Стихотворения, Демидов Михаил Александрович, Год: 1834

Поэзия
Время на прочтение: 37 минут(ы)
Скачать в PDF

Демидов Михаил Александрович

Стихотворения

Беседа поэтов
Буря
Вопрос
Голос сердца
Два вдохновения
Дельные безделки (сборник)
Деревня
Заклятие
Званые гости
Звезда
Земное ничтожество
К звездочке
К доброму гению
К завистнику дарований
К моим стихам
К читателю
Киев
Лисица
Логогриф
Логогриф (слава, лава)
Луч надежды
Миг блаженства
Море
Муза
На смерть юноши — Поэта
Незнакомке, которую я увидел в театре
Ночь
Одноземцы
Песня
Подражание IV псалму царя Давида
Попугай и соловей
Поэзия
Поэт
Поэт
Предчувствие
Пробуждение
Русалка
Слова старца
Сон
Судьба
Терпение
Три доли
Туча и ветер
Улыбка
Умиление
Упование
Утро
Хитрый кот
Цветок
Человек
Чудак
Шарада
Шарада (Xaм-е-леон)
Шарада (Пол-овцы)
Явление умершего

Беседа поэтов.

(И. Я. Венстерну.)

Видали-ль вы, когда поэт с поэтом
Случайно встретится среди невежд в глуши,
Как бьются их сердца понятным им приветом,
Как очи их блестят небесным светом,
Как речь они ведут высокую в тиши?
Ловите каждый звук младых жрецов искусства!
Кто может понимать— щастлив.
В их речи каждый звук есть чувство,
И каждый звук и строен и игрив.
М. Демидов
Двадцатая часть Литературных Прибавлений к Русскому Инвалиду, или четвертая на 1835 год

Буря.

Зажглись небеса,
Вокруг всё пылает:
И дубы валятся
И реки с брегами равны.
Как щепки, так крыши домов
Ветр мощный срывает
И здания в прах,
И пылью он их заметает.
Перуны ярятся
И всё в разрушеньи.
О смертный кичливый!
Где сила твоя?
Себя ты с богами равняешь,
И силишься царства разрушить,
Вели-же стремительной буре
Оставить в покое природу.
М. Демидов.
Нижний — Новгород.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Вопрос

Я думой возлетал в чертог небесных сил,
Я вопрошал духов бесплотных легионы
И голубую твердь безоблачных небес
Я, книгу звезд, читал духовными очами.
Подслушивал стихий таинственный глагол
Я вопрошал громов заоблачных раскаты,
И хаос бурь и ветров горных вопль,
Сиянье дня и темноту ночную,
Гранитных скал зубчатые хребты,
И мрачные подземные пещеры,
Цветущие роскошные поля,
И снежные холодные пустыни,
Высокие кудрявые леса
И голубые воды океана.
Я вопрошал парящего орла,
И червяка, ползущего в долине,
Предания давнобылых веков
И мудрецов высокие идеи,
Я вопрошал людей и жизнь и смерть,
Ум, совесть, и весь мир, и все, что в мире.
И мир, и все что в мире мне сказало:
‘Есть Бог, есть Бог и благ сей вечный Бог!’
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Голос сердца

Когда в степи небес летает
Зловещим вороном гроза
И под завесой туч скрывает
От взоров день и небеса
В тумане молнии сверкают
Грохочут громы в небесах.
Протяжно ветры завывают
И стонет море в берегах.
Тогда во прах я преклоняюсь
Пред величием Творца
Благоговейно восхищаюсь
И признаю в себе певца.
Когда на небо голубое
На колеснице огневой
Въезжает солнце золотое
И день выводит за собой,
Когда алмазными звездами,
Небесный купол испещрен,
Когда над сушью и водами
Лежат и мрак и тихий сон,
Во мне восторгом грудь согрета,
Лечу я думой в небеса
И признаю в себе поэта
И славлю Божьи чудеса!…
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Два вдохновения.

Когда душа любимца Феба
Светла, спокойна и чиста
Как свод безоблачного неба,
Когда святая доброта,
И тишина, и умиленье,
Разлиты в сердце, о тогда
Ему в отраду вдохновенье,
И в утешение мечта.
Но ежели тоска-змея
Или болезненные страсти,
Или земного бытия
Невзгоды, горе и напасти,
Клеймят поникшее чело
Клеймом душевного волненья,
Тогда несносно тяжело
Певцу святое вдохновенье.
Приятно радостью своей
Делиться с миром для поэта,
Но скорбь его в толпе люден,
Не сыщет братского привета
И потому бывает жаль
Самолюбивому поэту,
Передавать свою печаль
К ней нечувствительному свету.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Деревня.

Здесь среди желтых нив, в глуши густых лесов
Свежее воздух и наряднее природа,
Нет этой духоты и скуки городов,
Условий тягостных и светских кандалов,
Но тишина, приволье и свобода.
Люблю деревню я! Здесь бодр и светел ум,
Спокойнее душа в тиши уединенья,
Полней и лучше труд, смелей воображенье,
Роскошнее плоды животворящих дум,
И сладкозвучней песнопенье.
О сладко здесь на время забывать
Свои безумно прожитые годы,
Мечтою в мир надзвездный улетать,
И вновь умом и сердцем оживать
На лоне матери-природы.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Заклятие

Будь тот благословен, кто первый вздумал
Сребром и златом алтари украсить
Будь тот благословен, кто первый сделал
Полезный плуг из меди и железа.
Будь проклят тот, кто из сребра и злата
Монету вылил для соблазна миру
Будь проклят тот, кто первый вздумал сделать
Оружие из меди и железа.
Придет ли этот час, когда все люди
Согретые лучами просвещенья
Не станут притеснять и мучить ближних
Не станут продавать за злато душу.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Званые гости

Близь Ревеля рыцарь Гогаузен жил,
И храбр, и удал, и богат рыцарь был.
Везде на турнирах и в битвах с врагом,
Победа и слава бывали при нем.
Однажды он ехал с охоты домой,
С ним псарь был любимый, да паж молодой.
Давно уж был вечер, свод неба темнел,
Дождь капал и ветер уныло свистел.
До замка далеко, кругом лес густой
И не куда скрыться от бури ночной.
Мой рыцарь порядком продрог и промок у
Вдруг видит блеснул вдалеке огонек.
Блеснул и пропал он, и снова блеснул,
В ту сторону рыцарь коня повернул.
Поехал, огонь то сверкнет, то опять
Потухнет и снова ни зги не видать.
Тут рыцарь в досаде пришпорил коня
И молвил: ‘Пусть дьявол морочит меня!
Нечистую силу и с адским огнем
В куски искрошу я моим палашом’….
И едет мой рыцарь все далее в лес,
А ветви сплелися над ним как навес.
За шлем и за латы хватают его,
С досады он шпорит коня своего.
И далее едет, и вдруг увидал
Кладбище, костер на кладбище пылал.
И группа скелетов без саванов там
Скакала, плясала везде по гробам.
— ‘Кой чорт, тут подумал мой рыцарь лихой
У мертвых здесь пир как я вижу горой!
Здорово товарищи! — нет-ли вина,
Подайте мне кружку, — ночь так холодна.
И я весь продрог и промок до костей,
Вино от недугов — целебный элей.’
Один из скелетов ему подает
Бокал, и мой рыцарь с улыбкою пьет.
Потом говорить им: — ‘спасибо друзья,
Полмили отсюда живу только я.
Ко мне приходите и верьте я вам
Рад буду сердечно как добрым друзьям.
Мне всякой любезен, кто малой лихой
И все мне равно будь мертвец, иль живой.
Я вам расскажу о проказах моих,
О славных турнирах и битвах былых.
О дивных принцессах и всех чудесах
Которые видел в заморских странах.
Есть в замке моем дорогое вино
Сто лет как зарыто в подвале оно.
Его разопьем мы из чаши златой…
Теперь-же прощайте, пора мне домой… ‘
И рыцарь уехал домой и молчал
О том с кем он ночью в лесу пировал.
Вновь день загорелся и снова потух,
Уж полночь, все тихо и мрачно вокруг.
Все спят, но лишь в замке обширном своем
Печально сидит Паладин под окном.
Вдруг слышит он свисты, и хохот и крик
Впервые страх в душу героя проник.
Вот двери, все настежь: скелеты идут
И дикие песни протяжно поют.
Тут рыцарь от страха со стула упал
И душу свою тут же Богу отдал.
И был схоронен он с отцами рядком
В гробнице богатой с фамильным гербом.
Предание есть, что в сей день роковой
В полночь ежегодно, в той зале большой,
Где между портретов Баронов и дам
Развешаны чинно по темным стенам
Косматые каски, ряд грозных мечей,
Тяжелые латы и сбруя с коней, —
Пылают огни, слышны песни и гам
И снова все тихо и сумрачно там.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Звезда.

Давно мой горизонт был тучами покрыт,
Скрывалось долго дня светило,
И жизни путь был бурями изрыт,
Ветрами мой челнок носило……….

*

И вдруг отрадный луч прорезал грозный мрак,
Блеснул надеждою,— и вмиг опять сокрылся,
Как тихой полночи обманчивый призрак,
Он не надолго мне явился!….

*

Но много, много дум в мою теснилось грудь:
Прошедшее мне обновилось,
И все грядущее, и дальний жизни путь
В неясных образах явилось……….

*

Прошедшее светло, грядущее всё тьма,
Но есть одна звезда в моей предгробной жизни,
Она светла, как день, приветна, как мечта,
Жилище вольное небесныя отчизны!….

*

О луч, надежды луч, пролей отраду в грудь!
Свети мне чрез морей клокочущие бездны.
Я верю, что когда нибудь
Рассеется туман— и свод увижу звездный!…
М. Демидов.
Литературные прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ.

Земное ничтожество.

