РЖАНОЙ ВЕНОК
РЖАНОЙ ВЕНОК
СБОРНИК ПАМЯТИ Е. Л. АФОНИНА
‘НОВАЯ МОСКВА’
И ‘СОЮЗ КРЕСТЬЯНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ’
1924
СУРИКОВЦЫ.
СУРИКОВЦЫ.
Суриковцы, Афонин Ефим Лаврентьевич, Год: 1919
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Кто такие суриковцы?— Какое место они занимают в нашей родной литературе? Об этом мало знают не только обычные читатели, но и широкие круги русской интеллигенции.
‘Суриковцы’, иди так называемые писатели-самоучки, выходцы из народа, появились задолго до рождения самого поэта-крестьянина Ивана Захаровича Сурикова. Это были одиночки — баяны пережитых страданий о горькой доле рабства и крепостничества, о золотой мечте о воле, о земле.
Русская интеллигенция, как и интеллигенция Запада, выходила из недр тех объективных условий и того класса, который занимал господствующее положение в ту или иную эпоху в стране. В период расцвета феодального строя, творческая интеллигенция вышла из крупного дворянско-помещичьего класса, она и была певцом умирающего феодализма. И только потому, что душа ее стремилась раздвинуть горизонты затхлой действительности, а сердце не мирилось с крепостничеством, она вкладывала, в свои слова и напевы скорбь и тоску об угнетенном народе, но, будучи плоть от плоти и кровь от крови родного ей дворянства, дальше красивых слов и жалких вздохов итти не могла и умирала своей естественной смертью вместе со своим классом.
С разложением феодального строя, началось развитие капиталистического хозяйства, которое и выдвигало на авансцену новый класс, класс буржуазии. В этот переходный момент появилась плеяда разночинной интеллигенции из среды мелкой буржуазии: служилого чиновничества и духовенства. Эта группа интеллигенции, не имевшая под собой твердой социальной опоры по своим индивидуальным качествам, разделилась на два лагеря. Одна из них восприяла заветы: ушедшего дворянско-помещичьего писателя и жалобно рассказывала все о тон же участи горемыки-крестьянина, а другая дерзновенно протестовала против гнета и насилия и тем самым положила начало революционной интеллигенции, посвятив себя целиком на служение и (освобождение народа, провозгласив своим лозунгом ‘поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан’. Но позже, с развитием крупной городской промышленности, выросла и та буржуазно-писательская группа из недр своего класса, которая жива и поныне, без которой класс, как таковой, жить, и развиваться не мог, он должен был иметь своих глашатаев, защитников своих интересов, он должен был заботиться о том, чтобы в свободные часы, после ‘трудов праведных’ было чем услаждать свою душу, чтобы в момент ‘возвышенных’ настроений о царстве ‘божьем’ — на земле, было откуда черпать веру и оправдание своего существования.
В это же самое время рос и развивался рабочий класс, который и должен был в момент наивысшего своего развития дата свою литературу, свое искусство, безусловно выходящие из недр самих рабочих, что наблюдалось на Западе и что замечаем мы, в наши дни и в России. Но задолго до итого момента, т.-е. до появления писателя-пролетария — в условиях русской действительности появился особый тип писателя,— писателя-самоучки, выходца из крестьян. Особенность этого явления заключается в том, что крестьянство в своей многомиллионной массе, чрезмерно долго находившееся в рабстве и искусственно задерживаемое от участия в общественной жизни, накопило в самом себе много сырого творческого материала, а развивавшийся в этот период торговый город, втягивал крестьянство в свою новую жизнь, отрывая его от деревни, и давал наиболее даровитым из них, возможность располагать временем для наблюдения за развивавшейся в новых условиях городской жизнью, давая возможность знакомиться, хотя издали и отрывочно, с литературой того времени. Торговый капитал обласкал многих даровитых выходцев из деревень и поставил их в условия мещанской жизни с мелко-буржуазными вожделениями. Вот почему ‘суриковцы’, как таковые, в большинстве принадлежат по своему социальному положению к мелкой буржуазии, среди них есть: торговцы, артельщики, мелкие ремесленники, чиновники и небольшая часть фабричных рабочих и крестьян.
Казалось бы, что находясь в лучших материальных условиях, чем рабочие, они могли бы создать сильное групповое течение в литературе, войдя в семью писателей своего времени, но этого не случилось: развившийся кастовый эгоизм среди литераторов, царивших вместе со своим классом в общественной жизни, не давал им дороги и не пускал их в свою сферу, держа в черном теле, а мелко-буржуазный быт, окружавший их своим спокойным дремлющим болотом, не давал возможности осознать свою солидарность с тем крестьянством, из которого они вышли или с тем рабочим пролетариатом, который выростал бок о бок с ними тут же в городе.
И поэтому ‘суриковцы’, в силу создавшихся для них социальных условий, оставаясь на распутьи, но постоянно чувствуя над собою гнет и несправедливость капиталистического буржуазного строя, и не только чувствуя, но и испытывая его на себе, стали певцами горя и нужд городской и деревенской бедноты, всех униженных и оскорбленных без различия классов, будь то: рабочий, крестьянин, мелкий торговец, или ремесленник.
Ио в то асе время деревня для суриковцев всегда была той ‘землей обетованной’, где в минуту тяжелых социальных потрясений и нравственных ударов, они могли находить отдых и материал для творчества. Деревня для многих из них была духовной колыбелью с детства и до глубокой староста. И поэтому, чтобы ни начинали творить и о чем бы ни начинали писать ‘суриковцы’ — они всегда обращали свое лицо и деревне, лугам, полям и рощам, и оттуда черпали образы, темы и настроения для своих произведений.
Сквозь творчество ‘суриковцев’ красной нитью проходит гимн деревне. Пишут ли они о полном счастьи людского благополучия, указывают ли они на тяжелую обстановку крепостничества в прошлом и на серую действительность в настоящем — весь житейский быт и вся духовная сущность крестьянства ‘суриковцам’ всегда казалась той ‘обетованной землей’, откуда должен притти Мессия для творчества новой жизни. Крестьянская община и огромная тяга крестьянина к земле, оценивались ‘суриковцами’ с положительной стороны, и для них хозяйственный мужичек именно и представлялся тем Микулой Селяниновичем, который перевернет весь мир и водрузит царство божие на земле. ‘Суриковцы’ не могли осознать отрицательной стороны в развитии и укреплении единоличного хозяйства, а посему и никак не реагировали на появление ‘столыпинского мужичка’ {Примечание редакции.}, Суриковцами была выпушена брошюра ввиде протеста о создании крестьянских университетов, несмотря на то, что появлению последнего в корне не соответствует идее организации общин. Очевидно, ‘суриковцам’ и не снилось, что наступит момент, когда воспетый ими крестьянин, у которого ‘красна изба углами, полна и пирогами’, станет не проводником общинных идей, как первого этана к социализму (по мнению народников) и не братом трудовой бедноты, а ярым кулаком — собственником, с которым рабочему классу и трудовым элементам деревенской бедноты придется вести ожесточенную борьбу. Да и не могли сниться им такие сны, которые предвещали бы им неумолимый закон капитализации деревни и выделения из своей среды кулаческого элемента, как следствие капитализации, как неизбежное зло. И кроме того, живя в условиях мелкого торгашества и мещанской обстановки, они не могли подняться на высоту решения социальных проблем, как самоучки. Вместе с тем, они привили себе понятие, что надо писать, как чувствуешь, и только. Некоторые из них,— преодолевая препятствия в работе над саморазвитием, делали попытки искания новых форм, не боясь испортить культурой непосредственное творческое наитие, но таких было мало. ‘Суриковцы’ не ‘спецы’ писатели, а певцы -баяны, выливающие свои мысли в простые примитивные формы, считая, что форма не важна, нужно спешить вылить все, что накипело, что просится наружу. Большинство из них не может не писать, и это — их гражданская заслуга.
Б 70-х годах выступил на литературное поприще И. З. Суриков, который объединил вокруг себя писателей одиночек и издал первый сборник стихов, недружелюбно встреченный большой литературой того времени.
Суриков среди них был выше всех на целую голову. И потому, несмотря на тяжелые личные духовные переживания и болезнь, в его произведениях можно найти свежие, бодрые ноты, как бы предугадывающие приход лучшей жизни. Он был наиболее просвещенным среди них. Он знал историю, изучал народный эпос и много читал другой литературы. Только его восторженный собрат по перу Ив. Ивин, которого в последние годы закабалила злая действительность и заставила забыть стезю народного писательства, мог стоять рядом с ним по просвещению.
В 90-х годах появилась группа ‘суриковцев’ уже с новыми будящими радостными призывными песнями и рассказами. Таковыми были: М, Савин, Шкулев, Нечаев, Захаров, Репин, Юрцев и др. Но не на долго хватило этого подъема, ибо мало знаний и мало веры было в них. И опять на целые десять лет наступило уныние, все покрыл собой мещанский покой.
И вот теперь, после прокатившейся по всей стране грозы, смывшей на своем пути старые устои и плотину капитализма, грозно поднявшийся девятый вал взметнул высоко над собою бывшие под спудом творческие силы трудящихся масс, показавший им новые светлые дали и новые достижения, должен будет отразиться на ‘суриковцах’ и пробудить их к живому бодрому творчеству. Ведь нужно помнить, что и развивающиеся объективные условия социально экономической жизни деревни дают ту же положительную надежду. Деревня, питавшая ‘суриковцев’ духовною нищею в корне меняется: от обветшалой общины, чрез единоличное хозяйство идет к Коммунизму и эта новая ‘назарея’ даст к содержанию и формам социалистического творчества — новые мотивы и образы.
‘Чернозем’ No 1.