В. Корсакова.
Стрешнев, Семен Лукьянович, Корсакова Варвара Дмитриевна, Год: 1909
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Стрешнев, Семен Лукьянович, единственный родной брат царицы Евдокии Лукьяновны. В 1626 г., в год бракосочетания царя Михаила Феодоровича с Евдокией Лукьяновной, ему было лет десять, а может быть и того меньше. Он был взят в стольники к царице, и в том же 1626 г. к празднику Рождества ему сшили два богатых кафтана, — один праздничный, из турецкого золотного атласа, украшенный на груди восемью ‘образцами’ (род запонок), низаными жемчугом, стоимостью, по оценке Мастерской палаты, в 34 руб. 22 алтына (на нынешний счет около 350 pуб.), кроме ‘образцов’, пожалованных государем из хором, и другой кафтан будничный, сшитый из червчатого киндяка на лисьем меху бурых лисиц с нашивкою (застежками), тканою в кружки из серебра с шелком, и с воротником из золотного атласа по червчатой земле. На государевой службе С. впервые является 17 мая 1631 г. при приеме шведского посла Антона Монира. Шесть лет спустя 21 мая 1637 г., С. женился на княжне Марье Алексеевне Лыковой, быть может по сватовству самого царя. Так как по дворцовому обычаю для ближних людей государя жених и будущий тесть должны были заранее звать государя на свадьбу, то 15 мая с этим зовом явились С. и стольник кн. Алексей Феодорович Лыков. Им обоим государь пожаловал подарки, а на другой день после свадьбы 22 мая, когда новобрачный приехал ударить челом государю, то получил от него, кроме даров, образ Благовещения Пр. Богородицы в благословение. При Михаиле Феодоровиче, несмотря на столь близкое к ним родство, С. не занимал выдающегося служебного положения — в 1635 и 1644 гг. он, наряду с другими стольниками, был чашником за царскими обедами, данными литовским послам, персидскому послу и датскому королевичу Вольдемару, жениху царевны Ирины Михайловны. Возвышение С. начинается вскоре по вступлении на престол царя Алексея Михайловича (приходившегося ему племянником), который по-видимому очень любил его и относился к нему с доверием. После кончины родителя, последовавшей 12 июля 1645 г., царь Алексей Михайлович решил, не откладывая дальше, выяснить вопрос: желает ли датский королевич Вольдемар принять православную веру, чтобы жениться на царевне Ирине. Получив отрицательный ответ, царь послал к Вольдемару С. сказать, что в таком случае предполагавшийся брак не может состояться. 13 августа королевич с послами были на отпуске у царя, а так как, по случаю траура по царе Михаиле Феодоровиче, во дворце не могло быть торжественного обеда, то кушанья и напитки были доставлены королевичу на дом ‘стольником из комнаты’ — С. Ровно через месяц, 13 сентября, С. впервые исправлял весьма важную и ответственную должность крайчего, в трапезе Троице-Сергиева монастыря, во время богомольного путешествия туда царя. 28 сентября того же 1645 г., в день венчания на царство Алексея Михайловича, С. был пожалован в ‘крайчие с путем’, т. е, с известными доходами по этой должности, причем ему был дан в пользование город Гороховец. Должность эта требовала постоянного присутствия при государе, а между тем 3 января 1646 г., по вестям о нашествии на Москву крымского хана, С. был назначен в Мценск, в ‘прибылых воеводах’, в помощь главному воеводе кн. А. Н. Трубецкому. Назначение это, удалявшее С. от царя, показывает, что положение его при дворе стало колебаться. Благополучно вернувшись из похода, так как татары без боя ушли в Крым, С. продолжал быть крайчим, но после 6 июня 1647 г. внезапно был отставлен от этой должности. По извету в волшебстве, он был сослан в Вологду, причем ‘честь’ у него отнята, т. е. он разжалован в дворяне, но ‘животы, поместья, отчины и дворы’ были оставлены. Можно предполагать, что ссылка С. произошла не без содействия дядьки молодого царя, Б. И. Морозова, старавшегося удалить ближайших к государю людей, в особенности его родственников, чтобы они не мешали его влиянию на царя. Так как удаление С. от двора произошло вскоре после печального события в личной жизни царя — расстройства его брака с избранной им невестой Евфимией Всеволожской, то весьма вероятно, что волшебство, приписанное С., относится именно к этому событию. С. находился в опале 4 года, так что не присутствовал на бракосочетании Алексея Михайловича с Марьей Ильинишной Милославской, бывшем 10 января 1648 г. Он получил прощение 30 марта 1651 г., в праздник Пасхи, при чем пожалован из дворян прямо в окольничие.
