СТОЙТЕ В СВОБОДЕ!
ЧТО МОЖНО И ЧТО НЕЛЬЗЯ
КТО ВИНОВАТ?
СО СВЯТЫМИ УПОКОЙ! 9
КАК ИМПЕРАТОР БЫЛ ОТЛУЧЁН ОТ ПРИЧАСТИЯ
КТО НАС КОНФИСКОВАЛ
МОСКВА, 17 ИЮЛЯ
ЦЕРКОВЬ И РАЗГОН ДУМЫ
ПРИМЕЧАНИЯ
Стойте в свободе!, Свенцицкий Валентин Павлович, Год: 1906
Время на прочтение: 21 минут(ы)
———————
Публикуется по: Свенцицкий В. Собрание сочинений. Т. 2. Письма ко всем: Обращения к народу 1905-1908 / Сост., послесл., коммент. С. В. Черткова. М., 2011. С. 274-297, 665-673.
———————
Впервые величайший смысл свободы был возвещён миру Иисусом Христом.
‘Вы куплены дорогою ценою, не делайтесь рабами человеков’, ибо ‘Где Дух Господень, там свобода’ 1. И апостол, зная, что свобода и христианство немыслимы одно без другого, говорит: ‘Стойте в свободе, которую даровал нам Христос’ 2.
Эта проповедь разрушила всё, что сковывало жизнь. И фарисеи, бездушные жрецы рабства, в ужасе и злобе бросились к властям с доносами на свободу, а власти трусливо схватились за мечи и решили распять её.
Они распяли Христа, но Он воскрес, а свобода, дарованная Им, освящённая Его муками, пошла в мир.
И язычество дрогнуло…
Оно решило защищаться до последних сил. Но целые века ожесточённейших, безумнейших казней, надругательств, зверств и кощунства не могли вырвать дарованную свободу. Императорская власть рушилась — и таинственный пророк из Назарета, некогда распятый и, по безумной вере жалких нищих, в третий день воскресший, казалось, готов был покорить мир.
И власть, в затаённой ненависти, склонилась перед Ним. Она признала себя побеждённой, объявила себя принадлежащей к Церкви, а взамен потребовала только одного: отдать ей в полное распоряжение свободу!
Постыдный торг состоялся. И представители Церкви собственноручно надели на свободу рабские кандалы. Они отреклись от свободы и не почувствовали, что вместе с тем отреклись от Христа.
Свобода была скована, но служители её были живы. И началась великая, пламенная борьба за её освобождение. В этой борьбе, с одной стороны, стояли люди, всем существом своим чувствующие святость свободы, готовые на какое угодно мученичество за неё. С другой стороны — представители официальной Церкви в омерзительном союзе с государством, ненавидящие, мучающие и издевающиеся над свободой.
Эта борьба в настоящее время приняла небывалые размеры. Никогда ещё мир не видал такой тяжбы.
Смысл борьбы и теперь, как некогда, в свободе.
Но изменилось многое.
Раньше защищала свободу — Церковь. А безбожные гонители христиан распинали, вешали, бросали в кипящую смолу, отдавали диким зверям.
Теперь — наоборот. Защищают свободу безбожники, а Церковь благословляет тех, кто мучает, убивает и совершает гнуснейшие насилия над борцами за свободу.
Роли переменились.
Борцы за Христову свободу, отрицающие Христа, как верные Его слуги, идут на распятие.
А те, кто признают Его, совершают небывалые злодейства, организовывают еврейские погромы, сжигают, грабят деревни и города.
Истинное дело Христово перешло в руки тех, кто на словах хулит Его имя, а дело Иуды, предавшего Христа, взяли на себя ‘благочестивейшие’ всех видов.
Мы веруем во Христа и исповедуем учение Его. И мы всех, в ком не заглохла эта вера, зовём на славную борьбу за Его свободу.
Мы зовём принять самое деятельное участие в русской революции. Ибо русская революция — это крестовый поход во имя освобождения скованной свободы.
Да поможет Господь всем в этом трудном деле. Погибшим вечная память. А живущие пусть помнят слова:
Стойте в свободе!
Евангелие — книга ещё покудова правительством не запрещённая. Её продают в книжных магазинах, по железным дорогам, по деревням и сёлам.
Евангелие читается во всех церквях, по несколько раз в день, тысячами священнослужителей.
Таким образом, каждый может взять эту книгу, раскрыть её и прочесть в Евангелии от Матфея следующее место: ‘А Я говорю вам: не клянись вовсе… Но да будет слово ваше: да, да, нет, нет, а что сверх этого, то от лукавого’ (Мф. 5, 34, 37).
Это прочесть можно.
Но если вы скажете христианам, которых в суде, в войсках, при поступлении на государственную службу заставляют принимать присягу и верность Царю подтверждать клятвой и крестным целованием, если вы скажете им: не клянитесь, клясться грех, клясться Христос не велел, — вас схватят как государственного преступника и бросят в тюрьму.
Этого говорить нельзя.
Можно взять, раскрыть Евангелие от Марка и прочесть там подтверждение древней заповеди ‘не убий’ (Мк. 10, 19).
Но если, видя, как солдаты стреляют в безоружную толпу рабочих, вы броситесь к ним с криком: опомнитесь, убивать нельзя, Господь не велит! — вас приколют штыком как государственного изменника.
Правительство разрешает всякому читать в Евангелии от Матфея: ‘Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас’ (Мф. 5, 43-44).
Это прочесть можно.
Но если христианское правительство будет призывать вас на Дальний Восток убивать там из пушек и пулемётов врагов ваших, а вы на это ответите, что у вас нет врагов, потому что вы христианин, что Христос велел любить врагов и молиться за них, а не убивать их, — вас расстреляют или сошлют в Закавказье, где вы умрёте от нищеты и ядовитого климата.
