Стихотворения, Анненков Николай Епафродитович, Год: 1826 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 23 минут(ы)

СОЧИНЕНІЯ НИКОЛАЯ АННЕНКОВА, ВЪ СТИХАХЪ И ВЪ ПРОЗ.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ Типографіи Императорскаго Воспитательнаго Дома, 1827 года.

Позволяется печатать,

съ тмъ, чтобы по напечатаніи, до выпуска изъ Типографіи, представлено было въ Главный Цензурный Комитетъ семь экземпляровъ сей книги, для препровожденія куда слдуетъ на основаніи узаконеній.— С. Петербургъ, 26 Апрля 1827 года.

Цензоръ Надв. Сов. и Кавалеръ
П. Гаевскій.

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Николай Епафродитовичъ Анненковъ родился 5-го Сентября 1805 года въ Курск. На одиннадцатомъ году отъ рожденія, родители его перехали съ нимъ на жительство въ С. Петербургъ, гд онъ, подъ надзоромъ ихъ, учился въ Губернской Гимназіи и сверхъ того пользовался уроками домашнихъ учителей. На 16-мъ году отъ роду былъ записанъ въ службу, въ Департаментъ Министра Юстиціи, чрезъ три года получилъ Офицерскій чинъ. Между тмъ гражданская служба не соотвтствовала его склонности: онъ вступилъ Юнкеромъ въ Кавалергардской полкъ. Желаніе пріобрстm со временемъ славу было побудительною къ сему причиною, какъ узнали потомъ изъ бумагъ его. Онъ былъ уже въ полку первымъ по Старшинству Эстандартъ-Юнкеромъ, когда жестокая судьба прекратила жизнь его, къ безконечной горести всего его семейства. Въ 1826 году стоялъ онъ съ полкомъ въ Новой—деревн (близъ С. Петербурга), 31-го Мая пошелъ купаться и утонулъ въ Нев. Тло его нашли на шестой день и предали земл на кладбищ Ново-деревенской церкви.— Съ нимъ погибла надежда и отрада нжныхъ родителей, которые предвидли въ немъ подпору и утшеніе своей старости, любили его какъ сына и какъ юношу добродтельнаго. Онъ страстно занимался науками, преимущественно словесными, любилъ уединеніе и не хотлъ никуда вызжать. Въ обществахъ большею частію былъ молчаливъ, когда же говорилъ, то говорилъ занимательно, сужденія его всегда превосходили возрастъ. Чувствуя достоинство человка, онъ ни въ комъ не искалъ благосклонности и всемъ хотлъ, бытъ обязанъ одному себ, любилъ длать добро, и вс деньги, получаемыя отъ родителей на прихоти, тратилъ при первомъ случа на благодянія, о которыхъ узнали уже по коніин его. И Литтературою, имъ страстно любимою, занимался онъ не для публики, а для удовлетворенія влеченію своего сердца и воображенія. Считая произведенія свои далекими отъ совершенства, онъ не показывалъ ихъ знакомымъ, но желая усовершить свои дарованія, искалъ совтовъ у людей искусныхъ и знающихъ. Напечатанныя въ сей книжк стихотворенія и прозаическія статьи найдены были въ его бумагахъ посл смерти, и издаются безъ всякой перемны: при жизни его не было напечатано ни одной строки изъ оныхъ,. Издатели сихъ опытовъ, друзья и родственники покойнаго, не требуютъ и не ищутъ для него литтературной славы или извстности: они желаютъ симъ сохранитъ въ своемъ кругу память юноши, который своимъ умомъ, дарованіями и сердцемъ общалъ со временемъ содлаться достойнымъ членомъ общества, полезнымъ гражданиномъ, врнымъ сыномъ Отечества.

СТИХОТВОРЕНІЯ.

ПОСЛАНІЕ КЪ . В. БУЛГАРИНУ.

Единственный поэта покровитель,

Холодной Менторъ мой, критическій крючокъ,

Стихотворителей насмшливый учитель,

Незнающій скропать изрядненькой стишокъ!

И такъ по твоему, острякъ, постигшій нравы,

Два средства предо мной добиться шумной славы:

И первое: познаньями блеснуть.

Но гд ихъ взять? мн горько вспомянуть:

Въ ребячеств, претихій, молчаливый,

Я былъ и не дуракъ, да ученикъ лнивый.

Съ лтами оживясь броженіемъ страстей,

Могу ль имть твое терпнье

Зарыться въ хартіяхъ, отнявъ ихъ у мышей,

И на классическое чтенье

Забавы промнять веселыхъ юныхъ дней?

Другое: чтобы разъ прёдъ публикою всею,

Собравшись съ силою, на лихость я проплъ.

Пороть надутый вздоръ я духа не имю,

А геній выспренній совсмъ не мой удлъ.

Когда мн весело — смясь, брянчу на лир,

Сгруснется — жалобно пою,

Встрчая глупости въ родимомъ мн.краю,

Я изливаю желчь въ язвительной сатир.

Я не могу, какъ модные пвцы,

Не выходя изъ кабинета,

Твердить безъ умолку о прелести разсвта.

За то имъ злато и внцы!

Пресчастливый талантъ! съ горючими слезами

Бродя въ безмолвіи ночномъ,

Они въ тиши дубравъ жалютъ о быломъ,

И подлинно сказать, прежалкими стихами!

Все даль безвстная, туманы надъ водами,

Премного кой-чего въ заплаканныхъ стихахъ

И ничего въ поникшихъ головахъ!

Моимъ желаніямъ есть мра:

Я славы не прошу почтеннаго Гомера,

Но лишь вниманія чтецовъ.

Друзья отрадно улыбались

При слушаньи моихъ стиховъ

И даже страстно въ нихъ влюблялись (*).

А нашъ какой нибудь извстной Журналистъ

(Который въ критик бываетъ рдко чистъ

И любитъ обращать вниманіе на лицы)

Съ смиренной подписи читать меня начнетъ:

‘А! скажетъ, новенькой, несчастный римоплетъ,

‘Предвижу бдность чувствъ, негладкость, небылицы. ‘

И, нечитавъ, злодй! едва переберетъ

Поэту милыя страницы.

(*) Прошу замтить: друзья, которые не имютъ во мн нужды, и которыхъ я не кормлю вкусными блюдами.

АВТОРЪ АНОНИМЪ.

Посланіе къ другу.

О другъ! сбылося предсказанье!

Не упрекай меня: и такъ я самъ не свой —

Несчастный, заплатилъ жестокою цной

За дерзкое теб непослушанье.

Я пренебрегъ спасительный совтъ:

Безъ имени творца не выпуская въ свтъ,

Украдкою, въ тиши уединенья,

Предать огню ничтожныя творенья.

О другъ! прости! въ безумств я считалъ

Тебя завистникомъ лукавымъ,

И въ нетерпніи, съ восторгомъ величавымъ,

Отъ будущихъ вковъ безсмертья ожидалъ,

Отъ современниковъ и плесковъ и похвалъ,

Но пожалй меня! сбылося предсказанье:

Что шагъ, то новый срамъ и новое терзанье!

Десятокъ втренныхъ друзей,

Мы на охоту собралися:

Съ лучами утренней Авроры поднялися

И вплоть до вечера морили лошадей

По кочкамъ острововъ, по рытвинамъ полей.

День быль ненастный и холодный:

Измокли, перезябли вс,

И аппетитъ усталости голодной

Намъ рисовалъ обдъ въ чарующей крас.

Счастливцы, межь двумя трескучими кострами,

Въ непромокаемомъ шатр

Расположилися болтливыми кружками,

И вспнилось вино въ дорожномъ серебр.

Нашъ ловъ не удался, но было утшенье:

Изъ города съ собой мы взяли на обдъ

Душистый, лакомый пастетъ,

Достойный Камуса-Луи произведенье:

Хватаю съ жадностью огромнйшій кусокъ…,

Вдругъ вижу повсти изодранный листокъ,

Печальной повсти, которою гордился

Вотъ наконецъ какой я славой озарился,

Предавъ тисненію двултніе труды!—

Въ нихъ продаютъ, не ваксу — а пастеты!