До польской войны, начавшейся в 1653 г., С. упоминается только в числе лиц, сопровождавших царя в его богомольный и торжественных выездах, а 2 июня 1652 г., когда во время похода в Троице-Сергиев монастырь, в Москве произошел большой пожар, С. был отпущен с дороги в Москву для необходимых распоряжений к прекращению пожара. В начале польской войны, 5 октября 1653 г. С. получил назначение собираться с ратными людьми во Пскове, в товарищах с главным воеводой В. П. Шереметевым, который, собрав войско в Новгороде, должен был идти на рубеж для военных действий против Польши. Во время пребывания в Пскове С. получил от царя Алексея Михайловича уведомление о рождении сына, царевича Алексея Алексеевича (род. в февр. 1654 г.) и о присоединении к Московскому государству Малороссии. Понятно чувство радости, охватившее и царя, и С. Первенец, царевич Дмитрий, родившийся 22 октября 1649 г., умер, будучи двух дет от роду, в царской семье были лишь две дочери, а потому не только родители, но и все близкие, несомненно, желали рождения наследника престола. С. с дворянами и со всеми служилыми людьми Пскова отслушал в Троицком соборе молебен за всю царскую семью. В ответ на уведомление о рождении царевича Алексея Алексеевича С. отправил царю пространное и в духе того времени витиеватое послание, доказывающее, что он в значительной степени владел ‘книжной мудростью’. Частным письма в половине XVII в. представляют весьма редкое явление, а потому считаем нелишним передать содержание послания С. и привести из него некоторые, более характерные места в подлиннике. Начинает С. свое послание обращением к царю, составляющим некоторую разновидность обыкновенного обращения к царю в челобитных. Вот это начало: ‘Благочестивому и Богом избранному Поборнику Церькви Соборные, Православные, Восточные веры ни в чесом несумненные, Авраамския, Апостольские, Отческие поборателю, Царю, Государю и Великому Князю Алексею Михайловичу, всеа Великия и Малыя России Самодержец, Восточные и Западные и Северные странам отчич, и дедич и наследник и многих Государств Государь и Обладатель! Худейший холоп твой Государев, Сенька Стрешнев челом бьет’. Царевича Алексея Алексеевича он называет ‘примирителем всем людем от верхнего чина и до нижнего’. Относительно присоединения Малороссии С. говорит, что оно совершилось ‘по теплой вере’ царя и ‘по молитве способника твоего Государева, по духу отца и богомольца Великого Государя, Святейшего Никона Патриарха Московского и всеа Великия и Малые России’… Далее, вследствие назначения своего в Псков, для войны с польским королем Яном-Казимиром, С. выражает готовность служить царю и, за его к себе милость, кровь свою проливать. ‘Воистинно не все, Государь, своего точею спасения твориши попечение, но маловерных под тобою Государем учиненных милостию своею в тоже промышление, сподобитись истины мудрованию, благоразумию руководити, а я худейший холоп твой за твою пресветлую к себе милость, како тебя Государя могу прославити, или кую похвалу тебе Государю принести? преславный, и велелепный, и благочестивый и православный Помазанник Божий — Царь и Государь и Великий Князь всеа Великия и Малыя России! И еже жезлом истины прелесть одолеваеши и прогоняеши, вземляй мед яко пчела по цветцем, берый цветы Пророческие, росу Апостольскую, жизнь Евангельскую, и еже седиши присно на Престоле Царьствия своего, в советех добродетели пребывая, и всех на молитву и на любовь утверждая, и еже противу нечестивых крепко вооружатися направлявши: добрый и верный раб Христов, Помазанник Божий, яко Авраам и друг Божий наречеся, и яко Иосиф в чистоте и целомудрии прославися, и яко Апостольским преданием многое нечестие сотре, а верные люди праве укрепи. Бог же нашего упования и утешения да сохранит тя под кровом крыл своея Божественные благодати, Той нас сподобит видети ваши Царские пресветлые очи, и желаю восприяти с веселием от тебя Государя премногую милость: воистину — ей, Христов и твой, и от Христа Бога научишася: чужих не слушати, ниже последовати чужим, да под твоею Государевою десницею всегда храним буду’.
