Стихотворения, Фонвизин Павел Иванович, Год: 1764
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Павел Фонвизин
Стихотворения
Оригинал здесь — http://www.poesis.ru/poeti-poezia/fonvizp/frm_vers.htm
Содержание
Элегия
Эпиграмма
Портной и обезьяна (Баснь)
Музыка
Элегия
Какой готовится удар меня сразить?
Или судьба мой век тем хочет прекратить,
Что все жестокости на одного сбирает,
С любезною меня навеки разлучает?
Велит покинуть ту, кто жизни мне миляй,
Велит покинути как можно мне скоряй.
Я духом по тебе теперь изнемогая,
Лишаюся тебя навеки, дорогая:
Лишаюся всего, что в жизни мило мне,
А ты останешься в приятной сей стране,
С которою теперь навеки я прощаюсь,
Котору зреть опять совсем отчаиваюсь.
Возможно ль было то тогда мне вобразить,
Что тщилась нас судьба с тобою разлучить,
Когда приятности несчетны мы вкушали,
Как оба равной мы любовию пылали?
Не мыслив ни о чём, свидания я ждал
И только зреть тебя по всякий час желал.
Иное в мыслях мне ничто не вображалось,
И сердце страстию тем боле наполнялось.
Несчастия сего предвидеть я не мог,
Когда сильней меня любовный пламень жёг.
Но ах! К несчастию, в приятное то время
Готовилося мне ужаснейшее бремя.
Судьба, завидуя спокойной жизни сей,
Мой прекращает век жестокостью своей,
Тебя лишиться мне навек определила
И дни оставшие в слезах провесть судила.
Кому я жалобы свои могу принесть?
И кто за смерть мою ей сделать может месть?
Сколь ни несносно мне с тобою разлучаться,
Однако принужден судьбе повиноваться.
Не думай, чтоб ещё на свете мог я жить,
Когда могла судьба навеки той лишить,
Которая во всём участье принимала,
Кто все мои беды своими почитала.
Возможно ли сего несчастья больше ждать?
И можно ли меня чем боле наказать,
Когда, лишив приятств, забав и утешенья,
Оставить вместо их жестокие мученья?
Но как бы жестока разлука ни была
И сколько б грудь мою тоскою ни рвала,
Не может уж любви моей к тебе разрушить:
Я клятвы не могу тебе своей нарушить.
Несносно мне, что я тебя не стану зреть,
Но верь, что буду той любовию гореть,
В которой до сего к тебе не пременялся,
И век, кроме тебя, никем я не пленялся.
Одна владела ты и днесь владеешь мной,
Я сердца своего не поручал иной.
К тебе одной оно вовек пребудет страстно:
Тебе одной оно век, стало быть, подвластно.
Не думай, чтоб могло меня что веселить,
Когда с тобою я в разлуке буду жить.
Недолго дни мои оставшие продлятся,
Не буду более я смерти устрашаться,
Которой я тогда страшился и робел,
Как жизнь приятную с тобою вместе вел.
Но, ах! лишаяся любви моей предмета,
Скончаю бедну жизнь и удалюсь от света.
Век бедный прекратя, разлуку я снесу
И жизнь своей любви на жертву принесу,
Оставя по себе одно воспоминанье,
Что для одной тебя я кончил век в страданье.
А ты за то на гроб хоть мысленно взгляни
И верность тем мою к себе воспомяни.
<1764>
Эпиграмма
Олени всякий год рога переменяют,
А у Клитандера по всякий день взрастают.
<1764>
Баснь
Портной и обезьяна
Был некто из портных искусный человек,
Искусство в воровстве портные почитают,
А иначе они портным не называют,
Портной мой крал весь век.
Каким-то случаем достал он обезьяну,
Купил или украл, я спрашивать не стану.
Довольно мне того, что он её имел,
И, сделав ей кафтан, мартышку приодел.
Гордясь, мартышка в нём портного дух пленяет,
Портной и день и ночь мартышку лобызает,
Покинув ремесло, он только лишь зевает
И все веселие свое считает в ней,
Зовя её всегда любезною своей.
Что нажил ремеслом, что крал он без разбору,
Лишь только б нравилось его завистну взору,
То всё он полагал к мартышкиной красе,
Которая ему приятней всех казалась,
Которую любя, пренебрегал он все,
Чем вся его семья весь век бы пропиталась.
Мартышка так жила, нельзя как лучше жить,
Мартышку все в дому старалися любить
Во угождение искусному портному,
Который своему хозяином был дому.
Что нам приятнее на свете сем всего,
Обыкновенно мы лишаемся того.
Так точно с честным сим портным тогда случилось,
Несносное ему несчастье приключилось:
Болезнь мартышкина с ума его свела
И к совершенному несчастью привела.
Мартышка умирает
И жизнь свою кончает.
Веселье все его с мартышкой погибает.
‘Что делать, — говорит, — когда несчастлив я,
Теперь уж кончится утеха вся моя’.
Мартышка жалоб тех нимало не внимает
И, страждя долго, дух последний испущает,
Оставя в праздности портного по себе,
Который стал пенять за смерть её судьбе.
И жалобы свои он к небу воссылает,
Виною смерти сей себя он признавает.
‘Конечно, — говорит, — за то наказан я,
И отнята за то утеха вся моя,
Что всё имение мне воровством досталось,
Что я у всякого кафтана крал сукно,
И кражу ту я клал отчасти на вино,
А прочее моей мартышке оставалось.
Конечно, от того мартышка умерла,
Которая одна утехой мне была.
Я стану честно жить и красть уж перестану,
Опять примуся шить.
О! если б не украл я эту обезьяну,
Мне было бы ещё чем дом свой прокормить’.
Ты поздо воздыхать теперь уже хватился,
И поздо уж теперь не хочешь воровать.
Когда б чужого ты добра не льстился взять,
То б и с богатством ты мартышки не лишился.
<1764>
Музыка
Приятна песнь та, что Клориса воспевала,
Нередко разум мой и сердце вспламеняла.
Но ежели бы к ней стакан с вином звенел,
За совершенную б музыку я почел.
<1764>
Поэты XVIII века. Т.1, Советский писатель. Ленинградское отделение. 1972