Я съ отвращеніемъ коснулся до ды

И горечи не могъ запить виномъ кометы.

Дорета пылкая, которой я плненъ,

Недавно сдлалась моленію покорной….

Коса разсыпалась и вмигъ роскошный сей

Я вижу…. нжный ленъ кудрей

Завернутъ въ лоскутки моей Эклоги нжной!

Но что я перенесъ вчера!

Да будетъ проклятъ день ужасный!

Товарищамъ была досужная пора

И вечеръ наступалъ ненастный:

Они веселою толпой

Собралися у моего камина.

Вдь захотла жъ ты, враждебная судьбина,

Чтобъ переплетъ со вкусомъ дорогой,

Въ который облачилъ я первое изданье,

Привлекъ насмшниковъ проклятое вниманье!

‘Я по грхамъ своимъ читалъ

‘Поэта скромнаго изящное творенье,’

Съ усмшкою пріятель мой сказалъ

И книгу осудилъ на грозное сожженье.

Я выступилъ опровергать его,

Но скоро онмлъ, и вс до одного,

Острясь наперерывъ надъ жалкимъ анонимомъ,

Дивились, какъ могу читать несносный вздоръ.

Въ мученьи авторскомъ, теб непостижимомъ,

Я долженъ былъ снести злодйской приговоръ:

Угасшіе дрова поджечь моимъ твореньемъ

И долженъ -былъ, внимая адской хоръ.

Стараться хохотать съ душевнымъ восхищеньемъ.

Хоръ товарищей.

‘О милый анонимъ!

Тебя благодаримъ:

Ты теменъ, говорятъ — но насъ ты освщаешь,

Ты холоденъ, кричатъ — но насъ ты согрваешь.^f

КЪ МУЗ.

Безсмертная, ликуй!

Сбылось тебя достойное желанье!

Богиня, смйся, торжествуй!

Внимай пріятное стенанье!

Тебя проклятью предаю.

Кляну общанный тобою жребій громкій!

Смотри! я разорвалъ безъ плача сть твою

Вотъ лиры пагубной проклятые обломки.

Коварная! зачмъ хотла обольщать

Души мечтательной несчастную кичливость

И дара жалкаго нмую боязливость

Притворной лаской ободрять?

Зачмъ внушала ты презрнье

Къ безвстной жизни золотой

И славой шумной вковой

Плняла гордое въ тоск воображенье?

Ты лиру подарила мн..

Съ небрежностію давъ начальные уроки,

Ты усмхнулася, какъ демонъ злобноокій

И понеслась къ невдомой стран.

Тобой оставленный, я струны потрясаю:

Напрягши грудь, пою — и отъ стыда сгораю,

Прекрасно выполненъ обтъ великій твой!

О! врно ждутъ меня съ безсмертіемъ потомки.

Куда ни обращаюсь — звота скуки злой,

Или насмшекъ хохотъ громкій.

ЗОИЛЪ ВЪ НОВОМЪ РОД.

Посланіе къ другу.

Къ чему вся проповдь? за что упрекъ обидный?

Согласенъ я: въ твореніяхъ моихъ

Смсь вялой остроты съ шипніемъ эхидны —

Но я ль тому виной? Совтовъ преблагихъ

Не трать пожалуйста напрасно!

Я напрямикъ теб скажу:

Не вылечишь моей угрюмости несчастной —

Въ злословіи теперь веселье нахожу.

Рожденный для забавъ, для кроткихъ упоеній,

Изъ шалости одной я сочинялъ сперва,

Но человка два шепнули мн: ты геній,

И закружилась голова!

Ты знаешь первыя, несчастныя писанья.

Смиренный памятникъ веселости пвца г

Я плъ усердныя Силену возліянья

И, знавъ лишь по стихамъ, какъ жметъ любовь сердца,

Молился виршами Венер съ Купидономъ.

Мой другъ, смшно! родясь плохимъ Анакреономъ,

Я сдлался отчаянный Зоилъ,

Благодаря мірскимъ причудамъ —

И я ли ненависть питать не въ прав къ людямъ!

За то, что предокъ мой потомковъ не снабдилъ

Ни гордой знатностью, ни пышнымъ состояньемъ,

Я долженъ быть ничмъ, или смшнымъ созданьемъ!

Дышу я славою, я честенъ, не дуракъ:

Мн извинительны обширныя надежды,

А наши критики, степенные невжды,

Мн самому твердятъ въ глаза, что я чудакъ,

Что до извстности нельзя достигнуть такъ —

Безъ покровительства и даже безъ имнья.

Все правда — спора нтъ! но каковожъ тому

Сносить такія разсужденья,

Кто хочетъ быть себ, иль вовсе никому

Обязаннымъ за шопотъ уваженья….

Ты говоришь, мой другъ, что я несправедливъ,

Что надо сожалть о развращеньи свта —

Ого! да ты краснорчивъ,

И скажешь проповдь не хуже Боссюэта!

Но вотъ бда! пожалуй, я и самъ

Благія правила всмъ возглашаю смло

Да поступать, мудрецъ, по добрымъ симъ словамъ,

Признайся нехотя, совсмъ другое дло.

Такъ! чувствую порокъ несносный мой,

Хочу исправиться — и не имю силы:

Какой -то демонъ злой

Вливаетъ въ сердце желчь и ядъ въ мои чернилы

Хвалить я позабылъ давно:

Умю подстеречь дурное лишь одно.

Когда меня товарищъ обнимаетъ,

Я думаю: злодй услуги ожидаетъ,

Иль хочетъ вжливымъ прослыть,

Улыбку ясную двицы миловидной

Стараюсь толковать насмшкою обидной,

Иль средствомъ женишка хоть жалкаго добыть.

Къ М…… С….. Е….. ну.

Шалунъ! ужъ годъ, какъ ты, пожавъ мн руку,

Задумчиво сказалъ: прощай!—

Мы съ ужасомъ глядли на разлуку,

Твердили въ нжности: писать не забывай!

Обту врные сначала,

Мы исписали, другъ, несчетные листы,

Но наконецъ смнилися мечты,

Рука прилежная устала,

Мн привиллегію на лнь, свободы цвтъ,

Вручила мода: я писатель,

Природы баловень, Поэтъ!

Но ты, скажи, мой впіренный пріятель,

Чмъ это право заслужилъ?

Ужель недостаетъ чернилъ,

Иль времени писать ты не находишь?

Положимъ, съ двухъ часовъ до полночи въ гостяхъ,—

А остальное въ чемъ проводишь?

Со мной не сходствуя, конечно не въ мечтахъ?

Мы не разсорились: межь нами дружба таже —

Повришь наконецъ я слухамъ принужденъ,

Что ты въ прелестную безъ памяти влюбленъ:

Упрямой лности причина быть должна а,е.

Повса пылкій, ты презрлъ

Дары волшебные Фортуны, бабы странной,

И, бдный, бдною плниться ты умлъ.

Теперь ужь, можетъ быть, свершился бракъ желанной,

И, можетъ быть, въ кругу товарищей, гостей,

Собравшихся попить, потшиться бездльемъ,

Ты съ чашею въ рук, въ глазахъ съ живымъ весельемъ

Играешь локономъ Маріиныхъ кудрей.

Не зная цвта ихъ, я въ страшномъ затруднень:

Тавриды ли каштанъ поставить имъ въ сравненье

Иль мягкій ленъ Эстоніи полей.

Желалъ бы я взглянуть на красоту сестрицы:

Въ красавицахъ ты прежде былъ знатокъ.

Россини моднаго достойнйшей пвицы

Желалъ бы я услыша, ть голосокъ,

Когда въ часы вечерняго досуга

Съ томленіемъ въ груди любимая супруга

Плняетъ гимнами Любови удалой,

Ты ловишь, чушь дыша, язвительные звуки,

Иль теноръ сладостной, то звонкій, то глухой

Съ дишкантомъ врно сливъ, поешь восторгъ и муки.