С. проявил военные способности и немало содействовал успеху Польской войны в то самое время, как его домашние дела переживали страшный кризис. В 1654 г. в Москве свирепствовала моровая язва, жертвами которой явились ‘дворовые’ люди С.: из 130 человек осталось в живых только 30. В течение полутора месяца, летом 1654 г. С. взял города Дисну, Друю, Озерище и Усвят. В феврале 1655 г. (по январскому летосчислению) он был отозван в Москву, куда возвратился из похода на время и сам царь. 11 марта, перед тем как снова отправиться на войну, Алексей Михайлович, идучи к молебну, был в Золотой палате, пожаловал там С. в бояре и назначил его в свой государев полк. Подробностей о службе С. в этом походе не сохранилось, известно только, что месяц спустя по возвращении в Москву, 12 января 1656 г., в день именин царевны Татьяны, к царскому столу были приглашены, кроме грузинского и сибирских царевичей, главный воевода польского похода кн. А. Н. Трубецкой и с ним С., да окольничий кн. С. Р. Пожарский. 29 апреля того же года, после стола Столовой в избе С., как и многим другим воеводам, участвовавшим в этом походе, были пожалованы от царя шуба, атлас золотной, кубок серебряный и придача к прежнему денежному окладу. 5 мая того же 1656 г., на другой день после приема цесарских послов, С. и думный дьяк Алмаз Иванов, по поручению государя, ездили к послам спросить их о здоровье, — ‘и послы на государеве милости били челом и его государскую милость восхваляли’. 15 мая царь предпринял поход против шведов в Ливонию и в числе других близких бояр взял с собой и С. Когда в начале июня явился в Смоленск посол от курляндского герцога Иакова, то для ведения переговоров с ним были назначены бояре Н. И. Одоевский и С., — последний с титулом наместника нижегородского. 31 июня сам царь осадил и взял Динабург, о чем поспешил сообщить С., посланному незадолго перед тем в Куконос. Две недели спустя, 14 августа, С. тоже посчастливилось: он взял Куконос в присутствии царя, 17 августа он был награжден за это: царь пожаловал ему шубу, крытую золотным атласом, кубок, атлас золотный, два сорока соболей и сто рублев денег. На возвратном пути домой, по прекращении военных действий, царь получил в Полоцке 31 октября известие, что его избрали польским королем и великим князем литовским, с этой радостной вестью он послал к царице, к сыну своему царевичу Алексею Алексеевичу и к патриарху Никону С. Когда в 1657 г. был учрежден приказ Великого Княжества Литовского для заведованья завоеванными литовскими и белорусскими городами, то начальником как этого приказа, так и другого значительного приказа, ‘Устюжской четверти’, был назначен С. и ими управлял до самой своей кончины, т. е. до 1666 года.
В 1662 г., в самый разгар распри между царем и патриархом Никоном, в Москву приехал газский митрополит Паисий Лигарид, человек умный и высоко образованный. По поручению царя, С. представил Паисию список, заключавший 30 вопросов относительно различных деяний Никона, прося дать решительные ответы на эти вопросы. Последний, тридцатый вопрос, касался уже самого С., на которого патриарх Никон наложил церковное проклятие за то, что будто бы С. у себя на дому, назвався патриархом, творил благословение по-патриарши и кроме того научил свою собаку сидеть и передними лапами благословлять, как патриарх, при чем будто бы называл собаку патриархом Никоном. Паисий принял сторону царя и на все вопросы дал ответы в осуждение Никона. Хотя С. был затем разрешен Никоном от клятвы и получил от него прощальную грамоту, тем не менее дело о проклятии разбиралось на соборе вселенских патриархов, и было утверждено, что проклятие было наложено на С. неправильно и совершенно понапрасну.
