Страшныя исторіи.
Страшныя исторіи.
. Б.
‘Сверная Пчела’, NoNo 141—142, 1826
Страшные истории, Булгарин Фаддей Венедиктович, Год: 1826
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Кто стоялъ въ Польш на квартирахъ, тотъ знаетъ, какъ милы Польки, а какъ весело приводятъ время въ деревняхъ, у зажиточныхъ, гостепріимныхъ помщиковъ. Тамъ понын существуетъ похвальный обычай, воспитывать въ дом не только бдныхъ родственницъ, но и чужихъ сиротъ, и даже снабжать приданымъ или другимъ образомъ обезпечивать судьбу своихъ воспитанницъ. Взросшія въ дом двицы обыкновенно остаются тамъ до выхода за-мужъ дочерей хозяина, кром того дочери окрестныхъ дворянъ прізжаютъ на нсколько недль, а иногда и мсяцевъ, гостить въ домъ богатаго сосда: молодые люди стекаются со всхъ сторонъ любезничать, блистать умомъ, талантами, вжливостью, въ кругу прелестныхъ остроумныхъ дамъ, и такомъ образовъ, въ мстахъ, которыя иностранцы, расчитывая по географическимъ широтамъ и долготамъ, по болотистому или лсистому положенію, почитаютъ дикими и скучными, въ сихъ мнимыхъ пустыняхъ находится всегда прекрасное общество, гд соединяются вс утонченности приличій, хорошаго тона и вмст съ тмъ невинной, простодушной веселости. Музыка, танцы, прогулки, кавалькады, посщенія сосдей, чтеніе и откровенныя бесды окриляютъ время, которое мчится среди забавъ, какъ пріятное сновидніе. Дружба и любовь воздвигаютъ свои жертвенники въ сихъ обществахъ, и Гименей здсь сплетаетъ первое звено своихъ сладостныхъ узъ, которыя иногда превращаются въ тяжкія цпи. Однимъ словомъ, кто провелъ юность свою въ Польш, тотъ иметъ понятіе объ остров Калипсы, очарованіяхъ Цирцеи, а волшебныхъ замкахъ Армады.
Гусарскій полкъ стоялъ въ небольшомъ городк, или, какъ тамъ называютъ, мстечк NN, по близости котораго находилось помстье Графа А. Гостепріимство хозяина, любезность его супруги, красота двухъ дочерей и нсколькихъ подругъ ихъ, привлекали въ домъ Графа множество гостей и почти всхъ офицеровъ полка. Въ его деревн былъ на посто взводъ гусаръ съ Поручикомъ А., любезнымъ, молодымъ человкомъ, воспитаннымъ отлично, пользовавшимся общимъ уваженіемъ. Однажды вечеромъ, за чайнымъ столикомъ, завели разговоръ о мертвецахъ и привидніяхъ. Началось шутками. Мужчины смялись на счетъ трусости женщинъ, которыя весьма часто боится того, чему сами не врятъ, женщины утверждали, что и мужчины платятъ иногда дань природ и первомъ впечатлніямъ юности, и также боятся того, чего не должно ни страшиться, ни опасаться. ‘Въ доказательство нашей неустрашимости,’ сказала хозяйка: ‘я вамъ раскажу анекдотъ, слышанный мною отъ отца моего. Въ одномъ Нмецкомъ город, въ дом Пастора, заспорили, точно также, какъ теперь у насъ, о трусости и храбрости, о привидніяхъ и мертвецахъ, а боле всего о врожденной боязни женскаго пола. Нсколько молодыхъ студентовъ утверждали, что ни одна женщина не осмлится пойти ночью на кладбище. Дочь Пастора, двица лтъ пятнадцати, говорила противное, и побилась объ закладъ, что она завтра же пойдетъ одна, въ полночь на кладбище, и въ доказательство своего посщенія принесетъ черепъ изъ ямы, гд складываются выкапываемыя кости {Эти ямы существуютъ за границею и во всхъ Католическихъ земляхъ. Въ Польш онъ называются костяницами.