Стихотворения, Парнок София Яковлевна, Год: 1928
Время на прочтение: 5 минут(ы)
С. Я. Парнок
Стихотворения
—————————————————————————-
Царицы муз: Русские поэтессы XIX — начала XX вв. / Сост., автор вступ.
статьи и коммент. В. В. Ученова. — М.: Современник, 1989.
Дополнение по:
Русская поэзия XX века. Антология русской лирики первой четверти века.
OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru
—————————————————————————-
Содержание
Белой ночью
‘Как светел сегодня свет!..’
Фридриху Круппу. Сонет
‘Я не знаю моих предков, — кто они?..’
‘Да, я одна. В час расставания…’
Рондо
‘К чему узор расцвечивать пестро?..’
‘В земле бесплодной не взойти зерну…’
‘Окиньте беглым, мимолетным взглядом…’
‘Скажу ли вам: я вас люблю?..’
Дополнение
В толпе. (Лоза. 1923)
‘И впрямь прекрасен, юноша стройный, ты’. (Розы Пиерии. 1922)
‘Паук заткал мой темный складень’. (Лоза. 1923)
‘Увидеть вдруг в душе другой’. (Лоза. 1923)
Белой ночью
Не небо, — купол безвоздушный
Над голой белизной домов,
Как будто кто-то равнодушный
С вещей и лиц совлек покров.
И тьма как будто тень от света,
И свет — как будто отблеск тьмы.
Да был ли день? И ночь ли это?
Не сон ли чей-то смутный мы?
Гляжу на все прозревшим взором,
И как покой мой странно тих,
Гляжу на рот твой, на котором
Печать лобзаний не моих.
Пусть лживо нежен, лживо ровен
Твой взгляд из-под усталых век, —
Ах, разве может быть виновен
Под этим небом человек!
* * *
Как светел сегодня свет!
Как живы ручьи живые!
Сегодня весна впервые,
И миру нисколько лет!
И этот росток стебля
Воистину первороден,
Как в творческий день господен,
Когда зацвела земля.
Всем птицам, зверям и мне,
Затерянной между ними,
Адам нарекает имя, —
Не женщине, а жене.
Ни святости, ни греха!
Во мне, как во всем, дыханье,
Подземное колыханье
Вскипающего стиха.
Фридриху Круппу
СОНЕТ
На грани двух веков стоишь ты, как уступ,
Как стародавний грех, который не раскаян,
Господней казнию недоказненный Каин,
Братоубийственный, упорный Фридрих Крупп!
На небе зарево пылающих окраин.
На легкую шинель сменяя свой тулуп,
Идет, кто сердцем щедр и мудро в речи скуп, —
Расцветов будущих задумчивый хозяин…
И ядра — дьявола плуги — взрывают нови,
И севом огненным рассыпалась шрапнель…
О, как бы дрогнули твои крутые брови
И забродила кровь, кровавый чуя хмель!
Но без тебя сверкнул, и рухнул, и померк
Тобой задуманный чугунный фейерверк.
* * *
Я не знаю моих предков, — кто они?
Где прошли, из пустыни выйдя?
Только сердце бьется взволнованней,
Чуть беседа зайдет о Мадриде.
К этим далям, овсяным и клеверным,
Прадед мой, из каких пришел ты?
Всех цветов глазам моим северным
Опьянительней черный и желтый.
Правнук мой, с нашей кровью старою,
Покраснеешь ли, бледноликий,
Как завидишь певца с гитарою
Или женщину с красной гвоздикой?
* * *
Да, я одна. В час расставания
Сиротство ты душе предрек.
Одна, как в первый день создания
Во всей вселенной человек!
Но, что сулил ты в гневе суетном,
То суждено не мне одной, —
Не о сиротстве ль повествуют нам
Признанья тех, кто чист душой?
И в том нет высшего, нет лучшего,
Кто раз, хотя бы раз, скорбя,
Не вздрогнул бы от строчки Тютчева:
‘Другому как понять тебя?’
Рондо
Ужель конец? Глаза ненасытимы,
Уста мои ненасытимей глаз,
Сама судьба им указала вас,
Но лишь мгновенье пробыли одни мы.
Ужель последним будет первый раз?
Молчание — не тот же ли отказ!
Я не молю, мой друг неумолимый,
Но как, тоскуя, не спросить хоть раз:
Ужель конец?
Вы, для других мне изменив проказ,
От уст моих к другим устам гонимы,
Кому сквозь смех вверяете рассказ
О том, как друг вас любит нелюбимый?
Ужель последний возвещен мне час?
Ужель конец?
* * *
К чему узор расцвечивать пестро?
Нет упоения сильней, чем в ритме.
Два такта перед бурным болеро
Пускай оркестр гремучий повторит мне.
Не поцелуй, — предпоцелуйный миг,
Не музыка, а то, что перед нею, —
Яд предвкушений в кровь мою проник,
И загораюсь я и леденею.
* * *
В земле бесплодной не взойти зерну,
Но кто не верил чуду в час жестокий? —
Что возвестят мне пушкинские строки?
Страницы милые я разверну.
Опять, опять ‘Ненастный день потух’,
Оборванный пронзительным ‘но если!’.
Не вся ль душа моя, мой мир не весь ли
В словах теперь трепещет этих двух?
Чем жарче кровь, тем сердце холодней,
Не сердцем любишь ты, — горячей кровью
Я в вечности, обещанной любовью,
Недосчитаю слишком много дней.
В глазах моих веселья не лови:
Та, третья, уж стоит меж нами тенью.
В душе твоей не вспыхнуть умиленью,
Залогу неизменному любви, —
В земле бесплодной не взойти зерну,
Но кто не верит чуду в час жестокий?
Что возвестят мне пушкинские строки?
Страницы милые я разверну.
* * *
Окиньте беглым, мимолетным взглядом
Мою ладонь:
Здесь две судьбы, одна с другою рядом,
Двойной огонь.
Двух жизней линии проходят остро,
Здесь ‘да’ и ‘нет’ —
Вот мой ответ, прелестный Калиостро,
Вот мой ответ.
Блеснут ли мне спасительные дали,
Пойду ль ко дну, —
Одну судьбу мою вы разгадали,
Но лишь одну.
* * *
Скажу ли вам: я вас люблю?
Нет, ваше сердце слишком зорко.
Ужель его я утолю
Любовною скороговоркой?
Не слово — то, что перед ним:
Молчание минуты каждой,
Томи томленьем нас одним,
Единой нас измучай жаждой.
Увы, как сладостные ‘да’,
Как все ‘люблю вас’ будут слабы,
Мой несравненный друг, когда
Скажу я, что сказать могла бы.
ПРИМЕЧАНИЯ
ПАРНОК Софья Яковлевна (1885-1933). Русская советская поэтесса.
Печататься начала в 1906 г. Примыкала к группе ‘Лирический круг’.
Первый сборник ее стихов вышел в 1916 г. В дальнейшем поэтические
сборники ‘Лоза’, ‘Музыка’, ‘Вполголоса’ выходили в 1923, 1926 и 1928 гг.
Выступала как литературный критик под псевдонимом Андрей Полянин и как
переводчик Р. Роллана, Ш. Бодлера, М. Пруста и др.
Тексты печатаются по изд.: Парнок С. Стихотворения. Пг., 1916.