Когда нибудь и мн дозволитъ рокъ

Весельемъ друга насладиться,

На тройк ухарской надюсь прокатиться

И постить твой мирный уголокъ:

Тогда я пламенно супруга разцлую,

Но пламеннй еще супругу молодую.

КЪ БАЛОВНЯМЪ ПОЭТАМЪ.

Поэты-баловни, привтствую я васъ!

Примите съ ласкою достойнаго собрата!

И мой задумчивъ тихой гласъ,

Желаній пламенныхъ утрата

Извстна мрачному пвцу,

Безчувственная жизнь постыла,

Еще постыле подземная могила:

Безъ страха и надеждъ я двигаюсь къ концу.

Въ увядшей юности природою балованъ,

Теперь виномъ души разогрваю хладъ,

И, въ двадцать лтъ, совсмъ разочарованъ.

Не правда ль, я достойный вашъ собратъ?

Ахъ! други милые! судьба, меня карая,

Уже вс муки излила:

Я, въ гордой радости безсилье презирая,

Смюсь надъ лютостію зла.

О! други! возложите

Страдальцу на власы внокъ:

Лилею, розу, василекъ

Въ печальной кипарисъ вплетите.

Я нкогда, безпечное дитя,

Игралъ въ невинности счастливой,

Я нкогда любилъ то страстно, то шутя —

Знавалъ восторгъ и гнвъ ревнивый,

И нкогда вился передо мной

Надеждъ плнительныхъ веселой, шумной рой.

Пвца злосчастнаго съ, привтнымъ состраданьемъ

Украсьте хмлемъ и плющомъ,

Да Вакха чествуя клубящимся виномъ,

На перекоръ судьб потшуся мечтаньемъ.

ОТРЫВКИ ИЗЪ ПОЭМЫ.

Въ Украйн, въ хутор степномъ

Жила я бдной сиротою

Съ старушкой бабушкой слпою.

Я помню нашъ бленой домъ,

Я помню дтскія забавы:

Тогда въ младенчеств златомъ

Страстей не вдала отравы,

Тогда всмъ утшалась я!

Какимъ блаженствомъ я считала,

Когда близъ нашего ручья

Клубники съ нянею искала,

Когда для праздниковъ святыхъ

Мн бабушка моя давала

Тарелку яблокъ наливныхъ!

Бывало, утромъ въ Воскресенье,

Надну праздничный нарядъ,

И дв лошадки потащатъ

Меня съ старушкою въ селенье.

Тамъ наша дальняя родня,

Жила Княгиня съ дочерями:

Ласкала госпожа меня,

Дарила платьями, вещами

И въ Петербургъ взяла съ собой.

II.

Но геній Врушки досужной

Разставилъ яствы на стол.

Сверкаетъ пною жемчужной

Вино въ граненомъ хрустал,

Подъ блою крупой восточной

Блеститъ янтарь пуларди сочной,

Любимый Визирей обдъ.

Дымится съ трюфлями пастетъ,

Дрожитъ на блюд кремъ прохладной

Съ ванилью Инда ароматной.

ВЕЧЕРЪ 27 НОЯБРЯ.

Кантата.

Звзда вечерняя сіяетъ

На неб чистомъ, голубомъ,

Звзды отрадной лучъ играетъ

На снг яркомъ, молодомъ:

Ликуетъ хладная природа,

Плняя зимней красотой.—

Зачмъ же съ робкою тоской

Волнуются толпы народа?

‘Красное солнышко! куда ты сокрылось?

Милое солнышко! зачмъ закатилось?

На утро же солнце блеснетъ золотое —

Да сирыхъ не радуетъ солнце такое:

Отъ солнца такого колосья полнютъ,

Цвты расцвтаютъ, древа зеленютъ,

А намъ безутшнымъ оно ужь не мило —

Намъ солнышко надо, чтобъ дтокъ любило,

Но -дтокъ оставилъ защитникъ державный:

Скончался Отецъ-Государь Православный!

Красное солнышко! куда ты сокрылось?

Милое солнышко! зачмъ закатилось?’

Стоитъ унылый часовой,

Склоняся на ружье стальное:

Впилась губительной змей

Кручина въ сердце ретивое.

Царя усопшаго дла

Въ мечт солдата оживаютъ —

Горючи слезы окропляютъ

Ланиты смуглаго чела.

Безстрашныхъ покинулъ Начальникъ державный

Скончался Герой-Государь Православный!

Вдова — младенца на рукахъ

Обливаетъ слезами.

Ужь годъ, какъ въ яростныхъ волнахъ,

Нажитое трудами

Исчезло при ея глазахъ:

Въ сей самый день благотворитель!

Внценосный Отецъ —

Какъ нжный Ангелъ-утшитель,

Восхищенья творецъ —

Злосчастной постилъ обитель:

Но бдныхъ оставилъ Защитникъ Державный:

Скончался Монархъ — Государ. Православный

Во храмахъ чернь смятенною толпой,

Не вруя молв ужасной,

Къ Благому вопіетъ съ надеждою святой,

Да недугъ исцлитъ опасной!

Прервитесь позднія мольбы!

Раздайся жалобное пнье!

Нашъ Ангелъ отлетлъ, по манію судьбы.

Къ пучин сладости, въ надзвздное селенье!

Красное солнышко! куда ты сокрылось?

Милое солнышко! зачмъ закатилось?

На утро же солнце блеснетъ золотое

Да сирыхъ не радуетъ солнце такое:

Отъ Солнца такого колосья полнютъ,

Цвты расцвтаютъ, древа зеленютъ,

А намъ безутшнымъ оно ужъ не мило,—

Намъ солнышко надо, чтобъ дтокъ любило.

Красное солнышко! куда ты сокрылось?

Милое солнышко! зачмъ закатилось?

ВОИНЪ-ПВЕЦЪ.

Когда нависнутъ тучи громовыя

И душный втеръ пламенныхъ степей

Клубитъ туманы въ облака сдыя,

Срываетъ пну съ брызжущихъ зыбей,

Тогда, у моря, подъ густой оливой,

Внимая шуму плещущихъ валовъ,

Дышу свободнй въ радости кичливой!

Почто Юпитеръ, мощный царь боговъ,

Я, порожденный съ пылкою душою,

На неизвстность обреченъ тобою?

Молю! ко слав укажи мн путь!

Да весь покрытый пылію багровой,

При плескахъ вырву мой внецъ дубовой,

Отъ жизни праздной дай мн отдохнуть!

О Римъ священный! неужель не стало

Неукротимой зависти въ врагахъ?

Оцпеннье ль робкихъ обуяло?

Чести ль упійствомъ Бахуса въ пирахъ,

Безпечно видятъ гордость исполина?

На лон ль женщинъ, разслабвъ дружина,

Не можетъ стиснуть ржавый мечъ въ рукахъ?

Когда жъ отрадный зовъ къ опасной брани

Въ тоск несносной оживитъ меня?

Когда съ улыбкой мечъ сожму во длани,

Въ пернатомъ шлем сяду на коня?

Я васъ увижу, мстящіе пожары!

Услышу копій о щиты удары,

Стенанья, клики яростной войны!

Рукой усталой опущу въ ножны

Мой мечъ, омытый, кровію достойной.

Въ пиру побдномъ полночи спокойной

На тло друга падшаго въ бою

Я вылью чашу пнистыя влаги,

Послдній подвигъ доблестной отваги

Въ надгробной псни звучно воспою.

10.

МЕТРОМАНІЯ.

Знакомый Поэта.

Привтствую тебя, наперсникъ Аполлона!

Поэтъ.

А, здравствуй!

Знакомый.

Хорошо-ль изданье съ рукъ идетъ

Не правда ли: какъ Чильдъ Гарольдъ Байрона?

Поэтъ.

Ты предсказалъ: оно у Слёнина сгніетъ.

Знакомый.

Но сколько же нибудь раскуплено товара?

Поэтъ.