Бывает час, когда поэт
Согретый жаром вдохновений
Берет перо, да слышит свет,
Аккорды дивных песнопений.
Но не находит в мире он
Приличных слов для выраженья
И гасит дум своих огонь
С невольным вздохом сожаленья
Так иногда могучий лев,
Нежданно скованный цепями
Свое бессилие узрев
Рычит и топает ногами.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

К звездочке.

Как хорошо блистаешь ты
На небе голубом,
Как ярко светишь с высоты
В безмолвии ночном!…
Затихло все, окрестность спит,
Сребримая луной,
Листок в дубраве не шумит,
Умолк певец ночной…
Один безмолвно я стоял,
В час ночи, под окном
И с грустью в сердце вспоминал
О щастии былом.
Где юность вольная моя?
Товарищей кружок?
Я в степи хладной бытия
Остался одинок. —
И человека в мире нет,
Кто-б потужил со мной,
Так запоздалый вянет цвет
Осеннею порой.—
Так думал я,— и вдруг вдали
Затеплилась звезда
И думы черные мои
Рассеялись тогда.
Пришло на память много мне
О чем хотел забыть
И в мрачной сердца глубине
На веки схоронить….
Её я вспомнил, как она
В глухой ночной тиши
Смотрела на звезду одна,
С волнением души.
Приветен был тогда твой луч,
Заветная звезда,
Зачем же ты в тот час средь туч
Не скрылась навсегда?
Зачем в досаду мне горишь
На небе голубом,
И светом мне своим твердишь
О бедственном, былом?..
Но нет, ты с тихой высоты
Приветливо глядишь,
Там много звезд, но всех их ты
Одна светлей горишь.
Ты заменяешь мне друзей
В пустынной сей стране,
И в тяжкой горести моей
Одна отрада мне.
Быть может, что в лучах звезды
Друзья, которых нет,
Мне шлют с нагорной стороны
Свой ласковый привет.
Окончив жизнь, на ту звезду,
Быть может, преселюсь,
Же страдалицу найду
И с ней соединюсь!…
Я не имею никого,
Будь другом мне хоть ты,
И вплоть до гроба моего
Приветливо свети.
Тебя я буду ожидать
На небе в час ночной,
Тебя я буду провожать
Пред утренней зарей.
Сроднись, звезда, с моей душой,
Отрадой будь в слезах,
Когда-ж придет час смертный мой,
Потухни в небесах!…
М. Демидов
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ

К доброму гению.

В те дни когда я был служитель
Мирских страстей и суеты
Внезапно светлый небожитель
Передо мной явился ты!
И был ты ангел бестелесный,
Чист непорочною душой
С улыбкой кроткой и прелестной,
В очах с любовию святой.
В глубокой бездне преступленья
Уже давно погрязший я,
Впервые чувство умиленья
Узнал, взирая на тебя,
Впервые мне знакомы стали
Восторги радости немой,
Впервые очи заблистали
Из сердца выжатой слезой.
Прошли года и предо мною,
Опять на миг явился ты
С своей невинною душою,
С своей улыбкой доброты.
И вновь я раб страстей презренный
Благоговею пред тобой
И снова плачу пораженный
Твоей небесной красотой!
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

К завистнику дарований.

Завистник юных дарований!
Почто ты гибель прорекал,
И, чужд возвышенных мечтаний,
Певцу ты путь к ним заграждал?

*

Ты говорил: вотще поэтом
Младой пришлец желает быть.
И перед сим холодным светом,
Его старался ты чернить.

*

Но он, на зависть не взирая,
В своем приюте тихом пел,
Досуги Музе посвящая,
Избрал покой и труд в удел.

*

Орлу так сети расставляет
Ловец, но тщетно он грозит,
Орел презреньем отвечает,
И к сферам выспренним летит!…
М. Демидов.
Нижний — Новгород.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

К моим стихам.

Люблю свои стихи, плоды заветных дум,
Хотя не нахожу в них силы и искусства,
Хотя в них не блестит Байрона гордый ум,
Не согревает их Торквата Тасса чувство.
Путем к бессмертию я не считаю их,
Но вижу в них дневник минувших впечатлений,
Альбом страстей, идей и чувств былых
Реэстр моих надежд и заблуждений.
Так диво ли что я стихи свои люблю,
Все недостатки их пред светом сознавая.
Так любит старец молодость свою,
Так любит зеркало красавица пиал.
И, ах, отрадно мне надежде верить той,
Что через много лет мои младые внуки
Не осквернят презрительной хулой
Сии, из сердца выжатые звуки.
О кто-бы не был ты читатель, добрый мой,
Прими сердечное мое благодаренье
Коль ты почтишь правдивой похвалой
Хотя одно мое стихотворенье.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

К читателю.

Когда певец восторга полный,
На крыльях радужных мечты
Земной юдолью недовольный,
В простор небесной высоты
Летит — и смело увлекает
Твой ум и сердце за собой,
В тот мир где все обворожает
Святой, нетленной красотой…
Возрадуйся! — он не унизит
Тебя до мира суеты,
Тебя с небесным миром сблизит
Даст разуметь тебе кто ты!
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Киев.

О Киев грозный, златоглавый!
Покрытый пылью вековой,
Свидетель древней Русской славы,
Когда настанет час ночной,
Какой-то дух печально бродит
По дряхлой Киевской стене,
И песнь унылую заводит
О славной Русской старине!…
Демидов.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Лисица.

(Басня.)

Одна лисица,
На все увертки мастерица,
Хвалила до небес
Тот лес,
В котором целый год постилась,
Но вдруг она переменилась,
Ругает без пощады всех,
И говорит, что жить в лесу том — грех,
А скоро и в другой переселилась.
Собака у Лисы кумой была,
И навестить её пошла,
О том, о сём поговорила,
И наконец спросила:
Что не по нраву ей у них в лесу,
И кто обидеть смел отшельницу-лису?
‘Эх, видишь что сестрица,
Бывало звери все меня всех выше чтут,
Так отвечала ей Лисица,
Совета попросить, всегда ко мне идут,
И мне, то маслица дадут,
То хлебца, то шубёнку,
И даже мне состроили избёнку,
Где я могла безбедно жить,
А ныне стали всех учить,
И мне давать, своих избытков перестали,
Меня же осмеяли,
И я, чтоб жить на счет чужой,
Должна была пуститься в лес другой,
Где я питаюся безбедно между братий.
О просвещение! достойное проклятий!
Завопила Лиса.
Как терпят сей разврат благие небеса?
Как терпят сих нечестий море,
Меня так осмеять, о верх жестоких зол!
О, горе вам безбожным, гope!
Один остался лишь Осел,
Который сохранил меж вами
Упрямство древнее с старинными ушами!’

*

Примеры басни сей видал я и меж нами:
Иной Дервиш бранит за просвещенье всех,
Но лучше замолчу, а то сочтут за грех.
М. Демидов.
Нижний — Новгород.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Логогриф.

Когда я с головой,
Я малой деловой,
Желудок я кумиром почитаю
И в жирном кофе звезды замечаю,
Душа моя пастет,
Снимите голову— мне право нужды нет,
Желудка лишь не отнимайте,
Но я без головы тотчас переменюсь,
И звезды наблюдать возмусь.
Теперь, прошу вас разгадайте.
М. Демидов.
Гастроном, астроном
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

Логогриф.

Когда без головы бываю
Все от меня бегут,
Тогда я пламень свой
Волнистой пеленой
По всюду расстилаю,
И огненной струей
Окрестность затопляю…
Напротив же, ко мне идут
И жертвуют собою,
Когда бываю с головою.
М. Д — в.
Слава, лава
Москва.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Луч надежды.

Сон от очей моих бежал
И в мыслях мрачна скорбь теснилась,
Но вдруг он пред меня предстал
И сердце радостью забилось.
Он скорбь сердечну утолил
И сон слетел ко мне на вежды.
Но кто ж сей утешитель был?
Сей неба житель — луч надежды!
М. Демидов
Нижний — Новгород.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Миг блаженства.

Когда объятый тишиною
Умолкнет город вкруг меня,
И небо искрится звездами,
Иду я к зеркальной реке:
Затихло всё, едва струятся
Жемчужины волны предо мной,
И освещенные луною,
Как скатерть тянутся луга
И нивы с класами златыми,
Вокруг молчанье, не шумит
Листок на дереве столетнем,
И горы синие вдали,
Как тени встали предо мною…
Вот миг блаженства, я парю—
Над всей вселенною в мечтаньи…
О дивный Бог! творенья Царь!
Как всё устроено Тобою,
В порядке, мудрости, любви:
И черви, дышущие в безднах,
Кораллы, камни и моря,
Растенья дивные и тварь
И человек, сей царь вселенной,
Всё бытие свое имеет
В Тебе, Творец непостижимый!
Века мелькают,— но стоит
Тобой держимая природа.
О Бог великий, дай, чтоб я
Исчезнуть мог перед Тобою,
От чувств любви изнемогая,
Дай звуки мне, чтобы я мог
Тебя хвалить, Неизъяснимый!
Ты дал мне их — и я пою:
Великий Бог, Твои щедроты,
И песни пламенной моей
Внимает дивная природа—
И светозарный Серафим!…
М. Демидов.
Нижний — Новгород.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Море.

Как вечность, как мысль, необъятно оно!
Свирепо, как ад, как младенец спокойно,
Расходится вдруг непослушная хлябь,
И тысячи глав поднимает до неба,
Как будто наскучило в тесных брегах,
И хочет иметь оно землю постелью,
Кавказа хребет подголовьем своим,
И хлещет утесы сердитою влагой,
Но те безответно на страже стоят,
И чёлны глотает волною голодной
И прячет богатство, как скряга, на дне, —
Куда не проник человек ненасытный,
Тот клад берегут и Акула и Кит….
Но часто, утихнув, заснет величаво,
И дремлет лениво поверхность пучин,
И смотрится небо в том зеркале водном,
И видит подобье себе на земле,
И солнце в нем тонет, лучами златыми
Его янтари при восходе своем,
Шипучую пену огнит в час заката,
Луна жемчужит его лоно в ночи,
И нежно лелеет сон старца седова,
Но пылкого вечно, но вечно младова.
О чем говорит он— не знает никто
И старца языка никто не уведал,
И смысл его звуков никто не проник,
Но тем исполинским, громовым глаголом
Не тайну ли мира он хочет сказать,
Не Бога ли хвалит, не смутно-ль пророчит
О жизни грядущей, о тайне гробов?
Иль только о прошлом старик вспоминает?
Свидетель могучий деяний былых,
Желает он высказать повесть столетий,
Иль глухо ворчит он на жалких людей
И свищет и воет в гранитных утесах
И белою пеной сребрит берега.
М. Демидов.
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ

Муза.

