Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1875

Переводы
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Скачать в PDF

АНГЛІЙСКІЕ ПОЭТЫ
ВЪ БІОГРАФІЯХЪ И ОБРАЗЦАХЪ

Составилъ Ник. Вас. Гербель

САНКТПЕТЕРБУРГЪ

Типографія А. М. Потомина. У Обуховскаго моста, д. No 93
1875

Лордъ Грегори. — П. Вейнберга
Субботній вечеръ поселянина. — В. Костомарова

РОБЕРТЪ БОРНСЪ.

Робертъ Борнсъ, первый изъ народныхъ поэтовъ Англіи, ‘возведшій, по выраженію Шера, шотландскую народную псню на высшую степень совершенства и тмъ самымъ существенно способствовавшій обновленію національной литературы Великобританіи’, родился 25-го января 1759 года въ убогой лачуг графства Эйра. Отецъ его былъ бдный фермеръ и потому не могъ дать ему даже посредственнаго воспитанія. Тмъ не мене, молодой Борнсъ съумлъ-таки пріобрсти въ школ, кром умнья читать и писать, и кое-какія познанія въ французскомъ язык и прикладной математик. Чтеніе отличнйшихъ англійскихъ поэтовъ и романическія преданія, жившія въ устахъ окружавшаго его народа, очень рано развили въ нёмъ врождённый поэтическій духъ. Ещё отрокомъ, работая въ пол, онъ любилъ распвать старинныя шотландскія баллады, когда-же сдлался юношей и любовь воспламенила его, онъ сталъ сочинять псни на родномъ нарчіи, которыя тотчасъ обратили на себя вниманіе сосдей, вслдствіе чего извстность его вскор распространилась по окрестнымъ деревнямъ и фермамъ. Элегія ‘Къ Маріи въ небесахъ’, написанная на смерть перваго предмета его любви, была однимъ изъ первыхъ опытовъ Борнса. Дальнйшая біографія поэта весьма не сложна. Неудачныя хозяйственныя предпріятія, несчастная любовь и разгульная жизнь сдлали дальнйшее его пребываніе на родин невозможнымъ и побудили ршиться на отъздъ въ Ямайку, гд ему было предложено мсто. Нуждаясь въ деньгахъ на проздъ, Борнсъ собралъ свои псни и напечаталъ ихъ, въ 1786 году, въ Кильмаркок, небольшомъ сосднемъ городк. Небольшую книжку встртило всеобщее одобреніе — и поэтъ, уже собиравшійся узжать въ Остъ-Индію, совершенно неожиданно получилъ приглашеніе пріхать въ Эдинбургъ для выпуска въ свтъ второго изданія своихъ стихотвореній. Обласканный тамошними литераторами и учоными, Борнсъ возвратился на родину, гд, благодаря ходатайству новыхъ своихъ покровителей, получилъ мсто сборщика податей, женился на своей давно и страстно любимой Женни и, взявъ небольшой кусокъ земли въ аренду, зажилъ семьяниномъ. Но, къ сожалнію, пламенное воображеніе и склонность къ развлеченіямъ, плохо уживающіяся съ сельско-хозяйственными занятіями, вскор снова разстроили его дла, что, вмст съ неизбжными житейскими дрязгами, сильно повліяло на его мягкій отъ природы характеръ и отравило послдніе годы его жизни. Истощённый горемъ и заботами, и окончательно разстроенный неумреннымъ употребленіемъ горячихъ напитковъ, онъ умеръ 21-го іюля 1796 году въ Домфриз.
Главное достоинство произведеній Борнса заключается въ ихъ полнйшей искренности, въ ихъ правд и свжести. Особенно хороши его псни, о которыхъ кто-то сказалъ, что ихъ нельзя положить на музыку, такъ-какъ они сами музыка. Въ пастушеской поэзіи и народныхъ псняхъ Борнсъ не иметъ себ равныхъ. ‘Онъ родился поэтомъ’, говоритъ Карлейль, землякъ и лучшій критикъ Борнса: ‘поэтическая дятельность была небеснымъ началомъ его существа. Бдность, неизвстность и всякая бда, только не профанація себя самого и своего искусства, были для него не стоющею вниманія мелочью. Гордость и страсти свта лежали неизмримо ниже его, и одинаково смотрлъ онъ на свободнаго и раба, на принца и нищаго и на всхъ, кто носитъ образъ человческій, съ ясною внимательностію, съ братскою любовью, съ сочувствіемъ и состраданіемъ. Въ его поэзіи какъ бы живётъ сила зелёныхъ полей и горнаго воздуха, она напоминаетъ о жизни въ природ и о крпкихъ людяхъ природы. Въ нёмъ слышится ршительная сила и въ тоже время чудная природная прелесть. Онъ нженъ и страстенъ, но безъ принужденія или видимаго усилія. Онъ умиляетъ сердце или воспламеняетъ его мощью, которая кажется въ нёмъ привычною и родною. Мы видимъ въ нёмъ кротость, трепетное состраданіе женщины рядомъ съ глубокой сосредоточенностью, силою и страстнымъ огнёмъ героя. Въ нёмъ слышны слёзы и сндающее пламя скрыто, какъ молнія въ капляхъ лтней тучки. Въ своей груди носитъ онъ звуки для каждой ноты человческаго чувства.’
Заключаемъ нашъ краткій очеркъ жизни и литературной дятельности Борнса выпиской изъ ‘Всеобщей Исторіи Литературы’ Шера, въ которой талантливый авторъ въ нсколькихъ словахъ весьма мтко и врно характеризуетъ всю поэтическую дятельность ‘поэта природы’. ‘Если вы хотите узнать, какъ истинно природный поэтъ возноситъ самые обыдённые случаи сельской жизни въ область глубокой мысли или юмора, прочтите стансы ‘Къ срзанной плугомъ Маргаритк’, или ‘Джона — Ячменное-Зерпо’, если вы хотите прихотливой рзвости и шаловливаго смха, у Борнса есть превосходное ‘Whatis that at my bower-door’ (Кто тамъ у двери бесдки моей?), если вы хотите видть, какъ упиваются отчаянными оргіями исключённые изъ жизненнаго пира, отвергнутые обществомъ, Борнсъ введётъ васъ въ общество своихъ ‘Весёлыхъ-нищихъ’, хотите знать, какъ мастерски разршить задачу соединенія шутки, смха и кидающаго въ дрожь ужаса въ одной и той же фантастической пьес, попросите Борнса разсказать вамъ исторію Тэма О’Шэнтера, хотите почувствовать, какъ сердце народа вчно лежитъ къ родин, отчизн и народнымъ воспоминаніямъ, прислушайтесь къ грустнымъ мелодіямъ Борнсовыхъ псенъ: Му heart’s in the Highlands, Bonnie castle Gordon, Caledonia, The battle of Sheriff-muir, The gloomy night is gathering fast, The lovely lass of Inverness. Глубочайшимъ блаженствомъ счастливой любви звучитъ его псня: It was npon а Lammas night (То было въ ночь на первое августа), нжностью и пыломъ любви, по отступающей передъ могилой и смертью, дышатъ чудныя его псни, посвящённыя прославленію Маріи Кэмбелль, и изъ той же груди, откуда вышли трогательнйшіе вздохи, вылился и смлый гимнъ демократической вры въ себя и истинно мужественнаго достоинства: ‘Is there, for honest poverty, that liangs his head, and а that?’ И, конечно, Борнсъ съ справедливою гордостью могъ въ одной изъ своихъ псенъ указывать на себя, какъ на свободнаго шотландскаго народнаго поэта. Давъ поэзіи своей земли новые, свжіе соки, онъ обогатилъ тмъ самымъ всемірную литературу.’

