Сын палача, Уоллес Эдгар, Год: 1925 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 127 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Эдгар Уоллес

Сын палача

Edgar Wallace. ‘The Fellowship of the Frog’, 1925

Перевод с английского.

Изд.-коммер. фирма ‘Гриф’, Харьков, 1996

OCR и редакция Dauphin, август 2004

Глава 1

Стемнело, когда двое бродяг, обойдя стороной небольшую деревню, вновь очутились на почтовой дороге. Кружной путь оказался для них утомительным: ливший весь день дождь превратил вспаханные поля в настоящее болото.

Один из бродяг был очень высок ростом, небритый, в полинялом оборванном пальто, застегнутом на все пуговицы, с помятой шляпой на затылке. Рядом с ним его светловолосый спутник с остроконечной бородкой выглядел малышом, хотя был коренаст и выше среднего роста. За время пути они не обменялись ни единым словом, лишь тот, что поменьше, оглядывался время от времени, проверяя, не преследует ли их кто-нибудь. Вскоре путешественники вновь свернули с дороги, пересекли поле и подошли к краю необработанной полосы.

— Еще немного и будем на месте, — проворчал светловолосый, на что другой только усмехнулся. Он, казалось, был совершенно безразличен ко всему происходящему, хотя на самом деле примечал каждую деталь. Проходя мимо полусгнившего столба с дорожным указателем, долговязый попытался прочитать надпись, но в наступившей темноте это ему не удалось. Незаметно он переложил свой револьвер в наружный карман пальто.

Ждать помощи было неоткуда. Карло забрал его в свой невзрачный автомобиль в окрестностях Сити и долго колесил, избегая центральных улиц, пока не убедился, что слежки нет. И вот теперь они оказались за городом в абсолютно незнакомом Гентеру месте.

Бродяги взобрались на холм, заросший сорной травой, и увидели перед собой каменоломню. Повсюду валялись ржавые тачки и рельсы. В стороне, на самом краю обрыва, приютилась деревянная постройка. Карло направился к ней.

— Нервничаешь? — спросил он насмешливо.

— Не очень, — ответил Гентер. — Вероятно, ‘лягушки’ там, в сарае?

Карло тихо засмеялся:

— Он там один. Лягушка поднимается из каменоломни. Под хибаркой есть потайная лестница, а само строение висит прямо над пропастью. Отличная идея, не правда ли? Даже миллион шпиков не смогут его здесь поймать.

— Ну, а если они окружат каменоломню?

— Неужели ты думаешь, что его не предупредят об этом своевременно? Лягушка все знает, — усмехнулся Карло и, взглянув на руку спутника, успокоил его: — Не бойся, будет не очень больно. Зато у тебя теперь везде всегда будут друзья. Если ты захвораешь или будешь голодать, ‘лягушки’ придут к тебе и помогут. Если попадешься, тебя станут защищать лучшие адвокаты. Ты будешь выполнять только серьезную работу и сможешь заработать кучу денег. Разве это не превосходно?

Они находились шагах в двенадцати от постройки, сделанной из крепкого дерева. В ней была одна дверь и окно, закрытое ставнями. Карло подал Гентеру знак остановиться, а сам приблизился к двери и постучал. Затем перешел к окну, ставня которого чуть приоткрылась. Последовал довольно долгий разговор шепотом, после чего Карло возвратился.

— Он сказал, что для тебя есть работа, на которой ты заработаешь тысячи. Тебе везет! Знаешь Рош-Моор?

Гентер кивнул. Он прекрасно знал это аристократическое предместье.

— Там живет человек, которого нужно убрать. Он каждую ночь возвращается вечерним поездом и идет домой пешком. Дубинкой его легко будет устранить. Один лишь удар — и готово.

— Почему это должен сделать именно я? — поинтересовался Гентер.

— Все новички должны что-нибудь сделать, чтобы доказать свою храбрость. Ну, что ты на это скажешь?

— Будет исполнено, — не задумываясь, ответил Гентер.

Карло подвел его к окну:

— Стой здесь, а левую руку просунь в окно.

Гентер засучил промокший рукав и сунул в щель голую руку. Кто-то внутри схватил его за кисть. Тотчас Гентер почувствовал прикосновение чего-то мягкого и липкого. ‘Клеймо’, — подумал он и приготовился к боли, которая не заставила себя ждать. Это была боль тысячи уколов. Затем руку его отпустили. Выдернув ее, он увидел следы крови, смешавшейся с краской рисунка, который оставил на его руке татуировщик. Это было изображение лягушки.

— Не смажь, — произнес приглушенный голос из лачуги. — А теперь можешь войти.

Ставни захлопнулись. Вскоре открылась дверь, и Гентер вошел в абсолютно темное помещение. За его спиной невидимая рука задвинула засов на двери.

— Твой номер девятьсот семьдесят первый, — произнес глухой голос. — А теперь возьми это.

Гентер протянул руку, и в нее вложили конверт. Казалось, что таинственная ‘лягушка’ видит даже в темноте.

— Это твои дорожные деньги и карта местности. Если ты истратишь деньги на себя или не прибудешь туда, куда тебя посылают, то будешь убит. Понял меня?

— Да!

— Потом ты получишь еще деньги, которые уже сможешь расходовать на себя. Теперь слушай внимательно. В Рош-Мооре живет банкир Хелуэль Джонес… — говоривший, видимо, почувствовал, что новобранец удивленно вздрогнул. — Ты его знаешь?

— Да, я когда-то работал у него, — ответил Гентер, осторожно вынимая револьвер.

— До пятницы с ним должно быть покончено. Убивать его не обязательно, но если это случится, тоже не беда…

К этому времени глаза Гентера привыкли к темноте, и он стал различать фигуру говорившего. Тогда, сделав шаг в сторону, Гентер внезапно схватил ‘лягушку’ за руку и процедил сквозь зубы:

— У меня в руке револьвер. Я инспектор Гентер из полицейского управления, и при малейшем сопротивлении буду стрелять.

На мгновение наступила абсолютная тишина. Затем Гентер почувствовал, как его руку, в которой он держал револьвер, выдернули резким профессиональным движением. От нестерпимой боли инспектор выпустил револьвер, но в ответ сумел нанести противнику удар ногой. Тот охнул и ослабил захват. Началась отчаянная схватка. Гентер случайно коснулся лица противника и с удивлением обнаружил на нем плотную маску. Тут же раздался звон разбитого стекла, и Гентер почувствовал резкий, обжигающий запах. Он попытался глубоко вздохнуть, но начал задыхаться…

Человек в маске с минуту подержал обмякшее тело в своих руках, а затем грубо бросил его на пол.

Утром лондонский полицейский патруль нашел в саду пустующего дома тело инспектора Гентера и вызвал скорую помощь.

Человек, отравленный концентрированной синильной кислотой, умирает быстро. Спустя десять минут после того как ‘лягушка’ разбил стеклянный баллон, полицейский был мертв.

Глава 2

На шоссе при въезде в Хорсхем у автомобиля, который вел Дик Гордон, лопнула шина на заднем колесе и одновременно закончилась вода в радиаторе. Водитель быстро заменил колесо и пошел к садовой калитке дачи, находившейся рядом с шоссе. Это был одноэтажный домик старинной постройки. Однако внимание молодого человека привлек вовсе не он и не прекрасный сад, в котором благоухали чудесные провансальские розы, а белокурая красавица, сидевшая с книгой в руках в тени деревьев.

Заметив Дика, девушка быстро встала.

— Простите за беспокойство, — приподнимая шляпу, извинился он. — Но мне нужна вода для машины.

— Идемте, я покажу вам колодец.

Мелодичный грудной голос еще больше усиливал очарование незнакомки. В нем звучали покровительственные нотки. Дик знал этот тон: так разговаривают взрослые девушки с юношами-одногодками. Гордону было уже тридцать, но благодаря моложавому бритому лицу он вполне мог сойти за восемнадцатилетнего.

— Вот колодец, а вот ведро, — сказала девушка. — Я бы позвала служанку, чтобы она помогла вам, но у нас ее никогда не было, да и вряд ли будет.

— Жаль девушки, лишившейся такого хорошего места, — улыбнулся Дик. — По-моему, здесь чудесно.

Она ничего не ответила, но когда Джек, набрав воды, вернулся к машине, незнакомка пошла следом и стала с любопытством рассматривать желтый автомобиль Гордона.

— Вы не боитесь управлять такой большой и мощной машиной? — спросила она.

Дик выпрямился.

— Бояться?! — шутливо возмутился он. — Это слово я давно вычеркнул из своего лексикона!

На мгновение девушка смутилась, но затем, весело рассмеявшись, спросила:

— Вы не через Уэльфорд проезжали?

Дик утвердительно кивнул.

— Тогда вы, вероятно, встретили моего отца?

— Я встретил лишь мрачного седого мужчину средних лет с большим коричневым ящиком на спине.

— Где вы его встретили?

— Приблизительно в двух милях отсюда, а может быть, и ближе. Надеюсь, я не вашего отца описал?

— Да, я думаю, это был именно он. Мой отец — фотограф-любитель. Он снимает фильмы из жизни птиц, зверей и насекомых…

Дик отнес ведро на место и теперь искал предлог, чтобы задержаться подольше. В это время из дома вышел высокий красивый юноша.

— Элла, отец вернулся?

— Мой брат Рай, — представила его девушка. — Я сказала этому молодому человеку, — продолжала она, обращаясь к брату, — что ему не следовало бы управлять такой мощной машиной. Вы помните ужасную катастрофу у Нортхемского перекрестка?

Рай улыбнулся:

— Понимаю — новый заговор против меня! И все это лишь для того, чтобы я не получил мотоцикла! Отец, надо вам сказать, думает, что я обязательно собью кого-нибудь, а Элла полагает, что я сверну себе шею.

В это время Дик увидел входящего в калитку мужчину, которого раньше повстречал на шоссе. Тот остановился, подозрительно посмотрел на Гордона и пробурчал:

— Добрый день! Машина испортилась?

— Добрый день! Нет, всего лишь не хватило воды.

— Беннет, — представился мужчина. — Надеюсь, вы ее получили? В таком случае, всего доброго.

Он посторонился, чтобы пропустить Дика, но тот открыл калитку и в свою очередь стал ждать, пока пройдет Беннет, говоря при этом:

— Моя фамилия Гордон. Очень вам благодарен за гостеприимство.

Мужчина со своей тяжелой ношей прошел мимо и направился в дом, а Дик снова обратился к девушке:

— Вы ошибаетесь, если думаете, что управлять такой машиной трудно. Не хотите сами попробовать? Или, может быть, ваш брат?

— Я с удовольствием, — ответил Рай. — Мне никогда еще не приходилось управлять таким прекрасным автомобилем.

Он быстро забрался в кабину и умело тронулся с места.

Когда машина исчезла за поворотом, девушка сказала:

— Напрасно вы ему это разрешили. Рай, видите ли, очень честолюбив, и ему все время снятся миллионы. Эта поездка может расстроить его.

В эту минуту из дома вышел Беннет. Увидев их вдвоем, он нахмурил брови и мрачно промолвил:

— Вы позволили мальчику прокатиться? Мне было бы приятнее, если бы вы этого не делали.

— Мне очень жаль, — ответил Дик. — Да вот он уже возвращается.

— Замечательно! — воскликнул Рай, выпрыгивая из машины и с восторгом ее осматривая. — Господи, если б она была моя!

— Но она не твоя, — сердито перебил его отец, но тут же, смягчившись, добавил: — Возможно, когда-нибудь у тебя будет целый десяток таких автомобилей.

Дик хотел уже проститься, но тут Беннет неожиданно обратился к нему:

— Не хотите ли разделить с нами нашу скромную трапезу? Тогда вы сможете объяснить моему неразумному сыну, что обладание такой машиной приносит не одни только радости.

Дик с восторгом согласился.

— Вы первый человек, которого отец пригласил к обеду, — удивленно сказала девушка, когда Беннет ушел.

Рай, улыбнувшись, подтвердил:

— Да, он не очень-то общительный человек. Недавно я просил его пригласить к нам Фило Джонсона, но он даже не дослушал меня. А между тем этот Джонсон — славный малый. Он принадлежит к категории людей, с которыми очень легко подружиться. Элла может это подтвердить. К тому же он личный секретарь моего хозяина. Вы ведь слышали об объединении Майтланда?

Дик утвердительно кивнул. Мраморный дворец, в котором мистер Майтланд разместил свои конторы, был одним из самых великолепных зданий Лондона.

— Я служу там в конторе, — продолжал Рай, — и Фило мог бы для меня многое сделать, если б отец его пригласил. А так я обречен всю жизнь оставаться мелким служащим.

— Глупо порицать папу, — перебила его сестра. — Возможно, и ты будешь когда-нибудь богачом…

Во время обеда Элла Беннет сидела рядом с Диком. Она сама прислуживала за столом и когда подала фрукты, Беннет сказал, глядя на Гордона:

— Все же вы не можете быть таким молодым, каким выглядите. Сколько вам лет?

— Я уже очень стар, — улыбаясь, ответил гость, — Мне тридцать один год.

— Тридцать один? — воскликнула Элла, покраснев. — А я с вами разговаривала, как с юнцом.

— А вы предположите, что я в сущности, юнец, — серьезно ответил Дик. — Хотя мне и приходится иметь дело с убийцами, ворами и вообще дурными людьми. Я возглавляю отдел прокурорского надзора.

Джон Беннет побледнел и выронил нож, которым чистил яблоко.

— Гордон! Ричард Гордон! — промолвил он глухо.

На секунду глаза их встретились.

— Да, так меня зовут, и мне кажется, что мы уже где-то с вами встречались!

— Надеюсь, это было не по долгу службы, — заметил Беннет, и лицо его стало непроницаемым.

Возвращаясь в Лондон, Дик мучительно пытался вспомнить, с каким эпизодом из его жизни могло быть связано имя Джона Беннета. Однако все его попытки оказались тщетными.

Глава 3

Сержант Эльк менее всего походил на сыщика. Был он высокого роста, худой. Одежда на нем болталась. К тому же он сутулился, и это еще больше усиливало его жалкий вид. Он неизменно ходил в одном и том же желто-коричневом костюме и сером пальто, застегнутом доверху. С его бледного лица не сходило мрачное выражение. Ему не везло с повышением: он неизменно проваливался на экзамене по истории из-за своей полной неспособности запомнить какую-либо историческую дату. Однако Дик Гордон, знавший Элька лучше всех его непосредственных начальников, считал, что сержанта это вовсе не так уж тяготило, как полагали окружающие.

— Нет покоя на этом свете бедным грешникам, — сокрушенно вздохнул Эльк, усаживаясь в предложенное ему кресло. — Я думал, что после командировки в Соединенные Штаты получу отпуск.

— Дорогой Эльк, — начал Гордон, — я бы хотел узнать по возможности все о Лоле Бассано. И особенно меня интересует, почему она сблизилась с Раем Беннетом? Вчера, выходя из клуба, я случайно увидел их вместе и последовал за ними. Они проболтали в кафе битых два часа, Еще понятно, если бы Рай ухаживал за девицей, но они, как я мог расслышать, говорили только о деньгах. А мне известно, что Беннет — всего лишь мелкий служащий у Майтланда, и у него в кармане нет ни пенса… Пусть вас не удивляет, что я заинтересовался этим, — смущенно добавил он. — Дело в том, что недавно я познакомился с семейством Беннетов, и оно довольно-таки заинтересовало меня.

Эльк, задумавшись, курил.

— Беннеты… — проговорил он наконец. — Рай Беннет производит хорошее впечатление. Я немного знаю его: мне приходилось пару раз бывать в конторе Майтланда в связи с мелкими кражами, совершенными уборщицами. Там-то мы и познакомились. У него есть сестра, очень красивая. А вот их отец, несомненно, какой-то мошенник. У него нет постоянной работы, но он очень часто исчезает на целые дни, а когда возвращается, то выглядит довольно скверно. Этот Беннет давно меня интересует, но сколько я ни наблюдал за ним, все безрезультатна! Он переменил уйму всевозможных профессий, а теперь увлекся киносъемкой. Но я бы многое дал, чтобы узнать ею настоящую профессию…

Что же касается Лолы Бассано, то я ею займусь. Она очень эффектная девица. Хотя лично мне хищницы не нравятся. — Эльк умолк, а затем произнес тихо: — Итак… Гентер мертв? И вы полагаете, что в этом замешаны ‘лягушки’?

— Без сомнения, — ответил Дик, поднимаясь. — Гентер два года гонялся за ними и недавно сообщил, что наконец-то напал на след. Он вышел на некоего Карло, который был связан с руководителем этой организации. В тот день, когда Гентер погиб, его должны были посвятить в ее члены. Он сел в машину к Карло, и тому удалось уйти от наблюдения, а когда…

В этот момент пуля пробила стекло окна, возле которого оказался Гордон. Осколки ранили Дика в лицо. В следующую секунду Эльк рывком отбросил Гордона к стене.

— Стреляли со стороны Онслоунских садов, — спокойно заметил Дик. — Сегодня это уже второе покушение. А первый раз меня пытались сбить автомобилем, когда я возвращался домой.

— Вы не заметили номера?

— Заметил. Однако выяснилось, что такого номера вообще не существует, а шофер удрал раньше, чем я смог что-либо предпринять.

Эльк почесал за ухом:

— Это очень интересно. До сих пор я не обращал внимания на этих ‘лягушек’.

Он попрощался и отправился к себе в Скотленд-Ярд. Дойдя до Трафальгарского сквера, вдруг остановился, с минуту постоял, раздумывая, и повернул обратно.

Напротив конторы прокурора расположился уличный продавец спичек, карандашей, колец для ключей и разной мелочи. Эльк его раньше никогда не видел. На продавце был дешевый дождевик и мягкая фетровая шляпа, надвинутая на глаза.

— Хороший заработок? — спросил полицейский, останавливаясь.

— Не-ет…

Сыщик насторожился. Этот выговор не принадлежал коренному жителю Лондона. Скорее всего перед ним был американец, желавший, однако, это скрыть.

— Вы американец?

— Да, — признался продавец.

Эльк протянул руку.

— Покажите-ка мне ваш патент.

Продавец с готовностью предъявил разрешение на уличную продажу. Оно было выдано на имя Жозуа Броада.

— Не хотите ли купить колечко? — спросил Броад, и в глазах его сверкнули веселые огоньки.

— Не хочу, — ответил сыщик, — у меня нет ни ключей, ни того, что стоило бы ими запирать. Однако плохое место выбрали вы для торговли.

— Да, — согласился Броад. — Слишком близко от Скотленд-Ярда, мистер Эльк.

Тот быстро взглянул на него.

— Откуда вы меня знаете?

— Да ведь вас почти все знают, не так ли? — наивно спросил американец.

Сыщик окинул его внимательным взглядом и, кивнув, пошел дальше. Продавец подождал, пока он скрылся за углом, затем быстро накрыл клеенкой свой ящик и отправился вслед за ним.

Глава 4

Проходя мимо мраморного дворца, в котором размещалась фирма Майтланда, Эльк увидел, как оттуда поспешно вышел коренастый старик с длинной бородой и густыми нависшими бровями. Не оглядываясь, он направился к поджидавшему его такси. Эльк узнал в старике самого Майтланда и с удивлением подумал, что фактически ничего не знает об этом человеке. Не знает даже, где он живет. А ведь Майтланд был, пожалуй, самой любопытной фигурой среди лондонских финансистов.

Он прибыл в Лондон, не имея никаких связей и знакомств, и все-таки сумел очень быстро заявить о себе. В сравнительно короткий срок фирма его из маленькой конторы превратилась в огромнейшее предприятие. Этот человек ворочал теперь миллионами!

В Эльке заговорило профессиональное любопытство, и, взяв такси, он последовал за машиной Майтланда.

Добравшись до северной части Лондона, Майтланд оставил такси и пересел в трамвай. Эльк следовал за ним по пятам. Доехав до Тоттенхэма, старик вышел из трамвая, свернул за угол, прошел немного вдоль маленькой улочки и остановился перед дверью старого, запущенного дома. К величайшему изумлению Элька, Майтланд отпер дверь и скрылся за ней.

Сыщик осмотрелся. Он стоял на Эльдорской улице, население которой составлял исключительно бедный люд. Окна дома, в который вошел Майтланд, были грязны, занавески разорваны. И тут жил миллионер!

Быстро приняв решение, Эльк постучал в ту же самую дверь. Ему пришлось довольно долго ждать, пока она открылась. Сержант увидел перед собой старую женщину с болезненно-желтым цветом лица.

— Простите, — сказал Эльк. — Мне показалось, будто только что вошедший господин обронил вот это.

Старуха с минуту смотрела на платок, потом взяла его и, не говоря ни слова, захлопнула дверь.

— Мой последний хороший платок, — пробормотал Эльк и направился к продовольственной лавочке, которую приметил на углу.

— Не знаю точно, Майтланд или Майнланд, — сказал хозяин лавочки, — но ежедневно в девять часов утра старик уходит и возвращается всегда в то же время, что и сегодня. Я не могу вам сказать, кто он, но знаю одно: едят они мало. Он все продукты закупает у меня, и то, чем эти двое питаются в течение дня, здоровый ребенок легко съест за один обед…

Элька очень заинтересовали неожиданно открывшиеся факты. Он подумал, что ему следует ближе познакомиться с жизнью Майтланда.

Сейчас же необходимо было заняться просьбой Гордона, и он решил нанести визит Лоле Бассано. Здесь сержанта ждала еще одна неожиданность. Он был крайне удивлен, узнав, что Бассано занимает громадную квартиру в одном из роскошнейших зданий Лондона — доме Каверлей.

Швейцар, которому Эльк (не без основания) показался намного подозрительным, сообщил, что мисс Бассано живет на третьем этаже.

— Как давно она здесь?

— Это вас не касается, — отрезал швейцар.

Сыщик показал ему свой значок, и тот сразу стал любезнее.

— Уже два месяца. Надеюсь, вы не арестовать ее пришли? Это было бы скверной репутацией для дома Каверлей.

— Нет, я всего лишь хочу нанести ей дружеский визит, — успокоил швейцара Эльк.

На площадку третьего этажа выходили две двери. Внимание полицейского привлекло пятно на одной из них. Он подошел ближе и увидел нарисованную белой краской маленькую лягушку. Краска не успела еще высохнуть.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался человек с револьвером в руке.

— Руки вверх! — крикнул он, но, увидев Элька, замолк.

Сержант удивленно смотрел на элегантного господина. Это был никто иной, как продавец, с которым он разговаривал утром. Американец первым пришел в себя, и сыщик снова заметил веселые огоньки в его глазах.

— Входите, мистер Эльк, — любезно предложил хозяин и проводил сержанта в гостиную. — Мы одни, так что можете говорить громко. Разрешите угостить вас сигарой?

— Если я не ошибаюсь, — сказал Эльк, — мы уже виделись сегодня утром?

— Вы не ошибаетесь. Я предлагал вам колечко для ключей. Мое имя Жозуа Броад, если помните.

— Эта квартира, мистер Броад, по-видимому, очень дорого стоит, — продолжал Эльк, — и я понимаю, что вы стараетесь кое-что заработать, но мне кажется, что продажа колец не может приносить большой прибыли.

— Вы совершенно правы, но мне это доставляет удовольствие, мистер Эльк. Я в некотором роде криминальный психолог. Как истинный американец интересуюсь социальными проблемами и придерживаюсь мнения, что единственный способ узнать и понять нищих любой страны — это немного пожить среди них.

— Ну что ж, это ваше право. А вот приставлять к груди честных полицейских чиновников револьвер у нас запрещено.

— Очень сожалею о своей горячности, — улыбнулся Броад, — но я больше часа поджидал кое-кого и, услышав ваши шаги… во всяком случае можете требовать от меня любого удовлетворения.

Эльк не спускал с него глаз.

— Разрешите узнать: вы ожидали друга? Я бы очень хотел знать его имя.

— Я ожидал человека, у которого есть все основания бояться меня. Его зовут… впрочем, это неважно. Я его видел всего один раз в жизни, но не рассмотрел лица. Мы были вместе не более пяти минут и находились в темном помещении, освещенном одним тусклым фонарем. Пожалуй, это все, что я могу вам сообщить, господин инспектор.

— Сержант, — проворчал Эльк. — Странно, что все меня принимают за инспектора.

Наступила пауза.

— Вы бываете у ваших соседей? — спросил он наконец.

— У Лолы Бассано? Нет! Вы ради нее здесь?

— Да. Хотел нанести ей дружеский визит, — ответил Эльк, поднимаясь. — И я с удовольствием познакомился бы с вашим другом. Он тоже американец?

Броад отрицательно покачал головой.

Сыщик направился к выходу. Казалось, он так и уйдет, не попрощавшись. Но, открыв дверь в коридор, вдруг оглянулся.

— Очень рад буду как-нибудь с вами встретиться, — сказал он и внимательно посмотрел на лягушку, красовавшуюся на двери.

Броад подошел и коснулся рисунка пальцем.

— Свеженькая, — сказал он, улыбаясь. — Вы уже составили какое-нибудь мнение относительно этого, мистер Эльк?

Тот нагнулся над маленьким белым пятнышком на ковре перед дверью.

— Да, совершенно свежая краска. По-видимому, это было сделано незадолго до моего прихода, — небрежно заметил он, и этим, казалось, исчерпывался весь его интерес к лягушке. — Ну, я, пожалуй, пойду теперь. До свидания. — Эльк кивнул и направился к лифту…

* * *

Лола Бассано сидела в удобном мягком кресле со множеством цветных подушек за спиной и курила тонкую ароматную папиросу.

Время от времени она бросала презрительный взгляд на огромного мужчину, стоявшего у окна. Никакие изощрения портного не могли скрыть его истинной профессии. Еще совсем недавно Леу Брэди был чемпионом Европы в тяжелом весе. Однако появились более сильные боксеры, и слава его стала быстро меркнуть.

— В котором часу ты ожидаешь своего пажа? — спросил Брэди.

Лола пожала плечами и, зевнув, ответила,

— Не знаю. Он только в пять часов заканчивает службу.

Брэди отошел от окна и принялся ходить по комнате.

— Не понимаю, почему Лягушка так им интересуется? И вообще, Лола, мне надоела эта Лягушка.

— Может быть, тебе и получать деньги за то, что ты ничего не делаешь, надоело? — усмехнулась Лола. — Что же касается молодого Беннета, то это дело Лягушки. Но поверь, он не стал бы интересоваться мальчишкой, если бы тот не стоил этого.

— Слушай, а ведь мальчик, по-видимому, не знает о нашем браке?

— Ты идиот, — устало ответила Лола. — Что же, мне прикажешь гордиться этим замужеством?

Леу Брэди вновь зашагал по комнате. Раздался звонок. Брэди взглянул на Лолу. Та кивнула, и он пошел открывать дверь.

Рай Беннет быстро вошел в комнату, приблизился к Лоле и стал целовать ей руки.

— Я опоздал, но меня задержал Джонсон… О! Я и не знал, что у тебя такая шикарная квартира.

— Ты знаком с Леу Брэди?

Рай утвердительно кивнул. Он был счастлив, и присутствие боксера его мало стесняло.

— Итак, поговорим о твоем замечательном плане! — начал он, присев рядом с Лолой. — Брэди знает о нем?

— Это как раз его идея, — ответила она безразлично. — Он всегда ищет подходящие варианты, правда, не для себя, а, как всегда, для других.

— Да, это моя слабость, — скромно подтвердил Леу. — Я, правда, не знаю, согласитесь ли вы. Я бы и сам взялся за это дело, но сейчас слишком занят.

— А что мне надо будет делать? — поинтересовался Рай. — Лола мне рассказывала что-то о секретной работе на японское правительство, но я не могу в это поверить!

— Насколько мне известно, вам придется в основном дышать свежим воздухом, — усмехнулся Брэди. — Возможно, от вас потребуется какая-нибудь информация политического характера. Во всем этом мне не нравится только то, что вам придется вести двойной образ жизни. Никто не должен знать, что вы служите у Майтланда. Вам надо будет жить под другим именем и перебраться сюда, в город…

— Это отлично, — перебил его Рай. — Даже отец считает, что мне следовало бы снять комнату в городе: поездки слишком дорого обходятся. Но что же все-таки я должен буду делать и перед кем отчитываться?

Лола встала и, подойдя к Раю, сказала с улыбкой:

— Бедный мальчик! Возможность жить в прекрасной квартире и видеть меня каждый день причиняет тебе столько забот!

Глава 5

Было девять часов вечера, когда сыщик вновь появился на Эльдорской улице.

Большинство домов было не освещено: жизнь в них в это время переходит на кухни, окна которых смотрят во двор. Но в доме Майтланда несколько окон светилось.

Эльк как раз подошел к нему и остановился на противоположной стороне улицы, когда свет там погас. Вскоре дверь открылась, и появился Майтланд со старухой. В руках у нее была хозяйственная сумка.

Сержант подождал, пока они удалятся, а затем быстро прошел за дом. Калитка во двор была заперта, но с помощью отмычки он быстро справился с замком. Войдя во двор, направился к черному входу и с удивлением обнаружил, что тот не заперт.

Проникнув в дом, сержант осторожно миновал прихожую и оказался в комнате, откуда с улицы был виден свет. Обстановка была нищенской. В углу стояла неряшливо застеленная кровать, посередине — стол, покрытый грязном скатертью. На нем лежало несколько книг и пара листов бумаги, исписанных детским почерком.

Эльк с любопытством прочитал: ‘У господина есть собака. Господин зовет собаку. Собака лает на него’. Книги оказались школьными учебниками начальных классов.

‘Значит, здесь еще и ребенок живет, — с удивлением подумал Эльк. — Где же тогда он?’

Сыщик поднялся на второй этаж. Первая дверь вела в комнату, обставленную столь же убого, как и нижняя. Следующая оказалась запертой. Вдруг снизу послышался какой-то резкий звук. Сержант прислушался, но все было тихо. Тогда он быстро спустился по лестнице и направился к черному ходу. Эльк хорошо помнил, что оставил его открытым, но теперь дверь была заперта и в замке торчал ключ. Сыщик осторожно выбрался из дома и вновь занял свой пост на противоположной стороне улицы.

Пошел сильный дождь. Вскоре показались возвращавшиеся с покупками Майтланды. Они вошли в дом, и в тот же миг сержант заметил быстро промелькнувшую из-за дома темную фигуру, скрывшуюся в лабиринте маленьких улочек. Он бросился следом.

Попетляв немного, они выбрались на главную улицу. Неизвестный направился к стоящему у тротуара автомобилю и, когда, открыв дверцу, обернулся, Эльк узнал его. Это был все тот же Жозуа Броад!

— Влезайте, а то промокнете до нитки! — весело крикнул он сержанту.

Тому ничего не оставалось, как забраться в автомобиль. Машина тронулась, и американец спросил:

— Скажите, Эльк, вы видели ребенка?

— Нет.

— А я видел куколку, — хихикнув, сообщил Броад.

— Где же она была?

— Это был младенец мужского рода, — уточнил американец. — Однако прошу вас больше ни о чем меня не спрашивать. Я оказался в доме раньше вас. Вы меня напугали. Между прочим, это я оставил черный вход открытым. Итак, дорогой мой, что вы на это скажете?

— Насчет мистера Майтланда?

— Да. Эксцентрично, не правда ли? Если бы вы только знали, как это эксцентрично!..

Когда машина остановилась перед домом Каверлей, Эльк спросил:

— Кто вы, собственно, такой, мистер Броад?

— Я частный детектив, и мой конек — изучение различных категорий преступников, — спокойно ответил американец, — Не хотите ли зайти ко мне выпить бокал пива?

— С удовольствием…

Они поднялись на третий этаж. Броад уже сунул ключ в замок своей двери, когда Эльк вдруг остановил его.

— Не отпирайте дверь! — шепнул он.

Броад удивленно взглянул на него:

— Почему?