}. Самые cпopщики ужаснулась сего предложенія, но двица настояла, и родители ея не противились тому, зная образу мыслей своей дочери на счетъ страховъ и привидній. Положено было, чтобы молодые люди оставались и дом Пастора, до возвращенія его дочери съ кладбищу. На другой день, около полуночи, молодые люди пришли къ Пастору. Время было осеннее, ночь темная, втеръ холодный, а кладбище находилось съ версту за городомъ. Студенты хотли отступиться отъ своего заклада, но неустрашимая двица съ улыбкою отвергнула снисходительное предложеніе, простилась и отправилась въ путь. Вышедъ за городскія ворота, она пошла чрезъ поле малою стезею, пробираясь почти ощупью къ уединенному храму, который, въ нсколькихъ только шагахъ, открылся взорамъ, въ вид длинной черной тни. Наконецъ она приближается къ оград, съ усиліемъ отворяетъ ветхія ворота, которыя медленно поворачиваясь на ржавыхъ завсахъ, пронзительнымъ скрипомъ всполохнули хищныхъ птицъ и нетопырей, гнздившихся въ полуразрушенной часовн Гулъ, какъ унылый стонъ, пронесся медленно и замеръ въ отдаленія. Втеръ засвисталъ въ окнахъ колокольни, и съ шумомъ пристукнулъ ворота, казалось, будто ударъ повторился подъ землею. Но сердце нашей героини пребыло спокойнымъ, она обошла кругомъ сельскій храмъ, приблизилась къ ям, огороженной низкою деревянною решеткою, и протянула руку, чтобы взять черепъ…. ‘Оставь меня въ поко!’ — раздался гробовый голосъ.— Въ семъ мст разсказа, Графиня примтила, что нкоторыя изъ ея слушательницъ поблднли, а мужчины усугубили вниманіе. Она прервала свое повствованіе. ‘Что господа,’ сказала Графиня: ‘вы видите, что это не шутка!’ — ‘Продолжайте, сударыня,’ возразилъ Поручикъ А., ради Бога, продолжайте!’ воскликнули нсколько дамъ, Графиня продолжала:
‘Двица хладнокровно бросила черепъ и взяла другой. ‘Оставь меня въ поко!’ раздался снова ужасный голосъ, она опять бросила черепъ, и взяла третій. Въ третій разъ то же восклицаніе, и двица, вмсто того, чтобы снова бросить черепъ въ яму, взяла его, и спокойно сказала: ‘извините, господинъ мертвецъ, въ третій разъ вы говорите со мною одними и тмъ же голосомъ, слдовательно это не можетъ быть ваша голова. Впрочемъ я не на долго нарушу ваше спокойствіе, и завтра же возвращу эту голову на свое мсто.’ Сказавъ это, она хотла удалиться, какъ вдругъ трое мужчинъ привстали изъ за ближней гробницы и громко воскликнули. ‘Вы выиграли закладъ!’ Это были пріятели студентовъ, побившихся объ закладъ, которые хотли напугать неустрашимую двицу, и отучишь ее отъ подобныхъ предпріятіи. Они измнили сами себ, заставивъ одного говорить отъ имени трехъ мертвецовъ. Извинившись въ своемъ поступк и посмявшись на счетъ своей неловкости, они проводили пасторскую дочь до родительскаго дома, гд студенты должны были заплатить закладъ, который отданъ былъ бднымъ.’
