Стихотворения, Бернс Роберт, Год: 1796

 
 Роберт Бернс Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Роберт Бернс. Стихотворения. Сборник. М.: Радуга. - 1982. Перевод Т. Щепкиной-Куперник ---------------------------------------------------------------------------- Молитва святого Вилли Привет поэта своему незаконному ребенку Две собаки Субботний вечер поселянина Инвентарь Хозяюшке Уочеп-Хауза Мне слишком рано замуж Послание (к джентльмену, который прислал ему бесплатно газету...) О, свистни... Пробираясь через рожь... У меня есть жена... Веселый вдовец Молитва святого Вилли 1 Господь мой, сущий в небесах, Ты, чья десница без помех Шлет этих в светлый рай, а тех - В мрак бездны преисподней, Не за добро или за грех А милостью господней! Хвали творца, душа моя, Он вызвал из небытия, - И вот на свет явился я, - Чтоб жить других безгрешней, Как некий светоч, свет лия, По всей округе здешней. Что значу я и весь мой род? За что подобный мне почет, Мне, кем проклятья тяжкий гнет Заслужен до рожденья, Что нас пять тысяч лет гнетет Из-за грехопаденья? Едва открыл я детский взгляд, Как ввергнуть мог меня ты в ад, Где дождь огня и серы град, Плач и зубовный скрежет, Где черти воют и вопят И цепь их больно режет... 2 Однако избран я творцом Служить для прочих образцом, Стать храма истинным столпом, Уроком чувств примерных, И быть щитом, и быть вождем Для целой паствы верных. Ты знаешь, милосердный бог, Как к пьянству, к ругани я строг, Как ненавистен мне порок Да игры с песней, с пляской, Я избегать их дал зарок, Смотрю на них с опаской. Но все ж, признаюсь я, господь, Подчас меня смущает плоть, И может жало уколоть Земного вожделенья, Но как врага нам побороть? Мы - прах, добыча тленья! Вчера... о, дьявольская сеть!.. Я с Мег... Но милостью ответь: Не дай в стыде мне умереть - Тогда я безусловно Не занесу над нею впредь Своей ноги греховной. 3 Сознаться мне еще трудней: С девчонкой Лиззи я, злодей, Три раза... Но вина пьяней В тот день был я, презренный, Не то не спутался бы с ней Твой верный раб смиренный! Но воля, может быть, твоя, И похотью терзаюсь я, Чтоб чистотою бытия Не вздумал возгордиться? Коль так, - до гроба бытия Рази твоя десница! Спаси избранников своих: У нас в селе немало их! Но грянь на болтунов пустых, Господь, и уничтожь их, Чтоб не стыдили чад твоих, Поистине слуг божьих! Вот, например, Джон Гамильтон: Играет, пьет, божится он, Но им и стар и млад пленен: И речью сладкогласной Сердца людей смущает Джон - Он церкви враг опасный! 4 Как не карать его проказ? Ты веси, боже, что не раз Посмешищем он делал нас И всю деревню нашу! Так прокляни его запас, Картошку, щи и кашу! Услыши, господи, мой зов! Ты эйрских разрази попов, Пусть будет твой удар суров, Не зная состраданья, И не щади их медных лбов За все их злодеянья! А Эйкин с гладким языком!.. Дрожу я, вспомнивши о том, Как мы стояли все кругом И так тряслись от страха, Что, верно, не на мне одном Вспотела вся рубаха! В день мести, праведной твоей, Господь, ты всех его друзей Не пощади, не пожалей, Не внемли их моленью, Но ради нас их всех скорей Подвергни истребленью! Меня же и домашних всех Небесных не лиши утех, Но и земной нам дай успех И всех превыше долю. И славен будь на небесах, Аминь, аминь глаголю! Привет поэта своему незаконному ребенку Привет, дитя, желанной будь! И пусть посмеет кто-нибудь Меня смутить иль отпугнуть От прав моих отцовских: Я не стыжусь тебя ничуть, Нет, я не из таковских. Ты вся в