OCR, spell check и перевод в современную орфографию: Хемингуэй по ком звонит (Лучший военный роман Эрнеста Хемингуэя ‘По ком звонит колокол’)
Свинопас
Жил однажды принц, и было у него королевство, — крошечное, но не настолько, чтобы нельзя было прокормить семью. А жениться принцу очень хотелось. Осмелиться обратиться к дочери короля и спросить ее: — ‘Хочешь за меня замуж?’ было бы, конечно, дерзостью с его стороны, но, куда ни шло, он решился, потому что имя его было известно и славно. Тысяча принцесс с радостью бы ответили ему ‘да’. Но эта?..
Посмотрим, что сказала эта.
На могиле старого короля, его отца, рос куст роз, — дивный куст роз. Цвел он только каждые пять лет, и цвела на нем одна-единственная роза, но что это была за роза! Кто вдыхал её сладкий аромат, забывал все свои заботы и скорби.
И еще был у него соловей, и соловей этот пел так, точно все сладкозвучные песни были заключены в его маленькое горлышко.
Эту розу и этого соловья принц решил подарить принцессе, он велел поместить их в большие серебряные шкатулки и отослать ей.
Король велел их принести к себе в большую залу, где как раз в это время принцесса играла с придворными дамами в игру, которая называлась ‘Гости идут’. Увидав большие шкатулки с подарками, она захлопала от радости в ладоши.
— Ах, если бы там был котенок!.. — сказала она.
Но вместо котенка появился розовый куст с дивной расцветшей на нем розой.
— Скажите, как мило сделано! — воскликнули придворные дамы.
— Не мило, а прямо-таки прелестно, — сказал король.
Но принцесса пощупала розу и чуть не заплакала.
— Фи, папа! — сказала она. — Ведь она не искусственная, а живая.
— Фи! — воскликнули дамы. — Живая!!.
— Подождите. Прежде чем обижаться, посмотрим, что в другой шкатулке… — заметил король.
Вынули соловья, и запел он так хорошо, что положительно ничего плохого нельзя было сказать.
— Superbe! Charmant! — закричали придворные дамы, потому что они наперерыв старались говорить по-французски.
— Ах, как пение этой птицы напоминает мне заводную табакерку покойной королевы! — сказал какой-то старый придворный. — Тот же звук, та же манера.
— Ах, да… — сказал король и заплакал, как малый ребенок.
— Надеюсь уж, что эта птица не настоящая? — спросила принцесса.
— Нет настоящая, живая, — ответили послы принца.
— Тогда выпустите ее, — сказала принцесса и заявила, что она принца видеть не желает.
Но принц не испугался. Он вымазал себе лицо черной и коричневой краской, нахлобучил низко шляпу и явился к королю.
— Здравствуйте, ваше высочество! — сказал он. — Может быть, у вас тут в замке работа найдется?
— Не знаю, право, — сказал король, — все ищут работы… Не могу тебе сказать наверно… Впрочем, постой, нужен нам человек свиней пасти, у нас их много, очень много…
И принц вступил в должность свинопаса его императорского высочества.
Ему отвели маленькую каморку внизу, около самой свинарни, и там он должен был жить.
Весь день он просидел за работой и к вечеру смастерил прехорошенький котелок, кругом навесил бубенчики, и когда вода в котелке закипала, бубенчики начинали звенеть и наигрывать старую, известную песнь.
Но главный секрет состоял в том, что стоило подержать палец над паром котелка, и сейчас же можно было узнать, кто что готовил к обеду в городе.
Это было, конечно, поинтереснее розы.
Когда принцесса, гуляя со своими дамами, услыхала напев, она остановилась, и лицо её просияло, потому что она сама умела наигрывать:
‘Ах, мой милый Августин!
Августин, Августин!’…
Это была единственная пьеса, которую она знала, но зато и играла она ее одним пальцем.
— Да ведь это и я умею! — сказала она. — Очевидно, свинопас — образованный человек. Пойдите к нему и спросите, что стоит его инструмент.
И одной из придворных дам пришлось спуститься вниз, в свиную яму, но она надела деревянные коты.
— Что ты просишь за свой котелок? — спросила она.
— Десять поцелуев от принцессы, — ответил свинопас.
— Господи помилуй! — сказала придворная дама.