— Предчувствие. Я шотландец, и у нас есть выражение ‘фрей’, что означает ‘сверхъестественность’.

— Вы суеверны? Или вы шутите? — улыбнулся Броад, опуская однако руку с ключом.

— Я бы мог поклясться, что за дверью что-то есть!

Сержант взял у Броада ключ и осторожно вставил его в замок. Затем рывком распахнул дверь и толкнул Броада в сторону под защиту стены. Ничего однако не произошло. Но уже в следующий миг Эльк бежал к лестнице, крича на ходу:

— Бегите, бегите, Броад!

Американец увидел зеленоватые пары в квартире и бросился следом за сержантом.

Швейцар как раз собирался запирать свою каморку, когда появился сыщик и, еле переводя дух, спросил:

— Вы можете созвониться с жильцами дома?

— Да, сэр!

— Хорошо! Немедленно сообщите во все квартиры, начиная с третьего этажа и ниже, чтобы они ни в коем случае не открывали двери на лестницу, забили бы все щели бумагой, а окна открыли настежь. Дом наполнен ядовитыми газами… Не спрашивайте, делайте, что я вам говорю!

Сам Эльк вызвал пожарных. Спустя несколько минут у подъезда, раздался звон колокольчиков, и по лестнице стали подниматься люди в противогазах. К счастью, была суббота, и все жильцы, за исключением лишь Броада и его соседки, выехали за город. Но Лолы тоже не оказалось в квартире.

— Мисс Бассано возвращается только под утро, — пояснил швейцар.

Уже светало, когда здание было, наконец, проветрено. Квартира Броада не пострадала, если не считать, что все его серебро почернело, а окна и зеркала покрылись желтоватым налетом. Вдвоем с американцем Эльк осмотрел квартиру и вскоре понял, каким образом в нее проник газ.

— Через камин, — сообщил он. — Газ тяжелый — он свободно спустился по дымоходу.

Обследование крыши подтвердило это. Они нашли там десять пустых газовых баллонов и длинный канат, прикрепленный к большой корзине.

Солнце уже взошло, когда Эльк вышел от Броада. У подъезда он увидел автомобиль, за рулем которого сидел совершенно пьяный Рай Беннет. Рядом с ним находился Леу Бреди, а на тротуаре стояла Лола в шикарном вечернем манто.

— А, да ведь это Эльк! — закричал Рай, узнав сержанта. — Лола, представляю тебе мистера Элька, истинного Шерлока Холмса, собаку закона…

— Заткни глотку! — цыкнул на него Леу, но Рай пребывал в слишком приподнятом настроении.

— Где твой бесценный Гордон? — продолжал он. — Эльк, следи за ним, охраняй беднягу ради меня! Моя сестра очень любит этого Гордона!

— Хорошая машина, мистер Беннет, — прервал его сержант и задумчиво посмотрел на автомобиль. — Это подарок вашего отца?

Упоминание об отце, по-видимому, немного отрезвило молодого человека.

— Нет! — отрезал он. — Она принадлежит моему другу. Спокойной ночи, Лола!

Машина, подпрыгивая, понеслась вперед. Эльк проводил ее взглядом и заметил:

— Боюсь, как бы он свой череп о луну не разбил… Хорошо повеселились, Лола?

— А почему вас это интересует?

— Надеюсь, это не вы забыли закрыть газовый рожок, когда уходили из дома?

— О чем это вы? Я никогда не пользуюсь газовой плитой.

— Значит, это был кто-то другой, кто чуть было не отравил меня и моего друга… Послушайте, Лола, а чем занимается молодой Беннет?

— Спросите об этом у него самого! — отрезала красотка и скрылась в подъезде.

Постояв еще немного, Эльк направился в свою холостяцкую квартиру, находившуюся на верхнем этаже маленького двухэтажного дома. Весь первый этаж занимал табачный магазин, так что сыщик был единственным жильцом.

Когда, переходя через улицу, он взглянул на свои окна, то с удивлением обнаружил, что они закрыты, хотя перед уходом он их открывал. При этом обнаружился еще один удивительный факт.

Все стекла были покрыты желтым налетом. Эльк посмотрел вдоль пустынной улицы, поднял несколько камней и стал бросать их в окна. Раздался звон разбитого стекла, и из квартиры повалил ядовитый газ.

— Ну, это становится уже скучным, — проворчал сержант и отправился вызывать пожарных.

Глава 6

Джон Беннет старался никому не показывать, что новая жизнь сына его очень беспокоит. А для беспокойства у него были серьезные основания: он прекрасно понимал, какие соблазны подстерегают молодых людей в столице, и отлично знал своего сына.

Элла ничего не говорила, но разделяла его беспокойство. Девушке было жаль отца и очень хотелось помочь брату. Еще в прошлое воскресенье Рай возмущался, что ему сократили жалованье в конторе. Он был в отчаянии, грозился бросить работу и найти себе другое занятие. Это серьезно встревожило Эллу, и она решила что-нибудь предпринять.

Девушка стояла в вестибюле майтландского дворца, когда дверь одного из лифтов открылась и оттуда вышел лысый мужчина с добродушным круглым лицом. Элла с радостью узнала друга своего брата Фило Джонсона. Тот, заметив ее, бросился навстречу.

— Дорогая мисс Беннет, какая приятная неожиданность! Рая нет сейчас, но, может быть, вы подождете?

— Хорошо, что его нет. Я бы хотела поговорить с мистером Майтландом. Можете вы мне в этом помочь?

— Это будет сложно устроить, — ответил Джонсон, и лицо его омрачилось. — Старик никого не принимает, даже сильных мира сего — финансовых королей Сити. А в чем, собственно, дело?

— Дело в Рае, а точнее в его жалованьи. Это очень важно, мистер Джонсон. У него такие большие запросы, и если сократить его жалованье… Ну, вы же знаете, какой мой брат.

— Я, право, не знаю, смогу ли вам помочь, — сказал Фило, — однако попробую, рискну. Подождите меня.

Он ушел и вскоре вернулся со счастливой улыбкой на лице.

— Идемте скорей, пока он не передумал!

Выйдя из лифта, они прошли в небольшую комнату, и Джонсон, указав на письменный стол, сказал:

— Это мои апартаменты.

Дверь розового дерева соединяла его комнату с кабинетом Майтланда. Джонсон постучал, и Элла с бьющимся сердцем вошла в огромное роскошное помещение.

За письменным столом сидел Майтланд и смотрел из-под густых нависших бровей на вошедших.

— Это мисс Беннет, — сказал Джонсон. — У нас работает ее брат. Мисс Беннет просит, чтобы вы изменили свое решение относительно сокращения ему жалованья.

— Мы не так богаты, — тихо добавила Элла, — и это сокращение для нас очень существенно…

Мистер Майтланд нетерпеливо покачал лысой головой.

— Мне безразлично существенно это для вас или нет. Если я сокращаю, то сокращаю. Поняли?

Элла смутилась, но продолжала смотреть на него. Голос старика был груб, а тон — вульгарен.

— Если ему не нравится, может убираться, куда хочет. Если и вам это не нравится, — Майтланд взглянул на Джонсона, — то можете убираться ко всем чертям вместе с ним. Таких паршивцев я сколько угодно могу нанять с улицы. Все.

Джонсон на цыпочках вышел из комнаты и тихо прикрыл за последовавшей за ним девушкой дверь.

— Ну и чудовище, — произнесла Элла. — Как вы его выносите? Мне вас жаль!

Джонсон лишь грустно улыбнулся в ответ. Они спустились вниз в главную контору. Рая там не было.

— По правде говоря, он сегодня вообще не приходил, — признался Джонсон. — Он просил передать, что ему нездоровится, и я устроил так, будто у него сегодня отгул.

— Он болен? — заволновалась Элла.

— Нет… Разрешите мне быть откровенным, мисс Беннет?

— Если это касается Рая, то прошу вас.

— Он меня в последнее время очень беспокоит. Я делаю для него все, что могу, потому что люблю его, но мне становится все труднее скрывать его отсутствие. К тому же Рай живет не по средствам. Стал носить костюмы, которые невозможно купить на его жалованье, снял квартиру в очень дорогом районе и значится там под чужим именем…

— Но ведь в конторе… ничего не произошло такого? — испуганно спросила Элла.

— Нет, нет. Я взял на себя смелость проверить его книги. Они в порядке. Грубо говоря, он не ворует. По крайней мере, у нас. Но, несомненно, имеет довольно значительный побочный заработок, о котором не хочет говорить…

Элла была рада, очутившись наконец одна. После всего услышанного ей необходимо было обдумать свои дальнейшие поступки. Девушка отправилась в парк, села в уединенном месте на скамейку и так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как перед ней кто-то остановился. ‘Это замечательно’, — услышала она знакомый голос и увидела Дика Гордона. Он присел рядом с ней:

— А теперь будьте так любезны и расскажите мне, какие у вас затруднения?

— Почему вы так решили?

— У вас очень грустное лицо. И я почти уверен, что это брат причиняет вам такие заботы. Я встретил его здесь несколько минут назад. Да вот, кстати, и он.

По скаковой дорожке, тянувшейся вдоль парковой улицы, проезжали два всадника. Рай выглядел очень элегантно. Его спутница была изящна, молода и красива.

— Кто эта женщина? — спросила Элла.

— Ее зовут Лола Бассано… Мне кажется, что брат нуждается в вашей помощи. Ведь это он вас беспокоит?

Элла утвердительно кивнула.

— Для меня он тоже загадка, — продолжал Дик. — Я знаю все подробности о нем вплоть до таинственной перемены имени.

— Это меня не очень беспокоит — молодые люди, вроде него, любят секреты. Но, к сожалению, эта таинственность ужасно дорого стоит, и я бы хотел знать, откуда он берет средства.

— А эта особа… Эта Лола Бассано, она… Я хочу сказать, Раю ведь нечего стыдиться знакомства с ней?

— Она очень привлекательна… — ответил Дик после паузы.

Заметив уклончивость ответа, девушка перевела разговор на другое и рассказала о своем посещении Майтланда.

— Это крепкий орешек, — заметил Дик. — Эльк что-то о нем знает, но пока молчит.

— А почему он носит в конторе перчатки? — неожиданно спросила Элла.

— Перчатки? Этого я не знал, — удивился Дик.

— Я это заметила, когда он гладил рукой бороду. И еще заметила, что на левой кисти руки у него татуировка. Из-под перчатки виднелась голова лягушки.

— Вы в этом уверены, мисс Беннет?! Боюсь, что лягушка нас всех сведет с ума.

— Но я стояла рядом с ним.

— Вы говорили об этом с Джонсоном?

— Нет. Но теперь припоминаю, что и Рай рассказывал, будто Майтланд зимой и летом носит перчатки.

На Дика эта новость произвела ошеломляющее впечатление. Ему трудно было поверить, что такой человек может быть в союзе с бандой бродяг и преступников.

— Когда ваш брат приедет в Хорсхем?

— В воскресенье. Он обещал отцу обедать с нами.

— Не могли бы вы пригласить меня четвертым?

— Пятым, — улыбаясь, ответила Элла. — Мистер Джонсон также будет у нас. Бедняжка так боится отца. Но, кажется, боязнь обоюдная. В этом отношении отец похож на мистера Майтланда — тоже не любит чужих. Но вы можете считать себя приглашенным…

Во вторник Гордона неожиданно вызвали в министерство иностранных дел, и он был принят лично министром.

— Полковник Гордон, — обратился к нему министр, — я ожидаю из Франции копию торгового договора между нашим, французским и итальянским правительствами. Нам необходимо обеспечить надежную охрану королевскому курьеру, который везет этот документ, поскольку в нем содержатся секретные данные о новых тарифных ставках. Я хочу послать вас навстречу курьеру в Довер. Там вы со своими людьми возьмете его под свою охрану. Вы должны неотлучно находиться при нем, пока документ не окажется в моем личном сейфе. Я понимаю, что это не относится к вашим прямым обязанностям, но ваша служба во время войны в разведке позволяет мне возложить на вас эту ответственность…

Как и все подобные поручения, это оказалось совершенно неинтересным. Гордон встретил курьера на пристани в Довере, и в купе пульмановского вагона под охраной двух чиновников из Скотленд-Ярда они благополучно добрались до Лондона.

На вокзале Дика и курьера ожидал полицейский автомобиль с вооруженными людьми, доставивший их в министерство иностранных дел. Секретарь министерства, тщательно проверив печати, в присутствии Дика и инспектора тайной полиции положил пакет в сейф.

После того как все удалились, министр с улыбкой обратился к Гордону:

— Кажется, наши друзья ‘лягушки’ не особенно интересуются этим документом, и все-таки именно они заставили меня принять такие чрезвычайные меры предосторожности. И вообще мне кажется, что было бы неплохо, если б это ‘лягушечье’ дело находилось не только в руках Скотленд-Ярда. Оно настолько угрожает общественной безопасности, что я считаю нужным создать особую комиссию по расследованию этого дела и назначить туда толкового председателя. Я поговорю об этом с премьер-министром и предложу вас… именно вас на эту должность.

На следующий день рано утром Дику Гордону сообщили, что учреждено специальное ведомство для борьбы с известной общественной опасностью и ему поручено возглавить это ведомство. Ему также предлагалось взять себе в помощь любого офицера из Скотленд-Ярда. Дик моментально назвал сержанта Элька, у которого был тридцатилетний опыт работы, и попросил присвоить тому чин инспектора.

Когда через день после этого сержант Эльк просматривал журнал повышений, он был приятно поражен, прочитав в нем свое имя…

— Готов держать пари, что я единственный полицейский инспектор во всей Англии, который не знает, когда Вильгельм Завоеватель вступил на ее землю, — заметил он.

Глава 7

Никогда еще Дик Гордон с таким нетерпением не ожидал воскресного дня, как в этот раз.

Когда он открыл знакомую калитку, навстречу ему из плетеного кресла поднялся мужчина средних лет. Лицо его выражало бесконечную благожелательность.

— Вы, очевидно, мистер Гордон? Элла говорила, что вы должны были приехать. Очень рад с вами познакомиться. А я друг Рая, Филипп Джонсон.

Он горячо пожал протянутую руку, и Дик был покорен его непосредственностью и любезностью.

— Рай с сестрой в саду, и, как я случайно заметил, она читает ему нотацию.

— Майтланд его выгнал? — спросил Дик.

Лицо Джонсона омрачилось.

— Да, и боюсь, что уже навсегда. И я сам должен был объявить ему об этом. Старик каким-то образом узнал, что Рай пропускает службу и ведет разгульный образ жизни. Тогда шеф пригласил сведущего человека и устроил проверку наших дел, но, слава Богу, все оказалось в полном порядке. Я сам чуть было не вылетел.

— А вы случайно не знаете, почему старик носит перчатки даже в конторе?

— Нет. Но, полагаю, это оттого, что руки у него сплошь покрыты татуировками с изображением разных корон, якорей, дельфинов…

— Может быть, и лягушек? — спокойно спросил Дик.

— Нет, лягушек я не видел, — удивился Джонсон. — Господи, да неужели старик Майтланд принадлежит к ‘лягушкам’?

— Это я и сам хотел бы знать, — ответил Дик.

— А впрочем, я считаю его способным на это, — заметил Джонсон.

В это время показались Рай и его сестра. Парень был мрачен.

— Привет, Гордон, — начал он без предисловий, — Это вы наговорили моей сестре всяких небылиц и приказали Эльку шпионить за мной?

— Рай, — перебила его сестра, — ты не имеешь права так разговаривать с полковником. Он никогда ничего предосудительного о тебе не рассказывал. То, что я знаю, я видела собственными глазами, и потом ты забываешь, что мистер Гордон — папин гость.

— Все поднимают такой шум из-за меня, — проворчал Рай и хлопнул Джонсона по плечу. — Даже старый Фило.

Напряжение несколько разрядилось, когда появился Джон Беннет.

— А, мистер Джонсон! — воскликнул он, — Прошу прощения, что мне так долго приходилось откладывать ваш визит к нам. Я бесконечно рад видеть вас у себя. Ну как, довольны Раем у вас в конторе?

Джонсон бросил беспомощный взгляд на Гордона и пробормотал:

— О… ничего, мистер Беннет…

Дик понял, что тот ничего не знает о делах своего сына. Джонсона этот факт, по-видимому, расстроил. Обед они провели в подавленном настроении, и когда Дик с Джонсоном остались вдвоем, Фило признался:

— Мне стыдно, что я обманываю старика. Рай должен был сам ему все рассказать.

Гордон был полностью согласен с ним, Ему было также неприятно видеть явную враждебность к себе со стороны Рая. И еще он заметил, что добродушный мистер Джонсон тоже влюблен в девушку. В ее присутствии добряк нервничал и становился рассеянным, когда она уходила, начинал грустить. Когда же Элла, взяв Дика под руку, повела его осматривать оранжерею, Джонсон совсем пал духом.

— Не понимаю, что этому типу здесь нужно, — зло проскрежетал Рай, когда они исчезли из виду. — Он не принадлежит к нашему кругу, да к тому же ненавидит меня.

— Не могу себе представить, чтобы он вас ненавидел, Рай, — промолвил Джонсон, очнувшись от своих горьких размышлений. — Мистер Гордон такой милый и любезный.

— Глупости! Он сноб. И к тому же полицейский, а я ненавижу этих шпиков! Можете не сомневаться, он считает себя выше нас. Но я не хуже и готов держать пари, что зарабатываю больше него.

— Деньги еще не все, — возразил Джонсон. — Чем вы, собственно, теперь занимаетесь, Рай?

— Этого я вам сейчас не могу сказать, — таинственно ответил тот. — Я этого не мог сказать и Элле. А она битый час приставала ко мне с тем же вопросом. Существуют тайны, о которых деловой человек не может говорить.

Мистер Джонсон ничего не ответил. Он думал об Элле.

В это время она рассказывала Гордону о своих опасениях.

— Я чувствую, что отец обо всем догадывается. Всю ночь его не было дома, а когда он возвратился на рассвете, то очень плохо выглядел.

— Я мало знаю мистера Беннета, однако полагаю, что с его характером он не стал бы молчать, а, пожалуй, устроил бы вашему брату сцену, — возразил Дик. — Кстати, вы не знаете, почему Рай так недружелюбно ко мне настроен?

Элла пожала плечами.

— Не знаю. Брат вообще в последнее время сильно изменился. Эта новая жизнь его окончательно погубит. Для чего он прикрывается чужим именем, если занимается честным делом?.. Когда он меня сегодня утром поцеловал, от него пахло коньяком, а ведь он раньше не пил…

День выдался теплый и ясный. Элла решила накрыть чайный стол в саду. Джонсон и Дик ей усиленно помогали. Рай не скрывал своей враждебности к Гордону, и даже появление отца за столом не изменило его поведения. Внезапно он торжествующе воскликнул:

— Посмотрите! Вон стоит глава его шпионов! Его верноподданный Эльк!

За забором действительно стоял Эльк и печально смотрел на группу в саду.

— Разрешите войти, мистер Беннет? — спросил инспектор.

Джон Беннет кивнул.

— Я случайно попал в эти места и решил навестить вас. Добрый вечер, мисс Беннет. Добрый вечер, мистер Джонсон.

— Дай сержанту Эльку стул, — обратился отец к Раю.

— Инспектору, — поправил его сыщик. — Удивительно, сколько людей воображают, что я все еще сержант. Нет, благодарю вас, я лучше постою. Впрочем, я и сам еще не свыкся со своим новым положением. Господин полковник, — обратился он к Гордону, — не мог бы я на следующей неделе освободиться на один день? У меня семейная неприятность.

Дик, который знал, что у Элька нет никакой семьи, удивленно глянул на инспектора и пробормотал:

— О, как жаль…

Эльк вздохнул:

— Да, очень большая неприятность. Я бы хотел вам рассказать об этом. Извините нас, мисс Беннет, мы отлучимся на минутку.

Элла сочувственно кивнула.

Дик отошел с сыщиком к калитке. Тот быстро прошептал:

— В час ночи в доме лорда Фармлея был взломан сейф и похищена копия договора.

Гордон медленно возвратился к столу.

— Я вынужден проститься, — сказал он. — Дело Элька требует моего присутствия в городе.

Элла с сожалением посмотрела на него, и этот взгляд вознаградил его за те часы, которые он не смог провести в ее обществе.

По дороге Эльк сообщил подробности.

— Лорд Фармлей провел выходные у себя в городской квартире. На эти дни он взял с собой из министерства копию договора, чтобы поработать над двумя пунктами, которые хотел предложить включить в присланный документ. Вечером лорд Фармлей положил документ в сейф, встроенный в стену его рабочего кабинета, и отправился спать. Сегодня министр хотел продолжить работу. Он сунул ключ в замок и заметил, что бородка ключа не встречает никакого сопротивления и беспрепятственно проворачивается. Взялся за ручку, и дверь свободно открылась. Сейф оказался взломанным, а договор исчез.

— Как воры проникли в дом? — спросил Дик.

— Через окно кладовой. Кладовые вообще, по-видимому, изобрел взломщик. Но работа чистая. Самая тонкая, какую я видел за двадцать лет. Приятно посмотреть.

— Вы полагаете, это работа ‘лягушек’?

— Возможно. Во всяком случае на внутренней стороне двери есть белый отпечаток лягушки. Но зато никаких отпечатков пальцев, никаких уродливых дыр от взрывов. Работа чистая. Сначала они вынули ручку и таким образом смогли взорвать замок с внутренней стороны, а поскольку взрыва не было слышно, то, очевидно, они пользовались глушителем. На всем свете только двое могли бы это сделать.

— И кто же эти двое?

— Первый — это Гарри Лайм. Правда, он умер лет двадцать назад. Второй — Шауль Моррис. Этот тоже мертв.

— И поскольку они эту работу, очевидно, не могли исполнить, то было бы разумнее искать третьего, — заметил Гордон.

— Господин полковник, не знаете ли вы, где старый Беннет был этой ночью? — неожиданно спросил Эльк.

Он спросил об этом как бы между прочим, но Дик почувствовал скрытое значение вопроса и только теперь понял, как дорога ему Элла.

— Его всю ночь не было дома. Мисс Беннет сообщила мне, что он ушел в субботу и возвратился сегодня на рассвете. Почему вы об этом спрашиваете?

Эльк достал из кармана лист бумаги, расправил его и, надев очки, начал объяснять:

— Я собрал сведения обо всех отлучках Беннета из дому. В прошлом году старика не было дома пятнадцать раз, и каждый раз, когда он отсутствовал, где-нибудь совершалась крупная кража со взломом…

— И какое вы сделали из этого заключение? — нервно спросил Дик.

— Я предлагаю, — решительно заявил Эльк, — арестовать Беннета, если он не сможет объяснить свое отсутствие. Я не знал ни Шауля Морриса, ни Гарри Лайма. Они работали до того, как мне стали поручать серьезные дела. Но если я не ошибаюсь, то Шауль Моррис не так уж мертв, как ему следовало бы быть. Я, пожалуй, навещу братишку Беннета и… может быть, тогда кое-что воскреснет!

Глава 8

Было раннее утро. Джон Беннет работал в своем саду, когда появился Эльк. Инспектор сразу приступил к делу.

— В квартире лорда Фармлея с субботы на воскресенье была совершена кража со взломом. По всем признакам между двенадцатью ночи и тремя часами утра. Взорван сейф и выкрадены важные документы. Я вас спрашиваю, мистер Беннет, где вы были прошлой ночью?

Беннет смотрел сыщику прямо в глаза.

— Возвращался из города. В полночь я разговаривал с полицейским в Доркинге. В два часа был в Кингсбридже, где также беседовал с постовым.

Эльк задумался, а потом предложил:

— Моя машина здесь, не хотите ли поехать со мной и поговорить с этими ребятами?

К его великому изумлению Беннет тотчас согласился.

В Кингсбридже постовой полицейский полностью подтвердил показания Беннета. Тот же результат был и в Доркинге. Эльк приказал шоферу ехать обратно в Хорсхем.

— Прошу прощения, мистер Беннет, — извинился Эльк. — Вы в достаточной мере знаете мою работу, чтобы понять меня.

— Я не обижаюсь, — проворчал Беннет. — Служба есть служба. Но ведь я имею право спросить, почему из всех людей вы заподозрили именно меня?

— По двум причинам. Вы таинственный человек, и никто не знает, чем вы зарабатываете свой хлеб насущный. Вы нигде не работаете, но временами исчезаете из дома, и никто не знает, куда. Будь вы молоды, я бы еще понял, хотя вы и не такой человек… Это во-первых. А во-вторых, каждый раз, когда вы пропадаете, где-нибудь происходит крупная кража со взломом. Последнее ограбление лорда Фармлея совершено специалистом. И это очень похоже на работу Морриса.

Эльк пристально следил за Беннетом, но у того не дрогнул ни один мускул на лице.

— Я припоминаю Морриса, — медленно произнес он. — Я никогда не видал его, но слышал о нем. Так он был похож на меня?

Эльк закусил губу.

— Если вы что-нибудь слышали о Моррисе, то должны знать, что он никогда не попадал в руки полиции, его никто не видел, кроме собственной банды, и поэтому его никто не может опознать.

— Я на вас не в обиде, — после продолжительной паузы сказал Беннет. — Мой образ жизни действительно подозрителен, но у меня есть на это причины. Что же касается взломов, то я ничего о них не знаю. И прошу не сообщать о нашем разговоре моей дочери, потому что… ну, вам, я думаю, незачем объяснять, почему?

Когда автомобиль подъехал к даче, они увидели у садовой калитки Эллу. При виде инспектора с ее лица моментально исчезла улыбка. Эльк инстинктивно почувствовал, что девушка опасается за брата.

Вечером сыщик в полнейшем унынии сознался Дику в своей ошибке.

— Не понимаю, почему именно Беннет пришел мне на ум. Кажется, я опять начинаю делать ошибки молодости… О, я вижу, вечерние газеты уже объявили о краже?

— Да, но они не знают, что украдено, — ответил Дик. — Это должно оставаться тайной. По делу Гентера нет ничего нового?

— К сожалению, нет. Поиски этого бродяги Карло пока безрезультатны. А жаль, так как он, по-видимому, играет важную роль в организации.

Вернувшись в полицейское управление, Эльк долго сидел за письменным столом, погруженный в свои мысли. Затем позвонил, и в комнату вошел его помощник Бальдер.

— Принесите мне весь имеющийся у нас материал по взломщикам сейфов, — приказал инспектор.

Бальдер ушел и отсутствовал довольно долго. Вернулся он с внушительной кипой бумаг, фотографий и отпечатков пальцев.

— Вы можете идти, Бальдер. Ночной дежурный потом отнесет все обратно.

Эльк просмотрел уже почти всю пачку, когда его внимание привлек снимок молодого человека с волнистыми волосами и длинными свисающими усами. Внизу было напечатано: ‘Гарри Лайм’.

Инспектор открыл папку и стал знакомиться с делом. Особое внимание он уделил описанию внешности преступника.

‘…Рост 5 футов и 8 дюймов. Глаза серые. Зубы хорошие. Волосы каштановые, волнистые, длинные. Лицо круглое. Усы опущенные. Ноги и руки нормальные. Говорит литературно, красивый почерк. Выдает себя за чиновника, сборщика налогов, санитарного инспектора. Владеет в совершенстве французским и итальянским языками. Не пьет. Играет в карты, но не игрок. Родственников не имеет. Прекрасный организатор…’

В другой бумаге красными чернилами, которыми обыкновенно вписывали окончание карьеры преступника, значилось: ‘Умер на воде 1 февраля 1898 года во время кораблекрушения почтового судна’.

Инспектор перевернул страницу, чтобы узнать подробности преступлений умершего. В этом отделе была отражена вся его биография. В реестре особых примечаний было сказано: ‘Взломщик. Опасен. Имеет при себе огнестрельное оружие. Работает один. Замечен с женщинами. На левой кисти руки татуировка, изображающая лягушку…’

Эльк даже привстал от удивления. Затем быстро вернулся к описанию преступника, но там о татуировке ничего не говорилось.

Внимательно просмотрев все дело, он нашел описание телесных примет, поскольку в то время еще не брали отпечатков пальцев, но и там о татуировке не упоминалось.

Сыщик некоторое время сидел задумавшись, потом на последнем листе сделал приписку: ‘Возможно, этот человек еще жив’, — и подписал свои инициалы.

Глава 9

Когда Эльк делал эту запись, раздался телефонный звонок. Инспектор однако спокойно дописал, промокнул написанное и затем снял трубку.

— Полковник Гордон приказывает вам немедленно приехать к нему на дом. Дело весьма спешное, — сообщил мужской голос.

— Хорошо, — ответил Эльк и, взяв шляпу и зонтик, вышел на улицу.

Сев в первое попавшееся такси, он дал шоферу адрес. Шофер был уже немолодой и, по-видимому, выпивший. Он проехал мимо дома Гордона и остановился только после того, как Эльк накричал на него.

Дожидаясь сдачи, инспектор по привычке посмотрел вдоль улицы. Перед домом Дика стоял автомобиль с полупритушенными фарами. В этом, конечно, ничего странного не было, но два типа, прислонившиеся к изгороди садика возле подъезда, выглядели довольно подозрительно, Эльк отступил на шаг и заметил на противоположной стороне еще двух типов.

Такси, в котором он приехал, остановилось перед домом какого-то врача, и сыщик, не долго думая, позвонил в его дверь. К счастью, врач оказался дома. Инспектор предъявил удостоверение. Через несколько секунд он связался с центральным полицейским участком.

— Это инспектор Эльк, — быстро сказал он и назвал свой номер. — Пришлите немедленно всех свободных людей с обоих концов улицы Харлей-Террас к дому номер тридцать восемь. Перекройте улицу, как только увидите мой сигнал — два длинных и два коротких световых знака. Когда смогут прибыть ваши люди?

— Через пять минут, мистер Эльк. Как раз заступает ночная смена и у меня здесь имеется два грузовика.

Сыщик положил трубку и вышел в переднюю.

— Надеюсь, ничего особенного не случилось? — спросил взволнованный врач.

— Надеюсь, — ответил Эльк и вынул револьвер. — Однако, если я вызвал отряд только ради пары невинных болванов, которые прислонились к решетке на Харлей-Террас, то для меня это может иметь неприятные последствия.

Он подождал пять минут и вышел из подъезда. Четверо типов стояли на своих местах.

В это время с обеих сторон улицы появились грузовики. По световому сигналу Элька они остановились поперек дороги. Дежурившие типы моментально бросились к своему автомобилю. Как только их машина тронулась, передний грузовик сдал немного назад. Послышался звон разбитого стекла, и автомобиль с неизвестными, врезавшись в грузовик, остановился.

Когда Эльк подошел, все пятеро были уже в руках полицейских. Арестованные не сопротивлялись. Одному из них, шоферу, который старался незаметно выбросить револьвер, надели наручники. В участке Эльк стал внимательно рассматривать задержанных. Четверо явно принадлежали к породе бродяг. Пятый, шофер с русской фамилией Литнов, был небольшого роста, с острым, бегающим взглядом.

— Завернуть рукава, — скомандовал Эльк.

— Не трудитесь, — ответил шофер, который, по-видимому, был руководителем шайки. — Мы все хорошие ‘лягушки’.

— Хороших ‘лягушек’ не бывает. Есть плохие и очень плохие! Отведите их в камеры, сержант, и держите отдельно друг от друга. Литнова я беру с собой в главное управление.

— Что все это значит? — с беспокойством спросил тот. — Вы не имеете права применять в Англии третью степень.

— Закон недавно изменен, — сообщил Эльк и вновь защелкнул на нем наручники.

На следующий день, когда Литнова привели в кабинет инспектора, арестованный готов был рассказать все.

Сыщик отправился к Гордону с докладом.

— Пока не заметил подозрительных субъектов, я и не предполагал, что это заговор против меня. Достойная работа. Вы меня, конечно, не вызывали. Невольная ошибка водителя такси оказала мне огромную услугу.