Сгораю отъ стыда! всего, два экземпляра:

Одинъ — ты самъ купилъ, другой же дядя мой.

Знакомый.

Да что же говоритъ объ этомъ Слёнинъ твой?

Поэтъ.

Онъ хвалитъ автора, что цлаго изданья

Не отдалъ въ переплетъ:

Бумага хоть не вовсе пропадетъ.

Не лавры вчные, не громъ рукоплесканья

Теперь ужъ цлію моей —

Тмъ въ гор утшать имю, другъ, отвагу,

Что выручу я нсколько рублей,

Продавъ въ Милютины печатную бумагу!

Знакомый.

Читателя найдешь, по крайней мр, тамъ:

Сидлецъ грамотй превнятно, по складамъ,

Всхъ покупателей изъ лавки проводивши,

Стиховъ десятокъ разберетъ.

Поэтъ.

Нтъ, сыръ твой Лимбургскій, прелакомый, согнившій,

Онъ въ сочиненье, завернетъ.

Знакомый.

Ахъ! нынче кушалъ я не сыръ, а объяденье,

И завернуть не грхъ, мн кажется, его

Не только что въ твое, но въ Пушкина творенье.

Да ты, пріятель, отъ чего

Не завтракалъ у нашего Лукулла?

Тамъ, были устрицы Голландіи скупой,

Токай, отъ ддушки поминокъ дорогой,

И каракатица роскошнаго Стамбула

Ужъ новую стрлу въ меня вонзилъ Амуръ,

И я, разнжася, любезный, черезъ чуръ,

Бутылку осушилъ во славу робкой Лид.

Поэтъ.

Ты вчно жертвуешь и Вакху и Киприд!

Знакомый.

А ты все девяти сестрамъ,

Но, кажется, не я въ наклад.

Ты вовсе одичалъ, не здя, по пирамъ,

И думаю, летя къ мечтательной наград.

Ты въ обществ почти нмой,

А прежде веселишь, бывало,

И каламбурами комедіи смшной,

И колкостію обветшалой.

Весь пожелтлъ, изсохъ, ну, точно, какъ мертвецъ!

Наднь лишь черный фракъ да синіе консервы —

И въ форм будешь молодецъ,

Поклонникъ Феба и Минервы.

Поэтъ.

Ты правъ! я долженъ проклинать

Къ кропанію злодйскую охоту:

Я принуждалъ себя не разъ переставать,

И принимался вновь за прежнюю работу.

Знакомый.

Лекарство я теб скажу:

Пустись въ разсянность.

Поэтъ.

Надешься напрасно

Имъ вылечить меня отъ страсти пренесчастной.

11.

НЕНАВИСТНИКИ ЛЮБВИ.

Знакомый Поэта.

Нашъ удалой Поэтъ, здорово!

Давно ужь не видать тебя: скажи, зачмъ?

Но въ книгахъ, бдненькій! зарылся ты совсмъ —

Влюбился по уши въ Россійско звучно слово.

А что читаешь?

Поэтъ.

Все стихи,

Знакомый.

Стихи! завидую терпнью!

Меня такъ ихъ читать осудятъ за грхи

Для ужаса людскому поколнью.

Поэтъ.

Да скоро я и самъ читать ихъ зарекусь:

Представь! что ни возьму — везд одно и тоже!

Знакомый.

Все критика — я объ закладъ побьюсь:

И недруга отъ ней избави Боже!

Поэтъ.

Не на Зоиловъ я, а на любовь сержусь.

Знакомый.

Изволь! теперь и я ругать ее примусь.

Я съ милыми въ ужасной ссор

Съ тхъ поръ, какъ вздумалосъ моей блондинк Лор,

За перстень Графа, мн измной удружить.

Въ отставк отъ любви, хочу любовь бранить.

Поэтъ.

Ты видишь, книгъ изрядная громада!

Здсь жалость — римачи и славные пвцы —

И что жъ? везд любовь!

Знакомый (развертывая книгу.)

‘Чу! воронъ, мертвецы!’

О! это быть должна Баллада!

И тутъ любовь? Проказникъ богъ слпецъ

Не терпитъ, кажется, бесды съ мертвецами:

Поэтъ.

Союзъ нерушимый сердецъ

Тутъ воспвается престрашными стихами.

За красной двицей женихъ ея, мертвецъ,

Приходитъ въ часъ таинственной полночи —

Ланиты впалыя, безжизненныя очи —

А ей все не въ догадъ, что приключилось съ нимъ.

Врна ль? гудетъ онъ басомъ гробовымъ

О, другъ! мн рай съ тобой, а безъ тебя мученье:

‘Подемъ же внчаться въ храмъ.’

Помчалися — и вотъ ужь скачутъ по гробамъ:

Трепещетъ двица, — но поздно сожалнье!

Ахъ! охъ! въ могилу прямо бухъ!

Знакомый.

Въ могил нжиться имъ подлинно досугъ!

Поэтъ.

Но все еще сноснй, мн кажется, Баллада,

Вотъ ужъ Элегія — такъ сущая надсада!

Какой-нибудь Поэтъ, что гаснетъ онъ, любя,

Почтенной публик въ Журнал объявляетъ

Нжнйшимъ пастушкомъ себя,

А милую тигрицей называетъ:

Не въ силахъ будучи заставить слезы лить,

По крайней мр, насъ онъ хочетъ усыпить.

Знакомый (перелистывая Журналъ).

А! вотъ Элегія! и женщина писала.

Поэтъ.

Несчастная любовью запылала,

И выбравъ ночку потемнй,

Когда бушуетъ втръ и льется дождь ркою,

Плняется въ бору, съ отчаянной тоскою,

Угрюмостью природы всей:

Обтомъ врности безжалостному платитъ.

Знакомый.

Жаль! ножки простудя, сей — часъ горячку схватитъ!

(развертывая книгу.)

А это что? какая пестрота!

Все ахъ! и точекъ рядъ: описано мученье?

Поэтъ.

Любовникъ ахаетъ, напротивъ, въ восхищень,

И землю, гд стопой коснулась красота,

Устами жаркими, блаженствуя, лобзаетъ.

Знакомый.

Оно чувствительно — да губы замараетъ!

Поэтъ.

Но, признаюсь, еще досаднй мн:

Любовь закралась въ Пустодомы.

Піеса рдкая, полезная стран:

Такія парочки всмъ на Руси знакомы.

Въ Комедіи смшатъ зати мудреца —

Онъ съ экономіей ученой все теряетъ,

Супруга же его, для тона и лица,

Наслдство проживать усердно помогаетъ,

И дядя наконецъ, благодаря, съ путёмъ,

Въ деревню ихъ везетъ позапастись умомъ.

Здсь, кажется, любви нтъ вовсе мста,

Однако жениху вручается невста!

Я чувствую весь Ювеналовъ жаръ,

Вообразя героя Дона:

Не побдителя Татаръ —

Нашъ Озеровъ представилъ — Селадона.

Знакомый.

Мн милъ обычай старичковъ:

Они, я думаю, не знали про любовь,

А насъ-такъ женщины по вол за носъ водятъ.

Амуру кланяться пора и перестать!

Беруся на него Сатиру написать —

Ужь въ голов моей насмшки злыя бродятъ..

12.

СВТСКІЕ ДРУЗЬЯ.

Во дни безумныхъ упованій

Любилъ я пиршество друзей,

Любилъ я втреность признаній

И шумъ невжливыхъ гостей.

Я въ кубки нектаръ благовонной

Для нихъ съ радушьемъ напнялъ

И, упоенный, полусонный.

Веселью гимны запвалъ.

Мое здоровье други пили,

Моимъ клубящимся виномъ

И пламенно меня любили

За сытымъ лакомымъ столомъ,

Съ насмшкой тайною, жестокой,

Лаская жаръ души простой,

Ковшъ посвящали круговой

Моей Полин черноокой,

Изсякло свтлое вино,

Друзей прервалось посщенье

И мн забвенье суждено:

Въ глазахъ ихъ бдность — преступленье!

13.