— Меньше не согласен, — ответил свинопас.
— Ну, что он сказал? — спросила принцесса.
— Не могу передать… — возразила придворная дама.
— Так шепни на-ухо…
— Невежа! — сказала принцесса, повернулась и пошла.
Но едва она сделала несколько шагов, как бубенчики зазвонили так прелестно:
‘Ах, мой милый Августин!
Августин, Августин!’…
— Послушай, — сказала принцесса, — поди и спроси его, может быть, ему достаточно десяти поцелуев от моих придворных дам.
— Благодарю покорно! — сказал свинопас. — Десять поцелуев от принцессы, иначе не отдам котелка…
— Какой скучный! — сказала принцесса. — Только вы уже тогда станьте кругом и загородите нас…
— И придворные дамы стали кругом принцессы и растопырили свои юбки. Свинопас получил десять поцелуев, а принцесса котелок.
Какая была радость! Весь вечер и весь следующий день котелок должен был пилить. Узнали положительно всё, что у кого в городе готовилось, начиная с сапожника и кончая камергером. Придворные дамы прыгали и хлопали в ладоши.
— Мы знаем, у кого будет суп и сдобный пирог! Мы знаем, у кого будет каша и свинина!.. Ах, как интересно!
— Очень интересно! — сказала принцесса. — Только держите язык за зубами, потому что мне, как королевской дочери…
— Да, да, конечно, само собой разумеется! — ответили все хором.
Между тем свинопас, т.е. принц, — впрочем, никто этого и не подозревал, — не терял времени даром и скоро смастерил такую трещотку, что когда ее начинали вертеть, то раздавались мотивы всех полек, мазурок и вальсов, какие существовали с сотворения мира.
— Superbe!—сказала принцесса, проходя мимо. — Я никогда, никогда не слыхала более оригинальной музыки. Кто-нибудь из вас пусть сойдет вниз и спросит, что стоит инструмент. Только целоваться я больше не стану.
— Он требует сто поцелуев от вашего величества… — сказала, вернувшись, придворная дама.
— Он с ума сошел! — сказала принцесса, повернулась и пошла, но, отойдя несколько шагов, остановилась.
— Нужно поощрять искусство… — сказала она. — Пойди и скажи: десять поцелуев он получить от меня, остальные от моих придворных дам.
— Ах, нам это вовсе не приятно! — сказали придворные дамы.
— Глупости! — сказала принцесса. — Уж если я его целую, так вы можете и подавно. Что вы задаром получаете жалованье?
И придворной даме опять пришлось спуститься вниз к свинопасу.
— Сто поцелуев от самой принцессы, — заявил он, — или каждый останется при своем…
Станьте вокруг нас, — велела принцесса, и придворные дамы загородили их, и свинопас стал целовать принцессу.
‘Что за сборище около свинарни? — подумал король, выходя на балкон. Он протер глаза и надел очки. — Это опять, наверно, придворные дамы что-нибудь придумали. Придется к ним пойти’, — и он всунул как следует ноги в башмаки, потому что дома носил их вместо туфель, для удобства, с стоптанными задками.
Чёрт возьми, какую он на себя напустил строгость!
Сойдя во двор, он подкрался так тихо, что придворные дамы, всё внимание которых было сосредоточено на том, чтобы не было ошибок в счете, не заметили приближения короля.
Он подошел и встал на цыпочки.
— Это что такое? — сказал он, увидав, что они целуются, и стукнул их туфлей по голове. — Убирайтесь вон!..
Король был очень разгневан, и принцесса и свинопас были изгнаны из его королевства.
Ну, вот, стояла она, бедняжка, и плакала, свинопас бранился, и дождь лил как из ведра.
— Негодная я, негодная! — говорила принцесса. — Лучше бы я вышла замуж за принца, он говорят был очень красив… Ах, какая я несчастная!
Свинопас пошел за дерево, вытер с лица краску, сбросил лохмотья и появился перед принцессой сияющий такой красотой, что она невольно склонилась.
— Ты добилась того, что я тебя теперь презираю, — сказал он. — Честный принц тебе был не нужен, роза и соловей недостаточна хороши, зато ради пустых игрушек ты не задумалась дарить твои поцелуи свинопасу… Сама виновата…
И он ушел в свое королевство и захлопнул двери перед самым её носом.