Говорить о любви к врагам, когда призывают к воинской повинности, нельзя.
Вы вполне можете раскрыть книгу Деяний апостольских и прочесть: ‘…никто ничего из имения не называл своим, но всё у них [верующих] было общее’ (Деян. 4, 32), но если вы обратитесь к богобоязненному фабриканту или не менее богомольному домовладельцу и скажете им: не называйте вашу фабрику и ваш каменный дом своими, пусть они будут общими, — за это вас сейчас же потащат в участок, где христиане-полицейские изобьют до смерти как ‘социалиста’, ‘анархиста’ и ‘безбожника’.
Правительство разрешает публично в церквях и не публично, у себя дома, читать Евангелие от Луки, где написано: ‘…отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку’ (Лк. 6, 29).
Прочитать это — ничего, можно.
Но если вы какому-нибудь помещику, у которого голодающие крестьяне увезут из амбаров рожь, скажете: того, что они взяли, им не хватит, отдайте ещё и пшеницу, — за такие слова вас свяжут по рукам как подстрекателя к аграрным беспорядкам и отошлют в городскую тюрьму.
Это говорить нельзя.
Можно читать в Деяниях апостольских о том, как начальники иерусалимские схватили апостолов Петра и Иоанна и ‘приказали им отнюдь не говорить и не учить об имени Иисуса. Но Пётр и Иоанн сказали им в ответ: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?’ — и отказались повиноваться властям (Деян. 4, 18-20).
Обо всём этом читать можно.
Но если губернаторы, градоначальники, генералы и всякое другое начальство прикажет вам нарушать Божий закон и будет заставлять хватать, бить и стрелять людей, а вы откажетесь повиноваться и скажете им: справедливо ли перед Богом вас слушать больше Бога, который запрещает это? — вас сошлют на каторгу как безбожника и бунтовщика, нарушающего присягу.
Но почему же это так? Почему одно можно, а другое нельзя? Ответ ясен: учение Христа невыгодно богатым и власть имущим. Покудова Евангелие читается в церквях — его терпят. Но малейшее желание провести его в жизнь — объявляется преступлением.
Русские министры, губернаторы, полицейские, жандармы и дворяне-помещики любят называть себя верующими людьми, ходить по воскресеньям в церковь, ставить толстые свечи, заказывать заупокойные обедни и заздравные молебны. Зачем им это нужно? Пусть бы уж прямо и честно объявили себя служителями антихриста и запретили Евангелие, как самую вредную из всех существующих книг.
Нет, они этого никогда не сделают. Они этого боятся. Тогда бы все увидели, что они против Христа. И вот, власти вместе с безбожными, сытыми, развращёнными богачами, чтобы их не заподозрили в безбожии, начинают напоказ выставлять своё мнимое христианство. Доходит до того, что дворяне, владеющие тысячами десятин земли, осмеливаются говорить в адресе царю о необходимости воспитания народа в духе христианском, забывая гневные слова Христа: ‘…горе вам, богатые! ибо вы уже получили своё утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете’ (Лук. 6, 24-25).
Евангелие — это сплошное пламенное обличение всех наших высших и низших властей, всех собственников, фабрикантов, помещиков, купцов, всех угнетателей и поработителей народа. Как же им быть с этой страшной книгой? Запретить — невозможно.
Они нашли выход. Они кощунственно извратили прямые и ясные слова Христа, так что от Христова учения ничего не осталось. И в этом позорном деле их поддерживает продажная часть духовенства.
Со времени Иоанна Грозного, задушившего в темнице святого митрополита Филиппа 3, русское правительство постепенно передавало пастырские кафедры самым послушным, самым продажным и недостойным людям 4. А в последнюю четверть века руками Победоносцева 5 оно очистило почти все высшие пастырские места не только от христиан, а просто от порядочных людей.
Они, наши архипастыри, эти волки, облёкшиеся в святую одежду Назорейского Агнца, как древние Анны и Каиафы 6, угасившие живой дух Христов, услужливо и льстиво оправдали и убийство, и присягу, и собственность 7.
Пусть, мол, читают Евангелие — своими толкованиями мы не оставили в нём камня на камне!
Но если велико долготерпение Господа, то велик и Господний гнев. Грешить, рассчитывая на это долготерпение, и потом каяться — это ещё можно. Но искушать долготерпение Его — нельзя!
Помните это!..
Кто виноват в белостокском погроме? Кто виноват во всех этих ужасах, позорных, бесчеловечных, о которых так много писали, что если бы хоть сотая доля была действительно пережита душою тех, которые пишут, то немыслим был бы никакой погром? Кто виноват в ‘Кишинёве’, ‘Одессе’, ‘Гомеле’ и теперь ‘Белостоке’? 8
В газетах в один голос твердят: правительство. Объяснение простое, у газет всё просто делается.
Нет, не правительство виновато, скажем мы: виноваты, кто смеет называть себя именем христиан.
Правительство разбрасывало воззвания ‘бить жидов’, правительство организовало ‘чёрную сотню’, натравливало солдат, приказывало расстреливать беззащитный, измученный, исстрадавшийся еврейский народ. Да, правительство.
Правительство приказывало и подстрекало — а кто исполнял? Христиане! И вся эта святая, невинная, братская кровь — позорным пятном ляжет на их христианскую совесть.
В газетах пишут: в таком-то городе состоялась церковная процессия, и всё, слава Богу, прошло благополучно! Вдумайтесь в это. Церковная процессия с именем Христовым на устах, с именем Того, Кто учил отдать последнюю одежду, молиться за врагов, если ударят по левой щеке, подставить правую, — и вдруг христиане, нёсшие святой образ, ‘слава Богу’, никого не избили, никого не ограбили. А вот в Белостоке прошло ‘неблагополучно’: ‘церковная процессия’ окончилась грабежом, зверством, рекою крови!
Говорят, евреи бросили бомбу. Это ложь. Но пусть это будет правда. Пусть оскорбили религиозное чувство.
Ужели же Христос меньше имел право наказать оскорбляющих и распинающих Его? А Он молился за них. Кто же эти добрые палачи: святые? апостолы? пророки? Может ли оскорблённое религиозное чувство искать себе удовлетворение в чужих магазинах, грабежах, убийстве?!
Нет, эта церковная процессия, нёсшая лик Спасителя, в душе своей несла лик сатаны!
Да вы попробуйте хоть раз в своей жизни заменить холодные, безучастные слова ‘старик-еврей’, ‘еврейский мальчик’, ‘еврейская девушка’ — словами ‘мой отец’, ‘мой сын’, ‘моя дочь’.
Мои — и убиты, разорваны, обесчещены! Это дочь мою, милую, родную мне, разрезали на куски и с наглым смехом бросили в толпу. Это моего сына, которого я с грудных лет и любил, и ласкал, у постели которого не спал долгие ночи, разодрали на части, и голову его на штыке носили по городу на потеху пьяным хулиганам!
Переживите это! Переживите убийство евреев как убийство родных вам, и вы поймёте, что после белостокского погрома по-прежнему жить нельзя.
Великий грех — в искупление своё требует великого подвига. Христиане, забывшие Христа, — вот кто виновники белостокского погрома. Смойте же позорное пятно с своей совести — достойным покаянием кайтесь всенародно в церквях, на собраниях, идите на проповедь, убеждайте, умоляйте друг друга прекратить ужас погромов.
Лейтенант Шмидт, Каляев, убивший великого князя, Балмашёв, убивший Сипягина, неизвестный человек в морской форме, покушавшийся на жизнь Дубасова 10, и десятки тысяч других, казнённых русским правительством, — кто все эти люди?
Разбойники или святые?
Христиане привыкли от черносотенных пастырей и продажных газет слышать на этот вопрос резкий и определённый ответ: революционеры, бунтовщики, забастовщики — это кровопийцы, безбожники и злодеи 11.
Наша Церковь проклинает их за то, что они убийцы.
Но когда губернаторы, солдаты, полиция сжигают селения, засекают до смерти, расстреливают без суда — Церковь молчит.
Когда революционеры убивают министра — о душе убитого молятся во всех храмах.
Когда правительство убивает революционера — оно запрещает служить панихиды. Правительству мало казнить — оно боится, что Бог услышит молитвы и простит убийцу. Оно принимает административные меры, чтобы грешник попал в ад!..
Правительство и продажная часть духовенства говорит вам: Каляев, Балмашёв, Спиридонова и др. — злодеи.
Мы говорим — святые.
Бог сказал ‘не убий’ — и мы веруем, что всякое убийство грех. Но грешат и святые, и за великие подвиги им прощаются грехи их 12. Простятся ли так же грехи этим убийцам?
Мы глубоко убеждены, что да, простятся 13.
И Каляев, и Балмашёв, и Спиридонова, и десятки других, им подобных, убившие должностных лиц, сами идут на верную смерть.
Многие ли среди христиан, проклинающих этих людей, готовы отдать свою жизнь за счастье своего народа? Пусть убийца заблуждался 14, пусть нельзя убийцам достигнуть счастья, но ведь тот, кто бросил бомбу, убеждён, что, убив злодея-губернатора, он спасает народ. Он убивает не для своей выгоды, он знает, что его повесят. Он отдаёт свою жизнь — лишь бы легче жить народу.
Какие же они злодеи! Разве злодей может так любить свой народ, чтобы за счастье этого народа отдать свою жизнь?
Подумайте, какая пламенная, безграничная любовь к людям должна быть у того, кто отдаёт себя на расстрел, спокойно входит на виселицу — за лучшую долю других.
Казните меня — мне ничего не нужно, лишь бы счастливы были остающиеся.
Кто из христиан скажет так?
Это мученики — и грех им простится за ту великую, святую любовь, которая толкала их на преступление.
Они грешны, но в тысячу, в миллион раз грешнее те, кто не убивал и равнодушно из окон своих тёплых квартир смотрел, как солдаты расстреливали на улице безоружный народ.
Они грешны, но они бесконечно ближе к Богу, чем те, кто осуждает их.
Они бросали бомбы — потому что не могли перенести мучений своих братьев. Они убивали — из любви к народу. А те никого не убивали, потому что никого, кроме себя, не любили.
Так ужели же Ты, Господи, оттолкнёшь от себя тех, кто приносил Тебе в жертву жизнь свою, за смерть прося счастья своему народу? Ужели Ты оттолкнёшь и не простишь их грехов? Разве не раба Твоя эта чистая русская девушка с глазами светлыми и добрыми, как у ребёнка, которую терзали и мучили, как святую первых веков, звери, называющие себя православными? Ужели Каляев не Твой? Ведь он светился весь той пламенной любовью, которую Ты искал в своих учениках.
Ужели Ты не примешь к Себе всех этих чистых, прекрасных, Божией красотой сиявших юношей и девушек, которые за братьев своих шли на эшафот.
Они были чисты сердцем. Они жаждали правды 15. Они плакали вместе с кровавыми слезами народа. Их убивали и мучили. Верим мы, что они Бога узрят, насытятся, утешатся 16. И что Ты примешь их, не знавших Тебя, а потому согрешивших — но душой и жизнью служивших Тебе 17. Да, мы верим, что Ты примешь их и успокоишь великим вечным покоем, со святыми Твоими 18.
Это было очень давно, много веков назад. Святой Амвросий Медиоланский отлучил от причастия императора Феодосия 19.
Вот как это случилось.
В городе Фессалоники готовились к народному празднику. Любимым удовольствием фессалоникийцев был цирк, где особенно увлекались конскими бегами. Случилось так, что лучший наездник, любимец народа, за какой-то проступок как раз незадолго до начала празднеств был посажен правителем в тюрьму.
Народ потребовал освобождения, а когда власти отказались выдать его, начались беспорядки, во время которых были перебиты почти все власти города.
Император Феодосий, человек вспыльчивый и взбалмошный, развращённый властью и правом делать всё, что вздумается, не давая никому отчёта, готов был казнить чуть не всех жителей города.
В это время св. Амвросий был в Милане.
Он с несколькими другими епископами поспешил написать императору письмо, чтобы предотвратить жестокую расправу. Император сначала обещал действовать снисходительно. Но обещания не исполнил. Царедворцы, высшие сановники, которые окружали его трон, наклеветали на народ, изобразили этот мятеж как дело революционное, чрезвычайно опасное и, чтобы крамола не развивалась, науськивали царя подвергнуть виновных жесточайшему наказанию.
Царь по своей слабости, капризному, своевольному и вспыльчивому характеру быстро поддался на уговоры и тайно от святого Амвросия решился на кровавое дело.
Во время народного гулянья, когда в цирке собралось до семи тысяч зрителей, вдруг заперли двери и ввели солдат. Началась бесчеловечная бойня безоружных людей, в диком испуге бросавшихся к выходу. Не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. Не останавливались ни перед чем. Над одним стариком, пришедшим в цирк с двумя детьми, издевались и предлагали, чтобы он одного сына оставил, а другого позволил убить. Но несчастный старик не в силах был выбирать и покорно отдал себя и детей озверевшим солдатам.
Весть о кровавом побоище облетела всю страну. Все говорили: таких жестокостей не было даже во времена Юлиана Отступника 20. Ждали, что скажет епископ.
Св. Амвросий, узнав о злодействе императора, удалился из города Милана к своей сестре и оттуда написал Феодосию письмо.
Он писал: ‘Такая кровавая расправа, какая случилась в Фессалониках, не слыхана в истории мира. Я предостерегал тебя против неё и умолял тебя, ты сам сознавал её жестокость, ты старался отменить твой приказ. И теперь я призываю тебя к покаянию’.
Император не обратил должного внимания на это письмо, и, когда Амвросий возвратился в Милан, царь, как ни в чём не бывало, явился в церковь. Но епископ встретил его в преддверьях храма и обратился к нему с такой речью:
— Видно, о царь, что ты не раскаялся в гнусности твоего убийства. Твоя императорская власть помрачила твой разум и стала между тобою и сознанием твоего греха. Прими во внимание тот прах, из которого ты происходишь. Не позволяй славе пурпура закрывать тебе глаза от немощности смертного тела, которое покрывает она. Ты погрешил против твоих ближних, а у всех нас один Господь и Царь. Какими глазами будешь смотреть на храм Его? Какими ногами войдёшь ты во дворы Его? Как можешь ты воздевать в молитве руки, которые ещё обагрены кровью? Или принять в твои руки тело Господне? Удались!
— Давид погрешил, — сказал император, — и однако же Давид был прощён! 21
— Ты последовал ему в своих грехах, — сказал Амвросий, — последуй ему также и в его покаянии.
Император смирился. И восемь месяцев не решался приходить в церковь. В праздник Рождества император прибыл в церковь, но Амвросий был непреклонен и опять не допустил его. Один из главных советчиков при дворе попытался было переговорить с Амвросием. Но епископ с гневом отверг всякие разговоры с безбожным царским слугой.
Наконец однажды император Феодосий смиренно пришёл к св. Амвросию и просил его сложить отлучение.
— А какое покаяние показал ты? — спросил Амвросий.
— Скажи мне, что я должен сделать, — отвечал император, — и я сделаю.
Амвросий велел встать ему посреди церкви, как простому грешнику, и каяться в своих грехах.
Император сложил с себя свои регалии и посреди церкви, стоя на коленях перед всем народом, говорил: ‘Душа моя льнёт к праху! О Боже, оживи меня по слову твоему!’
Так император был отлучён епископом от причастия, смиренно покаялся перед народом в своих грехах и был прощён.
Это было давно…
Первый номер нашего издания конфискован, и газета ‘Ходите в свете’ закрыта.
Очевидно, московская администрация, прочтя ‘Историю нашей газеты’, решила хоть как-нибудь выразить своё полное сочувствие кавказским собратьям по оружию, не дававшим дохнуть нашей газете в Тифлисе.
‘Через речку-реченьку подай милой рученьку…’
Это, конечно, смешно.
Но вот что не смешно: представители государственной власти, имея своим главой то же лицо, что и официальная Церковь, т. е. русского императора, воздвигнут гонения при малейшей попытке исповедовать учение Христово не словом, но делом!
Ужели даже теперь не ясно, что возвращаются дни первых времён христианства? Разве бездушные, развращённые, продажные фарисеи не объявляли себя единственными защитниками веры, и разве они не призывали солдат, чтобы защитить ту самую веру, которую они задушили своими руками? Разве они не доносили властям на Христа? Разве не они всячески мешали Его проповеди? Разве не они схватили Его и судили как бунтовщика?
Что же изменилось?
Скажите по совести, если бы теперь явился сын плотника Иисус Христос, вышел на площадь и стал учить: ‘Не убий, не клянись, ничего не называй своим’, — разве вы, богомольные и продажные приставы, полицейские и жандармы, не схватили бы Его, не потащили бы Его в участок по предписанию градоначальника и доносу митрополита? 22
О, мы знаем, вы не распяли бы Его на кресте, но вы, палачи, казнокрады, насильники и убийцы, вы в клочки разорвали бы Его Пречистое тело казацкой нагайкой. Вы не надели бы на Его лоб тернового венца, но вы стали бы жечь его зажжённой папироской! Вы перехватали бы Его учеников, глумились бы над Его матерью, обесчестили бы Его учениц.
Вы не спрашивали бы Его, Царь ли Он Иудейский, но вы хохотали бы Ему в лицо и говорили: ‘Где же твои небесные легионы 23, зови их, жалкий бродяга, посмотрим, устоят ли твои ангелы против наших пулемётов!’
Приди Христос, Он сжёг бы вас огнём своих обличений, Он оттолкнул бы вас прочь со всеми вашими молебнами и просфорами и пошёл бы к тем, кого вы мучаете в ваших застенках.
Две тысячи лет назад это Он вам говорил Свои скорбные, пророческие слова: ‘…пошлю к ним пророков и апостолов, и из них одних убьют, а других изгонят, да взыщется от рода сего кровь всех пророков, пролитая от создания мира’ (Лк. 11, 49-50).
Это с вас, с вас взыщется вся кровь, которой вы залили Русскую землю, с вас взыщутся все те казни, которые вы свершили над лучшими людьми страны, от декабристов до наших дней, вы дадите ответ за все те слёзы, которыми плачут отцы, матери, братья и сёстры, за все нечеловеческие муки Спиридоновой и Измаилович 24, — за все ужасы, от Кавказа до Прибалтийского края 25.
Мы знаем, что вы, как дикие коршуны, броситесь и на второй выпуск нашего издания, вы люди смерти и мрака, вам ненавистен призыв ‘ходить в свете’.
Что ж, конфискуйте нас! Нас не страшат ваши винтовки, нагайки и кулаки — достойное орудие ‘христианского’ правительства!
Мы с радостью пойдём на какие угодно испытания за свою веру 26, с радостью и глубокой надеждой, что только в жестоких гонениях может воистину воскреснуть погибающая Церковь! 27
Преступление свершилось 28. Единым росчерком пера страна брошена на путь небывалых потрясений. Государственная дума признана негодной, программа её объявлена преступной, и назначены новые выборы.
Но известно ли высшей власти, что ни одна партия не скрывала своей программы, и потому всякий, кто выбирал депутатов, знал, что будут говорить депутаты в Думе?
А если высшая власть это знает, то на что она рассчитывает, назначая новый созыв Думы на 20 февраля 1907 г.? Разве не те же люди будут выбирать тогда своих депутатов? Или, может быть, либеральный палач Столыпин 29 думает дать всеобщее избирательное право? 30
Но почему тогда правительство не дало его раньше? Не потому ли, что боялось допустить к выборам людей малоимущих, а потому наиболее ‘крамольных’? Если это так, то почему же теперь правительство возлагает такие надежды на этих крамольников, лишённых на первых выборах избирательных прав? Мы смотрим на дело так. Если роспуск Думы не безумие самого бездарного в мире правительства, которое в паническом страхе перед революцией само на себя набрасывает петлю, то это самая гнусная провокация, достойная тех воров и убийц, которым поручили управлять страной.
План, очевидно, таков 31:
Роспуск Думы вызовет восстание. Войска покудова так забиты и темны, что пойдут убивать своих единственных спасителей. На всякий случай их накормят досыта. Недаром же, в самом деле, Преображенскому полку высочайше пожаловали осетра! 32
Подавление восстания даст хороший повод перерезать лучшую молодёжь, заточить в тюрьмы самых бескорыстных и самоотверженных людей — а там покорным, перепуганным обывателям будет объявлено, что страна повержена в ‘неслыханную смуту’, а потому — уж, конечно, — созыв Думы откладывается до 1910 г.!
Так думает правительство и, не останавливаясь ни перед чем, идёт к своей цели.
А что делает Церковь?
Каждый мелкий факт общественной или политической жизни заставляет лишний раз убеждаться в унизительном положении нашей официальной Церкви, в рабском холопстве (а не смирении) её высших представителей — и полном покудова бессилии живых, скрытых сил 33.
Мы знаем два акта, касающиеся Церкви по поводу разгона Думы: первый исходит из Синода, второй, конечно, из министерства внутренних дел.
Синод циркулярно предписал, чтобы пастыри не смели касаться в своих проповедях этих событий.
Министерство внутренних дел циркулярно предписало пастырям, от Бога поставленным, прочесть манифест о роспуске Думы во всех церквях.
Церковь, можно сказать наперёд, исполнит и то и другое 34. Слишком очевидно, что оба ‘циркуляра’ исходят из одного источника. Министерству нужно широкое распространение манифеста, и в то же время оно боится, что ‘батюшки’, по нынешним временам, могут дать ему нежелательную оценку.
Выход ясен. С одной стороны, велеть прочесть, а с другой — не велеть разъяснять.
Нельзя без боли и ужаса всякому мало-мальски верующему человеку видеть, как в Доме Божием расселись эти господа — и заставляют ‘наместников Христа на земле’ всячески помогать им в их позорных делах. А ‘наместники’, наши архипастыри, называющие себя ‘смиренными’, трусливо, с поклонами и фарисейским ‘молитвословием’, в рабском усердии делают даже больше, чем требуют от них.