красотку-мать, нет слов: И я любить тебя готов, Принять тебя под отчий кров И так тобой гордиться, Как будто весь собор попов Помог тебе родиться. Пусть я зовусь прелюбодей, Пусть я соблазн деревне всей, - Чем больше толков меж людей, Тем буду я заметней: Я не намерен, хоть убей, Смущаться бабьей сплетней! О, битв веселых сладкий плод! Пожалуй, труд мой пропадет: Ведь незаконный твой приход Синклит глупцов осудит... Но мой последний грош вперед С тобою в долю будет. Лишь вырастай такой, как я. Хочу, чтоб вышла дочь моя, - Тогда я дам тебе любя И нежность, и охрану, Лелея твой расцвет, себя Считать счастливым стану. Лишь унаследовать сумей Всю прелесть матери своей И ум отца (но не имей Отцовских заблуждений!), И это будет мне милей Богатства и имений. Две собаки В шотландском уголке одном, Что бухтой Олдкинг мы зовем, В безоблачный июньский день, Когда уж удлинялась тень, Два пса, не занятые дома, Сошлись как добрых два знакомых. Один - по кличке Цезарь, он Беспечно жил при знатном лорде: Судя по росту, шерсти, морде, Был родом из чужих сторон, Куда мы посылаем лодки На лов трески или селедки. Ошейник с бук вами, блестящий, С замком - все выдавало в нем, Что джентльмен он настоящий И образованный притом. Но хоть породой вроде лорда, Держал себя отнюдь не гордо: Ласкался он к любой дворняжке, С 'Цыганкой' ел из той же чашки, На рынке ль, в кузне, где угодно, С любой собакою безродной Встречался он как друг и брат, С ней рыскать по холмам был рад. Другим владел один крестьянин: Рифмач, безумец, нравом странен, Его в друзья себе избрав, Он кличку дал ему 'Люаф', Псу из старинной песни в честь, Сложенной кем, когда - бог весть. Умней, верней - навряд ли колли Еще скакал по лужам в поле: Своей веселой мордой честной Снискал друзей он повсеместно. С пятном на лбу и с грудью белой, Шерсть черная, как шелк, блестела, Колечком завит хвост задорный, По ляжкам бил его проворно. Псы были дружны меж собой: Их не разлить бы и водой. Носились вместе по откосам И рылись дружественно носом, Гоня кротов из их норы, Дразня друг дружку для игры. Но утомясь от беготни, Уселись на холме в тени И тут пустились в рассужденья По поводу 'венца творенья'. Цезарь Люаф почтенный, я не раз Дивился: что за жизнь у вас, У бедных псов, таких, как ты: И как живут средь нищеты?.. Наш лорд все получает в срок: Дичь, уголь, топливо, оброк. Встает, когда он сам захочет, Чуть позвонит, лакей подскочит... Коня ль, карету ль подают: Кошель он вынимает тут, Длиной в мой хвост, битком набит, В нем золотой Георг сквозит... С утра у нас весь день подряд Пекут и жарят, и варят. Хоть первый господам черед, Но здорово и дворня жрет! Рагу да соусов - всего, Ну, прямо грех и мотовство! Пикер наш - чорт его возьми! - Несчастный карлик меж людьми, А слопает в обед поболе Любого землепашца в поле. Но чем мужик набьет желудок, Не постигает мой рассудок! Люаф Да, Цезарь!.. Плохо им, нет слов, Копать в воде по пояс ров, Из камней класть в грязи плотину Иль гнуть в каменоломне спину... И тем кормить себя с женой Да малых ребятишек рой. И лишь трудами рук своих Обуть, одеть, поднять всех их. А как придет болезнь, нужда Иль безработица?.. Беда! Подумаешь, нельзя бы хуже: Помрут от голода и стужи. Но как они и почему Не унывают, не пойму: И так растят себе исправно Девиц красивых, парней славных. Цезарь Да... но какое к вам презренье, Пинки, обиды, оскорбленья!.. Дворянство видит скот в холопах, Чернорабочих, землекопах... Их презирая свысока, Как