Когда Графиня кончила расказъ, молчаніе продолжалось нсколько минутъ, и наконецъ одна дама сказала: ‘Это ужасно: я не врю ни привидніямъ, ни мертвецамъ, но ни за что въ мір не согласилась бы выдержать подобный опытъ. Поступокъ студентовъ, засвшихъ на кладбищ, кажется мн боле, нежели неблагоразумнымъ, это могло причинить смерть молодой упрямиц отъ внезапнаго страха, этому весьма много примровъ.’ Вс дамы были того же мннія, и даже нкоторые мужчины пристали къ нимъ, но Поручикъ Л. спорилъ и уврялъ, что онъ во всемъ этомъ не видитъ ни малйшей причины къ страху, и что хотя такая неустрашимость весьма необыкновенна въ женщин, но что всякій мужчина, разумется не легковрный, почтетъ подобное приключеніе дтскою забавою. По долгомъ спор, положено было цлымъ обществомъ испытать храбрость Поручика, на что онъ согласился въ угодность дамамъ., я ни мало не сомнваюсь въ вашей неустрашимости,’ сказалъ Графъ: ‘но вспомните, Г. Поручикъ, что воображеніе иногда беретъ верхъ надъ здравымъ разсудкомъ. Бываютъ минуты, въ которыя самый твердый человкъ трепещетъ въ мрак и страшится бдъ, порождаемыхъ однимъ воображеніемъ. Ученые много писали о нервной систем, но смло можно сказать, что до сихъ поръ никто не знаетъ утвердительно, отъ чего раздражительность нервовъ такъ сильно дйствуетъ на нашу умственную силу, и безъ всякой причини порождаетъ въ голов первыя мысли, а въ сердц страхъ, отъ чего возникаютъ у насъ предчувствіи, предварительная боязнь и наконецъ внезапный ужасъ, и все это вопреки здравому смыслу.— Быть можетъ, что и на васъ найдетъ минута, въ которую ваше мужество поколеблется, Г. Поручикъ, и я совтовалъ бы вамъ не принимать на себя трудной роли, предлагаемой вамъ дамами.’ — Поручикъ отвчалъ смхомъ на разсужденіе Графа, и постановленіе общества осталось во всей своей сил. Этимъ кончился вечеръ.
Зима прошла въ различныхъ наслажденіяхъ и забавахъ. Дамы истощили всю изобртательность женскаго ума, чтобы напугать Поручика. Переодваніе, фантазмагорія, внезапности, все приведено было въ дйствіе — но тщетно. Поручика не успли напутать, но вывели его изъ терпнія. Онъ наконецъ объявилъ дамамъ и своимъ товарищамъ, что испытаніе кончилось, и что онъ боле не намренъ быть предметомъ безконечныхъ ихъ шутокъ, господа!’ сказалъ онъ очень серьозно мужчинамъ: ‘Даю честное слово, если кто еще вздумаетъ безпокоить меня по ночамъ — тотъ долженъ опасаться пули. Вы знаете, что я люблю держать данное слово — и такъ предостерегаю васъ.’ —
Съ этого времени шутки прекратились. Между тмъ наступила перемна въ квартированіи полка, и Поручикъ съ своимъ взводомъ перешелъ въ другую деревню, верстъ за двадцать отъ дома Графскаго. Въ начал лта, Поручику не здоровалось, и онъ съ недлю не являлся къ гостепріимному сосду. Графъ съ женою и съ цлымъ семействомъ навстилъ его. Поручикъ жилъ въ крестьянскомъ гумн, которое онъ убралъ по военному, коврами, оружіемъ, конскими приборами. Постеля его находилась подъ навсомъ, въ род палатки, кругамъ подланы были диваны, взбитые соломою, и все убранство было устроено съ такимъ вкусомъ, что оно чрезвычайно понравилось дамамъ. Посл угощенія чаемъ, конфектами и сухими плодами, гости ухали, желая любезному хозяину скораго выздоровленія и радостнаго свиданія.