ЛОРДЪ ГРЕГОРИ.

О, темна эта ночь, непроглядно темна!
Втеръ воетъ, какъ бшеный зврь.
Путникъ бродитъ въ словахъ передъ замкомъ твоимъ:
Лордъ Грегори, открой свою дверь!
Прогнана я отцомъ — прогнана я за-то,
Что любила такъ сильно тебя…
Пріюти же меня хоть изъ жалости ты,
Если сдлать не можешь любя!
Лордъ Грегори, ужель ты забылъ тотъ лсокъ
На цвтущемъ рчномъ берегу,
Гд въ первые теб я открылась въ любви,
О которой забыть не могу?
Сколько разъ ты клялся, сколько разъ общалъ,
Что на вки, на вки ты мой!
И теб безгранично вврялася я
Неизмнной и нжной душой.
Лордъ Грегори, черство твой сердце, черство,
Изъ желза вс чувства твои.
Ты, огонь, бороздящій теперь небеса,
Успокой ты страданья мои!
Громъ небесный, теб отдаю я себя
Добровольною жертвой ночной!
Но измнника ты пощади, не карай
За грхи передъ небомъ и мной!
П. Вейнбергъ.

СУББОТНІЙ ВЕЧЕРЪ ПОСЕЛЯНИНА.

Ревлъ ноябрь, въ долин злилась вьюга,
Холодный день ненастно догоралъ,
И, весь въ грязи, отпряженъ волъ отъ плуга,
И чорный грачъ на кочк задремалъ.
Поселянинъ сегодня допахалъ
Участокъ свой и. кончивши работу,
Мотыку, ломъ и заступъ свой прибралъ,
И черезъ лсъ, по топкому болоту,
Спшитъ домой — и радъ, что съ плечъ долой заботу.
Вотъ на холм, подъ тнью старой ивы,
Его изба уютная видна —
И пахарь къ ней спшитъ нетерпливо.
Тамъ у огня, дтьми окружена,
Ужь ждётъ его радушная жена,
И всё въ изб какъ-будто улыбалось:
Въ ней жизнь текла такъ мирна и честна,
Что у огня невольно забивалась
Забота жгучая, и бдность, и усталость.
Вслдъ за отцомъ, полчасомъ лишь поздне,
И сыновья приходятъ изъ села:
Одинъ пахалъ, другой, посмышленне,
На ярмарк улаживалъ дла.
Потомъ и Дженъ изъ города пришла:
Какъ не придти, когда на ней обнова!
Но если бъ Дженъ семью въ нужд нашла,
Поврьте мн, что, не сказавши слова,
Трудомъ добытое сейчасъ отдать готова.
Вс на лицо, весёлый, откровенной
О новостяхъ идётъ у нихъ разсказъ —
И у огня, въ семь благословенной,
Стрлой летитъ, какъ мигъ, за часомъ часъ.
Старикъ-отецъ съ дтей не сводитъ глазъ —
И любъ ему ихъ лепетъ безтолковой,
А мать межь-тмъ, иглой вооружась,
Спшитъ, чтобъ сынъ былъ къ празднику съ обновой:
Изъ платья стараго кроитъ камзольчикъ покой.
Отецъ и мать заботливо старались
Укоренять любовь къ добру въ сердцахъ
Своихъ дтей, забавъ они чуждались
И средства жить искали лишь въ трудахъ.
‘Премудрости начало — Божій страхъ,
Лишь онъ одинъ къ стез добра приводитъ,
Помолимся: да въ жизненныхъ путяхъ
Насъ Божій перстъ повсюду руководитъ!
Кто ищетъ Господа, всегда Его находитъ.’
Чу! въ дверь стучатъ почти за Дженни слдомъ,
Ужь знаетъ Дженъ, что значитъ этотъ стукъ,
И говоритъ: ‘Я встртилась съ сосдомъ,
Онъ шолъ со мной до дому черезъ лугъ…
Одной такъ страшно тамъ идти… И вдругъ
Вся вспыхнула… Любви румянецъ алый
Отца встревожилъ, но его испугъ
Прошолъ сейчасъ же: гость ихъ запоздалый
(Онъ зналъ его давно) былъ скромный, честный малый.
И гостя Дженъ съ улыбкой ясной вводитъ:
Его смутилъ родныхъ пытливый взоръ…
Но вотъ старикъ сейчасъ же съ нимъ заводитъ
О ферм ихъ подробный разговоръ —
И хвалитъ рожь, ячмень и скотный дворъ…
И съ радости засгнчиво краснетъ
Стыдливый гость. ‘Молодчикъ не хитёръ’,
Смекаетъ мать: ‘вотъ, видишь, какъ робетъ!
Ну, да и видно, Дженъ держать себя уметъ.’
Любовь! блаженъ тотъ, кто тебя извдалъ!
Восторгъ сердецъ! безъ мры благодать!
Что, еслибъ Богъ отрады этой нё далъ?
Но опытъ мн теперь велитъ сказать,
Что если Богъ благоволилъ намъ дать
Отрады мигъ въ юдоли безнадежной,
То этотъ мигъ — его такъ сладко ждать —
Когда сидишь въ томленьи страсти нжной
Съ стыдливой двушкой подъ ильмой блоснжной.
И гд же тотъ, что образъ Божій носитъ,
Тотъ, въ чьей груди живое сердце есть,
И между-тмъ коварно Дженни броситъ?
Тотъ, чья любовь — была бъ обманъ и лесть?
Гд тотъ злодй? Или быть-можетъ честь
И совсть — всё давно уже въ изгнаньи?
Позоръ тому, кто можетъ перенесть
Печаль отца и матери страданья,
И видть жертвъ своихъ безъ слёзъ, безъ состраданья!
Но столъ накрытъ и ужь парричъ здоровый,
Родное блюдо Скоттіи, ихъ ждётъ,
И сливки, дань единственной коровы,
Что, чай, траву въ хлву теперь жуётъ…
Хозяйка-мать привтливо несётъ