я - вонючку-барсука. Видал не раз в приемный день я, Не без сердечного стесненья, Коль фермер не заплатит в срок, Как управитель с ним жесток. Кричит, сажает под арест, Грозится снять последний крест... А тот, сняв шапку, стой учтиво, Дрожи да слушай терпеливо. Жизнь богачей я знаю сам. Но, верно, плохо беднякам? Люаф Не так, как можешь думать ты: Хоть на волос от нищеты Всегда, но это им привычно И не пугает их обычно. Судьба и случай их хранит, И каждый как-нибудь да сыт. Хоть и устанут от работы, Миг отдыха, - уж прочь заботы! Всего дороже им на свете Жена их верная и дети. Их тешит крошек болтовня Зимой у мирного огня, Довольно на два пенса пива, Чтоб жизнь казалась им счастливой. Свои заботы позабыв, Толкуют все наперерыв О новых податях и платах, О церкви и о патронатах, О государственных делах, Попов ругают в пух и прах, И нравам Лондона - столицы - Никак не могут надивиться. День всех святых - ноябрь - придет, А с ним в деревне посиделки, Любовных взглядов и острот И сочных шуток перестрелки. И забывает всяк в селе, Что есть забота на земле. В веселый день - под Новый год - Запрут от зимней стужи вход, Эль в кружке пенится сверх края, Сердца весельем наполняя. Табак и трубочка с огнем Обходят дружно всех кругом. Толкуют старики неспешно, У молодежи шум и пляс. Мне так смотреть на них утешно, Что сам пускаюсь в лай подчас. Но между тем ты все же прав... Лишают часто всяких прав Людей, достойных уваженья, Почтенных, честных: без стесненья Вон с корнем!.. Разговор тут прост, Несчастного иной прохвост Помещику в угоду губит: А тот народ, быть может, любит, Дела в парламенте ведет, Для блага родины живет? Цезарь Для 'блага родины'? Эй, брось! Тебе их видеть не пришлось. Нет!.. мямлит, подчинясь премьеру, 'Да, нет', - он по его примеру. И только! Жизнь его - парады, Ростовщики и маскарады. Подчас, почуявши отвагу, Сорвется вдруг в Калэ иль в Гагу, Когда вдруг пожелает он Увидеть свет, узнать 'бон-тон', Спешит он в Вену иль в Версаль: Наследства предков ведь не жаль! То бой быков и звон гитары В Мадрид влекут его, как чары, То ловит девок непотребных В садах Италии волшебных, А там - питье немецких вод, Чтоб снова нагулять живот И возместить ущерб здоровью, Что нанесен синьор любовью. 'Для блага'?.. - Для ее вреда: Крамолы, мотовство, вражда! Люаф Ох, батюшки! Так вот ворота, Куда идет богатств без счета? Так весь наш труд и вся нужда - Чтоб деньги утекли туда? Эх, жили б от двора подале И сельский спорт предпочитали, Счастливей были бы тогда И бедный люд, и господа. Иной из них - крикун, гуляка, Но что дурного в нем однако - Пусть только лес его не рубят, Не дразнят девки, что он любит, Его не тронут глухарей - Так к бедным людям нет добрей! За то уж, Цезарь, вероятно, Жизнь богачей весьма приятна?.. Им холод, голод - звук пустой: Не страшно им пред нищетой... Цезарь Ох, брат!.. Пожить со мной тебе - Забыл бы зависть к их судьбе. Ну, да: им не дрожать зимой, Не обливаться потом в зной Иль, кости натрудив работой, Под старость мучиться ломотой. Но люди глупы! Это рок. Ученье, школа им не впрок. Чем меньше жизнь их удручает, Тем мельче вещь их огорчает. Крестьянский парень вспашет поле - И лучшей не желает доли. За прялкой сельская девица Спрядет урок - и веселится. Но господа, тем больше дамы, Без дела пропадают прямо. Томленье, леность, слабость, вялость, Хоть не болезнь, всегда усталость. Их день тосклив, скучней врага. Ночь беспокойна и долга. Их скачки, их балы, парады, В