Министр циркулярно приказал! А кто дал ему право? Он давно должен быть отлучён от Церкви за все свои ‘законные’ злодейства. Как же он смеет приказывать что бы то ни было пастырям, поставленным Иисусом Христом!
Скоро чаша гнева Господнего должна переполниться!
Пора открыто и прямо сказать страшные слова, которые шёпотом говорят теперь все сколько-нибудь порядочные из среды духовенства:
Вся официальная Церковь отреклась от Христа и предалась в руки антихриста.
Мерзость и запустение встали на святом месте.
Скоро с вас, отступников, продавших правду Христову за позолоченные митры, спросит возрождающаяся апостольская Церковь: куда вы девали Христа, куда втоптали правду Его, кому вы продали любовь Его, на кого вы надели терновый Его венец?
Вновь, как многие века назад, вам будет сказано:
Горе вам, фарисеи и книжники, измучившие народ, благословляющие насильников, разбойников, грабителей, которые всю Русскую землю покрыли страшными ранами.
Горе вам, митрополиты, епископы, священники, вместе со слугами антихристовыми терзавшие Христа, под зраком рабьим приходившего к вам.
Горе вам, задушившим свет Христов, оттолкнувшим от Церкви лучших людей, охранявшим веру пулемётами, солдатами и жандармами.
Горе вам, возносившие молитвословия в святом храме, откуда ушёл Христос, ибо вы храмы и колокольни сделали засадами для злодейств и убийства.
Дайте отчёт в своём управлении. Отдайте нам нашего Христа, Которому мы поклоняемся и славим, Которого мы любим всей душой нашей и Которого вы заточили в Шлиссельбург, в Нарымский край, в Суздальский монастырь 35, поклонившись идолу чудовища.
Что вам разгон Думы? Безумные расправы с народом? Вас не трогают убийства детей ваших, которых вы должны любить и вести к добру?
Начальство велит молчать!
Молчите! Камни будут говорить за вас.
Вы в Бога не верите, а то если не любовь, то хоть страх Божий заставил бы вас содрогнуться пред ужасом того часа, когда вы предстанете с ответом пред очами Его!
И мы, с полной верой в право каждого верующего во Христа призывать к покаянию, говорим вам: покайтесь, ибо время близко 36.
1 1 Кор. 7, 23, 2 Кор. 3, 17.
2 Гал. 5, 1. Ср.: ‘Мы возьмём эти слова именно как вечно пригодное назидание не только в религиозном, но и в философском, не только в церковном, но и в государственном отношении, не только в отвлечённой, духовной, но и в житейской области, не только как нравственное наставление, приличное в устах учителя или пророка, но и как практический, мудрый совет, полезный для государственного деятеля’ (Аксаков И. Отчего так нелегко живётся в России? М., 2002. С. 262).
3 Свт. Филипп Московский был заточён в Тверской Отроче монастырь и задушен там в 1569 Малютой Скуратовым по приказу Ивана IV.
4 Точно так же, по давно отлаженным схемам, действовала КПСС в ХХ в.
5 Победоносцев Константин Петрович (1827—1907) — обер-прокурор Святейшего синода (1880—1905), принципиальный противник свободного волеизъявления народа в Церкви и государстве.
6 Анна и Каиафа — первосвященники иудейские, по доносу которых был распят Иисус Христос.
7 ‘Будучи вынуждена санкционировать всякий status quo, власть церковная, вследствие постоянной изменчивости этих status, нередко ставится в горькую необходимость благословлять ныне то, что вчера едва не проклинала, и проклинать то, что ранее благословляла’ (Мышцын В. Из периодической печати // Богословский вестник. 1905. 5. С. 199-200). Так было и в 1917, и в 1927, и в 1991… Свт. Василий Великий в 7-й беседе на ‘Шестоднев’ называет людей, угождающих всякой преобладающей власти, волками хищными, которые являются во одеждах овчих (Мф. 7, 15).
8 Поводом к погрому в Белостоке 1-3 июня 1906 стала петарда, брошенная анархистом в православную процессию, основными участниками зверств и расстрелов были солдаты (убито 70 и тяжело ранено 90 евреев). При погроме в Кишинёве 6-7 апреля 1903 на Светлой Седмице убито 50 и ранено 500 евреев. Погром в Одессе 19-21 октября 1905 произошёл при активном участии полиции: погибло более 300 евреев и 86 христиан. Гомельский погром 29 августа и 1 сентября 1903 был обоюдным: христиане и евреи нападали друг на друга. ‘В этом внезапном разгуле дикой мстящей силы после долгой дремли… духовная беспомощность наших обоих народов… Трагически сказался и тот долгогосударственный грех императорской России, что православное духовенство, давно задавленное властью, бессильное в своём общественном положении, уже никак не имело авторитета духовного водительства массами <,…>, Они даже не смогли помешать, чтобы впереди погромных толп не качались бы распятия и церковные хоругви’ (Солженицын А. Двести лет вместе. Ч. 1. М., 2001. С. 405). ‘…Какое тупоумие русских людей! …Вместо праздника христианского они устроили скверноубийственный праздник сатане — землю превратили как бы в ад’ (Иоанн Кронштадский, св. прав. Мысли мои по поводу насилий христиан с евреями в Кишинёве). ‘О, народ православный, даже в Великом посту не прекращающий казней, пред Страстною неделей издевающийся над муками Спасителя! Смотри, Русь святая, не оказаться бы тебе с Иудой и Каином! Смотри, народ православный, не быть бы тебе позорищем истории!’ (Флоренский П. Вопль крови).
9 ‘…Над умершим — каждым умершим — Церковь является как ничем не ограниченное милосердие, как заступница за него: как реальная спасительница от смерти… В своём погребальном чине Церковь не только прощает всю данность человека, но, вообще говоря, причисляет каждого умершего к святым (‘Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего’, кондак, глас 2, ‘Со духи праведных скончавшихся душу раба Твоего, Спасе, упокой’, тропарь, 1 глас 4), присоединяет его к мученикам, свидетелям веры (‘В путь узкий хождшие прискорбный, вси в житии крест яко ярем вземшие… приидите насладитеся, их же уготовах вам почестей, и венцев небесных’, тропарь 3)… Связь с мучениками, свидетелями веры, переосмысляется — и всякая человеческая жизнь предстаёт в отпевании как мученичество, как терпение страдания, достойное венца. Отпевание не только просит о причислении умершего к лику святых, но уже ублажает как святого: ‘Блажен путь, воньже идеши днесь, душе, яко уготовася тебе место упокоения’ (прокимен, гл. 6). Каждый, кого отпевают, оказывается, таким образом, избранным и принятым… Решающий аргумент святости покойного, то есть его бессмертия, есть реальность Церкви, реальность любви, которая кажется невероятной на земле и которая здесь может приобщить к ‘вечной памяти’, провожая туда’ (Седакова О. Вечная память // ВРХД. 2004. 188. С. 62, 64). Вся Церковь молится о ‘попалении невещественным огнем Духа Святаго вся тернии грехов неисповеданных’ усопшего, славит милосердие Божие, уповает на Его человеколюбие. Да, это дерзновенное прошение. Но христианства нет без дерзновения. А молиться о согрешающих — наш долг.
10 Шмидт Пётр Петрович (1867—1906) — возглавил стихийное восстание Севастопольского гарнизона осенью 1905, требовал немедленного созыва Учредительного собрания, будучи противником насилия, старался избежать кровопролития, казнён, несмотря на общественную кампанию за его помилование.
Балмашёв Степан Валерианович (1881—1902) — в январе 1901 арестован за участие в студенческой забастовке студентов Киевского университета и отдан в солдаты. После возвращения вступил в боевую организацию эсеров. 2 апреля 1902 в знак протеста против правительственных репрессий застрелил министра внутренних дел, инициатора карательных мер против рабочего, крестьянского и студенческого движений Дмитрия Сергеевича Сипягина (1853—1902). Повешен в Шлиссельбургской крепости.
23 апреля 1906 в коляску Ф. В. Дубасова бросил бомбу и при этом погиб студент ИМУ, одетый в форму лейтенанта флота, эсер Вноровский Борис (1881—1906). Перед смертью он писал родным: ‘Что из того, что я не чувствую призвания убивать людей (я никогда даже не охотился, находя это занятие зверским), что мне, может быть, дорога моя жизнь? Я сумею умереть, как честный солдат… Теперь я живу для вас, для народа, для всего человечества, и теперь я приношу свою жизнь не в жертву расстроенным нервам, а для того, чтобы улучшить, насколько это в моих силах, положение отчизны, чтобы удовлетворить вас не как родных, а как граждан. Знайте, что и мне самому в моём акте, кроме вашего горя, страшно тяжёл факт, что я становлюсь убийцей. И если я не погибну от брошенной мною же бомбы, то в тюрьме мне будут рисоваться ваши опечаленные лица и растерзанный труп моей жертвы. Но иначе нельзя… Спасибо вам за вашу любовь, за ваши заботы, за саму жизнь, которую я приношу трудящейся России, как дар моей любви к правде и справедливости’. Привести приговор в исполнение, если Дубасов поедет с женой, Вноровский отказался (Савинков Б. Избранное. М., 1990. С. 178, 187-190).
11 Еп. Никон (Рождественский) в поучении ‘Что нам делать в эти тревожные наши дни?’ (Московские ведомости. 1905. 16 октября), которое предписывалось огласить во всех московских храмах, величал бунтовщиков и забастовщиков ‘ядовитыми гадинами’, ‘зачумлёнными животными’, ‘извергами рода человеческого’, ‘давно отрёкшимися от Бога’.
12 Д. В. Шушарин в книге ‘Две Реформации’ (М., 2000. С. 234) счёл это высказывание ‘позорным’, упрекнув Свенцицкого в социальном подходе (в противовес персоналистскому) к проблеме спасения. Но утверждая, что она никогда и никем не была решена, а спасаются люди только верой, обличил себя как человека не признающего и не знающего христианство. Доказывает это и следующий пассаж: богословие названо источником гуманитарности (!), отсутствие которой характерно для русского православия. Абсурдно и его мнение: ‘Свенцицкий оправдывал действия террористов еврейскими погромами’, а недостойные слова о П. А. Флоренском выявляют слабое знакомство автора с первоисточниками.
13 Ср.: ‘Страшно утверждать, но чувствуем, что они — Христовы… несмотря на всю их временную слепоту, на наивность, иногда ребяческий атеизм, на их действия: христианам без Христа простится многое, что не простится приемлющим всуе имя Божие и при этом проливающим кровь’ (Булгаков С. Из записной книжки // Народ. 1906. 10 апреля. 7. С. 1). ‘Как ни ужасен, как ни слеп был этот террор, но его, особенно в сравнении с большевистским, всё же можно понять и, до некоторой степени, простить… Морально наиболее ответственные народники-террористы ясно сознавали, что каждый террористический акт является виной, оправдываемой готовностью пожертвовать собственной жизнью’ (Степун Ф. Сочинения. М., 2000. С. 619).
14 ‘Как ни отвратителен сам по себе террор, однако можно относиться с некоторым уважением к тем его сторонникам, которые жертвуют собою и идут на всякую опасность. Можно осуждать их способы борьбы, но нельзя не признать, что они остаются честными в своём заблуждении’ (Трубецкой Е. Годовщина манифеста // МЕ. 1906. 31. С. 10).
15 ‘Русское революционное движение вдохновлялось идеалом Правды, который имел не столько позитивное, сколько негативное содержание. Правда есть борьба с царящей в обществе Неправдой… Праведный революционер — это в своём роде святой, подвижник’ (Черников М. Искания Правды: русский путь. Воронеж, 2005. С. 98).
16 Мф. 5, 4-8.
17 ‘Не Его ли ученик, сам того не ведая, тот, чьё сердце отверсто для сострадания любви? Не единственному ли Учителю, явившему в Себе совершенство любви и самоотвержения, подражает тот, кто готов жертвовать счастьем и жизнью за братьев?’ (Хомяков А. Сочинения: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 172).
18 По благословению еп. Сергия (Страгородского) панихиду по Шмидту отслужил ректор СПДА еп. Сергий (Тихомиров). МВД тут же сделало представление Синоду о столь ‘демонстративном поступке’. ‘Церковь не отвергла их при жизни. Как же может она отвергнуть их ныне, как может она не молиться за убитых? Мы должны помолиться не раз, и не два за душу убиенных, за душу казнённых’ (за эту проповедь ‘Вопль крови’ Флоренский был препровождён в Таганскую тюрьму).
19 Амвросий Медиоланский (ок. 339—397), свт. — епископ, гимнограф, один из великих западных отцов Церкви. Описанное произошло в 390. Ранее говорил императору: ‘Я вывел тебя из ничтожества и сделал царём. Я предал в твои руки врага твоего и покорил тебе все его полчища. Я даровал царский престол твоему потомству’. Феодосий I Великий (346—395) — римский император с 379, утвердил ортодоксальное христианство в качестве государственной религии, преследовал ариан, запретил публичное и частное поклонение языческим богам, уничтожал святилища старой веры.
20 Юлиан Отступник (331—363) — римский император с 361, реставратор языческих традиций, указание на жестокости во время его правления не верно.
21 2 Цар. 12, 9, 24, 25.
22 См. боговдохновенную фантазию ‘Второе распятие Христа’. Всё в ней описанное относится и к нынешнему времени.
23 Мф. 26, 53.
24 Измаилович Александра Адольфовна (1878/79—1941) — член партии эсеров, 14 января 1906 участвовала в покушении на минского губернатора П. Г. Курлова, по приказу которого был расстрелян мирный митинг железнодорожников (около 500 убитых и раненых), приговорена к смертной казни, заменённой на бессрочную каторгу. Измаилович Екатерина Адольфовна (?—1906) — её сестра, член партии эсеров, ранила в Севастополе прославившегося жестокостью вице-адмирала Г. П. Чухнина, после издевательств расстреляна матросами.
25 Через 12 лет пророчество сбылось в полной мере. ‘Государственная власть тем самым перед лицом Вечной Правды выносит суд о себе самой и в конце концов предрекает свою судьбу’ (Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2000. III.5).
26 ‘Или они думают, что мы совсем отреклись от Христовых заветов, оставили их, не пойдём за ними на Божье дело, может быть, на страданье?’ (Флоренский П. Вопль крови).
27 Подвиг всех новомучеников и исповедников Российских свидетельствует о правоте Свенцицкого.
28 I Государственная дума была распущена императорским указом 8 июля 1906 после предложения депутатов создать государственный фонд для наделения крестьян землёй и обсуждения проекта об отмене смертной казни.
29 Столыпин Пётр Аркадьевич (1862—1911) — с 1906 министр внутренних дел, председатель Совета министров. Сторонник ликвидации общинного землевладения, инициатор жестокого подавления войсками крестьянских волнений в Самарской губ. и введения в России военно-полевых судов, один из главных противников созыва Поместного Собора и установления патриаршества.
30 Права избирать депутатов в I и II Госдумы были лишены рабочие, ремесленники, батраки, учащиеся и военнослужащие.
31 По такому сценарию планировалось великими князьями Кровавое воскресенье.
32 Схожая ситуация была после императорского смотра Семёновского полка 17 июля 1906.
33 ‘Церковь в России пользуется ли полной свободой в своей деятельности? Без сомнения — нет. Но это зависит единственно от малодушия её высших представителей и их собственного стремления снискать покровительство правительства не столько для самих себя, сколько для Церкви… А в нашем Синоде заметен недостаток мужества и твёрдости’ (Хомяков А. Сочинения: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 292).
34 ‘Синод и архиереи действуют не по церковным мотивам, а как послушные орудия кабинета Столыпина. Божье исчезло, осталось кесарево’ (Эрн В. Что делать? // Вопросы религии. Вып. 2. М., 1908. С. 65).
35 По указу Екатерины II в 1766 Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь определён местом ссылки и заточения провинившихся против церкви. В XIX в. через монастырскую тюрьму прошло 340 колодников (более половины — лица духовного звания). Например, летом 1901 туда был заточён священник Герасим Иванович Цветков за то, что ‘осуждал подчинение церкви светской власти, признавал необходимость скорейшего созыва вселенского собора для разрешения многих назревших вопросов в православной церкви, отвергал авторитет Св. Синода’ (Пругавин А. Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством. М., 1905). В 1920-х протоиерей стал катакомбником, будучи арестован, отказался сотрудничать со следствием, считая чекистов слугами дьявола, умер в тюрьме.
36 Мф. 3, 2, Отк. 1, 3.