Стихотворения, Шенье Андре, Год: 1819

Переводы
Время на прочтение: 54 минут(ы)
Скачать в PDF
Французская элегия XVIII—XIX вв. в переводах поэтов пушкинской поры: Сборник
М.: Радуга, 1989.

ANDR CHNIER

АНДРЕ ШЕНЬЕ

IDYLLES. ИДИЛЛИИ

‘Accours, jeune Chromis, je t’aime et je suis belle…’
И. И. Козлов. Вольное подражание Андрею Шенье
Авр. Норов. Красавица
Д. П. Ознобишин. Неера
В. И. Любич-Романович. Неэра
L’Aveugle.
А. С. Пушкин. ‘Внемли, о Гелиос…’
Lyd
A. Г. Ротчев. Песнь вакханки
Euphrosine
И. И. Козлов. Идиллия
Авр. Норов. Надина
B. И. Туманский. Отроковице

FRAGMENTS D’IDYLLES. ФРАГМЕНТЫ ИДИЛЛИЙ

‘Oeta, mont ennobli…’
А. С. Пушкин. Из А. Шенье
‘J’tais un faible enfant qu’elle tait grande et belle…’
Д. П. Ознобишин. Потерянные поцелуи
‘Je sais, quand le midi leur fait dsirer l’ombre…’
E. A. Баратынский. ‘Есть грот: наяда там в полдневные часы…’
‘Fille du vieux pasteur, qui d’une main agile…’
B. Г. Бенедиктов. ‘Седого пастуха дочь юная! Слегка…’
(Tir de Moschus)
В. Г. Бенедиктов. ‘Амур взялся за плуг — и, земледелец новый…’

LGIES. ЭЛЕГИИ

lgie V (‘Jeune fille, ton cur, avec nous veut se taire…’)
A. С. Пушкин. ‘Ты вянешь и молчишь, печаль тебя снедает…’
lgie XI (‘Ah! portons dans les bois ma triste inquitude…’)
И. А. Бек. Подражание Шенье
lgie XIII, tire d’une Idylle de Moschus
И. И. Козлов. Элегия
lgie XIV (‘О Muses, accourez, solitaires divines…’)
Д. П. Глебов. К Музам
lgie XX (Dans le got ancien)
H. И. Гнедич. Терентинская дева
Авр. Норов. Гермиона. Элегия в древнем вкусе
И. И. Козлов. Невеста. Элегия. Вольное подражание
lgie XXIII (‘О nuit, nuit douloureuse! toi, tardive aurore…’)
В. Г. Бенедиктов. ‘Мучительная ночь! Да скоро ли заря…’
lgie XXXVI (‘Souvent, las d’tre esclave et de boire la lie…’)
E. A. Баратынский. Из А. Шенье
H. Д. Иванчин-Писарев. Бедный человек

FRAGMENTS D’LGIES. ФРАГМЕНТЫ ЭЛЕГИЙ

‘Tel j’tais autrefois et tel je suis encore…’
В. И. Туманский. Отрывок (‘…Таков я был, таков и буду я!..’)
‘Partons, la voile est prte, et Byzance m’appelle…’
A. С. Пушкин. ‘Поедем, я готов, куда бы вы, друзья…’
‘Tout mortel se soulage parler de ses maux…’
H. И. Шибаев (?). Утешение
‘Sans parents, sans amis et sans concitoyens…’
И. И. Козлов. Стихи Андрея Шенье на пребьшание его в Англии. Вольное подражание
Н. И. Шибаев (?). Из А. Шенье
‘La grce, les talents, ni l’amour le plus tendre…’
B. Г. Бенедиктов. ‘Измена милой нам всегда горька, обидна…’
‘Le courroux d’un amant n’est point inexorable…’
В. Г. Бенедиктов. ‘Нет, гнев любовника не стоек…’
‘Viens prs d’elle au matin, quand le dieu du repos…’
В. Г. Бенедиктов. ‘Приблизься утром к ней, когда Морфей снотворно…’
А. А. Шишков. Спящая дева

POSIES DIVERSES. РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

‘Prs des bords o Venise est reine de la mer…’
A. С. Пушкин. ‘Близ мест, где царствует Венеция златая…’
И. И. Козлов. ‘Над темным заливом, вдоль звучных зыбей…’
B. И. Туманский. Гондольер и поэт
‘L’impur et fier poux que la chvre dsire…’
В. Г. Бенедиктов. ‘Влюбленных коз супруг брадатый и зловонный…’
‘Toi! de Mopsus ami! Non loin de Brcynthe…’
В. Г. Бенедиктов. ‘Раз, луга злачного переходя границу…’
‘Tout homme a ses douleurs. Mais aux yeux de ses frres…’
В. Г. Бенедиктов. ‘Все страждут, но в глазах другого каждый рад…’
‘Belles, le ciel a fait pour les mles cerveaux…’
В. Г. Бенедиктов. ‘Красавицы! Мужским оставьте головам…’
‘Or venez maintenant, graves compilateurs…’
В. Г. Бенедиктов. ‘Зоилы! Критики венчанные! Идите!..’

ODES. ОДЫ

Ode XI. La Jeune captive
И. И. Козлов. Молодая узница
Авр. Норов. Младая узница

Iambes, ямбы

Iambe IV (‘Comme un dernier rayon…’)
H. И. Шибаев (?). Последние стихи А. Шенье

IDYLLES

* * *

Accours, jeune Chromis, je t’aime et je suis belle,
Blanche comme Diane et lgre comme elle,
Comme elle grande et fire, et les bergers, le soir,
Lorsque, les yeux baisss, je passe sans les voir,
Doutent si je ne suis qu’une simple mortelle,
Et, me suivant des yeux, disent: ‘Comme elle est belle!
Nte, ne vas point te confier aux flots
De peur d’tre desse, et que les matelots
N’invoquent, au milieu de la tourmente amre,
La blanche Galate et la blanche Nre.’

ИДИЛЛИИ

ВОЛЬНОЕ ПОДРАЖАНИЕ АНДРЕЮ ШЕНЬЕ

Ко мне, стрелок младой, спеши! любим ты мною,
Любим, а я равна Диане красотою:
И так же я бела, и так же я стройна,
И в резвости живой стыдлива, как она.
И в час вечерний дня, с поникшими очами,
Долиной темною, теряясь меж кустами,
Как мимо пастухов я тихо прохожу,
И, дева робкая, на дерзких не гляжу, —
Тогда кажусь я им не смертною простою:
‘О, как прелестна ты! — несется вслед за мною. —
Неера! берегись вверять себя волнам:
Ты новым божеством покажешься пловцам, —
И будут умолять от бури неизбежной
Богиню светлых вод с Неерой белоснежной’.
И. И. Козлов

КРАСАВИЦА

Приди ко мне, Миртил младой!
Ты мне любезен, я пригожа,
С самой Дианою равняюсь белизной,
И станом на нее, и гордостью похожа.
И под вечер, когда я мимо пастухов
Иду, потупя взор, едва их замечая,
То я кажуся им за нимфу сих брегов.
Они зовут меня, очами провожая:
‘Корина! Берегись вверять себя волнам,
Чтоб не казаться в них богинею пловцам
И чтоб в мольбах они средь яростной пучины,
Фетиду позабыв, не стали звать Корины!’
Авр. Норов

НЕЕРА

(Из Шенье)

Люблю тебя, Хромид, спеши, я не дурна!
Диане в легкости и в белизне равна,
Такая ж стройная. — С склонением денницы,
Все наши юноши, как тихою стопой
Иду я мимо них, потупивши ресницы,—
He верят, чтоб была я смертною простой,
И тихо шепчутся, следя меня очами:
‘Ах, как она мила! как дышит красотой!
Неера, берегись казаться над волнами,
Чтоб не сочли тебя богиней, и порой
Пловцы не стали б звать стихии в час мятежной,
С Дорисой нежною, Нееры белоснежной!’
Д. П. Ознобишин

НЕЭРА

Люблю тебя, Хромис! иди поскорей.
Я повсюду слыву красотою моей:
Бела, как Диана, легка, как она,
Величава осанкой и так же стройна,
И если со стадом иду я вечор,
Выступая надменно, потупя свой взор —
То все пастухи, не замечены мной,
Провожая очами, твердят меж собой:
Не смертная то, как прекрасна она!
Как богиня, горда, и мила, и стройна!
Неэра! себя не вверяй ты волнам:
Ах! и вправду ты будешь богинею там!
И в бурю взывать уж сам-друг, наконец,
Галатею с Неэрою будет пловец!
В. И. Любич-Романович

L’AVEUGLE

‘Dieu, dont l’arc est d’argent, Dieu de Claros, coute,
О Sminthe-Apollon, je prirai sans doute,
Si tu ne sers de guide cet aveugle errant.’
C’est ainsi qu’achevait l’aveugle en soupirant,
Et prs des bois marchait, faible, et sur une pierre
S’asseyait. Trois pasteurs, enfants de cette terre,
Le suivaient, accourus aux abois turbulents
Des Molosses, gardiens de leurs troupeaux blants.
Ils avaient, retenant leur fureur indiscrte,
Protg du vieillard la faiblesse inquite,
Ils l’coutaient de loin, et s’approchant de lui:
‘Quel est ce vieillard blanc, aveugle et sans appui?
Serait-ce un habitant de l’empire cleste?
Ses traits sont grands et fiers, de sa ceinture agreste
Pend une lyre informe, et les sons de sa voix
Emeuvent l’air et l’onde et le ciel et les bois.’
Mais il entend leurs pas, prte l’oreille, espre,
Se trouble, et tend dj les mains la prire.
‘Ne crains point, disent-ils, malheureux tranger,
(Si plutt sous un corps terrestre et passager
Tu n’es point quelque dieu protecteur de la Grce,
Tant une grce auguste ennoblit ta vieillesse! )
Si tu n’es qu’un mortel, vieillard infortun,
Les humains prs de qui les flots t’ont amen,
Aux mortels malheureux n’apportent point d’injures.
Les destins n’ont jamais de faveurs qui soient pures…’

* * *

‘Внемли, о Гелиос, серебряным луком звенящий,
Внемли, боже кларосский, молению старца, погибнет
Ныне, ежели ты не предыдешь слепому вожатым’.
Рек и сел на камне слепец утомленный. — Но следом
Шли за ним три пастыря, дети страны той пустынной,
Скоро сбежались на лай собак, их стада стерегущих.
Ярость уняв их, они защитили бессилие старца,
Издали внемля ему, приближались, и думали: ‘Кто же
Сей белоглавый старик, одинокий, слепой — уж не бог ли?
Горд и высок, висит на поясе бедном простая
Лира, и голос его возмущает волны и небо’.
Вот шаги он услышал, ухо клонит и, смутясь, уж
Руки простер для моленья странник несчастный. ‘Не бойся,
Ежели только не скрыт в земном и дряхлеющем теле
Бог, покровитель Греции — столь величавая прелесть
Старость твою украшает, — вещали они незнакомцу, —
Если ж ты смертный — то знай, что волны тебя принесли
К людям . . . . . . . . . . дружелюбным’.
А. С. Пушкин

LYD

Mon visage est fltri des regards du soleil.
Mon pied blanc sous la ronce est devenu vermeil.
J’ai suivi tout le jour le fond de la valle,
Des blements lointains partout m’ont appele.
J’ai couru: tu fuyais sans doute loin de moi:
C’tait d’autres pasteurs. O te chercher, toi,
Le plus beau des humains? Dis-moi, fais-moi connatre
O sont donc tes troupeaux, o tu les mnes patre.
О jeune adolescent! tu rougis devant moi.
Vois mes traits sans couleur, ils plissent pour toi:
C’est ton front virginal, ta grce, ta dcence,
Viens. Il est d’autres jeux que les jeux de l’enfance.
О jeune adolescent, viens savoir que mon cur
N’a pu de ton visage oublier la douceur.
Bel enfant, sur ton front la volupt rside.
Ton regard est celui d’une vierge timide.
Ton sein blanc, que ta robe ose cacher au jour,
Semble encore ignorer qu’on soupire d’amour.
Viens le savoir de moi. Viens, je veux te l’apprendre,
Viens remettre en mes mains ton me vierge et tendre,
Afin que mes leons moins timides que toi
Te fassent soupirer et languir comme moi,
Et qu’enfin rassur, cette joue enfantine
Doive mes seuls baisers cette rougeur divine.
О je voudrais qu’ici tu vinsses un matin
Reposer mollement ta tte sur mon sein!
Je te verrais dormir, retenant mon haleine,
De peur de t’veiller, ne respirant qu’ peine.
Mon charpe de lin que je ferais flotter,
Loin de ton beau visage aurait soin d’carter
Les insectes volants et la jalouse abeille.

ПЕСНЬ ВАКХАНКИ

Лицо мое горит на солнечных лучах,
И белая нога от терния страдает!
Ищу тебя давно в соседственных лугах,
Но только эхо гор призыв мой повторяет.
О милый юноша! меня стыдишься ты…
Зачем меня бежишь? вглядись в мои черты!
Прочти мой томный взгляд, прочти мои мученья!
Приди скорей! тебя ждет прелесть наслажденья.
Брось игры детские, о юноша живой,
Узнай, — во мне навек остался образ твой.
Ах, на тебе печать беспечности счастливой,
И взор твоих очей как девы взор стыдливый,
Твоя младая грудь не ведает огня
Любви мучительной, который жжет меня.
Приди, о юноша, прелестный, черноокий,
Приди из рук моих принять любви уроки!
Я научу тебя восторги разделять,
И будем вместе млеть и сладостно вздыхать!..
Пускай уверюсь я, что поцелуй мой страстный
В тебе произведет румянца блеск прекрасный!
О, если б ты пришел вечернею порой
И задремал, склонясь на грудь мою главой,
Тогда бы я тебе украдкой улыбалась!
Тогда б я притаить дыхание старалась.
А. Г. Ротчев

EUPHROSINE

Ah! ce n’est point moi qu’on s’occupe de plaire.
Ma sur plus tt que moi dut le jour ma mre.
Si quelques beaux bergers apportent une fleur,
Je vois qu’en me l’offrant ils regardent ma sur.
S’ils vantent les attraits dont brille mon visage,
Ils disent ma sur: C’est ta vivante image.
Ah! pourquoi n’ai-je encore vu que douze moissons!
Nul amant ne me flatte en ses douces chansons.
Nul ne dit qu’il mourra si je suis infidle.
Mais j’attends. L’ge vient. Je sais que je suis belle.
Je sais qu’on ne voit point d’attraits plus dsirs
Qu’un visage arrondi, de longs cheveux dors,
Dans une bouche troite un double rang d’ivoire
Et sur de beaux yeux bleus une paupire noire.