местах публичных кавалькады, Все это - роскошь, пышность, свет, А радости-то в сердце нет. Мужчинам - спорт, игра, пари, Кутеж совместный до зари, Ночь - пьянство, оргии, разврат, Наутро жить уж не хотят. А дамы! Так на вид дружны, Как сестры меж собой нежны: А заглаза - какого чорта, Тут разговор иного сорта! Сидят за чашечками чая, Настойку сплетни поглощая, Иль напролет всю ночь гнут спинки, Играя и чортовы картинки, На карту ставят урожай И, как последний негодяй, Плутуют - только не зевай. Есть исключенья, но, к несчастью, Таких встречаем большей частью. Меж тем уж солнце скрылось прочь, И темная спускалась ночь. Гудели сонные шмели, Коровы на удой пошли, Друзья встряхнулись, рады сами, Что не людьми родились - псами, И дружелюбно разошлись, Условившись опять сойтись. Субботний вечер поселянина Ноябрьская сердито воет вьюга, Короткий зимний день сменился тьмой. Волы в грязи отпряжены от плуга. Летят вороньи стаи на покой. Крестьянин, проработав день-деньской, Кончает всю недельную работу. Собрал мотыку с заступом, с киркой... Назавтра отдых: с плеч долой заботу. Усталый, он домой шагает по болоту. Вот одинокий виден уж приют, Укрыт надежно липой вековою... К отцу навстречу малыши бегут Шумливою и радостной гурьбою. Блестит приветный огонек звездою... Очаг уютный, добрый смех жены, Сынишка младший с детской болтовнёю, - И все заботы разом сметены: Усталость, тяжкий труд - исчезли, точно сны. Тут старшие подходят друг за другом: С окрестных ферм, из ближнего села. Все - в людях: кто при стаде, кто за плугом, А кто справляет в городке дела. Вот Джэн, семьи надежда: как мила!.. С улыбкой нежной, с юной красотою: Домой обновку показать пришла Иль поделиться лептой трудовою, Коль в чем-нибудь нужда, с семьей своей родною. Отрадна встреча братьев и сестер. Справляются с любовью друг о дружке, Кто что видал, заводят разговор: И весело летят часы в лачужке. Родителей не наглядится взор... О будущем гадают втихомолку. Мать из старья шьет заново убор, Не выпуская ни на миг иголку, Отец внимателен к веселому их толку. Вставляет мудрый свой совет порой: Хозяев слушать, честно делать дело, Не увлекаться пьянством и игрой, Работать так, чтоб все в руках кипело. О!.. И на бога уповать все цело, Свой помнить долг, свершая день забот, Чтобы в соблазн не впали дух и тело, Просить его защиты и щедрот. - Кто ищет к богу путь, всегда его найдет. Но вдруг тихонько в двери стукнул кто-то... Кто постучал, известно Джэн одной: - Сосед, мол, с нею шел через болото... Ее проводит, кстати, он домой. Ох, Джэн, не скрыть от матери родной Сиянье глаз, предательский румянец!.. С заботой мать пытает, кто такой, И рада знать, что парень не из пьяниц, Степенный человек, не нищий оборванец. С приветом Дженни вводит гостя в дом. На славу парень! Джэн в душе ликует. Родным по сердцу: так хорош прием. Отец о пашне, о скоте толкует... Гость с радости ног под собой не чует, Но оробел, смущен: ни стать, ни сесть. Мать поняла, что юношу волнует, И для нее отрада в мысли есть, Что детищу ее не хуже прочих честь. Любовь! Всю жизнь ты озаряешь светом! Что радостней, чем сердца юный пыл?.. Бродил я долго в скучном мире этом И наконец признаться должен был: Чтоб мир печальный не был так уныл, Творец нам дал мир счастья быстротечный, Когда чета в разгаре юных сил Друг другу шепчет сказку страсти вечной... И сладкий аромат струит терновник млечный. Найдется ль кто-нибудь среди людей, Чтоб без пощады и без угрызений, Глухой к любви и к истине злодей, Сердечко соблазнил невинной Дженни? Проклятье козням адских ухищрений. Иль честь и совесть в нем найти нельзя? Или судьба не знает сожалений, Чтобы родных предупредить, грозя, Как Дженни их близка погибели стезя?.. Но вот и ужин: скромный, но здоровый: Тут каша - всей Шотландии оплот, Похлебка от единственной коровы, Жующей мирно жвачку у ворот. Раздобрившись, хозяйка подает В честь гостя сыр, хранившийся любовно. Неволит кушать: очень хвалит тот, Она же сообщает многословно, Что сварен сыр, как лен зацвел, год будет ровно. Покончен ужин, смех и говор стих. Садятся все в кружок, очаг пылает... Тут библию - завет отцов своих - Как патриарх, хозяин вынимает. Он голову с почтеньем обнажает (Лоб у висков уж тоже обнажен) И тщательно псалом он выбирает, Которому внимал еще Сион: - Теперь помолимся, - провозглашает он. Поют... и безыскусствен строй напева, Но высоко возносятся душой. Поют, быть может, 'Дунди' - песню гнева, Иль 'Мучеников' грустный стих простой, Иль 'Эльгин': лучший гимн страны родной! Италии прекрасной песнь любая Бесцветна по сравнению с тобой: Она щебечет, нежно слух лаская, Но с нею не слита хвала творцу святая. Священнику подобно, тут отец Читает им священные страницы, Как Авраама возлюбил творец, Как царь-певец рыдал под звук цевницы, Сраженный гневом божией десницы... Плач Иова и трогательный зов Из ужаса прижизненной гробницы... Небесный пыл Исайи страстных слов Или иных святых пророков и певцов. В сравненьи с этим как бедна у нас Религия для блеска, для карьеры, Где в гордых храмах все есть напоказ, За исключеньем настоящей веры. Там молятся ханжи и лицемеры: Обрядов их не примет всеблагой, Но в хижине, вдали от пышной сферы, Услыша вдруг язык души живой, Внесет он бедняков в великий список свой. Но старшим уж пора и по домам: Ложится детвора и засыпает... Мать и отец тихонько к небесам Горячие молитвы воссылают: Пусть тот, кто воронов лесных питает И одевает лилии в полях, Их милостью своей не оставляет: Заботится о милых их птенцах, А главное - всегда живет у них в сердцах. Вот в чем родной Шотландии величье - Любовь своих и чуждых стран почет. Власть королей дает чинов различье, Но благородство только бог дает. Лачуги, не дворцы, ведут вперед Стезею добродетели в смиреньи: Мирская роскошь - часто тяжкий гнет, Под ней - нередко гнусное творенье, Коварство адское, пороков изощренье. Шотландия! Родной, любимый край! За сыновей твоих мои моленья! Здоровый дух, довольство, мир - пускай Всегда хранят их мирные селенья! Да не коснется их зараза тленья, Яд роскоши, пороков гнусных гной. Пусть мир тогда торгует без стесненья Коронами, но остров свой родной Народ весь окружит, как пламенной стеной! Инвентарь (Ответ на мандат податного инспектора) Мой милостивый государь, Шлю вам подробный инвентарь, Как предлагает ваш мандат, - Что я имею, чем богат. Итак, imprimis {Во-первых (лат.).}, у меня Есть удалая четверня, Какая редко перед плугом Когда-либо ходила цугом. Хоть норовист мой коренник, Зато выносливый старик. Вторая - добрая кобыла... Она не раз меня носила В ваш городишко в дни, когда Была дозволена езда. Но раз - как был я женихом (Бог, сжалься над моим грехом!) - Я, чтоб похвастаться ездой, Загнал ее, болван такой, И искалечил так беднягу, Что ей теперь не сделать шагу. О третьей я сказать могу, Что лучшей к дышлу не впрягу. Четвертая - породы горной, Горячка, сущий дьявол черный. К ним - жеребенок-сосунок: Из жеребенка выйдет прок, Когда б до жеребца дорос, Мне фунтов двадцать бы принес. Телеги три - вот экипажи (Две так почти что новых даже). Есть тачка - это старый лом: Ее как память бережем: Ось кочергу нам заменила, Мать в печке колесо спалила. Есть у меня три молодца, Три шалых, буйных сорванца: Работник, конюх и потом Малец, что ходит за скотом. Я мягко их держу в руках И разношу частенько в прах. А каждым вечером воскресным Допросом прижимаю тесным, Так что малец-Давид и тот, Хоть до колен мне достает, А так и чешет из писанья, Не хуже, чем и вся компанья. Служанок я не стал держать, Чтобы соблазна избежать. Я не женат - и слава богу: Нет на девиц еще налогу... Коль в лапы не попасть к попам, Так мне и чорт не страшен сам. А что до малых ребятишек, Так есть одна, и то излишек, Бесс - мой ребенок дорогой С мордашкой славной и живой, Хоть и не блещет красотой. Но за малютку дорогую Я цену заплатил большую: Обложите дитя и мать, Так можете себе их взять! Затем примите заявленье: Я брать не стану разрешенья, И с этих пор - порукой честь - Мне больше на лошадь не сесть. Я в грязь не пожалею ног, Но за седло не дам налог. Пешком проделаю дорогу. Ходить здоров я, слава богу. Минует вас с попом мой грош: С меня не густо наживешь. Меня в реестр вы не вносите И шиллингов моих не ждите. С тем заключаю: список мой Собственноручно писан мной. Чье это дело, пусть прочтет. Subscripsit {Подпись (лат.).}... подпись, день и год. Хозяюшке Уочеп-Хауза (М-сс Скотт из Уочепа) Хозяюшка! Я помню, в молодые годы, Юнец неловкий, безбородый, С серпом ли на гумне, За плугом ли бредя устало, Лишь об ученьи все, бывало, Тогда мечталось мне. Я стал мужчиной: можно было Похвастать мне вполне Полоской и подружкой милой С другими наравне. Я копны расторопно Свивал и разметал, И в шутках, в прибаутках День целый пролетал. Уже тогда (как, помню, страстно!) Мечты одной и той же властно Огонь мне душу жег: Шотландии в ее владенье Чтоб я отдать произведенье, Сложить хоть песню мог. И если я репейник колкий Встречал среди овса, То символ тот щадила полка, Не трогала коса. Не знаю, не желаю Я радости иной: Быть сыном, гражданином Шотландии родной. Но элементы песни зрели В мозгу без формы и без цели, Мне не давалась связь. Пока не стал (обычай старый...) На жатву с данною мне парой. И песня родилась. Ту, что задела сердца струны, Я вижу, как сейчас: Улыбки прелесть, облик юный И блеск лукавых глаз. Зажженный, вдохновленный Красавицей моей, Робел я и не смел я Ни слова молвить ей. 'За женщин!' каждый честный малый На зимних праздниках, бывало, Воскликнет средь друзей: В них небеса нам ниспослали Рай на земле, бальзам в печали И душу жизни всей! Кто женщин враг, тем не мешало Свою бы вспомнить мать, Чтоб стыдно женщинам не стало Их сыновьями звать. Нет хуже, коль не нужен Им милых женщин цвет: И гнать их, избегать их Мы все даем обет! А вам, не знавшей стойл и пашен, Чьей лирой край родной украшен, Спасибо за привет, И буду я носить с охотой Мне присланный с такой заботой Шотландский пестрый плед, Его усердней сберегая И трогая нежней, Чем мантию из горностая Иль пурпур королей! Кончаю и желаю, Чтоб впредь, как и теперь, Печали миновали Навеки вашу дверь! Мне слишком рано замуж У мамы я одно дитя, Чужих боюсь по чести, сударь. С мужчиной лечь в одну кровать?.. Да я умру на месте, сударь! Припев: Мне слишком рано замуж. Мне слишком рано замуж, Мне рано замуж, просто грех Меня от мамы брать! Купила мама платье мне, Чтоб в храм надеть обновку. Боюсь, коль с вами лягу я, Порвете мне шнуровку. День всех святых уже прошел... Зимой так долги ночи, сударь. В одной постели вместе быть, Ну право же, нет мочи, сударь! Бушует ветер за окном, Он рвет листву повсюду, сударь... Что, если б вы пришли потом? Я летом старше буду, сударь! Послание (к джентльмену, который прислал ему бесплатно газету с предложением и дальше делать это) Я проглотил газету разом: Читал все новости с экстазом. Как вы узнали, чародей, О чем мечтал я много дней?.. Узнать политику всю нашу: Француз какую варит кашу, Как пляшет гнусный Франц-Иосиф, Венере в нос добычу бросив? Что турки с русскими, и как Одна из их обычных драк? И все ль итти мечтает швед Двенадцатому Карлу вслед? О Дании не пишут больше. Кто вертит всем хозяйством в Польше? Чем шпаги русские грозят? Что итальянский спел кастрат? На что испанцы, португальцы Шипят, на что глядят сквозь пальцы? А как британская палата И наши милые ребята? Хранимый богом наш король Как в кворуме играет роль? Все жив ли хитрый Чатам-Вилли? И все ли Чарльз ленивый в силе? Как с тяжбой дядя Бёрк своей? У Гастингса свербит ли шея? Растет ли рента, а налоги На что особо стали строги? Что в свете делают сегодня Танцорки, воры, принцы, сводни? Все ль полоумный принц Георг Приходит от девиц в восторг, Иль все же стал в конце концов Умней крестьянских жеребцов? Без вас не знать бы мне об этом: Узнал - благодаря газетам! Вам возвращаю весь пакет. Всех благ, - примите мой привет! О, свистни... О, свистни, и я выбегу К тебе, мой молодец!.. О, свистни, и я выбегу К тебе, мой молодец! Пусть батюшка и матушка Сойдут с ума вконец, Чуть свистнешь, и я выбегу К тебе, мой молодец! Когда захочешь свидеться Со мной наедине, Иди по черной лестнице Тайком от всех ко мне. Иди по черной лестнице, Когда идешь ко мне... И делай вид, как будто бы Ты вовсе не ко мне! Пробираясь через рожь... Хор Жалко бедную девчонку: Пробираясь через рожь, Измочила вдрызг юбчонку, Пробираясь через рожь! Дженни, бедную девчонку, Вечно мокрой застаешь: Вдрызг измочит всю юбчонку, Пробираясь через рожь! Если кто-то с кем-то где-то Встретился во ржи, Неужли сейчас про это Всем и расскажи?.. Если кто во ржи кого-то Целовал тайком, Неужли сейчас охота И кричать о том?.. Дженни, бедную девчонку, Вечно мокрой застаешь: Вдрызг измочит всю юбчонку, Пробираясь через рожь! У меня есть жена... У меня есть жена: ни за что Не отдам я ее никому. Мне рогов не наставит никто, - Не наставлю и я никому. Есть и грош у меня: за него Не обязан ничем никому. В долг я дать не могу ничего, Но не должен и сам никому. Господином я не был ничьим - И не буду рабом никому, И с мечом благородным моим Я не дам себя бить никому. Я свободен и весел всегда, И не стану жалеть никого. Не любим я никем - не беда: Я и сам не люблю никого. Веселый вдовец Женился я на бабе вздорной Тринадцатого ноября. Язык болтуньи непокорной Всю жизнь мою испортил зря. Гнул долго под ярмом я шею, Всю чашу мук испил до дна... И вот, - едва поверить смею, - Скончалась наконец она! Я двадцать лет как муж с женою С ней жил - не малые года... И вот дорогою другою Ушла она бог весть куда. Знай я заране цепь страданий, Что принесет мне этот брак, Скажу по чести и без лести, - Ее не выбрал бы никак! Надежно скрыла прах могила, Над нею прочный мавзолей. Но в ад душа не угодила: Сам чорт не справился бы с ней! Скорее там она, повыше, Изображает в небе гром: В грозе я часто голос слышу, Что так мне в жизни был знаком!