— Кто вам передал приказание явиться ко мне?

Эльк пожал плечами.

— Я не знаю. Мне кто-то позвонил по телефону. Литнов же получил письменное распоряжение по почте, подписанное ‘седьмым номером’. В нем указывалось время и место, куда надо было доставить машину. Автомобиль принадлежит ‘лягушкам’. Литнов каждую неделю получает определенную сумму, чтобы содержать его в порядке. А вообще он работает водителем грузовика в Хэронском клубе. Он говорит, что в Лондоне по разным гаражам находится еще с двадцать машин, и каждая имеет своего шофера, который раз в неделю является в гараж чистить ее.

— Хэронский клуб — это танц-бар, в котором бывают Леу Брэди и Лола, — заметил Дик.

— Об этом я и не подумал, — медленно произнес Эльк. — Правда, это еще не значит, что дирекции клуба известно о вечерних делах Литнова. Я наведаюсь в это заведение.

Он однако был избавлен от такого труда. Утром в управлении ему доложили, что с ним хочет поговорить какой-то господин.

— Моя фамилия Хагн. Я директор Хэронского клуба, — представился тот. — Как мне стало известно, с одним из моих людей случилась неприятность.

Хагн был высоким красивым шведом. Говорил он на английском без малейшего акцента.

— Каким образом вы узнали об этом, мистер Хагн? — спросил Эльк подозрительно. — Ваш человек со вчерашнего дня находится под замком, и он ни с кем не разговаривал.

Хагн улыбнулся.

— Один из моих кельнеров видел, как его в наручниках отправляли в участок. А поскольку Литнов сегодня не явился на службу, то можно было сделать единственное заключение. Так что же он натворил, инспектор?

— К сожалению, я вам этого сказать не могу.

— А можно с ним повидаться?

— Тоже нет. Но он хорошо спал и посылает своим друзьям привет.

Хагн как будто успокоился.

— Но могу я хотя бы узнать, куда он девал ключ от угольного погреба? Для меня это очень важно.

Эльк стоял в нерешительности.

— Я могу его спросить об этом, — ответил он наконец.

Оставив Хагна под наблюдением своего письмоводителя, сыщик отправился через двор в камеру к Литнову.

— Один из ваших друзей навестил меня, — обратился к нему Эльк. — Он хочет знать, куда вы девали ключ от угольного погреба?

Лишь на мгновение небольшая искорка вспыхнула в глазах арестованного, но от полицейского это не ускользнуло.

— Скажите ему, что я оставил его в Яндсуорте, — ответил задержанный.

Эльк передал это Хагну, а затем вернулся к камерам и вызвал смотрителя.

— Литнов спрашивал вас, куда его отсюда переведут?

— Да, господин инспектор, — ответил чиновник. — Я ему сказал, что его отправят в Яндсуорт. Мы это обычно сообщаем арестованным, чтобы они могли уведомить своих родственников.

Эльк торжествовал.

В тот же день после обеда из ворот тюрьмы в направлении Яндсуорта выехала арестантская карета. На одном из перекрестков с ней столкнулся неосторожно управляемый автомобиль, помял ей один бок и сломал колесо. Моментально со всех сторон подбежали какие-то странные люди. Казалось, все бродяги на свете собрались здесь. Они взломали дверь кареты и выволокли надзирателя. Но тут же оттуда стали выскакивать полицейские, а из переулков выехали конные с дубинками. Не прошло и трех минут, как большинство бродяг было схвачено и отправлено в полицейское управление. Лишь немногим удалось уйти. Дик Гордон наблюдал за операцией с крыши автобуса, заполненного полицейскими.

— Арестовали кого-нибудь важного? — спросил он, когда все закончилось.

— Об этом пока рано судить. С виду они все похожи друг на друга. Литнов, по всей вероятности, уже в Яндсуорте. Я его отправил в закрытом полицейском автомобиле задолго до того, как выехала карета.

В полицейском управлении Эльку доложили, что с ним хочет переговорить один из арестованных. Полицейский привел дебелого, обросшего бородой мужчину в грязной одежде и разорванной шляпе, надвинутой на глаза.

— Ну, ‘лягушка’, — всматриваясь в него, сказал Эльк, — что ты мне проквакаешь?

— Квакать? Это хорошо, — усмехнулся тот, и при звуке его голоса сыщик вздрогнул. — Господин инспектор, не считаете же вы в самом деле, что ваш старый полицейский автомобиль достигнет Яндсуорта?

— Кто вы такой?

— Они решили заполучить Литнова обратно, потому что хотят его убить, — продолжал бродяга. — И если этот дурак думает, что Лягушка только из любви к нему поднял всю эту кутерьму, то он жестоко ошибается.

— Броад! — узнал наконец Эльк бродягу.

Американец послюнявил палец и стер изображение лягушки со своей руки.

— Я вам потом все расскажу, мистер Эльк, а сейчас примите дружеский совет и позвоните в Яндсуорт.

Сыщик начал звонить из своего кабинета и, наконец, его соединили с Яндсуортом.

— Ваш автомобиль был найден на лугу в стороне от дороги. Двое ваших людей ранены, убийца арестован, — сообщили оттуда.

— Благодарю покорно, — ответил Эльк.

Глава 10

Спустя полчаса Эльк с Гордоном достигли Яндсуорта и застали вокруг обломков полицейского автомобиля толпу любопытных, сдерживаемых охраной.

Труп Литнова был отправлен в тюрьму. Туда же доставили и одного из нападавших, которого задержал отряд тюремных стражников, возвращавшихся с обеда. Беглый осмотр убитого ничего нового Дику не дал. Пуля пробила сердце, и смерть наступила мгновенно.

Арестованному Мильсу было лет тридцать. При нем не нашли никакого оружия. Сам он утверждал, что к убийству не причастен. Он якобы безработный чиновник и прогуливался по лугам, когда началась перестрелка. Арестовали его ошибочно.

— ‘Лягушка’, ты мертвец, — произнес Эльк гробовым голосом. — Где ты жил, когда еще был жив?

Мильс сообщил, что он проживает в северной части Лондона.

— Северяне никогда не выбирают для прогулок луга Яндсуорта, — заметил инспектор.

Переговорив с главным надзирателем, он вывел арестованного во двор и там прямо спросил его:

— Что бы с тобой случилось, если бы ты проболтался?

Мильс оскалил зубы и, смеясь, ответил:

— Еще не убит медведь, чью шкуру вы мне предлагаете продать.

Сыщик огляделся. Двор представлял собой небольшую четырехугольную коробку с высокими стенами. В одном углу находился сарай с серой раздвижной дверью.

— Пошли! — приказал Эльк.

Он открыл дверь сарая. Это было пустое оштукатуренное помещение. Под потолком проходили две огромные железные балки, соединенные тремя стальными перекладинами. Эльк подошел к длинному рычагу.

— Смотри, ‘лягушка’! — сказал инспектор и нажал рычаг.

Пол в центре с шумом раскрылся, и показалась яма, выложенная кирпичом. Он отпустил рычаг, и яма закрылась.

— А теперь посмотри сюда, — продолжал Эльк, — видишь букву ‘Т’, нарисованную мелом? На эту букву должен стать осужденный, когда палач свяжет ему ноги. Веревка спускается с перекладины.

Арестованный, побледнев, отшатнулся.

— Вы не можете меня повесить, — прохрипел он. — Я ничего не сделал.

— Вы убили человека, — ответил сыщик, выходя из сарая и запирая дверь. — Вы единственный, кого удалось задержать, и вы ответите за всю банду.

Арестованный поднял в мольбе дрожащие руки:

— Я расскажу все, что знаю…

Через час Эльк с Гордоном вернулись в управление, и Дик приказал привести Броада.

— Ну, мистер Броад, теперь рассказывайте, — обратился к нему Дик.

— В сущности и рассказывать-то нечего, — ответил Броад. — Уже неделю, как я довольно близко познакомился с ‘лягушками’. Сегодня я услышал, что они готовятся к крупному делу и присоединился к ним. По дороге мне рассказали, что одному отделению приказано подкараулить Литнова, который отправлен в Яндсуорт.

— Вы кого-нибудь из главарей видели?

Броад отрицательно покачал головой.

— Они все одинаковы. Хотя, конечно же, среди них было несколько главарей. Я не сомневался, что Литнова не удастся спасти. ‘Лягушки’ узнали, что он сознался во всем, и поэтому должен был поплатиться. Они ведь убили его?

— Да, — подтвердил Дик. — Но скажите мне, ради Бога, почему вы так интересуетесь ‘лягушками’?

— Из любви к искусству, — ответил Броад. — Я богат, делать мне нечего, и я ужасно интересуюсь криминальными историями. Года два назад я впервые услышал о ‘лягушках’, они заинтересовали меня, и тогда же я решил отыскать их след.

Он стойко выдержал пытливый взгляд Гордона.

— Тогда мне хотелось бы узнать, — сказал Дик, — как случилось, что вы разбогатели. Признаюсь, вы интересуете меня не меньше, чем ‘лягушки’. Я навел некоторые справки о вас. Когда вы прибыли в Англию, вы были бедны. Некоторое время вы жили в приобретенном вами ветхом домике близ Хэмпшира. Вдруг вы исчезли и объявились уже в Париже. Там спасли одно семейство во время пожара, и полиция записала вашу фамилию на предмет выдачи вам вознаграждения. В рапорте значилось, что вы были бедно одеты. А буквально через месяц уже жили в Монте-Карло с кучей денег в кармане и имели изысканнейший гардероб.

— Но, господин полковник, в Монте-Карло необходимо иметь деньги, — с легкой улыбкой заметил Броад.

— Конечно. Если это твои деньги. Я не хочу этим сказать, что вы их нажили нечестным путем. Я только констатирую, что внезапный взлет от бедности к богатству, мягко говоря, странен.

— Правильно, — согласился американец, — так же, как и мое нынешнее падение от богатства к бедности.

Дик посмотрел на грязного бродягу, сидевшего перед ним.

— Вы хотите сказать, что если сейчас ваш вид не соответствует вашему положению, то и тогда вы могли быть богатым человеком, хотя и казались бедным?

— Совершенно верно.

— И все же я предпочел бы, чтобы вы оставались тем, кто есть на самом деле. Мне бы не хотелось говорить американцу, что я его высылаю из страны, поскольку это звучит так, будто возвращение в Соединенные Штаты является наказанием.

Жозуа Броад поднялся.

— Благодарю, господин полковник, за предупреждение. Что ж, отныне Жозуа Броад вновь становится уважаемым членом общества. Единственное, о чем я вас прошу, это не предписывать полиции отбирать у меня разрешение.

— Разрешение?

— Да. На право ношения двух револьверов. Близок час, когда и этих двух будет недостаточно, — добавил американец.

Глава 11

В этот вечер в консерватории давали концерт известного скрипача, и наплыв публики, несмотря на лето, был огромный.

Дик чувствовал себя очень уставшим после трудного дня. В полученном сегодня письме лорд Фармлей требовал принятия срочных мер по розыску похитителей договора. И все же Гордон решил отложить дела и посетить концерт.

В антракте, когда Дик прогуливался по фойе, к подъезду консерватории подкатил роскошный лимузин и оттуда вышел Эзра Майтланд. Гордона поразила перемена, произошедшая с ним. На старике был великолепный фрак, сшитый по последней моде. На безукоризненно белой жилетке виднелась толстая золотая цепь. Борода его была аккуратно подстрижена. Он опирался на палку черного дерева с набалдашником из слоновой кости.

Кто-то охнул за спиной у Дика. Оглянувшись, он увидел Элька.

— Шелковые чулки!.. Лакированные ботинки!.. Не иначе, как он спятил! — пробормотал тот, запинаясь.

Со своего места Дик мог наблюдать за миллионером. Во время всей второй части концерта Майтланд сидел с закрытыми глазами. После каждого произведения он аплодировал своими огромными ручищами в белых перчатках. Но Дик был уверен, что старик спал, и аплодисменты его будили.

Когда концерт закончился, Майтланд неуверенно оглянулся, точно хотел удостовериться, что все встают. Затем поднялся и вышел.

— Как вам нравится старик Майтланд, господин полковник? — спросил, подходя, Эльк. — Он на весь сезон заказал себе места на большие концерты. Его изумленный секретарь сегодня должен был исполнить это поручение, а также заказать на вечер столик в Хэронском клубе.

— Сколько людей нам потребуется, чтобы захватить клуб? — спросил Дик, приняв неожиданное решение.

— Если будет серьезное сопротивление, то человек двадцать, — спокойно ответил Эльк.

Снаружи клуб выглядел очень непривлекательно, зато внутри за толстыми занавесями все было совершенно иначе. Роскошный коридор, покрытый толстыми коврами, вел в танцевальный зал и ресторан. Столы на блестящем паркете были расставлены продолговатым четырехугольником. С галереи неслись звуки джаз-оркестра. В середине зала под ритмичные звуки модной мелодии танцевали пары.

Дик остановился в дверях и окинул присутствующих взглядом. Майтланд был уже здесь. Он сидел за лучшим столом, и его лысая голова блестела в свете хрустальных люстр. Перед ним стоял большой бокал пива.

— Он пьет! Значит он все же человек, — заметил Эльк.

Появился Хагн и с любезной улыбкой направился к ним.

— Вот приятная неожиданность, господин полковник. Вы желаете получить пропуск? Это ни к чему. Любой полицейский офицер — почетный член моего клуба.

Он проводил их между столиками в пустую ложу. Лица некоторых гостей омрачились при виде вновь прибывших.

— У нас сегодня очень высокие гости, — с гордостью сообщил Хагн. — Вон лорд и леди Бельфин. А тот господин с бородой — это миллионер Майтланд. Секретарь его тоже здесь.

— Джонсон? — удивился Эльк. — Где он сидит?

И тут же он заметил круглое лицо Фило. Тот сидел в отдаленном углу и выглядел в своем старомодном фраке неуклюже и жалко.

— Позовите его сюда, — предложил Гордон.

Инспектор, с трудом протиснувшись между танцующими, добрался наконец до Джонсона. Фило так горячо и крепко пожал ему руку, словно Эльк вытащил его с необитаемого острова.

— Очень любезно с вашей стороны пригласить меня за ваш столик, — поблагодарил он, здороваясь с Диком. — Я чувствую себя здесь не очень уютно. Это мой первый и, пожалуй, последний визит сюда. Разве это не чудо? — продолжал он, указывая взглядом на Майтланда. — Изменить в один день весь свой образ жизни! Он купил дом на Берклей-сквер, согнал туда целую армию портных, меня послал заказывать театральные и концертные билеты. Накупил драгоценностей и бриллиантов! Я не могу этого понять. Тем более, что в конторе он остался прежним скрягой.

Предложил мне еще вести его частные дела, но я отказался и теперь боюсь, что он меня за это лишит места. На этой неделе Майтланд вообще был невыносим. Интересно знать, видел ли его Рай? — и Джонсон посмотрел в сторону небольшой компании, сидевшей в ложе напротив.

Дик заметил их еще раньше. Это были порядком подвыпивший Рай Беннет с Лолой Бассано и Леу Брэди. Рай своего бывшего шефа не заметил. Он был слишком занят Лолой, чтобы вообще замечать кого-либо.

— Ты становишься посмешищем, Рай, — предупредила его Лола. — Половина Ярда наблюдает за тобой.

Юноша посмотрел вокруг, точно впервые увидел, что они здесь не одни. Напротив он заметил Гордона, с серьезным видом наблюдавшего за ним. Этот взгляд и мысль, что за ним наблюдают, взбесили Рая.

Он вскочил с места и неуверенно побежал по паркету, расталкивая танцующих, спотыкаясь о столы и стулья, — пока не предстал наконец перед Диком.

— Вы меня ищите? — спросил он громко. — Может быть, я вам нужен?

Дик отрицательно покачал головой.

— Это вы натравили ваших собак на меня, шпик проклятый? — неистовствовал юноша. — Джонсон, а у вас что общего с этой бандой? Или, может быть, вы тоже сделались шпиком?

— Но, дорогой мой Рай… — пролепетал Джонсон.

— ‘Дорогой мой Рай’, — передразнил его Беннет. — Вы ревнуете! Ревнуете, что мне удалось избавиться от вашего кровопийцы! Но вы… — он махнул кулаком перед лицом Дика, — вы оставьте меня в покое! Найдите себе лучше развлечение, чем рассказывать моей сестре всякие небылицы!

— Мне кажется, вам следовало бы возвратиться к вашим друзьям, — спокойно замет ял Дик. — А будет еще лучше, если вы отправитесь домой и выспитесь.

Он был уверен, что сейчас вмешается директор или кто-нибудь из служащих клуба. И действительно, к ним подошел обер-кельнер и стал увещевать Рая. Все поднялись со своих мест и с любопытством смотрели, как взволнованный молодой человек отбивался от усмирявших его кельнеров.

В этой суматохе никто не заметил мужчину, который уже некоторое время наблюдал за происходящим. В своем поношенном костюме он резко отличался от остальной публики. Расталкивая собравшихся, неизвестный стал пробираться к Раю. Тот разом протрезвел, увидев перед собой отца.

— Мне нужно с тобой поговорить, — просто сказал Джон Беннет.

Они стояли вдвоем посреди зала, окруженные толпой зрителей. Музыка прекратилась, наступила тишина.

— Поедем со мной в Хорсхем, мой мальчик.

— Я не поеду, — упрямо заявил Рай.

— Поезжайте с вашим отцом, — сказал Джонсон, кладя руку на плечо юноше.

Рай стряхнул ее.

— Я останусь здесь! — воскликнул он. — Ты не имеешь права, отец, являться сюда и выставлять меня на посмешище. Ты меня столько лет унижал, отказывал в деньгах, которые я у тебя просил. А теперь возмущаешься, видя меня хорошо одетым и в приличном клубе. У меня все отлично, а ты сам можешь это сказать о себе?

— Идем со мной, — хрипло повторил отец.

— Нет, я останусь! И впредь прошу меня оставить в покое!

— Идем со мной, — умоляюще повторил Беннет, протягивая к нему руки.

И тут Рай заметил Лолу, смотревшую на него с презрительной улыбкой. Его оскорбленное самолюбие не выдержало, и он с бешеным криком ударил отца по лицу. Беннет покачнулся, но устоял. Он пристально посмотрел на сына, затем опустил голову и позволил Дику увести себя.

Рай Беннет, испугавшись своей глупости, застыл на месте.

Загремела музыка, и Леу Брэди отвел Рая к столу, где тот остался сидеть, обхватив голову руками. Лола заказала шампанское.

На сердце у Гордона было тяжело. Во взгляде Джона Беннета он прочитал отчаяние прокаженного.

Глава 12

Во время этой сцены Эзра Майтланд неподвижно сидел за своим столом, нисколько не интересуясь происходящим. Казалось, он даже не замечал ничего. Наконец поднялся и покинул зал.

Публика стала приходить в себя. Вновь начались танцы, и вскоре веселье было в разгаре. Дик, взглянув на часы, незаметно кивнул Эльку. Поднявшись, они, не спеша, направились к выходу. У дверей их догнал кельнер.

— Господа желают расплатиться?

— Минуты через три, — ответил Дик.

В это время часы пробили час ночи. Три минуты спустя клуб находился в руках полиции. Еще через десять минут там никого не осталось, кроме сыщиков и обслуживающего персонала.

— Где Хагн? — спросил Дик обер-кельнера.

— Он ушел домой, — проворчал тот. — Он всегда рано уходит.

— Это ложь, дорогой мой! Проводите нас в его комнату.

Их провели в подвал. Это было уютно обставленное помещение без окон.

Пока сыщики просматривали книги, Эльк обыскивал комнату. В одном углу он нашел небольшой сейф, который тут же опечатал. На диване лежал костюм, брошенный, по-видимому, в спешке. Это был фрак Хагна.

— Приведите сюда обер-кельнера.

— Мистер Хагн всегда переодевается, когда уходит, — объяснил тот.

— Почему он ушел до закрытия клуба?

Кельнер пожал плечами.

— Я не в курсе его личных дел.

Эльк приказал увести служащего.

У стены стоял туалетный столик с двумя лампочками по бокам. Эльк зажег свет и стал осматривать его. В ящике он нашел бутылочку со спиртовым лаком и расческу с прилипшим пучком светлых волос.

Взяв затем корзинку из-под бумаг, он высыпал ее содержимое на стол. Здесь были разорванные счета, деловые письма, три окурка и разные бумажки. Одна из них, вымазанная лаком, склеилась. С трудом раскрыв ее, Эльк увидел напечатанные на машинке три строчки: ‘Спешно. Навестите 7 в Э.С.2. Налета не будет. Удостоверьтесь в показании М. Спешно! К.I’.

Гордон взял бумагу и прочитал ее.

— В том, что налета не будет, он ошибся, — произнес Дик. — ‘Э.С.’ означает, по видимому, Эльдор-стрит. А двойка — либо номер, либо время.

— А кто такой ‘М.’? — спросил Эльк.

— Я думаю, Мильс, которого арестовали в Яндсуорте. Он дал письменные показания?

— Во всяком случае подписал их, — ответил Эльк.

Порывшись в бумагах, он вскоре нашел то, что искал: маленький конверт, адресованный Хагну. Адрес также был напечатан на машинке.

Они послали за швейцаром.

— В котором часу принесли это письмо?

— Письмо пришло приблизительно в девять часов, — ответил тот.

— Мистер Хагн часто получает такие извещения?

— Редко, господин инспектор…

Оставив в клубе охрану, Гордон с Эльком и остальными сыщиками поспешил в Тоттенхэм. Не доезжая метров ста до Эльдорской улицы, Дик приказал сыщикам следовать параллельными улицами, а сам, захватив с собой инспектора, направился к дому Майтланда.

На углу Эльк убедился, что предосторожность Гордона была не лишней. Под фонарем стоял какой-то тип. Эльк начал громко беседовать с Диком о посторонних вещах.

Поравнявшись с подозрительным субъектом, инспектор неожиданно обратился к нему:

— Нет ли у вас спичек?

— Нет, — проворчал тот.

В следующий миг он лежал на земле. Эльк надавил ему коленом на грудь, а своими длинными костлявыми пальцами сжал горло.

— Если ты пикнешь, ‘лягушонок’, я тебя удавлю, — прошептал он.

‘Лягушку’ связали и отнесли в машину подоспевшие сыщики.

Эльк с Гордоном двинулись к садовой калитке, когда услышали чьи-то торопливые шаги.

— Кто там? — окликнул их неизвестный.

— Я… — прошептал Эльк. — Не шуми так.

— Что тебе здесь надо? Я приказал оставаться под фонарем.

— Там на улице показались каких-то два странных типа. Я хотел, чтобы ты посмотрел на них.

Как только неизвестный приблизился, Эльк ударил его ногой. Тот с легким стоном повалился на землю. Его связали и также отнесли в машину.

На этот раз садовая калитка оказалась открытой. Открыт был и черный ход. Дик остался сторожить его, а Эльк, сняв ботинки, скользнул в переднюю и заглянул в комнату Майтланда. Там было темно и пусто. Инспектор вернулся в переднюю, и стал подниматься на второй этаж. Достигнув верхней ступеньки, увидел, что из комнаты, принадлежавшей сестре Майтланда, пробивается свет. Взбежав на площадку, Эльк толкнул дверь. Та была заперта. Лишь с третьего удара дверь поддалась, и инспектор оказался в темноте. Кто-то уже успел выключить свет.

— Руки вверх! — крикнул Эльк и осветил комнату электрическим фонарем.

Она была пуста. В это время появился Гордон с сыщиками. Включили не успевшую еще остыть лампу. Взглянув на окно, Эльк удостоверился, что этим путем бежать не могли. В другом конце комнаты стоял наполненный разным тряпьем шкаф.

— Выбросьте платья! — приказал сыщик. — Там должна, быть дверь.

Гордон, заметив на столе разбросанные бумаги, стал просматривать их и вдруг удивленно воскликнул:

— Показания Мильса!

В это время задняя стенка шкафа была пробита, и сыщики ринулись через отверстие в соседний дом.

Выяснился интересный факт: несколько домов сообщались между собой. Стало ясно, что во всех этих домах жили ‘лягушки’. Так как каждый из них мог оказаться ‘седьмым’, арестовали всех, кто там находился.

— Сомневаюсь, чтобы мы его поймали, — заявил Эльк, вернувшись к Дику. — Я не видел ни одного стоящего. Никто не мог ускользнуть из этих домов?

— Нет, — ответил один из сыщиков. — Мы следили за всеми выходами из них. Кроме того, подъехали еще полицейские.

Гордон тем временем продолжал с интересом изучать найденные бумаги. Кроме копии показаний Мильса, здесь была еще масса других бумажек. Все они были отпечатаны на машинке и многие походили на военные приказы. В одной из записок говорилось:

‘Поторопиться с Раймондом Беннетом! Л. должна ему объявить, что он ‘лягушка’.

Другая записка гласила:

‘Гордон приглашен на четверг в американское посольство. Покончить с ним.

Эльк установил под четвертой ступенькой сигнализацию. Завтра в 4.15 он отправляется в У. допрашивать М.’.

Дик улыбнулся лаконичному приказу покончить с ним.

Тут Эльк увидел в дверях своего помощника Бальдера, который, видимо, прибыл с полицейскими. Тот сообщил:

— На одном из задних дворов найден человек. Желаете его видеть?

— А ну-ка, покажите нам его, — заинтересовался Эльк.

Через несколько минут в комнату ввели человека в наручниках. Он был высокого роста, с длинными светлыми волосами и остроконечной бородкой. Гордон, взглянув на него, воскликнул:

— Да ведь это же Карло!

— А я убежден, что это еще и Хагн, — добавил Эльк. — Сними-ка бороду, ‘лягушка’, и давай поговорим о цифрах, начиная с седьмого номера.

— Седьмой номер? — прогнусавил Хагн. — Я убежден, что ‘семерка’ беспрепятственно пройдет сквозь все ваши кордоны. Он находится в хороших отношениях с полицией… Зачем я вам, собственно, нужен, мистер Эльк?

— Вы мне нужны как участник убийства инспектора Гентера в ночь на четырнадцатое мая. Но об этом мы еще поговорим. А сейчас уведите его.

Неожиданно Гордон, стоявший возле открытого окна, услышал с улицы голос Броада:

— Доброе утро, полковник Гордон! ‘Лягушечьи’ акции, по-видимому, сильно упали? Между прочим, вы видели младенца?

Глава 13

Эльк сошел вниз поздороваться с американцем. Мистер Броад был во фраке, огни его автомобиля освещали грязную улицу.

— Ну и нюх же у вас, — с уважением произнес Эльк.

— Когда увидел в спешке отъезжавших от Хэронского клуба полицейских, не мог же я предположить, будто они спешат домой, чтобы до двух часов лечь в постельку, — весело ответил Броад. — Итак, видели вы младенца, который учится по слогам читать слово ‘ля-гуш-ка’?

Эльку почудилась насмешка в словах американца.

— Пойдемте-ка лучше наверх и поговорим с начальником, — предложил он.

— Садитесь, мистер Броад, — встретил американца Гордон. — Печальный вид Элька подсказывает мне, что вы достаточно убедительно смогли мотивировать ваше присутствие здесь.

Броад улыбнулся:

— Будет очень нескромно, если я спрошу, не ‘лягушечьи’ ли это акты?

— Очень даже, — ответил Дик. — Каждое ваше замечание относительно ‘лягушек’ есть высшая степень нескромности, поскольку вы не намерены ничего нам объяснять.

— Могу вам только сообщить, не выдавая себя окончательно, что ваш седьмой номер удрал, — ответил американец. — Я слышал, как торжествовали ‘лягушки’. Между прочим, на нем был полицейский мундир. Но меня больше интересует, что Лягушка замышляет против Рая Беннета? Пожалуй, здесь самая интересная интрига. — Броад поднялся. — Всего хорошего! Не забудьте, инспектор, справиться в детском саду о младенце. — И, улыбнувшись на прощание, американец вышел.

Дом тщательно обыскали еще раз, но безрезультатно. Когда Эльк с грустным лицом вернулся к Гордону, тот протянул ему листок:

— Взгляните. Мне кажется, эта бумажка содержит интересную информацию.

Эльк прочитал: ‘Все быки должны в среду 3 слушать 1! Важно!’

— Здесь двадцать пять копий этого сообщения, — продолжал Дик. — Что касается цифр ‘лягушечьей’ организации, то я установил следующее: номер ‘первый’, он же главная ‘Лягушка’, действует через ‘седьмого’. ‘Седьмой’ получает приказы непосредственно от него, но, если нужно, может принимать решения и сам. Хагн, чей номер ‘тринадцатый’, — число, которое ему принесет еще несчастье, так вот: Хагн является связным и имеет контакт только с предводителями отдельных групп…

Эльк взял со стола сообщение и вновь перечитал его.

— Под ‘быками’, очевидно, и подразумеваются эти предводители, — сказал он. — ‘Лягушечьи’ быки! Но что они должны услышать?

— В среду в три часа ночи мы это узнаем. Мы будем слушать главную ‘лягушку’, дорогой мой Эльк! — заявил Гордон.

Глава 14

На следующее утро Рай Беннет проснулся с ужасной головной болью. В висках у него стучало, во рту было сухо. Он с трудом доплелся до окна, растворил его и выглянул в парк. Затем, налив стакан воды, жадно выпил его, сел на край дивана и стал припоминать события минувшей ночи. Это ему удалось не сразу. Вначале он лишь смутно помнил, что произошло нечто ужасное. Однако постепенно мысли прояснились, и юноша, поняв наконец, что натворил, почувствовал стыд.

Рай вскочил и принялся ходить по комнате, стараясь найти оправдание своему поступку. Так и не придя ни к какому заключению, он решил написать отцу письмо и извиниться за свое поведение.

Он принял ванну, оделся и почувствовал себя увереннее. Открыв дверь в столовую. Рай замер от удивления. Возле окна сидела Элла.

— Господи, Элла, ты что здесь делаешь? — воскликнул он. — Как ты сюда попала?

— Швейцар открыл мне дверь своим ключом, когда узнал, что я твоя сестра, — произнесла она устало. — Не поедешь ли ты со мной в Хорсхем поговорить с отцом?

— Не теперь, — ответил он поспешно. — Через пару деньков.

— Неужели бросить все это для тебя такая большая жертва?

Рай сделал нетерпеливый жест.

— Не большая, если бы речь шла только о квартире, но отец и ты, вы хотите, чтобы я бросил свою работу.

— Это пошло бы тебе только на пользу!

Рая удивил резкий тон сестры. Она всегда была к нему снисходительна и все ему прощала.

— Поедем обратно к папе, Рай! Поедем сейчас же!

— Нет, не могу. Я ему напишу.

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Рай.

— Вы примете мисс Бассано и мистера Брэди? — спросил слуга и многозначительно посмотрел на Эллу.

— Конечно, примет, — раздался голос Лолы. — К чему эти формальности? А-а, понимаю, — сказала она, войдя и заметив девушку.

— Это моя сестра Элла, — представил Рай, — а это мисс Бассано и мистер Брэди.

Элла посмотрела на женщину в дверях и по достоинству оценила ее. Красивое лицо, прекрасные руки, манера держать себя и одеваться — все это восхитило девушку.

— Вам нравится квартира брата? — спросила Лола, удобно устроившись напротив и закинув ногу за ногу.

— Здесь очень хорошо, и боюсь, что Хорсхем покажется ему скучным, когда он туда вернется, — ответила Элла.

— Разве вы возвращаетесь в Хорсхем? — удивилась Лола и посмотрела Раю прямо в глаза.

— Ни в коем случае, — энергично запротестовал он. — Я только сказал Элле, что работа моя слишком важна для меня, чтобы отказаться от нее…

Раздавшийся в это время стук в дверь произвел неожиданное впечатление на Леу Брэди. Его мощная фигура вдруг съежилась, а загоревшее лицо побледнело, как полотно.