Я живо помню: навещала
Меня богиня песнопений
И в юном сердце зажигала
Лампаду райских вдохновений.
Как сына мать, так эта муза
Меня любила страстно, нежно
И время нашего союза
Летело тихо, безмятежно.
И я ту добрую богиню
До двери гроба не забуду
И вечно в сердце как святыню
Ее слова лелеять буду.
Зане я знал с ней в дни былые
Все, что завидно для поэта
И славу и мечты златые
И мир душевный в бурях света.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

На смерть юноши — Поэта.

Он умер, его нет, его умолкла лира,
Мир для него исчез и он исчез для мира.
Давно ль в его душе и чистой и святой
Горел, блестел огонь фантазии живой,
Давно ль кипели в нем и страсти и желанья,
Высокопарные и гордые мечтанья, —
Давно-ль? Но ах его уж в этом мире нет,
Погиб поэт, погиб на утре юных лет
Грозой безжалостной внезапно пораженный,
Не принеся плода увял цветок мгновенный,
Не встанет он уже на дружеский призыв,
Он для всего теперь и глух и молчалив,
Его сожег огонь печали неизвестной
И след его пропал, как дым в степи небесной.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Незнакомке, которую я увидел в театре.

Я вас увидел в первый раз
В наряде милом, в бель-этаже,
Навел двойной лорнет на вас,
Но я не знаю кто вы даже,
Не знаю кто вы?— Что за вздор.
Хотя мы с роду не встречались,
Но этот чудный стан и взор
Мне сколько раз в мечтах являлись.
Во цвете лет, я всем чужой, —
Я гость, забытый в вихре света,
Гонимый магикой-судьбой,
И оклеветанный толпой,
Я не встречал друзей привета.
Да я чудак, я враг глупцов,
Невежд-бездушников надменных,
Их двуязычников льстецов,
Бездарной знатности рабов,
Стыдом разврата озаренных.
Гуляка бездомовный, я
Один средь жизненного пира,
Но гордо бьется грудь моя,
Свободна творческая лира.
Я не склоню моей главы
Ни пред одной кокеткой света,
Я мизогин, но если вы
Очами полными привета
Вдруг поглядите на меня,
Падет во прах система эта,
И буду снова щастлив я.
М. Демидов
Семнадцатая часть Литературных Прибавлений
к Русскому Инвалиду, или первая на 1835 год.

Ночь.

(Из сочинений Виктора Гюго.)

Когда ложится тьма ночная,
И утихает все окрест,
Волнует душу мысль живая
И я спешу под купол звезд.
Тогда душа моя внимает
В священном страхе песнь духов,
И тщетно время улетает,
Ей не примешен бег часов.
Она дивяся, созерцает
Светил несметный легион,
Что ночь на небе зажигает,
Творя небес святой закон!
Я мыслю: этот праздник неба
Горит и блещет для меня
И в честь лишь мне, любимцу Феба,
Пышнее он и ярче дня!
Что я один во всей вселенной
Глагол небес могу понять,
И мир сей сном обремененный
Всего, что я не может знать.
Что этот блеск в стране эфира
Лишь только для меня горит
И дух мой за пределы мира
Крылатой думою летит!…
М. Демидов
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

Одноземцы.

(Алексееву.)

В пустыне чахлой и далёкой
В душе с заботою о стороне родной,
Брёл тихо путник одинокой.
Вдруг встретился ему другой,
Пришлец из родины так горячо любимой!
Их души поняли привет земли родимой,
Воспоминанием святой,
И путники с слезами, так как братья,
Друг другу кинулись в объятья.
М. Демидов.
Девятнадцатая часть Литературных Прибавлений
к Русскому Инвалиду, или третья на 1835 год

Песня.

(Подражание Беранже)

Из пустяков всегда шумит
Глупец,
На все с улыбкою глядит
Мудрец.
Не огорчит холодный мир
Его,
Милей ему душевный мир
Всего.

*

Глупца нещастие страшит
Всегда,
А мудрый тверд, пускай шумит
Беда.
И вся земная жизнь пройдет,
Как день.
И скорбь и радость— все мелькнет,
Как тень!

*

Тучнеет всякой год
Дурак,
Завален грудою забот
Бедняк.
Глупцу дает фортуна блеск,
Она слепа,
И поднимает шумный плеск
Толпа.

*

И говорят, что все равны,
Но ах!
Все люди лишь равно бедны
В бедах.
Мудрец жалеет обо всех,
И для него
На этом свете все: иль смех,
Иль ничего!…
М. Демидов
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

Подражание IV псалму царя Давида

1.

Я осажден толпою бед,
Я изнемог с судьбою в битве,
Всевышний Бог! Нетленный Свет,
Внемли, внемли моей молитве.

2.

О люди! долго ли вам быть
Слепцами в чудном Божьем мире,
И Бога истинного чтить
В ничтожном хитрости кумире?

3.

Бог есть чистейшая любовь,
Он гласу страждущих внимает,
И ярко над толпой врагов
Гонимый праведник сияет.

4.

Смягчите злобные сердца
Закону Бога покоритесь,
Как дети одного отца
Любовью братской съединитесь.

5.

Курите правде фимиам,
Стряхнув греха оковы тленны,
И обратитесь к небесам
Их благодатью обновленны.

6.

Где правда? Где ее искать?
В душах так многие роптали:
Хотели тайны неба знать
И лишь в невежестве блуждали.

7.

А я смирен и кроток был
Творцу всем сердцем покорился,
И он мне очи просветил,
Мир предо мной разоблачился.

8.

Я не боюсь моих врагов,
Пусть ум их злое замышляет
Меня от злобы Царь миров
Своей десницей защищает.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Попугай и соловей.

(Басня.)

‘Бедняжка!’ Попугай так Соловью кричал:
‘Смотри-ка, у меня есть клетка золотая,
А у тебя простая… ‘
— ‘Я знаю, Соловей ему на то сказал,
Да польза в том какая
Коль голова твоя пуста сосед?’ —
А я слыхал, когда у Попугая
Бывает клетка золотая,
То в голове уж нужды нет.
М. Демидов.
Нижний — Новгород.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Поэзия.

Какого мрака не рассеет
Заря поэзии святой?
Какого сердца не согреет
Животворящей теплотой?
Какой печали молчаливой
В больной душе не усладит,
И мысли злой и нечестивой
Она от нас не удалит?
Но если слово вольнодумца
Смутит невинную порой,
Иль взор бессмысленный безумца
Проникнет в храм ее святой, —
Она краснеет и стыдится,
В устах красавицы укор
Порока низкого боится
И клонит долу ясный взор.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Поэт.

Есть в мире страдалец — он миру чужой,
Он жалкой работник, поденщик простой.
С ребяческим сердцем и с зрелым умом
Весь век свой проводит за тяжким трудом.
Мечтами о небе на свете живет
И свету о таинствах неба поет.
Он много имеет врагов, но друзей
Ему не найдется меж братьев людей.
Всяк рад уколоть клеветою его,
Терзать и язвить как врага своего.
Зане он в сем мире как светоч во мгле
И нет ему равных на целой земле.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Поэт.

Природы баловень щастливый!
Над веком мощный властелин,
Поэт, сын неба горделивый,
Ты постигаешь лишь один
Природы тайны, сокровенны
От глупых, суетных людей,
Рабов ничтожных и презренных
Своих игрушек и страстей….
Сын бури запойной вдохновенья,
Жрец Музы пламенной своей,
Ты понимаешь проявленье
В конечных образах— идей….
Ты, вознесенный над толпою
Уведал Божьи чудеса,
И не сокрыты пред тобою
Стихий могучих голоса:
Тебе понятен листьев шепот,
Свист ветра, вой морских валов,
И струй сребропенистых ропот,
И треск раскатистый громов,
Ты изучил язык природы,
Миров гармонию узнал,
И луч божественный свободы
В высоком сердце заклепал!….
Своею думой беспокойной
Ты мир подлунный обтекал,
Ты зрел пески Саары знойной,
И мрак Арктических ночей,
Восток роскошный, полусонный,
И жизнь Италии полей….
Ты приходил в восторг безумный,
Когда светал прекрасный день,
Яснел незримо свод лазурный
И солнце гнало ночи тень,
Златя лучом леса, долины,
И гор туманные хребты,
На водопадные пучины
Кидая искры с высоты.
Ты постигал красу природы,
Когда слетал на землю сон,
Стихало всё, темнели своды
И звезд являлся легион,
В тот час спокойствия и мира
Души ты тайну разгадал,
И участь будущую мира,
И жизнь загробную познал.
Постиг и времени теченье,
Постиг и Бога своего,
И, чувств в священном упоенье,
Летел к Источнику всего………
Ты зрел поэзию родную
Средь мрака северных ночей,
Как степь багровит снеговую
Игра приполюсных огней….
Прекрасны Русские равнины,
И гор ледяное чело,
И наши сосны — исполины,
Когда их снегом занесло.
Своею мыслью дерзновенной
Ты в тьму минувшую проник,
И пред тобою мир забвенный
Из гроба ветхого возник:
Воскресли Рим и Византия,
Афины, Спарта, Вавилон,
Воспоминания святые!
Чингис, Алфред, Тибулл, Ньютон…
Ты понял бытие искусства,
Шекспира огненный язык,
Дюрера кисть, Моцарта чувства
Душой возвышенной постиг,
Ты все обмыслил во вселенной,
На все свой отголосок дал,
И каждой мысли вдохновенной
Другою мыслью созвучал….
Тебе знаком тот миг чудесный,
Что вдохновением зовут,
Ты слышал Серафимов песни,
Что в славу Господа поют,
Ты обнял знанья в этом мире,
Творенья связь и цепь миров,
И зрел в синеющем эфире
Рои несметные духов.
Лишь тени вечера прольются,
В дубраву духи прилетят,
В круги нестройные совьются,—
И до рассвета прокишат….
………………………………..
Восторг свой дикий и крылатый
Глаголом смертных ты излил,
И мыслей океан богатый
В брегах созвучий заключил….
И стих тот строен и прекрасен,
В нем огнедышущий язык,
Он громок, плавен, легок, ясен,
Как все нездешнее велик….
………………………………..
Как призрак, Демон твой заветный
Тебя преследует везде,
И увлекает неприметно
К твоей таинственной мечте.
С тобой он в бальной зале бродит
В толпе неистовых гостей,
Он на тебя тоску наводит
В тиши губительной ночей………
Гость мира, в мире одинокой,
Твоя тоска, как змей люта,
Она грызет тебя жестоко,
Жмет, как надгробная плита,
Но для тебя горит высоко
Твой идеал, твоя звезда!….
Пускай другой мудрец надменный,
Систематический глупец,
Педант, в ничтожестве презренный-
В своем Невежестве слепец,
Из Хрий себе составит крылья,
Чтоб наровне с тобой летать,
Но тщетны детские усилья:
Его удел— в пыли лежать.
Пускай в безумии заплещет
Ему ничтожная толпа,
Пройдут века, тебе заблещет
Потомства яркая звезда!
Пускай глупцы тебя забудут,
Неправдой, злобой окуют,
Тебе в глаза смеяться будут,
Твоих восторгов не поймут,
Ты запоешь святые песни,
Взлетишь далеко в высоту,
И, сбросив цепи в поднебесьи,
С презреньем взглянешь на толпу!…
М. Демидов
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Предчувствие.