ИДИЛЛИЯ

(Из Андрея Шенье)

Стремятся не ко мне с любовью и хвалами,
И много от сестры отстала я годами.
Душистый ли цветок мне юноша дарит,
Он мне его дает, а на сестру глядит,
Любуется ль моей младенческой красою,
Всегда примолвит он: как сходна я с сестрою.
Увы! двенадцать раз лишь мне весна цвела,
Мне в песнях не поют, что я сердцам мила,
Что я плененных мной изменой убиваю.
Но что же, подождем, — мою красу я знаю,
Я знаю, у меня, во блеске молодом,
Есть алые уста с их ровным жемчугом,
И розы на щеках, и кудри золотые,
Ресницы черные, и очи голубые…
И. И. Козлов

НАДИНА

(Посвящено Н. А. Ф…..вой)

Ах! юноши не мне понравиться хотят!
Сестра счастливей тем, что старее годами,
И если пастухи приходят к нам с цветами,
То мне подносят их — а на сестру глядят…
И часто в похвалу, что я собой пригожа,
‘Надина, — говорят, — как ты с сестрой похожа!’
Никто из них еще мне песен не поет,
Никто не шепчет мне, что без меня умрет! —
Но я дождусь того… год за год: я прекрасна…
С такими прелестьми, я знаю, я опасна!
И мне когда-нибудь пятнадцать лет придет!
Живое личико и кудри за плечами,
Жемчужин два ряда меж алыми устами,
Сквозь длинных двух ресниц небесный, нежный взгляд,—
Мне свежие венки из рук любви сулят.
Авр. Норов

ОТРОКОВИЦЕ

Не упреждай годов, зрей тихо, не вреди
Развитию красот, сокрытых впереди.
Утехи ранние отрава, а не сладость:
Лишь целомудрием цветет и блещет младость.
О милая! дозволь златой твоей весне
Без искушения, в беспечной тишине
Допраздновать свой век. Дни счастья не изменят.
Придет твоя пора, и юноши оценят
Влюбленной думою все прелести твои:
Блеск утренний ланит, густых кудрей струи,
Уста цветущие с двойным жемчужным рядом
И светлые глаза с победоносным взглядом.
В. И. Туманский

FRAGMENTS D’IDYLLES

* * *

ta, mont ennobli par cette nuit ardente,
Quand l’infidle poux d’une pouse imprudente
Reut de son amour un prsent trop jaloux,
Victime du centaure immol par ses coups.
Il brise tes forts: ta cime paisse et sombre
En un bcher immense amoncelle sans nombre
Les sapins rsineux que son bras a ploys.
Il y porte la flamme, il monte: sous ses pieds
Etend du vieux lion la dpouille hroque,
Et l’il au ciel, la main sur sa massue antique,
Attend sa rcompense et l’heure d’tre un dieu.
Le vent souffle et mugit. Le bcher tout en feu
Brille autour du hros, et la flamme rapide
Porte aux palais divins l’me du grand Alcide!

ФРАГМЕНТЫ ИДИЛЛИЙ

ИЗ А. ШЕНЬЕ

Покров, упитанный язвительною кровью,
Кентавра мстящий дар, ревнивою любовью
Алкиду передан. Алкид его приял.
В божественной крови яд быстрый побежал.
Се — ярый мученик, в ночи скитаясь, воет,
Стопами тяжкими вершину Эты роет,
Гнет, ломит древеса, исторженные пни
Высоко громоздит, его рукой они
В костер навалены, он их зажег, он всходит,
Недвижим на костре он в небо взор возводит,
Под мышцей палица, в ногах немейский лев
Разостлан. Дунул ветр, поднялся свист и рев,
Треща горит костер, и вскоре пламя, воя,
Уносит к небесам бессмертный дух героя.
А. С. Пушкин

* * *

J’tais un faible enfant qu’elle tait grande et belle.
Elle me souriait et m’appelait prs d’elle.
Debout sur ses genoux, mon innocente main
Parcourait ses cheveux, son visage, son sein,
Et sa main quelquefois aimable et caressante
Feignait de chtier mon enfance imprudente.
C’est devant ses amants, auprs d’elle confus,
Que la fire beaut me caressait le plus.
Que de fois (mais hlas! que sent-on cet ge?)
Les baisers de sa bouche ont press mon visage,
Et les bergers disaient, me voyant triomphant:
‘O que de biens perdus! О trop heureux enfant!’

ПОТЕРЯННЫЕ ПОЦЕЛУИ

(Из Шенье)

Я был малюткою, она ж в своей весне
И девственной блистала красотою,
Звала меня к себе и улыбалась мне.
Склоняясь к ней на грудь, я смелою рукою
Златые локоны прелестной развивал,
И часто взгляд ее с стыдливостью немою
Мне резвость детскую невинно упрекал.
Но, гордая, она нежней меня ласкала
При взорах юношей, вздыхающих вкруг ней.
О сколько раз (но грудь еще любви не знала)
Прекрасная, обняв меня рукой своей,
Устами нежными приятно целовала,
И говорили все, на мой триумф глядя:
О, сколько благ на ветр! счастливое дитя!
Д. П. Ознобишин

* * *

Je sais, quand le midi leur fait dsirer l’ombre,
Entrer pas muets sous le roc frais et sombre,
D’o, parmi le cresson et l’humide gravier
La naade se fraie un oblique sentier.
L j’pie loisir la nymphe blanche et nue,
Sur un banc de gazon mollement tendue,
Qui dort, et sur sa main, au murmure des eaux,
Laisse tomber son front couronn de roseaux.

* * *

Есть грот: Наяда там в полдневные часы
Дремоте предает усталые красы,
И часто вижу я, как нимфа молодая
На ложе лиственном покоится нагая,
На руку белую, под говор ключевой,
Склоняяся челом, венчанным осокой.
Е. А. Баратынский

* * *

Fille du vieux pasteur, qui d’une main agile
Le soir emplis de lait trente vases d’argile,
Crains la gnisse pourpre, au farouche regard,
Qui marche toujours seule et qui pat l’cart.
Libre, elle lutte et fuit intraitable et rebelle,
Tu ne presseras point sa fconde mamelle,
A moins qu’avec adresse un de ses pieds li
Sous un cuir souple et lent ne demeure pli.

* * *

Седого пастуха дочь юная! Слегка
Ты тридцать пребольших кувшинов молока —
Что вечер — надоишь. Но тут одна из стада
Есть телка бурая: ее беречься надо,
Она так зло глядит, — пасется все дичась —
Поодаль от других. Пред нею наклонясь
Не тронь, не нажимай сосцов ее обильных,
Пока одной из ног брыкающих и сильных
Не стянут ловко ей, опасность отклоня,
Охранной петлею упругого ремня!
В. Г. Бенедиктов

(TIRE DE MOSCHUS)

Nouveau cultivateur, aim d’un aiguillon,
L’Amour guide le soc et trace le sillon,
Il presse sous le joug les taureaux qu’il enchane.
Son bras porte le grain qu’il sme dans la plaine.
Levant le front, il crie au monarque des dieux:
‘Toi, mris mes moissons, de peur que loin des cieux
Au joug d’Europe encore ma vengeance puissante
Ne te fasse courber ta tte mugissante.’

* * *

Амур взялся за плуг — и, земледелец новый,
Запряг в ярмо волов, на них взял бич суровый,
И чуть лишь свежая бразда проведена —
Он, щедрою рукой кидая семена,
Властительно кричит к Юпитеру: ‘Послушай!
Не порти жатву мне ни влагою, ни сушей!
Не то — с Европой вновь явлюсь я — мститель твой —
И вновь ты склонишься мычащей головой!’
В. Г. Бенедиктов

ELEGIES

LGIE V

Jeune fille, ton cur, avec nous veut se taire.
Tu fuis, tu ne ris plus, rien ne saurait te plaire.
La soie tes travaux offre en vain des couleurs,
L’aiguille sous tes doigts n’anime plus des fleurs.
Tu n’aimes qu’ rver, muette, seule, errante,
Et la rose plit sur ta bouche mourante.
Ah! mon il est savant et depuis plus d’un jour,
Et ce n’est pas moi qu’on peut cacher l’amour.
Les belles font aimer. Elles aiment. Les belles
Nous charment tous. Heureux qui peut tre aim d’elles!
Sois tendre, mme faible, on doit l’tre un moment,
Fidle, si tu peux. Mais conte-moi comment,
Quel jeune homme aux yeux bleus, empress, sans audace,
Aux cheveux noirs, au front plein de charme et de grce?…
Tu rougis? on dirait que je t’ai dit son nom.
Je le connais pourtant. Autour de ta maison
C’est lui qui va, qui vient, et laissant ton ouvrage,
Tu cours, sans te montrer, pier son passage.
Il mit vite, et ton il, sur sa trace accouru,
Le suit encore longtemps quand il a disparu.
Nul en ce bois voisin o trois ftes brillantes
Font voler au printemps nos nymphes triomphantes,
Nul n’a sa noble aisance et son habile main
A soumettre un coursier aux volonts du frein.

ЭЛЕГИИ

* * *

Ты вянешь и молчишь, печаль тебя снедает,
На девственных устах улыбка замирает.
Давно твоей иглой узоры и цветы
Не оживлялися. Безмолвно любишь ты
Грустить. О, я знаток в девической печали,
Давно глаза мои в душе твоей читали.
Любви не утаишь: мы любим, и как нас,
Девицы нежные, любовь волнует вас.
Счастливы юноши! Но кто, скажи, меж ими
Красавец молодой с очами голубыми,
С кудрями черными?.. Краснеешь? Я молчу,
Но знаю, знаю все, и если захочу,
То назову его. Не он ли вечно бродит
Вкруг дома твоего и взор к окну возводит?
Ты втайне ждешь его. Идет, и ты бежишь,
И долго вслед за ним незримая глядишь.
Никто на празднике блистательного мая,
Меж колесницами роскошными летая,
Никто из юношей свободней и смелей
Не властвует конем по прихоти своей.
А. С. Пушкин

LGIE XI

Ah! portons dans les bois ma triste inquitude.
О Camille! l’amour aime la solitude.
Ce qui n’est point Camille est un ennui pour moi.
L, seul, celui qui t’aime est encore avec toi.
Que dis-je! Ah! seul et loin d’une ingrate chrie,
Mon cur sait se tromper. L’espoir, la rverie,
La belle illusion la rendent mes feux,
Mais sensible, mais tendre, et comme je la veux:
De ses refus d’apprt oubliant l’artifice,
Indulgente l’amour, sans fiert, sans caprice,
De son sexe cruel n’ayant que les appas.
Je la feins quelquefois attache mes pas,
Je l’gar et l’entrane en des routes secrtes.
Absente, je la tiens en des grottes muettes…
Mais prsente, ses pieds m’attendent les rigueurs
Et, pour des songes vains, de relles douleurs.
Camille est un besoin dont rien ne me soulage.
Rien mes yeux n’est beau que de sa seule image.
Prs d’elle, tout comme elle est touchant, gracieux,
Tout est aimable et doux et moins doux que ses yeux.
Sur l’herbe, sur la soie, au village, la ville,
Partout, reine ou bergre, elle est toujours Camille.
Et moi toujours l’amant, trop prompt s’enflammer,
Qu’elle outrage, qui l’aime et veut toujours l’aimer.

ПОДРАЖАНИЕ ШЕНЬЕ

Дорида! я спешу в безмолвный мрак лесов,
С уединением сдружается любовь.
Весь мир, как дар пустой, лежит передо мною,
Лишь там любовник твой мечтает быть с тобою,
Там, в одиночестве, коварную любя,
Богат на вымыслы, я счастлив без тебя.
Надежда светлая и сны воображенья
Являют сердцу там волшебные виденья.
Со мною снова ты, но пылкая любовь,
Забыв и строгий взгляд, и звук холодных слов,
Любуясь девою чувствительной и томной,
И ласкам нежности тогда лишь благосклонной,
С ней бродит по тропам заброшенных дорог
Иль укрывается в пустынный уголок,
Куда ни дровосек, ни луч не проникает,
Или прекрасную в объятья заключает
Под сумраком немым муравчатых пещер.
Когда ж у ног твоих безумный суевер
Встречает наяву твой взор неоцененный,
В замену сладких снов находит, обольщенный,
Тоску всегдашнюю, мучительный обман,
Какой таинственный, всесильный талисман,
Скажи, Дорида, мне, глаза твои скрывают?
Они лазурь небес и землю украшают.
Лежишь ли ты в селе на полевых цветах
Иль в пышном городе на шелковых коврах,
Пастушка скромная, иль гордая Армида,
Ты все владычица, ты все, ты все — Дорида,
А я лишь раб любви, поклонник вечный твой,
Плененный призраком, отверженный тобой!
И. А. Бек

LGIE XIII,
TIRE
D’UNE IDYLLE DE MOSCHUS

Bel astre de Vnus, de son front dlicat
Puisque Diane encore voile le doux clat,
Jusques ce tilleul, au pied de la colline,
Prte mes pas secrets ta lumire divine.
Je ne vais point tenter de nocturnes larcins,
Ni tendre au voyageur des piges assassins.
J’aime: je vais trouver des ardeurs mutuelles,
Une nymphe adore, et belle entre les belles
Comme parmi les feux que Diane conduit,
Brillent tes feux si purs, ornement de la nuit.

ЭЛЕГИЯ

О ты, звезда любви, еще на небесах,
Диана, не блестишь в пленительных лучах!
В долины под холмом, где ток шумит игривый,
Сияние пролей на путь мой торопливый.
Нейду я похищать чужое в тьме ночной
Иль путника губить преступною рукой,
Но я люблю, любим, мое одно желанье —
С прелестной нимфою в тиши найти свиданье,
Она прекрасных всех прекраснее, милей,
Как ты полночных звезд красою всех светлей.
И. И. Козлов

LGIE XIV

О muses, accourez, solitaires divines,
Amantes des ruisseaux, des grottes, des collines.
Soit qu’en ses beaux vallons Nisme gare vos pas,
Soit que de doux pensers, en de riants climats,
Vous retiennent aux bords de Loire ou de Garonne,
Soit que parmi les churs de ces nymphes du Rhne
La lune sur les prs o son flambeau vous luit,
Dansantes, vous admire au retour de la nuit.
Venez. J’ai fui la ville aux Muses si contraire,
Et l’cho fatigu des clameurs du vulgaire.
Sur les pavs poudreux d’un bruyant carrefour
Les potiques fleurs n’ont jamais vu le jour.
Le tumulte et les cris font fuir avec la lyre
L’oisive rverie au suave dlire,
Et les rapides chars et leurs cercles d’airain
Effarouchent les vers qui se taisent soudain.
Venez. Que vos bonts ne me soient point avares.
Mais, faisant de vous mes pnates, mes lares,
Quand pourrai-je habiter un champ qui soit moi!
Et villageois tranquille, ayant pour tout emploi
Dormir et ne rien faire, inutile pote,
Goter le doux oubli d’une vie inquite?
Vous savez si toujours ds mes plus jeunes ans
Mes rustiques souhaits m’ont port vers les champs,
Si mon cur dvorait vos champtres histoires,
Cet ge d’or si cher vos doctes mmoires,
Ces fleuves, ces vergers, Eden aim des cieux,
Et du premier humain berceau dlicieux.
L’pouse de Booz, chaste et belle indigente,
Qui suit d’un pas tremblant la moisson opulente,
Joseph qui dans Sichem cherche et retrouve, hlas!
Ses dix frres pasteurs qui ne l’attendaient pas.
Rachel, objet sans prix qu’un amoureux courage
N’a pas trop achet de quinze ans d’esclavage.
Oh! oui, je veux un jour, en des bords retirs,
Sur un riche coteau ceint de bois et de prs,
Avoir un humble toit, une source d’eau vive
Qui parle, et dans sa fuite et fconde et plaintive
Nourrisse mon verger, abreuve mes troupeaux.
L je veux, ignorant le monde et ses travaux,
Loin du superbe ennui que l’clat environne,
Vivre comme jadis, aux champs de Babylone,
Ont vcu, nous dit-on, ces pres des humains
Dont le nom aux autels remplit nos fastes saints.
Avoir amis, enfants, pouse belle et sage,
Errer, un livre en main, de bocage en bocage,
Savourer sans remords, sans crainte, sans dsirs,
Une paix dont nul bien n’gale les plaisirs.
Douce mlancolie! aimable mensongre,
Des antres des forts desse tutlaire,
Qui vient d’une insensible et charmante langueur,
Saisir l’ami des champs et pntrer son cur:
Quand sorti vers le soir des grottes recules
Il s’gare pas lents au penchant des valles,
Et voit des derniers feux le ciel se colorer,
Et sur les monts lointains un beau jour expirer.
Dans sa volupt sage, et pensive et muette,
Il s’assied. Sur son sein laisse tomber sa tte.
Il regarde ses pieds dans le liquide azur
Du fleuve qui s’tend comme lui calme et pur,
Se peindre les coteaux, les toits et les feuillages,
Et la pourpre en festons couronnant les nuages.
Il revoit prs de lui, tout coup anims,
Ces fantmes si beaux nos pleurs tant aims,
Dont la troupe immortelle habite sa mmoire.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

К МУЗАМ

Les biens de l’ge d’or ne sont pas des chimres.
Saint Lambert
О вы, пустынницы долин уединенных,
Пещер таинственных и дремлющих лесов,
О Музы! бродите ль в мечтаньях сокровенных,
Внимая ропоту ленивых ручейков,
Иль резвитесь в лугу веселыми толпами,
Когда луч месяца поляны серебрит,
И злак уступчивый с покорностью скользит,
Склонясь под вашими воздушными стопами, —
Явитесь… я зову вас пламенной душой!
Средь града шумного, на пыльной мостовой,
Вы мне не встретитесь, спокойствия подруги!
Вам звонких колесниц противен шум колес,
И вы скрываетесь, посланницы небес!
Зову… явитесь мне, готов я к вам в услуги,
Неистощимые в божественных дарах!
О! будьте вы мои и Лары и Пенаты!
В глухой безвестности, на отческих полях,
Вы дайте мне в удел приют, хоть не богатый.
Но где, счастливых дней незнаемый певец,
С цевницею в руке я встречу дней конец.
Вы знаете, что я и юности во цвете,
Желаний далее своих не простирал,
И счастие полей всему предпочитал.
Да будет у меня и в сердце, и в предмете,
Тот век, блаженный век, та смертных колыбель,
Где были все их дни невинностью хранимы
И добродетели одни боготворимы,
Где чистая любовь была всей жизни цель.
Наступит ли сей век беспечный и счастливый?
Дадите ль, Музы, мне вы сей смиренный кров,
Близь коего, резвясь по бархату лугов,
Лазоревым сребром сверкнет ручей игривый?
От зависти людской лесами огражден,
И чуждый знатности высокомерной скуки,
He буду знать в глуши честолюбивой муки.
Подругой, милыми птенцами окружен,
Я понесу в поля глубокие мечтанья, —
И лиру оживит их творческий порыв!
Пусть чашу радости, без страха и желанья,
Я выпью всю до дна, по капле истощив.
О сумрачных лесов присутственный хранитель,
Отрада горестных и злополучных друг,
Задумчивость! тобой полей спокойный житель
Волненьем сладостным лелеет томный дух,
Когда в час вечера, на берег осиянный
Он медленной стопой невольно увлечен,
И умолкает дол, и лес вдали туманный
В последний раз лучом бегущим озарен…
Воссев в безмолвии, роскошствует душою,
И, полный дум, склонив в мечтании главу,
Он смотрит, как ручей зеркальною струею
Живописует лес, цветы и мураву,
И древний храм, и луг, пестреющий стадами,
И небо вечера златистыми грядами, —
И незабвенный след своих протекших дней
С былою радостью он чувствует сильней,
И благ утраченных лишь видя пред собою
Одну печальную, ничтожную тщету,
Стремится в памяти осуществить мечту, —
И невозвратное еще дарит слезою.
Д. П. Глебов

ELEGIE XX

DANS LE GOT ANCIEN

Pleurez, doux Alcyons, vous, oiseaux sacrs,
Oiseaux chers Thtis, doux Alcyons, pleurez
Elle a vcu, Myrto, la jeune Tarentine!
Un vaisseau la portait aux bords de Camarine:
L l’hymen, les chansons, les fltes, lentement
Devaient la reconduire au seuil de son amant.
Une clef vigilante a pour cette journe
Sous le cdre enferm sa robe d’hymne,
Et l’or dont au festin ses bras seront pars,
Et pour ses blonds cheveux les parfums prpars.
Mais, seule sur la proue invoquant les toiles,
Le vent imptueux qui soufflait dans les voiles
L’enveloppe: tonne, et loin des matelots,
Elle tombe, elle crie, elle est au sein des flots.
Elle est au sein des flots, la jeune Tarentule!
Son beau corps a roul sous la vague marine.
Thtis, les yeux en pleurs, dans le creux d’un rocher,
Aux monstres dvorants eut soin de le cacher.
Par son ordre bientt les belles Nrides
S’lvent au-dessus des demeures humides,
Le poussent au rivage, et dans ce monument
L’ont au cap du Zphyr dpos mollement,
Et de loin, grands cris appelant leurs compagnes,
Et les nymphes des bois, des sources, des montagnes,
Toutes, frappant leur sein, et tranant un long deuil,
Rptrent hlas! autour de son cercueil.
Hlas! chez ton amant tu n’es point ramene,
Tu n’as point revtu ta robe d’hymne,
L’or autour de ton bras n’a point serr de nuds,
Et le bandeau d’hymen n’orna point tes cheveux.

ТЕРЕНТИНСКАЯ ДЕВА

(Из Андр. Шенье)

Стенайте, алкионы!
О птицы нежные, любимицы наяд,
Стенайте! ваши стоны
Окрестные брега и волны повторят.
Не стало, нет ее, прекрасной Эвфрозины!
Младую нес корабль на берег Камарины,
Туда ее Гимен с любовью призывал:
Невесту там жених на праге дома ждал.
При ней, на брачный день, хранил ковчег кедровый,
Одежды светлые и девы пояс новый,
И перлы для груди, и злато для перстов,
И благовонные мастики для власов.
Но, как Ниобы дочь, невинная душою,
На путь покрытая одеждою простою,
Фиалковым венком и ризою льняной,
На палубе, одна, стояла, и мольбой
Звала попутный ветр и мирные светила.
Но вихорь налетел и, грянувши в ветрила,
Невесту обхватил, корабль качнул: о страх!
Она уже в волнах!..
Она уже в волнах, младая Эвфрозина!
Помчала мертвую глубокая пучина.
Фетида, сжаляся, ее из бездн морских
Выносит бледную в объятиях своих.
На крик сестры, толпой, сквозь влажные громады,
Всплывают юные поверх зыбей наяды,
Несут бездушную, кладут под кипарис,
Там — принял девы прах зефиров тихий мыс,
Там — нимфы, воплями собрав подруг далеких,
И нимф густых лесов, и нимф полей широких,
И, распустив власы, над холмом гробовым
Весь огласили брег стенанием своим.
Увы! напрасно ждал тебя жених печальный,
Ты не украсилась одеждою венчальной,
Твой перстень с женихом тебя не сочетал,
И кудрей девственных венец не увенчал!
Н. И. Гнедич

ГЕРМИОНА

Элегия в древнем вкусе

Socerumque patremque
&nbsp,&nbsp,&nbsp,&nbsp,&nbsp,&nbsp,&nbsp,&nbsp,&nbsp,&nbsp,Invocat, heu! frustra…
…quoties sinit hiscere fluctus,
Nominat Halcyonem. ipsisque immurmurat undis!
Ovid. Metam. Lib. XI, v. 13
О вы, хранимые Фетидой, гальционы!
Стонайте жалобно, виясь поверх валов!..
Ее уж нет, младой, невинной Гермионы!
Она чрез понт плыла родных небес под кров:
Там флейты, там Гимен, там дев и юнош хоры
Готовились ее к супругу проводить.
Ключ бдительный уже венчальные уборы
Из кедровых ларцов готов был своею дить,
И кольцы редкие в наряд перстам прелестным,
И миро для ее каштановых власов…
Меж тем на палубе она к звездам небесным
Взывала!.. бурный ветр терзал ее покров,
Подъял ее, помчал, не внемля девы стона —
И — изумленную — низринул в бездну вод…
Увы! она в волнах, младая Гермиона!..
Холодный труп ее огромный вал несет…
Фетида, вся в слезах, претит к нему касаться
Чудовищам морским в бездонных глубинах,
Наяды робкие поверх пучин толпятся
И, нежный труп обняв, с слезами на очах
На берег принесли пустой, уединенный —
И гробом девы стал Зефира дикий мыс.
Туда на вопль наяд со страхом привлеченны,
Богини рощей, гор и светлых рек стеклись —
И в перси белые бия себя, рыдали!..
Их страшное ‘увы’! ветр в море разносил…
Увы! даров любви Зевес тебя лишил!
Покровы брачные тебя не осеняли,
С супругом перстень твой тебя не обручил
И розы юного чела не увенчали!..
Авр. Норов

НЕВЕСТА

Элегия

(Вольное подражание Андрею Шенье)

О, что сбылось с тобой, невеста молодая?
Увы! погибла ты, о радости мечтая!
Она уже в тот край несется кораблем,
Где ждет ее любовь с ей милым женихом,
Где, песен свадебных услыша хоры,
Он встретил бы ее пленительные взоры.
Заботливой рукой под ключ положено
В узорных кружевах ночное полотно,
И дивный аромат для локонов небрежных,
И радужный жемчуг для персей белоснежных.
В раздумьи сладостном и негой смущена,
Прелестная стоит на палубе одна,
Пленяясь ярких волн блестящей синевою
И полуночных звезд таинственной красою,
Но вихрь вдруг налетел и, вьяся в пеленах,
Схватил ее, помчал, — она уже в волнах!
Она уже в волнах, невеста молодая!
Уж над прекрасною шумит волна морская!
Один лишь тихий стон был вестью роковой
О жалкой участи любви ее земной,
И волны подняли, клубяся, вой унылый
Над раннею ее холодною могилой.
Увы! желанных дней прекрасной не видать!
Невеста!.. жениху тебя уж не встречать!
Утратил он с тобой любви своей надежду.
Не наряжалася ты в брачную одежду,
Не билась грудь твоя под светлым жемчугом,
И — не украсила ты локоны венцом.
И. И. Козлов

LGIE XXIII

О nuit, nuit douloureuse! toi, tardive aurore,
Viens-tu? vas-tu venir? es-tu bien loin encore?
Ah! tantt sur un flanc, puis sur l’autre au hasard,
Je me tourne et m’agite, et ne peux nulle part
Trouver que l’insomnie amre, impatiente,
Qu’un malaise inquiet et qu’une fivre ardente.
Tu dors, belle Camille, et c’est toi, mon amour
Qui retiens ma paupire ouverte jusqu’au jour.
Si tu l’avais voulu, dieux! Cette nuit cruelle
Aurait pu s’couler plus rapide et plus belle.
Mon me comme un songe autour de ton sommeil
Voltige. En me lisant, demain ton rveil
Tu verras, comme toi, si mon cur est paisible.
J’ai soulev, pour toi, sur ma couche pnible,
Ma tte appesantie. Assis, et plein de toi,
Le nocturne flambeau qui luit auprs de moi,
Me voit, en sons plaintifs et mls de caresses,
Verser sur le papier mon cur et mes tendresses.
О Camille, tu dors! tes doux yeux sont ferms.
Ton haleine de rose aux soupirs embaums
Entrouvre mollement tes deux lvres vermeilles.
Mais, si je me trompais! dieux! dieux! si tu veilles!
Et lorsque loin de toi j’endure le tourment
D’une insomnie amre, aux bras d’un autre amant,
Pour toi, de cette nuit qui s’chappe trop vite,
Une douce insomnie embellissait la fuite!
Dieu d’oubli, viens fermer mes yeux. О dieu de paix!
Sommeil, viens, fallt’il les fermer pour jamais.
Un autre dans ses bras! douloureux outrage!
Un autre! О honte! mort! dsespoir! rage!
Malheureux insens! pourquoi, pourquoi les dieux
A juger la beaut formrent-ils mes yeux?
Pourquoi cette me faible et si molle aux blessures
De ces regards fconds en douces impostures?
Une amante moins belle aime mieux, et du moins
Humble et timide plaire, elle est pleine de soins,
Elle est tendre, elle a peur de pleurer votre absence.
Fidle, peu d’amants attaquent sa constance,
Et son gale humeur, sa facile gaiet,
L’habitude, son front tiennent lieu de beaut.
Mais celle qui partout fait conqute nouvelle,
Celle qu’on ne voit point sans dire: ‘Qu’elle est belle!’
Insulte, en son triomphe, aux soupirs de l’amour.
Souveraine au milieu d’une tremblante cour,
Dans son lger caprice, ingale et soudaine,
Tendre et douce aujourd’hui, demain froide et hautaine.
Si quelqu’un se drobe ses enchantements,
Qu’est-ce enfin qu’un de moins dans un peuple d’amants?
On brigue ses regards, elle s’aime et s’admire,
Et ne connat d’amour que celui qu’elle inspire.

* * *

Мучительная ночь! Да скоро ли заря
Взойдет? Скажите мне, дождусь ли утра я?
Подумайте, всю ночь ворочаться — как сладко!
Несносная тоска, истома, лихорадка!
Камилла! Это ты — всему виной. Ты спишь,
Камилла, — а меня бессонницей томишь,
Да, ты, моя любовь, — о, если б ты хотела —
Ночь эта для меня б, как птица, пролетела.
Средь сонных грез твоих душа моя, виясь,
Летает над тобой. Поутру пробудясь,
Прочтешь мои стихи — узнаешь всё. О боги!
С тяжелой головой привстав в ночной тревоге,
Тобою полон весь, писал я, на меня
Смотрел унылый свет лампадного огня,
Когда со вздохами я слез обильных влагу
И душу проливал и сердце на бумагу,
А ты, Камилла, спишь, закрыт твой ясный взор,
Чрез нежных, алых уст немой полураствор
Струится легкий пар спокойного дыханья —
Пар, полный теплоты и роз благоуханья!
Но, если ты не спишь, Камилла, и когда
Мне сладость отдыха полночного чужда,
Ты в это время… ты — средь счастия земного
Преступно бодрствуешь в объятиях другого,
И между тем, как мне бессонница горька,
Ты ночь бранишь за то, что слишком коротка!..
О бог забвения! Приди, закрой мне очи,
Задерни их навек завесой смертной ночи!
Она теперь… с другим. Гром! Молния! Гроза!
О боги! для чего вы дали мне глаза,
Способные судить о красоте? Напрасно
Вы сердце дали мне, которое не властно
Предохранить себя от ядовитых ран
И вводится легко в прельстительный обман?
Другая — с красотой скромнейшей — лучше любит,
И, дорожа своим возлюбленным, не губит
Его так ветрено, ей можно доверять:
Она любовника боится потерять
Затем, что ей не так легко найти другого.
Она верна, — пред ней соблазна рокового
Не ставят здесь и там, а кроткие черты,
Веселость, ровный нрав — замена красоты.
Красавица ж, когда неугомонно всюду
О ней шумят, кричат: ‘вот красота! вот чудо!’ —
Готова оскорблять святыню чувства — да!
Она становится капризна и горда,
Сегодня вам она оказывает нежность,
А завтра — явную, обидную небрежность, —
И коль у ней из рук иной и ускользнет —
Беда не велика: у ней толпа, народ.
Она любуется наружностью своею
И чувствует любовь, внушенную лишь ею.
В. Г. Бенедиктов

LGIE XXXVI

<Fragment>

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Souvent, las d’tre esclave et de boire la lie
De ce calice amer que l’on nomme la vie,
Las du mpris des sots qui suit la pauvret,
Je regarde la tombe, asile souhait,
Je souris la mort volontaire et prochaine,
Je me prie, en pleurant, d’oser rompre ma chane,
Le fer librateur qui percerait mon sein
Dj frappe mes yeux et frmit sous ma main,
Et puis mon cur s’coute et s’ouvre la faiblesse,
Mes parents, mes amis, l’avenir, ma jeunesse,
Mes crits imparfaits, car, ses propres yeux
L’homme sait se cacher d’un voile spcieux.
A quelque noir destin qu’elle soit asservie,
D’une treinte invincible il embrasse la vie,
Et va chercher bien loin, plutt que de mourir,
Quelque prtexte ami, de vivre et de souffrir.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

ИЗ А. ШЕНЬЕ

Под бурею судеб, унылый, часто я,
Скучая тягостной неволей бытия,
Нести ярмо мое утрачивая силу,
Гляжу с отрадою на близкую могилу,
Приветствую ее, покой ее люблю,
И цепи отряхнуть я сам себя молю.
Но вскоре мнимая решимость позабыта,
И томной слабости душа моя открыта:
Страшна могила мне, и ближние, друзья,
Мое грядущее, и молодость моя,
И обещания в груди сокрытой музы —
Всё обольстительно скрепляет жизни узы,
И далеко ищу, как жребий мой ни строг,
Я жить и бедствовать услужливый предлог.
Е. А. Баратынский

БЕДНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Как часто, ощутив всю горечь бытия,
Вкусив от чаши зол, что жизнью называют,
И утомясь от бурь, как странничья ладья,
Зрю в гробе мирну сень, где вьюги затихают,
С восторгом смерть зову. Прошед песчану степь,
Там путник, жаждою и зноем изнуренный,
Ждет светлыя струи… Подобно утомленный,
Молю себя дерзнуть расторгнуть тяжку цепь.
Вдруг сердце хладное невольно встрепенулось,
На милых, на родных внезапу оглянулось,
Воспоминания протекших ясных дней,
Надежда воротить мечты очарованья,
И юность лет еще, и будущность, а с ней
И мыслей, чувств моих незрелы начертанья,
Все манит, льстит, влечет, велит мне ждать и жить.
Как часто слово, взор, улыбка заставляет
Сносить всю тяжесть мук и слезы полюбить,
Мирит с печалями и с горестью свыкает!
Таится человек от самого себя!
Вотще знакомится с печальной, хладной урной,
Какое бремя зол ни пало б на тебя,
Незримой связью ты прикован к жизни бурной,
И ищешь вдалеке, скорей, чем умереть,
Какой-нибудь предлог, чтоб жить и жизнь терпеть.
Страдал, страдаешь — и, надеждою ведомый,
До гроба добредешь с мучительной истомой,
Вот близок к пристани, вот странник сень нашел:
Вот смерть целебница… Страдальца вопросите:
Спокоен ли? Ах нет! — Все муки возвратите,
Пусть стражду: смерть больней, ужаснее всех зол!
Н. Д. Иванчин—Писарев

FRAGMENTS D’LGIES

* * *

Tel j’tais autrefois et tel je suis encore:
Quand ma main imprudente a tari mon trsor,
Ou la nuit, accourant au sortir de la table,
Si Fanni m’a ferm le seuil inexorable,
Je regagne mon toit. L, lecteur studieux,
Content et sans dsirs, je rends grces aux dieux.
Je crie: ‘Oh! soins de l’homme, inquitudes vaines!
Oh! que de vide, hlas! dans les choses humaines!
Faut-il ainsi poursuivre, au hasard emports,
Et l’argent et l’amour, aveugles dits?’
Mais si Plutus revient de sa source dore
Conduire dans mes mains quelque veine gare,
A mes signes, du fond de son appartement,
Si ma blanche voisine a souri mollement,
Adieu, les grands discours, et le volume antique,
Et le sage lyce, et l’auguste portique,
Et reviennent en foule et soupirs et billets,
Soins de plaire, parfums et ftes et banquets,
Et longs regards d’amour, et molles lgies
Et jusques au matin amoureuses orgies.

ФРАГМЕНТЫ ЭЛЕГИЙ

ОТРЫВОК

…Таков я был, таков и буду я!
Когда на прихоти, на сладкие обеды
Казна растрачена моя,
Когда наскучат мне жеманные беседы
Жеманных барынь городских,
Когда изменница-Лилета
В гостях у богачей, на пышном ложе их
Забудет бедный одр Поэта, —
Сажуся дома я! Здесь, у крепясь душой,
Я мыслю и учусь и славлю жребий мой!
Кричу: ‘О светские заботы!
О суета людей! безумные расчеты!
Зачем преследовать, неверные, как сны,
И злато и любовь, и славу и чины!’
Но только сребряной струею
Разгульные рубли польются в мой карман,
Или придворною, сиятельной четою
Я буду важно в гости зван,
Но если вечерком дорожкой потайною
Ко мне Лилета завернет,
И сладостно меня любовью обнадежит,
И взором усмирит, и взором привлечет
И расцелует и разнежит,
Не даст и слова молвить мне, —
Прощайте, мудрецы, прощай, моя пустыня,
И дум возвышенных богиня,
И вольный труд наедине!
Тут снова потекут и вздохи и лобзанья,
Затеи резвые, наряды и катанья,
И бредни нежные и тайные дары,
И Вакху верные, всенощные пиры.
В. И. Туманский

* * *

Partons, la voile est prte, et Byzance m’appelle.
Je suis vaincu, je suis au joug d’une cruelle.
Le temps, les longues mers peuvent seuls m’arracher
Ses traits que malgr moi je vais toujours chercher,
Son image partout mes yeux rpandue,
Et les lieux qu’elle habite et ceux o je l’ai vue.
Son nom qui me poursuit, tout offre tout moment,
Au feu qui me consume un funeste aliment.
Ma chre libert, mon unique hritage,
Trsor qu’on mconnat tant qu’on en a l’usage,
Si doux perdre, hlas! et si tt regrett,
M’attends-tu sur ces bords, ma chre libert?

* * *

Поедем, я готов, куда бы вы, друзья,
Куда б ни вздумали, готов за вами я
Повсюду следовать, надменной убегая:
К подножию ль стены далекого Китая,
В кипящий ли Париж, туда ли наконец,
Где Тасса не поет уже ночной гребец,
Где древних городов под пеплом дремлют мощи,
Где кипарисные благоухают рощи,
Повсюду я готов. Поедем… но, друзья,
Скажите: в странствиях умрет ли страсть моя?
Забуду ль гордую, мучительную деву,
Или к ее ногам, ее младому гневу,
Как дань привычную, любовь я принесу?
— — — — — — — — — — — — — — — — — —
А. С. Пушкин

* * *

Tout mortel se soulage parler de ses maux.
Le suc que d’Amrique enfantent les roseaux
Tempre au moins un peu les breuvages d’absinthe.
Ainsi le fiel d’amour s’adoucit par la plainte,
Soit que le jeune amant raconte son ennui
A quelque ami jadis agit comme lui,
Soit que seul dans les bois, ses loquentes peines
Ne s’adressent qu’aux vents, aux rochers, aux fontaines.

УТЕШЕНИЕ

(Из А. Шенье)

Мы любим высказать страдания свои.
Как влага быстрых туч минутно освежает
Песчаной степи зной, так мученик любви
Целебной жалобой боль сердца услаждает:
Вверяет ли печаль он избранным друзьям,
Подобно, как и он, любившим в дни былые,
Внимают ли его болезненным словам
Одни скалы, леса иль волны голубые.
Н. И. Шибаев (?)

* * *

Sans parents, sans amis et sans concitoyens,
Oubli sur la terre, et loin de tous les miens,
Par les vagues jet sur cette le farouche,
Le doux nom de la France est souvent sur ma bouche.
Auprs d’un noir foyer, seul, je me plains du sort.
Je compte les moments, je souhaite la mort.
Et pas un seul ami dont la voix m’encourage,
Qui prs de moi s’asseye, et, voyant mon visage
Se baigner de mes pleurs et tomber sur mon sein,
Me dise: ‘Qu’as-tu donc?’ et me presse la main.

СТИХИ АНДРЕЯ ШЕНЬЕ НА ПРЕБЫВАНИЕ ЕГО В АНГЛИИ

Вольное подражание

Простясь с родными и друзьями,
Лишен всего, что мило мне,
Живу я, брошенный волнами,
В туманной, дикой стороне.
Один, тоскою здесь томимый,
Сижу у мрачного огня, —
И память родины любимой
В уме и сердце у меня,
Ее я в думах обнимаю,
Стремлюсь туда перелететь,
Минуты горестно считаю,
Давно хотел бы умереть.
И что ж? в уделе мне враждебном
Здесь нет со мною никого,
Кто б, на лице заметя бледном
Тревогу сердца моего
И слезы, — сам моей тоскою
Душевно тронутый, сказал:
‘Что, друг мой милый, что с тобою?’
И руку мне приветно сжал.
И. И. Козлов

ИЗ А. ШЕНЬЕ
ЛОНДОН 1782

Один, без земляков, без друга, без родных,
Забытый на земле, далеко от своих,
Волнами брошенный на остров сей угрюмый,
Я к милой родине летаю частой думой…
Здесь, в пасмурной стране, судьбу мою виня,
Мне долог каждый час, желаю смерти я —
И ни единый друг меня не ободряет,
Не сядет близ меня, и видя, что пылает
Лицо мое в слезах, исторженных тоской,
Мне руку не пожмет, не спросит, что с тобой?
Н. И. Шибаев (?)

* * *

La grce, les talents, ni l’amour le plus tendre
D’un douloureux affront ne peuvent nous dfendre.
Encore si vos yeux daignaient, pour nous trahir,
Chercher dans vos amants celui qu’on peut choisir,
Qu’une belle ose aimer sans honte et sans scrupule,
Et qu’on ose soi-mme avouer pour mule!
Mais dieux! combien de fois notre orgueil ulcr
A rougi du rival qui nous fut prfr I
Oui, Thersite souvent peut faire une inconstante.
Souvent l’appt du crime est tout ce qui vous tente.

* * *

Измена милой нам всегда горька, обидна,
Хотя б тот избранный, что ею стал любим,
Достоин так, что ей возлюбленным не стыдно
Признать его, а нам — соперником своим.
Но часто… о судьба!.. счастливец тот любимый
Таков, что за него краснеть принуждены мы, —
А делать нечего! Предание гласит,
Что соблазнителем не раз бывал Ферсит.
Порой для женщины причиною паденья
Бывает лишь одна приманка преступленья.
В. Г. Бенедиктов

* * *

Le courroux d’un amant n’est point inexorable.
Ah! si tu la voyais cette belle coupable
Rougir, et s’accuser et se justifier,
Sans implorer sa grce et sans s’humilier I
Pourtant de l’obtenir doucement inquite,
Et les cheveux pars, immobile, muette,
Les bras, la gorge nus, en un mol abandon,
Tourner sur toi des yeux qui demandent pardon!
Crois qu’abjurant soudain le reproche farouche,
Tes baisers porteraient son pardon sur sa bouche.

* * *

Нет, гнев любовника не стоек. Если б ты
Увидел милую, когда в слезах сознанья
Она, горя огнем стыдливой красоты,
Сама себя винит и сыплет оправданья, —
Когда, без низких просьб, твоей пощады весть
Ей хочется скорей в глазах твоих прочесть,
И, косы распустив, открыв уста, без речи,
Как будто невзначай приобнажая плечи,
По-видимому, вновь еще сильней любя,
Она возводит взор молящий на тебя, —
Ты б вмиг, чтобы ее избавить от терзаний,
Прощенье пролил ей потоками лобзаний.
В. Г. Бенедиктов

* * *

Viens prs d’elle au matin, quand le dieu du repos
Verse au mol oreiller de plus lgers pavots,
Voir, sur sa couche-encor du soleil ennemie,
Errer nonchalamment une main endormie,
Ses yeux prts s’ouvrir, et sur son teint vermeil,
Se reposer encor les ailes du sommeil.

* * *

Приблизься утром к ней, когда Морфей снотворно
Свой подсыпает мак, цветы его и зерна,
В подушку мягкую, и томная рука
Красавицы, скользя, блуждает, и слегка
Луч солнца крадется под пух ресниц закрытых,
И тени снов дрожат на розовых ланитах!
В. Г. Бенедиктов

СПЯЩАЯ ДЕВА

(Из Шенье)

Приближься к ней перед рассветом дня
И посмотри на милую украдкой,
Как, голову небрежно наклоня,
Она покоится дремотой сладкой,
Как белая лежит ее рука,
Как локоны, струясь от ветерка,
Спускаются на взор полуоткрытый,
И пламенно горят ее ланиты.
А. А. Шишков

POESIES DIVERSES

* * *

Prs des bords o Venise est reine de la mer,
Le gondolier nocturne au retour de Vesper
D’un lger aviron bat la vague aplanie,
Chante Renaud, Tancrde et la belle Herminie.
Il aime ses chansons, il chante sans dsir,
Sans gloire, sans projets, sans craindre l’avenir,
Il chante — et plein de Dieu, qui doucement l’anime
Sait garer du moins sa route sur l’abme,
Comme lui, sans cho je me plais chanter,
Et les vers inconnus que j’aime mditer
Adoucissent pour moi la route de la vie
O de tant d’Aquilons ma voile est poursuivie.

РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

* * *

Близ мест, где царствует Венеция златая,
Один, ночной гребец, гондолой управляя,
При свете Веспера по взморию плывет,
Ринальда, Годфреда, Эрминию поет.
Он любит песнь свою, поет он для забавы,
Без дальних умыслов, не ведает ни славы,
Ни страха, ни надежд, и, тихой музы полн,
Умеет услаждать свой путь над бездной волн.
На море жизненном, где бури так жестоко
Преследуют во мгле мой парус одинокой,
Как он, без отзыва утешно я пою
И тайные стихи обдумывать люблю.
А. С. Пушкин

* * *

Графине З. И. Лепцельтерн
Над темным заливом, вдоль звучных зыбей
Венеции, моря царицы,
Пловец полуночный в гондоле своей,
С вечерней зари до денницы,
Рулем беззаботным небрежно сечет
Ленивую влагу ночную,
Поет он Ринальда, Танкреда поет,
Поет Эрминию младую, —
Поет он по сердцу, сует удален,
Чужого суда не страшится,
И, песней любимой невольно пленен,
Над бездною весело мчится.
И я петь люблю про себя, в тишине,
Безвестные песни мечтаю,
Пою — и как будто отраднее мне,
Я горе мое забываю,
Как ветер ни гонит мой бедный челнок
Пучиною жизни мятежной,
Где я так уныло и так одинок
Скитаюсь во тьме безнадежной…
И. И. Козлов

ГОНДОЛЬЕР И ПОЭТ

(Перевод неизданных стихов А. Шенье)

У стен Венеции, владычицы зыбей,
Беспечный гондольер в мерцании ночей
Скользит вдоль берегов без шума и без следа.
Поет Эрминию, Ринальда и Танкреда.
Он любит свой напев, без платы он поет,
Без гордых умыслов, без страха, без забот,
Поет — и сладостно объятый вдохновеньем,
Свой путь на бездне вод увеселяет пеньем.
Как он — без отзыва пою в стране чужой!
И звуки тайные, придуманные мной,
На море жизненном мой жребий услаждают,
Где столько бурных волн ладью мою вращают!
В. И. Туманский

* * *

L’impur et fier poux que la chvre dsire
Baisse le front, se dresse, et cherche le satyre.
Le satyre averti de cette inimiti
Affermit sur le sol la corne de son pi,
Et leurs obliques fronts lancs tous deux ensemble
Se choquent, l’air frmit, le bois s’agite et tremble.

* * *

Влюбленных коз супруг брадатый и зловонный
Сатира поразить напряг свой лоб наклонный.
Сатир, предусмотрев миг стычки роковой,
Стал против, упершись копытною ногой.
Наметились — и вдруг — лоб в лоб! Удар раздался —
И воздух застонал, и лес поколебался.
В. Г. Бенедиктов

* * *

Toi! de Mopsus ami! Non loin de Brcynthe
Certain satyre un jour trouva la flte sainte
Dont Hyagnis calmait ou rendait furieux
Le cortge nerv de la mre des Dieux.
Il appelle aussitt, des fanges du Mandre,
Les Nymphes de l’Asie, et leur dit de l’entendre,
Que tout l’art d’Hyagnis n’tait que dans ce bui,
Qu’il a, grce au destin, des doigts tout comme lui.
On s’assied. Le voil qui se travaille et sue,
Souffle, agite ses doigts, tord sa lvre touffue,
Enfle sa joue paisse, et fait tant qu’ la fin
Le buis rsonne et pousse un cri rauque et chagrin.
L’auditoire tonn se lve, non sans rire.
Les loges railleurs fondent sur le satyre
Qui pleure, et des chiens mme, en fuyant vers le bois,
Evite, comme il peut, les dents et les abois.

* * *

Раз, луга злачного переходя границу,
Блуждающий сатир нашел в траве цевницу:
Цевницу ту бог стад случайно потерял,
А звуками ее он весь Олимп пленял.
Чтоб показать себя в искусстве мусикийском,
Сатир созвал всех нимф на берегу Азийском, —
И почему ж чудес ему не произвесть?
Ведь у него и рот и пальцы также есть,
А музыка сидит в орудии. Ни слова!
Вся аудитория внимать ему готова.
Сатир трудиться стал: приткнув мохнатый рот
К отверстью одному, по скважинам он бьет
Перстами, щеки вздул, в поту, весь предан мукам —
И разразилась вдруг каким-то диким звуком
Цевница. Общий смех раздался. Пристыжен,
Вмиг из собрания сатир дал тягу, он
Бежать пустился в лес, в слезах, гоним судьбами,
Преследуем собак и лаем и зубами.
В. Г. Бенедиктов

* * *

Tout homme a ses douleurs. Mais aux yeux de ses frres
Chacun d’un front serein dguise ses misres.
Chacun ne plaint que soi. Chacun dans son ennui
Envie un autre humain qui se plaint comme lui.
Nul des autres mortels ne mesure les peines
Qu’ils savent tous cacher comme il cache les siennes,
Et chacun, l’il en pleurs, en son cur douloureux
Se dit: ‘Except moi, tout le monde est heureux.’
Ils sont tous malheureux. Leur prire importune
Crie et demande au ciel de changer leur fortune.
Ils changent, et bientt, versant de nouveaux pleurs,
Ils trouvent qu’ils n’ont fait que changer de malheurs.

* * *

Все страждут, но в глазах другого каждый рад,
В притворстве горе скрыв, стать веселей на взгляд.
Жаль каждому себя, и втайне все находят,
Что прочие светлей и лучше жизнь проводят,
Им, при своих бедах, бед ближних не видать, —
И всяк свою печаль любя маскировать,
Себе лишь говорит при переводе вздоха:
Всем в мире хорошо, мне одному лишь — плохо!
Всяк жребий свой клянет и каждый бы хотел
На участь ближнего свой обменить удел,
А между тем — все вздор! Исполнись их желанье —
Что вышло бы? — Промен страданья на страданье!
В. Г. Бенедиктов

* * *

Belles, le ciel a fait pour les mles cerveaux
L’infatigable tude et les doctes travaux.
Pour vous sont les talents aimables et faciles.
Oh le sinistre emploi pour les grces…
De poursuivre une sphre en ses cercles nombreux,
Ou du sec A plus В les sentiers tnbreux!
Quelle bouche immole leurs phrases si dures
Aura jamais, la nuit, de suaves murmures,
Et pourra s’amollir soupirer: mon cur,
Mon me, et tous ces noms d’amoureuse langueur?

* * *

Красавицы! Мужским оставьте головам
Науки тяжкий труд! А вы… Довольно вам
Занятий женственных и легких дарований.
Как видеть было б жаль ……….. созданий,
С математическим анализом в борьбе,
Согбенных над сухим, холодным a + b!
И если б их уста те формулы шептали,
То после, ночью, вряд они шептать бы стали,
Так нежно, сладостно и трепетно дыша
Средь вздрагиваний, ласк и стонов наслажденья:
‘О ангел мой! Люблю… мой друг!.. моя душа’ —
Все эти имена последнего томленья.
В. Г. Бенедиктов

* * *

Or venez maintenant, graves compilateurs,
Dployez pour mes vers vos balances critiques,
Fltrissez-les du sceau des lettres italiques.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Assurez que ma Muse est froide ou tmraire,
Que mes vers sont mauvais, que ma rime est vulgaire.
Je l’ai bien fait exprs, votre chagrin m’est doux.
Je serais bien fch qu’ils fussent bons pour vous.
Mon Dieu! lorsque imitant ce bon roi de Phrygie,
Vous jugez ou le drame, ou l’ode, ou l’lgie,
Faut-il que nul dmon, ami du genre humain,
Jamais votre front ne porte votre main!
Vous sauriez une fois combien les doctes veilles
Sur votre tte auguste allongent les oreilles.

* * *

Зоилы! Критики венчанные! Идите!
Вот вам мои стихи: браните! говорите,
Что Муза у меня дерзка иль холодна,
Что стих мой нехорош, что рифма неполна!
Я с умыслом грешил. Мне брань от вас — отрадна,
А ваша похвала была бы мне досадна.
В академических венцах вы иногда
Похожи на царя фригийского, когда
Трещит у вас в руках элегия иль ода.
О если б демон — друг всего людского рода —
Вам вздернул руку вверх в то время, чтобы вы
Почуяли, своей коснувшись головы,
Как черствый педантизм, оцепенив вам души,
Меж листьями венцов вытягивает уши.
В. Г. Бенедиктов

ODES

Ode XI
LA JEUNE CAPTIVE

L’pi naissant mrit de la faux respect,
Sans crainte du pressoir, le pampre tout l’t
Boit les doux prsents de l’aurore,
Et moi, comme lui belle, et jeune comme lui,
Quoique l’heure prsente ait de trouble et d’ennui,
Je ne veux point mourir encore.
Qu’un stoque aux yeux secs vole embrasser la mort,
Moi je pleure et j’espre, au noir souffle du Nord
Je plie et relve ma tte.
S’il est des jours amers, il en est de si doux!
Hlas! quel miel jamais n’a laiss de dgots?
Quelle mer n’a point de tempte?
L’illusion fconde habite dans mon sein.
D’une prison sur moi les murs psent en vain,
J’ai les ailes de l’esprance:
Echappe aux rseaux de l’oiseleur cruel,
Plus vive, plus heureuse, aux campagnes du ciel
Philomle chante et s’lance.
Est-ce moi de mourir! Tranquille je m’endors,
Et tranquille je veille, et ma veille aux remords
Ni mon sommeil ne sont en proie.
Ma bienvenue au jour me rit dans tous les yeux,
Sur des fronts abattus, mon aspect dans ces lieux
Ranime presque de la joie.
Mon beau voyage encore est si loin de sa fin!
Je pars, et des ormeaux qui bordent le chemin
J’ai pass les premiers peine,
Au banquet de la vie peine commenc,
Un instant seulement mes lvres ont press
La coupe en mes mains encor pleine.
Je ne suis qu’au printemps, je veux voir la moisson,
Et comme le soleil, de saison en saison,
Je veux achever mon anne.
Brillante sur ma tige et l’honneur du jardin,
Je n’ai vu luire encor que les feux du matin,
Je veux achever ma journe.
О mort! tu peux attendre, loigne, loigne-toi,
Va consoler les curs que la honte, l’effroi,
Le ple dsespoir dvore.
Pour moi Paies encore a des asiles verts,
Les amours des baisers, les Muses des concerts:
Je ne veux point mourir encore.
Ainsi, triste et captif, ma lyre, toutefois
S’veillait, coutant ces plaintes, cette voix,
Ces vux d’une jeune captive,
Et secouant le joug de mes jours languissants,
Aux douces lois des vers je pliais les accents
De sa bouche aimable et nave.
Ces chants, de ma prison tmoins harmonieux,
Feront quelque amant des loisirs studieux
Chercher quelle fut cette belle:
La grce dcorait son front et ses discours,
Et comme elles craindront de voir finir leurs jours
Ceux qui les passeront prs d’elle.

ОДЫ

МОЛОДАЯ УЗНИЦА

В полях блестящий серп зеленых нив не жнет,
Янтарный виноград, в ту пору как цветет,
Не должен хищных рук бояться!
А я лишь начала, красуясь, расцветать…
И пусть мне суждено слез много проливать —
Я с жизнью не хочу расстаться.
Смотри, мудрец, на смерть с холодною душой!
Я плачу и молюсь, и жду, чтоб надо мной
Сквозь тучи звезды проглянули.
Есть дни ненастные — но красен божий свет,
Не каждый сот душист, такого моря нет,
Где б ветры бурные не дули. —
Надежда светлая и в доле роковой
Тревожит грудь мою пленительной мечтой,
Как ни мрачна моя темница.
Так вдруг, освободясь от пагубных сетей,
В поля небесные счастливее, быстрей
Летит дубравная певица.
Мне рано умирать: покой дарит мне ночь,
Покой приносит день, его не гонят прочь
Ни страх, ни совести укоры,
И здесь у всех привет встречаю я в очах,
Улыбку милую на пасмурных челах
Всегда мои встречают взоры,
Прекрасный, дальний путь еще мне предстоит, —
И даль, в которую невольно все манит,
Передо мной лишь развернулась,
На радостном пиру у жизни молодой
Устами жадными до чаши круговой
Я только-только что коснулась.
Я видела весну, — хочу я испытать
Палящий лета зной, и с солнцем довершать
Теченье жизни я желаю,
Лилея чистая, краса родных полей,
Я только видела блеск утренних огней, —
Зари вечерней ожидаю.
О смерть, не тронь меня! Пусть в мраке гробовом
Злодеи бледные с отчаяньем, стыдом
От бедствий думают скрываться,
Меня ж, невинную, ждет радость на земли,
И песни нежные, и поцелуй любви:
Я с жизнью не хочу расстаться.
Так в узах я слыхал, сам смерти обречен,
Прелестной узницы и жалобы, и стон, —
И думы сердце волновали.
Я с лирой соглашал печальный голос мой,
И стон, и жалобы страдалицы младой
Невольно струны повторяли.
И лира сладкая, подруга тяжких дней,
Быть может, спрашивать об узнице моей
Заставит песнию своею.
О! знайте ж: радости пленительней она,
И так же, как и ей, конечно, смерть страшна
Тому, кто жизнь проводит с нею.
И. И. Козлов

МЛАДАЯ УЗНИЦА

(Перевод из стихотворений Андрея Шенье)

‘Серпы не трогают младых колосьев в поле,
Прозрачный виноград до осени по воле
Привык расти и тихо зреть.
Ах! столь же молода и, может быть, прекрасна,
Я не хочу еще, хотя я и несчастна,
Так рано умереть!
Пусть стоик видит смерть бесслезными очами!
В слезах надеюсь я!.. Пред бурными ветрами
Склонив главу, подъемлю вновь.
Коль много горьких дней, то сколько ж и прекрасных?
Всегда ль лазурь небес без облаков ненастных
Иль море без валов?
Мечта прелестная душой моей владеет.
Вотще темницы свод над мною тяготеет:
Надежды крылья у меня!
Так Прогна, свободясь от сети птицелова,
Вспорхнула — и летит в поля небесны снова
С хвалой светилу дня!
Ах! мне ли умирать? я тихо засыпаю
И, тихо пробудясь, в душе не открываю
Ни угрызения, ни мук,
Меня приветствует румяный луч денницы,
При взгляде на меня свирепой стражи лицы
Теряют строгость вдруг!..
Мой светлый путь еще далек предназначенья:
Едва младенчества невинны вдохновенья
Увы! оставить я могла —
И жизни на пиру к устам моим цветущим
Я чашу с нектаром, блаженство подающим,
Едва лишь поднесла!
Дожив весны моей, ах! доживу ль и лета?
Как Феб по временам течет в долинах света,
Так жизнь пройти желаю я,
Как роза, расцвести едва лишь я готова
И только видела луч утра золотого.—
Увижу ль вечер дня?..
О смерть! повремени, не приходи за мною!
Беги утешить тех, которые тобою
Хотят сокрыть порочный стыд,
Но я люблю еще древесны тени мирны,
И поцелуй любви, и нежны звуки лирны —
И смерть меня страшит!..’
Сам грустный и в тюрьме, так пробуждал я гений,
Я слышал жалобы, я слышал сердца пени
И вздохи пленницы младой —
И, презря на меня наложенные узы,
Слова, летевшие из уст сей скорбной музы,
Слагал на лирный строй.
Быть может, песнь сия, тоски моей свидетель,
Заставит некогда любовь и добродетель
Искать безвестной девы след —
Хариты и умом, и красотой своею.
Кто б мог найти ее, кто б мог любим быть ею,
Тот полюбил бы свет!
Авр. Норов

IAMBES

IV
DERNIERS VERS DE L’AUTEUR

Comme un dernier rayon, comme un dernier zphyre
Anime la fin d’un beau jour,
Au pied de l’chafaud j’essaie encor ma lyre.
Peut-tre est-ce bientt mon tour,
Peut-tre avant que l’heure en cercle promene
Ait pos, sur l’mail brillant,
Dans les soixante pas o sa route est borne,
Son pied sonore et vigilant,
Le sommeil du tombeau pressera mes paupires.
Avant que de ses deux moitis
Ce vers que je commence ait atteint la dernire,
Peut-tre en ces murs effrays
Le messager de mort, noir recruteur des ombres,
Escort d’infmes soldats,
Remplira de mon nom ces longs corridors sombres.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

ЯМБЫ

ПОСЛЕДНИЕ СТИХИ А. ШЕНЬЕ

Как бледною зарей, как веяньем зефира
Одушевлен конец безоблачного дня,
Так перед плахою звучит еще мне лира!
Быть может, что близка уже чреда моя —
И прежде, может быть, чем стрелка золотая,
Блестящую эмаль послушно обтекая,
Все шестьдесят шагов, весь путь свой круговой,
Пройдет недремлющей и звонкою стопой, —
Глаза мои сомкнет тяжелый сон кончины…
Иль прежде, чем мой стих дойдет до половицы,
Посланник гибели, вербуя мертвецов
И гнусных стражей ряд ведя под эти своды,
Названием моим и шорохом шагов
Наполнит длинные темницы переходы…
Н. И. Шибаев (?)

КОММЕНТАРИИ

Родился в Константинополе. Отец, Луи Шенье, — коммерсант, доверенное лицо фр. посла в Турции графа дез Адлера, позднее фр. консул в Марокко. Мать, дочь богатого константинопольского антиквара, была воспитана мачехой-гречанкой (отсюда легенда о греческом происхождении поэта). С 1765 г. живет во Франции, сначала в Каркассоне у тетки, а затем в Париже, где учится в Наваррском коллеже. Затем поступает на военную службу, но в 1783 г., не прослужив и года, выходит в отставку. Совершив путешествия по Швейцарии (1784) и Италии (1786), в декабре 1787 г. отправляется в Лондон в качестве личного секретаря фр. посла маркиза де Лаюзерна. В мае 1790 г., в разгар революции, возвращается во Францию, где становится членом клуба фельянов (умеренных конституционалистов) и занимается журналистикой. После свержения монархии 10.VIII. 1792 г. и последовавшей затем расправы над аристократами решает бежать из Франции, однако в середине октября возвращается в Париж и в декабре 1792 г. принимает участие в действиях ‘умеренной партии’, надеявшейся спасти жизнь Людовика XVI. После казни короля тайно поселяется в Версале и живет там в полном уединении. По чистой случайности Шенье был арестован как подозрительное лицо в Пасси, в загородном доме своего знакомого, маркиза де Пасторе. После четырехмесячного заключения казнен за участие в контрреволюционном ‘тюремном заговоре’ (в котором на деле был замешан не он, а его брат Совер). Казнь свершилась 25.VII.1794, за два дня до падения якобинской диктатуры.
При жизни Шенье опубликовал только политическую оду ‘Le Jeu de Paume’ (1791) и памфлетный ‘Hymne sur l’entre triomphale des Suisses rvolts du rgiment de Chateauvieux’ (1792), a также статьи политического характера.
Рукописи Шенье хранились сначала у отца (ум. 1796), а затем у младшего брата Мари Жозефа Шенье (1764—1811), члена Конвента, сочинителя прославленных трагедий (постановка в ноябре 1789 г. его пьесы ‘Charles IX, ou L’Ecole des rois’ воспринималась как революционная акция). Политические разногласия братьев не отразились на их личных отношениях. Тем не менее Мари Жозеф напечатал всего одно стихотворение брата (‘Elgie dans le got ancien’) в 1801 г. и других попыток не предпринимал. Два фрагмента из сочинений Андре Шенье опубликовал в примечании к ‘Gnie du christianisme’ (1802) Шатобриан, еще один фрагмент (из идиллии ‘Le Mendiant’) увидел свет в 1816 г., в сборнике Файоля ‘Mlanges littraires’. В 1819 г. душеприказчик М.-Ж. Шенье историк и филолог П. К. Ф. Дону продал часть рукописей А. Шенье издателям братьям Бодуэн, которые пригласили для их подготовки к публикации литератора Анри де Латуша (см. коммент. на с. 674). Помимо стихов, проданных Бодуэнам, в издание 1819 г. (переизд. 1820, 1822) вошли некоторые стихи, хранившиеся у Совера Шенье, переписанные его рукой и предоставленные им Латушу. Еще несколько стихов из тех, что хранились в семье Шенье, были опубликованы в ‘Revue de Paris’ (дек. 1829, март 1830) и в издании 1833 г. (‘Posies posthumes et indites’). В поле зрения русских поэтов, чьи переводы вошли в наст, изд., были только эти публикации, поэтому более поздних изданий А. Шенье мы не касаемся.
Шенье возлагал надежды прежде всего на описательные поэмы ‘Herms’ и ‘Amrique’, окончить которые предполагал в зрелом возрасте. Однако посмертную славу ему принесли элегии и идиллии (по определению Латуша, сам Шенье называл свои ‘античные’ стихи ‘буколиками’).
Издание 1819 г. стало крупным событием в литературной жизни Франции, однако далеко не все сразу приняли поэзию Шенье. Критиков смутило, во-первых, то, что Шенье широко вводил в стихи устаревшие слова и ‘кальки’ с греческих и латинских конструкций. Во-вторых, Шенье пошел гораздо дальше своих современников по пути обновления александрийского стиха (о сходных попытках в конце XVIII в. см.: Dimoff. T.2. Р. 473—474), благодаря обилию ‘переносов’ стихи его казались ‘странной и отрывистой прозой’ (слова поэта Ш. Луазона). Тем не менее Шенье сразу был признан ‘создателем истинной, образцовой элегии’ (слова В. Гюго).
Тексты печатаются по изд.: Oeuvres compltes d’Andr Chnier. P., 1819, стих., опубликованные после 1819 г., — по первым публикациям. Порядок расположения стихов и жанровые характеристики соответствуют изданию 1819 г. и — для стихов, опубликованных позже, — изданию 1833 г. Латуш иногда исправлял тексты Шенье, боясь шокировать публику непривычным словом или оборотом, наиболее существенные авторские варианты приводятся в комментариях по последнему научному изданию Шенье (Chnier A. Oeuvres potiques. P., 1950), разночтения в пунктуации и служебных словах не оговариваются. В комментариях использованы примечания Л. Бека де Фукьера к изд.: Chnier A. Posies. P., 1872.

IDYLLES. ИДИЛЛИИ

‘ACCOURS, JEUNE CHROMIS…’ — Впервые в примечании к ‘Gnie du christianisme’ (Ч.II. Кн.III. Гл. 6), где Шатобриан писал: ‘Революция отняла у нас человека, обладавшего редкостным даром сочинения эклог, господина Андре Шенье. Мы видели рукописный сборник его идиллий, где есть вещи, достойные Феокрита’. Шатобриан утверждал, что приводит стихи Шенье по памяти, однако точность воспроизведения заставляет предположить, что он имел возможность списать их. Он мог получить тексты от своей возлюбленной, Полины де Бомон, сестра которой была замужем за племянником покровителя Шенье, фр. посла в Лондоне маркиза де Ла Люзерна. В современном издании в соответствии с рукописью последние четыре строки помещены как отдельный фрагмент.
194. Galate — морская нимфа, дочь морского бога Нерея (см.: Овидий. Метаморфозы, XIII, 740—897).
Nre — женское имя, распространенное в античной поэзии (см.: Гораций. Оды, III, 14, 21, Вергилий. Буколики, III, 4, и особенно: Тибулл, Ш, 1 и 2). Обыгрывание звучных имен и топонимов античности — устойчивая черта поэтики Шенье.
Одно из наиболее популярных у русских поэтов стихотворений Шенье. Перевод И. И. Козлова — впервые — Комета Белы. Альманах на 1833 год. СПб., 1833. С.153 (ценз. разр. — 30.Х.1832 г.). Перевод Авр. С. Норова впервые (вместе со стих. ‘Гермиона’) — BE, 1821. No 2. С.108, с подз.: ‘Отрывок’ и подп.: ‘Норов’. Печ. по: НЛ, 1824. No 6. С.95. Перевод Д. П. Ознобишина — СЛ. С. 184. Датируется 1821—1822 гг., так как входит в рукописный сборник Ознобишина ‘Мечты’ (1821—1822, ИРЛИ. Ф.213. No 24). В черновом наброске рецензии на СЛ Пушкин писал, что ‘г-ну Абр. Норову не должно было бы переводить Dante, а г-ну Ознобишину — Андре Шенье’ (Пушкин. T.XI. С.48), однако к данному переводу Ознобишина это замечание вряд ли могло относиться. Перевод В. И. Любича-Романовича — Стих. Василия Романовича. СПб., 1832. С.43. В огл. подзаг.: ‘Идиллия Андрея Шенье’.
L’AVEUGLE. — Впервые — Ch-1819. Пушкинский перевод соответствует первым 26 строкам текста Шенье. Источник — ‘Жизнь Гомера’ псевдо-Геродота.
194. Claros — Клар, город в Греции, где находился храм Аполлона.
Sminthe — Сминфей, ‘истребитель полевых мышей’, культовое имя Аполлона.
Перевод Пушкина впервые — Пушкин А. С. Соч. и письма / Под ред. П. О. Морозова. T.I. СПб., 1903. С. 339. Незаконченный черновой набросок. Датируется 1823 г. Первый перевод Пушкина из Шенье, содержащий вместе с тем и интерпретацию подлинника — попытку выделить и подчеркнуть античную, буколическую основу сюжета (ср. в том же 1823 г. его характеристику Шенье: ‘он истинный грек, из классиков классик <...> От него так и пашет Феокритом и Анфологиею’ — письмо к П. А. Вяземскому от 4.XI.1823 г., Пушкин. T.XIII. C.380—381). Этим замыслом диктуется и выбор гекзаметрической формы, работая над черновиком, Пушкин уделяет особое внимание звучанию стиха. Возможно, что одним из импульсов для перевода стало знакомство с ‘Терентинской девой’ Шенье в переводе Н. И. Гнедича (см. коммент. к этому стих.). См.: Томашевский. С.79, Сандомирская В. Б. // ПИМ. Т.VII. С.167—184.
LYD. — Впервые — Ch-1819. В современных изданиях в соответствии с рукописью два фрагмента, составлявшие это стихотворение, печатаются в составе поэмы из пяти фрагментов. Отрывок, начинающийся словами ‘О jeune adolescent!’, стоял в рукописи в начале, а перед ним рукою Шенье помета: ‘Женщина, поэтесса поет так:’ (Шенье часто делал такие пометы, превращая стихи в реплики собеседников-певцов). Источники: Феокрит. Идиллия II, Вергилий. Энеида, песнь IV, Овидий. Метаморфозы, кн. IV (история нимфы Салмакиды, навязывающей свою любовь Гермафродиту). Первые 8 строк восходят к ветхозаветной Песни песней (I, 5—6).
Перевод А. Г. Ротчева впервые — Галатея, 1829. No 4. С.207. Предназначалось для ‘СЦ на 1827 год’, но 14.XII.1826 г. было ‘решительно’ запрещено петербургским цензурным комитетом. См.: Поэты 1820—30. T.I. С.753.
EUPHROSINE. — Впервые — Ch-1819. Название дано Латушем. В рукописи перед текстом помета: ‘Девочка десяти лет, которую называют ребенком, а она сердится’.
Перевод И. И. Козлова впервые — Утренняя заря. Альманах на 1839 год. СПб., 1839. С.51 (ценз. разр. 15.XI.1838 г.). В: Козлов-1840 подверглось незначительной стилистической правке В. А. Жуковского и получило название ‘Фанни’ (может быть, тоже редакторское). В 1840 г. стих. высоко оценено Белинским (Белинский. T.V. С.77).
Перевод Авр. С. Норова — НЛ, 1824. No 4. С.63.
Перевод В. И. Туманского — впервые — Совр., 1837. Т.8. С.65.
FRAGMENTS D’IDYLLES. ФРАГМЕНТЫ ИДИЛЛИЙ
‘TA, MONT ENNOBLI…’ — Впервые — Ch-1819. Источник — Овидий. Метаморфозы, ГХ, 1—272, высказывалось также предположение, что Шенье опирался на XV книгу ‘Les Aventures de Tlmaque’ (1699) Фене-лона (см.: Cherel A. // Revue d’histoire littraire de France, 1910. P. 372-373). Геракл (другое имя — Алкид) убил посягнувшего на его жену Деяниру кентавра Несса, тот перед смертью посоветовал Деянире собрать его кровь, чтобы превратить в приворотное зелье. В припадке ревности Деянира послала Гераклу хитон, пропитанный кровью Несса, которая, однако, превратилась в яд. Не в силах терпеть боль, Геракл поднялся на гору Эта и взошел на костер, но спустившаяся с неба туча унесла его на Олимп, где он был принят в сонм бессмертных богов.
Перевод А. С. Пушкина впервые — Совр., 1836. T.I. C.191, без подл. Первый набросок стих, сделан еще в 1825 г., окончательная редакция — в 1835 г. Перевод Пушкина, довольно точный формально, меняет концепцию характера героя: Геракл Шенье ожидает смерти как приобщения к богам, Геракл Пушкина ищет в ней освобождения от мучений. Соответственно подчеркнуто и ‘неистовство’ его в припадке безумия. Художественная идея Пушкина восходит не только к Шенье, но и непосредственно к ‘Метаморфозам’ Овидия. См.: Сандомирская В. Б. // ПИМ. Т.VII. С.90—99. Нельзя исключить и побочные художественные ассоциации (напр., с описанием безумия Орландо в XXIII песни ‘Неистового Роланда’ Ариосто, октавы, непосредственно предшествующие этой сцене, Пушкин переводил в
1826 г. — см.: Пушкин. Т.III. С. 14—18). У Ариосто Орландо в безумии вырывает с корнем деревья, чего нет у Шенье, но есть у Пушкина (‘исторгнутые пни’).
‘J’TAIS UN FAIBLE ENFANT…’ — Впервые — Ch-1819. В рукописи с пометой: ‘Юноша скажет так:’. Перевод Д. П. Ознобишина впервые — Урания. С.82.
‘JE SAIS, QUAND LE MIDI…’ — Впервые — Ch-1819. Перевод Е. А. Баратынского впервые — СЛ. С.26, почти одновременно — в СЦ на
1827 год. С.ЗЗО, под загл.: ‘Наяда’. В Баратынский-1827 вошло с подзаг. в огл.: ‘Подраж.<ание> Шенье’. 6.1.1827 г. Вяземский сообщал это стих. А. И. Тургеневу и В. А. Жуковскому: ‘А вот прелесть его, перевод из Andr Chnier’ (Архив бр. Тургеневых. Вып.VI. Пг., 1921. С.57).
203. Склонялся челом, венчанным осокой. — Этот образ в русской поэзии появляется задолго до Шенье. Ср. в ‘Ключе’ (1779) Г. Р. Державина: ‘Седящ, увенчан осокою, / В тени развесистых древес…’. Парафраза этих строк — в стих. А. А. Дельвига ‘На смерть Державина’ (1816): ‘Венчан осокою ручей убежал от повергнутой урны…’ Эти стихи были известны Баратынскому, в 1819 г. жившему вместе с Дельвигом, он воспользовался уже существовавшим образом, переводя Шенье. См.: Вацуро В. Э. // Рус. речь, 1988. No 4. С. 27—29.
‘FILLE DU VIEUX PASTEUR…’ — Впервые — Ch-1819. Примечание Шенье: ‘Увидено и сочинено в Катийоне, близ Форжа, 4 августа 1792 г., и записано назавтра в Гурне’ (Форж и Гурне— местечки в Нормандии).
202. lent — зд. гибкий (отлат. lentus, ср.: Вергилий. Буколики, III, 38).
Перевод В. Г. Бенедиктова — Бенедиктов. ТЛИ. С.395. Датировке не поддается.
(TIR DE MOSCHUS). — Впервые — Ch-1819. Источник — VIII эпиграмма древнегреч. поэта Мосха (II в. до н. э.).
Перевод В. Г. Бенедиктова впервые — Бенедиктов. Т.III. С.394.
LGIES. ЭЛЕГИИ
LGIE V. — Впервые — Ch-1819.
204. …qu’on peut cacher l’amour… — Ср.: Тибулл, I, 8, 1.
Перевод Пушкина впервые — Стихотворения А. Пушкина. СПб., 1826. С.21 (разд. ‘Элегии’). В огл.: ‘Подражание Шенье’. Написано в 1824 г. Эта элегия (возможно, через посредство перевода Пушкина) отразилась в ‘Элегии’ (‘Ты восхитительна! Ты пышно расцветаешь…’, 1829) H. M. Языкова, включившей также мотивы ‘Эвфрозины’.
LGIE XI. — Впервые — Ch-1819.
Перевод И. А. Бека — Совр., 1837. Т.VII. C.326.
LGIE XIII, TIRE D’UNE IDYLLE DE MOSCHUS.— Впервые — Ch-1819. Источник — XVI идиллия Биона (древнегреч. поэта II в. до н. э., современника Мосха), рус. пер. см. в кн.: Античная лирика. М., 1968. С. 259. В изд. 1826 г. (‘Oeuvres posthumes’) с подзаг.: ‘Tire d’une idylle de Bion’, в изд. 1833 г. снова с отсылкой к Мосху. Эта идиллия Биона была популярна во фр. поэзии XVI в., ей подражали поэты ‘Плеяды’ Ронсар (Оды, IV, XX) и Баиф (‘De l’aimable Cypris lumire dore…’). Перевод И. И. Козлова впервые — БдЧ, 1835. Т.12. Отд.1. С.19.
LGIE XIV. — Впервые — Ch-1819. Источники — Гораций. Сатиры (II, 6) и VI послание Буало.
208. Dormir et ne rien faire… — Реминисценция из стих. Лафонтена ‘Epi-taphe d’un paresseux’.
L’pouse de Booz (библ.) — моавитянка Руфь, собиравшая колосья на поле богача Вооза и взятая им в жены.
Joseph qui dans Sichem… (библ.) — Иосиф, сын Иакова и Рахили, братья, пасшие скот в Сихеме, мстя за предпочтение, которое оказывал ему отец, бросили его в колодец.
Rachel… quinze ans d’esclavage… (библ.) — Чтобы получить в жены Рахиль, дочь Лавана Арамеянина, Иаков служил ему дважды по семь лет. В переводе Глебова опущен финал:
Julie, amante faible, et tombe avec gloire,
Clarisse, beaut sainte o respire le ciel,
Dont la douleur ignore et la haine et le fiel,
Qui souffre sans gmir, qui prit sans murmure.
Clmentine adore, me cleste et pure
Qui parmi les rigueurs d’une injuste maison
Ne perd point l’innocence en perdant la raison:
Mnes aux yeux charmants, vos images chries
Accourent occuper ses belles rveries,
Ses yeux laissent tomber une larme. Avec vous
Il est dans vos foyers, il voit vos traits si doux.
A vos perscuteurs il reproche leur crime.
D aime qui vous aime, il hait qui vous opprime.
Mais tout coup il pense, mortels dplaisirs!
Que ces touchants objets de pleurs et de soupirs,
Ne sont peut-tre, hlas! que d’aimables chimres,
De l’me et du gnie enfants imaginaires.
Il se lve, il s’agite pas tumultueux,
En projets enchanteurs il gare ses vux.
Il ira, le cur plein d’une image divine,
Chercher si quelques lieux ont une Clmentine,
Et dans quelque dsert, loin des regards jaloux,
La servir, l’adorer et vivre ses genoux.
В отрывке упомянуты героини романов ‘Julie, ou La Nouvelle Hlose’ Ж.-Ж. Руссо, ‘Клариссы’ и ‘Истории сэра Грандисона’ С. Ричардсона, популярнейших книг преромантической эпохи.
Перевод Д. П. Глебова — Глебов. С. 27, с прим.: ‘Содержание сей элегии почерпнуто мною из А. Шенье, столь рано похищенного у муз, оплакивающих его безвременную кончину. Он погиб во время бывших смятений во Франции. Напитанный чтением древних, Шенье заимствовал всю силу и красоту их творений. Кто не знает его превосходного стихотворения ‘Младая узница’, написанного им в темнице?.. Сия пиэса переведена весьма близко Аб. С. Норовым и заслужила одобрение многих любителей поэзии’ (С. 281). Оригинал интерпретирован Глебовым в духе традиционных для русского сентиментализма руссоистских посланий и освобожден от библейских ассоциаций.
211. И невозвратное еще дарит слезою… — Реминисценция из ‘Сельского кладбища’ Жуковского (‘Дарил несчастных он чем только мог — слезою’).
LGIE XX. — Впервые — Mercure. 1 жерминаля IX года (22.III.1801), за текстом — анонимная заметка: ‘Юноша, автор этих строк, подававший большие надежды на поприще словесности, был убит по приказу революционного суда. <...> Он любил поэзию и посвящал ей свои дни. Рукописи стихов, которые остались от него и которые он не успел перечесть, часто грешат отсутствием правильности и чистоты, но не раз обнаруживают в сочинителе вкус, достойный древних, и поэтический талант’. Затем — в AM, 1802, за текстом — заметка издателя: ‘Этот юноша, кроткий, честный, скромный и общительный, любимый сын достойного и добродетельного отца, рожденный, дабы прославить своими литературными познаниями и талантами имя Шенье, пал жертвой революционной тирании в III году’ (С. 114). Печ. по: Ch-1819.
210. Pleurez, doux Alcyons… — Начало стих, восходит к Катуллу (III, 1— 2). Скорбь об утонувшей девушке — распространенная тема в греческой антологической поэзии.
…Oiseaux chers Thtis… — Ср.: Вергилий. Георгики, I, 399.
Camarine — в древности город на о. Сицилия.
212. …sous le cdre enferm. — Ср.: Еврипид. Алкеста, 160—161.
Et le bandeau d’hymen — вариант первого издателя — М.-Ж. Шенье, в рукописи: ‘Les doux parfums n’ont point coul sur tes cheveux’.
Перевод H. И. Гнедича впервые — ПЗ на 1823 год. СПб., 1823 (ценз, разр. 30.XI. 1822 г). С. 180, с загл.: ‘Терентинская дева. Элегия’. Датировано автором 1822 годом. Это стих, нравилось Пушкину, который писал брату 30. I. 1823 г. из Кишинева: ‘Гнедич у меня перебивает лавочку — Увы, напрасно ждал тебя жених печальный и проч. — непростительно прелестно. Знал бы своего Гомера, а то и нам не будет места на Парнассе’ (Пушкин. Т. XIII. С. 56). Перевод Авр. С. Норова —BE, 1821. No2. С. 106— 108 (вместе со стих. ‘Красавица’, с подп.: ‘Норов’). Перевод И. И. Козлова — БдЧ, 1835. Т. 9. Отд. I. С. 126. В: Козлов-1840. Ч. 2 — незначительная стилистическая правка Жуковского.
LGIE XXIII. — Впервые — Ch-1819 не полностью (без финальных 22 строк). А. А. Ахматова считала эту элегию источником пушкинского стих. ‘Ночь’ (1823), см.: Вопросы лит-ры, 1978. No 1. С. 189.
212. Ah! tantt sur un flanc… une fivre ardente… — Ср.: Овидий. Любовные элегии, I, 2, 1—8.
214. Camille — Камилла, адресат многих любовных элегий Шенье (прототипом ее была креолка Мишель де Бонней, урожд. Сантуари, сестра ‘Эв-харис’, прославленной Бертеном), однако в рукописи этой и некоторых других элегий стоит имя D’z.n. (лицо неустановленное).
Перевод В. Г. Бенедиктова впервые — Бенедиктов. Т. III. С. 400.
LGIE XXXVI. — Впервые без первых четырех строк — в примечании к ‘Gnie du christianisme’ Шатобриана, затем полностью — в Ch-1819. Написано в апреле 1789 г. в Лондоне. Элегия была замечена сразу после выхода ‘Gnie du christianisme’. Стендаль в 1803 г. назвал ее самой трогательной из всех, им читанных, и сравнил с лучшими строками Вергилия (Реизов Б. Г. Стендаль. Годы ученья. Л., 1968. С. 96). В переводе Баратынского опущены 4 начальных и 4 финальных строки:
О ncessit dure! pesant esclavage!
О sort! je dois donc voir, et dans mon plus bel ge,
Flotter mes jours tissus de dsirs et de pleurs
Dans ce flux et reflux d’espoirs et de douleurs!
Il a souffert, il souffre: aveugle d’esprance,
Il se trane au tombeau de souffrance en souffrance,
Et la mort, de nos maux ce remde si doux,
Lui semble un nouveau mal, le plus cruel de tous.
216. …de boire la lie / De ce calice amer… — метафора, восходящая к евангельскому образу чаши как символа скорби и страданий, подобное ‘идущее от библейской мифологии представление чувства как жидкости и переживания чувства в образе чаши, из которой или которую пьет человек’ (Виноградов В. В. Язык Пушкина. М.—Л., 1935. С. 257), характерно для поэзии классицизма и постклассицизма. Ср. у Ламартина в ‘Adieu’ и ‘L’Automne’, написанных до появления сборника Шенье.
…du mpris… qui suit la pauvret — цитата из трагедии Вольтера ‘Mroре’ (Акт II. Сц. 2).
Le fer librateur… Dj frappe… — Рукопись утрачена, по воспоминаниям наследницы Латуша Полины де Фложерг, в ней стояло: ‘Dj le doux poignard… se prsente’.
633. Il a souffert, il souffre… — реминисценция из Лафонтена (Fables, I, XVI).
Перевод Е. А. Баратынского впервые — СЦ на 1829 год. СПб., 1829. С. 46 втор. паг. (ценз. разр. 27.XII. 1828 г.), под загл.: ‘Смерть. Подражание А. Шенье’. О характере переработки текста Шенье Баратынским см.: Фризман Л. Г. // Искусство слова. М., 1973. С. 72—81. Ср. также: Реизов. С. 190—193.
Перевод Н. Д. Иванчина-Писарева — Иванчин-Писарев. С. 163. Первое известное нам обращение к переводу Шенье в России, еще до выхода сборника Латуша (ценз. разр. 19.XII. 1818 г.). Переведено по тексту, процитированному Шатобрианом. См.: Фризман Л. Г. // ВПК. 1976. Л., 1979. С. 144— 146.

FRAGMENTS D’LGIES. ФРАГМЕНТЫ ЭЛЕГИЙ

‘TEL J’TAIS AUTREFOIS…’ — Впервые — Ch-1819. Первая строка восходит, вероятно, к шуточной поэме англ. поэта Мэтью Прайора (1664— 1721) ‘Городская и полевая мышь’ (у Прайора: ‘Such was I — such, by nature, still I am’). В 1750-х гг. поэма переводилась на фр. язык, фраза, употребленная Прайором в пародийных целях, неоднократно варьировалась в англ. и фр. поэзии (см.: Реизов. С. 189).
216. Fanni — В рукописи Laure.
218. Plutus — Плутос, бог богатства, выведенный в одноименной комедии Аристофана, чье творчество Шенье внимательно изучал в связи с собственными драматическими замыслами.
Lyce — Ликей, квартал Афин, по имени которого Аристотель назвал созданную им в 335 г. до н. э. школу философов.
Portique — Портик, школа философов, основанная ок. 300 до н. э. Зеноном из Китиона, его учение получило название ‘стоицизм’ (от греч. stoa — портик).
soins m pl (уст.) — усилия.
Перевод В. И. Туманского впервые — Славянин, 1828. No 21. Отд. II. С. 312, с подп.: ‘Т’ и пометой: ‘1826, Москва’. Впервые атрибутирован Туманскому в изд.: Туманский В. И. Стихотворения (1817—1839). Биогр. очерк Г. А. Милорадовича. СПб., 1881. С. 129—130, вошло в изд.: Туманский-1912. С. 166. Оба издания включают многочисленные произвольные атрибуции, однако в данном случае в пользу авторства Туманского говорит не только инициал ‘Т.’, которым он нередко подписывался, но и помета (см. коммент. к его переводу ‘Гондольер и поэт’), и сам факт обращения к Шенье, которым он в эту пору усиленно интересовался, наконец, вероятная связь стих, с пушкинским ‘Каков я прежде был, таков и ныне я’, с эпиграфом из Шенье ‘Tel j’tais autrefois et tel je suis encor’ (см. коммент. С. Н. Браиловского в: Туманский-1912. С. 366). Стих. Пушкина, последняя редакция которого относится к 1828 г., в автографе озаглавлено ‘Отрьшок из Андрея Шенье’, в печатном изд. в оглавлении подзаг.: ‘Отрывок из Андрея Шенье’. Тем не менее оно не перевод, а совершенно самостоятельное развитие одного из мотивов, едва намеченных у Шенье (поэтому оно и не включено в наст, изд.), возможно, что в нем содержится своеобразный отклик и на элегию ‘Aux deux frres Trudaine’ (элегия XL в Ch-1819), см.: Реизов. С. 188—189. В данном случае существенно, однако, что первоначальный его замысел относится к сер. сентября — началу ноября 1826 г. (Пушкин. Т. III. С. 1174), то есть к тому же времени, что и стих. Туманского, включаясь, таким образом, в круг общих интересов поэтов.
‘PARTONS, LA VOILE EST PRTE…’ — Впервые — Ch-1819. Шенье постоянно помнил, что родился в Константинополе, он звал себя ‘византийским французом’, мечтал побывать на Востоке, обдумывал восточные элегии и изучал книги о Востоке.
Интерпретация Пушкина впервые — MB, 1830. No XI. С. 194, под загл.: ‘Элегический отрывок’ и с датой: ’23 декабря 1829′. Вошло в ‘Стихотворения А. Пушкина’. Ч. III. СПб., 1832. С. 21, подзаголовок ‘Элегический отрывок’ — в оглавлении. Стих. Пушкина — самостоятельная вариация лирической темы, заданной у Шенье. Приводится нами как образец характерной для Пушкина поэтической переработки источника. В стих, прослеживаются автобиографические реалии: в конце 1829 г. Пушкин мучился неопределенностью своего положения, не получая решительного ответа на свое предложение H. H. Гончаровой, в начале 1830 г. он обращается к Бенкендорфу с просьбой о разрешении присоединиться к русской миссии, отправлявшейся в Китай. О соотношении этого стих, с элегией Шенье см.: Losinski G. // Revue de littrature compare, 1937. No 1. P. 57, Громбах С. // Вопросы литературы, 1983. No 4. С. 204—210.
‘TOUT MORTEL SE SOULAGE PARLER DE SES MAUX…’ — Впервые — Ch-1819. Источник, согласно помете самого Шенье, — 67-й фрагмент греч. поэта Каллимаха (310—240 до н. э.), Шенье читал его стихи по изд. 1697 г. с комментариями Шпанхейма. Первая строка восходит к Проперцию (I, 34) и Корнелю ‘Polyeucte’ (Акт I. Сц. 3).
Перевод с подп.: ‘Ш-б-ъ’ (Н. И. Шибаев?) — СЦ на 1832 год. СПб., 1832. С. 154 втор. паг.
‘SANS PARENTS, SANS AMIS ET SANS CONCITOYENS…’ — Впервые — Ch-1819. Написано в Англии зимой 1788—1789 гг. (см.: Dimoff. T. I. Р. 247). Перевод И. И. Козлова (неустановленного времени) впервые — Козлов-1840. Ч. 2. С. 333. Перевод Н. И. Шибаева (?) — Альциона. Альманах на 1831 год. СПб., 1831 (ценз. разр. 17. X. 1830 г.). С. 78 втор. паг. Подл.: ‘Ш-б-ъ’.
‘LA GRCE, LES TALENTS…’ — Впервые — Ch-1819.
222. Thersite — Терсит (Илиада, II, 212—270), иносказательно — злобный и уродливый крикун.
Переводы этого и двух последующих стих. — Бенедиктов. Т. III. С. 397—399.
‘LE COURROUX D’UN AMANT…’ — Впервые — Ch-1819.
‘VIENS PRS D’ELLE AU MATIN…’ — Впервые — Ch-1819. Перевод A. A. Шишкова впервые — MB, 1830. No 12. С. 288, под загл.: ‘Приближься к ней. (Из Андре Шенье)’. Печ. по: Шишков. С. 25.

POSIES DIVERSES. РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

‘PRS DES BORDS O VENISE…’ — Впервые в ‘Mercure du XIXe sicle’ (1826. T. XII. P. 241), под загл.: ‘Vers indits d’Andr Chnier’ (вышло в дек. 1825 г. или янв. 1826 г.) и в ‘uvres posthumes’ 1826 г. (вышли в феврале), затем в сб. ‘Annales romantiques’ (1827—1828). В издания 1833 и 1839 гг. не вошло. В изд. 1874 г. (‘uvres potiques’), подготовленном по рукописям Габриэлем де Шенье, напечатано в более полном виде, чем в первых публикациях, где текст, очевидно, подвергся правке Латуша. Источник, как явствует из пометы самого Шенье, — сонет итальянского поэта Дж. Б. Ф. Цапли (1664—1719), опубликованный в его ‘Стихотворениях’ (Венеция, 1752. Т. 1. С. 29), по мнению Л. Бека де Фукьера, Шенье мог читать эту книгу в Лондоне, поскольку она имелась в библиотеке маркиза де Ла Люзерна (см.: Posies de A. Chnier. P., 1872. P. 427-428).
224. Renaud, Tancrde… Herminie… — персонажи поэмы Т. Тассо ‘Освобожденный Иерусалим’.
Перевод А. С. Пушкина впервые — НА на 1828 год. СПб., [1827]. Кн. IV. С. 53, под загл.: ‘Перевод неизданных стихов Андрея Шенье’. Вошло в ‘Стихотворения А. Пушкина’ (Ч. П. СПб., 1829. С. 102) с тем же подзаголовком в оглавлении. Датировано в черновом автографе 17.IX. 1827 г. Фр. оригинал Пушкин вписал в принадлежавшее ему издание Шенье 1819 г. (ПС. Вып. IX—X. СПб., 1910. С. 192), текст записи соответствует публикации в ‘Mercure du XXe sicle’, сделана она, вероятно, осенью 1826 г. в период общения с В. И. Туманским (см. ниже). Предположения, что Пушкин воспользовался допечатным списком (Сандомирская В. Б. // ПИМ. Т. VIII. С. 103—105, Непомнящий В. С. // Вопросы лит-ры, 1978. No 1. С. 219—220), опираются на неточные сведения о времени первой публикации стихов Шенье (РП. С. 504).
Перевод И. И. Козлова впервые — НА на 1828 год. СПб., [1827]. Кн. IV. С. 54, под загл.: ‘Вольное подражание Андрею Шенье’. Посвящено графине Зинаиде Ивановне Лепцельтерн, урожд. Лаваль, жене австрийского посланника, знакомой Козлова. Напечатано в НА рядом с переводом Пушкина.
Перевод В. И. Туманского впервые — СЦ на 1831 год. СПб., 1830. С. 25. С пометой: ‘1826. Одесса’. Перепечатано с небольшими разночтениями в ЛПРИ, 1835. 9.XI. No 90. С. 719, и ‘Молве’, 1835. No 90. Печ. по: СЦ (авторский текст, сохранившийся и в автографе в составе цензурной рукописи СЦ, — ИРЛИ. Ф. 244. Оп. 8. No 36). Существует предположение, что этот перевод был привезен Туманским в Москву, прочитан в сентябре 1826 г. Пушкину и дал ему ‘толчок к переводу того же стихотворения’ (Туманский-1912. С. 366). Однако в Одессе Туманский в первой половине 1826 г. провел не более трех недель (с начала до второй половины марта), после чего уехал в Ярославец и в Москву (Там же. С. 288—290). Более вероятно, что ‘неизданные стихи А. Шенье’ (название их у Пушкина и подзаголовок у Туманского прямо повторят название первой публикации оригинала) были получены в Москве осенью 1826 г., и здесь с ними познакомились и Туманский, и Пушкин, сделавший с них список. Несомненно, стихи эти были предметом обсуждения во время общения поэтов в Москве (см. в указ. соч. С. Н. Браиловского и В, Б. Сандомирской, Переписка Пушкина. М., 1982. Т. 2. С. 163—165). Туманский интересовался Шенье с 1820 г. и возил с собой томик его стихов, со своими заметками (Начала, 1922. Т. 2. С. 262— 263), однако перевод осуществил уже осенью или зимой 1826 г., когда вернулся в Одессу, оба стихотворения, таким образом, появляются независимо друг от друга. Фразеологические совпадения в них объясняются общностью источника^
‘L’IMPUR ET FIER POUX…’ — Впервые — Ch-1833.
224. …poux que la chvre dsire… — частое в античной поэзии перифрастическое обозначение козла (см., напр.: Феокрит. Идиллии, VIII, 49). Перевод В. Г. Бенедиктовым этого и четырех последующих стих. — Бенедиктов. Т. III. С. 393, 396,-403, 392, 391.
‘TOI! DE MOPSUS AMI!…’ — Впервые — Ch-1833. Написано от лица пастуха, возражающего другому пастуху, сославшемуся в споре на свою дружбу с Мопсом (мастер игры на свирели, выведенный в V эклоге Вергилия).
226. Brcynthe — Берекинф, один из горных хребтов фригийской Иды (в прибрежной Малой Азии).
Hyagnis — Гиагнис, фригиец, изобретатель новых способов игры на флейте (см.: Апулей. Флориды, III), сочинитель гимнов в честь фригийской богини Кибелы (‘матери богов’), которую именовали также Берекинфской богиней.
nerv — зд. в знач. латинского слова semivir (полумужеский), жрецы Кибелы в экстазе нередко оскопляли себя в ее честь.
des fanges du Mandre. — В рукописи: du Sangar au Mandre. Меандр — река в Малой Азии.
Les loges railleurs… — намек на миф о Марсии, сыне Гиагниса, который посмел состязаться в игре на флейте с самим Аполлоном, и бог в гневе содрал с него кожу.
‘TOUT HOMME A SES DOULEURS…’ — Впервые — Ch-1833. 226. Chacun… envie un autre humain… — реминисценция из Лафонтена (Fables, VI, 12).
‘BELLES, LE CIEL A FAIT POUR LES MLES CERVEAUX…’ — Впервые — Ch-1833. Пропуск в 4-й строке заполнен по рукописи в изд. 1874 г.: ‘Les grces badines’. Объяснялся он, очевидно, отсутствием рифмы.
‘OR VENEZ MAINTENANT, GRAVES COMPILATEURS…’ — Впервые — Revue de Paris, 1830, mars. Фрагмент примыкает к наброскам большой сатирической поэмы ‘La Rpublique des Lettres’. В современных изданиях в соответствии с рукописью две первые строки читаются: ‘Or, venez maintenant, graves dclamateurs, / D’almanachs, de journaux savants compilateurs’. Вместо строки точек следуют две строки: Citez de grands noms, pouvantai! des sots, / Aux lourds raisonnements joignez de lourds bons mots’.
228. Assurez que ma Muse est froide… — Ср.: ‘Мизантроп’ Мольера (Акт I. Сц.1).
…ce bon roi de Phrygje. — Фригийский царь Мидас был судьей на музыкальном состязании Аполлона и Марсия (см. коммент. к ‘Toi! de Mopsus ami!’) и предпочел Марсия, за что Аполлон наградил его ослиными ушами. Мидас как олицетворение дурного критика выведен в IX сатире Буало (212—234).

ODES. ОДЫ

LA JEUNE CAPTIVE. — Впервые — Dcade philosophique. 20 нивоза III года (9.1. 1795 г.). По форме (строфика) стих, относится к одам, однако, как сказал Мильвуа в примечании к своей элегии ‘La Nride’, оно ‘окрашено в тона элегии’. Написано в тюрьме Сен-Лазар, рукопись сохранилась у находившегося там вместе с Шенье аббата Меллена. В 1796 г. стих, было перепечатано в AM с примечанием к имени автора: ‘Казнен 7 термидора вместе с несчастным Руше и двадцатью другими узниками тюрьмы Сен-Лазар, также обвинявшимися в подготовке тюремного восстания либо в участии в нем. Андре Шенье было всего тридцать лет. Он много трудился, много писал, но опубликовал очень мало. Поэзия, философия и наука о древностях понесли с его смертью невосполнимую утрату’ (С. 181). Посвящено Эме де Куаньи (1769—1820), в замужестве герцогине де Флери. А. де Виньи в романе ‘Stello’ (1832) канонизировал версию о глубоком чувстве Шенье к Эме де Куаньи, что не вполне соответствовало действительности.
230. Au banquet de la vie… — реминисценция из Жильбера (см. наст. изд. С. 64).
232. Brillante sur ma tige… / Je n’ai vu luire encore… — Ср.: Расин. Esther (Акт I. Сц.5).
Aux douces lois des vers… bouche aimable et nave. — Эти две строки процитировал Пушкин в письме к А. А. Бестужеву от 8.II. 1824 г., рассказывая о создании ‘Бахчисарайского фонтана’ (Пушкин. T.XIII. С.88).
Есть основания предполагать, что стих. ‘La Jeune captive’ было замечено в России еще до выхода издания Латуша — может быть, по перепечатке в AM, известном русским читателям. На это как будто указывают черновые варианты заметки Пушкина ‘<Об Андре Шенье>‘ (1825): ‘Долго он был известен двумя или тремя отрывками в др.<евнем> элегическом роде, Одою Младой Узницы и словами Шатобриана’ (Пушкин. T.XI. С.301), затем, впрочем, Пушкин это указание вычеркнул.
Перевод И. И. Козлова впервые — НА на 1827 год. СПб., 1826. С.46, с подзаг.: ‘Перевод из Андрея Шенье’. Перевод Авр. С. Норова — НЛ, 1823. No 38. С. 187. С подп.: ‘Норов’. Перевод считался удачным (ср. свидетельство Д. П. Глебова в прим. к ‘Elgie XTV’ Шенье). Существует перевод — ‘Молодая узница. (Подражание Андрею Шенье)’, подп.: ‘Г.С***’ — Венок граций. Альманах на 1829 год. М. [1829]. С.34.

IAMBES. ЯМБЫ

IAMBE IV. (‘СОММЕ UN DERNIER RAYON…’) — Впервые — Ch-1819 не полностью. Латуш разделил стих, на две неравные части и дал первой название ‘Iambe IV’, а второй ‘Iambe III’. Судя по рукописи, где на том же листе набросаны стих., далекие по тематике от предсмертных, это стих, написано не в последние минуты перед отправкой на казнь (как считали в первой половине ХГХ в.), а немного раньше. Жанровое определение восходит к античности, когда ямбами называли стих, обличительного (реже элегического) характера с чередованием длинных и коротких строк, написанные ямбом.
Перевод с подл.: ‘Ш-б-ъ’ (Н. И. Шибаев?) — Альциона. Альманах на 1832 год. СПб., 1832. С.68 втор. паг. (ценз. разр. 20.XI.1831).
Шенье Андре
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Стихотворения, Шенье Андре, Год: 1871
  2. Стихотворения, Шенье Андре, Год: 1860
  3. Стихотворения, Теннисон Альфред, Год: 1840
  4. Сплин, Барбье Огюст, Год: 1868
  5. Стихотворения, Хетагуров Коста Леванович, Год: 1901
  6. Стихотворения, Сюлли-Прюдом, Год: 1913
  7. Стихотворения, Гюго Виктор, Год: 1855
  8. Песни славянских народов, Берг Николай Васильевич, Год: 1871
Электронная библиотека