СПОСОБЫ ЖИТЬ БЕЗЪ СОСТОЯНЬЯ.

Читатели, прошу вниманья:

Науку важную ршаюсь вамъ открыть —

Въ избытк счастливомъ прожить,

Не получа отъ предковъ состоянья.

Читатель бдный! если вы

Сіятельнйшій Князь, иль Графъ, иль просто знатной,

Вамъ нчего ломать упрямой головы,

Чтобы свести расходъ съ приходомъ акуратно,—

Почетный способъ есть — на — удалую жить,

Употребляемый съ успхомъ вашей братьей, —

Должайте всмъ — не думая платить.

Богачъ, любя водиться съ знатью,

Вельможу одолжить себ поставитъ въ честь,

А завтремъ можете ростовщика провесть

До вашей иль до его кончины.

Когда жъ ремесленникъ, для маленькой причины,

Что хилая жена и дти просятъ сть,

Лишитъ васъ долгаго терпнья,

Потребовавъ должку,—

Не тратьте словъ — напрасны убжденья:

Внушите вжливость побоями дружку.

Читатель! ежели природа

На жребій твой дала незнаменитость рода.

Но зоркіе глаза и сердце какъ кремень.:

Займися картами, играй и ночь и день,

При томъ же, не боясь доходнаго злодйства,

Богатаго отца любимаго семейства

Старайся въ проигрышъ завесть:

Врне чмъ другой, онъ станетъ горячиться,

И скоро, можетъ быть, счастливому случится

Его дтей на улиц найти,

Голодныхъ, въ рубищ и по міру пошедшихъ,

Отца жъ у елочки, иль въ дом сумасшедшихъ.

Читатель! ежели не дуренъ ты собой,

Хотя и славишься пустою головой,

Да мастеръ кланяться, разсказывать уборы,

Имешь аксельбантъ, приманчивыя шпоры,

Способенъ лестію грубйшею ласкать,—

Съ разборчивостью дочь и безъ пощады мать,—

То можешь завладть наслдницей богатой.

Но способъ трудный сей хорошъ въ одной глуши,

При томъ же иногда пугаетъ онъ расплатой:

Отъ денежныхъ невстъ накладны барыши.

Когда же суждено теб, читатель, знать,

Гд нужно кланяться, гд покормить, гд дать,

Тогда благодаря Ломбарду иль комоду,

-Имнье двухъ сторонъ соединишь въ одно,

Не разъ ты будешь пить Токайское вино,

Просителей заставивъ кушать воду.

Когда жъ, читатели, ршитесь раскупить

Мои грядущія изданья,

Еще вамъ покажу на дл способъ жить,

Не получа, отъ предковъ состоянья.

14.

МУЗА-АМАЗОНКА.

Вдь Муза — женщина и слдственно кокетка,

Ни чуть не мудрено, что милая брюнетка —

Облекши стройный, гибкій станъ

Туникой боевой, короткою и тонкой,

Надвъ пернатый шлемъ и прицпивъ колчанъ,—

Явилася отважной Амазонкой.

Не удалось ли вамъ, читатель дорогой,

Увидть новаго Корнета,

Когда предъ зеркаломъ огромнымъ кабинета

Онъ восхищается мундиромъ и собой,

Когда онъ учится небрежно разсмяться,

Застнчиво вздохнуть предъ томной красотой,

Съ смшнымъсоперникомъ улыбкой расквитаться?

Такъ Муза рзвая, на бережку присвъ,

Касается безвстной лиры —

И слышны — то живой, то горестный напвъ,

То звуки рзкіе озлобленной Сатиры.

Глядясь въ ручей, богиня безъ ума

Отъ Амазонскаго наряда:

Однако же узнать была бы очень рада —

Понравится ли въ немъ читателю сама.

15.

ЛЮБОВЬ.

Невинность мирная, златая,

Другъ, утшитель въ злыхъ бдахъ!

Ты прелесть жизни, жизнь прямая,

Единственный источникъ благъ.

Лишь для существъ, душею чистыхъ,

Любовь сіяетъ красотой:

Ихъ вкъ среди цвтовъ душистыхъ

Катится ясною волной.

Когда жъ любви огонь священный

Сердца преступныхъ воспалитъ,

Ихъ духъ, спокойствія лишенный,

Утхи нжныя мрачитъ,

И вкъ злосчастныхъ протекаетъ,

Какъ мутный, гибельный потокъ,

Который въ бездну ниспадаетъ

И. съ шумомъ тамъ крутитъ песокъ.

16.

ЭЛЕГІЯ.

Нтъ! я не испыталъ людей!

Въ груди счастливаго невжды

Еще кипитъ огонь страстей

И въ сердц гордыя надежды!

Слпою, втреной судьбой

На неизвстность обреченной,

Провижу думой дерзновенной

Удлъ грядущій, славный мой.

Но долго ль будутъ ожиданья

Меня въ тоск развеселять?

Увы! обманъ очарованья

Не. можетъ въ лтахъ забавлять.

17.

ПОМОЩНИКЪ СМЕРТИ.

Басня.

Когда Зевесъ тучесгуститель

Изволилъ сотворить людей,

Въ высокой мудрости своей,

Боговъ всесильный повелитель

Нещадной смерти поручилъ

Подкашивать народъ ненужной,

И старость важную, для почести наружной,

Жрецомъ онъ къ ней опредлилъ,

По истеченіи вковъ отъ мірозданья

Пустынный свтъ людне сталъ,

И къ смерти представлять ненужныхъ на закланье

Одинъ ужъ жрецъ не успвалъ.

Богиня тлнья пожелала

Найти достойнаго помощника ему:

Съ болтливой похвалой усердью своему

Толпа искателей предстала.

Любовь къ красавицамъ и къ крпости вина,

Злодйство наглое съ смиренной нищетою,

Горячка желтая съ Турецкою чумою,

И голодъ, и морозъ, и самая война,

Сгибаясь, должности помощника просили:

Но вс отказъ учтивый получили.

Слпая женщина тутъ гордо подошла —

Не знаю вовсе, я,, какая ужь причина,

Но въ службу смерть ее тотчасъ же приняла.

‘Да ктожъ та женщина?’ представьте: Медицина!

і8.

БАСНЯ.

‘Скажи мн, Шавка, отъ чего

‘Ты за глаза смешься надъ. Барбосомъ,

‘И говоришь: я не боюсь его,

‘Но съ нимъ сойдешься носомъ съ носомъ—

‘Ты хвостикъ тотчасъ подожмешь,

‘Съ учтивостью хвалить его начнешь?’ —

Эхъ, Шпицъ! пусть онъ собой гордится:

Его мн жалко огорчать.—

‘Нтъ, лучше-ка скажи боишься осрамиться,

‘Когда тебя заставитъ замолчать.’

19.

СОЛОВЕЙ И ЧИЖЪ.

Богатыхъ вотчинъ обладатель,

Гонясь за русакомъ, на всемъ скаку упалъ,~

Но, охромвъ, борзыхъ и гончихъ обожатель

Охоту псовую на птичью промнялъ,

Купилъ онъ соловья, чижа, рзныя клтки

И даже не забылъ нестройной серинетки.

Воображалъ заран сынъ полей,

Разнообразіемъ прельщенной,

Какъ будетъ слушать вопль караемыхъ людей

И пнье птицъ поперемнно.

Не зная, чмъ досугъ убить,

Помщикъ принялся пернатыхъ самъ учить,

Чуть соловей иль чижъ по своему затянетъ,

Онъ прутикомъ его щелкнетъ,

И серинетку самъ вёртть сей часъ же станетъ.

Вотъ чижъ понятливый ужь вальсики поетъ,

А соловью такъ не далось ученье,

Онъ даже позабылъ свое лсное пнье!

‘Мой чижикъ перенялъ, примолвилъ дворянинъ,

Да голосъ у него какой -то сиповатый, —

Когда бы соловья мн голосъ пребогатый

Услышать удалось!’ —

Но, другъ, ты обрати вниманье на природу:

Вдь голосъ, гибкій соловья

Заставить пть, какъ хочется, нельзя:

Онъ любитъ милую свободу!