Я разучился уповать,
На веки с радостью простился,
Я перестал давно желать,
С бедой и с горем породнился
И свыкся с лютою тоской,
Как, труп с могилою сырой,
Как узник с тесною тюрьмой.
Я загубил воспоминанья,
И в чахлом поле бытия
Остался жертвою страданья.
Спокоен я, доволен я….
Но иногда я вдруг скучаю,
Хочу чего-то и боюсь,
Чего-то грустно ожидаю,
Чему-то в тайне веселюсь…
М. Демидов.
Осьмнадцатая часть Литературных Прибавлений
к Русскому Инвалиду, или вторая на 1835 год

Пробуждение.

Я огнистой мечтой,
Легкокрылой, живой
Наднебесный эфир
И весь видимый мир
В один миг облетел
И их жизнь усмотрел,
Окружала меня,
В переливах огня,
Толпа светлых духов,
Как гряда облаков,
Привидений немых
И мечтаний моих,
И былое мое
И грядущее все
Панорамой цветной
Развилось предо мной,
Я в кристальной волне
Утопал в вышине!….
И в существенный круг
Я исторгнут был вдруг,
И опять предо мной
Все знакомой чредой,
Но мечтою своей
Я летел в эмпирей!…
И здесь все на земле
Мне казалось во тьме,
Так восторженный звук
Умирает не вдруг!
М. Демидов.
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ

Русалка.

I.

В той стороне благословенной
Спокойной, доброй и смиренной,
Где лентой светло-голубой
Свапа в долинах протекает,
Там нива жатвой золотой
Сторично труд вознаграждает,
Там вечно ясны небеса
Там мягко-рунными стадами
Покрыты холмы, а леса
Богаты дичью и зверями.
Там девы юные цветут
Почти волшебной красотою,
И люди добрые живут
С патриархальной простотою.
В своих бесхитростных речах
Они наивно простодушны,
Гостеприимны и радушны.
Туда в былых моих годах
Судьбой властительной влекомый
Пришел я странник всем чужой,
Но был привечен как знакомый
И всеми принят как родной.
И там я помню, той порою
Как роза дивной красотою
Девица юная цвела.
Ее любил я всей душою
Но ах, судьба нас не свела,
Ее я здесь не называю
Но очень часто вспоминаю
И потому мне так мила
Страна прекрасная, где прежде
Я был любим и сам любил
И где обманчивой надежде
Я много дани заплатил.
О той стране одно преданье
Я живо помню: ныне вам
О нем правдивое сказанье
В стихах небрежных передам.

II.

Там, где бежит Свапы игривой
Тихо журчащая волна,
Есть город не весьма красивый,
В нем церковь ветхая одна
Один дом каменный, старинный,
Где Земский Суд и Магистрат,
И у крыльца конторы винной,
Пустых боченков длинный ряд.
Шесть бедных лавок меж домами
Пред ними столики стоят,
У коих с медными деньгами
Менялы толстые сидят.
И все там тихо, лишь порою
Петух задорный прокричит,
Или дорогой столбовою
Ямской бубенчик прозвенит.
По улице кривой и грязной,
Босой мальчишка пробежит,
Пройдет с бумагами приказной,
Да полупьяный инвалид.
В том городке одна избушка
Была над самою рекой,
В ней вместе с дочкой молодой
Жила убогая старушка,
В ужасной бедности она
Трудами дочери питалась,
Которая у ней одна
Отрадой в старости осталась.

III.

Недавно бедная вдова
Еще в стране той поселилась,
О ней различная молва
Между соседями носилась
Желали знать все кто она?
Не ведьма-ль старая хрычовка,
Или безстыдная жена
Девичьих прелестей торговка?
Откуда и за чем пришла?
Всех мучила старухи тайна.
Она-ж сама всегда была
И молчалива, и печальна:
Она ни с кем и никогда
Пустых речей не заводила
И кроме церкви никуда
С своею дочкой не ходила.
Но видно было: с юных дней
Она с тоскою породнилась.
Какая-ж страсть была у ней,
Какая грусть в душе таилась?
О что так мучило порой
Ее? — Желанье мести злой,
Несчастий иго роковое,
Недуг предсмертный, нищета,
Иль преступление былое,
Или о будущем мечта?
Она, безмолвная скрывала
Причину горести своей,
И даже дочь ее не знала
Что было на сердце у ней.

IV.

О страсти, страсти, те счастливы
Кто были холодны всегда,
В ком ваши буйные порывы
Не волновались никогда.
Но те счастливее, кто рано
Вас испытали, — и потом
Лечить умели ваши раны
Спокойным, опытным умом.
Но в тех, кто долго вас носили
В своей измученной душе,
Свой след кровавый до могилы
Вы оставляете уже.
В горах Кавказа под снегами
Течет кипучая вода,
И в старике под сединами
Пылают страсти иногда.

V.

У старой нищей дочь была:
Наташей мать ее звала,
Наташа всем была пригожа,
Всегда беспечна, весела,
На мать нисколько не похожа.
У ней как звездочки глаза,
И брови черные дугою,
И темно-русая коса
Над величавой головою.
Бывало с матерью вдвоем
Она день целый работала,
А после поздним вечерком
С собакой старою играла,
И в сердце юное едва-ль
Хоть на минуту западала
Немая, тяжкая печаль…..
Но рано-ль, поздно-ль и для ней
Пора настанет, ей взгрустнется,
Сердечко страстию забьется
И слезы брызнут из очей.

VI.

В том городке в день Покрова
Бывает ярмарка. Толпится
Народу гибель там, едва
Заря на небе загорится.
Везде и едут и идут,
Кричат, дерутся и поют,
Туда помещик приезжает
С десятком взрослых дочерей,
Цыган-барышник пригоняет
Табун бракованных коней,
Паяц в жилетке полосатой
Смешит зевающий народ,
И поводильщик бородатый
Медведя тощего ведет.
Туда с органом за спиною
И с панорамой подвижною
Приходит Немец, там Еврей
В толпе с цымбалами гуляет,
В досчатой лавочке своей
Купец товары выхваляет,
Помаду, ситцы и платки,
И у палатки той холстинной
Где виден ряд стаканов длинной
Шумя толпятся мужики.

VII.

По этой ярмарке гуляла
Наташа с матерью и все
Там занимало, забавляло,
И было ново для нее.
Но мать Наташина сказала:
‘Пора нам дитятко домой!’
Они пошли — вдруг увидала
Наташа парня пред собой.
Одет нарядно в свите новой,
Перепоясан кушаком,
В сапожках, в шапочке бобровой,
Красив и станом и лицом.
Наташа бедная взглянула
Так, мимоходом на него —
Вдруг покраснела и вздохнула
Сама не зная от чего.

VIII.

Чуть брезжится, но уж в пол-пьяна
Перед дверями кабака
Толпятся, пляшут трепака
И раздается звон стакана.
Еще на улице темно,
А пир горой давным давно.
Сидит за стойкою хозяйка,
Бренчит нестройно балалайка,
Крик, хохот, песни, шум, содом,
Тут ярмарка, нет дива в том.
Толпа беснуется с похмелья:
Кто пьет от горя, кто с веселья,
Тут все равны: все, трубочист,
Лакей, крестьянин бородатый,
В шинеле ветхой копиист,
И в орденах солдат усатый.
Но кто-же этот молодец
Лакей-гуляка, иль прикащик,
Барышник конский, иль купец?
Веселых повестей разкащик,
Плясун, глава кулачных драк,
Разгульных песней запевала,
И балагур и весельчак,
Кто этот молодец удалый?
Откуда он? Никто его
Не знает здесь, знать из далека,
И видно в сердце у него
Печаль скрывается глубоко,
Вчера еще он пил и пел,
А нынче что-то присмирел.
Не от того-ль, что мимоходом
На ярмарке, между народом
Он повстречался прошлым днем
С одной красоткой черноокой,
И страстью пылкой и глубокой
К ней загорелось сердце в нем.

СОЛДАТ.

Что это брат ты так не весел,
Свою головушку повесил. —
Да перестань совой глядеть,
Спой что нибудь, ты мастер петь.

НЕИЗВЕСТНЫЙ.

Изволь, я песню удалую
Тебе приятель пропою
Про жизнь лихую, гулевую,
Про жизнь свободную мою.

(Поет )

Гей молодцы! Седлайте мне коня,
Точите мне булатный меч как бритву,
Уж скрылося давно светило дня
Ночь на дворе, пора, пора на битву.
Уж на селе погашены огни,
Скорее в путь наездники лихие,
Берите вы с собою кистени
И пистолеты и мечи стальные.
Булатные ножи и бердыши
И меткие черкесские винтовки,
Сегодня будет вам в ночной тиши
Кровавый пир удалые головки.
Там на горе за Волгою рекой,
Есть крепкие дубовые палаты,
В них с дочкою, красоткой молодой
Живет боярин знатный и богатый.
Палаты те и все в них вам дарю,
Товарищи мои и други знайте:
Я ни сребра, ни злата не беру —
Мне дочку лишь боярскую отдайте.

МЕЩАНИН.

Ай песня! Кто ее сложил?

НЕИЗВЕСТНЫЙ.

Я.

ПРИКАЗНЫЙ.

Ты приятель говорил,
Что про свое житье лихое
Споешь нам песню, ай да хват!
Да только что это такое
Ты не разбойник-ли уж брат?
Уж ты не Ворон-ли проклятый,
Которой грабит за Свапой,
Хотя ты малый тороватый,
А впрочем, Бог весть кто такой?

НЕИЗВЕСТНЫЙ.

Кто я? — Я странник безыменной
Гонимый мачехой — судьбой,
Я сирота, во всей вселенной
Для всех постылый и чужой…..
Зима. Седыми облаками
Шатер небес заволокло,
Дым синий вьется над трубами
И поле снегом занесло.
Белеют кровли и заборы,
Замерзли реки и пруды,
На стеклах стелятся узоры,
Покрыты инеем сады.
Житель протяжно завывает,
Скрыпит полозьями обоз,
Мальчишек в избу прогоняет
Клюкою дедушка мороз. —
Настали святки и девицы
Збираются под вечерок
Перед трескучий огонек,
Послушать были, небылицы,
Переряжаться, песни петь,
Лить воск и на воду глядеть.
Все и шумит и веселится,
Везде крик, песни, пир горой,
Лишь горе мрачное теснится
В груди Наташи молодой.
Глухая полночь. В дымной хате
Лучина тусклая горит,
Уж на изломанной кровати
Давным давно старуха спит.
Как все здесь мрачно и уныло,
Какая бедность Боже мой:
Печь развалилась, пол гнилой
И в щели стен и двери хилой
Протяжно свищет ветр ночной.
Дрожа от голода и стужи
В лохмотьях старых и бледна
Сидит Наташа у окна,
И плачет бедная и тужит
И думу думает она:
‘Ах для чего судьба такая
Мне в этом мире суждена?
Я одинока и бедна
В семье людей для всех чужая.
С тоской злодейкой с ранних лет
Я безталанная сдружилась
Увы, зачем на этот свет
Такою нищей я родилась?
За что суровая нужда,
И ближних горькое презренье
Меня преследуют всегда
Со дня несчастного рожденья?
И он, тот юноша младой,
К кому любовь во мне таится,
Со мною нищею такой
И говорить-то постыдится.
Он постыдится… о нет, нет,
Он знает: я не виновата,
В том что родилась на свет
И не знатна и не богата! ‘….

XII.

Всю ночь Наташа провела
Без сна, горюя и вздыхая,
Уж заниматься начала
Заря, вдруг мать ее родная
Отчаянно занемогла:
Болезнь мгновенно разрушала
И к смерти близило ее,
Тут на одре она привстала
И тихо дочери сказала:
— ‘Наташа, дитятко мое
Уже близка моя кончина,
Жила я долго, ангел мой,
Давно пора мне на покой,
Но есть в душе моей кручина
Тебе открыть ее должна,
Кручина эта — ты одна!…
На белом свете сиротою,
Без крова, с нищенской сумою
Бог видит, как жалею я
Покинуть юную тебя.
Но знать твоя такая доля,
На все Его святая воля,
Он от напастей крепкий щит,
Не плачь, грешит кто унывает,
Тот, кто небесных птиц питает
Тебя спасет и сохранит
К нему с душою сокрушенной
И теплой верой прибегай,
Будь доброй, чистой и смиренной
И от соблазнов убегай.
Ты молода и не богата
Увы, узришь людей таких,
Которые предложат злато
В замену прелестей твоих,
Беги, беги их, — в сладострастьи
Не долго будешь утопать,
Промчится юность и в несчастьи,
Придется жизнь свою кончать.
Не лучше-ль нищею остаться,
Чем не разумно предаваться
Влеченью бурному страстей,
А там раскаяньем терзаться
И несть презрение людей.
Тебе в пример и поученье,
Наташа милая моя,
Мои былые приключенья
Перескажу подробно я.

XIII.

Средь роднова села
Я как роза цвела
И ни слез, пи забот, не знавала,
Я была молода:
И печаль никогда
Мою белую грудь не терзала.
Молодежь той порой
В хороводах толпой
Волочилась за мною одною.
Всех красавиц села
Я пригожей была
И сердила подруг красотою.
Я еще ни по ком
Не мечтала тайком
И слыла красотою безстрастной,
Вдруг явился мне он —
В сердце вспыхнул огонь
Грудь забилась любовию страстной.
Позабыла я все
Ретивое мое
Все грустило о милом украдкой,
Я слыхала мой друг
Что любовь есть недуг,
Но недуг удивительно сладкой.

XIV.

О, сердечные утраты
Тяжко вспоминать….
К нам в село пришли солдаты
На зиму стоять.
Нашу избу офицеру
Отвели сей-час
Так как лучшую квартеру
На селе у нас.
Молодой наш постоялец
Меня полюбил.
Он собою был красавец,
И мне тоже мил.
Он бывало со мною
Целый день судит
И целует, и порою
Чем нибудь дарит.
Говорил: ‘будь мне женою
Я люблю тебя,
В этом мире лишь с тобою
Буду счастлив я.
Ты крестьянкою родилась
Но поверь, ей, ей,
И Царица бы гордилась
Красотой твоей! ‘
Я доверчиво внимала
Хитрой речи сей
И, к несчастью скоро стала
Матерью твоей….

XV.

Тогда меня отец жестокой
Из дома отчего изгнал,
А он, изменник в край далекой
Забывши клятвы ускакал.
И я, печаль в душе скрывая,
С сумою нищенской тогда
Пошла скитаться в край из края
Сама не ведая куда.
Одна с тобой несчастным плодом
Любви безумной и слепой,
Так проходили год за годом
Своей известной чередой.
Я девятнадцать лет скиталась
В тоске, и в горе, и в нужде,
И наконец уже осталась
В безвестном этом городке…..
Моя кончина не далеко!
О дочь моя! Страшись любви,
Беги презренного порока,
Господь тебя благослови!
Прощай!’…. С горячею слезою
Ее старуха обняла,
И холодеющей рукою
Перекрестивши — умерла.

XVI.

Ранней утренней порой,
С промысла ночного
Шел разбойник молодой,
Вел коня гнедого.
На головке на бекрень
Шапочка надета,
А за поясом кистень
Да два пистолета.
Тихо молодец идет
По чистому полю,
Тихо песенку поет
Про девичью долю.

ПЕСНЯ РАЗБОЙНИКА.

Девица красотка,
Маковый цветок,
Белая лебедка,
Сизый голубок.
О чем ты горюешь
Сидя под окном,
О чем ты тоскуешь,
Слезы льешь по ком?
Девица вздыхая
Молвила в ответ:
‘Уж судьба такая
Знать моя, мой свет,
Меня молодую
Милый друг забыл
И красу другую
Давно полюбил!

XVII.

Вдруг видит он невдалеке
Идет красавица младая,
С котомкой, с посохом в руке,
Бледна, почти полунагая.
Разбойник прямо к ней идет
И в ней с восторгом узнает
Он ту, которую случайно
На прошлой ярмарке видал,
Ту девушку, к которой тайно
Любовь в груди своей питал.
Девица на него взглянула
В ее очах блеснул огонь,
Невольно красная вздрогнула
И прошептала: ‘ это он! ‘

РАЗБОЙНИК.

Здорово девица красотка!
Куда Господь несет тебя?

СТРАННИЦА.

Я бесприютная сиротка,
И ах, сама не знаю я
Куда влечет меня судьбина.

РАЗБОЙНИК.

Ты сирота! — И так тебе
Я близок дева по судьбе:
Я тоже круглый сиротина,
Гонимый злобою людской.
И так люби меня, как брата,
Уж я давно знаком с тобой:
Тебя нечаянно, когда-то
В толпе народной я видал,
И с той поры любовью страстной
К тебе красавица пылал,
И вспоминал тебя всечасно,
Всечасно грезилися мне
Твои блистающие очи
И наяву, и в мирном сне,
И в свете дня, и в мраке ночи.
Пойдем дорогою одной,
Твою хранить я стану младость
Будь мне и другом и сестрой,
Дели со мной печаль и радость.
Клянусь по гроб тебя любить!
Я весел нравом, наши годы
Мы будем мирно проводить
На лоне матери-природы,
Шумна, беспечна, весела
Польется наша жизнь земная!….
И молча руку подала
Ему красавица младая.

XVIII.

Зима прошла, и на луга
Согреты вешней теплотою,
Ее сребристые снега
Сбежали мутною водою,
Сломал проснувшийся ручей
Свои оковы ледяные,
И прилетел в леса густые
Весны сопутник соловей,
Светлее в небе голубом
Златое солнышко горело. —
В своей светлице под окном
Наташа юная сидела. —
Смеркалось, падала роса,
Заря на небе потухала,
Ей было грустно и слеза
В очах красавицы блистала.
Она мечтала: ‘О за чем
Я так безумно поступила?
О Боже милостивый! С кем
Свой жребий я соединила?
Ужасно вздумать — даже, — он
И брат, и друг мой, и любовник, —
Презревший совесть и закон,
Злодей, безжалостный разбойник! —
О мать моя! Увы на что
Твои слова я позабыла?
О как же дорого за то,
Твоя Наташа заплатила.
О Боже мой, к чему ведет
Любовь безумная, слепая:
Кровь бедных жертв им пролитая
И на мою главу падет,
За то что я его скрываю
Его злодейства с ним делю,
Разбойник он, я это знаю,
Но все таки его люблю!….

XIX.

Уже пропел полночный петел,
Восток зарей запламенел
И новый день хорош и светел
На землю тихую слетел. —
Вдруг конский топот — и в светлицу
Вошел разбойник молодой
И на печальную девицу
Взглянул с досадою немой.

РАЗБОЙНИК.

О чем всечасно ты вздыхаешь?
Что за кручина у тебя?
Чего еще, чего желаешь
Ты недовольная змея? —
Тебя я встретил сиротою,
Нагую с нищенским мешком,
Назвал тебя своей сестрою
Осыпал златом, серебром —
О чем, о чем твоя забота,
О чем ты слезы-то лила?….

(Молчание. )

Прошедшей ночью нам работа
Признаться, славная была:
Купца Московского убили,
И поживилися путем:
В его повозке мы отрыли
Сундук огромный с серебром.
Ну уж Москвич — такой здоровый,
На-силу справилися с ним. —

(Молчание. )

Тебе принес я перстень новый,
Вот он, на, полюбуйся им.

(Подает ей перстень.)

Ну что каков? — Заморский камень
Цены высокой вставлен в нем…

НАТАША.

(Бросая перстень.)

Ах! руки жжет он мне как пламень!
Смотри: кровь свежая на нем!….

XX.

Не светел месяц светит из за облака,
Не налет-сокол вьется по поднебесью,
Не кукушечка кукует во сыром бору,
Сидит добрый молодец на веселом пиру.
На веселом пиру, во честной беседушке.
Перед тем добрым молодцом на златом блюде
Стоит чарочка серебреная,
Зеленым вином полна, со краями ровна,
А вокруг его стоять его товарищи
Удалая, разгульная вольница,
Атаманы, есаулы и разбойники
Его верные други — сподвижники.
Не змея шипит в колючей крапивушке,
В частом ельничке, во мелком березничке,
Говорит доброму молодцу красная девица:
‘Ты послушай меня сударь, добрый молодец
Млад-могуч орел, свет-ясен сокол,
Ты послушай меня удалый детинушка
Забубённая твоя головушка:
Ты покинь свою прежнюю полюбовницу,
Ты забудь ее девицу — негодницу,
Полюби ты меня красную девушку
Будешь жить со мною припеваючи
Ни заботушки, ни печали не знаючи! ‘
Целовал, миловал ее доброй молодец
Называл ее своей разлапушкой,
Потешался потом потехой молодецкою, —
Брал он свою прежнюю полюбовницу
За косу русую, да за ленту алую,
Выводил на крылечко брусяное
И прогонял вон со двора широкого.

XXI.

Не соловушко громко свищет во густом лесу,
Не лазоревый цветик цветет в зеленом саду
Не вечерняя звездочка блещет на небе, —
По дороге столбовой идет девица.
Не быстрая река течет по камушкам
Горько плачет, льется красавица,
Не лютый змей сосет ей грудь белую,
Ретивое сердце гложет злодей — тоска,
Не трескучий мороз губит куст ракитовый
Губит девушку забота великая
Мучит красную печаль тяжкая,
Не могильный камень у ней на душе лежит
А сушит, крушит ее, как былиночку
Дума крепкая, дума смутница,
Горе мрачное, горе лютое.
Не щебещет ласточка — касаточка,
Не воркует сизая голубушка,
Говорит то красная девушка:
‘Вы налягте на небо тучи бурные,
Разбушуйтесь вы вихри буйные
Вы раздуйте с гор желты пески,
Разступися ты мать сыра земля
Поглоти меня горемычную.
Любил меня девицу добрый молодец
Любил да покинул, с двора вытолкал
И оставил сиротою на белом свете!’

XXII.

Туманы молочные
На землю ложилися
И звезды полночные
Вдали появился,
Дышали прохладою
Река и прибрежной лес?
Ночною лампадою
Светила луна с небес.
В полях лежали тишь и мгла,
Тогда из ближнего села
К Свапе девица подошла
И в воду бух…
Волна несчастную взяла,
На дне песчаном погребла
И сладострастно обняла
Как верный друг!…

XXIII.

Есть луг заповедный
Над мирной Свапой,
Гнезда не свивает
Там птица весной,
Охотник отважный
Туда не пойдет,
Цветок не цветет там
И зверь не живет,
В стране той от века
Лежит тишина,
Лишь плещет о берег
Печально волна.

XXIV.

В народе есть молва чудесная,
Что в том лугу заповедном,
Когда горит луна небесная
Светоточивым фонарем,
Когда тиха Свапа широкая,
Не дрогнет лист в глуши лесной,
Лишь Филомела одинокая
Поет и свищет под горой,
Туманы ризами волнистыми
Лежать на долах и лугах,
И роса каплями сребристыми
Дрожит на травах и цветах,
Когда звездочка златая
Ярко светит вдалеке,
Там Русалка водяная
Появляется в реке.
И на брег она выходит
Греться месячным лучом
И печально песнь заводит
В том лугу заповедном.

ПЕСНЯ РУСАЛКИ.

Как в светлице моей,
Хорошо у меня,
Из блестящих камней
Сложена она,
Стены в вей перламутр,
Пол — цветной топаз,
Потолок — изумруд,
Окны там алмаз,
Жемчугом и сребром
В ней фонтан кипит,
Как в дому моем
Хорошо мне жить.
Всадник смелый и удалый
Это место объезжай
И ты путник запоздалый
Проходить там не дерзай,
Та русалка лишь почует
Неразумный твой приход,
Тебя, злая, очарует
И в пучину уведет.

XXV.

П. Д. Иванову.

Прими мой милый друг от друга
Стихи небрежные его
И прочитай в часы досуга
Плоды досуга моего.
Я знаю: сухи и не живы
Моей поэзии цветы,
Смешны бессильные порывы
Разочарованной мечты,
Уже и хладны и бескрылы
Остатки творческих идей,
И нет, как нет минувшей силы
В душе изношенной моей,
Нет тех сердечных увлечений,
Той жажды славы и труда,
Меня оставил добрый гений,
Забыла муза навсегда.
Мои былые вдохновенья
И горделивые мечты
Я промотал без сожаленья
На рынке светской суеты.
Но ты простишь великодушно
Мои невольные грехи, —
И верно примешь добродушно
Сии небрежные стихи.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Слова старца.

Жизнь и свет
Я узнал,
Много бед
Я видал.
Жар страстей
Испытал
И людей
Разгадал.
Близок мой
Уж конец
Прав святой
Царь-мудрец
Соломон.
Я слыхал
Будто он
Нашисал
Что сей свет
Есть мечта
И сует
Суета.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Сон.

Я спал, я был тогда без чувств и без движенья,
Когда душа моя услыша тайный зов
Разрушила пуки земных своих оков
И унеслась туда, в отчизну вдохновенья
И там согретая божественным огнем
Носилася в надоблачном просторе
И плавала в эфире голубом
Как в беспредельном светлом море.
Пред ней мильоны звезд по воздуху текли
Мильоны солнц пылали и горели
И бестелесных ангелов полки
Во славу Господа святыя песни пели!….
Но я проснулся, вновь она
В свою тюрьму возвращена
И вновь явился перед ней
Знакомый мир земных страстей
Известный быт земных забот
Земных печалей и хлопот
И в грудь мою влилась тоска,
Душа рвалась за облака.
Ей в мире сем было и скучно и тесно
Ей, бедной, хотелось в приволье небес,
Где лютое горе земли неизвестно,
Где нет ни печалей, ни стонов, ни слез,
Где вечное счастье и вечная радость
Где нет ни страстей, ни лукавства, ни бед,
Без осени лето, без старости младость
Без вечера день, и без сумрака свет.
Но ах, крепка была телесная темница
И, заключенная, как в грустной клетке птица
Она лететь на небо не могла,
А песни Ангелов все петь она желала,
Но в мире звуков тем подобных не нашла
Небесныя слова земными не сказала.
И где найдет она звуки, подобные звукам небесным
И кто здесь поймет, кто оценит те дивные звуки?
Не стоит о них говорить недоверчивым людям
Безумством, иль ложью они назовут эти песни.
Они так привыкли к заботам существенной жизни
И так породнились с обманом, коварством и ложью
Что мысли и звуки готовы аршинами мерять
И верно тому не поверят, что выше их жалких понятий….
Но час придет:
Во прах падет
Тогда состав телесный
Душа уйдет
И допоет
Тот гимн в степи небесной!….
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Судьба

I.

Вы видали-ль как порою
Ходит туча над землею
И потоками дождя
Шумно льется на поля? —
Силу свежую вливает
В корни нивы золотой
И растенья орошает
Животворною водой.
Но в груди огонь скрывая
Эта туча громовая
Много смутных поразит
Много зданий сокрушит.

II.

Бывает час: сквозь призму золотую
Мы смотрим весело на нашу жизнь земную
Судьба балует нас и радостью дарит
Но этот миг, как пуля пролетит
И вновь знакомы нам утраты и несчастья.
И вновь над головой бушует и гремит
Обыкновенное житейское ненастье
А в сердце остается пустота
Да о былом неясная мечта.

III.

Есть в жизни чудное мгновенье
Когда лучами вдохновенья.
Бывает грудь озарена
И теплотою умиленья
Душа невинная полна
В восторгах сладких сердце тает
В надзвездный мир летит мечта
И в храм рассудка не дерзает
Войти мирская суета
В душе восторженной бывает
Тогда так тихо, так светло!
Но это время пролетает
И смертный долу опускает
Горе подъятое чело.
И снова на сердце вползает
Порок и злоба и расчет
И снова душу осаждает
Страстей мучительных причет.
Знать таково судьбы веленье
Чтобы ночь после дня была
И чтобы в чаше наслажденья
Печаль суровая жила.
Нет на земле сей совершенства
Но где-же вечное блаженство?
Без скорби, горестей и бед
Без смерти жизнь, без мрака свет?
Где без печали наслажденье?
Где неизвестно слово — тленье?
Где все прекрасное не прах?
Там, там сонмы звезд сияют
Где Серафимы обитают,
В необозримых небесах!
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Терпение.

Коль над тобой гремит судьбы гроза
И горестей железная лоза
Прочь гонит от тебя надежды, радость, счастье-
Вооружись щитом отрадного бесстрастья,
И у людей суровых не проси
Ни уважения, ни соучастья —
Но молча крест тяжелый свой неси…
Терпи — но не гордись терпеньем,
Надейся,— не хвалясь надеждою своей,
Не хвастайся невольным униженьем
И сострадания не требуй от друзей….
Но к Богу прибегай с молитвою усердной
Он от гонения и зла тебя спасет,
Он весь любовь! — И милостью безмерной
За малые печали воздает!….
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Три доли.

(Комната убрана просто. Полночь).

Поэт.

Я не доволен жизнью и людьми!
Что наша жизнь?— Цепь разных огорчений
Существенных забот, сердечных заблуждений,
Пустых надежд на счастие вдали
Роман однообразных приключений
С трагической развязкой под конец.
А свет, а люди? О Творец!
Как грустно думать: люди, люди!
Умы в вас черствы, хладны груди
В вас не горит огонь святой
Высоких чувств и вдохновений,
Вы так сдружились с суетой
Что стали чужды всех небесных наслаждений,
Не верите вы ничему
Чего не видите телесными очами,
Расчет, ваш Бог, расчету одному
Вы молитесь лукавыми душами.
Во всем предательство и в мыслях и в делах
На сердце яд и сахар на устах!
Я не люблю вас люди.

(Молчание).

Гений мой!
Приди сюда, явись передо мной
Твоя беседа — мне отрада….

(Является Гений).

Гений.

Ты звал меня, что тебе надо?

Поэт.

Я рассержен на жизнь и свет
Что делать, дай совет полезный.

Гении.

Я очень рад мой друг любезный
Подать тебе благой совет:
Есть три доли, три судьбы
Выбирай какую хочешь:
Доля первая: тебя
Я сдружу с людьми и светом,
Мир поднебный облачу
Для тебя в цветное платье,
Жизнь украшу, испестрю
Счастья сладкими дарами.
Соберу вокруг тебя
Злато, роскошь и забавы,
Безмятежно дни твои
Пролетят как шумный праздник.
Никогда не будешь знать
Ты невзгоды и печали
Станешь ласково смотреть
На людей и жизнь земную.
Но за это ты хвали
Наслаждения мирские,
Воспевай вино, любовь
Дружбу, радость и веселье
В песнях людям угождай
И щади их предрассудки,
Остротами их смеши
Тешь их сказками пустыми.
Сочинения твои
Будут людям драгоценны
И они твое чело
Лавром славы изукрасят.

Поэт.

Я этой доли не хочу
Я этой славы не ищу.

Гений.

Есть три доли, три судьбы,
Выбирай какую хочешь,
Вот другая доля: я
Освещу твой шаткий разум
Строгой истины лучом.
Книгу опытов суровых
Дам прочесть и этот свет
Покажу тебе без маски.
Дам возможность заглянуть
В ум и сердце человека
Хладом душу оболью
Все заветные мечтанья,
Заблуждения ума
И надежды золотые
И фантазии твои
Уничтожу и рассею
И ты станешь презирать
Жизнь и свет, друзей и братий:
В твоей пламенной душе
Разорву все связи с миром
И вдохну в младую грудь
Недоверье и безстрастье.
Ты-ж за это воспевай
К жизни мрачное презренье
Равнодушье ко всему
Покажи нам мир подлунный
С самой черной стороны.
Все что людям драгоценно,
Предрассудком назови,
Над условьями их быта
Над связями и страстьми
Наругайся и насмейся.
Покажи зародыш зла
В добрых помыслах и чувствах
А в пороке — луч добра,
В жизни — смерть, конец в начале
В счастьи — горе и печаль
В силе — мелкое безсилье
И в богатстве — нищету.
Ты людей за их пороки,
За коварство их сердец
Режь, язви, карай сатирой,
Как губительным мечем,
Покажи им их деянья
Во всей гнусной наготе
И они тебя бояться
Станут более огня.

Поэт.

Я этой доли не хочу
Я этой славы не ищу.

Гений.

Есть три доли, три судьбы,
Выбирай какую хочешь.
Доля третья: у тебя
Все забавы, наслажденья
Я в сей жизни отниму.
Без надежд, в тоске и горе
Средь забот и нищеты
Проведешь ты дни земные.
В этом мире меж людей
Будешь странник отчужденный
И на пире бытия
Гость не прошенный и лишний,
Всем постылый и чужой
Всеми презренный, забытый,
Ты не будешь разуметь
Что такое значит радость
И погаснешь как огонь
Позабытый при дороге.
Но за то твоя душа
Просветлеет вдохновеньем,
Чувств возвышенных пожар
Ярко вспыхнет в юном сердце
Озарится голова
Мыслей творческих лучами.
Ты за это воспевай
Все высокое, святое
В звуках стройных и живых
Прославляй святую Веру,
Милосердие к врагам,
Чистоту души и сердца,
Добродетель и любовь.
Говори о небе людям,
О премудрости Творца,
О высокой светлой правде,
О бессмертии души,
О терпении в несчастьях,
О возможности добра.
За твои святые песни
Тебя станут презирать
Резать низкой клеветою
И насмешками марать…

Поэт.

Вот этой доли я хочу
И этой славы я ищу.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Туча и ветер

Из за темной дубравы встала молниеносная туча
И ковром огнетканным повисла на куполе неба
Из за синего моря, из за мшистых гранитных утесов
Поднялся бурный ветер и завыл, заревел в поднебесьи.
И молвила черная туча брату буйному вихрю:
— ‘ Здравствуй братец любезный! — Пойдем, погуляем,
По степи безбрежной лазурного неба походим! ‘—
И долго ходили, гуляли они в пустыне небесной,
Вдруг молвила черная туча брату буйному ветру:
Как ты думаешь ветер крылатый, где бы мне лучше
Разостлаться по небу темнобагровой фатою? —
Ты видишь ли синее море лижет гранитные скалы
Шумит, и шипит, и кипит, и клокочет, и стонет,
И пеной перловою брызжет на берег песчаный
Над ним я низвергнусь потоками огненных молний!’
Ответствовал ветер крылатый: — ‘ Напрасно сестрица
Огонь твой безвредно проглотит бурливая влага.’—
И молвила черная туча брату буйному ветру:
Видишь ли брат там нагие, безводные степи?
Широко, далеко растянулись они одноцветною тканью,
Над ними паду водопадом пылающих молний!’..
Ответствовал ветер крылатый: ‘напрасно сестрица,
Жгучий луч солнца давно опалил эти знойные степи,
Дождь молний безвредно падет на песчаную почву.’—
Сказала грозная туча брату вольному ветру:
— ‘Видишь-ли эти поляны, покрытые снежным хитоном
Над ними я гряну ядром разрушительной бури!
Ответствовал ветер крылатый: ‘напрасно сестрица,
Там мерзнет луч солнца и молний кровавые стрелы
Безвредно падут на равнины покрытые снегом’…
Сказала злобная туча: — ‘Видишь ли там бурный ветер
Гранитный утес?… Он достал небосвод головою
У ног исполина поляны богатые жатвой,
Его обовью я бичами сверкающих молний!’ —
Ответствовал ветер крылатый: — ‘ напрасно сестрица
Ты видишь шелом ледяной на главе исполина
В гранитные латы заковано тело гиганта,
Века и стихии его не разбили, безвредно
Копье твоих молний отскочит от каменной груди.—
Но видишь ли там пышный город?— Смотри как там гордо
Стоят величавые башни и крепкие стены,
Разбей их, а я размечу их обломки по свету…
И туча над градом как хищная птица повисла,
Крылами своими затмила свет ясного солнца.
Вот вспыхнуло пламя во мраке и рокоты грома
Слились и смешались с глухими напевами ветра…
………………………………………………………………….
Но вышла из этого города юная дева
И Господу-Богу усердно она помолилась….
Внял Творец голосу девы простой и смиренной
И бросил черную тучу в пучину морскую…
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Улыбка.

(Послание к ………….)

В те дни, когда не знавши света,
Я беззаботно жил да пел,
И взором юного поэта
На жизнь приветливо смотрел,
Когда меня обворожала
Невинной девы красота,
И душу сильно волновала
Надежда, вздорная мечта,
И даже ветреная слава
Ко мне являлась иногда….
В те дни с веселием сердечным,
Я на пиры друзей спешил,
И шум попойки их беспечной
Меня младенца веселил,
И на устах моих блуждала
Улыбка — радости печать…
Года мелькнули— и опять
Я на пирах друзей явился,
Но дружбе этой доверять
Я, к сожаленью, разучился,
Я был под колесом судьбы,
Веден был опыта руками,
И прежние мои мечты
Сменились зрелыми мечтами,
Над страстью взял господство ум.
С пренебреженьем, полон дум,
На их забавы я взираю,
И на привольный шайки крик,
Я, неприветливый старик,
Улыбкой злою отвечаю,
И часто, как музыки гром
В усталой зале раздается,
Горит, светлеет пышный дом
И пара легкая несется….
Тогда далеко я бегу,
Грусть в сердце хладном подавляю,
И юность добрую свою
С ее улыбкой вспоминаю.
И жалко мне улыбки той,
Как утро Мая беззаботной,
Как миг восторга быстролетной!…
И грустно мне, товарищ мой!…
Улыбка, детская улыбка,
Эмблема радостей былых,
Зачем порою, хоть ошибкой,
Ты не мелькнешь в устах моих?
Пускай упрек, на щастье, злобный,
В устах страдальца замолчит,
И смех бесчувственный, холодный,
Улыбка теплая сменит,
Тогда на миг забудусь снова,
На все приветно погляжу,
И снова песнию веселой
Свое блаженство воспою!…
М. Демидов.
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

Умиление

Вы замечали-ль как порой
В душе суровой и преступной
Огнь умиления святой
Блестит зарницею минутной.
Так солнца животворный луч
Порою в сумраке мелькает
И группы безобразных туч
Багровым светом озаряет.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Упование.

Среди сует земли и тягостных сомнений,
Как путник средь песков, так я изнемогал.
Но вдруг явился мне в сияньи добрый Гений—
И вопрошать судьбу я перестал.

*

Теперь, как на ладье пловец средь Океана
Застигнут темнотой, луны восхода ждёт,
Так жду и я среди житейского тумана,
Когда мне луч звезды моей блеснёт!…
М. Демидов.

Утро

Блещет утро золотое
Небо чисто и светло,
Тихо море голубое
И прозрачно как стекло.
Воздух дышит негой Мая
В небе солнышко горит,
Быстро волны рассекая
Легкокрылый челн летит.
Смолкли страсти и заботы
Как хрусталь душа чиста —
И Твои Господь щедроты,
Славят смутнаго уста.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Хитрый кот.

(Басня)

В избе сидел однажды кот голодный,
И видя, как играл мышёнок молодой,
Подумал: ‘я тебя негодный,
Ты будешь мой!…’
Он крался к сей добыче мнимой,
Наверно полагав достать свой кус любимой.
Хотя мышёнок был и мал,
Но это знал:
Что от кота,
Хотя бы он и ласковым казался,
Породе их беда! —
Теперь же увидав, как кот у стенки крался,
Мышенок испугался,
И тотчас об его намереньи смекнул,
Бегом скорей под печь, и в щелку там прыгнул…
Кош, упустив добычу, рассердился,
Но гнев старался он скрывать.
‘Напрасно ты сосед трудился,
Тебе ли мышь поймать?
Ты очень скор, за это и лишился
Куска, которым льстился!… ‘
Наседка стала так тут Ваську укорять…
Коту то показалось больно?
Притом он был самолюбив,
И отвечал ей так: ‘эх полно,
Упрёк твой, милая, совсем несправедлив.
О прелюбезная соседка,
Умом известная наседка!
Не ужель думаешь, что я могу желать
Мышёнка скверного поймать,
С твоим умом, тебе в том должно удивляться,
Что ты могла так полагать,
Не с тем я шел, чтобы его поймать,
А просто с тем, чтоб прогуляться. ‘
Так очень часто мы, успеха не имев,
Не получив, чего желали,
Скрывая гнев,
Пред всеми громко вопияли,
‘Отнюдь сего мы не желали,
Не ожидали, не искали.’
А в сердце кроется печаль,
И в тайне нам потери жаль.
М. Демидов.
Нижний-Новгород.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Цветок.

(Подражание Р. Борну.)

Цветочик прекрасный рос в поле,
Вдруг скошен — и нет его боле.
Как жаль мне тебя, о любезный цветок.
И мой час, быть может, как твой недалёк!
М. Демидов.
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

Человек

Как ты велик и как ничтожно мал,
Ты сильный Царь и вместе раб презренный,
Прекрасным, чистым Бог тебя создал,
Тебе бессмертный дух, и ум, и волю дал
И повелителем поставил над вселенной!
Ты Богом на границе двух миров,
Невидимого с видимым поставлен,
Всех тварей выше ты и ниже всех духов,
Из двух начал, из двух великих слов
Души и плоти ты составлен.
Ты разумом своим природу победил,
Ты силу вещества разрушил силой духа,
Себе и океан, и воздух покорил
И всю вселенную оброком обложил
Для вкуса своего, для взора и для слуха.
Проник и внутрь земли и в глубину морей,
Слетал за облака, чтоб тайны знать природы
Чтоб силою ума извлечь и взять у ней
Пищу для разума, для тела, для страстей,
Щит от недуга и погоды.
Тебе доступны тожь и райские мечты
Но Царь земли, — страстями побежденный
Погряз в грязи пороков низких ты
И стал среди земных забот и суеты
Вассал грехов покорный и презренный.
Дельные безделки,
М. , тип. Августа Семена, 1840 г.

Чудак.

(С Английского)

Он в жизнь свою ничем не наслаждался,
Копил все деньги он,
Во всем отказывать себе старался
И нажил миллион.
‘Теперь пришла пора пожить,’ сказал уныло.
Но лучшие года прошли, как сон,
И он стоит одной ногой в могиле.
На что теперь ему и миллион?
М. Демидов
Осьмнадцатая часть Литературных Прибавлений
к Русскому Инвалиду, или вторая на 1835 год
Шарада.
Мой первый слог в Италии река,
Она прославилась в старинные века.
Второй— в Италии бывает.
А целое всё в пепел превращает.
М. Демидов.
По-жар
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Шарада.

Мой первый слог есть человек,
Который от отца был проклят в древний век.
Вторым меж гласными найдете,
По старому же коль его произнесете,
То два глагола с ним прочтете.
Последний же мой слог Царь Византийский был,
Которого Орел Российский устрашил,
Гаданья этот Царь чрезмерно как любил.
А целое есть зверь, его здесь не найдете,
Ужель и тут шарады не примете?
М. Демидов.
Xaм-е-леон.
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Шарада.

Слог первый мы в домах видаем.
Вторый же любит волк давить.
А в целом мы народ встречаем,
России он любил вредить,
Он от Татар имел происхожденье,
Губил граждан и грабил их именье,
Был лют, как дикий Печенег,
Любил войну и буйный свой набег.
М. Демидов.
Пол-овцы
Литературные прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1832 г.

Явление умершего.

(Посвящаю памяти друга С. И. Иванова.)

День летний, пышный тихо угасал,
И с ним его заботы умолкали,
Луч солнца постепенно догорал,
Подобно старику в борьбе со смертью.
Заря зарделась на краю небес,
Румяная, как щеки юной девы.
Заискрилась приветная звезда
Далеко в голубом, вечернем небе,
Как благодатная, святая мысль
В душе высокой пылкого поэта.
Текли лениво светлые струи,
И ветерок не шевелил листами
Лежала тьма полночи на холмах,
Окованных могильной тишиною.
Над колокольней бледный месяц встал,
Как бы над i светлеющая точка,
И отразился в зеркальной воде
Он восклицанья колоссальным знаком,
Я был прикован взорами к луне,
И окружен незримою толпою
Мечтаний фантастических моих.
И ты явился, мой умерший брат,
Был тих приход твой, гость благословенный,
В очах твоих я зрел любви привет
И на устах подгробная улыбка.
Так, я узнал тебя, умерший друг!
Ты приходил исполнить обещанье,
И мне в беседе тихой рассказать
Небесных тайн мистическую повесть:
Ты разгадал Великого Творца,
Который все Собою наполняет,
В Котором мы, и в нас Который есть,
Ту единицу, ту любовь святую
Неугасаемый, чистейший свет!….
Ты говорил о чудном, звездном мире,
Сияет где незаходимый день,
И в огненном, пылающем эфире
Летает светозарный Серафим
И в звучной песни Бога прославляет.
Ты разгадал гармонию миров,
Плывущих в необъемлемом пространстве,
Постиг стихий возвышенный глагол,
И моря вой, и плеск волны холодной,
И шум листов, и ветра бурный свист,
Незриму цепь, связующую тайно
Одно звено творения с другим,
Блестящий камень, скрытый в бездне мрачной,
С растением, цветущим на лугу,
Растение с жилицей волн хрустальных,
И рыбы с птицей вольною небес,
И птицы с кровожадным зверем леса,
И зверя с неприметным червяком,
И червяка с царем земли великим,
И человека с духом неземным.
Ты говорил о мудрости высокой,
О истинном блаженстве, о любви,
О вечности, о времени, о тайнах
Природы, неразгаданных людьми.
И я внимал тебе, пришлец загробный,
Очищенный, небес крылатый дух!
Я жадно слушал, гость благословенный,
Мне посланный Вселюбящим Творцем,
Твои правдивые, святые речи,
О, вечно, вечно их хотел бы слушать…
Но мрак ночной денницею сменялся,
Потухли звезды в синеве небес,
И ты сокрылся, так, как призрак ночи.
Но я летел тебе во след мечтой,
Тебе, врачу, открывшему мне очи,
В страну любви, где нет оков земных,
Где я опять увижуся с тобою,
Минутный гость, мой незабвенный брат!
Явись еще хоть раз мне в сей юдоли,
Чтобы смелей я жизни путь прошел
В надежде неизменной возрожденья
Для замогильной жизни в небесах!…
М. Демидов.
Литературные Прибавления к Русскому Инвалиду на 1834 г.
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
Демидов Михаил Александрович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Стихотворения, басни, поэмы, повести (1941-1944), Бедный Демьян, Год: 1945
  2. Стихотворения, Костров Ермил Иванович, Год: 1786
  3. Стихотворения, Арбузов Николай Алексеевич, Год: 1856
  4. Стихотворения, Гагарин Павел Сергеевич, Год: 1795
  5. Стихотворения, Бек Иван Александрович, Год: 1837
  6. Стихотворения, Сатин Николай Михайлович, Год: 1844
  7. Стихотворения на французском языке, Тредиаковский Василий Кириллович, Год: 1730
  8. Стихотворения, Голиков Владимир Митрофанович, Год: 1900
Электронная библиотека