Стихотворения, Наседка-Шевелев Иван Васильевич, Год: 1660
Время на прочтение: 19 минут(ы)
Иван Шевелев-Наседка
Стихотворения
—————————————————————————
Виршевая поэзия (первая половина XVII века)
М., ‘Советская Россия’, 1989.- (Сокровища древнерусской литературы).
—————————————————————————
СОДЕРЖАНИЕ
Из ‘Изложения на люторы’
Написание о лютом враге Мартине
О римских и латынских папежах
Из ‘Изложения на люторы’
Дива убо есть велика та палата видети {1},
Христианом же истинным зело ю достоит ненавидети.
Златом убо и сребром много устроена телеснаго та,
В них же тайна блудная вся открыта срамота,
Их же блудным рачителем в виде зрети утешно,
Конец же зрения есть мучение вечно безутешно.
В толику убо гордость король он Христианус {2} произыде,
Яко же и сатана на северныя горы мыслию взыде:
Горе убо устроил двоекровную палату,
Долу же под нею двоеимянную ропату,
И по-лютерски нарицают их две кирки {3},
По-русски же видим их: отворены люторем во ад две Дирки,
Горе убо устроен в палате блуда и пианства стол,
Долу же под ним приношения пасения их на божий престол,
Горе бо в палате бесование земное,
Долу же в кирке приношение, по их, небное.
Многих же вводят в кирку ту смыслу королевску дивитися,
Велеумным же мужем не подобает безумию их дивитися:
Явный бо той есть враг божий,
Иже возвысился на образ божий.
Нигде убо в них и инде не видети написанных образов божиих,
Яко же дивным письмом в тех дву кирках не божиих,
И не на поклонение святыя иконы добротою в них воображены,
Но в урок христианом, святых икон поклонником, предложены.
Поне же в выспрь убо над самем тем престолом
королевское место,
Долу же под ним образу божию отнюдь быти не место.
Аще бо горе бесованию быти пиршественному,
То отнюдь невозможно быти доле возношению божественному.
И естеством Благий вся терпит до конца,
Не кающихся же о сем имать мучити без конца.
И о сем не бывшим тамо православным христианом
греческого закона несть ведомо,
Ныне же буди всем православным христианом о их
злочестии сведомо,
Яко во всем господне учение отвергоша.
Написание о лютом враге Мартине {1},
в лепоту рещи — о блядивом сыне,
иже вся своя ереси в все концы ввел
и всех их во дно адово свел
Еще же рцем о нем, прелютом враге креста Христова,
Недостоин бо окаянный благодатнаго слова.
За свое злое еретическое учение
Поверг себя в тартар в вечное мучение.
Того ради проклят и препроклят от всех человек
В нынешний настоящий и будущий век.
Превратил бо, окаянный, християнскую веру
На свою проклятую еретическую меру,
Не у нас же зде, у провославных,
Но у отступлших от нас не веема от лет давных.
Обрете окаянный слабых и нетвердых людей,
Яко же сатана — беззаконных июдей,
И вниде в них злым своим бесовским коварством,
Улови Июду неправедным богатством.
И возмути их на самого господа нашего Иисуса Христа,
Ему же покланяется всякая православная верста.
Они же, злодеи, самого творца своего и бога распяша
И сами себе, окаяннии, связаша.
Тако же и окаянный Мартин вниде во вся немецкия люди
И сотвори их, злодей, аки песьи груди,
И улови их и прелсти на своя злыя дела,
И та ево злая прелесть всех с ума свела.
Они же уязвившеся своими сердцы на его прелесть,
Того ради вси поидоша во адову челюсть.
И вси утвердишася на его злом учении,
За что и ныне обретаются в мучении.
Мы же, православнии, держим свою правую веру неизменно,
Да будет всем верующим несуменно,
Яко вера наша христианская сый столп водружена
И от самого господа нашего Иисуса Христа и от святых
его апостол предана,
И потом от святых вселенских соборов утвержена,
И яко на основании твердем укреплена.
Аще и прелютый враг, Мартин, такову прелесть учинил,
И злый ученик его Калвин {2} тако же превратил.
Мнелися, злодеи, веру християнскую развратити,
Ино несть мощно адовым вратам церковь божию затворити.
Основана бо паки на камени твердом
И на всяком сердце милосердом.
Силен убо есть господь — не даст грешным жезла на свои
жеребьи {3},
И созжет нечестивых аки предилныи изгреби.
Токмо окаянный во уме своем мнелися
И своею неблагодарною мыслию прелися,
И, завидев друг друга, един единаго…
Да не ведет в конечную беду,
И поставиша его пред людми на среду,
И сожогша его на месте, глаголемом <Же>неве. {4}
И тако испусти живот свой в такове гневе.
И потом насташа Михаила Сведа ученицы
И начаша учити западныя и полуночныя концы.
И первие окаяннии нарекошася иконоборцы.
И всякаго нечестия и беззакония единодворцы,
И самаго сатаны истинные угодницы,
И всего християнскаго закона расколницы.
В лепоту убо рещи, антихристов предтеча,
Словеса бо его, злодея, бывают аки бранная сеча.
У нея же во время роду многи главы кладутся,
Тако же и от таковаго ради врага бесчисленный души
во ад несутся.
Развратил бо тако окаянный весь християнский закон.
Просто же молвити, аки водный зверь дракон,
Иже самый диявол, сатана имянуется,
И яко велия гора в море волнуется,
Иже всем сущим в водах царь нарицается.
Такоже и тот окаянный Мартин во всех немцах прославляется,
Яко же и выше речей, за еретическое то злое составление
И за бесчисленное душам человеческим погубление.
Явися злодей се бо настоящий седмыя тысящи лет,
Учинися в ней таковый злый навет,
Во втором сте четыредесят в седмое лето
Таковое злое умышленное дело доспето.
И научи себе злаго того ученика Калвина,
Его же, злодея, учение сладко яко осина,
Аще учеником его, калвинцем, сладко мнится…
Занеже тако же веру християнскую развратил
И всех же злому и богомерскому тому делу научил.
Имел у себя друга, зовома Михаила Сервета,
Того же одного дияволскаго совета,
Понеже инии ученицы их злии начашася быти
И тако же своим еретичеством людей губити,
Всех же их имена не у время написати,
Токмо подобает их проклятию предати.
И тех немец тем своим еретичеством людей губити прелстиша.
И свое еретичество до конца в них вкорениша.
Паче всех един Мартин славою своею обносится,
Яко брат его, диявол, егда по воздуху носится,
И на земли, ходя, человеки прелщает,
Тако же и он, окаянный, всех своими прелестми уловляет.
О злых же прелестех его впреди да скажется,
Всяк убо лютор пленицами своими да свяжется,
Но верующих въ его проклятое предание
И отложших от себе вечное надежное упование.
Аще и мнятся окаяннии прямы пред богом быти,
И милость его и щедроты к себе получити,
Паче же рещи в геену огненную внити
И тамо со отцем своим, сатаною, жити.
Понеже веруют тому злому еретическому учению,
Того ради вси отходят к вечному мучению.
Мы же, православнии, истиннии християне,
Крещены есмы в божественней бане.
Аще пред своим творцем и богом и согрешаем,
Но, кающеся, грехов своих милости от него себе чаем,
Негли нам грешным подает свое милосердие
И отимет от нас всякое наше жестосердие.
Той же окаянный Мартин отвергся нашея православныя веры,
И возлюби, злодей проклятый, все бесовския меры,
И своя проклятыя в богомерския законы уставил,
И божественную благодать от себя оставил,
И всех западных немец еретичеством своим прелстил,
И души их и ум в конец, злодей, оболстил,
И всех же с собою во дно адово и лютыя муки свел,
И тем себе с ними вечное жилище обрел,
И даже и до днесь своим еретичеством со истинного пути
сводит
И яко во тме или во мраце всяк лютор от него ходит.
И несть убо дивно, яко от безумных сия творят,
Дивно же и предивно, яко и от премудрых тут же зрят,
И предаются в ту проклятую латинскую веру,
И любят тое богоненавистную меру,
И нарицают того Мартина мудрым учителем,
По нашему же достоит цареши злым губителем,
Понеже злодей бесчисленныя души погубил,
И всех с собою в различныя муки вселил.
И был окаянный по их языку зовом кординал,
Воистинну неложно, божественныя благодати отпал.
Нашим же диалектом зовом митрополит,
Ныне, рещи, во дне адове связан сидит.
Паче же рещи, яко зловонный сосуд мутныя воды налит.
Тако же естественную нужду уставил, иже несть мощно
человеку пити,
Токмо достоит ю в скверный места пролити,
И самех бессловесных достоит ею напоити
За его многоскверная и пагубная учения,
Занеже всех ввел в лютая мучения.
Нецыи и бывают в православном рождении
И по его прелести вручаются от правыя веры во отвержение,
И туда же паки, в лютая мучения, грядут,
И души свои за него, окаяннаго, напрасно кладут,
Понеже проклятый устав его от бога отриновен
И от православный нашея веры отлучен.
И за то, окаянный, от всех провославных християн проклят.
Кто же от таковаго лютаго врага и не воздохнет,
Зря его на таковую лютую нечеловеческую прелесть?
Понеже верующий в него вси идут во адову челюсть.
И не токмо от единых руских християн,
Но и разных многих стран.
Паче же от вселенских четырех патриарх,
Того ради окаянный до конца бых яко прах,
И анафеме, окаянный и злонравный, предан до конца,
И ныне пребывает у сатаны, своего отца.
Идеже вкратце рцем о его злом умышлении
И християнскаго нашего закона развращении.
Своей паки прелести всех научил
И нашу православную веру развратил.
Ея бо нам дал есть Христос, вечную надежду,
Мы же имеет ю яко нетленную одежду.
Паче же паки одеваеми ею яко драгими покрывалы,
И отторгаем от себя мусикийския кимвалы. {5}
Еще, проклятый и неблагодатный,
И от самого отца своего, сатаны, званный,
Не убояся ни устыдеся и на крест господень хулу нанести,
Его же господь учини в великой своей чести.
И паки его господь в великую славу свою нарече,
Тогда убо ис нречестных его ребр кровь и вода истече.
Сего ради смерть и ад разрушен бысть
И погибе тогда до конца адова корысть,
И пламеное оружие разбойнику плещи нодаде,
Тем господь, праведное солнце, разбойника в рай введе,
Знамение нам честнаго своего креста обеща
И явити его славою своею веща.
Той же Лютор Мартин хулным своим языком,
Яко бы некоторым змииным зыком,
Не бойся, злодей, виселицею его нарицая,
Тем, окаянный, сам себе во огнь вечный вметая,
Не токмо бесчестити и гнушатися его повеле,
Но, аки лютый зверь, усты своими нань возреве.
И что будет злейши того бесовскаго умышления
И пречистыя богоматере и надежди нашея досаждения?
Богородицею ея, окаянный и проклятый, не назва,
Но просто, лютый и богоненавистный, Мариею прозва.
Пост же и воздержание и поклоны отверже
И паки сам себе во огнь геенский вверже.
О нем же из давних лет пророк изрек {6}