Америку?
— Ну, во-первых, потому что это экзотические края, а, во-вторых, дорогая, там цветут прекрасные цветы, которые называются желтые нарциссы.
И Тарлинг крепко поцеловал в губы свою суженую.
Уоллес Эдгар
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. В сетях аферистки, Уоллес Эдгар, Год: 1924
  2. Тайна желтых нарциссов, Уоллес Эдгар, Год: 1920
  3. Таинственный двойник, Уоллес Эдгар, Год: 1924
  4. Лицо во мраке, Уоллес Эдгар, Год: 1924
  5. Бандит, Уоллес Эдгар, Год: 1930
  6. Шутник, Уоллес Эдгар, Год: 1926
  7. Доносчик, Уоллес Эдгар, Год: 1929
  8. Мститель, Уоллес Эдгар, Год: 1925
Электронная библиотека