По-видимому, С. был большой знаток церковной книжности и любил беседовать о ней с знающими людьми. Это можно заключить из ‘Послания’ Ивана Бегичева, который пользовался сначала милостью и расположением С., а потом навлек на себя его гнев и был назван им отступником веры христианской. Оправдывая себя, Бегичев рассказывает в своем ‘Послании’, как в 1643 г., во время пути из вотчины С. ‘Черная Грязь’, они беседовали о том, что когда Бог восхотел дать Моисею закон, то явился ему во плоти. По поводу этого у С. и Бегичева вышло разногласие, и Пегичев приписывает этому разногласию немилость и ‘клевету’ на него С.
С. скончался утром 3 июля 1666 г., вскоре после того, как царь Алексей Мих. выехал на соколиную охоту в луга под селом Коломенским. Узнав о кончине своего дяди, царь вернулся к обеду в Москву и распорядился относительно погребения, которое, по тогдашнему обычаю, состоялось в тот же день. Похоронили С. в Чудовом монастыре с большим почетом. На погребении были митрополиты: новгородский, казанский, ростовский, крутицкий, газский (Паисий), сербский, амосийский. Поминки происходили в монастырской трапезе, где царь раздавал поминовенные деньги всем владыкам и меньшему духовенству.
Не безынтересны подробности о ‘дворовых’ владениях С. в Московском Кремле. У него было два двора: один находился между Патриаршим двором и Троицким подворьем и примыкал к зданиям Царского Хдебенного двора, другой был против этого двора, через Троицкую улицу, и достался ему по наследству от отца. Своею обширностью этот двор превосходил все другие в этой местности Кремля, кроме двора кн. Трубецких, занимая больше половины Житницкой улицы и почти половину Троицкой улицы и немного не доходя до улицы Никольской. В 1677 г. на бывших дворах С. царь Феодор Алексеевич указал построить хоромы для царицы Натальи Кирилловны и для царевича Петра, но так как Наталья Кирилловна не согласилась выехать из старого дворца, то на стрешневском месте построили новый Запасный дворец. В 1730 г. императрица Анна Иоанновна велела построить себе на том месте, где раньше находился двор С., новый деревянный дворец, который и был возведен по проекту обер-архитектора графа Растрелли и наименован ‘Анненгофом’.
‘Дворц. разр.’, III, 15, 25, 63, 64, 447, 460, 462, прилож. к ІII-му т., с. 22, 50, 57, 61, 63, 65, 68, 70, 71, 98, 99, 115, 220, 236, 279, 364. — ‘Акты Ист.’, IV, 263, V, 39. — ‘Доп. к Акт. Ист.’, III, 510, IV, 58—68, V, 9, 210, 310, VI, 246—248. — ‘Собр. Гос. Гр. и Дог.’, IV, 121—124. — ‘Др. Рос. Вивл.’, XX, 118, 329, 405. — ‘Рус. Ист. Библ.’, X, 357, ХII, 392, 398. — ‘Оп. Моск. арх. мин. юст.’, II, 68, 72. — ‘Акты Моск. госуд.’, II, 399, 479, 510, 517, 518, 523, 524, 527, 531. — ‘Полн. Собр. Зак.’, I, 295, 387, 388, 390, 532, II, 853. — Соловьев, ‘История России’, XI, с. 271, 317, 319 321, 353, 389, — ‘История о невинном заточении боярина A. С. Матвеева’, с. 162. — Иванов, ‘Описание государств. разр. архива’, М., 1842 г., с. 361—365 — Барсуков, ‘Род Шереметевых’, IV, с. 35, 247, 258, 283, 284, 289, 291, 298, 296. — Забелин, ‘Домашний быт русских цариц’, с. 261. — Его же, ‘История города Москвы’, M., 1902 г., ч. І, с. 387—398.
Источник текста: Русский биографический словарь А. А. Половцова, том 19 (1909): Смеловский — Суворина, с. 584—588.