20.

БАЛЛАДА РАЗБОЙНИКА,

пирующаго съ товарищами (*).

Алленъ-э-Дель, не домкомъ поживаетъ,

Алленъ-э-Дель, рукодлья не знаетъ,

Алленъ-э-Дель не оретъ и не сетъ,—

Но Алленъ-э-Дель отчасу богатетъ.

Послушайте сказки моей непростой:

Разгадайте — кто Алленъ-э-Дель удалой?

И гордъ, и богатъ Ревенсвордскій Баронъ:

Въ Акернвал владетъ угодьями онъ,

Становитъ мерёжи въ привольныхъ прудахъ,

Гоняетъ зврей въ заповдныхълсахъ,

Не озерною рыбой, не горной козой

Потшается Алленъ-э-Дель удалой.

Алленъ-э-Дель хоть не рыцарь на взглядъ —

За то остеръ клинокъ, за то шпоры язвятъ,

Алленъ-э-Дель хоть ни Лордъ, ни Баронъ —

За то двадцать иметъ наздниковъ онъ.

Передъ нимъ задрожитъ и вельможа большой:

Разгадайте — кто Алленъ-э-Дель удалой?

Алленъ-э-Дель сталъ жену промышлять.

‘Гд живешь ты?’ спросила невстина мать.

Хоть замокъ Ричмондскій красивъ на холму,

А мой въ красот не уступитъ ему,

То лазуревый сводъ съ сребристой луной!—

Отвчалъ ей мой Алленъ-э-Дель удалой.

Но мать — что кремень и отецъ — что булатъ!

Молодца безъ чиновъ, проводили назадъ.

На утро стенанья раздалися у нихъ:

Поддлъ черноглазую дву женихъ.—

(*) Изъ Поэмы Вальтера Скотта: Матильда Рокби.— Размръ подлинника.

21.

ОТРЫВОКЪ ИЗЪ ПОЭМЫ.

На Кашемирскихъ благовонныхъ,

Зелено-шелковыхъ лугахъ.

Дитя съ румянцемъ на щекахъ,

Сребристымъ потомъ орошенныхъ,

Напрасно жаждетъ изловить

Царицу бабочекъ восточныхъ,

На листикахъ тюльпана сочныхъ

Она садится влагу пить.

Малютка облагать мечтаетъ

Прелестницею голубой,

Уже въ немъ сердце замираетъ,

Уже дрожащею рукой

Схватить плненную стремится,

Но — крылышкомъ шумя драгимъ,

Промчалась бабочка надъ нимъ

И въ ясной вышин клубится.

Кропитъ алмазная слеза

Малютки черные глаза.

Не такъ ли два молодая,

Въ невинной рзвости порхая

Красой безпечною блестя,

Манитъ возросшее дитя?

Его забота — нить мечтаній,

Надеждъ игривыхъ и терзаній!

Начавъ забавою пустой,

Онъ кончитъ горькими слезами.—

Но равными грозитъ бдами

Лишенье вольности драгой —

И бабочк, и дв красной!

Ихъ ожидаетъ рокъ злосчастной:

Прости, блаженство, тишина!

22.

КЪ МИЛОЙ ДВ.

(Въ восточномъ вкус!)

Вижу я прелестную

Гурію небесную,

Съ черными очами!

Два улыбается,

Двы разввается

Чудо-покрывало —

Златомъ перебранное,

Цвтомъ несказанное:

Ярко-изумрудно.

Молвитъ гласъ плнительный:

Ратникъ восхитительный,

Къ Гуріи стремися!

Съ огненнымъ лобзаніемъ,

Съ страстнымъ упованіемъ

Друга ожидаю.

Райская жизнь сладостна,

Пламенныя радости

Храброму награда!

23.

ВЕСНА.

По снгу, ясною порой,

Въ саняхъ на двойк быстролетной,

Блистая дужкой золотой,

Не мчится ужъ Корнетъ залетной,

И ученикъ съ замерзнувшимъ лицомъ,

Забывъ урокъ, въ веселости завидной,

Уже рки зеркаловидной

Не ржетъ брызжущимъ конькомъ.

Уже. извощикъ бородатой

Отъ стужи не дрожитъ,

И лошади его косматой

Ужъ иней яркой не сребритъ.

Ужъ вечеромъ вокругъ театровъ не пылаютъ

Огни трескучіе костровъ:

Не слышно ропота озябшихъ кучеровъ,

Въ каретахъ сладкій сонъ безпечные вкушаютъ.

На Невскомъ рой мущинъ, младыхъ и зрлыхъ двъ

Въ убранств утреннемъ толпится,

Подъ тнію замерзшихъ древъ.

Весеннимъ воздухомъ какъ сладостно упиться!

Въ плащ причудливомъ бжитъ

Всхъ модныхъ чудаковъ законодатель,

Учтивыхъ Галловъ почитатель,

Знакомыхъ дамъ привтствіемъ даритъ,

За нимъ толпится рой надменный

Копистовъ жалкихъ и смшныхъ:

Списать оригиналъ священный.

Вотъ пара нжныхъ дочерей:

Maman, едва.тащась, гулянье проклинаетъ,

Papa, смотря на платьица дтей,

Модистокъ въ тартаръ посылаетъ.

Какъ Лелева прелестна и умна:

Съ ней вчно дв ея сестрицы,

У нихъ ужаснйшія лица!—

Оттнка прелести нужна.

Затянутъ, хлыстикомъ играя,

Вотъ щеголь отставной идетъ:

Онъ гордо голову несетъ,—

Не тяжела она, пустая.

24.

ЧЕРТЫ ИЗЪ ЖИЗНИ ПОЭТА.

Когда мн было три весны,

Плнялъ я нжными кудрями,

Плнялъ веселыми очами

И тломъ снжной близны.

Съ привтомъ ласковая Джени

Младенца робкаго брала,

Меня сажала на колни,

Касалась губками чела.

Что бы утшить плачъ досадной,

Прельщая взоръ безпечный мой,

Катала персикъ наливной,

Играла кистью виноградной.

Рукою жадною хваталъ

Добычу лакомка счастливый,

Разсивался гнвъ плакливый,

Я улыбаться начиналъ.

II.

Я возрастъ юный проводилъ

Въ тиши угрюмой кабинета,

Съ перомъ и стклянкою чернилъ

Позабывалъ утхи свта.

Я былъ пресчастливъ: дтскій умъ,

Борьб смясь ученыхъ мнній,

Прельщался нжностію думъ

Парнасскихъ пламенныхъ твореній.

Дитя-Поэтъ уже маралъ

Бумагу вялыми стихами,

Въ нескладныхъ псняхъ прославлялъ

Киприду съ ясными очами.

Но гд блаженство первыхъ лтъ?

Съ запасомъ втреныхъ желаній,

Смшныхъ понятій, ожиданій,

Я гордо выступилъ на свтъ.

Плненный роковою славой,

Надлъ я наконецъ мундиръ,

Я не считалъ любви отравой,

И двы были — мой кумиръ,

Съ охотой въ вихр котильона

Поэтъ неловкій танцовалъ,

Во время отдыха игралъ

Пречудно ролю Селадона.

Однажды, съ томностью въ очахъ,

Съ улыбкой хитрой на устахъ,

Въ углу наполненнаго зала,

Люблю, Фаншетта мн сказала,

И черезъ пять счастливыхъ дней,

Кляняся въ врности своей,

Мн локонъ черной подарила.

Я въ восхищеньи весь горлъ,

Языкъ мой бдный онмлъ,

За то рука вмигъ начертила

Прелестной дв мадригалъ,

Ея подарокъ я лобзалъ,

И сочинилъ въ жару признанья

Четыре локону посланья.

Но чмъ тиранка воздала

За римы страстныя Поэту?

На завтра богачу Корнету

Съ весельемъ руку отдала.