Для гостя сыръ, про случай сбережонный,
И говоритъ, что ровно минулъ годъ
Ему, когда цвсти сталъ лёнъ зелёный —
И хвалитъ жолтый сыръ нашъ юноша влюблённый.
Вотъ ужинъ конченъ, дти у камина
Услись вс — и старецъ обнажилъ
Тогда свои священныя сдины
И предъ собой съ молитвой положилъ
Святую Библію, которой дорожилъ
Его отецъ… Въ ней онъ открылъ сначала
Ту пснь, что въ славу Бога вышнихъ силъ
Въ сіонскомъ храм нкогда звучала,
А мать ‘помолимся!’ торжественно сказала.
Тогда, стремясь къ одной и той-же цли,
Вс въ ладъ поютъ они псаломъ святой…
И, можетъ-быть, они пснь ‘Донди’ пли,
Суровый гимнъ, съ которымъ въ смертный бой
Свои полки водилъ Эльгинъ герой…
Какъ сладокъ ты и твой напвъ священный,
Гимнъ горъ родныхъ! Въ сравненіи съ тобой
Бездушна пснь Италіи растлнной:
Та нжитъ слухъ, а ты — хвала Творцу вселенной.
Потомъ разсказъ о первомъ человк
Старикъ-отецъ семь своей читалъ,
Какъ Моисей съ исчадьемъ Амалека
Святую брань вести намъ завщалъ,
Какъ царь-пвецъ предъ Господомъ рыдалъ,
Увидвъ мечъ, простёртый надъ Солимомъ,
Какъ Іовъ жилъ, безропотно страдалъ,
Иль, какъ, горя въ огн неопалимомъ,
Пророкъ былъ пламеннымъ восхищенъ серафимомъ.
Или о томъ, какъ язвами своими
Господь хотлъ міръ гршный искупить,
Какъ Тотъ, что тамъ несётъ второе имя,
Здсь не имлъ гд голову склонить,
Какъ всюду шли потомъ благовстить
Апостолы съ спасительнымъ закономъ,
Какъ-тотъ, что былъ на Патмосъ сосланъ жить,
Зрлъ ангеловъ, парившихъ надъ Сіономъ,
И слышалъ грозный судъ надъ блуднымъ Вавилономъ.
О, Царь небесъ! Колни преклоняетъ
Супругъ, отецъ съ мольбою предъ Тобой:
Торжественно молитва возлетаетъ
На небеса, за радостной мечтой,
Что встртимъ мы другъ-друга въ жизни той,
Гд больше нтъ ни слёзъ, ни воздыханья,
Гд будемъ пть вс вмст гимнъ святой
И гд, въ лучахъ небеснаго сіянья,
Свершится нкогда блаженныхъ душъ сліянье.
Тогда съ дтьми старикъ-отецъ прощался,
И на покой ихъ всхъ благословлялъ,
Когда-жь одинъ съ женою оставался,
Онъ снова въ прахъ главу свою склонялъ
Предъ Тмъ, кто птицъ согрлъ и напиталъ
И въ блескъ одлъ цвтки весеннихъ лилій.
Чтобъ Онъ имъ всмъ насущный хлбъ послалъ
Чтобъ вс Его боялись и любили
И вс Его завтъ въ сердцахъ своихъ хранили.
В. Костомаровъ.

——

ДЖОНЪ АНДЕРСОНЪ.

(Изъ Роберта Борнса).

Джонъ Андерсонъ, милый мой Джонъ,
Когда мы сошлися съ тобой,
Твой волосъ былъ черенъ, какъ смолъ,
И лобъ — безъ морщины одной.
Но нынче морщины на лбу
И волосъ какъ снгъ убленъ…
Спаси твою старость, Господь,
Джонъ Андерсонъ, милый мой Джонъ.
Джонъ Андерсонъ, милый мой Джонъ,
Мы на гору лзли вдвоемъ,
И много веселыхъ минутъ
Въ пути проживали своемъ.
Теперь поплетемся мы внизъ,
И тихо на путниковъ сонъ
Сойдетъ у подошвы горы,
Джонъ Андерсонъ, милый мой Джонъ.
П. Вейнбергъ.

‘Дло’, No 1, 1869

Бернс Роберт
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1796
  2. Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1901
  3. Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1901
  4. Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1796
  5. Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1796
  6. Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1796
  7. Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1796
  8. Пять стихотворений, Бодлер Шарль, Год: 1867
Электронная библиотека