‘Библіотека для Чтенія’, No 3, 1834
‘Современникъ’, т. VI, 1837
Стихотворения, Бек Иван Александрович, Год: 1837
Время на прочтение: 5 минут(ы)
СТАНСЫ.
Въ т дни, когда я жизнь считалъ загадкой,
Ея ничтожности не жертвовалъ мечтой,
И на нее смотрлъ застнчиво, украдкой,
Какъ на красавицу любовникъ молодой,
Въ т дни блаженные обмана и надежды,
Земное счастіе какъ врно было мн!
Оно въ часъ утренній мн открывало вжды,
И грезами меня леляло во сн.
Но рано, въ тишин, на утро золотое
Легла громовыхъ тучъ тяжелая бразда,
И въ сердц, гд цвло веселье молодое,
Возникла съ жизнію печальная вражда.
Какъ пламенный симумъ, какой-то духъ зловредный
Внезапно опалилъ души роскошный цвтъ,
И опытность въ ночи зажгла свтильникъ блдный
Послдней искрою на пепелищ лтъ.
Тревожа сонъ могилъ, ея огонь блудящій
Летаетъ призракомъ, горитъ безъ теплоты,
Сокрылся навсегда надежды лучъ живящій,
И нтъ сопутницы, нтъ прежнія звзды.
Мой ненасытный взоръ презрлъ родную землю,
Онъ дерзко воспарилъ, какъ птица, къ небесамъ,
Но безграничныхъ странъ душой я не объемлю,
Увы! нтъ мста въ ней лазурнымъ высотамъ.
Я проклялъ счастіе, которымъ лишь минутно
Въ чаду безумія гордится человкъ,
Но счастье новое страдальцу недоступно,
А то, чмъ он владлъ, сокрылося навкъ.
О жизнь, коварный другъ! отъ самаго рожденья
Ты ложь прекрасную нашетываешь намъ,
Блаженъ, кто сладко спитъ, не зная пробужденья,
И слпо вруетъ несбыточнымъ мечтамъ.
Подъ тонкой ризою твой образъ пламенетъ
Какъ въ древнемъ Санс нерукотворный ликъ:
Тотъ счастливъ, кто тебя разоблачить не сметъ,
Но горе дерзкому, кто въ таинство проникъ!
И. БЕКЪ
Мартъ, 1834.
А. Б…..ву и Г. Т…..му.
I.
Страстями знойными томимый,
Я звалъ на грудь свою людей,
Но въ хладныхъ скопищахъ толпы неумолимой
Не встртилъ и своихъ друзей.
И думы лживыя стрлою пролетли,
И грустно стало мн, и долго плакалъ я,
И съ горькою тоской влачилъ безъ чувствъ, безъ цли
Оковы тяжкія земнаго бытія.
Я не таилъ скорбей передъ бездушнымъ свтомъ,
И чувствомъ чувство я и сердцемъ сердце звалъ,
Но, ахъ, въ холодномъ мір этомъ
Никто душ не отвчалъ!
Одной слезы въ часы моей печали
Одной слезы я у людей просилъ,
Но и въ слез мн люди отказали,
И я печаль свою одинъ въ душ носилъ.
И съ горькой жалобой въ часъ тяжкаго недуга
Я такъ ропталъ на грустный жребій свой,
‘Любви ты не далъ мн, такъ дай въ замну друга,
Пусть облегчитъ онъ часть моей тоски нмой!
Ужели въ жизни сей никто не отзовется.
Никто съ улыбкою мн не подастъ руки,
Никто съ душой моей душою не сольется,
Не раздлить моей тоски?
Быть-можетъ, недругъ мой глаза мои закроетъ
И въ тсный гробъ меня втолкнетъ,
Съ хулой безчувственной зароетъ
И съ дикимъ смхомъ отойдетъ!
II.
Судьба въ отвтъ на ропотъ мн вщала,
Безумецъ, два пути лежали предъ тобой,
И я на выборъ твой теб ихъ отдавала.
Ты избралъ путь, зачтоже ропотъ твой?
Мой первый путь лежитъ между цвтами —
Толпа людей по немъ идетъ
И убранъ онъ роскошными мечтами,.
Но къ свту истины тотъ путь не приведетъ.
Второй мой путь — есть путь страданій,
Кто изберетъ его — не жди веселыхъ дней:
Его покинетъ рой мечтаній
И встртить ненависть людей.
По терніямъ проходить путь печальный,
Надежда странника на немъ не оживитъ,
И только факелъ погребальный
Его порою озаритъ.
Но кто, начавъ отъ колыбели,
До трудной пристани по терніямъ дойдетъ,
Тому внецъ у дальней цли,
На персяхъ истины страдалецъ отдохнетъ.
Ты властенъ былъ располагать судьбою,
Мечтатель пламенный, ты избралъ трудный путь,
Иди по немъ — я разочлась съ тобою,
До цли негд отдохнуть!
III.
И, неутшенный, я снова въ путь стремился —
И снова дикій смхъ людей,
Какъ громъ, во слдъ за мной носился,
Смущая миръ души моей:
‘Гд истина твоя? гд цль твоихъ желаній?
Намсто врныхъ благъ, безумецъ, принялъ ты
Голодный міръ несбыточныхъ мечтаній
И посохъ тяжкой нищеты.
Бги отъ насъ, суровый проповдникъ,
Не жди сочувствія къ мученіямъ твоимъ,
Нтъ, грозной истины восторженный наслдникъ,
Мы слезъ твоихъ не раздлимъ.