Нсколько дней спустя, Поручикъ, чувствуя необыкновенный жаръ и немочь въ тл, легъ рано въ постелю и выслалъ слугу. Онъ долго не могъ сомкнуть глазъ и наконецъ, около полуночи, заснулъ. Вдругъ ворота гумна растворяются съ шумомъ настежь, онъ внезапно пробуждается, поднимаетъ голову и видитъ печальную процессію, медленно вступающую въ его жилище. Два старца открываютъ шествіе, съ зажженными свтильниками. За ними четыре человка вносятъ черный гробъ и ставятъ его на полъ, двнадцать человкъ съ зелеными свчами, медленными шагами идутъ за гробомъ. Вс они одты были въ длинное черное платье, и вс казались достигшими маститой старости. Поставивъ кругомъ подсвчники, они трижды поклонились гробу, и въ безмолвіи удалились. Ворота снова съ шумомъ затворились за ними. Поручикъ вовсе не расположенъ былъ шутить, онъ тотчасъ догадался, что это возобновленіе конченнаго условія съ дамами, но пренебреженіе его угрозъ взбсило его. Онъ въ досад прилегъ на подушку, не спуская однако жъ глазъ съ гроба. Чрезъ нсколько времени крышка начала приподниматься сама собою, и мертвецъ, гигантскаго роста, окованный цпями, съ головою скелета необыкновенной величины, встаетъ потихоньку изъ гроба и поднявъ, одну руку съ окровавленнымъ кинжаломъ, медленно идетъ къ постел Поручика. ‘Прошу убираться прочь! ‘ закричалъ поручикъ грознымъ голосомъ: ‘или я пущу пулю: клянусь честію, что эта шутка кончится весьма дурно.’ Мертвецъ въ безмолвіи продолжаетъ шествіе, по одному направленію. Поручикъ схватываетъ заряженный пистолетъ, висвшій надъ его изголовьемъ, пробуетъ его шомполомъ и повторяетъ угрозы.— Мертвецъ, не внимая имъ, идетъ впередъ. Поручикъ приходитъ въ бшенство. ‘Такъ знай же, что слова мои не втеръ!’ воскликнулъ онъ, прицлился, спустилъ курокъ, выстрлъ раздался — и — пуля покатилась назадъ къ постел, по глиняному полу. Этотъ случай внезапно наводить на него ужасъ онъ схватываетъ другой пистолетъ, стрляетъ пуля снова упадаетъ на полъ, и катится назадъ къ постел. Поручикъ вскрикиваетъ дикимъ голосомъ, волосы поднимаются на немъ дыбомъ, глаза наливаются кровью, щеки вспыхиваютъ быстрымъ румянцемъ, и вдругъ смертная блдность покрываетъ его лице, онъ простираетъ вверхъ руки, хочетъ кричать, испускаетъ стонъ и падаетъ навзничь безъ дыханія.
Офицеръ, игравшій ролю мертвеца, вскакиваетъ на землю съ ходулей, снимаетъ съ себя маску и саванъ, сбрасываетъ цпи, стремится къ своему товарищу кричитъ, призываетъ на помощь, — является цлое семейство Графа, которое ожидало за воротами развязки этой неумстной шутки, но все это было уже поздно. Вс усилія, чтобы привесть въ чувства несчастнаго, остаются тщетными. Пробуютъ отворить кровь — но она оледенла въ его жилахъ. Поручикъ умеръ отъ ужаса.
Слезы отчаянія и раскаянія заступили мсто предположеннаго удовольствія въ дом Графа. Все его семейство надло трауръ, и всю жизнь не могло себ простить этого неумышленнаго убійства. Я, двадцать лтъ спустя, слышалъ это происшествіе отъ старшей дочери Графа, которая, вышедши за-мужъ за одного богатаго человка, была сама любезною и привтливою хозяйкою, но строго запрещала въ своемъ дом стращать для забавы мертвецами и привидніями. Да послужитъ это происшествіе урокомъ для всхъ, не тому, что никто не можетъ отвчать за послдствія. Бренный нашъ составъ не всегда можетъ выдержать сильныя впечатлнія внезапнаго ужаса.
Читатели, можетъ быть, захотятъ знать, какимъ образомъ пули покатились по полу и не попали въ страшилище. Игравшіе сію несчастную комедію знали, что пистолеты заряжены, они въ тотъ самый день во время прогулки Поручика, разрядили ихъ, и офицеръ, представлявшій мертвеца, имлъ въ рук дв пули которыя онъ покатилъ по полу, посл каждаго выстрла. Древнія латы и шлемъ съ забраломъ, хранившіяся въ оружейной Графа, предохраняли его отъ дйствія холостаго заряда. Вотъ вся развязка происшествія, которое стоило жизни отважному человку!