Стихотворения, Фигнер Вера Николаевна, Год: 1897

Поэзия
Время на прочтение: 24 минут(ы)
Скачать в PDF
В. Н. Фигнер
Стихотворения
—————————————————————————-
Поэты-демократы 1870-1880-х годов.
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.
Л., ‘Советский писатель’, 1968
Биографические справки, подготовка текста и примечания В.Г. Базанова,
Б.Л. Бессонова и А.М. Бихтера
OCR Бычков М.Н mailto:bmn@lib.ru
—————————————————————————-
СОДЕРЖАНИЕ
Биографическая справка
169. Лопатину (‘Нам выпало счастье-все лучшие силы…’)
170. Тук-тук
171. Памяти Баранникова
172. ‘Прощальный взгляд сестры любимой…’
173. Розы
174. Матери
175. Старый дом
176. Колыбельная песнь
177. Соседу
178. Сестре
179. ‘Уж двадцать месяцев в тюрьме…’
180. ‘День-деньской за работой сидишь…’
181. Л. А. Волкенштейн
182. ‘Солнца луч золотой…’
183. ‘В казарме этой, всем постылой…’
184. ‘Когда нахлынувшие воды…’
185. ‘Мне дерево мнится в лесу иногда…’
186. Морозову
187. ‘Словно осенний туман надо мной…’
188. ‘Когда в неудачах смолкает борьба…’
189. ‘Когда мы летнею порою…’
190. Весна
191. ‘Склонясь задумчиво, рукой…’
192. ‘Когда в неволе мы порою…’
193. ‘На небе солнышко играет…’
194. Ашенбреннеру
195. Похитонову
196. Лопатину (‘Ах, поверишь ли ты, что от шутки порой…’)
197. Морозову
198. ‘Когда свою мысль облекаешь…’
199. ‘Порой в тоскливую неволю,..’
200. И. Л. Манучарову
201. Яновичу
202. ‘Пали все лучшие… В землю зарытые…’
Вера Николаевна Фигнер родилась в Мамадышском уезде Казанской губернии
7 июля 1852 года в дворянской семье. Отец ее служил лесничим, а после 1861
года — мировым посредником. Семейный быт родителей отличался простотой и
демократичностью. Из шестерых детей три сестры — Вера, Лидия и Евгения —
стали революционерками, младшая Ольга последовала за мужем в сибирскую
ссылку.
Детские годы Веры Фигнер прошли в имении родителей. Одиннадцати лет она
поступает в женский Казанский Родионовский институт, где учится шесть лет
(1863-1869) в обстановке закрытого учебного заведения. Самостоятельное
чтение оказывает глубокое воздействие на духовное развитие воспитанниц.
Неизгладимое впечатление произвела на 15-летнюю девочку поэма Некрасова
‘Саша’.
Два года после окончания института Вера Фигнер вновь живет в деревне,
именно в это время происходит быстрый рост ее общественных, а затем и
политических интересов. Вера Фигнер решает стать врачом. В России это было
невозможно, и в 1872 году она вместе с мужем (А. В. Филипповым) и сестрой
Лидией уезжает за границу, где учится на медицинском факультете Цюрихского и
Бернского университетов в Швейцарии. Там она вступает в кружок ‘фричей’ (по
имени квартирной хозяйки русских студенток), возглавлявшийся С. И. Вардиной
и вскоре становится членом тайного революционного общества. В 1875 году, не
закончив медицинского образования, за полгода до получения диплома, Вера
Фигнер возвращае тся в Россию, еще ранее порвав с мужем, не сочувствовавшим
ее идейным стремлениям.
Возвращение в Петербург совпадает с твердо принятым решением: ‘К ноябрю
1876 года все мои житейские расчеты были кончены. Над прошлым был
бесповоротно поставлен крест. И с 24 лет моя жизнь связана исключительно с
судьбами революционной партии’. {Вера Фигнер, Запечатленный труд.
Воспоминания в двух томах, т. 1, М., 1964, с. 136.}
В 1878 году Вера Фигнер вступает в народническую организацию ‘Земля и
воля’, а после разделения ‘Земли и воли’ на две организации (‘Народная воля’
и ‘Черный передел’) становится членом Исполнительного комитета ‘Народной
воли’. С 1879 по 1881 год она принимает непосредственное участие в
подготовке и проведении, террористических актов, осуществляемых ‘Народной
волей’. Является одним из организаторов покушения на Александра II.
После 1 марта 1831 года и до своего ареста, в период полного разгрома
организации, Вера Фигнер остается, по существу, единственным членом
Исполнительного комитета, продолжающим борьбу и пытающимся воссоздать
организацию в неимоверно трудных условиях нелегального существования.
Выданная предателем Дегаевым, Вера Фигнер была арестована в феврале
1883 года. Арест ее вызвал ликование в правительственных кругах. Александр
III, получив известие об этом, сказал: ‘Слава богу, эта ужасная женщина
арестована!’ {Вера Фигнер, Запечатленный труд, т. 1, с. 361.} После двадцати
месяцев предварительного заключения в Петропавловской крепости состоялся
суд. Подсудимая была приговорена к смертной казни, замененной пожизненной
каторгой.
В 1884 году Веру Фигнер отправляют в Шлиссельбургскую крепость, где она
провела 20 лет в одиночном заключении. Вышла из тюрьмы по амнистии в 1904
году. Отбыв срок поселения, она получает возможность выехать за границу
(1906-1915).
После Октябрьской революции Вера Фигнер целиком посвящает себя
литературной деятельности. Она умерла 15 июня 1942 года в возрасте девяноста
лет.
Почти все стихотворения Веры Фигнер создавались ею в одиночной камере
Шлиссельбургской крепости {Там же были задуманы написанные после
освобождения мемуары ‘Запечатленный труд’ (1913-1927) — значительный
документ истории освободительной борьбы в России, переведенный на многие
европейские и другие языки.} и потому они, за редким исключением, не попали
в печать 1880-1890-х годов. Единственным изданием стихотворений Веры Фигнер
был небольшой сборник ‘Стихотворения’ (СПб., 1906). В советское время дважды
при жизни революционерки было издано Полное собрание ее сочинений (тт. 1-6,
М., 1928 и тт. 1-7, М., 1932). Стихи помещены в четвертом томе.
169. ЛОПАТИНУ
Нам выпало счастье — все лучшие силы
В борьбе за свободу всецело отдать…
Теперь же готовы мы вплоть до могилы
За дело народа терпеть и страдать!..
Терпеть без укоров, страдать без проклятий,
Спокойно и скромно в тиши угасать,
Но тихим страданьем своим — юных братии
На бой за свободу и равенство звать!
12 октября 1887
170. ТУК-ТУК
Полно, сосед, заниматься!
Мало ль на свете наук?!
Если за всё приниматься,
Жизни не хватит, мой друг!
Молод ты. Сил не жалеешь!..
Рвешься скорей всё узнать…
Полно, мой милый, успеешь
Ты стариков обогнать!
Кинь же ты книжку на время —
Выйди из храма наук!
Сбрось отвлеченностей бремя
И отзовись на мой стук…
Тук-тук!
13 декабря 1887
171. ПАМЯТИ БАРАННИКОВА
Зачах ты в страданьях неволи,
Прекрасный, отважный герой!
Достоин был лучшей ты доли,
Мечтал ты о смерти иной.
Тебя в равелине сокрыли —
Нашли неудобным казнить…
Но жизнь лишь затем подарили,
Чтоб медленной пыткой убить!
С душою отважной и страстной
Для бурь ты был создан и гроз:
Погибнуть на битве опасной
Мечту ты в могилу унес.
Ты не был апостолом слова,
Героем болтливой толпы…
С душою закала иного
Искал ты и жаждал борьбы!
Поборник свободы и чести
В стране миллионов рабов,
Казался ты ангелом мести,
Вождем непокорных духов…
С лицом горделивым и страстным
Ты мог бы толпу повести,
И знамя — движением властным —
‘Свобода иль смерть’ вознести.
18 декабря 1887
172
Прощальный взгляд сестры любимой
Доселе в сердце я храню:
Тот взгляд любви невыразимой
С собой и в землю схороню!
Казалось, в трудный час разлуки
Все чувства вдруг проснулись в ней,
И любящего сердца муки
(Отозвались в душе моей…
В надежде увидаться снова
Ушла… не оглянулась мать!
Сестра ж осталась у порога,
Чтоб этот взгляд последний дать.
Со взором, полным состраданья,
С глубокой скорбью и тоской,
Безмолвным символом страданья
Она стояла предо мной.
Когда бы поднял надо мною
Палач на плахе свой топор,
Едва ль бы с большею тоскою
Смотрел тот жгучий, скорбный взор!
И стало н_а_ сердце мне жутко —
А всё в дверях стоит она…
Но вот одна, одна минутка —
И связь живая порвана…
Дверь заскрипела, закачалась
И хлопнула в последний раз…
За нею та же скорбь осталась,
Но не видать уж скорбных глаз!
1 января 1888
173. РОЗЫ
В тюрьме Шлиссельбургской, в казарме глухой
Среди дисциплины и будничной прозы,
Я всё вспоминаю те чудные розы,
Что ты принесла в дни суда надо мной.
Прекрасны и свежи те были цветы —
От чистого сердца дарила их ты…
И нежно, казалось, шептали они
О воле, о счастье в те скорбные дни…
Скажи ж, почему иногда так тосклива
Мне память об этих прелестных цветах?
Должно быть, была я глубоко счастлива,
Читая любовь в твоих милых глазах!
Теперь же не вижу я ласки твоей…
И чувством тяжелым сжимается грудь,
Когда, отвернувшись от стражи моей,
Я слезы о розах спешу отряхнуть!
Ко всё ж хорошо, что ты их подарила,
Что есть здесь порою о чем помечтать…
Последние в жизни ты розы вручила —
Да будет за то над тобой благодать!
1 января 1888
174. МАТЕРИ
Если, товарищ, на волю ты выйдешь,
Всех, кого любишь, увидишь, обнимешь,
То не забудь мою мать!
Ради всего, что есть в жизни святого,
Чистого, нежного, нам дорогого,
Дай обо мне ты ей знать!
Ты ей скажи, что жива я, здорова,
Что не ищу я удела иного —
Всем идеалам верна…
Было мне трудно здесь первое время:
Страшно разлуки тяжелое бремя…
Думала — сломит она.
Но не сломила… Теперь не бледнею,
Что уж надежды в душе не имею
Мать дорогую обнять!..
Мать не прошу я любить: сердце чует,
Что и без просьб она любит, горюет,
Образ мой в сердце хранит.
Но пусть не плачет, меня вспоминая:
Я весела… я бодра… Пусть родная
Горем себя не томит!
Пусть лишь в молитвах меня поминает,
Пусть лишь крестом издали осеняет —
Дочь трудный путь да свершит!..
16 января 1888
175. СТАРЫЙ ДОМ
Вот деревня… вот дом… К небесам
Поднимаются стройные ивы…
Вьется змейкой река по лугам,
А кругом расстилаются нивы…
Незатейлив пейзаж, и не раз
Я видала красивей картину!
Но привычный и любящий глаз
Всё рисует тот дом, ту равнину.
Сколько лет я уж там не была!
Но знакомо там всё и всё мило:
Там я детство свое провела,
Там училась, росла и шалила…
Этот дом уж давно опустел
И стоит молчалив, как гробница…
А когда-то он смехом звенел
И мелькали в нем милые лица.
На каникулы шумной толпой
Мы в родное гнездо прилетали…
Шаловливой, веселой гурьбой
Мать с отцом, как венком, окружали…
Там я первую книжку прочла:
Мысль и чувство над ней пробудились…
Там же после цель жизни нашла —
Идеалы в душе зародились.
В тех местах услыхала впервой
Я горячие речи признанья…
Там мне брат положил золотой
В башмачок пред обрядом венчанья…
Там добру и науке с сестрой
Свою жизнь посвятить мы решились
И, судьбу вызывая на бой,
Над отцовской могилой склонились…
Мудрено ли, что эти места
Сердцу дороги, в памяти живы?
И в душе не смолкает мечта —
Еще раз услыхать шелест ивы.
24 января 1888
176. КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЬ
Милый узник, спи спокойно,
Баюшки-баю!
Если ж сердце беспокойно,
Хочешь — песнь спою?
Ты боролся за свободу
И гнезда не вил,
Счастья ты желал народу,
Для себя не жил.
Знал ты в жизни узы братства,
Но семьи — не знал!
Ни почета, ни богатства
В жизни не искал.
Если жизни не отняли —
Ты ли виноват?
А за подвиг если б взяли —
Был бы счастлив, рад.
Есть предание седое,
Что когда-то встарь
Испытать бойца-героя
Вздумал хитрый царь.
И послал ему цветные
Камни и парчи,
Жемчуг, кубки золотые,
Стрелы и мечи.
Не прельстился витязь златом
И не взял жемчуг,
Но пленился он булатом —
Выбрал меч да лук…
Пред тобой судьба стояла,
Полна тайных чар:
Всё, что любо, предлагала…
Что ж ты выбрал в дар?
. . . . . . . . . . . . . .
Много ль, мало ли ты сделал —
Что судить, рядить?
Чашу жертв ты всю изведал —
Будут то ценить!
Идеальное стремленье
С нами не умрет!
Молодое поколенье
С нас пример возьмет.
Спи же, узник, спи спокойно,
Баюшки-баю!
Если ж сердце беспокойно —
Брось ты песнь мою!..
25 января 1883
177. СОСЕДУ
После долгой и скучной зимы,
Если встретит наш взгляд луговинку,
Все невольно любуемся мы
На воскресшую к жизни травинку.
Если детские годы прошли
И узнали любовь мы впервые,
То, хотя б идеал не нашли,
Не забудем мы чувства былые…
Если жизнь всех друзей отняла
И вошли мы в тюрьму одиноко,
Первый друг, что неволя дала,
Всегда врежется в сердце глубоко!
30 января 1888
178. СЕСТРЕ
В простом и легком ты наряде,
Румянец на щеках горит…
Пытливый ум горит во взгляде
И сердце чуткое сулит.
Кругом весны благоуханье…
В саду все яблони в цвету…
И пенье птиц, и пчел жужжанье,
И свет, и тени на лугу…
Здорова ты, резва, счастлива,
Легко тебе среди цветов…
И звонкий смех звучит игриво
То здесь, то там среди кустов.
Но в восемь лет не всё ж резвиться,
И хочешь умницей ты быть:
На час готова ты смириться,
Над книжкой голову склонить…
И вот ты в комнате и важно
‘Слона и Моську’ говоришь,
Иль ручкой маленькой отважно
Кривые А и Б чертишь.
А ввечеру ты вся — вниманье:
Тебе рассказ читают вслух…
В нем, повествуя о страданьи,
О трудной доле, детский друг
От голода в борьбе с нуждою
Швею заставил умирать…
И слышу — с детскою тоскою
Ты громко начала рыдать!
7 марта 1888
179
Уж двадцать месяцев в тюрьме,
И жду суда я, словно милость:
Изменят скоро силы мне —
Страданьем сердце истомилось.
Лишь как-нибудь бы дотянуть,
С лицом спокойным появиться,
На судей холодно взглянуть
И снова в келье схорониться!
Не смерти жду я от суда:
Я знаю — жизнь он мне оставит…
Но мертвенный покой тогда
В душе взволнованной настанет.
Вошла с расшатанной душой
Я в эти сумрачные стены,
И прогремел в них, вслед за мной,
Гул торжествующей измены…
Сюда с собой я принесла
Тяжелых дней воспоминанья,
Но здесь всю горечь испила
Безмолвной муки и страданья.
Здесь, за тюремною стеной,
Могу теперь я оглянуться —
Над разоренною душой
В тоске, глубоко содрогнуться…
Одна я здесь, наедине
Не надо лгать и притворяться,
В глаза никто не смотрит мне,
И скорби я могу отдаться.
Кругом души живой здесь нет:
Не растопчу ничьи я грезы!
Не грянут здесь от стен в ответ
Ни крик отчаянья, ни слезы!
Гнет вывесок и кличек спал,
Освободился ум стесненный,
И человек во мне восстал
Подавленный и угнетенный…
И всё, что в глубине души,
На самом дне ее таилось,
Среди таинственной тиши
Грозою страстной разразилось.
Так, переполнясь до краев,
Река из русла выступает
И, разломав покров из льдов,
Луга и нивы затопляет.
16 марта 1888
180
День-деньской за работой сидишь
Одиноко, в тоске безысходной,
За иглою тревожно следишь
Взором, полным досады бесплодной.
Здесь работа — пустая игра,
Развлеченье от давящей скуки,
Равнодушно берется игла,
Бесполезно работают руки.
И найдет же порой день такой,
Засосет тебя словно трясина,
Потеряешь всю власть над собой,
Опротивеет жизни рутина.
И досада в душе закипит…
Всё наскучило, всё надоело!
Глаз недоброю искрой горит,
Ни на что бы кругом не глядела.
И хотелось бы всё разнести,
Все уставы сломать, все преграды
И в безумном порыве найти
Хоть минуточку жгучей отрады!
20 марта 1888
181. Л. А. ВОЛКЕНШТЕЙН
Не на воле широкой — под сводом тюрьмы
Мы впервые с тобой повстречались
В те тяжелые дни, когда с жизнию мы
Пред суровою карой прощались…
Было мне в эти дни не до новых людей:
Жизнь прошедшая мне рисовалась…
Проходил предо мной ряд погибших друзей,
Братство славное мне вспоминалось…
С этим братством несла я тревоги борьбы —
Силы сердца ему отдавала:
Все несчастья, измены, удары судьбы
До последнего дня разделяла…
Но союз наш, борьбою расшатанный, пал,
Неудачи его сокрушили:
Беспощадно суд смертью одних покарал,
В равелине других схоронили…
И пришлось в день расчета одной мне предстать
С грустным взором, назад обращенным,
Между новых людей одинокою стать
С думой тяжкою, с сердцем стесненным…
Мудрено ль, что тебе, как подруге чужой,
Равнодушно я руку пожала?
Жизнь кончалась, и ночь надо мной
Свой туманный покров расстилала…
И не думала я, что со мной ты войдешь
В эти стены делить одно бремя,
Что в тебе я опору и друга найду
В безрассветное, трудное время!
Март 1838
182
— Солнца луч золотой,
Ты мне тайну открой,
Где сегодня летал
И кого ты видал?
Ты бывал ли в краях,
Что рисую в мечтах?
Ты скажи: жива ль мать,
Что хотела б обнять?
Так ли пышны поля,
Как видала их я?
Так ли много цветов
На просторе лугов?
… … … . .
— Полно, полно мечтать!
Твоя мать хоть жива —
Для тебя же мертва:
Как ни плачь, ни жалей —
Не увидишься с ней…
И про нивы, цветы
Брось пустые мечты…
Но нельзя мне стоять
И тебя утешать!..
1888
183
В казарме этой, всем постылой,
Есть милый уголок один,
Где узник скучный и унылый
Припомнить может рай долин,
Благоухающее поле,
Деревню, сад и свою мать,
Когда в счастливой детской доле
Он помогал цветы ей рвать…
Всё вспомнит он, и с восхищеньем,
Понятным только здесь, в тюрьме,
Сорвет цветок… и с утешеньем
Вернется в камеру к себе.
1888
184
Когда нахлынувшие воды
В ковчеге Ноя заключили
И дорогой для всех свободы
На долгий срок его лишили,
И, в заключении вздыхая,
0 травах и цветах мечтая,
Смотрел он вдаль на Арарат,
И принесла с крутой вершины
Ему голубка ветвь маслины, —
Едва ли был он больше рад,
Чем я, когда мне голубь странный
Принес левкой благоуханный,
Чтоб показать, что не покрыта
Песком сыпучим вся земля
И что в ковчеге не забыта
Друзьями милыми здесь я.
1888
185
Мне дерево мнится в лесу иногда —
Подрублено вплоть до средины…
Его древесина, как прежде, тверда,
Да нет уж почти сердцевины.
Глубоко топор беспощадный рубил,
И черная рана зияет…
До самого сердца металл доходил,
И червь его дело кончает.
Кудрявая зелень, как прежде, пышна,
Но яркий листок уж бледнеет,
И медленней катится жизни волна,
И медленно сила слабеет…
Кругом, как и прежде, теснятся толпой
Могучие дубы, — как братья,
Сплетаясь вершинами в чаще лесной,
К нему протянули объятья.
И солнце над ним, как и прежде, блестит,
Лучами его согревая,
И ветер, как прежде, в листве шелестит,
Неясную песнь напевая.
Но что ж из того?.. Сила жизни взята,
И в сердце энергия тухнет…
И червь его точит, и в нем пустота…
Ужели воспрянет, не рухнет?!
17 июля 1889
186. МОРОЗОВУ
Под Новый год, приняв твой дар,
Ряд городов я пробегаю,
И под влияньем смутных чар
Я нашу быль припоминаю…
Вот здесь с тобой мы обнялись,
Когда в тюрьме, после разлуки,
На час коротенький сошлись.
Чтоб нежно сжать друг другу руки.
Вот здесь, чтоб родине служить,
Мы тщетно средств к тому искали,
А здесь, чтоб гнет скорей сломить,
Нить заговора заплетали…
Везде идее преданы,
Едва ль где счастливы мы были…
Но всё ж, борьбой увлечены,
Тогда не спали мы, а… жили!
31 декабря 1889
187
Словно осенний туман надо мной
Темный покров расстилает,
Смутно-неясной, тяжелой волной
Душу мою заливает.
Всё пеленою своею прикрыл,
Все очертания сгладил,
Яркие краски и образы смыл,
Серую мглу лишь оставил.
Тяжкой кручиной она налегла
На сердце, грудь придавила,
Саваном чувства мои облекла,
Силы к земле приклонила.
Тщетно хочу я туман разогнать,
Сбросить, стряхнуть мглу седую,
Тщетно хочу силой воли сломать
В сердце кручину глухую!
Нет силы воли… энергии нет…
Никнет мой дух пред печалью…
И среди туч не является свет
С ясно-лазоревой далью.
Позднею осенью в пасмурный день
Туч дождевых не рассеять,
Мглу, и туман, и печальную тень
В сердце моем не развеять!..
3 января 1890
188
Когда в неудачах смолкает борьба
И жизнь тяготит среди травли жестокой,
На помощь, как друг, к нам приходит судьба,
В тюрьме предлагая приют одинокий.
С умом утомленным, с душою больной
В живую могилу мы сходим
И полный поэзии мир и покой
В стенах молчаливых находим…
И жгучее чувство в груди день за днем
Под каменным сводом стихает,
Как солнца палящего луч за лучом
В вечерней заре потухает.
И чудится: ночь разлилась над землей
И веет в лицо нам прохладой,
И, зноем измучены, воздух сырой
Вдыхаем мы с тайной отрадой.
И пусть нам придется в тюрьме пережить
Ряд новых тяжелых страданий,
Для сердца людского род мук изменить —
Порой есть предел всех мечтаний!
25 февраля 1890
189
Когда мы летнею порою
В лесную чащу забредем
И под густой ее листвою
Прохладу тихую найдем…
И смолкнет где-то в отдаленьи
Весь шум и гам толпы людской
И слышим мы лишь птичек пенье
Да шелест листьев над собой, —
Наш ум невольно отражает
Глухую леса тишину,
И всё нам в душу навевает
Мечтанья смутную волну…
Так и в тюрьме уединенной,
Вдали от жизненных забот,
Ум, тишиною окруженный,
Нас в мир таинственный влечет…
И в дни глубокого молчанья,
Когда живешь лишь сам с собой,
В душе царят одни мечтанья
Да леса темного покой.
7 марта 1890
190. ВЕСНА
Расскажи мне, мой милый, мой любящий друг,
Почему, когда солнце сияет
И тепло, и светло всё вокруг,
Чувство грусти мне сердце сжимает?
Почему этот чистый лазоревый свод,
Что лелеет глаза синевою,
Лучезарной красою гнетет,
Вызывает страданье глухое?
Почему под живительным вешним лучом
В отупении, в позе усталой
Я склоняюсь печальным лицом
Без движенья, в апатии вялой?
Почему поскорее уйти я спешу
От весны, от лазури небесной
И как будто бы легче дышу
Я в тюрьме моей, душной и тесной?
Апрель 1890
191
Склонясь задумчиво, рукой
Песок я здесь перебираю…
И вижу берег пред собой,
И в мир иной перелетаю!
Вдали от стен тюрьмы глухой
Песочек этот расстилался,
На берегу реки большой
Он на просторе красовался.
Кругом стоял сосновый лес,
Ветвями темными качая,
А необъятный свод небес
Сиял, весь берег озаряя.
И день и ночь с речной волной
Там золотой песок шептался…
В полдневный зной и в час ночкой
С ней поцелуями менялся…
Теперь же с грустью о волне
И о просторе он вздыхает,
И берег свой рисует мне,
И в мир свободы увлекает…
И мнится мне: то берег Цны,
Зеленый свод сосны душистой,
То синий вал морской волны
И берег Крыма золотистый.
22 мая 1890
192
Когда в неволе мы порою
Бросаем взгляд вокруг и вдаль
И тяготеют над душою
Лишь полусумрак и печаль —
Наш стих те чувства отражает,
Что нас волнуют в горький час,
И грудь он нашу облегчает,
Как брызги слез из скорбных глаз…
1 июля 1890
193
На небе солнышко играет,
Бежит узор из облаков,
И ветер тихо колыхает
Головки белые цветов.
В тюрьме простора нет большого:
Везде песок, стена, забор…
Клочок лишь неба голубого
Да те цветы ласкают взор.
Порой с тоскою затаенной
На это небо поглядишь
И взор, со всех сторон стесненный,
На те цветы вновь обратишь.
Цветы простые, полевые
Взросли случайно — три куста.
Да, только три… Но всё ж родные
Они рисуют мне места!..
И мнится мне село родное,
Небес свободных синева,
И луг любимый за рекою,
Его цветы, его трава!..
Как хорошо в траве душистой
В беспечной неге полежать,
Смотреть на свод лазури чистой,
Следя за облачком, мечтать!..
На небе солнышко играет,
Из облаков узор плывет,
Цветами ветер колыхает —
И шелест по лугу идет!..
Июль 1890
194. АШЕНБРЕННЕРУ
Когда-то он добрым соседом мне был,
Капризы мои терпеливо сносил…
В тяжелые дни, когда сильно грустила,
Сочувствие в нем я к себе находила.
В бессонные ночи тяжелой тоской
Сжималося бедное сердце порой, —
Тогда в поздний час ему в стену стучала,
И звук безыскусственной речи простой
Меня успокаивал… боль утихала…
Так вот почему с благодарной душой
О грешнике я вспоминаю,
Так вот почему я свой дар небольшой
Под праздник ему посылаю.
1890
195. ПОХИТОНОБУ
О нашем будущем мечтая,
Хочу, чтоб ты дождался дней,
Когда страна наша родная
Вздохнет вольней.
Когда среди родных полей
Свободы весть в ней пронесется
До отдаленнейших морей
И всё, что спит теперь, проснется.
Когда воскреснут к жизни в ней
И, сбросив тяжкую дремоту,
За плодотворную работу
Возьмутся тысячи людей!..
1890
196. ЛОПАТИНУ
Ах, поверишь ли ты, что от шутки порой
Не улыбка лицо озаряет,
А сжимается сердце тяжелой тоской
И слеза на глаза набегает…
Отчего же бывает от шутки больней
В обстановке суровой неволи —
Я не знаю… Контраст поражает ли в ней?
Равнодушие слышится, что ли?
Только часто крепишься, чтоб слезы сдержать,
И хоть трудно, но всё ж удается…
А придется шутливую речь услыхать —
И наружу всё горе прорвется…
Многосложна душа: много мест в ней больных,
Не одна к ним дороженька вьется…
Взять захочешь аккорд, полный звуков живых,
А глядишь — диссонанс раздается!
Так поверь же ты мне, что от шутки порой
Не улыбка лицо озаряет,
А сжимается сердце тяжелой тоской
И слеза на глаза набегает.
1890
197. МОРОЗОВУ
Я строки милые читала,
И на душе царил покой…
Казалось, птичка щебетала,
Взвиваясь к небу надо мной…
Мой взор, к лазури обращенный,
В высотах чистых утопал,
Мечтой поэта увлеченный,
Он мир неведомый искал.
Звучала речь: слова, деянья
Не для земли одной живут,
Но в бесконечность мирозданья
Они добро иль зло несут…
И там далеко, где мечтаньем
Одним лишь можем мы витать,
Иных существ они страданьем
Иль счастьем могут наделять…
Мой друг! Над нами тяготеет
Судьбы железная рука,
Душа в бездействии черствеет,
Гнетет и гложет нас тоска…
Но благородны твои грезы
И к идеалу нас влекут.
В потемках зла, в потемках прозы
К любви, к добру они зовут…
Ноябрь 1891
198
Когда свою мысль облекаешь
Ты в стройную форму стихов
И сложное чувство влагаешь
В пределы размеренных строф, —
Казалось тебе, что сначала
Как будто всю мысль ты излил
И формой законченной стало
Всё то, что в душе ты носил.
Но раз и другой прочитаешь,
И в сердце сомненье войдет,
Пробелов ты ряд открываешь,
В душе недовольство растет.
Штрихи, что казались правдивы,
Невнятно уму говорят,
Оттенки и чувств переливы
Как дальнее эхо звучат.
И всё, что ты в мыслях лелеял,
Что вырастил в сердце, любя,
Холодный анализ развеял,
И стих твой коробит тебя!..
И стыдно тебе и неловко:
Не лучше ли всё изорвать?
И глянул на друга ты робко —
Какого суда тебе ждать?
1891
199
Порой в тоскливую неволю
Живая книга попадет
И вдруг поманит за собою
И в жизнь людскую увлечет.
Борьба и труд, к добру стремленье,
Любовь и радости людей,
И их страданья, их мученья,
И горечь едкая страстей —
Всё воскресает пред глазами
В картинах, в образах живых,
Рисуясь яркими чертами
В однообразьи дней глухих.
И чуешь в мертвом сне застоя,
Томящей душу пустоты
Как будто веянье живое
Надежд иль призрачной мечты…
Склонясь над книгой, забываешь
Свой тесный мир, тюрьму, себя…
С чужой душой свою сливаешь,
С ней ненавидя, с ней любя!..
И тою властью силы дивной,
Что мы сочувствием зовем,
В минуты те хотя фиктивной,
Но всё же жизнью мы живем.
Декабрь 1892
200. И. Л. МАНУЧАРОВУ
Конечно, ты с искренней верой писал,
Но всё ж увлекался мечтами,
Когда нам бессмертье вдали обещал
И щедро дарил похвалами.
Пускай за свободу на гибель мы шли…
История нас не помянет!
Все жертвы возможные мы принесли,
Народ величать нас не станет!
Поверь: мы в печальное время живем
И жизнь столь же темной оставим…
В неволе, в глуши здесь в могилу сойдем
И смертью себя не прославим.
Да мало ль на свете бывало людей,
Что страстно к свободе стремились,
Числа нет для жертв, что принесены ей,
А многие ль славы добились?
Не будем же гордых иллюзий питать!
О славе мечтать позабудем!
В исполненном долге отраду искать
В своем заточении будем!
1892
201. ЯНОВИЧУ
Прости меня, мой друг, и знай,
Что создана я прихотливой,
И горячо не принимай
Ты каждый мой порыв строптивый.
Кротка бываю я порой,
Проста, любезна и сердечна…
Но берегись, друг милый мой, —
Та доброта недолговечна.
Пришла другая полоса:
На душу словно тень упала —
Не светят ласково глаза,
Как будто дымка их заткала.
Строга, надменна, холодна,
Ко всем придирчива, сурова.
Чувств неприязненных полна,
Разбить, попрать я всех готова!
Напрасно ум тогда твердит:
‘Ведь человек же пред тобою,
Наверно сердце в нем болит!..’ —
Бессильна я пред волей злою.
Но миновал ненастный день —
Наутро солнце выплывает
И гонит сумрачную тень…
Мой добрый гений побеждает.
И стыдно мне… и жаль людей…
Зачем их мучила, терзала?
Зачем суровостью своей
Страдать душою заставляла?
И чувства доброго порыв,
Проснувшись раз, всё нарастает,
Пока, всю силу истощив,
В другую крайность не бросает.
Так бесконечной чередой
В груди моей два чувства бьются:
Капризно-нервною волной
Вперед бегут и вспять несутся.
1892
202
Пали все лучшие… В землю зарытые,
В месте пустынном безвестно легли!
Кости, ничьею слезой не омытые,
Руки чужие в могилу снесли…
Нет ни крестов, ни оград, и могильная
Надпись об имени славном молчит…
Выросла травка, былинка бессильная,
Долу склонилась — и тайну хранит…
Были свидетелем волны кипучие,
Гневно вздымаются, берег грызут…
Но и они, эти волны могучие,
Родине весточку вдаль не снесут!
1897
ПРИМЕЧАНИЯ
Настоящее издание ставит своей целью познакомить читателя с творчеством
малоизвестных представителей демократической поэзии 1870-1880-х годов.
В книгу не вошли произведения А. М. Жемчужникова, Л. Н. Трефолева и П.
Ф. Якубовича, поскольку их стихотворному наследию посвящены отдельные
сборники Большой серии, а также стихи тех поэтов, которые составили
соответствующие разделы в коллективных сборниках ‘Поэты ‘Искры» (тт. 1-2,
Л., 1955) и ‘И. З. Суриков и поэты-суриковцы’ (М.-Л., 1966).
В потоке демократической поэзии 70-80-х годов видное место принадлежало
популярным в свое время произведениям, авторы которых либо неизвестны, либо
не были демократами, хотя создавали подчас стихотворения, объективно
созвучные революционным и просветительским идеалам. Весь этот обширный
материал, в значительной своей части охваченный специальным сборником
Большой серии- ‘Вольная русская поэзия второй половины XIX века’ (Л., 1959),
остался за пределами настоящего издания, так как задача его — представить
демократическую поэзию в разнообразии ее творческих индивидуальностей. Ввиду
этого в данном сборнике отсутствуют произведения, авторство которых не
подкреплено достаточно убедительными данными (например, ‘Новая тюрьма’ и
‘Сон’, соответственно приписывавшиеся П. Л. Лаврову {Поэтическое наследие
Лаврова выявлено и опубликовано не полностью. В бумагах поэта хранились две
юношеские тетради стихов (см.: Е. А. Штакеншнейдер, Дневник и записки,
М.-Л., 1934, с. 541, прим. Ф. И. Витязева), из них пока известно только одно
стихотворение, напечатанное самим автором в 1841 г. В автобиографии Лавров
указывал, что некоторые его стихотворения были анонимно и с искажениями без
его ведома напечатаны в разных заграничных сборниках (П. Л. Лавров,
Философия и социология. Избр. произведения, т. 2, М., 1965, с. 618). Полным
и точным списком этих Стихотворений мы не располагаем. О стихотворениях
периода эмиграции Лавров сообщал: ‘Из позднейших стихотворений два, без
подписи, были напечатаны в газете ‘Вперед» (там же). В настоящее время
Лавров считается автором четырех стихотворений из этой газеты, хотя одно
(‘Новая тюрьма’) атрибутируется без веских оснований.} и В. Г.
Тану-Богоразу). По этой же причине в книгу не вошли стихи видных
народовольцев Б. Д. Оржиха и Д. А. Клеменца, так как вопрос о принадлежности
большинства приписываемых им стихотворений остается спорным.
Профиль настоящего издания определил и метод отбора текстов. С
наибольшей полнотой в нем представлены, естественно, стихи самых
неплодовитых поэтов (Г. А. Лопатин, Г. А. Мачтет), тогда как принцип
избранности распространен в основном на поэтов с обширным стихотворным
наследием (С. С. Синегуб, П. В. Шумахер, А. Н. Яхонтов, В. И.
Немирович-Данченко и др.).
Сборник состоит из двух частей. В первой помещены произведения поэтов,
непосредственно участвовавших в революционном движении, как правило
связанных с ним организационно и практически. Вторая объединяет поэтов,
зарекомендовавших себя в качестве профессиональных литераторов
демократического направления. Расположение материала примерно воспроизводит
этапы историко-литературного развития 70-80-х годов, т. е. поэты старшего
поколения предшествуют поэтам молодого поколения, завершающего эпоху, и т.
д. Внутри разделов, посвященных отдельным поэтам, материал расположен в
хронологической последовательности. При отсутствии данных для точной
датировки под текстом произведения в угловых скобках указывается год, не
позднее которого оно написано (в большинстве случаев это даты первых
прижизненных публикаций). Все авторские даты, если они почерпнуты из
указываемых в примечаниях сборников, газет, журналов, не имеют ссылок на
источник. Оговариваются только ошибочные даты либо две несовпадающие
авторские датировки.
Тексты печатаются по последним прижизненным редакциям. Исключение
сделано лишь для Н. А. Морозова, который, готовя в 1920 году первое
бесцензурное собрание своих стихотворений, написанных в годы тюремного
заключения, пересматривал и переделывал их. В результате такой правки,
проведенной в совершенно иных исторических условиях, по-новому начинали
звучать произведения, обязанные своим происхождением другой эпохе. Ввиду
этого стихи Морозова в настоящем сборнике печатаются в их первоначальных
редакциях с учетом той небольшой правки, которая была осуществлена автором в
легальных изданиях 1906-1910 годов.
Специальных текстологических решений требует также публикация
стихотворений С. С. Синегуба. При жизни поэта произведения его в основном
были напечатаны в коллективном сборнике ‘Из-за решетки’ (Женева, 1877) и в
авторском сборнике ‘Стихотворения. 1905 год’ (Ростов-на-Дону, 1906). Целый
ряд новонайденных произведений Синегуба был недавно обнародован в статьях В.
Г. Базанова: ‘Неизвестные стихотворения Сергея Синегуба’, ‘К истории
тюремной поэзии революционных народников 70-х годов’, ‘Еще об одной тетради
стихотворений Сергея Синегуба’ (‘Русская литература’, 1963, No 4, с.
160-167, 1966, No 4, с. 164-174, 1967, No 1, с. 170-176). Источником
публикации послужили беловые автографы двух тетрадей, сохранившихся в
частном архиве (у внука поэта, С. В. Синегуба) и переданных публикатору.
В одной тетради находятся двадцать семь стихотворений. За исключением
шести, все они известны по сборнику ‘Из-за решетки’, но многие из них даны в
других редакциях или с существенными разночтениями. Помета рукой Синегуба на
первой странице тетради No 1: ‘1873-1879’ свидетельствует, что тексты ее
более позднего происхождения, {Отсюда можно заключить, что в тетрадь вошли
стихотворения эпохи ‘хождения в народ’ и тяжелых лет пребывания в Доме
предварительного заключения и в Петропавловской крепости. Это подтверждается
и содержанием последних восемнадцати стихотворений, созданных после 1873 г.
Грань между стихотворениями, написанными до ареста Синегуба, и
стихотворениями, сложенными в тюрьме, легко устанавливается с помощью второй
пометы. На обороте 10-й страницы тетради No 1 рукой Синегуба обозначен
заголовок нового раздела: ‘Тюремные стихотворения’. Заголовок этот
перечеркнут, вероятно, потому, что в первый раздел попало стихотворение
‘Терн’, которое частично или целиком было написано в заточении (оно имеет
типично тюремную концовку). Однако раздел ‘Тюремные стихотворения’ в тетради
No 1 начинается стихотворением ‘Думы мои, думы…’, которым открывается в
сборнике ‘Стихотворения. 1905 год’ цикл ‘Тюремные стихи. (Из старых
тетрадок)’. Стало быть, десять стихотворений, предшествующих в тетради No 1
тюремным стихотворениям, мы вправе относить к написанным на свободе, т. е.
до конца 1873 г. Показательно также, что первый раздел стихотворений в этой
тетради открывается известной ‘Думой ткача’, которая датируется началом 1873
г. } чем в сборнике ‘Из-за решетки’ (1877). Это подтверждается их анализом:
Синегуб устранял длинноты в стихах, вносил в них стилистические исправления.
Тетрадь No 2 содержит тексты, не публиковавшиеся при жизни автора и
относящиеся, по всей вероятности, к двум последним годам тюремного
заключения поэта (два стихотворения помечены здесь 1877 и 1878 гг.).
Учитывая соотношение печатных и рукописных источников, произведения Синегуба
в данном издании приводятся по тетради No 1, если она дает последнюю
редакцию стихов, ранее напечатанных в сборнике ‘Из-за решетки’.
Произведения, не обнародованные при жизни поэта, воспроизводятся по журналу
‘Русская литература’, прочие стихотворения — по прижизненным публикациям.
Исчерпывающие библиографические данные об авторских сборниках
содержатся в биографических справках.
Примечания имеют следующую структуру, после порядкового номера
указывается первая публикация стихотворения, затем все последующие
источники, содержащие какие-либо текстуальные изменения — вплоть до
публикации, в которой текст установился окончательно. Последняя выделяется
формулой ‘Печ. по…’. Указанная формула не применяется, если после первой
публикации текст произведения не менялся или если эта публикация была
единственной. Далее приводятся сведения о наличии и местонахождении
автографов, данные о творческой истории, поясняются малопонятные намеки и
реалии, лица, упоминаемые в стихотворении, и т. п. В примечаниях
оговариваются анонимные публикации, а также криптонимы и псевдонимы, если
они не являлись обычной подписью поэта (например, псевдоним В. Г. Богораза —
‘Тан’).
Так как творчество многих поэтов представлено в этой книге с достаточно
строгим отбором, факт включения стихотворений в авторские сборники
отмечается в единственном случае — когда необходимо подтвердить атрибуцию
текста.
Разделы, посвященные Н. А. Морозову, В. Н. Фигнер, Омулевскому (И. В.
Федорову), А. Л. Боровиковскому, А. А. Ольхину, Н. В. Симборскому, Д. Н.
Садовникову, А. П. Барыковой (составление, биографические справки и
примечания), подготовлены к печати А. М. Бихтером, раздел стихотворений С.
С. Синегуба — В. Г. Базановым, остальные разделы — Б. Л. Бессоновым.
Условные сокращения, принятые в примечаниях
Буд. — ‘Будильник’.
BE — ‘Вестник Европы’.
ВО — ‘Восточное обозрение’.
ВРП — ‘Вольная русская поэзия второй половины XIX века’. Вступ. статья
С. А. Рейсера. Подготовка текста и примечания С. А. Рейсера и А. А. Шилова,
‘Б-ка поэта’, Б. с, Л., 1959.
ГИМ — Отдел письменных источников Государственного исторического музея
(Москва).
Д — ‘Дело’.
Драгоманов — М. П. Драгоманов, Детоубийство, совершаемое русским
правительством, Женева, 1877.
ЖО — ‘Живописное обозрение’.
‘Звездные песни’ I — Н. Морозов, Звездные песни, М., 1910.
‘Звездные песни’ II — Н. Морозов, Звездные песни. Первое полное издание
всех стихотворений до 1919 г., кн. 1-2, М., 1920-1921.
ИР — ‘Из-за решетки. Сборник стихотворений русских заключенников по
политическим причинам в период 1873-1877 гг., осужденных и ожидающих
‘суда», Женева, 1877.
‘Из стен неволи’ — Н. А. Морозов, Из стен неволи. Шлиссельбургские и
другие стихотворения, Ростов-на-Дону — СПб., 1906.
КС — А. В. Круглов, Стихотворения, М., 1903.
ЛН — ‘Литературное наследство’.
МС -Н. Морозов, Стихотворения. 1875-1880, Женева, 1880.
Наб. — ‘Наблюдатель’.
НСРПиС — ‘Новый сборник революционных песен и стихотворений’, Париж,
1898.
ОД — ‘Общее дело. Газета политическая и литературная’, Женева,
1877-1890.
ОЗ — ‘Отечественные записки’.
ПБ — ‘Песни борьбы. Сборник революционных стихотворений и песен’,
Женева, 1892.
ПД — Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинского дома)
АН СССР.
‘Песни жизни’ — Омулевский, Песни жизни, СПб., 1883.
ПЛ — ‘Петербургский листок’.
РБ — ‘Русское богатство’.
РЛ — ‘Русская литература’.
РМ — ‘Русская мысль’.
СиП — П. Шумахер, Стихи и песни, М., 1902.
СП — Ф. Волховской, Случайные песни, М., 1907.
СС -‘Собрание стихотворений’, СПб., 1879.
Ст. — Стих, стихи.
‘1905 год’ — С. Синегуб, Стихотворения. 1905 год, Ростов-на-Дону, 1906.
Т, С — Тан, Стихотворения, СПб., 1910.
ФПСС — Вера Фигнер, Полное собрание сочинений, т. 4 (стихотворения),
М., 1932.
ФС — Вера Фигнер, Стихотворения, СПб., 1906.
‘Цветы и змеи’ — Л. И. Пальмин, Цветы и змеи, СПб., 1883.
ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства
(Москва).
ЦГАОР — Центральный государственный архив Октябрьской революции
(Москва).
ЦГВИА — Центральный государственный Военно-исторический архив (Москва).
ЦГИА — Центральный государственный исторический архив (Ленинград).
ШСС — П. Шумахер, Стихотворения и сатиры. Вступ. статья, редакция и
примечания Н. Ф. Бельчикова, ‘Б-ка поэта’, Б. с, 1-е изд., (Л.), 1937.
ЯС — ‘Стихотворения Александра Яхонтова’, СПб., 1884.
169. ФС, с. 7. Лопатин — см. о нем биограф. справку, с. 218. Первое из
написанных В. Фигнер в тюрьме стихотворений. Рассказывая об истории его
возникновения, автор вспоминает: ‘Через несколько дружеских инстанций
Лопатин, посредством стука, передал мне свое стихотворение:
Да будет проклят день, когда
Впервой узрел я эти своды
И распростился навсегда
С последним проблеском свободы!
Да будет проклят день, когда
На муку мать меня родила
И в глупой нежности тогда
Меня тотчас же не убила.
Теми же проклятиями начинались и остальные пять или шесть строф. Мое
собственное настроение и, как оказалось, настроение большинства товарищей
было так далеко от этих неистовых укоров, что я была крайне изумлена. На
свободе я никогда не писала стихов, а тут вздумала, через те же дружеские
инстанции, ответить в стихотворной форме… Ответ был одобрен всеми
товарищами, а Лопатин передал, что тронут до слез’ (Запечатленный труд, т.
2, М., 1964, с. 46-47).
170. ФПСС, с. 244. Обращено к соседу по камере в Шлиссельбургской
тюрьме народовольцу Василию Семеновичу Панкратову (1864-1925), в
Шлиссельбурге находился 14 лет.
171. ФС, с. 29. Баранников Александр Иванович (1858-1883) — член
Исполнительного комитета ‘Народной воли’. Осужден в 1882 г, по ‘процессу
20-ти’. Умер в Алексеевской равелине Петропавловской крепости.
172. РБ, 1899, No 1, с. 71, в цикле из трех стихотворений ‘В
уединении’, подпись: -ъ. Печ. по ФС, с. 13. Сестра — Ольга Николаевна
Фигнер, по мужу Флоровская (1865-1919). В своих воспоминаниях В. Фигнер
рассказывает об этом свидании: ‘В воскресенье после суда ко мне приходили
мать и сестра. Я не подозревала, что вижу их в последний раз.
В надежде увидаться снова
Ушла… не оглянулась мать!
Сестра осталась у порога,
Чтоб взгляд еще прощальный дать.
Жутко было стоять под этим долгим, скорбным взглядом. Знала ли она или
только предчувствовала, что это свидание последнее?.. Еще минута — и я не
выдержала бы, но дверь захлопнулась и — навсегда’ (Запечатленный труд, т. 1,
М., 1964, с. 390).
173. ФПСС, с. 249. Обращено также к сестре — О. Н. Фигнер (см.
предыдущее прим.). ‘Во время предварительного заключения, зная, что я люблю
цветы, сестра не раз обращалась с просьбой передать их мне, но в
Петропавловской крепости не допускалось решительно никаких передач. Теперь,
во время суда, в последний день его, она принесла прелестный букет из роз. И
эти чудные розы дали мне одно из самых нежных воспоминаний, унесенных в
Шлиссельбург’ (Запечатленный труд, т. 1, М, 1964, с. 379).
174. ФС, с. 8. Одно из наиболее популярных в революционной среде
стихотворений В. Фигнер. Оно было передано на волю с увозимым из
Шлиссельбурга заключенным. Мать — Екатерина Христофоровна Фигнер
(1832-1903).
175. ФС, с. 9. Мать — см. предыдущее прим. Отец — Николай Александрович
Фигнер (1817-1870). Пред обрядом венчанья. В. Фигнер вышла замуж в 1870 г.
за А. В. Филиппова, развелась с ним в 1876 г.
176. ФС, с. 5.
177. ФПСС, с. 255. Обращено к В. С. Панкратову, см. о нем прим. 170.
178. ФС, с. 11, под загл. ‘К ребенку’. Печ. по ФПСС, с. 276. Обращено,
по-видимому, к Лидии Николаевне Фигнер (1853-1920). ‘Слон и Моська’ — басня
И. А. Крылова.
179. ФС, с. 35, с ошибочной датой ‘1884’. Печ. по ФПСС, с. 259.
Написано как воспоминание о двадцати месяцах предварительного заключения,
проведенных в Петропавловской крепости (арестована в феврале 1883 г., суд
состоялся в сентябре 1884 г.). Гул торжествующей измены. Речь идет о
предательстве Дегаева, выдавшего В. Фигнер и других оставшихся на свободе
народовольцев.
180. ФПСС, с. 263.
181. ФС, с. 15. Волкенштейн — см. прим. 143. Под сводом тюрьмы Мы
впервые с тобой повстречались и т. д. Л. А. Волкенштейн была осуждена по
‘процессу 14-ти’ вместе с В. Фигнер и приговорена к смертной казни,
замененной пятнадцатью годами заключения в Шлиссельбургской крепости.
182-183. ФПСС, с- 258, 264.
184. ФПСС, с. 265. В ковчеге Ноя заключили и т. д. В стихотворении
использованы образы библейской легенды о всемирном потопе и Ноевом ковчеге.
185. ФС, с. 31.
186. ФПСС, с. 276. Приняв твой дар — географическую карту. О Морозове
см. биограф, справку, с. 184.
187-1S8. ФС, с. 24, 37.
189. ФПСС, с. 279.
190. РБ, 18Э6, No 6, с. 169, подпись: Ф.
191. ФС, с. 19.
192. ФПСС, с. 282.
193. ФС, с. 18.
194. ФПСС, с. 285. Ашенбреннер Михаил Юльевич (1842-1926) —
народоволец. Осужден в 1884 г. Отбыл 20 лет заключения в Шлиссельбургской
тюрьме.
195. ФПСС, с. 286. Похитонов Николай Данилович (1857-1896) —
народоволец. Осужден в 1884 г. В 1895 г. сошел с ума в Шлиссельбургской
тюрьме.
196. ФС, с. 17. Печ. по ФПСС, с. 287. О Лопатине — см. биограф,
справку, с. 218, и прим. 169.
197. ФПСС, с. 288. Отклик на один из рассказов Н. А. Морозова
(‘Четвертое измерение вселенной’), написанный им в тюрьме. О Морозове см.
биограф, справку, с. 184.
108-199. ФПСС, с. 291, 292.
200. ФПСС, с. 293. Манучаров Иван (Ованес) Львович (ум. 1909), осужден
в Одессе в 1885 г. Отбыл 10 лет заключения в Шлиссельбургской тюрьме.
201. ФС, с. 32. Янович Людвиг Фомич (1858-1902) — член польской
революционной партии ‘Пролетариат’. Осужден в Варшаве в 1885 г. В
Шлиссельбурге — с 1886 г. В 1896 г. сослан на Колыму, где покончил с собой.
202. ‘Современные записки’, 1906, No 1, с. 242. В отрывке из письма к
П. Ф. Якубовичу, помещенном вместо предисловия к ФС (с. 4), В. Фигнер
писала: ‘В конце сборника можно бы поместить ‘Пали все лучшие…’,
посвященное погибшим в заключении товарищам. Это и хронологически —
последнее стихотворение, после него источник иссяк…’
ДОПОЛНЕНИЯ
После подписания книги к печати составителями были разысканы материалы,
которые по техническим причинам не могли быть учтены в примечаниях.
В издании ‘Под сводами. Сборник повестей, стихотворений и воспоминаний,
написанных заключенными в Старой Шлиссельбургской крепости. Составлен
Николаем Морозовым’ (М., 1909) обнаружены более ранние публикации следующих
стихотворений Г. А. Лопатина и В. Н. Фигнер (в скобках указаны неизвестные
прежде данные об этих стихотворениях и страницы сборника ‘Под сводами’):
160. Стансы (с. 211).
161. На именины Веры Фигнер (под загл. ‘На именины’, с пометой
‘Посвящается Вере Фигнер’, с. 214).
163. На поздравление с Новым годом (под загл. ‘На Новый 1891 год’, с
датой ’31 декабря 1890′, с. 212).
164. На 13 января всякого года (с. 217).
165. Dies natalis (под загл. ‘День рождения’, с вариантами, с датой ’13
января 1900′, с. 219).
167. Весенние муки (с. 218).
170. Тук-тук (с. 178).
177. Соседу (без загл., с. 192).
180. ‘День-деньской за работой сидишь…’ (под загл. ‘Тоска’, с
вариантами, с. 187).
182. ‘Солнца луч золотой…’ (под загл. ‘Тюремный луч’, др. ред., с.
183).
186. Морозову (под загл. ‘Перед географической картой’ и подваг. ‘Ответ
на подарок, сделанный Морозовым’, с вариантами, с. 189).
189. ‘Когда мы летнею порою…’ (с вариантами, с. 179).
190. Весна (с вариантами, с. 181).
192. ‘Когда в неволе мы порою.,.’ (с. 185).
194. Ашенбреннеру (без загл., с пометой: ‘Посвящается М. Ю.
Ашенбреннеру’, др. ред., с. 188).
195. Похитонову (под загл. ‘Товарищу в неволе’, с вариантами, с. 190).
197. Морозову (под загл. ‘Н. А. М — зову’, с подзаг. ‘В ответ на
рассказ ‘Четвертое измерение Вселенной’, с. 182).
198. ‘Когда свою мысль облекаешь…’ (без последних 4-х стихов, с.
191).
200. И. Л. Манучарову (др. ред., с. 180).
Фигнер Вера Николаевна
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Послания Максимилиана Волошина, Волошин Максимилиан Александрович, Год: 1929
  2. Руфь, Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна, Год: 1916
  3. Стихотворения, Нахимов Аким Николаевич, Год: 1814
  4. Стихотворения, Анфилов Глеб Иосафович, Год: 1915
  5. Стихотворения, Долгоруков Иван Михайлович, Год: 1818
  6. Стихотворения, Нахимов Аким Николаевич, Год: 1814
  7. Избранные стихотворения, Измайлов Александр Алексеевич, Год: 1906
  8. Стихотворения, Благов Федор Федорович, Год: 1909
Электронная библиотека