Ты жаждалъ истины — она тебя мечтами
Обворожитъ и увлечетъ,
Ты жертвовалъ, бднякъ, ей врными дарами —
А истина тебя же осметъ.
Не открывай намъ будущаго клада,
Мы нехотимъ его — онъ твой,
Сходи на дно могилъ, тамъ вся твоя награда —
Остатокъ тлнія съ трапезы гробовой!’
IV.
Судьб таинственной послушный,
Я принялъ надушу презрніе людей,
И, прахъ отъ ногъ стряхнувъ, я бросилъ свтъ бездушный
И грязныхъ чадъ разврата и страстей,
Я скрылъ отъ нихъ завтъ моей печали,
Святую заповдь таинственной судьбы,
И люди хладные не знали
Моихъ скорбей, моей борьбы.
Я сердце жадное любви невыразимой
Мертвящимъ холодомъ облекъ,
И огненный языкъ тоски неукротимой
Я безусловному молчанію обрекъ.
Я пламенемъ страстей съ толпой не торговался,
Подъ пепломъ сердца онъ, пожравъ его, погасъ,
Я міра жалкаго чуждался
И не далъ страсти на показъ.
Они тоски моей не знали!
Своей тоски я имъ не открывалъ,
И ропотъ тяжкія печали
На язвахъ сердца измиралъ.
V.
Но въ этотъ мигъ, когда надежды милой
Послдній лучь въ глазахъ моихъ погасъ,
Но въ этотъ мигъ передъ могилой,
Друзья мои, я встртилъ васъ!
И вы меня не оттолкнули.
Какъ брата приняли въ свои кругъ,
И о судьб моей вздохнули,
И облегчили мой недугъ’
Не подкупавъ друзей себ постыднымъ торгомъ,
Съ какою радостью отъ васъ
Услышалъ съ трепетнымъ восторгомъ
Я имя друга въ первый разъ!
О, свято, свято имя друга
Тому, кто видитъ въ немъ, какъ я,
И исцленіе недуга
И вс надежды бытія!
Тому, кто съ тщетною мольбою
Одной души себ просилъ,
Но между хладною толпою
Ея нигд не находилъ.
Ко мн, друзья! въ моя объятья!
О дайте слезы, дайте мн
Судьбы карающей проклятья
Сокрыть въ сердечной глубин!
Одно блаженное мгновенье
Изъ горькой чаши бытія,
Прошедшихъ мукъ минутное забвенье
Изъ рукъ судьбы украду я.
На вашу грудь я перелью страданье,
Одно пожатіе руки,
Одну слезу, одно лобзанье —
И снова въ путь по терніямъ тоски!
И снова въ путь — пока передо мною
Спадетъ завса бытія
И тайны міра предъ собою
Въ лучахъ зари увижу я!
Э. Губертъ.
ПОДРАЖАНІЕ ШЕНЬЕ.
Дорида! я спшу въ безмолвный мракъ лсовъ,
Съ уединеніемъ сдружается любовь.
Весь міръ какъ даръ пустой лежитъ передо мною,
Лишь тамъ любовникъ твой мечтаетъ быть съ тобою,
Тамъ, въ одиночеств, коварною любя,
Богатъ на вымыслы, я счастливъ безъ тебя.
Надежда свтлая и сны воображенья
Являютъ сердцу тамъ волшебныя виднья.
Со мною снова ты, но пылкая любовь,
Забывъ и строгій взглядъ и звукъ холодныхъ словъ,
Любуясь двою чувствительной и томной,
И ласкамъ нжности тогда лишь благосклонной,
Съ ней бродитъ по тропамъ заброшенныхъ дорогъ,
Иль укрывается въ пустынный уголокъ,
Куда ни дровоскъ, ни лучъ не проникаетъ,
Или прекрасною въ объятья заключаетъ
Подъ сумракомъ нмымъ муравчатыхъ пещеръ.
Когдажь у ногъ твоихъ безумный суевръ
Встрчаетъ на яву твой взоръ неоцнимый,
Въ замну сладкихъ сновъ находитъ обольщенный
Тоску всегдашнюю, мучительный обманъ,
Какой таинственный, всесильный талисманы
Скажи, Дорида, мн глаза твои скрываютъ?
Они лазурь небесъ и землю украшаютъ.
Лежишь ли ты въ сел на полевыхъ цвтахъ,
Въ въ пышномъ город на шелковыхъ коврахъ,
Пастушка скромная, иль гордая Арчида,
Ты все владычица, ты все, ты все — Дорида,
А я лишь рабъ любви, поклонникъ вчный твой,
Плненный призракомъ, отверженный тобой!
И. Бекъ
ЭЛЕГІЯ.
Лишь ты одна смиришь мои желанья,
Лишь тамъ гд ты святая тишина
Въ моей груди смняетъ гласъ роптанья
И въ горній міръ душа увлечена!
Лишь при теб дневныя треволненья
На поприщ враждующихъ страстей,
Стяжанья, споръ, вс помыслы людей
Мн кажутся достойными презрнья.
Склонясь къ устамъ, внимая звукъ рчей,
Гд лести нтъ, но гд любовью лестной
Твои слова и дышатъ и горятъ,
У милыхъ ногъ владычицы прелестной,
Слагая цпь мучительныхъ утратъ,
Мгновенно я къ блаженству воскресаю,