М.Н. Катков
Связь ‘Исполнительного комитета’ с ‘польской справой’
М.Н. Катков
Связь ‘Исполнительного комитета’ с ‘польской справой’
Связь ‘Исполнительного комитета’ с ‘польской справой’, Катков Михаил Никифорович, Год: 1881
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Неужели мы и теперь, даже и перед этим гробом, не образумимся, не очнемся, не почувствуем, как нас морочат? Неужели и теперь будем все так же переносить, с подобострастно-либеральной улыбкой, неслыханное надругательство над нашим бедным отечеством? В самый день петербургского злодеяния в разных местах Петербурга появилась прокламация от ‘Исполнительного комитета’. Своей гнусностью и ложью она превосходит всякое вероятие, хотя это не значит, чтобы она своим пошибом вовсе не походила на некоторые передовые статьи и фельетоны нашей либеральной ‘прессы’. Всего возмутительнее то, что этот ‘Исполнительный комитет’, извещая с торжеством о совершенном злодеянии, говорит как бы от имени русского народа, выдавая себя за выразителя его желаний, за представителя его стремлений и интересов, и обращается к ‘мужеству и патриотизму русских граждан с просьбой о поддержке’ в его дальнейшей деятельности. Он радуется, что его ‘усилия’ увенчались наконец ‘успехом’, он торжествует победу и именует свое проклятое дело казнью. ‘Исполнительный комитет, — гласит прокламация, — все время не выпускал оружия из рук, постановив привести казнь в исполнение во что бы то ни стало. 1 марта это исполнено’. Но внимание людей, умеющих читать, остановится не на этих гнусностях, их поразят следующие слова: ‘Исполнительный комитет считает необходимым снова напомнить во всеуслышание, что он неоднократно предостерегал ныне умершего тирана, неоднократно увещевал его покончить свою человекоубийственную расправу и возвратить России ее естественное право‘. Подумайте, какому безумцу из русских людей могло бы прийти в голову, что Император Александр II захватил какие-то у России естественные права, которыми она до него пользовалась, и не возвращал их? Вы поймете, что от имени какого бы то ни было безумного дела русского происхождения могло бы сказаться что-нибудь еще хуже и лживее, но никак не то, что Александр II не возвращал России естественных прав. Поставьте вместо ‘России’ другое собственное имя, и вы получите смысл определенный и ясный и будете знать, с кем считаться. Затем вы поймете смысл дальнейших слов, напоминающих русскому царю ‘об исторической справедливости’. Все эти обмолвки невольно легли под перо вожаков дела гораздо более серьезных, чем недоучка Желяба, которого за четыре года пред сим, в минуту невзгоды, уловил в свои сети за сто рублей таинственный вербовщик. Увы, в восемнадцать лет, протекших после 1863 года, мы совсем забыли о польском деле, которое тогда раскрылось было перед нами со всей своей непримиримой враждой к России, со всеми ужасами своих злодеяний, со всем ядом своего коварства. Мы забыли это дело, порождавшее и воспевавшее Конрадов Валленродов. У нас вовсе вышел из памяти знаменитый катехизис ‘польской справы’, который в те отдаленные времена всем был известен и всеми цитировался. Мы все это забыли, а Желябы и Рысаковы тогда еще и на свете не были или были в пеленках.
Боже нас сохрани обвинять людей польского происхождения в прикосновенности или даже сочувствии тем злодеяниям, которые теперь творятся на Руси. Дело не в мирных населениях, не в добрых гражданах и честных подданных, дело в том яде, который именуется ‘польской справой’, в тех честолюбцах, которые не покидают надежды восстановить старую Польшу на развалинах России, которые не считают делом поконченным историческую борьбу между этими двумя славянскими народами. События 1863 года обнаружили всю хитрую, с иезуитским искусством придуманную и устроенную революционную организацию. В то время, увы, также были безумцы из русских, которые попадали в клетки польской организации и становились изменниками своему народу, думая, что ратуют за свободу против деспотизма. Многие из них бесславно погибли во вражеских рядах, а другие, когда дело разыгралось и изобличил ось, с омерзением и ужасом поняли, куда вовлек их обман. Живо вспоминаются нам события того времени: как русским солдатам плевали в лицо, как их изменнически перерезали, как русской женщине нельзя было показаться на улице в Вильне, не опасаясь быть оскорбленной, как наша администрация давала дурачить себя и плясала либеральный канкан под дудку то белых, то красных вожаков ‘польской справы’, как сами русские власти помогали этим вожакам набирать и дисциплинировать армию, и как напирала на нас европейская интрига, и как, наконец, наше оскорбленное народное чувство, воспрянув, расправилось и с европейской интригой, и с польским мятежом. С тех пор ‘польская справа’ притихла, но она не исчезла. Мы не довершили начатого, мы обманули себя: меры, которые мы принимали, превратились в полумеры, а полумеры хуже, чем непринятие никаких мер. Мы не освободили польскую народность от яда, которым она заражена и которая делает ее отравой для России, мы только вогнали этот яд глубже внутрь. Успокоившись, мы все забыли. Опыт ничему не научил нас, но вожаки польской справы стали гораздо опытнее и переменили план действий. Не рассчитывая более на поддержку европейских держав, они постарались примазаться к так называемой всесветной революции, и в 1864 году, на митинге рабочих в пользу Польши, в Лондоне впервые явилась на свет ‘Интернационалка’, а уже в 1866 году Каракозов стрелял в Царя-Освободителя. Революционная организация была перекинута внутрь России с тем, чтобы клетки ее наполнять людьми чисто русского происхождения во имя всемирной анархии и всякого рода революционных идей. Была поведена неотступная осада наших учебных заведений, и мы сами с невообразимой глупостью и варварством под видом либерализма предавали и предаем врагам наших детей, наше учащееся юношество…
Хорошо было бы нашим революционерам, с изумительно рабской покорностью исполняющим предписания таинственных властей, прочесть инструкции Мерославского, учившего польских вожаков ловить русских нигилистов и употреблять их в дело, с тем чтобы потом, когда Россия рухнет и польское дело восторжествует, беспощадно истреблять их как гадин…
Впервые опубликовано: Московские ведомости. 1881. No 64, 5 марта.