ПОГИБШАЯ ЛЮБОВЬ
ПОГИБШАЯ ЛЮБОВЬ
ИЗЪ ГЕЙНЕ.
‘Русскій Встникъ’, No 3, 18971
Ночь на берегу
Ночь на берегу
Стихотворения, Гейне Генрих, Год: 1871
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Ты сіяешь въ алмазахъ, какъ въ звздахъ полнота,
Твое — чего жаждетъ хлопочущій свтъ!
Прозрачнй а глубже небесъ твои очи —
Чего жь, дорогая, чего еще нтъ!
Дорогая! я звуками псень волшебныхъ
Про чудныя очи наполнилъ весь свтъ!
И въ дивныхъ тхъ псняхъ ты будешь безсмертна —
Чего жъ, дорогая, чего еще нтъ!
Т любимыя очи, т очи родныя
Забытъ весь мятущійся не далъ мн свтъ!
Сгубила меня ты очами своими —
Чего жъ, дорогая, чего еще нтъ!
М. В. ПРАХОВЪ.
Беззвздна холодная ночь.
Море кипит, и над морем,
Ничком распластавшись, на брюхе лежит
Неуклюжею массою северный ветер.
И таинственным, старчески сдавленным голосом он,
Как разыгравшийся хмурый брюзга,
Болтает с пучиной,
Поверяя ей много безумных историй,
Великанские сказки с бесконечными их чудесами,
Седые норвежские сказки,
А в промежутках грохочет он с воем и смехом
Заклинанья из Эдды,
Изречения рун,
Мрачно суровые, волшебно могучие…
И белоглавые чада пучин
Высо ко кидаются вверх и ликуют
В свом упоении диком.
Меж тем, по низкому берегу,
По песку, омоченному пеной кипящей,
Идт чужеземец, с душой
Ещ более бурной, чем вихорь и волны.
Что он ни сделает шаг,
Взвиваются искры, ракушки хрустят.
Закутавшись в серый свой плащ,
Он быстро идт во мраке ночном,
Наджно свой путь к огоньку направляя,
Дрожащему тихой, приветною струйкой
Из одинокой рыбачьей лачужки.
Брат и отец уехали в море,
И одна-одинешенька дома осталась
Дочь рыбака.
Чудно прекрасная дочь рыбака,
У очага приютившись,
Внемлет она наводящему сладкие грзы
Жужжанью воды, закипающей в старом котле,
Бросает трескучего хворосту в пламя
И раздувает его.
И красный огонь, зазмеившись и вспыхнув,
Играет волшебно красиво
На милом, цветущем лице,
На нежных, белых плечах,
Стыдливо глядящих
Из-под грубой, серой рубашки,
И на хлопочущей маленькой ручке,
Поправляющей юбку
У стройного стана.
Вдруг дверь растворяется настежь
И входит ночной чужеземец,
С ясной любовью покоятся взоры его
На девушке белой и стройной,
В страхе стоящей пред ним,
Подобно испуганной лилии.
Бросает он наземь свой плащ,
Смется и так говорит:
‘Видишь, дитя, я слово держу —
Являюсь, и вместе со мною приходит
Древнее время, когда вековечные боги
Сходили с небес к дочерям человеков
И дочерей человеков в объятья свои заключали,
Зачиная с ними могучие,
Скиптроносные царские роды
И героев, чудо вселенной.
Полно, однако ж, дитя, дивиться тебе
Божеству моему.
Свари мне, пожалуйста, чаю, да с ромом.
На дворе было холодно нынче,
А в стужу такую
Зябнем и мы, вековечные боги,
И легко наживаем божественный насморк
И кашель бессмертный’.