Снова раздался стук — четкий, медленный, с разными интервалами между ударами. Элла перевела взгляд на Лолу и с удивлением отметила, что и та побледнела.

— Войдите, — сказал Рай и не дожидаясь, сам распахнул дверь.

На пороге стоял Дик Гордон.

— ‘Лягушиный’ условный стук многих из вас, по-видимому, пугает? — произнес он и с улыбкой посмотрел на присутствующих.

Глава 15

— Этот стук — мое последнее достижение, — продолжал Дик. — Меня научила ему ‘лягушка’ тридцатой степени. И она мне объяснила, что этим сигналом пользуется старый ‘лягушачий бык’, когда соизволяет навестить своих верноподданных.

— Ваша ‘лягушка’ тридцатой степени лжет, по всей видимости! — заявила Лола. — И вообще Мильс…

— Я даже не упомянул о Мильсе, — заметил Дик:

— Но о его аресте трубили во всех газетах!

— Ни одна газета не писала о нем. Разве только ‘лягушечья’?

Рай вышел вперед и гневно спросил:

— Что вас привело сюда, Гордон?

— Я хотел бы с вами поговорить с глазу на глаз, — ответил Дик.

— Вам нечего сказать мне такого, что не могли бы слышать мои друзья.

— Единственно к кому применимо здесь слово ‘друг’ — это ваша сестра, — возразил Дик.

— Идем, Леу, — предложила Лола, пожав плечами.

— Одну минуту, — остановил их Рай. — Я у себя дома или нет? Вы запросто являетесь сюда, оскорбляете моих друзей и фактически выгоняете их. Удивляюсь вашей наглости. Пожалуйста, вот дверь!

— Если вы настаиваете, я, конечно, уйду, — ответил Дик. — Но я пришел предостеречь вас.

— Наплевать мне на ваши предостережения!

— Я пришел только сказать, что Лягушка рано или поздно заставит вас отработать свои деньги. Это все.

Наступила полнейшая тишина, которую прервал дрожащий голос Эллы.

— Лягушка? Но, мистер Гордон, Рай ведь не принадлежит к ‘лягушкам’?

— Возможно, он еще этого не знает, но это так. И оба ваши гостя, Рай, тоже верные слуги этого чудовища. Лола находится у него на содержании так же, как и ее супруг…

— Лжец! — заревел Рай. — Лола не замужем. Вы жалкий лжец! Вон отсюда, пока я вас сам не вышвырнул!

Немая просьба Эллы заставила Дика направиться к выходу. У порога он обернулся и холодно посмотрел на Брэди.

— В книге Лягушки против вашего имени поставлен вопросительный знак, Брэди. Так что берегитесь.

От этого сообщения Брэди вздрогнул.

— Ради Бога, свежего воздуха! — крикнул Рай и распахнул второе окно. — Этот субъект — настоящая чума! Замужем? И он хочет меня заставить поверить в это!.. Ты уже уходишь, Элла?

Сестра утвердительно кивнула.

— Скажи отцу, что я ему напишу. Поговори с ним от моего имени и объясни, что он часто был несправедлив ко мне.

Элла протянула ему руку.

— Будь здоров, Рай. Возможно, в один прекрасный день ты еще вернешься к нам.

Девушкой овладело сомнение. На глазах у нее появились слезы. Она прижалась к брату и дрожащим голосом прошептала:

— О, Рай, неужели это правда? Ты принадлежишь к ‘лягушкам’?

— Элла, в этом столько же правды, сколько и в выдуманном замужестве мисс Бассано! Сенсация! Гордон хочет всех удивить сенсациями.

Элла кивнула Лоле и вышла.

— Что он хотел сказать, Лола? — спросил Брэди, когда они остались одни. — Гордон что-то знает! Лола, довольно с меня этих ‘лягушек’. Они мне действуют на нервы.

— Ты дурак, — ответила она спокойно. — Гордон добился своего. Он нагнал на тебя страху.

— Страх, — пробурчал боксер. — Я знаю ‘лягушат’, они в состоянии совершить любое преступление, вплоть до убийства… Вопросительный знак?.. Я готов этому поверить. Я кое-что разболтал о них, и мне этого не простят.

Лола вынула из золотого портсигара папироску. Закурив, повернула голову к Раю и холодно спросила:

— Что ты имеешь против ‘лягушек’? Они хорошо платят и мало требуют.

— Что ты хочешь сказать? — удивился Рай. — Они же мерзкие типы, убивающие людей.

— Не все. Это только основная масса. Большие ‘лягушки’ не такие. Посмотри на меня с Леу.

— Какого черта ты там болтаешь? — воскликнул Брэди зло.

— Рано или поздно он должен был это узнать, — хладнокровно продолжала Лола. — Он слишком умный мальчик, чтобы долго верить в японское посольство. Пусть же знает, что и он ‘лягушка’!

Рай отшатнулся.

— ‘Лягушка’?

— Не понимаю, — усмехнулась Лола, подходя к нему, — почему быть ‘лягушкой’ хуже, чем агентом чужой страны, продающим тайны своей родины. Ты должен гордиться, что тебя выбрали из тысячи.

— Но от меня не потребуют чего-нибудь… очень плохого? — нерешительно спросил Рай. — Я абсолютно не способен — убивать. Но, возможно, ты права, нельзя винить Лягушку за то, что совершают его подчиненные… Только на одно я ни за что не соглашусь. Ни под каким видом не позволю себя татуировать.

— Глупенький! Разве я татуирована, или Брэди? Больших не метят! Ты даже не представляешь, какое будущее ждет тебя, дорогой мой. Слушай, я сейчас закажу по телефону столик, и мы все вместе отправимся веселиться и пить за здоровье Лягушки, который нас всех кормит.

Когда Лола подняла трубку, она заметила там небольшую коробочку.

— Что это, новое изобретение?

— Это мне вчера поставили, — ответил Рай. — Монтер рассказал, что кого-то ударило молнией, когда тот говорил по телефону во время грозы, и они теперь испытывают образцы защитных устройств.

Лола медленно положила трубку и процедила сквозь зубы:

— Это микрофон. Весь наш разговор подслушали.

Подбежав к камину, она схватила щипцы и ударила ими по микрофону…

В эту ночь арестованный Мильс, которому гарантировали сохранение жизни и безопасность, решил, наконец, во всем признаться. А знал он гораздо больше того, что уже сообщил.

‘Я дам сведения, которые смогут навести вас на след седьмого номера’, — говорилось в его записке, переданной Эльку.

Инспектор удовлетворенно потер руки. Было похоже, что дело ‘лягушек’ приближалось к развязке. Возможно, след приведет и к похищенному договору. Из-за этого документа полицейское управление было буквально засыпано запросами двух министров, государственного департамента и его бесчисленных секретарей.

Эльк подошел к вешалке, чтобы достать из кармана портсигар. При этом его рука коснулась какого-то пакета. Он вынул его и хотел машинально бросить на стол. Но тут взгляд инспектора задержался на словах, написанных на обложке, и он застыл, пораженный. Это был украденный договор.

Придя в себя, инспектор стал припоминать события этой ночи.

Когда и где он снимал пальто?.. Когда в последний раз положил руку в карман?.. Он сдал пальто на хранение в Хэронском клубе и не мог припомнить, чтобы затем что-нибудь искал в кармане. Так что, вероятнее всего, это произошло в клубе!

Эльк вызвал своего помощника.

— Бальдер, вы не помните, когда я проходил через вашу комнату, у меня было на руке пальто?

— Я не смотрел…

Эльк вздохнул. Бальдер производил на него впечатление человека, который очень доволен собой, когда чего-либо не знает или не видит.

— Вы запомнили, что делать с Мильсом? Он не должен ни с кем разговаривать. Когда его привезут, отведите его в приемную и оставьте одного. Не разрешается ни говорить с ним, ни отвечать на вопросы.

Когда Бальдер ушел, Эльк еще раз проверил свою находку. Все было в целости, даже заметки министра. Сыщик позвонил в министерство иностранных дел и сообщил радостную весть. Через десять минут прибыл небольшой отряд, чтобы отвезти ценный документ в министерство.

Глава 16

Для доставки Мильса в управление были приняты чрезвычайные меры предосторожности. Ночью в тюрьме дежурила усиленная охрана.

Утром в одиннадцать часов Мильса вывели из камеры. В одиннадцать пятнадцать из тюремных ворот выехал закрытый автомобиль со спущенными занавесками, окруженный полицейскими на мотоциклах. Позади следовал второй автомобиль с чиновниками из центрального управления.

Они благополучно достигли Скотленд-Ярда, и помощник Элька Бальдер с сержантом тайной полиции провели арестованного в небольшую комнату с решеткой на окне. Выставив за дверью охрану, Бальдер отправился к Эльку с докладом.

— Арестованный доставлен. Он в приемной, господин инспектор.

— Спрашивал он что-нибудь? — поинтересовался прибывший на допрос Гордон.

— Нет. Он лишь попросил запереть окно, что я и сделал.

— Приведите его! — приказал Эльк.

Вскоре раздался звон ключей, затем послышались взволнованные голоса, и в комнату вбежал Бальдер.

— Он болен… в обмороке или что-то в этом роде!

Все бросились в приемную. Мильс сидел в кресле, склонившись на бок. Руки его безжизненно свисали, глаза были закрыты. Дик наклонился над ним и уловил специфический запах синильной кислоты. Мильс был мертв.

Первым делом Гордон взглянул на окно, которое, как сказал Бальдер, он закрывал. Теперь окно было приоткрыто.

Дик распахнул его. Напротив были расположены Онслоунские сады. Недалеко от окна проходила пожарная лестница.

— Странно, — сказал Дик. — Трудно предположить, чтобы кто-то влез по лестнице и через решетку заставил Мильса принять яд. Еще невероятнее, чтобы он сам покончил с собой. Бальдер клянется, что запер окно. Ему вполне можно доверять?

— Вполне, — заверил Эльк. — Я никогда в жизни ничего не боялся, — продолжал он, — но эти ‘лягушки’ выше моего разумения. Ведь фактически сейчас, на наших глазах, был убит человек. Его охраняли, его не оставляли одного, за исключением нескольких минут, которые он провел в запертой комнате, и все же его настигла рука Лягушки. Такие вещи в самом деле могут нагнать страх.

— Не теряйте присутствия духа, Эльк. Лягушка всего лишь человек, — сказал Гордон. — Интересно, а что сейчас поделывает наш друг Броад?

Они вернулись в кабинет, и сыщик позвонил американцу. Тот оказался у себя, и между ними состоялся следующий разговор:

— Кто говорит? Эльк? Я только что собирался уходить.

— А мне показалось, что я вас пять минут назад видел возле нашего управления.

— В таком случае это был мой двойник. Я всего лишь десять минут как вышел из ванны. Вам что-нибудь нужно от меня?

— Нет, нет. Я только хотел справиться о вашем здоровье.

— Почему? Что-нибудь случилось?

— Нет, все в порядке. Заходите ко мне как-нибудь поболтать. До свидания.

Эльк положил трубку и заметил:

— От нас до его квартиры на хорошей машине четыре минуты, так что его присутствие дома ничего не доказывает.

Он вновь снял телефонную трубку.

— Мне нужен человек для наблюдения за Жозуа Броадом. До восьми часов вечера он не должен его упускать из виду и затем доложить мне.

Положив трубку, Эльк обратился к Гордону:

— Итак, господин полковник, завтра среда. Как вы считаете, где нам будет удобнее слушать Лягушку?

— В адмиралтействе, — ответил Дик. — Я договорился, чтобы нас пропустили около трех в радиоцентр…

В течение дня Эльк несколько раз поспешно проходил мимо окон кабинета Гордона. Встретив его вечером, Дик спросил:

— Куда это вы сегодня так торопились?

— Два раза был в адмиралтействе, — ответил тот. — Я не очень смыслю в беспроволочном телеграфе, но все же, насколько мне известно, чтобы определить место расположения передатчика, нужно слушать из разных пунктов. Адмиралтейство поможет нам запеленговать его с помощью кораблей. Надеюсь, газеты ничего еще не написали?

— Вы говорите о Мильсе? Пока нет. Но во время следствия они все равно все узнают, хотя я устроил так, что разбирательство оттянут недели на две, поскольку я чувствую, что в ближайшие дни с нами что-то произойдет.

— А мне хотелось бы верить в обратное, — сердито проворчал Эльк. — С тех пор как отравили Мильса, я даже жареные колбаски не решаюсь есть, а я их так люблю.

Глава 17

Помощник Элька был в унылом и подавленном настроении.

— ‘Рекорд’ опять ругается со мной.

‘Рекордом’ называлось отделение полицейского управления, ведающее делами преступников. Это отделение и Бальдер издавна не ладили.

— Что опять случилось?

— Вы помните, у вас недавно был материал об этом, как его…

— О Лайме, вы хотите сказать?

— Вот, вот. Лайм. На другой день я снова принес материал, думая, что он вам понадобится, но вы его больше не спрашивали, и я отнес его обратно. А теперь они утверждают, что я не вернул фотографию и лист с приметами.

— Вы хотите сказать, что они потеряны?

— Если они потеряны, — проворчал Бальдер, — то в этом виноват сам ‘рекорд’. Они, вероятно, принимают меня за ‘лягушку’…

— Бальдер, я обещал вам дать возможность продвинуться, — перебил его сыщик. — Так вот теперь представляется такой случай. У нас осталась последняя ниточка. Это Хагн. Но он не хочет ничего говорить и все отрицает. Хагн сидит в отдельной камере. Переоденьтесь, загримируйтесь немного, и я вас запру с ним вдвоем. Если вы боитесь, возьмите с собой револьвер. Я устрою так, чтобы вас не обыскивали. Скажите ему, что вас посадили за убийство в Дунде, постарайтесь заслужить его доверие, выведайте у него, что возможно, и, ручаюсь, через неделю вы получите нашивку.

— Вот это я понимаю, это шанс! — обрадовался Бальдер. — Большое спасибо, господин инспектор!..

В три четверти третьего ночи Эльк встретился с Диком в радиоцентре адмиралтейства. Они устроились рядом с оператором, и тот стал настраивать приемник.

— Вашингтон, — сказал он. — Через минуту вы услышите Чикаго. В это время они становятся разговорчивыми.

Когда стрелка приблизилась к трем, оператор поменял волну. Ровно в одну минуту четвертого он объявил:

— Вот вам ваш ‘первый’.

Они стали слушать.

‘Всем ‘лягушкам’! Мильс мертв! Номер седьмой покончил с ним. Номер седьмой получает премию в сто фунтов…’

Голос был ясный и… это был, несомненно, женский голос.

‘Пусть двадцать третий устроит так, чтобы получать инструкции от номера седьмого на обычном месте…’

Сердце Дика забилось учащенно. Он узнал говорившую. Не могло быть сомнений — это был голос Эллы Беннет. Ему вдруг стало не по себе.

Через несколько минут прибыл морской офицер и сообщил, указывая на карту:

— Радиостанция находится в Лондоне. Точнее в его восточной части, приблизительно в районе этой линии.

Дик, взглянув на карту, воскликнул:

— Дом Каверлей!

Его потянуло на воздух. Он должен был обдумать случившееся…

Они уже почти достигли Скотленд-Ярда, когда Эльк сказал:

— Господин полковник, этот голос как будто нам очень хорошо знаком.

Дик не ответил.

— Очень похож. Я ее слышал на сцене несколько лет назад, — продолжал инспектор, как бы беседуя сам с собой. — Я кое-что заметил, господин полковник. Радио похоже на увеличительное стекло. Оно увеличивает все недостатки. Еще раньше было заметно, что она немного шепелявит: звук ‘с’ у нее хромает. А радио это только подтвердило. Вы обратили внимание?

Дик только молча кивнул.

— В некоторых вещах я, как бы сказать… непогрешим, — продолжал Эльк. — Что касается денег, здесь я действительно профан. Например, не знаю, когда родился Вильгельм-завоеватель. Но что касается голосов или носов — непогрешим!

Они подошли к Скотленд-Ярду, когда Дик с отчаянием произнес:

— Конечно, это был ее голос! Но я не знал, что она была актрисой. Может быть, и ее отец актер?

— Насколько мне известно, у нее отца нет, — нерешительно проговорил сыщик.

Гордон остановился и удивленно спросил:

— Вы что, с ума сошли? У Эллы Беннет нет отца?

— Но кто же говорит про Эллу Беннет? — в свою очередь удивился Эльк. — Я говорю о Лоле Бассано.

— И вы уверены, что говорила Лола Бассано?! — воскликнул Дик.

— Конечно, это была Лола! Хотя, возможно, она довольно успешно имитировала голос мисс Беннет.

— Ах вы негодник! — весело воскликнул Дик. — Вы же знали, что я говорю о мисс Беннет, так что же вы меня мучили?..

Через десять минут перед домом Каверлей остановился автомобиль, из которого вышла небольшая компания. Звонок разбудил швейцара.

— Я бы хотел видеть список жильцов, — сказал Эльк и, просмотрев его, снова спросил: — В котором часу возвратилась домой мисс Бассано?

— Она весь вечер была дома, с одиннадцати часов.

— Был у нее кто-нибудь?

— Мистер Майтланд пришел вместе с ней, но он скоро уехал.

— Дайте мне ваш запасной ключ.

— Помилуйте, я потеряю свое место. Может быть, вы могли бы постучать?

— О, конечно, — ответил Эльк. Не проходит и дня, чтобы я кого-нибудь не постучал, арестовывая, по плечу. Но хотелось бы все-таки иметь ваш ключ.

Сыщик не сомневался, что дверь будет заперта изнутри на задвижку, и не ошибся. Тогда он стал звонить. Ждать пришлось довольно долго, пока за маленьким круглым окошечком показался свет, и Лола, одетая в кимоно, приоткрыла дверь.

— Что это значит, господин инспектор?

— Маленький визит. Разрешите войти?

Она отступила, и Эльк с Гордоном и двумя сыщиками вошли в квартиру.

— Хочу взглянуть на ваше маленькое жилище, — любезно сообщил Эльк. — Нам сказали, что к вам забрался вор. Возможно, этот негодяй сейчас скрывается под вашей кроватью. Вильямс, обыщите столовую! А я примусь за гостиную и спальню.

— Если у вас есть хотя капля приличия, вы не войдете в мою спальню, — возмутилась Лола.

— Но у меня его нет, — признался Эльк. — Ни капельки.

На первый взгляд, ничего подозрительного в спальне не было. Оттуда вела дверь в ванную комнату с открытым окном. Эльк высунулся, осветил стену электрическим фонариком и заметил приделанную к ней стеклянную шпульку. Вернувшись в спальню, он стал искать передатчик. Открыл дверь громадного шкафа красного дерева, в котором были развешаны платья. Передняя стена его была подозрительно теплой.

Инспектор закрыл шкаф и стал осматривать и ощупывать его поверхность. Спустя некоторое время он нашел то, что искал. Легкий нажим — и часть передней стенки стала опускаться. Открылась панель, где рядами были закреплены лампы, трансформаторы — словом, все, что необходимо для передающей станции. Эльк был восхищен.

— У вас, конечно, имеется разрешение? — спросил он, прекрасно зная, что в Англии разрешения на передатчики выдаются крайне редко.

К его удивлению Лола достала из стола бумагу и предъявила ее сыщику.

— Вы деловая особа, — заметил Эльк, прочитав разрешение. — Тогда, может быть, вы сообщите полковнику Гордону, почему сегодня ночью вы предоставили свой передатчик ‘лягушкам’?

— Я уже целую неделю им не пользуюсь, — заявила Лола, обращаясь к Гордону. — Однако сестра одного моего друга попросила разрешения попользоваться им сегодня. Она ушла с час назад.

— Вы имеете в виду мисс Беннет? — спросил Дик.

Лола с напускным удивлением посмотрела на Гордона.

— Откуда вы знаете?

— Дорогая Лола, вот ты себя и выдала, — засмеялся Эльк. — Мисс Беннет стояла рядом со мной, когда ты начала квакать. Ты попалась, Лола. И лучшее, что сейчас можешь сделать, — это рассказать нам всю правду. Вчера вечером мы поймали ‘седьмого’. А завтра защелкнем наручники и на главной Лягушке. Так что советую тебе воспользоваться последним шансом.

— Мне нечего вам сказать, — ответила Лола. — А теперь можете меня арестовать, раз подслушали мой разговор с Беннетом.

Эльк с огромным удовольствием сделал бы это, но он знал, что у него нет достаточных доказательств ее вины, и что Лола это прекрасно понимает.

— Рано или поздно наступит время, когда вы превратитесь лишь в номер, — заметил Дик. — И в один прекрасный день все равно попадетесь…

— Обыскивать мою квартиру я не могу вам запретить, однако выслушивать нотации я не намерена, — заявила Лола. — И если вы, господа, закончили, то я бы попросила дать мне немного поспать, чтобы завтра не выглядеть слишком безобразной.

— Это единственное, что вам не грозит, — галантно произнес инспектор.

— Вы не такой уж скверный человек, Эльк, — засмеялась Лола. — Вы, правда, плохой сыщик, но у вас золотое сердце.

— Если бы это было так, я бы не осмелился остаться с вами наедине! — заметил тот, отвешивая поклон.

Всю обратную дорогу инспектор пребывал в глубокой задумчивости.

Глава 18

Подъехав к полицейскому управлению, Эльк отпустил сыщиков и обратился к Гордону.

— Хотите, господин полковник, раз и навсегда удостовериться, что мисс Беннет не причастна ко всему этому?

— А вы разве в этом не уверены? — вновь забеспокоился Дик.

— Я-то уверен, но не забывайте, что мы должны давать отчет наверх. А там не удовлетворятся нашим ответом, если мы скажем, что слышали по радио голос мисс Беннет и не нашли даже нужным узнать, где она в это время была.

— Вы правы, — согласился Дик и приказал шоферу ехать по новому адресу.

Уже светало, когда они подъехали к Хорсхему.

— Что вас привело сюда, господа? — неожиданно услышали они голос Беннет из окна.

— О, ничего особенного, — ответил Эльк. — Просто мы сегодня ночью слышали одну радиопередачу, и нам показалось, что говорила мисс Беннет.

— Странно, — промычал Беннет. — Заходите в дом.

Накинув халат, он открыл им дверь и, проводив в гостиную, сказал:

— Я сейчас разбужу Эллу, и думаю, вы убедитесь в своей ошибке.

Беннет вышел и очень скоро вернулся.

— Ничего не могу понять, — пролепетал он. — Эллы нет в комнате. Постель, правда, смята, но она по-видимому, оделась и ушла.

Эльк почесал затылок и, стараясь не смотреть на Дика, спросил:

— Очевидно, мисс Беннет любит утренние прогулки?

Джон Беннет покачал головой.

— Обычно она не гуляет по утрам. Странно, что я не слышал когда она ушла: я почти всю ночь не спал. Извините меня…

Хозяин вновь вышел и вернулся уже одетым.

— Вы приехали на автомобиле? — спросил он. — Вам никто не встретился по дороге?

Дик отрицательно покачал головой.

— А вы не возражаете, если мы проедем немного дальше по шоссе?

— Именно это я и хотел вам предложить, — ответил Гордон. В это время не стоит гулять одной. Местность полна бродяг.

Они сели в автомобиль и помчались вперед. Проехав миль десять, оказались возле какой-то деревушки. Дик указал на лес, в который вела узкая дорожка.

— Что это за лес?

— Эльсхемский, — пояснил Беннет. — Но вряд ли она пошла туда.

— Все же посмотрим на всякий случай, — решил Гордон.

Они свернули в лес и вскоре обнаружили следы автомобиля.

— Сюда многие приезжают на пикник, — объяснил Беннет.

Следы были свежие. Проехав с милю и никого так и не обнаружив, они выехали на поляну и здесь с трудом развернулись, решив возвращаться.

Вновь выбравшись на шоссе, они неожиданно увидели впереди дочь Беннета. Девушка шла посреди дороги, не оборачиваясь. Она посторонилась, чтобы пропустить автомобиль. Когда же машина остановилась, и Элла увидела отца, она побледнела. Беннет выскочил из машины и подбежал к дочери.

— Девочка, — сказал он с упреком, — где ты была в такое время?

Дику показалось, что на ее лице промелькнуло выражение ужаса. Он насторожился.

— Я не могла заснуть и вышла погулять, — ответила девушка и кивнула Дику. — Как вы сюда попали в этот час, мистер Гордон?

— Полковник Гордон слышал по радио твой голос, — ответил отец, — и хотел узнать подробности относительно этого.

— Это ошибка, — спокойно возразила она. — Мне никогда еще не приходилось бывать на радио.

— Мы сразу догадались, что это были не вы, — поспешно заметил Дик. — Эльк полагает, что кто-то имитировал ваш голос.

Но тот быстро спросил:

— Скажите мне только одно, мисс Беннет: вы были вчера вечером в городе?

Элла молчала.

— Как я уже сказал, моя дочь легла в десять часов вечера в постель, — сердито пробурчал Беннет.

— А были вы в Лондоне рано утром? — настаивал Эльк.

К удивлению Гордона Элла утвердительно кивнула.

— Вы были в доме Каверлей?

— Нет, — последовал быстрый ответ.

— Ты была одна? — спросил отец.

— Нет, — волнуясь ответила Элла. — Прошу тебя, не расспрашивай меня больше. Ты мне всегда доверял, папа. Поверь и на этот раз.

Отец поцеловал ее в лоб:

— Я тебе всегда буду верить, моя родная. И этим господам придется последовать моему примеру.

Они вернулись к дому, и Дик, посмотрев на часы, заметил:

— Ну, нам пора ехать освобождать Бальдера.

— Вы не останетесь позавтракать с нами? — спросил Беннет.

Дик умоляюще глянул на Элька, и тот безропотно согласился. Пока Элла готовила завтрак, они вдвоем прогуливались по саду.

— Самое любопытное во всей этой истории, — продолжал Эльк, — зачем ей вдруг на рассвете потребовалось гулять по лесу?

В это время со стороны Эльсхема послышался шум приближавшегося на большой скорости автомобиля. Через мгновенье он промчался мимо.

— Черт меня побери! — воскликнул Эльк.

Это было на него не похоже, так как он редко ругался. Но сейчас Дик понял его: в автомобиле сидел Эзра Майтланд.

Глава 19

Возвращаясь в город, они проехали мимо дома, в саду которого был найден труп Гентера.

— За это Хагн должен быть казнен, — пробормотал Дик.

— Мне кажется, пока Бальдер не добьется у него признания, присяжные вряд ли поверят в его виновность, — заметил Эльк. — Правда, если бы мне, не дай Бог, довелось провести ночь с Бальдером, я бы поспешил во всем сознаться, лишь бы избавиться от его компаний. Он очень хитер. Эти господа наверху недооценивают его…

Когда Эльк сообщил надзирателю, что они приехали за Бальдером, тот удивился:

— Понятия не имел, что это Бальдер. Вот почему они болтали чуть ли не до часу ночи.

— Ну, а теперь они болтают? — поинтересовался Эльк.

— Нет, господин инспектор. Я недавно смотрел — спят. Вы же приказали их не тревожить.

Они последовали за надзирателем. Тот открыл камеру и пропустил их вперед. Эльк, подойдя к первой койке, стащил одеяло, которым спящий накрылся с головой.

Бальдер лежал на спине, рот его был завязан шелковой шалью, а руки и ноги привязаны толстой веревкой к койке. Инспектор бросился к другой, но она оказалась пустой. Хагн исчез!

Бальдер поведал им следующую историю:

— Весь вечер я болтал с Хагном, хотя подозревал, что он меня узнал. Все же старался выудить у него признание, и в какой-то момент мне даже показалось, что он поборол свое подозрение. Мы стали говорить о ‘лягушках’. Он рассказал, что ночью должны передавать по радио сообщение начальникам. Затем спросил, почему отравили Мильса, хотя негодяй, несомненно, прекрасно это знал. Во втором часу я лег спать и, вероятно, сразу уснул. Проснулся оттого, что на меня кто-то набросился. Они связали меня и заткнули рот.

— Они? — спросил Эльк. — Сколько же их было?

— Вероятно, два или три, точно не помню. Двух, кроме Хагна, я во всяком случае видел.

— Как они выглядели?

— На них были длинные черные пальто. Своих лиц они даже не пытались скрывать, и я их непременно узнаю, еще совсем молодые парни. Они накрыли меня одеялом, и я всю ночь лежал и думал о моей дорогой женушке и моих дорогих малютках…

Опрошенный сторож заявил, что во время ночного дежурства он отлучался два раза.

Дежурный офицер, находившийся у выхода со стороны Темзы, не видел никого. Другой дежурный, охранявший второй выход, заявил, что в половине третьего утра он видел, как выходил полицейский офицер. Он заметил у него саблю и звездочку на плече.

— Возможно, это был один из них, но куда же девались еще двое? Не поздоровится нам за это, — сокрушенно заметил Эльк и добавил: — Отправляйтесь-ка спать, господин полковник, это вам не помешает после бессонной ночи.

— Мне бы не хотелось оставаться одному. Поедемте ко мне, — предложил Дик. — У меня есть свободная комната, там и вы сможете выспаться…

Когда они прибыли на Харлей-Террас, слуга, открывший дверь, сообщил, что Гордона уже с час ожидает какой-то господин.

— Как его фамилия?

— Мистер Джонсон.

Они прошли в комнату и увидели грустного Фило, который стал извиняться:

— Простите, мистер Гордон, что я пришел к вам поведать о своем горе. Дело видите ли в том, господин полковник, что он меня выгнал.

— Что? Майтланд отказал вам от места? — удивился Дик.

— Да. А я столько лет работал на этого старого черта за грошовое жалованье. А сколько тысяч, даже миллионов прошло через мои руки, и всегда все до последнего пенса сходилось. Правда, если бы было иначе, он бы это сразу же заметил. Старик величайший математик. Вообще он для меня загадка. Кто его не знает, может принять за обычного ломового извозчика, хотя на самом деле это в высшей степени образованный и начитанный человек.

— А даты он хорошо помнит? — спросил Эльк.

— Конечно! Старик очень странный. В нем, к примеру, нет ни малейшей капли жалости и доброты. Мне кажется, он никого не любит, кроме ребенка…

— Какого ребенка? — быстро спросил инспектор.

— Не знаю. Я его никогда не видел. Возможно, это его внук.

— А почему вас все-таки уволили? — поинтересовался Дик.

— Это вообще довольно странная история. Сегодня утром, когда я пришел в контору, шеф был уже в кабинете, хотя обычно является часом позже. Неожиданно он спросил, знаком ли я с мисс Беннет. Я ответил, что имею такую честь. ‘И, как я слышал, вы один или два раза были приглашены к ним на обед?’ — ‘Совершенно верно, мистер Майтланд’, — подтвердил я. ‘Хорошо, Джонсон, вы уволены’.

— И это все? — удивился Дик.

— Да, все! — с отчаянием произнес Джонсон.

— Что же вы теперь собираетесь делать?

Джонсон беспомощно развел руками.

— Не знаю. У меня есть небольшие сбережения. На какое-то время хватит. Но я хотел спросить: не найдется ли у вас какой-нибудь работы для меня?

— Я подумаю, — ответил Дик. — Кто же теперь секретарем у мистера Майтланда?

— Не знаю. Правда, я видел у него на столе письмо, адресованное мисс Беннет, и подумал, не хочет ли он ей предложить мое место.

Дик не поверил своим ушам.

— Почему вы так решили?

— Просто старик несколько раз спрашивал у меня о ней. Это было так же странно, как и все, что он делал.

— Не думаю, что мисс Беннет примет предложение Майтланда, если таковое и последует, — попытался успокоить Джонсона Эльк. — Дайте ваш адрес на случай, если мне понадобится вам что-нибудь сообщить.

— Фитцрой-сквер, пятьдесят девять, — пробормотал Джонсон и, попрощавшись, ушел.

— Бедняга! — вздохнул Эльк. — Это большой удар для него… Вы чуть не проболтались, что видели сегодня утром Майтланда, а ведь это тайна мисс Беннет…

В полночь его неожиданно вызвали на Фитцрой-сквер. В квартиру мистера Джонсона проникли воры, и, когда хозяин их застал врасплох, чем-то ударили по голове так, что он лишился сознания.

Когда Эльк прибыл на место, Фило уже перевязали, и он сидел на диване.

— Неплохо они вас разукрасили, — сказал сыщик. — Так вы утверждаете, что один из них выдавал себя за главную Лягушку? Насколько мне известно, он никогда еще ни в чем не принимал личного участия.

Эльк был удивлен. Он достаточно хорошо изучил ‘лягушечью’ организацию, чтобы допустить, что кто-то из ее членов осмелился выдавать себя за главаря, и поэтому терялся в догадках, почему тот почтил своим посещением именно Джонсона. Инспектор тщательно обыскал всю квартиру и нашел возле открытого окна зеленую квитанцию, выданную конечной станцией Северной железной дороги в Лондоне, о приеме на хранение ручного багажа. Билет был двухнедельной давности. Эльк спрятал его в свой бумажник.

— Так вы полагаете, что это был все же Лягушка?

— Либо он сам, либо кто-то из его доверенных лиц, — добродушно улыбаясь, ответил пострадавший. — Взгляните сюда.

На двери стоял знакомый белый отпечаток лягушки.

— У вас что-нибудь пропало?

— Нет, ничего.

— Не оставались ли у вас дома какие-нибудь документы от Майтланда?

— Иногда я брал на дом работу, но я слишком педантичен, чтобы забыть здесь что-нибудь.

Возвращаясь домой, Эльк порадовался, что новая задача отвлекла его внимание от предстоящего следствия по делу исчезновения Хагна.

Глава 20

На другой день Эльк вкратце проинформировал Гордона о происшествии на Фитцрой-сквер. Когда он показал найденную квитанцию, Дик сказал:

— Эта бумажка находилась среди других, ясно виден отпечаток зажимов.

Инспектор, все время думающий о предстоящем следствии, заметил:

— Ну и достанется же нам от начальства.

— Не беспокойтесь, — возразил Дик. — Там, наверху, слишком рады возвращению договора, чтобы строго взыскивать с нас за Хагна.

И действительно, когда Эльк вошел в комнату, где вокруг стола, покрытого зеленым сукном, сидели полицейские начальники и советники, он встретил скорее дружелюбное отношение, чем недоброжелательное.

— При обычных обстоятельствах исчезновение Хагна послужило бы поводом для принятия строгих мер по отношению к ответственным, — сказал начальник полиции. — Но в данном случае необходимо считаться с тем фактом, что ‘лягушки’ невероятно сильны.

Тем не менее не все члены следственной комиссии были так расположены к проштрафившимся.

— Не будем однако забывать, что в течение одной недели на глазах полиции двое арестованных были убиты, а одному удалось бежать! — заявил седовласый советник. — Это непорядок, полковник Гордон, большой непорядок.

— Может быть, господин советник, вы сами займетесь следствием, — отпарировал Дик. — В данном случае мы имеем дело не с обыкновенными преступниками, и президиуму придется немного подождать. Хотя должен сказать, что я теперь знаю, кто Лягушка.

— Вы его знаете? Кто же это? — посыпались вопросы.

— Мне нетрудно объявить его и немедленно дать приказ об аресте, гораздо труднее однако добыть достаточные доказательства вины, поэтому я прошу дать мне еще некоторое время!

Когда они вышли из комнаты, Эльк шепнул Дику:

— Если это был блеф, то самый удачный, при котором я присутствовал.

— Надеюсь, это был не блеф, — спокойно ответил Дик.

— Но, Боже милосердный, кто же это в таком случае?

— Я попросил бы вас навести справки относительно ручного багажа, квитанцию на который вы нашли.

Эльку ничего не оставалось, как отправиться на станцию, указанную в квитанции. Предъявив ее, он заплатил за хранение и получил коричневый чемодан. В управлении железнодорожной полиции сыщик открыл его. Там были рубашка, воротник, галстук и новый бритвенный прибор, флакончик с красителем для волос, паспорт без фотографии на имя Генри Смита, револьвер с запасными патронами, конверт с пятью тысячами франков и пятью сотнями долларов.

— Готов держать пари, что на всех конечных станциях Лондона находятся подобные чемоданы! — воскликнул Эльк. — Я возьму этот с собой, а если кто-нибудь явится за ним, что мало вероятно, задержите его.

Он вышел на перрон в тот момент, когда прибыл Северный экспресс. Инспектор стал наблюдать за потоком публики. Неожиданно мелькнуло знакомое лицо. Человек с ручным чемоданчиком внезапно повернул обратно и стал протискиваться через толпу. Через некоторое время он опять появился, неся камеру. Это был Джон Беннет.

— Откуда пришел поезд?

— Из Абердина, сэр, — ответил чиновник.

— Где была последняя остановка?

— В Донкастере.

— Любопытно, — произнес Эльк и, подозвав машину, поехал в полицейское управление.

— По-видимому, этот человек позаботился о том, чтобы обезопасить себя на крайний случай, — докладывал он Гордону. — Думаю, у него на всех конечных станциях Лондона припасены одежда, паспорт, деньги и оружие. Я дал команду проверить на этих станциях камеры хранения и чемоданы с таким содержимым и доставить в управление Скотленд-Ярда. Между прочим, встретил Беннета.

— Где? На вокзале?

— Да. Он прибыл с севера из одного из пяти городов: Абердина, Арброта, Эдинбурга, Йорка или Донкастера. Ответьте мне, господин полковник, что вы о нем думаете?

Дик молчал.

— Может быть, это ваша Лягушка? — настаивал сыщик. — Но если Беннет действительно Лягушка, то как же он прошлой ночью мог быть в квартире Джонсона?

— Между прочим, Эльк, вчера было совершено ограбление близ Донкастера, — сообщил Дик. — Это ведь подтверждает вашу теорию, не правда ли?

Инспектор промолчал, но он многое бы дал, чтобы найти повод обыскать коричневый чемоданчик Джона Беннета.

Глава 21

Хэронский клуб, который по приказу полиции был временно закрыт, снова открыл свои двери.

Рай почти ежедневно завтракал там, но никогда не получал почту. Поэтому он был крайне удивлен, когда кельнер передал ему два письма. Одно из них имело пять сургучных печатей. Юноша вскрыл его и увидел, что в конверте находятся деньги. Рай не стал вынимать их при посторонних, а лишь с удовлетворением отметил большое количество банкнот высокого достоинства. Он открыл второе письмо и прочитал:

‘С сегодняшнего дня вы не имеете права бриться, принимать гостей и наносить визиты. Вы перемените фамилию. Ваше новое имя будет Джим Картерсон. Удостоверение личности на это имя вы найдете в костюме, который вам завтра доставит посыльный. В пятницу перед обедом вы наденете этот костюм и пешком отправитесь по шоссе, в Ноттингем. По пути, вблизи камня на девятой миле, вы встретите знакомого, который будет вашим спутником. Вы должны идти пешком, ночевать в ночлежных домах, которые охотно посещаются бродягами. В Ноттингеме получите дальнейшие инструкции. Работа, которая вам будет поручена, ни в коем случае не скомпрометирует вас!

Итак, не забудьте, что ваша фамилия Картерсон! Не забудьте, что вы не должны бриться. Не забудьте: камень у девятой мили и пятница. Когда вы запомните все детали, возьмите это письмо и конверт, в котором находились деньги, и сожгите в камине клуба. Я буду при этом наблюдать за вами’.

Итак, наступил день, когда он понадобился ‘лягушкам’. Юноша боялся этого дня и все же ждал его. Он точно исполнил все предписания и на глазах любопытной публики сжег конверты и письмо в камине.

Когда Рай возвратился на свое место, сердце его сильно билось от сознания, что он исполнил все на глазах у самой Лягушки. Он стал осматривать малочисленных гостей и встретился взглядом с незнакомцем, пристально смотревшим на него.

Рай подозвал кельнера.

— Не смотрите сейчас туда, но скажите, кто сидит во второй ложе?

Кельнер с безразличным видом обернулся и произнес:

— Это мистер Жозуа Броад.

Тот сейчас же поднялся со своего места и подошел к Раю.

— Доброе утро, мистер Беннет. Мы с вами еще не знакомы, хотя оба состоим членами этого клуба, и я вас здесь часто вижу. Моя фамилия Броад.

— Очень рад с вами познакомиться, мистер Броад, — ответил Рай, с трудом справляясь со своим голосом. — Не присядете ли?

— Если разрешите, я докурю свою сигару, — сказал Броад, подсаживаясь к столику. — Я сосед вашей знакомой, мисс Бассано.

Теперь Рай припомнил странного американца, над материальным положением которого Лола и Леу не раз ломали голову.

— Вы давно знакомы с Брэди? — спросил американец.

— С Леу? Не могу вам точно сказать. Это очень славный малый, который дружен со знакомой мне дамой.

— Ну да, с мисс Бассано. Скажите, вы ведь раньше работали у Майтланда? Странный субъект, не так ли?

— Я его плохо знаю. Но у него был очень симпатичный секретарь.

— Джонсон? Да, я его знаю. А почему ‘был’?

— Бедный Фило потерял свое место.

— Когда же? — изумился американец.

— Он мне сообщил об этом сегодня утром.

— Удивляюсь, как у Майтланда хватило смелости на это.

— Смелости? — удивился Раи. — Разве нужна смелость, чтобы уволить своего секретаря?

— Да, такому человеку, как Майтланд, нужна смелость, чтобы уволить работника, знающего столько его тайн. И что же Джонсон думает теперь делать?

— Он ищет работу…

Назойливые вопросы начали смущать Рая, и Броад, заметив это, перевел разговор на отвлеченную тему. Через некоторое время он распрощался и ушел.

Оставшись один, Рай погрузился в размышления о предстоящем поручении. Оно показалось ему весьма заманчивым. Юноше уже виделись всевозможные опасности и увлекательные приключения. Над тем. чем все это может кончиться, он не задумывался.

Глава 22

Утром, как только Гордон появился в полицейском управлении, Эльк сообщил ему:

— Мы обнаружили еще шесть чемоданов, подобных первому.

— А следов, указывающих на их владельца, не нашли?

— Нет.

Дик, казалось, был подавлен.

— Я приказал взять под наблюдение Лолу Бассано, — сказал он. — Мне кажется, что-то затевается: Леу Брэди куда-то исчез, Рай несколько дней нигде не появляется и никого не принимает, ссылаясь на болезнь. И еще у меня новость. Я справлялся в Нью-Йорке о Моррисе, и вот ответ, который пришел оттуда. Гордон достал из бумажника телеграмму.

‘Отвечаю на ваш запрос: Шауль Моррис жив. По-видимому, в настоящее время находится в Англии. Здесь против него не возбуждено никаких обвинений, но предполагают, что это он 17 февраля 1898 года ограбил сейф парохода ‘Мантания’ в Англии и, захватив пятьдесят четыре миллиона франков, бежал. Подпись’.

Эльк несколько раз перечитал телеграмму, тщательно сложил ее и, передав Дику, медленно произнес:

— Итак, Шауль Моррис в Англии. Это многое объясняет.

Когда Гордон ушел, инспектор решил еще раз проверить чемоданы: ночью ему пришла в голову мысль, что они могут иметь двойное дно. Он вызвал Бальдера и сержанта Файре, многообещающего молодого человека.

Открыв сейф, Эльк передал чемоданы Файре, и тот поставил их на стол.

— Сначала мы вскроем этот чемодан, — объявил Эльк и показал на самый большой.

— Надо взять другой ножик, этот тупой, — пожаловался Бальдер.

— Так поспешите, — приказал Эльк, и помощник вышел из комнаты.

Не успел Файре снять со стола чемодан и открыть его, как раздался оглушительный взрыв.

Эльк первым пришел в себя. Комната была полна черного дыма. Инспектор поспешил найти Файре и вытащить его в коридор. Тот не подавал признаков жизни. Повсюду слышались тревожные сигналы, и к месту взрыва уже спешили полицейские и дежурная пожарная команда.

Когда Файре отправили в госпиталь, инспектор вернулся в кабинет, который был сильно разрушен. Взрывом даже сорвало дверь сейфа. В полу зияла дыра.

В коридоре собралась группа офицеров.

— Чудо, что я остался жив, — заявил Эльк, — и я еще спас жизнь Бальдеру, послав его за ножом.

— Но разве чемоданы раньше не просматривались? — спросил начальник полиции.

— Вчера я лично осмотрел каждый чемодан, когда составлял опись содержимого, — ответил инспектор. — И лично потом запер их в сейф.

— Каким же образом туда попала бомба?

— Этого я не знаю. Счастье еще, что отослал Бальдера, он отец семерых детей!

— Что это за взрывчатое вещество?

— Динамит. Бомба взорвалась вниз. Нитроглицерин взрывается кверху…

Во второй половине дня Эльк заехал в госпиталь. Там он получил обнадеживающие известия, главный хирург сообщил, что жизнь Файре вне опасности.

— Не понимаю, как его не разорвало на куски, — заявил он.

— А я не могу понять, как я уцелел, — добавил Эльк.

— Да, — согласился хирург. — Эти взрывчатые вещества иногда удивительные штучки выкидывают. Они могут сорвать с петель дверцу сейфа, но оставить целой вот такую бумажку. Я нашел ее в одежде Файре.

Хирург передал сыщику обгоревшую с углов бумажку. Раскрыв ее, Эльк прочитал:

‘С совершенным почтением. Номер седьмой’.

Инспектор тщательно сложил эту оригинальную визитную карточку и положил ее в свой футляр для очков.

Глава 23

Неделю спустя о взрыве в полицейском управлении стали уже забывать. Раненый сержант поправлялся, о ‘лягушках’ ничего нового не было слышно.

На шестой день после взрыва Эльк снова приказал обыскать станционные камеры хранения ручного багажа, и, как он и предполагал, на каждой станции вновь нашлись чемоданы.

Их с большой предосторожностью вскрыли. В них было оружие, одежда и паспорта на имя Кларенса Фильдинга.

— По-моему, — рассуждал Бальдер, — в полицейском управлении кто-то работает против нас. Я это давно уже подозреваю и, переговорив об этом вчера с моей дорогой женушкой…

— Может быть, вы и с вашими малютками советовались? — перебил его инспектор. — Чем меньше вы будете говорить дома о делах, тем больше это принесет вам пользы.

Эльк заканчивал составление доклада, когда по телефону сообщили, что его ожидает посетитель.

— Просите! — приказал он, услыхав фамилию.

В кабинет вошел Жозуа Броад.

— Доброе утро, господин инспектор, — поздоровался он с Эльком и любезно поклонился Бальдеру, хотя никогда раньше с ним не встречался.

— Садитесь, пожалуйста, мистер Броад. Чем обязан вашему посещению? Вы можете идти, Бальдер.

— Я пришел к вам по очень странному делу… — начал американец.

— По обыкновенному делу никто не является в полицейское управление, — заметил сыщик.

— Дело касается моей соседки…

— Лолы Бассано?

— Да. Точнее ее супруга.

— Леу Брэди? — Эльк сдвинул на лоб очки. — Не станете же вы утверждать, что он ее законный супруг?

— Вне всякого сомнения. Хотя я убежден, что ваш молодой друг Беннет понятия об этом не имеет, — ответил американец. — Дело в том, что Брэди уже неделю находится в доме Каверлей и всю эту неделю он не выходил за порог. Странное совпадение, но и молодой Беннет также за это время не покидал своей квартиры. Не думаю, чтобы они поссорились. На днях я случайно увидел Брэди в открытую дверь, когда служанка возвращалась с молоком. Он отрастил себе бороду, хотя боксеры обычно не переносят подобного рода растительности. Это меня заинтересовало. Я решил навестить молодого Беннета, с которым недавно познакомился в Хэронском клубе. Его слуга ответил, что Рай плохо себя чувствует и никого не принимает. За определенную сумму мне удалось выяснить, что он тоже отращивает бороду, что мне во всей этой истории очень не нравится.

Эльк, вынув сигару изо рта, пробурчал:

— Я не очень-то знаком со сводом законов, но, как мне помнится, он не запрещает отращивать бороды. Скажите мне лучше вот что: вы американец, не так ли?

— Совершенно верно, — улыбаясь, ответил Броад.

Сыщик посмотрел в окно и с безразличным видом спросил:

— А вы никогда не слыхали о некоем Моррисе?

Жозуа Броад прикрыл глаза, словно припоминая.

— Кажется, слышал. Он был, по-моему, довольно крупным преступником и, если не ошибаюсь, американцем. Но он ведь умер, не так ли?

Эльк нервно почесал подбородок.

— Я бы с удовольствием повидал кого-нибудь, кто присутствовал на его похоронах.

— Не думаете же вы, что Леу Броди…

— Нет. Я ничего не думаю о Леу Броди, кроме того, что он бывший боксер. Что же касается отращивания бороды, то я займусь этим делом позже. Благодарю вас за сообщение, мистер Броад.

В пять часов Бальдер попросил у Элька разрешения уйти домой:

— Я обещал своей дорогой женушке…

— Замолчите… — перебил его тот, — и проваливайте.

Полчаса спустя Эльк получил казенное письмо от главного интенданта. Оно гласило:

‘Президиум поручил мне уведомить инспектора, что его прошение о производстве полицейского Бальдера в чин сержанта удовлетворено’.

Эльк был в этот вечер свободен и решил лично передать своему подчиненному радостную весть. Инспектор взял список служащих, нашел адрес Бальдера, и казенная машина доставила его на место.

Это был небольшой красивый домик, точно такой, каким его и представлял Эльк. На звонок дверь открыла пожилая женщина в костюме сиделки.

— Да, мистер Бальдер живет здесь, — ответила немного смущенная сиделка. — То есть снимает у меня две комнаты, но редко здесь ночует. Обычно он приходит только переодеться и сейчас же уходит. Кажется, к своему другу.

— А жена его здесь живет?

— Жена? — удивилась хозяйка. — Я не знала, что он женат. Если он вам срочно нужен, я думаю, вы найдете его на улице Слугта в доме ‘Семи фронтонов’. Я пару раз видела, как там останавливался его автомобиль. По-моему, в том доме живет его друг.

— Чей автомобиль?.. — изумился сыщик.

— Его или приятеля, — ответила сиделка. — Вы в дружеских отношениях с ним?

— О да, я его близкий друг.

— Войдите, пожалуйста. Сказать вам правду, я отказала мистеру Бальдеру от квартиры. Ему всегда так трудно угодить, кроме того, у него очень странная корреспонденция. Ради него я уже прикрепила этот огромный ящик для писем, но и он оказался слишком мал. Все эти письма предназначаются для какой-то химической лаборатории в Дидкоте…

— Вы сказали автомобиль. Что это была за машина?

— Я не разбираюсь в марках, — созналась сиделка. — Это была черная машина, кажется, американская.

— Благодарю вас. Я вижу, вы собрались уходить? Если разрешите, я подвезу вас, — предложил инспектор, на что женщина с удовольствием согласилась.

Вернувшись в управление, Эльк отдал несколько спешных приказаний и отправился к Гордону.

— Мы сейчас едем к дому ‘Семи фронтонов’! — сообщил он Дику и, когда они сели в машину, продолжил: — Это прекрасный дом с гаражом, чудесной обстановкой, центральным отоплением, телефоном и современной ванной. Лично я не видал его, но предполагаю, что он именно такой, да еще с сигнализацией на окнах и дверях, с ножными капканами и самострелами.

— Какого черта вы тут болтаете? — нетерпеливо спросил Дик, на что Эльк только хихикнул. Вскоре их обогнал автомобиль с веселой компанией, хохотавшей на всю улицу.

— Ничего себе, веселенькая компания, — сказал Дик.

— Очень даже! — подтвердил сыщик.

Спустя какое-то время промчался еще один, автомобиль со столь же шумной группой.

— Эта машина очень похожа на один из наших полицейских автомобилей, — заметил Гордон.

— Действительно, — согласился Эльк.

Когда же их обогнал третий автомобиль, сомнения Дика рассеялись. Он узнал сидевшего рядом с шофером инспектора тайной полиции центрального управления.

— Что все это означает? — спросил изумленный Дик.

— Мы все едем отмечать производство Бальдера, — рассмеялся Эльк и посвятил Гордона в свой план.

Они нашли проход к дому ‘Семи фронтонов’ между живой изгородью. Широкая, посыпанная щебнем дорожка вела к фасаду, окна которого были ярко освещены. Неожиданно сыщик резко остановился.

— Не наступите, — предупредил он.

Гордон увидел толстую черную проволоку и осторожно перешагнул через нее. Пройдя несколько шагов, Эльк снова указал Дику на проволоку. Им потребовалось добрых полчаса, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее их от дома.

Ночь выдалась теплая, и одно из окон было приоткрыто. Сыщик осторожно отодвинул занавеску.

Они увидели большую роскошную комнату. Перед огромным кафельным камином, усыпанным цветами, стоял небольшой столик, за которым сидели двое мужчин. Один из них был Бальдер, чисто выбритый, в элегантном фраке и с сигарой в драгоценном мундштуке во рту. Вторым был Майтланд. Он сидел, понурив голову, и Бальдер делал ему выговор. Вскоре старик выпрямился и послышался его грубый возбужденный голос. Слов нельзя было разобрать, но видно было, как он грозил Бальдеру своим могучим кулаком. Бальдер совершенно спокойно наблюдал за ним. Наконец старик повернулся и бросился вон из комнаты.

Через минуту он вышел на улицу, но не через главную дверь, а через боковую, скрытую за кустами.

Оставшись один, Бальдер позвонил. Дверь открылась, и три лакея внесли большой, покрытый белой скатертью стол.

Дик сначала решил, что подают ужин, но вскоре понял, в чем дело. Один из лакеев, взобравшись на стул, вывинтил электрическую лампочку над камином и прикрепил к патрону проволоку, соединенную с принесенным столом.

Лакеи вышли, и Бальдер запер за ними дверь. Не успел он обернуться, как Эльк, отдернув занавеску, вскочил в комнату.

— Добрый вечер, Бальдер, — сладким голосом произнес инспектор. — Я пришел, чтобы сообщить о вашем производстве в сержанты. Это благодарность за те неоценимые услуги, которые вы оказали стране отравлением ‘лягушки’ Мильса, освобождением ‘лягушки’ Хагна и взрывом моего кабинета.

Бальдер неподвижно стоял на месте, не проронив ни слова.

— А теперь, — заявил Эльк, — не отправитесь ли вы прогуляться со мной? Вы мне очень нужны, седьмой номер!

В глазах Бальдера сверкнул огонек, что не ускользнуло от сыщика.

— Я бы вам посоветовал, Бальдер, оставить всякую надежду на слуг. Дом окружен.

— Заявляю вам, господин инспектор, что вы сделали очень необдуманный шаг, за который дорого поплатитесь, — сердито проворчал задержанный. — Если английский гражданин не может спокойно посидеть у себя в гостиной и… — он посмотрел на стол, — слушать по радио концерт без того, чтобы не вмешалась полиция, то пора прекратить это тиранство…

Он нервно зашагал по комнате, приблизился к камину и внезапно вскочил на его железную пластину, расположенную на полу.

Однако Эльк был начеку. Быстро схватив Бальдера за шиворот, он сдернул того с люка, швырнул на пол и навалился на него. Бальдер закричал.

Его крик о помощи был услышан. Раздался стук в дверь, и послышались злобные голоса. Вслед за этим в саду загремели быстро чередующиеся взрывы. Это бежали полицейские агенты, не обращая внимания на протянутые провода.

Схватка была короткой. Шестерых верных слуг затолкали в автомобили. В последней машине разместились Дик с Эльком, а между ними — сержант Бальдер — ‘номер седьмой’, правая рука ужасной Лягушки.

Глава 24

Элла только что собралась готовить обед, когда возвратился отец.

— Как твои дела, папа? — задала она обычный вопрос, и тот по обыкновению ответил кивком головы.

— Сегодня я нашел местность, где полно птиц, и сделал несколько действительно удачных снимков. Вокруг Хорсхема возможности слишком ограничены.

Беннет сел в удобное кресло у камина и стал набивать трубку.

— Утром пришло письмо от Рая, — сообщила Элла, впервые после долгого перерыва упомянув имя брата. — Он спрашивает, получил ли ты предыдущие?

— Да, получил, — ответил отец с удивившим девушку спокойствием. — Но мне нечего ответить. Если Рай хочет меня видеть, он знает, где меня найти.

За обедом Элла неожиданно сказала:

— Папа, я хотела тебе признаться, что встречалась недавно с мистером Майтландом. Помнишь то утро, когда полковник Гордон так рано приехал и вы меня нашли возле леса? Я тогда выходила, чтобы встретиться с ним.

Джон Беннет отложил нож с вилкой и уставился на дочь.

— Ночью кто-то стал бросать в мое окно камешки. Я сначала подумала, что это Рай, он всегда раньше так делал, когда возвращался слишком поздно. Но к моему крайнему изумлению, оказалось, что это был мистер Майтланд. Он умолял меня выйти. Я подумала, что это касается Рая, и, одевшись, вышла на улицу, где стоял его автомобиль. Это была очень странная встреча, и в сущности он мне ничего толком не сказал.

— Ничего?

— Да. Он спросил меня, не хочу ли я стать его подругой? Если бы это был кто-нибудь другой, я бы испугалась, но он выглядел таким трогательным и таким старым и все время твердил, что должен кое-что сказать мне. Он попросил меня сесть в автомобиль. Я, конечно, отказалась. Но когда увидела, что он приехал со своей сестрой, уступила его просьбам. Мы сели в машину и поехали в лес. Он опять стал что-то говорить, но так бессвязно, странно и непонятно, что я занервничала. Когда же, взяв себя в руки, он заговорил связно, появились вы. Он ужасно испугался, задрожал всем телом, стал просить меня уйти и чуть ли не на коленях молил никому не говорить об этой встрече.

— Если он появится еще, лучше мне с ним переговорить, — заявил Беннет.

— Не думаю, папа. Мне кажется, он хочет попросить меня о помощи.

— Миллионер, просящий у тебя помощи? Это немного странно.

— Это очень странно. Но он мне уже не кажется таким ужасным, как в первый раз. В нем есть что-то трагическое. Сегодня ночью он опять приедет: я обещала с ним поговорить. Ты разрешишь мне это, папа?

Подумав, Беннет сказал:

— Да, ты можешь с ним поговорить. Я обещаю тебе не появляться, буду лишь наблюдать за вами, но ты не должна выходить из сада.

— Я бы хотела знать, могу ли я еще кому-нибудь рассказать об этом?

— Полковнику Гордону, — сухо ответил отец. — Он тебе нравится, Элла?

— Да, — сказала она после паузы. — Он мне нравится.

— Но, надеюсь, не слишком, голубка моя? — спросил отец, и глаза их встретились.

— Почему, папа?

— Потому что не хотел бы тебе горя. Я это говорю, потому что знаю, что буду причиной твоего горя. — Он встал и обнял ее. — Возможно, Гордон ничего и не узнает, но я не верю больше в чудеса.

— Что ты этим хочешь сказать, папа?

— Может быть… Может быть, я добьюсь чего-нибудь фильмом, который вчера снял. Я, правда, уже много раз это говорил. Но человек, который покупает мои фильмы, сказал, что их качество с каждым разом улучшается…

Элла не стала возвращаться к прежнему разговору. Она рано легла, поставив будильник на три часа, но, проснувшись раньше, встала и отправилась заваривать себе кофе. Когда она проходила мимо комнаты отца, тот крикнул:

— Я не сплю в случае, если буду тебе нужен.

— Благодарю тебя, папа, — сказала она сердечно.

Под утро девушка увидела входившего в калитку Майтланда.

В первую минуту от волнения он не мог произнести ни слова. Затем, взяв себя в руки, прошептал:

— Это вы мисс Беннет? Пройдемтесь немного по улице, мне вам надо сказать очень важные вещи.

— Погуляем лучше по саду, — предложила она.

— Все спят? Прислуга?

— У нас нет прислуги, — улыбнулась Элла.

Майтланд кивнул.

— Это хорошо. Я терпеть их не могу, у меня в доме шесть болванов в ливреях, которые всегда нагоняют на меня невероятный страх.

Они прошли на лужайку, и Элла положила ему на кресло подушку.

— Вы очень славная девушка, — начал он хрипло. — Я это понял, еще когда увидел вас в первый раз. Ведь вы ничего не сделаете бедному старику, нет, мисс?

— Ну, конечно, нет, мистер Майтланд.

— Я так и думал. Я и Матильде это сказал, и она со мной согласилась. Вы были когда-нибудь в богадельне?

— В богадельне? — переспросила Элла и помимо своей воли улыбнулась. — Нет, мистер Майтланд, не была.

— А в ‘дыре’ вы когда-нибудь были? То есть я хотел сказать в тюрьме? Впрочем, такой девушке, как вы, там нечего делать, А я там многих повидал. Представьте себе, что я мисс… ах, это ужасно!

— Боюсь, что я вас не пойму, мистер Майтланд, — прошептала Элла.

Он схватил ее за руку и близко наклонился к ней.

— Он гонится за вами! Расскажите, что это я предупредил вас. Ведь вы замолвите словечко за меня, не правда ли?

Он взял ее руки и начал их гладить. Элла не видела его лица, но чувствовала, что он плачет.

— Я сделаю для вас все, что в моих силах! — успокоила она его. — Но вы так возбуждены, дорогой мистер Майтланд. Вам бы следовало обратиться к врачу.

— Нет… только без врачей, мисс! Но я вам говорю… — он заговорил медленно и выразительно, — они меня поймают! И Матильду! Но я все свои деньги завещал кое-кому… В этом все и заключается, — захихикал он, как безумный. — И затем его поймают!

Он трясся от сдерживаемого смеха и хлопал себя по коленкам. Элле показалось, что он сошел с ума.

— Но у меня грандиозный план, да! Грандиознее у меня еще никогда не было, мисс. Вы печатаете на машинке?

— Немного.

— Пойдемте со мной в контору! Не принимаете же вы меня за шутника? Восемьдесят лет мне исполнилось, мисс! Приходите ко мне, вы будете смеяться! — Внезапно он зарыдал. — Меня они настигнут, я знаю! Но я Матильде ничего не сказал, потому что она стала бы кричать. Вот какие дела, мисс… Заходите… Вы получили письмо? — спросил он вдруг.

— От вас? Нет, мистер Майтланд, — ответила девушка удивленно.

— Оно было написано, — сказал он. — Но, может быть, не отправлено. Не знаю.

В это время из-за дома показалась мужская фигура. Майтланд отшатнулся и затрясся всем телом.

— Кто это?

— Это мой отец, — ответила девушка. — Кажется, он обеспокоен моим долгим отсутствием.

— Ах, ваш отец? — облегченно вздохнул старик. — Только не говорите ему, что я был в ‘дыре’.

Джон Беннет остановился в нерешительности, не зная, стоит ли ему подходить. Майтланд сам направился к нему.

— Доброе утро, сэр, — поздоровался он. — Я как раз болтал с вашей девочкой. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

— О нет. Не зайдете ли в дом, мистер Майтланд?

— Нет, нет, — заторопился старик. — Матильда ждет. До свидания, сэр.

В этот момент Беннет вышел из тени. Майтланд побледнел и с ужасом уставился на него.

— Вы? Вы? — прохрипел он и зашатался. — О Господи!

Элла хотела его поддержать, но он с удивительной для своих лет поспешностью бросился бежать на улицу. Вслед за этим из машины послышались его рыдания.

— Отец, он тебя знает? — спросила пораженная девушка.

— Это было бы странно, — ответил Беннет. — Ты, голубка, ложись теперь спать.

— А ты куда?

— Мне нужно с ним поговорить.

Но Элла не пошла спать. Она стояла у двери и ждала. Прошло пять… шесть… пятнадцать минут. Наконец раздался шум отъезжающего автомобиля, и отец вернулся.

— Ты не спишь? — рассердился он.

— Отец, ты поговорил с ним?

— Свари мне кофе…

— Отец, почему он так испугался тебя?

— Голубка моя, ты задаешь много вопросов. Оказывается, он знал меня прежде, вот и все.

— Ах, если б он больше не приходил, — вздохнула Элла.

— Он больше не придет сюда, — пророчески произнес Джон Беннет.

Глава 25

В этот день у Гордона состоялась беседа с Майтландом, который был вызван к нему в связи с событиями на улице Слугта. Закончив разговор и отпустив банкира, Дик направился в полицейское управление, чтобы повидаться с Эльком.

— В общем, я посчитал Пентонвиль самой надежной тюрьмой и отправил Бальдера туда, — доложил сыщик. — А что вам сообщил Майтланд, господин полковник?

— Он утверждает, что явился к Бальдеру по приглашению. ‘Что прикажете делать, если за вами посылает полиция?’ — заявил он мне, и на это было трудно возразить.

— Но ведь совершенно ясно, что Майтланд навестил Бальдера по другой причине. И я не сомневаюсь, что он тоже ‘лягушка’.

— Майтланд очень энергичный, но все же трусливый старик, — возразил Дик. — Чуть не упал в обморок, когда я сообщил об аресте Бальдера.

— Надо все-таки проследить за ним, — задумчиво произнес сыщик. — Я послал за Джонсоном, он может быть полезен нам в качестве свидетеля.

Через полчаса прибыл Фило.

— Нас интересуют некоторые сведения об этом человеке, — сказал Гордон и протянул Джонсону фотографию Бальдера, — Вы знаете его?

— Да. Я его часто видел. Он заходил к Майтланду в контору.

— Что за дела были у него с Майтландом?

— Не знаю… Я принимал его за агента по продаже недвижимости, поскольку Майтланд только лично с ним встречался. Припоминаю также, что однажды у него пробыл целую неделю ребенок.

— Ребенок из майтландского дома? — спросил Эльк.

Джонсон утвердительно кивнул.

— Я еще послал туда игрушки по поручению старика. Это было приблизительно полтора года назад, как раз в тот день, когда мистер Майтланд подписал свое завещание. Я это хорошо помню, так как был огорчен тем, что он в качестве свидетелей вызвал из конторы двух служащих, а меня обошел.

— Завещание было сделано в пользу ребенка? — спросил инспектор.

Джонсон пожал плечами.

— Он никогда не говорил со мной об этом, он даже не посоветовался с адвокатом.

Гордон поднялся.

— Благодарю за интересные сведения, мистер Джонсон.

На следующее утро Дик допрашивал Бальдера.

— Я ничего не знаю ни о младенцах, ни об игрушках, — упрямо твердил Бальдер. — А если ваш Джонсон утверждает, что посылал игрушки, значит он врет! Я жертва полицейских интриг и требую освобождения…

Суд, рассмотрев дело Бальдера, признал его виновным, и он вновь был отправлен в Пентонвиль.

Вскоре после этого с главным надзирателем Пентонвильской тюрьмы произошла романтическая история. Был он сравнительно молод, самостоятелен, одинок, довольно приятной наружности и жил у своей овдовевшей матери. Домой обычно возвращался на автобусе. В тот вечер, доехав до своей остановки, собирался уже сойти, когда вдруг молодая, изящная, удивительно красивая дама, выходившая перед ним, оступилась и упала. Он помог ей подняться и отвел на тротуар.

— Благодарю вас, я не ушиблась, — сказала она и попыталась улыбнуться, но лицо ее скривилось от боли. — Я навещала свою больную подругу. Не поможете ли вы мне взять такси?

Броун с удовольствием выполнил ее просьбу.

Садясь в такси, дама беспомощно оглянулась.

— Не вижу никого из знакомых, а я боюсь, что упаду в обморок по дороге домой.

— Если вы ничего не имеете против, я вас провожу, — восторженно предложил Броун и был награжден благодарным взглядом.

Дама занимала прекрасную квартиру, которая, по мнению мистера Броуна, полностью соответствовала очаровательной хозяйке.

Ему было предложено виски с содовой, папиросы, и, проболтав целый час, он провел в высшей степени приятный вечер.

— Я очень благодарна, мистер Броун, — сказала хозяйка на прощанье. — Сожалею, что вам пришлось из-за меня потерять напрасно столько времени.

— Если вы считаете это напрасно потерянным временем, то мне нет никакого смысла дорожить им, — заявил надзиратель.

— В таком случае я разрешаю вам завтра навестить меня и справиться о моей больной ноге.

На следующий день Броун явился к даме уже в штатском и, уходя домой в десять часов вечера, чувствовал себя на седьмом небе.

Через десять минут после его ухода из дома вышла молодая дама и старательно заперла за собой дверь.

Находившийся на противоположной стороне мужчина, бросив окурок сигары, подошел к ней и поздоровался:

— Добрый вечер, мисс Бассано!

— Боюсь, что вы ошиблись, — гордо ответила дама.

— Нисколько! Вы мисс Бассано, а я ваш сосед, и пусть это послужит мне извинением за то, что заговорил с вами.

— Ах, мистер Броад!.. Я только что навестила свою заболевшую подругу…

— Да, мне это уже сообщили. У вашей подруги прелестная квартирка, я сам ее несколько дней назад хотел снять! Это было как раз в тот день, когда вы подвернули ногу.

— Я вас не понимаю!

— Дело в том, что я тоже пробовал познакомиться с мистером Броуном. Мне стоило больших денег получить список лиц, находящихся в Пентонвильской тюрьме. Вам, я думаю, еще не удалось заставить надзирателя рассказать о своих заключенных? Пока что он посвящает вас в свои душевные переживания?

Лола улыбнулась.

— Какой вы умный, мистер Броад. Но должна заметить, что я вовсе не интересуюсь заключенными.

— Как же так? Ведь в Пентонвильской тюрьме находится ‘номер седьмой’.

— ‘Номер седьмой’? Это, кажется, имеет какое-то отношение к ‘лягушкам’?

— Совершенно верно, мисс Бассано. Я бы хотел сделать вам одно предложение…

— Предложите мне сначала сесть в автомобиль, — перебила его Лола. — Итак, что же это за предложение? — спросила она, оказавшись в машине.

— Я дам вам определенную сумму, достаточную для того, чтобы прожить пару лет за пределами Англии, пока главная Лягушка не проиграет, а это случится непременно. Я довольно долго наблюдал за вами и хочу сказать, не сочтите за дерзость, что вы мне нравитесь. В вас есть что-то притягательное… Нет, нет — я не собираюсь ухаживать за вами, просто… как бы это сказать… Я люблю вас из сочувствия, что ли… И хочу предупредить: может произойти нечто ужасное, что неминуемо заденет и вас.

Лола ответила не сразу. Она и сама испытывала последнее время тревогу, а слова американца усилили ее.

— По-видимому, вам известно, что я замужем?

— Я догадывался, — просто ответил Броад. — Можете взять его с собой. А что вы будете делать с мальчишкой?

Лола даже не пыталась отрицать той роли, которую она играла в этом деле. Жозуа Броад настолько подавил ее своим превосходством, что ей и в голову не приходило обмануть его.

— Вы говорите о Рае? Не знаю. Он у меня на совести. Вы смеетесь?

— Только не над тем, что у вас есть совесть. Я просто подумал, какие чувства испытывал к вам Рай и что может означать его отпущенная борода?

— Об этом я ничего не знаю… Но почему я все это вам рассказываю? Кто вы такой, мистер Броад?

— Обещаю, что вы первая узнаете это, когда настанет время. А пока напишите пентонвильскому надзирателю, что вы уехали из города и в ближайшие десять лет не появитесь здесь.

Лола молчала. Американец взял ее изящную ручку и произнес:

— Если вам потребуются деньги для отъезда, я дам вам подписанный бланк чека. Поверьте, что ни для кого другого на всем свете я бы этого не сделал.

Лола, кивнув, вышла из машины. В глазах блестели непривычные для нее слезы.

Глава 26

Эзра Майтланд сидел в столовой своего великолепного дворца, который приобрел у принца Кокса. Он сидел, сгорбившись, в кресле, сложив руки на животе, и смотрел в пространство. Перед ним стояла большая кружка пива.

Выпив ее до дна, старик вновь принял прежнее положение. В дверь постучали, и вошел лакей в золотой ливрее.

— Трое господ желают с вами говорить: полковник Гордон, мистер Эльк и мистер Джонсон! — доложил он.

— Проводите их сюда.

Не обращая внимания на присутствие офицеров, Майтланд сердито обратился к Джонсону:

— Что вам здесь нужно? Как вы осмелились явиться?

— Это я попросил мистера Джонсона сопровождать нас, — попытался успокоить его Гордон.

— Вы? Так-так!

— Мистер Майтланд, — обратился к нему Эльк, — объясните нам, почему вы раньше жили в той жалкой квартире на Эльдорской улице?

— Врать не стану, но и правды не скажу, — проворчал старик. — Вы меня можете посадить, но я все равно ничего не скажу. Ну, посадите меня! Я вас всех мог бы купить. Я Эзра Майтланд! И в исправительном заведении я сидел, и в ‘дыре’ сидел. Вот так!

Гордон видел, что продолжать разговор бесполезно, но все же попытался задать еще один вопрос.

— Почему вы недавно ездили ночью в Хорсхем?

— Я не был в Хорсхеме! — заревел старик. — Не знаю, о чем тут болтают! Ничего не скажу. Правды не скажу и врать не стану.

Выйдя на улицу, Джонсон удивленно заметил:

— Я не знал, что он пьет.

Отпустив Джонсона, Дик обеспокоенно сказал Эльку:

— Нам еще сегодня нужно направить к Майтланду двух наших людей, но под каким предлогом?

Сыщик почесал подбородок.

— Этого я не знаю.

— В таком случае нам необходимо его арестовать.

Лишь в четыре часа дня им удалось получить приказ об аресте, и в сопровождении полицейских офицеров они вернулись во дворец.

Впустивший их лакей заявил, что мистер Майтланд отправился отдыхать и приказал себя не беспокоить.

— Где его комната? — спросил Дик. — Я должен срочно переговорить с ним.

Лакей поднял их на лифте и указал на громадную двустворчатую дверь.

На требовательный стук никто не отозвался. Тогда, к удивлению Элька, Гордон со всей силой ринулся на дверь: послышался треск, и дверь распахнулась.

Эзра Майтланд лежал на кровати, свесив ноги. На полу у его ног распростерлось тело старухи, которую он называл Матильдой.

Они были мертвы.

Гордон бросился к кровати и все понял.

— Застрелены! И произошло это совсем недавно. Этого я и боялся, — с досадой проворчал он.

— Разве вы ожидали этого? — удивился Эльк.

Дик утвердительно кивнул и шепотом приказал своим людям:

— Задержите всех служащих в доме!

Через коридор они прошли в маленькую комнату, где, по-видимому, жила сестра Майтланда.

— Стреляли отсюда, — сказал Дик и, наклонившись, нашел на полу две гильзы от автоматического револьвера.

Осмотрев открытое окно, он увидел под ним узенький выступ, по которому можно было свободно добраться до окна гостиной, расположенной на этом же этаже. Убийца, по-видимому, и не старался замести следы. Через всю гостиную от окна вели мокрые отпечатки ботинок в коридор, затем по лестнице наверх, где были расположены комнаты прислуги. Дверь первой комнаты оказалась запертой.

Дик, отступив на шаг, ногой проломил дверь, и они вошли в пустое помещение. В нем было слуховое окно, выходившее на крышу. Не раздумывая, полицейские выбрались туда и на четвереньках поползли к узенькому настилу, проложенному вдоль гребня крыши. Сбоку настила имелись перила. Здесь они встали на ноги и побежали. Вероятно, это был запасной путь на случай пожара во дворце. Пробежав вдоль крыши, преследователи наткнулись на коротенькую лесенку, перекинутую на плоскую крышу соседнего дома. На ней также находилось слуховое окно. Оно было открыто, и вниз вела лестница.

Спустившись, полицейские очутились во дворе. У дальней стены какой-то человек чистил автомобиль, и они поспешили к нему.

— Да, сэр! — ответил он, вытирая пот со лба. — Минут пять назад тут пробежал кто-то. Швейцар или лакей, я не разглядел.

— У него была шляпа?

— Как будто была. Он побежал в ту сторону.

Гордон с Эльком бросились в указанном направлении.

Как только они исчезли, человек, чистивший автомобиль, повернулся к закрытой двери гаража и тихонько свистнул.

Дверь медленно открылась, и из нее вышел Жозуа Броад.

— Благодарю вас, — произнес он, сунув шоферу в руку монету.

Вернувшись после безрезультатной погони во дворец, Гордон установил, что убийцей мог быть лакей, исчезнувший из дома перед их появлением здесь. К счастью, нашлась его любительская фотография, и увеличенная, со всеми приметами, она в тот же вечер появилась на столбах и во всех газетах.

— Майтланд был самой настоящей ‘лягушкой’, — доложил Эльк, после того как трупы отправили в морг. — На левой кисти руки у него была вытатуирована замечательная лягушка.

В тот же день удалось установить, что бежавший лакей получил после обеда телеграмму. Телеграфное управление передало содержание: ‘Покончить и исчезнуть’.

Контора Майтланда была закрыта полицией, шла систематическая проверка документов и книг.

В семь часов вечера Эльк отправился на Фитцрой-сквер. Удивленный Джонсон открыл ему дверь. Весь коридор был уставлен мебелью и ящиками.

— Вы уже собрались? — спросил сыщик.

— Да, я уезжаю, — подтвердил Фило. — Здесь слишком дорого для меня, а получу ли я еще место, неизвестно.

— Если не получите, тоже не страшно. Мы нашли завещание старика. Он все оставил вам.

Джонсон широко раскрыл глаза:

— Вы, конечно, шутите?

— Никогда еще я не был так серьезен. Старик оставил вам все до последнего пенса. Полагая, что это вас заинтересует, я снял копию, — ответил сыщик и достал из кармана бумагу.

Джонсон стал читать:

‘Я, Эзра Майтланд, проживающий в Лондоне, Эльдорская улица, 193, в здравом уме и твердой памяти объявляю моей последней волей нижеследующее:

Я завещаю все свое движимое и недвижимое имущество, все поместья, дома, акции, все драгоценности, автомобили, кареты, одним словом, все мое состояние, исключительно Филиппу Джонсону, Фитцрой-сквер, 59, чиновник в Лондоне.

Объявляю, что он единственный честный человек, которого я за всю свою долгую, печальную жизнь знал, и предписываю ему посвятить себя неустанной заботе уничтожения организации, известной под именем ‘Лягушки’, которая в продолжение двадцати четырех лет вымогала у меня огромные суммы’.

Завещание было подписано рукой Майтланда и засвидетельствовано двумя особами, имена которых Джонсон хорошо знал.

— Я прочел об убийстве в вечерних газетах, — сказал Фило после долгого молчания. — Как он был убит?

— Его застрелили, — ответил сыщик.

— Ну, как он отнесся к наследству? — спросил Гордон, когда Эльк вернулся.

— Бедняга совсем растерялся — мне просто его жаль. Никогда бы не подумал, что способен жалеть человека, у которого столько денег… Но эта перемена в жизни Джонсона означает и перемену в жизни Рая Беннета, как вы считаете, господин полковник?

— Да, я об этом уже думал, — ответил Дик.

На следующий день Гордон отправился в Хорсхем. Он застал Эллу Беннет на огороде.

— Вот приятная неожиданность! — радостно воскликнула она, увидев Дика, но тут же покраснела, устыдившись своей радости. — Для вас теперь настало ужасное время? Я сегодня утром прочла газеты. Бедный мистер Майтланд!

— Вы знаете, что он все свое состояние завещал Джонсону?

— Но это ведь чудесно!

— Вам так нравится мистер Джонсон?

— Да, он очень славный человек и был всегда так внимателен к Раю. Как вы думаете, сумеет ли он убедить брата снова вернуться в контору?

— А я бы хотел знать, сумеет ли он вас убедить…

— В чем?

— Джонсон вас очень любит. И этого никогда и не скрывал. А теперь он богатый человек. Не то, чтобы для вас это было так важно, — быстро поправился Дик и тихо добавил: — Я не очень богат, но…

Нежные пальцы, которые он держал в руках, дрогнули и на секунду сжали его руку, но затем девушка быстро выдернула их.

— Я, право, не знаю… — промолвила она, отвернувшись. — Папа говорил… Я не знаю, согласится ли папа. Он находит, что в нашем общественном положении такая большая разница.

— Ерунда! — воскликнул Дик.

— И потом еще кое-что… Я не знаю, чем папа занимается. Он не хочет говорить о своей работе… Боюсь, это что-то нечестное…

Элла говорила так тихо, что он еле слышал ее.

— Ну, а если бы я знал самое худшее о вашем отце?

— О Господи, что это значит, Дик?

— Ничего, возможно, это только мое предположение. Но вы не должны говорить отцу, что я что-то знаю или догадываюсь. Обещаете мне это?

— Обещаю. А если бы вы что-нибудь узнали, это изменило бы ваше отношение ко мне? — тихо спросила девушка.

— Нисколько!

Элла держала в руках розу и машинально ощипывала ее.

— Это… он… нет, лучше ничего не говорить!

Дик нежно обнял девушку и заглянул ей в глаза.

— Милая моя, — прошептал он, забывая в этот миг, что на свете существуют убийства.

Джон Беннет очень обрадовался Гордону, так как мог сообщить ему новость, которая для него означала победу. Он показал Дику несколько заметок из газет, озаглавленных: ‘Прелестные этюды природы’, ‘Замечательные съемки любителя’… Он также получил чек на столь значительную сумму, что у него дух захватило.

— Вы представить себе не можете, что это для меня означает, Гордон, — воскликнул он. — Простите, полковник Гордон. Я все забываю, что у вас есть воинское звание. Если бы мой мальчик образумился и вернулся домой, я бы ему все устроил так, как он всегда мечтал. Если и дальше все так гладко пойдет, я через год стану настоящим художником…

Тут Беннет вспомнил, что ему надо съездить в Доркинг и стал прощаться. Дик предложил подвезти его, но тот отказался.

Глава 28

Леу Брэди, сидя в пятницу в гостиной Лолы, представлял собой довольно странную фигуру. Восьмидневная борода в сочетании с грязным разорванным платьем и ужасными ботинками производили отталкивающее впечатление.

— Довольно с меня этих ‘лягушек’! — ворчал он. Конечно, он платит, но долго ли это будет продолжайся? И это ты меня впутала в эту историю.

— Я тебя впутала, потому что ты сам этого захотел, — спокойно ответила Лола. — Не мог же ты всю жизнь находиться на моем обеспечении, пора было начать и самому зарабатывать.

— Бальдер арестован, старик мертв, — продолжал он. — А они были из главных. На что мне еще надеяться?

— Какие у тебя инструкции? — спросила Лола чуть ли не в двадцатый раз.

— Ну, нет, я не стану подвергать себя опасности. Я никому больше не доверяю, даже тебе. Скажу лишь одно: прогулка продлится четырнадцать дней, и как только она закончится, я тут же порву с ‘лягушками’.

— А мальчик? Он с тобой идет?

— Откуда я могу это знать? Я должен где-то кого-то встретить, вот и все.

Взглянув на часы, он поднялся, кивнул Лоле и, спустившись по черной лестнице, вышел на улицу.

Была уже ночь, когда Леу достиг девятой мили. Часы на деревенской церкви пробили одиннадцать. В этот миг он заметил сидящего на камне человека:

— Это вы?

— Да, это я. А ты Картерсон, не так ли?

— Ах ты, Господи, — удивился Рай, — Леу Брэди?

— Замолчи, — проворчал Леу. — Моя фамилия Фенан, а ты Картерсон. Посидим немного, я ужасно устал.

Отдохнув, они направились дальше.

— В следующей деревне есть сарай, принадлежащий какому-то торговцу, он нас за пару пенсов пустит переночевать.

— Отчего бы не попробовать снять комнату? — спросил Рай.

— Не будь идиотом! — рассердился Леу. — Кто пустит таких бродяг, как мы?

Переночевав в сарае, они утром под проливным дождем отправились дальше и лишь после полудня достигли Бальдона, где Леу, согласно инструкции, вскрыл оставленное ему письмо. Рай в стороне с любопытством наблюдал за ним.

‘Из Бальдона вы поездом доедете до Бата и оттуда по шоссе направитесь в Глоучестер. В деревне Лаверсток вы зайдете в трактир ‘Красный лев’, где ты сообщишь Картерсону, что женат на Лоле Бассано. Сделать это надо грубо, чтобы вызвать крупную ссору, но ни под каким видом он не должен расставаться с тобой. Вы отравитесь дальше, и в том месте, где стоят три высоких дерева, ты откажешься от своих слов и извинишься перед ним. У тебя должна быть с собой бутылка виски, в которую ты к тому времени всыпешь снотворное. Как только он уснет, ты отравишься в Глоучестер на улицу Хендрей, 289, где найдешь совершенно новую одежду. Побреешься и, переодевшись, вернешься в Лондон’.

Леу перечитал письмо и затем сжег его.

В семь часов вечера на вокзале в Бате из вагона третьего класса вылезли двое бродяг. Один из них опустился на скамейку на перроне.

— Идем, — проворчал другой, — здесь нам нельзя оставаться, мы должны еще найти себе ночлег.

— Обожди немного. От сидения в этом проклятом вагоне меня судорога схватила, я двинуться не могу.

В это время подошел лондонский поезд, и пассажиры стали поспешно выходить из вагонов. Рай наблюдал за ними.

Вдруг его внимание привлекла высокая фигура пожилого человека. Это был его отец.

Джон Беннет, проходя, бросил мимолетный взгляд на двух оборванцев, но никогда бы не подумал, что один из них — его сын, о будущем которого он только что думал.

Беннет поднялся на гору и побрел дальше. В вагоне ему сказали, что в этих местах водятся барсуки и что для любителя природы здесь просто рай. Через несколько часов он нашел то, что искал: искусно прикрытый вход в барсуковую нору.

Пришлось потратить довольно много времени, чтобы замаскировать в кустах свой аппарат и приготовиться к длительному ожиданию, так как барсуки очень пугливые животные.

Сняв пальто, которое должно было ему служить подушкой, Беннет взял в руки бинокль. Через полчаса он заметил какое-то движение в норе и направил туда окуляр. Он увидел черный кончик носа, схватил выключатель, который был закреплен для удобства на длинном проводе, и приготовился снимать.

Минуты проходили за минутами, но ничего больше не происходило, и Джон Беннет, утомленный путешествием и жарой, задремал…

* * *

В это утро в трактир ‘Красный лев’ в Лаверстоке вошли двое бродяг. Когда хозяин подал им заказ, Леу сказал шепотом:

— Вам, холостякам, хорошо, а вот нам, женатым, это тяжко.

— А я и не знал, что ты женат, — безразлично произнес Рай.

— Ты многого еще не знаешь, — захохотал Леу. — Конечно, я женат. Один раз тебе уже это сказали, но тогда у тебя не хватило мозгов поверить.

Рай изумленно посмотрел на него.

— Ты имеешь в виду то, о чем говорил Гордон? — спросил он и, когда Леу утвердительно кивнул, добавил: — Но не хочешь же ты сказать, что Лола — твоя жена?

— Конечно, она моя жена, — холодно ответил Леу. — Не знаю, сколько у нее было мужчин, но я ее законный муж.

— Ах ты, Господи, — пробормотал Рай.

— Ну, что с тобой? Чего уставился? Я ведь ничего не имею против, если в нее кто и втюрится. Меня радует, если кому-нибудь нравится моя баба. Даже если он с таким пушком вместо бороды, как у тебя.

— Твоя жена? — повторил Рай, который никак не мог это осознать.

— Да ты не расстраивайся. Может быть, и ты будешь иметь у нее успех, если совершишь одно или два хорошеньких дельца. Она любит преступников. Мы все преступники, и ты тоже!..

— Ах ты, бестия! — воскликнул Рай и ударил Леу кулаком в лицо.

Не успел тот подняться на ноги, как рядом оказался хозяин.

— Вон отсюда! — рявкнул он и бросился к двери за подмогой.

— Ты за это еще поплатишься, Картерсон! — громко кричал Леу. — Я с тобой рассчитаюсь!

— И я тоже, собака ты! — ревел Рай.

В это время его схватили чьи-то мощные руки и выбросили за дверь. Леу вылетел следом за ним.

— Все, я с тобой покончил, — произнес Рай. — И со всей проклятой шайкой! Я возвращаюсь в Лондон.

— Этого ты не сделаешь, — возразил Леу. — Послушай, не сходи с ума. Мы должны добраться до Глоучестера и выполнить поручение. Если ты не хочешь идти рядом со мной, можешь идти немного впереди.

— Я пойду один! — проворчал Рай.

— Не будь дураком! — примирительно сказал Леу и хлопнул Рая по плечу…

— Я тебе больше не верю, — говорил Рай через некоторое время, идя рядом с Леу. — С какой стати ты стал бы мне в трактире врать?

— Мне надоело твое хорошее настроение, вот и все. Я решил что-нибудь сочинить, чтобы взбесить тебя, иначе бы я сам с ума сошел.

— Я спрошу Лолу, мне она не станет врать, — наконец проговорил юноша.

— Конечно, тебе она не соврет, — согласился боксер.

Они приблизились к небольшому холмику, и Леу увидел три высохших дерева.

— Идем туда, — предложил он. — Я сегодня дальше не пойду: у меня уже ноги в крови, и я шагу ступить не могу. Садись сюда, теперь мы выпьем и закурим.

Рай сел и уткнул голову в руки. Леу достал из кармана бутылку и стаканчик.

— Давай выпьем за здоровье Лолы, — предложил он, наполняя стакан. — Она славная девушка! Пей, Рай.

— Нет, не хочу, — покачал головой юноша.

Леу рассмеялся.

— Нечего сказать, хороший кавалер, ночи напролет мог пьянствовать, а за здоровье Лолы отказывается выпить стаканчик!

— Ладно, давай сюда! — сказал Рай и залпом выпил содержимое стакана. — Фу! Не вкусно. Мне кажется, я вообще не терплю виски.

Он лег на траву, подложив под голову руки, и, зевнув, спросил:

— Слушай, Леу, кто, собственно, такой эта Лягушка?

Леу Броди вылил содержимое бутылки на траву и подошел к Раю.

— Эй, ты, вставай!

Ответа не последовало.

— Вставай!

Рай со стоном перевернулся и затих. Внезапно Леу овладело смутное подозрение. Он быстро сунул бутылку в карман Раю и тут услышал за спиной шорох. Обернувшись, увидел, что за ним наблюдает какой-то мужчина.

Брэди уставился на него и хотел уже что-то сказать, когда раздался резкий хлопок, и Леу увидел блеснувший огонек. В следующий миг он рухнул на траву…

Незнакомец снял с револьвера глушитель, не торопясь подошел к Раю, вложил ему в руку револьвер и, вернувшись к телу Брэди, перевернул его на спину. Вынув из жилетного кармана Леу сигару, закурил и медленно направился в сторону дороги. Выйдя на шоссе, он сел в поджидавший его автомобиль.

…Джону Беннету снились успех, слава, свобода и все то, к чему он так стремился. Он слышал во сне голоса и какой-то резкий хлопок, от которого вздрогнул, затем наступила тишина.

Проснулся внезапно и тут с досадой обнаружил, что выключатель в его руке находится в рабочем положении. Подойдя к аппарату, Беннет убедился по счетчику, что причинил себе убыток на триста метров пленки.

Он погрозил кулаком в нору, из которой, словно дразня его, показался кончик черного барсучьего носа. Беннет поднял камеру и заметил невдалеке лежащих в траве двух бродяг. Он вернулся к месту, где оставил свое пальто, надел его и направился в деревню Лаверсток. Беннет хотел добраться до Бата, а оттуда на скором поезде до Лондона. Идя по дороге в деревню, он подсчитывал причиненный себе самому убыток…

Глава 29

Гордон уже двадцать пять минут ждал Элька, с которым условился пообедать в клубе. Когда сыщик наконец появился, Дик спросил:

— Что это вас так задержало? Я уже начал беспокоиться.

— Убийство близ Лаверстока. Я заинтересовался им, подозревая, что оно связано с ‘лягушками’, но ошибся: оба бродяги, замешанные в этом деле, татуировок не имели. Они сначала повздорили в трактире, потом напились, и один из них, некто Картерсон, пристрелил другого. Теперь он сидит в Глоучестерской тюрьме и ждет решения своей судьбы… Да, кстати, я вспомнил, что получил от нашего друга Джонсона письмо, — заметил Эльк, — в котором он у меня спрашивает адрес Рая. Он его искал в Хэронском клубе, но парня там уже несколько дней не было. Он хочет предложить ему место.

— Вы сообщили адрес?

— Да, сообщил и лично навестил Рая, но он уже несколько дней как уехал из города. Было бы глупо, если б он из-за этого потерял хорошую работу!

После обеда они отправились в курительную комнату, и сыщик стал рассказывать Дику новую историю.

— Я послал одного из своих людей ознакомиться с химической фабрикой, для которой Бальдер получал столько писем. Оказалось, что это предприятие дутое. В нем и дюжины служащих нет, да и те работают от случая к случаю. Эта старая фабрика ядов была приобретена за гроши. Ее покупателями числятся два субъекта, сидящие у нас под арестом.

— Где она находится?

— Между Невбюри и Дидкотом. Когда фабрика была под правительственным контролем, она ежегодно платила определенную сумму Невбюрийскому пожарному обществу. Нынешние хозяева отказываются от его услуг, но пожарное общество, которому это невыгодно и которое понесло расходы на установку сигнализации, не хочет аннулировать трехгодичный договор…

Дика ничуть не интересовал спор между пожарными и фабрикой, и все же близок был час, когда он с благодарностью вспомнит этот разговор.

* * *

Спустя четырнадцать дней после исчезновения Рая Беннета Эльк принял приглашение Броада отобедать у него.

Сыщик и на этот раз опоздал.

— Я положительно не могу держать слово, — заявил он, появляясь у американца. — Но у меня непредвиденные осложнения с новым сейфом. Что-то там не в порядке, даже механик не может разобраться.

— А что, вы его открыть не можете?

— Вот именно. А мне сегодня нужно достать оттуда важные документы. И вот, когда я шел к вам, я подумал, может быть, вам известен какой-нибудь способ, с помощью которого можно было бы открыть этот проклятый сейф? Собственно, тут нужен инженер, а если я не ошибаюсь, вы говорили, что были когда-то инженером, мистер Броад?

— В таком случае память вам изменила, — спокойно ответил американец и весело посмотрел на сыщика. — Нет, вскрытие сейфов — не моя специальность. Но как-нибудь я вас познакомлю с моим любимым взломщиком, — добавил он, и оба расхохотались.

Извинившись, Эльк открыл принесенную газету.

— Вы хотите узнать, что поделывают бесхвостые амфибии? — спросил Броад.

Эльк удивленно посмотрел на него.

— ‘Лягушки’, — пояснил американец.

— Нет, хотя действительно в последнее время о них что-то мало пишут. Но подождите, напишут еще.

— Когда?

— Когда мы поймаем Лягушку.

— Вы в самом деле думаете, что поймаете его раньше меня? — поинтересовался американец.

Эльк посмотрел на него поверх очков, и на секунду их взгляды встретились. Затем инспектор опустил глаза на газету, где его внимание привлекла одна статья.

— Быстрая работа, — воскликнул он. — Четырнадцати дней оказалось достаточно, чтобы вынести смертный приговор.

— Кому?

— Картерсону, застрелившему вблизи Лаверстока одного бродягу.

— Картерсон? Я ничего не читал об этом убийстве.

— О нем мало писали в газетах. Да и убийство-то неинтересное. Но это действительно рекордный срок для таких процессов.

Эльк сложил газету, и они долго обсуждали всевозможные темы, хотя инспектору была совершенно ясна причина этого приглашения: Броад все время старался перевести разговор на Бальдера. Но сыщик умело уходил от этой темы.

— Ну и скрытны же вы, Эльк! — не выдержал в конце концов Броад. — И все-таки я знаю о Бальдере столько же, сколько и вы!

— В таком случае, скажите, в какой тюрьме он находится?

— Пентонвильская тюрьма, камера восемьдесят четыре, — ответил американец, и Эльк даже присвистнул от удивления. — Но не трудитесь его переводить куда-нибудь, я все равно буду это знать.

Глава 30

Камера, в которой помещался Рай Беннет, была обставлена несколько лучше других. В ней стояла железная кровать, простой стол, кресло и два стула, на одном из которых день и ночь дежурил сторож. В потолке имелось большое окно с железной решеткой.

Рай не знал, когда совершится казнь, но это его не волновало. Смерть была для него избавлением от всех ужасов, которые на него обрушились.

Очнувшись после снотворного, он увидел себя в тюрьме и выслушал возведенное на него обвинение. Юноша ничего не помнил. В его сознании осталось лишь то, что Брэди сказал что-то ужасное о Лоле, и он готов был его убить. О Лоле Рай вспоминал без всякой тоски, его любовь к ней угасла. Единственной заботой теперь было то, чтобы отец и Элла ничего не узнали. Он был Джимом Картерсоном, не имеющим ни родных, ни друзей. Сторож сообщил, что между вынесением приговора и его исполнением по закону должно пройти три воскресенья. Ежедневно Рая навещали капеллан и начальник тюрьмы.

— Жалуетесь на что-нибудь? — спрашивал начальник.

— Нет, сэр, — отвечал Рай.

— Желаете чего-нибудь?

— Нет, сэр, ничего!

— А почему вы не пишете писем? Ведь вы умеете писать?

— Да, но мне некому писать.

— Кто вы такой, Картерсон? Ведь вы не простой бродяга. Вы получили хорошее воспитание.

— Я обыкновенный бродяга, сэр, — спокойно отвечал Рай.

В одно из таких посещений начальник не задал своих обычных вопросов, а откашлявшись, сообщил:

— Картерсон, день вашей казни назначен. Она состоится в следующую среду в восемь часов утра.

Рай наклонил голову:

— Благодарю вас, сэр!

Глава 31

Джон Беннет вышел из сарая, превращенного им в фотолабораторию, неся в каждой руке по катушке с пленкой.

— Элла, прошу тебя, не говори ни слова, а то я перепутаю эти злополучные штуки, — предупредил он и потряс правой рукой. — Здесь вот прекрасный фильм о форелях. Заведующий форельной фермой позволил мне их снять, и день как раз был на редкость ясный.

— А другая катушка, папа?

— Это испорченная, — с сожалением промолвил отец. — Испортил триста метров хорошей пленки. Но я ее на всякий случай сохраню и, когда будут деньги, отдам проявлять. Вдруг случайно снял что-нибудь интересное.

Он понес катушки в дом, чтобы надписать их, когда под окном раздался радостный голос Дика Гордона. Оставив пленки на столе, Беннет поспешил в сад.

— Ну, полковник, как дела?

— Получил! — воскликнул Дик, торжественно размахивая конвертом. — Вы первый кинооператор, получивший разрешение на съемки в зоологическом саду. Однако нелегко было это сделать.

Бледное лицо Беннета раскраснелось от удовольствия.

— Это замечательно! — воскликнул он. — В зоологическом саду еще никто не снимал, и Зелинский обещал мне сказочную сумму, если я сделаю там фильм.

Элла давно уже не видела отца таким счастливым.

— Считайте, что сказочная сумма в вашем кармане, мистер Беннет! — воскликнул, смеясь, Дик.

Джон Беннет вернулся в комнату и стал надписывать катушки, но вдруг остановился в нерешительности.

— Элла, ты не помнишь, в какой руке у меня был фильм с форелями? — спросил он, вновь появляясь в саду.

— В правой, папа! — ответила девушка.

— Я так и думал.

Он пошел в комнату, сделал надписи и, завернув пленку с форелями, отправился на почту.

— От Рая нет никаких известий? — спросил Гордон.

— Никаких. А вы ничего не слышали о нем? Я всегда почему-то считала вас всезнающим.

— Нет, — ответил Дик. — Но я бы хотел все знать… Эти дни я думал только об одном…

Элла подняла на него глаза, но тотчас опустила их и, покраснев, спросила:

— О чем же вы думали, полковник Гордон?

— О тебе. Только о тебе. Любишь ли ты меня так, как я тебя люблю, и хочешь ли ты быть моей женой?..

Когда Джон Беннет вернулся с почты, Гордон сообщил ему о своем предложении Элле. Увидев на лице отца девушки страдание, Дик положил ему на плечо руку и сказал:

— Элла обручилась со мной и сдержит свое слово, что бы ни случилось и что бы она не узнала.

— И вы тоже сдержите свое слово, что бы вам ни пришлось узнать? — спросил Беннет.

— Я уже знаю, — просто ответил Дик.

Все это утро Беннет был в хорошем настроении. Днем он отправился по своим делам в Доркинг. Когда же вернулся оттуда, Элла не узнала отца. На его лице вновь появилось то мучительное выражение, которое так беспокоило девушку.

— Дорогая, я должен отправиться в город. Меня уже два дня ожидало письмо в Доркинге, а я так увлекся съемками, что совершенно забыл о своих прямых обязанностях.

Он поспешно собрался и уехал. Элла осталась одна, но девушка привыкла к одиночеству и не боялась его. Вечером она занялась штопкой отцовских носков и уже заканчивала ее, когда дверь в кухню, которая была заперта, вдруг начала медленно открываться.

На мгновение девушка остолбенела от ужаса, но затем дрогнувшим голосом спросила:

— Кто там?

В темном дверном проеме показалась фигура человека в черной накидке и резиновой маске на лице.

— Не кричи и не двигайся! — произнесла маска глухим голосом. — Я тебе ничего не сделаю.

— Кто вы?

— Я Лягушка, — ответил незнакомец. — Сколько мужчин любят тебя, Элла Беннет? Гордон, Джонсон и я. Но я люблю тебя больше всех.

Он замолчал, словно ожидая ответа, но Элла не в состоянии была произнести ни слова.

— Мужчины работают для женщин и убивают ради женщин. За всем, что они делают, стоит женщина, — произнес посетитель. — Ты, Элла, моя женщина.

— Но кто вы такой?

— Я Лягушка, — повторил незнакомец, — Мое имя тебе пока незачем знать. Я хочу тобой обладать. Но ты сама придешь ко мне, добровольно.

— Вы с ума сошли! — воскликнула девушка. — Я вас совсем не знаю, как же я могу… только подумать… прошу вас, уйдите!

— Я сейчас удалюсь. Но сначала ответь: хочешь стать моей женой?

— Нет!

— Я подарю тебе все, что…

— Даже за все золото мира я бы не вышла за вас!

— Я тебе подарю кое-что подороже. Я подарю тебе человеческую жизнь… Я подарю тебе жизнь твоего брата.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я подарю тебе жизнь твоего брата, который сидит в Глоучестерской тюрьме, приговоренный к смерти, — проскрипел Лягушка.

— Мой брат? — переспросила потрясенная Элла.

— Сегодня понедельник, — продолжал Лягушка. — В среду он умрет! Дай слово, что придешь, когда я тебя позову, и я спасу его.

— Что он сделал?

— Убил Леу Брэди.

— Брэди?! Неправда, вы говорите это только, чтобы напугать меня.

— Хочешь стать моей женой? — еще раз спросил Лягушка.

— Никогда! Никогда! — закричала Элла. — Лучше умереть! Вы лжете!

— Если я тебе буду нужен, позови меня, — произнес незнакомец. — Наклей на окно белую полоску бумаги, и я спасу твоего брата.

— Это неправда, неправда, — стонала девушка, уронив голову на руки.

Когда она снова подняла голову, в комнате никого уже не было. Шатаясь, она вышла на кухню. Дверь в сад была открыта. У нее хватило сил запереть ее и добраться до кровати. И тут она потеряла сознание.

Уже светало, когда Элла пришла в себя. Все ее тело ныло, голова кружилась, но она заставила себя умыться и переодеться. Потом зашла к соседям, оставила для отца весточку, что отправляется к Гордону, и поспешила на станцию, к утреннему поезду.

Глава 32

Эльк был у Гордона, когда к нему в кабинет вошла Элла. По ее лицу мужчины сразу поняли, что она принесла плохие вести. Девушка вкратце рассказала о случившемся ночью.

— Где вы сказали находится Рай? — спросил Эльк.

— В Глоучестерской тюрьме.

— Глоучестер? — повторил Эльк. — Там содержится один приговоренный к смерти… по имени… Картерсон. Это бродяга, убивший своего приятеля.

— Конечно, он не имеет никакого отношения к Раю, — сказал Дик. — Это чудовище хотело тебя только напугать. Когда должна состояться казнь?

— Завтра, — ответила Элла и разрыдалась.

Вернувшись к себе, Эльк приказал своему новому помощнику принести весь материал, касающийся Картерсона.

— Мы еще не получили фотографий, — доложил помощник. — Местная полиция высылает подробный отчет только после казни.

Эльк быстро просмотрел бумаги. Приметы там не были указаны, лишь имелась маленькая заметка: ‘редкая борода’.

Прочитав это, сыщик вскочил. Он вспомнил, что Рай тоже отращивал бороду. Инспектор попытался успокоить себя, но его тревога росла. В конце концов он взял телеграфный бланк и написал: ‘Глоучестер. Начальнику тюрьмы. Срочно! Вышлите фотографию Джима Картерсона, обвиненного в убийстве, Главному полицейскому управлению, отдел статистики. Посыльного отправьте первым поездом. Весьма срочно!’

Эльк взял на себя смелость подписать телеграмму именем начальника полиции.

Отослав телеграмму, он вновь просмотрел бумаги и обнаружил еще одно замечание, которого раньше не увидел: ‘Рубцы от прививки оспы на правой кисти руки’. Это было необычно, поскольку оспу в основном прививали на предплечье.

В час дня позвонил Гордон и пригласил Элька составить им с Эллой компанию и посетить автомобильный клуб.

Когда сыщик прибыл туда, — на этот раз на удивление пунктуально, он отметил про себя, что девушка повеселела и успокоилась. На пальце у нее блестело прелестное кольцо, которого он раньше не видел.

— Боюсь, Эльк, — встретил его Дик, — что запускаю свою работу, но надеюсь, вы не очень ощущаете мое отсутствие.

— Напротив, я очень содержательно провел время, — ответил Эльк. — Кстати, вы слышали — на западе оспа. — И все служащие полиции опять должны сделать прививки, а я этого терпеть не могу.

— Бедный мистер Эльк, — улыбнулась Элла, — от души вам сочувствую. Когда мне и Раю пять лет назад во время эпидемии прививали оспу, мы себе тоже очень плохо чувствовали. Я-то еще ничего, а вот Рай недели две носил руку на перевязи. — Она приподняла немного рукав и показала три рубца на внутренней стороне кисти правой руки. — Доктор сказал, что привьет нам оспу в таком месте, где рубцы меньше заметны.

— Действительно, — сказал Эльк. — А вашему брату оспу привили на том же месте?

Элла кивнула и удивленно спросила:

— Что с вами, мистер Эльк?

— Ничего, я всего лишь поперхнулся, — ответил сыщик и, улучив удобный момент, шепнул Дику:

— Я бы хотел с вами поговорить.

Дик проводил Эллу в дамский салон клуба и, вернувшись, застал сыщика созерцающим резьбу на потолке.

— В чем дело? — спросил Дик, подсаживаясь к нему.

— Человек, приговоренный к смерти в Глоучестере, — Рай Беннет, — ответил Эльк.

Дик побледнел, как полотно.

— Откуда вы это знаете?

— У меня скоро будет фотография, но она мне не нужна. У приговоренного в Глоучестере на правой кисти три рубца от прививки оспы.

— Вот оно что. А я удивился, когда вы заговорили об оспе. Что же нам теперь делать?

— Я вам лучше скажу, чего нам не следует делать. Мы ни в коем случае не должны говорить об этом мисс Беннет и ее отцу…

Прежде всего было решено отвезти Эллу к Дику домой. Всю дорогу Эльк болтал, не умолкая, и девушка не заметила их душевного состояния. Как только они оказались на месте, инспектор стал прощаться. В этот миг в передней раздался истерический крик. Не успел Гордон добежать до двери, как она распахнулась и в комнату влетела Лола Бассано.

— Гордон! О Господи, вы уже знаете?

— Тише! — прошептал Дик, но Лола была в таком возбуждении, что ничего не слышала и не понимала.

— Они поймали Рая и хотят повесить его, а Леу мертв! Несчастье свершилось!

— Мой брат?! — в ужасе воскликнула Элла.

Только теперь Лола заметила ее.

— Да, я узнала все. Это Лягушка сделал! Он давно разрабатывал этот план… Клянусь, я не о Леу плачу, нет! Но мальчик! Это моя вина, я его довела до гибели, Гордон! — рыдая, кричала Лола.

— Уведите ее, — попросил Дик, и сыщик вывел обессилевшую женщину.

— Это правда? — еле выговорила Элла.

— Боюсь, что да.

— Если б я только знала, где отец! — беря себя в руки, произнесла она.

— А ты не думаешь, что было бы лучше известить его, когда все прояснится?

— Да, ты прав, Дик. Отец пока ничего не должен знать.

Вернулся Эльк.

— Вам телеграмма, мисс Беннет. Я встретил посыльного у двери. Она, как я полагаю, прислана назад из Хорсхема.

— Открой, пожалуйста, Дик, — попросила девушка. — Возможно, это от отца.

Дик раскрыл телеграмму и прочитал:

‘Пленку проявил. Не понимаю убийства. Навестите меня. Зелинский, улица Вардур’.

— Что это может означать? — удивился Эльк.

— Я тоже не понимаю! — сказал Дик и обратился к Элле: — Твой отец не снимал пьес?

— Нет, дорогой, иначе я бы знала об этом. — А что за пленку он послал Зелинскому?

— Фильм о форелях. Но у него была еще одна пленка, испорченная. Он не хотел даже проявлять ее. По-видимому, он перепутал катушки.

— Мы немедленно должны отправиться к Зелинскому, — решил Эльк.

Глава 33

Приехав на Вардурскую улицу, они не застали Зелинского в конторе. Он как раз ушел обедать, и им пришлось полтора часа ждать его. Наконец он вернулся и провел их в маленький зал, на стене которого висел небольшой экран.

Зелинский потушил свет, и на экране появилась серая полоска земли с кустами и отверстие норы, из которой выглядывал странный зверек.

— Это барсук, — объяснил Зелинский.

Внезапно камера ушла вправо, будто ее кто-то толкнул. Теперь видны были двое бродяг. Один сидел, уткнув лицо в руки. Другой наливал что-то из бутылки в стакан.

— Леу Брэди, — шепнул Эльк. В это время второй бродяга поднял голову, и Элла, схватив Дика за руку, воскликнула:

— Это Рай! Дик, это Рай!

Они увидели, как Леу предложил ему выпить, как Рай с отвращением опорожнил стакан, потянулся, зевнув, прилег и заснул. Леу подошел и сунул ему бутылку в карман. Затем он вдруг обернулся. На экране появился еще один мужчина. Лица его не было видно, так как он находился спиной к камере. Они видели, как неизвестный поднял руку с револьвером, видели вспышку выстрела и повалившегося на землю Брэди. Убийца наклонился, вложил Раю в руку револьвер и стал лицом поворачиваться к камере… В этот момент пленка кончилась, и в зале зажегся свет.

— Он невиновен. Дик! Он невиновен! — в отчаянии закричала девушка.

Гордон взял ее за плечи и повелительным тоном сказал:

— Ты отправишься сейчас ко мне домой и будешь ждать моего возвращения. Ты не должна никуда выходить, а мы с Эльком предпримем все возможное.

Дав инспектору ряд поручений. Дик повез Эллу к себе. Возле подъезда его ожидал Жозуа Броад.

Они поднялись к Гордону. Дик проводил Эллу в свой кабинет и вернулся к американцу.

— Лола была у меня и все рассказала, — сообщил Броад. — Я знал, что они, переодетые бродягами, покинули город, но не ожидал такого финала. И не могу понять, зачем Лягушке все это нужно?

— Лягушка вчера ночью был у мисс Беннет и просил ее стать его женой. Если она согласится, он спасет Рая. Но я не могу поверить, чтобы весь этот чертовский план был затеян только ради этого.

— Только ради этого. Вы плохо знаете Лягушку, — ответил американец. — Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?

— Я бы хотел попросить вас побыть немного с мисс Беннет, — ответил Дик.

Увидев входящего в кабинет американца, Элла умоляюще посмотрела на Дика. Ей казалось, что она не перенесет присутствия постороннего.

— Если вы пожелаете, мисс Беннет, — сказал Броад, — я тотчас же уйду. Я всего лишь хотел сообщить, что ваш брат, вне всякого сомнения, будет спасен.

— О Господи, у вас есть какие-нибудь сведения?

— Да, но не сердитесь, если я об этом пока умолчу, — весело произнес американец.

Гордон вызвал из гаража свою машину и отправился в прокуратуру, где подробно изложил все обстоятельства дела.

— Это в высшей степени странная история, — сказал главный прокурор, — но она не в моей компетенции. Вам следовало бы обратиться к государственному секретарю.

— Боюсь, мы ничем вам не сможем помочь, — ответил помощник государственного секретаря. — Мистер Уайтби сильно болен и находится на даче.

— А где вице-секретарь? — спросил Дик с отчаянием.

— В Сан-Ремо на конференции.

— Как далеко дача мистера Уайтби?

— Километрах в тридцати от города.

Дик записал адрес и через сорок минут бешеной гонки был на месте.

— Он вас не сможет принять, — доложил Дику камердинер. — У него только недавно был острый приступ подагры, а врачи предписали абсолютный покой.

— Дело касается жизни и смерти, — умолял Дик. — Я должен его видеть! Если он меня не примет, мне останется только обратиться лично к королю.

Все же мистер Уайтби его принял, и Гордон вкратце изложил суть дела.

— Но не могу же я ехать в Лондон, это физически невозможно. Когда должна состояться казнь?

— Завтра утром, ваше превосходительство.

Государственный секретарь забарабанил пальцами по столу.

— Я был бы варваром, если бы отказался просмотреть эту проклятую пленку. Вызовите из Лондона карету скорой помощи, или нет, пусть лучше пришлют карету из здешнего госпиталя — это будет быстрей.

Прошло однако два часа, прежде чем прибыла машина, и мистера Уайтби, проклинавшего свою ногу, на носилках внесли в автомобиль.

— А кто мне даст гарантию, что фильм не нарочно сняли, чтобы отсрочить казнь, или кто мне докажет, что снятый бродяга именно тот, о котором вы говорите? — спросил министр.

— Это доказательство у меня имеется, ваше превосходительство. Сегодня из Глоучестера были присланы две фотографии, — сказал Гордон, вынимая их из бумажника и протягивая министру.

— А ну-ка, прокрутите еще раз пленку, — приказал тот, когда фильм закончился. Министр посмотрел на Дика и спросил: — Вы из департамента прокурорского надзора? Я очень хорошо вас помню. Должен верить вашему слову. Необходимо возобновить следствие по этому делу и выяснить все подробности.

— Сердечно вам благодарен, ваше превосходительство, — сказал Дик и вытер пот с лица.

— Теперь едем в министерство внутренних дел, — проворчал министр. — Завтра я, по всей вероятности, буду проклинать ваше имя, но должен сознаться, что сейчас чувствую себя намного лучше.

В половине девятого отсрочка казни, готовая для подписи королю, была в руках Дика. К тому времени мистер Уайтби почувствовал себя настолько хорошо, что мог передвигаться с помощью одной только палки.

К королевскому дворцу подъезжали машина за машиной. Это был вечер первого бала в сезоне.

Мистер Уайтби, хромая, исчез в одном из залов. Вскоре он появился и поманил Дика пальцем… Когда через двадцать минут Гордон покинул дворец, у него в руках была бумага об отсрочке казни, подписанная королем.

Вернувшись в министерство внутренних дел, он бросился в свой кабинет, снял трубку и велел соединить себя с Глоучестером.

— Очень сожалею, но связь с Глоучестером прервана: на линии повреждены провода, — сообщила станция.

Дик медленно положил трубку. В эту минуту он вспомнил, что Лягушка еще жив, что он силен и мстителен.

Глава 34

Когда Эльк вошел в бюро, Дик заполнял телеграфный бланк, адресованный начальнику Глоучестерской тюрьмы с сообщением, что отсрочка казни для Джима Картерсона — в пути.

— Что это значит? — спросил Эльк.

— Телефон в Глоучестере не действует, — ответил Дик.

Эльк задумчиво закусил губу.

— Если телефон не действует, то…

— Я бы не хотел в это верить, — отрезал Дик.

Сыщик снял телефонную трубку.

— Соедините меня с центральным телеграфным отделением… Спасибо. Попросите, пожалуйста, начальника к телефону… Говорит инспектор Эльк. Мы бы хотели отправить телеграмму в Глоучестер, надеюсь, линии в порядке?

На его лице не дрогнул ни один мускул, пока он слушал ответ. Повесив трубку, Эльк сообщил:

— Все провода в Глоучестер перерезаны, главные кабели в трех местах повреждены.

Дик взглянул на часы. Была половина десятого.

— На вечерний поезд мы опоздали, — заявил он.

Открыв шкаф, Дик вынул кожаное пальто и толстый мягкий шлем. Затем достал из ящика револьвер и сунул его в карман. Через минуту его открытая машина мчалась в направлении Глоучестера. В одиннадцать часов он был в Невбюри. По пути у Дика возникла одна идея. Заехав в местное полицейское управление, он попросил у начальника конверт и казенный бланк. Дик снял точную копию с отсрочки казни, положил ее в конверт, запечатал сургучной печатью и сунул в карман. Затем, сняв ботинок, засунул оригинал в носок.

Дальше его путь пролегал через Дидкот. Подъехав к химической фабрике, о которой рассказывал Эльк, Гордон увидел на шоссе три красных фонаря и стоявшего рядом полицейского.

— Здесь вы дальше не проедете, шоссе взорвано, — заявил тот.

— Давно?

— Минут двадцать назад. Но если вы немного вернетесь, то в миле отсюда найдете объезд. Развернуться можно здесь, — и полицейский указал на открытые ворота фабрики.

Гордон дал задний ход, въехал в ворота и хотел уже пустить машину вперед, когда полицейский, приблизившись, неожиданно нанес ему удар по голове. Тут же из темноты выскочило с дюжину теней, они набросились на машину, вкатили ее во двор, вытащили бесчувственного Дика и бросили на землю. Полицейский, наклонившись, разочарованно произнес:

— А я думал, что совсем прикончил его.

— Это дело поправимое, — крикнул кто-то из темноты, но тот изменил решение.

— Хагн захочет его видеть! Тащите!

Дика отнесли в фабричное здание, где в одном из углов кирпичом было отгорожено помещение, служившее, вероятно, конторой. Гордона принесли туда и бросили на пол.

— Вот, бери его, Хагн.

Бандит встал из-за стола.

— Через шлем не убьешь человека, — произнес он. — Снимите его…

С Дика сорвали шлем, и Хагн, осмотрев лежавшего без памяти, сказал:

— Живой. Окатите его водой… Или нет, постойте. Эти сигары я возьму себе.

Он полез за торчавшим из жилетного кармана портсигаром и обнаружил конверт с сургучной печатью. Хагн вскрыл его и, прочитав, запер в стол. Потом вновь приказал окатить Дика водой.

Когда Гордон пришел в себя, его отвели по узенькой лесенке в верхнее помещение.

— Обыщите его еще раз, нет ли оружия, и снимите с него ботинки, — крикнул Хагн. — Тебе придется денька два посидеть здесь, Гордон! Может быть, ты и останешься жив, если нам выдадут за тебя Бальдера. Если же нет… Тогда кланяйся своей прабабке!

Глава 35

Оставшись один, Гордон стал обдумывать план бегства. Дверь на лестницу легко было проломить, но внизу находилось столько народа, что прорваться не было никакой возможности. Неожиданно погас свет — очевидно, бандиты боялись, что его могут увидеть с улицы — и внизу раздались голоса. Приложив ухо к полу, Дик услышал, как кто-то сказал:

— Что ты собираешься делать с этим, наверху?

— Не знаю, я жду ответа от Лягушки, — ответил Хагн. — Возможно, он захочет убить его.

— Лучше оставить заложником, если Бальдер что-нибудь значит для Лягушки.

Около пяти часов утра Дик снова услышал голос Хагна:

— Он требует, чтобы мы с ним покончили!

* * *

В квартире Гордона всю ночь бодрствовали трое людей, Эльк неоднократно выходил из гостиной в кабинет Дика и звонил в полицейское управление, и каждый раз возвращался ни с чем. Сейчас он в очередной раз отправился туда. Элла исполнила желание Дика и пыталась читать, но ничего не понимала. Наконец, положив книгу на стол, она взглянула на часы. Было четыре часа утра.

— Ужасные люди! Как только могла возникнуть такая банда? — сказала она.

Мистер Броад затянулся сигарой и медленно произнес:

— Боюсь, что это я породил ‘лягушек’.

— Вы? — удивилась Элла.

— Да, но тогда я не знал, во что это выльется.

Неожиданно раздался звонок во входную дверь, и Броад пошел открывать. На пороге стоял Джонсон.

— Простите, что беспокою в такое время, — сказал он. — Вы мистер Броад?

— Да, это я, — ответил американец. — А вы мистер Джонсон, не правда ли? Входите.

— Я только что узнал эту ужасную новость, — воскликнул Джонсон, доставая из кармана газету. — Неужели правда, что Рай приговорен к смерти? Слава Богу, хоть вовремя узнали об этом. Мистер Броад, будьте так добры, передайте мисс Беннет, что она может рассчитывать на все мое состояние до последнего пенса для доказательства невиновности ее брата.

— Скажите ей это сами. Она здесь!

— Здесь? Я этого не знал.

Джонсон прошел в гостиную. Увидев девушку, он направился к ней, протянув обе руки.

— Мисс Беннет, мне так жаль, так жаль! Каково-то у вас на душе? Могу я быть вам чем-нибудь полезен?

Элла покачала головой, и слезы благодарности заблестели в ее глазах.

— Вы так добры, мистер Джонсон. Вы столько сделали для Рая, а теперь, как мне передал Эльк, хотели ему предложить место в конторе?

— Это мелочи. Пусть только освободится, уж мы его опять поставим на ноги. Ваш отец ничего не знает?

— Слава Богу, нет!

— Ну, как вы себя чувствуете в новом положении? — спросил Броад.

Джонсон улыбнулся:

— Все еще не могу понять, чем я это заслужил. Но сегодня мне пришло первое предупреждение Лягушки.

Он достал из кармана бумажку, на которой было написано: ‘Вы следующий’.

— Не знаю, что я сделал этим людям. А когда мой слуга принес чай, он оказался ужасно горьким, и я его сразу выплюнул и прополоскал рот.

— Когда это, произошло?

— Вчера. Сегодня я сделал анализ чая, и выяснилось, что в нем была синильная кислота.

Дверь отворилась, и вошел Эльк. Он удивился, увидев Джонсона, а когда тот объяснил цель своего визита, спросил:

— Ну, как вы себя чувствуете в качестве богача?

— Не очень-то хорошо, — ответил за него американец. — Мистер Джонсон уже привлек внимание Лягушки.

Фило повторил инспектору историю с чаем и показал записку.

Уже рассвело, когда Джонсон стал прощаться. Эльк и Броад проводили его до парадной двери. Фило отправился вдоль улицы и уже приблизился к углу, когда из тени навстречу ему вышел какой-то мужчина. Между ними произошел короткий разговор. Затем раздался выстрел. Джонсон пошатнулся, а стрелявший бросился бежать.

Эльк мгновенно оказался рядом с Фило. Тот был очень потрясен, хотя и не ранен. Инспектор добежал до угла, но преступник исчез. Эльк вернулся к Джонсону и поинтересовался:

— Как это произошло?

— Я и сам не понял. Только собрался перейти улицу, как подошел этот человек, спросил, не Джонсон ли я, и выстрелил. Я даже не успел ничего сообразить.

Пальто Фило было обожжено. Он отказался вернуться в дом, заявив:

— Не думаю, чтобы они повторили нападение.

— Вот деловые люди, — произнес сыщик, когда Джонсон удалился. — Казалось бы, у них столько работы с Глоучестером, так нет, занимаются еще и побочной.

В восемь часов раздался звонок телефона. Эльк одним прыжком подскочил к нему.

— Полковник Гордон час тому назад выехал из Дидкота, — сообщил дежурный полицейского управления.

— Дидкот? — с отчаянием воскликнул Эльк и взглянул на часы. — Час назад? Тогда он достигнет Глоучестера только в начале девятого!

Элла, услышав разговор, вышла из столовой.

— Есть известия?

— Известия? — переспросил сыщик. — Нет. Это один из друзей приглашал меня на завтрак.

Как только девушка вышла, Эльк подозвал Броада и шепнул ему:

— Сделайте одолжение, сходите за доктором и попросите его захватить снотворное, чтобы усыпить мисс Беннет часов на двенадцать.

— Плохие известия? — спросил американец.

Сыщик кивнул.

— Ни малейшей надежды на спасение.

Глава 36

Прижав ухо к полу, Дик услышал, как Хагн сказал:

— Он требует, чтобы мы с ним покончили.

— Подождем до утра, а то в темноте еще перебьем друг друга, — предложил кто-то.

Все согласились, и наступила тишина.

К счастью, Дику оставили спички. Зажигая их по одной, он стал осматриваться. Комната была пуста, лишь у камина, наполненного золой и грязью, лежала большая стальная плита с дырками для гаек да на стене висел рубильник, от которого вверх по стене и вдоль потолка шел толстый кабель. И тут у Гордона возникла одна мысль.

Схватив кабель, он изо всех сил рванул его вниз. Посыпались куски поддерживающих изоляторов — к счастью, они упали на пепел и сор перед камином — и конец кабеля оказался в его руках. Следующие полчаса Дик удалял изоляционный материал и освобождал провода. Он изломал все ногти, в кровь разодрал руки, но в конце концов работа была сделана. Подняв с огромным усилием стальную плиту, он положил ее перед дверью так, чтобы каждый входящий обязательно наступил на нее. Затем прикрепил провода к отверстиям в плите.

Перед рассветом все было закончено. Вдруг послышались тихие голоса, и шум отодвигаемого засова. Подскочив к рубильнику, Дик включил его.

Дверь распахнулась, и первый бандит, войдя, наступил на плиту. Он не успел вскрикнуть и спугнуть второго, следовавшего за ним. Через мгновенье они оба лежали без памяти на полу.

— Что там за черт? — крикнул Хагн и взбежал по лестнице.

Ступив на плиту, он на мгновенье окаменел, а затем с хрипом упал назад и скатился вниз.

Больше Дик не стал ждать.

Перескочив через плиту, он сбежал по лестнице. В конторе никого не было. На столе лежал отобранный у него револьвер. Дик схватил его, метнулся к двери, распахнул ее и очутился во дворе.

Сзади раздался крик. Обернувшись, Гордон увидел двух бандитов и спустил курок. Выстрела не последовало. Револьвер оказался без патронов, по-видимому, Хагн разрядил его. Тогда Дик сшиб ближайшего противника ударом рукоятки по голове и бросился бежать. Он кинулся к шоссе, от которого его отделял только ряд кустов, напрямик.

Но это оказалось ошибкой. В кустах была протянута колючая проволока, и ему пришлось теперь бежать вдоль нее в сторону ворот. Без ботинок он чувствовал каждый камешек. Противники уже отрезали путь к воротам.

Тогда Дик развернулся и побежал в направлении второго фабричного корпуса. Бандиты были рядом. Вдруг он увидел перед собой на стене пожарную сигнализацию и вспомнил о разговоре с Эльком. Разбив рукой стекло. Дик нажал кнопку, и тут банда настигла его.

Он отчаянно боролся, хотя понимал, что сопротивление бесполезно. Но ему нужно было выиграть время.

— Стой, ребята! — внезапно заревел Гордон. — Хагн мертв!

Но в эту минуту из противоположного корпуса, покачиваясь, вышел Хагн. Приблизившись, ом размахнулся и попытался ударить беглеца в лицо, но тот успел наклониться, и кулак бандита врезался в стену. Хагн с диким ревом бросился на Дика. Бандиты, желая дать своему предводителю свободу действий, отпустили полицейского. Воспользовавшись этим, Дик ударил Хагна ногой в живот так, что тот свалился на землю, и, собрав последние силы, устремился к воротам. Он уже был возле них, когда чья-то рука схватила его за плечо. Дик отчаянно рванулся и выбежал на шоссе. В этот миг к фабрике подкатила пожарная машина. Бандиты в замешательстве замерли, а потом бросились в разные стороны.

Гордон в нескольких словах объяснил ситуацию начальнику пожарной команды.

Подъехала вторая машина. Вскоре с ‘лягушками’ было покончено. Когда связанного Хагна положили в машину, Дик глянул на свои часы. Они показывали шесть.

Гордон бросился к автомобилю. К счастью, Хагн не догадался его испортить. Возможно, он приберег его для себя. Через три минуты, без шляпы, исцарапанный и грязный, Дик сидел за рулем и мчался в Глоучестер.

На бешеной скорости он проскочил через Свиндон, и двигался уже по Глоучестерскому шоссе, когда, взглянув на часы, понял, что они стоят. Сердце его забилось сильнее. Он ехал с предельной скоростью, хотя дорога была плохая и извилистая. В одном месте он чуть было не вылетел из автомобиля, когда на заднем колесе лопнула шина, и автомобиль занесло. Несмотря на это, Дик не останавливался и медленно продолжал свой путь к городу.

Когда же Гордон наконец достиг его, ехать пришлось еще медленнее: трамваи и автобусы затрудняли движение. Взглянув на башенные часы, Дик увидел, что до восьми не хватает всего двух минут, а тюрьма была еще в полумиле.

Когда часы начали отбивать восемь, Дик стал молиться, так как знал, что казнь совершается минута в минуту.

Подъехав к воротам, он в отчаянии затрезвонил. Наконец открылось окошечко, и показался сторож.

— Входить нельзя, — заявил он, — разве вы не знаете, что здесь происходит?

— Министерство внутренних дел, — прохрипел Гордон. — Приказ об отсрочке казни.

Окошечко захлопнулось, и ему показалось, что прошла целая вечность, пока калитка в воротах открылась.

— Я полковник Гордон из прокуратуры, привез приказ об отсрочке казни Джима Картерсона.

Сторож покачал головой:

— Казнь состоялась пять минут назад.

— Но церковные часы!

— Отстают на четыре минуты. Боюсь, что Картерсон мертв.

Глава 37

В это утро Раю выдали чистую одежду и после беседы с капелланом разрешили погулять во дворе. Юноша обрадовался. Ему хотелось еще раз взглянуть на голубое небо.

Через полчаса он вернулся в камеру.

Без десяти восемь туда вошли начальник тюрьмы и шериф.

— Не хотите ли сделать какое-нибудь признание, Картерсон? Да и ваше ли это имя? — спросил начальник.

— Нет, — ответил Рай спокойно, — но это безразлично.

— Вы убили того человека?

— Не знаю. Я желал его смерти, поэтому возможно, что и убил.

Часы в коридоре медленно, но неумолимо шли вперед. Сквозь открытую дверь Рай мог их видеть. Заметив это, начальник тихонько прикрыл ее.

Было без одной минуты восемь.

Потом Рай увидел, как снаружи нажали на дверную ручку, и на секунду его покинуло самообладание. Он отвернулся, чтобы не видеть человека, который сейчас должен был войти. Рай почувствовал, как его схватили сзади и стали связывать руки.

— Да простит мне Господь! Да простит мне Господь! — бормотал кто-то за его спиной.

При звуке этого голоса юноша молниеносно обернулся.

Палачом был Джон Беннет.

— Рай, — простонал ошеломленный Беннет.

Отец и сын, палач и приговоренный, стояли друг против друга.

— Рай! — повторил Беннет.

— Вы знаете этого человека? — взволнованно спросил начальник тюрьмы.

— Это мой сын, — ответил палач и развязал веревку на руках юноши.

— Беннет, вы должны совершить казнь!

— Совершить? Умертвить своего собственного сына?! Вы с ума сошли? Или считаете меня сумасшедшим? — воскликнул палач и обнял сына, прижавшись к его небритой щеке. — Мой мальчик! Мой мальчик! — твердил он, гладя Рая по голове, как делал это, когда тот был еще ребенком.

Затем вдруг выпрямился, втолкнул сына в экзекуционную камеру, вбежал за ним, захлопнул за собой дверь и закрыл ее на задвижку.

Другого входа в это помещение не существовало.

Рай увидел опущенный канат с петлей и, покачнувшись, прислонился к стене.

Джон Беннет сорвал канат и топором изрубил его на части. Затем подошел к сыну, взял его голову в руки и поцеловал.

— Можешь ты меня простить, Рай? — спросил он слабым голосом, — Я вынужден был этим заниматься. Я чуть с голоду не умер, прежде чем решился на это, и все время жил в страхе, что кто-нибудь укажет на меня пальцем и скажет: ‘Вот идет палач Бен’.

— Палач Бен? — повторил удивленно Рай. — Ты Бен?

Отец утвердительно кивнул.

Снаружи в дверь продолжали стучать.

— Выходите, Бен! Даю вам честное слово, что отсрочу казнь до завтра. Вы не можете там оставаться, — послышался голос начальника тюрьмы.

Джон Беннет взглянул на разрубленную веревку. Казнь не могла состояться, так как по существующему закону новую веревку должны были прислать из центральной тюрьмы главного полицейского управления. Все необходимое для казни каждый раз присылалось оттуда и после возвращалось обратно.

Беннет отодвинул засов и открыл дверь.

Лица всех присутствующих были бледны.

— Я позвоню в Лондон и сообщу обстоятельства дела, — сказал начальник тюрьмы. — Я не осуждаю ваших действий, Бен. Было бы бесчеловечно требовать от вас исполнения приговора.

Вдоль коридора бежал надзиратель. За ним, прихрамывая, следовал человек — весь в пыли, с оцарапанным лицом и запекшейся кровью на лице и руках.

— Приказ об отсрочке казни, собственноручно подписанный его величеством королем! — прохрипел Дик и передал окровавленный конверт начальнику тюрьмы.

Глава 38

В продолжение всего дня Элла Беннет находилась в полусне. Перед этим пришел врач, и она, уступив мольбам Элька, выпила приготовленное лекарство, хотя и догадывалась, для чего оно, и не хотела принимать эту, молочного цвета, жидкость.

Когда же она очнулась, то увидела, что лежит в кровати, а у окна сидит сестра милосердия.

— Который час?

Сестра подала стакан воды, и Элла жадно выпила ее.

— Теперь семь часов, — сообщила сестра.

— Семь?!. — ужаснулась Элла. — Уже вечер? Что случилось?

— Ваш отец внизу, мисс. Я его позову.

— Отец здесь?

— Да. И мистер Гордон с мистером Джонсоном.

— Больше никого? — шепотом спросила Элла.

— Нет, мисс. Другой господин прибудет завтра или через день.

Сестра вышла из комнаты. Через минуту дверь отворилась и вошел Джон Беннет. Элла с рыданием бросилась в его объятия.

— Это правда? Это действительно правда, папа?

— Да, голубка, правда! — ответил Беннет, нежно целуя дочь. — Рай завтра будет дома. Осталось только выполнить некоторые формальности. Ах ты моя бедная девочка!

— Когда ты узнал об этом, папа?

— Сегодня утром. Джонсон хочет поручить Раю руководство предприятием Майтланда. Это было бы чудесно… Знаешь, наш мальчик сильно изменился.

— Разве ты его видел?

— Да, сегодня утром.

Элле показалось вполне естественным, что отец видел Рая. Она даже не подумала о том, как ему удалось проникнуть к сыну.

— Элла, Рай снова вернется к нам, — радостно объявил Беннет.

— Папа, если он возвратится… не найдется ли у тебя возможности отказаться от той работы, которую ты так ненавидишь?

— Я уже от нее отказался, голубка, — ответил отец. — Никогда! Ни за что больше! Слава Богу!

* * *

Рабочий кабинет Дика тонул в табачном дыму. Сам он с перевязанной головой, в халате и туфлях сидел в кресле и продолжал разговор с Джонсоном.

— Это очень мило с вашей стороны, Фило. Но примет ли Рай ваше предложение? Скажите-ка честно, вы считаете его способным вести такое огромное предприятие?

— Возможно! Во всяком случае, я бы хотел ему помочь. У меня найдется для него и менее ответственный пост.

— Мне кажется, — вставил Эльк, — что главная и самая трудная наша задача — это вырвать его окончательно из когтей Лягушки! А этот господин не из тех, кто будет сидеть сложа руки и равнодушно смотреть на свое поражение. Сегодня утром мы уже получили доказательство этому. В мистера Джонсона стреляли на вашей улице.

Дик вынул изо рта трубку и медленно произнес:

— Лягушка закончил свою игру. Единственный вопрос в том, каким образом лучше всего с ним покончить? Бальдер пойман, Хагн в тюрьме, Леу Брэди, один из его активнейших агентов, мертв, только Лола…

— Лола уехала! — сообщил Эльк. — Сегодня утром она на пароходе отплыла в Америку. Жозуа Броад устроил ей это. Остается, следовательно, Лягушка и его организация. Если мы его поймаем, то и всей шайке конец.

В это время возвратился Джон Беннет, и разговор принял другое направление. Через некоторое время Джонсон распрощался.

— Вы Элле ничего не сказали, мистер Беннет? — спросил Дик, когда они остались вдвоем.

— О себе? Нет! А разве это необходимо?

— Мне кажется, нет. Пусть это останется вашей с Раем тайной. Лично мне это было давно уже известно. Эльк утверждал, что в дни вашего отсутствия всегда происходят взломы, нападения или убийства. Но так как в Англии ежедневно что-нибудь случается, меня это не удивило. Зато я взял на себя труд докопаться до другого, более редкого совпадения: в дни вашего отсутствия в какой-нибудь тюрьме всегда приводился в исполнение смертный приговор.

Джон Беннет опустил голову.

— Вы знали и все же…

— Я знал о ваших жизненных неудачах. И я смотрю на вас как на исполнителя закона. Вы ничуть не хуже меня самого. Ведь и я помогаю правосудию отправлять людей на эшафот. Вы не хуже и судьи, который осуждает и подписывает смертные приговоры. Все мы только колесики в большой машине правосудия.

Эту ночь отец и дочь провели у Гордона, а на другой день отправились на вокзал встречать Рая. Ни Дик, ни Эльк их не сопровождали.

Вечером инспектор, придя на Харлей-террас, не застал Гордона дома и решил, что он у Беннетов. Не желая однако уходить, не повидав своего начальника, сыщик отправился в его кабинет и, удобно устроившись в кресле, заснул. Вдруг кто-то потряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел перед собой хозяина дома.

— Привет, — произнес сыщик сонно. — Вы что же, всю ночь намерены бодрствовать?

— Моя машина внизу, одевайтесь живо и едем в Хорсхем. — приказал Дик.

Эльк взглянул на часы.

— Она, вероятно, уже о постельке думает, — запротестовал он.

— Надеюсь! — ответил Дик. — Но у меня имеются некоторые опасения… В девять часов Лягушку видели на Хорсхемском шоссе.

Сыщик мгновенно проснулся.

— Откуда вы это знаете?

— Я весь вечер наблюдал за ним, но ему удалось улизнуть.

— Вы наблюдали за Лягушкой?.. Господи, да… разве вы его знаете?

— Я его уже целый месяц знаю, — ответил Дик. — Возьмите с собой револьвер.

Глава 39

Счастливый Рай Беннет сидел рядом с отцом и наслаждался его любовью и вниманием.

— Возьми стул, мой мальчик, и садись к столу, — сказал Беннет.

Он наклонил голову, и зазвучала молитва, над которой в прежнее время Рай бы посмеялся. Теперь же она показалась ему знаменательной.

Ужин был чудесный. Гораздо лучше тех, которые ему подавали в Хэронском клубе. Рай положил нож и вилку, откинулся назад и сказал, счастливо улыбаясь:

— Дома! Наконец, дома!

— Рай, Джонсон предлагает тебе пост директора в объединении Майтланда. Как ты на это смотришь, сын мой?

Юноша покачал головой.

— Я на этот пост гожусь так же, как на пост президента Английского банка. Нет, папа, мои требования сегодня не так велики, как прежде, и я с удовольствием буду копать картошку.

— Мне… мне, вероятно, в будущем потребуется ассистент, если, как говорит Зелинский, успех мой будет расти. А пока можешь и картошку покопать… Вот когда Элла выйдет замуж…

— Элла выходит замуж? Правда? — Рай вскочил и поцеловал сестру. — Но то, что случилось со мной, тебе ведь не повредит, да?

— Нет, голубчик, — ответила девушка с грустью. — Теперь уже нет.

— Что ты этим хочешь сказать? — забеспокоился старик.

— Я сейчас кое о чем подумала, папа, — ответила дочь и рассказала об ужасном визите Лягушки.

— Лягушка хотел на тебе жениться? — спросил взволнованный Рай. — Это просто невероятно! А ты видела его лицо?

Элла покачала головой.

— Он был в маске. Не будем больше говорить об этом.

Девушка быстро встала и принялась убирать со стола, а Рай взялся ей помогать.

— Ужасная сегодня ночь, — сказала Элла, вернувшись из кухни. — Ветер растворил окно и погасил лампу. Дождь льет, как из ведра.

— А для меня теперь все ночи хороши, — засмеялся Рай.

— Закрой дверь в кухне на засов, — посоветовал Джон Беннет, когда Элла понесла туда посуду.

Отец и сын закурили Каждый думал о своем. Затем Рай начал рассказывать отцу о Лоле.

— Я не думаю, чтобы она была плохой женщиной, отец. Она не могла знать, что замышлялось против меня. План был так чертовски разработан, что я до самого конца, пока Гордон не открыл мне правду, был уверен, что Леу убил я. Этот человек гениален.

— Да, — согласился отец.

— Я всегда подозревал, — продолжал Рай, — что Майтланд связан с ‘лягушками’. Первый раз мне пришло это в голову, когда он появился в Хэронском клубе… что с тобой отец?

— Элла! — позвал Беннет и, не дождавшись ответа, обратился к сыну. — Я бы не хотел, чтобы она оставалась одна на кухне. Позови ее сюда.

Рай встал и вышел на кухню. Там было темно.

— Лампу! Отец, принеси лампу! — крикнул юноша, И Беннет, схватив лампу, поспешил к нему.

Кухонная дверь была закрыта, но не заперта. Перед ней на полу лежала белая тряпка. Рай поднял ее. Это был кусок от фартука Эллы. Отец и сын переглянулись. Рай бросился в свою комнату и вернулся с фонарем.

— Может быть, она в саду, — волнуясь, сказал он.

Открыв дверь ногой, Рай выбежал и стал звать сестру.

Дождь лил, как из ведра, и они сразу же промокли насквозь. На земле виднелись чьи-то следы. Они вели к боковой калитке. Калитка была открыта, а перед ней на улице остались следы автомобиля.

— Поезжай на почту и позвони Гордону, — довольно спокойно распорядился Беннет.

Рай вскочил на велосипед. Вернулся он через пятнадцать минут и сообщил, что телефон не работает из-за повреждения проводов. Как раз в это время к дому подъехал на своей машине Гордон.

Беннеты вкратце рассказали, что случилось. Дик вернулся с ними в дом, заставил переодеться, а затем они все вместе отправились по следам Эллы к калитке, где увидели Элька с электрической лампой.

— Здесь рядом со следом автомобиля, — объявил сыщик, — идет еще один след, оставленный, судя по всему, мотоциклом.

Все поспешно вскочили в мощный автомобиль Дика, и машина помчалась вперед. Через пять километров они въехали в деревню, где опрошенный полицейский подтвердил им, что недавно здесь проехали автомобиль и мотоцикл.

— Мотоциклист ехал непосредственно за машиной? — спросил Эльк.

— Нет, на расстоянии по крайней мере ста метров, — ответил полицейский, — притом с потушенной фарой. Я хотел его остановить, но он промчался мимо, не обратив на меня внимания.

Они проехали с милю и выехали на шоссе, где след затерялся. Еще через милю шоссе раздвоилось. По правой дороге к ближайшей деревне у ночного сторожа преследователи узнали, что в течение двух последних часов автомобили здесь не проезжали.

— Придется вернуться, — с досадой объявил Дик.

Они помчались назад и, доехав до развилки, свернули на другую дорогу. Через несколько минут впереди показался стоящий у обочины автомобиль, но это была не та машина, которую они искали. Шофер, чинивший лопнувшую шину, сообщил, что минут сорок назад мимо него промчался на большой скорости автомобиль, за которым следовал мотоцикл.

— Как велико было расстояние между ними?

— Добрых сто метров.

Однако в следующей деревне видели только автомобиль. Мотоциклист исчез.

Была уже полночь, когда они увидели, наконец, машину, которую искали. Она стояла на улице перед гаражом в Хорсхеме. В ней никого не было.

— Да, машина подъехала минут пятнадцать назад, — заявил владелец гаража. — Шофер сказал, что пойдет в город искать себе комнату для ночлега.

Они обыскали салон машины. Без сомнения, Элла находилась в ней, так как они нашли там ее брошку.

— Бессмысленно сейчас искать шофера, — сказал Эльк. — Единственная надежда, что он еще вернется сюда.

Дику показалось странным исчезновение мотоциклиста.

— Нам следовало бы возвратиться, — предложил он. — Можно с уверенностью сказать, что мисс Беннет высадили где-то по пути. И мотоцикл теперь — наша единственная путеводная звезда. На нем, по-видимому, ехал либо сам Лягушка, либо кто-то из его людей. Они исчезли между Хорсхемом и Морби. Вы ведь знаете эту местность, мистер Беннет? Нет ли там поблизости такого места, куда бы они могли направиться?

— Да, я знаю эти места, — подтвердил Беннет. — Там находятся луга Морби, но вряд ли…

— Что за луга Морби? — спросил Дик и медленно поехал обратно.

— Сейчас там только заброшенная каменоломня. Общество года два назад распалось.

Проезжая Морби, они остановились перед полицейским участком, и дежурный твердо заявил, что мотоциклист здесь не появлялся.

— Да и проехавший до вас автомобиль был пуст, — добавил он.

Преследователи снова пустились в путь, Эльк заметил:

— Конечно, машина была пуста, когда проезжала здесь, этим и объясняется отсутствие мотоциклиста.

Они ехали теперь медленнее, освещая фонарями не только дорогу, но и придорожную канаву и изредка попадавшиеся постройки. Проехав с полмили, Эльк неожиданно крикнул:

— Стойте!

Возле полуразрушенной каменной стены, скрытой живой изгородью, стоял мотоцикл. Он был весь в грязи, но совершенно новый.

— Если это новая машина, — заметил Эльк, — то продавец непременно вписал фамилию и адрес покупателя в инструментальную сумку.

Они развязали сумку и открыли ее.

— Ах ты Господи! — воскликнул сыщик.

На обратной стороне было написано: ‘Жозуа Броад, Кавендиш-сквер, 6, дом Каверлей’.

Глава 40

Войдя в кухню, Элла заметила, что скатерть, которую она повесила сушить, упала на пол. Девушка нагнулась, чтобы поднять ее, и в тот же миг ей накинули на голову платок, зажали рот, и крепкие руки, подняв, вынесли ее в сад. Не успела она опомниться, как была уже в автомобиле.

Машина быстро мчалась вперед. Человек, сидевший рядом, снял с ее головы платок, но она ничего не видела, так как было очень темно. Элла лишь поняла, что находится во власти Лягушки.

— Что вам от меня нужно и кто вы? — спросила она.

— Даю тебе срок до утра, — глухо произнес сидевший за рулем. — Ты должна дать слово, что станешь моей женой, и мы завтра покинем страну.

— Никогда! — твердо заявила Элла.

В продолжение всего дальнейшего пути не было произнесено ни единого слова.

Наконец они остановились. Эллу вытащили из автомобиля, накинули ей на плечи дождевик и повели по вспаханному полю.

Лягушка шел впереди и ни разу не обернулся. Было так скользко, что она чуть не упала, но крепкие руки проводника поддержали ее.

— Куда вы меня ведете? — спросила Элла.

Не получив ответа, она стала осматриваться и вдруг сообразила, что это луга Морби, и они движутся в направлении каменоломни.

Вскоре они приблизились к какой-то деревянной постройке. Лягушка вошел туда, зажег свет и, приоткрыв дверь, приказал девушке войти. Она, как загипнотизированная, направилась к двери, но у входа вдруг очнулась и сделала попытку бежать. Однако крепкая рука Лягушки втащила ее внутрь и закрыла дверь на засов.

Обстановка комнаты была примитивна: кровать, стол, два стула.

На полу лежал старый грязный ковер. Вдоль одной из стен разместились стеклянные баллоны, наполненные какой-то жидкостью. Рядом стояли два плоских деревянных совершенно новых ящика.

Лягушка заметил, что она смотрит на ящики и захихикал:

— Золото! Твое золото, наше золото. Там миллион фунтов стерлингов.

Он усадил Эллу на стул и расположился напротив. Девушка ждала, что он снимет маску, но ошиблась.

— Ну, Элла Беннет, хочешь выйти за меня замуж? — продолжал Лягушка. — Или хочешь превратиться в ничто? Пойми, ты или станешь моей женой или умрешь. Я разобью один из этих баллонов, а потом сниму маску, и перед смертью ты узнаешь, кто я такой. Но только непосредственно перед смертью!

— Я не стану вашей женой. Никогда. Хотя бы за то, что вы сделали с моим братом.

— Если бы ты согласилась стать моей женой, то с ним ничего бы не случилось.

— Но почему вы хотите на мне жениться?

— Потому что я тебя люблю. Может быть, и не так, как Гордон, но я привык исполнять свои желания.

— Лучше умереть, — твердо заявила Элла и услышала его приглушенный смех.

— Бывают вещи похуже смерти для скромных девушек, — произнес он многозначительно, и что-то в его глазах заставило Эллу содрогнуться.

В это время раздался стук.

Лягушка подошел к двери и спросил:

— Кто там?

— Хагн! — послышался низкий голос. — Отвори скорей!

Лягушка отодвинул засов и, открывая дверь, спросил:

— Каким же образом тебе удалось бежать?

Дверь с такой силой распахнулась, что Лягушка отскочил к стене. В тот же миг у Эллы вырвался крик радости. На пороге стоял человек без шляпы в непромокаемом плаще.

Это был Жозуа Броад.

Американец держал руки в широких карманах своего плаща и не спускал с Лягушки глаз.

— Гарри, — произнес он, — ты знаешь, за чем я пришел.

— Возьми, что тебе полагается! — крикнул Лягушка, выхватывая револьвер.

Одновременно прозвучали два выстрела, и Лягушка, пошатнувшись, прислонился к стене. Рядом находились баллоны, и он с усилием стал поднимать ногу. Увидев это, Броад выстрелил еще раз. Лягушка медленно сполз по стене и повалился на пол. Он сделал еще попытку приподняться, но тут из груди его вырвался стон, и он затих.

Снаружи послышались голоса, и в избушку вбежал Джон Беннет. Элла бросилась к нему в объятия. Рай, Эльк и Дик остановились в дверях.

— Господа, — обратился американец к вошедшим, — призываю вас в свидетели, что я убил этого человека исключительно в целях самообороны. Это Лягушка! Его имя Гарри Лайм. Он английский каторжник.

— Я так и знал! — воскликнул сыщик.

— Сожалею, что вырвал у вас из рук добычу, мистер Эльк, — продолжал Броад. — Но сегодня ночью один из нас должен был умереть.

Инспектор взглянул на него:

— Шауль Моррис, если не ошибаюсь? — Жозуа Броад утвердительно кивнул, и Эльк, задумчиво почесав подбородок, обернулся к трупу.

— А ну, Лягушка, покажи свое лицо! — сказал он и сорвал маску.

Все увидели, что это Фило Джонсон.

Глава 41

Солнце было уже довольно высоко, когда американец начал свой рассказ.

— Мое имя, как верно угадал мистер Эльк, Шауль Моррис. С законной точки зрения я преступник, хотя за последние девять лет не совершил ни одного предосудительного проступка. Не стану вам давать списка всех совершенных мною взломов: некоторые я забыл, другие не удалось. Достаточно лишь сказать, что, кроме моих слов, не существует никаких доказательств моей вины. Только с одним делом было связано мое имя: со взломом кассы на пароходе ‘Мантания’, который вез во Францию пятьдесят четыре миллиона франков, упакованных в два крепких деревянных ящика.

Пароход должен был зайти во французскую гавань. К этому времени кража была уже совершена. В кассовом помещении я оставил точь-в-точь такие же ящики, и все казалось в полном порядке, когда вдруг у парохода испортился винт, и капитан решил причалить в Саутгемптоне, не заходя во французский порт.

Стоял густой туман. У меня был помощник, и мы находились с вещами на палубе, когда ‘Мантания’ столкнулась с буксиром. Воспользовавшись этим, мы сбросили на него наши ящики и прыгнули следом. Как я уже говорил, стоял туман, и экипаж буксира обнаружил нас, когда ‘Мантания’ была далеко. Капитану я рассказал довольно наивную историю, сунул двадцатидолларовую бумажку, и он мне поверил.

Поздно вечером мы с большими трудностями причалили в Портсмуте, где не было таможенного досмотра, и продолжили путь пешком. На рассвете достигли местечка Хемпшир и решили там немного отдохнуть и перекусить. Мой спутник отправился за продуктами, но по дороге напился, ввязался в драку и попал в участок.

Мне ничего не оставалось, как продолжить путь одному. Но два ящика были слишком тяжелы для меня. Тут я увидел старый дом с объявлением о продаже. Перелез через забор, тщательно все осмотрел и нашел в конце сада высохший старый колодец, покрытый досками. Я опустил более легкий ящик на дно, прикрыл его старыми листьями и снова заколотил колодец досками. Если бы я тогда оставил там оба ящика, то избавил бы себя от многих неприятностей.

Записав адрес и фамилию владельца, некоего адвоката из Уинчестера, я отправился к нему, прихватив с собой другой ящик. У меня были с собой английские деньги, и мы быстро оформили сделку.

Мой бывший напарник как-то рассказал мне, что в Лондоне живет лучший в Европе взломщик сейфов, некий Гарри Лайм, который в минуту опасности всегда поможет. Такая минута для меня наступила, когда из газет я узнал, что мой напарник с пьяных глаз во всем сознался, и меня разыскивает полиция.

Я отправился в Лондон и с трудом отыскал Гарри. Наша встреча состоялась в маленькой темной комнатке, освещенной единственной лампой. Я рассказал ему вкратце, в чем дело, и просил сохранить ящик с тридцатью пятью миллионами франков. ‘Сколько мне?’ — спросил он. ‘Половину’. Он вроде был доволен. Вам покажется странным, что мне не запомнилось лицо, но я обратил внимание на его руку, где была вытатуирована лягушка. Да, да, впоследствии он удалил ее с помощью дорогой и мучительной операции, которую ему сделал один испанский врач, так как Лайм знал, что имеет слишком яркую примету, по которой его всегда можно найти.

Мы сговорились, что, вернувшись в Америку, я сообщу свой адрес, и он вышлет мою половину денег.

Бегство удалось, и, прибыв в Штаты, я отправил ему телеграмму, но ответа не получил. Не последовало ответа и на вторую.

Через несколько месяцев из газет я узнал, что Лайм утонул.

На самом же деле он остался жив, перебрался в один из городов средней Англии и проживал там в качестве скромного делового человека. Понемногу Гарри стал менять свою внешность: сбрил бороду и усы, сделал искусственную лысину. И в это время он стал организовывать братство ‘лягушек’. Одним из первых, с кем он сошелся, был старый разбойник Майтланд, не умевший ни читать, ни писать.

— Ну, конечно! — воскликнул Эльк. — Вот где разгадка!

— Да, никакого младенца никогда не существовало. Младенцем был сам Майтланд, который втайне учился это делать.

Найдя старика, Гарри вернулся в Лондон и организовал объединение Майтланда.

Тому ничего не надо было делать, лишь сидеть в кабинете и изображать неприступного миллионера. Скромный же его служащий являлся фактическим главой предприятия. Когда же Гарри почувствовал, что его стали подозревать, он уволил себя и даже заставил одного из своих людей совершить на него нападение.

Я же через пять лет очутился без цента и решил попытаться вернуть свои деньги, да и ящик в колодце ожидал меня. Приехав в Англию, я сразу же отправился в купленный мной домик. День и ночь я работал над извлечением денег из колодца, а когда мне это удалось, выехал в Париж. Конец моей истории вам известен.

Я начал поиск Лягушки, но вскоре пришел к заключению, что по татуировке этого сделать невозможно. Затем, установив, что Майтланд — ‘лягушка’, ограничил свои поиски только его конторой. Определить, что он неграмотный, было очень просто. Как-то на улице я показал ему конверт с надписью ‘Вы обманщик’ и спросил, где это находится. Он указал мне на дом на противоположной стороне улицы и сказал: ‘Там’. С этой минуты мне стало ясно, что Лягушкой был Джонсон.

Пожалуй, это все, что я вам могу сказать. А теперь распрощаюсь с вами, по всей вероятности, навсегда.

Когда Жозуа Броад уехал, Дик с виноватой улыбкой обратился к Эльку:

— Я некоторое время, вероятно, не появлюсь в управлении…

— Я так и предполагал, — ответил тот. — Но скажите, ради Бога, господин полковник, что случилось с этими двумя плоскими ящиками в избушке каменоломни?

— Я никаких ящиков не видел.

— Зато я их видел. Они были, когда мы прибыли за мисс Беннет, и их не оказалось, когда я возвратился с полицией Жозуа Броад все это время находился там.

Они посмотрели друг на друга.

— Думаю, что не стану расследовать этого дела, — заявил Дик. — Я слишком многим обязан Броаду.

— Я, собственно, тоже! — согласился Эльк. — Знаете, чему он меня вчера научил? Дал мне стихотворение в сто пятьдесят строк, но я запомнил лишь две:

Вильгельм-завоеватель затеял месть.

Битва при Хастингсе десять, шестьдесят шесть.

Это хорошее стихотворение, полковник Гордон, и если бы я его знал десять лет назад, то, не сомневаюсь, что был бы теперь, по крайней мере, начальником полиции Лондона.

Эльк попрощался и вышел на улицу. Перед ним по дороге прыгала зеленая лягушка.

Он остановился. Остановилась и лягушка.

— Эй, лягушка! — инспектор предостерегающе поднял палец. — Отправляйся-ка домой, твое время прошло.

И, словно поняв его, лягушка прыгнула в сторону и исчезла в зеленой траве.

Эдгар Уоллес

Сын палача

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Читайте также: