Фёдор Вадковский
Фёдор Вадковский
Стихотворения
Стихотворения
Содержание
Желания
Желания
Песня
Песня
(на голос: ‘Не шей ты мне, матушка, красный сарафан’)
ЛИТЕРАТУРА:
Стихотворения, Вадковский Федор Федорович, Год: 1836
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Желания
Песня
Помнишь ли ты нас, Русь святая, наша мать,
Иль тебе, родимая, не велят и вспоминать?
Русский бог тебе добрых деток было дал,
А твой бестия-царь их в Сибирь всех разослал!
Вот за что хотели мы нашу кровь пролить:
Чтобы кровию той волюшку тебе купить,
Чтобы на Руси цепь народа разорвать,
Чтоб солдатушкам в службе век не вековать,
Чтоб везде и всем одинаковый был суд
И чтобы никто больше не слыхал про кнут,
Чтоб судили вслух, а не тайно, не тишком,
И чтоб каждому воздавалось поделом,
Чтобы всякий мог смело мыслить и писать,
Правду-матушку на весь мир провозглашать,
Чтобы твой народ сам собою управлял,
Чтобы чрез избранных он законы поставлял,
Чтобы всяк берег те законы пуще глаз,
Помня про себя: глас народа — божий глас!
Чтобы на Руси всюду школы основать,
С тем чтобы мужичков не могли бы надувать,
Чтобы не было ни вельможей, ни дворян,
Дармоедов тех, что живут на счет крестьян.
Вот чего тебе мы хотели добывать,
Вот за что твой царь нас велел заковать!
Вспомни же ты нас: деток ты не забывай…
Хоть за их любовь иногда вспоминай!
После 1828 года
[Декабристы, с. 197]
Ивану Ивановичу Пущину на память
Мать ты наша, матушка православная!
Мать наша родимая, ты святая Русь!
За что, наша матушка, ты прогневалась?
Али мы не кровные все дети твои?
Али в ретивм у нас не любовь к тебе?
Али мы неправдою служили тебе?
Как была невзгодушка, помнишь, страшная!
Когда чудь немецкая хлынула на Кремль,
И златые маковки пылали в огне,
И тебе осталася одна грудь сынов!
Кого ты вскормила уж из нас, деточек,
Те ведь не задумались — за тебя горой…
Посмотри-ка на поле Бородинское:
Нашей крови капельки, верно, там найдешь!
Были и под Полоцком, под Тарутиным,
Гнали злого ворога за Березину.
Отстояли матушку — ну! других спасать!
И славу родимые пронесли за Рейн,
Протрубили громкую с Бельвиля в Париж,
Оглушили навеки всех врагов твоих!
Домой воротилися, думали найти
Тебя, нашу родимую, в славе и чести,
Свободну и счастливу, как быть надлежит.
Что же очутилося? — тебе хуже всех!..
Чужого-то выжили, — свой ворог насел!
Вздумал тебя, милую, запросто душить.
Закипело в детушках молодецкое,
Загадали роднушку еще раз спасти!
Смигнулись, стакнулися и стали заодно:
Одно было в помысле, в чувствах и делах.
Не было в дому твоем правды ни на грош,
Одни из нас, оставя меч, засели в приказ.
Что могли, то делали, чтобы злу помочь,
Разбудить других сынов от рабского сна.
Не стало вдруг барина, барчук наступил,
Вышли мы ‘вперве’ с самим говорить.
Мы и виноваты в том, что выдали нас?
Одни нас не поняли, — другие молчок!
С барскими картечами не смогли, — как быть! —
Первую-то песенку ведь, зардевшись, спеть.
На площадь Петровскую, на Сенат взгляни:
Ужли не дымятся там наших кровь-мозги?
Стены затирали хоть чистой известью,
С площади смывали кровь в ночь из пливней,
Но она не смоется с твоей памяти,
Топором не вырубишь с скрижалей долой.
Взгляни-ка: на крепости виселицы нет,
Но пять теней грозных носятся над ней!
А там что, за Киевом? — кровь Черниговцев,
Ипполита юного, не греческого:
Любил тебя, матушка, не как пасынок,
Не морское чудище сразило его,
Погубила юношу дума светлая:
‘Крепостную мать мою видеть не могу!’
Осмотри-ка ‘Домик’ свой на всем Севере:
Куда наших косточек не закинули? —
Томились в железах мы, страдали в тюрьмх,
Гибли в Грузии, в Суздале, на ленских брегах,
Мели в Чите улицы, засыпали рвы,
Рвались бы служить тебе, а мелем мук
Жерновами тяжкими вот уж десять лет!
На то наши головы обрекла судьба!..
Но чем твои доченьки провинилися,
Что ты позабыла их и не видишь слез?
Посмотри-ка, родная, одной уже нет:
Схоронили милую в дальней стороне!
Нет, нет, наша матушка, не забыла ты,
Только делать нечего тебе, вишь, самой.
Ждешь, наша родимая, поры да чреды,
Кормишь себе деточек новых побойчей.
Есть уж чем утешиться, не долго терпеть,
Подрастают молодцы, уж не нам чета!
Пусть их будто учатся — ровно трех любить:
Двух старушек-хромушек да деву-красу,
Красавицу-девицу — что кровь с молоком! —
Какая в Новгороде коли-то была.
Не то совсем смекают деточки твои,
Любовь у них тлеется к девице одной.
Дай-ка разгореться ей — старухам не смочь.
Тогда будет жутко ворогам твоим,
Воспокаются, да поздно, во грехах своих! —
Заживешь ты, матушка, тогда барыней.
Тогда-то, родимая, вспомни о нас,
Сгреби наши косточки и поплачь на них!
1 января 1836
[Декабристы, с. 201-202]
Декабристы — Декабристы. Поэзия. Драматургия. Проза. Публицистика.
Литературная критика / Сост. Вл. Орлов. М.: Гос. изд. худ. лит., 1951.
РП:1800 — Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь. Тт. 1-5. М.:
Большая Российская энциклопедия, ИМЛИ РАН, 1989-2007.
Цебриков 1989 — Н.Р. Цебриков. Воспоминания о Кронверкской куртине
(Из записок декабриста) // Русские мемуары. Избранные страницы. 1800-1825 гг. / Сост., вст. ст. и прим. И.И.Подольской. М.: Изд. ‘Правда’, 1989, с. 424-436.
Эйдельман 1970 — Натан Эйдельман. Лунин. М.: Молодая гвардия. Серия ЖЗЛ, 1970.
Оригинал здесь