Когда на локонъ я взираю,

Печаль и стыдъ волнуютъ кровь,

Я боле не уповаю

Вселить въ красавицу любовь.

25.

МЕЧТЫ ПОЭТА

Мн памятно блаженство лтъ,

Когда я, полный упованій,

Сквозь радугу очарованій,

Глядлъ съ улыбкою на свтъ $

Младенецъ, въ существахъ тлесныхъ

Я видлъ Ангеловъ небесныхъ,

Создателя благословлялъ,

Но дтскія промчались лта,

И съ сердцемъ грустнымъ я взиралъ

На грозную пучину свта.

Открылся юнош обманъ:

Предъ нимъ клубился Океанъ,

И волны ярыя блли

И тучи бурныя чернли,

Едва межь гибельныхъ валовъ

Мелькала роскошь острововъ.

Въ то время старца я узналъ —

Въ рчахъ глубокій умъ блисталъ,

Но злобный сей путеводитель

Не былъ мой Ангелъ-утшитель.

Онъ въ сердц нжномъ хладъ разлилъ:

Взирая на добро святое,

Сердитый, пасмурный Зоилъ

Одно безуміе смшное

Или коварство находилъ.

Не орошало сожалнье

Его пронзительныхъ очей,

Онъ въ дерзкой мудрости своей

Не уповалъ на Провиднье!

Внимая гибельнымъ словамъ —

Хладлъ я къ Творческимъ дарамъ.

Съ слезой отрадной состраданья —

Небесная явилась мн,

И въ мрачной сердца глубин

Блеснула искра упованья.

Плняла два красотой,

Плняла лирой золотой,

Страдальца ею подарила

И радость напвать учила.

Уроки старца я забылъ,

Я ожилъ — съ жадностью ловилъ

Волшебной сладкое ученье.

‘ Все въ мір — счастье — красота, ‘

Шептали милыя уста.

И душу мучило-ль сомннье?

Смущалъ — ли старика совтъ —

Я видлъ дружескій привтъ

И слпо врилъ въ наставленье.

Съ тхъ поръ не рдко въ часъ ночной

Сижу я съ Музой молодой:

Она мой Ангелъ-утшитель!…:

Веселой рзвости любитель,

Пиры товарищей люблю.

Но часто, робкій и смущенной,

Въ бесд ихъ непринужденной

Я муку страшную терплю.

Везд курятся ароматы

Богин злата и чиновъ:

Бднякъ, мечтами лишь богатый,

Презрнье вижу средь пировъ.

У Ларовъ силюся напрасно

Унять волненье мрачныхъ думъ,

Поэта страждетъ гордый умъ.

Вдругъ… улыбаюся, несчастной,

Волшебница передо мной!

Сіяетъ грозной ополченье,

Оковано груди волненье

Желзомъ брони боевой

И на глав шлемъ оперенной,

И гнвъ во взорахъ ополченной.

Хватаю лиру, весь горю,

Во струны звучно ударяю,

Надъ полемъ ратнымъ я парю

И гимнъ военный запваю,

Пою огонь лихихъ коней,

И встрчу блещущихъ мечей,

И воевъ кровію облитыхъ,

Побды лаврами увитыхъ!

Пою веселый шумный станъ

И клики славы горделивой,

Бивака пиръ неприхотливый

И дружбы круговыя стаканъ.

Въ мечтаньяхъ пылкости счастливой,

Забывъ о гнусности людей,

Пою товарищей — друзей!….

Какъ часто, шумъ оставя бала —

Гд пылкая душа страдала,

Гд красоты презрнный взглядъ

Вливалъ мн въ сердце горькій ядъ —

Ищу покоя въ нг ложа,

Но память злая, духъ тревожа,

Пугаетъ благотворный сонъ.

Не спитъ пвецъ, и видитъ онъ

Небесной двы посщенье,

Зажглось въ груди его томленье,

Онъ. видитъ чудо красоты:

Одежда въ легкости небрежной

Не защищаетъ блоснжной

Плечей роскошной наготы.

И страстный глазъ нетерпливый,

Едва провидя стройность ногъ,

Клянетъ хитона шелкъ ревнивой.

Язвительный крылатый богъ

Съ насмшкой вьется надо мною.

Покоясь юною главою

На жаркихъ раменахъ моихъ,

Мн Муза шепчетъ стройный стихъ,

И я пою измнъ игривость,

Раскаянья, мольбы, упрекъ,

Прощенье, миртовый лсокъ,

Невсты пылкой боязливость!

Несчастный! позабылъ опять

Что не дано ему плнять.

26.

МОЛИТВА КАЩЕЯ.

О Боже! милостью, могуществомъ богатый!

Неврія мольбы, ты чудомъ утиши:

Да въ сундукахъ моихъ набитые гроши

Мгновенно-обратятся въ злато!

Когда жъ отвергшіе Подателя всхъ благъ,

Такого чуда не достойны,

Ты накажи людей, носящихъ ядъ въ сердцахъ,

И обожающихъ обманъ, злочестіе, войны!

Да голодъ извлечетъ раскаянія гласъ!

Благоговющій предъ волею святою,

Я буду продавать мой въ житницахъ запасъ

Лишь самой дорогой цною.

Когда же, Господи! въ незлобіи Твоемъ,

Желаешь Ты за зло всмъ воздавать добромъ,.

Источника щедротъ, молить посмю,

Откупщика мстечко дай кащею.

37.

АРФА.

Я дикимъ, своенравнымъ слылъ,

Рзвиться въ дтств не любилъ,

Всегда я тихъ и скрытенъ былъ,

Дичась людей,

Въ мечтаньяхъ радость находилъ

Да въ арф сей.

Прельщенный Минстрёлямъ хвалой,

Я презрлъ домъ въ тиши лсной,

Гд жилъ бднякъ родитель мой,

И нашъ ручей.

Что льстило гордости пустой?

Видъ арфы сей.

Любовь зажглась въ груди глупца

Я трогалъ арфою, сердца,

И дочь Барона, безъ отца,

Внимала ей.

Что дерзкимъ сдлало пвца?

Видъ арфы сей.

Я возмужалъ, прошли мечты.

Досадны цпи красоты!

Бранилъ я сердца суеты

Въ тоск моей,

Мн замнилъ надеждъ цвты

Звукъ арфы сей,

Настала нищета, съ войной:

Все раззорилъ мятежникъ злой,

Сожегъ и бдный домикъ мой

И хлбъ полей.

Чмъ вымолю пріютъ ночной?

Лишь арфой сей.

Увидлъ я, что слава — сонъ,

Извдалъ сердца тяжкій стонъ,

Я бденъ, я всего лишёнъ:

Въ бд моей

Отрада нын — томный звонъ,

Звонъ арфы сей.

28.

ИЗЪ ВОДЕВИЛЯ.

Въ военной, поваромъ служилъ,

Бой видлъ съ бариномъ кровавый,

И аттестатъ мой подтвердилъ,

Что должность правилъ я со славой.

Я на убитыхъ нападалъ

Съ безстрашіемъ посл сраженья,

И деньги бравши, оставлялъ

Имъ кошельки изъ сожалнья.

Ужаснымъ храбрецомъ я слылъ

Въ кустахъ и вообще засадахъ,

Послднимъ — въ приступахъ я былъ,

И самымъ первымъ въ ретирадахъ.

И такъ привыкъ быть подъ ружьемъ,

Что пушкою воображаю,

Бутылки съ пнистымъ виномъ

Когда я пробку вынимаю.

Враговъ, мн кажется, колю,

Когда я рябчиковъ шпигую,

Котлеты же когда рублю,

То будто съ саблею воюю.

Хотя трактирщикомъ я сталъ,

Но разницы не примчаю:

Я прежде мертвыхъ обиралъ,

Теперь здоровыхъ обираю.

29.

ФPАНТЪ.
Комедія.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА,

Манжетинъ, франтъ.

Румянина,

Лиза, дочь ея.

ЯВЛЕНІЕ I.

МАНЖЕТИНЪ И РУМЯНИНА.

Румянина.

