Стихотворения, Жадовская Юлия Валериановна, Год: 1858

 
 Ю. В. Жадовская Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Поэты 1840-1850-х годов Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. Л., 'Советский писатель', 1972 Вступительная статья и общая редакция Б. Я. Бухштаба Составление, подготовка текста, биографические справки и примечания Э. М. Шнейдермана ---------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Биографическая справка 137. 'Лучший перл таится...' 139. Приближающаяся туча 140. Возврат весны 141. Теперь не то 142. 'Всё ты уносишь, нещадное время...' 143. Вечер 145. Взгляд 146. Признание (Отрывок) 147. Возрождение 148. Сила звуков 150. 'Ты всюду предо мной: повеет ли весна...' 151. 'Всё бы я теперь сидела да глядела!..' 152. П *** ('Напрасно ты сулишь так жарко славу мне...') 154. 'Любви не может быть меж нами...' 155. Скучный вечер 156. 'Ночь. Всё тихо. Только звезды...' 157. 'Грустная картина!..' 158. 'Да, я вижу, - безумство то было...' 159. Н. Ф. Щербине 160. На пути 161. Нива 163. 'Увы! и я, как Прометей...' 164. 'Много лет ладью мою носило...' 165. 'Тихо я бреду одна по саду...' 166. Туча 168. 'Говорят - придет пора...' 169. Тунеядцам 172. 'Чем ярче шумный пир, беседа веселей...' 173. 'Нет, никогда поклонничеством низким...' Юлия Валериановна Жадовская родилась 29 июня 1824 года в с. Субботине Любимского уезда Ярославской губернии, имении своего отца, крупного губернского чиновника, принадлежавшего к старинному дворянскому роду. Рано лишившись матери, она была взята на воспитание бабкой и провела детство в ее поместье, с. Панфилове Буйского уезда Костромской губернии. Бабка мало занималась образованием девочки, болезненной, родившейся калекой - без левой руки и с тремя пальцами на правой, но та пристрастилась к чтению и самостоятельно выучилась писать. В возрасте тринадцати лет она около года находилась в Костроме, у своей тетки А. И. Корниловой, в 20-30-е годы выступавшей в журналах со стихами под своей девичьей фамилией Готовцова. На пятнадцатом году жизни Жадовская поступила в костромской частный пансион. Молодой преподаватель П. М. Перевлесский, впоследствии видный филолог, обнаружил у нее незаурядные литературные способности и одобрительно отнесся к ее первым поэтическим опытам. Но вскоре пансион закрылся, и Жадовская с 1840 года поселилась в доме отца, в Ярославле. Перевлесский, переведшийся в ярославскую гимназию, был приглашен к ней домашним учителем. Молодые люди полюбили друг друга. Несколько лет их чувства сохранялись в тайне, но когда они, намереваясь обвенчаться, открылись отцу Жадовской, тот решительно воспротивился браку дочери с бедным разночинцем, сыном дьякона, и добился его перевода в Москву. Жадовская, подчинившись воле отца, осталась в его доме, где прожила еще двадцать лет. Литературные занятия стали единственной отдушиной в ее безрадостном существовании. Главным мотивом стихов, а затем и многих прозаических произведений послужила пережитая ею любовная драма. Заинтересовавшись стихами дочери, Жадовский в 1843 году повез ее в Москву и в Петербург, где она познакомилась со многими литераторами. М. П. Погодин оценил дарование молодой поэтессы и в том же году поместил в 'Москвитянине' ее этнографический очерк 'Проводы масленицы в Буйском и Солигалицком уездах' и два стихотворения - 'Лучший перл таится...' и 'Много капель светлых...'. С этих пор стихи Жадовской часто появлялись в журнале. В 1846 году Жадовская выпустила в Петербурге свои 'Стихотворения'. Книга вызвала сочувственные рецензии в ряде журналов. Строже других был отзыв Белинского. Затем стихи Жадовской публиковались в различных журналах и альманахах. В 1847 году была напечатана повесть Жадовскои 'Простой случай'. За ней последовал ряд рассказов, повестей и романов, наиболее значительным среди них явился роман 'В стороне от большого света' ('Русский вестник', 1857). В 1858 году появился второй сборник 'Стихотворений'. Кроме многих перепечатанных из первой книги, сюда вошло большое число новых произведений, наряду с глубоко-личными - и стихи гражданского звучания. Книга была тепло принята критикой (рецензии Добролюбова, В. Майкова, Писарева, известна также положительная оценка Чернышевского). Добролюбов, в частности, отнес сборник 'к лучшим явлениям нашей поэтической литературы последнего времени'. {Н. А. Добролюбов, Собр. соч., т. 3, М.-Л., 1962, с. 134.} В том же году вышли 'Повести Юлии Жадовской'. В дальнейшем Жадовская свои стихи почти не публиковала. Все реже появляются и ее прозаические произведения. Напечатав роман 'Женская история' и повесть 'Отсталая' ('Время', 1861), она совсем прекратила литературную деятельность. В 1862 году Жадовская вышла замуж за давнего друга семьи, врача К. Б. Севена, и лишь тогда освободилась от материальной и нравственной опеки отца. Последние годы жизни она провела в купленном ею после смерти отца имении, с. Толстикове Костромской губернии, где и умерла 23 июля 1883 года. Брат поэтессы, П. В. Жадовский, после ее смерти издал 'Полное собрание сочинений Ю. Жадовской' в четырех томах (СПб., 1885-1886), куда вошли ее стихи, проза и часть писем. В этом издании в нескольких случаях восстановлены строфы, исключенные, вероятно, цензурой из прижизненных изданий. Однако стихотворения Жадовскои собраны здесь очень неполно, издателем не включены сюда 'слишком слабые, неотделанные пьесы', ряд произведений из рукописных тетрадей и те из стихотворений, вошедших в сборник 1846 года, которые Жадовская не перепечатала в сборнике 1858 года. Имеющиеся в тексте некоторых стихотворений разночтения, по сравнению с прижизненными публикациями Жадовской, никак не мотивированы и потому не могут считаться проявлением ее последней авторской воли. 137 Лучший перл таится В глубине морской, Зреет мысль святая В глубине души. Надо сильно буре Море взволновать, Чтоб оно, в бореньи, Выбросило перл, Надо сильно чувству Душу потрясти, Чтоб она, в восторге, Выразила мысль. <1843> 139. ПРИБЛИЖАЮЩАЯСЯ ТУЧА Как хорошо! В безмерной высоте Летят рядами облака, чернея... И свежий ветер дует мне в лицо, Перед окном цветы мои качая, Вдали гремит, и туча, приближаясь, Торжественно и медленно несется... Как хорошо! Перед величьем бури Души моей тревога утихает. 1845 140. ВОЗВРАТ ВЕСНЫ Что в душу мне так дивно льется? Кто шепчет сладкие слова? Зачем, как прежде, сердце бьется, Невольно никнет голова?.. Зачем отрадою нежданной Опять я, грустная, полна? Зачем весной благоуханной В сны счастия погружена? Надежд, уснувших так глубоко, Кто разбудил кипучий рой? Прекрасно, вольно и широко Кто жизнь раскинул предо мной? Или еще не отжила я Моей весны всех лучших дней? Или еще не отцвела я Душой тревожною моей? 1845 141. ТЕПЕРЬ НЕ ТО Уж теперь не то, что было прежде! Грустно мне, как вспомню о былом: Раскрывалась сладко грудь надежде И мечтам о счастии земном. В горе я вдавалась безотчетно, Без сознанья радостна была И вперед глядела беззаботно, Не страшася ни людей, ни зла. Уж теперь не то, что прежде было! Равнодушно я гляжу на свет, В сердце грустно стало и уныло, И желаний прежних больше нет. Жизнь теперь я лучше разумею: Счастья в мире перестав искать, Без надежды я любить умею И могу без ропота терять. 1845 142 Всё ты уносишь, нещадное время, - Горе и радость, дружбу и злобу, Всё забираешь всесильным полетом, Что же мою ты любовь не умчало? Знать, позабыло о ней ты, седое, Или уж слишком глубоко мне в душу Чувство святое запало, что взор твой, Видящий всё, до него не проникнул? <1846> 143. ВЕЧЕР Повсюду тишина: природа засыпает И звезды в высоте так сладостно горят! Заря на западе далеком потухает, По небу облачка едва-едва скользят. О, пусть душа моя больная насладится Такою же отрадной тишиной! Пусть чувство в ней святое загорится Вечернею блестящею звездой! Но отчего я так тоскую и страдаю? Кто, кто печаль мою поймет и усладит? Я ничего теперь не жду, не вспоминаю, Так что ж в моей душе?.. Вокруг меня всё спит, Ни в чем ответа нет... лишь огненной чертою Звезда падучая блеснула предо мною. 1846 146. ПРИЗНАНИЕ (Отрывок) Когда б ты знал, как больно мне Всегда в душевной глубине Таить и радость и печаль, Всё, что люблю, чего мне жаль! Как больно мне перед тобой Не сметь поникнуть головой, Шутить, смеяться и болтать! Как часто я хотела дать Свободу сдержанным речам, Движенью сердца и слезам... Но ложный стыд и ложный страх Сушили слезы на глазах, Но глупого приличья крик Оковывал мне мой язык... И долго я боролась с ней, С печальной участью моей... Но полно! Больше нету сил! Мне мой рассудок изменил! Мой час настал... теперь узнай, Что я люблю тебя! Один Всех дум моих ты властелин, В тебе мой мир, в тебе мой рай! Себя и исповедь мою В твою я волю предаю, - Люби, жалей иль осуждай! <1847> 147. ВОЗРОЖДЕНИЕ Во мгле печальных заблуждений, В тяжелом сне душа была, Полна обманчивых видений, Ее тоска сомненья жгла. Но ты явился мне: сурово С очей души завесу снял, И вещее промолвил слово, И мрак сомненья разогнал. Явился ты, мой гений грозный, Разоблачил добро и зло, И стало на душе светло - Как в ясный день... зимы морозной... 1847 148. СИЛА ЗВУКОВ Из ума у меня не выходит Всё та песня, что пели вчера, Всё мне грустные думы наводит, Всё звучит мне страданьем она. Я сегодня работать хотела, Но лишь только иголку взяла, Как в глазах у меня потемнело И склонилась на грудь голова, Как недугом лихим охватило Теми звуками душу мою, И болезненно сердце заныло... И шепчу всё: 'Люблю я, люблю!..' 1847 150 Ты всюду предо мной: повеет ли весна, Я чувствую тебя в ее отраде тайной, Любуюсь ли цветком, я уж тоски полна, - Я мыслю о тебе, забросит ли случайно Холодная луна свой бледный луч ко мне, Иль кроткая звезда вечерняя сияет, - Всё это мне тебя, мой друг, напоминает. Я плачу о тебе в печальной тишине. Тоской, любовию, разлукою томима, Вся жизнь моя - бессильная борьба... Меня гнетет недуг неисцелимый И неизбежный, как судьба... 1847 151 Всё бы я теперь сидела да глядела! Я глядела бы всё на ясное небо, На ясное небо да на вечернюю зорю, - Как заря на западе потухает, Как на небе зажигаются звезды, Как вдали собираются тучи И по ним молнья пробегает... Всё бы я теперь сидела да глядела! Я глядела бы всё в чистое поле, - Там, вдали, чернеет лес дремучий, А в лесу гуляет вольный ветер, Деревам чудные речи шепчет... Эти речи для нас непонятны, Эти речи цветы понимают, - Им внимая, головки склоняют, Раскрывая душистые листочки... Всё бы я теперь сидела да глядела!.. А на сердце тоска, будто камень, На глазах пробиваются слезы... Как, бывало, глядела я другу в очи, - Вся душа моя счастьем трепетала, В моем сердце весна расцветала, Вместо солнца любовь светила... Век бы целый на него я глядела!.. 1847 152. П *** Напрасно ты сулишь так жарко славу мне: Предчувствие мое, я знаю, не обманет, И на меня она, безвестную, не взглянет. Зачем будить мечты в душевной глубине? На бедный, грустный стих мне люди не ответят, И, с многодумною и странною душой, Я в мире промелькну падучею звездой, Которую, поверь, не многие заметят. 1847 (?) 155. СКУЧНЫЙ ВЕЧЕР Как мне вечером скучно одной, Да притом же не в шутку больной! Я б охотно послушала сказки, Дождалась бы и глупой развязки, А уж если бы песню кто спел, Мой недуг бы как раз отлетел. Мне работать, читать запретили. Да еще бы хоть звезды светили! Нет, в окошко, темна, холодна, Ночь угрюмая смотрит одна, Шумно сани порой проезжают, Да у дома в потемках мерцают, И лениво, и тускло горя, Покривленные два фонаря. С каждым часом минуты длиннее, С каждым часом в душе холоднее. Вот и песня... Спасибо тому, Кто запел, невзирая на тьму, - И не мыслит о том, не гадает, Кто ему с наслажденьем внимает: Для себя одного он поет И по улице дальше идет... 1848 156 Ночь. Всё тихо. Только звезды Неусыпные блестят И в струях реки зеркальной И мелькают, и дрожат, Да порою пробегает Легкий трепет по листам Или сонный жук лениво Прожужжит привет цветам. Полно нам с тобой так поздно Под деревьями сидеть И с мечтой неисполнимой Грустно на небо смотреть И, как детям, любоваться И звездами, и рекой: О другом давно пора уж Нам подумать бы с тобой. Посмотри, ведь ты седеешь, Да и я уж не дитя, Путь далек, притом не гладок, - Не пройдешь его шутя! И не вечно будут звезды Нам так ласково сверкать: То и жди, беда, как туча, Набежит на нас опять... Вот и надобно подумать, Чтобы нас она врасплох Не застала, чтоб рассудок Силы нам собрать помог, Чтоб взглянуть в глаза несчастью С думой смелой и прямой, Чтоб не пасть нам перед горем, А возвыситься душой... 1848 157 Грустная картина! Облаком густым Вьется из овина За деревней дым. Незавидна местность: Скудная земля, Плоская окрестность, Выжаты поля. Всё как бы в тумане, Всё как будто спит... В худеньком кафтане Мужичок стоит, Головой качает - Умолот плохой, Думает-гадает: Как-то быть зимой? Так вся жизнь проходит С горем пополам, Там и смерть приходит, С ней конец трудам. Причастит больного Деревенский поп, Принесут сосновый От соседа гроб, Отпоют уныло... И старуха мать Долго над могилой Будет причитать... 1848 158 Да, я вижу, - безумство то было: В наше время грешно так любить И души благодатные силы Об единое чувство разбить. Но, быть может, с тобой мы и правы: Увлеклися в недобрый мы час, Пылкой юности демон лукавый Отуманил неопытных нас. Думал ты, что любил меня страстно, По тебе я сходила с ума, Наша встреча могла быть опасна, Я теперь это вижу сама. Но едва очарованной чаши Мы коснулись устами с тобой, Как уж души разрознились наши И пошел ты дорогой иной. Горько было, я много страдала, И в любовь моя вера прошла, Но в то время я духом не пала - Гордо, смело удар приняла. А теперь уж и чувство погасло, Стала жизнь и пуста, и темна, И душа - как лампада без масла, Догоревшая ярко до дна. 1856 159. Н. Ф. ЩЕРБИНЕ Боясь житейских бурь и смут, Бежишь ты, грустный, от людей. Ты ищешь сладостных минут Под небом Греции твоей. Но верь, и там тебя найдут Людские ропот, плач и стон, От них поэта не спасут Громады храмин и колонн. Себялюбиво увлечен Ты блеском чувственной мечты, - Прерви эпикурейский сон, Оставь служенье красоты - И скорбным братьям послужи. За нас люби, за нас страдай... И духа гордости и лжи Стихом могучим поражай. <1857> 160. НА ПУТИ Я гляжу на дорогу уныло, Незавиден и тесен мой путь! Я теряю и бодрость, и силу, Мне пора бы давно отдохнуть. Даль не манит уж больше надеждой, Мало радостных встреч на пути, Часто об руку с грубой невеждой, С глупой спесью случалось идти. И нередко меня нагоняли Пошлость, зависть и яд клеветы, Утомленную душу терзали, Мяли лучшие жизни цветы. Было добрых сопутников мало, Да и те отошли далеко... Я осталась одна, я устала, - Этот путь перейти не легко! 1857 163 Увы! и я, как Прометей, К скале прикована своей, - Мне коршун-горе сердце гложет, И луч небесного огня От рока не спасет меня И цепь сорвать мне не поможет! 1857 164 Много лет ладью мою носило Всё в виду цветущих берегов... Сердце их и звало, и манило, Но ладья всё дальше уходила И неслась по прихоти валов. А потом, в пространстве беспредметном, Поплыла в неведомую даль. Милый край мелькал едва заметно, И кругом всё было безответно На мои моленья и печаль. Облака мне звезды застилали, Моря шум был грозен и суров, И порой громады выступали Голых скал, - они меня пугали Мрачным видом чуждых берегов. Наконец ко пристани бесплодной Принесло убогую ладью, Где душе, печальной и холодной, Не развиться мыслию свободной, Где я жизнь и силы погублю! 1857 166. ТУЧА Ты на край небосклона далекий Посмотри - там сбирается туча, То предвестница бури жестокой, И грозна, и темна, и могуча. Набежит, пролетит! - беспощадно Разрушенье прольет на пути, Много жертв унесет она жадно, Многим силы ее не уйти. Пронесется бедою бывалой, Смоет хижины бедных людей, Вырвет с корнем деревьев немало, Потрясет и дворцы богачей... Но зато, что останется цело После этой грозы роковой, Может жить и покойно, и смело, Наслаждаясь благой тишиной, И очищенным воздухом вволю Обновленною грудью дышать, - И во всем божьем мире на долю По желанью себе выбирать... 1857 168 Говорят - придет пора, Будет легче человеку, Много пользы и добра Светит будущему веку. Но до них нам не дожить И не зреть поры счастливой, Горько дни свои влачить И томиться терпеливо... Что ж? Закат печальных дней Пусть надеждой озарится, Что и ярче и светлей Утро мира загорится. А быть может, - как узнать? - Луч его и нас коснется, И придется увидать, Как заря с зарей сойдется... 1857 169. ТУНЕЯДЦАМ Не вспыхнут светлым убежденьем В них семена святой любви, Не обновятся возрожденьем Сердца, погрязшие во лжи. Нет, задушевной правды слову В уме их корню не пустить И за него венок терновый На голове им не носить! Бесстрастны, суетны и вялы, Без пользы для страны родной, Они лениво и устало Идут избитою тропой... <. . . . . . . . . . . . . .> Звездой надежда избавленья Из-под ярма великих зол, И грех неправого владенья Для них не кажется тяжел. Для их души одна потреба - Чтоб сытым быть, покойно спать... За то не дастся им от неба Призваний высших благодать. 1857 172 Чем ярче шумный пир, беседа веселей, Тем на душе моей печальной тяжелей, Язвительнее боль сердечного недуга, И голос дальнего, оставленного друга Мне внятней слышится... Ах, бледный и худой, Я вижу образ твой, измученный нуждой! Среди довольных лиц, средь гула ликованья Он мне является с печатаю страданья, Оставленной на нем бесплодною борьбой С врагами, бедностью и самою судьбой! Быть может, в этот час, когда за ужин пышный Иду я средь других моей стопой неслышной, Ты, голоден и слаб, в отчаяньи немом, Лежишь один, в слезах, на чердаке глухом, А я тебе помочь не в силах и не властна! И, полная тоски глубокой и безгласной, Я никну головой, не слыша ничего, Под гнетом тайного унынья моего, Средь этой ветреной, себялюбивой знати Готова я рыдать неловко и некстати!.. <1858> 173 Нет, никогда поклонничеством низким Я покровительства и славы не куплю, И лести я ни дальним и ни близким Из уст моих постыдно не пролью. Пред тем, что я всегда глубоко презирала, Пред чем порой дрожат достойные, - увы! - Пред знатью гордою, пред роскошью нахала Я не склоню свободной головы. Пройду своим путем, хоть горестно, но честно, Любя свою страну, любя родной народ, И, может быть, к моей могиле неизвестной Бедняк иль друг со вздохом подойдет, На то, что скажет он, на то, о чем помыслит, Я, верно, отзовусь бессмертною душой... Нет, верьте, лживый свет не знает и не смыслит, Какое счастье быть всегда самим собой!.. 1858 ПРИМЕЧАНИЯ В настоящий сборник вошли произведения четырнадцати поэтов 1840-1850-х годов, чье творчество не представлено в Большой серии 'Библиотеки поэта' отдельными книгами и не отражено в коллективных сборниках (таких, например, как 'Поэты-петрашевцы'). Некоторые произведения Е. П. Ростопчиной, Э. И. Губера, Е. П. Гребенки, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, И. И. Панаева были включены в сборник 'Поэты 1840-1850-х годов', выпущенный в Малой серии в 1962 году (вступительная статья и общая редакция Б. Я. Бухштаба, подготовка текста, биографические справки и примечания В. С. Киселева). В настоящем издании творчество их представлено полнее. Из других поэтов П. А. Каратыгин, П. А. Федотов, Ф. Б. Миллер, Н. В. Берг представлены в различных выпусках 'Библиотеки поэта' лишь отдельными произведениями, стихи И. П. Крешева, Н. Д. Хвощинской, Е. Л. Милькеева, М. А. Стаховича в издания 'Библиотеки поэта' не входили. Для создания правильного представления о поэтах, творческий путь которых начался в 1830-е годы (Ростопчина, Губер, Гребенка, Кони, Каратыгин) или продолжался в 1860-1870-е (Каратыгин, Миллер), в сборник включены произведения и этих периодов. При установлении порядка следования авторов в сборнике принимались во внимание как биографические данные (дата рождения, время начала творческой деятельности, период наибольшей активности), так и жанровые: в особую группу выделены водевилисты (Кони, Каратыгин) и сатирики (Панаев, Федотов), завершают книгу переводчики по преимуществу (Берг, Миллер). При подготовке настоящего сборника были просмотрены отдельные, прижизненные и посмертные, издания данных поэтов, журналы, альманахи, некоторые газеты за ряд лет, рукописные материалы. Одиннадцать стихотворений, принадлежащих Ростопчиной, Милькееву, Кони, Миллеру, публикуются впервые. Тексты публикуемых стихотворений сверялись с обнаруженными в архивах рукописями. В результате этой сверки ряд текстов печатается в более полном или измененном, по сравнению с прежними публикациями, виде. Тексты, как правило, печатаются в последней авторской редакции. Отдельные случаи, когда предпочтение отдается посмертному изданию, главным образом из-за цензурных купюр в прижизненном, оговорены в примечаниях. Произведения, впервые опубликованные после смерти поэта, печатаются по наиболее авторитетным посмертным изданиям. Особую трудность представляет выбор текста для произведений Федотова. Большая их часть публиковалась по спискам (автографы, за редкими исключениями, не сохранились), причем публикации и известные нам списки одного произведения часто имеют множество разночтений. В подобных случаях нами выбирался наиболее авторитетный, наиболее исправный из имеющихся текст, явные искажения исправлялись по другим публикациям и спискам, все эти исправления отмечены в примечаниях. Слова в тексте, заключенные в угловые скобки, являются редакторскими конъектурами. В угловые скобки, кроме того, взяты заглавия и подзаголовки, данные редакцией. Слова, зачеркнутые автором в рукописи, заключаются в квадратные скобки. Орфография и пунктуация приближены к современным нормам. Явные опечатки в источниках текста исправляются без оговорок в примечаниях. Стихотворения каждого автора расположены в хронологическом порядке, недатированные стихотворения помещены в конце. Многие датировки стихотворений уточнены по первым публикациям, автографам, письмам и другим источникам, в необходимых случаях обоснование датировок приведено в примечаниях. Даты в угловых скобках означают год, не позднее которого, по тем или иным данным, было написано произведение, для водевильных куплетов - это нередко год первой постановки водевиля на сцене, для других - год первой публикации или цензурного разрешения издания. Предположительные даты сопровождаются вопросительным знаком. Подборке стихотворений каждого автора предшествует биографическая справка, где сообщаются основные сведения о жизни и творчестве поэта, приводятся данные о важнейших изданиях его стихотворений. Здесь, как и в примечаниях, использованы, наряду с опубликованными, и рукописные материалы. В примечаниях после порядкового номера указывается первая публикация, затем, через точку с запятой, последовательные ступени изменения текста (простые перепечатки не отмечаются) и, после точки, источник, по которому печатается текст. Источник текста вводится формулой 'Печ. по...', эта формула носит условный характер, обозначая издание, в котором текст впервые установился. Указание только одной (первой) публикации означает, что текст в дальнейшем не изменялся. Авторские сборники, часто встречающиеся в примечаниях к стихотворениям одного автора, полностью описаны лишь при первом упоминании, а в дальнейшем даны в сокращении. Описания книг и журналов, часто встречающихся в примечаниях к стихотворениям нескольких авторов, также даны в сокращении (см. список сокращений). Сведения о музыкальных переложениях произведений нами заимствованы из книги: Г. К. Иванов, Русская поэзия в отечественной музыке (до 1917 года), справочник, вып. 1-2, М., 1966-1969, причем приводятся фамилии только сколько-нибудь известных композиторов, остальные даны суммарно, по формуле: 'Положено на музыку одним композитором (двумя и т. д. композиторами)'. Сокращения, принятые в примечаниях БдЧ - 'Библиотека для чтения'. Булгаков - Ф. И. Булгаков, П. А. Федотов и его произведения художественные и литературные, СПб., 1893. Вольф - А. Вольф, Хроника петербургских театров, ч. 1-3, СПб., 1877-1884. ГБЛ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (Москва). ГПБ - Рукописный отдел Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград). ГРМ - Рукописный отдел Государственного Русского музея (Ленинград). ЕИТ - 'Ежегодник императорских театров'. ИВ - 'Исторический вестник'. ЛГ - 'Литературная газета'. Лещинский - Я. Д. Лещинский, Павел Андреевич Федотов - художник и поэт, Л.-М., 1946. ЛН - 'Литературное наследство'. М - 'Москвитянин'. ОЗ - 'Отечественные записки'. П - 'Пантеон', 'Пантеон русского и всех европейских театров'. ПД - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР. Ростковский - Ф. Ростковский, История лейб-гвардии Финляндского полка, отд. 2 и 3. 1831-1881, СПб., 1881. PC - 'Русская старина'. С - 'Современник'. СО - 'Сын отечества'. Сомов - А. И. Сомов, П. А. Федотов, СПб., 1878. ССНП - (И. И. Панаев), Собрание стихотворений Нового поэта, СПб., 1855. ГБЛ - Государственная театральная библиотека им. А. В. Луначарского (Ленинград). 'Тетрадь Пушкина' - рукописная тетрадь, содержащая автографы стихотворений Е. П. Ростопчиной, принадлежавшая ранее А. С. Пушкину (ПД). ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва). ЦГИА - Центральный государственный исторический архив (Ленинград). ц. р. - цензурное разрешение. ЦТМ - Центральный театральный музей им. А. А. Бахрушина (Москва). Стихотворения Жадовской, кроме NoNo 136-138, 142 (см. соответствующие примечания), датированы нами по оглавлению Стихотворений, СПб., 1858. 136-137. М, 1843, No 12, с. 288, подпись: Ю. Ж-ая. В оглавлении Стихотворений, 1858 ошибочно датированы 1-е-1847-м, 2-е - 1845-м г., датируются по первой публикации. 139-141. Стихотворения, 1846, с. 6, 9, 23. 142. Там же, с. 49. В оглавлении Стихотворений, 1858 ошибочно датировано 1847-м г. 143. Там же, с. 32. 146. 'Московский городской листок', 1847, 30 апреля. В Стихотворения, 1858 не вошло. 147. Там же, 1847, 13 января, 'Московский литературный и ученый сборник на 1847 год'. Печ. по Стихотворениям, 1858, с. 42. 148. БдЧ, 1847, No 4, с. 33. 150. 'Московский городской листок', 1847, 13 октября. Печ. по Стихотворениям, 1858, с. 47. 151. Стихотворения, 1858, с. 51. 152. Полн. собр. соч., т. 1, СПб., 1885, с. 50, где помещено в отделе стихотворений 1844-1847-го годов. Предположительно датируется 1847 г., так как, возможно, здесь речь идет о стихах, включенных в сб. 1846 г. Инициал в заглавии, вероятно, раскрывается как 'Перевлесский' (см. о нем с. 271 наст. изд.). 155. 'Ярославский литературный сборник. 1850 год', Ярославль, 1851, с. 35. 156. Стихотворения, 1858, с. 71. 157. 'Русский вестник', 1857, No 5-6, с. 144. Печ. по Стихотворениям, 1858, с. 74. 158. Стихотворения, 1858, с. 106. 159. СО, 1857, No 32, с. 761. В Стихотворения, 1858 не вошло. Обращено к поэту Н. Ф. Щербине (1821-1869). Автор осуждает его за приверженность антологической тематике. Вероятно, написано в связи с выходом двухтомных 'Стихотворений' Щербины (СПб., 1857). Стихотворение Жадовской перекликается с отзывом Чернышевского, в своей рецензии на выход двухтомника призвавшего поэта обратиться 'к современной жизни' и 'безбоязненно.,. погрузиться в нее' (Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. 4, М., 1948, с. 543). 160. Стихотворения, 1858, с. 108. 163. Там же. 164. 'Сборник литературных статей, посвященный русскими писателями памяти покойного книгопродавца-издателя Александра Филипповича Смирдина', т. 3, 1858, с. 195 (ц. р. - 19 сентября 1857 г.). Печ. по Стихотворениям, 1858, с. 131. 165-168. Стихотворения, 1858, с. 111, 121. 168. Там же, с. 123, без ст. 5-8, замененных строками точек. Печ. по Полн. собр. соч., т. 1, с. 175. Стихотворение пользовалось популярностью в демократических кругах. 169. Стихотворения, 1858, с. 128, без ст. 13-16, замененных восемью строками точек. Печ. по Полн. собр. соч., т. 1, с. 181. Строка точек введена нами для обозначения строфы, оставшейся невосстановленной. 172-173. Там же, с. 133, 134. Юлия Валериановна Жадовская Стихотворения ----------------------------------------------------------------------------- Русские поэтессы XIX века / Сост. Н. В Банников М.: Сов. Россия, 1979. ----------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Облака 'Все бы я теперь сидела да глядела!..' '...Я все хочу расслушать...' В сумерки В столице Ранним утром В Москве Скоро весна 'Все ты уносишь, нещадное время...' Ноктурно 'Ночь... Вот в сад тенистый...' Посещение 'Ты знаешь ли, мой друг, я видела Брюллова!..' ЮЛИЯ ВАЛЕРИАНОВНА ЖАДОВСКАЯ 1824-1883 Поэзии Ю. В. Жидовской посвятил одни из своих статей в журнале 'Современник' Н. А. Добролюбов. 'Задушевность, полная искренность чувства и спокойная простота его выражения, - писал критик, - вот главные достоинства стихотворений г-жи Жадовской. Настроение чувств ее - грустное, главные мотивы ее - задумчивое созерцание природы, сознание одиночества в мире, воспоминание о былом, когда-то светлом, счастливом, но безвозвратно прошедшем'. Ю. В. Жадовская родилась в селе Субботине Любимского уезда Ярославской губернии, в семье потомственного небогатого дворянина, в молодости служившего на флоте, а затем занимавшего пост чиновника особых поручений при ярославском губернаторе и председателя ярославской палаты гражданского суда, человека крутого, тяжелою нрава. У девочки был врожденный физический порок - отсутствие левой руки и двух пальцев на правой. Она рано лишилась матери и с трех лет воспитывалась у бабушки в дворянском имении Костромской губернии, потом была перевезена в Кострому на попеченье состоятельной тетки А. И. Корниловой, под девической фамилией Готовцовой выступавшей в журналах со стихами, женщины широкого образования. Она учила Жадовскую языкам и литературе. В Костроме же Юлию Валериановну поместили в частный пансион, где среди преподавателей был словесник Петр Миронович Перевлесский, впоследствии известный филолог. Он заметил поэтическое дарование ученицы и продолжал с ней занятия, когда в 1840 году Жадовская стала жить в доме отца в Ярославле. Молодые люди полюбили друг друга, но отец категорически воспретил брак дочери с разночинцем, сыном дьякона. Эта любовная драма оставила глубокий след в жизни и творчества Жадовской, стала ее незаживающей раной. Стихи в доме отца она сначала писала тайком, отец, убедившись в серьезности ее занятий, повез дочь в Москву, чтобы познакомить ее с писателями. М. П. Погодин первым, напечатал этнографический очерк и два стихотворения Жадовской в журнала 'Москвитянин' (1843). Побывали Жадовские и в Петербурге, где юная поэтесса встречалась с Вяземским, Тургеневым, Некрасовым. Дважды она выпускала сборники стихов - в 1846 и в 1858 годах. Писала она и прозу. Ее перу принадлежат романы 'В стороне от большого света', 'Женская история', повести 'Простой случай', 'Отсталая'. В этих произведениях чаще всего варьируется тема несчастной любви девушки-дворянки и бедного учителя или гувернера, ставится вопрос об эмансипации женщины и ее праве на самостоятельный труд, даются картины жизни поместного дворянства. Проза Жадовской особого успеха не имела, хотя роман 'В стороне от большого света', напечатанный в журнале 'Русский вестник' (1857), привлек внимание своей явной автобиографичностью и живостью слога. В 1862 году, желая избавиться от власти отца, Юлия Валериановна вышла замуж за врача К. Б. Севена, пожилого вдовца с детьми. Литературная деятельность ее в ту пору обрывается. В 1870 году, когда умер ее отец и она продала доставшееся ей родовое наследие в Ярославле, Жадовская приобрела имение в сельце Толстиково (в семи верстах от г. Буя Костромской губернии), где и жила безвыездно, много болея. Там она и скончалась. При некоторой монотонности и бедности формы стихи Ю. В. Жадовской несут большой лирический заряд и завоевывают симпатии читателя. Религиозные мотивы, проступавшие в творчестве Жадовской, не мешали чувствовать в ее стихах живую и нежную страдающую душу. Какими-то гранями стихотворения Ю. В. Жадовской связаны с русской народно-песенной традицией. С годами в них все сильнее давало себя знать влияние Некрасова, звучала нота протеста против социальной несправедливости. С большой сердечностью поэтесса писала о бедности и нужде народа. Ее стихотворения 'Грустная картина!..' и 'Нива' много лет входили во все школьные хрестоматии и были известны по всей России. Немало стихов Жадовской положено на музыку, в частности 'Ты скоро меня позабудешь...' (М. И. Глинка, А. С. Даргомыжский), 'Я все еще его, безумная, люблю!..' (А. С. Даргомыжский), 'Нива' (А. Т. Гречанинов). Романс 'Я все еще его, безумная, люблю!..' очень нравился певице Полине Виардо, исполнявшей его на русском языке в концерте в Петербурге в апреле 1853 года. Писали музыку к стихам Жадовской и С. В. Рахманинов, М. М. Ипполитов-Иванов, Р. М. Глиэр. ОБЛАКА Смотрю на облака без мысли и без цели. Опять вы, легкие, с весною прилетели! Опять вы, вольные, по выси голубой Воздушной, светлою гуляете грядой, Опять гляжу на вас печальными очами, - И как желала б я помчаться вслед за вами! 1847-1856 * * * Все бы я теперь сидела да глядела! Я глядела бы все на ясное небо, На ясное небо да на вечернюю зорю, - Как заря на западе потухает, Как на небе зажигаются звезды, Как вдали собираются тучи И по ним молнья пробегает... Все бы я теперь сидела да глядела! Я глядела бы все в чистое поле, - Там, вдали, чернеет лес дремучий, А в лесу гуляет вольный ветер, Деревам чудные речи шепчет... Эти речи для нас непонятны, Эти речи цветы понимают,- Им внимая, головки склоняют, Раскрывая душистые листочки... Все бы я теперь сидела да глядела!.. А на сердце тоска, будто камень, На глазах пробиваются слезы... Как, бывало, глядела другу в очи,- Вся душа моя счастьем трепетала, В моем сердце весна расцветала, Вместо солнца любовь светила... Век бы целый на него я глядела!.. 1847 * * * ...Я все хочу расслушать, Что говорят оне, Ветвистые березы, В полночной тишине?.. Все хочется узнать мне, Зачем их странный шум Наводит мне так много, Так много сладких дум? Все хочется понять мне, О чем в тени ветвей Поет с таким восторгом Волшебник-соловей? - Вот отчего так долго, Так долго и одна В часы прохладной ночи Сижу я у окна. Вот отчего так часто В беседе я живой Вдруг становлюсь печальной, Недвижной и немой. 1847-1856 В СУМЕРКИ Я в поздние сумерки часто Сижу у окна и во мраке Пою заунывные песни Иль думаю странные думы, Иль на дом соседа смотрю я - И вижу: мгновенно в нем окна Светлеют, и свечи мелькают, Мелькают порой и головки, Вечернюю жизнь начиная... Порою мне грустно бывает, Порой же луч света, ко мне пробиваясь, Счастием тихим меня обдает. 1844-1841 В СТОЛИЦЕ Полные народа Улицы большие, Шум непрестающий, Зданья вековые, И под небом звездным Город бесконечный, - Обо всем об этом Я мечтала вечно, У себя в деревне, В тишине, в покое Все это казалось Мне прекрасней вдвое. А теперь, в столице, Я томлюсь тоскою: И по роще темной, Пахнущей смолою, Где поутру хоры Птичек раздавались И деревья с шумом Медленно качались, И по речке синей, Что течет небрежно И журчит струями Вдумчиво и нежно, Берега лаская Влагою прохладной, И по иве старой, Чтосклонилась жадно Над прудом широким, И в него глядится, И как будто вечно Жаждою томится... Есть еще сосед там, Он простой, несветский, Но он весь проникнут Добротою детской... Повидаться с ним бы Я теперь желала И сказать, как прежде Я глупа бывала... 1847-1856 РАННИМ УТРОМ Отворить окно, уж солнце всходит, И, бледнея, кроется луна, И шумящий пароход отходит, И сверкает быстрая волна... Волга так раскинулась широко, И такой кругом могучий жизни хор, Силу родины так чувствуешь глубоко, В безграничности теряется мой взор. Сердце будто весть родную слышит, - В ней такая жизни глубина... Оттого перо лениво пишет - Оттого, что так душа полна. 1847-1856 В МОСКВЕ Предо мной Иван Великий, Предо мною - вся Москва. Кремль-от, Кремль-от, погляди-ка! Закружится голова. Русской силой так и дышит... Здесь лилась за веру кровь, Сердце русское здесь слышит И спасенье, и любовь. Старине святой невольно Поклоняется душа... Ах, Москва, родная, больно Ты мила и хороша! 1847-1856 СКОРО ВЕСНА Скоро весна! Но смотри: под горячим лучом Снег исчезает заметно, скворцы прилетели, В воздухе жизнь, и по небу плывут облака, С крыш, точно жемчуг, звуча и сверкая, Падают капли, дышит все мыслью одной, Полно одною надеждой: скоро весна! Стало мне вдруг хорошо и легко, так легко, Будто в душе моей также весна настает... 1847-1856 * * * Все ты уносишь, нещадное время, - Горе и радость, дружбу и злобу, Все забираешь всесильным полетом, Что же мою ты любовь не умчало? Знать, позабыло о ней ты, седое, Или уж слишком глубоко мне в душу Чувство святое запало, что взор твой, Видящий все, до него не проникнул? <1846> НОКТУРНО Полночь глухая. Ты думаешь: все уж уснуло, Все тихо, и мир, как кладбище, безмолвен. Неправда! Прислушайся: шепчут впросонках деревья, Кузнечик в высокой траве распевает. Прислушайся к сердцу: безмолвно ль оно? Прислушайся к думам своим: молчит ли твой ум? Мой друг! в нашей жизни нет тишины совершенной, Безмолвна лишь смерть, но и в этом безмолвье Отыщешь ты нечто такое, что страшно И сладко, и чудно душе говорит! 1844-1847 * * * Ночь... Вот в сад тенистый Стукнуло окно... Льется воздух чистый, Люди спят давно. Но с землей украдкой Звезды говорят, И в раздумье сладком Дерева стоят... Как теперь отрадно Ей, одной, вздохнуть! Как впивает жадно Свежий воздух в грудь. И спустились руки За окно... в тиши Слышатся ей звуки В глубине души. Им она внимает... И, в тоске немой, Сердце замирает, Взор горит слезой... 1847-1856 ПОСЕЩЕНИЕ Осенним то вечером было, Пронзительно ветер свистал И желтые листья деревьев - Последние листья срывал. В одном городке отдаленном Красивенький домик стоял, Затворены крепко ворота, Не видно движения в нем, И чистые стекла окошек Давно не светились огнем. В тот вечер по улице мрачной Один пешеход проходил, Высок он был, молод и статен И, видно, куда-то спешил. И ярко так очи сверкали Сквозь темную дымку ресниц, И черные кудри лежали Густою волною до плеч. И вот перед домиком стал он С волненьем и тайной тоской, Помедлил, потом постучался В калитку и раз, и другой. И вышел, кряхтя и вздыхая, Слуга престарелый с огнем, Приветливо кланялся гостю, Его осветя фонарем. 'Господ, сударь, наших нет дома'. - Я знаю, - ответ был, - впусти, Ведь в комнаты можно, надеюсь, Без них ненадолго войти? - 'Давно, сударь, вы не бывали, Совсем позабыли об нас! А прежде частенько ходили... Сейчас отопру вам, сейчас!' И в чистые комнаты робко Вошел посетитель с тоской, Он все в них осматривал жадно, Вдруг очи блеснули слезой, И он перед женским портретом, Как будто прикованный, стал... И долго он им любовался, И что-то ему все шептал... 'Да, барышня тут как живая, - С улыбкой служитель сказал, - Жених ее скоро приедет... Немолод, зато генерал!' И гость, как змеей уязвленный, Вздрогнул и поник головой, И долго стоял неподвижно, Печальный и бледный такой, Потом, как от сна пробудившись, Махнул безотрадно рукой И быстро из домика вышел, В волненьи и с тайной тоской... А небо осеннее тмилось, И ветер ставнями стучал И желтые листья деревьев - Последние листья срывал. И скоро потом воротились В свой домик уютный они, И вечером вновь замелькали Приветные в окнах огни. Доволен и ясен хозяин, Супруга его весела, Одна только дочь молодая Задумчива что-то была. Невольно порой замирала Улыбка у ней на устах, И часто светилися слезы В больших и прекрасных глазах. Взгляните, как, грустно склонивши Головку на руки, она Сидит и мечтает о чем-то В час сумерек тихий, одна. Вот дверь отворилась тихонько, Послышались чьи-то слова, И вскоре потом появилась Седая слуги голова. 'Вчера еще, Ольга Петровна, Хотел я вам что-то сказать... Да все помешать вам боялся, Изволили книжку читать. Владимир Сергеич намедни Сюда заходили без вас, На ваш все портрет любовались, С него не сводили и глаз. Спросил его: долго ль пробудет? - 'Не знаю', - он мне отвечал,- Да скучный такой и угрюмый, Все время, что был здесь, молчал'. О, как она вся встрепенулась, Как жизнь заиграла в чертах, И сколько любви и блаженства Зажглося в прекрасных глазах! Чрез час уж служитель усердный, Прохваченный ветром, дождем, Закутанный старой шинелью, Шел улицей грязной с письмом... К гостинице ветхой и сальной - Приюту приезжих - спешил. 'Не здесь ли Карменский?' - в воротах Мальчишку с метлой он спросил. - Он утром сегодня уехал, - Ему тот, зевая, сказал. Вернулся старик недовольный И что-то дорогой ворчал... Но это письмо захотите, Быть может, вы сами прочесть? Оно перед вами, - смотрите, Как много безумья в нем есть: 'Они меня мучили долго, Любовь называя мечтой, Сказали: тебя позабыл он, Давно уже занят другой... Шли годы, ни вести, ни слуху. Как будто ты умер, мой друг, Язвили и гнев, и насмешки Больной, ослабевший мой дух... Явился жених мне богатый, С холодным и резким лицом... Просили меня, умоляли, И мы поменялись кольцом. Я гибла, не видя отрады, Не видя спасенья ни в чем. Я думала: все изменило, Во всем обманулась, во всем! Но здесь ты! душа оживает... О, если ты любишь меня, - Приди! Я давно ожидаю С безумной надеждой тебя. Приди же! на все я готова, С тобою повсюду пойду, Спаси, пока есть еще время! От них ничего я не жду...' С какою тоской и волненьем Бедняжка ответа ждала! А вот и старик воротился... О, что-то судьба ей дала! Он в комнату медленно входит, Письмо ей назад отдает, Она его, мрачно и молча, Дрожащей рукою берет. Ни слова, ни вздоха, ни слезки! Поникла на грудь головой, И только письмо безотчетно Сжимает дрожащей рукой... С немилым ее обвенчали, Цветы и брильянты на ней, На свадьбе так весело, ярко, - Наехало много гостей. А что же она?.. Э, читатель! Какое нам дело с тобой До ближнего тайных страданий... Мы сами страдаем порой, Порой и поплачем украдкой, Поропщем, пожалуй, подчас... Да что же? Никто ведь не спросит Об этом с участьем у нас... А если и спросит - что пользы? В сочувствии веры в нас нет: За дерзость сочтем мы участье - И горек наш будет ответ. 1847-1856 * * * Ты знаешь ли, мой друг, я видела Брюллова! Как вспомню, веришь ли, заплакать я готова, Так чувством сладостным душа моя полна, Так встречей с гением она потрясена. Мне не забыть всю жизнь отрадной этой встречи, Ни мастерской его, ни вдохновенной речи. И все мне видится чудесных ряд картин, Да, он мечты своей и думы - властелин. Все образы ему доступны и покорны, Все дышит, движется под кистью животворной. Я видела его! Усталый и больной, Он полон светлого живого вдохновенья. Я перед ним в немом стояла умиленьи, Напрасно мой язык искал речей и слов, - Я только и могла твердить: Брюллов! Брюллов! 1847-1856 ПРИМЕЧАНИЯ Тексты стихотворений сборника взяты из прижизненных и посмертных изданий произведений поэтесс, а также из различных литературных альманахов и журналов. В тех случаях, когда это было возможно, тексты сверялись по советским изданиям. Стихотворения в подборках расположены не всегда в хронологической последовательности, а часто группируются по тематическим признакам. Даты написания стихотворений воспроизводятся только по печатным источникам, часть стихотворений датировать не удалось. Не разысканы и не воспроизведены, к сожалению, также портреты А. А. Волковой, А. И. Готовцовой и Н. С. Тепловой. Чтобы показать творчество поэтесс конца XIX столетия более целостно, в состав сборника включены и стихотворения, написанные ими в начале XX века. конца XIX столетия более целостно, в состав сборника включены и стихотворения, написанные ими в начале XX века. Ю. В. Жадовская Из помещенных в сборнике стихотворений Жадовской, помимо отмеченных в биографическом очерке о ней, были положены на музыку: 'В сумерки', 'Скоро весна', 'Не зови меня бесстрастной...'. (Здесь и ниже сведения о переложении стихов на музыку даются по справочнику: Русская поэзия в отечественной музыке. Вып. 1. Сост. Г. К. Иванов. М., 1966.) Ю. В. Жадовская Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Царицы муз: Русские поэтессы XIX - начала XX вв. / Сост., автор вступ. статьи и коммент. В. В. Ученова. - М.: Современник, 1989. ---------------------------------------------------------------------------- Содержание 'Что так неожиданно...' Монолог Отсутствующему другу * * * Что так неожиданно Взор твой оживлен И такой невиданной Нежностью зажжен? Что тебе повеяло? Иль былое, друг, Что нас так лелеяло, Налетело вдруг? Иль тебе вновь видится Ароматный сад? Или снова слышится, Как древа шумят, Как заводит сладостно Песню соловей - И светло, и радостно На душе твоей? Будто ожидаешь ты Снова сладких встреч, Будто вновь внимаешь ты Чудную ту речь... И всесильной властию Душу у тебя Охватила страстию Вновь любви змея? Монолог Куда сложить тяжелый груз души? Кому поведать скорбь, гнетущую мне сердце? Вокруг меня людей знакомых много, И многие меня бы стали слушать, Но где найду я теплое участье? Где душу обрету с сочувствием отрадным, Которая со мной все радости и горе Понять и разделить могла бы непритворно? Кому я укажу на это небо, Покрытое блестящими звездами?.. Мне скажут равнодушно: хорошо - И не поймут души моей волненья! Да, не поймут, как всю меня проникла Непостижимая и тайная отрада, Как с каждой ярко блещущей звезды Потоком огненным в меня струятся чувства, Как мой язык с невольным увлеченьем Тревожные лепечет речи, И слезы медленно из глаз моих катятся... И если б кто увидел эти слезы - С какой улыбкою взглянул бы он на них, С какой холодностью б спросил: о чем я плачу? Потом с насмешкою невыносимо глупой Меня бы он мечтательницей назвал!.. Кто ж объяснит души моей волненье? Отсутствующему другу Как бы я в минуту эту Быть с тобой желала, друг! Я в лесу, находит туча, Тихо, тихо все вокруг, Надо мною торопливо Птицы чуткие снуют, Улетают, прилетают И подруг своих зовут. Вот и солнышко закрылось... Поскорее бы домой! И как будто стало страшно Мне в густом лесу одной. И шумят вершины елей, - Знать, толкуют меж собой, Как им тучу эту встретить И не струсить пред грозой? Что за воздух! как чудесно Раскидались облака! Но проходит мимо туча. Вот и к дому я близка. Прихожу - уж солнце светит В окна комнатки моей. Что-то весело мне стало, Мысли чище и светлей. О, пускай, как эта туча, В жизни всякая беда, Милый друг, тебя минует И оставит навсегда! Солнце светит. Небо ясно. Тихо, тихо все вокруг... Как бы я в минуту эту Быть с тобой желала, друг! ПРИМЕЧАНИЯ ЖАДОВСКАЯ Юлия Валериановна (1824-1883). Родилась в селе Субботине Любимекого уезда Ярославской губернии, в семье небогатого потомственного дворянина. Рано потеряла мать и воспитывалась теткой А. И. Готовцевой. Особую роль в определении творческой судьбы Ю. В. Жадовской и направленности ее поэзии сыграл домашний учитель, впоследствии известный филолог П. М. Перевлесский. Отец запретил брак этих молодых людей, полюбивших друг друга, чем нанес дочери глубокую душевную травму. Мотивы одиночества и страдания прошли через большинство поэтических и прозаических произведений Ю. В. Жадовской. Впервые ее стихотворения опубликованы в журнале 'Москвитянин' в 1843 г. Стихотворные сборники изданы в 1846 и 1858 гг. О втором из них положительно отозвался Н. А. Добролюбов. Ю. В. Жадовская - автор романа 'В стороне от большого света' (опубликован в журнале 'Русский вестник', 1857), повестей 'Женская история' и 'Отсталая' (опубликованы в журнале 'Время', 1861). Последние годы жизни Ю. В. Жадовская литературной деятельностью не занималась. Тексты печатаются по изд.: Жадовская Ю. В. Полн. собр. соч. Т. 1. Сиб., 1885.