Какъ, Поликарпъ Лукичъ, я благодарна вамъ,

Что наконецъ вы вздумали пріхать къ намъ.

Манжетинъ.

Ахъ! нтъ, мадамъ, я васъ ужасно почитаю,

Въ разсяньи своемъ о васъ я вспоминаю

И изъ Москвы я къ вамъ нарочно прикатилъ.

Хоть время тамъ свое пріятно проводилъ

Съ борзыми, гончими, съ лихими бгунами, —

Но всмъ пожертвовалъ, увидться чтобъ съ вами.

Румяиниа.

Ахъ! такъ! вы принесли большую жертву мн,

Во всхъ забавахъ тхъ отказывая себ.

Вамъ скучно будетъ, думаю, въ деревн нашей.

Манжетинъ.

Какъ думать можете съ любезностію вашей,

Чтобъ было скучно мн у васъ въ деревн жить,

Напротивъ…. такъ! я буду время здсь длить

Съ мамзель Лизетою, съ своими лошадями,

Съ собаками и наконецъ, мадамъ, и съ вами.

Румянина.

Какъ милы вы…. Ахъ! нтъ, хотла я сказать,

Какъ вы добры….. Но, вы изволили назвать

Лизету, кажется…..

Манжетинъ.

Восторгъ мой не вините,

Мн откровенность, я надюсь, вы простите,

Въ, мамзель Лизету я безъ памяти влюбленъ.

Румянина.

Вы разв видли ее? (какъ онъ уменъ!..)

Манжетинъ.

Къ несчастію, я не видалъ еще Лизету,

Но красоту ея, я знаю по портрету.

Румянина.

Мн кажется, ея нигд портрета нтъ?

Манжетинъ.

Ошиблись, предо мной ея портретъ.

Румянина.

Не вижу я.

Манжетинъ.

Себя не можете вы видть.

Румянина.

Такъ стало это я?

Манжетинъ.

Я долженъ былъ предвидть,

Что дочь похожа на свою прелестну мать.

Румянина.

Она вторая я.— Ужь нчего сказать,

Она совсмъ не-въ мужа моего родилась.

Манжетинъ.

Но врить не могу, чтобъ столько расщедрилась

Природа къ ней…. портретъ быть долженъ страшной льстецъ:

Румянина.

(Ужь нчего сказать, преловкій молодецъ!)

Манжетинъ.

Ахъ! быть не можетъ въ ней прелестной сей осанки!

Румянина.

Она вдь молода, скажу вамъ безъ утайки:

Она не такъ осаниста, не такъ плотна.

Манжетинъ.

Сей важности въ чертахъ…..

Румянина.

То правда, что она

Немножечко не такъ бла, не такъ румяна…

Манжетинъ.

За то стройна должна быть, какъ Діана.

О стан я ее по вашему сужу.

Румянина.

Ну, не совсмъ, безъ лести вамъ скажу:

Она немножечко горбата, кривобока,

Хоть не видать, но говорю, что бы упрека

Отъ васъ мн за нее не заслужить.

Maнжетинъ.

Но выразительность въ глазахъ Должна все замнить.

Румянина.

Но разв въ глаз, вдь она крива немного.

Манжетинъ.

Я восхищенъ, она походитъ на любови бога.

Румянина.

Хоть глазъ у ней одинъ, за то ужь пребольшой.

Манжетинъ.

Въ семъ глаз -то, природа щедрою рукой

Разсыпала вс прелести опасны.

Румянина.

Ахъ! Лизаньку свою люблю я страстно,

Полмилліона ей въ приданое даю.

Мажетинъ.

Въ Лизет вашей, васъ, мадамъ, боготворю!

Съ тхъ поръ, какъ вашу къ ней привязанность я знаю,

Ее еще гораздо бол обожаю.

Но скоро ль буду счастіе имть

Увидть ту, кто вчно будетъ мной владть.

Румянинина.

Сей-часъ къ вамъ приведу свою Лизету.

Оставлю васъ на часъ, но неучтивость эту

Простите мн

Манжетинъ.

Прощенья можно ль въ томъ просить?

Ахъ! въ томъ, за что я долженъ васъ благодарить.

ЯВЛЕНІЕ 2.

Манжетинъ.

Такъ ршено!… женюсь я на урод:

Тушъ нту страннаго — я сдлаю по мод,

Полмиліона вдь приданаго за ней!

Невсты быть не можетъ прибыльнй,

Теперь я расплачусь съ своими должниками,

А то было пришлось въ тюрьм быть за долгами.

Но вотъ он идутъ…..

ЯВЛЕНІЕ 3.

Румянина.

Желали, сударь, вы

Увидть дочь мою….

Манжетинъ.

Богиня красоты!

Ась! я желалъ мамзель увидть съ нетерпньемъ,

За муку награжденъ желанья исполненьемъ.

Не обмануло воображеніе меня.

И представлялъ ее точь въ точь такою.

Лиза.

(Онъ кажется прельщенъ фигурою моей).

Румянина.

Но цвтъ лица… (Засмйся понжнй.)

Манжетинъ.

Ахъ! въ немъ нельзя природ не дивиться,

Красою блою, лить блой могъ, прельстишься,

А черная прельститъ Арапа одного,

И не плнятъ он другаго никого.

Но въ ней сіи цвта природа съединила,

И красотой ее всеобщей надлила,

Засаленой Калмыкъ, Негръ-черный, какъ сапогъ,

И закопченой весь Лапландецъ — вс — у ногъ

Лизетиныхъ, горть любовью будутъ страстной:

Для всхъ покажется она равно прекрасной.

Румянина.

(Что скажешь?)

Лиза.

(Онъ въ меня безъ памяти влюбленъ.)

Румянина.

Но бокъ ее?

Манжетинъ.

Ась! такъ, мадамъ, я пораженъ,

Природы тонкимъ и разборчивымъ искуствомъ,

Чтобъ добродтелью сильне тронуть чувства,

Ре сочинители въ Трагедіяхъ своихъ

Противополагаютъ ей порокъ другихъ.

Природа лвой бокъ нарочно исказила

И правой тмъ чудесно оттнила,

Чтобъ выказать всю стройность, красоту его.

Лиза.

(Въ восторг онъ отъ боку моего).

Румянина.

Къ несчастію, глаза….

Манжетинъ.

Природа истощила

Всю щедрость въ нихъ свою.

Лиза.

(Какъ говоритъ онъ мило)!

Манжетинъ.

Мн нравятся глаза, исполненны огня,

Но столько же прелестна для меня

Красавица, какъ спитъ, съ сомкнутыми глазами.

Дв прелести сіи заключены здсь вами.

Румянина.

(Ну, что, каковъ?)

Лиза.

(Ахъ! быть нельзя милй.)

Румянина.

Но горбъ ее…(Немножко стань прямй.)

Манжетинъ.

Есть множество вещей, которыя въ одномъ

Противны намъ, но нравятся въ другомъ.

Вотъ напримръ: усы — гусару такъ пристали,

Но двушк красы немного бы придали.

Верблюду и мамзели горбъ весьма присталъ.

Лиза.

(Я вижу, что мой станъ его очаровалъ!)

Румянина.

И такъ вамъ нравится моя Лизета?

Манжетинъ.

Я не видалъ еще столь милаго предмета.

Когда меня вы не хотите умертвить,

Съ Лизетой милою должны соединить.

Румянина.

Но будетъ ли она на то согласной?

Манжетинъ.

Божественна богиня красоты прекрасной!

Скажи, чего ждать долженъ я?

Скажи, иль умерщвлю себя!

Румянина.

Скажи жъ, душа?

Лиза.

Ну, вы мн не противны.

Манжетинъ.

Кому мое блаженство не завидно!

Румянина.

Все завтра кончимъ, ужинать пора теперь,

Пойдемте въ эту дверь.

СОЧИНЕНІЯ НИКОЛАЯ АННЕНКОВА, ВЪ СТИХАХЪ И ВЪ ПРОЗ.

СТИХОТВОРЕНІЯ.

Читайте также: